Олег был в своем призрачном мире, поднимался по лестничной площадке, внутри какого-то высотного дома на крышу, хотел заглянуть подальше за горизонт, туда, где кончается город и может, вдруг, начинается лес. Неспешный подъем нарушили беспорядочные металлические удары: "Трам! Бам! Тара-рам! Бам!" Эти звуки как пылесос захватили сознание Олега из мира грез и сквозь туман неопределенности вернули его в обычную реальность, на лежак по левому борту тоннеля метро. Удары не прекратились. Две железяки подвешенные к кровле тоннеля и играющие роль колокола и его языка продолжали биться друг о друга, извещая станичников о грозящей опасности.
Эти две железяки - одна гулкая, побольше и вторая звонкая поменьше - представляли собой примитивное устройство предупреждения и сигнализации. От меньшей железяки тянулся вдоль тоннеля капроновый шнур вдаль, наверное, на целый километр. Проложенный в специальных кольцах он позволял заранее в случае необходимости передать дежурным на пост, а, значит, и всей станции, сигнал об опасности. Правда, Олег не помнил, применялся ли когда-нибудь этот механизм по своему прямому назначению. Изредка, примерно раз в месяц, его проверяли. Двое из жителей станции уходили далеко в туннель, туда, где кончается шнур, и пробовали выбить тестовую серию: два коротких, подряд, удара, затем, трехсекундная пауза и опять два коротких подряд. Любая другая комбинация считалась сигналом реальной тревоги. Но то, что выбивал язык сейчас, совсем не походило на: раз-два-пауза-три-четыре. Он выколачивал настоящую рапсодию паники.
Бил, бил и затих.
Олег привстал с лежака, стал обдумывать ситуацию. Кто этот тарарам устроил? Конечно, Жора. Верить ему, что-то серьезное случилось? Хотелось бы, что не так, хотелось, чтоб оказалось, что он просто ногой в шнуре запутался. Посмеяться бы об этом, когда он вернется, пошутить на тему его неловкости, но это вряд ли. Кажется, что все-таки это всерьез. Тогда надо действовать.
Михалыч, как обычно, без лишних слов, занялся освещением. На экстренный случай перед постом, шагов за тридцать был установлен дополнительный мощный фонарь, что-то вроде прожектора. Михалыч проверил его: подключил к мощной динамо-машине с комбинированным ручно-ножным приводом, крутанул за кривой рычаг. Якорь генератора закрутился, в темноте ударил вдоль тоннеля яркий луч.
Тем временем Олег из набора разных инструментов, состоявшего из лопат, лома, пары полуметровых обрезков дюймовой трубы, мотка проволоки, еще каких-то железяк, взял рупор и, направив его в сторону станции, прокричал: "Тревога!! - уточнил, - Жора ударил в набат!" Со станции прокричали ответ: "Слышим! Готовимся!"
Олег представил, как на станции начали суетиться люди: тормошить тех, кто спал или отдыхал, звать тех, кто отлучился от станции, расставлять людей по местам, предусмотренным на случай угрозы. Даже если это будет ложная тревога все равно это не плохо - лишняя активность станичникам не помешает, а только внесет оживление в однообразное течение их, небогатой на эмоции, жизни.
Сам Олег вначале взял из инструментов оба отрезка трубы, один откинул к своему лежаку, второй - Михалычу, затем достал самое мощное оружие, что было в их распоряжении - два АКМа, - автомата Калашникова с парой полностью снаряженных магазинов на каждый ствол. Один также передал Михалычу, со вторым уселся на лежак, перед работой надо произвести осмотр оружия. Нравилась Олегу эта штука, все в автомате ему нравилось: и внешний вид, и то, как рукоятка в ладонь ложиться и как ствол смотрит вдаль, и та сила, которая внутри... Олег знал, чувствовал, что никто не устоит против него, никто не прорвется, пока не кончатся патроны. Он представлял себе картину возможного нападения на пост, представлял как какая-то банда или орава одичавших людей со щитами, палками и дубинами, с озверевшими мордами бросается на них с Михалычем, да хоть на него одного - ну куда они против АКМа? Олег не представлял себе ту силу, которая могла бы прорваться сквозь такую мощь. Ну, конечно, если у тех у самих таких автоматов нету...
Олег рукавом аккуратно стер пыль с предмета своего обожания - показалось, что она там была - осмотрел внешний вид, щелкнул предохранителем, туда и обратно. Придраться было не к чему, все работало как часы. Потом вставил магазин, передернул затвор, дослал патрон, поставил на предохранитель.
- Что-то Жорки долго нет. Должен бы уже появиться. - Олег обдумал ситуацию. Где этот Жора? Когда он за шнур дергал, то был не дальше километра от поста. Потом он должен сразу к ним бежать. Или идти, но быстро . Через пять минут уже может появиться.
- Михалыч, пять минут прошло, как набат замолчал?
- Да, где-то так.
- Сейчас внимательно надо смотреть, скоро появится. - Это он о Жорке. - За фонарем следи, не дай погаснуть.
Олег занял свою самую боевую позицию, затаившись за грудой собранного для этих целей железа. Примерно такую же позицию занял напарник Михалыч у противоположной стены. Главная задача Михалыча - обеспечивать непрерывное освещение тоннеля, из-за возраста острота зрения у него была уже не та и если враг будет на большом удалении, то толку от него, увы... Но вот если подойдут близко, то он покажет...
И вот, наконец, в самой глубине тоннеля задергалась маленькая белая точка Жоркиного фонаря. Постепенно стала проявляться и вся его фигура. То бегом, то шагом он спешил быстрее добежать до поста, под его Калашникову защиту.
Прошло еще несколько томительных мгновений и вот, наконец, тяжело дышащий Жора упал рядом с Олегом, спрятался от черноты тоннеля за кучей железа.
Олег дал ему немного отдышаться, начал выспрашивать:
- Ты что тарабанил? Это не шутка? - хотя он и сам прекрасно видел, что вид у Жорки совсем не шуточный. Тот аж испугался, головой замотал, начал объяснять, как дело было.
- Нет, не шутка! Я к Запретке ходил. Все как обычно. - Запреткой станичники называли самый дальний конец верхнего канализационного тоннеля. Там была определенная граница, за которой уровень радиации быстро возрастал до опасных для жизни и для здоровья значений. Это было из-за того, что где-то рядом был прямой выход на поверхность. Очевидно, один из ядерных взрывов пробил толщу земли до самой канализации. Место это было гиблое, запретное. Никто из нормальных людей в Запретку не ходил. Только однажды, уже много дней прошло с тех пор, сходил туда Боря-Борис. В годах уже мужчина был, да только под землей так и не прижился, тянуло его все время наверх, к свету. Помешался он на этой идее, да так, что страх смерти его не остановил, пошел он наверх через эту самую Запретку. Спустя некоторое время вернулся, говорят, как пьяный был, не то от глотка свободы, что успел попробовать, не то от дозы радиации. Говорят, даже светился в темноте - такую дозу схватил. Но еще в разуме был, сознавал, что от него смертью за версту несет, что опасен он для других. Сам ушел в дальнюю камеру - наверное, все заранее подготовил, - завалил себя разным хламом, чтоб радиация далеко не расползалась. Там и помер счастливым.
- Ловушки ходил смотреть, - продолжил Жора свой рассказ. - Ничего не попалось, пусто. Собрался, было уже домой возвращаться, посветил в сторону Запретки, смотрю, что-то шевелится. Не понял. Смотрю еще. Точно, не показалось - идут.
Олег не выдержал:
- Кто идет-то!? Говори быстрей!
- Крысы.
Олег удивился: крыс что ли испугался? Для уточнения картины спросил:
- Сколько?
- Три!
Этого Олег совсем не ожидал, думал, что если опасность от крыс, так от целого полчища, никак не от трех штук. Из-за трех крыс переполох на всю округу устраивать? Не понимает он, что люди там, на станции, может, к смерти готовятся?! Михалыч, услышав это, предупредил Жору о возможных последствиях:
- Эх, паря, сочувствую тебе, - ведь станичники они такие - если физически не побьют, так морально изувечат.
Олег попытался все-таки понять, в чем Жора опасность увидел, дал шанс оправдаться:
- Большие крысы-то? Пасюки, что ли?
Пасюками станичники называли крыс-переростков, которые изредка попадались им. Медлительные и неповоротливые они были настоящими подарками вечно голодным людям. Три килограмма диетического мяса!
Жора замотал головой:
- Нет. Не пасюки. Эти были большие - с меня ростом. - Подумал, что сказал, поразмыслил, добавил, - чуть ниже, мне по плечо.
Олег стал сомневаться, с нормальным ли человеком он разговаривает?
- Крысы? По плечо? - непонятное творилось с Жоркой, явное помутнение рассудка, может, это радиация виновата, слишком близко к Запретке подошел? Олег все же решил не торопиться с выводами, а дать горемыке высказаться до конца. - Давай, Жор, расскажи нам еще раз, как все было, все подробненько изложи. Начни с начала: как ты туда пришел, что делал, как этих крыс увидел. И что: раз по плечо ростом, так, значит, они на задних лапах скачут? - не сдержал сарказма.
Жору уже начинало серьезно задевать такое недоверие к его словам, будто он брехло пустое. И как им объяснить, чтоб поверили? Пришлось запастись терпением и начинать все с начала:
- Решил я сегодня сходить к Запретке. Там у меня пара ловушек стоит. - Жора внимательно посмотрел на своих собеседников, понимают ли хоть такие простые вещи? - Дошел туда как обычно. Стал проверять - нет ничего, пусто. Перенастроил их, убирать не стал, думаю, пускай еще постоят, может, что и попадется. Сделал все как надо: аккуратно, не спеша. Собрался уже домой возвращаться и на прощанье так взгляд бросаю назад - и на тебе! - шевеленье вдалеке, кто-то там есть. Откуда? Сначала, думал, показалось. Смотрю дальше. Фонарь на полную яркость раскрутил. Нет, не показалось - идут! Трое. Спокойным таким шагом, как на прогулке. - Жора забыл об опасности, увлекшись рассказом, соскочил с земли, стал демонстрировать, как эти крысы прогуливались по пустому туннелю. Неторопливым спокойным шагом, почти не размахивая руками, пошел в сторону станции, плавно, чем-то даже похожий на приведение. Вопрос с походкой для Олега и Михалыча прояснился.
- Дальше что?
Дальнейшими своими действиями Жора не гордился:
- Убежал я. А что бы вы сделали на моем месте? Идет такая троица... А что у них на уме? Собрал быстрей пожитки - и домой.
- Ты бы затаился, посмотрел, куда они пойдут, - Михалыч напомнил обычный прием подземных жителей, когда можно погасить свой фонарь и из темноты понаблюдать за кем-нибудь: куда идет, чем занимается.
Жора так снисходительно посмотрел на старшего товарища, напомнил:
- Они ж крысы! У них фонарей нет. Если еще и я свой выключу, то как я их увижу или почую? Нюх у меня слабый и на слух я не очень, - подтрунивал над Михалычем, довольный его промахом. Потом признался, - пробовал гасить. Добежал вначале до колодца на средний уровень. Встал в него и фонарь выключил. Посмотрю, думаю, что они делать будут. Стою. Слушаю. Темнота кромешная. Тихо, ни стука, ни шороха. Ждал, ждал, думал, ушли, фонарь включаю, а они - вот они, шагов десять осталось. Больше не выключал.
- Дальше что?
- Да, ничего. Так и шли они за мной как привязанные. Иду, иду, обернусь - и они тут же. Так и до метро спустились, потом добежал до шнура, посигналил... Вот и все. Скоро здесь будут.
Кажется, до Жорки только сейчас дошло, что мог бы бежать в другую сторону, не к станции. Может быть, тогда погиб бы он где-нибудь в чужой стороне, но на станцию не навел, а так - всех своих подставил. Жорка, Жорка... Тот и сам понял свой промах, потупился. Может и раньше, еще при первой встрече, правильные мысли у него возникали, да не решился, побоялся одному остаться. Но что сделано, то сделано, решил Олег, и сейчас надо не прошлое судить, а думать, что делать дальше.
- Так это крысы или люди? - у Олега пока так и не сложилось окончательное представление об их внешнем облике. По повадкам, что Жора описал, они были как обычные люди, тогда почему крысы?
Жора уверенно ответил:
- Крысы! - но потом подумал и засомневался, - или люди. - Стал приводить аргументы для себя и для присутствующих, - без фонарей, без огня, в темноте по тоннелям ходят, свет им не нужен. Морда у них не человеческая, длинная такая, вытянутая. Глаза крысиные, круглые, большие, - Жора сложил из пальцев круг сантиметров в пять диаметром. - И не спереди, а по бокам, - приложил круги из пальцев к вискам, показывая какие и где расположены. - Черные. Глаза черные, а сами они серые, ни пуговиц, ни карманов не видно. Серое тело и черные глаза. Но, с другой стороны, ходят как люди, на задних лапах и рост у них не крысиный...