По возвращении на станцию начальника искать не пришлось. Важных неотложных дел у него не было, а потому он, и сам заинтересованный в результатах похода, ждал троицу поисковиков на внутреннем посту перед самым входом на станцию.
- Ничего. Не были они тут, - выдал Олег Клименчуку главный итог проведенных поисков. - Все перемены отменяются, все надежды списать в утиль. Фенита ля комедия, - не удержался, дал краткое описание эмоций царящих в его душе. Все понимали и разделяли такое настроение. Фенита ля комедия была не только для Олега, но и для всех последних жителей Земли.
- Вернетесь домой? - спросил Клименчук о дальнейших планах.
Олег так и собирался сделать, только вот Молчун со своими советами... Глядя на него, на его, как всегда, отрешенный вид, Олег сказал о возможных изменениях первоначальных планов:
- Тут вот один товарищ, очень компетентный товарищ, без объяснения причины считает, что нам необходимо посетить Шатуна.
- Шатуна? Хорошо, завтра сходите, - никаких трудностей и заминок в этом вопросе для начальника не было.
- Почему завтра? Сегодня еще время достаточно, мы бы успели.
- Пусть у тебя переночуют. Разместишь, сделаешь все как надо, - игнорируя вопрос Олега, начальник дал распоряжение Молчуну. Возражения от спокойного и дисциплинированного Молчуна не поступило. Начальник сразу же, не объясняясь и не прощаясь, развернулся и пошел на станцию. Для Олега это было странновато. Обсуждать с Молчуном непонятные реакции начальства, зная его склонность к диспутам и спорам, а вернее полное отсутствие таковой, Олег не стал, покорился судьбе, принял все как есть.
На ночь Молчун Олега с Тоней привел к себе в свою коммуналку - огороженную холостяцкую жилплощадь, которую он делил с, как они сами потом представились, Сашкой и Мишкой - двумя парнями возрастом младше всех присутствующих.
При виде новых лиц, тем более, что одно из них было женского пола и привлекательного вида, компаньоны Молчуна оживились:
- Вадим, к нам гости?! Что ж ты не предупредил? Мы бы хоть порядок бы в доме навели, а то ставишь нас в неловкое положение - что о нас теперь такие прелестные люди подумают?
Молчун все также не выразил ни одной эмоции, не проронил ни одного слова, сел на свой топчан, привалился к стенке. Олег подошел к спутникам Молчуна, протянул руку, представился:
- Олег, моя жена Тоня, - потом пошутил, - а это наш провожатый Молчун. За сегодня он израсходовал весь дневной лимит слов, все три штуки. Так что в информационном обмене придется обойтись без него.
В ответ на это те улыбнулись, назвали себя:
- Сашка.
- Мишка. И куда вас этот тип проводить собрался?
- С Шатуном нам переговорить надо. Тут у нас на станции непонятная история произошла. Гости какие-то к нам пожаловали. А что за гости и откуда так и не можем понять. - Далее Олег изложил всю историю, которая случилась в последнее время с ним и его станичниками. - Теперь осталось только с Шатуном поговорить, может, он что-нибудь подскажет. Потолкуем и домой. Почему-то начальник ваш сказал, что сегодня нельзя, только завтра. Вот к нему Молчун проводить нас и должен. А что, далеко Шатун живет?
Услышав это, Сашка с Мишкой посерьезнели, даже мрачными стали.
- Правильно начальник сказал, - всем внешним видом и киванием головы Мишка подтверждал свое согласие с Клименчуком, - не надо туда спешить.
Видно было, что пояснять сказанные слова Мишке не хотелось, после паузы это сделал его друг:
- Опасные там места, дорога туда опасна, - и тоже замолчал. Олег не торопил, видел, что Шатунова история рассказывается не просто.
- Люди пропадают. Уходят туда и пропадают. Мало кто возвращается, - тяжело и нехотя выдавливал Миша из себя слова.
- На прошлой неделе две группы туда ушли. Одна в три человека, другая - в четыре. Все сгинули. Только Коляша-подросток вернулся. Сам вернулся, а душа его там осталась.
Олег не понял, Сашка пояснил:
- Рассудком он тронулся. Теперь говорить не может, все время боится кого-то. Даже дома. Глаза от страха страшными стали. Хотели расспросить, узнать у него, что там с ними случилось... Какое там...
Повисла тягостная тишина. Олег с Тоней посмотрели друг на друга, понимая теперь, какая им на завтра выпала дорога.
Мишка продолжил:
- Раньше не так страшно было, можно было кое-где пройти. Самым плохим правый коридор считался, мало у кого смелости хватало туда зайти. Там Тихая давильня была. Так это место у нас называли. Туда лучше не ходить, а то иной раз она свободно пропустит - пройдешь и не заметишь, а иной... Как сила какая-то невидимая непонятная появится и так к борту прижмет, что ни вздохнуть ни крикнуть нельзя - силы не хватает, а она все давит и давит, все сильнее и сильнее. Так и умирали без звука, чуть ли не в лепешку раздавленные. Потому и называется: Тихая давильня.
Сашка вмешался:
- Про газ расскажи.
Точно, точно: и об этом гостям тоже надо рассказать.
- Тоже штука непонятная. Сроду такого не было. Не поймешь то ли он живой, то ли явление какое-то природное, - Мишка старался рассказывать все подробно, чтобы гости хорошо поняли, что за опасности могут их поджидать и тогда, Божья воля, у них шансов на спасение может прибавиться, - газ такой. У нас его живым считают. Ведет он себя не как газ, который или вверх, или вниз летит и все по ветру, а этот как шаровая молния. Слышали о таких? Летит не по ветру, а куда захочет и невидимый он почти, прозрачный. Только если фонарем посветить, то сквозь него свет, словно через воду поигрывает. Если внимательно смотреть, то его заметить можно. Как заметите - уносите ноги. От него еще можно убежать, не такой он быстрый.
- Он что, ядовитый?
- Да нет, - Мишка недоволен был, что такие простые вещи этим соседским недотепам растолковывать приходится, - он не ядовитый, он живой. Кровосос. Если ему попадешься, то - конец. Он же газ, он может проникнуть через любое отверстие во внутреннюю полость твоего тела: в ухо, в нос, в рот. Проникнет, зацепится там и начинает наполнять ее все больше и больше пока изнутри не разорвет. Боль от этого страшная: представь, что этот газ тебе в ухо начал заползать. Заползает, заползает, все больше и больше. От давления сначала барабанная перепонка лопается, потом внутреннее ухо, потом мозг начинает сжимать, а газ внутрь головы всасывается и всасывается. Как будто тварь какая-то газообразная неопределенной формы и бесконечных размеров. И ничем ее не остановить, не выковырять из головы. Заткнешь одно ухо - она в другое, заткнешь оба - она в нос или в рот. Даже в глаз, говорят, может залезть, под веко, зацепиться и вдавиться внутрь черепа через глазницу. А конец один - смерть. После этого из тела кровь исчезает. Куда и как никто не знает. За это его у нас еще чупакаброй зовут.
Совсем тяжело на сердце стало у Олега. И за себя, и за Тошку. Зачем только он ее с собой взял? И как тут, в таких условиях люди жить могут? Олег думал, что у них на станции жить тяжело, а как Мишку послушал, так только тогда осознал, что жизнь может быть в сто раз тяжелей и страшней.
- Давно это у вас? - Олег ни разу еще не слышал о таких кошмарах у соседей, правда, учитывая то, что обмен новостями между станциями был, мягко выражаясь, нерегулярным, то особо удивляться не приходилось.
Мишка прикинул сроки:
- Месяца три, наверное.
Сашка ему поддакнул:
- Где-то так. Шатун месяца три назад к нам пришел и сразу же люди гибнуть и пропадать стали.
Олег удивился:
- Одновременно?
- Да, где-то так.
- А вы что, не связали это: приход Шатуна и начало этих ужасов?
- Да, связали. Да что толку? Во-первых, сам Шатун говорит, что он сюда пришел, помочь нам, чтоб сдержать все эти явления, говорит, не будь его, то все было бы на порядок хуже. Во-вторых, с Шатуном лучше не связываться - страшный он человек. Да и еще вопрос это: человек ли он? Кто против него идти пытался пожалел об этом. Всегда после конфликта с ними нехорошие вещи происходить стали, - рассказывал Мишка о ситуации вокруг, делился своими мыслями. - С кем-то нехорошие - как предупреждение, чтоб не лезли не в свое дело, а с некоторыми страшные - как наказание.
Сашка вставил:
- Однажды врасплох его застать хотели. Не получилось, только рассмеялся и опять наказал. - Подвел итог, - бессильные мы против него.
Повисла тишина, каждый думал о своем, местные думали о прошлом, о том, что уже пережили, через что прошли; гости думали о будущем, о том, что завтра предстоит.
Оказывается, все ужасы на этом не кончились, Мишка стал рассказывать о событиях последних дней:
- А недавно зомби появились. Три человека пропало, а зомби появились. У Глухого перекрестка их видели. Хромой Вован с Люськой туда забрели - как обычно жратву искали, смотрят, а там фигуры какие-то маячат, неестественные, страшные. И не три, как пропавших, а штук пять или шесть - в темноте точно не разглядели, убежали.
Для Олега напряжение все нагнеталось, завтрашний поход казался все сложней и сложней. Стоили ли сведения от Шатуна тех усилий? Или этот сам поход необходим для достижения каких-то целей, для познания каких-то истин? По детски мечталось: было бы у Олега действительно сверхоружие или бы он сам был сверхоружием, сверхчеловеком с необыкновенными способностями... Разметал бы он тогда всех этих зомби по метровским закоулочкам, правда, не понятно, что с Тихой давильней сделать можно было. И с Живым газом тоже не понятно.
Вдруг Молчун очнулся, мечтательным, таким, голосом, поведал о своих желаниях-сожалениях:
- Да-а... Были бы у нас зомби... Хоть второй сорт, но все же мясо... С каждого килограмм по тридцать можно было взять, да ливеру килограмм пять, не меньше. Были бы у нас зомби... - закрыл глаза, заулыбался, погрузившись в нирвану своих видений, о том, как он вкушает сочный и питательный кусок, отрезанный от тридцати килограмм, с таким трудом пойманного, зомби.
Олег подумал, диссонанс получается: с одной стороны Сашка с Мишкой, с их непонятными непостижимыми ужасами, убивающими людей в темных страшных закоулках, с другой - мечтательный Молчун, пускающий слюнки от упоминания о зомби - одного из представителей тех самых метровских ужасов. Недоуменными глазами он посмотрел сначала на Молчуна, потом на Сашку с Мишкой. Те загоготали довольные произведенным эффектом:
- Га-га-га! Испугались? Га-га-га! - пояснили, - телевизоров у нас нет, книжки все перечитали, вот и придумываем всякие истории, ужастики разные, чтоб себе жить повеселее было и гостям разным не скучно.
- А если всерьез? Что у вас тут есть, но только без ваших выдумок?
- А ничего нет. Как и по всему метро: темнота, пустота и сырость. А Шатун тут недалеко живет: десять минут ходу прогулочным шагом по центральной ветке. Там у него отдельная камера есть, что-то вроде кельи себе сделал.
- Почему тогда с ним такие церемонии, почему сегодня к нему не сходили?
- Потому что он не как все, он человек особенный и просто так с ним встречаться нельзя, для аудиенций у него специальное время отведено, часы приема - утром до обеда с десяти до двенадцати, в остальное время к ним нельзя, они медитируют.
- Что-то вы без особой симпатии о нем говорите.
- А как еще? Не наш он, не местный. Пришлый. Как мы говорили, месяца три назад к нам пришел. Пришел, поговорил, договорился с начальством, с народом и стал жить вот таким образом: ни свой, ни чужой, а так - человек на расстоянии. Близко к себе никого не подпускает. Он у нас вроде целителя. Если надо, бывает, за помощью к нему люди обращаются. Помогает, если может. Но тепла особого от него никто не видел.
Олег все равно был недоволен:
- Целитель-не целитель, прием-не прием, надо было идти к нему сразу - принял бы и рассказал, что знает - мы же не просто так зашли, не от нечего делать, а поручение у нас, которое всех коснуться может.
Сашка растянул губы, но веселой улыбки не получилось, вспомнились, наверное, такие же уверенные в своей важности и правоте бойцы, требующие встречи в неурочное время, и то чем эта встреча кончилась, посоветовал:
- Не надо. Не нарушайте распорядок дня, лучше отдохните несколько часов, подумайте, о чем спрашивать его будете, как разговор вести. А, хотите, мы с Мишкой еще вам о наших придумках расскажем: о Коридоре забвения или о Бродячей каменной пасти?
Недовольство Олега не прошло:
- Не хотим. Спать пошли, - сердито буркнул Тошке и начал устраиваться на ночлег.