Сашка повернул ключ в замке зажигания. Старенькая тойотка послушно заурчала. Понедельник, пора на службу. И неважно, что посреди города торчит пространственный портал, отправляющий людей неизвестно куда. Неважно, что вокруг творится мракобесие, а миру, похоже, и впрямь приходит конец. Тем более, если так. Пора на службу.
Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Стационарная и сотовая связь, интернет так и не восстановились.
-- Как там Ленин говорил? -- вслух произнес Мирон, выезжая со стоянки. -- Обязательное условие успешного восстания -- взять почту, телеграф, телефон... так вроде.
Видимо, ангелы были согласны с Ильичом. Они блокировали всю связь, оставив телевидение единственным окном в мир. Опять же, все каналы никого, кроме самих ангелов, не показывали. Мишаня и Аркашка вчера отправились по домам, караулить свои семьи. Чтобы не терять друг друга, назначили время и место контрольных встреч -- восемь вечера, сквер возле сорок первой школы. Всем троим от дома до нее было недалеко -- несколько минут пешком. Выбрали и альтернативное средство связи -- дуб в пришкольном сквере. В начальных классах они прятали записки в ямке между узловатыми, выступающими из каменистой почвы корнями.
Мирон ехал по городу и не узнавал его: прошло всего сутки с момента открытия порталов, а улицы заметно опустели. Не было привычного потока машин, вечных пробок в центре. Зато по тротуарам шло много людей, решительный, нездорово радостный вид которых не оставлял сомнений в том, куда они направляются.
По свободным улицам Сашка домчал до своей части всего за полчаса. Дивизия морской пехоты располагалась в черте города, на улице Снежной. До зеленых ворот оставалось не больше двухсот метров по прямой, когда Мирон заметил голосующего на обочине военного. Увидев Сашкину машину, человек сделал такое движение, словно собирался выскочить на дорогу и преградить "Тойоте" путь собственным телом. Мирон ударил по тормозам, тут парень и вправду выбежал на дорогу. Опустив стекло, Сашка проорал:
-- Тебе что, жить надоело? -- далее следовало непечатное.
-- Здравия желаю, товарищ капитан! -- ничуть не смутившись, ответил "самоубийца". -- Я вас ждал.
Игорь Косяков, прапорщик из роты Мирона -- невысокий, рыжеволосый, с хитрыми живыми глазами, был одним из немногих, на кого не подействовала идеология рассветников.
Косяков упал на сиденье, захлопнул дверь и быстро проговорил:
-- Не надо туда ехать, товарищ капитан. Приказ по дивизии -- общее построение. Выдвигаемся к вратам с целью эвакуации в рай.
-- Откуда информация?
-- Комбат собрал всех, кто в своем уме остался, ввел в курс дела. Вот. -- Косяков продемонстрировал клочок бумаги с подписью Аникеева. -- На другое времени не было...
Подполковник Аникеев, командир разведбата, был мужиком жестким и справедливым. Подчиненные относились к нему с настоящим, не субординационным, уважением, за глаза называя Аникой-воином, а сокращенно Аникой. Комбат заслужил это прозвище в Чеченскую кампанию. Мирон тогда воевал под его командованием.
Ни в какие рассветы подполковник не верил, в отличие от других комбатов. Ангелы у него также не вызывали симпатии. Ясное дело, их сладкоголосая агитация никак на Аникеева не подействовала.
-- Приказ уходить в сопку. Там ожидать дальнейших распоряжений. Вы езжайте, я еще должен ПНШ* встретить, он тоже по этой дороге ездит, -- скороговоркой выпалил Косяков и выскочил из машины.
Мирон объехал часть и через пару километров свернул к лесополосе. Проехал еще метров пятьсот по ухабистой не асфальтированной дороге, приткнул машину на заросшем травой пятачке, вышел и двинулся вверх по сопке, поросшей лесом. Шел медленно, нарочито держа руки так, чтобы их было видно: где-то обязательно должны были прятаться наблюдатели.
Он знал, где Аника назначил место сбора -- возле вершины была большая поляна, окруженная дубами. Здесь офицерский состав частенько собирался на шашлыки. Отмечали дни рождения, проводили семейные пикники, а иногда и просто устраивали небольшие пьянки.
-- Стой, кто идет? -- из-за куста выбрался боец с автоматом. Все как положено.
-- Капитан Миронов, вторая разведрота.
Вслед за часовым подошел майор Леско -- первый зам комбата, угрюмый, вечно хмурый человек. Невысокий, коренастый, с унылым, немного одутловатым лицом и печальными умными глазами, Андрей Леско неуловимо напоминал собаку породы бассет-хаунд. Никто никогда не видел майора улыбающимся, а из-за его подозрительности и постоянного недовольства всем и всеми при первом знакомстве зам производил впечатление параноика. Это уже потом, со временем, становилось понятно: Леско умнейший мужик и профессионал -- другого зама Аника бы рядом с собой не потерпел.
Майор заглянул Мирону в глаза, всматривался пару секунд, потом произнес:
-- Все в порядке, -- отмахнулся от попытки доложиться по всей форме. -- Пошли...
-- Чего смотрел-то? -- поинтересовался Сашка, который был с Леско в дружеских отношениях.
-- Зрачки, -- меланхолично пояснил Андрей. -- У рассветнутых они расширенные, как у нарков.
-- Откуда знаешь?
-- Собственные наблюдения.
Расширенные зрачки означали, что дело не только и не столько в привлекательности легенды о всеобщем спасении. Ангелы действительно подвергали людей какому-то воздействию. Какому? Сашка предполагал, это было что-то вроде гипноза. Впрочем, в молельнях могли еще жечь одурманивающие благовония или вообще подсаживать на наркотики...
На поляне было людно: по прикидкам Сашки, человек двести, половина -- офицеры и прапорщики. Здесь были ребята из линейных батальонов, из инженерно-саперного и комендантского. Еще Мирон заметил двоих из дивизиона ПВО. Остальных он знал только в лицо -- эти были из подразделений, с которыми разведбат редко пересекался.
"Неужели это все, кто не пошел в рассветники? Мало... -- удивился Мирон и тут же поправил сам себя: -- Остальные разбежались..."
Срочники и контрактники, на которых не подействовала пропаганда ангелов, давно уже разъехались по домам. Многие офицеры и прапорщики просто не явились на службу, остались защищать своих родных. Здесь, на поляне, находились только холостые либо те, чьи семьи были слишком далеко. Аника не в счет -- он не мог наплевать на службу.
-- Строиться! -- раскатился над поляной зычный бас комбата. -- По порядку рассчитаться!
Аникеев прошелся вдоль шеренги туда и обратно. Остановился посреди поляны -- высокий, тяжеловатый. Обветренное лицо с крупными чертами и упрямым подбородком выражало мрачную решимость.
-- После ухода всех сектантов из расположения дивизии, возвращаемся в расположение разведывательного батальона. Выводим из парков технику, грузим содержимое складов и уходим в район сосредоточения.