Нередко, расставив по полкам приоритеты и иерархию семейной жизни, многим уважаемым отцам достопочтенных семейств приходилось сталкиваться с весьма неутешительными выводами, типа: "Похоже, я созрел для утилизации через сжигание в доменной печи!", или вот этот: "Я больше ни на что не способен!", и под конец на десерт, как бы невзначай, глубокомысленный экспромт: "Все! До конца жизни мне предстоит делить супружеское ложе с моей единственной благоверной". Согласимся, неплохое начало для того, кто хоть и мысленно, но уже довольно практически подошел к главному вопросу своей обрыдлой и затертой до дыр моногамной семейной жизни: "А не завести ли мне кого-нибудь на стороне?" М-да-с... Чем не начало для форс-мажорных приключений на собственную ж..у?
Да черт с ним, адреналином, главное, ведь что, г-да присяжные заседатели?
Главное, не дать себе опомниться! Прочувствовать ту секунду, минуту, час, неделю, месяц или, черт подери, год, когда ты просто обязан в дань своему, еще не зачахшему "я", резко и основательно себя встряхнуть, путем хорошо известного всем "левачка". Не хватает нам семейным мужикам "action", ох не хватает! Не хватает светлой палитры ощущений, обжигающе-свежего глотка воздуха, чужого поцелуя, щедрого со всего плеча комплимента, одобрения, расцарапанной борозды от перламутровых ногтей на спине, аромата чужих духов, катания с ветерком на машине, нового запаха кожи, ультрафиолетовых оттенков помад, оригинальности, спонтанности, шумного лязга дискотек, легкого беспричинного смеха и, конечно, друзей, которые, не боясь наших семейно-бытовых разборок, могли бы в любое время дня и ночи запросто так, не договариваясь, прийти к нам с безудержным кайфом в гости.
Герой нашей истории, а назовем мы его в честь прославленного философа, дипломата, сочинителя, тайного агента и обольстителя женских сердец Джакомо Джованни Казанова шевалье де Сенгаль, был бесконечно далек от вышеперечисленных самоистязаний и сентенций морально-этического характера. Он был, вопреки его утонченному и изысканному предшественнику, Казановой сверхновой формации. Он был Казановой постмодернизма. Невольно вспоминаются слова Раневской: "Мы живем в век мужественных женщин и женственных мужчин". Брависсимо, г-жа Раневская! И все же не будем сгущать краски. Не надо ля-ля!
Вернемся к нашим баранам. Не вдаваясь в исторические нюансы эпохи Ренессанса, скажу лишь, что между Ренессансом и постмодернизмом пролегла непреодолимая пропасть, на которую весьма поспешно наклеили ярлык эволюции сознания и культуры. При этом разница между Казановой исторически номинальным и главным персонажем нашей истории была вовсе не в эволюции сознания, а в самой категоризации понятий - женщина и секс. К сожалению, г-да присяжные заседатели, скажу вам по большому секрету, что секс за всю историю человечества по существу не э-в-о-л-ю-ц-и-о-н-и-р-о-в-а-л! Секс, всего лишь подвергся переосмыслению со стороны сильного пола.
В эпоху романтизированного и эмансипированного Ренессанса женщине перед лицом мужчины, была предопределена роль активного и превозносимого им субъекта. Постмодернизм жестко и кардинально изменил правила игры. Отныне женщина стала всего лишь пассивным объектом акцентированного экстракта воли, манипулирующего ее мотивированными и немотивированными поступками мужчины. Мне безумно жаль, г-жа Раневская! А ведь все могло бы быть иначе!