Аннотация: Когда все вокруг рушится, остается только одно: попытаться спасти дорогих тебе людей.
Опубликован в сборнике "Бритва Оккама"
ЛЮБИТЬ АЛИСУ
ПРОЛОГ
Герману снилось нечто очень приятное. Красочное, полузабытое поле, зеленая-зеленая трава и Алиса. Стройненькая, худенькая, в легком сиреневом платье. Она улыбалась ему и раскидывала в стороны руки, пытаясь обнять весь этот прекрасный мир.
Герман стоял рядом и смотрел на нее. Глаза-изумрудинки, длинные русые волосы, белоснежная кожа:
- Ты прекрасна, Алиса... - шептал Герман.
Она молчала и улыбалась. Просто, без задних мыслей, как умела улыбаться когда-то.
Гром расколол лазурное небо на две части, вылился на землю частой трелью телефонного звонка, и Гера проснулся.
Чертыхаясь, он протянул руку к тумбочке, нащупал трубку, поднес ее к уху.
- Я вас внимательно слушаю... - пробормотал Герман, не раскрывая глаз. Мысленно он был еще на той полянке рядом с Алиской, такой близкой и желанной:
- Герочка! Господи, Господи, как хорошо, что я тебя застала!..
Он скривился. Его бывшая теща. От такой женщины добра не жди. В любой ситуации.
- Да, Антонина Семеновна?..
Женщина зарыдала в трубку. Сквозь ее всхлипывания Герман все же расслышал:
- Герочка, я Алиске дозвониться не могу: сотовый молчит: тишина, как в гробу!..
- Антонина Семеновна, ну что вы, в самом-то деле, - проворчал Герман, переворачиваясь на другой бок. - Просто она его отключила... перезвоните позднее...
- Ты что телевизор не смотришь? - закричала женщина, срываясь на визг. - Сегодня утром на Военведе взорвали сразу три дома! Среди них - то самое здание, где работает Алиса!..
Сон как рукой сняло. В груди тревожно заныло. Он откинул одеяло в сторону, мельком посмотрел на часы - без пяти восемь - крикнул в трубку, понимая, что теряет над собой контроль:
- Вы в этом уверены?
- Да, Герочка, пожалуйста, узнай в чем де...
Трубка полетела мимо тумбочки, Герман схватил сотовый, набрал номер Алисы.
'Абонент временно недоступен...'
Брюки, рубашка, ремень... носки!
Он заметался по своей маленькой комнатке в поисках этой немаловажной части гардероба. Плюнул, схватил пару из корзины, куда в течение недели складировал грязную одежду, натянул на ноги. Взглянул в зеркало, провел рукой по трехдневной щетине.
- Некогда, - сказал сам себе Герман. - И на работу ты сегодня тоже не пойдешь.
Герман слыл среди знакомых молчуном. То, что он начал разговаривать сам с собой, можно было назвать дурным признаком.
Просто он очень волновался. Настолько, что готов был завыть.
Только не думать о том, что могло произойти с Алисой, только бы все было хорошо...
Герман засунул сотовый в задний карман брюк, натянул туфли. Оглянулся. Что еще? На полке в прихожей он заметил фонарик и тоже засунул его в карман.
Пора.
ВОСТОЧНЫЙ
Герман жил в тихом, мирном восточном районе. Другой конец города, до Военведа добираться и добираться.
Лифт как всегда не работал, о чем сигнализировала изрисованная уличными граффити табличка: 'Поломато'. На этот раз Герман не стал, как всегда, едко улыбаться безграмотной табличке - он спешил. Перепрыгивая сразу несколько ступенек, Герман пулей спустился вниз. Пробежался по двору, разгоняя сонных голубей, потом немного сбавил шаг, понимая, что со стороны выглядит нелепейшим образом.
На обочине обычно стояло несколько автомобилей разной степени привлекательности - водители подрабатывали частным извозом. Но в этот час как назло Герман не увидел ни одного автомобиля. Проклиная собственную невезучесть, он вышел на дорогу и принялся голосовать. Машин было мало, и все они проезжали мимо, обдавая Германа клубами пыли.
Свободной рукой он достал мобильник и вновь набрал номер Алисы.
Как было бы хорошо и просто:
- Алло? Это ты Гера? Опять звонишь? Ну, не молчи ты, пожалуйста, говори, что надо. У меня тут и так работы завалом, а я еще должна слушать твое прерывистое дыхание?..
'Абонент временно недоступен...'
Герман заскрежетал зубами и чуть было не шмякнул сотовый об асфальт.
Поразмыслив, Гера решил сесть в 'Газельку'. По крайней мере, в ней можно было доехать до центра, а там уже поймать машину.
Народу в маршрутке было совсем ничего: всего три пассажира. Молодой крепкий паренек в спортивном костюме - на переднем сиденье и симпатичная девчонка в джинсовке с ребенком на коленях - мальчишкой лет трех-четырех.
Герман залез назад, уселся напротив девушки. Впереди он не любил сидеть в принципе. Года три назад 'жигуленок', в котором ехал лучший друг Геры, Федор Птицын, попал в аварию. Погибли водитель и Федька. Семья Федьки - жена и дочь сидели на заднем сиденье. Они выжили.
- Извините, - пробормотал Герман. Посмотрел на девушку - она с любопытством разглядывала его. 'Надо было хотя бы причесаться', - машинально подумал Гера.
- Извините, - он попытался улыбнуться. - Я слышал: что-то случилось на Военведе? Были взрывы?..
Лицо девушки сразу стало серьезным, она помотала головой и прижала к себе мальчишку, который меланхолично разглядывал мелькавшие за мутным стеклом столбы.
- Я слыхал... - вступил в разговор паренек, сидящий спереди. - Две девятиэтажки рванули, плюс еще какой-то дом с офисами... причем девятиэтажки вроде начисто смело, а третий дом так... слегка.
- Значит, офисное здание не задело?
- Да нет же, задело. Но не так сильно. - Парнишка зевнул. - Хотя черт его знает, я это по радио слушал. Может, наоборот все было. Я не вслушивался!
- Да как так можно! - возмутился Герман. - Там же люди были...
Парнишка обернулся к нему, со значением посмотрел в глаза.
- Братишка, в последнее время почти каждый день что-то где-то взрывается. Не напрягайся, о'кей? Так оно лучше будет. И для тебя тоже: Понял?
Гера не нашел, что ответить. Водитель поправил свою бандану и проговорил тихо, словно засыпал на ходу:
- Главное, что-о мы живы, парень, да-а? А все остальные - что ж это их проблемы:
Как все просто. Герман отвернулся к окну.
Он еще успел заметить как по двору, заваленному бетонными блоками, мимо новостройки мчится потрепанная бежевая 'копейка'. Когда она затормозила - как раз между маршруткой и домом - грянул взрыв.
'Прикрыть голову', - мысль была нежданной, как бы и не его вовсе. Но Герман послушался ее, обхватил ладонями затылок, бросился в проход между креслами...
'Газель' завертело против часовой стрелки, звонко взорвалось стекло, разлетаясь мельчайшими осколками, впиваясь в тело Германа сотней маленьких комариных укусов. Герман заорал от боли и в этот момент маршрутку тряхнуло, покорежило, смяло в гармошку.
Герман лежал в проходе и наслаждался внезапной тишиной.
Сначала он подумал, что умер.
Но мысль об Алисе продолжала звенеть тревожным колокольчиком в мозгу, и Гера решил, что умирать пока рановато.
Он открыл глаза и огляделся.
'Газель' действительно смяло. Передние сиденья превратились в металлолом, неравномерно окрашенный в темно-красный цвет. Сквознячок гулял по маршрутке, проникая в рваные дыры в пластике, через разбитые окна. Ветерок принес аромат земляники и летних трав.
Германа замутило. Кровь и земляника.
Но он все-таки заставил взять себя в руки. Рядом с перевернутым сиденьем сидел трехлетний малыш и испуганно глядел на него. Не иначе ангел-хранитель помог мальчишке - Герман не заметил на его лице ни одной царапины, да и легкий небесно-голубой костюмчик был только слегка помят.
- Маму придавило, - прошептал мальчик.
Гера обернулся, одновременно переворачиваясь на другой бок, выползая из-под провисшей крыши. Девушка лежала рядом, кривилась от боли и царапала длинными ногтями пол, пытаясь выбраться из ловушки. Ей крепко прижало ноги, между стенкой маршрутки и вырванным с мясом креслом. Мужчина схватился обеими руками за кресло, попытался оттащить его. Но места, чтобы развернуться, было мало, и у него ничего не получалось. Гера дернул посильней, и девушка закричала от боли:
- Пожалуйста, не надо!..
Мальчик заплакал, подполз к Герману, стал бить его кулачками:
- Маме больно! Не делайте маме больно!
Гера оставил кресло в покое, огляделся. Сердце успокоилось, мозг работал, как часы. Спасение рядом. Лазейка есть.
Герман схватился за поручень, который наполовину вырвало из паза, дернул.
Мальчишка продолжал плакать.
Герман не переносил детский плач.
- Как тебя зовут, малыш? - прохрипел он, стараясь вытащить поручень - крепкую металлическую трубу.
- Гена...
- Гена, если хочешь, чтобы с твоей мамой все было в порядке, перестань плакать и помоги мне вытащить эту железяку.
Продолжая всхлипывать, малыш подполз к нему, схватился ручонками за поручень, потянул. Помощи от него, конечно, было мало, но, по крайней мере, мальчишка немного успокоился.
А может быть, Герману действительно не хватало этой маленькой помощи?
Труба поддалась.
Свободный конец металлической палки Герман немедленно вставил под кресло и надавил. Кресло нехотя, со скрипом и противным скрежетом поддалось, девушка застонала, но нашла в себе силы отползти чуть вперед.
Оставалось выбраться из маршрутки, но тут проблем не возникло - снова помогла верная труба. Упершись ногами в стенку, Гера заставил дверцу отъехать в сторону, впуская в покореженную маршрутку лето, что царило снаружи.
Запах земляники, соленый вкус крови на губах...
Они выбрались все вместе: мужчина тащил за собой девушку, которая с трудом переставляла ноги, и хмурого малыша.
Здесь уже было полно народа. Кто-то с безопасного расстояния разглядывал продолжавшие гореть останки новостройки, кто-то бродил рядом с маршруткой и помятым 'BMW'. Похоже, именно в него врезался водитель 'Газели', потеряв управление из-за взрыва. За поворотом показались красные огни и сирены - скорая и пожарники. Следующая на очереди - милиция.
Старая женщина в соломенной шляпе стояла на обочине, держа за руку мальчонку, и кричала что-то несуразное.
- Аша! Ашенька-а:
Наконец Герман сообразил, что она кричит 'Маша!'
Трое или четверо мужиков, что до этого с любопытством глазели то на маршрутку, то на пожилую леди, увидев, что из 'Газели' выбираются люди, поспешили им на помощь. Подхватили раненую девушку, взяли малыша на руки. Отвели их в сторону, к замершей у обочины карете скорой помощи. Герман закашлялся - с пожарища потянуло дымом. Кто-то ободряюще похлопал его по плечу. Глаза слезились, руки дрожали - Герман понял, что до сих пор сжимает в руках железный прут, и отбросил его в сторону.
- Эй, братишка, тебе плохо? - спросили его сочувственно. - Сотовый сломался? Да ты лучше скажи спасибо, что жив остался. В фильмах обычно после такой аварии машины взрываются... Сам видел!
Герман хотел спросить, что 'сам видел'? Фильмы или как взрываются автомобили?
Но вместо этого он пробормотал:
- Мне надо позвонить... Надо срочно позвонить. У кого есть телефон?
Ему всучили трубку.
Пальцы дрожали, когда Герман набирал номер.
'Абонент временно недосту...'
Герман вернул телефон владельцу и побежал.
КАМЕНКА
Герман бежал. Бежал мимо удивленных прохожих, мимо мирных новостроек, мимо просыпающихся собак частного сектора. Он сам не понимал, почему не может остановиться, поймать такси, сесть в автобус, наконец.
Высотные здания Восточного района закончились. Начались маленькие старинные домики, заплутавшие во времени овощные магазины и дешевые ларьки.
Каменка.
Когда-то Герман жил в подобном райончике. Как бы он хотел сейчас вернуться к той далекой жизни! К жизни, когда через сто метров от дома речка, а за ней большое зеленое поле, на котором можно играть с мальчишками в футбол.
А еще по такому полю очень приятно просто гулять.
С нежной ладошкой Алисы в своей руке.
Гулять и молчать. Любоваться синим-синим небом и летним солнышком.
Зачем они после свадьбы покинули свой маленький городок?
Зачем переехали сюда?
Наверное, чтобы все взорвалось, разлетелось на тысячи маленьких кусочков, как тот дом.
Разбитый асфальт легко ложился под ноги, и Герман бежал бы еще очень долго, если бы его не остановили.
Их было трое. Мужички в простых клетчатых рубашках и черных потрепанных брюках. Похожие, словно близнецы. От них даже разило одинаково: дешевым самогоном и тройным одеколоном.
Мужички стояли посреди улицы и ждали Геру.
- Стой, братишка! - прорычал самый высокий, показывая Герману кулак. Кулак выглядел дефектным - не хватало двух пальцев.
Герман остановился.
- Извините, я спешу: - сказал он. - Вы слышали о взрывах на Военведе? У меня там: девушка работает, я думаю, она...
- Он еще и издевается, Лешка! - заикаясь, пробормотал лысый мужик. - Этот гад издевается еще!
- Ты сволочь небритая, сам-то случайно не из этих? Что дома взрывают? А? Откуда бежишь, козел?
- Пожалуйста, я...
Лешка приподнял Германа над землей на несколько сантиметров и швырнул сквозь раскрытую калитку во двор. Гера, мелко-мелко засеменил по дорожке, усыпанной гравием, схватился свободной рукой за кирпичную стену, и все-таки удержался на ногах.
Вслед за ним во двор вошел как ни странно не Лешка, а молчавший до этого мужик, на вид самый интеллигентный.
- Артур Арнольдович, - слегка поклонившись, представился мужик. - Вы нас извините, молодой человек. У Лешки на Военведе мама жила. В том самом доме, что взорвали. Так что нам просто необходимо выместить накопившиеся чувства. Не поймите превратно:
Лешка оттолкнул Артура в сторону, прорычал:
- Что ты с ним цацкаешься? Морду бить этим гадам нужно! Морду!
- Лицо, - промямлил интеллигент, но Лешка его уже не слышал. Он надвигался на Германа, расставив широченные руки в стороны, словно бешеный колхозный бык.
- Мне очень жаль, что ваша мама... - начал было Герман, но в этот момент кулачище Лешки соприкоснулось с его переносицей. Мужчина отлетел в сторону, зажимая рукой нос. Немного постоял, прислонившись спиной к прохладной стене, отнял руку от лица, посмотрел на нее.
- Линия жизни в крови, - пробормотал Герман и нервно хихикнул. Посмотрел прямо перед собой.
Возле противоположной стены в куче хлама валялась обыкновенная садовая лопата.
Чуть не потеряв равновесие, Герман подхватил лопату с земли, как раз в тот самый момент, когда кулак Лешки просвистел у него над ухом. Не долго думая, размахнулся и влепил лопатой по плечу Лешки. Лешка покачнулся, булькнул что-то непонятное и упал без сознания. Непонятно почему: Герман не заметил ни капли крови, да и ударил он не очень сильно.
Артур и лысый со страхом уставились на поверженного товарища. Лысый потянулся в карман за перочинным ножичком и получил лопатой по голове. Отлетел к воротам, в самый угол и замер там, зыркая заплывшими глазенками на Германа. Из царапины возле уха сочилась кровь, но терять сознание он, похоже, не собирался.
Герман повернулся к Артуру.
- Ничего личного, - пробормотал он, проглатывая кровь, что продолжала течь из носа. - Просто где-то на Военведе умирает моя бывшая жена. А я вымещаю чувства. Это нормально?
У Артура Арнольдовича задрожали губы:
- Вполне, - пробормотал он. - Так вы спешили к ней на Военвед?
- Да, - прохрипел Герман, опираясь на лопату.
- Если хотите, я могу вас подвезти, - предложил интеллигент. - Я напротив живу, у меня есть старенькая 'копеечка'... Если хотите, хотя бы до центра.
- Красиво, - сказал Герман, возвращая лопату лысому. - Это ваш дом?
Лысый лопату взял, но вставать не спешил.
- Лешкин, - сказал мужичок. - После того как от него ушла жена, он сам тут все: сделал.
Потом лысый добавил:
- Наверное, еще поэтому Лешка стал... таким... озлобленным. Мужику без бабы никак нельзя.
- А вы как же?
- А мы его друзья, - пожал плечами лысый.
В 'копейке' Артура обнаружилась аптечка, а в ней - лейкопластырь. Герман залепил клейкой бумажкой нос и откинулся в кресле, наблюдая за затылком интеллигента.
- Я вас только до центра довезу, - пробормотал Артур. - Тут у меня гаишники, если что, знакомые. А дальше, вы уж сами выбирайтесь.
- Спасибо, - кивнул Герман. Подумал и сказал: - Лешка вроде неплохой мужик. Поляна у него красивая. Можно пикники устраивать.
- Можно, - согласился интеллигент, выворачивая на Родионовское шоссе.
- Я сам когда-то в деревне жил, - сказал Герман. - Мы с моей женой любили гулять по полю. Оно было такое зеленое-зеленое, яркое... цветом напоминало Лешкин газон.
- Вы когда в своей деревне последний раз были? - спросил вдруг Артур.
- Лет десять назад, - ответил Герман.
- Оно давно не зеленое, - сказал интеллигент. - Просто в молодости все краски яркие. Оно: э-э:
- Гера.
- Оно давно уже давно пыльное, серое, тусклое, Гера, - сказал Артур.
- Откуда вы знаете?
Водитель обернулся и всего секунду смотрел в глаза Герману.
- У меня в детстве было море, - сказал интеллигент, возвращаясь к баранке. - Синее-синее, глубокое-глубокое, яркое-яркое. В прошлом году я навестил мое море...
ЦЕНТР
Здесь было шумно и пыльно. Нескончаемый поток машин, милиционеры чуть ли не на каждом углу, испуганные прохожие, обходящие стороной подземные переходы. Непонятно почему. Быть может, был еще один взрыв? На одной из улиц Герман заметил грузовую машину, набитую солдатами в серо-зеленой форме. Срочники хохотали, подкалывали проходящих девчонок, радостно скалились летнему небу.
Паранойя достигла апогея. На углу центральной улицы стояли двое солдат с 'Калашниковыми' - они проверяли документы у всех подряд. Неподалеку расположилась милицейская 'девятка'. Менты курили и с одобрением поглядывали на срочников.
Документов у Германа не было, и он свернул в какой-то проходной дворик, торопливым шагом прошел мимо хрущевок, детских площадок, ржавых мусорных баков, песочниц, пустых картонных коробок:
Возле пыльной, но еще крепкой 'сталинки' собралась толпа. Народ обсуждал автомобиль, серую 'шестерку', которую кто-то оставил возле подъезда.
- Чья это тачка? - вопрошал крепкий парнишка в тельняшке. Он взобрался на скамейку и цепким взглядом оглядывал притихшую толпу. - Никто не знает?
Народ молчал.
- Надо ее убрать отсюда! - закричал 'морячок'. - А вдруг внутри бомба?
Народ шарахнулся в сторону.
- Не боись! - отмахнулся агитатор. - Вряд ли, конечно, но рисковать нельзя! Надо оттащить машину отсюда! Будет урок для остальных - никаких незнакомых тачек в нашем дворе!
- Может, в милицию позвоним, Сереженька? - предложила сухонькая старушка в толстых очках.
- Пока позвоним, она рванет! Я не боюсь погибнуть, я за вас боюсь! - крикнул 'морячок'. - Надо ее на пустырь отогнать, а там по частям разобрать! Будет урок козлам!
Чтобы подать пример, бесстрашный Сережа спрыгнул с 'трибуны', подошел к 'шестерке', схватился за ручку.
Что-то щелкнуло, переключилось реле, замкнулся контакт: А, может, Герману все это почудилось.
Огненный цветок полыхнул на месте машины, и 'морячка' словно кеглю отбросило в толпу. Кто-то закричал, взрывная волна бросила Германа на колени, и он пополз по земле, стараясь не оглохнуть от непрерывного шума, что давил на барабанные перепонки, стараясь не ослепнуть от серого дыма, что окутал весь двор.
Где-то заплакал ребенок, и Герман застонал: нельзя, нельзя останавливаться! Возможно, в этот самый момент истекает кровью Алисочка, зовет на помощь, плачет...
Ребенок заплакал ближе: Герман выругался и пополз на голос.
Сосредоточиться мешал гул в ушах, и Герман крикнул, чтобы избавиться от него и одновременно утешить ребенка:
- Потерпи, малыш! Я уже иду на помощь!..
Ребенок застонал совсем близко, и Герман привстал, вглядываясь в клубы дыма, стараясь не обращать внимания на рези в глазах.
Подул легкий ветерок, разогнал едкий туман, и Герман увидел того, кто плакал.
Вернее, ту...
Прислонившись к стене, на земле лежала давешняя старушка в толстых очках. Большой заостренный кусок металла торчал у нее из ноги: бабушка кривилась, плакала и хватала слабыми руками железку, скользкую от крови.
- А где ребенок? - слабым голосом поинтересовался Герман.
Старушка застонала, и Герман понял, что голос ребенка ему просто почудился.
- Потерпите, - повторил Герман, помогая бабушке встать. - Упритесь мне в плечо... я вас понесу...
Он схватил сухонькую старушку на руки и побрел вдоль стены, стараясь найти выход из двора.
Туман сочился, плавно тек в одну сторону - Герман побрел по течению. Вскоре дым стал рассеиваться, и Герман понял, что пошел в правильном направлении - через длинную арку он выбрался на центральную улицу.
Здесь их ждали зеваки, милиционеры и пожарные.
Два молоденьких парня в форме кинулись к нему, приняли из рук Германа бабушку. Герман стоял на месте и очумело разглядывал стражей порядка.
- Вот, бабушку спас, - пробормотал он, не найдя подходящих слов.
Первый милиционер потащил старушку к 'Газели' - скорой помощи, второй остановился и внимательно посмотрел на Германа.
- Да она все равно не жилец, приятель, - скривился он. - Ну не сейчас умрет, так через год. Какая разница? Лучше бы ты ребенка вытащил.
Сначала Герман подумал, что ослышался. Потом встрепенулся, жалко посмотрел в спину милиционеру и пробормотал:
- Извините.
Но страж порядка уже не обращал на него никакого внимания. Все забыли о Германе, в горящий двор поспешили спасатели в блестящей форме, а его попросту оттеснили в сторону.
Седой мужчина в белом халате подошел к Герману, минуты две внимательно разглядывал. Спросил:
- Нормально себя чувствуешь?
Герман машинально кивнул.
- Ну, и дуй домой, пока менты о тебе не вспомнили, - посоветовал врач и отошел в сторонку.
Из арки показались спасатели. Каждый тащил на плече по ребенку. Зеваки приветствовали героев радостными криками и свистом.
К детям поспешили доктора.
Герман еще минуты две постоял, пытаясь прийти в себя, потом плюнул и слился с толпой.
МОСТ
Центр от Военведа отделяла широкая река.
Говорят, когда-то в этой речке можно было купаться без страха подхватить какую-нибудь инфекцию.
А еще здесь была прекрасная рыбалка.
Когда-то.
Герман шагал по набережной в сторону моста.
Ветер дул ему навстречу, кидал в лицо старые газеты, рваные полиэтиленовые пакеты, сухие листья.
Герман улыбался. Раз ветер сопротивляется, раз сама природа решила не дать ему добраться до Военведа, значит не все еще потеряно. Значит, Алиса жива.
Он добрался до гранитных ступенек, которые круто уходили вверх, схватился за перила и стал подниматься вверх.
Мост. Последняя преграда на пути к Военведу.
Наверху милиционеров оказалось побольше, чем в центре. Наверное, боялись, что террористы уничтожат единственное звено, соединяющее два района. Несколько стражей порядка поспешили к нему, толкнули к бортику, профессионально обыскали.
- Где документы? - прорычал один из них, слегка толкая Германа дубинкой в спину.
- Дома забыл, - ответил он.
- Ребят, - соврал Герман, - я домой спешу. Я только что в такую заварушку в центре попал!..
- На проспекте бомба рванула? - с любопытством спросил второй страж порядка. И добавил: - Ладно, Вась, пускай идет. Не похож он... на этих.
- Грязный как черт, - буркнул первый и сказал Герману: - Ладно, топай.
Менты оставили его в покое и кинулись к остановленной товарищами 'Ланчии'. Водитель иномарки орал благим матом, пускал слюни и тыкал толстенным пальцем, увешанным килограммовыми перстнями, в лицо молодого сержантика.
Герман поспешно зашагал по мосту, вглядываясь в дымку на том берегу. Скоро, совсем скоро: Мимо медленно проезжали машины, что сумели-таки прорваться сквозь милицейский кордон. В любой из них, тем не менее, могло оказаться несколько килограммов взрывчатки, 'случайно' незамеченных милиционерами, поэтому Герман старался не обращать на автомобили внимания. Нервные клетки не восстанавливаются:
Достигнув середины моста, он увидел одинокую темненькую девушку в легкомысленной белой маечке и стильных джинсах, держащихся на бедрах. Девушка стояла с той стороны бортика, схватившись за поручень, и смотрела на него. Ветер трепал ее роскошные волосы, овевал разгоряченное лицо, чувственные губы, курносый носик: Он немножко полюбовался на девушку и пошел себе дальше.
- Стой! - закричала девчонка. - Стой или я прыгну!
Герман даже не сбавил шага.
- Ты что, не понимаешь? - срываясь на визг, прокричала девушка. - Больше ни шагу!
Герман остановился и посмотрел на нее.
- Я здесь не за тем, чтобы уговаривать тебя, девочка, - сказал он. - Если ты хочешь прыгнуть - прыгай. Это твое дело. Но не вмешивай меня. Ладушки?
Девушка надула губки и нахмурила брови.
- Это нечестно! - протянула она. - Я торчу здесь уже целый час! Сначала приехади менты с мегафоном, уговаривали меня не прыгать, а потом они бросили меня! Ушли и все тут!
- В городе заварушка, - пожал плечами Герман. - Кому какое дело до истеричной девчонки?
- Но я ведь тоже человек! - закричала девушка, размазывая слезы по щекам. - Так нечестно! Ради чего я здесь стою?..
- Я не знаю.
Девушка сжала губы в тонкую линию:
- Я тебе не верю. Наверняка ты мент в штатском. Не думай, что я какая-то истеричка, у которой не хватит смелости прыгнуть. Я выше этого!
- Как хочешь, - пробормотал Герман и пошел дальше.
- Ни шагу больше! - запищала девушка.
Герман не обратил на ее слова никакого внимания. Когда он проходил мимо, девчонка отпустила одну руку и наклонилась к пустоте, наблюдая за реакцией Германа.
Герман не отреагировал. Он весь уже был там - на Военведе.
Метров через пятьдесят его догнала девчонка и накинулась с кулаками, стараясь добраться до глаз Германа, выцарапать их.
- Ты сухой, бесчувственный пень! Да как ты мог!..
Герман схватил ее за руки и оттолкнул к бортику. Подошел ближе и процедил: