1.

   Всю неделю было тепло и облачно, часто моросило. С одной стороны, такая погода предвещала богатый грибной урожай, а с другой... Уж больно хотелось последнего летнего солнышка. И вот, как на заказ, в пятницу небо приподнялось, пелена натянулась, и за ней обозначилось желтоватое пятнышко.

   "Слишком хорошо, чтоб быть правдой", - вздохнула Геля, прослушав многообещающую погодную сводку. Такой уж был у нее склад - убежденной оптимистки, которая всегда готовит себя к худшему.

   Геля вышла из дома с большим запасом, но все равно торопилась, что вкупе с походным обмундированием и увесистым рюкзаком за плечами привело ее в совершенно взмыленное состояние. Меряя шагами платформу, она то и дело вытирала со лба испарину и теребила тугой ворот футболки. Тревога, поселившаяся в ее сердце с тех пор, как грибной поход перестал быть лишь приятной темой для дружеской беседы, в эти минуты ожидания владела ею безраздельно.

   Наконец, вдалеке показались две знакомые фигурки: одна - миниатюрная с сумкой в руке, другая - очень солидная и с огромным рюкзаком, наверное, раза в три больше Гелиного. В какой-то момент маленькая фигурка резко ускорилась - Дина бежала обняться с подругой.

   - Не представляешь, - в уголках ее больших, похожих на детские глазах блестели слезки радости, - нам обоим чудом удалось выбраться. Невероятное везение! Я уже собиралась звонить тебе, извиняться, рассчитывала, как бы завтра вас догнать, и тут бац, и все разрешилось, и одновременно у Петьки то же самое. Скажи, Петров?

   - Да, это верно, - кивнул подоспевший Петя. По тому, что и в его обычно бесстрастном голосе сквозило изумление, Геля поняла, что чудо действительно имело место. - Я, как и планировал, к трем часам со всеми разделался, отпустил счастливых помощников и уже закрываю контору, как вбегает внеочередной клиент, а дело у него и правда безотлагательное, в понедельник было бы поздно. Я набираю твой телефон, и тут звонит знакомый юрист, у них офис вниз по улице, просит об одном одолжении, даже о двух, а я тут как тут - переправляю ему несчастного, и как раз по его специализации. А ведь не позвони он - сам бы не догадался.

   - Да и догадался бы - не позвонил, - Динино замечание прозвучало выстраданным упреком, так что Геля даже сочувственно вздохнула.

   - Но об этом в другой раз, - весело "анонсировал" Петя, - а теперь история от Дины.

   Та покачала головой:

   - Думаю, не стоит. Все-таки грустная история.

   Геле пришло в голову, что больной умер, потому помощь и не понадобилась, но Дина предупредила ошибочные выводы.

   - Не волнуйся, конец у нее вовсе не грустный. То есть наверняка, конечно, не скажу, но, судя по тому, что с самого начала такая удача, и дальше все будет хорошо. Ну что ж, - Дина посмотрела на часы, - ведь Антонио не опоздает?

   - Кто его знает, - почти равнодушно протянула Геля. - А вот и он.

   Геля выдохнула с облегчением, с трудом веря, что она не обозналась. На самом деле, неизменно бодрую, "сдержанно-пружинистую" походку Антона было сложно спутать. И на расстоянии в нем чувствовалась такая жизненная сила, что окружающие невольно приосанивались. А еще вслед за высоким молодым человеком с немного раскосыми глазами и улыбкой, скрывающейся в уголках губ, тянулся шлейф женских флюидов. По крайней мере, так казалось Геле.

   - Ну что, шпана, не ждали так рано?

   Антон снял рюкзак, гитару, скинул куртку и крепко всех обнял.

   - Даже не смели надеяться! - Дина снова чуть не прослезилась.

   - Дайте-ка на вас посмотреть, - Антон покачал головой. - До чего же я по вам соскучился!

   Никто не ожидал от Антона таких сантиментов, включая его самого, так что все немного смутились.

   Вдалеке раздался гудок электрички, и сердца четырех застучали сильнее. "Неужели мы едем", - подумала Геля. Впрочем, не ей одной это предприятие казалось несбыточным.

   Расположившись, друзья обменялись счастливыми улыбками. Не нашлось бы слов, чтобы выразить их восторг, и они долго молчали, слушая стук колес и глядя на убегающий городской пейзаж. Не пройдет и двух часов, как они перенесутся в другой мир - густых лесов, свежего воздуха, душистых запахов и тишины. А раз они снова вчетвером, это одновременно и мир детства - беззаботный, задорный, где долго тянутся дни, где сердце жаждет чудес и необыкновенных приключений.

  

2.

   Они дружили с песочницы. Песочница была огромной - целый карьер в распоряжении четырех карапузов и одной из бабушек в качестве наблюдателя. Соседи по садово-огородному товариществу, по совпадению одногодки, они начали общаться друг с другом немногим позже, чем с собственными родителями. О последних следует рассказать особо.

   Супруги Корниловы - родители Гели - были археологами, а в 90-х вынужденно переквалифицировались в бухгалтеров. На дочь они возлагали большие надежды, время от времени давая понять, что их новая работа ничто иное, как жертва ради нее. И хотя Геля поступила в институт собственными силами, убеждение в том, что родители копили на ее образование много лет, развеяно не было. На экономическом факультете она училась без всякого интереса и без особого труда. Зато еще с десятого класса втайне от родителей посещала художественные курсы. Довольно скоро у юной портретистки появились первые клиенты, а к двадцати годам ее доходы превысили родительские. Мастерская была устроена в квартире бабушки. Та обожала внучку и не уставала благодарить Бога за то, что последние годы ее нелегкой жизни были озарены чудесной возможностью так часто видеть Гелю и даже помогать ей. Подхватив однажды простуду, она по настоянию дочери легла в больницу и неожиданно быстро угасла. Казалось, бабушка спешила уйти: ей было неудобно, что Геля так много времени проводит у ее постели вместо того, чтоб писать. После смерти бабушки родители решили сдавать квартиру, и тогда Геля, найдя подставного съемщика, переехала туда окончательно. С тех пор виделись они редко, почти всегда - по инициативе Гели, хотя для нее каждая встреча была мучением. "Неужели любимые люди могут одновременно быть настолько чужими?" - твердила она с болезненным упорством. Но Юра, ее новый знакомый, предложил поменять местами два ключевых слова. Геля тогда хмыкнула, подивилась, а боль, терзавшая ее долгие годы, незаметно утихла. Встречи с родителями стали душевнее и почти регулярными.

   Петин отец тоже был ученым, а именно - математиком, причем известным. Но он свою любимую профессию ни на что бы не променял. Как Файнберг-старший умудрился жениться, будучи поглощенным наукой целиком и полностью, навсегда осталось загадкой. После перестройки семью (а у Пети еще была младшая сестра Анечка) обеспечивала мама - удивительнейшая женщина, которая даже в самые трудные времена, работая в нескольких местах до поздней ночи, успевала всех одеть, накормить, не позволяя себе ни упреков, ни даже хмурости. Родные поняли, до чего ей было тяжело, только тогда, когда Петя окончил институт и устроился работать: через месяц она тихо умерла, благословляя рыдающих детей и мужа, который, так и не сумев оправиться, окончательно погрузился в мир цифр и формул. А Петя через всю жизнь пронес чувство вины перед матерью.

   Отец Антона в 80-х менял профессии как перчатки, а в 90-х нашел себя в страховом бизнесе, основал компанию и быстро набрал обороты. Антон не был избалован родительским вниманием. Мама Галина Васильевна бСльшую часть своей недюжинной энергии направляла на то, чтоб угодить мужу и предотвратить появление молодой любовницы. Всегда модная, разная, нередко шикарная, она была к тому же начитана, знала бесчисленное количество анекдотов, прекрасно пела и танцевала. Более разнообразного и вкусного питания, чем в их семье, было трудно представить. Неудивительно, что друзья Андрея Ивановича уговаривали его повсюду брать супругу с собой, чему он не особенно сопротивлялся. Глядя на чужих жен, он не забывал "шепнуть судьбе "мерси боку". Ему и в голову не могло придти завести любовницу, но, боясь "размякнуть", он изображал крутой нрав и свободолюбие. Многие были без памяти влюблены в Галину Васильевну, и она искусно щеголяла поклонниками перед мужем, сгоравшим от ревности. Некоторые из них жестоко поплатились за свою пылкость и неосторожность.

   Наконец, Динины родители - супруги Беседкины - напоминали голубков, воркующих в один голос. За тридцать лет совместной жизни они не знали ни ссор, ни сколько-нибудь серьезных разногласий. Школьные преподаватели, Елена Ивановна - русского языка, Геннадий Петрович - физики, добродушные и даже наивные, они светились счастьем и добротой, и души не чаяли в своем ангелочке - Динуле. Но, как только Динуля подросла и начала разбираться в тех многих вещах, о которых ее родители имели весьма смутное представление, они как будто поменялись ролями: родители стали спрашивать ее совета даже по мелочам, робеть и побаиваться. Дина сама установила границу, которую не переходила, сохраняя определенное почтение к родителям, и все-таки их отношения поражали окружающих. Тем более что первое впечатление от Дины никак не позволяло заподозрить ее в семейной тирании.

   Маленькая, худенькая, с мелкими белокурыми кудряшками, вечно пружинящими, куда им вздумается, голубыми глазами и ямочками на щечках - контраст ангельской внешности и дерзкого нрава вкупе с мальчишескими замашками просто шокировал. Поверить в то, что эта дюймовочка ко всему прочему и неплохой хирург, было под силу только очень развитому воображению. Казалось, вся ее жизнь была протестом против внешних природных данных. В детстве она ни за что не хотела отставать от остальной троицы ни в силе, ни в ловкости, ни в скорости. Но, осознав, что с природой не поспоришь, Дина компенсировала "недостатки" физиологии острым языком и парой грозных приемов, применению которых повод находился довольно часто, а подавался чаще всего ею самой. С возрастом позабылись приемы, но не манеры. Дина считала себя сильной личностью, самостоятельной и самодостаточной, гордилась своей прямолинейностью и получала удовольствие от эффекта, производимого ее дерзкой непосредственностью, порой граничащей с хамством.

   Не таков был ее муж Петя. Он был влюблен в Дину с той самой песочницы. А взаимности добился лишь через двадцать лет. Постоянные издевки возлюбленной воспитали в нем сильный характер и развили ту чувствительность и чуткость, которые редко становятся уделом мужчин. Не известно, откуда взялась и чем подпитывалась его упрямая вера в то, на что никто и не надеялся, но именно она, к счастью, не дала произрасти тем комплексам, на избавление от которых порой уходит слишком много душевных сил. Высокий, крепкий, с непослушным темно-рыжим ежиком и громовым басом (долгое время и девчонки, и Антон покатывались от смеха, стоило Пете открыть рот), он с детства являл собой воплощение спокойного нрава, уравновешенности и рассудительности, приводивших его друзей в исступление. Чего они с ним ни делали, какие западни ни устраивали, даже самого безобидного ругательства так и не дождались. Что говорить, если Антон был душой компании, Дина - ее украшением, а Геля - объединяющей силой, то Петя, без сомнения, был ее головой и совестью. Собственным примером он вытянул друзей на голову выше, чем то сделали их родители и другие воспитатели. Им очень гордились.

   А их с Диной отношения перетекли в новое русло совершенно неожиданно. На Петином двадцать пятом дне рождения собралось много друзей. Среди них была девушка, которая не сводила глаз с именинника, дрожащим голосом произнесла тост, тронувший всех до глубины души, потом Петя пригласил ее на танец, и тут Дина очнулась. С того дня они не разлучались более чем на полсуток.

   Как уже отмечалось, Антон был душой компании. Веселый, заводной, фантазер и непревзойденный мастак на забавы - его неуемной энергии хватало на четверых с излишком. Львиная ее доля оказалась направлена на экстремальные виды спорта, которыми он увлекся очень рано. Великолепная координация, физическая подготовка и природное чутье, практически заменившее ему инстинкт самосохранения, позволяли без труда брать все новые и новые вершины в самых разных уголках планеты. В экстремальной тусовке о нем слагали легенды, многие официальные чемпионы хотели помериться с ним силами, но Антону не было дела до соревнований. Ему докладывали о новом рекорде - и рекорд становился историей, если вообще представлял интерес. Стеснения в средствах Антон не испытывал. Кое-как окончив институт, в основном, благодаря выступлениям за сборные, он устроился в отцовскую компанию, где при более чем свободном графике получал солидную зарплату. Как ни странно, коллеги не завидовали и не судачили, а для женской части коллектива его появления на рабочем месте были если не праздником, то событием.

   Геля была влюблена в него с детства. Ее светло-серые глаза рано стали жадными до всего красивого. Бойкая и непосредственная в дошкольную пору, она впоследствии обзавелась множеством комплексов. Тощая, сутулая девочка с тонкой косичкой и короткой верхней губой долгое время служила чуть ли не главным объектом насмешек одноклассников. Большую часть года она спасалась мечтами, неизменным героем которых был Антон, и лишь летом приходила в себя и становилась прежней. В классе девятом ее мальчиковая фигура как-то быстро и незаметно обрела вполне женские формы, и даже косичка превратилась в полноценную косу. Ухажеры не заставили себя ждать, но их знаки внимания даже не тешили ее самолюбия, а меланхоличные взгляды и вовсе вызывали презрение. Отсутствие достойных претендентов только укрепляло ее любовь к Антону. Юра отличался от других: он не скрывал своих чувств, но и не докучал ими, превозмогал робость, но не смотрел героем и как будто совсем не страдал. Это было так ново, что Геля заинтересовалась и даже попыталась влюбиться, в результате чего случился полный разрыв отношений. Но чудесное стечение обстоятельств вернуло их к исходной точке. Оно же заставило Гелю, которая в то время уже не верила в случайности, заподозрить встречу с Юрой в судьбоносности, а в ответ на предложение руки и сердца - попросить время на раздумье. Итого с момента их знакомства до грибного похода прошло четыре месяца.

  

3.

   С электрички пересели на автобус, оказавшийся, к всеобщей радости, еще более ностальгическим транспортным средством. Все в нем: обивка кресел, запах, надрывное тарахтение мотора и "веселый" амортизатор - было по-старому.

   Полдороги ехали почти одни: единственный попутчик тихо посапывал и смешно вскидывал голову на ухабах. Зато на остановке рядом с церковью село довольно много народа, в основном, старушки. Их коллектив казался воплощением взаимопомощи: они очень слаженно подсаживали друг дружку на ступеньки, а потом долго спорили, не желая занимать места.

   Антон с Диной хихикнули.

   - А что, сегодня какой-то праздник? - довольно громко спросила Дина.

   - Сретенье Владимирской Божьей Матери, доченька, престольный праздник нашего храма, - обернулась одна из бабушек.

   - Смотри-ка, - зашептал Антон, - теперь тут не только бабули, пара молодок, а вон у двери два пацана нашего возраста. Здоровые лбы, и те туда же.

   - Куда - туда же? - осторожно поинтересовалась Геля.

   - В поисках того, кому свой ум и волю вручить. Когда нет желания думать и судьбу самостоятельно строить, вот, идут за готовенькими ответами.

   - Ты слишком упрощаешь, Антонио, - возразил Петя.

   - Возможно. Но суть именно такая.

   - Видел бы ты, какие чудеса иногда у нас творятся, - перебила Дина, - волей-неволей задумаешься.

   - Ты задумалась? - скептически ухмыльнулся Антон.

   - Немного.

   - И чего надумала?

   - Пока ничего. Глубоко задумываться некогда, а вообще... чудес на свете много. Так недолго и голову сломать. У нашего поколения иллюзия научного всемогущества...

   - Ну, неспроста же она появилась, - заметила Геля.

   - Экипаж, готовсь, - вдруг скомандовала Дина.

   С обеих сторон уже тянулся густой высокий лес, а, значит, пора надевать рюкзаки и пробираться к водителю с просьбой остановиться.

   - Гель, ты чего-то загрустила... - дернул ее за косу Антон.

   Она улыбнулась в ответ.

   - То-то же.

   Автобус потарахтел дальше. В заднее окно на ребят с любопытством смотрели две бабушки в белых платочках. Антон нашел в их взглядах неодобрение, но все равно помахал вослед.

   Солнце потихоньку опускалось и прямо на ходу одевалось в нежный вечерний туалет. Казалось, сам воздух был розово-персикового цвета. Ребята часто вздыхали, но... то ли грудные клетки успели съежиться за прошедшие годы, то ли для нахлынувшего счастья требовалась другая емкость - в общем, не помещалось.

   Глянув вглубь леса, Геля невольно поежилась и тут же пожурила себя за это. До полной темноты они успевали, но стоило поторопиться.

   - Так, пора-пора, - начала подгонять Дина, - еще успеем надышаться.

   Как только они вступили в чащу, всякая робость испарилась: пожалуй, могли бы добраться и вслепую.

   Несмотря на сумерки, глаза рыскали в поисках грибных шляпок и от напряжения начинали слезиться.

   - Гелечка, деточка, завтра будем грибы искать, - крикнул Антон, шедший во главе.

   - А я что, против?

   - Тогда чего отстаешь?

   - Я не отстаю. Просто иду в хвосте.

   - Тормозишь поход. А я проголодался.

   На самом деле всем хотелось добраться за час и таким образом убедиться, что ценные навыки не утеряны. Им не хватило разве что десяти минут.

   Опушка их не изменилась и встретила прежним радушием. Только несколько молоденьких березок заметно вытянулись.

   Пока ребята не спеша ставили палатки и разбирали провиант, девушки сбегали за водой, набрали дров и даже успели разжечь костер. Рядом бросили пенки. На одной расположились Петя с Диной, на другой - Геля с поварскими принадлежностями и Антон с гитарой.

   Дина оборачивалась на каждый шорох, как если б ее назначили ответственной за безопасность. Петя успокаивающе гладил ее руку. Антон настраивал инструмент. Геля с сосредоточенным и несколько загадочным видом намешивала в кане сгущенку с печенюжкой, добавляя что-то из собственных запасов.

   - Воду пока не ставь, - предупредил ее Петя, - сладенькое на потом. У меня есть то, что разогревать не надо.

   - Петрович, ты не обманываешь? - встрепенулся Антон.

   -Я никогда не обманываю, - с деланным самодовольством заявил Петя и вскоре вернулся с бутылкой красного.

   - Это что - вино? - разочаровался Антон.

   - Ну, извини, Антонио.

   - Ладно, сгодится.

   Разлили в железные кружки, нарезали сыра и... понеслась.

   - Друзья, прекрасен наш союз! - провозгласила Дина. - Так поднимем кубки!

   - За встречу! - продолжил первый тост Антон. - Признаться, давно не был так счастлив.

   - Присоединяюсь, - поддержал Петя.

   Выпили, растроганно помолчали.

   - Ну, давай, Антонио, - попросила Дина.

   Все устроились поудобней в предвкушении того удовольствия, которое они, наверное, не променяли бы ни на что.

   Антон прокашлялся, тронул струны и запел. Глубокий мягкий голос грел душу, как вино утробу. Антон сам выбирал песни, по настроению, и никогда не пел "на заказ". На этот раз начал с "Битлов", потом изрядно удивил публику парой романсов, а закончил традиционно - любимым Высоцким. Как всегда, очень искренне и прочувствованно.

   Геля, как ни старалась, не могла отвести глаз. Вино ударило в голову, и чувства растворили мысли. "Не надо было пить, не надо. Чревато. Мне нужна трезвая голова, а не разнузданные страстишки", - корила она себя, но сердце истосковалось по любовным страданиям и отказывалось слушать голову.

   Наконец, Геля отвернулась и, улегшись на спину, уставилась в темное небо с редкими мелкими звездочками. Жар от костра щипал щеку, а едкий дым от листвы щекотал нос. Сердце рвалось наружу, и Геля, перевернувшись на бок, свернулась в калачик, как будто и правда боялась, что оно может выскочить. Петя с Диной тоже улеглись лицом к костру и, встретившись с Гелей взглядом, оба подмигнули. Получилось забавно.

   Костер из отсыревших дров горел слабо, но исправно. Геля с нетерпением ждала, когда пламя доберется до пушистой сосновой ветки с сухими иголками, и она вспыхнет, потрескивая. Но веточка сгорела почти незаметно, иголочка за иголочкой. Этого повода было достаточно, чтоб погрузиться в самую глубокую грусть.

   Антон допел и отложил гитару.

   - Что, усыпил я вас?

   - Да ты что, Антош. Мы бы себе этого не простили, - Дина поднялась и сладко потянулась, а за ней и Петя. Геле не хотелось вставать, и она нарочно закрыла глаза. Антон пододвинулся ближе и легонько потряс ее за плечо:

   - Геля. Гелечка. Просыпайся. Высоцкий закончился, пора "чайковского" прогнать.

   Геля держалась из-за всех сил, чтоб не выдать себя. Антон двумя пальцами закрыл ей нос, и она рассмеялась.

  

4.

   ...Хлебнув горячего чаю, все четверо блаженно вздохнули и потянулись ложками к кану с неведомой вкусняткой.

   - Мм, ничего-ничего, - комментировал Петя. - Черносливчик чую, корица присутствует?

   - Секрет фирмы.

   - Сытная похлебка, не могу больше, - выдохнула Дина, вернув руку с полпути к кану.

   Антон уплетал молча, с удовольствием облизывая губы.

   - Отлично, - он последний отложил ложку, - высший класс.

   - Между прочим, невеста на выданье, - подмигнула Дина.

   Геля не смутилась: Дина частенько так шутила.

   - Даа, - протянул Антон. - Стоит задуматься. Но, боюсь, на полный желудок ничего путного не выдумаю.

   - А зря, очень зря, Антонио. Выскочит замуж твоя Анджелина, тогда будешь головушку пеплом посыпать.

   - Хм, я ничего не пропустил? - на всякий случай осведомился Антон.

   Геля вскинула брови и заговорщически переглянулась с Диной, тут же пожалев об этом.

   - Так, колитесь! Петрович, ты в курсе? - забеспокоился Антон.

   Тот в недоумении покачал головой.

   - Так кто он?

   - Дед Пихто!

   - Я сейчас обижусь. Уйду в леса, - Антон смешно поджал губы.

   - Да шутим мы. Не волнуйся, - успокоила Геля.

   - Как это - шутим? - вмешалась Дина. - Ты мне так и не рассказала, с кем я тебя в метро застукала!

   - Хороший знакомый.

   Гелина неуверенность побудила Дину перейти в решительное наступление:

   - Гель, ведь сейчас тресну чем-нибудь. Тебе сколько лет, чтоб в нашей компании секреты устраивать?

   - Дин...

   В Гелином голосе послышались умоляющие нотки, но подруга слишком давно ждала возможности провести допрос с пристрастием.

   - А цветы, конечно, на рынок везла?

   - Какие цветы?

   Дина взяла костровую палку. Петя перехватил на вид хрупкую ручку и отобрал орудие, как будто Дина действительно собиралась запулить им в упрямую Гелю.

   - Хорошо, - сдалась Геля. - Что ты хочешь знать?

   - Все! - обрадовалась Дина.

   - Давай я тебе потом расскажу.

   - Не понял! - возмутился, в свою очередь, Антон. - Шушукаться будете! Я вам обеим тресну! Ты что, нас с Петровичем стесняешься?

   Геля сделала лицо загнанной в угол мышки. Иногда это срабатывало - друзья, сжалившись, отставали. Но не в этот раз.

   - Его зовут Юра.

   - Таак, - Дина пододвинулась ближе, но жар от костра заставил ее вернуться на исходные позиции.

   - А можно погромче? - попросил Петя.

   - Его зовут Юра, - повысила голос Геля. - Он сделал мне предложение. Я думаю.

   Ребята примолкли. Такого поворота не ожидала даже Дина:

   - Ты в своем уме? Как ты можешь решить, не представив его нам?

   - Никак.

   - Так за чем дело стало? - пришел в себя Антон.

   - Ни за чем. На моем дне рождения и познакомитесь.

   - Подожди, но тебе-то как - нравится? - Антон был явно обескуражен, но старался не подавать виду.

   Геля пожала плечами.

   - А что не так? - Дина стала ужасно похожа на врачиху. - На мордашку вроде ничего. Глаза добрые. Ну, немного субтильный...

   Геля рассмеялась.

   - Так что? - не сдержал любопытства и Петя.

   - Ну, не знаю я. Какой-то он уж очень мягкий...

   - Подкаблучник? - сощурилась Дина.

   - Да вроде нет... Мне б самой понять, что не так! На разных волнах мы, что ли...

   - Ну, милочка, - мгновенно успокоилась Дина, - Ты хочешь, чтоб сразу и на одной волне...

   - А что такого? - заступился Антон. - Я тоже так хочу. Правильно, Геля. Никто тебя не гонит. Думай спокойно.

   - Антонио, извини, конечно, - Дина состроила одну из своих любимых гримас - саркастичную, - но ты кто угодно, только не пример для подражания. Сколько тебе лет, помнишь?

   - Двадцать семь, - поднапрягшись, ответил Антон.

   - А Геле?

   - Примерно столько же. Ну и что?

   - А то! Пора бы уже.

   - Гель, ты ведь так не думаешь? - в голосе Антона звучало неподдельное опасение.

   - Не знаю, - на сей раз Гелин сокрушенный вид действительно вызывал сочувствие. - Деток хочу. А, кроме него, других кандидатов нет и пока не предвидится. Родителям он очень понравился.

   Антон призадумался. Кажется, совсем недавно они сидели вот так у костра и мечтали, как вместе полетят в космос. Геля хотела непременно на Венеру. А теперь она хочет деток. Пожалуй, он и правда отстал от жизни.

   Петя молчал, и это было непривычно: неужели даже он не может дать совет...

   - Давай так, - воспрянула Дина, не выносившая всеобщей хандры, - ты нам его представишь, а мы проголосуем. Кто "за"?

   - Я "за", - подняла руку Геля.

   - А воздержаться можно будет? - уточнил Антон.

   - Нет, надо, чтоб нечетное число, - строго ответила Дина. - Все, регламент принят.

   Примолкли. Антон взял гитару, и друзья хором спели заглавную из "Бременских". Петя так ударно исполнил партию осла, что птицы предположительно кувырнулись с веток, а у непредусмотрительных зверьков присыпало норки.

   Отпевшись, долго над собой смеялись. Настроение было такое, что хотелось зазвать к костру всю лесную братву. Ну или как минимум, пуститься в пляс. Но за степенным чаепитием понемногу утихомирились. И тут Дина снова прыснула смехом.

   - Ты чего? - пристально посмотрел на нее Петя. - Выпила лишнего?

   Дина пыталась что-то сказать сквозь смех, но не получалось.

   - Ну, чего-чего? - не выдержала Геля.

   - Я тут вспомнила... ха-ха... Гель, как ты маленькому Антоше приворотного зелья в чай подлила.

   Мгновенно освежив в памяти эту комичную историю семнадцатилетней давности, Геля с Петей тоже схватились за животики.

   - Таак, - тут же "начал разбирательство" Антон, - чувствую, предстоит ночь откровений. Вот почему я никак влюбиться не могу. Ну-ка, Анджелина, рассказывай, за что ты мне так удружила, а? Может, за то, что я тебя в туалете запер, да?

   - Ути-ути. - Геля явно не собиралась оправдываться. - Испугался? Трус несчастный! Так вот можешь успокоиться: ты его так и не выпил!

   - Отчего же? - нахмурилась, припоминая, Дина.

   - Так из-за тебя же, Дин! Петьке все растрепала, а тот из природной честности и мужской солидарности сам выпил.

   - Да ты что?! - насторожилась и Дина. - А я как-то упустила этот момент.

   - Просто я точно знал, что на меня не подействует, - объяснил Петя.

   - А я всегда знал, что ты настоящий друг, - пожал ему руку Антон.

   - А я обиделась, - объявила Геля и, подобрав коленки, уткнулась в них лицом.

   Антон подсел ближе и погладил по голове.

   - Ну, не обижайся, девочка-Гелечка. Это я так, хорохорюсь. На самом деле, зря Петрович его выдул. Очень зря. Я жутко раздосадован, даже зол на него.

   Антон погрозил Пете кулаком.

   - Ты плачешь? - наклонился он к Геле - та всхлипнула.--- Ну, не плачь. Подмешай еще куда-нибудь, а Динке-болтушке не рассказывай.

   - Я рецепта не помню, - пожаловалась Геля.

   - Обидно. А откуда взяла его, помнишь?

   - Неа.

   - Ну и ладно, не расстраивайся. Рецепт-то все равно паленый. Вон, не подействовал совсем. А твои пирожки любому зелью фору дадут.

   - Правда? - Геля подняла лицо.

   - Правда, - Антон поцеловал ее в щеку.

   - Все-таки вы очень здорово смотритесь, - вздохнула Дина. - Гель, а когда ты его разлюбила?

   Геля покраснела до корней волос, но в полутьме никто не заметил.

   - Никогда. И сейчас его люблю, - Геля слышала себя как будто со стороны: до того странно было произносить эти слова.

   - Вам все шуточки. Эх, вы!

   Геля ждала реакции Антона, но тот, казалось, думал о чем-то своем.

   - Между прочим, я тоже когда-то был в нее влюблен, - вдруг сообщил он.

   Сердце Гели замерло.

   - Целый месяц. Ты после зимы приехала... Девятый класс. Высоченная, какая-то новая, первый раз в жизни тебя в платье увидел. И разговариваешь как-то холодно, отказалась со мной наперегонки бежать. Эдакая цаца! Я понял, что ты меня разлюбила, и начал издеваться. Помнишь? Мы же дружили всегда, а тут Петрович только и делал, что нас мирил. А тебе как будто безразлично: что дружба, что ссора... Я даже хотел признаться, письмо длиннющее написал... но, перечитав, сжег. Представляете? Вы когда-нибудь могли подумать, что я способен любовные письма писать? Жаль, что сжег, а то посмеялись бы сейчас. Ну вот, а потом родители в лагерь отправили, и там что-то закрутилось-завертелось... Слушайте, как давно это было, будто бы даже не в этой жизни или, скорее, не с нами... Неужели мы такие старые, а?

   Никто не ответил. Геля еле выдавила улыбку, Петя вздохнул, а Дина превратилась в саму досаду:

   - Ну, как же вы разминулись, несчастные?!

   - Дин, неужели ты своей лучшей подруге пожелаешь такого раздолбая, как я?

   - Она бы тебя исправила, облагородила.

   - Не уверен, - усомнился Петя.

   Геля собралась с силами и громко зевнула.

   - Ты чего, рано еще! - показал на часы Антон.

   - В самый раз! - Дина поднялась. - Чего тут высиживать! Зла на вас все равно не напасешься. Вот ты, - наклонилась она к Антону, проходя мимо, - так всю жизнь и прошландыешься по горам - по долам...

   - Дин, - огрызнулся Антон: в глубине души его задевало то, что друзья совсем не разделяют его увлечения, но более того - осуждают, - ты иногда бываешь до неприличия навязчивой. Как чего втемяшится...

   - Дурак ты!

   - Сама такая! - крикнул вослед Антон. - Петровича прибрала к рукам, теперь давай наши судьбы устраивать.

   Антон не верил в то, что говорил, но зато знал Динино уязвимое место. А когда родные люди обижают нарочно, то на ответ часто не хватает сил.

   - Ну, ты-то - мужик или нет? - уходя, покачал головой Петя. - Не засиживайтесь. Подъем в шесть - завтракаем и вперед!

  

5.

   Геля расстроилась: инцидент сильно повредил романтическому настрою.

   - Ну и чего ты на пустом месте...

   - Да знаю я, знаю! Так что довольно об этом.

   Геля и не собиралась настаивать.

   - Не поверишь, - Антон продолжил уже совсем другим тоном, - у меня в последнее время просто череда дурацких поступков. Как будто какие-то темные силы мне их подсовывают, а я соглашаюсь, даже не имея возможности разобраться в том, что происходит.

   - И чего ты еще натворил?

   Геля прекрасно знала о его нелюбви к "сеансам психотерапии", и потому вопрос был поставлен в нарочито легкомысленной форме. А промолчи она - Антон успел бы передумать.

   - Ведь и правда, - усмехнулся он, - настоящая черная полоса. Думал, уж с вами-то прервется, да не тут-то было.

   Антон тяжело вздохнул:

   - То соврать пришлось хорошему человеку...

   - Пришлось?

   - Именно пришлось. Неохота размусоливать. Опрометчивое обещание, и уже никуда не денешься. Но это ладно. Здесь все понятно.

   - А где не понятно?

   - Да вот, девчонку обидел. Казалось, так будет лучше, честнее, если я ей прямо скажу. А она, преисполненная... хм... в общем, всех ваших девичьих переживаний, как понесется, - Антон присвистнул. - Еле откопали потом.

   - Где?

   - Ну где-где - в снегу. Одним словом, злой рок. Может, я и совершил неосторожность - близко подпустил, но кто ж мог предположить... Потом еще. Новенький у нас появился. Уговаривал взять с собой, чуть ли не на коленях молил. Уломал в конце концов и тут же весь переменился: как начнет выпендриваться - тошно слушать. Я и придумал ему в парашют бумаги закатать. Думаю, только на пользу будет. А этот болван, как треск услышал, взял и отключился. Свалился мешком, хорошо хоть на деревья не налетел. Но сломал обе ноги. А счастлив-то как был, когда в себя пришел! Так ничего и не понял.

   - А ты не сказал?

   - Зачем? Что изменится? Нет, это было б малодушие с моей стороны. То, что я тебе рассказываю - тоже слабость. Меня больше интересует вопрос, что за напасть такая. И еще - как самому поступок оценить.

   - Плохо ты поступил, чего тут оценивать.

   - А что такое плохо и что такое хорошо? - Антон поднялся и начал поправлять костер. Геля почувствовала, что он озвучивает много раз прокрученные в голове мысли. - Все относительно. Парень поправится, а прыжок станет хорошим уроком. С другой стороны, если я попрошу прощения, мне будет легче, комфортней...

   - Бедолага, значит, тебе некомфортно в собственной системе убеждений.

   - Это реальность не вполне комфортна, а не убеждения. Да, все относительно. Но людям надо как-то выживать. Они создают мораль и нравственность. Пусть не совершенные, не универсальные. Но нас в них воспитывают с детства. Чего ж удивительного в том, что они влияют на мое ощущение комфорта?

   - Ничего. Но только теперь ты человек сознательный, мыслящий и сам себя воспитываешь. Неужели ж тебе не под силу обжиться в той системе убеждений, в которую ты веришь? Если главная цель человечества не отличается от цели глистов и заключается в выживании...

   - Я этого не говорил. Человечество должно развиваться, двигаться вперед...

   - Вперед? Таким оценкам нет места там, где нет объективной системы координат, разве не очевидно?

   - Есть условная, основанная на здравом смысле. Она может, в свою очередь, развиваться относительно себя.

   - Ты бредишь, деточка.

   - Возможно. Но это не важно. Что ж, пускай наша конечная цель та же, что у глистов. Брр, что за дурацкое сравнение после сытного ужина? - Антон брезгливо поморщился.

   - Извини, пожалуйста. Пусть будет та же, что у стройных горных ланей.

   Геля присоединилась к уходу за костром, подкидывая в него мелкие веточки и шишки.

   - Пусть. Главное в том, что сам процесс мне очень нравится. Я люблю жизнь. И потому буду жить.

   - Ага, значит, твой девиз - "выживи и сделай это с удовольствием"?

   - Так точно.

   - Ну а скажи мне, почему твои любимые книжки и фильмы - о военном времени? Опять нестыковочка!

   - Какая нестыковочка? Причем тут книжки и фильмы?

   - При всем при том.

   - Гель, я не понимаю, что ты хочешь мне доказать? По-твоему, я должен непременно попросить прощения?

   Гелю задела его раздраженность, хотя и ее интонации не отличались благодушием.

   - Нет. Я согласна, что смысла в этом мало. Но ты точно должен сожалеть о случившемся. И еще, - она запнулась, как будто сомневаясь в том, стоит ли продолжать, - должен глубже копать. И искать то, что сведет все концы с концами и ответит на все вопросы.

   - Нет такого.

   - А ты искал?

   - Я что, умнее других? Миллионы искали и не находили. Или находили, но совершенно разное.

   - Сам не искал, не спрашивал, что нашли другие...

   - Да, наверное, мне это не слишком интересно.

   - Просто не понимаешь, насколько это важно, - Геля договорила тихо, так что Антон даже не расслышал. Кажется, она и так переборщила.

   - Гель, я уже не в состоянии. Пора спать.

   ...Оба долго не могли уснуть. Антон привык к другому режиму, а Геля была слишком взволнована. Она усердно перебирала в голове его слова, взгляды, жесты в поисках того, за что "зацепить" свою последнюю, пока еще не запретную надежду. Она то унывала и тогда печально вздыхала, то воодушевлялась. Ведь, во-первых, он не всегда испытывал к ней лишь дружеские чувства, а в других не может влюбиться, и, во-вторых, он задумывается.

   Наконец, Геля устала размышлять. Повернувшись к Антону лицом, она усиленно заморгала, пытаясь разглядеть его силуэт. Какое же мучительное счастье быть так близко, дышать одним воздухом, и какая сладостная мечта прижаться к нему крепко-крепко...

  

6.

   Утро выдалось удивительное: солнышко потихоньку светило сквозь легкую белую дымку, роса играла на жухлой траве, пахло грибами. Дышалось глубоко и сладостно. Повсюду были развешены паутинки: большие и маленькие, сплетенные "как придется" и настоящие произведения ткацкого искусства. На них тоже блестели веселые капельки.

   Петя, как обещал, разбудил ровно в шесть. Никто не выспался, но свежее утро подарило новые силы и хорошее настроение.

   Геля жадно разглядывала осенний пейзаж. Каждая травинка отзывалась дорогим воспоминанием из детства: еще зеленая осока, желтый папоротник, почерневший клевер и красные бусинки ландышей.

   Все последовали Петиному примеру, когда тот скинул обувку и стал разгуливать по опушке босиком.

   Позавтракали на скорую руку - овсянкой с остатками Гелиной смеси.

   Собрались быстро: не терпелось. Ребята натянули кепки, девушки - платочки. Динины кудряшки долго не давались - упаковывали общими усилиями. Наконец, все плотно застегнули воротники, Антон повесил свисток и дал команду к отправке.

   Другие грибники только бегут на электричку, а они уже тут - с мешками для орехов, большущими корзинками и навостренными ножиками. Их обмотанные цветной изолентой рукоятки когда-то держали еще детские ручки.

   Грибов, к счастью, было не так уж много, а, значит, нашлось место азарту и состязательности. По старой привычке ребята между делом следили друг за другом, и, стоило клинку неосторожно сверкнуть в чьей-то руке, как рядом оказывались "помощники": они шерстили округу, не преминув заглянуть друг другу в корзинки. Потом снова расходились, иногда довольно далеко, так что пару раз Антону пришлось взяться за свисток.

   А до чего было приятно узнавать в лесу знакомые места! Невероятно, но вспоминались даже "месторождения" белых, лисичек. Каждый раз возникали сомнения, не дежавю ли это, но подмога приходила быстро и подтверждала, что именно здесь десять лет назад рос точно такой же крепкий красавец-подосиновик. Только тогда его нашел Петя, а не Геля. Так что в соответствии с принципом правопреемства это его, пусть отдает.

   Как всегда, море сыроежек со шляпками всех цветов радуги. Раньше их топтали, кидали об деревья и друг об друга, а теперь радовались им. Дину в полное умиление привели молодые волнушки: она бережно откладывала их в отдельный пакетик и при каждой сходке демонстрировала почтенной публике, которая, впрочем, не разделяла ее энтузиазма и подозревала даже, что Дина таким образом скрывает богатый улов благородных грибов.

   Весомо нагрузив корзины и сжалившись над беднягами, не подозревавшими о своем фатальном опоздании, перекинулись на орешники. Орехи еще не вызрели, но все равно были слаще и вкусней любой конфеты. Незабываемый вкус из детства, мм... Раньше Динка грызла их зубами, после чего появилась кличка "Дино" (зубастик, динозаврик), но теперь Петя ей не позволил. Кололи камушком на пеньке. Пенек был трухлявый, и орехи вдавливались, не раскалываясь. Наконец, собиратели притомились и отправились в обратный путь.

  

7.

   Антон шел впереди: за завтраком в него, полусонного, ничего не полезло, так что он успел здорово проголодаться. На подходе он резко остановился. Ребята удивились, а, подойдя ближе, удивились еще больше: их опушка была обнесена красной лентой.

   - Как это понимать? - озвучил всеобщее недоумение "вожак" и перешагнул через ленту.

   Остальные последовали за ним. На самой опушке перемен замечено не было. Дина заглянула внутрь палаток, проверила сохранность рюкзаков и заключила:

   - Мне это не нравится...

   - Может, здесь теперь заповедник? - сделала первое предположение Геля.

   - Хочешь сказать, нас занесли в "Красную книгу"? Надеюсь, в качестве редкого, а вымирающего вида? - не удержался от шутки Антон. - Нам, кстати, письмо.

   На боку палатки и правда лежал конверт с сургучной печатью.

   Пока все недоуменно молчали, Антон взял его, повертел в руках, просветил на солнце и на всякий случай предупредил: "Вскрываю". Возражений не было. Развернув небольшой листочек, Антон зачитал: "Друзья! Вам предоставлен уникальный шанс покинуть пределы красной ленты обладателями драгоценнейшего подарка. Не пугайтесь и не тратьте время на то, чтобы понять, кто я. Называйте меня другом. Ключ - это слово, которое уместится в нижеобозначенные клеточки. Ищите подсказки. Я буду вам помогать, но, увы, не могу сделать за вас все. Отгадав слово, впишите его в клетки и положите конверт в дупло".

   - Тут карта, - пояснил Антон. - И, если я не ошибаюсь, это наше дупло: у дерева дубовые листочки пририсованы.

   Ребята выхватили листочек и уставились на витиеватые буковки, написанные, судя по всему, чернилами. Далее следовали шесть клеточек и, наконец, простенькая карта.

   Дина перевернула бумажку.

   "Сначала пройдите простой тест", - гласила надпись на другой стороне.

   Ребята пробежали глазами замысловатую табличку:

  

  

   - Гель, невероятно! - воскликнул Антон. - Ребят, мы только вчера спорили об относительности, и тут на тебе. Мистика какая-то!

   - Фигистика! Этот тест призван втянуть нас в игру, - заверила Дина. - Отвлечь внимание от того, что происходит.

   - А что происходит? - очень спокойно поинтересовался Петя.

   - Одиннадцать негритят, вот что!

   - Скорее, четверо белых, - усмехнулся Антон.

   - Не важно, ноги в руки и сваливаем отсюда.

   Дина достала свою сумку и повесила на плечо.

   - А вы что скажете? - обратился Антон к Геле с Петей.

   - По-моему, больше смахивает на Форт Байяр, - ответил Петя. - И ничего угрожающего пока не видно.

   - А что тебе покажется угрожающим - труп? - продолжала страшать Дина. - Некоторым не интересно мочить людей без прикола.

   - Дин, успокойся на минуту, - попросил Антон.

   - Слушайте, а вдруг это и правда какое-то новое риалити-шоу? - попробовала уйти от версии изощренного убийства Геля. - Может, тут камеры повсюду...

   - Вряд ли, - мгновенно обмозговал новое предположение Петя. - Это было бы нарушением наших прав. Мне кажется, все это кто-то из нас придумал.

   - Во-во, как в негритятах, - подхватила Дина, не вникнув в суть сказанного.

   Ребята переглянулись, и на лесной опушке в лучших традициях жанра "ужастик на выезде" повисла тягучая пауза.

   - Тогда нам тем более нечего бояться, - заметила Геля.

   Взгляды устремились на Антона - тот возмутился вполне искренне:

   - Ребят, вы чего? Думаете, я стану такое затевать?

   - Почему бы и нет? - Дина еще пристальней на него посмотрела. - Кто нас пригласил на день рождения, пошел за водкой, а вернулся с бородой и палочкой?

   - Помню-помню, - подтвердила Геля. - Сколько мы тогда хорошего наговорили "Антонову двоюродному дедушке" о его внучеке! А кто, спрашивается, бегал ночью под моими окнами в простыне, издавая нечеловеческие звуки?

   - Вот злопамятные! Но на сей раз это не я! Я писать-то давно разучился, не то что дубовые листочки рисовать! И, вообще, помыслите логически: когда бы я успел ленточку-то прилепить? Уходили вместе, возвращались вместе. Я, конечно, польщен вашим мнением о моих способностях, но нет, я не Супермен и даже не Тарзан.

   - Да, ты прав, - согласился Петя.

   Девчонки присмирели.

   - Послушайте, - очень серьезно сказала Дина, - если это посторонний, то он точно псих, а я не хочу иметь дело с психом!

   - Может, он хороший псих? Не псих, а чудак, так сказать, - почти мечтательно возразила Геля.

   - Как хотите, а я останусь, - решительно заявил Антон.

   - А я не сомневалась, экстремал несчастный, - изобразила гнев Дина.

   Геля стала рядом с Антоном и попыталась оправдаться:

   - Мне почему-то не страшно. А если не страшно, значит, все будет хорошо. Эти предчувствия меня не подводят.

   Дина перевела взгляд, полный фальшивой надежды, на Петю - тот пожал плечами:

   - Нам не оставили выбора.

   Дина сделала обиженную мину, и Петя ласково обнял жену.

   - Ну что ж, - подвел итог Антон, - вроде бы мы не так много времени потратили на выяснение личности нашего, как его, друга! Теперь надо искать подсказки. Надеюсь, за ними не придется, как в "Форте", лазить в крапиву, в муравейник, на верхушку дуба...

   Рассмеялись - немного нервно, но напряжение спало.

   - Тест-то будем проходить? - взял бумажку Петя.

   - Давай, проходи и передавай другому. А я за обедом протестируюсь. Надо еще дуб проверить, - заторопил всех Антон.

   Вообще-то, другого дупла быть не могло, если только "друг" специально не выдолбил. Ребятам это не понравилось: это было их дупло. Много лет назад они положили сюда скрепленную кровью клятву верности:

НЕ ПРЕДАВАТЬ

НЕ ВРАТЬ

НЕ БРОСАТЬ В БЕДЕ

НИКОГДА

   за которой следовали четыре капельки крови. Тогда их не без труда выдавили из пальцев, слегка уколотых прокаленной на огне булавкой. (На предосторожности настояла, конечно, Дина, Петя поддержал, Антону с Гелей ничего не оставалось, как согласиться).

   И вот теперь их дуплом воспользовался какой-то непонятный "друг". Тут же, на ветке дуба, болтался другой конверт, поменьше и без печати.

   - Ну все, - начала трагическим тоном Дина, - спорим, что там будет описана смерть первого белокожего?

   - Давай, - протянул руку Антон. - На три подосиновика.

   - Вот тебе, - показала фигу Дина.

   - Я открываю? - с усмешкой спросил тот.

   - А чего ты все открываешь? Думаешь, один тут с выражением читать умеешь? - Дина взяла конверт, распечатала и замолчала.

   - Ну, чего там? - успели струхнуть остальные.

   Дина представила на всеобщее обозрение рисунок со следующими объектами: главным героем было сердце с ручками и ножками в солнцезащитных очках, перед ним располагались разной величины небесные тела, в том числе солнце (по крайней мере, только у него по ободу имелись лучи). Сердце глядело недоуменно и чесало затылок. На солнце стоял знак вопроса.

  

  

   - Кажется, наш друг себя выдал. Он художник. Или художница, - Антон поднял на Гелю многозначительный взгляд.

   Посмеявшись, все дружно уставились на художественное произведение.

   - Следуя теории многоуважаемой докторши, у кого-то случится проблема с сердцем, - сделал вывод Антон. - Но не у меня.

   - Почему же? - нахмурилась Дина.

   - Потому что я умру от истощения.

   Антон довольно улыбался.

   - Получишь у меня, дурилка картонная! - пригрозила Дина.

   - Сама такая!

   ...Во время обеда, представленного печеной картошкой с жареными грибами, думали только об ответе на солнечный вопрос, но ничего стоящего в голову не приходило.

   Геля попросила у Пети тест, поглядела задумчиво, даже поводила пальцем, хмыкнула и передала Дине. У Дины он не задержался, Антон тоже быстро отложил:

   - Ну что ж, наш друг настойчиво рекомендует думать, причем о высоких материях. Судя по всему, сердце именно этим и занято, желающих прошу присоединиться.

   Призыв был излишним, но все равно добавил энтузиазма.

   Устроившись вчетвером на одной пенке, положили рисунок перед собой. Вот так, плечом к плечу, казалось, ничего не страшно.

   - Во-первых, почему оно в темных очках... - приступил к размышлениям Петя.

   - Почему это - "во-первых"? - тут же перебил Антон. - А почему сердце? А почему планеты? И чего эта эмэндэмсина репу чешет?

   - Антонио, не сепети, - Динина просьба звучала как первое и последнее "китайское предупреждение".

   - Судя по всему, сердце выбирает, - тихо, как бы про себя, сказал Петя.

   - Хм, - кажется, согласилась Дина, - и правда, похоже на тебя в магазине одежды.

   Над опушкой неприятно прогорланила большая ворона. Все, кроме Пети, отнеслись к ней с недоверием. Дине она особенно не понравилась. По вороньей спине наверняка пробежали мурашки от ее взгляда.

   - Оно должно выбрать солнце, но зачем-то нацепило темные очки, и теперь для него все светила на одно лицо, - тем временем заключил свои размышления Петя и сам обрадовался догадке.

   - Отлично! - не без гордости за супруга похвалила Дина. - Вопрос в том, что оно выбирает.

   Антон придвинулся поближе к рисунку:

   - Выбирает, куда ему полететь...

   Поддержки не последовало.

   - Нам нужны еще подсказки, - вздохнула Геля.

   - Предлагаешь пойти поискать? - улегся на спину наевшийся от пуза Антон.

   - Пуркуа па... - поднялся Петя. - Наверну кружок - обедец растрясу.

   Геля пошла на ручей за водой. Антон нехотя вызвался ее сопровождать в целях безопасности. Дина, обиженная тем, что ее никто с собой не позвал, осталась у костра. Геля заметила это, но желание побыть наедине с Антоном заглушило совесть, которая немедля возопила с удвоенной силой. "Защитник" же спал на ходу.

   - Как думаешь, кто это все устроил? - попыталась "разбудить" его Геля.

   - Не представляю, - не сразу ответил Антон. - Поначалу были подозрения на одного другана. Большой выдумщик и немного не от мира сего. Я только ему про этот поход говорил. А он со мной просился. И все-таки вряд ли. Конверты с печатями, таблички, рисунки - даже для него чересчур.

   - Не страшно тебе?

   - Да вроде нет. Я почти уверен: объяснение окажется вполне тривиальным, а пока есть загадка, будем получать удовольствие.

   Геля промолчала.

   - А ты чего, трусишь, что ли?

   Кокетка пожала плечами и добилась желаемого результата - Антон приобнял ее.

   - Не трусь! С нами Дино, а, значит, бояться нечего.

   - Между прочим, сейчас ее нет.

   - Ну и я не так плох, как может показаться.

   Геля посмотрела в его самодовольную физиономию и ущипнула за бок.

   Спустились бегом по склону небольшого овражка. Душистая крапива так и норовила ужалить в щеку. Редкие лучики достигали этой низинки, и, когда в вышине волновались макушки деревьев, по большим листьям крапивы начинали прыгать бледные солнечные зайчики. В детстве все четверо побаивались этого места, такого темного и даже зловещего по сравнению с их ласковой, светлой опушкой. Они и теперь называли его по старинке - оврагом, хотя в их "взрослом" восприятии это был уже маленький уютный овражек, сохранивший, однако, некоторую таинственность.

   Добравшись до родника, Геля с Антоном, как заведено, наперво умылись, сделали по глоточку, побрызгались и лишь затем наполнили бутылки. Ностальгия невероятная. Возвращаться не хотелось.

   - Гелька-Гелька, - покачал головой Антон после очередной, уже "внеплановой" атаки студеной водицей. - Слушай, а, может, нам и правда пожениться? А то ведь не станет четверки-то.

   - Ты забыл - я хочу деток, - напомнила Геля.

   - Будут и детки в свое время, - Антон сам себя вогнал в краску.

   - Смотри - при Дине об этом не заикнись! А то под белы ручки и в загс, - предупредила Геля.

   - Не хочешь за меня замуж... Эх-ты!

   - Эх-я!

   - Будем надеяться, Юрец твой не размазня.

   - Угу.

   "Вот и поговорили", - усмехнулась про себя Геля.

   На обратном пути нашли новый конверт. Антон сунул его за пазуху и резко прибавил шагу, так что Геле пришлось догонять вприпрыжку.

   Завидев почти бегущих Антона с Гелей, Петя с Диной ни на шутку перепугались. Антон бросил бутылки и достал находку.

   - Стой! - еще раз всех напугав, крикнула Геля.

   Сбегав за чистым каном, она поставила воду на огонь и плюхнулась на пенку:

   - Теперь можно.

   - Ой, снова произведение искусства, - констатировала Дина и тут же звонко рассмеялась. - Я же говорила, наш друг - псих. Он вырвал у бедного человечка сердце, а на его место водрузил лампочку.

   Действительно, на рисунке изображался человечек с лампочкой вместо сердца. В руке он держал какой-то батончик, к которому прилагалась латинская буковка R. От солнца в верхнем правом углу через батончик к лампочке тянулась веревочка или, скорее, провод.

  

  

   - Сначала астрономия, теперь физика. Когда-то я неплохо эти схемки строил, - похвастался Антон.

   - Ню-ню, - бросила скептический взгляд Дина.

   - Здесь, конечно, несколько путано, но главная идея ясна: это схема электрической цепи. У человечка в руках резистор. Возможно, человечек регулирует сопротивление... - Антон запнулся.

   - И чего?

   - Собственно, все. Человечек питается от солнца. Или его лампочка, то есть сердце питается от солнца. Человечек контролирует сопротивление. Возможно.

   - На заборе висит мочало, начинаем все сначала. Дальше-то что? - Дина, видимо, решила перевоплотиться в училку по физике, причем довольно вредную.

   - Ничего.

   Антон был раздражен: Петя в предыдущей загадке, казалось, продвинулся не дальше, но чуть не сорвал аплодисментов.

   - Еще подсказки, - "потребовал" Петя.

   - Если они все будут такого рода, то ничего нам не прибавят, - несколько раздраженно ответила Дина.

   - Что-то меня развезло, пойду-сосну, - объявил Антон.

   Он уходил с неспокойным сердцем: вдруг они догадаются без него, без его помощи и вклада. Но и у друзей после трудового дня не осталось сил на решение головоломок. Они погрызли орехов и немного подремали на вечернем солнышке. Дина обошла поляну, но нашла только пару розовых волнушек, к которым она, впрочем, успела охладеть.

  

8.

   Антон проснулся около восьми. Становилось прохладно, разожгли большой костер.

   За перекусом, приготовленным Диной и нареченным по этому поводу "ланчем", поговорили за жизнь. Геля, наконец, подробно доложилась о том, как ей работается в новом качестве - учительницы ИЗО, и о планах по открытию кружка рисования. Петя рассказал про смешного клиента, который к месту и не к месту вставлял слово "сатисфакция". Антон поведал увлекательнейшую историю о своих приключениях в каких-то пещерах, где постоянно то что-то, то кто-то падал, терялся, находился. Все слушали, затаив дыхание.

   - Ты все-таки сумасшедший, - заключила Дина. - Ни за какие деньги бы туда не полезла. С жиру беситесь. Посмотрел бы разок на людей, которые каждую минуту вынуждены за жизнь бороться, может, и к своей по-другому бы отнесся.

   - Придется бороться - поборюсь, куда ж деваться. Это я так - для интересу все приукрашиваю, преувеличиваю. А на самом деле что? Залезли, проползли, вылезли.

   - Не оправдывайся: ничего ты не преувеличил, - вздохнул Петя. - Но ты, кажется, в рубашке родился. Только на это и уповаем: благоразумия с годами не прибавилось.

   - Не буду вам больше ничего рассказывать, - сделав усилие, Антон обиделся лишь понарошку.

   - Будешь-будешь. Куда ты денешься... - усмехнулась Дина.

   Не получив традиционной поддержки со стороны Гели, Антон все-таки расстроился.

   - Нехорошие вы, бяки!

   Геля подсела ближе и погладила по голове.

   - А чего руки-то как ледышки? - вздрогнул Антон, когда она напоследок дернула его за ухо.

   Геля вдруг сделала страшное лицо:

   - О, ты раскусил меня, мой умный мальчик! Я ужасная и прекрасная Снежная Королевна! Ну-ка покажи мне, малыш, где твоя горячая серая шейка?

   Антон не успел опомниться, а две "ледышки" уже обхватили его шею. Высвободиться оказалось не так-то просто. Но Геля быстро согрелась, и борьба потеряла смысл.

   - Брр, - поежился Антон и начал изображать пострадавшего: вертеть головой, разминая суставы, прокашливаться.

   - А вы что веселитесь? - обратился он к сидящим напротив.

   - Видел бы ты свое лицо! - продолжала смеяться Дина.

   - Посмотрел бы я на твое!

   А Геля вспомнила Юру и, совсем того не желая, устыдилась.

   - Ну, что я вам скажу, моя королевна, - Антон взял ее за руку, - мне понравилось - бодрит! Так что моя горячая и вовсе не серая шейка отныне и всегда к вашим услугам. А уши в качестве бонуса.

   - Раз так, пойду запасаться холодом, - Геля отняла руку и поднялась.

   - Ты куда? - решила проконтролировать Дина.

   - Не скажу. Ты со мной?

   - А как же. Фонарик у тебя?

   - Туточки.

   - Далеко не ходите! - предостерег Петя. - Уже в метре ничего не видно.

   Девушки хихикнули в ответ.

   Ребятам показалось, что прошло не меньше получаса, прежде чем из темноты вырвался слабый лучик фонарика.

   - Мы уж решили, что вы там уснули под кустом! - не сдержал раздражения Антон.

   - Это все Гелька. Стеснительная очень. Зато смотрите, что мы нашли!

   Девушки уселись у костра, и Геля развернула очередной конверт.

   - Что-то наш друг начинает утомлять, - нахмурился Антон.

   Сложность рисунков развивалась по нарастающей, хотя основные герои: человечки, солнце и знак вопроса - сохранились. Солнце по-прежнему одиноко висело в верхнем правом углу, зато человечков было аж целых трое. Располагались они по диагонали от солнца: первый - лицом к светилу, средний - бочком, а третий (нижний) - спиной. Причем первые два отбрасывали тень, а третий - нет.

  

  

   - Посмотрите, у того, который спиной, нет тени - что это значит? - Антон ткнул в рисунок костровой палочкой, не рассчитал и прожег дыру.

   - Ты чего делаешь?! - ни на шутку осерчала Дина.

   - Не переживай, - Антон чувствовал себя виноватым, - жизненно важные органы не затронуты.

   - Хочешь сказать, ты ему аппендикс удалил?

   - Когда люди не отбрасывают тени? - прервал их Петя.

   - Когда солнце светит в самую макушку, - тут же переключился Антон.

   - Не подходит.

   - Когда солнца нет.

   - Солнце есть.

   - Значит, человечек просто находится в тени. Солнце в принципе есть, а для него нет.

   - Возможно.

   - Молодец, Антонио! - как нельзя кстати похвалила Геля

   - А я все равно ничего не понимаю, - пожаловалась Дина. - И что он привязался к этому солнцу, астроном несчастный. Да будь тут хоть целая толпень человечков или сердечек в очках, а солнце - оно и в Африке солнце!

   - Динуль, потерпи, у нас еще завтра целый день...- попытался успокоить ее Петя. - Вряд ли наш друг заинтересован в том, чтобы мы ничего не отгадали. Подождем - будут новые подсказки, мы их сопоставим...

   Антон сладко потянулся:

   - Петрович, а в твоем бауле случаем не завалялось того самого, что не надо греть?

   - Нет, - уверенно ответил Петя.

   - Точно? - упал духом Антон.

   - Точно. То самое завалилось в угол палатки.

   Антон в очередной раз пожал ему руку:

   - Я сам схожу.

   - Семиструнную захвати, - крикнула Геля вслед стремительно удаляющемуся Антону.

  

9.

   Антон передал бутылку Пете, а сам расчехлил гитару.

   - Под ноги смотрел? Конвертов, надеюсь, не было? - на всякий случай спросила Дина.

   Как показалось, Антон был удивлен ее вопросом. Но не потому, что не понял его.

   - Нет, Динуль, к счастью, не было.

   - Что это вы так? - не одобрила их отношения Геля. - Неужели совсем не интересно, или притворяетесь?

   - Притворяются, конечно, - подтвердил Петя. - Так, подставляем ваши кубки.

   Геля была сбита с толку и не сразу сообразила, что от нее требовалось.

   - Эй, ты чего? - Дина протянула ей кружку.

   - Я? Ничего, - спохватилась Геля.

   Петя долго и старательно отмеривал равные дозы, стараясь не обделить никого, кроме себя.

   - Гель, раз такое дело, может, и ты поскребешь по сусекам? - поинтересовался ненасытный Антон.

   - Что? - рассеянно переспросила Геля.

   - Ну, на десерт...

   Она хитро улыбнулась:

   - Поскребу, отчего ж не поскрести...

   Подойдя к палатке, Геля оказалась в полном замешательстве. Обошла кругом. Ни одного сколько-нибудь вероятного объяснения она не находила. Ветром сдуть не могло. Достав из рюкзака мешочек с конфетами, Геля вернулась к костру.

   - Что-то случилось? - обратился к ней Антон.

   Геля подивилась такой проницательности и, лишь встретившись с его взглядом, поняла. А поняв, не сдержала укора. Но Антон тут же переключился на гитару, и Гелины мысли спутались окончательно. Подергав струны и слопав немало конфет, он вдруг отложил инструмент:

   - Каюсь, ребят: я соврал. На самом деле, я нашел очередную подсказку. Но решил оставить на завтра: утро вечера мудренее и все такое.

   - Ты хотел сам разгадать! - возмутилась Дина.

   - Не надо подозревать меня в нездоровых амбициях: у меня и здоровых особо нет, - покачал головой Антон.

   Достав из-за пазухи уже помятый конверт, он отдал его Геле, а сам снова затренькал на гитаре.

   - Гель, не волнуйся! Я уверена, не читал он, - Дина пересела к подруге. - Ну что там?

   - Текст.

   Действительно, вместо рисунков был текст, чем Дина поначалу воодушевилась, но ее ожидания были обмануты. Она прочла вслух следующее:

  

   "Одни знают Ее, и Она дает им смысл.

   Другие не знают Ее, но в их жизни есть что-то от Нее. Это что-то придает жизни смысл и сообщает ощущение небессмысленности, которое, впрочем, слишком часто мешает пробужденью. Нет в их жизни полноты и цельности, настоящей частью оправдывают всю жизнь. Но сами не могут сказать, почему же эта часть настоящая, лишь чувствуют, что это так. Положение их неустойчиво, так как части, пусть даже настоящей, можно лишиться и против своей воли. А того, чего нельзя лишиться против своей воли, они не знают.

   Третьи не знают Ее, и в жизни их нет почти ничего от Нее".

  

   - Предупреждаю: если узнаю, что это кто-то из вас накалякал, мало не покажется, - предупредила Дина, погрозив Антону пальцем.

   - Мда, кажется, художник из него получше, чем писатель, - поддержал Антон.

   - Ребят, чего ерничаете. Ведь теперь все понятно, - вздохнул Петя.

   - Как, понятно? - встрепенулась Дина. - Ты знаешь отгадку?

   Геля уловила то мгновение, в которое Петя переменил решение.

   - Нет, еще не знаю. Но для меня очевидна связь текста и картинки.

   - Которой? С тремя человечками?

   - Ну да. Человечек лицом к солнцу - собирательный образ первых, этот - вторых, и далее по списку.

   - А кто такая "Она"?

   - Надо еще подумать, - неуверенно сказал Петя.

   "Совсем не умеет врать", - усмехнулась про себя Геля.

   Примолкли. Костер потрескивал если не усыпляюще, то вполне расслабляюще. Дина готова была согласиться с Антоном в том, что бестолковую подсказку стоило отложить на другой день. Но внезапно ее озарило.

   - А я знаю, знаю! - захлопала она в ладоши. - Это любовь! Шесть букв, все сходится. Любовь - это и свет, и смысл, и чего там еще. Вот ты, - она поцеловала Петю в голову, - мое солнышко!

   Никто не разделил Дининого восторга, и она так же быстро приуныла:

   - Вы чего, не согласны?

   - Не все клеится, - с трудом выдавила Геля.

   - Ничего себе - не клеится!.. Сердце ищет свою любовь, а потом живет ею... Нет разве?

   Геля не нашлась с ответом.

   - Ну и пожалуйста, клейте сами, что у вас там не клеится, а я спать пойду.

   Дина задержалась на мгновенье, давая присутствующим последний шанс оценить ее гениальность.

   - Дин, постой, я тоже кое-что разгадал, - необычно серьезный тон Антона заставил всех насторожиться. - Это "поле чудес" нам Гелька устроила.

   - Да брось, ты чего?

   - Спроси сама.

   Дина глянула на Гелю и чуть не ахнула: даже при свете костра была заметна ее бледность. Геля сама не ожидала от себя такой реакции: дыхание перехватило, в горле комок, в ушах гул с инопланетных частот - как будто ее и правда застали на месте тяжкого преступления.

   - Гель, зачем? - то был не вопрос, а воплощенный упрек.

   Не помня себя, Геля достала из внутреннего кармана конверт.

   - Ты чего, издеваешься? - Дина не собиралась его брать.

   - Ты задала вопрос - я отвечаю.

   Дина вскрыла, чуть не порвав листочек внутри, и прочла скороговоркой:

  

   "Это история о человеке ограниченном (Ч.О.) и человеке неограниченном (Ч.Н.).

   Ч.Н. о многом имел представление, местами хорошее, но мало чего знал наверняка. Он многим интересовался, с любопытством вглядывался в окружающий мир и, как губка, впитывал идеи, вкусы, впечатления. Он почти ничего не отвергал категорически, а мерилом ему служили здравый смысл, интуиция, опыт, совесть и временами настроение.

   Там, где они жили, люди еще не знали, какова Земля, и теорий ходило множество: то ли блин на слонах, то ли блин на китах - великое множество. Каждая, как водится, имела преимущества и слабые стороны. Ч.Н. внимательно их изучал, сопоставлял и даже, признаться, компилировал собственную, пытаясь исключить все недостатки и сохранить все достоинства.

   По вечерам он рассказывал о своих изысканиях другу. Друг был человеком не менее неограниченным и любопытным. Но однажды он отправился в путешествие и вернулся сам не свой: теорий друга слушать не хотел, а только твердил ему, что Земля круглая. Тот злился, обвинял в зацикленности и ограниченности. Так, один из Ч.Н. стал Ч.О.

   Ч.Н. сильно жалел Ч.О., а Ч.Н. жалел Ч.О. Но, в конце концов, Ч.О. махнул рукой. Ведь какая разница - блин или шар. Не это в жизни главное. Вот если бы Ч.Н. не знал главного... Что же главное?"

  

   - Гель, что с тобой случилось? Ты в своем уме? - Дина бросила конверт в костер.

   У Гели дрожали губы, но она уже взяла себя в руки:

   - Ч.О. махнул рукой. Почему? Потому что форма Земли не такой принципиальный вопрос, чтоб из-за него ломать копья, понимаете? А ничего важнее истины нет. И молчать о ней невозможно. И я больше не могу говорить с вами о второстепенном, пока вы не знаете главного.

   - Вчера вечером она нечто похожее проповедовала, - Антон не говорил, а "выступал" - как главный свидетель по делу. От его тона у Гели побежали мурашки по спине.

   - Какая истина, Гель? - продолжила свои риторические вопросы Дина. - О чем ты? Вот есть мы, есть лес, земля под ногами, и она действительно круглая. А истина твоя где? В небе? В книжках?

   - Она в секту вступила, - сообщил Антон.

   - Какую секту? - вступил в "разбирательство" Петя. - Гель, это правда?

   Геля покачала головой.

   - Антонио, тогда чего ты городишь?

   - Ну, может, членского билета у нее еще нет. Но очевидно, что ей кто-то, как следует, голову пропесочил. Да так, что ей непременно и нас обратить надо.

   - Гель, действительно, где ты этой ахинеи набралась?

   На самом деле, Дина уже успокоилась, но ей казалось, что в данном случае требовалась максимальная строгость.

   - "Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?" - Геля смутилась, почувствовав себя не вправе такого цитирования.

   - Кто тебя бьет? Ты бредишь?

   - Это цитата, Дин, не кричи, - снова вмешался Петя. - Гель, в чем истина?

   Геля протянула ему конверт красного цвета.

   - А, это, должно быть, драгоценнейший дар, - угадала Дина.

   - Читай вслух. Я тоже хочу знать истину, - Антон продолжал в том же духе - ироничном и высокомерном. Он явно торжествовал.

   Петя прокашлялся, взяв паузу для того, чтобы пробежать глазами текст, и прочел:

   "Истина есть Любовь. Не та любовь, которая бывает зла, и уж тем более не та, что сравнивают с войной, где все средства хороши (ведь согласитесь, что может быть хуже войны). Нет, эта любовь совсем иная - столь же глубокая, сколь и бескорыстная, она освещает, согревает, очищает. Это дар. Чтобы получить его, надо знать, у Кого и как его просить. У Того, Кто Сам есть Любовь. У Того, Кто пришел в этот мир, чтобы на собственном примере показать нам путь".

   Дина театрально схватилась за голову:

   - Петь, мы с Антоном для нее не авторитеты. Но ты-то ей скажи!

   - Что сказать?

   - Что-нибудь. Вразуми ее.

   Петя выразительно молчал.

   - Дин, да они заодно! Они напарники! - Антон, судя по всему, вошел во вкус.

   - Вы сейчас весь лес на уши поставите! - широко и, по мнению "обвинителей", совершенно неуместно улыбался Петя.

   - Я не понимаю, чего ты такой спокойный?!

   - А я не понимаю вашей истерики. В России миллионы православных людей.

   - Так кто ж против?! - Дину задела Петина благосклонность к Геле. - Но зачем все это устраивать? Делать из нас идиотов, тыкать носом в свой идиотизм и заставлять, видите ли, думать, суля какие-то драгоценности!

   Геля больше всего боялась, что ее затея будет воспринята именно так.

   - Дин, думай, прежде чем говорить, - предупредил Петя: наверное, он никогда в жизни не обращался к ней таким тоном.

   Дина всплеснула руками и убежала.

   Подмигнув Геле, Петя последовал за женой.

   Антон был смущен до крайности. Промямлив "спокойной ночи", тут же ретировался.

   Геля потихоньку отдышалась, и противное чувство досады овладело ею. Сердце просило, чтобы она пожалела себя, несправедливо обиженную, свои рухнувшие надежды и любовь, которая была главной и единственной, а тут вдруг растаяла, как горький дым в темном небе. Голова осторожно высказывалась о том, что, скорее, стоит пожалеть друзей. В результате не выходило ни того, ни другого.

   Геля вспомнила Юру, и на душе потеплело. "Жаль, что его не было рядом". Она почти физически почувствовала, что в это мгновение впустила его в свое сердце.

   "Ничего, мы еще поборемся. С Божьей помощью поборемся. Невозможное человекам возможно Богу".

   Досада отступила. Геля пошла снимать ленту. Было страшно, но помогала молитва.

  

10.

   Геля растягивала рукава кофты, пытаясь спрятать озябшие руки. Юра с удовольствием бы их погрел, но не решался. Геля что-то медлила с рассказом о грибном походе. Наконец, Юра не выдержал:

   - Поделишься, как все прошло-то?

   - Как прошло... - Геля поежилась. - Меня раскрыли. Возмутились. Пытались вразумить.

   - Сразу раскрыли? - огорчился Юра.

   - Да нет. После смысла.

   - Ну, это нормально. Значит, в первый же день?

   - Ага.

   - А потом чего?

   - Да как будто бы и не произошло ничего. Но Петя сказал "спасибо", когда других рядом не было. Очень душевное и весомое спасибо.

   - Дай Бог. А остальные, значит, как ни в чем ни бывало?

   Геля усмехнулась:

   - У Дины с Антоном вид был очень великодушный. Вроде как они готовы принимать меня такой, какая я есть, со всеми закидонами. Может, даже жалеют об излишней строгости. Боюсь, не прими я этого великодушия - мне бы не простилось.

   - И не вспомнили?

   - Да особо некогда было: дрыхли до часу, пока поели, пока собрались... и вообще я на них такой концентрат обрушила, что все только нервно посмеивались.

   - Не отчаивайся.

   - Не буду.

   Гелин тон располагал к продолжению утешений.

   - Я уверен: что-то должно запасть в сердце.

   - В том-то дело - сердце задействовано не было. А все эти логические экзерсисы... - Геля махнула рукой.

   - Как минимум, с твоей стороны - было.

   - Ладно, - вздохнула Геля, - в любом случае тебе огромное спасибо. Признаться, немного волновалась...

   - Думала, напортачу? - улыбнулся Юра. - Я тоже боялся. Но ты столько ленточек навешала. Разве что ковровую дорожку не постелила. А больше сложностей особо не было. Вот только...

   - Что?

   Юра забавно хихикнул в кулак.

   - Я ленточки-то решил собрать. А то, думаю, все грибники на вашей опушке соберутся...

   - Заблудился, да? - перед Гелиным мысленным взором тут же нарисовалась страшная картина: потерявшийся Юра мечется по темной чаще.

   - Не волнуйся так! - поспешил успокоить Юра, заглянув в ее полные ужаса глаза, - Поблуждал немного и только. Честно - немного. Зато маме грибов привез солидную корзину. Сначала долго доказывал, что сам собрал, а не бедную старушку облагодетельствовал. Не убедил. А она потом стала их разбирать, нашла кучу поганок (кстати, выглядели они очень прилично) и решила, что вряд ли какая старушка дойдет до такой наглости.

   Геля рассмеялась.

   В это время перед ними пронеслись друг за другом два раскрасневшихся карапуза. Тот, что догонял, потрясал в воздухе совочком. Сбившаяся шапочка почти закрывала глаза, так что ему приходилось высоко задирать голову. На обратном пути он все-таки не рассчитал и врезался в Юру. Тот поставил его на ноги и поправил головной убор. Малыш посмотрел на него очень серьезно, так, как будто это не он в Юру врезался, а наоборот.

   - Я им, кстати, про тебя рассказала. Так что готовься к очередным смотринам.

   - Всегда готов, - браво отвечал Юра. - С геологией я вроде справился, а на этот раз чем блеснуть?

   - Все просто. Первое: при ишиасе вовсе не обязательно ложиться на операцию.

   - При чем?

   - Невралгии седалищного нерва.

   - Аа.

   - Второе: при отсутствии брачного договора имущество супругов, нажитое в браке, считается их совместной собственностью. Кроме того, которое принадлежало им до брака.

   - Так-так.

   - Но запомни, - продолжала Геля, - если супруги делают в квартире капремонт, то она становится общей.

   - Согласен. Только учти: мне нравится мой незастекленный балкон.

   - Мне тоже, - после некоторой паузы ответила Геля. - И, наконец, последнее: когда ты прыгал с парашютом, случился глубокий перехлест, ты обрезал стропы и попытался раскрыть запаску...

   - Ну, если я только попытался, то смотрины состоятся в другое время и в другом месте, - заранее взгрустнул Юра.

   - Нет, твоя задача - состояться 15 октября по известному адресу. Причем целеньким. Так что потрудись сам придумать счастливый конец.

   Видимо, воодушевившись таким доверием со стороны Гели, Юра все-таки взял ее за руку:

   - Еще раз согласен. Захвачу вторую запаску - вот Антон поразится.

   - Неоригинально, - буркнула Геля, видимо, посчитав нужным осадить чересчур осмелевшего кавалера.

   - Какие холодные, - Юра крепко сжал ее ладонь. - Не простудишься?

   - Нет.

   Подумав, Геля все-таки сменила гнев на милость и весело пояснила:

   - Мы по росе босиком ходили. Так что теперь закаленные.

   - Тогда по мороженцу?

   - Пренепременно.

   - Смотри - дошутишься.

   - А я не шучу. Придем, попьем горячего чайку, а потом и мороженого навернем. Кто первый до палатки, тот и выбирает.

   Геля очень удивилась, когда Юра, мало того, что не позволил ей себя обогнать, так еще начал выбирать, не спросясь о ее пожеланиях. Каково же было ее изумление, когда он купил мороженое и сложил его в пакет, всем своим видом давая понять, что готов к обещанному чаепитию.

   - Ты чего? - нахмурилась Геля.

   - Чего я?

   - Даже не спросишь, какое я хочу мороженое?

   - Гель, - всплеснул руками Юра, - тебя трудно понять. Ты мне три раза говорила, что если не исполнять условий пари и прочего, будет неинтересно. И еще - два раза ругалась, что я поддаюсь. Я исправляюсь нечеловеческим усилием воли и на тебе, опять не так. Смешно, да? А мне в следующий раз как быть, не подскажешь?

   - Неа, не подскажу, - вовсю смеялась Геля. - Давай быстрей, я и правда взмерзла.

   - Тогда бегом! Кто первый - съедает выбранное им мороженое.

   Геля не успела осмыслить новый уговор, как Юра уже мчался вниз по аллее.

   "Неужели съест... Хотя чего это я, - спохватилась она и тут же сбавила скорость, - ведь это он условие предложил, а я согласия не давала ..."