Размытарив по свету невинность цветущих полей,
               Расплескав по дороге озёрной воды серебро;
               Не расслышав тревожные крики степных журавлей,
               Мы покинули дом, позабыв под крылечком добро.
               А оно завиляло хвостом и залаяло вслед,
               Одиноко завыло, как старый некормленый пёс.
               Оглянулись - хотели позвать, а его уже нет,
               Только вихорь отчаянный лай через поле понёс.

               Мы твердили о вечной любви  и правдивости слов,
               Говорящих о том, что для избранных строится мир.
               Мы так верили в чудо фальшивых пророческих снов,
               Где узрели себя облачёнными в пурпур порфир.
               Голубая мечта стала крыльев вороньих темней -
               Мы заветное счастье сумели отнять у других.
               Правду голую брали на понт и глумились над ней,
               Чёрным дёгтем марая снега её грудей нагих.

               Затерялся опаловый отсвет угасшей зари -
               Потонул в бесконечно немых габаритных огнях.
               Шумный город надежду тебе обещал подарить,
               Да её уж давно схоронили в глухих деревнях.
               Но душа не стерпела уюта прокуренных  ниш,
               Прозы жизни и липкой поэзии сладких грехов.
               И взлетела над мраморным раем пентхаусных крыш,
               Оседлав мрак туманов ночных, как лихих скакунов!

               А потом с полдороги  вернулась, шальная, назад -
               Взмахом плети полночную хмарь подняла на дыбы! -
               Расстрелять сквозь пустые глазницы заброшенных хат
               Окаянные вёрсты проклятой бродяжьей судьбы!