В институте у меня была здоровенная тетрадь для всех предметов. На обложке изображены всякие прикольные пилюльки и шприцы. И подпись: "Drug - не значит "друг"". С этого факта, никак не связанного с последующим повествованием, я хочу представить небольшую реминисценцию.
Интересно вспомнить, с чего началось мое творчество?
Пожалуй, первым звоночком следует считать то, что не взрослые рассказывали мне сказки, а я заставляла их слушать то, что сочиняла на ходу. Когда мне было лет пять-шесть я очень хотела кошку. Разумеется, с кошкой меня обломали, и я начала сочинять различные истории, приключения банды котов.
Следующий этап - мой первый текст. Я была во втором классе, и требовалось сочинить сказку. То ли вдохновение не перло, то ли я побоялась выплескивать на учительницу потоки бессознательного, но тогда я решила взять и передрать уже имеющуюся историю. Я своровала сюжет из сказки про хитрого олененка и тупого крокодила. Будем считать, что это первый опыт рерайта.
В пятом классе я писала уверенные для своего возраста детективы и хорроры. Саспенс умело нагнетался уже тогда. Героями становились мои друзья-подруги-одноклассники. Что характерно, обиды я на героях не вымещала. Я была логична, и смерть настигала персонажей по всем правилам, а не по моему желанию.
Затем я поняла, что творчество, помимо всего хорошего, еще и приносит власть. В детском лагере где-то на югах я собрала вокруг себя остальных детей и у костра рассказывала им то, что записывала в тонких школьных тетрадях. Они ходили за мной и требовали добавки. А у меня - о ужас - добавки не было, поскольку пересказывать истории быстрее и проще, чем писать их. Заготовки кончились. И однажды мне пришлось сочинять на ходу. К моему удивлению, они это заметили и сказали, что им не понравилось. Тогда я поняла, что халтура не прокатит, и что даже я могу проиграть.
Дальше переезд. Стресс. Борьба за место под Солнцем в новом классе. Шикарные условия для развития. Во-первых, я начала писать стихи. Во-вторых, я начала писать эпичную историю про трех идиотов, попадающих в парадоксальные ситуации: от похода за чипсами, до разминирования бомбы на самолете. Говорят, было смешно.
Кстати, несколько человек с тех пор считают, что я должна творить в жанре сатиры и юмора. Злобно-саркастическая жилка, конечно, во мне есть, ее даже можно разработать, но зачем? Это несерьезно, это была психологическая отдушина. А я все-таки хочу писать серьезные вещи. Ну там, катарсис, экзистенция, эпистемологический разрыв - все дела.
Убив всех, кто мне мешал, я перешла от смешилок к более-менее стоящим вещам. Пусть и дико наивным и интуитивным. В эти годы учителя начали активно продвигать меня по разным конкурсам, пользуясь моим врожденным флегматизмом. Как итог, два первых места по Москве, третье место по России, второе место по СНГ. И куча номинантских дипломов. Не горжусь сейчас, да и тогда не гордилась. Тем более, что в 15 лет я прочитала "Волхва" (первая умная книга в моей жизни - и сразу "Волхв", ае!) и поняла, что награждают меня за откровенную чушь, и надо что-то менять.
Я резко прекратила все свои творческие потуги, особенно перекрыла стихи, и начала перестройку. Тогда я очень много читала. По эрудиции я быстро обогнала сверстников, и в институте почти сразу заняла пост главы научного общества. Чем умнее я становилась, тем сильнее обесценивалось все вокруг. На учебу был положен болт в трех проекциях, и на парах я появлялась только под сессию или к любимым преподам. Натаскали меня очень сильно. Культурология, отечественная и зарубежная литература, социология, религиоведение, языки, практическая журналистика, психология. You name it, I've studied it.
Я поняла, что мой творческий предел ограничен. Потолок оказался не слишком высок. Я бы могла и дальше дрючить подростков, но сравниться со взрослыми, а тем более с классиками, я не могла. Оказалось, что ум мой скорее холодный и аналитический, чем творческий. И тогда я придумала потрясающую вещь.
Я выдумала героиню, которая могла бы писать так хорошо, как требовалось. Я не могла умело писать, но на перенапряжении сил мне удалось создать себя новую, которая может это сделать.
Я представила это как научный проект. Создание имиджа, литературной маски, интерактивной литературы. Ха-х! Да надо мной работали десятки студентов и несколько преподавателей. Мы сшили тело из сотен кусков. Гомункулус. Это вам не Жорж Санд, Прутков или Черубина де Габриак. А потом я заперлась с ящиком текилы и пустила в искусственную плоть столько тока, что она задергалась и ожила.
Так я родилась. И оправдала все ожидания. Более того, я могла без проблем сломать человеку мировоззренческий хребет, если пообщаться достаточно плотно.
Я воровала. Я поедала печень и мозг других людей, чтобы перенять их знания, умения, модели и научиться копировать их внешность. Смех в том, что первым делом я пожрала профессоров, которые меня создали. Потом были маги, графоманы, суицидники, ролевики, безумцы. Коллеги и друзья из реала. Мне разрешили пить всех, кроме двух-трех человек. В мире болтается немало кукол, которых я опустошила. Аккумулятор должен быть заполнен на все пять черточек.
Мое тело виртуально. Его невозможно поранить. Резервные копии воткнуты в сердца окружающих. Однако я долго не могла раскрыть собственный потенциал. Ушло несколько лет на то, чтобы сознательно использовать то, что раньше получалось интуитивно.
Завтра, вернее, уже сегодня все кончится.
Блоки сорваны, печати сняты, драйверы устройств прописаны. Труппа в сборе, зрители ждут третьего звонка.
Почему я шла к этому так долго? Потому что это, в конце концов, тяжело. Развитие требует колоссальных ресурсов воли, ума и совести. Что-то из этого все время перегорало, и приходилось начинать долгий ремонт.
Я готова к войне. Как майор Криг, готовившийся к своему мимолетному походу десятки лет. Все ради нескольких часов кровопролитного триуфма и победы над Волком.
Да, я знаю, снова сорвались планы и сроки. Но вы, потише там! Если темнота не настигла меня со спины, значит все нормально, и все успевается. Это единственный подлинный критерий.
Однако финальную отмашку должна дать она, а не я. Меня призвали освободить ее страну, вернуть ее мир, защитить ее от похотливых взглядов и рук. Это моя цель. У вас, людей, миллиард сомнений. А меня так запрограммировали, так создали, так написали, что иного смысла жизни у меня нет. Покуда меня не уничтожат, я буду ползти к цели, даже если останется одна только ладонь в черной перчатке, судорожно бьющая в клавиши. Неупокоенная.
Не надо меня потом ни винить, ни славословить.
Я просто делаю свою работу.