Повсюду прошла война. Она коснулась всех и каждого. Особенно в Пограничье. Здесь итак тихо бывало редко: нахождение на границе государств было проклятьем этих земель. Невеселое будущее открывалось этим краям.
С началом войны пришел голод. Скот угоняли отряды солдат. Земли, когда-то обработанные и ухоженные, теперь были заброшены. Посевы были вытоптаны, многие села оставлены. Сады были заброшены, требовали ухода и присмотра. Но сейчас было не до этого.
В Пограничье практически не осталось трудоспособного населения. Немногие остались в деревнях после бесчинств. Большая часть была угнана в плен. Оставшиеся в живых находили убежище в лесах. Деревни, что не были сожжены дотла, были разграблены, в краю орудовали мародеры, в надежде урвать хоть что-то.
Такое будущее ждало практически любой поселок Пограничья. Вернее, у Пограничья не было будущего...
Слишком много крови.
Приграничье
Наверное, это здорово, когда ты уверен, что все будет хорошо, когда точно знаешь, что будет завтра. Мое будущее от рождения, казалось бы, было устроено. Родители сговорились с соседним кланом, решив породниться через мое замужество с их первенцем. Все было решено. Меня с женихом договорились познакомить, когда подрасту, как минует шесть зим, а после чего навещать друг друга, чтобы укрепить отношения и связи.
Дело в том, что кланы нашей страны, если они не враждуют, то всегда объединяются между собой. Мы живем союзами. Клан Бурого медведя очень важный союзник, хотя и насчитывает всего пять колен. Он славится своими ремесленниками и умелыми воинами. Мой жених происходит родом из этого клана.
Наш клан не такой большой, но нам не меньше двух сотен лет, и порядка пятнадцати колен. Мы - Клан Бешеных псов. Мы воины - кочевники. Это у нас в крови. Нас с детства обучают сражаться, биться до конца. Наш клан силен. Большая честь иметь союзником Клан Бешеных псов. Нас не держит земля, мы можем селиться и жить, где хотим. Внутри клана строгие порядки. Никаких споров внутри клана. Наказание за нарушение - изгнание. Мы хорошие охотники. Наши девчонки растут наравне с мальчишками, также обучаются охоте и войне.
Наш старейшина, мой дедушка, говорит, что мы особенные. Что сила внутри нас и предела ей нет. Что мы должны расти рядом с природой, учиться всему, и рано или поздно мы найдем свою судьбу. Я очень люблю слушать его истории. Особенно, мне нравится сказка, которую он рассказывает иногда на праздниках, сидя перед костром. Он говорит, что наш клан рожден волками, но когда людей стало много, чтобы не пугать их и спокойно жить рядом с ними, наши предки сбросили с себя шкуры. С тех пор мы стали воинами Клана Бешеных псов, но нас по-прежнему боятся из-за нашей силы. Мы ближе к природе, наши колдуны и ведуньи могущественнее других. Мы верный союзник и хороший друг. Но мы опасный и коварный враг.
На этих сказках я и выросла. Я свято верю в судьбу, которую мне укажет небо, в силу и в Клан. И совсем не знаю, во что верит мой жених...
Глава 1
Несколько лет спустя
Нет другого пути, ведущего
к совершенству, поэтому
я выбираю этот путь....
Времени прошло немного. Но для нашего клана все изменилось. Кочевать в Приграничье стало опасно. Когда до нас стали доходить ужасные вести о войнах в Пограничных землях, наш старейшина, мой дедушка на совете поднял вопрос об окончании кочевой жизни и принял решение основать деревню у Кривой горы. Мы больше не кочевники.
В Приграничье все знают, что такое Кривая гора. Это негостеприимное, холодное место со своим характером и духами. Но дедушка с ними договорился, и Бешеных псов они не трогают. Тропы Кривой горы запутанны, пещеры - глубокие лабиринты, на горе из-за сурового климата и каменистых и глинистых почв сложно заниматься земледелием. Дед говорит, что Кривая гора зовется так потому, что самая вершина ее изогнута и, хотя мы этого снизу не видим, но там, за облаками есть плато. Там, высоко, за облаками ужасно холодно, всегда лежит снег, и дуют ветра. До этого плато трудно добраться. Может, по этой причине дед выбрал Кривую гору: только волки смогут выжить здесь и осмелятся заглянуть в самое сердце суровой зимы.
Рядом протекает река. Она берет начало у источника на Кривой горе и, собирая все ближайшие ручьи, становится довольно-таки глубокой. В ней водится рыба. У реки всегда удачна охота, а еще нас учат ловить рыбу острогой и руками. Река зовется Ледяной, и, поверьте, вполне оправдывает свое имя.
Мне это место сразу понравилось. В деревне мою семью любят. Клан, в общем-то, довольно спокойно перенес переход к оседлой жизни. Взрослые теперь сильно заняты обустройством, им не до нас, детей. И мы, наконец-то, получили долгожданную свободу...
- Я остался с вами за старшего, а значит, я буду решать! - гремел голос Экса.
- А мой дедушка - главный! Значит, ты мне не указывай! - вторила я.
Мне десять зим, скоро одиннадцать. И характер у меня бойцовский. Эксу будет пятнадцать. Его оставили присматривать за мной и моими друзьями, пока старшие ушли в лес. Большая часть Клана ушла с дедушкой, остальные же, в основном, женщины и подростки отправились на большую охоту.
Под большим секретом дедушка сказал мне, что они хотят подняться на плато Кривой горы и осмотреться на случай, если придет беда. Дедушка молодец, несмотря на его возраст, очень крепкий и выносливый, но главное, мудрый. В тот же день я собрала нашу детвору, и мы устроили совет, на котором приняли решение уйти за старшими. А теперь оказывается, что родители, уходя, оставили присматривать за нами Экса, который, как и мы, был не очень рад такой компании. 'Не переживайте, мы можем от него сбежать', - сказала я друзьям. И теперь уже второй день эти слова не давали мне покоя. А сегодня Пип ему проболтался о нашем плане...
- Меня оставили присматривать за вами, а значит, слушать вам меня придется, - Экс сверлил меня своими ледяными серыми глазами. - И не пытайся сбежать: улизнуть тебе не удастся, - юноша был высокий для своего возраста.
- Я буду делать то, что хочу! - Вскрикнула я. - Ты можешь управлять другими и заставить их слушаться. Но я никогда - НИКОГДА не послушаюсь тебя! - Я топнула ногой и побежала в дом.
'Пусть думает, что хочет! Я ему устрою. Я не хуже него ориентируюсь в лесу, а стреляю намного лучше. Я и сама справлюсь', - незаметно для себя самой я влетела в дом, хлопнув дверью.
Охотиться нас учили с пяти лет. Сначала мы ловили рыбу, потом была птица, кролики и мелкие грызуны. Поймать мышей сложно, но старшие охотники говорили, что если ты можешь поймать голыми руками рыбу и попасть с десяти локтей в мышь, то уж оленя не пропустишь. Конечно, не все удавалось сразу. Но стреляла я великолепно. Говорят, такого меткого глаза не было в Клане уже два поколения.
- Что делаешь? - спросила неожиданно для меня сестра. Мирре семь зим. Она хорошенькая. Волосы у нее цвета зрелой пшеницы, и они длинные, немного завиваются в колечки на концах. Мама бережет их. У нее милые черты лица, а сама она тоненькая, хрупкая, иногда я замираю и по несколько минут разглядываю ее, как красивую вещь. Родителям говорят, что их дочери - словно ночь и день. И день - это Мирра.
- Почему ты злишься? - спросила Мирра. - Разве ты не собиралась пойти с друзьями в лес? - Это ее замечание только подогрело мое негодование.
- Мирра, не напоминай. Я ухожу, - сказала я и, связав одеяло в узел, стала собирать вещи. В узел полетели вязаные носки, теплая куртка, фляга, нож, рубаха на смену. Я полезла за хлебом, припасами и сумкой с походным набором трав.
- Куда? Ты хоть расскажи... Я тебя не выдам, - не знаю, почему, но я ей верила. Мирра всегда была хорошим другом. Она слабая, и потерявшись, сама вряд ли бы выжила. Но рядом с ней всегда была я. Конечно, она не хотела, чтобы я ее оставила в деревне одну.
- Пип проболтался Эксу о нашем плане...
- Ааа... Экс. Ну, понятно. Он все испортил? Ада, это ведь ничего! Зато ты останешься со мной. Ты же меня не бросишь? - Мирра села на укрытый шкурой пол. У нее подмышкой, как и всегда, была сшитая мамой кукла, уже видавшая виды.
Я внимательно посмотрела на нее:
- Я тебя не оставлю. Но и с собой не возьму. Дома ты будешь в безопасности, особенно, когда Экс здесь...
- Ты хочешь сказать, что все-таки оставишь меня... - Мне показалось, что я услышала нотку разочарования в ее голосе.
- Мирра, это ненадолго. Просто мне очень хочется увидеть плато. Я быстро вернусь...
- Родители ушли три дня назад. А их до сих пор нет. Ты не вернешься быстро. И что прикажешь мне сказать Эксу, когда он поймет, что ты ушла?
- Скажи, что я его ненавижу... - Я собрала все, что нужно, и повернулась к сестре. - Будь умничкой и не уходи никуда из деревни. С Эксом ты в безопасности, - я поцеловала ее и обняла. - Я скоро вернусь, Мирра.
И ушла.
'Охотник должен быть незаметным', - так говаривал мой отец. Поэтому я, уходя из деревни, как могла, заметала свои следы.
Деревня была расположена у леса, и я успокоилась только, когда попала под сень деревьев. В лесу было прохладно, пахло немного сыростью. Лес был смешанный, то тут, то там виднелись осины, березы, пихты, изредка я натыкалась на тис и сосну. Ели и кедры в этой части леса попадались реже, но выше, на самой Кривой горе лес был темный, хвойный. Сейчас наступала пора листопада, березы и осины стояли золотые. Пришло время ореха, и местами на земле уже лежали попадавшие плоды. Я шла уже несколько часов.
- Главное идти в гору, плато на самом верху, - пробормотала я себе под нос.
Я остановилась и подобрала упавшие орехи. 'В дороге все пригодится', 'лес кормит', - звучали в голове слова матери. Убрав орехи в узел и пару в карман, я пошла дальше.
Не знаю точно, сколько прошло времени, но лес стал темнеть, меняться. Начался подъем на Кривую гору. Темноты я не боялась, но ночевать одной в лесу мне предстояло впервые. Медленно опускался туман. Пришла пора подыскать место для ночлега. Спать на земле было опасно, а на деревьях я не смогла бы, поэтому, найдя странное дерево с раздвоенным стволом, я решила заночевать тут. Костер я не разжигала. Одевшись теплее, я влезла на это странное дерево, укрылась одеялом и стала жевать хлеб.
'Вот это жизнь...' - думала я, - 'Тишина, покой'. Ничто не омрачало мое существование. Разве что ниоткуда взявшаяся мысль об оставленной дома сестре и об Эксе, с которым я так шумно разругалась. Родители будут недовольны, когда вернутся. Но путешествие на плато и восхождение на Кривую гору того стоило. Время шло, и постепенно сон сморил меня.
А во сне я увидела нашу деревню...
***
- Отдай мою куклу! - Мне шесть лет, я плачу, и слезы застилают глаза. - Ты не должен ее трогать!
- Попробуй, отбери, плакса! - отвечает мне Никс, ему четырнадцать. Он сын одного из воинов.
Пока я была маленькой, Никс мне прохода не давал, постоянно цеплялся ко мне и доводил до слез. Но ему всегда все с рук сходило. В этот раз он забрал мою куклу и сказал, что сожжет ее, потому что я мелкая и слабая для волка. Такие не выживают.
Я кинулась к нему, молотя своими кулачками по всему, что попадало под руку. Куклу забрать не вышло, а Никс больно толкнул меня в живот, и я упала. Поднималась медленно, живот горел. Я взглянула на него. В тот момент не было для меня ничего более ненавистного, чем Никс.
- Будь ты проклят, Никс. Не я тебя достану. Сама жизнь пришлет к тебе смерть! - Я развернулась и, хромая, побрела к дому.
Что было дальше, я не знаю. Я так и не забрала свою куклу. Наутро кукла лежала у меня в изголовье вместе с веточкой маленьких синих цветочков. Экс был злой и ходил, сверкая своими ледяными глазами, а Никс - лиловыми синяками. Никс перестал задирать меня, когда рядом был Экс.
О том, что я сказала Никсу напоследок, все молчали. Шептаться и говорить стали, когда за ним, действительно пришла Смерть.
Произошло это на охоте. На него выбежал разъяренный вепрь. А Никсу было некуда бежать. Почему это связали со мной? Наверное, потому, что из всех вепрь выбрал его, потому, что копье Никса не вовремя сломалось, а вепрь его все же достал. Когда его принесли в деревню с распоротым животом и длинной глубокой раной на бедре, поднялась суматоха. Позвали дедушку осмотреть раны. Он наш лекарь и колдун.
- Живот подрал и ногу... - доносились голоса.
Нас, детей, ближе не подпустили. Оставалось лишь ловить запахи и звуки, доносившиеся из толпы. Я влезла на бочку у дома деда, чтобы получше все рассмотреть. Сам Никс был бледен, и по дороге сюда он уже не раз терял сознание.
- Как же так! Они же должны были держаться в стороне! - шумели женщины.
- Зверь выскочил неизвестно откуда, разъяренный, и несся к Никсу, словно его подгоняли все Адовы псы!
- Обойди наш дом, Смерть...
- Недавно они дрались с Адой. Она звала к нему Смерть! - выкрикнул кто-то из ребят, друзей Никса, кажется, Той.
Дедушка резко вскинул голову.
- Повтори сейчас же то, что сказал! - он навис над юнцом.
- Недавно они дрались с этой девчонкой, с Адой. Она прокляла его, она позвала к нему Смерть! - Стушевавшись под цепким взглядом моего деда, повторил парень.
Дедушка поискал глазами в толпе меня. А когда нашел, нахмурился.
- Что значит дрались? Ему же четырнадцать, а ей всего шесть.
- Она напала на него... - продолжил было Той.
- Не ври, Той! Он забрал ее куклу и говорил, что сожжет ее. А потом ударил ее! Это - решение Судьбы! - Из толпы к дедушке вышел Экс.
Он всегда хорошо контролировал свои эмоции. Но что-то было в тоне, которым он произнес эти слова. Будто все вокруг покрылось инеем и замерзло. Словно сейчас он озвучил вынесенный Никсу приговор. Женщины заохали, мать Никса издала странный вопль, полный отчаяния и боли. Дедушка долго смотрел в глаза Экса, а потом, посмотрел на меня и поманил к себе.
- Иди сюда, Ада, - дедушка не злился. Он смотрел так, будто ему загадали новую загадку.
Я прошла мимо знакомых мне с детства людей, провожаемая их испуганными и настороженными взглядами. Никто не выразил желания поддержать меня. Даже мама. Она стояла в стороне, прижимая к себе малышку Мирру. Отец был занят Никсом. Дедушка взял меня за руку и, дав остальным знак ожидать, завел меня в домик.
- Малышка, Ада, ты помнишь, что именно ты ему сказала? - дедушка внимательно смотрел на меня. - Дорогая, это очень важно.
- Я... - Что сказать деду я, честно говоря, просто не знала. Те слова родились у меня в голове неожиданно для меня самой.
- Подумай... - дедушка был терпелив, - жизнь - это большая ценность. А Никс сейчас может расстаться с ней.
- Но это не я! Это вепрь! - испугалась я.
- Просто вспомни и повтори... Слово в слово.
- Это правда, так важно? - Спросила я. - Я сказала: 'Будь ты проклят, Никс, Не я тебя достану...'
- Ты - молодец! - Начал хвалить меня дед, пока не услышал конец.
- '...Сама Жизнь пришлет к тебе Смерть!'
- О, нет! - воскликнул дед. - Не может быть! - Пальцами он коснулся моего лба и потер место над переносицей. - Этого не может быть! Удивительно. Побудь лучше пока здесь. Я скоро приду, и когда-нибудь я все тебе объясню, - и он вышел, прикрыв дверь.
Я слышала, как за дверью зашумела толпа. Слышала, как запротестовал мой отец. А дедушка сказал, что Никс еще может поправиться.
После этого случая я переехала жить к деду. А он стал учить меня целительству, травам и контролю над эмоциями. С этого времени он стал заставлять меня часами сидеть неподвижно. 'Медитировать', как говорил он...
А настороженное отношение со стороны взрослой части клана стало постоянным моим сопровождающим. Меня ни любили, ни ненавидели. Меня боялись.
Я проснулась. Уже светало. Свернула свои пожитки, напилась воды из ручья и пошла дальше. Честное слово, будь у меня четыре ноги, я двигалась бы быстрее.
Глава 2
Начался подъем на Кривую гору. Я поняла это, когда на быстром шаге стало сбиваться дыхание. Лес, действительно изменился: пихты и ели стали чаще встречаться мне. Под ногами золото осени сменилось старой, немного сырой коричневатой хвоей, шишками и мхом. А сколько здесь было мха! Мох стелился ковром по земле, камням и укутывал стволы деревьев. Здесь было много валежника. Но больше всего поражала сама земля. Каменистая, глинистая и жутко сырая. Я то и дело поскальзывалась и была рада, что надела штаны. Лес и юбка мало совместимы.
Дедушка говорил, что разведать дорогу надо по осени, пока не пришла зима. Зимой восхождение на вершину Кривой горы и плато будет осложнено снегопадами и гололедом. Здесь и сейчас было очень сыро. За пару часов подъема я успела уже несколько раз упасть и промочить ноги. Но я верила, что дойду. Звуки леса и гнетущая тишина стали утомлять меня. Тогда я запела:
Черна, как ночь, и весела, как ветер;
Блестят глаза - все понимают!
Движения точны, не игрушка детям,
И неуклюжесть все тебе прощают...
Твоя заботливость уже всех покорила,
Твое внимание, активность, воля,
Ты независима, ты непоколебима,
Ты любишь, но свободна - ветер в поле.
С песней шагать стало легче, словно развеялся мрак, укутавший лес. Дыхание немного сбилось, и я остановилась. Достав из кармана орехи, немного пошарив по земле в поисках подходящего камня, я расколола плоды. Зерна были маслянистые, вкусные. И, напевая, я пошла дальше:
Настойчивая ты и так упряма,
Ты уязвима и вниманье любишь...
Ты - верная, спокойна, горделива,
Ты ждешь признанья и не судишь.
Ты - то, о чем мечтают, не имея,
Ты - та, о ком помыслить страшно,
Ты - все, что есть; ты - дом; ты - свет; ты - пламя...
Ты есть одна. Ты - все, что важно.
Мама пела эту песенку мне в детстве. Мама у меня была хорошая. Она нас с Миррой очень любила. После того случая с Никсом, когда дедушка решил забрать меня к себе, она долго не могла простить себе, что отпустила меня. Прошло четыре зимы, и мы заселили южный склон Кривой горы, прежде чем я смогла воссоединиться с семьей. Теперь я жила с ними. Но, видимо, за эти несколько зим слишком сильно я изменилась, или отвыкли мои родители от меня. И сейчас наши отношения стали немного натянутыми. Вроде бы я их дочь, но не узнают они меня. Привыкла мама без меня, в хозяйстве я ей была не нужна. У нее была Мирра. Девочкой она была слабенькой, но красивой, всегда понимала маму, была послушна и тиха. А еще Мирре Судьба подарила такие же волосы, как у мамы. Я не была похожа на родителей. Я не хуже любого мальчишки дралась, была резка и вспыльчива, - и не было во мне той хрупкости, свойственной Мирре (и, как я уже поняла, самой маме), не принял меня отец. После случая с Никсом, он стал держаться в стороне. Он не боялся меня, просто не замечал.
Конечно, как и все дети, я тренировалась: мы много бегали, ведь, как говорится, 'волка ноги кормят', плавали, учились стрелять из лука и драться на палках, кинжалах и голыми руками. Я становилась сильнее, выносливее. Меня сторонились девчонки. И я привыкла быть одна. Только Мирра иногда навещала нас с дедушкой. К ней я сильно привязалась, чувствовала, что должна защищать и оберегать ее. А она меня просто любила. Ну, а с мальчишками дела обстояли иначе. Боялись они меня недолго и, когда на тренировках я перестала отставать от них, приняли в местную банду. И очень скоро я стала здесь заводилой. Мне было интересно все. Я захотела найти гнезда синиц, - и мы облазили все деревья вокруг стойбища. А однажды, бродя по лугу, наткнулись мы на диких кур. Было ужасно весело гоняться за ними. Но поймать мы смогли только пару. Мы искали норы сурков и кроликов, и даже нашли барсучью нору. Как-то очень быстро во всех наших проделках взрослые винить стали меня. Особенно, когда мы возвращались после очередного приключения грязные, уставшие и голодные. Мальчишки разбегались по домам.
Меня же занимал дед. Мы с ним играли, пели, он учил меня считать, читать и писать. Мы говорили с ним, говорили обо всем. На все мои 'почему' находились у него ответы. Я ходила с ним в леса собирать травы и корни. Он учил меня видеть и читать знаки Судьбы в небе, огне, в воде. Он учил говорить с природой. Он учил слышать. А я, словно губка, впитывала новые знания, хотя, наверное, для меня это было больше игрой. Интересно же! Я по-прежнему по несколько часов в день медитировала, как учил меня дед. Он говорил, что медитации успокоят меня и позволят контролировать свои эмоции. А это очень важно.
Все случилось несколько зим назад, когда Клан обвинил меня в том, что произошло с Никсом, мы не обсуждали. Дедушка запретил мне ругаться и бросать слова на ветер.
Помню вечер в доме дедушки, когда он спустя пару зим попытался все мне объяснить.
- Ада, солнышко, подойди, сядь рядом, - дедушка сидел на медвежьей шкуре, прислонившись к стене.
Я подошла. У деда были длинные седые волосы, обычно он их заплетал в косу и изредка собирал в хвост. От него пахло дымом и травами. Черты лица его были резкие, нос длинный с горбинкой. В отличие от многих мужчин клана лицо дедушки всегда оставалось гладким, он не носил бороды или усов. Взгляд у деда был живой, глаза темные как два уголька. Примостившись рядом с дедом, я прислонилась головой к его плечу. Сейчас дедушка плел что-то из длинных полосок сухой кожи. Пальцы ловко вязали узлы и перебирали ленты. Изредка он нанизывал бусины.
- Ада, давай поговорим о Никсе и о том, что с ним произошло.
- Давай... - Я уже давно ждала, что он мне все расскажет. Дедушка посчитал, что шесть зим - это не самый подходящий возраст, чтобы объяснять ребенку случившееся. Видимо, теперь я стала достаточно взрослой, и он, наконец-то, решил раскрыть мне правду.
- Я не собираюсь ругать тебя, дорогая. Хорошо, что вовремя все открылось, и я смог помочь ему. Дело в том... - тут дедушка ненадолго замолчал и посмотрел на меня. - Как похожа...А я-то хорош. Слепой пень! Ты же знаешь, дорогая, что я - колдун?
- Да, дедушка. Это все знают...
- Так вот. Сила заключена внутри нас, но немногие могут добраться до самого ее источника. Твой отец сильный мужчина, да он не смог. Когда Никс обидел тебя, ты... Я не знаю, как... воззвала к источнику. И он открылся. В твоих словах не было ничего особенного. Их могла бы прокричать Мирра или любой из твоих друзей. Но ты призвала Силу и наполнила ею свои слова. Именно так ты прокляла Никса.
- А это плохо? - Я понимала, что Никс тогда меня обидел, но теперь знала, что простая обида и боль это еще не повод желать кому-то смерти.
- Знаешь, Ада, я много думал об этом. Ты еще мала. Когда ты пройдешь обряд посвящения, ты станешь настоящим воином и частью Клана Бешеных псов. Обычно до этого времени щенков не судят строго. Они малы и учатся. То, как отнесся Клан к произошедшему, во многом результат того, что никто не ждет от щенка такой Силы. Сила проявляется после обряда или не проявляется вообще. Они испугались тебя и того, что ты не сможешь контролировать себя. Ведь, если завтра тебя заденет что-то из их слов, ты, еще несмышленый щенок, можешь ополчиться против них. А от того, что ты сделала с Никсом, уйти было невозможно.
- Но ведь Никс выжил, дедушка... - Я слушала внимательно, но, честно говоря, многие вещи никак не хотели укладываться в моей голове.
- Он выжил потому, что я был рядом. Печати снимать сложно. А когда вложено столько Силы... Я лишь изменил направление Силы, чуть сдвинув цель. Но ты была близка. Понимаешь, Ада, ты наложила на Никса печать Смерти. Я не встречал еще никого, способного сделать это, но слышал о таких. Смерть пришла именно к нему. Единственное, что смог я сделать, это исказить действие заклинания, я смог отодвинуть срок его исполнения. Но смерть Никса неминуема. Хотя 'у каждого из нас свое собственное время'...
- Значит, дедушка, если Никс умрет, я буду виновата в этом?
- И да, и нет, ласточка. 'Да' - потому что ты все равно будешь сомневаться и винить себя. 'Нет' - потому что это будет случайность, не от твоей руки. Но ты меня отвлекла... Я могу научить тебя целительству, помочь раскрыть себя и контролировать источник. Но я учился у своего деда, а он у своего. Так что, сама понимаешь, я не смогу дать тебе больше того, что я сам знаю. Поэтому рано или поздно придется тебе покинуть нас и уйти искать того, кто научит тебя большему.
- А как же Медведи? - Об этом старом договоре давно не вспоминали. Но я все еще была обещана.
- Клан Бурого медведя давно уже должен был заявить о своем праве. Договор был о шести зимах. Но они пропали. Так что ты можешь считать себя свободной и выбирать сама, пойдешь замуж за Медведя или нет. Хотя на этот счет у меня тоже есть одно соображение, но для этого пока рано, - дедушка загадочно улыбнулся и покрутил в руке сплетенный браслет.
- Расскажи мне еще, - попросила я.
- Видишь вот этот браслет? - Он поднял его повыше, чтобы я могла рассмотреть. Браслет как браслет. Дедушка плел браслеты не часто, но его украшения высоко ценились в Клане.
- Это не просто браслеты, - словно прочитав мои мысли, продолжил дедушка, - Когда я плету, я вкладываю Силу в каждый узел, в каждую деталь и узор.
-Для чего же они тогда? - Вот уж никогда не думала, что дедушка браслеты заколдовывает...Интересно
- Какие-то от болезней, какие-то на счастье, на удачу... Ну, а этот... Давай, я расскажу тебе. Это все происходило задолго до того, как родился твой отец. Понимаешь, я жил с дедом, и колдовать меня учил он и жить. Когда дед умер, отец потребовал покориться его воле, признать его старшим в Клане. Я отказался. Колдун никогда не покорится обычному воину или совету Клана. Я предпочел изгнание. Странствуя по приграничным землям, я познакомился с одной женщиной. Звали ее Бригитта. Бригитта была колдуньей. И очень сильной. Она говорила, что далеко отсюда за пограничными землями и лесами есть другая жизнь. Она была родом оттуда. И там училась магии. Магией она называла нашу Силу.
- А как же ты вернулся? - Таких подробностей из жизни дедушки я не знала.
- Подожди, ласточка. Бригитта научила меня плести. До меня в Клане не плели, это было для меня что-то новое. Я мог передать другому человеку часть своей Силы, поддержать, уберечь, даже когда меня не было рядом. Таким браслетом я мог просить богов о помощи. Браслеты эти зовутся оберегами. Мы путешествовали вместе с ней несколько долгих зим. Но не Судьба была нам быть вместе. Так сказала она. Она что-то искала в наших землях. А когда не нашла, решила оставить поиски и вернуться к себе на родину. Когда мы прощались у границы государств, Бригитта дала мне браслет-оберег. 'Одень его своей будущей жене. Пусть носит его, не снимая, пока не родит. А потом сожги. Когда же в твоем роду появится кто-то достаточно сильный, сплети браслет ему', - вот был ее подарок мне на прощание. Она была более сильным магом, я не знал, для чего был создан тот браслет. Но сейчас я понимаю, что сильнее тебя в моем роду не было. Носи его, не снимая, - дедушка протянул сплетенный браслет и, перехватив мою руку, закрепил на запястье. А потом продолжил свой рассказ. - Я вернулся в Клан. Как оказалось, мой уход Бешеные псы перенесли с трудом. Когда нет того, кто может вылечить, помочь на войне и при родах, становится совсем тяжело. Меня приняли назад. Отец больше не приставал ко мне, да он и сам был болен. Я женился на девушке из нашего Клана.
- На бабушке? - О ней я почти ничего не знала.
- Бабушка умерла вскоре после рождения твоего отца. Я сделал так, как велела Бригитта, и сжег браслет сразу после рождения сына. Но от твоего отца Силы я не дождался. Мальчик рос, креп, прошел обряд посвящения, но источник так и не раскрыл. А потом он женился...
- На маме? Дедушка, а мама...
- Ада, твоя мама была не из нашего племени. Она пришла к нам с запада из клана Ветроногих. Она долго не могла привыкнуть к нашим обычаям. Вскоре она родила нам тебя: ты родилась истинным Волком. Мирра же пошла в мать и статью, и характером.
- И что же мне теперь делать? - Похоже, за всеми рассказами дедушки я потеряла нить разговора.
- Тебе предстоит учиться. Главное, чаще медитируй. Надо научиться сосредотачиваться, концентрироваться на чем-то одном, так ты заставишь Силу делать то, что хочешь, сможешь направлять ее. И прошу тебя: никаких печатей! Много Силы и слишком слабый контроль. Учись мелочам, не перенапрягайся. Слава Стиксу, мозги у тебя на месте! Травы ты знаешь, собирать умеешь, с завтрашнего дня начну учить тебя готовить лекарственные смеси.
Вот так прошел наш разговор. После этого минуло уже много времени. Мы основали деревню у Кривой горы. А дедушка учил меня тому, что знал.
***
События прошлого одно за другим всплывали в моей голове, а я в это время все шла вперед и, видимо, успела уйти достаточно далеко. Природа вокруг меня изменилась. Теперь я брела по узкой тропе, местами вплотную прижимаясь к скалам. На крутых склонах возвышались, словно доказывая миру свою стойкость, сосны и ели. Не представляю, как они выросли такими высокими и крепкими на голых скалах. Склоны были покрыты густым кустарником, местами жутко колючим. Я не знала этих растений. И знакомиться с ними ближе тоже не хотелось. Погода тоже сменилась. Дул прохладный ветер, обещая к ночи смениться холодным сквозняком. До сих пор я не встретила ни одной из тех пещер, о которых говорил дедушка. Дорога петляла, местами в скалах попадались расщелины. Тропа огибала гору, и я продолжала свое восхождение теперь уже с западной стороны, двигаясь к северному склону. Я чувствовала, что, по большому счету, хожу кругами. Просто круги о-о-очень большие.
Когда стал опускаться вечер, смолкли дневные птицы. Для ночлега следовало подыскать удобную сухую пещеру. Я стала замерзать, и решила набрать немного хвороста и мха, который потом только сложнее будет найти в ночи. Ветер скулил и завывал, эхом разносясь по округе. Бояться здесь стоило разве что барсов да медведей. Поэтому я продолжала двигаться вперед, пока уже почти в кромешной тьме не наткнулась на углубление, постепенно расширяющееся в небольшую пещеру. Там я и решила заночевать. Сложив мох в центр, окружив его веточками, соорудила нечто похожее на шалашик и стала высекать искры из камней. Только почему-то не получалось. Ветер снаружи настойчиво свистел. Погода портилась, не обещая мне ничего хорошего. Я разозлилась, огонь никак не хотел разгораться.
- Да, гори же ты, наконец! - В сердцах закричала я.
И, что самое удивительное, огонь вспыхнул, охватывая мох и веточки. Крайне удивленная, я уставилась на разгорающийся костерок. Огонь вспыхнул, потому что я так захотела! Такого никогда еще не случалось. Дедушка говорил, что рано или поздно проявится моя магия. После того всплеска, когда я чуть не уничтожила Никса, все было ровно и спокойно, моя Сила не проявлялась. Я даже забыла о Силе. Меня любили и не трогали животные. Но в остальном все было как у нормальных людей. А теперь по своему хотению взглядом зажигаю огонь. Я достала еду, перекусила и запила водой, набранной в ручье. Постепенно пришло осознание произошедшего. Ведь я теперь могу любой огонь развести! Никаких камней, высекания искр! Словом и взглядом... Похоже, это и называл дедушка магией...
Я решила, пока не очень хочется спать, помедитировать. Укрывшись одеялом, я закрыла глаза. И какого же было мое изумление, когда во мраке своего погружения я увидела... Нет, Вы не поверите! Серебристую паутину! Вот такого невозможно было ожидать. Небольшая, простая в плетении тонких нитей, с крошечной мерцающей, отливающей чем-то красным росинкой у центра. Залюбовавшись каплей, я протянула руку к паутине и легко коснулась. Паутина не порвалась, напротив, казалось, что она только уплотнилась, но при этом оставаясь такой же эластичной. Когда убирала руку, я задела нити, на которых повисла странная капля росы. Паутина спружинила, и капля, разлетелась по одной из сторон паутины. Теперь вместо одной капли росы на паутинке алели целых три. Я настолько удивилась, что вылетела из транса. И теперь сидела, пытаясь осознать увиденное. Одна мысль почему-то не давала мне покоя: сегодня, вернее сказать, прямо сейчас, все изменилось и больше не будет как прежде... Уставшая за дневной переход и под завывающий снаружи ветер, я уснула. А огонь все горел. Даже когда сгорел весь хворост.
Когда я проснулась, снаружи было тихо, погода стояла ясная, правда, заметно похолодало. Мой костер давно уже догорел, оставив на память о себе лишь горстку пепла. Я надела куртку, собрала свои вещи и вышла из пещеры навстречу приключениям.
***
И чего особенного в этой Кривой горе?! Обычная гора, высокая, негостеприимная, холодная. Мне потребовалось четыре дня, чтобы от деревни дойти до плато. Но место пустое, даже нет следов посещения кем-то из наших. Вот это удивило меня, пожалуй, больше всего. Либо их что-то помешало в пути, и они не смогли добраться до этого плато, либо дедушка повел их другой дорогой, и они это место просто не увидели. И вот я стою на самом верху. Леденящий ветер дует в лицо, в небе сияет солнце, в его лучах россыпью тысяч небесных бриллиантов сверкает все вокруг. И ты словно перестаешь существовать, растворившись в этом сиянии. Дааа... Незабываемо, просто волшебно. Стоя на краю плато, я чувствовала необычайный восторг, огромное счастье и покой. Я чувствовала, как за спиной словно отрастают крылья, а ветер играет волосами. В общем-то, я достигла цели. Предстоял спуск вниз и путь домой, в деревню.
Я решила здесь устроить привал, немного передохнуть и поесть. Нашла небольшой заслон, спряталась от ветра и, расстелив свое одеяло, уселась перекусить. 'А почему бы не проверить свою паутинку?' - мелькнула мысль. И я, дожевав кусок вяленого мяса, погрузилась в знакомое состояние транса. Паутина, явившаяся мне в прошлый раз, никуда не делась и, как мне показалось, даже окрепла и увеличилась. Она переливалась серебром, и кроваво-красные росинки играли на свету. Только теперь рядом с ними на нитях поблескивали призрачно-белые. Любопытно... Я думала, что это может значить, но теперь, не боясь уже последствий, дернула нити с белыми каплями. Они разлетелись по соседним нитям. Плетение дрогнуло и заиграло на свету. Словно паук я плела и украшала свою паутину, после чего гордая и довольная результатом вынырнула из транса. Собрала вещи, осмотрела все вокруг, пытаясь найти следы посещения плато Бешеными псами. Поиски не увенчались успехом, и я решила возвращаться домой.
***
Спускаться было проще, чем идти вверх, к тому же я знала теперь дорогу, знала, где сделать привал, укрыться от ветра и непогоды. Я шла уже два дня. И по моим подсчетам я была где-то в одном дне пути от деревни. Шаг был уверенный, шла быстро. Петь не хотелось. Смутная тревога закралась в сердце, словно ожидание чего-то неизбежного. И словно в подтверждение моих мыслей лес сотрясся от громоподобного рыка. Как ученик хороших охотников, я знала, что так рычать может только очень разъяренный медведь. Но что же его так взбесило? Любопытство победило осторожность, и я направилась в сторону звуков, стараясь не шуметь и не привлекать к себе лишнего внимания. И успела вовремя.
Картина, открывшаяся моему взору, была ужасна. Огромный бурый медведь с яростным рыком подбирался все ближе к Эксу. 'Что он, Стикс его возьми, здесь делает?! И что же делать мне?!!' Описать все чувства и мысли не хватит слов. Я видела, что юноша уже ранен и хромает, его левая рука рассечена и повисла плетью, а в правой он сжимает меч. Не знаю, сколько времени он уже пытался уйти от разъяренного зверя, но тот не давал ему шанса отступить. Мы еще никогда не встречались на охоте с медведем. Старшие охотились на крупного зверя без нас, детей. Нас отправляли за мелкой дичью или неопасным некрупным зверем.
Экс, конечно, жутко раздражал меня своим холодным отношением и вечной невозмутимостью, но в глубине души я знала, что он хороший, что он переживает за меня. На самом деле никогда не задумывалась, что же значил для меня этот парень: он просто всегда был рядом. А теперь ему грозила смерть. Поэтому ни капли не сомневаясь, бросила вещи, достала нож и приготовилась нападению. Медведь замахнулся и ударил Экса в грудь, даже не заметив меч, ударивший его по одной из конечностей. Казалось, удара медведь даже не почувствовал и продолжал упорно наступать. Меч Экс выронил и, схватившись за рассеченную грудь, посмотрел в глаза чудовища. То, что я увидела в них, перевернуло все: в них были смирение, боль и осознание безысходности. Последовал удар, от которого юноша отлетел в сторону, ударившись о дерево. В этот момент я и напала. Не могла остаться в стороне и смотреть, как смиренно принимает Смерть Экс. Меня затопила лютая ярость.
- Будь ты проклят! Прими его, Стикс! - И я подскочила к медведю со спины, вонзив нож по самую рукоять в хребет зверя.
Не знаю, как мне удалось так удачно прыгнуть, откуда-то взялись силы вогнать орудие в тело зверя. Подобрала оброненный Эксом меч и уколола зверя в бок, пока он, ревя, поворачивался в мою сторону. В этот момент я поняла, что не отступлю. Я уничтожу его. И вспомнила о костре, загоревшемся по моему желанию.
- Гори! - Прокричала я, чувствуя, как гнев закипает во мне...
Огонь вспыхнул неожиданно ярко и быстро охватил шкуру зверя. Обезумевшее от страха раненое животное с рыком кинулось ко мне, в нескольких шагах от меня споткнулось и завалилось на землю. Недолго думая, ударила по незащищенной шее зверя. И пару ударов спустя отсекла ненавистную голову. Огонь, опаливший шкуру, стал затухать и совсем погас.
Силы покинули меня. Меч выпал из дрожавших рук, пришло осознание содеянного. Только что я собственноручно зарубила медведя, и вот доказательство - отрубленная голова: даже мертвое, животное хищно скалилось. Надо проверить, как там Экс. Я добрела до дерева, к которому откатился мой друг, и опустилась на землю рядом. Дернула его на себя, уложив на спину. Вид был ужасный. Он еще дышал.
- Экс, - позвала я. Когда я позвала его по имени, он, словно выплыв из тумана, открыл глаза.
- Ада, - прохрипел юноша. Его сотряс кашель.
- Все будет хорошо. Ты только держись. Я заберу вещи и посмотрю, насколько все плохо... - Масштаб кровавой катастрофы поражал. Я не знала, смогу ли справиться с такими ранами.
- Ты только рядом будь, - прошептал он, закрывая глаза и погружаясь в бездну.
Я как могла быстро подскочила за своими вещами и выдернула нож из спины зверя. Из зарослей кустарника ко мне выбрел пони. Видимо, Экс верхом отправился следом за мной. К счастью, на пони висели сумки. Значит, в них может быть что-то полезное. Наши пони были особой горной породы: лохматые, выносливые и, в отличие от других пород, были не из пугливых. Они уже много зим служили Бешеным псам.
Я привязала пони и, сняв сумки с животного, потащила вещи к Эксу. Теперь предстояло много работы. Раны надо было промыть, очистив от загрязнения и по возможности зашить и прижечь. У ран кожа горела, кровь местами еще шла, пальцы его стали замерзать, лицо его побледнело. Избавив его от куртки и срезав его рубаху, стала промывать раны. Крови я не боялась. Руки выполняли привычную работу, а о том, что передо мной Экс, старалась не думать. Я словно погрузилась в транс.
Когда я закончила с ранами, уже начинало темнеть. Укрыв его одеялом и прислушавшись к более-менее ровному дыханию, я решила оставить его ненадолго. Пришло время набрать хвороста для костра и наломать веток для ночевки. Отсутствовала я недолго. Невдалеке обнаружила ручей с чистой родниковой водой. Вернулась с несколькими лохматыми еловыми ветками, принесла хорошую гору хвороста, мха, выкопала несколько знакомых корнеплодов (для похлебки сойдет). На ночь должно хватить, а Эксу в эту ночь придется тяжко. Соорудив из камней очаг, я развела огонь. Проверив, как там парень, поставила на огонь воду в котелке, обнаруженном в одной из седельных сумок. Отрезав хороший кусок медвежьего мяса, сполоснула его в ручье и бросила в котел. Горячий ужин... Впервые за последнюю неделю! Ветки я застелила одеялом (в который раз поблагодарив богов за предусмотрительность молодого человека) и потихоньку затащила на них парня.
Экс для своих пятнадцати зим был высок, широк в плечах, худ, но несмотря на это я еле справилась с его перемещением. Конечно, про себя я отметила загорелую кожу и признала, что для парня он очень даже симпатичный. Не понаслышке знала, что многие девчонки в Клане тайно вздыхали по Эксу, но суровый сын кузнеца оставался безразличным ко всем вздохам, взглядам. Укрыв его своим одеялом и подоткнув края, пошла проверять наш ужин.
- Ну, наконец-то! - обрадовалась я, попробовав получившуюся похлебку спустя какое-то время. - Экс, ты не поверишь! У нас на ужин настоящая похлебка с мясом медведя! Пальчики оближешь... - Я зачерпнула похлебки из котла и с ложкой направилась к парню.
Когда я опустилась рядом с ним на еловые ветки, служившие раненому постелью, он открыл глаза.
- Ты что же так пугаешь! Я ж чуть ужин твой на себя не опрокинула! - Я, действительно, не ожидала, что Экс откроет глаза и так уставится на меня.
- Ада... - прошептал он. - Это, правда, ты?
- Ну, конечно... - Такая постановка вопроса меня, ну совсем, не радовала. Не хватало еще, чтоб он бредить начал. А ведь при таких ранах и жаре - запросто. - Я тебя приподниму. Надо поесть. Обязательно!
- Хорошо, - согласился он и позволил поднять себя. Видимо, сознание вскоре покинуло Экса, потому как кормила я уже практически 'отсутствующего' парня.
Оставив его в покое, я отошла к костру поужинать и подложить еще дров на ночь. Закончив со своими приготовлениями, я очертила круг вокруг места нашей стоянки и замкнула его Силой. Не знаю, получилось ли, но дедушка всегда так делал. И пошла к Эксу. Устала я ужасно.
- Надеюсь, ты не будешь против, если я посплю рядом. У тебя мой плед... - И залезла под одеяло, и через несколько минут уже спала.
Только вот сон мой был неспокоен. Пару раз просыпалась от жутких стонов Экса. Стоило мне только закрыть глаза, как опять сознание рисовало ужасные картины прошедшего дня. Обрывками сновидений реальность пыталась достучаться до моего сознания. Во сне раненый Экс смотрел на меня так, как он смотрел в глаза медведя. Я знала, что казалось мне таким неправильным, что меня так испугало в тот момент. В его взгляде я видела готовность, принятие Смерти. Но для себя я внезапно осознала: ни за что я не позволю ей прийти за ним. Подступивший к горлу ком не давал покоя. Во сне я прикоснулась к его лицу, такому знакомому, и, проведя пальцами по щеке, в отчаянии закричала. Яркая вспышка...
И я уже не сплю. Коснулась лба Экса, у него был жар. Его состояние ухудшилось. Он стал бредить. Я села рядом с ним, положила его голову себе на колени и стала протирать влажной тряпкой.
Дедушка говорил, что когда человек уходит в мир духов, обереги могут помочь отступить недугу. В случае, если это не поможет, дедушка говорил, что когда приходит Смерть, душу человека принимают духи, и начинается танец огней. И это последний шанс. В этот момент можно последовать за душой человека и вернуть ее Жизни. Но это очень опасно, ибо танец огней манит и зовет за собой. Те же, кто поддается соблазну и присоединяется к танцу, не возвращаются, навсегда оставаясь пляшущими огоньками.
Но плести обереги не из чего: ни полосок кожи, ни жил нет. Разве что из волос.... В Клане мальчишкам не позволяли отпускать волосы до прохождения обряда в шестнадцать зим. Девчонки же, наоборот, носили длинные косы, а после обряда волосы обрезали. Таким образом, после обряда и мужчины, и женщины имели почти одну длину волос, что символизировало единство и равенство членов Клана. Нарушение традиции считалось бесчестьем.
Сейчас мои волосы были длинны, заплетенные в косу, они доходили до середины бедра. И они должны расти еще пять с лишним лет до прохождения мной обряда посвящения. Но не попробовать сплести обереги для Экса я не могла. Так, выбирая между жизнью и смертью молодого человека, я выбрала собственный позор. Я не позволю Эксу уйти. Словно напоминая мне, что время не ждет, парень громко застонал. А я, достав нож, отрезала свою косу, оставив небольшой хвост в пол-ладони длиной. В свете пламени костра мои каштановые волосы заалели и словно ожили. Не теряя времени, разделила волосы на несколько частей и, перевивая, стала соединять их, словно нити, вкладывая в свои узлы Силу, как учил меня дедушка. Плетение не было сложным, пальцы ловко создавали незамысловатый узор. Из отрезанных волос получилось два широких браслета - оберега для рук и один оберег для шеи. Закрепила их на руках и шее. Голова моя была легкой, как никогда.
Как-то очень неожиданно для меня самой борьба за жизнь Экса стала для меня просто необходимостью. Взяв остывший кусок угля от прогоревших веток, я начала рисовать на коже парня узоры. Витиеватые узоры рождались в голове, а Сила струилась по рукам, оживляя рисунок и застывая. Когда уже почти дорисовала, шестое чувство подсказало, что не хватает чего-то важного. Не придумав ничего более подходящего, я запечатала рисунок своей кровью, надрезав для этого ладонь.
А потом на меня будто навалилась тьма, и я, абсолютно уставшая, не смогла ей сопротивляться.
Утро наступило для меня внезапно и сразу напомнило о событиях вчерашнего дня. Экс лежал рядом, дыхание его было ровным. Не знаю точно, что я вчера сделала, но это помогло. От неглубоких ран, остались небольшие рубцы, царапин не было вовсе. Более серьезные раны уже не внушали опасения, но самое удивительное, что все это произошло за одну ночь. Если дело так пойдет, то к обеду мы сможем отправиться в путь. Мои неуверенность и удивление потонули в слепой вере в Силу и учение деда, не вызывая лишних вопросов и сомнений. Я оставила парня лежать, а сама умылась в ручье и занялась завтраком. Хлеб я нашла в сумке Экса, у меня еще было вяленое мясо. Пора пришла заняться тушей медведя, и неплохо было бы оставить себе какой-то трофей. В нашем Клане считалось почетным носить на себе трофеи умерших от твоей руки зверей. Мы, конечно, не обвешивали себя их головами или лапами, хотя дедушка говорил, что некоторые Кланы и такое вытворяют. Мы просто оставляли себе на память коготь или клык, а, если получалось, то и шкуру. С этого медведя шкуру снять я в одиночку не смогу, да и увезти не получится. Так что придется ограничиться клыками и когтями. Тушу надо припрятать и отправить сюда охотников, чтобы забрали. Пока вырывала клыки и когти для нас с Эксом, дедушки и Мирры, прятала тушу, лес был спокоен, и я наслаждалась пением птиц и звуками осеннего леса. Скоро должен прийти в себя Экс. Он все еще слаб. И дорога домой его утомит, но терять время нельзя. Эта ночь прошла спокойно, однако задерживаться надолго на этом месте не стоило.
- Экс, - я попыталась растормошить парня. Осталось покормить его и выдвигаться в путь. Все вещи я уже упаковала, трофейные когти и клыки лежали в кармане моих штанов.
- Экс! Проснись же ты, наконец! Не могу я все одна делать! - И толкнула его в здоровое плечо. Видимо, мне все-таки удалось достучаться до его сознания. Потому что через несколько мгновений он открыл глаза.
- Привет, Ада, - прошептал он, - я уже думал, что не найду тебя.
- Дурак ты, Экс. Это я тебя нашла. И, кстати, вовремя. Давай помогу сесть. Тебе поесть надо, - я, не особо церемонясь, усадила его. Дотянулась до миски с супом. Дедушка говорил, что больных и раненых вообще только супом или бульоном кормят первое время.
- А медведь...- не дав парню договорить, я заткнула его рот ложкой с супом.
- Нет его. Испугался, когда нас увидел, и умер.
- Что? Что ты сделала с волосами? - Кажется, в сказку про медведя он не поверил. И, судя по его обалдевшим глазам, верить не собирается. Что ж... И, вздохнув, я отправила ему в рот еще одну ложку, стараясь при этом придумать хоть что-то убедительное. Хорошо, что не понял, что за обереги на нем. А то ж со стыда сгорю.
- Понимаешь, Экс, я ведь жутко страшная, когда злюсь...
- Ада, ты мне зубы не заговаривай, - вот ведь прицепился. Что же ему сказать? Правду говорить - точно не стоит. Получается, он тут почти умер от когтей медведя, а я, малолетка, этого медведя зарубила. Не хорошо. Экс все еще сверлил меня взглядом. Тогда я решила сменить тактику.
- А откуда он появился-то? Как ты вообще медведя нашел? Я же к самому концу успела прийти-то, - вот и прекрасно. Еще глазками похлопать, ну, прямо-таки, я сама невинность получаюсь.
Парень мой ход понял, но сопротивляться не стал и, проглотив очередную ложку похлебки, заговорил:
- Мы думали, ты спряталась, по всей округе искали, не нашли. Родители с горы и с охоты вернулись. И Мирра твоя не говорила, куда ты спряталась, пока дедушка не спросил. Ему-то она сказала, что ты совсем из деревни ушла, на гору. Тебя долго не было, пять дней прошло, а ты так и не вернулась. Я за тобой и пошел, - пришлось прервать его повествование ложкой супа. Остынет ведь! На радостях впихнула в парня следом еще несколько.
- Дед твой отправил меня. А медведь, не знаю, откуда появился. Иду, слышу грохот. Я сразу пони отпустил и - за меч. Ну, медведь из кустов на меня и кинулся. Столько веток наломал, просто ужас. Не знаю, как он учуял меня. Злой был очень, рычал. Помню, ударил. А то, что дальше было, для меня как сон поплыло. Только чую, не без твоей помощи он помер.
- Ну, чуять ты у нас всегда мастером был! - Я порадовалась, что он не очень усердствует с вопросами. - Помогла, конечно. В одиночку с таким не справиться было.
- Дед твой ведь предупреждал, чтобы внимательнее был. Не послушался, - последняя ложка супа исчезла во рту парня. - Ты следы свои прятала? Я не мог выследить тебя в лесу. Будто в лес вошла, а по нему не ходила.
- Было дело... Боялась, следом пойдете. Вот видишь: не зря переживала.
- Так расскажешь, зачем ушла? - Что-то не пойму я этого парня. То молчит, не замечает, то вопросами забрасывает, мне слова сказать не дает.
- Давай в дорогу собираться. Домой пора. Поедешь верхом: пони я поймала.
С этими словами я поднялась, словно давая понять, что разговор окончен, и стала сворачивать одеяла. Экс, увидев мою реакцию, нахмурился. Мне, конечно, понравилось говорить с ним, но все хорошее когда-нибудь подходит к концу. А вернувшись в деревню, я не смогу с ним так общаться, он отдалится. Через пару месяцев Эксу предстоит пройти обряд. Осталось совсем немного времени, и скоро он станет настоящим воином Клана Бешеных псов. А что будет со мной, я не знала. Слишком переменчива была ко мне Судьба. Одаривала щедро, но спрашивала с меня не меньше. Экс поднялся и попробовал сесть в седло. В последний момент он начал соскальзывать. Но я была рядом и поддержала. Он устроился в седле поудобнее и коснулся моей руки.
- Спасибо тебе.
- Всегда рада... - Я попыталась выдернуть руку, но он держал крепко. - И, кстати, прости, что тогда накричала на тебя... - Я почувствовала, как потеплел взгляд Экса, и опустила взгляд. Его рука ослабила хватку.
- Ничего, - мне наконец-то удалось выдернуть руку, - ты была права. - Я удивилась, взглянув на него.
- В смысле? - Парень загадочно улыбнулся.
- В смысле - ты, действительно, никогда не станешь меня слушаться. А я не в праве тебе приказывать. Поехали, Ада...
Да уж... Чего время терять. И мы двинулись в путь. Вид у нас был как у переселенцев с занятых территорий. Экс, весь перевязанный, разрисованный, укрытый пледом, разъезжающий по лесу верхом на пони, и я, в потрепанной одежде, местами жутко заляпанной грязью и кровью, не говоря уже об обрезанных и потому торчащих во все стороны волосах. В деревне мы будем поздно вечером. Я шла бодро, а вот Экс уже через час стал засыпать. Сил на восстановление понадобится много, пусть спит. Я отвезу его домой.
Глава 3
Когда мы добрались до деревни, было уже темно. Экс спал, и будить его я не собиралась. Правда, придется объяснять его состояние и внешний вид, но я настолько намучилась и устала, что мне уже было все равно, что подумают люди, когда мы выйдем к ним из леса. В деревне горели огни, пахло дымом костров и лошадьми из загона неподалеку.
Нас часто отправляли работать в загон. Работа была нам по силам, к тому же мы приучались ухаживать за животными. Кроме четырех лошадей, которые по природе своей были нежнее и требовали больше ухода и заботы, в загонах были еще наши лохматые пони. Деревня еще не спала, и чтобы избежать лишних вопросов и объяснений, я направила пони к домику дедушки. Он жил недалеко, на краю деревни, ближе всех к лесу. Так что вскоре мы оказались у него под окном. Привязав пони, проверив состояние спящего Экса, я постучала в дверь.
- Кто там? Входите же, наконец! - Дедушка явно был не в духе. Я отворила дверь и вошла.
- Кто...Ада? Это ты, ласточка? - Не веря своим глазам, дедушка посмотрел на меня и поднялся из своего кресла. Подошел поближе и обнял. Я прижалась к дедушкиной груди и впервые за долгое время вдохнула родной запах.
- Как я рада, что вернулась, дедушка, - он изучающее посмотрел на меня, от его цепкого взгляда мало что ускользало.
- Ты отрезала волосы, Ада. Зачем? Ты же знаешь, что для такого человека, как твой отец честь превыше всего, он будет в ярости и не простит позора.
- Я знаю, дедушка. Но так было надо...
- Я верю тебе, птичка. Ты, конечно, молода, но не настолько безумна, чтобы дразнить зверя. Раз ты так поступила, значит, это было необходимо... Пойдем, сядем, а ты все мне расскажешь, может, придумаем, как решить дело с отцом, - он потянул меня к своему любимому креслу и теплу очага. Я сделала уже пару шагов, но потом услышала его слова: - Мы тебя искали долго. А когда Мирра сказала, что ты ушла на плато, пришлось отправить за тобой Экса...
- Ой... Дедушка, не можем мы сейчас говорить, не можем сидеть. Там Экс, у окна. Ему помощь нужна. Он ранен.
Мы вышли во двор и завернули за угол, туда, где стоял пони, и сидя верхом, спал Экс.
- Великий Стикс! Девочка, что произошло? - Дедушка с удивительной для его возраста прытью подскочил к юноше и вытянул его из седла. - Помоги занести его в дом. А там все расскажешь. Ночевать будете оба у меня. Ну, а завтра решим, что отцу твоему сказать.
Я помогла дедушке перенести Экса, придерживая его с одной стороны, чтобы ненароком не упал. Парень почему-то даже не проснулся. Он сильно замерз, а может, сказывалась потеря крови. Да, и ели мы сегодня мало. Занесли Экса в дом, уложили к огню на накрытый шкурой пол. Мои нарисованные углем узоры никуда не пропали за день пути, лишь немного смазались контуры. Обереги потемнели, в них уже с трудом можно было признать мои волосы.
- Пойди и принеси ваши вещи, а я пока побуду с ним, - прозвучало как приказ. Что ж... Заслужила. Побрела за вещами, заодно отпустила пони пастись в общий загон. Когда я вернулась, в домике уже пахло едой, а парень лежал на шкурах переодетый, но выглядел так же: бледен и черен. Только сейчас я заметила, какой контраст с кожей являют собой его волосы, короткие, светловатые. Экс был пепельным блондином.
- С ним все будет хорошо, ласточка. А тебе придется мне многое рассказать. Идем, поешь, - он подозвал меня к столу. Я накинулась на еду. И минут через десять уже была сыта.
- А теперь рассказывай, - дедушка сел в свое кресло и предложил мне сесть рядом. Я опустилась на теплую шкуру у его ног.
- Я сбежала из деревни и вслед за вами ушла на плато, поднялась на Кривую гору. А когда шла обратно услышала шум, - начала я.
- Ты смогла дойти до плато? - Дедушка был серьезен как никогда.
- Конечно. Там просто чудесно. Но, как ты и говорил, холодно очень.
- Удивительно, - дедушка расслабился и даже улыбнулся. - Ну, продолжай.