Аннотация: Рисунок замечательного художника Бориса Косульникова
После Имболка ресторан "Олений рог", справедливо считающийся лучшим в Люнденвике и за его пределами, закрылся на неделю. В конце концов, всем надо отдыхать, даже рестораторам. Даже мастерам-кондитерам!
Майя решила провести эти короткие каникулы в загородном доме своих родителей, Хембери-маноре, всего в двадцати милях от Люнденвика. Говоря честно, она рассчитывала всерьез отоспаться, поваляться на кровати с книжкой и, самое главное, помолчать. На то были все основания: родители, потомственные дипломаты, с честью представляли родной Бритвальд в королевстве Спанья, младшая сестра Антония решила остаться в городе и хорошенько повеселиться, ну а слуги никак не могли помешать в исполнении такого замечательного плана.
Помешал, как водится, совершенно непредвиденный случай.
Как известно, февраль в Бритвальде, как и всюду в Союзе королевств - время карнавалов. И Майе на голову, что называется, без объявления войны, свалилась развеселая компания: сестрица и ее приятели. Костюмы, маски, конфетти и конфеты, игристое вино и игры в фанты - его величество Карнавал!
За приоткрытым окном шуршал снег, в камине горел огонь.
Майя сидела в своей спальне в кресле у окна, держа на коленях плюшевого мишку, и внимательно его разглядывала. Медведь был старый, заслуженный, подарок на третий день рождения. Двадцать четыре года назад, стало быть... Назван медведь был Мистером Бэрсом. Когда Майе было десять лет, она сама пришила ему оторванную в боях левую заднюю лапу. Глаза Мистера Бэрса когда-то изображали коричневые деревянные пуговицы, они ужасно не нравились и маленькой хозяйке, и самому медведю. И в один прекрасный день место глупых деревяшек заняли замечательные зеленые папины запонки - круглые, в ободке из желтого металла.
Правда, потом выяснилось, что стоимость этих изумрудов немногим меньше стоимости этого самого загородного дома. Но кто бы устоял перед прозрачными слезами, безостановочно катящимися из голубых глазок любимой дочки? Вот и граф Вернье, дипломат и политик, не устоял. И Мистер Бэрс остался зеленоглазым.
- Ладно, - с тяжелым вздохом сказала Майя, вылезая из кресла и усаживая медведя на свою кровать. - Пойду веселиться. Сидите вот здесь, Мистер Бэрс, и не вздумайте никуда уходить. На вас ответственность за порядок в доме.
В конечном итоге, веселье оказалось вовсе не утомительным. Шарады сменялись тостами, танцы - игрой в слова, и Майя вместе со всеми искренне радовалась каждому выигрышу. Наконец, к трем часам ночи, она оказалась в своей спальне, в тишине. Ей казалось, что она устала до смерти, вот сейчас упадет и уснет, даже не раздеваясь. Не тут-то было. Глаза упорно не хотели закрываться, в голове вертелись навязчивые обрывки мелодий. Промаявшись с полчаса, Майя встала, накинула халат и вышла из спальни.
Когда-то много лет назад нянька ей советовала - если не удается заснуть, и подсчет овец, слонов или коров не помогает, выпей стакан теплого молока и минут двадцать почитай какую-нибудь скучную книгу.
Будить горничную она не стала. Спустилась в кухню, зажгла маленький магический фонарик и через пять минут уже стояла у окна, глядя на заснеженный сад и потягивая из большой кружки теплое молоко.
Что-то резало глаз в безмятежной картинке зимы. Внезапно Майя нахмурилась: она поняла, что ей мешало. По снегу протянулась явственная цепочка глубоких следов, от еле виднеющейся ограды к дому. К двери черного хода.
Она сунула кружку в раковину и пошла проверять дверь. Дверь была плотно закрыта и заперта изнутри на засов. "Ну и что, - подумала Майя, - кто-то из горничных бегал на свидание, подумаешь! А сейчас все дома"
Вокруг было по-прежнему тихо. Она постояла у двери, ведущей в комнаты дворецкого и его жены, поварихи; по зычному храпу ясно было, что Клифтоны крепко спят. На двери кладовки висел замок. На первом этаже непроверенным оставался только бальный зал, в котором нынче ночью веселились гости. Майя открыла створку двери и впустила в зал голубой шарик магического светильника. Почему-то ей не хотелось входить туда в темноте. Она сделала шаг вперед... и сразу поняла, почему.
На полу, почти упираясь головой в дверь, лежал человек.
Лежал в такой неудобной позе, что сразу было понятно: для него зима закончилась, и весна не придет. Покойник. Труп.
Майя не заорала, только тихо пискнула, затыкая себе рот кулаком, но тут же в голове у нее мелькнула мысль: "А чего орать? Клифтонов пушкой не разбудишь, а на втором этаже ничего не слышно". Она несколько раз вздохнула поглубже, чтобы проветрить мозги и, уже почти успокоившись, присела на корточки и протянула руку к телу.
"Хорошо бы это был розыгрыш! Я до него дотронусь, а он вскочит и скажет - БУ!"
Но нет, никакого розыгрыша не было. Тело было еще теплым, значит, все произошло совсем недавно. Да о чем говорить, не более часа прошло с того момента, когда они с Антонией погасили в этом зале свет и закрыли двери! Вон, в камине еще рдеют угли. Значит, за этот час все и произошло. А кто он такой? Неужели один из гостей? Майя потянула тело за плечо; оно тяжело упало на спину, и рука гулко стукнула о паркет. Нет, лицо незнакомое. Совсем молодой, ровесник Антонии, года двадцать два - двадцать три. Правая рука сжата в кулак, а левая подвернута под спину.
Майя обошла тело и потянула за левый рукав. В кулаке было что-то зажато, она дернула и вытащила браслет. В голубом свете фонарика было плохо видно, но все же она поняла, что вещица дорогая, более того - браслет похож на обручальный.
Она подвела светильник поближе и увеличила его яркость. Незнакомец был в дорожном костюме, стандартном, но явно дорогом. А вот сапоги - короткие, из тонкой кожи, с серебряными пряжками в виде инициалов GW - явно домашние. И если это он прошел по сугробам от калитки к двери черного хода, то, значит, где-то переобулся.
То есть, получается, пока она вертелась в кровати, пытаясь уснуть, в ее собственный дом пришел с улицы незнакомый человек, сменил промокшую обувь и... умер в бальном зале?
"Надо кого-нибудь разбудить. Не могу больше находиться тут одна. Тони!"
На дверь лег запирающий наговор, теперь никто сюда не войдет, пока сама Майя не откроет. Она подобрала длинные полы халата и бегом бросилась по лестнице на второй этаж, к спальням. Добежав до нужной двери, постояла минуту, выравнивая дыхание, прислушалась.
"Вот выйдет фокус, если я ввалюсь невовремя! Нет, вроде тихо!" - и потянула на себя тяжелую дверь.
Антония была не одна - вместе с двумя подругами они с хихиканьем раскладывали карты. Вернее, колода была в руках у самой Антонии, наряженной в этот вечер ромской гадалкой.
Майя закрыла за собой дверь и привалилась к ее створке.
- Майя? - Антония бросила карты и подбежала к сестре. - Что случилось?
- Тони, у нас проблема, - Майя глубоко вздохнула. - Только постарайтесь не орать, девочки. У нас в бальном зале труп.
Антония плюхнулась на кровать, глядя на Майю огромными глазами.
- Ты ведь не шутишь?
- К сожалению, нет.
- Кто-то... знакомый? Из наших? Сердечный приступ? - выстрелила чередой вопросов одна из девушек, Стефани.
- Я его не знаю, - ответила Майя. - Что случилось, непонятно, следов крови нет. Тело еще теплое.
- Боги, ты его трогала?
- Нет, я над ним слезы проливала! - рассердилась Майя. - Я же должна была проверить, может, человек просто сознание потерял!
- Что мы теперь делаем? - деловито спросила Тони. Все-таки в сестрах было много общего, и, как бы лениво-романтично они не вели себя с поклонниками, в трудной ситуации обе могли мгновенно собраться.
- Во-первых, надо разбудить доктора Вайтфельда. Тони, сделаешь? Во-вторых, проверить, все ли наши гости на месте. Стефани, Белла? - Девушки кивнули. - А я вернусь туда, в зал. Если это не сердечный приступ, а что-то... криминальное, нельзя, чтобы кто-то оставил следы.
Майя спустилась по лестнице и невольно замедлила шаги. Хоть она и была в доме старшей из хозяек, все же ей было страшновато вновь входить в зал, где на полу лежало то, что еще недавно было человеком. Она повернула направо и внезапно увидела возле двери маленькую темную фигурку. Плюшевый медвежонок, Мистер Бэрс! Как же он здесь оказался? Она подошла ближе. Неожиданно голова медвежонка повернулась, и он уставился на нее зелеными глазами, светившимися не хуже магического светлячка-фонарика. Майя тихо ахнула.
- Не шуми, - ворчливо сказал Мистер Бэрс. Голос у него оказался низким и каким-то гулким. - Разбудишь миссис Клифтон, никому мало не покажется.
- Ты... как... - впервые в жизни Майя не находила что сказать.
- Временно, - отрезал Мистер Бэрс. - Идем, посмотрим, что делается в зале.
- Я хотела вызвать Дэна...
Дэн Паттерсон, жених Майи, возглавлял столичное Управление безопасности, и расследование внезапной смерти, собственно говоря, было его прямой обязанностью.
- Погоди несколько минут, давай посмотрим, что произошло, - Плюшевый медвежонок уверенно повернулся к двери зала. - Открывай.
Двигаясь, словно зачарованная, она сняла запирающее заклинание и распахнула дверь. Мистер Бэрс вперевалку просеменил вперед и остановился около тела.
- Так, что тут у нас? - Ему не нужно было наклоняться к лицу покойного, не так велик рост плюшевого медвежонка. - А ведь пахнет миндалем...
- То есть... его отравили?
- Ну, если только он не наелся перед смертью миндальных пирожных! Ага, а что это такое у него в кулаке? Ну-ка, вытащи вещицу!
Майя молча повиновалась. Ей казалось, что все это происходит во сне. Она ущипнула себя за руку и даже вскрикнула - боль была самой настоящей.
- Что такое? - повернулась к ней плюшевая голова. - А, пытаешься проснуться? Нет, милая, ты не спишь. Все реально. Ты не пугайся, что бы ни произошло, я на твоей стороне. А теперь давай все-таки поглядим, что же наш незнакомец не выпустил из рук даже после смерти. А?
- Браслет, - отмерла Майя. - Похож на обручальный. По-моему, золотой, тяжелый... и камни.
- Камни, да. А надпись внутри браслета есть?
Майя села на пол и послушно повернула браслет так, чтобы им обоим была видна гладкая внутренняя сторона. Надпись была едва различима, но все же вдвоем они прочли: "Джеймс и Фелиция. 29 июня"
- А года нет... - отметила она.
- А если подумать? Посмотри на узор: виноградная лоза с гроздьями.
Действительно, рисунок на браслете был весьма четким; листья сверкали светло-зеленым хризолитом, крошки аметиста изображали ягоды.
- Виноград... когда-то, вроде бы, была в моде такая отделка обручальных браслетов, - задумчиво протянула Майя. - Но я не помню точно, когда. Можно будет узнать.
- Отлично. Так, а теперь возьми меня в руки, сюда идут. Ни к чему кому-то знать... - глаза Мистера Бэрса потухли, будто кто-то повернул выключатель, и через минуту в зале уже была толпа.
Ну, не толпа, на самом деле, всего три человека. Антония привела доктора Вайтфельда, который несколько лет назад ушел от дел, продал практику в Люнденвике и перебрался в имение своего давнего приятеля, графа Вернье. В дверь через плечо доктора заглядывала Стефани.
- Остальные все на месте, мы не стали никого будить, - сообщила она, поймав взгляд Майи. - Вроде, все спят...
- Спасибо, - Майя кивнула. - Пойдешь к себе?
- Нет, можно я тут пока побуду. Там ветер такой... воет...
Майя прислушалась. Действительно, поднялся ветер. "Заметет сейчас те следы, - подумала она. - Впрочем, теперь я знаю, кто прошел по саду к двери черного хода. Непонятно только, кто он такой. И еще - кто открыл ему дверь?"
Доктор тем временем включил в зале большие люстры, окончательно изгнав из углов темные тени, опустился на колени возле тела и попытался найти пульс. Затем встал на ноги и, отряхнув руки, сказал:
- Мертв. Печально, девушки. Разве он из вашей компании?
Антония и Стефани заговорили одновременно, но доктор, не отрываясь, глядел на Майю. И на плюшевого медведя у нее в руках. А Майя смотрела на правый рукав его домашней куртки, на обшлаге которого темнело влажное красное пятно.
- Нет, - медленно сказала она. - Не из нашей. А вы его не знаете, доктор?
Не ответив, доктор отошел к столу.
- Сестрица, а ты чего с собой мишку таскаешь? - удивленно поинтересовалась Антония. - С ним не так страшно?
- Вот именно. С ним совсем не страшно, - Майя резко повернулась и подошла к камину. Огонь в нем почти погас, и она отчетливо увидела на углях слегка закоптившиеся осколки стекла. - Тони, где у нас кочерга?
Она посадила Мистера Бэрса на каминную полку, подцепила кочергой осколки и придвинула их к краю пода.
- Винный бокал, - опознала она. - Похож на те, что стоят в папином кабинете. Узор на хрустале, во всяком случае, такой же. Тони, посмотри, что есть на столе?
- Бутылка красного Шатонеф дю Руж и штопор с пробкой, - тут же отозвалась Антония. - Может, это самоубийство? Яд, вино...
- Интересное дело, - Майя снова взяла в руки медведя и пошла по залу, останавливаясь возле каждого из собеседников и заглядывая в глаза. - Никому незнакомый человек приходит к нам в дом ночью, через заметенный снегом сад. И кто-то открывает ему дверь черного хода. Он переобувается - на нем сапоги из тонкой кожи, и совершенно сухие. Если бы он в них шел по сугробам, сапоги были бы влажные до сих пор. Так, Тони?
- Так, - эхом отозвалась Антония.
- Он приходит в бальный зал, в полном одиночестве открывает бутылку вина - а вино, между прочим, из папиного погреба, вон на этикетке пометка, сделанная Клифтоном. Открывает, наливает в бокал из папиного кабинета, добавляет туда цианида или другого яда, и выпивает. Зачем пришел? Отравиться?
Она почувствовала, как в руках слегка шевельнулся Мистер Бэрс.
- Потом он бросает, или роняет, бокал в камин и умирает, зажав в руке обручальный браслет неких неизвестных никому в доме Джеймса и Фелиции.
- Почему же неизвестных? - доктор, по-стариковски ссутулившись, подошел к глубокому кожаному креслу возле камина и сел.
Майя устроилась напротив, Тони села на подлокотник ее кресла. Стефани неслышимой тенью просочилась в дверь и тихонечко стояла за Майиной спиной. А доктор продолжал:
- Фелиция - кузина твоего отца, Майя. Она всю жизнь прожила в Лации, там и умерла семь лет назад. Совсем молоденькой девушкой она вышла замуж, в первый и последний раз, за Джеймса Бриджуотера, вдовца, приехавшего из колоний, с острова Маврикий. У них был единственный сын...
- То есть, вот этот... покойник и есть молодой Бриджуотер?
- Да.
Доктор сказал это "Да" вполне уверенно - не "Может быть", не "я предполагаю". Увесистое "да".
- Доктор, а откуда вы его знаете?
- Когда-то я надеялся, что Фелиция выберет меня, - ответил он совсем тихо. - И потом старался узнать о ней, как она живет, все ли в порядке. Пару раз она приезжала. А перед смертью она вдруг прислала мне письмо, невнятное, длинное, вроде как ни о чем. И фотографию - она с мужем и сыном.
- Понятно. То есть, это мой троюродный брат?
Мистер Бэрс снова еле заметно шевельнулся в руках Майи.
- Простите, я оставлю вас на минуту, - быстро сказала она и вышла из зала.
В коридоре было по-прежнему тихо, только усилившийся ветер иногда подвывал, залетев в каминную трубу.
- Ну, что теперь делать? - нетерпеливо спросила Майя, едва затворив за собой дверь.
"Вот услышит кто-нибудь, что я разговариваю с детской игрушкой, точно примут за сумасшедшую", - подумала она мимоходом.
- Дело-то получается семейное, - тихо сказал Мистер Бэрс. - Родственник там, в зале, лежит.
- Это ужасно, но я совершенно ничего не чувствую. Даже капли жалости...
- Это шок, еще почувствуешь. А ведь убил его кто-то из своих. Ты по-прежнему хочешь срочно вызывать своего Дэна?
- Не знаю я, что делать. Сколько тут своих? Тони да я. Гости вовсе не при чем, а слугам убивать незачем.
- Ты, Тони, гости, слуги, - повторил ее плюшевый собеседник. - Больше никого нет?
- Еще есть доктор, - медленно сказала Майя. - Ох, Темный... Не может этого быть! Ночь, а он полностью одет, только что не в пиджаке, а в домашней куртке.
- Я же говорю - подумай. Отвлекись от того, что ты его знаешь всю жизнь.
- Он не веселился с нами, но, тем не менее, не лег допоздна. А ведь всегда повторял, что ложиться надо до полуночи. И ключ от черного хода был только у меня, у Клифтона и у него. А на обшлаге куртки у него пятно от красного вина...
- Вот именно, - кивнул Мистер Бэрс.
- И сапоги! Там были инициалы GW. George Witfeld.
- И молодого человека он знал,- напомнил медведь.
- Я так не могу! - она отчаянно замотала головой. - Не хочу, не могу так! Я его с детства помню, он мне всегда карамельки давал потихоньку от родителей! И занозы вытаскивал! И даже маме не рассказал, что пчелы меня покусали, когда я в улей полезла! И ты... ведь тебя тоже подарил мне доктор Вайтфельд!
- А иначе бы я с тобой тут и не разговаривал, - ворчливо ответил мистер Бэрс. - Я тоже помню, как появился в этом доме. И тоже не хочу, чтобы виноват был доктор.
- Послушай, - Майя посмотрела в горящие зеленым глаза плюшевого медведя, - посоветуй, что делать. Я не хочу выдавать доктора, даже если это и в самом деле сделал он.
- Давай так: возвращаешься с расстроенным видом и говоришь сестре и этой, второй девчонке, что только сейчас увидела в коммуникаторе сообщение от ... ну, скажем, с работы. Из ресторана. Молодой человек искал тебя в Люнденвике, и из ресторана его отправили сюда.
- А как он в дом попал? И зачем вообще приехал?
- Дверь черного хода была не заперта, - без промедления ответил медвежонок. - Привез обручальный браслет твоей тети, по ее предсмертной просьбе.
- Ну, хорошо, но почему вообще он оказался здесь так поздно?
- Не было точных координат для открытия портала.
- Как ты на все находишь ответ... - покачала головой Майя. Ей и самой не было понятно, похвала это или осуждение, но она решила считать, что похвала. - Ладно, принимается. И что же, он приехал и покончил с собой? Почему?
- А этого мы с тобой знать не обязаны. Но наверняка у него дома какие-то крупные неприятности. Не станет человек просто так срываться зимней ночью, оплачивать сильно недешевый портал, чтобы добраться до вовсе незнакомых родственников.
К ее удивлению, все объяснения были выслушаны без вопросов - то ли всем до смерти хотелось спать, то ли сестра привыкла принимать беспрекословно все, сказанное Майей. Наконец в зале остались только те, кто знал правду.
Майя усадила Мистера Бэрса в кресло у камина, сняла со стола толстую ковровую скатерть, накрыла тело и повернулась к доктору.
- Надо вызывать стражу.
- Да, - доктор достал из камина уголек и раскуривал трубку.
- Доктор, ведь это вы сделали. Зачем?
Он покачал головой. Майя схватила его за руку:
- Он пришел к черному ходу, и вы открыли ему дверь, у вас был ключ. На нем ваши старые сапоги, я узнала пряжки, они с вашими инициалами. У вас на рукаве пятно от красного вина, еще влажное, а ведь вы никогда не пьете на ночь, это вредно. Почему вы сделали это, доктор?
- История глупая, - вздохнул Вайтфельд, - но в своем роде закономерная. Фелиция обожала своего мальчика, в свои редкие приезды сюда только о нем и рассказывала. Она избаловала его до крайности, понятное дело, а отец занимался делами, и в воспитании сына участия не принимал.
Беда была еще и в том, что ее мать, Дженнифер, была старшей дочерью твоего прадеда Адриана. По всем законам поместье и титул унаследовал сын, Артур, твой дед. Но Фелиция вбила себе в голову, что это несправедливо, и поместье должно было достаться ее матери.
- Удивительно, я даже не знала, что у нас есть такие родственники. Ведь это же близкая родня!
- Близкая... - Доктор опять вздохнул.
- И что же, они ничего не получили в наследство?
- Ну что ты! Твой прадед был человеком справедливым, и дочь обидеть не мог. У Дженнифер было самое большое приданое в Люнденвике, когда она выходила за своего итальянца...
- Так и что же, получается, что мой кузен... как, кстати, его звали? - запнулась Майя.
- В честь прадеда, Адриан.
- Получается, что мой кузен Адриан приехал сюда, чтобы отобрать у нас этот дом? Но это же бред!
- К сожалению, у него был рычаг воздействия, и серьезный. Твой дед написал в свое время несколько неосторожных писем... - доктор снова пыхнул трубкой.
- Боги, это было сто лет назад! - Майя вскочила с кресла и зашагала по залу, прижимая к себе плюшевого медведя. Он мягкой лапой погладил ее по щеке и шепнул: "Успокойся".
- Есть информация, которая не устаревает, - покачал головой Вайтфельд. - К сожалению, мальчик все решил заранее, он чуть не плясал от радости. И был уверен, что я, в память о его матери, во всем ему помогу. Я открыл ему дверь черного хода, провел сюда и расспросил. Знаешь, я знал, что он не с добром явился. И все равно, был потрясен, когда он выложил мне свой план...
- Да, а браслет? - вспомнила вдруг Майя. - Почему он держал в руке браслет?
- Не знаю. Боюсь, это так и останется неразгаданным... Письма я, конечно, уничтожил. Ты вызовешь своего майора?
- Да, утром.
- Когда он меня заберет... - начал доктор после паузы.
Майя резко повернулась.
- Никто никого никуда не заберет. Он был здесь один и покончил с собой. Мы не знаем, почему.
В своей спальне Майя забралась под одеяло и плед, и все равно ее трясло.
- Ты здесь? - спросила она у плюшевого медведя, сидевшего рядом с ее подушкой и тоже укрытого пледом. На всякий случай.
- Здесь, - его глаза снова загорелись, как зеленые фонари.
- Что там было, в тех письмах?
- План смены династии на троне. Подробный. Это было тридцать лет назад, при правлении Адельстана. Он никогда не отличался голубиной кротостью, и у него было много противников среди высшего дворянства.
- Да, понятно,- Она помолчала. - Конечно, отца бы никто не стал преследовать, но его карьера бы рухнула. Он бы отдал дом, чтобы этого не произошло. Слушай, а может, черт бы с ним, с домом? Не стоит он человеческой жизни, а?
Но Мистер Бэрс промолчал.
Утром Майя отправилась в Люнденвик вместе с примчавшимся к ней женихом. Локтем она старательно прижимала к себе кожаный рюкзачок, в котором, кроме кошелька и коммуникатора, был только старый плюшевый медвежонок.
Рисунок замечательного художника Бориса Косульникова