ВОСПОМИНАНИЯ О ДЕТСТВЕ ПРОФЕССОРА ПЕТРА СТЕПАНОВИЧА ДРОЗДОВА (1900-1937)
ВВЕДЕНИЕ
На моем столе лежит книга Петра Степановича Дроздова "Очерки по истории классовой борьбы в Западной Европе и в России в XVIII-XX веках. Учебник для рабфаков, техникумов и военных школ. Москва, 1929". Книга подписана: "Дорогому товарищу и другу Ф.А. Дашкову на добрую память о незабвенных днях нашего детства и юности, о наших мечтах, увлечениях, спорах и шалостях от автора. 20/11/29. П. Дроздов".
На другой странице написано:
Ф.А. Дашкову:
Светает, товарищ! Работать давай!
Работы усиленной требует край!
Работы руками, работы умом,
Работы без отдыха ночью и днем!
В книгу было вложено и небольшое письмо, в котором автор извиняется, что не выслал мне первое издание своего труда и сообщил, что работает в Москве в университете имени Свердлова профессором истории.
Эта книга является для меня очень большой ценностью и часто я беру ее в руки, в особенности теперь, на закате моей жизни. И у меня, народного учителя по своей профессии, появилось желание рассказать новому поколению нашей страны, как в условиях царской России талантливые люди из среды низшего сословия, начиная с раннего детства выбивались к свету и получению знаний, к общечеловеческой высокой культуре, и почему большинство из этих талантливых людей связали с юности свою жизнь с коммунистическими идеями и отдали за них свою жизнь. Примером этого закономерного явления может служить жизнь и деятельность удивительно одаренного, талантливого от природы человека, моего замечательного друга Петра Степановича Дроздова, который уже в 26 лет сделался профессором истории и достиг бы еще большего в области знания истории, литературы, искусства или в других науках, если бы жизнь его не оборвалась внезапно и трагически. В 1937 году он стал жертвой преступной клеветы, был посмертно реабилитирован.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБ ОБРАЗОВАНИИ В ЦАРСКОЙ РОССИИ
В России до революции существовало несколько видов учебных заведений повышенного типа. В некоторых из них могли учиться только дети привилегированных сословий - дворян, купцов и духовенства. Для них в городе Касимове существовали две гимназии - мужская и женская - и духовное училище. Кроме того, для детей низших сословий существовало городское училище и техническое училище, в которых могли учиться дети мещан, ремесленников и рабочих, если им позволяли средства. Для детей крестьян, желающих получить повышенное образование, кое-где существовали второклассные церковно-учительские школы или ремесленные школы, например, в селах Перво, Карамышево и Сеитово. В селе Большой Кусмор Елатомского уезда была второклассная церковно-учительская школа для девочек.
Царское правительство ставило своей целью давать высшее образование только привилегированным сословиям. С этой целью оно очень хитроумно построило учебные программы во всех существовавших в то время учебных заведениях. В высшие учебные заведения принимались только лица, имевшие законченное среднее образование с аттестатом зрелости. А аттестат зрелости выдавался только лицам, окончившим средние учебные заведения, в которых изучались древние языки - латинский и греческий, и какой-либо из современных - французский или немецкий. Кроме того, за обучение в средних учебных заведениях полагалась плата. Более высокая она была в гимназии и в нее принимали только детей привилегированных сословий, несколько ниже была плата за обучение в духовном училище и в него в случае вакантных мест принимали детей из "прочих", т.е. низших сословий. Принять в первый класс было можно 30-32 человека, а поступало детей духовенства в среднем 25 человек (иногда 15), поэтому недостающее количество учеников принимали из детей мещан и крестьян. В духовном училище, как и в мужской гимназии, изучались древние языки, а продолжением духовного училища была духовная семинария, где дополнительно изучались и новые языки, и, таким образом, после окончания семинарии учащийся мог сдавать экзамен на аттестат зрелости и ему разрешалось поступать в любой институт или университет. Во всех других учебных заведениях повышенного типа древние языки почти нигде не изучались и вот, выражаясь аллегорически, пользуясь этими "угольными ушками", некоторые более развитые мальчики из детей "прочих" поступали учиться в духовное училище в том случае, конечно, если отец мог при всей своей строжайшей экономии аккуратно вносить деньги за право обучения сына. К тому же нужно заметить, что в духовном училище не обязательна была форма, как это было в гимназии. Запрещалось только ходить в лаптях. Приготовление же гимназической формы из сукна определенного цвета и определенного фасона стоило очень дорого. Таким образом, получить высшее образование в университете или институте можно было детям крестьян и рабочих только через обучение в духовном училище и духовной семинарии, так как учиться в гимназии было невозможно по дороговизне, да и принимали в нее детей "прочих" как исключение. Вакантными в духовном училище оказывались места и потому, что священники города и уезда, как более зажиточные люди, за последнее время стали отдавать своих детей не в духовное училище, а в гимназию, так как некоторые из духовных отцов не желали своих детей готовить к своей профессии, и к тому же в гимназии их дети приобретали знакомство с детьми дворян, крупных купцов, а это тоже было важно в устроении жизни в то время. А духовное училище было более демократичным.
В связи с указанными обстоятельствами, в 1911 году в первый класс Касимовского духовного училища поступило 30 мальчиков, из них поступило несколько ребят и из "прочих" детей - рабочих, ремесленников, крестьян, сельских учителей, приказчиков, мелких торговцев, мельника, кузнеца - людей, располагавших самыми скудными средствами для обучения своих детей, а их дети были без исключения способные, старательные и трудолюбивые. Почти все они учились лучше ребят из духовного сословия. Среди поступивших в 1911 году был и мальчик Петя Дроздов.
КАК И ПОЧЕМУ СЛОЖИЛАСЬ НАША ДРУЖБА
Наша дружба началась с простой случайности. В то время рассаживали учеников на парты не так, как теперь, глядя на рост, слух, зрение и т.п. Тогда это проще дело делалось. По алфавиту нас рассаживали. И вот на одну трехместную парту были посажены Дашков, Добычин, Дроздов. Добычин был в середине между нами, но Дроздов оказался более общительным мальчиком. Скоро мы узнали кое-что друг о друге. Вся семья Петра Дроздова живет в Занино-Починках. Отец работает приказчиком у помещиков Лаптевых. У него есть сестры. Они тоже учатся - в селе Большой Кусмор Елатомского уезда во второклассной женской учительской школе. Петю хотели отдать в гимназию, но у его отца было мало денег.
От меня Петя узнал, что я сын дьячка, старшая сестра Соня тоже учится в Кусморе в школе с его сестрами. Жили мы в интернате духовного училища. Денег у нас никогда не было, как у некоторых других ребят. Да они и не были нужны. Нам никогда не присылали ничего из дома, как другим. Отцы оплачивали сами общежитие и обучение. Питание было готовое, а оплату за питание тоже производили наши отцы. Когда мы познакомились, у Пети был гривенник, а у меня пятачок. Рядом с духовным училищем на площади торговали яблоками, и наши денежки скоро туда перекочевали, и мы жили уже без денег. В духовном училище мы проучились четыре года.
ЕГО ХАРАКТЕР, СПОСОБНОСТИ И ВЗГЛЯДЫ
Петя Дроздов был мальчиком очень способным по своей природе, но, очевидно, под влиянием домашних условий в своей семье, начальной школы и книг в духовном училище быстро пошло его умственное развитие. Можно сказать, что мальчиком он не был даже в десятилетнем возрасте, он всегда рассуждал как совершенно взрослый человек. Всегда он был чрезвычайно аккуратен, исполнителен и трудолюбив. До поступления в духовное училище он учился в земской начальной школе с четырехлетним обучением. Его учительницей была Екатерина Алексеевна Вишневская - очень умная, энергичная, начитанная и развитая женщина. Я познакомился с ней, когда уже был учителем. Она, безусловно, оказала влияние на его развитие, вызвала в нем интерес к знаниям, но и по своей природе, а это главное, он отличался исключительными способностями и трудолюбием.
С первого класса у него обнаружилась необыкновенная страсть к чтению. После обеда он всегда шел в класс, подготавливал уроки, выучивал наизусть, что задано, а наизусть нам приходилось заучивать всего много. И после этого вынимал книгу, клал ее перед собою на парту, обоими локтями упирался в парту, кистями рук затыкал уши, и в такой позе мог просиживать целые часы. Около него и бегали, и играли наши ребята, но этого он никогда не замечал, ничто его не отвлекало, а ребята никогда его не трогали и не мешали ему.
В первых двух классах он пользовался только своей школьной библиотекой. Прочитал он всех классиков - Гоголя, Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Гончарова, Тургенева, Толстого - все, что было в библиотеке училища. Потом записался в городскую библиотеку. Оттуда стал приносить Жюль Верна, Майн Рида, Чехова, Фенимора Купера, Загоскина, Горького, да все и не перечесть. И часто мне он рассказывал прочитанное, я слушал его всегда очень внимательно. Сам я читал много меньше, не мог читать с такой быстротой, как он.
Играть, возиться, бегать, кататься на коньках и салазках он не любил, потому что на это нужно было время тратить, а он все отдавал его чтению. Но временами любил погулять, а на прогулку приглашал с собою меня. Большей частью мы ходили с ним по берегу Оки. Он мне рассказывал что-либо о прочитанном. Мы увлекались оба чтением стихотворений. В этом искусстве я побеждал его и он признавал это. Многие произведения наших поэтов мы выучили с ним наизусть и соревновались в этом. Под его влиянием я выучил "Песню о Соколе" Горького, "Песню про купца Калашникова" Лермонтова. Во втором и третьем классах он очень интересовался путешествиями и произведениями, главным образом, фантастического порядка, читал Жюль Верна, Майн Рида, Фенимора Купера и др. Часто мы спорили о прочитанном. "А как ты думаешь, полетят или нет со временем люди на Луну?" "Конечно, не полетят, - отвечаю я ему. - Хорошо говорить об этих выстрелах и писать об этом, а сделать это очень же трудно". "А я говорю, что полетят, обязательно полетят". И закинув назад голову и скосивши ее немножечко на правый бок и жестикулируя правой рукой, он начинает приводить доказательства в пользу своего предположения.
Он был очень честен, правдив, никогда не заискивал перед преподавателями и начальством школы и получал пятерки вполне заслуженно. За это его очень уважали. Очень памятен для меня один эпизод. Один раз, как-то случайно преподаватель (А.П. Лебедев) вызвал его отвечать урок второй раз в начале четверти, когда еще не были опрошены все ученики в эту четверть. Для каждого уже опрошенного ученика это было большой неприятностью. Дроздов не ожидал этого вызова, растерялся и не стал отвечать. Он был удивлен повторному вызову, кое-как ответить он не мог и замолчал. Учитель по священной истории поставил ему двойку. Это было большим удивлением для всего класса, скоро это событие разнеслось по всему училищу. Дроздов считался все время первым учеником и его очень уважали все ребята. Преподаватель понял, что напрасно так нехорошо подловил парня, но нужно было перед классом быть безукоризненно правдивым и поставил балл по заслуге.
"Коли так, - сказал мне мой друг, - я ему отомщу". И он действительно очень ловко выполнил свое желание. Всех учеников училища водили в Успенскую церковь ко всенощной в субботу вечером и в воскресенье утром к обедне. Ребята становились по установленному порядку одни на правый клирос в хор с регентом, другие на левый клирос, где помогали петь и читать дьячку, а все остальные, а их было, конечно, большинство, становились в середине церкви, ближе к алтарю. Весь этот порядок устанавливал этот преподаватель священной истории. И вот в ближайшую субботу на всенощном богослужении на левый клирос к дьячку не встал ни один ученик, а в воскресенье за обедней произошло то же самое. После обедни преподаватель священной истории, а он был помощником смотрителя и нашим главным воспитателем, прошел к ним в класс и начал производить допрос, почему никто из учеников не встал на левый клирос в субботу за всенощной и в воскресенье за обедней. Каждый опрошенный отвечал как по трафарету: "Все не встали, а поэтому и я также". Дроздова он об этом не спросил, но он, конечно, понял, что было причиной этого дела. В понедельник на уроке священного писания преподаватель первым вызвал отвечать по заданному уроку Дроздова. Дроздов ответил как всегда прекрасно. Преподаватель поставил ему пятерку, похвалил его и предсказал большую будущность, но только в том случае, если он будет всегда послушным и исполнительным. На следующую субботу все ученики, назначенные становиться на левый клирос, встали на свое место. Так был исчерпан этот конфликт.
С нашей современной точки зрения это событие надо назвать забастовкой. Организатором ее был Дроздов. Все ученики училища проявили к нему большое товарищеское сочувствие. Это преподаватель, конечно, понял. Он был человек чрезвычайно вспыльчивый, но справедливый. И он как педагог все понял. Ведь его внезапный вызов Дроздова отвечать урок был несправедлив. Оскорбленное самолюбие Дроздова побудило его как-то по-детски преподавателю отомстить. Нужно заметить, что мы все проявили к Дроздову очень большое сочувствие: мы его уважали и поэтому организованно и выполнили, что кому было поручено. Взгляды Дроздова на окружающую жизнь складывались под влиянием всей семейной обстановки, всего уклада жизни крестьян, с которыми всегда соприкасался его отец, и под влиянием прочитанной литературы. Любимыми писателями и поэтами его были в то время Некрасов, Никитин и Кольцов, Тургенев, Гончаров. Он очень ценил Пушкина и Лермонтова, но они не изображали в своих произведениях наши бытовые крестьянские думы, настроения, наше подневольное житье-бытье.