В 2016 году на Самиздате я опубликовал свою первую вещь: "Приключения одноглазого на одной ноге". Конечно, я мечтал, что бы меня прочитали, и, счастлив, что дожил до счастливого дня - у меня свыше пяти тысяч читателей (или читающих). Впрочем, какая разница! Сегодня в мало читающей России это замечательный показатель! Всем вам моим читателям (смею надеется, что моим) моя благодарность, низкий поклон с наилучшими пожеланиями! Но одна мечта так и не осуществилась: очень хотелось встретиться с творческим товарищем, что бы он меня выслушал. И может быть мы вместе написали о том, что я не успеваю рассказать. Возраст и обстоятельства намекают, что времени у меня в обрез. Без чванства и самомнения хотелось рассказать о моей маме и её родителях дворянского происхождения. Очень интересна судьба пролетариев со стороны моего отца. Трагедией для моей семьи были события связанные с Осиповским мятежом в Ташкенте в январе 1919 г. Из недавнего прошлого много осталось трогательного и смешного. А как хочется рассказать о талантливых рабочих, с которыми мне повезло дружить, работая на авиационном заводе! Я был в гуще бригадного движения и это тоже незабываемо! Всё вспомнить и рассказать - это мечты! А пока предлагаю очерк про Ивана, который не дурак.
***
Конечно, в восьмидесятых годах не всё было так безоблачно, как могло показаться из предыдущих публикаций. В первом потрясении, которое мне пришлось пережить, были виновны замдиректора по экономике Ташкентского авиационного завода им. В. П. Чкалова М. И. Брусиловский и зам. начальника отдела, где я работал М.И. Лопатников. Однако, дабы избежать подозрения, и обвинения в ксенофобии, антисемитизме, сделаю большое лирическое отступление. Мой отец фронтовик умер, когда мне было 10 месяцев. У меня был отчим Шейн Павел Моисеевич, тоже фронтовик. Одна рука у него была изуродована, но инвалидность он не оформлял. Долгие годы он с моей мамой проработал в Объединенном издательстве, где выпускали газеты, журналы, книги. Павел Моисеевич был очень внимателен ко мне, к моим детям. Давно его нет в живых, но осталась добрая и светлая память. Интересно, что и мой отец, и Павел Моисеевич с начала Великой отечественной войны были в Иране. Отец служил водителем полуторки, отчим кавалеристом. В конце октября 1941 г. Туркестанцы уже принимали участие в сражениях под Москвой. Отцовские награды, среди которых, со слов мамы, была солдатская слава, не сохранились. Поэтому медали отчима я свято берегу, как память о двух солдатах Великой Отечественной в моей семье! Мама рассказывала, что после отмены денежных выплат за ордена и медали мой отец с друзьями нашли какого-то чудика, обвешали его своими наградами, посадили на капот "Виллиса" и, горланя заупокойные песни, разъезжали по городу. Конечно, их задержали, награды оказались в комендатуре. Очень скоро мой отец заболел и умер, а маме было не до его наград. Как говорят в народе пришла беда - отворяй ворота. Умер муж, посадили старшую сестру, на руках мамы оказались подростки два племянники, моя родная сестра, а также крошечный сын (то бишь я). В тоже время маму сняли с должности начальника отдела подписки газеты "Фрунзовец". Ко всем "радостям" я переболел, полиомиелитом, туберкулёзом и корью. Я всегда восхищался своей мамой! Как потомственная дворяночка (Её родители - мама дочь каптенармуса оренбургского казачьего войска, отец герой Первой мировой войны, полковник царской армии. Среди наград у деда есть редчайшая в русской армии - английский орден.) всё это вынесла, сохраняя жизнелюбие, оптимизм?! Она была очень начитанной, играла на гитаре, прекрасно пела. Как я любил слушать романсы в её исполнении! И какое счастье, что на кассете сохранился её голос. Даже мой внук, услышав её сказал: "Дед - это круто!"
Продолжу о евреях! Я оканчивал школу Љ 18 в г. Ташкенте. У нас был специальный математический класс. Все евреи в классе были моими друзьями - Оксана Острова, Алла Хейфец, Люба Шпиз, Моисей Квитман, Самуил Плесков, Игорь Колтунов, Гриша Сутин. Последний, кстати, был победителем республиканской математической олимпиады. Гриша был свидетелем на моей свадьбе, а когда сломалась моя парализованная нога, он ко мне наведывался и как мог помогал. Кроме Аллы все бывали у меня дома. Мама, отчим всегда их радушно принимали. Самая близкая подруга Люба была постоянным читателем нашей огромной библиотеки. Мама и особенно Павел Моисеевич очень хотели, чтобы у меня с Любой что ни будь получилось. Кто видел живописных красавиц Брюллова, Джорджоне, тот без труда сможет представить Любу из моей юности. Это, не говоря о больших тёмно-карих, всё пронизывающих, все понимающих лучистых глазах. О ней я тогда написал:
До чего же Любаша красивая!
И есть что-то такое в глазах:
Ночь вишнёвая, соловьиная,
звёзды бисером в небесах!
Однако я несколько отвлёкся. Когда мне предложили в инструментальном цехе Авиационного завода, где я тогда работал гравёром, перейти на место инженера в бюро труда и зарплаты, отец Самуила Плескова, сам будучи начальником бюро, горячо поддержал это предложение и на первых порах мне помогал советами. Я дружил с отцом Гриши Сутина. Часто приходил к ним домой, и мы играли в шахматы. 26 апреля 1966 г. произошло знаменитое Ташкентское землетрясение. Накануне этого события мама улетела в Москву, а сестра из Москвы в Ташкент. На следующий день сестра вернулась в Москву и маме там сказала, что та могла потерять сразу двоих своих детей. Отчим тогда ещё с нами не жил и на вторую ночь после землетрясения дома я был один. Так Гришин отец побеспокоился обо мне, послал сына с предложением у них переночевать, что бы ни было так страшно. Прошло много лет, всех школьных друзей, товарищей помню, я им благодарен за замечательную юность, но в "Одноклассниках" никого не ищу. Они со мной молодые, красивые, и очень хочу думать, прожили счастливую жизнь.
После окончания школы все ребята моего класса поступили в институты на дневное отделение, а я сумел зацепиться только за вечернее отделение. Это отдельная история, почему так получилось, и как я впервые испытал национальное унижение, что я русский, а не узбек! Но как говорил Исаак Бабель: "Всё, что ни происходит- происходит к лучшему!". Работа и учёба в институте имеет свои плюсы. Не было у меня проблемы, где я буду работать и кем!
Теперь, о евреях завода, где я работал. У моего отчима племянница Берта Сокол была известной в республике оперной певицей, племянник Дмитрий Полинин поэт. На его стихи была написана известная песня "Ташкент любимый город мой". Наверно и через это, со всеми евреями, с которыми я по работе имел дело, у меня всегда складывались хорошие добрые отношения. До конца жизни буду с благодарностью помнить начальника лаборатории службы главного метролога Гришу Бухвиса. Атлетически красивого, великодушного и доброго еврея. Именно он меня спас от административного садиста, главного метролога завода. С ужасом представляю, как бы сложилась моя жизнь, если бы не Гриша Бухвис.
Итак, с чего началось моё первое сражение? Меня назначили начальником бюро в ведущем отделе завода по внедрению новой системы управления производством. В аббревиатуре это читалось КС ПЭП - Комплексная система повышения эффективности производства. В те годы в СССР было много всяких начинаний по повышению эффективности. Особенно после шедевериальной фразы генсека Л. И. Брежнева, что: "Экономика должна быть экономной!". Пропагандировались Калужский и Сумской варианты, внедрялись системы КС УКП, СОВКУРПОН. Мне нравилось, что это всё относится к науке управления в практическом применении. Как много тогда я не знал из этой науки! Проект КС ПЭП на заводе проектировал и внедрял зам. начальника отдела Матвей Иосифович Лопатников. Это был талантливый пропагандист, преподаватель, с приятной, импозантной внешностью и бархатным баритоном. Именно он меня заверил, что система КС ПЭП готова к государственной регистрации. Как я мог не поверить человеку, которого очень уважал? Много позже, я понял, почему Лопатников так торопился с регистрацией. Он увидел мою дотошность к рассмотрению любой темы, и пока я не разобрался во внедряемой системе, решил меня использовать втёмную.
В тот злополучный день начальник отдела вручил мне письмо на имя руководителя Госстандарта Уз. ССР за подписью Генерального директора Ташкентского авиазавода с просьбой принять документы о внедрении на предприятии управленческой системы КС ПЭП. С письмом и большим количеством буклетов, стандартов, и всё это в прекрасном переплёте с золотым тиснением я явился к руководителю Уз Госстандарта. Без проблем я был принят. После прочтения письма руководитель Уз. Госстандарта усадил меня на дальний край длиннющего стола и стал по селектору вызывать сотрудников. Когда все расселись руководитель встал, направил на меня указательный палец со словами, что перед ними сидит аферист с авиазавода. О чём дальше шла речь, я не помню - в голове шумело, глаза застилало. Пришёл в себя, когда ко мне подошёл, русский мужчина, сотрудник этой организации. Он спросил, понял ли я, что ни будь? Я отрицательно покачал головой: "Если не возражаете, идемте со мной, я вам всё объясню".
Уже в его кабинете он мне показал положения, инструкции, союзный стандарт о порядке внедрения систем. Удивлялся, на что рассчитывали мои начальники, может, думали, что пожалеют инвалида, притащившего такой груз? Короче меня подставили самым унизительным, подлым образом. Вернувшись на завод в отдел, сразу зашёл к начальнику и спросил, почему они со мной так поступили. Никаких объяснений и извинений не было, только посоветовал идти в отпуск. Но больше всего меня оскорбила выходка Лопатникова, вместо того чтобы извиниться за подставу, он в присутствии моих подчинённых сказал, что у меня вечно шея грязная и рукой сделал жест, как если бы он с шеи что-то стряхивал. Евреи знают, какой презрительный, а с моей точки зрения омерзительный смысл был в это вложен.
Через месяц, когда я отдохнувший вышел на работу, секретарша для ознакомления сунула мне приказ о снятии меня с должности начальника бюро и переводе на самую низшую инженерную категорию. Это означала, что при очередной аттестации в отделе я сразу попаду под сокращение, как наименее квалифицированный работник. Ждать этой аттестации я не собирался. Пережив такое унижение, посоветовавшись с моей мамой, я решил бороться. Понимаю ваши улыбки при слове мама. Но она много лет была начальником издательского отдела в Издательстве при ЦК Компартии Узбекистана, видела и пережила множество управленческих дрязг!
В первую очередь я нашёл бывшего начальника бюро, место которого я позже занял. Он мне объяснил, что авторы внедряемых систем управления, после реализации проекта могут защититься на научные звания, например, кандидат экономических наук. Официально авторами считались зам. Генерального директора по экономике Брусиловский и зам. нач. отдела, в котором я работал Лопатников. Наверно у них были с кем-то какие-то договорённости, а для страховки решили послать "Ивана-дурака". Но что-то не получилось, и теперь меня решили убрать, как говориться с глаз долой.
Будучи начальником бюро, я контактировал с такими же начальниками бюро ведущих отделов завода. Самым серьёзным оппонентом моей работы по внедрению системы КС ПЭП был начальник Бюро новой техник Александр Иванович Тупаев. О случившемся со мной я ему рассказал и от него узнал, что буквально через несколько дней начинается компания по аттестации инженеров заводских отделов. Эту информацию мне подтвердила секретарша Брусиловского. Она же меня предупредила, что было совещание по мою душу, и что меня особым образом будут аттестовать у главного инженера завода, а членами комиссии приглашены все научные светила завода. Я понимал, что не могу быть умнее всех. Готовящаяся аттестация, будет моим полным уничтожением, с последствием - увольнения с завода.
Я до сих пор не знаю, по какой причине, начальника моего отдела ненавидел первый зам главного инженера завода Николай Николаевич Черкасов. При помощи А. И. Тупаева я сумел попасть к нему на приём. Николай Николаевич очень внимательно меня выслушал, наверно искренне возмущался непорядочностью моего начальника, спросил, чем может мне помочь.
Перед днём аттестации по русской традиции перед боем я искупался, оделся во всё чистое. В трепетно бьющемся сердце от переживания гремели слова из песня о крейсере Варяг. В кабинет главного инженера я явился первым, сел в середине стола для совещаний. К назначенному времени пришли члены комиссии. Прямо напротив меня восседала Валентина Герасимовна Хомова начальник отдела социологии, кандидат педагогических наук, она же бывший многолетний председатель профкома завода. В притык к ней кандидат технических наук главный метролог завода Малин Умид Рахматуллаевч. В разные времена по работе я с ними сталкивался И у них на меня накопился эмоциональный негатив (Пока у меня нет желания рассказать об их самодурстве, злоупотреблениях и административном садизме- слишком свежо и больно!). По их ухмылкам, и сладострастным потираниям рук от предвкушения, было понятно, что они ударная сила меня растерзать и растереть в порошок. Остальные титулованные члены комиссии были для солидности и кворума. Когда все собрались, главный инженер по селектору вызвал Черкасова. Я увидел, как вся комиссия напряглась, особенно мой начальник и его зам. г-н Лопатников. Очень скоро он пришел, поинтересовался:
- Что здесь происходит?
- Николай Николаевич- говорит главный инженер - я тебя пригласил участвовать в аттестационной комиссии!
- А причем тут я? Вижу, что сидят светила экономической службы, а у меня сам знаешь, новая техника,
- Николай Николаевич, ты мой первый заместитель, сам говоришь, какие собрались светила, я один не справлюсь.
- Хорошо. А кого мы собираемся терзать?
- Познакомься - указывает на меня и называет фамилию имя отчество.
Николай Николаевич переспрашивает мою фамилию, записывает и задаёт мне первый вопрос:
- Евгений Ульянович, знакомили ли Вас с характеристикой?
- Я её в глаза не видел.
- Вас должны были предупредить об аттестации за месяц, и под роспись.
- Меня словесно предупредили два дня назад.
- Выдавали ли Вам под роспись перечень вопросов для подготовки к аттестации?
- Нет, не выдавали.
Главный инженер лихорадочно ищет на столе требуемые документы. Николай Николаевич продолжает задавать вопросы, на которые я отвечаю отрицательно. Бывшая председатель профкома, разочаровано от меня отворачивается и обращается к присутствующим членам комиссии:
- Товарищи, при одном нарушении инструкции и положения по аттестации комиссия отменяется! А тут столько!..
Главный инженер сердито захлопывает практически пустую папку, делает замечание моим начальникам о недопустимости таким образом расправляться с подчинёнными, и делать из руководства посмешище! Он требует восстановить меня в должности, выплатить, что положено согласно Трудового кодекса.
Мои начальники и не думали ничего исправлять. Были организованы разные партийные и не партийные собрания сначала отдела, потом всей экономической службы с целью общественно меня осудить (хотелось бы и об этом рассказать). Но всё это выглядело как-то отчаяно-беспомощьно, что пришлось Лопатникову в присутствии всей службы принести мне извинения. Последним аккордом было совещание в кабинете председателя заводского парткома. Галина Викторовна Шевелева в первую очередь спросила, где протокол аттестационной комиссии, его решение. После выяснения отсутствия оных, Главный инженер, зам директора по экономике, мой начальник, его заместитель Лопатников получили выговора с занесением в личные дела. В Советское время это было серьёзное наказание. Ни о какой кандидатской не могло быть и речи. Чуть позже референт Брусиловского мне сказал, что трогать меня больше не будут, но о карьере я должен забыть. Нашел чем напугать! Я благодарен судьбе, людям, которые мне помогали, что свыше сорока лет я проработал на таком заводе как Ташкентский авиационный завод им. В.П. Чкалова. Что касается Лопатникова, то говорят он шёл по коридору бил стенки ногами и отчаянно ругался. Вскоре он уехал в Израиль. Мне после этой новости доверительно сообщили, что Брусиловский узнав о его отъезде воскликнул, что он там будет делать, ведь он ничего не знает и не умеет! А мне было его жаль, он был талантливым лектором. Искусство выступления, красноречие, прекрасная артикуляция, да ещё импозантная внешность - это от бога!
В заключение этой главы, поделюсь одной на сегодняшний день крамольной мыслью. Если бы не было тогда Советской власти, смог бы я победить? Сейчас, в нынешней России, как была до Октябрьской революции поговорка: "С сильным - не борись, с богатым - не судись", так она и осталась. При Советах простой человек мог за помощью обратиться в партком, а сейчас разве, что повезёт, и твоя жалоба дойдёт до Президента во время очередной теле встречи с народом! Доверительно сообщаю читателю, что, вернувшись на историческую родину Россию, я умудрился всё это узнать, увидеть, испытать. Так что до встречи! Приключения на одной ноге продолжаются! Но уже в России!