Аннотация: Феерически махровый бред с элементами теологии и новым взглядом на ход истории. Написан на РвануюГрелку-16. Финалист конкурса "Млечный путь"-3.
На краю
Я нащупал внутри себя новое чувство. Потрогал, принюхался, облизал, как карамельку, и внутренним взглядом с какого-то хитрого ракурса вычитал: "Стр...".
- Fear, - опередил сознание осколок англоязычного бессознательного, оставшийся с прошлого раза. - Frightened you are!
И засмеялся этаким злодейским смехом, размеренным, медленным и понятным повсеумно, даже дубляжа не потребовалось:
- Ха. Ха. Ха.
При ближайшем рассмотрении причина подобного веселья стала ясна. Уж больно у страха оказался своеобразный психологический подтекст и нелепый поведенческий инструментарий. На какое-то время он меня занял. Потом пришла пора выглянуть наружу.
Я открыл глаза и обнаружил, что лежу в ванной. Свет проникал только через мутное стекло под потолком, но даже при таком скудном освещении вырисовывалась картина явного запустения: ржавые трубы, текущие краны, обвалившаяся местами со стен и треснувшая плитка.
Отнюдь не страдая излишней брезгливостью, я, тем не менее, не стал оценивать степень чистоты воды, в которой находился. И покинул ее с максимально возможным проворством. Прошлепал, оставляя мокрые следы, до двери. Та возмущенно захрустела хлопьями облупившейся краски, но отворилась.
Вздыбленный паркет на полу, заколоченный крест накрест окна с выбитыми стеклами. Длинный коридор, сорванные с петель двери. И, как обычно, никого. Капли с мокрой одежды падали вниз, крошечные звуки разбегались по сторонам, юрко ввинчиваясь во все углы. Я прислушался. Да, в пределах дома - судя по эху, этажа два, не меньше, комнат с десяток - точно никого живого.
Выглянул в окно. Снаружи дом оказался грязно-желтым, стоящим в стороне от остальных зданий. Вниз, почти сразу же от стен, срывался поросший бурьяном склон - пара тропинок, три мусорных кучи, сиротливо торчащие группки деревьев. От его подножья, как, впрочем, я и ожидал, тянулись в разные стороны линии схемы. А чуть дальше плескалось серое, с островками коричневых водорослей, грязное, но всё же правильно пахнущее отраженным в нем небом море.
Надпись над подъездом "дом с привЕдениями" - кривыми красными буквами - наводила на мысль, что визиты вежливости к соседям можно отложить. Да что там - вообще не совершать. Тем более, что соседей вокруг не наблюдалось. Или таковыми следовало признать всю людскую массу из многоэтажных кирпичных муравейников, торчащих чуть поодаль? Вряд ли.
Я вздохнул с облегчением: дом не нужно приводить в порядок целиком. Обжить пару комнат, оборудовать угол для хранения еды, выдраить ванную, поплотнее закрыть окна, чтобы не привлечь случайно внимание охотников вышеупомянутыми привидениями. За пару дней управлюсь, заодно осмотрюсь и пойму, куда меня на этот раз забросило.
В поисках забегаловки, где обычно и начинается главное действие, я прочесывал окрестности довольно долго, почти неделю. Одни не подходили в силу скудного ассортимента, в других отсутствовал хрестоматийный элемент - барная стойка, третьи не обладали должной атмосферой. Я понемногу начинал нервничать и всё чаще, воровато оглядываясь - что самое смешное, от себя же скрывался, больше не от кого - спускался по склону холма и вглядывался в схему.
Линии всё еще были слабыми, любой легкий ветерок сдувал их в сторону, а пролетающая паутинка разрывала "на ура". Но схема уже твёрдо застолбила здесь свой центр, свернувшись лохматым клубком под боком у спящего моря. Она не определилась еще в точном сценарии, не желала показывать мне точку отсчета, не позволяла определить пока что масштабы грядущего действа, но четко давала понять - хотя бы самим фактом моего появления - здесь. И точка.
На одного из "актеров" я натолкнулся случайно. Вдоль длинного прилавка стояла длиннющая очередь в кассу - еще бы, кафе "Красный мак", пирожные не дороже десятки за штуку, а за пятьдесят рублей можно фактически полноценно пообедать. Я уже протягивал купюру, когда на самой грани бессознательного, каким-то чувствительным органом, находящимся приблизительно между интуицией и пятой точкой, почувствовал сзади отрицательное поле.
Сначала звонко грохнула входная дверь. Потом раздался возмущенный мяв местного пушистого прикормыша. Если учесть, что сопровождался он звуковым эффектом пинка, то неудивительно - сердобольные тетки в очереди возмущенно загудели. Что же, иногда и прилавок сойдет за барную стойку. Я медленно обернулся.
Еще бы, он всегда появлялся эффектно. С кривой улыбкой выступал из темноты. Запрыгивал на эшафот, расталкивая своих подручных, и сам хватался за топор. С тяжелым звоном распахивал массивные створки замковых ворот. Пинком выбивал дверь салуна. Отрицательный герой всегда приходит с пафосом. Иного ему не положено.
Очередь заклубилась, изменив своей обреченной линейности, самые ярые любители животных заголосили и стали наступать на возмутителя спокойствия. Ошалевший Мурзик пялился из-под стола, вылизывая перебитую лапу. Антигерой, не ожидавший такого эффекта от случайного столкновения ноги с животным, под нее попавшим, пятился к выходу.
Когда он спешно покинул "поле боя", решив не связываться со сторонниками гуманизма, я вышел за ним. Прошел пешком до местного университета. Незаметно проводил товарища до аудитории, выяснил номер группы, тем же вечером пораскинул мозгами, разложив их по полочкам, утром пообщался с его одногруппниками, представившись социальным работником. В конце концов, еще не овладев знаменитой дедукцией, пару веков назад, я и не такие "страшные" тайны хоть из-под земли вытаскивал. Вскоре деталей и зацепок вполне хватало, чтобы начать действовать.
Вилга Андрей, восемьдесят пятого года рождения, студент Таганрогского радиотехнического университета, тихий, немного странный троечник. Носит широкополую шляпу, обожает вестерны, неплохо рисует, ничем особым не выделяется. Сейчас находится в ссоре со своим бывшим другом. Не сошлись во мнении по каким-то идейным соображениям. Недавно сильно повздорили.
Друга я отыскал через три дня. Направление работы оказалось верным: именно Олег претендовал на роль положительного героя. Полностью оправданные родительские ожидания в виде отличной учебы, ни одного плохого отзыва со стороны соседей и знакомых, активист, лидер и кандидат в мастера спорта по айкидо. Славится своей искренностью и бесстрашием.
На этом месте я и споткнулся.
Когда маятник судьбы выкидывает меня в центре, я всегда знаю, что на моей стороне. Шериф в пыльном городке длиной в одну улицу, являющуюся однако центром общественной жизни на десятки миль в округе. Советник для полководца огромной армии. Сыщик - гарант раскрытия самых запутанных преступлений в Лондоне и его пригородах. Закон и порядок. Наказать виновных, спасти невинных, реабилитировать справедливость. Помочь хорошему герою победить злого во имя добра и прочих социально признанных ценностей.
В таких случаях зло может быть многоликим и сильным, но положительный персонаж всегда одерживает верх. Вы никогда не задумывались, почему? Потому что на помощь к инспектору Лестрейду, чтобы сохранить порядок в городе, или к Закрывающему Джеку, чтобы сохранить баланс в Игре, приходит Шерлок Холмс. Удалому ковбою способствует в его борьбе против непотребств дебоширов шериф. А за спиной Александра Македонского стоит его наставник, Аристотель. Одерживаются победы в сражениях, выигрываются схватки, удачно заканчиваются перестрелки. Закон и логика развития истории - или просто событий - берут свое. Раньше пополнялись новыми фактами хроники, позже стали появляться литературные герои, потом - сниматься фильмы. Мой "подвиг" фиксируется и становится неким эталоном, но не приводит к глобальным потрясениям и изменениям.
Но совсем другое дело - когда маятник высаживает меня на краю. Ни войн, ни революций, ни массовых движений. Личное. Внутреннее. Спор родственников. Непонимание друзей. Ссора возлюбленных. Маленький круг, никаких "чужих". И я - непрошенный советчик. Каждый раз получаю новый подарок от судьбы - чувство, ощущение, свойство - и именно его нужно "отдать" хорошему герою как оружие против злого. И каждый раз я как канатоходец с завязанными глазами.
Не только из-за того, что чувство это и для меня в новинку - теоретически осознаю его, объяснить могу, но понять в полной мере - нет. Но и потому, что, возвращаясь в следующий раз, я вижу, как ломается мир. Как ощущение, подаренное одному, убивает его же и волной выплескивается, заливая страны и континенты - от океана до океана.
Показать слишком драчливому сыну плотника из Назарета, как можно покорно подставлять щеку под удар, вместо того, чтобы давать сдачи. Научить маленькую забитую и скромную девочку из французской деревни верить в Бога и свое предназначение. Рассказать слишком мягкосердечному Владу о том, что в некоторых случаях бывает нужна жестокость.
А потом вернуться в этот мир и узнать, что из твоего поучения выросла религия. Героическая легенда. Новая сказка - о жестоком вампире. Причем и то, и другое, и третье - на все времена. Раньше о них рифмоплетствовали поэты и бренчали менестрели, теперь - над вложенными в их антуражный видеоряд миллионами охают и ахают кинозалы по всему миру.
Маятник в центре - царит равновесие, закон и порядок предсказуемы. Маятник с краю - мир слепо шагает по краю пропасти, покорно ведомый мной за веревочку. Только и я - с завязанными глазами. Хотя никогда особо не любил Брейгеля.
А что будет, если подарить человечеству Страх, такой, из которого вырастет химера уровня христианской религии или легенды о Жанне Д`Арк?...
Одна силовая линия тянулась к морю, за окоем, в будущее. Другая держалась за старый дом - раньше с "привЕдениями", теперь со мной. За стандартную декорацию для фильма ужасов. За фабрику по пробуждению страха. Остальные две бывших друзей: Андрея, которого стоило бы бояться, и Олега, который не умел этого делать. Я уже начинал видеть, правда, еще с помехами, как на старой кинопленке, дальнейший ход "спектакля". Встреча молодых людей для объяснения вечером, в пустынном месте, рядом с заброшенным домом почти на берегу моря. Разговор глухих. Один, считающий собеседника абсолютно нормальным. И второй, давно уже погрузившийся в пучину скрытой шизофрении, безумных видений, с затуманенным мозгом, с неизвестно где раздобытым пистолетом за пазухой. Что стоит жертве хотя бы насторожиться, самой сделать шаг назад, без моей помощи убежать или увернуться? Тогда бы и вмешательство не понадобилось...
Но нет, на краю спасает не разум. Не уверенность в том, что всё нормально. Не рассудочность и не законность. Только эмоция, вера или чувство помогают победить, когда ты на краю. Таковы правила игры. В "глухой провинции" местечковых трагедий правит иррацио.
Всего-то: достать из себя бережно обдуманный, отполированный размышлениями и сомнениями страх, положить в сердце схемы. Пойти вечером в бар, дождаться, пока за стойку рядом с тобой присядет положительный герой (перед предстоящим нелегким разговором решил выпить кружечку пива, что ж такого?). Встретиться с ним глазами, прищуриться, бросить, как монету на стол, округло-острое "бойся", встать и уйти.
Шериф сделал свое дело, миссия выполнена. Злой герой не застрелит доброго, потому что тот не будет верить в его нормальность до последнего, а вовремя увернется и убежит. Happy End, я лягу в ванну с теплой водой - откуда пришел - и закрою глаза.
Только в каком свете я вновь проснусь? В том, где науку ужаса преподают в школе? Или там, где не останется ни комедий, ни веры в то, что "всё будет хорошо"? В цивилизации, где наивысшая мера страха признана величайшей ценностью?
И - главное - что будет являться в таком мире залогом добра и законности? Что-то мне подсказывает, что вовсе не гуманизм, мужество или отсутствие состава преступления.
С другой стороны, от начала времен я ни разу не отступил от своей миссии. Добрый герой должен победить злого или хотя бы не пасть от его рук. Я должен кинуть из будки суфлера свою реплику, которая в корне изменит спектакль.
Если выпустить из рук поводок, на котором я веду судьбу человечества вот уже тысячи лет, не приведет ли это к полному краху, по сравнению с которым глобальное преклонение перед страхом покажется детскими играми в песочнице? Или я всего лишь один из поводырей, и дезертирство окажется незамеченным?..
...
Олег заказал "Крушовице", темное. В любимом баре было людно и накурено, свободных мест совсем не наблюдалось - а, нет, обнаружилось одно в углу за стойкой, рядом с бледным невзрачным типом, никогда его здесь не видел. Олег сел, обхватил кружку ладонями и задумался о предстоящей встрече. Он поговорит с товарищем, убедит того в своей правоте, потом придет домой, выпьет чашечку кофе и засядет за дипломный проект...
Его сосед вздохнул, полез дрожащей рукой в карман, нашарил там монету, уронил на стойку и подслеповато вгляделся - какой стороной та упала.
- Гадаете? - спросил бармен для поддержания атмосферы дружелюбного интереса.
- Choose fear or freedom, - усмехнулся тот в ответ и...