Людям, склонным к авантюрам, очень тяжело живется. Им приходится снова и снова искать приключения на свою шею. Неудачи лишь подстегивают их желания и окрыляют несбыточными надеждами.
Несбыточной мечтой Маши - "разведенки" 45 лет - была мечта о красивой жизни за границей. Сколько трогательных историй прочитала она в журнале "Лиза" о женщинах, нашедших мужа и свое счастье в Швеции, Германии или Голландии!
- Русских женщин ценят за доброту, искренность и верность - убедительно рассказывали Маше страницы дамских журналов. А мужчины-иностранцы - бедные заблудшие романтики - готовы примчаться на первый донесшийся нежный женский зов с необъятных просторов России - добавляли те же журналы.
Маша вглядывалась в зеркало, оценивающе рассматривая свой профиль и анфас, стремясь увидеть в нем то, что могло бы заинтересовать заморского мужчину. Фигура, еще каких-нибудь 20 лет назад аппетитная и соблазняющая, сейчас являла собой вид обломков былой империи. Если смотреть спереди, то, при незначительной драпировке тела одеждой типа "стрейч" еще - куда ни шло - можно было бы показывать его людям. Но вид сбоку! - Боковая проекция тела выглядела ужасно, выпирая из рамок приличия тройной волной - непомерно разросшейся грудью, подпирающим грудную клетку желудком и отвислой подушкой живота. Хотя лицо Машино, освещенное карими глазами, широко и доверчиво смотревшими с круглого лица, было очень и очень симпатичным.
Убирая зеркало в дальний угол комнаты, Маша надолго задумывалась о том, как выйти из порочного круга работа-дом-огород-работа. Выйти, чтобы показать себя миру. Мир - он наверняка справедливый - сможет оценить Машу по достоинству.
Разведенная жена, она добывала насущные средства для семьи, состоящей из нее самой и дочери, работая среди себе подобных в стенах провинциальной конторы небольшого южнорусского городка. Денег на пропитание хватало с трудом, хорошим подспорьем при этом был огород, маленький, но обеспечивающий овощами. Как ни старалась она жить экономно, денег на зарубежную турпоездку все же скопить не могла. Тогда она решила завязать отношения с миром другим путем. На столе стоял ее серый друг - компьютер, оставшийся в Машином неприметном доме после развода с мужем-электронщиком. Компьютер, несмотря на свою допотопность, сумел привязать ее к мировой сети Интернета. А там! Там все есть. Нужно только начать искать и суметь найти.
Маша неплохо знала английский - в школе и в институте была первой ученицей. Ей нравилось ломать язык и строить корявые фразы на английском. Эти знания сейчас были очень кстати. В ее голове сложился план, и она приступила к его последовательному осуществлению.
Первым делом она посветила в свой план соседку Людочку, которая на протяжении многих лет была ее лучшей подругой. - Кто кроме близкой подруги сможет найти нужные слова в нужное время!
- Ну, ты, Маш, даешь! - восхитилась Людочка. - Держитесь, голландские мужики, мы вам всем покажем! Потом взгрустнула. - Выйдешь замуж, укатишь в свою Германию - кто будет нам яблочные пироги печь? Но тут же утешила сама себя. - Ничего, мы к тебе всей семьей в гости в Швецию приедем!
Людочка сбегала домой и принесла цифровую камеру, недавно купленную сыну в честь дня рождения, чтобы сделать моментальные кадры для Машиной личной страницы на сайте невест.
- Ты, Машка, должна выглядеть на экране как секс-бомба! - убеждала Людочка подругу. - Но при этом смотреться очень целомудренно. Также ты должна производить впечатление самостоятельной женщины, но при этом нуждающейся в опеке и защите. Ты должна показать всем, что умна, но при этом казаться очень простодушной. Ты должна быть беспечной, но при этом глядеться очень рассудительной.
Противоречие поставленных перед Машей задач привело ее в замешательство.
Но вскоре замешательство сменилось радостным возбуждением. Подруги начали перебирать одежду из Машиного гардероба.
Одежды было много, очень много, но одеть, как оказалось, было нечего! Больше всего, по единодушному мнению подруг, украшали Машу, независимо одна от другой, следующие вещи: бежевая осенняя фетровая шляпка, оттеняющая глаза, летняя пестрая кофточка без рукавов, обтягивающая пышную грудь, строгая суконная юбка, подчеркивающая стройность фигуры и зимние полусапожки на платформе, удлиняющие ноги. Выйти на улицу в таком комплекте одежды Маша не согласилась бы даже самой темной ночью, не освещенной фонарями.
Было принято компромиссное решение. Шляпку решили отбросить, а все остальное затенить, чтобы просматривался только общий силуэт фигуры.
То, что глядело на подруг с экрана компьютера, им очень даже понравилось. Пышногрудая стройная женщина неопределенного возраста с размытыми чертами лица стояла, опершись на спинку кресла, на фоне яркого восточного ковра. Подретушировав изображение, Маша сохранила его в засекреченной от дочки папке. Дочку в свой план Маша посвящать не хотела.
- Счастливая ты, Маш! - сказала Людка на прощание. - Вот, может, за границу жить поедешь. А я тут останусь маяться со своим Колькой. Я бы тоже рискнула, как и ты, поискать заграничного мужика в Интернете, да ты знаешь, какой у меня Колька ревнивый! - Не дай бог пронюхает! - убьет.
Маша хорошо знала Людкиного Кольку. Они с ее бывшим мужем составляли спетый дуэт, напиваясь до положения риз почти каждый вечер. Только Колька был тихий - как напьется - спит, а Машин муженек любил распускать руки. Поэтому она и жила теперь одна.
Маша споро заполнила интернетовскую анкету на английском языке, вставив заветную фотографию, рассудительно выбрав сайт для пожилых людей.
- Пожилой - значит спокойный, уравновешенный, определившийся в жизни. В старости люди быстрее устают от одиночества. Пожилой не будет рассматривать изъяны ее фигуры - увидит, что человек она добрый и отзывчивый, да приедет жениться - думала Маша, ворочаясь по ночам одна в кровати.
Целую неделю Интернет хранил молчание. Казалось, что мир вымер, а Машина фотография одиноким флажком болтается в немом пространстве.
Тогда Маша решила не ждать милостей от Интернета, а сама поискать по сайту женихов. Каждому понравившемуся мужчине она посылала "улыбку" - такое заигрывание - ты мне нравишься, и я жду от тебя весточку.
К общей, ее и Людочкиной радости, на Машин почтовый ящик стали приходить письма.
Первое письмо пришло из Австралии от водителя-дальнобойщика. Он писал, что очень устает на работе, что в городе, где он живет, очень жаркий климат и что он любит ходить по дому голым.
Второе письмо пришло от индейца из штата Аляска. Он спросил, что сказал Машин отец, когда узнал, что Маша переписывается с парнем из Аляски. Потом добавил, что его собственный отец бросил его собственную мать, когда он сам еще не родился.
Третий корреспондент был американцем из Алабамы. Он представился писателем и просил называть его Доктором Живаго, doкtor-ом, или просто Юрием.
Маша и Людочка жалели изнывающего от жары австралийца. Страшно было себе представить голого дальнобойщика посреди австралийской пустыни!
Им также было жаль сироту из Аляски. На Аляске так холодно зимой! Там дуют страшные ветры, а бедный безродный индеец остался без твердой отцовской руки.
И Доктор Живаго их тоже растрогал. Наверное, муторно у него на душе, если он решил отказаться от собственного имени!
Удача улыбнулась Маше, когда она уже отчаялась завязать переписку с "нормальным" мужчиной.
Первое его письмо было лаконичным до грубости.
- Ты кто такая - спрашивал он - и почему шлешь "улыбки" ко мне в Канаду?
Маша ему в ответ рассказала сказку об Иване царевиче, который пускал-пускал свои стрелы неведомо куда, неведомо зачем, да и нашел в болоте свое счастье.
Канадец оказался чувствительным к сказкам и очень быстро в порыве чувств предложил Маше разделить с ним его одинокую канадскую жизнь в большом и красивом доме неподалеку от Монреаля.
- Свершилось! - шептала Маша на кухне, чтобы не услышала дочка, в трубку телефона, делясь новостью с Людочкой.
Людочка охала и ахала в ответ, называла Машу везучей и откровенно завидовала. Скоро по городку зашелестели слухи, что Машка выходит замуж за канадца.
Канадец, однако, подарков слать не спешил, и билет на самолет в далекую Россию покупать не торопился. Он подробно рассказывал в письмах Маше о своих финансовых трудностях и непредвиденных обстоятельствах при разделе имущества в бракоразводном процессе с собственной женой. Маша в ответ понимающе сочувствовала и жалела канадца, как могла. Письма его были добрыми и ласковыми. Правда фотографию свою он не присылал, а просил выслать Машину и лучше, если на ней она будет не в платье, а в купальном костюме.
Все же настал момент, когда они решили встретиться. Встретиться в Москве и заехать на пару деньков в Питер.
Маша приехала в Москву загодя, остановившись у дальних родственников. Целую неделю она штурмовала завалы московских second-hand-ов, выбирая для себя сногсшибательные наряды. В них она казалась самой себе неотразимой.
Стянув живот узкими джинсами, а образовавшиеся над поясом складки прикрыв теплым, не по сезону, свитером, Маша стояла в аэропорту Шереметьево и судорожно мяла в руках платочек, ежесекундно вглядываясь в экран монитора, показывающего транспортную ленту багажа и рядом толпящихся пассажиров. Щекоча спину, находя извилистый путь в складках Машиного тела, под свитером тоненькой струйкой тек холодный пот. Было страшно не по себе.
Наконец Маша увидела его. Она сразу поняла, что это он по его взгляду, быстро окинувшему зал ожидания и по двум набитым сумкам, едва уместившимся на багажной тележке.
Маша решила окликнуть канадца - Филипп! - но ее оклик застрял в гортани. Вместо того, чтобы сделать шаг канадцу навстречу, ей захотелось тихо-тихо уйти из аэропорта, доехать до вокзала, взять билет, сесть на поезд и как можно быстрее оказаться дома.
Канадец был мало похож на сказочного принца - тщедушный, маленького роста, лысый, в очках и ужасно старый. Его вытянутое лошадиное лицо вдоль и поперек было испещрено морщинами. Ко всему прочему он слегка прихрамывал на левую ногу.
Канадец шел, слеповато щурясь, тараня тележкой встречающих, прямо на Машу, деваться было некуда, и она натужено улыбнулась ему в лицо.
- Я узнал тебя! - радостно вскричал он, после чего подошел и трижды расцеловал в обе щеки. Его речь была по-французски мягкой и гортанной. Первый момент затянулся непониманием, что делать дальше. Маша молчала. Канадец что-то оживленно рассказывал, но для Маши слова сливались в один непрерывный поток, поток чужого языка.
- Как поедем в гостиницу - на автобусе или в такси? - спросил Филипп. После недолгих раздумий решили добираться на метро.
Маша взялась помочь с багажом и сняла с тележки небольшую сумку. Сумка сразу оттянула ей руку до земли.
- Хо! - выдохнул из себя канадец, глядя на исказившееся Машино лицо. - Как ты думаешь, что лежит в этой сумке?
- Неужели канадские подарки? - подумала она про себя, но вслух произнесла: золото! Она знала, что канадец работает инспектором на золотых приисках.
- Хо! - еще раз выдохнул из себя канадец - там лежит водка. Много водки. Я же приехал в Россию! Мне посоветовали друзья, которые уже побывали в России, взять как можно больше водки.
Маша старалась не смотреть на канадца.
- Ладно - уговаривала она себя - он же не виноват, что он старый, что у него вставные зубы, что у него очки с толстыми стеклами, что у него при ходьбе хрустят суставы. Не известно, какая ты будешь в его возрасте - подначивала она сама себя - небось, до магазина дойти не сможешь. А он - гляди - аж в Москву из Канады прилетел. К тебе, между прочим, стремился.
Гостиница в Измайлово, где зарезервировал номер канадец, находилась далеко от метро, была серой и не уютной. Дежурная по этажу проводила Машу долгим все понимающим взглядом до дверей номера. Номер был по-казенному холодным.
- Да-да сказала Маша, стремясь как можно быстрее уйти из гостиницы - кровать удобная, ложись и отдыхай после дальней дороги. Встретимся завтра в центре города, и будем гулять по Москве, а потом поедем в Петербург - рисовала она ему радужные перспективы на будущее, пятясь к двери.
- Хоть Питер посмотрю - думала про себя Маша, толкаясь в метро, - а то так давно мечтала - все не получалось.
Все у них произошло в Питере.
Маша, за три дня, проведенных вместе с канадцем в Москве, успела привыкнуть к Филу. Он оказался веселым и добродушным дядькой - галантно ухаживал за Машей - кормил ужинами в ресторане. Каждый раз вечером намекал, что его постель в гостинице холодна и он не прочь, чтобы ее кто-нибудь согрел. Маша упорно ночевала у родственников, оттягивая момент неизбежного "интима".
Питер Маше очень понравился. Они приехали рано утром и долго гуляли по городу. Вначале зашли в Русский музей - Фил оказался большим любителем и знатоком живописи. Потом посмотрели Воронцовский дворец, а потом гуляли вдоль набережной Невы, восхищаясь архитектурой. Фил много говорил, а Маша слушала. Слушала молча, не перебивая, не задавая лишних вопросов, стараясь слегка кивать в ответ, но не очень определенно, чтобы было непонятно, "да" или "нет" имеет она в виду. Поскольку понимала она не больше 10% его речей и очень боялась попасть впросак.
Поздним вечером, когда они вернулись в гостиницу, Фил галантно уступил душ Маше, а сам спустился пропустить рюмочку коньяка в бар. Выйдя из душа, Маша натянула тренировочный костюм, нервно походила по номеру от окна к двери, потом решительно легла на кровать у левой стенки. Костюм на всякий случай снимать не стала. Кроватей в номере было две - слева и справа от окна.
Вскоре пришел Фил и, погасив свет, молча лег на свободную кровать. Машино сердце прыгало, как сердце загнанного кролика. Она старалась лежать тихо, ничем не выдавая своего присутствия - не сопеть носом и не скрипеть кроватью. Она боялась первого прикосновения Фила, но вместе с тем ей было безумно интересно, что будет дальше.
- Хоть ему и 60, - думала Маша, - но он француз по национальности, значит, судя по их кинофильмам, темпераментный. Интересно, как у них все устроено? Так же, как у наших или по-другому?
Тишина, разлитая по комнате давила на уши. Через какое-то время Маша начала беспокоиться. Такая близкая Канада лежала рядом без движения, проплывая большим айсбергом мимо носа, забирая с собой взлелеянные надежды на перемены в жизни. Маша тихонько скрипнула кроватью, подав признак жизни.
- Мы где любовью будем заниматься, на твоей или на моей кровати? - раздался в темноте голос Фила.
Несмотря на его 60 с гаком лет, они позанимались любовью вначале на его, потом два раза на ее, потом снова на его кровати. Кажется, канадец готов был трудиться всю ночь напролет. Фил после каждого раунда - так он называл акты любви - вскакивал, бегал по комнате, потом опять бросался на Машу - аки зверь на добычу.
Ну, слава богу, свершилось, предавалась мечтам утомленная Маша, засыпая на своей кровати под утро. Утром, наверное, сделает мне предложение, - а там Канада, пятикомнатный дом недалеко от Монреаля, два камина, где можно греть ноги зимними вечерами. Свадьбу играть не будем - только для родственников, по-семейному. Дочку заберу потом, после того, как сама устроюсь - она пока поживет у мамы. Потом дочка выучится и поступит в колледж. Вот разговоров то будет в городе, когда мы как-нибудь все вместе приедем прямо из Канады навещать маму! Права была Люська - везучая я - умиротворенно заснула Маша.
Утром Фил, поцеловав Машу, занялся разбором своего багажа. Лицо его было озабоченным. Самолет на Монреаль уходил завтра утром, а он еще хотел купить сувениры и посмотреть Эрмитаж.
- Любимая! - сказал он Маше на прощанье - ты мне так понравилась! Ты такая сладкая женщина в постели, и характер у тебя замечательный. Я буду скучать по тебе в Монреале. - После этих слов канадец прослезился. Потом добавил, немного подумав: При первой же возможности мы поедем вместе куда-нибудь путешествовать - туда, куда ты захочешь!
Маша сидела за круглым столом в своей комнате и тихонько плакала. На столе лежали "столичные" подарки, над которыми возвышалась литровая бутылка "Абсолюта", привезенная Филом из далекой Канады. Маша пила "Абсолют" с Колькой, Людочкиным мужем, заглянувшим по-соседски на огонек. "Абсолют" Кольке нравился. Он подливал и подливал водку в Машин стакан, не забывая о своем.
- Да брось ты, Машуль, убиваться по канадцу - утешал ее Колька. - Ну, ее, Канаду - у нас ведь природа не хуже! А какая у нас рыбалка! А чернозем какой! Палку воткни - зацветет. И продукты у нас натуральнее.
От Колькиных слов на душе у Маши стало еще горше и слезы с ее лица закапали чаще.
Колька встал, подошел к Маше, неловко обнял ее за плечи и стал неуклюже гладить. Внезапно Маша поняла, что его левая рука тискает ее правую грудь, а правая рука настырно пробирается в святая святых под халатик.
- Ты что, с ума сошел? - вскрикнула, было, Маша, но Колька, заткнув ей рот рукой, уже судорожно расстегивал ремень на брюках.
- Молчи, дура. Мы что, по-твоему, хуже канадцев, что ли!
- Наплевать! Все равно я пропащая! - мелькнуло в голове у Маши.
Она закрыла глаза и расслабилась.
Через несколько минут Колька уже опрокидывал стакан водки, застегивая ширинку. Потом поглядел на Машу.
Она лежала поперек софы в распахнутом ниже пояса халатике, со спущенными до колен трусами, с наполовину выдернутой из лифчика правой грудью.
- Чего разлеглась - приведи себя в порядок - сказал он - а то Людка сейчас прибежит - все волосы тебе повыдергает.
Колька повернулся, вышел за порог и закрыл за собой дверь.
Людка прибежала через полчаса. Маша сидела за столом в тренировочном костюме и пила водку. Она молча налила стакан Людочке.
- Ой, какие ботиночки красивые - затараторила Людка, увидев привезенные Машей вещи. - И свитер мне этот нравится, и кофточка, и часики. Это все Он привез, да?
Она увидела Машино заплаканное лицо и стала ее жалеть. - Да ладно, не расстраивайся. Плюнь ты на этого канадца - здесь тоже мужики не хуже. Ты у нас женщина в полном соку, все при тебе. Может, и сойдешься с кем-нибудь.
Маша заплакала в голос.
На следующее утро светило солнце - день обещал быть погожим.
- Надо идти огород полоть - подумала Маша - сорняки, небось, выше крыши вымахали. Потом надо зайти к матери, занести показать подарки для дочки, да мать порадовать московскими гостинцами, да привет от родни передать.
По привычке она открыла свою почту в Интернете. От Фила писем не было, зато там лежало другое непрочитанное письмо.
Через пять минут она набирала Людочкин номер телефона.
- Тут мне один англичанин письмо прислал - давала она подруге подробный отчет. - в Лондоне живет. Ему 45 лет, а он ни разу женат не был. Пишет, что я ему очень понравилась, и он хочет на мне жениться. Семья вот только у него большая. Мать и отец, старые, два брата, тоже не женатые и сестра инвалидка. Пишет, чтобы я ему свою фотографию в купальнике прислала.
Везучая ты, Маш, - сказала Людка. - А "Мой" вчера опять пьяный-препьяный домой пришел, да еще духами от него французскими пахло.
Скоро по городку зашелестели слухи, что Машка собирается замуж за англичанина.