Дечко Марина Владимировна : другие произведения.

Сталь Огненного Предела. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
  
  ГЭНАЙЯ - ГОРОД БУДУЩЕГО.
  
  ***
  2359 год, Земля.
  Диктаторский режим.
  Будущее планеты вернуло ее в далекое прошлое. Темное, беспросветное, глухое.
  Технологии, которым доверяли люди, обрушились на них мощью прогремевших взрывов, скользивших по материкам всего несколько секунд. Выжженная, фонящая мегатоннами излучения, земля раскинулась на тысячи, миллионы километров. Как когда-то океан, она окружила единственный островок жизни - город будущего, Гэнайю. Люди вновь вспомнили об обычных машинах - механических - лишь слегка упрощающих тяжелую жизнь труженика.
  Часы веков заспешили назад, в дни страшного прошлого.
  Народ был на грани гражданской войны.
  Междоусобицы вспыхивали постоянно. Подобно пламени огня, они могли перерасти в пожар, и остановить их могло лишь одно...
  Стальная, непоколебимая машина власти, способная смести на своем пути любое неповиновение. Машина, способная подчинить не только тело, но и разум, заставить думать так, как необходимо.
  Диктат.
  Слово, вырывающееся из унылых приемников каждое утро, напоминая рабочим - они больше не принадлежат самим себе. Теперь они - часть Режима.
  Голод стал обычным спутником людей.
  Голод, страх и еще... покаяние.
  
  ***
  Тонкая фигура молодой девушки почти затерялась среди обломков бетона, рассыпанных по всему периметру стройки. Груды серого камня возвышались почти в человеческий рост и составляли единственный пейзаж, раскинувшийся перед глазами Эйоны.
  Колония, строившаяся уже на протяжении нескольких месяцев, распростерла свои владения на многие километры, составляя длинную стену, окаймляющую Гэнайю - единственный мегаполис, населенный людьми.
  Эту тюрьму рабочие называли Стеной Плача, помня о той, что была в прежнем мире - до ядерной войны. Плач скоро станет постоянным спутником этого места. Как только повстанцы заполнят узкие коридоры, люди перестанут спать по ночам.
  Так было и в прошлый раз.
  Эйона не помнила прежний мир, потому как родилась на два столетия позже великой разрухи. Выжившие должны были объединиться, дабы восстановить хотя бы крохи былых дней. Старики шептали, что в забытых городах стояло много зеленых деревьев, красивых домов и чего-то вроде теперешних пагнов - мест, где единожды в неделю люди могли собраться вместе и обменять стальные талы на спиртное. Но Эйона запрещала себе слушать эту ложь - ей уже исполнилось двадцать, и по законам Гэнайи она приняла статус гражданина, вместе с которым пришла ответственность.
  Девушка бросила утомленный взгляд на темные помещения, кое-где напрочь лишенные окон. Простейшая канализация и краны с темной, почти рыжей водой - единственная роскошь, позволенная пленникам Режима.
  - Эйона! - Суровый голос грузного мужчины с такой же серой, как и лежащие вокруг камни, форме, заставил молодую женщину пугливо оглянуться. - Пятнадцать минут на отдых вышли. Поспеши, иначе твой стальной тал останется в моем кармане!
  Прикусив до боли губу, девушка опустила руки в карманы, и, сжав пальцы в кулаки, послушно прошла к своему месту. Нужно молчать, всегда молчать, иначе окажешься в новых хоромах, на стройку которых падал твой пот.
  Покрытые огрубевшими мозолями ладони обхватили увесистый блок, и Эйона, с трудом оторвав его от земли, опустила камень в телегу. За ним еще и еще один.
  Усталость быстро давала о себе знать. Пятнадцати минут едва хватало на то, чтобы дойти до невысоких комнат в конце коридора - скопившиеся там нечистоты давали о себе знать зловонным облаком, стоящим в этой зоне. Кусок хлеба приходилось глотать прямо по пути к туалету - на еду не оставалось ни минуты.
  Смахнув со лба горячую струйку пота, Эйона позволила себе разогнуть спину. Темные волосы девушки, коротко остриженные, как и требовалось у рабочих, уже отросли, и приходилось постоянно убирать их от лица. Несколько таких движений - и к ней быстрым шагом направился страж, наблюдавший за работой со стороны.
  - Терра Монад! - Услышав свою фамилию, девушка с ужасом осознала, что лишение тала - меньшее, чем может ей грозить этот день.
  - Страж, - опустившись на одно колено, как и требовал порядок, Эйона низко склонила голову, глядясь в свое отражение на гладко вычищенных туфлях стоящего перед ней мужчины.
  "Стражам не смотрят в глаза.
  Стражам не перечат.
  Стражи - голоса Режима" - повторила она про себя заученные, как молитву, слова.
  - Твои волосы, они неподобающе долгие!
  "Длинные, - поправила про себя мужчину Эйона. - Волосы длинные".
  - Я знаю, страж.
  - Тогда убери их к следующему дню.
  - Выполню, страж.
  Девушка продолжала наблюдать новую обувь мужчины, пока тот не позволил ей:
  - Продолжай работу.
  Поблагодарив, Эйона вновь поднялась на ноги, и, не гладя в глаза стражу, прошла к тележке.
  - И да, терра Монад, - окликнул ее страж, - ты лишаешься стальных талов за всю неделю!
  Едва сдержав порыв гнева, девушка с силой ухватила ручку телеги. Пальцы сжались почти намертво, и ей показалось, что костяшки не смогут справиться - кожа от напряжения лопнет.
  Семь талов!
  За них она едва переступала с места на место на этой проклятой стройке всю неделю, за них ее могли бы убить средь бела дня на улице, если бы не боялись стражей. И уж точно убили бы ночью, будь она одной из тех, кого приглашали "голоса Режима" к себе после часа сна.
  Семь талов! Именно их ей не хватало, чтобы впервые за последний год пойти в мастерскую и заказать себе платье. Из тонкой дивной материи нежно голубого цвета, с изящным пояском вокруг талии.
  - Молчи, - услышала она едва различимый шепот сестры, - молчи, иначе лишишься хлеба.
  И Эйона промолчала, с трудом откатывая тяжелую телегу туда, где трудились ее родители.
  - Ты как? - Тихо спросил отец, когда она передала ему свою ношу. - Не устала?
  Эйона рассеянно покачала головой:
  - Минус семь талов.
  - Опять? - Голос отца едва не сорвался на обычный говор, а это стоило бы их семье еще нескольких талов. - Это уже...
  - Второе наказание за месяц, отец.
  Девушка расстроено подала еще один камень.
  - Ну, ничего. Придумаем что-нибудь. Ты же не можешь остаться без платья перед Найяром.
  Найяр - праздник невест. Единственный вечер в году, когда стражи выбирают себе спутников жизни. Вечер, такой ненавистный для Эйоны.
  Нет, не для него она приглядела то платье.
  - Поторопись, - подгонял ее отец, - тебе бы поспешить.
  Кивнув ему, девушка ухватила темную, окислившуюся от едкого пота, ручку телеги, и уже готова была отъезжать, как начальник смены остановил ее:
  - Террад Монад, - обратился он к ее отцу, хищно поглядывая на тонкие черты лица его дочери, - сегодня к вам прибудет страж, он принесет задержавшуюся еду. Я могу отпустить вас домой, чтобы не заставлять достопочтенного слугу Режима ожидать. Ваша дочь останется здесь, я поручу ей работу...
  - Нет, начальник. Благодарю вас, - девушка заметила, как лицо отца потемнело от ярости. Эти взгляды на его дочь заставляли все внутри переворачиваться от собственного бессилия. - Пусть лучше Эйона пойдет домой. Она снова получила наказание...
  - Снова? - Прищелкнул языком мужчина. - Это уже второе... но так и быть, пусть она встретит стража.
  И он одарил девушку одной из своих сальных улыбок, не обещавших ничего хорошего.
  Поклонившись, Эйона сказала:
  - Я поспешу, стражи не любят ждать.
  - Поторопись, дочка. Не хватало нам еще, чтобы корзины с едой отобрали так же, как и твои несколько талов.
  - Семь, отец. Семь талов.
  Развернувшись, молодая женщина поспешила вниз, туда, где ее ждал такой же унылый комплект одежды, что и был на ней, только чистый.
  Скоро застегнув замок, она проскользнула через пост прораба, наблюдавшего за работой, отдав ему свою карточку - смена на сегодня закончена.
  Выбравшись на улицу, Эйона вдохнула свежий воздух полной грудью. На улице стоял июнь - месяц, когда улицы заполнялись тонкими запахами распустившихся цветов, растущих высоко-высоко, в садах стражей и богачей, расположенных на верхних уровнях города. Там им еще хватало солнца, чтобы цвести.
  Взглянув на часы, девушка отсчитала шесть делений, которые уже минула часовая стрелка. Значит, до конца смены осталось два часа. Этого хватит, чтобы забрать еду у стража и увидеть Вейла, приходящего домой на час раньше остальных - сильных юношей отбирали для работы в шахтах. Лишний час - вот их привилегия.
  Оглядевшись вокруг, Эйона осторожно двинулась вдоль пустынной улочки, заполненной низкими серыми лачугами, построенными из того же бетона, что и колония. Четыре стены, три окна и одна дверь - все предельно просто, все приравнено к единому стандарту, дабы не вызывать споров между рабочими.
  И хотя на улице не слышалось ни единого звука, девушка все же шла осторожно. Люди, грязные и усталые, с изможденными лицами, все больше напоминали кого-то иного.
  Кого-то, лишенного сочувствия.
  Убийства, кражи и нападения карались высшей мерой - преступников тут же казнили, даже не разбираясь особо, являлись ли они таковыми. Общественные казни слишком сильно пугали людей, но было среди них и то, что пугало сильнее.
  Голод.
  Только сейчас девушка порадовалась за отнятый тал: у нее и отнять-то не было чего.
  Ускорив шаг, она свернула в узкий коридор из обветшалых домов, больше похожих на каменные хижины - так жили те, кто прибыл на стройку совсем недавно. Предыдущее место работы семьи закрыли, и им пришлось перебраться сюда, оставив на другом конце Генайи свою старую жизнь.
  Но и это семья приняла молча.
  "Терпеть и повиноваться", - напомнили тогда родители.
  "Терпеть и повиноваться", - невесело проговорила про себя Эйона.
  Дойдя до невысокой деревянной двери с облезшей местами краской, девушка достала из кармана ключ. Повернув его в замке два раза, она скоро вошла в дом и тут же притворила за собой дверь - в Генайе люди забыли о доверии.
  Пробежав глазами небольшое пространство прихожей, девушка наскоро поправила желтоватую салфетку, украшавшую стол. Нити и крючок стоили ее матери двадцать талов, и этих нитей едва хватило на небольшой круг ажурного вязания.
  Спрятав чистую посуду в шкаф, стоявший у окна, Эйона заспешила в комнаты. Непорядка стражи не терпели. Ни в чем. Любая песчинка, упавшая с полки, могла лишить семью корзины еды, а еда была в Генайе самой дорогой валютой.
  Стражи приносили три корзины раз в две недели: в одной из них было мясо и хлеб, в других - овощи, немного соли и сахара. Это все, на что могла рассчитывать семья, работавшая двенадцать часов в сутки.
  Еды едва хватало до следующего раза, и были недели, когда пару дней семья работала "впустую" - термин, понятный всем в округе.
  Едва вспомнив, как семья протянула последнюю неделю, Эйона почувствовала боль в животе. Голодный спазм снова свел мускулатуру желудка, и девушка заспешила опуститься на стул, чтобы хоть как-то унять жгучие порывы.
  В этот раз страж задержался не просто на два-три дня. Диктат прислал своих слуг на неделю позже, и несколько наиболее слабых людей из поселения не выдержали - Эйона слышала, как плачут соседи по умершим.
  Громкий стук в дверь нарушил тяжелое молчание комнаты. Ветхие створки затряслись под напором руки стража, и девушка заторопилась открыть.
  - Диктат послал вам еду. - Коротко проговорила упитанная женщина лет сорока, минув склонившуюся перед ней Эйону. - Возле дверей - телега с корзинами. Выгружайте.
  Девушка наскоро поднялась с колена и поспешила к телеге, в которой ее ждала еда.
  Внеся в комнату одну из корзин, Эйона поняла, что та стала гораздо легче предыдущих. Чуть приподняв край полотна, покрывавшего, продукты, она рассеянно проговорила:
  - Здесь почти нет мяса...
  - Мясо должны есть те, кто тяжело работает. - Оборвала ее страж, успевшая удобно устроиться на стуле, на котором недавно сидела Эйона. - Вы же просто переносите камни с места на место. Жалкая работа для тех, кто не может ничего другого. С этого момента и оплата ее будет таковой же.
  Не понимая, что делать дальше, девушка рассеянно опустила корзину на стол и тихо пробормотала:
  - Но еды и так не хватает, мы не знаем, как дотянуть до следующего прихода стража.
  - Тогда вам нужно меньше есть, - заключили отвратительно полные губы, - потому как теперь еда будет доставляться раз в три недели. Впрочем, это даже полезно. Вы не будете заботиться о том, что испортите здоровье лишним жиром.
  И страж ухмыльнулась своей шутке.
  - Иди! - приказала она. - Мне еще домой спешить. Кстати, телегу должна откатить ты. Оставишь ее на стройке рядом с другими, в которых вы переносите прочий мусор.
  Опустив глаза, Эйона зашагала на улицу, чтобы внести другую корзину.
  Забрав овощи, она внесла их в дом и оставила на столе рядом с мясом. Не поднимая глаз, девушка вышла на улицу в последний раз, и, забрав третью корзину, вошла в дом.
  Ее глаза невольно скользнули по силуэту стража, и она обмерла: в руке той было круглое яблоко, одно из лучших, что лежали в корзине. Забыв обо всем, что ей говорили, она осталась стоять на месте, как будто удар молнии остановил ее в последний раз.
  Недоуменно проследив глазами за взглядом девушки, страж улыбнулась:
  - В кои-то веки и в вашу корзину попало крупное яблоко. Хотя, - добавила она, еще шире расплывшись в улыбке, - и не заслуженно.
  Широкие, с желтым оттенком, зубы вновь впились в сочную мякоть, и она добавила:
  - Но страж для того и служит, чтобы восстановить справедливость.
  И она в несколько укусов закончила доедать сочный фрукт, а в животе Эйоны снова протяжно заурчало.
  - Что смотришь, глупая, - обозлилась страж, - неужели тебе жалко яблока для той, кому ты обязана крошкой хлеба?
  Не успев произнести ни слова, Эйона с ужасом увидела, как страж достала из-за пояса тяжелый кожаный хлыст, сплетенный с тонкой проволокой. Лишь единожды ей удалось видеть, как слуга Режима применял его - и тогда от кожи несчастного не осталось почти ничего.
  Упав на колени, девушка взмолилась о пощаде. Она старалась не глядеть наверх, лишь надеясь на то, что не слишком провинилась перед женщиной.
  И тут прямо над ее головой раздался свист, и уже в следующее мгновение Эйона почувствовала обжигающую боль на спине, лишающую ее рассудка. Смешанная с унижением, эта боль заставила проступить в глазах рабочей слезы, но девушка не позволила им пролиться. Так ее унижение станет еще сильнее.
  - Это за первую корзину, - отсчитывала страж, после чего раздавался еще свист, - а это - за вторую.
  В третий раз удар оказался таким сильным, что Эйона почувствовала, как теряет равновесие. Она упала к ногам стража обессиленным телом, но даже это не заставило ту посочувствовать ей. Лишь оттолкнув руку девушки от себя ногой, страж направилась прямиком к выходу.
  Последняя капля, падая в сосуд, переполняет его так быстро, что уже ничто не может остановить ее. Не понимая сама, что творит, девушка резко поднялась на ноги и в один миг пересекла жалкое расстояние комнаты, разделявшей ее от стража.
  Она впервые взглянула той в глаза, нарушив заветный порядок. Схватив крепкой ладонью широкое плечо удаляющейся женщина, она так быстро развернула ту, что страж не смогла остановиться, и в следующую секунду, цепляясь за рубашку Эйоны, полетела к ее ногам.
  - Дрянь! - Выругалась она. - Ты заплатишь за это жизнью!
  Не понимая, что творит, она сама решила свою судьбу. Выбора у Эйоны не оставалось. Схватив в ладони толстый хлыст, девушка в мгновение оплела им широкую короткую шею стража, и потянула концы что было сил.
  Крепкие руки, переносившие тяжесть каменных глыб, сработали так быстро, что она услышала лишь глухой неприятный хруст, после чего тело стража плотной массой осело на пол комнаты.
  "Убийца!", - прозвучало у нее в ушах. - "Теперь ты такая же, как и те, кого боялась. Убийца!".
  На часах минутная стрелка пробежала полчаса после того, как Эйона обращалась к ним в прошлый раз. Значит, через полтора часа люди станут возвращаться домой. Времени жалеть себя или думать о наказании не оставалось - и уже не впервые за последний день девушкой стал руководить самый древний из всех инстинктов.
  Инстинкт выживания.
  Достав из шкафа плотный мешок, в котором семья перевозила необходимые инструменты для работы, Эйона в считанные минуты одела его на тело стража. Выбежав на улицу, она подхватила в десяток камней, что отец собирал из стройки - он хотел разбить позади дома небольшую клумбу с цветами - их так любила ее мать. Но сейчас думать об этом не приходилось.
  Забросив эти камни в мешок с телом, девушка завязала его плотной каймой.
  Поднять стража отказалось не так уж и легко. Рабочая каждый день переносила огромные тяжести, но тело казалось ей почти неподъемным. Наконец, когда все было закончено, и она водрузила тяжкую ношу на телегу, мозолистые ладони толкнули железный катафалк.
  Отталкивая его что было сил, Эйона бешено поглядывала на часы - скоро уже семь, а ей еще предстоит немалый путь.
  За стройкой, почти у самой границы Гэнайи, были вырыты огромные кратеры - ямы, куда сбрасывали отходы стройки. Эти ямы, над которыми труженики работали долгие месяцы, казались почти бездонными: если Эйоне удастся добраться до одной из них - она спасена. Никто не сможет найти тело стража на глубине нескольких километров. Никто не осмелится спуститься ко дну зловонной дыры.
  Оглядываясь по сторонам, девушка продолжала толкать тяжелую ношу, почти не чувствуя дикой усталости, накопившейся за день. Рубашка на спине взмокла то ли от пота, то ли от крови, сочившейся из рваных ран от хлыста - Эйона так и не знала. Глубокие порезы кожи саднили с каждой минутой все сильнее, но девушка понимала: промедление могло стоить ей жизни.
  Впереди показалась стена стройки, и рабочая почувствовала грубый запах отходов - Зловонная яма близко.
  Собравшись с последними силами, она почти бегом пересекла расстояние до жуткой дыры, и, напрягшись в последний раз, толкнула телегу, с грохотом покатившуюся вниз. Гулкое эхо еще с минуту отзывалось со дна ямы траурным пением по убитой, но Эйона слышала его иначе - то был голос перемен.
  Бегом добравшись до дома, девушка сбросила с себя одежду, и, набрав холодной воды в неглубокий таз, омыла саднящие раны на спине. Конечно, это не придало ей облегчения, но так было меньше шансов получить воспаление кожи.
  Наскоро зашив рваные порезы ткани рубашки, она принялась лихорадочно расхаживать по комнате.
  Только к утру обнаружится пропажа стража, а значит, у нее еще есть время. Что же делать?
  Оставаться здесь ей нельзя - на допросе никто не поверит в непричастность молодой рабочей, и, даже не найдя тела, они все равно ее казнят. Для урока другим. Оставалось лишь одно.
  Схватив со стола нож, девушка грубо обрисовала свое запястье острым лезвием. Тонкая красная змейка крови тут же устремилась на пол, и Эйона, как завороженная, стала следить за ней.
  Дождавшись, пока достаточно крови упадет на пол, она перемотала запястье небольшой полоской ткани. Лихорадочно пробежав по дому, девушка сбросила аккуратно лежавшие вещи на пол, и теперь вокруг нее царил беспорядок.
  Схватив из корзин еду, она завернула ее в небольшой сверток, и лишь тогда оглянулась на свой дом в последний раз. Придя сюда, слуги Режима решат, что на нее и стража напали, и, обыскав все вокруг и не найдя тел, объявят случившееся убийством, произошедшим из-за нападения. Пропавшая еда - повода лучше этого и найти трудно.
  Но внезапно в груди Эйоны защемило так сильно, что она едва смогла стоять. Ее семья тоже должна будет поверить в ее гибель, иначе им уже никогда не спасти себя.
  Решив свою судьбу, Эйона проскользнула в дверной проем, и, оглядываясь по сторонам, словно вор, заспешила к единственному месту, способному привести ее к спасению или погибели.
  К единственному месту, куда щупальца Режима не достанут, ибо сама жизнь отказалась быть там.
  Она бежала к пескам Огненного Предела.
  
  ***
  Серый туман густым облаком сползал к подножью горы, когда полсотни всадников оседлали своих лошадей. Солнце еще не успело приласкать первыми лучами каменное тело их извечной матери, и в воздухе парил влажный холод, пробиравший до костей.
  Укутавшись в тяжелые черные плащи, сотканные огрубевшими женскими пальцами для защиты воинов, мужчины все как один натянули угольные платки на лицо, оставив нетронутой лишь тонкую полоску кожи вокруг глаз. Они обезличивали себя, и это был их особый обряд, в котором Темс становился вровень со своими людьми.
  "Все как один", - твердили они свой заговор перед набегом. "И один как все", - добавляли про себя слова, заученные как молитву.
  Блеснув в слабых лучах восходящей звезды, сталь клинков опустилась в ножны, и теперь ничего не удерживало воинов от атаки.
  Топот копыт сотрясал землю за Огненным Пределом. Отбиваясь в ушах людей диким ужасом, он предупреждал их об одном: скоро перед их домами предстанут суровые глаза Илнара, чье лицо сокрыто под бременем черной повязки.
  Клинки людей с горы давно стали ужасом окрестных поселений, но ничто не могло сравниться с гневом их господина. Суровый и беспрекословный, он ожидал от всех полного подчинения. Предлагая взамен защиту этим селениям, взамен он требовал от них многого. И не дай Богиня Горы ему узнать неподчинение. Кара, подобно черной лавине, спускалась на не покорившиеся головы тяжелым бременем, в котором выживал не каждый. И уже ничто тогда не могло уговорить или успокоить Илнара.
  Впереди уже показались крыши домов, на которые сегодня обрушится гнев людей с горы, и это только добавило силы лошадям. Больно ударив в бока своего верного спутника, Темс беззвучно приказал ему идти еще быстрее, и даже он, этот гигант, не посмел противиться воле воина.
  На скаку Илнар обезглавил троих мужчин, поджидавших его с копьями. И еще один пал от острого клинка, метнувшегося подобно ястребу. Выкованное среди огня и пепла рудников, на которых пали сотни плененных, это оружие не знало равных как за Огненным Пределом, так и в самой Гэнайе. И Темс знал это лучше других.
  Кровавые брызги запачкали его одежду, опустившись на нее благодатным дождем. Не останавливаясь ни на секунду, мужчина углубился в улочки крошечного поселения, словно вымершего под ищущим взором Темса.
  - Темс! - Прокричал Илнар, и эхо Огненного Предела разнесло его голос по всей округе. - Мне нужен Темс!
  Ищущий, пытливый взор проникал за двери лачуг, дрожавших от страха, пытаясь найти виновника этого бездействия, но безмолвные хижины так и остались немыми наблюдателями его вопроса.
  - Дэйг! - Приказал Илнар, по-прежнему взирая на слепые глазницы дрожащих лачуг, - возьми людей и выведи жителей из их нор. Собери всех, слышишь? Мне нужны все!
  И Илнар развернул своего скакуна, отправившись вглубь узких проулков, среди которых уже стали раздаваться крики обезумевших от страха женщин и детей.
  Повсюду разносились стоны и плач, но Темс давно запретил себе их слышать. Разве мог он позволить себе простые человеческие чувства, царящие в душах смертных? Он вел за собой самый многочисленный и воинственный народ, и они, его люди, подчинялись ему не по простому наваждению. Он по-прежнему оставался самым сильным среди всех, кто держал в сомкнутых пальцах сталь.
  - Темс, - Дейг подошел к нему едва заметно, прервал мрачный ход мыслей, - люди собраны. Мы ждем твоих приказов.
  - Хорошо, я сейчас подойду, - Илнар взглянул вслед уходящему другу и позволил себе в последний раз на сегодня вздохнуть спокойно. Впереди у него важное решение. Решение, которое изменить жизни этих людей.
  Изгнав прочь все сомнения, Илнар направил скакуна туда, откуда до него доносились десятки голосов. Гудящие и плачущие, они скоро смолкли, когда перед ними предстал Темс Хребта Дикой Горы.
  Обведя присутствующих тяжелым взглядом, он сурово произнес:
  - Ваш Темс... я не вижу его.
  Он подошел к грузному мужчине лет сорока, и, достав из ножен стальной клинок, резко спросил:
  - Где он? Неужели сбежал, подобно испуганной собаке?
  Сталь клинка остро въелась в кожу жертвы, оставляя под собой багровый след.
  - Он исчез,- ответил мужчина, морщась от внезапной боли. - Сегодня утром мы не наши его. Дом и все, что в нем было, осталось нетронутым...
  - Что ж, - прервал его Илнар, - ваш Темс волнует меня меньше всего. Мы прибыли за данью, которую вы не отдали нам через три луны. Пять женщин-наложниц и десять мужчин для работы на рудниках, а также провизия и ткани, которыми славится ваш Дэон.
  - Пять женщин и десять мужчин? - Раненый мужчина, подобно загнанному зверю, умоляюще впился взглядом в Темса, чьи глаза неизменно наблюдали за ним. - Но договор был на двух женщин и пятеро мужчин. У нас нет столько людей, наш Дэон...
  - Договор был на три луны! - С опасным спокойствием в голосе проговорил Илнар, сильнее вгоняя клинок в податливую шею плененного. - Вы предали наше доверие, а значит, и цена возрастет соизмеримо предательству. И еще одно.
  Плененный поднял взгляд на Темса, ожидая его решения.
  - С этого дня ты станешь новым Темсом Равнины Лунных Цветков, Хайен. Мое слово теперь будет звучать из твоих уст.
  И Илнар снова оседлал скакуна, чтобы, наконец, ощутить тепло своего очага.
  
  ***
  Эйона не помнила, сколько бежала. Пока оставались силы, она уходила все дальше в выжженные земли, из которых не было пути назад.
  Огненный Предел - его страшились, ибо эти слова звучали почти так же, как и сама смерть.
  Перед глазами девушки раскинулась бесконечная пустыня. Даже сухая земля, окаймляющая Генайю, осталась далеко-далеко. Впереди ее ждали лишь пески. Стена колонии осталась тонкой линией, ползущей вдоль горизонта, и за этой линией, где-то вдали, остались ее родные, уже оплакивавшие потерю дочери и сестры.
  Усталые ноги, дрожащие от нового прикосновения к неживой земле, в очередной раз подкосились, и в ладони девушки вонзились тысячи мелких песчинок.
  Солнце опустилось за горизонт, оставив Эйону совсем одну посреди кромешной тьмы и одиночества пустыни. Усталость, скопившаяся за день, давила на тело несчастной стальным грузом, но она не позволяла себе уснуть: ведь лишь сейчас, в ночные часы, у нее есть шанс найти пригодную землю. Днем станет невозможно идти.
  Собравшись с силами, Эйона уперлась крепкими руками, и, совершив рывок, вновь встала на ноги.
  Девушка пыталась сосчитать шаги, чтобы заглушить страх перед смертью, но и это удавалось ей с трудом.
  Она снова падала и снова поднималась, лишь изредка делая остановку, чтобы выпить воды.
  "Ночь уже на исходе, - предательская мысль, не желавшая покидать сознание рабочей, снова обожгла разум безысходностью. - Утром придет жара, а воды в бутылке почти не осталось".
  Небо перед глазами стало проясняться. Светло-алые полосы, смешанные с ночной синевой, задрожали на горизонте, и по темной земле поплыли первые лучи солнца. Впервые солнце, которого так не хватало на нижних уровнях города, где жили рабочие, не принесло девушке облегчения.
  От усталости Эйону шатало из стороны в сторону, но она продолжала вглядываться в линию горизонта. Веки почти смежились, как внезапно она ощутила, что не одна. Нет, девушка не увидела движения - просто ощутила на себе чей-то взгляд.
  Эйона вспомнила об обезвоживании и поняла: это ни что иное, как галлюцинации - форма защиты, которую применяет ее разум, чтобы ему было легче уснуть.
  Ощутив свою беспомощность, девушка по-прежнему продолжала упорствовать: все же лучше умереть от истощения, просто упав в песок, чем остановиться и ждать погибели в покое.
  Каждый шаг становился меньше предыдущего, даваясь с огромным трудом.
  Пески Огненного Предела раскинули объятья перед рабочей. Все вокруг смешалось в единую коптильню, неутолимо жгущую кожу девушки. Даже горячий воздух, попадавший в легкие, наполнял их огнем. Она горела от бессилия и безнадежности, подобно тонкой свече одинокого храма.
  Допив несколько последних глотков горячей воды, Эйона ощутила приступ тошноты, согнувший тонкую фигурку пополам. Все, что ей удалось съесть за ночь, осталось на песке, и даже те крохи воды, что она только что допила, покинули тело.
  Пытаясь встать с колен, как тогда, перед стражем, девушка поняла, что ноги стали совсем чужими, непослушными, а весь окружающий мир, сойдясь в бешеном танце с раскаленным воздухом, в один миг закружился в чертовой центрифуге, где она была всего лишь винтиком.
  Крошечным и беспомощным.
  Лицо утонуло в раскаленном песке, а в рот набились сотни безвкусных желтых песчинок.
  В один миг все исчезло, уступив место беспамятству.
  Эйона не знала, сколько раз день сменял ночь, да и сменял ли он ее вообще.
  Потратив последние силы на то, чтобы раскрыть веки, она поняла, что бредит. Ей казалось, будто вокруг нее движутся какие-то люди, будто они о чем-то тихо перешептываются, с подозрением глядя в сторону девушки.
  Веки снова смежились, и тьма новой волной накрыла сознание Эйоны.
  Новый отрезок беспамятства разделил время на "до" и "после".
  Звук новых голосов вновь пробудил рабочую ото сна, только на этот раз все казалось гораздо более реальным, чем тогда, в пустыне.
  - Она очнулась, - глухой шепот заставил девушку с трудом повернуть голову в сторону говорящего. Она увидела сквозь полусомкнутые веки невысокую девушку в порванной местами одежде. Ее волосы, потемневшие от пыли, слиплись на протяжении, напоминая лапки пауков. Причудливые миндалевидные глаза серого оттенка вглядывались в Эйону с неподдельной тревогой.
  - Воды, - эти четыре буквы стоили растрескавшимся губам несчастной слишком дорого. Едва раскрывшись, ссохшаяся до бела кожа вновь треснула, и девушка ощутила неприятный привкус крови во рту. - Воды...
  Сероглазая вопросительно взглянула на стоящего рядом невысокого мужчину, наблюдавшего за происходящим с неподдельным интересом.
  - Дай ей воды, Сиона, - кивнул тот. - Пусть беглянка попьет.
  Сероглазая не стала противиться приказу, хотя и явно была против этого. Она послушно взяла небольшую фляжку с водой и опустилась рядом с Эйоной, помогая ей привстать.
  - Пей! - Грубо приказала она, приставив край фляжки к высохшим губам. - Пей!
  Жадно глотая чистую, как слеза, воду, девушка удовлетворенно закрыла глаза. Чем бы этот мираж ни был, он прекрасен. Допив все до дна, она протянула пустую фляжку Сионе и коротко попросила:
  - Еще...
  
  ***
  Сайя забыла о времени. Бежавшее поначалу так скоро, оно теперь просто замерло на месте. Часов в камере не было, а о родителях она не слышала уже...
  Гулкие шаги, отбивавшие эхом по тоннельному коридору, становились все сильнее, пока, в самый критический миг, просто не замерли на месте. Их сменил жуткий стук сердца, оборвавшийся вместе со светом, приникшим в камеру с коридора.
  - Терра Монад, - грубый голос, лишенный чувств, прокатился громом по сырым стенам комнаты, - вы должны проследовать за нами.
  Проглотив комок, ставший поперек горла тягучим предчувствием, девушка с ужасом спросила:
  - Куда?
  Она попыталась найти в темноте глаза сопровождающего, но так и не смогла. Вместо этого сильные ладони подхватили ее хрупкое тело и резко поставили на ноги. Голова все еще кружилась, но она могла стоять.
  - Проследуйте. - Повторил страж.
  И те же крепкие ладони, уцепившись в плечо Сайи стальными когтями коршуна, потащили свою жертву туда, откуда лился свет.
  Проходя по длинному коридору снова, девушка старалась заглянуть сквозь крошечные вырезки в такие же камеры - лишь так она могла узнать, есть ли здесь ее родители.
  - Поторопитесь, - одернул ее мужчина. - Диктат ждет вас.
  Диктат?
  Это слово, прозвучавшее с таким почтением, заставило девушку едва не споткнуться об идеально ровный пол. Неужели она не ослышалась? Диктат не может заниматься ею, ведь он...
  Лихорадочно вспоминая все услышанное ею от родителей, девушка не могла поверить в происходящее. Диктат, новое правительство, собрало по осколкам разбитое зеркало Земли. Поднявшись посреди гражданской войны, кишащей голодом и разрухой, эти люди более двухсот лет назад установили новый порядок - порядок полного подчинения. Обещая людям хлеб и мир, они повели в новый город - Гэнайю - тысячи простых рабочих, на чьих плечах теперь держится власть. Так могут ли они говорить с ней, той, кто не видит света с нижних уровней города?
  Не понимая всего происходящего, она покорно следовала за стражем, гадая, что могло показаться им столь опасным, что они решили увидеть ее.
  - Остановитесь! - Грубые ладони заставили Сайю едва ли не шататься. - Мы пришли.
  Невидящим взором девушка следила за тем, как рука мужчины вздернулась, чтобы постучать в высокую дверь, разделявшую ее с неизвестностью. Несколько секунд - и им открыли.
  Зал, в который втолкнули Сайю, оказался просторным. Слишком просторным для помещения, в котором никто не живет. Несколько ее домов могли бы с легкостью вместиться сюда. Высокие светло-серые стены, сливавшиеся с ровным белым потолком, создавали эффект огромной коробки, в которую ее бросили, словно тряпичную куклу.
  Стоящий справа от нее страж передал девушку в руки другому, который открыл им дверь, а сам, поклонившись, удалился.
  Проследив взглядом за тем, кому кланяется ее охранник, Сайя вскинула удивленно брови. В нескольких десятках шагов от нее, сидя за огромным стальным столом, за ней наблюдали трое.
  Мужчины, одетые в строгие белоснежные костюмы, казались столько же холодными, почти бесчеловечными, как и та сталь, которая защищала их от всего остального мира.
  Почувствовав толчок в спину, Сайя сделала первый шаг навстречу мужчинам. Продолжая тихо ступать по мраморным плитам помещения, она не сводила глаз с тех, кто колючим взглядом следил за ней. Наконец, когда ладонь стража заставила ее остановиться в нескольких шагах от сидящих напротив, девушка обреченно поняла: жалость не то, что стоит здесь многого.
  Покорно, как и требовал порядок, Сайя опустилась на одно колено и стала ждать.
  - Терра Монад, - Тонкий, как струна, голос, казалось, принадлежал женщине, - мы ждем, что вы расскажете нам обо всем, что знаете. Расскажете сами, если вы понимаете, о чем я.
  Жуткие предчувствия заставили девушку чуть приподнять глаза, и она внезапно осознала: тот, кто произнес эти слова, был действительно женщиной. Сидящая среди мужчин, она ничем не отличалась от них - лишь голосом. Та же стальная осанка, тот же холодный взгляд, так же короткие, почти отсутствующие волосы.
  - Диктат, - голос девушки держался ровным, хотя и все внутри ее готово было оборваться в считанные секунды, - я приветствую вас. Но то, о чем вы просите... я не знаю ничего, кроме того, что моя сестра исчезла.
  Заглушив в себе страх за Эйону, Сайя вновь опустила глаза, вглядываясь в извитой рисунок камня.
  - То, что терра Эйона Монад исчезла, нам известно, - вновь проговорила женщина, и Сайя ощутила на себе ее колючий взгляд. - Мы хотим слышать другое.
  - Что же? - Девушка почувствовала, как в воздухе повисло напряжение.
  - Страж, что доставлял вам еду, тоже пропал.
  - Я ничего не знаю об этом, - недоуменно произнесла девушка. - Наш дом был пуст, когда мы возвратились со стройки.
  - Что-то исчезло?
  Колючий взгляд вновь пронзил сознание Сайи, и она, поежившись, словно от холода, покорно ответила:
  - Еда, кажется, только еда исчезла. Простите меня, Диктат, но я не разглядела всего, мы сразу же позвали стража, беспокоясь о сестре. Все, что я знаю - это всего лишь несколько мгновений в пустом доме, испачканном кровью.
  - Но вы думали об этом, терра Монад?
  - Думала ли я? - Девушка удивленно взглянула на сидящих перед ней людей. - Я мечтала о том, чтобы вновь увидеть сестру, но мне понятно: она больше никогда не войдет в наш дом. Ее убили. Убили за хлеб.
  Продолжать Сайя не могла. Она понимала: еще несколько слов - и у нее не хватит сил отвечать на эти вопросы в то время, как тело сестры, давно остывшее, покоится среди строительных отходов.
  Молчание продлилось недолго.
  - Диктат правит новым миров двести тридцать один год, - мужчина, сидящий слева от говорившей с ней женщины, вглядывался в глаза Сайи. - За это время мы смогли выстроить целый город, в котором каждый гвоздь имеет свое место. Но вы не гвоздь. Вы и ваша сестра - люди. Люди, способные на многое. И мы не должны позволить вам больше, чем позволено другим.
  - Я не понимаю, о чем идет речь, - в замешательстве произнесла девушка.
  Мужчина несколько замешкался, и в зале снова зазвучал женский голос.
  - Вам будет позволено вернуться домой, терра Монад.
  - А родители?
  - Они уже ждут вас.
  Грубая ладонь стража вновь опустилась на плечо Сайи, и она поднялась с колен. Поклонившись Диктату, девушка последовала за стражем, увлекавшим ее из зала смерти. Она покорно шла за мужчиной по длинному коридору до тех пор, пока не стала слышать странные звуки. Звуки, напоминавшие ей глухое рыдание.
  Не понимая еще, что она движется к беспамятству, Сайя ощутила, как тревога сжимает ей сердце.
  Нажав на ручку двери, страж столкнул ее в невысокую комнату, где освещением была лишь крошечная лампа, горевшая посреди крошечного дощатого стола. Рядом с ним стоял невысокий стул, а на нем...
  Сайя услышала громкий крик, разорвавший пространство комнаты. Она слышала его так долго, пока не поняла: это кричит она. На стуле, свесив голову на грудь, сидел ее отец. Недвижимый, без сознания, он был одет в тонкую серую рубашку - ту, что не успел даже переодеть после работы. Вымазанная в пыли, она теперь была покрыта огромными бурыми пятнами. Расплывшиеся кругами, эти пятна поднимались все выше, перебираясь на кожу, и в этот момент девушка поняла: то была его кровь.
  Вырвавшись под звуки рыдания матери, доносившиеся откуда-то издалека, из рук стража, она бросилась к отцу, сжимая его холодные ладони в своих. Сайя трясла его, пытаясь вновь услышать знакомый голос, но тот по-прежнему был без сознания. Грубая ладонь вновь опустилась на ее плечо, пытаясь поднять девушку с места, но та резко смахнула ее. Ощутив внезапно дикую, почти животную ярость, Сайя вскочила на ноги и бросилась к тому, кто так покорно служил Диктату, но не успела.
  Кулак, занесенный над ней, прошел по щеке с такой силой, что девушка, поскользнувшись, упала к ногам обидчика. Вытянув руки, она пыталась ухватить край одежды своего врага, но пальцы уцепились лишь за воздух. В глазах внезапно потемнело, а голову разорвала яростная боль. В мыслях все смешалось. Сайя пыталась встать, но на нее снова обрушился удар.
  Один за другим, жестокие побои выстилали тело девушки смертельным саваном, укутывая ее все более плотно, пока свет перед глазами не стал темнеть.
  Искры, возникавшие перед глазами, померкли, но с последней Сайя увидела лицо отца. Она бы хотела проститься с ним, но не успела. Носок туфли стража вонзился ей в живот, лишив несчастную вздоха.
  
  ***
  Резким вздохом выхватив волну прохладного воздуха, Эйона широко распахнула глаза. Яркое солнце ударило в сетчатку с такой силой, что девушка поначалу болезненно зажмурилась, но тут же заставила себя снова взглянуть на окруживших ее людей.
  Около двух десятков незнакомых лиц с недовольством и опасением вглядывались в глаза беглянки. Повстанцы держались от нее на достаточном расстоянии, боясь, наверное, что она может причинить им вред. Глаза Эйоны скользнули вверх - туда, где верхушки раскидистых сосен, сплетаясь в единую крышу, закрывали от нее губительные лучи солнца.
  Значит, она в лесу. Раньше, не придавая тому значения, она слышала о подобных чащах от старожилов, которым только и оставалось, что говорить о былом, но Эйона не могла подумать, что нечто подобное сохранилось на этой Земле.
  "Все выжжено мегатоннами излучений, - зазвучал в ушах голос из динамиков, - за Стеной Плача нет жизни. Жизнь лишь здесь, и имя ей - Диктат!".
  Осторожно оглядываясь по сторонам, девушка стала различать знакомые лица. Ближе всех сидела та самая сероглазая повстанка, с любопытством поглядывая на беглянку - так теперь звали Эйону. Сиона - ее имя тут же вспыхнуло в памяти - держала руку на стали кинжала, словно напоминая чужой: любой неверный шаг снова выбросит ее в безжизненную пустыню.
  Сама того не желая, Эйона напряглась: мышцы, выносившие пороговую нагрузку на стройке, стали похожими на сталь, сжатую в ладони сидящей напротив, а кулаки сомкнулись в ожидании опасности, отбивая болью ритм пульса.
  - Легче, - расслышала она успокаивающий голос мужчины. Повернув голову в сторону звука, она вспомнила, что этот человек отдавал приказы Сероглазой. Значит, он здесь главный. - Расскажи нам, кто ты и откуда пришла, - молодой человек, казалось, говорил нарочно тягуче, чтобы не воспламенять чувства девушки.
  Медля с ответом, Эйона старалась разглядеть в нем скрытую опасность - сжатые кулаки или подергивание мышц лица, - но поза повстанца по-прежнему выдавала лишь спокойствие. Руки, свободно опущенные вдоль линии туловища, оканчивались широкими ладонями, покрытыми множеством грубых мозолей - значит, он понимает, что такое работа. Внимательные карие глаза с любопытством наблюдают за ней, но в них - в отличие от остальных глаз, устремленных на девушку, - нет той злобы и осторожности, которые невозможно скрыть. Чуть расслабившись, девушка все же не забыла о том, где она находится:
  - Вы - повстанцы, - чеканя каждое слово, Эйона осторожно поднималась с устланной зеленым ковром земли, - а значит...
  - Все еще веришь в сказки о повстанцах? - Цинично ухмыльнулся мужчина, делая несколько шагов навстречу девушке. - Но это не мы виноваты в том, что тебе пришлось бежать из дома, и не мы отрезали тебе путь назад. Впрочем, ты свободна - делай что хочешь. И даже больше: я позволю тебе вернуться в Режим, который ты так защищаешь!
  И он обернулся к людям, по-прежнему окружавшим Эйону плотным кольцом из тел:
  - Оставьте ее, пусть идет назад в пустыню. Дирна, - он кивнул женщине лет тридцати пяти, давая ей знак рукой, - принеси беглянке пляшку с водой и немного хлеба.
  И мужчина снова повернулся к Эйоне, после того, как женщина поспешила куда-то вглубь леса исполнять его приказ:
  - Кажется, когда мы тебя нашли, при тебе не было ни того, ни другого. Думается мне, что Диктат не позволил тебе собрать с собой провизию, когда ты бежала.
  И он впился в девушку пронизывающим взглядом, ожидая от нее ответа.
  - Я не вернусь в пустыню, - Эйона вскочила на ноги и попыталась схватить мужчину за руку, как тут же ощутила холодное прикосновение клинка к своей шее - Сероглазая, все это время пристально следившая за беглянкой, среагировала мгновенно. - Убери его, - расслышала она собственный шепот.
  Никто из стоящих вокруг не сдвинулся с места. С немым любопытством люди наблюдали за тем, что последует дальше. Несколько секунд длилось это молчание, пока девушка не поняла: здесь она сама за себя. Резко выбросив левую ладонь назад, она интуитивно нашла холодное лезвие клинка, охватив его пальцами и внезапно ощутив ослепляющую боль в руке. По коже побежали горячие струйки крови, но девушка не сдалась. Она не может доверять никому - и эти люди не исключение. Всего секунда понадобилась Эйоне на что, чтобы снова получить контроль над собственным телом. Безжалостно впившись упрямыми пальцами в стальное оружие, она с силой развернула его, и, перехватив здоровой рукой, приставила кинжал к горлу Сионы, порабощая ее крепким захватом. Под окровавленной рукой, державшей за горло соперницу, Эйона ощутила быстро бьющийся пульс яремной вены, и, сжав еще больше пальцы, выдохнула над самым ухом Сероглазой:
  - Не двигайся, иначе мне придется причинить тебе боль.
  Удивленные глаза мужчины, который всего миг назад гнал ее из этого места, скользнули по окровавленной ладони, и мигом вернулись к лицу Эйоны:
  - Тебе незачем причинять вред кому-то из нас. Я ведь уже отпустил тебя. Преследования не будет.
  - Я не вернусь в Режим! - С нажимом повторила Эйона.
  - Хорошо, это твое право, только отпусти Сиону, - в голосе мужчины стали проявляться ледяные нотки, но он быстро взял себя в руки: - Беглянка, не стоит...
  - Не зови меня так! - Эйона дернулась, и лезвие клинка чуть сильнее впилось в нежную кожу на шее пленницы, отчего под ним тут же проявилась тонкая полоса багрового цвета.
  Сиона от неожиданности немного дернулась, с ненавистью зашипев:
  - Если я освобожусь, тебе не уйти отсюда живой, стерва!
  Не желая больше слушать ругательства Сероглазой, Эйона сильнее сжала пальцы вокруг ее шеи, с нажимом говоря:
  - Мне нужна карта.
  Глаза девушки твердым взглядом впились в глаза стоящего напротив нее мужчины, определяя ее судьбу. С этой секунды у нее нет пути назад.
  - Карта? - С интересом произнес мужчина. - Но чего?
  - Этих мест. - Парировала Эйона, не отводя взгляда. - У вас наверняка есть такая...
  Стоящий напротив нее снова удивленно пробежал глазами по лицу девушки, но тут же проговорил:
  - Здесь нет никаких карт, Беглянка. Вокруг тебя - Пустыня, сокрытая за Огненным Пределом. Это вся карта, доступная Режиму.
  - Я говорю не о нем! - Перебила его Эйона. - Мне нужна ваша карта. Та, которой пользуетесь вы.
  - Здесь нет карт, - раздраженно повторил молодой человек. Его глаза грозно блеснули, и в них всего на миг отразился гнев: - Здесь нет карт, правил и распорядков. Если можешь - выживаешь, нет - тебя укроют пески Пустыни. Сталь клинков - все оружие, доступное нам. Другие Дэоны живут по тем же правилам.
  - Дэоны? - Переспросила девушка. - Это...
  - Группы повстанцев, что живут в огромной семье, защищая друг друга и подчиняясь своему Темсу.
  - Темс - ты? - Это даже не был вопрос, скорее, констатация факта.
  - Верно. - Проговорил мужчина, делая малый, почти незаметный шаг в сторону Эйоны и ее пленницы. - Темс Айвад, из Дэона Крайних Лесов. Позади меня - Огненный Предел, впереди - Пустошь Рыжего Ветра и Хребет Дикой Горы. Там - свои Дэоны. Что после них - известно лишь немногим, но здесь ты их не найдешь. Мы не пересекаем границы нашего Дэона, ибо можем не вернуться в Леса.
  Девушка судорожно глотнула:
  - Значит, Пустыня - не конец живого мира. Старики говорили, только...
  - Нет, Беглянка, не конец. Пустыня - его начало.
  Эйона с ужасом оглянулась. Ее окружали высокие деревья, тяжелыми ветвями клонившиеся к земле. Большей частью сосновый, этот лес тянулся далеко вперед, насколько хватало взора, и она с ужасом осознала: Темс ей не лжет.
  Все, что было сказано Режимом, оказалось ложью - суровой, порабощающей ложью, способной держать в узде пленных людей. Они никогда не верили тем, кто знал больше, потому как боялись потерять горсть муки и местами прогнившие овощи, приносимые в корзинах раз в несколько недель.
  Упустив из внимания пленницу, она допустила суровую ошибку, стоившую ей слишком дорого. Сероглазая бестия вывернулась из рук, и, с силой ударив каблуком туфли по ступне беглянки, коленом вошла той в живот. Воздух мигом закончился, и Эйона, задыхаясь, упала в сочную траву, которую никогда не видала в своем квартале в Гэнайе. Не успела она сделать вдох, как поняла: сражение проиграно.
  Крепкие пальцы соперницы вонзились в волосы, выдергивая некоторые из них с корнями, и резко потянули голову девушки к свету:
  - Тебе придется ответить за все, - с ненавистью бросила ей в лицо Сероглазая. - Здесь, среди свободных людей, тебе не простят замашек Режима.
  - Сиона...
  - Айвад, - разъяренная девушка бросила в пол-оборота, - она мне должна!
  - Сиона! - Рявкнул Темс, подходя вплотную к девушкам. - Отпусти ее волосы, она не причинит нам вреда.
  Не желая подчиняться, Сероглазая недовольно фыркнула, еще раз больно дернув соперницу за волосы, и только затем отпустила ее. Кровь снова прилила к болящей коже, которая от этого стала саднить только сильнее, отдаваясь болью в висках.
  Отгоняя от себя проклятое чувство постыдной поверженности, Эйона все же приняла руку, протянутую Айвадом. Обхватив широкую ладонь и опершись о нее всем весом, она встала, с ненавистью глядя на Сиону.
  Еще мгновение - и между двумя девушками мог бы вспыхнуть пожар, но этому не суждено было случиться.
  - Айвад, - мужчина лет сорока подошел к Темсу сзади, и, слегка коснувшись его плеча, напомнил: - Айвад, Дирна не вернулась.
  - Дирна? - Словно вспоминая, проговорил Темс, - сколько прошло времени?
  - Минут двадцать, - ответил тот. - Поселение совсем близко, она не могла...
  И голос говорившего прервался конским ржанием, нарушившим тишину леса.
  Гримаса ужаса исказила лицо Айвада, когда он отдал приказ:
  - К поселению! Быстро!
  И он первым бросился бежать туда, где ржала лошадь. Воздух пропитался запахом опасности и волнений, и Эйона, вдыхая его полной грудью, поспешила за остальными.
  Однако, прежде, чем услышать топот копыт, люди Дэона Крайних Лесов почувствовали запах гари. Поначалу едва различимый, он все сильнее пробивался сквозь густые ветви деревьев, пока кто-то бежавший впереди не вскрикнул:
  - Дома! Дома горят!
  Поддаваясь общему волнению, Эйона побежала туда, откуда сквозь ветви деревьев вырывались клубы дыма, и только тогда увидела поселение Дэона.
  Посреди искусственно созданной небольшой поляны, окруженной несколькими полями с разбитыми на них грядами, стояли несколько десятков домов, жавшихся друг к другу словно мерзнущие на морозе воробьи. Выстроенные из дерева, они сгрудились в одну кучу, среди которой, похожее на ярко-оранжевую вспышку, догорало одно из крупных строений.
  - Дом Дирны! - Выдохнул Темс, бросаясь к постройке. - Воду, несите воду! - Кричал он на ходу, хватая сбитое из дерева ведро у стоящего неподалеку здания.
  У самого входа, неестественно раскинув руки, лицом вниз лежала та самая женщина, которую Темс отправил за провизией для Эйоны. Волосы, рассыпавшиеся по коричневой земле, местами были спутаны в клубки, пропитанные алой кровью, стекавшей по щелям земли в крошечную лужицу. Несколько воронов, остановившихся рядом с жертвой, тут же взмахнули крыльями - их добыча была отнята.
  - Дирна! - Крик того самого мужчины, напомнившего Темсу о женщине, заполнил ужасом тишину, смешиваясь с треском пламени, охватившего дом. - Дирна!
  И он бросился к ней, поднимая несчастную с земли и разворачивая ее лицо к небу. Глаза женщины, не сомкнутые, неподвижным взором остались среди облаков, где ее ждало то, что случается с людьми после смерти. Боль все еще оставалась отпечатана в ее чертах лица, но в них уже присутствовал покой.
  Мужчина, нежно охватив ладонями лицо жены, стал покрывать его поцелуями, шепча ей в раскрытые губы:
  - Очнись, милая, очнись...
  У тех, кто стоял рядом с ним, казалось, закончились силы. Здесь жило всего несколько десятков людей - видевших друг друга изо дня в день, и такое несчастье заставило их окоченеть от страха.
  - Дорн, Гебар, - Айвад обернулся к плотным фигурам, стоящим рядом с ним, - отнесите Дирну в дом Дэона, пусть ее умоют. - Остальные, - крикнул он, - несите воду, пока все остальные дома не вспыхнули искрами!
  Двое мужчин, подхватив на руки тонкую фигуру женщины, унесли ее в дальнюю постройку, пока ее муж понуро плелся следом.
  Несколько купелей, наполненных чистой водой, вмиг опустели. Десятки рук рыли землю, пытаясь забросать ею огонь, пока мужчины лили потоки воды.
  Клубы дыма, вырывавшиеся из пожарища, заполнили собою узкие промежутки между домами, вытесняя из них весь воздух, позволявший дышать. Задыхаясь и почти ничего не видя, девушка почувствовала, как в горле стала оседать сажа. Жуткий кашель давил ее изнутри, периодически прорываясь наружу, но Эйона старательно гнала от себя эти мысли. Если сдаться, если остановиться хотя бы на мгновенье - неминуемая гибель всего построенного заставит этот Дэон начинать все заново. И уже в следующий миг девушка, наравне с мужчинами, черпала воду из купелей, к которым подносили все новые и новые ведра.
  Приобретенные годами тяжкой работы на стройке силы помогали ей, не останавливаясь для передышки, набирать все новые и новые ведра воды, и бегом, стараясь не пролить ни капли, нести их к пожарищу, чтобы снова отправиться к купели.
  Едкий дым, расползшись между домов, скрыл в себе многое, но не смог одного: лицо Темса было крайне взволнованным. И даже когда пожар оказался побежден, Айвад кивнул нескольким мужчинам, стоящим неподалеку от него, и те прошли за ним в дом.
  Не ощущая своего тела от усталости, Эйона тяжело опустившись на корточки, опершись спиной о стену спасенного здания, от которого ужасно воняло гарью. Девушка ощутила, что горло просто разрывалось от боли - она все еще чувствовала вкус опасности. Похоже, судьба и здесь не оставит ее одну.
  Наконец, один из тех мужчин, что проследовали за Темсом, вышел на улицу, и все головы повернулись в его сторону:
  - Темс Дэона Крайних Лесов ждет вас. Он объявил сайад!
  - Сайад, - услышала Эйона глухое перешептывание, и, взглянув на озабоченные лица людей, понуро идущих внутрь дома, проследовала за ними. - Сайад...
  Дом, в котором собирались жители Дэона, оказался поблизости. Окруженный другими деревянными хижинами, он был выше и красивее остальных. Резные окна, выходившие со всех сторон здания, были раскрыты. Ступени, на которые опускалась нога Эйоны, чуть скрипнули, но не прогнулись под ее тяжестью, - строившие его постарались на славу. Войдя в дом, беглянка оглянулась: такой просторный снаружи, изнутри он оказался все тем же суровым, построенным лишь из нужды строением. Низкие своды давили на нее удручающим ощущением, которое осталось позади, у нее дома. Вся мебель большой комнаты была представлена лишь несколькими скамейками из потемневшего от времени, грубо обработанного дерева, и крупного стула, на котором расположился Темс.
  Те, кому удалось найти себе места на скамьях, покорно ждали, пока остальные займут места в проходе, отчего дышать в помещении оказалось почти невозможно. Спертый воздух тусклых стен смешался с запахами гари и потных тел, и Эйоне показалась, что она вот-вот задохнется. Опершись о грубый угол комнаты, она почувствовала небольшое облегчение, и стала покорно ждать.
  Наконец, кто-то раскрыл окна, и она сделала первый глубокий вдох.
  - Дэон! - Проговорил Айвад, поднимая правую ладонь и заставляя всех присутствующих замереть в ожидании. - Пять лунных лет мы не знали набегов с Горы, но сегодня все возобновилось.
  По залу прошел испуганный шепот, который мигом стих, когда ладонь мужчины снова поднялась вверх.
  Немного грузный для своих тридцати лет, даже он показался девушке несколько растерянным. Карие глаза, вглядываясь из-под опущенных ресниц, пробежали по толпе, и снова остановились на ней:
  - Темс Хребта Дикой Горы снова хочет дань, и мы не сможем отказать ему.
  - Мы должны бороться! - Выкрикнул мужчина лет сорока, чьи седые волосы снежной шапкой выделялись среди более молодых людей. Они не были покрыты сажей, как у остальных, ибо он сидел у тела своей жены, Дирны, чья душа уже прокладывала себе путь с мир снов. - Мы больше не можем подчиняться их Дэону, живя в постоянном страхе за свою жизнь и жизнь наших детей!
  - Почтенный Войд, - коротко ответил Айвад, - мы не можем противиться силе, способной смести наш Дэон в считанные часы. Больше сорока людей сегодня тушили пожар одного дома, и нам едва это удалось. Мы не выдержим их набега.
  - Я желаю видеть Санкр! - Взревел Войд. Его глаза, глаза почти сумасшедшего, горели тем странным блеском, который бывает лишь у тех, кому больше нечего терять. - Пусть суд старейшин решит это на голосовании - открытый подсчет голосов определит нашу участь. Я не стану больше подчиняться милости воров и преступников!
  - Войд, - угрожающе произнес Айвад, - если люди захотят, они созовут Санкр, но прежде я хочу напомнить всем, сколько мы собирали по крупицам наш Дэон. Еще одного набега мы не переживем.
  - Санкр! - Взревел Войд. - Санкр! Санкр!
  И голоса, поначалу тихие и неуверенные, стали все громче и громче выкрикивать одно и то же:
  - Санкр!
  - Санкр!
  - Санкр!
  Эйона с ужасом оглядывалась по сторонам и понимала: это начало конца. Они погубят себя. Но девушка ничего не могла поделать. Поднимаясь со своих мест, девять мужчин, среди которых был и Войд, прошли к Темсу, который недовольно, почти с вызовом вглядывался в лицо пожилого мужчины.
  - Войд, нам всем жаль Дирну, она была для многих хорошим другом, и ее память всегда будет жить в наших сердцах, - Темс сделал небольшую паузу, кладя широкую ладонь на плечо вдовцу, - но не позволяй своему горю опуститься на плечи этих людей такой ответственностью. Не дай своему трауру стать общим.
  - Темс лишен полномочий, когда созван Санкр, - напомнил ему Войд, почти не глядя на мужчину. - Ты больше не можешь решать нашу судьбу.
  - Пусть будет так, - с угрозой проговорил Темс. - Пусть так решится судьба Дэона.
  Произнеся это, Айвад встал со своего места и прошел в зал, опускаясь на скамью рядом с остальными.
  - Что произошло? - Удивленно прошептала Эйона, обращаясь к немолодой женщине, чьи черты лица исказила глубокая печаль. Ее волосы тоже тронула седина, но эта седина не заставляла ее настаивать на восстании.
  - Дэон имеет право отказаться от Темса, созвав Санкр - суд старейшин, что решат судьбу людей. Темс больше не имеет права выбора. Его голос останется неуслышанным.
  И Эйона, ища глазами глаза Айвада, поняла всю неизбежность ситуации.
  - Война, - до ее слуха долетали голоса Санкра, и она подсчитывала их, ища глазами взгляд Темса, - война, война...
  И лишь последний голос, голос разума, настаивал: дань.
  Но он уже утонул в ликующих криках толпы.
  Дэон даст отпор!
  
  ***
  Толпа народа выходила на узкие проулки между крошечными деревянными домами, и Эйона терпеливо ждала, пока последний из них не покинет дом Дэона. Поникшие плечи и опущенная голова выдавали Темса, хотя теперь он лишился своего титула.
  Мужчина направился в сторону леса, и Эйона постаралась его догнать:
  - Что теперь будет с вашим Дэоном? - Ее ладонь опустилась на плечо мужчины, отчего он тут же повернулся к ней. - Как вы думаете победить в войне?
  - Победить? - Побелевшие губы Айвада едва двигались, когда он откликался на слова девушки. - Мы не сможем победить их, как и не могли раньше. Те, кто напал на нас - Дэон Хребта Дикой Горы, самый многочисленный и самый жестокий из всех народов, обитающих за Огненным Пределом. Они не станут нас жалеть, если мы осмелимся на такое.
  - Тогда ты должен собрать тех, кто не согласен с решением Санкра.
  - Зачем? - Перебил Эйону Темс. - Что мы сможем изменить?
  - Вы сможете изменить собственные судьбы, уйдя глубоко в лес. Там воинственный Дэон не сможет вас найти.
  - Такое решение расколет Дэон на части, отчего шансов на победу станет еще меньше.
  - Но ты ведь говорил, что шансов у вас и так не останется, тогда ты хотя бы спасешь всех тех, у кого еще разум не затмила пелена мести!
  Эйона все это время держала Айвада за руку, и только сейчас поняла, что сжимает предплечье мужчины слишком сильно.
  -Прости, - прошептала она, разжимая пальцы.
  Кивнув на ее слова, Темс проговорил:
  - Следуй за мной, Беглянка.
  - Эйона, - прошептала девушка. - Это имя принадлежало мне в Диктате.
  - Пойдем, Эйона, тебе нужно где-то остановиться.
  Безмолвно соглашаясь с Айвадом, девушка последовала за ним по узкой дорожке, огибающей несколько домов, попавшихся им на пути. Все они были совсем крошечными, не способными вместить большую семью. Ставни на окнах тут и там захлопывались, а испуганные женские лица скрывались в темноте зданий. Детские голоса, кричавшие во время пожара, теперь смолкли, снова погрузив селение в глухую тишину.
  - Здесь, - остановился Темс, - ты будешь жить.
  - Чей это дом? - Переспросила Эйона, с любопытством вглядываясь во все еще отпертые окна.
  - Мой, - услышала Эйона голос, еще недавно звучавший над ее ухом. - Мой и Айвада, - грубо осекла ее Сероглазая. - Я жена Темса.
  Раскрыв рот от удивления, Эйона переводила взгляд с Айвада на Сиону, не до конца понимая, правильно ли она расслышала сказанное, но уже через несколько минут поняла: она не ошиблась.
  - Это не совсем так, - поправил Сероглазую Темс. - Сиона не жена мне, она - нерра, нечто вроде жены, которая существует у ваших мужчин.
  - Это одно и то же, - огрызнулась Сероглазая, но Темс не повел и ухом. - Нерра и есть жена.
  - Мы не женимся за чертой Огненного Предела, Эйона, - пояснил мужчина. - Здесь каждый день может стать последним. Мы живем вместе для того, чтобы защищать друг друга, растить детей, но при этом каждый из нас не только может найти себе другую пару, если кого-то убьют, он обязан это сделать. Здесь нет времени для привычного траура, и то, что партнер после смерти другого остается один, говорит лишь о том, что в поселении не осталось свободных людей. Мы не сходимся жить вместе по повелению "высших" чувств. Единственное, что имеет место здесь, за чертой Гэнайи, это защита.
  Сиона бросила недовольный взгляд на своего мужа и прошла в дом, зацепив плечом Эйону.
  - Она не станет здесь жить, - донесся до Темся голос нерры, - иначе тебе придется искать себе другую.
  Почувствовав себя неуютно, Эйона взглянула на Айвада:
  - Я не буду задерживаться в селении, мне не нужны проблемы. Скажи лишь, куда стоит держать путь, и я, собрав с собой немного еды, покину вас.
  Темс Айвад, подойдя вплотную к девушке, длинным взглядом остановился на ее глазах. Он пробежал взором по ее волосам, фигуре и одежде, только после этого поговорив:
  - Тебе нельзя покидать нас, Беглянка. Крайние Леса - единственное место, где у тебя появится шанс выжить. Твоя одежда, волосы, - все выдает печать Режима. И здесь не нужно быть слишком сообразительным, чтобы понять: ты бежала потому, что там тебя ожидала смерть. Убийство? - Задал вопрос он, и, хотя Эйона осталась безмолвной, догадался: - Убийство стража. Значит, спасала не себя - семью. Что ж, это похвально, но для многих в Пустоши Рыжего Ветра ты так и останешься убийцей. А с такими они долго говорить не станут. Пойдем в дом, Беглянка, на время тебе придется остаться здесь.
  И Темс прошел в дом, оставив позади себя открытую дверь.
  Эйона оглянулась по сторонам: горечь о гибели женщины длилась недолго. Здесь, в Крайних Лесах, не принято было плакать о покойных. Не существовало и обрядов по захоронению. Тело, замотанное в ткань, просто погружали на дно могилы, разрытой недалеко от поселения, и тут же покрывали землей.
  Ни лишней скорби.
  Ни прощаний.
  Ни слез.
  Лишь новая женщина, стоявшая рядом с вдовцом - новая нерра.
  Ощутив, как по спине пробежал холодок от увиденного, девушка заспешила в дом Айвада, плотно прикрыв за собою дверь.
  - Темс, - позвала она, попав в темное помещение, в котором почти отсутствовал свет, - где ты?
  Идя почти на ощупь, она несколько раз споткнулась, пока ее глаза не привыкли к темноте. Совсем рядом, по правую сторону от нее, стоял высокий шкаф из потемневшего от времени необработанного дерева. Его-то она и зацепила первым.
  Чуть впереди и левее, был грубо отесанный широкий стол, под которым покоились четыре стула. Невысокая лавка, стоявшая у входа в другую комнату, завершала список вещей, собранных в помещении.
  С легким скрипом дверь, перед которой стояла Эйона, отворилась, впустив в комнату немного света, и девушка снова зажмурила глаза.
  - Помоги мне, нам нужно накрыть на стол, - бросила ей внезапно появившаяся в проеме Сиона. - В Крайних Лесах гости тоже должны что-то делать.
  Не проронив ни слова, Эйона лишь кивнула, позволяя Сероглазой увести ее сквозь огромную светлую комнату в небольшую, где стояли несколько ведер с водой, две лавки, невысокий деревянный шкаф для утвари и выстроенная из камня печь, в которой уже полыхал огонь.
  - Руки вымой в этом ведре, - кивнула Сиона, протянув девушке широкий кусок ткани. - Это полотенце, если понадобится.
  Послушавшись приказа хозяйки, Эйона осталась на месте, продолжая наблюдать за пустынным убранством комнаты.
  - Нам здесь незачем другая мебель, - увидев блуждающий по шкафу взгляд Беглянки, пояснила Сиона. - Если помнишь, дом Дэона горел так быстро, что в нем в считанные минуты могло сгореть все убранство. Мы должны как можно быстрее отстроить свое жилище, чтобы получить шансы на выживание. Здесь нет красоты. Только практичность.
  И она протянула Эйоне деревянную глубокую тарелку, заполненную овощами.
  - Когда закончишь нарезать их, забросишь в котелок, мясо в нем уже закипело, - Напомнила она. - А я пока разведу лепешки.
  И девушки принялись молча работать, лишь изредка бросая внимательные, настороженные взгляды друг на друга. Когда же все было готово, Сиона вручила в руки Эйоне посуду, а сама, ухватив широким ручником котелок с супом, прошла в темную прихожую, из которой забрала девушку. Расставив все на столе, Сиона позвала Айвада, и, усевшись на стулья, они принялись есть.
  Голод Эйоны был так огромен, что она в считанные минуты расправилась со своей едой и получила еще одну порцию, которую, впрочем, Сиона дала ей не без особых сожалений. Вымыв посуду и убрав со стола, Сероглазая поднялась с места, обратившись к Эйоне:
  - Дом не так уж и огромен, поэтому будешь спать в той комнате, где есть печь. Там теплее, чем здесь.
  Поблагодарив хозяев, Эйона прошла в небольшое помещение, все еще хранившее запахи ужина и тепло погасшей печи. Она разостлала приготовленные для нее сухую траву и ткани на полу, после чего, свернувшись калачиком, быстро уснула.
  В ее тихом покое не было снов. Темнота сумерек, опустившись ей на глаза тяжестью сурового дня, накрыла Эйону с головой, и та, не противясь, не смела ждать ничего иного.
  Несколько часов забытья казались ей слишком малой наградой за все, что пришлось пережить, и она не хотела открывать слипшиеся от усталости веки, но глухой шум, появившийся в комнате, заставил ее насторожиться.
  Приоткрыв глаза, Эйона продолжала делать вид, что спит, и только чуть успокоенное дыхание могло выдать перемены. У входа в комнату она заметила тонкую фигурку с растрепавшимися волосами.
  "Сиона", - пронеслось у нее в голове, прежде чем та, словно потеряв рассудок, бросилась на нее с ножом.
  Сильная ладонь нерры Темса накрыла ее рот, не позволяя проронить ни слова, и Сероглазая, склонившись к самым губам пленницы, со злостью прошептала:
  - Ты принесла в Крайнее Леса слишком много зла, из-за тебя Айвада лишили власти.
  Эйона попыталась противиться крепким рукам Сероглазой, но они по-прежнему продолжали удерживать ее в плену.
  - Наверное, в Режиме с тобой поступили бы так же, - прошептала девушка, подставляя клинок к горлу плененной. - Помнишь, за мной - долг.
  И она вдавила лезвие клинка в тонкую кожу на шее соперницы. Ощутив резкую боль в шее, Эйона поняла: сейчас нельзя вспоминать о добродушии хозяев: на кону поставлена ее жизнь.
  Вывернувшись из тисков крепких ладоней, она поняла, что порезалась еще сильнее: кровь, освобожденная из сосудов шеи, теперь бежала по ключицам, оставляя грязные следы на одежде. Прижав ладонь к ранам, Эйона облегченно выдохнула: они не глубокие.
  Развернувшись среди сухой травы, закрытой тканью и служившей ей ложем, девушка ухватилась за волосы соперницы, с силой вырывая их и ударяя ту ладонью свободной руки в челюсть.
  Звонкий удар стали о деревянные доски пола - значит, Сероглазая потеряла свое преимущество. Теперь Эйоне бояться нечего. Нанеся противнице еще несколько ударов, она вдруг резко замерла, приказывая и той умолкнуть.
  - Молчи, - выдохнула Эйона около самого уха Сероглазой, - в доме кто-то есть.
  И обе они, вслушиваясь в тишину спящего поселения, замерли среди грязного пола комнаты. Казалось, дом ничего не беспокоит - все по-прежнему спокойно дышало ночным воздухом, врывавшимся сквозь открытые окна, но Эйона не отпускала пленницу:
  - Здесь кто-то есть, - еще раз проговорила она. - Я чувствую, что не ошиблась.
  И в следующий миг девушки, вскочив на ноги, бросились в комнату, где спал Темс, услышав в ней звуки борьбы.
  Сквозь лунный свет, падавший в отпертые окна большой комнаты, глаза тут же нашли темный клубок из переплетенных тел, катавшихся по полу. Трое мужчин - насколько могла рассчитать Эйона - уже почти справились с Темсом, связав его руки за туловищем, и еще четверо стояли рядом, разыскивая что-то.
  "Или кого-то", - сообразила Беглянка, заметив, как двое из них, те, что оказались проворнее остальных, бросились в их сторону, отдавая приказы остальным:
  - Обездвижьте Темса, мы займемся девчонкой!
  Эйона тут же бросилась назад в кухню, где на полу остался кинжал, ранивший ее шею, но так и не смогла до нее добраться. Сильные, жесткие ладони с грубыми мозолями впились в плечи девушке, совершая сильный рывок назад. В глазах мигом потемнело, и Эйона ощутила, как ее тело рухнуло на пол, с силой ударяясь о стоявшую у стены скамью.
  Где-то рядом завязалась драка между Сероглазой и другими нападавшими, и Эйоне удалось расслышать их слова:
  - Сиона, не нужно. Мы оставим тебе твою свободу, и ты сможешь по-прежнему жить в Крайних Лесах. Более того, выберешь себе неррада. Любой из свободных мужчин согласится стать твоим спутником.
  Но Сероглазая не сдавалась:
  - Мне нужен Айвад, слышите? Я не оставлю его!
  - Айвад проиграл свою войну, - вскричал грубый голос, и до Эйоны донесся звук удара. Значит, их методы применялись ко всем. Сероглазая стихла, и ее тело обмякло в руках нападавших.
  Притворившись без чувств, Эйона ждала лишь одного: когда один из напавших решится наклониться к ней, чтобы связать за спиной руки, как сделал это с Темсом, она лишит его глаза.
  Ухватившись пальцами за длинную деревянную щепку, которыми палили печи, девушка с замиранием сердца ждала своего часа.
  Когда же стук мышцы стал слишком тягостным, этот час настал. Мужчина, грубо схвативший ее за плечи, снова наклонился к поверженной, чтобы закрепить свою победу грубой веревкой за ее спиной, но Эйона, резко взметнувшись, воткнула деревянный обрубок в его щеку.
  Громко взвыв, мужчина отвесил ей тяжелую пощечину, хватаясь за болевшй участок кожи.
  - Ах ты дрянь! - Его руки тут же взметнулись к пленнице, но кто-то остановил его: - Не нужно, Войд, остановись, - все тот же грубый голос, пытавшийся утихомирить Сероглазую, теперь усмирял и мучителя Эйоны, - через два лунных дня мы вступим в войну, а эти, - он кивнул головой в сторону Эйоны и Темса, - станут нашим трофеем. Они заплатят сполна за все, к чему были причастны. Мы продадим их другим Дэонам. Айвад расплатится за смерть Дирны, а эта... - он протянул следующее слово, смакуя его на языке, - девчонка принесет нам достаточно денег, став невольницей у могущественного Темса Пустоши Рыжего Ветра. Кажется, ему нравятся такие...
  И с этими словами он связал руки Эйоне, оставляя ее неподвижной.
  
  ***
  Тяжелый грохот усталых копыт удалялся от Дэона Крайних Лесов. Теперь можно было освободить ноги лошадей, позволив им немного прийти в себя. Однако Темс не спешил делать этого, продолжая гнать вымотавшееся животное вперед. Туда, где они смогут почувствовать безопасность.
  - Илнар! - Голос зовущего поглощался еловыми ветками, нависавшими над самыми головами всадников, но Темс снова и снова делал вид, что не слышит. Он лишь сильнее сжал поводья мозолистыми ладонями, продолжив путь на Север.
  - Илнар! - Наконец, высокая фигура мужчины, звавшего своего Темса, поравнялась с его лошадью, и он смог заглянуть тому в лицо. Точнее, в тонкую полоску кожи вокруг глаз, не скрытую черным платком. - Мы уже можем остановиться. Дэон Крайних Лесов давно позади!
  Голос холодного разума зазвучал в ушах Темса, но тот все еще помнил, чего стоил тот ему в прошлый раз. Забыв о доводах логики, мужчина раздраженно ответил:
  - Здесь я отдаю приказы! - Рявкнул Темс, резко потянув на себя поводья лошади. Верный конь, отвоеванный у дальнего Дэона три года назад, почувствовал ярость всадника. Встав на дыбы, он громко заржал, судорожно стуча копытом по сырой земле, устланной осыпавшимися иголками елового леса. Илнар едва удержался в седле: верный скакун, служивший хозяину во всех битвах, вот-вот готов был выйти из-под его влияния. Клубы еще влажной после недавнего дождя почвы рассыпались вокруг всадника, когда он примирительно погладил лошадь по гриве. - Или ты забыл, Дэйг? - Спросил он друга, заметно снизив интонацию голоса.
  Невероятные синие глаза Илнара впились недрогнувшим взглядом в серые глаза друга, начиная поединок, который всегда оставался за ним, Темсом Хребта Дикой Горы. Суровая война между двумя мужчинами, бывшими друг для друга братьями не по крови, но по духу, прекратилась так же внезапно, как и началась. Отведя взгляд первым, Дэйг миролюбиво подал руку другу:
  - Будь по-твоему, Хребет Дикой Горы уже близко. Думаю, мы сможем добраться до него за несколько часов.
  - Животные выдержат, - закончил Илнар, похлопав лошадь по загривку и ожидая, пока та окончательно успокоится. - Они всегда выдерживают.
  И, отдав приказ двигаться дальше, он поскакал вглубь леса, по тропе, связывавшей, подобно двум мирам, два Дэона.
  "Волчья тропа", - так, кажется, называют ее среди своих люди из Дэона Крайних Лесов. Волчья - потому, что с нее, тихо и незаметно, подобно волкам, с горы спускаются воры и преступники. Одетые во все черное, с черными треугольными платками на лице, они несут сталью своих клинков разруху и голод. А для не подчинившихся - еще и смерть. Так будет и в этот раз.
  Илнар впился суровым взглядов вдаль. Дэон Крайних Лесов предупрежден: у него всего три луны, чтобы отдать ему то, что он просит. Иначе...
  "Здесь, за Огненным Пределом, мир жесток", - напомнил себе Илнар, когда в его душе зашевелилась никому не нужная совесть. - "Здесь мы либо выживаем, либо гибнем. Третьего не дано. Его не дано Режимом".
  Грубо выругавшись про себя, он продолжил путь, загоняя лошадь до лоснения на шерсти боков.
  - Скоро, Гойн, - тихо прошептал он скакуну, - уже совсем скоро.
  Наконец, когда сумерки окончательно сгрузились на еловый лес, Темс смог различить впереди свет - то снег с хребта его родительницы переливался в лунном свете. Пришпорив лошадь, он позволил ей перейти на шаг, слыша ее тяжелое дыхание.
  - Мы прибыли, - голос Дэйга, снова ставшего вровень с другом, вновь отвлек Темса, - дома нас ждет горячая еда и постель. И не это ли - достойная награда за этот день?
  - Ты прав, - согласился Илнар, почувствовав холодный бодрящий воздух, врывающийся в легкие. - Ненавижу лес с его теснотой. Мне не хватает простора горной равнины, к которому я привык.
  - Знаю, друг, - согласился Дэйг. - После того, что случилось три года тому...
  - Я не стану говорить об этом, - оборвал его Темс, ускорив бег лошади. - Ты помнишь, мы не говорим о Режиме.
  Прикусив язык, Дэйг ускорил ход своего коня, желая прибыть в лагерь не позднее друга.
  Дэон Дикой Горы, стлавшийся по равнине у подножия своей прародительницы, имел дурную славу среди свободных народов, живших по ту сторону Огненного Предела. Около полутора сотен невысоких домов, крепких и приземистых, сколоченных из каменных пород и обитых изнутри деревом, выстроились в аккуратные ухоженные улочки, на которых резвились несколько детей. Дети были здесь большой редкостью. Как и их матери.
  Свободный народ, зарабатывавший на жизнь не только охотой, не гнушался набегами, в которых кое-кто из оседлых мог выбрать себе нерру среди плененных женщин. Их привозили в Дэон как диковинку - и оберегали так же.
  Нерру мог взять лишь тот, кто отдал больше своему народу. Она была наградой для холодной кровати, не согретой долгими прохладными вечерами.
  Позади домов покоился выступ горы, неусыным взором защищавшей своих детей, впереди вырыт глубокий ров, который соединял широкий, прочно сколоченный мост, опущенный для воинов Илнара.
  Подъезжая к домам, Темс заметил по периметру лагеря два десятка воинов, старательно несших свою службу. Свет от их факелов немного растворял вечерний сумрак, а дым смешивался с дымом печей, вырывавшийся из крыш домов в небо.
  Спешившись с Гойна, Илнар передал поводья молодому мальчишке, мигом спустившемуся к нему, приказав:
  - Хорошенько накорми лошадей, Лайн. Они слишком устали сегодня.
  - Как и вы, Темс, - мальчишка покорно подчинился, бросая осторожный взгляд на своего командира. - Еда и теплые постели уже ждут вас.
  - Хорошо, Лайн, позаботься о лошадях, - еще раз напомнил Илнар, минуя несколько приземистых домов, в окнах которых плясало пламя очага.
  Постучав в деревянную дверь три раза, мужчина толкнул увесистую створку, заходя в невысокое помещение с тусклым светом. У очага, пылавшего у дальнего конца комнаты, сноровисто работала пожилая женщина, тут же откликнувшаяся на шаги сына. Бросив огромный деревянный черпак в котел, в котором кипела ароматная похлебка, она быстро миновала все помещение, заключая сына в крепкие объятия. Сухие, тощие руки обвили шею Темса, пока седая голова покоилась на крепком плече.
  - Пойдем, Илнар, ужин давно ждет тебя, - на ходу говорила женщина, прихрамывая к прочному столу, на котором Темса уже ждала еда. - Мясо, наверное, остыло, - словно извиняясь, прошептала женщина, подталкивая тарелку к краю стола, за которым сидел сын, - зато похлебка горячее огня.
  - Ты поздно, - немой укор в глазах пожилой матери заставил сердце Темса сжаться. Он знал, что приходило на ум матери, пока тот был в пути, но иного выхода не оставалось. - Случилось что?
  Она знала, нечто пошло не так, как следовало. Сын вернулся слишком хмурым, а это могло означать лишь одно.
  - Хайен убил женщину, пытавшуюся спасти свой дом. Он был вынужден сделать это, - прошептал Темс, набирая глубокой ложкой дымящуюся похлебку. Завтра весь Дэон будет знать о случившемся, и никто, кроме Дэйга, не поймет его.
  "Каждая жизнь бесценна, - вспомнились ему слова отца". Но он тут же заставил свою память молчать. Отец мертв, и его слова погибли вместе с ним. Осталась лишь мать.
  Старушка, чувствуя боль сына, не проронила ни слова, лишь пододвинула к мужчине доску, на которой лежал свежеиспеченный хлеб.
  - Значит, три луны, - вспомнила она. - Что будет после?
  - Зависит лишь от них, - бросил в ее сторону Темс, снова набирая полную ложку душистой похлебки и заставляя себя без аппетита проглатывать эту жидкость. - Мы не причиним им зла, если они не воспротивятся нашей воле.
  - Один из них потерял свою нерру, ты должен знать, что это значит.
  - Ты говоришь о Санкре? - Оставив еду, Темс заглянул в глаза матери. Его предчувствие говорило о том же, но он не желал его слышать. По крайней мере, не сегодня.
  - Я говорю о войне, Темс, - кивнула старуха, вторя мыслям сына. - В следующий раз два Дэона столкнутся.
  - Значит, так тому и быть, - прервал ее Илнар, ставя недоеденную похлебку на каменный пол пещеры. - Увидимся завтра, Райана.
  И, поклоняясь, он вышел в вечерний холод, чтобы добраться до тишины своего дома.
  Полутемное невысокое помещение ничем не отличалось от других - Темс не позволял различий в своем Дэоне. Здесь все были равны - одна и та же одежда, одна и та же еда, та же постель у всех.
  Зажегши очаг в нише широкой стены просторной комнаты, он притворил деревянную дверь, заслонив ею оставшийся позади мир. Одернув грубую ткань, закрывавшую небольшие узкие окна, он со вздохом облегчения сбросил с себя черную рубаху. Мужчина устало опустился на невысокое деревянное ложе с соломенным матрасом и грубой материей, заменявшей здесь белье. Крепкая ладонь потерла застывшие мышцы шеи, и Илнар застыл на месте. Перед глазами, вырываясь из прошлого, возникли картины его побега и гибель отца, а сегодня воин из его Дэона так же, как и несколько лет назад у него, отнял жизнь невинного человека. И хотя такого нельзя было избежать, Темс еще долго сидел в неподвижности. Наконец, когда у него не осталось сил для размышлений, он почувствовал, как холод каменной глыбы, подобно старому саркофагу, стал проникать под кожу. Желая хоть как-то разогнать усталую кровь, Илнар подошел к небольшой нише, служившей единственным источником тепла в этом доме. Подбросив в огонь несколько поленьев, он шире отворил стальную заслонку, позволяя клубам дыма вырываться наружу. Присев на корточки, Темс стал размышлять.
  Война ждет его через три луны. Он не сомневался, что мать окажется права. Здесь, за чертой Огненного Предела, люди не боялись ее. Их свобода стоила слишком многого, чтобы подчиниться другим. В памяти многих все еще тлели угольки Режима, которые оказалось невозможным потушить.
  - Что ж, пусть так и будет, - тихо произнес он, поднимаясь с колен.
  Развязав пояс широких штанин, он приспустил пропитавшуюся лошадиным потом ткань и аккуратно сложил ее к рубахе, оставив одежду на стуле.
  Тихий стук в дверь заставил мужчину оглянуться и недовольно спросить:
  - Кто здесь?
  - Темс, я принесла вам вина, - тонкий голос за деревянной перегородкой был давно знаком Илнару. Ниара, девушка из его Дэона, давно жила здесь. Ее семья осталась в Гэнайе, когда ей удалось бежать. Спустя несколько суток белокурую женщину обнаружил один из воинов Илнара, привезя ее в Дэон. Ненависть ее была настолько велика, что она даже не сопротивлялась мужчине. Став неррой того мужчины, она отдала свою жизнь ради служения Дэону. Но их союз оказался недолгим. Убитый на поле боя, ее неррад позволил женщине самой выбирать свою судьбу, и она не хотела никого иного, кроме Темса.
  Подавив в себе неприятное чувство, Илнар снова отругал себя за ту ночь, что женщина согревала его в своих объятиях, и отворил дверь.
  - Я не просил вина, - проговорил он, глядя в голубые глаза Ниары. - Уходи, я хочу спать.
  Девушка немало смутилась тому, что Темс даже не впустил ее в жилище, но осталась на своем месте:
  - Я должна забрать одежду, чтобы почистить ее. К тому же, кубок останется для вас. Райана сказала, что поход был тяжелым...
  - Оставь кубок, - мужчина протянул руку и грубо выхватил деревянную посуду из рук девушки, и, скоро обернувшись, вручил ей свою одежду.
  - Райана права, мне нужен отдых.
  - Как прикажешь, - девушка поклонилась, касаясь пальцами его ладони, передававшей одежду. - Если тебе еще что-нибудь понадобится...
  - Нет, - отрезал Темс, плотно прикрывая дверь за ней и оставляя девушку в полумраке темных коридоров домов.
  Удобно устроившись на широком ложе, Илнар все не смыкал глаз. Он понимал, что спустя всего три луны его воины сразятся с Дэоном Крайних Лесов. Не поражения боялся Илнар. Он понимал, что приведет своих людей к победе, понимал, что получит свое. Но все же...
  Наконец, когда рассветная полоса яркого неба забрезжила на горизонте, его сковал тяжелый сон.
  - Илнар! - Голос Дэйга доносился словно из-под земли. Глухой и едва различимый. - Илнар, открой дверь!
  Открыв глаза, Темс Хребта Дикой Горы резко встал. Его ноги, коснувшись холодного каменного пола жилища, тут же ощутили почти могильный холод, идущий от сырого камня. Даже не набросив на себя одежду, мужчина отпер дверь, оставаясь перед другом всего лишь в одной набедренной повязке.
  - Илнар, ты должен одеться, - проговорил Дэйг, входя в распахнутую дверь. - Быстрее, тебе необходимо видеть все самому.
  - Что случилось? - Тревожно спросил Темс, набрасывая на грудь рубаху и натягивая штаны. На ходу заправляя тканевые пуговицы в петли на груди и завязывая пояс штанов, он бросился к выходу, ориентируясь на гулкие голоса, что звенели все сильнее.
  Едва утреннее солнце ослепило глаза, Илнар вышел на широкое плато, раскинувшееся перед его домом. Здесь, необычно рано для такого часа, его уже ждали.
  - Темс, - руки людей из его Дэона тянулись к Илнару, касаясь его кожи. - Темс, мальчишка...
  - ...погиб, - закончил Дэйг, подводя Илнара к холодному обездвиженному телу, чья оголенная кожа отблескивала в лучах утреннего солнца.
  Рука Лайна, судорожно смыкавшая в ладони клочок бумаги, покоилась на его груди. Осторожно разомкнув грязные пальцы, Илнар отнял последнюю ношу ребенка. Развернув окровавленную бумагу, он прочел всего несколько строк, после которых у него потемнело в глазах.
  - Дэйг! - Темс собрал всю волю в кулак, чтобы не закричать на друга. Пальцы тут же сжались в кулак, а сердце бешено заколотилось: - Дэйг, я объявляю Сайад. Пусть придут все воины, что есть в Дэоне. Все до единого, понял?
  Не дожидаясь ответа, Темс прошел широким шагом к большому дому, стоявшему чуть поодаль остальных. Схватив горящий факел, висевший у входа в дом, он с силой толкнул дверь и, войдя в помещение, зажег огонь. Вспыхнув от очага, по стенам побежали длинные дорожки огня, жившего в каменных выступах, отчего зал тут же осветился ярким светом. Огромный стол с тяжелыми стульями, занимавшие все пространство комнаты, уже ждали своих хозяев. И те не замедлили появиться.
  Заняв свое место у основания стола, Темс отпустил лишь несколько минут, чтобы пришедшие заняли свои места.
  - Люди Крайних Лесов бросили нам вызов, - начал Темс, вглядываясь по очереди в лучших воинов своего Дэона. - Прислав к нам охотника, они выследили и убили мальчишку, оставив вот это при нем. - И он бросил окровавленную грязную бумагу на стол, которая тут же облетела присутствующих.
  Гул негодования заполнил пространство, но Темс тут же прекратил его, ударив ладонью по столу.
  - Дэоны Крайних Лесов и Пустоши Рыжего Ветра объединятся, чтобы воевать с нами. Три луны, - Темс едва не сплюнул от брезгливости, подумав, как негодяй задушил мальчишку, - Три луны они дают нам, чтобы встретить в последнем бою.
  - Так тому и быть, - взревел высокий здоровяк, сидящий напротив Илнара. - Эти твари не пожалели мальца, так пусть теперь заплатят за это сполна.
  - Они заплатят, - пообещал Темс. - И цена будет высокой, только играть по их правилам я не стану.
  - О чем ты? - Взволнованно спросил Дэйг, заранее понимая, что друг уже знал свой план.
  - Мы не дадим им три луны, чтобы собрать свои силы. - Илнар встал, и, сурово вглядевшись в лица присутствующих, проговорил: - Я раздавлю их как стаю диких волков этой ночью!
  Услышав возгласы одобрения. Темс прошел к двери, обернувшись напоследок:
  - Идите к своим неррам, ибо не все вы вернетесь тем утром домой.
  И он вышел из дома, оставляя воинов возбужденно обсуждать войну.
  Вернувшись в свой дом, он схватил со стола черствый хлеб, и, проглотив его за несколько укусов, забрал оружие, чтобы, укрывшись на выступе Дикой Горы, заточить клинки.
  Устроившись на широком камне, который помнил все его походы, он задумчиво вгляделся в своих людей, сновавшись у своих домов. Верно ли то, что кто-то не вернется к своим семьям? Темс не знал этого. Он знал лишь злобу за утерянную жизнь невинного мальчишки, доверчиво отдавшего ее в руки своих врагов.
  Позади него послышался стук крошечных камней, рассыпанных по подножию Хребта, и Илнар насторожился: он не желал видеть непрошенных гостей. Спустя всего минуту перед ним показалась Райана, державшая в руках сверток с едой.
  - Я не голоден, - отвернулся от нее Темс, желая лишь одного: остаться наедине со своими мыслями. - Оставь, я поем потом.
  - Хорошо, сын, - ответила женщина, и, опустив свою ношу у ног Илнара, проговорила: - Сегодня суровый северный владыка ветра дует с горы нашей матери. Такого не было уже давно.
  - Знаю. Я не верю в знамения.
  - В них не нужно верить, - Райана развернулась, чтобы уйти. - Судьба уже прошептала тебе свою волю.
  
  ***
  Прежде, чем прийти в себя, Эйона ощутила резкий запах сырой земли, заполнивший ноздри. Разжав саднившие пальцы, она почувствовала всеобъемлющий холод, пробивавшийся сквозь тонкую материю одежды.
  Свежие раны, полученные от сражения в доме Темса, болели так сильно, что, казалось, у нее уже не осталось сил терпеть это, но вдруг она расслышала глухой стон возле себя.
  С трудом разжав веки, она поняла, что находилась в кромешной тьме. Звуки - вот все, что было у девушки. А над ней звучал старый сосновый лес, гудевший от набега ночного ветра. Его завывания, терявшиеся среди густых иголок, напоминали голос голодного зверя, затерявшегося в чаще в поисках еды.
  Съежившись еще больше от ужасного холода, скопившегося туманным облаком на дне ее могилы, девушка все же нашла в себе силы, чтобы протянуть руку туда, откуда еще минуту назад она слышала тихое дыхание.
  - Темс? - Эйона коснулась теплого лица мужчины, и уже более уверенно подползла к его телу. - Айвад! - позвала она.
  Но мужчина не откликался. Пальцы девушки выпачкались в липкой влаге, покрывавшей кожу Темса, и она с ужасом осознала, что такой же была кровь, бегущая из раскрытых вен в день смерти стража. Значит, дела его совсем плохи.
  Молясь, чтобы тусклый свет луны хотя бы немного пробился сквозь густой кисель облаков, девушка склонилась над ослабевшим мужчиной, который несколько часов дал ей приют в этом месте, а теперь стал единственным другом.
  Оторвав кусок материи от лацкана длинной рубашки, Эйона провела добытым сокровищем по лицу Айвада, пытаясь понять, что кровоточит. Суровая ткань нехотя впитала избытки красной влаги, все еще не засохшие на коже, и Эйона с облегчением выдохнула: рана оказалась не так глубока, как боялась девушка. Мигом пробежав глазами по окровавленной одежде, она нашла не мало синяков и ссадин, но ни одна из них не угрожала жизни мужчине.
  - Темс! - Эйона снова сделала попытку услышать его голос, и на этот раз ей это удалось.
  - Не зови меня больше так, Беглянка, - глухие слова, вырывавшиеся с трудом из растрескавшихся губ Айвада, отдавали горечью желчи, мигом заполнившей до краев их земляное убежище. - Я больше не веду Дэон Крайних Лесов, больше не веду...
  Едва приподнявшись, голова Айвада тут же обессилено упала на сырую землю, и Эйона снова расслышала глухой вздох.
  Собрав последние силы в кулак, девушка приподняла тяжелую голову мужчины и осторожно положила ее себе на колени, пытаясь хоть как-то уменьшить его страдания.
  - Не нужно лежать на холодной земле, Темс, здесь и так слишком холодно.
  Она прислонилась ноющей спиной к неровной поверхности ямы, и по телу снова пробежали мурашки.
  - Где мы?
  Все еще не понимая, где они находятся, девушка удивленно разглядывала узкое земляное пространство с высокими краями - глубокую яму, в которой теперь они с Темсом делили воздух.
  - Это Янор, - откликнулся Темс. - Глубокая яма для пленников, в которую и солнце-то заглядывает редко. Из нее невозможно выбраться, в нее можно лишь попасть, но об этом ты уже знаешь.
  - Но почему... почему они бросили нас сюда? - Не унималась Эйона. - Почему посчитали достойными такой участи?
  - Ты - Беглянка, принесла в их Дэон беду, а я не смог остановить этого. Санкр поднял восстание в Дэоне, и теперь мы вместе должны платить за содеянное.
  - Что с нами будет? - Девушка боялась даже думать об этом, но раз уж она ушла от Режима, она не хотела погибать в глубокой яме, населенной местью свободных людей и кишащими червями, ждущими ее гибели. - Что дольше?
  - Дальше? - Горько переспросил Айвад, и по его интонации Эйона поняла, что их дела совсем уж плохи. - Дальше будет война между двумя дэонами, пока мы с тобой сидим на дне ямы из своих грехов. Если победит Дэон Крайних Лесов - что слишком неправдоподобно - ты будешь продана в чей-то дом, где станешь... исполнять обязанности нерры, если же победит Дэон Хребта...
  - Постой! - Яростно выкрикнула Эйона, дернувшись так резко, что это отдалось суровой болью в искалеченной голове, покоившейся на ее коленях, - из меня сделают... шлюху?
  Яростно сомкнув кулаки, она ждала ответа, хотя и так знала, каким он будет.
  - Значит, так у вас поступают с пленниками? - С ненавистью выплюнула она, нисколько не заботясь о том, что их могут услышать. - Я с самого начала была для вас живым товаром!
  - Нет! - Темс привстал, отчего из его губ снова вырвался глухой вздох. - Я бы никогда не позволил такому случиться, но Войд... он станет мстить за смерть своей нерры.
  - Но ты ведь сам говорил, что среди вас быстро находится новая нерра, и я видела, как новая женщина стояла у могилы его жены. Так почему же тогда...
  - Потому что это месть, - просто пояснил Айвад. - Войд не прощает ничего и никому, и ты не станешь исключением. Женщины слишком редки в этих краях. Не так много беглянок из стальных рук Режима, которые не только бы смогли бежать, но и выжить в Песках Пустыни. Вы ценитесь дорого за межой Гэнайи.
  Эйона впилась невидящим взором в темноту влажной земли, раскинувшейся на несколько метров над ее головой:
  - Что же будет с тобой, Темс? Какое наказание они придумают для тебя?
  - Если мы победим - меня, скорее всего, убъют, - закончил Айвад. Его голос был спокойным и твердым, и это помогло понять Эйоне: мужчина давно смирился со своей судьбой. - Если же проиграем - я стану трофеем победителя. Драгоценным трофеем, а это не сулит ничего хорошего. Лучше умереть здесь, среди гулкой тишины леса, и быть усыпанным сосновыми иглами, хранящими покой наших земель.
  - Значит, у нас нет шансов, - заключила Эйона, снова кладя себе на колени голову Темса, чтобы хоть немного унять в ней тупую боль. - Кроме одного.
  - У нас нет шансов, - повторил мужчина. А затем, после тихой, почти невидимой, паузы добавил: - Их ПРОСТО нет.
  Эйона вскочила на ноги, и, сделав три шага, уперлась в земляную стену, закрывавшую ее путь к свободе:
  - Я уже ушла от смерти однажды, - напомнила девушка сама себе. - И не для того, чтобы погибнуть здесь, когда свобода слишком близко.
  - Свобода никогда не была слишком близка к тебе, Беглянка, - попытался вразумить ее Темс, - здесь, за Песками Огненного Предела, ты стала еще более уязвимой. Наш мир живет по свободным, но очень жестоким правилам. Тебе еще повезло, что ты попала в наш Дэон, а не прямиком на Хребет Дикой Горы - там с тобой бы не стали церемониться.
  - Со мной и здесь-то не церемонились, - напомнила ему Эйона. - Но этот Дэон... Хребта Дикой Горы, почему вы так боитесь его?
  - Иначе не выжить, - проговорил Темс, - те, кто сильнее, всегда могут диктовать свои правила. В том Дэоне большинство мужчин-воинов, обладающих редким мастерством убийц. Они приходят почти бесшумно, а разорения так велики, что Дэону не справиться с ними за несколько лет. Они требуют дань, и мы всегда отдавали ее, чего бы это не стоило. Дань - единственный способ выжить.
  - Значит, судьба Крайних Лесов предрешена? - Эйона даже не сомневалась, что так оно и было. Но все же она увидела здесь людей, способных ей сопереживать, и девушка почувствовала, как у нее сжимается сердце при одной мысли, что скоро их не станет.
  - Мы должны попытаться спастись, - проговорила она на ухо Айваду. - Я не верю, что все так безысходно.
  - Мы в глубокой яме, вырытой из сырой земли. Рассвет всего через несколько часов, а этого времени не хватит даже для того, чтобы хоть на миллиметр приблизиться к нашему спасению.
  - Значит, мы приблизимся на половину этого расстояния, Темс, но я не позволю нам просто лежать и ждать, пока гнусные черви, копошащиеся вокруг нас, станут пробовать нашу плоть на вкус.
  - Рано и поздно это случится, Эйона.
  - Тогда пусть лучше поздно, Айвад, - улыбнулась девушка. - И да, я рада, что ты все же назвал меня по имени, Темс.
  И девушка протянула руку мужчине, помогая ему подняться.
  - Мы должны рыть землю у одной стороны, чтобы в тот момент, когда верхняя часть ямы, расположенная над нашими головами, осыплется, у нас было место для отступления.
  - Что ты задумала, Эйона? - Айвад устало потер виски, пытаясь вглядеться в глаза беглянке, сокрытые ночной тьмой.
  - Если все получится, к утру мы сможем сделать новое ложе из свежераскопанной земли, которое на порядок поднимет нас над ныне существующим. Все заняты подготовкой к войне, и у нас много шансов, что эту яму мало кто решит проверять. Если повезет - следующей ночью мы сможем вырыть ступени-углубления в стене, и, кто знает, может, нам удастся бежать?
  - Твой план пахнет провалом.
  - Провалом пахнет и то, что мы будем сидеть и ждать своей кончины, Темс. Ты и сам знаешь это, - с этими словами Эйона подошла к другой стене ямы и принялась ожесточенно рыть землю руками, вырывая небольшие комья свежей почвы у себя над головой. - Рой как можно выше, Темс, верхняя часть все равно должна осыпаться, так пусть она не закроет нас с головой.
  И оба пленника принялись рыть землю с таким ожесточением, будто они сражались с самой судьбой, держащей их в этом жутком месте. Прошел час, и отверстие, вырытое Эйоной, дало о себе знать. Сверху на них посыпались пласты земли, и они едва успели укрыть головы руками, чтобы не быть погребенными под пластами кишащей червями почвы.
  - Хорошо, - воодушевилась Эйона. - Еще немного, и мы сможем осуществить задуманное.
  Девушка снова принялась врываться изорванными пальцами в грубую землю, как внезапно услышала тонкий свист, разорвавший ночную тьму.
  - Стой, - прошептала она Айваду, схватив мужчину за руку и остановив его. - Кажется, я что-то слышала.
  Оба пленника притаились, и уже спустя несколько мгновений они снова расслышали несколько подобных звуков, которые никак не напоминали пробуждение спящего леса.
  - Этот свист... - Эйона осторожно подняла руку, указывая на сторону чащи, - кажется, он идет оттуда.
  Оба затаили дыхание. Минуту-другую ничего не происходило, но затем... подобно шквалу бешенного ветра, сносящего на своем пути все живое, над их головами пролетели десятки клинков, отблескивавших в серебряном свете луны.
  - Дэон Хребта Дикой Горы... - Темс испуганно оглянулся на девушку. - Они не стали ждать трех лун, как обычно. Что-то случилось....
  - Не важно, - проговорила Эйона так торопливо, как только могла. - Это наш последний шанс. Мы должны выбраться отсюда или погибнуть вместе со всеми!
  И девушка принялась наскоро рыть небольшие углубления в стене земляного насыпа для ступней - так она обеспечит себе хотя бы призрачный шанс на выживание.
  - Скорее, Айвад, скорее! - Подгоняла она мужчину. - Если хотя бы одному из нас удастся выбраться, он найдет шанс и для другого!
  И оба они принялись не жалея сил вырывать куски влажной земли, не заботясь о том, что их могут услышать. Все вокруг превратилось в хаос, отголоски которого тонули в их могиле. Там, наверху, слышались человеческие крики, мольбы о помощи и чавкающий звук, которого Эйона еще не понимала, но от которого кровь стыла в жилах.
  - Скорее, скорее! - Подгоняла она уже саму себя.
  Силы были на исходе: истраченные в борьбе в доме Айвада, теперь они и вовсе утекали, как вода сквозь пальцы. Но пленники понимали: это их последний шанс.
  - Айвад, - едва различимый шепот, донесшийся сверху, был почти неразличим в общей суматохе. - Айвад! - Проговорил женский голос уже чуточку сильнее.
  Не веря своим ушам, мужчина поднял голову, на которую тут же упал тяжелый прочный узел толстой веревки, сброшенной для него.
  - Хватайся скорее! - Прокричала Сиона. - У нас слишком мало времени.
  - А как же Эйона? - Усомнился Темс. - Я не смогу...
  - Хватай его скорее, наш Дэон почти пал! - Выкрикнула женщина, злобно светя глазами. - Ты же не хочешь умереть, спасая Беглянку?
  Айвад бросил извиняющийся взгляд на Эйону и тихо, почти бесслышно, прошептал:
  - Не бойся, я помогу тебе, - и только тогда ухватился за толстый узел веревки, обмотав ею свою талию.
  Дернув крепко свою опору, чтобы проверить, насколько крепко ее держит Сиона, он уперся ногами в земляную стену и впервые оттолкнулся. Тяжело повиснув на веревке, мужчина, собрав свою силу в одну точку опоры, перехватил руками спасительный канат и снова оттолкнулся от стены.
  - Скорее, Айвад! - Взмолилась Сиона. - У нас почти нет времени!
  Стараясь не слышать ее слов, Темс снова и снова сдерживал дыхание, чтобы сильнее отталкиваться от земли, и спустя десять минут его руки наконец-то ощутили травяной покров, опоясывавший его тюрьму. Напрягшись в последний раз, он мигом взобрался на землю, отпустив веревки от своей талии.
  - Бежим! - Рука Сионы опустилась на его предплечье и резко потянула на себя, но мужчина не поддался. Он коротко взглянул в глаза девушке и прошептал: - Прости, я не могу бросить Эйону на погибель. Она помогла мне, и я не смогу отплатить ей иной монетой.
  Ярость пробежала по глазам нерры, когда она, резко выпустив руку Темса, бросила ему в лицо:
  - Я рисковала своей жизнью ради тебя...
  - Знаю, - не дал ей договорить Айвад. - Знаю, и за это буду тебе всегда благодарен. Но сейчас я просто не могу поступить по-другому.
  И он бросил тяжелый конец веревки снова в яму, потягивая его на себя, когда ощутил на нем тяжесть человеческого тела. Шаги Сионы смолкли за его спиной, когда шум, приближающийся со стороны поселения, стал усиливаться. Напрягшись, Темс схватил беглянку за руку, и, вытянув ее из ямы, коротко скомандовал:
  - Здесь нет шансов выжить, нам нужно идти в Леса.
  Не говоря ни слова, понимая, как прав Темс, Эйона лишь кивнула, соглашаясь подчиняться условиям мужчины. Схватив девушку за руку, он потянул ее в сторону чащи, куда почти не проникал лунный свет.
  - Поторопись, - обернулся Темс, - нас могут нагнать в любую минуту.
  И Эйона поторопилась. Она бежала так быстро, как только могла. Ее лицо, постоянно попадавшееся колючим веткам, сплошь было усеяно царапинами и порезами от тончайших иголок, верно защищавших покой Лесов. Куски одежды, срываемые проворными ветками, оставались в их жадных лапах, а девушка продолжала бежать туда, куда вел ее Темс.
  Спотыкаясь, падая, поднимаясь и... снова спотыкаясь.
  Эйоне казалось, что эта беда не закончится, как вдруг Темс остановился. Сжав запястье девушки так крепко, что оно слегка хрустнуло, он прошептал прямо над ее ухом:
  - Пригнись, мы здесь не одни!
  И в тот самый момент, когда суровая ладонь Темса заставила Эйону прижаться к самой земле, над головой девушки раздался знакомый свист.
  - Что это? - Не доумевая спросила она, хотя и понимала: ответ Темса вряд ли чем-то сможет ее успокоить.
  - Кинжалы, - ответил он. - Боевые клинки, которые воины Хребта Дикой Горы метают так же точно, как и ястреб хватает свою добычу. Они не оставят нам шансов.
  - Но... - Девушка даже боялась задать вопрос, который так тревожил ее. - Они уже выследили нас, верно?
  - Верно, - отозвался Темс, - однако темнота Лесов может оказаться на нашей стороне, если только...
  - Если только воины, идущие по вашему следу, не привыкли к ней, - закончил грубый голос, раздавшийся чуть в стороне от беглецов. - Вам больше незачем прятаться. Сдайтесь, и тогда вы сможете рассчитывать на милость нашего Темса!
  - Нам не нужна милость Темса разбойников и ублюдков, перерезавшись Дэон, когда тот спал! - Выплюнул Айвад, поднимаясь со своего места. - Я предпочту погибнуть в бою, чем рассчитывать на милость воров и прочего скота!
  Грубый смех, быстрое движение со стороны Айвада - и тот уже лежит без сознания у ног Эйоны.
  - Не советую, парень, - проговорил все тот же мужчина, что обездвижил Айвада. - Твой друг без сознания, и тебе не удастся бежать!
  Поняв, что из-за темноты и коротких волос, оставленных девушкам Диктатом, ее приняли за мужчину, Эйона выпрямилась, и, не говоря ни слова, последовала за мужчинами, подхватившими тело ее друга. Может быть, в ней не распознают девушку, и тогда она сможет избежать жуткой участи, уготованной ей судьбой.
  Когда кромка Леса, истерзавшего ее тело и одежду, осталась позади, Эйона поняла, что стоит на пожарище. Огонь, вспыхивавший тут и там, освещал ярким заревом все то, что осталось от когда-то процветающего Дэона. Почти все хижины горели. Поля, возделываемые с таким огромным трудом жителями этого места, были уничтожены так же безжалостно, как и воины, лежавшие на их землях с широко раскрытыми веками. Повсюду плыл грубый, почти неискоренимый запах крови, пропитавший это место. Крики, плач женщин заполнили узкие пространства между еще не выжженными домами.
  Почувствовав удар в спину, Эйона, замешкавшаяся от увиденного ужаса, последовала в центр сгоревшей деревни, туда, где около двух десятков выживших стояли в ожидании свое участи со связанными руками.
  - Подожди, юнец, - к ней снова обратился тот самый воин, напоминавший гору, - я должен связать твои руки, чтобы мы не ждали от тебя неприятностей.
  Протянув ладони, Эйона покорно выждала момент, и затем прошла в круг раненных людей, жавшихся друг к другу и ищущих спасение в столь же дрожащих телах.
  Среди них девушка заметила и Сиону, с ненавистью воззрившуюся на нее.
  - Ты виновата в наших бедах, Беглянка! - Зарычала на нее нерра Темса. - До твоего появления...
  - Молчать! - Взревел грубый голос, и в тот же самый момент на плечи девушек опустился тяжелый кнут, больно ужаливший и без того настрадавшуюся кожу. - Темс Хребта Дикой Горы перед вами!
  Проследив глазами за взглядом мужчины-горы, Эйона заметила высокого мужчину, шедшего по дороге, стороны которой были устланы трупами. Гордая осанка и четкий шаг, широкий подбородок и высокие скулы, - все выдавало в нем человека уверенного. Нет, он не был красив в привычном смысле этого слова. Но та аура, которая царила вокруг него, заставляла всех с уважением глядеть на этого мужчину.
  Остановившись перед выжившими, Темс взглянул в глаза каждому, проговорив:
  - Вы оскорбили мой народ, убив ни в чем не виновного мальчишку. Вы гнусно погубили того, кто не мог оказать борьбу, а это в моем Дэоне карается смертью. - Он сделал небольшую паузу, после чего подошел еще чуть ближе. - Но мы пощадим тех из вас, кто остался жив. Все вы станете пленниками Дикой Горы, все станете подчиняться нам и чтить в нас своих хозяев. Теперь для вас одно наше слово станет законом, а ослушавшись его вы сами решите свою судьбу.
  Мужчина обернулся к тому, кто был всегда рядом с ним и проговорил:
  - Дейг! Пленных мужчин поведут отдельно. Они пойдут на рудники, найденные нами совсем недавно. И те из них, кому удастся выжить среди темноты камня, будут считать это нашей милостью.
  - Слушаю, Темс, - ответил ему рослый мужчина с длинными до плеч волосами.
  - Женщин поставь отдельно, и пусть все те, у которых еще нет нерры, выберут себе понравившуюся. Оставшихся... - Он обернулся на горстку поникших людей, удрученно слушавших свой вердикт, - я после решу. Выполняй!
  Кивнув, длинноволосый мужчина прошел сквозь ряды, и, указав длинным мечом на нескольких оставшихся мужчин, к которым была причислена и Эйона, проговорил:
  - На рудники!
  Выйдя на шаг вперед вместе с остальными, девушка удовлетворенно выдохнула. К тяжкой работе она привыкла еще на стройке, среди рядов других рабочих, славивших Режим тогда, когда их пот орошал новый этаж колонии. И все же тяжелая работа лучше, чем потеря чести на грубых простынях дикарей.
  Сделав несколько шагов к тем, что должны были вести их на рудники, Эйона замерла от крика ненависти, разорвавшего ночную тишину:
  - Стойте! Остановитесь! - Голос, ставший ей уже знакомым, заставив девушку вздрогнуть от той ненависти, которая сквозила в нем. - Остановитесь же!
  Сиона без позволения вышла из рядов поверженных, и, не боясь кары, быстрым шагом подошла к Эйоне. Рванув ее за руку, девушка открыла рот, чтобы произнести новые слова, но тут же ей в лицо ударила огромная ладонь мужчины, чье лицо, как и у других, было закрыто куском черной материи.
  - Как ты себе позволила!
  Свалившись с ног, Сиона на миг замолкла, но потом, поднимаясь на дрожащих ногах, выплюнула ядовитое:
  - Вы ошиблись. Эта - не мужчина. Она Беглянка из Режима. Убийца, которую должны были казнить еще там, но которой удалось бежать. Предательница, внесшая в наш Дэон разруху, которую не смогли убить даже высокие стены Янора. Тварь, которую... может, сможете покарать вы!
  Выкрикнув все это, она осталась стоять на месте, ожидая того, что случиться после. Сиона не могла не понимать, что ее поступок не оставят без ответа. Она готова была принять любую боль, лишь бы наказать ту, что нарушила ее покой. Женская ненависть не могла просто так иссякнуть. Она всегда находит выход.
  Остановившись на полпути и наблюдая за происходящим, высокий мужчина, которого звали Темсом Хребта Дикой Горы, теперь вплотную подошел к Эйоне.
  - Факел! - Прокричал он в ненавистную тишину, и в ту же секунду у него в руке оказался горящий кусок ветки, смоченной спиртным.
  Он всмотрелся в тонкие черты лица Эйоны, измазанные в земле и крови, что потеряла девушка, сражаясь в бою за свою свободу, и лишь тогда, когда в его глазах появился опасный огонек, проговорил:
  - Эту - ко мне!
  И, развернувшись на каблуках своих сапог, мужчина оседлал скакуна, приказав воинам следовать за ним.
  
  ***
  Пятница.
  Уже второй месяц подряд Сайя ненавидела этот день - день, перевернувший все в их семье с ног на голову. Отец с матерью по-прежнему трудились на стройке, делая вид, что все снова стало на свои места, но дочь понимала: они держались из последних сил ради нее.
  Эйона исчезла месяц назад, но ее тело, как и тело стража, так и не нашли. И уже положено бы смириться с утратой родного человека, но семья все не могла привыкнуть к этой мысли.
  Всех троих перевели работать на нижний уровень строившейся колонии. За этот месяц и она успела порядком вырасти: верхние уровни, на которых трудились раньше Монад, были готовы встречать своих постояльцев. Большую часть рабочих перевели на другие объекты, но только не семью Сайи. Их бросили на нижние этажи, державшие на своих плечах все огромное тело колонии. Камеры, стоявшие здесь, были даже не серыми, как камень снаружи. В этих лишенных надежды кубах, куда почти не проникал дневной свет, царила вечная тьма. Густая, холодная угольная дымка, стлавшаяся по костям павших рабочих.
  На двери дома стражи выгравировали огромный знак - перевернутый разбитый колокол, не предвещавший в Гэнайе ничего хорошего. Этого знака страшились все: и те, кто теперь жили под его началом, и те, кто всего лишь проходил мимо. Люди стали сторониться дома Сайи. Словно остров прокаженных, их жилище теперь стало нарицательным. "Дом Эйоны Монад", - так теперь в городе звали место, служившее апогеем беспорядка.
  Злые взгляды все чаще останавливались на семье рабочих, все чаще в них сквозили ненависть и брезгливость, словно эти люди в миг стали другими.
  Прокаженными.
  Возвращаясь со стройки домой, мать Сайи все время оборачивалась - ей стали казаться движущиеся тени, преследовавшие ее. И ведь страшнее всего было то, что напади кто на эту семью, его бы даже не осудили, через час-другой забыв о происшедшем. Глаза Терры теперь были постоянно красными - от пролитых по ночам слез, тяжелой работы в кромешной тьме и изнурительной болезни, все больше и больше бросавшей корни в ее легкие. Кашель женщины становился почти невыносимым ночью, а наутро подушка всегда бывала окрашена кровью.
  - Чахотка, - шептали меж собой старики, с жалостью глядя на увядающую женщину, некогда полную жизни, стан которой таял от необъяснимого недуга. Но никто не мог ей помочь.
  Семья на год лишилась талов - а это была единственная плата, которую принимали здешние эскулапы. Уговоры на них не действовали, а в семье не существовало того, на что можно было обменять их спасительные знания.
  Глядя на больную мать и поседевшего от горя отца, Сайя продолжала молчать, как это делали они - девушка боялась хоть как-то встревожить души родителей печальными воспоминаниями. Тот день, в котором они впервые увидели Диктат, больше не упоминался, а голос в радиоприемнике тут же умолкал, не успев произнести ни слова.
  Три чужих человека, живших под крышей одного горя - вот, в кого превратилась эта дружная когда-то семья.
  - Терра Сайя Монад, - глухой желчный голос оборвал раздумья девушки, и та, не желая себе новых проблем, поспешила к мастеру. Стражи не следили за стройкой на нижних этажах - здесь остались только прорабы.
  Низко поклонившись, она в очередной раз постаралась забыть о гордости и обиде, проглатывая их так же, как глотала слезы по ночам.
  - Страж прибудет в ваш дом к шести, у тебя полчаса для того, чтобы не опоздать за своими корзинами с едой. - Мужчина еще какое-то время наблюдал за склоненной светловолосой головой девушки, предельно коротко, как и у остальных, остриженной, прежде чем добавить: - Знаю, ваша семья лишена талов за год...
  - Верно, - покорно склонила голову Сайя, сердце которой ускорило свой бег. Неужели он, этот человек, никогда не сделавший никому ничего хорошего, сможет помочь ее семье в этот тяжкий час?
  - Но тебе нужны талы, если ты желаешь участвовать в Найяре, празднике невест. Ты ведь знаешь правила: на каждой невесте должно быть платье. Та форма, что надета на тебе сейчас...
  - Я не пойду на праздник, мастер, - Сайя впервые позволила глазам подняться чуть выше ботинок прораба, и, остановившись на толстых ладонях, висевших как безвольные плети по бокам мастера, сглотнула ком брезгливости, подкативший к горлу. - Наша семья... у нас больше нет шансов жить обычной жизнью. По крайней мере, в этот год.
  Слушая внимательно слова девушки, прораб стал навязчиво потирать потной ладонью наружную часть бедра, отчего на серой ткани брюк оставались тонкие полоски пота, не успевшие испариться. Едва сдерживая свои чувства, Сайя все же продолжала стоять перед ним, ибо прораб не отпустил ее:
  - Но и запрета приходить на Найяр у тебя не было. В следующем году тебе уже исполнится двадцать, а для Гэнайи это много.
  Констатировав факт, он продолжил:
  - Значит, все дело в талах.
  Не понимая, чего желает ее мастер, Сайя подняла глаза еще выше, пока не обожглась о его сальный взгляд, жадно блуждавший по фигуре девушки.
  - Я мог бы дать тебе тридцать талов за... определенную услугу...
  - Спасибо, мастер, - струйка холодного пота побежала по спине девушки, и она почувствовала, что вот-вот потеряет самообладание, - но я не могу принять этот дар.
  Девушку словно ужалили, когда она догадалась, о чем говорил прораб:
  - Теперь моя судьба - это покой родителей, ничего более, - и Сайя, быстро поклонившись, скорым шагом заторопилась в раздевалку, отворачиваясь от пытливого взгляда маленьких темных глаз.
  - Слишком дорого для тебя, - услышала она за своей спиной, но не позволила себе остановиться ни на миг.
  Отдав дежурному прорабу свою карточку, она торопливо зашагала домой, боясь себя, своей тени и завтрашнего дня, когда опять придется склонить голову перед мстительным прорабом.
  Горькие слезы душили несчастную, но она не пролила ни одной из них на серый камень плиты улиц, по которому она ступала.
  Нет, больше никто не увидит ее боли.
  С трудом добравшись до дома, она отперла ключом злосчастную дверь с изображением разбитого колокола и вошла внутрь.
  Быстро пробежав по комнате, как и месяц назад Эйона, девушка поправила идеально лежавшую на столе салфетку и принялась ждать.
  Спустя минут десять в дверь постучали, и, не дожидаясь второго раза, Сайя поспешила открыть.
  Опустившись на одно колено перед стражем, девушка поприветствовала его, и, дождавшись приказа, быстро разгрузила телегу.
  И снова на колено - в благодарность о привезенной еде. Наконец, когда изуродованная дверь захлопнулась за блюстителем Режима, девушка позволила себе обессилено упасть на кровать.
  Все непролитые слезы тут же перебежали через край, и она даже не заметила, как дверь отворилась.
  Рыдания заглушили мягкие шаги, приблизившиеся к девушке, и Сайя ощутила прикосновение теплых рук к своей спине.
  Испуганно обернувшись, она увидела обеспокоенное лицо Вейла, с тревогой наблюдавшее за ней. Возлюбленный сестры, этот молодой мужчина остался, наверное, единственным человеком в городе, кто не забыл: рядом с ним тоже живут люди. Он-то и стал тем, кто хотя бы раз в неделю приходил в семью, чтобы убедиться: у них все нормально. По крайней мере, насколько это возможно. Вот и теперь внимательные, добрые глаза, полные сочувствия, пристально разглядывали заплаканное личико девушки.
  - Что стряслось, Сайя? - Молодой мужчина, всю жизнь работавший в шахтах, не привык подбирать слова. Он просто был тем, кем был. Он опустился на край кровати, аккуратно убрав прядь влажных волос от глаз девушки, снова спросив: - Кто тебя обидел?
  Привыкнув прятать свои обиды за семью печатями, девушка впервые не выдержала и рассказала тому все, что произошло.
  С силой сжав кулаки, Вейл взметнулся к столу, но, не дойдя до него всего несколько шагов, внезапно остановился.
  - Я вернусь через час, Сайя, а пока никуда не уходи. Поняла? Никуда! - Приказал он, и, не дожидаясь кивка головы, хлопнул дверью, выйдя вон.
  Идя по городу резким шагом, Вейл с каждой секундой понимал все отчетливее: его план, еще час назад казавшийся нелепым, теперь был единственно верным. На пустующих улицах стали появляться первые рабочие, спешившие домой, и они с удивлением следили за спешившим мужчиной.
  Миновав несколько узких улиц, Вейл остановился перед сомкнутыми дверями стального цвета, которые оберегали два стража.
  Опустившись на одно колено, он приветствовал их, и, получив позволение говорить, пояснил:
  - Второй уровень, Штаб Стражей.
  Удивление стоящих перед ним мужчин длилось не долго, после чего один из них спросил:
  - Карточка-пропуск и пять талов.
  Протянув стражу желаемое, Вейл вошел в открытые двери, и, получив пропуск с разрешающим штампом, стал ждать. Страж набрал на панели необходимый код и, дождавшись подтверждения, кивнул Вейлу. Электронный голос лифта коротко провозгласил: "Гость прибудет на второй уровень. Разрешение получено", и он, почувствовал тонкий укол сомнения, позволил себе в последний раз решить.
  Нет, все верно. Он поступает ЕДИНСТВЕННО верным способом.
  Двери лифта скоро разъехались в стороны, позволяя мужчине впервые в жизни оказаться на новом витке огромной улитки Гэнайи. Войти на этот уровень дозволялось не каждому. И не все, прожив свою жизнь, знали, что здесь, среди домов и зданий стражей, не все было серым.
  Ступив на светло-серую плитку, тонко отшлифованную под мрамор, Вейл невольно загляделся по сторонам. Сколько зеркал! Большие зеркальные отражения, украшавшие витрины магазинов, за которыми висела разноцветная, а не серая, одежда. Огромные стекла, оберегавшие чудесные творения из сахара и муки, которых никогда не бывало на первом уровне. Крошечные круглые зеркала по бокам трехколесных ивнов - машин, приводимых в движение работой рычагов.
  Вейл озадаченно огляделся.
  Женщины, одетые в простые ситцевые платья строгого покроя, сновали по улицам Гэнайи подобно пестрым бабочкам, по ошибке залетавшим на уровень рабочих. Так много цвета он еще не видывал.
  Возле молодого мужчины остановился один из ивнов. Салон его оказался пустым, у мужчина, сидевший впереди машины, проговорил:
  - Пять талов - и вы попадете в любую точку второго уровня Генайи. Куда желаете?
  Обескуражено отмахнувшись от назойливого извозчика, Вейл словив на себе несколько удивленных взглядов. Еще раз оглядевшись по сторонам, мужчина заметил невысокого человека в привычной форме стража, несшего службу у высокого, выстроенного в три этажа, дома с множеством широких окон, которые позволяли солнечному свету проникать в комнаты дома.
  Опустившись на колено в знак приветствия, Вейл спросил:
  - Штаб Стражей?
  - Штаб Стражей? - Удивленно протянул слуга Режима, оглядывая темно-серый комбинезон рабочего. Однако, не позволив себе лишних слов, он проговорил: - Он перед тобой, житель первого уровня.
  Поблагодарив стража, Вейл миновал пять ступеней огромного здания, и, толкнув увесистую дверь, оказался в огромном светлом помещении, где бесконечно сновали слуги Диктата, напоминая собой муравейник.
  Голос из приемников, всплывший в памяти, требовал подчиниться, пасть на колено перед стражами Режима, но здесь... здесь они сновали мимо. Десятки людей в одинаковой одежде спешили с лестницы на лестницу, с коридора в коридор, не останавливая даже взгляда на рабочем, случайно прорвавшемся на второй уровень.
  Уже ставший привычным, электронный голос сообщал людям, куда им следует идти: собрания, встречи и советы случались здесь едва ли не каждые десять минут. Иногда объявляли о почете очередного стража, принесшего на первый уровень справедливость, и тогда Вейл понимал, что за этим стоит.
  Сбросив с себя нелепое оцепенение и постучав в первую попавшуюся дверь, Вейл растерянно нажал на ручку, услышав позволение войти. И снова на колено, и снова приветствие стражу. И опять любопытные глаза, сверлящие его через одежду.
  - Рабочим не позволено здесь находится, - проговорил тот, кто позволил ему войти.
  - Старший страж дал мне это, - и Вейл протянул пластиковую карточку, на которой значилась эмблема Диктата, имя приглашавшего и разрешающий штамп, - он велел прийти.
  Не поднимая глаз, мужчина стал ждать.
  Стоящий перед ним страж слегка замешкался, но, прочтя имя того, другого голоса Режима, тут же проговорил:
  - Следуй за мной.
  Поднявшись с колена, но все еще не решаясь взглянуть в глаза своему сопровождающему, Вейл торопливо последовал за упитанным мужчиной, уводившим его по длинному коридору вглубь здания. Отсчитывая по пути двери, Вейл сбился на втором десятке, а после него они прошли еще столько же совершенно одинаковых створок, за которыми гудели сотни голосов.
  - Тебе сюда, - страж указал рукой на ничем не отличавшуюся от остальных дверь и оставил Вейла в одиночестве.
  Снова постучав, мужчина принялся ждать ответа. Глухая тишина позволила ему прислушаться к разговору, и он расслышал свое имя. Понимая, что следует ждать, мужчина замер, пока не услышал электронный голос, раздавшийся из динамика над дверью: "Вейл Коррейн, рабочий шахты первого уровня, старший страж ждет вас".
  Нажав на увесистую ручку двери, молодой мужчина толкнул высокую створку, закрывая все то, что осталось позади.
  - Вейл Коррейн, - седовласый страж в аккуратно сшитом костюме ждал его за столом кабинета, стены которого были увешаны знаками Режима. - Я не ждал тебя.
  - Господин Дайн, - Вейл не смел поднимать глаза, - я не пришел тогда, когда следовало, но теперь я бы хотел...
  - Ты отказался от моего предложения, а такие делаются не часто людям с первого уровня, - напомнил ему старший страж. - Что же сейчас заставило тебя прийти ко мне?
  Выдерживая на своей коже испепеляющий взгляд, Вейл вспомнил, как ему, одному из лучших рабочих на стройке, предложили стать одним из тех, кого его народ ненавидел годами. Тогда, живя среди таких же, как и сам, он и подумать не мог, что когда-то станет привозить полупустые корзины с едой рабочим, обворовывая и унижая их. Но теперь это был единственный способ спасти Сайю и ее семью. Спасти их в память о его возлюбленной.
  - Прошу прощения, страж, я был слишком глуп тогда.
  - Тогда? - Вейл расслышал издевательский смешок. - Значит, сейчас что-то изменилось.
  - Изменилось, страж. Я стал умнее.
  - И все? - Прищурился господин Дайн.
  Он подошел к молодому мужчине, продолжая пристально вглядываться в его лицо:
  - Значит, ты желаешь стать одним из нас?
  - Это правда, страж.
  - Это значит, что ты примешь нашу жизнь, выучишь устав Диктата, и поклянешься своей семье в верности, чтобы нести голос Режима на первый уровень, бывший когда-то твоим домом.
  - Я понимаю это, страж.
  - И все равно хочешь этого?
  Вейл не стал отвечать, а лишь вперился упертым взглядом в светло-голубые глаза пожилого мужчины. Он впервые позволил себе взглянуть в глаза стражу.
  - Что ж, нам нужен такой, как ты, - господин Дайн набрал некий код на кнопочном аппарате, стоявшем на столе, и когда в комнате раздался голос, доносящийся словно из трубы, проговорил:
  - Комплект одежды и Устав для стража.
  Не дожидаясь ответа, он снова подошел к молодому мужчине и проговорил:
  - Любая ошибка будет стоить тебе жизни, слышишь?
  Промолчав в знак согласия, Вейл снова опустил глаза.
  В кабинет со стуком вошел молодой страж, отдав на руки костюм Вейлу. Устав в ярко-красной обложке ему вручили лично, после чего он услышал следующее:
  - Завтра у тебя посвящение. В девять. Не опаздывай. И да, Вейл, твой дом будет готов к следующему полудню.
  Поблагодарив старшего стража, Вейл вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Он сделал свой выбор, теперь он - один из них.
  Страж, чей кнут оставит рубцы на спинах простых рабочих.
  
  ***
  Эйона ослабевшими руками держалась за широкую спину всадника, несшего ее на своем скакуне в далекий Дэон, о котором люди только лишь шептались. Тяжелая боль в висках от бессонной ночи и испытаний, свалившихся на голову девушки, отдавала эхом ударов копыт, пока не стала совсем невыносимой.
  Спину ужасно ломило, а в руках, казалось, не осталось больше сил, чтобы держаться за того, кто нес ее в руки к самому безжалостному Темсу, о котором она слышала. Мир, лежащий перед глазами беглянки, стал расплываться, как плывут краски в стакане с водой, и Эйона, сделав над собой последнее усилие, окунулась во тьму, рухнув с лошади.
  Грубо выругавшись, Дэйг пришпорил своего скакуна, и, развернув его, остановил у тощей фигурки, чье бледное лицо выделялось острыми скулами и большими впалыми глазами. Он бросил быстрый взгляд на коротко остриженные волосы девушки и в недовольстве отвернулся. Женщины их Дэона никогда не остригали волосы, считая их своей красотой, так почему же эта запротивилась своей природе?
  "Режим", - вспомнил Дэйг, и его невольно затрясло. Ярость поднялась новой волной в его сердце, когда он вспомнил те времена, в которых он жил простым мальчишкой из семьи рабочих в Гэнайе, пока и та суровая жизнь для них не закончилась.
  Услышав топот копыт, Дэйг обернулся, и, завидев всадника из их Дэона, отошел в сторону, чтобы не оказаться под копытами его лошади.
  - Дэйг! - Всадник остановил скакуна у самого тела девушки, пристально вглядываясь в ее бесчувственное тело. - Темс послал меня за тобой, желая знать, почему ты задержался.
  Он решил сойти с лошади, но Дэйг не позволил ему:
  - Скачи к Илнару, Хайен, и передай ему, что все в порядке. Его пленнице стало плохо. Годы жизни в Режиме никому не придают сил, - он еще раз взглянул на ссохшееся лицо девушки, явно говорившее о недостатке еды в ее семье, - да и в Дэоне Крайних Лесов к ней отнеслись не со всем радушием.
  - Да уж, - протянул Хайен, - девчонка больше похожа на высохшую рыбу, чем на женщину, способную выносить наследника нашего Темса. Странно, что он вообще захотел ее себе. Мог бы отдать другому или же отправить ее на рудники - там ее рабочие навыки оказались бы кстати.
  Дэйг был согласен со словами мужчины, но пойти против друга не смел:
  - Это не твое дело, Хайен, - оборвал он мужчину, - как и не мое, впрочем. Скачи к Илнару, иначе ему не понравится задержка.
  Нисколько не обидевшись на слова Дэйга, Хайен лишь коротко кивнул, соглашаясь со сказанным:
  - Если тебе нужна помощь...
  - Я сам довезу девчонку. Скачи, тебя уже ждут.
  И Хайен ударил ногами в бок лошади, отчего та резко взвилась, пытаясь уйти от другого удара. Как только стук копыт ушел достаточно далеко, Дэйг поднял Эйону на руки и тут же поразился. При ее столь малой массе тело девушки, лежащее на его руках, оказалось на редкость упругим и подтянутым. Мышцы прочными канатами натягивались под одеждой, и мужчина, знавший толк в женщинах, тут же понял, что в ней, в этой беглянке, кроется гораздо больше, чем увидел Хайен.
  - Что ж, по всей видимости, Илнар снова не ошибся, - тихо пробормотал он, вскидывая бесчувственное тело девушки на лошадь, кладя ее перед собой. Руки и ноги Эйоны качались боков скакуна, а бедра возвышались перед всадником. Вспомнив о своей женщине, Дэйг поборол в себе внезапно возникшее желание, и, ударив лошадь по бокам, пустил ее мелкой рысью, понимая, что даже такой шаг еще долго будет отбиваться болью в висках пленницы.
  Проскакав почти все расстояние, Дэйг с немалой радостью увидел тонкие струйки дыма, клубившегося над домами их Дэона - женщины, оставшиеся в домах своих мужчин, уже ждали их возвращения. Почти ощущая ноздрями теплый аромат свежей мясной похлебки, всадник напевал на будущую боль пленницы и ускорил скакуна.
  Минуя ворота, как последний рубеж, он остановился у дома Темса, спешившись с коня.
  - Ты долго, - упрекнул его Илнар, вглядываясь в лицо друга. - Если бы не Хайен, уверявший меня, что с тобой ничего не случилось, я бы уже скакал тебе на помощь.
  - Прости, Темс, - Дэйг снял по-прежнему бесчувственное тело Эйоны и передал его в руки другу. - Девчонка слишком долго была без еды и питья. Она ослабла, и, не дождавшись твоего теплого ложа, рухнула бесчувственным телом в траву Крайних Лесов.
  Илнар вгляделся в лицо беглянки, отмечая его бледность, и произнес:
  - Позови ко мне Райану, пусть принесет своей похлебки.
  - Кое-кто другой наверняка приготовил целый котел, ожидая твоей милости, - друг позволил себе легкую усмешку. - И уж наверняка этот кое-кто не ожидал, что ты привезешь себе женщину.
  - Ниара знает о моих чувствах к ней, - Илнар по-прежнему смотрел на недвижимые веки Эйоны. - Да и кто сможет назвать это, - он протянул девушку на руках к своему другу, словно пытаясь доказать правоту своих мыслей, - женщиной. Боюсь, она не выдержит ни одной ночи с воином нашего Дэона. Не, Дэйг, я взял ее не для этого.
  - Не для этого? - Глаза Дэйга округлились, прежде чем он смог взять себя в руки. - Но для чего же тогда? Ты не спишь с Ниарой, которая готова отдать жизнь и все остальное, что потребуется, только бы оказаться в твоей постели. И ты взял наложницу, которая, как ты говоришь, не годится ни для вынашивания твоих детей, ни для их зачатия. Но ты мужчина и ты воин, и ты...
  - Я не стану обсуждать это с тобой, Дэйг. Найди Райана и передай ей мои слова.
  Голос Темса стал чуть более суровым, и все, кто принадлежал к его Дэону, понимали в такой момент: приказу стоит подчиниться. Дэйг лишь слегка наклонил голову, напутственно бросив:
  - Наслаждайся, друг. Не позволяй тяжелым мыслям занять все твое время. Женщины - пусть даже и такие тощие - могут принести нам много радости, которой не будет по поле сражения, и ...
  - Дэйг!
  Илнар почти рявкнул на друга, и, тут же спохватившись, уже спокойно добавил:
  - Райана, найди ее...
  Илнар толкнул ногой дверь в свой дом и уложил пленницу на постель. Он еще раз позволил своему взгляду побродить по тоненькой фигурке, чьи глаза были безмятежно сомкнуты под его пытливым взором. Руки девушки беззащитно раскинулись в стороны, а плотная ткань рабочей одежды, в которой рабочие ходили всю свою жизнь, во многих местах была изодрана в клочья, оголяя белую, почти никогда не видавшую солнца, кожу на ногах и животе.
  Почувствовав укол жалости, Илнар поспешил отвернуться. Дэйг был прав. Зачем ему понадобилась эта девчонка? И что делать с ней сейчас?
  Стук в дверь нарушил гнетущее молчание комнаты, и Темс позволил гостю войти. На пороге дома тут же появилась Райна, держа в руках тяжелый горшок с ароматной похлебкой.
  Остановившись от удивления, женщина переводила взгляд сначала с девушки на сына, затем наоборот, пока это не надоело Темсу.
  - Разбуди девчонку и покорми ее, - приказал он, собираясь выйти, - я приду через час. Найди ей одежду и распорядись поставить в доме еще одну кровать.
  - Еще одну? - Брови Райаны удивленно поползли вверх. - Но зачем же тогда...
  - Я так пожелал! - Илнар был вне себя от гнева, но этот гнев не был предназначен матери. Он гневался лишь на себя. - И... подготовь ее к тому, что будет в ее новых обязанностях.
  Не желая больше слышать слова упрека, мать согласно подошла к девушке, и, дождавшись, пока дверь за сыном закроется, аккуратно коснулась плеча пленницы.
  - Вставай, нерра, тебе нужно поесть.
  Веки девушки чуть дрогнули, но по-прежнему не раскрылись.
  - Нерра, - Райана все настойчивее трясла пленницу, пока не услышала тихий вздох, сбежавший сквозь полусомкнутые губы. - Нерра!
  Девушка открыла глаза и увидела перед собой старое, испещренное морщинами лицо. Внимательные глаза вглядывались в каждую ее черточку, ожидая опасности, но то, что произошло после, они не могли ждать.
  Эйона внезапно вспомнила мать, которая так же склонялась над ними с сестрой, когда они были больны. Такие же внимательные глаза следили за каждым движением ее дочерей, ловили каждый вздох растрескавшихся детских губок.
  И она улыбнулась своим воспоминаниям, а заодно и этой женщине, склонившейся над ней. Улыбнулась и... увидела взаимную улыбку.
  - Вставай, нерра, тебе нужно хорошенько поесть, - женщина подхватила девушку под локоть и помогла дойти до стола, на котором стоял чудесный горшок с едой. Внутренности Эйоны свело от аппетитного запаха, но она не могла не заметить, как эта добрая женщина назвала ее.
  - Вы сказали: "нерра". - Эйона сделала паузу, видимо, ожидая, что собеседница сама исправит себя, но, когда этого не произошло, добавила: - Мне известно, что здесь, за чертой Огненного Предела, так называют жен. Я же...
  - Жена моего сына, - закончила пожилая женщина, накладывая полную тарелку коричневого снадобья. - Он выбрал тебя, и ты не можешь противиться. Ты скоро привыкнешь.
  Аппетит резко пропал, и Эйона только и смогла, что выдохнуть:
  - Привыкну? Но к чему?
  - Возьми, девочка, - женщина подтолкнула к ней тарелку с похлебкой, дала глубокую ложку и большой кусок свежеиспеченного хлеба. - Возьми и ешь, тебе это сейчас нужнее. Об остальном пусть он сам расскажет тебе, когда вернется.
  Понимая, что разговор на эту тему окончен, Эйона не посмела противиться. Приняв с благодарностью свою еду, она впервые ощутила вкус настоящей пищи. Не той, что была всю жизнь в ее семье - несвежей, съедаемой крошечными порциями, только бы не хотелось так мучительно есть. Нет, эта еда была настоящей, той, которую Эйона, как и остальные рабочие со стройки так долго видели во снах.
  Подняв несмело глаза на женщину, так щедро одарившую ее, она с трудом произнесла:
  - Вкусно. Она... слишком вкусная.
  - Слишком? - Старая женщина засмеялась, подкладывая ей еще немного. - Что ж, здесь давно так не хвалили мою стряпню. Ешь, сколько сможешь.
  И Эйоне больше ничего не требовалось. Забыв о стеснении, она набросилась на похлебку. Пока ее тарелка не опустела.
  Дождавшись окончания трапезы, Райана забрала посуду, и, смахнув крошки со стола, проговорила:
  - Ты можешь немного отдохнуть, девочка. Скоро Темс вернется к тебе.
  - Эйона, - беглянка с благодарностью коснулась руки женщины, давшей ей пищу. - Меня зовут Эйона.
  - Хорошо, Эйона, - женщина открыла дверь дома. - Меня ты можешь звать Райаной.
  И она вышла из дома, оставив девушку наедине с гнетущими мыслями. Как только Эйона осталась одна, она тут же подбежала к окну. Прячась за широкие ставни, девушка бросила осторожный взгляд на улицу, оценивая, сколько людей бродит перед этим домом. Сегодня был день, когда воины Дэона принесли очередную дань, и дань эта оказалась гораздо большей, чем говорилось ранее. А это означало лишь одно. Повсюду был праздник. Женщины и мужчины бродили по улицам с кубками, полными вина. Пьяные крики веселья слышались даже здесь, за тяжелыми стенами дома Темса. И Эйоне ничего не оставалось, как ждать.
  "Быть может, я смогу бежать, когда все смолкнет. Нужно лишь дождаться, чтобы Темс уснул".
  Ожидаемый мыслями беглянки, Илнар отворил дверь и тихо, почти бесшумно вошел в помещение.
  - Хочешь бежать, - он даже не спрашивал - он заключал свою мысль в прочные оковы логики. - Но у тебя ничего не выйдет.
  Он опустился на широкий стул и стянул сапоги.
  - Почему, беглянка? Почему ты больше страшишься меня, чем побега в опасные земли, о которых ничего не знаешь?
  Мужчина впился пытливым взором в глаза девушки, пытаясь понять ход ее мыслей, но взор той вмиг стал непроницаемым, и он понял: если ей удалось уйти от Режима, она не раскроет своих тайн так просто.
  - Райана сказала, что я жду от тебя? - Илнар вгляделся в реакцию беглянки. Он ожидал, что она покраснеет или же отведет глаза, но губы той лишь сжались в тонкую линию, побледнев от гнева.
  - Сказала, - впервые произнесла девушка. - Она назвала меня твоей неррой, но это не так.
  - Не так? - Усмехнулся Темс. - Что ж, тогда, может быть, ты расскажешь мне то, как все есть на самом деле?
  - Ты ведь желал послать меня на рудники, Темс, так почему же передумал? - Эйона твердым шагом направилась к столу, за которым сидел Илнар, и, остановившись у его противоположного края, опустилась на стул. - Думаю, я там буду полезнее для твоего Дэона.
  Минуту-другую мужчина вглядывался в лицо девушки, пытаясь понять, не шутит ли она, но затем, когда понял, что та говорит всерьез, расхохотался. Его смех прогремел по всей комнате, и был так заразителен, что Эйона сама чуть не рассмеялась, если бы в этот момент не решалась ее судьба.
  - Значит, на рудники? - Илнар подавил в себе еще один приступ смеха, и вновь вгляделся в лицо беглянки, пытаясь понять, не сошла ли та с ума. - Но мы не отправляем женщин на рудники. Женщины нужны нам здесь, согревая наше ложе и готовя теплый обед.
  - Я не стану греть твое ложе. Как и готовить обед, - огрызнулась Эйона. - Отведи меня на рудники, Темс, если желаешь получить пользу с моего приобретения.
  Девушка упрямо глядела в глаза сидящего напротив мужчины, и ее воля не ослабевала ни на миг. Поначалу это казалось Темсу забавным, но с каждой прошедшей минутой он все острее чувствовал ущемленное самолюбие. Беглянка либо была бесконечно глупа, чтобы думать, что выживет хотя бы неделю на рудниках, либо он казался ей настолько противен, что она желала избежать его рук ценой собственной жизни.
  - Значит, рудники, - зло проговорил Темс. - Знаешь ли ты, что ждет тебя там? Мужчины гибнут один за другим под тяжелым бременем камней, их тела выносят на поверхность горы каждый день, оставляя хищным птицам для обеда. Либо ты настолько глупа, что не понимаешь этого, либо глупа, думая, будто сможешь вынести тяжесть камней на своих плечах!
  - Я работала на стройке, - Эйона подняла подбородок, упрямо не отводя глаз от испытующего взора Темса, - и я знаю, что такое тяжелая работа. Но все же эта участь лучше, чем оказаться удовлетворением твоих утех, Темс. Позволь мне самой выбрать свою судьбу!
  Илнар все больше недоумевал. В словах девушки не было ничего глупого, кроме... самих слов. Но обида раненного самолюбия все сильнее говорила в нем, заглушая все доводы рассудка.
  - Я противен тебе? - Темс не мог поверить в то, что эти слова вырвались из его уст. Он вглядывался в гордую осанку тощей девушки, одетой в грубые лохмотья. Ее короткие волосы придавали ей больше сходства с мальчишкой, а тонкие пальцы позволяли наблюдать за бешенным пульсом, скользящим по венам. Нет, в ней не было ничего такого, что Темс ценил в женщине, и все же беглянка поразила его больше всех тех, кто до этого входил в его дом.
  - Мне противна сама мысль принадлежать мужчине как вещь. Отдай меня на рудники, Темс, я все равно не принесу тебе счастья.
  Терпение Илнара, длившееся непомерно долго, вышло, и он, резко вскочив со своего места, схватил Эйону за руку, больно сдавив запястье девушки.
  - Значит, рудники?
  Он рванул беглянку на себя так сильно, что она, споткнувшись, уперлась носом в его грудь, и, подняв бесстрашные глаза к глазам Темса, твердо произнесла:
  - Рудники.
  Мужчина был вне себя от ярости. Выскочив вон из дома, он тянул за собой едва поспешавшую девушку, не замечая того, что голоса вокруг резко смолкли. Даже те, кто был совсем пьян, теперь, казалось, протрезвели, чтобы не упустить ничего из того, что произойдет на их глазах.
  - Дэйг, - мужчина яростно выкрикнул имя друга, ища его глазами в толпе. - Дэйг, где ты, черт бы тебя побрал?!
  Он метнулся к когорте розовощеких мужчин, когда позади себя расслышал:
  - Илнар? Что ты здесь...
  - БРОСЬ! БЕГЛЯНКУ! НА РУДНИКИ! ЖИВО!
  И, рванув руку Эйоны в последний раз, швырнул ее, как надоевшую игрушку, в руки друга, едва поспевшие поймать девушку.
  - Рудники? Но мы не бросаем женщин...
  - Ты меня не расслышал?! - Илнар метнулся к другу так резко, что тяжелая волна гнева и ярости накрыла того с головой. Попятившись, Дэйг закрыл своим телом едва знакомую девушку, которой сочувствовал в пути и покорно произнес:
  - Я понял. Отведу ее немедленно.
  И он, подхватив Эйону под локоть, увел ее с собой. Туда, где северный владыка ветров овевал Хребет Дикой Горы.
  
  ***
  Захлопнув за собою дверь дома, Вейл устало опустился на старый стул, понуро заскрипевший под весом молодого мужчины. Он положил костюм стража на стол, а сам открыл Устав.
  "Завтра утром его нужно знать наизусть", - подумал юноша, - "иначе никто не поверит моим помыслам. Это навлечет еще большую беду".
  - Вейл, - рука матери коснулась напряженного плеча, и стала массировать стянутые болью и усталостью мышцы. - Вейл...
  Мужчина не увидел - он почувствовал, как взгляд матери упал на принесенные вещи, которые на этом уровне Гэнайи считались проклятием, и рука женщины замерла на плече сына так же напряженно, как и его мышцы.
  - Эти вещи, - мать осторожно подбирала слова, - ты ведь их нашел, верно?
  Она не могла верить в то, что говорила, но и поверить в предательство сына казалось женщине кощунством.
  - Отвечай! - В добром голосе не осталось ни намека на любовь, так и сквозившую раньше. - Отвечай мне!
  Она упала на колени, схватив его руки своими ладонями, и молясь последней надежде, тихо произнесла:
  - Отвечай...
  Но Вейл не мог взглянуть в глаза матери. Он помнил, как его отец безвременно пал от тяжелой работы, и как они - он и женщина, стоящая теперь перед ним на коленях - пытались выжить среди всего хаоса, охватившего их семью. Он вспомнил каждую минуту, прожитую ранее, и сердце его теперь остыло.
  - У меня не было другого выбора, мама, - он снял ее ладони со своих, и, пройдя вглубь комнаты, сел на проваливающийся край кровати. - У всех нас его не было. Я не могу позволить тебе и Сайе сгнить здесь, куда даже солнце не заглядывает в середине дня. Не могу позволить твоему чреву, питавшему меня, теперь есть отбросы. Как и не могу видеть твои руки, потрескавшиеся от тяжкой работы. Ты не можешь винить меня в этом, я должен вас защитить!
  Но женщина, казалось, не разделяла мысли сына. Она закрыла лицо руками, и только тихие стоны говорили о том, как ей больно.
  - Ты предал своего отца. Предал память о нем. И я не могу простить тебе этого.
  Женщина так и не встала с колен, продолжая оплакивать судьбу сына до рассвета.
  Умывшись как следует и натянув новый костюм, Вейл взглянул в кусок разбитого зеркала на отражение припухших и красных от бессонной ночи глаз. Его взгляд переместился к сгорбленной фигуре матери, так и уснувшей на полу, и он почувствовал укол сомнения. Но теперь у него не было обратной дороги. Он поклялся, что этот мир станет жить по его правилам. Когда-нибудь мать поймет его. Мужчина аккуратно стянул хрустящую накрахмаленную ткань, и, разгладив ее, оставил на спинке стула. Он натянул привычные серые штаны, протертые в нескольких местах, и позволил себе в последний раз ощутить прежнюю жизнь.
  Подняв мать на руки, Вейл отнес ее спящую на кровать, слыша тягостное бормотание женщины во сне.
  - Только не это, мой мальчик, - снова повторяла мать, закрывая глаза испещренными морщинами руками, случайно ловившими ее слезы. - Только не это...
  Но Вейл решился, и для него жизнь уже переменилась.
  Юноша зажег тусклую лампадку, стоявшую на краешке стола, и впервые за вечер коснулся кожи папки, в которой хранился Устав. Его пальцы медленно погладили чудесный материал, которого он раньше не видел. Запомнив эти слова, он уже никогда не вернется в прошлое, никогда не сможет спуститься на уровень рабочих как свой.
  Достав лоскуток кожи из петли, Вейл открыл папку. Лощеная бумага, отблескивая под таящим светом огня, переливалась перед его глазами, а четко выгравированные золотистые буквы лишь усиливали желание быть среди тех, кому дано больше других.
  
  "Страж покорен Режиму. Страж верит в него. Страж не ропщет".
  
  Вейл снова поднял глаза на мать, и еще увереннее прочел дальше:
  
  "Жизнь стража больше не принадлежит ему. Вручив ее навсегда в руки Диктата, Страж не спросит, когда ее придется отдать".
  
  Уверенность в юноше росла с каждым словом. Он понимал, что если всего лишь заучит эти фразы, повторив их с бессмысленным взором, его и его семью лишат жизней. Всего лишь за то, что он не верил в то, что говорил. Что ж, для него эти ужасные строки должны стать новой верой, новой религией, новым божеством. И, окончательно отрекшись от себя прошлого, он с ожесточением прочел вслух:
  
  Приказ для Стража звучит лишь единожды и исполняется немедленно.
  Наказание за вольность - смерть.
  Наказание за измену - смерть.
  Наказание за ложь - смерть.
  Везде, где страж изменит Уставу, его ждет СМЕРТЬ.
  
  Забыв обо всем на свете, отчаявшийся мужчина продолжал свой путь. Позабыв о времени и усталости, он уверенно мерил шагами комнату, раз за разом, словно безумный, повторяя вновь заученные слова.
  Когда же за окнами лишь начинал брезжить рассвет, он уже чувствовал, что ждать больше не может.
  Продев руки в рукава рубашки, молодой человек с особой осторожностью застегнул каждую пуговку, упорно не желавшую пролезать в тугую петлю. Звонко закрылся и замок на брюках, выхватив свое внимание из ночной тишины. Вейл оглядел себя в небольшое зеркало, висевшее у стены над кроватью матери. Еще месяц назад он ни за что бы не поверил в это, но теперь...
  Окунув ступни в новых черных носках в лакированные туфли, он впервые за эту ночь почувствовал себя неуверенно. Не разношенная обувь непривычно жала ноги, а костюм захватывал его в плотный кокон, из которого уже не выбраться.
  Тихо отворив дверь, Вейл вышел на глухую улочку, жители которой еще спали. Он должен как можно скорее оказаться у Штаба Стражей.
  Споткнувшись несколько раз о серые камни, которые рабочие забыли убрать с дороги, молодой человек уверенно направился к лифту, способному в считанные секунды доставить его к желаемой цели. В этот раз, не кланяясь стражам, стоявшим у высоких створок, он лишь протянул Устав, уверенно глядя им в глаза:
  - Сегодня посвящение, я не должен опоздать.
  Неуверенность на лицах мужчин сменилась презрением, но Вейл старался не замечать этого. Он уставился в одну точку перед собой, дожидаясь, пока дверь не откроется, и даже не обернулся назад, когда, скрипнув тихим стоном, она затворилась позади него.
  Дорога к Штабу была для него знакома. Поднявшись по таким же ступеням, как и вчера, мужчина дернул ручку двери. Хоть еще и было слишком рано, та поддалась ему, впуская Вейла в пустынный холл, по которому еще не сновали другие слуги Режима. Найдя неприметное место в дальнем углу коридора, Вейл принялся ждать, повторяя про себя заученный Устав.
  Тяжелая стрелка часов двигалась совсем неохотно, не желая ускоряться ни на минуту.
  Спустя долгое время в холле зазвучали шаги, а совсем скоро он заполнился голосами, один из которых - электронный, как из радиоприемников, - снова стал напоминать Стражам, куда следует идти.
  - Террад Бинуд, - прозвучала, наконец, фамилия Вейла, - вас ожидают в Зале Стражей, второй этаж.
  Резко поднявшись с места, молодой человек заспешил к лифту, в который уже набился с десяток человек. Мужчина справа чуть посторонился, позволяя Вейлу войти в лифт, после чего тот поехал.
  Несколько секунд - и дверь отворилась. На втором этаже народа оказалось гораздо меньше, чем в холле, который больше напоминал улей. Здесь люди уже не спешили из одной двери в другую, а мерным шагом направлялись по своим делам.
  Глаза юноши поднялись к горящему светом указателю, на котором он прочел свою фамилию с указанием дороги. Свернув вправо, он продолжал следовать за загоравшейся на стенах стрелкой, что вела его все глубже и глубже по коридору. Пройдя несколько сотен метров, он остановился, увидев перед собой приглашение войти.
  Мужчина положил ладонь на выехавшую из стены подставку, и немного вздрогнул, когда несколько пальцев пронзили тонкие иголки, оставляя на подставке его кровавый след.
  - Анализ выполнен, - проговорил электронный голос из приемника, - вы можете следовать дальше.
  Дверь перед Вейлом отворилась, и он вошел в огромный зал, заполненный сотнями людей в такой же форме, как и у него.
  Немного опешив, молодой человек все же скоро взял себя в руки. Сейчас не время для страха. Уверенные шаги Вейла отбивались эхом от высоких потолков Зала, а сотни глаз следили за каждым его движением, каждым вздохом.
  Наконец, остановившись посреди огромного серого круга, в котором был начертан символ Режима, он стал ждать.
  - Страж Бинуд, преклоните колено, - услышал он приказ электронного голоса, и его правое колено незамедлительно коснулось холодного мраморного пола.
  - Положите руку на Устав и повторите его слова, - приказал голос.
  Подчинившись и этому приказу, Вейл стал уверенно цитировать все то, что избрал для себя прошлой ночью. Не веря в то, что его голос может звучать так холодно, мужчина продолжал повторять заученные фразы, прогоняя из видений воспоминание плачущей матери. Закончив говорить, он остался на одном колене, продолжая глядеть на тех, кто стоял перед ним. Каменные лица, бездушные глаза глядели на него без сожаления и участия. Они казались ему роботами, оставленными здесь все тем же всемогущим голосом из динамиков.
  - Теперь вы - один из них, - только что упомянутый голос возник в зале, оповестив об окончании посвящения. - Следуйте за надписями. Вас уже ждут.
  И Вейл, влившись в толпу безучастных друг к другу людей, больше похожих на бесчувственных машин, последовал приказу.
  Ибо невыполнение приказа - СМЕРТЬ.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"