Аннотация: Новые, улучшенные приключения! Новая, активная психоделическая формула с активным кислородом и витамином С!:-)))
Большая АдвенчураПолусонного Агента
Пролог
Огромный транспортный самолет, везший двести тонн консервов, рухнул на безымянный островок, служивший пристанищем утомленному цивилизацией Клиффорду Рэнду. Почему самолет упал? Говорят, летчика сморил сон над томиком Хэмингуэя. А как же автопилот? - спросите вы. Дело в том, что летчик имел дурацкую привычку читать книжки вслух. Поэтому автопилот уснул еще раньше него.
По всей территории зеленого клочка суши разлетелись блестящие баночки с яркими наклейками - "Филе из устриц", "Салат из омаров", "Цыпленок в белом соусе", "Сок манго и папайи" - да всего не перечислить - особенно вкусен был деликатес с загадочным названием "Вискас", правда, судя по этикетке, делали его из кошек. А впрочем, кому какое дело!
Это и стало началом конца.
Старик И Лужа
...-А почему, Донни, ты не ловишь крольчатину в силки? - любопытствовал маленький Клиф, глядя на старого верного Дональдсона своими живыми глазенками. Мальчишке шел десятый год, и он был на редкость дотошный по части вопросов. Взрослые от него отмахивались - Клиф-старший постоянно выпроваживал его с Дональдсоном на прогулку, когда вдруг прямо посреди дня в нем начинали бурлить гормоны и ему хотелось побыть с женой наедине. Обычно это случалось по три раза на дню - после завтрака, после обеда, в священное время сиесты, и поздно вечером, когда вокруг было темно, холодно и страшно - во время таких прогулок мальчишка очень привязался к семейному слуге швейцару Дональдсону. Тот служил главным добытчиком пищи - поскольку отец семейства всю свою энергию изливал во время сексуальных упражнений, и в остальное время им можно было мыть полы.
С тех пор, как рухнул транспортный самолет, все жители острова совершенно позабыли про такое понятие, как свежая дичь и съедобные плоды - они уходили в лес на промысел, запасшись веревочными лассо, палками и удочками с магнитным минералом вместо крючка - банки зачастую были в таких местах, что извлечь их было очень трудно - в озерах, в густых кронах деревьев, некоторые прятались в кучках помета лесных обитателей. На каждый вид консервированной живности существовала своя тактика и стратегия охоты - о-о-о, это было целое искусство! О том, что можно есть что-либо, кроме консервов, аборигены позабыли - как и у всех представителей первобытных племен, их память состояла из понятий "сегодня" и "давно", причем то, что было давно, волновало их не более, чем дебаты в зимбабвийском парламенте об осуждении национальной дискриминации бабуинов.
И старик Дональдсон терпеливо обучал мальчика всем премудростям промысла. Как различить глазом баночку "Окуня в томатном соусе", если она спряталась в куче навоза, на какие приманки слетаются "Цыплята в собственном соку", и почему силки абсолютно бесполезны против такого хитрого существа, как "Крольчатина по-франктфурски-на-майне с зеленым горошком и корицей".
В последнее время запасы консервов сильно истощились - и островитянам приходилось целые недели проводить в джунглях в поисках пищи. Трагедия всего островного народа усугублялась для Клиффорда еще и следующим душераздирающим событием: через несколько месяцев после падения самолета в деревне появился летчик - весь из себя в синем мундире, фуражка с золотой кокардой, со штурвалом в руках - красавец мужчина!
И Лаоа, до этого любившая Клиффорда Рэнда и только его, втюрилась в пилота, как это обычно и бывает с недалекими девушками, которым подавай летчиков, моряков и боевых командиров. И не будем ее винить - какая женщина устоит перед всеми этими галунами, нашивками, аксельбантами, кокардами, волевыми скулами и рассказами про смертельные схватки с мессершмидтами и МИГами! А пилот, перевозивший консервы, отвечал почти всем этим стандартам. Кроме того, когда Лаоа его спрашивала, почему он, боевой летчик, сбивший сто сорок шесть вражеских самолетов, не считая той тарелки над Розуэллом, перевозил ящики с тушенкой - он так загадочно закатывал глаза и лицо его приобретало такое загробно-мужественное выражение... Как тут не влюбиться!
И, наконец, героический пилот просветил Лаоа насчет темперамента клерков, и она теперь постоянно удивлялась: и как она могла спать с таким сексуальным ничтожеством как Клиффорд Рэнд?!
"Жизнь, сынок, такая штука..." - провозгласил Верный Швейцар Дональдсон чрезвычайно глубокомысленно. Клиф-младший завороженно ловил каждое слово мудрого старика. - "Если хочешь жить, скажу я тебе, нужно жить, вот ведь как... А если не будешь жить - то умрешь. Да, определенно! И если ты добываешь пищу, то..." - никакой даже относительно умной концовки фразы ему в голову не пришло, и он лишь многозначительно вздохнул: "Хе-хе!.." - и маленький Клиф мог лишь догадываться о потаенном смысле кряхтения. Философские сентенции старый Дональдсон черпал из единственной имевшейся на острове книжки - сборника Хемингуэя. Говорят, именно над этой книжкой сон сморил самолетовожатого, что привело к таким катастрофическим для острова последствиям. Дональдсон нашел книжку в полумиле от лайнера, скончавшегося в полете. С тех пор он так и сыпал заумностями.
"Если Солнце светит, значит, оно и греть должно. Так, по-моему, как же может быть иначе? Ведь если птица на дереве поет, то все могут ее слушать - будь ты черный или буддист, пацифист или алкоголик. А как иначе объяснить то, что миллионы людей каждый день умирают на планете? А?! Вот и мне так кажется, и старик Хемингуэй про это просто классно сказал. Это ж сколько ему выпить пришлось, чтобы до всего допереть самому?!" - и узловатые пальцы вновь принялись благоговейно, словно четки, перебирать страницы священного хемингуэевского писания.
Дональдсона в последнее время, когда стало совсем плохо с продовольствием, все чаще посещали мысли о смерти.
"Если человек родился, значит, он и умереть должен - уж так заведено. Титаник утонул, Кеннеди застрелили, рок-н-ролл мертв, а что остальные - лучше, что ли? А по-другому не бывает... " - и т.д. в том же ключе. Внешний мир потерял в нем блестящего философа. Бедный, глупый мир.
Лесные звери вели себя совершенно беспардонно. С тех пор, как островитяне переключились на консервы, они абсолютно забыли о существовании такой вещи, как охота.
-Брысь, и без тебя тошно! - почти истерично взвизгнул философ Дональдсон, срывая с плеча кролика и потирая укушенное плечо. Ушастый негодяй отвлек его от нелегких раздумий о том, чем кормить семью - в лесу оставалось все меньше консервов, и племя мало-помалу начало вымирать с голоду.
"Если хочешь есть, нужно добывать пищу нелегким трудом. У богатых есть все, у тебя - ничего, но ведь с перепою всех тошнит и рвет одинаково, будь ты Рокфеллер или Мать Тереза, и когда мы смалим дурь, нам всем одинаково весело, будь ты Бенни Хилл или Теодор Драйзер. Так разве это не повод пожать друг другу руки, забыть о различиях, вместе тяпнуть для храбрости и застрелиться?"
Это был апофеоз его сегодняшних раздумий, так сказать, квинтэссенция, но все-таки старина Хэм наверняка бы сказал про это лучше. Вот что значит профессионал!
-Донни, а ты возьмешь меня с собой? - малыш проявлял все признаки беспокойства. - Вдруг в сети попадется Цельноконсервированная Рыба-Меч С Непристойностями? Кто тебе поможет ее вытаскивать из пучины?!- (слово "пучина" он выговорил с особым смаком) - В это время года лужи бывают особенно глубокими!
...Нужно заметить, что о существовании Цельноконсервированной Рыбы-Меч С Непристойностями по острову ходили легенды, а распускал их никто иной, как героический летчик-жрачковоз. С умным видом вертя в руках штурвал, с которым он никогда не расставался, он вещал об этой трехсотфунтовой мечте любого гурмана, чей меч был неприлично обструган в форме мужского полового органа.
-Каждый должен сам тянуть свою рыбу... - изрек Старый Мудрый Дональдсон, и Клиф понял, что ему снова придется сидеть в лачуге и выслушивать истории о том, как трудно сделать Петлю Нестерова на рейсовом Боинге-747 и о том, как после этого избежать мести неуравновешенных пассажиров - оказывается, достаточно ввести самолет в штопор, а самому выпрыгнуть с парашютом.
-Счастливой Охоты, старина! - крикнул Клиф вслед уходящему Дональдсону и шмыгнул носом. Швейцар с высшим юридическим образованием в это время уже пробирался сквозь лианы, и его зоркие не по годам глаза выискивали следы консервированных лесных животных.
Дональдсон прогнал с дороги нагло рассевшегося павлина, поддал ногой под зад скачущему вокруг него любопытному кенгуру, схватил за хвост спрыгнувшего на голову опоссума, раскрутил как следует, и запустил по баллистической траектории. Ему было не до них. Он хотел есть.
К концу вторых суток, на самом исходе дня, в темноте он различил серебристый блеск, и его наметанный взгляд сразу определил, что в зарослях скрываются Жареные Тараканы В Арахисовом Масле. Конечно, довольно противная штука, но если нет ничего другого... Швейцар уже изловил в своей черепной коробке пару мыслей на этот счет и облекал их в философскую форму, как вдруг...
"Ой!!!" - заорал Дональдсон, поскольку только что он наткнулся глазом на ветку.
"У-у-у!!!" - добавил он спустя секунду, поскольку поскользнулся и упал, растянувшись в грязной луже.
"А-а-а!!!" - заорал он в шоке после того, как протер глаза и увидел, ЧТО чуть не выбило ему глаз. Из густых ветвей бестактно торчал огромный член.
"О-о-о!!!" - прогудел Дональдсон, когда, наконец, понял, что перед ним - мифическая Цельноконсервированная Рыба-Меч С Непристойностями.
Старик схватил рыбу за то, что когда-то было мечом, и потянул на себя. Грязь под ногами предательски чавкнула, и Дональдсон, выражаясь просто, сел на задницу с громким хлюпаньем. С трудом вырвавшись из объятий липкой жижи, он снова схватился за рыбу и пробормотал что-то из любимого им классика насчет неподвластности стихии и несломленного духа. Через минуту он опять звучно грохнулся в лужу.
...Так продолжалось три дня и три ночи, руки его были изодраны в кровь, кожа на ладонях свисала клочьями, на мокрых брюках сзади образовалась дыра, а затем, треснув по швам, рубище нырнуло в зловонную жижу, но Швейцару Дональдсону было не до этого. Он боролся со СТИХИЕЙ. Теперь при каждом падении вместо глухого хлюпанья раздавался гулкий шлепок, производимый голыми тощими ягодицами и звучавший как пощечина общественной морали. Но и рыба устала сопротивляться. "Эдакий титан!!!" - подумала она и поддалась. Под шуршание ветвей показалась сначала отвратительного вида голова, затем покрытое пупырышками туловище - и, наконец - огромный судорожно сведенный хвост и привязанная к нему веревка...
...Раздался стрекочущий звук, ветви деревьев отхлестали борца с природой по одухотворенному лицу, и из соседних кустов в небо плавно взмыл вертолет, раскрашенный в красно-коричневую клеточку. Трос натянулся, и рыба тоже взмыла в воздух. Дональдсон, не желая расставаться с выстраданной добычей, с отчаянным криком ухватился за рыбий толи-меч-толи-пенис, "Хрррясь!!" - и он снова загремел в лужу с высоты нескольких метров, глупо таращась на то, что сжимали его руки.
-Я все думал: как бы нам с тобой почестнее поделиться? - выкрикнул Дж. Клапка Дж., высунувшись из вертолета. Он выбросил вниз обертку от "Сникерса". - Цельноконсервированная Рыба с Непристойностями одна, а нас все-таки двое. Вот и решил: себе возьму Рыбу, а тебе оставлю Непристойность. В качестве утешительного приза. - Что-то внутри вертолета жутко загудело - это Клапка включил мощный электромагнит, и сразу все еще не съеденные консервные банки взмыли в воздух, выпрыгнув из своих убежищ, обрекая несчастных жителей острова на неминуемую голодную смерть.
Тут Клапка издал заранее отрепетированный гомерический хохот (которому он обучился лично у Гомера, вызывая того с помощью блюдечка), а после этого вертолет, облепленный разнокалиберными баночками, скрылся за облаками.
Психика старины Дональдсона дала трещину. Когда он вернулся в лачугу и увидал праздно вертящего штурвал прохиндея от авиации, он понял, на ком сможет выместить злобу. Со звериным гиканьем набросился он на Истребителя Мессершмидтов, оглушил беднягу зажатым в руке экс-мечом, затем подручными средствами произвел небольшую трепанацию черепа, после чего залепил все швы страусиным пометом - лучшим ранозаживляющим средством.
Теперь Рыбья Непристойность торчала прямо из темени Небесного Тихохода, эпатируя устоявшиеся вкусы аборигенов.
Затем, устыженный своей жестокостью, бывший судья вышел наружу, где и встретил обоих Клифов - старшего и младшего - и тут же принялся изливать душу.
...- В общем, если у тебя есть вертолет, то ты можешь плюнуть на лысину кому угодно, не боясь получить за это по морде, - философски завершил швейцар свою речь и заскулил, подтверждая тем самым утверждение Клапки о том, что он -бульдог.
-Не плачь, старый верный Дональдсон, - изрек Клиффорд ласково. Дональдсон под влиянием нервного срыва совсем потерял человеческое обличье и принялся форменным образом выть. Клиффорд почесал его за ушком, а Клиф-младший погладил по пушистой спинке. Швейцар заворчал и улегся к ногам хозяина. Тот почесал его по брюшку носком сапога. Дональдсон от удовольствия взвизгнул и принялся кататься на спине с бока на бок, бесстыдно растопырив задние лапы. Клиффорд почесал его и там. Швейцар был вне себя от кайфа.
* * *
...С неба раздалось стрекотание, которое, однако, не могло заглушить помпезных трубных звуков - исполнялось что-то вроде марсельезы, только в ритме польки и со странным припевом "гоп-шуба-дуба-тыба-да!". Звуки издавал человек-оркестр, многогранный талант Дж. Клапка Дж.
Во рту его торчал саксофон, в ноздри было воткнуто по флейте пикколо, а сзади смрадно подвывала валторна, для которой тоже нашлось место в партитуре. В кульминационных местах вступала противовоздушная сирена с педальным приводом.
Руки человека - оркестра отбивали зажигательный ритм на барабане из шкуры Майкла Джексона, купленной на аукционе Сотбис вместе с левым глазом и правым яичком певца за три миллиона.
Клапка выплюнул саксофоний мундштук и откашлялся. Сопилки и волторна в это время продолжали создавать музыкальный фон.
-Эй, Крыса с электродами! И ты, кобель несчастный! Вы тут о себе вообразили, что имеете право называться людьми.
Это похвально. Но... не соответствует истине. Конечно, восприятие мира субъективно, и доказать что-либо практически невозможно, однако предлагаю честную игру: один из нас - или ты, Рэнд, или я - под влиянием неоспоримых доказательств собственного ничтожества обратится в положенную ему ипостась. И эфемерные гипотезы и заблуждения относительно своей человеческой сущности... одному из нас придется расстаться с непомерными амбициями, как маленькой нахальной девочке - с мамиными противозачаточными пилюлями и туфлями на высоких каблуках. Или ты станешь крысой и остаток дней проведешь на помойке, или я окончу свою жизнь под ножом мясника.
Клапка завертел педали сирены, тем самым возвещая о приближении к заглавной мысли.
-Ты думаешь, почему я согласен на честную игру?! Да потому что мне-то доподлинно известно, кто из нас самозванец - и предсказать исход состязания не является для меня даже темой для дискуссии. Мне просто скучно и нужно чем-нибудь пощекотать нервы. Так что слушай сюда...
О Пользе Суицида Для Карьеристов И Творческих Работников
Клиффорду Рэнду оставалось только удивляться богатству воспаленной фантазии Дж. Клапки Дж., из-за которого Рэнд в конце концов оказался в таком оригинальном месте, как Пансион Для Творческих Работников, Покончивших С Собой.
Подробности условий игры, затеянной окончательно свихнувшимся Директором Сомнамбулического Эмулятора, будут сообщены несколько позже, а пока лишь заметим, что идиотская игра в прятки продолжалась, секундомер ни на миг не останавливался, и подсказки, на которые Рэнд то и дело натыкался (а оставлял их окончательно обнаглевший и уверенный в своем превосходстве Клапка) - все подсказки неумолимо свидетельствовали, что этим пиром и вправду правит Клапка.
* * *
Здание Пансиона Для Творческих Работников, Покончивших С Собой, представляло из себя милое деревянное строеньице типа сельской усадьбы, украшенное флюгерами, золотыми петушками и флагом Соединенных Штатов. Балконы поддерживали лепные Атланты, подозрительно напоминавшие Арнольда Шварценеггера. Похоже, все было сделано для того, чтобы обитатели пребывали в хорошем расположении духа и как можно реже вспоминали о своей безвременной кончине. Со всех сторон шумел густой первозданный лес, где-то вдалеке вопил глухарь.
Правда, если приглядеться получше, можно было заметить в густых зарослях три ряда колючей проволоки, а собирателей ягод или грибов, случайно оказавшихся в этой местности, отпугивали ярко-оранжевые таблички: "Экспериментальная ферма по разведению ядовитых пьявок, энцефалитных клещей и стафилококков при Министерстве Обороны".
Среди постояльцев Клиффорд Рэнд обнаружил склонного к мученическим смертям инженера Пиквика, Скорбного Художника (который именовал себя теперь Сальвадор Давинчи), Маэстро Штоэтотаковича, а также Джона Брауна Армстронга, Стопроцентного Американца, Знаменитого Астронавта, Посланца Земли и все такое прочее. Кроме них, были и другие. Но не обо всем сразу.
Из наемного персонала здесь был Бартоломео, один из двух Мальчиков Без Комплексов, в свое время увековеченный с помощью поликерамики - в его обществе развлекались Скорбный Художник, Маэстро Штоэтотакович и инженер Пиквик - последнему такое времяпрепровождение решительно не нравилось, но зато отвлекало от романтических грез об очередной мученической кончине. Джон Браун Армстронг целыми днями смотрел бейсбол и слушал пластинку с гимном Соединенных Штатов, из-за чего все остальные ненавязчиво желали ему смерти.
* * *
...А Верный Швейцар Дональдсон в это время, в отсутствие любимого хозяина, совершенно утратил человеческое обличье, окончательно превратился в старого потасканного бульдога, и его украл, сманив за угол несвежей сосиской, известный собачий вор со странной славянской фамилией Павлов-Швейк.
На Дональдсона выписали липовую родословную, из которой он с удивлением узнал, что происходит из элитного собачьего рода, что имя его - Тузик фон Айзеншпис, что его родители удостаивались золотых медалей на всяческих выставках, и что его порода - чухонская болонка.
Тузика фон Айзеншписа продали за десять тысяч долларов, и его новые хозяева эксплуатировали пса, публикуя в газете объявление:
Его рабочим местом был кабинет хозяина, а "гарантированную страсть" клиенты могли наблюдать через специально проковырянную в стене дырочку. Тузик знал про эту дырочку, и очень гордился, что его работой так интересуются. Он выполнял ее все лучше и лучше, с какой-то искрой божьей. Он, наконец, обрел свое истинное жизненное призвание.
Действо, им производимое, отличалось таким артистизмом, что вскоре его начали снимать на видео и продавать кассеты знатокам и тонким ценителям. Дональдсон стал настоящей звездой. Но внезапная импотенция оборвала эту блестящую карьеру.
* * *
-...Все это чрезвычайно трогательно, - пробормотал сонный Рэнд, которого на сон грядущий развлекал историей своей кончины инженер Пиквик. Оказывается, для последнего, самого запоминающегося ухода из жизни тот изобрел специальное леденящее душу устройство - сначала маленькие молоточки дробили все фаланги пальцев левой ноги, затем правой - вообще пальцы - штука чрезвычайно болезненная, и поэтому после того, как с ногами было покончено, то же повторялось с руками, затем маленькие пассатижи выдергивали по одному все зубы, в это время поддон машины раскалялся, а в уши втыкались спицы. Вобщем, Пиквик никогда раньше не испытывал ничего подобного и просто захлебывался от восторга, рассказывая об этом.
Клиффорд Рэнд уже успел узнать, что Скорбный Художник, любитель мужчин и железнодорожных катастроф, Грустный певец Дрезин и Карениных - умер, подорвавшись на мине, которую он подкладывал под железнодорожные пути. Механизм мины был новый и еще ни разу не опробованный - перед тем, как сработать, мина должна была сыграть "Дорожную песню" Глинки. Но вместо этого она разорвала в клочья Скорбного Художника, и лишь потом фальшиво пропиликала "Катится, катится голубой вагон".
Как умер Маэстро Штоэтотакович, никто никогда не узнает, потому что маэстро так и не научился говорить. Безутешные близкие нашли его с начисто снесенной черепной коробкой, а рядом лежала инструкция от "Слухового аппарата новейшей конструкции для особо глухих индивидов. Громкость звука - полторы тысячи децибел". Уверяли, что перед смертью маэстро возопил: "Я слышу!!!"
Похождения Лесбиянки при Дворе Короля Артура
Клиффорда Рэнда абсолютно не интересовали истории кончины творческих работников - но по условиям игры в прятки, затеянной Сомнамбулическим шизофреником, Клиффорд должен был найти и узнать Исполнительного Директора, умело спрятавшегося среди многочисленных статистов.
Клапка совсем обнаглел и сыпал подсказками направо и налево. Рэнд находил записки от впавшего в детство Лауреата Всяческих Премий под подушкой, на рулончике туалетной бумаги, и даже в сдобных булочках, которые он покупал в магазинчике при частной пекарне. У кого-то могут вызвать удивление столь фантастические престидиджитаторские способности Клапки, но в этом, поверьте, не было ничего странного - просто все гигантское игрище, с размахом устроенное Дж. Клапкой Дж., моделировалось в грандиозном суперкомпьютере с пятью миллиардами виртуально-реалистических процессоров, который Клапка купил в рыбном супермаркете "Дары моря".
Этот компьютер списали Военно-Морские Силы США после того, как он посадил на мель целую флотилию, спутав Канары с Кордильерами. Когда имеешь внутри пять миллиардов процессоров, очень трудно в них не запутаться. Еще раньше супермашина имела странности - издавала циркуляры, согласно которым сбитые в бою самолеты обязаны были садиться только на потопленные авианосцы, погружение подводных лодок предписывалось совершать путем открытия кингстонов при непременном поднятии Государственного флага и построении команды на верхней палубе в парадной форме - в общем, даже человека-адмирала с такими странностями могли бы дольше положенного не повышать в звании.
Морское прошлое компьютера-девианта проявлялось в периодическом проплывании в виртуально-реалистическом воздухе стаек морских коньков, в небе иногда можно было увидеть днище идущего на крейсерской скорости эсминца, птички, весело щебетавшие на ветках, иногда спонтанно захлебывались, и с гулким хлюпаньем падали с веток. Да и Цельноконсервированная Рыба-Меч с Непристойностями тоже была плодом больного виртуального воображения.
Клиффорд Рэнд с ужасом ожидал очередной ночи, ибо по ночам имитации становились совершенно развязными и невыносимыми - Клапка называл это тестом на IQ, а на самом деле имело место гнусное надругательство над идеей адвенчурных игр - Клиффорд попадал в очередной бредовый мир и обязан был до утра жить по ненормальным законам окружения.
...На этот раз он оказался сэром Ланселотом, прибывшим ко двору короля Артура в форме морского пехотинца - компьютер принялся за свои идиотские штучки. Прекрасную Изольду вот-вот должны были похитить, а пока она беззаботно отлавливала блох в намазанной салом и посыпанной пудрой прическе - в этом машина не врала. Король Артур сидел на троне в большом водолазном шлеме и с трезубцем в руках - символами своего королевского величества. Ничто не предвещало беды, хотя Рэнд знал, что обязательно что-нибудь случится...
Неожиданно (только не для Клиффорда Рэнда!) в здание дворца под гнусавую синтезированную музыку ворвались трое в черных водолазных костюмах. Костюмы были мтоль облегающи, что гости походили на болеро. Один из троицы особенно отличался тем, на что пялятся театралки в партере, когда приходят на балет и даже запасаются артиллерийским биноклем - и принцесса Изольда даже завизжала от восторга. В это время, под шумок произведенного фурора, крайний справа аквалангист достал из-за спины ружье для подводной охоты и всадил гарпун в мягкое место королю Артуру, который пытался смыться под трон. Затем прекрасная Изольда была схвачена, опутана рыболовной сетью, ее руки были связаны за спиной с помощью лески, и похитители быстро скрылись, поднимая пыль на дороге за кормой стремительной "Катти Сарк".
-Это сэр Мортимер, - прохрипел смертельно раненый король. Глубокая рана не давала ему вздохнуть, на губах выступила красная пена. Жабры его дергались в конвульсиях. - Он... мстит... - король собрался с силами и вдохнул побольше воздуха, издав при этом жалобный стон, - за то, что был изгнан из ордена Рыцарей Батискафа... О, бедняжка Изольда! Сэр Мортимер и его гнусная сестрица Гекатомба... Они надругаются над ее невинностью! - король в припадке ярости выхватил из ножен острую, как бритва, рыбочистку. Затем тихо всхлипнул, и чешуя его навеки потускнела.
-Он не умер, он уснул! - тихо сказал кто-то за спиной сэра Ланселота. - Рыбы засыпают - по крайней мере, так обычно говорят, ведь иначе получается, что, кушая рыбу, мы едим дохлятину. Король просто крепко заснул - а Изольда томится в лапах этого кровосмесителя, пошли его заднице, боже, рыболовный крючок слоновьего размера!
Ланселот обернулся. Сзади стоял лакей в роскошной униформе рыбинспектора. Лицо его было необычайно грустно и чем-то неуловимо напоминало швейцара Дональдсона. "Я Вам одолжу свою моторную лодку, сэр Ланселот. Это самая быстрая малютка во всей Британии - очень неприхотливая, жрет любые водоросли. Я зову ее Варяг." - "Но это же мужское имя!" - запротестовал Ланселот.
- "Тогда можно просто Варя" - разрешил драматический лакей и молча вывел Ланселота во двор.
-Единственное, что может теперь спасти нашего любимого сэра Артура, это поцелуй Прекрасной Изольды, - промолвил понурый лакей совсем уж мелодраматично.
Клиффорд Рэнд aka Ланселот легко оседлал моторку и с гиканьем вонзил шпоры в Варины бока. Следствием этого идиотского поступка стала пара пробоин в ее надувных бортах - через них внутрь мощными струями хлынул песок, и Ланселот еле успел выпрыгнуть, прежде чем обреченное плавучее средство навеки погрузилось в песчаный грунт. Драматический лакей взвыл, оплакивая любимую лошадь, и Клиффорду Рэнду срочно пришлось перезагрузить игру - Клапка предоставил ему такую возможность. Повторно загрузившись, Ланселот от греха подальше сменил кавалерийские сапоги на кроссовки "Фишер" (других фирм компьютер не признавал - ему обязательно нужно было, чтобы в названии фигурировала рыба или что-нибудь, с нею связанное). Поборник Чести осторожно завел Варю, дернув за куцый хвост - в ее нутре что-то заурчало, как от несвежего салата Оливье, и странный гибрид лошади и катера резко рванул вперед, шумно рассекая песок.
Дорогу доблестному рыцарю преградила разношерстная толпа жителей королевства, уже прознавших о несчастье, свалившемся на них. Ланселот поклялся невинностью прекрасной Изольды: отомстить развратному Мортимеру, вернуть деву ко двору, и тем самым спасти несчастного короля Артура, впавшего в рыбную летаргию. От лица всех убитых горем горожан выступил едва державшийся на ногах старец, опиравшийся на спиннинг - сглотнув от волнения, он обратился к рыцарю с такими простыми, но мудрыми словами:
-Слышь, мужик? Король наш, конечно, был не ахти какой, а под старость и вовсе стал самодуром, и пить совсем не умел - после каждого пира, бывало, высунется из окна, и блюет, блюет! Но другой был бы еще хуже, верно? Короли-то ведь нормальными не бывают - все какие-то уроды, психи, и вырожденцы, навроде этих Габсбургов. Так что наш еще ничего, да и привыкли мы к нему. А насчет невинности этой шлюхи Изольды - это ты, брат, погорячился. Мы почему без охраны сидим? Весь гарнизон в Дублине от триппера лечится. Но раз уж без этой блядюги нашему королю - крышка, черт с ней, вертай ее наобратно, с нас бутылка!
К вечеру Ланселот въехал в густой лес, катер плавно шел по зеленому ковру хлореллы, заросли актиний местами приходилось рубить мечом, над головой то и дело проносились стайки летающих рыб. Впереди показался небольшой грот, скромно облицованный розовым мрамором и черным базальтом с голубыми прожилками. Но тут сон Рэнда прервался, ибо с наступлением вечера в этом мире - в параллельном, привычном, приходило утро. Клиффорд заворочался в кровати и проснулся.
* * *
Маэстро Штоэтотакович усердно разучивал гаммы, молотя кулаками по клавишам своего Древесно-Стружечного Звукоиздавателя, Скорбный Художник возился с подаренной ему игрушечной железной дорогой, пытаясь положить на рельсы принадлежащую Пиквику кошку, а кошка не хотела. Очередной день в Приюте Почивших Гениев успешно разменял свои первые минуты.
Инженер Пиквик, пока не проснулся Джон Браун Армстронг, с загадочными целями колдовал над телевизором. Появился Джон Браун и включил спортивный канал, после чего, ко всеобщему восторгу, произошло непредвиденное: со спортсменов обеих команд одновременно свалилась вся одежда и, голые и опозоренные, под свист толпы они спешно покинули стадион. Возмущенный до глубины души Джон Браун принялся перещелкивать каналы, но стоило ему наткнуться на трансляцию бейсбола или американского футбола, как происходило то же самое: со всех присутствующих на поле спадали штаны и они спешно ретировались. Стопроцентный Армстронг очень обиделся и ушел к себе в комнату, откуда тут же донеслись завывающие звуки "Вестсайдской Истории".
Скорбный же Художник и Маэстро Штоэтотакович, напротив, заинтересовавшись произошедшими с телевизором трансмутациями, принялись резво переключать программы, пока не добрались до прямой трансляции парных мужских прыжков в воду с трамплина. К их неописуемой радости, при входе в воду каждой следующей пары с прыгунов соскальзывали плавки. Зрелище это было столь притягательно, что на время оба служителя муз совершенно забыли про своего любимца, Бартоломео. Тот, оскорбленный таким неожиданным поворотом событий, пришел с кувалдой и одним ударом расправился с Ящиком Гоморры. У Скорбного Художника с горя случился обморок.
Рэнд в это время еще валялся в кровати - уже не спал, но не спешил вставать с постели. Он с закрытыми глазами вновь переживал события, произошедшие буквально несколько дней назад.
* * *
...-Но все же это попахивает некрофилией,- задумчиво произнес Рэнд, сидя в высоком кресле с обивкой из натуральной тигровой шкуры. Взгляд его блуждал по стенам, на которых располагались экспонаты весьма странного свойства - пистолеты, бритвенные лезвия, флакончик с крысиным ядом (при виде этого флакончика что-то в нем инстинктивно сжалось), и еще линогравюра с изображением трехсотэтажного небоскреба с проставленными, как на чертеже, габаритными размерами. Далее висели подтяжки, садовые ножницы и прочее и прочее.
-Ничуть, - заверил Рэнда Менеджер По Культуре пансионата для гениальных самоубийц. - Наоборот, это песнь жизни, на месте которой мог бы звучать похоронный марш. Видите ли, в чем дело... Вы видели хоть одного гения, признанного при жизни? Который бы остался таковым и после смерти и не был бы объявлен дешевкой? Тут множество психологических и экономических факторов...
-Настоящее искусство всегда пробьет себе дорогу, - возразил Клиффорд.
-Отнюдь. Вы не представляете себе всей кухни. Всей подноготной, так сказать. Кого мы помним из политиков? Тех, кто умер не своей смертью. Кого мы ценим из философов? Сократа, выпившего цикуту, Бруно, сожженного на костре инквизиции, свихнувшегося Ницше... А искусство что - хуже?
-Мы помним толи отравленного, толи просто умершего в нищете Моцарта, помним нищего Шекспира, спавшего со своей мамашей, помним застреленного Леннона, глухого Бетховена, похотливца Пушкина, застреленного на дуэли...
-И все-таки это исключения, - заметил Рэнд.
-Нет. Хороший гений - мертвый гений. Тот, кто не будет требовать авторских, чьи холсты найдены на помойке, это же бизнес, в конце-то концов. Просто Вам трудно себе представить, как и какими методами вздувают цены на шедевры того или иного автора. Это крайне прибыльное ремесло - скупить по дешевке, продать за миллионы.
-Но люди-то ведь не стадо идиотов!
-Почему же? У людей ужасно нездоровое любопытство. Им, видите ли, подавай скандал, подавай гнусности личной жизни, подавай загадочную кончину - знаете, как их это заводит? "Задушен любовницей? Очень интересный автор, обязательно надо почитать! Был гомосексуалистом? Надо же! А мы и не подозревали... А музыка у него потрясная! А еще надо выкроить время и сходить на выставку этого, ну... Ну, этого! Который на Красной площади в Москве подорвал себя прямо у входа в Мавзолей! Говорят, его картины - нечто сногсшибательное. Как и у всех шизофреников. Кстати, вы знаете, что он считал себя новым воплощением Авраама Линкольна, ниспосланного свыше для пропаганды шампуней от перхоти? Обязательно сходим на его выставку! Говорят, все, что от него осталось после взрыва, собрали и заспиртовали. Ну разве это не чудо?"
Рэнд ерзал в кресле - такой разговор ему явно не нравился, но что поделать, если именно в Пансионе Для Творческих Работников, Покончивших С Собой, прятался Дж. Клапка Дж. Он сам ему об этом сообщил. Он в последнее время совсем обнаглел.
-И в чем же суть и польза от Вашего заведения? - поинтересовался до сих пор ничего не понимающий Рэнд у Менеджера По Усопшим Знаменитостям.
-Идея просто замечательная. Допустим, вы - молодой, честолюбивый и при этом абсолютно нищий и непризнанный - но определенно гений. Конечно, это не Вам решать - гений Вы или нет. У нас есть эксперты. Хотя, в принципе, это не важно.
Вам нужно - прижизненное уважение и восхищение и сносное существование в комфортных условиях. Почивание на лаврах, так сказать. А нам нужны миллионы за созданные Вами шедевры - миллионы, которых вы все равно при жизни не получили бы - по-моему, вполне достойное соглашение, куда лучше сделки с дьяволом. Остальное - наша забота. Ваше дело - свободное творчество, наше дело - рутина, без которой, однако же, не обойтись.
-И что же подразумевается под "рутиной"? - спросил заинтересованный Рэнд.
-Видите ли, если вы считаете, что критики за просто так начнут вопить в один голос, что никому доселе неизвестный покойник - одареннейший из одаренных - то это неправда. Но у нас очень хорошие связи. Мы осуществляем инсценировку вашей кончины - настолько душераздирающей, чтобы люди с месяц только про нее и говорили. Как Вам, кстати, нравится заталкивание самого себя в электромясорубку? Этого еще никто не производил. Свежо и необычно! Так вот, затем проталкивание Ваших "случайно найденных" творений...
-Постойте, а разве никто не поинтересуется - а не подделка ли это? - воскликнул Клиффорд.
-Вот что значит деревенщина, - грустно заметил Менеджер по Талантливым Трупам. - А про кармогенетическую атрибуцию Вы, наверное, даже не слыхали?!
-Что-то слышал, - пробормотал озадаченный Рэнд и почесал за ухом. В свое время было много шума, когда с помощью этого весьма туманного метода почти половину полотен в музеях мира признали фальшивками. Для эстетов это был кошмар глобального масштаба. Картины, вокруг которых они ходили, охали и стенали, восторженно бормоча что-то о "волшебной игре красок" и "непревзойденном мастерстве создания целого из разрозненных образов" - и так далее. А теперь оказалось, что это фальшивка, жалкая стилизация - мазня какого-то художественного недомерка. Надо же было так ошибаться!..
-Вас мне рекомендовали как начинающего беллетриста, - продолжал Менеджер по раскручиванию покойников. - Как, то бишь, назывался Ваш перл? О нем очень хорошо отзывались наши эксперты.
Клиффорд написал свой перл за неделю - этот подвиг он совершил лишь для того, чтобы все же проникнуть в этот таинственный Пансион. Опус не имел названия, поскольку представлял собой одну большую гиперссылку, состоящую, к тому же, исключительно из знаков препинания. Критики были вне себя от восторга:
"Слова - ложь. Слова - наносное. Не верьте тому, кто утверждает, что умеет читать между строк. Между строк - пустота, между строк - космический вакуум ложной сути. Так где же таится авторская мысль, авторские эмоции? Душа текста? Ответ - прост и сложен, очевиден и туманен. Да, все это - между слов. В знаках препинания. Точка, суть завершенность мысли высказанной и невысказанной, многоточие как синкопа креативного транса, запятая - как камень преткновенья смелых логических посылов..."
Ну, и так далее. Общий вывод заключался в том, что именно тексты, состоящие из одних знаков препинания, и есть истинная литература - без лжи и лицемерия.
-Только Вы должны отдавать себе отчет, господин Рэнд, что это уже НАВСЕГДА. Теперь у Вас нет возможности отказаться и вернуться в обычный мир. Наши методы, сами понимаете, могут кое-кого шокировать...
-А если вдруг меня одолеет творческое бесплодие? - спросил Клиффорд.
-Перейдете на подсобные работы. Но еще ни с кем такого не случалось. У нас, знаете ли, очень здоровая творческая атмосфера. У нас либо самозабвенно творят, либо уже на самом деле накладывают на себя руки, осознав свою бездарность. И теперь последний вопрос: как будем уходить в мир иной? Подумайте хорошенько, пошлость и безвкусица здесь недопустимы. Запоминающаяся кончина - девяносто процентов вашей будущей популярности. Так что не торопитесь. Теперь перед вами - Вечность...
* * *
На завтрак были пончики с клубничным вареньем, и единственное, что портило Рэнду все удовольствие от такого великолепия - это чавканье и отрыгивание маэстро Штоэтотаковича, который не мог слышать, сколь гнусные звуки он производил. Правда, от пончиков шел неуловимый рыбный запах. Но к рыбным галлюцинациям Клиф уже успел привыкнуть.
"Странно все же", - думал Рэнд, двигая челюстями в такт собственным мыслям. - "Ведь этот хренов Менеджер или как его там был прав!"
Еще находясь вне стен Посмертного Приюта, Рэнд уже был наслышан о том, сколь грандиозного художника потерял мир в лице безвременно ушедшего Сальвадора Давинчи, и о грандиозном вкладе маэстро Штоэтотаковича в сокровищницу мировой музыки.
Художественное направление Железнодорожного живописца приобрело собственное звучное название, и теперь именовалось "рэйлвэй-имажинизм", и его "Портрет обнаженного машиниста" (целомудренно прикрывающегося плацкартным билетом) безоговорочно был признан лучшим образчиком романтического направления со времен Пикассо. Маэстро Штоэтотакович тоже блистал во всей своей посмертной красе. Целые музыкальные школы практиковали обучение игре на пианино вглухую при помощи кулаков.
Главным мерилом гениальности, как и в джазе, была импровизация, то есть непредсказуемость, куда грюкнет кулак. Многие практиковали игру не только вглухую, но и вслепую. Слушатели также обычно одевали черные очки и затыкали уши пластилином.
Заплатив немного больше обычного, можно было купить пластилин с особыми звукоизоляционными свойствами, через который музыка воспринималась совершенно по-иному. Критики взахлеб распылялись о "замечательной проработке сочных медовых басов" - то есть их полном отсутствии при пользовании чудо-пластилином, и "восхитительно-мягком тембре альтов" - пластилиновые затычки и правда были на редкость добротными и через них даже взрыв атомной бомбы воспринимался как мышиная отрыжка. Маэстро Штоэтотакович определенно наделал шороху со своими гениальными творениями.
Клиффорд уже успел хорошо познакомиться с Томасом Альвой Пиквиком, и тот поведал ему свою душераздирающую историю. После изгнания из Секретного Конструкторского Бюро - когда его обвинили в шпионаже в пользу русских, образцово уволили и показательно расстреляли, он стал самым плодовитым автором полезных советов для женских журналов, ведя в них рубрики "Вторая жизнь вещей", "Руки-растущие-откуда-нужно", и такое прочее. Это именно он придумал чрезвычайно остроумный способ использования стиральной машины в качестве полотера - достаточно было разобрать весь паркет, сложить его в бак, выстирать, а затем положить обратно. Это он предложил делать детские коляски из старых малолитражек, а унитаз совместить с велотренажером - это позволяло при запоре эффективно развивать все мышцы, а не только брюшной пресс. Но после публикации серии особо оригинальных советов Пиквику срочно пришлось самоубиться, и плодить свежие гениальные идеи в подполье. Его новые советы публиковались под псевдонимом "Салман Рушди", и благодарные читатели уже назначили цену за его голову. Но в Пансионе он был неуязвим и продолжал свою бескорыстную изобретательскую деятельность.
* * *
...Виртуальный почтальон материализовался прямо в вазочке для варенья, и сразу же прилип седалищем к самой аппетитной ягоде. Но, как ни в чем не бывало, он протянул Рэнду видеокассету в порнографической обложке и пропел:
-Получите и удовлетворитесь! - и протянул ведомость для росписей в получении удовлетворения. Рэнд удовлетворился в ведомости, и почтальон исчез, облизывая с себя варенье.
Рэнд уединился в своей комнате и, вставив кассету в видеомагнитофон, уселся в плетеное кресло. Лента была слегка растянута, и звук трагически подвывал, а изображение временами конвульсивно содрогалось, что было, очевидно, заранее продуманным психологическим моментом.
На экране появился Клапка, и, судорожно вильнув задом, провыл приветствие.
- Здравствуй, крыса! - изрек Исполнительный директор, и его снова передернуло. Рэнда тоже передернуло. И ему тоже хотелось подвывать.
- К делу переходи, - начал терять терпение Рэнд.
- А ты мне не указывай, не указывай! - взвизгнул уязвленный Клапка и его аж перекосило, а голос понизился тоном до урчания желудка. - В своей лаборатории, - прокаркал Директор, - я годами занимался генной инженерией...
- Знаешь, что в Голливуде делают с авторами сценариев про сумасшедшего ученого-генетика, решившего захватить мир? Их не просто посылают к черту. Их валят на пол и безжалостно избивают ногами, сценарий прямо у них на глазах рвут на мелкие кусочки, а затем заставляют все это съесть. Потому что у них там уже все завалено сценариями про сумасшедших ученых-генетиков. А если по существу - то и без тебя существует навалом умников, просиживающих штаны в лабораториях. Целыми днями курят, травят анекдоты, а когда входит начальство - начинают усрдно разглядывать дежурную дрозофилу. Лучше бы их всех призвали в Трудовую Армию, как в тридцать девятом в Германии, честное слово!
-Не смей меня сравнивать с этими дипломированными ублюдками! - завопил Исполнительный директор, которого в получении последней Нобелевской премии обскакал какой-то дешевый доктор рекламной философии с "Теорией о роли леденцов с ментолом в развитии межличностных отношений".
- Но-но, полегче! - осадил его Рэнд.
Клапка внял призыву и превратился в пушинку и, будучи совершенно невесомым, исполнил партию Дистрофика из нашумевшего балета "Бухенвальдская Пышка". Партию Пышки пришлось исполнить Рэнду, и в дальнейшем он воздерживался от необдуманных реплик. Роль почти святого Януша Корчака, подвижника-просветителя, положившего жизнь за то, чтобы детишки отправлялись в газовую камеру с образованием никак не ниже пяти классов, исполнил блистательный Борис Моисеев - третий.
В экстазе носился он по сцене, размахивая учебником геометрии, одновременно успевая игриво ущипнуть за попу то одного, то другого, то третьего воспитанника. Во время последнего акта, когда Пышку, бесподобно изображавшую посредством пластики и танца на пуантах пренебрежение к фашизму, на крепких вытянутых руках относил в газовую камеру главный антигерой герр Швайнфляйш, а кордебалет неистово мочил брейк - ей-Богу же, зрители в зале рыдали и забросали сцену пустыми пузырьками из-под валидола и пивными баночками. Рок-балет был что надо!
Далее, по замыслу, Пышка (не без помощи стального троса) должна была воспарить прямо из развеваемых мощным вентилятором фиолетовых лохмотьев, изображающих горящий пропан - через длинную трубу, раздаривая направо и налево воздушные поцелуйчики. Однако Клиффорд Рэнд застрял в трубе - подвела широкая накрахмаленная пачка - и совсем неартистично брыкал ногами в полосатых балетных тапочках. Публика восприняла это как комическую сцену и долго аплодировала черному юмору режиссера. Наконец Рэнд вырвался, оставив пачку и ажурные трусики в трубе. Его осыпали розами, чьи шипы больно впивались в обнаженную плоть. Клиффорд улыбался сквозь слезы - такова уж судьба артиста... Он был почти счастлив.
-Мы могли бы стать чудной парой! - в экстазе кричал Клапка, в его ушах еще звучали овации, а на лбу вздулась шишка от прямого попадания банки из-под "Кофф". - Ты и я - что может устоять перед нами?!
-Не-е-е-е, - с сомнением протянул Клиффорд, которому три начинающие балерины из подтанцовки (партии третьей, восьмой и пятнадцатой овчарки), неистовые поклонницы его неземного таланта, преданно зализывали раны на расцарапанных гениталиях.
-Ах, так! Не больно-то и хотелось. - Клапка обиделся и изображение на экране исчезло.
-Эй, постой! А как же твои планы по...
-В следующий раз.
Рэнд вытащил кассету, встряхнул ее, и снова затолкал в видик.
"Я же сказал - в следующий раз!" - рявкнул появившийся на экране Директор, и телевизор с треском отключился.
* * *
...Время за приятной беседой проходит незаметно - Рэнда ждали очередные ночные виртуальные кошмары. В прошлый раз он остановился у скромного такого гротика, облицованного мрамором и базальтом. Он слез с конноплавательного гибрида и вошел внутрь. Перед ним красовалась кабина скоростного лифта.
"Ни за что!" - с ужасом подумал Рэнд, у которого на лифты была аллергия.
-И зря! Это самый безопасный в мире лифт, а я - самый дипломированный в мире лифтер, - сказал внезапно появившийся знакомый до боли мальчик-лифтер в экваториальной униформе. С ним у Рэнда было связано множество приятных воспоминаний - когда-то он задушил беднягу из ревности.
- У меня есть все категории - на вождение легковых, грузовых лифтов и даже лифтов с прицепом, а также карт-бланш на вождение лифта в нетрезвом состоянии, - продолжал гарсон, увлекая Рэнда в кабину.
-А куда этот лифт идет? - поинтересовался Рэнд. Гарсон уже нажал кнопку с надписью "туда". (Были еще кнопки с надписью "сюда" и "пуск баллистической ракеты")
-Обычно он никуда не идет. Он застревает по дороге, - беспечно ответил безмозглый мальчик. Именно в этот момент кабина нервно дернулась, скрипнула и замерла.
-Идио-о-от!!! - завопил Рэнд и приготовился задушить беднягу во второй раз.
-Я не идиот! Я работник умственного труда. Я пишу диссертацию на тему "Почему лифты ездят вверх - вниз, а не вправо - влево". Я изобрел новый принцип подъема кабины - кривошипно-шатунно-фрикционную тягу и изготовил действующую модель, из велосипедного насоса, сливного бачка и килограмма конфет-тянучек. Кстати, этот лифт функционирует именно на изобретенном мною принципе! - оператор лифта был возмущен до предела.
-Ну хорошо, хорошо. А когда нас отсюда вытащат?
-КТО нас отсюда вытащит? - удивленно спросил гарсон.
-А что в таких случаях положено делать? - поникшим голосом проскулил Рэнд.
-Вообще-то эта шахта - для баллистической ракеты, и если нажать вот на эту кнопку...- Мальчик вдавил красный кругляшок с надписью "ПУСК баллистической ракеты". Раздался ужасающий рев и шипение, как будто огромного бегемота усадили на раскаленную сковороду, шахта затряслась... "Держитесь за поручни!" - жизнерадостно предупредил лифтовый стюард Клиффорда.
-Здесь нет поручней!
-Ну, тогда не держитесь. Только чтоб потом без претензий! - разрешил мальчик. В пол кабины что-то грохнуло, и она с визгом полетела вверх.
-Не слишком быстро? - учтиво поинтересовался гарсон, с которого от перегрузок свалились трусы - единственный предмет его строго-лаконичной экваториальной униформы. Он попытался их поднять, но они весили в данный момент килограмм двадцать. - Маршевые двигатели еще не включились - вот включатся, тогда вы поймете, что такое настоящая скорость! - в его словах чувствовалась тайная гордость.
Рев внезапно перешел в громовые раскаты, рывок был столь силен, что зубы, глазные яблоки и яички гарсона, гордо стоявшего на ногах, как и подобает капитану корабля, с грохотом посыпались на пол. Рэнд уже давно валялся на полу без сознания. Затем перегрузки прекратились - двигатели вошли в рабочий режим. Гарсон собрал с пола свои запчасти, вставил их на место привычными движениями, после чего принялся тормошить Рэнда.
Через двадцать минут полета баллистическая ракета с кабиной лифта на носу плавно приземлилась в окрестностях замка лорда Мортимера. Пальнув в воздух пару раз залпами разноцветного салюта, она затихла.
Гарсон и Рэнд, покачиваясь, выбрались наружу. Двери кабины захлопнулись.
-Интересно, в замке лорда Мортимера есть стоящие лифты? - бормотал мальчик. Его мучило профессиональное любопытство.
* * *
Лорд Мортимер оказался чрезвычайно обходительным малым. Мальчику-лифтеру он любезно разрешил опробовать в действии свой личный лифт, гарсон скрылся за дверцами, после чего раздался его истошный вопль, замерший лишь через несколько десятков секунд.
-Черт, я же отправил кабину в ремонт! - хлопнул себя по лбу сэр Мортимер. - Вообще-то этот лифт ведет в преисподнюю - у меня там много друзей. Всегда полезно иметь знакомых там, где собираешься надолго обосноваться - не правда ли?
Рэнд и Мортимер прошли в залу для пиршеств. Клиффорд вежливо отказался от предложенного роскошного кресла.
-Ну и правильно, - добродушно согласился хозяин. Вообще-то у него ножки подпилены, а из пола выскакивает на пружине огромный такой кол. Чрезвычайно плохо обструганный. Я так и знал, что вы откажетесь - но все равно стоило попробовать. А винца выпить не желаете?
-Нет уж. Оно у вас наверняка со стрихнином.
-Да что вы, сэр! Старый добрый цианистый калий. Раз - и все! А от стрихнина вы бы тут корячились, какали кровью, а мне потом прибирать?! После того Рождества, когда я отловил живого Санта Клауса и развесил его кишки на елке - кстати, очень мило смотрелось - до сих пор не могу нанять уборщицу. По объявлениям ни одна еще не явилась. В это время во входную дверь забарабанили. Лакей - он же по совместительству геральд и гофмейстер, пошел открывать.
"Что Вам угодно, сударыня?" - раздался его дрожащий от страха голос.
"Уборщица вам нужна?" - прокатился по замку замогильный раскатистый бас миссис Дуллитл, счастливой покойной супруги Клиффорда Рэнда. Последний мелко-мелко затрясся, и даже забыл про свое рыцарское предназначение. Его медовый месяц прервался, едва начавшись - и он-то надеялся, что продолжения не будет! Но продолжение пришло на собственных слегка подгнивших ногах.
Клиффорд Рэнд со стоном свалился в обморок. А очнулся он уже в Приюте для Усопших Знаменитостей.
* * *
История Джона Брауна Армстронга, Стопроцентного Американца, Посланца Земли и все такое прочее (ну не удержался я - еще раз перечислить все его титулы!) - история эта поражает своей эпохальностью, своим грандиозным началом, схожим со звучанием Аппассионаты, и опереточным концом, не тянущим даже на богомерзкую джазовую импровизацию.
Его мать была столь патриотична, что на седьмом месяце беременности потребовала от врачей инициировать роды - и родила четвертого июля, в День Независимости. Она хотела одарить сына пятьюдесятью двумя именами - названиями всех штатов, но ее вовремя положили в психушку. А младенца сдали в приют. Однако до этого половина бульварных газет успела до слез умилиться возвышенным чувствам неординарной женщины.
А когда Сенатская Комиссия По Попыткам Установления Контактов С Инопланетянами принялась подыскивать кандидата для Вселенской Миссии, то кто же мог ее исполнить лучше и пронести стяг американских космических завоеваний с большей помпой, чем Стопроцентный Американец Джон Браун Армстронг?
Он - то сам так не считал, но его никто и не спрашивал. По замыслу, в замороженном виде, как свиная туша, он должен был бороздить просторы космоса в расчете на счастливую встречу с инопланетным разумом, после чего наступала авторазморозка, и на его долю выпадала чрезвычайно почетная обязанность. Зачитать обращение американского Президента, затем, в порядке ознакомления с великой американской культурой, сыграть на банджо "У девочки Мэри был белый барашек", прочитать с выражением подписи к избранным комиксам про Бэтмэна, пересказать вкратце сюжеты ста сорока пяти самых популярных блокбастеров. После чего отдать свое тело на поругание тамошним научным и медицинским светилам. Джона Брауна это почему-то совершенно не вдохновляло - его патриотизм оказался жалким отголоском всепоглощающего гражданского чувства его прародительницы. Когда его заталкивали в рефрижератор, он визжал и кусался, но его все же утрамбовали и заперли.
Однако по необъяснимой случайности при транспортировке произошла накладка, и во вселенские просторы отправился совсем не тот контейнер - и предполагаемым братьям по разуму была выслана партия свежезамороженных устриц. Контейнер был отловлен обитателями Альдебарана - те решили, что устрицы - экипаж корабля, замороженный в результате неисправности терморегулятора. Устрицы были реанимированы, с почетом приняты Всепланетным Консилиумом, где красноречиво живописали доминирующую роль устриц в земной экономике и науке, а упоминание о кровожадной прожорливой человеческой расе вызвало бурю
негодования у Альдебаранцев. Но это совершенно другая история.
А Стопроцентного Американца разморозили уже в Приюте для усопших знаменитостей - по всей видимости, "накладка" с контейнерами была делом рук Менеджера по талантливым трупам.
Задача Джона Брауна состояла в написании мемуаров о якобы произошедшем Контакте - предполагалось имитировать грандиозное крушение корабля при посадке - и только мемуары в сверхпрочном сейфе должны были остаться благодарному человечеству в память о великом контактере. Но Джон Браун оказался бездарен во всем - даже в написании мемуаров.
* * *
Клиффорд Рэнд вновь за чашкой кофе беседовал с Менеджером по одаренным покойникам.
-Вот чего я не пойму никогда,- в отчаянии признавался Рэнд и одновременно пытался дуть на кофе. - Ну почему талант всегда достается каким-то ублюдкам?!
Трупный Администратор курил гаванскую сигару и временами выпускал клубы дыма, по форме напоминавшие профиль Фиделя Кастро. Это виртуозное умение он при случае демонстрировал всем и каждому. Беседа с Рэндом представляла для него интерес чисто коммерческий, поскольку Клиффорд коснулся щекотливой темы о связи таланта с психическими отклонениями под вполне благовидным предлогом: он-де собирался написать роман о том, как перед рождением человека Творец устраивает небольшую лотерею: дает вытащить билетик с кратким описанием будущей судьбы. Впрочем, некоторым счастливцам достается чистый листок бумаги с надписью "Главный Приз!". Душа несказанно радуется, и спрашивает, что же такое замечательное она выиграла. Всевышний ласково улыбается и сообщает, что это - право на выбор: или здоровье, богатство и счастье в жизни, или... Далее Пресвятейший изображает на лице нечто загадочное и глаза его хитро поблескивают из-под кустистых бровей, дескать, ТАКОГО НИ У КОГО ДРУГОГО НЕТ И НЕ БУДЕТ.
И кого же ловят на этот дешевый трюк, напоминающий балаганный лохотрон?
Естественно, только безмозглых закомплексованных придурков с запросами.
- Ну, разве это не издевательство? - возмущался Клиффорд Рэнд, опрокидывая на себя кофе.
- Конечно, издевательство. Вы опрокидываете на себя уже третью чашку. Сколько можно?!
- Да я не о том, - говорил Клиффорд. - Я говорю, разве это не издевательство, когда в здоровяке с торсом Аполлона - куриные мозги, а ведь будь он талантлив, жил бы себе до сотни лет, горы бы свернул, наплодил бы одаренное потомство, и последующим поколениям было бы не стыдно печатать его биографию в учебниках... Так ведь нет же! Почему-то этот самый талант со скрежетом запихивается в полудохлого эпилептика, матери которого нужно было бы сделать аборт, озлобленного шизофреника или педераста - тут уж сама фраза "одаренное потомство" звучит как глупая шутка. В самом лучшем случае у этого потенциального гения типичное бешенство полового члена и он норовит почесать его об каждую встречную - но такие тоже, как правило, долго не живут. Да это и правильно.
А уж что касается биографий - это же какое-то перечисление неотданных карточных долгов, лечения от сифилиса, пьяных драк, неудачных попыток самоубийства, нецензурных писем Императрице Австрийской, пребывания в психиатрических лечебницах, не говоря уже об интимном общении в ближайшей подворотне с первым встречным...
- Ну, зачем же так категорично, - успокоил Клиффорда Скупщик Талантливой Дохлятины. - Во-первых, нет на свете человека с абсолютно чистой биографией - просто далеко не в каждой биографии будут так досконально копаться, а так, если приглядеться... К тому же, с чего вы взяли, что человек, имеющий все - деньги, здоровье, любовь, семейное счастье, примется марать бумагу или там холст или еще что-нибудь? Ему что, больше делать нечего?! У него и других забот хватает, ему нет дела до того, будут о нем помнить, будет ли его физиономия украшать школьные учебники, или нет. У него у него еще не выплачена ссуда на постройку дома, срывается многомиллионный контракт на поставку партии соевого молока вооруженным силам, сын заразился свинкой, жена в который раз беременна... Ему некогда заниматься ерундой!
Что касается ненормальной ориентации - здесь тоже все понятно. А в ком, по-вашему, могут соединиться мужской ум и настойчивость и типично женская интуиция и та эфемерная вещь, которую именуют "изысканным вкусом"?
И нужно также понять, что совесть и самооценка каждого из нас - это продукт самого лучшего, что в нас есть - и чем сильнее разрыв между самым лучшим в нас и самым худшим - тем больший мы ощущаем дискомфорт. А одаренный человек по определению чувствует себя ущербным и недостойным носить в себе то, что случайно досталось ему при рождении. Разве это не повод, чтобы ужраться в ближайшем кабаке, а затем повеситься на одолженных подтяжках?
Клиффорд Рэнд пытался удержать нить разговора и время от времени согласно кивал головой, пока сон не сморил его окончательно. Ну, любил человек поспать!
* * *
...Когда Клиффорд Рэнд очнулся, он увидел над собой заботливо склонившихся миссис Дуллитл, свою верную супругу, и сэра Мортимера.
- А я уж думал, что он окопытился, - разочарованно протянул хозяин замка, а миссис Дуллитл всхлипнула, и по щеке ее стекла слеза, источая запах формалина.
- Даже и не знаю, как ему сообщить эту ужасную для него новость, - пробормотал сэр Мортимер и почесал затылок, а миссис Дуллитл посмотрела на него и всхлипнула еще раз.
- Вы про что это? - вяло поинтересовался Клиффорд.
- Мужайтесь, сэр! - печально изрек Мортимер, - все дело в том, что я и Ваша благочестивая супруга полюбили друг друга с первого взгляда. Это роковое чувство, скажу я Вам. Это всепоглощающая страсть, бескрайняя, как...
- Кладбище динозавров, - подсказал Клиффорд Рэнд.
- Вот-вот, и безапелляционная...
- Как диагноз патологоанатома.
- Ага! И как же это назвать, если не любовь?!
- Можно еще сказать "некрофилия", - предположил Рэнд.
- В общем, - подытожил сэр Мортимер, - Вы, как законный супруг, вправе требовать любой сатисфакции, моя анатомическая пила к Вашим услугам!
- Ну, зачем же так? Я нисколько не против, - Клиффорд Рэнд готов был прыгнуть от радости до самого потолка, который завершался стрельчатой аркой на высоте доброй сотни футов. - Совет да любовь, только не забывайте впрыскивать ей формалин и в жару держите ее в прохладном погребе.
Миссис Дуллитл была, кажется, крайне раздосадована и оскорблена флегматичной реакцией своего мужа. Она уже собиралась на всякий случай выцарапать ему глаза и прокусить сонную артерию, но в это время пылающий страстью сэр Мортимер схватил ее в охапку и с воплем "О, если б Вы знали, что это за женщина!", поволок ее на супружеское ложе, представлявшее собой яму полутораметровой глубины. Клиффорду только и оставалось, что пожать плечами.
Через час они вернулись. У миссис Дуллитл были густо напомажены капризные губки, пристежные ресницы имели два дюйма длины, а венчал все это великолепие роскошный голубой бант. Она чрезвычайно напоминала склонную к педагогике и к разврату Мальвину, задушенную ревнивым и истеричным Пьеро.
- Ее формы становятся пышнее час от часа! - похвалился сэр Мортимер. - Быть может, она уже носит в себе наше будущее дитя?!
- Нет. Это от газов. В частности, от сероводорода, обычно такое с трупам случается на жаре, - пояснил педантичный Рэнд и поморщился. Мортимер слегка разочаровался. Но не сильно.
- Даже не знаю, как Вас благодарить, - произнес хозяин замка с сердечностью. - Хотите, я утоплю Вас в сундуке с золотом?! Или, если хотите, я задушу Вас ожерельем, где одних только рубинов на пять тысяч фунтов! Там есть даже "Сердце огня" в платиновой инкрустации! Или, если хотите, я покажу Вам то, что осталось после падения от Вашего оруженосца! (Он имел в виду мальчика-лифтера). Хотя мне кажется, что это просто несравнимо с той услугой, которую Вы мне изволили оказать!
- Лучше отдайте мне Прекрасную Изольду.
- Всего-то лишь?! Эту, извиняюсь...
- Вот-вот. Именно ее.
Через минуту сэр Мортимер втащил в залу связанную леской Прекрасную Изольду.
- Сэр, извольте тотчас же освободить несчастную от пут! - негодующе воскликнул Клиффорд Рэнд.
- А вот это не советую. Изольда страдает врожденной нимфоманией, и стоит ее освободить - кидается на первого встречного мужчину, и, как правило, не ограничивается однократным изнасилованием. Ее уже много раз судили за развратные действия, отягощенные смертью жертвы - но каждый раз ее спасал от законной кары муж, король Артур. Где уж там говорить о законности! Если бы Вы знали, многоуважаемый, как гнусно и беспардонно обошелся этот попиратель юриспруденции лично со мной!
- Да неужели?! - удивился Рэнд.
- Вы понимаете, до него страной правил Эдуард Плантагенет Минус Восемнадцатый С Половиной, которому мы оба приходились двоюродными племянниками. На мой взгляд, он правил чрезмерно долго, и я положил конец этому безобразию, приправив одно из грибных блюд на его столе.
А тут на сцене появляется этот самозванец и заявляет, что он, дескать, старше, и потому должен занять престол.
Я говорю: "Позвольте, но ведь отравил-то старого пердуна я, значит и престол по праву принадлежит мне!" Тут он как развопился! "Мой любимый дядя, мой любимый дядя!" - В общем, лишил меня законного наследства.
- Как я Вам сочувствую! - воскликнул растроганный Рэнд, после чего решил, что пора уже прощаться.
- Постойте, а как же Вы без лошади?! - Мортимер на секунду задумался. - Придумал! Конечно, лошади я Вам, сэр, не дам, но примите в подарок хотя бы это!
И вскоре перед глазами Клиффорда Рэнда предстал стоящий на четвереньках швейцар Дональдсон - в прошлом грозный судья, неподкупный швейцар, верный слуга, знаменитый порно-бульдог - а ныне шелудивый импотент и позор собачьего рода.
Мортимер взвалил связанную Прекрасную Изольду на спину Дональдсона, и та, учуяв мужчину, пусть даже некондиционного, тут же принялась совершать непристойные телодвижения.
И Клиффорд Рэнд отправился в обратную дорогу.
- Постойте-постойте!!! - истошно завопил Мортимер, когда Клиффорд уже почти скрылся из виду. - Почтеннейший, не будете ли Вы против, если мы усыновим Вашего бывшего мальчика-оруженосца?
- Так он же умер!
- Ну и что?! Разве это что-то меняет? Мне он так понравился с первого взгляда - я всегда мечтал о таком сыне!
- Пожалуйста-пожалуйста, - и Рэнд скрылся в туче дорожной пыли.
* * *
За время, которое Клиффорд Рэнд - точнее, в данный момент сержант морской пехоты Ланселот, рыцарь, эсквайр - преывал в поисках прекрасной Изольды, Король Артур уже почти оправился и успешно склонял к совместному метанию икры всех дворцовых дам. Те нисколько не сопротивлялись, поскольку испытывали гордость и патриотические чувства, поправляя здоровье любимого самодержца. А мужьям особо отличившихся в процессе излечения государя в знак королевской признательности были вручены Золотые Рога и Бриллиантовые Копыта на кружевной бархатной подушечке.