Лета сидела на качелях, перебирая лежащую на коленях охапку полевых цветов. Над ней в синем небе плыл июль, раскрашивая мир радужными красками залитых солнцем полей, садов и тихого пруда на опушке березовой рощи. Вот уже три дня она гостила на даче Тамики, являющей собой олицетворение мечты о "работе - хорошо оплачиваемом хобби". Мика работала дизайнером и, судя по неиссякающему потоку заказчиков (впрочем, как и вдохновения), получалось у нее превосходно. Лета вспомнила, как лет 5 назад, под чутким руководством художественного вкуса Ми, они всю весну что-то копали, сажали, снова копали, перемежая клумбы и молодые деревца паутиной дорожек, в которых словно капли росы запутались крошечные прудики. В какой-то из тех весенних дней Мика и познакомилась с Эльре, чуть не подравшись с ним не то из-за фонтанчика, не то просто от избытка чувств. Фонтанчик в итоге все-таки достался Мике, а в придачу на даче появился молодой хирург, о чудо! полностью одобряющий Микино вдохновение и вкус. А спустя еще год, по совету Ре, Мика решила участвовать в конкурсе, и Лета оказалась вовлечена в сей процесс уже "по профессии", как выразилась подружка. Ибо чтобы сделать хорошие фотографии ей понадобилось покорять крыши, а кто же справится с этим лучше, чем скалолаз? Надо признать, старались они не зря, и дача Ми, победившая в том конкурсе, уже который год служит ей визитной карточкой.
Лета отложила букет и поднялась с качелей. Из спрятавшегося за подросшими деревьями дома плыл аромат зеленых щей и яблочного пирога. Лета вздохнула. За прошедшую зиму подружка умудрилась научить ее готовить. И, как ни странно, ей это даже понравилось. Не то, что бы раньше она питалась в кафе, перекусывая бутербродами и макаронами. Но привычные супы и каши на костре так же сильно отличались от блюд, предложенных Микой, как отличаются пологие холмы Подмосковья от покрытых белыми шапками Кавказских гор. За зиму они старательно изучили вначале французскую кухню, потом итальянскую, разбавили ее мексиканской, не забыв даже про китайскую и японскую. Правда Ре, тогда еще жених Мики, безропотно поедающий все кулинарные изыски подружек, не переставал доверительно сообщать им, что никто на свете еще не придумал ничего лучше русской кухни. Может быть поэтому, после состоявшейся в апреле свадьбы, Мика перешла на более традиционные борщи и мясные пироги, в облегченно-летнем варианте, превратившиеся в щи и шарлотку. Сейчас Ре уже неделю пропадал на работе в Москве, предоставив девушкам самим разбираться с воплощениями кулинарного таланта. А посему негласным соглашением кухня была поделена во времени с предоставлением по четным дням хозяйских прав Мике, а по нечетным - Лете. Сегодняшний день был четным, только-только выплывший запах обещал как минимум полчаса свободного времени, поэтому девушка отправилась к полюбившемуся ей пруду. По совести говоря, это был даже не пруд, а маленькое лесное озерцо, удивительно чистое и глубокое для соседства с дачным кооперативом. Тамике очень повезло с расположением участка, водная гладь заменяла ей четвертую сторону забора, не выходя за границы еще двух и не оставляя "щелей". Удивительно, но ни зимой, ни летом ни один незваный гость так и не пересек живой барьер.
Спустившись по пушистому ковру из благоухающих трав, Лета вышла на узкую полоску песка вдоль самой воды. В жарком полуженном мареве носились стрекозы, наполняя воздух мельтешением разноцветных крыльев и жизнерадостным треском. Дно в озере обрывалось почти отвесно, однако вода была прозрачной, и словно бы даже живой. Она звала, манила, завораживала скользящими в глубине рыбами. Лета видела, как промелькнул красный плавник красноперки, сменившись полосатым боком окуня, как что-то внезапно почуявший пескарик, почти не различимый на крошечном мелководье, в одно мгновенье оказался на недосягаемой глазу глубине. Озеро жило своей жизнью, быстро привыкнув к зашедшей в воду девушке. Еще секунду помедлив под жаркими лучами солнца, Лета с головой нырнула туда, где короткое мелководье обрывалось сумасшедшей глубиной. На мгновение перехватило дух: внизу вода была ключевой и холодной до стука зубов, а в следующее мгновение девушка снова уже была на поверхности, с досадой ощущая, что снова, как и раньше, не смогла достать до дна. Как бы глубоко она не ныряла, обманчиво близкая глубина продолжала оставаться такой же недосягаемой, как и с поверхности. Тамика на все ее попытки измерить глубину озера смеялась и сообщала, что озеро волшебное, а волшебство нельзя измерить в метрах и литрах, его надо чувствовать. Сама Мика почему-то никогда не ныряла, да и к воде относилась гораздо более спокойной, предпочитая любоваться ею с берега, хотя плавала не хуже Леты.
На другой стороне озера начиналась наполненная светом и птичьими трелями березовая роща. Девушка выбралась на берег, доверительно пожаловавшись на свою неудачу склонившейся до самой воды березе. Та в ответ прошелестела что-то удивительно похожее на уже не раз слышанное про неизмеримость чудес и красоту окружающего мира. А мир, плывущий в мареве солнечного дня, действительно был прекрасен. В этом удивительном уголке почти невозможно было встретить людей, зато и красота рощи оставалась нетронутой, удивительной и волшебной под стать озеру. С травяного пригорка, на котором устроилась Лета, уже нельзя было рассмотреть дно, взамен, на хрустальной поверхности воды играли солнечные зайчики, дробясь бесконечным числом осколков от изредка плещущейся рыбы. Над кувшинками и лилиями кружили неизменные стрекозы, а где-то высоко в кронах перекликались невидимые птицы. Они на секунду замолчали, услышав стук дятла, но вскоре подстроили мелодию к новому участнику оркестра. Лета глубоко вдохнула, погружаясь в аромат разомлевшего на солнце клевера, прячущейся в тени деревьев мяты и пугливо выглядывающего из травы цикория. Роща и озеро принимали ее, позволяя быть своей частью, чувствовать мир лета.
Невдалеке хрустнула ветка, девушка обернулась, с удивлением обнаружив, что она в роще не одна. Хотя еще минуту назад здесь никого не было, да и разомлевший под солнцем мир продолжал жить своей жизнью, принимая странного незнакомца как часть себя. Обычно такого не случалось, люди редко готовы слушать природу, поэтому природа замолкает, уходя от шумных городов, скрывая свои секреты от тех, кто пришел ее жечь и ломать. Додумав последнюю мысль, девушка с удивлением поняла, что это как раз странному незнакомцу роща готова простить. Ибо треск издала обломившаяся сухая ветка, скормленная костру. Сам же незнакомец оказался парнишкой лет четырнадцати, закопченный как уголь до самой макушки. Не замечая никого вокруг, он возился вокруг костра, не то убеждая его разгореться, не то просто тихо возмущаясь. Что из этого возымело эффект, Лета не поняла, но в следующий момент костер фыркнул, чихнул снопом искр и мальчишка резво принялся тушить занявшийся чуб.
- Эй, с тобой все в порядке? - Лета вскочила с пригорка, испугавшись за тлеющее чудо.
Мальчишка вздрогнул, кажется, он тоже не заметил нежелательную свидетельницу, резко обернулся и буркнул:
- В порядке.
- Давай я помогу, - девушка подошла ближе, пытаясь разобрать, не имеет ли смысл окунуть странное создание в воду, пока на нем еще осталось хотя бы что-то не догоревшее.
- Лучше не мешайся, - мальчишка определенно не пылал дружелюбием к незнакомым девицам. И, сочтя на сем разговор законченным, снова вернулся к костру. Лета с удивлением поняла, что он действительно разговаривал с костром, хотя слов даже вблизи разобрать не удалось. Да и были ли они вообще?
На этот раз костер повел себя еще более странно. Он взметнулся алым цветком, раскрылся искрами-тычинками к солнцу, наполнил рощу миллионом переплетающихся радуг, на мгновение отрезал удивленно-испуганно ахнувшую девушку от мира, а в следующее мгновение исчез.
- Бесследно, - мысленно констатировала потрясенная Лета, созерцая зеленую траву там, где только что было кострище. Затем подняла глаза, и начавший было возвращаться дар речи так и не решился на этот шаг. Березовая роща, дававшая ей приют всего пару минут назад, заканчивалась почти сразу за исчезнувшим кострищем. Вместо нее там сплетались ветвями тысячелетние дубы, не давая усомниться в том, что начинающийся за ними лес заповедный, просто так в него не войти, да и не всякого пропустят два самых могучих дуба, охраняющих покой укрытого за ними мира. Исполины, вымахавшие под облака, были бессменными часовыми странного царства, не имеющими ни мечей, ни ружей, но оттого еще более грозными и неприступными. Вот только откуда это все взялось среди самого обыденного летнего полдня?
А между тем рядом раздался такой вопль радости и одновременно облегчения, что дальнейшее девушка наблюдала уже оглохшей. Давешний погорелый мальчишки, разве что не взлетев от счастья, что есть мочи бросился к импровизированным вратам могучей дубравы и ... врезался в воздух. Ворота оказались закрыты.