Что делать, когда становится бессмысленным бороться, когда нет шансов выжить и неоткуда ждать спасения? Жизнь - всего лишь миг, отвоеванный у смерти. Так может быть, именно последний безнадежный рывок и есть единственный шанс на победу в битве за ничтожно малое, но бесконечно ценное мгновение?
Ночь тянулась бесконечно долго, казалось, не будет конца этой беспросветной пелене, сковавшей Землю. Она сидела у узкой щели в стене, безуспешно вглядываясь в непроглядный мрак там, в отрезанном от нее мире, где через несколько часов должно было взойти солнце. Она со стоном отвернулась: "Взойти, но уже не для нее".
Обвалы в горах случаются нередко. Для таких, как Она, бывалых альпинистов они не удивительны и уж тем более не могут повергнуть в панику. Это всего лишь бытовая неприятность, ожидаемая и прогнозируемая, настолько же опасная, как периодические перебои в связи. Но с таким Она встречалась впервые. Огромная масса камней накрыла их группу практически мгновенно там, где, казалось, ничто не предвещало опасности. Ни звуков приближающегося обвала, ни предупреждений по радио. Только грохот, словно от взрыва, и в следующую секунду они уже висели над обрывом, судорожно цепляясь за камни - единственную надежду спастись. Еще один взрыв, и перебитая страховка, как перебитая нить жизни, летела в бесконечную пропасть, увлекая за собой группу. Ей повезло, если можно так назвать заточение в каменной могиле. Ударной волной девушку отбросило на камни, лишив сознания. Очнувшись, Она увидела лишь каменную плиту и догорающий закат в единственной узкой щели. Тело болело от удара той тупой болью, которая не дает ни двигаться, ни даже думать. На поясе тоненько тренькнул помятый приемник, сообщив о возможности схождения лавины, и погас прежде, чем Она смогла передать информацию о случившемся.
Вместе с последним лучом угасла и надежда выбраться. Замурованная под завалом, альпинистка прекрасно понимала, что над ней не один метр камней, которые осыплются прежде, чем она попытается пошевелить хотя бы один. Да и сможет ли хрупкая девушка что-то сделать с утрамбованной гробницей, не будучи в состоянии двигаться? А есть ли хоть капля смысла в этом? И какой-то внутренний голос твердил: "Есть, мгновенная смерть от осыпавшегося завала или сошедшей лавины гораздо лучше долгой и мучительной без воды и еды в каменной темнице". Но еще настойчивее звала бог весть как выжившая надежда на спасение. "Почему мы верим в сказку? Может быть потому, что даже умирающему хочется жить?" - подумала Она, и, вдруг, отчаянным рывком, стиснув зубы, чтобы не застонать от боли, встала на ноги. Когда терять уже нечего, отчаяние толкает нас на безрассудство: разве можно надеяться, что обессиливший человек сможет сдвинуть каменную глыбу? Но разве можно заранее предположить, что именно эта неподъемная глыба окажется балансирующей на краю пропасти, и достаточно сил ребенка, чтобы отправить ее в небытие?
Свет прожектора больно отозвался в привыкших к темноте глазах. Над завалом висел вертолет. Еще немного поплутав по горам, желтый луч остановился на одинокой фигуре, каким-то чудом уцелевшей на краю образовавшегося ущелья. Вертолет пошел на снижение. Их искали.
"Ну что же, умереть я всегда успею, а пока я жива, вместе со мной будет жива надежда, а, значит, смерть может не торопиться" - устало, но торжествующе подумала Она, глядя на остающиеся позади горные хребты.