Всё это случилось в конце декабря: и завязка истории, и её завершение.
Итак, одним декабрьским вечером, когда на город лёг густой туман и пространство стало светиться от рассеянного в пелене света, в котором не было видно ничего, кроме ореолов фонарей, а воздух был наполнен ароматами древесного дыма от растопленных каминов, в одной квартире на втором этаже небольшого дома протекала обыденная жизнь, не предвещая ничего особенного. Но!...
Моника была на кухне, ожидая, когда вскипит чайник. На диване в гостиной лежал Роберт, её муж и просматривал газету, поглядывая одним глазом в телевизор, негромко бубнивший в углу комнаты. Тёща, Винера Адамовна, читала любовный роман, лёжа в постели в своей комнате, а восьмилетний Антон, сидел за столом в детской и что-то рисовал фломастерами. Но вот он закончил своё произведение и отправился на кухню.
- Взгляни, мам.
- Что это у тебя? Ва-у! это ты сам нарисовал?
- Сам!
- Смотри-ка, хорошо. А почему ты нарисовал цветы, ты же мальчик? К чему бы это?
- Я, мам, хочу этот рисунок послать одной девочке из нашего класса.
- Ах, вот оно что! И кому же если не секрет?
- Сабине.
- Это которая?
- Ну, блондинка с длинными волосами, всегда шляпы носит.
- Ах, этой кукле!
- Почему она кукла?
- Потому что очень хорошенькая и одета всегда как кукла.
- Правда, мам?! Она тебе тоже нравиться?
- Мне - да, а кому ещё? - Моника, глянула с лукавой улыбкой на сына.
- Кому, кому, многим мальчикам... и мне тоже.
- Да, губа у тебя не дура. А что ты хочешь сделать с рисунком?
- Я пошлю его ей по почте, как подарок к Новому году, - потупившись, проговорил Антон.
- У-у... ты, Антоша, у нас джентльменом растёшь.
Выслушав похвалу, а, следовательно, и поддержку своей задумки, Антон удалился в свою комнату. Тут вскипел чайник, и едва Моника успела залить чай кипятком, как её обуяла одна мысль. Кем растёт её сын? Он уже начинает думать о девочках, а вскоре его прельстит улица и бесцельное времяпрепровождение с дружками где-нибудь в укромных уголках. А потом бессовестные девчонки, сигареты... алкоголь, а потом и того хуже - наркотики! Боже мой, что может получиться из ребёнка, если вовремя не принять надлежащих мер. А какие меры можно предпринять? Что бы такого придумать? Она взглянула в окно и её взгляд увяз в тумане, а воображение тут же нарисовало мрачную картину: парк, скамейка, компания мальчишек и девчонок, все курят, разливают вино в пластиковые стаканчики... Нет! Антона надо чем-то занять.
И в голову приходит идея занять мальчика музыкой.
Пусть учится играть. Но на чём? На скрипке? Нет, нет, это игра на нервах, а вот на... пианино! Это так приятно, когда в доме звучит фортепиано. Определим его в музыкальную школу, и в дальнейшем ему некогда будет бездельничать с дружками на улице, просиживать у телевизора или протирать штаны за компьютером. Она направилась в комнату изложить свою идею мужу.
- Роберт...
- Что такое?
- Что нам делать с нашим сыном?
- С сыном? Что, что-то случилось?
- Антон думает уже о девочках. И это в восемь лет. А что же будет дальше, в недалёком будущем?
- А что? Что тут такого? Он ведь мальчик. Я сам помню во втором классе, тайно в душе держал несколько особ, к которым был неравнодушен и, причём, половина из них была не из моего класса, а из старших. Да-да. Да и в одну молодую учительницу я был влюблён. По пению. Стервоза же была она, скажу тебе. А я всё любовался её ножками. Она носила короткие юбки и платья. Помнишь, мода была такая в конце шестидесятых и в начале семидесятых. И частенько наслаждался видом чего-то маячившего в укромном местечке между юбкой и бёдрами.
- Роберт!
- Что? Причём тут я?! Она любила садиться вполоборота так, чтобы её коленки смотрели из-за стола на правый или левый ряд. А я не любил сидеть в центральном, всегда старался сесть в ряд, что у окна. Ну и, конечно же, имел возможность видеть какого цвета у неё...
- Прекрати, я сказала! Я не хочу выслушивать твои бесстыдные истории! И не надо выставлять себя как эталон. Ты ни в детстве и ни сейчас не можешь быть образцом для своих детей. Я давно это поняла. А твоя учительница по пению, между прочим, была нимфоманка.
- Ч-то... куда это?
- Куда-куда. Куда угодно! Озабоченная, значит! Но вернёмся в день сегодняшний. Боже, и до чего же вы, отцы, беспечны! Неужели все мужчины таковы?!
- Моника, я не пойму, что это ты вдруг?
- Я тебе уже сказала: наш сын думает о девочках.
- И я тебе говорю: ну и что тут такого? Мальчик нормально развивается.
- Боже мой! Какое равнодушие к собственному ребёнку! Выходит, ты не любишь сына, ведь тебе всё равно, покатится он по наклонной или нет.
- Но, он же ещё не начал катится.
- Когда... уже... будет поздно. Ты хочешь, чтобы он стал хулиганом, ты этого хочешь?
- Хорошо, дорогая, что ты предлагаешь?
- Я хочу занять Антона музыкой. Слух у него есть, мы когда-то проверяли, ты помнишь. Определим его в музыкальную школу. Этим мы отвлечём его от улицы и дурацкого компьютера. Музыкальные дети не бывают хулиганами.
- Ах, вот оно что? Случайно ты не на скрипку решила его определить?
- Нет-нет, что ты. Я хочу, чтобы он играл на фортепьяно. В будущем это будет одним из его плюсов. Представляешь, наш сын где-то в обществе, в один подходящий момент сядет за пианино или за рояль и сыграет, например... полонез Огинского или "К Элизе". Представляешь?!
- Представляю, что в доме не будет больше покоя. Ты сама-то представляешь, что это такое, когда человек учится играть на инструменте? А?! Эти бесконечные гаммы туда-сюда! А соседи? Думаешь, они будут в восторге от этих до ре ми фа соль ля си?
- Браво! Ты даже знаешь, как называются ноты! Не зря ты был влюблён в учительницу по пению. Зёрна были брошены, и не только музыкальные.
- Дорогая, ты на что намекаешь?
- На твоё почти ежедневное распутство в постели перед сном. Но мы отвлеклись. Итак, продолжим. Я хочу сказать, что первое время придётся потерпеть, потом будет всё приятно и красиво. А соседи вынуждены будут молчать, так как Антон будет играть в разрешённое законом время.
- Прекрасно! Приходишь усталый с работы, а тебя встречают гаммами!
- Роберт!
- Что Роберт? А Винера Адамовна? Как твоя мать к этому отнесётся?
- За мою маму не беспокойся, она женщина интеллигентная, будет только приветствовать, если внук научится играть на пианино.
- А ты хоть знаешь, сколько стоит пианино?
- Знаю. Я поищу предложения со скидкой.
- В таком случае поищи лучше по объявлениям, - начал уступать папаша.
- Вот ещё, чтобы мой сын начинал учиться на каком-то потрёпанном инструменте.
- Ну почему обязательно потрёпанном! Можно найти и вполне приличную вещь, даже почти новую.
- Нет, только совсем новую вещь. Да и к тому же, мало ли что, а вдруг в пианино таракан залез! Что тогда?! Это же ужас! Чтобы потом совладать с его выводком придётся вызывать специальную службу и позориться перед соседями. Нет-нет, только новую вещь!
Позвали сына и тёщу на семейный совет.
Когда Моника изложила свои планы, от тёщи и от сына потребовали высказать своё мнение. Услышав новость, Винера Адамовна остолбенела, глаза её широко раскрылись.
- Но ведь это же...
- Замечательно, - перебила её Моника, - если внук будет играть на таком благородном инструменте. Я знала, мама, что ты одобришь мою идею. Ну, а ты, Антон?
Антон нахмурился и надулся, часто задышал и долго не мог ничего сказать, потом, все же, высказался против, мотивируя свой отказ полным отсутствием интереса к игре на каком-либо инструменте. Одно дело слушать поп-музыку на кассетах и компакт-дисках и совсем другое дело играть самому. Но мамаша, не получив, в принципе, решительного отпора от мужа и матери почувствовала, что карты у неё в руках.
- Антон, в твоём возрасте дети не понимают ещё многих вещей и сами не знают, чего хотят, поэтому за них должны решать родители. Ведь мы ответственны за воспитание наших чад до совершеннолетия. В общем, решено. Большинство "за" или же "не против", - произнесла Моника заключительную фразу.
- Господи! - всхлипнула Винера Адамовна, подняв глаза кверху, как бы взывая к небесам.
- Я не хочу учиться играть на пианино! - заявил Антон.
- Будешь! Не бойся. Это только в самом начале трудно, а потом тебе самому понравиться. Ты вспомнишь мои слова, когда услышишь звуки какой-нибудь красивой мелодии, которая у тебя первой получится. Всё, собрание закончилось.
- Папа! - воззвал сын к отцу.
- Но ведь Марина выросла без этой музыки, - заговорил Роберт. - Выросла нормальным человеком, вышла замуж...
- Не сравнивай. Марина девочка, а с ними проблемы улицы возникают реже. Для неё не требовались превентивные меры.
- Не даром я хотел иметь только девочек.
- Папа! - вскричал Антон. - Ты меня не любишь?!
- Какая глупость, кто тебе это сказал?
- Ты!
- Когда?
- Сейчас!
- Антон, ты меня не так понял.
- Папа не так выразился, - заступилась за мужа Моника. - Мы тебя все очень любим и поэтому хотим тебе только добра; хотим, чтобы ты вырос высокообразованным и культурным человеком.
- Марину ты любила больше, у неё было детство. А Антона ты хочешь его лишить, - встряла Винера Адамовна.
- Мама! Что ты такое говоришь?! - взорвалась Моника, сделав круг по комнате. - Всем известно, что младших детей любят больше.
- Вот и давай его любить больше, - вставил Роберт, отбрасывая газету, в которую он всё это время смотрел, пытаясь спрятаться за ней как за ширмой. - Давай дадим ему детство, лучше пусть катается на велосипеде, чем будет пилить наши нервы гаммами.
- Правильно, папа.
- Антон, не слушай отца. Он не может держать в голове одновременно более одной мысли. Иди к себе.
- А какая у него сейчас вторая мысль?
- Как какая? Он только что сморозил глупость, что любит девочек больше, вот его голова и занята тем, как себя в твоих глазах реабилитировать. А вообще он не против того чтобы ты учился играть на инструменте. Роберт! - Моника посмотрела на мужа многообещающим взглядом, при этом чуть скрестив руки ниже пояса. В этом жесте Роберт прочёл намёк на эмбарго его супружеских обязанностей. Это его насторожило, и он прекратил сопротивление.
- Итак, совещание можно считать закрытым. Мы решили и постановили, что ты, Антон, будешь в нашей семье первым музыкантом. А пианино, между прочим, стоит недёшево. Это лишний раз доказывает, как мы тебя любим, и какое внимание тебе оказываем.
- "Никто не ограждён от возможности сказать глупость. Беда, когда её высказывают обдуманно", - пробубнила Винера Адамовна афоризм Монтеня, удаляясь к себе в комнату.
- Мама! Ну что ты такое говоришь! - крикнула Моника ей в след.
На этом баталии закончились... в этот день.
Прошло два дня.
- Роберт! Ну конечно же, ты опять в горизонтальном положении, - наполнила комнату своим голосом Моника, едва войдя в квартиру.
- Что, что случилось?! Антон покатился по наклонной?
- Оставь свои неуместные шпильки. Роберт, я нашла... я нашла пианино с очень приличной скидкой.
- Даже если бы ты нашла пианино совсем новое, без тараканов и бесплатно меня это все равно не обрадовало бы.
- Роберт!
- Но я же не сказал нет! Подумаешь, я высказываю свои мысли вслух. Вот и всё. Я же тебе не мешаю. Покупай.
- Мне не нравится твоё настроение.
- Да тебе плевать на него. Ты лучше скажи, когда ты притащишь этот гроб сюда?
- Я заказала доставку на субботу. На последнюю субботу этого года.
- Могла бы и не спешить. Ничего бы не случилось, если бы его доставили и после Нового года.
- Я потому спешу, что примета такая есть: "Как встретишь Новый год, так его и проведёшь". Если мы его с пианино встретим, то...
- ... весь год, вместо денег, до ре ми фа соль ля си наслаждаться будем.
- Роберт, не скупись для собственного ребёнка! - отрезала Моника.
- А то ещё и ни денег, и ни до ре ми фа соль, - добавила Винера Адамовна, появившаяся в гостиной, незаметно, как привидение.
- Мама, ну что ты такое говоришь?! - взвизгнула Моника.
Накануне дня доставки пианино, уже совсем поздно, когда все улеглись спать, Роберт направился на кухню. Его мучила жажда. На кухне его ждал сюрприз. У окна, не включив свет, стояла Винера Адамовна.
- Винера Адамовна, что с вами?
- Ах, Роберт, не мешайте. Видите, сегодня полная Луна. Полнолуние считается к несчастью. Есть поверье, что надо рассыпать зерно и этим унять Луну. Я вот тут нашла немного, - и она стала бросать щепотками зерно в приоткрытое окно, приговаривая: "Луна распутная, съешь колючку, Луна зловредная, съешь лягушку, Луна коварная, съешь червя!"
Роберт выпил воды, махнул рукой на продолжавшую причитать Винеру Адамовну и направился спать.
В день доставки в квартире наших знакомых царила некоторая нервозность. Роберт даже припас втихаря бутылку бренди и спрятал её в шкафу, закопав среди своего белья. Он периодически удалялся в спальню и прикладывался к горлышку, а, выходя, клал в рот пластик жевательной резинки. Конспиративные мероприятия помогли, потягивание Роберта из горлышка ускользнуло от внимания Моники, но не ускользнуло от глаз Винеры Адамовны.
- Угости-ка и меня, голубчик, - шепнула она при случае Роберту. Тот сначала смутился, но быстро нашёлся.
- Идёмте, Винера Адамовна, но прошу учесть, что не я это предложил, а...
- Я, я, голубчик, идёмте, - и Винера Адамовна подтолкнула Роберта, взяв его за локоть.
- По всей видимости, да. А что же вы Роберт, не сказали своего веского "нет"? Или вы хотите, чтобы в нашей квартире настал судный день?
- Что же, я враг сам себе?
- Тогда почему?
- Не знаю, Винера Адамовна. Моника меня чем-то обезоруживает, и я не могу противостоять её капризам.
- Верно сказано. Эта её идея, просто идиотский каприз, блажь. Чирикнулась она что ли? А вы, Роберт, подкаблучник. Да-да. Давайте наливайте ещё по одной.
- Винера Адамовна, за что бы такое нам выпить?
- Считается, что алкоголь провоцирует фантазию. Может, выпив, мне удастся что-нибудь придумать. Гениальные идеи приходят спонтанно и незаметно. Вздрогнули!
- Но что можно теперь придумать и предпринять, если пианино уже куплено и его должны вот-вот привезти?
- Чёрт его знает, - сказала тёща и осушила рюмку.
Едва они успели подкрепиться сосудорасширяющим, как в квартире раздался звонок.
- Пианино! Это пианино привезли, - крикнула Моника.
Маленький фургон подъехал задним ходом к самой двери парадного, дверь которого Моника распахнула настежь. Водитель и его помощник приступили к разгрузке. По их внешнему виду Моника сразу поняла, что культурой они не отличаются.
Моника поднялась на площадку второго этажа и стала наблюдать, как грузчики, при помощи опускающегося заднего борта, спускали пианино на землю. Тут к ней подошёл Антон.
- Если ты не будешь слушаться родителей, то тебя ждёт в будущем такой же интеллигентный вид, в кавычках, и работа наподобие этой, - сказала она, кивая на работавших внизу мужчин.
- Почему? Я буду другим и без пианино.
- Возможно... ещё хуже.
- Да ну тебя, - Антон убежал в комнату и залез за ёлку, стоявшую в углу гостиной, устроив там наблюдательный пункт.
- Ну что, будем подъёмник налаживать? - спросил шофёр грузчика.
- Ай, зачем. Всего один пролёт, поднимем и так. А с подъёмником столько времени ухлопаем, суббота же сегодня.
- Ты прав, закинем эту бренчаловку на ремнях.
Они подвели ремни за колёсики инструмента, связали их и накинули на шеи. Подтащили пианино к двери. Тут грузчик споткнулся о порожек дверной коробки. На ногах он устоял, но пианино удержать не смог и опустил его себе на ногу. Пространство тут же было заполнено страшными ругательствами на пфальцском диалекте. Моника ничего, конечно же, не поняв, всё же подумала, что выкрикиваемые грузчиком слова - матерные. Пока бедняга пританцовывал на одной ноге, Моника позвала мужа, чтобы тот вышел и помог. А уже чуть захмелевшая Венера Адамовна, сделав втихаря ещё пару глотков, тоже решила выйти на лестничную площадку, чтобы полюбопытствовать.
Тем временем грузчик отошёл от ушиба. И так как он был поздоровее шофёра, то скомандовал тому встать впереди вместе с Робертом, и, приподняв пианино, поднимать его по лестнице. Сам же он будет поддерживать инструмент сзади.
Принесли ещё один ремень и впрягли Роберта. Начался мучительный подъём. Слава Богу, он был не долгий, всего чуть больше десятка ступенек.
Видя, что пианино вот-вот будет уже наверху, но как это тяжело даётся, Моника улетучилась, - пошла готовить чаевые для доставщиков. На лестничной площадке её заменила Винера Адамовна.
И вот пианино на площадке. Последний шаг грузчика и... он опять спотыкается. На сей раз о последнюю ступеньку. Равновесие потеряно, грузчик ударяется носом о боковую стенку фортепьяно. И опять он изрёкает тираду на пфальцском диалекте.
Винера Адамовна, так же как и Моника не поняла, что он там высказал, но почувствовала, что это что-то матерное, оскорбительное. Её задело.
- Как нестыдно, молодой человек! - вырвалось у неё.
- Что такое?!
- Ах что? Как вы можете, грубиян!
- Да шли бы вы, мамаша... к чёрту! - огрызнулся грузчик, щупая свой мясистый нос, и корча гримасы от боли.
- Во-первых, престаньте орать, вы меня утомляете, а во-вторых, вы - нахал!
- Уймись старуха, не до тебя сейчас! Чёрт! Что за непруха такая!
- Хам и наглец! Как вы ведёте себя в приличном доме! Мой дед, мой отец были дворяне, в моих жилах течёт их кровь! А вы позволяете себе так выражаться в моём присутствии?!
- Гувернантка!
- Кто?! Я?! - здесь Винера Адамовна аж задохнулась от негодования, и в следующий миг ничего больше не сказав, отправилась на кухню. Роберт и водитель в растерянности переглянулись.
- Ты что, Фриц, она теперь накатает жалобу, - простонал шофёр.
- Она такая, сможет, - добавил Роберт.
- Ничего страшного, она первая начала. Вы же видели. Да и меня она тоже изрядно обругала. Вы же слышали. Ладно, заносим ящик в квартиру и сваливаем, пока эта барыня не опомнилась.
Но только они попытались это сделать, как у самой головы грузчика просвистело яйцо и разбилось о стену. Сопливое содержимое начало сползать по стене. В следующий миг Винера Адамовна запустила в обидчика второе яйцо, и если бы тот вовремя не пригнулся, то попадание было бы точно в лоб.
- Проклятье! Дерьмо! - взвизгнул грузчик и стремглав побежал вниз. Буквально через секунду и шофёр рванул вслед за коллегой. А Роберт, увидев, что у тёщи в кармане фартука есть ещё несколько зарядов, по стеночке подобрался к двери и исчез в квартире, чуть не столкнувшись с Моникой, мчавшейся на шум.
- Что там?! - крикнула она, но Роберт лишь несколько раз махнул рукой в сторону лестничной площадки.
- Мама! Что ты делаешь! - закричала Моника, хватая разъярённую Винеру Адамовну за руку, когда та продолжала бомбить яйцами убегавших мужиков.
- Я покажу им кузькину мать!
- Старая ведьма! - донеслось снизу.
- Хам, ублюдок, козёл невоспитанный! - а дальше старуха начала сыпать такими непристойными словечками, что Моника опешила. Ещё бы! Мало того, что таких слов она никогда не слышала, а тут слышит, да ещё из уст своей матери. Ну, сорвалась старая женщина, чем-то крепко обидели её, но чтобы так! Ругань Винеры Адамовны могла вогнать в краску даже команду пьяных матросов.
На шум и брань прибежал Антон, и стоя в прихожей, и не решаясь выйти на лестницу, умирал от смеха. А яйца продолжали лететь и разбиваться о стены опустевшей лестницы, а также вылетать через открытую парадную дверь и биться о крыльцо. Наконец Моника очнулась от шока и цепко ухватилась за правую руку разъярённой фурии. Винера же, Адамовна, так разошлась, что совладать даже с одной её рукой оказалось не так-то просто. Мать и дочь стали в борьбе крутиться на лестничной площадке, и в один прекрасный миг рукав халата Винеры Адамовны не выдержал, и в миг полностью оторвался. Центробежные силы не упустили этого момента и бросили женщин в противоположные стороны. Винера Адамовна была напротив открытой двери в квартиру и понеслась по инерции сквозь прихожую в комнату, налетев в конце своей траектории на ёлку, которая, поколов малость старую женщину остановила её, потеряв при этом, разбитыми, половину игрушек. Моника же налетела со всего маху на стоявшее на краю площадки пианино. Оно остановило не худенькую Монику, но само вынуждено было поехать вниз.
И опять лестница наполнилась: и душераздирающим криком Моники, и грохотом съезжающегося тяжёлого инструмента, который, прыгая по ступенькам, терял отваливающиеся панели и издавал сложные струнные звуки.
Едва фургон, доставивший пианино, отъехал на несколько метров, как на его место их подъезда вывалилась гора обломков, которые только что назывались пианино.
- Вовремя мы смотались. Совсем сдурела старуха, пианино нам вслед запустила! - вскричал шофёр, глядя в зеркало заднего вида, и нажимая сильнее на газ. Сидевший рядом грузчик вытер рукавом мокрый лоб.
Через пару дней семейство Моники встречало "Новый год" с Мариной и её мужем. Все были веселы. Даже Моника, хоть виновником трагедии была она сама. Правда, ей в этом непосредственно помогла Винера Адамовна, но Моника на неё уже не обижалась, так как Винера Адамовна сделала на Новый год подарок: возместила стоимость погибшего пианино. А покупать новое у Моники уже не было никакого желания.
Вот настал момент, когда все вооружились бокалами с шампанским.
- С Новым годом, с новым счастьем! - сказал Антон, поднимая фужер с лимонадом.
- Как встретишь Новый год, так его и проведёшь, - сказал Роберт.
- Что не делается, всё к лучшему, - сказала Винера Адамовна и, повернувшись, подмигнула Роберту, напомнив ему тем самым о незаметных гениальных идеях.
- Так это вы намеренно спровоцировали скандал? - тихо спросил Роберт, наклонившись к тёще.
- А вы как думали? Ведь ругань грузчика была мне как до лампочки. Я всё равно ничего не понимала. Ну и диалект же, этот пфальцский, просто болезнь горла. Ну а когда он начал ругаться на нормальном языке, то тут уж, как говорится, сам Бог велел. А ну-ка давай, голубчик, налей-ка нам крепенького.