Аннотация: Казалось, этот день не должен был быть каким-то особенным и, тем более, поворотным в судьбе. И хорошо, что люди не знают, что день завтрашний готовит им.
Тайна лесной гостиницы
Сегодня вечером произошло что-то странное с моим другом Архивариусом. Он пришёл без приглашения и напрямую попросил угостить его коньяком или бренди. Когда я сказал, что сегодня не имел намерений расслабляться с помощью горячительных напитков, он удивился, и, сказав, наверно это шутка, попросил его не разыгрывать, так как он обнаружил в архиве весьма странную историю. Конечно же я не смог устоять и взял из бара графинчик с бренди.
* * *
Казалось, этот день не должен был быть каким-то особенным и, тем более, поворотным в судьбе. И хорошо, что люди не знают, что день завтрашний готовит им.
Альберт, Джордж и Эдди возвращались на машине из деловой поездки. Когда до дома оставалось километров двадцать, Джордж вдруг притормозил и съехал с шоссе в лес.
- Если я сейчас этого не сделаю, то лопну, - сказал он, тем самым, ответив на немые вопросы своих друзей и компаньонов.
- Это как раз кстати, - подметил Альберт, выходя из машины и на ходу расстёгивая ширинку. Эдди тоже последовал примеру друзей.
- А интересно, этот участок леса, каков в размерах, как островок или это действительно приличный настоящий лес? - спросил Альберт, когда все трое неторопливо возвращались к утопающему наполовину в траве СААБу.
- Это лесопарк, заповедник. Размеры его... черт его знает, несколько километров на несколько, - ответил небрежно Джордж.
- Странно. Это место, в принципе, недалеко от нашего города, а я о нём не знал. А ведь живу в этих краях уже давно, - удивлялся Альберт.
- Ты же не шофёр, чтобы изъездить все эти края вдоль и поперёк. Я и сам об этом лесе не знал. Так чему удивляться, - пояснил Эдди.
- Этот лес существует с тех пор, как я себя помню, но в нём никогда не бывал. Я, увы, не романтик, - поставил все точки над i Джордж, который родился и вырос в этих краях.
- А на завтра и выходные у нас есть какие-нибудь планы? - спросил Эдди. - Если нет, то я наметил с женой в горы поехать, в Австрию.
- Поезжай, - хором ответили друзья.
На следующий день, в пятницу, за завтраком Альберт предложил своей подруге Катрин выехать за город:
- Ты представляешь, я случайно открыл незнакомый нам уголок природы.
- Где-нибудь за тридевять земель?
- Бог с тобой, Катрин. Это в каких-то двадцати километрах от нас. Двадцать минут на машине.
- Что там?
- Солидный лес.
- Правда? И ты предлагаешь поехать туда погулять? Погода сегодня, похоже, выдалась на славу. Я не против.
- Тогда собираемся и едем!
Вскоре они оба обвинят себя в "идиотской слабости к романтике", как это будет звучать из их уст, когда они окажутся в месте, где можно было соприкоснуться с мистикой, испытать незабываемые впечатления и при этом выйти сухим из воды, если бы смочь полностью отдаться страху и инстинкту самосохранения, и не пытаться предпринять что-либо утилитарное в данной ситуации.
В час дня Альберт съехал с шоссе и, чуть въехав в лес, остановил машину.
- Я думаю, нашу лесную прогулку начать здесь.
- А мы не заблудимся, если лес действительно велик? - спросила Катрин.
- В наших краях заблудится не возможно. Что с того, что лес несколько километров вширь и несколько в глубь? В какую бы сторону ты не пошёл, самое большее через полчаса - час, выйдешь на какое-нибудь шоссе или в какую-нибудь деревню.
Они углубились в лес, в его летний антураж, который окружил их и тут же начал пьянить: и ароматом воздуха с лёгким привкусом прелых прошлогодних листьев и хвои, и пышностью убранства, и как будто бы грибным запахом, а так же прохладой, которая в жаркий летний день держится в густом лесу. А в вышине над кронами лиственных деревьев и мохнатыми конусами елей сияло голубизной радостное небо, лишь изредка подпорчиваемое редко и беззвучно проплывающими белыми айсбергами.
Они шли по хорошо протоптанным дорожкам, на которых нигде не пробивалась трава, говоря о том, что здесь постоянно ходят люди и не оставляют эти тропинки ни на день в покое. Сероватым облачком вились над ними мошки, птичьи голоса неотступно сопровождали их.
- Вон, слева, посмотри, - вдруг заявила Катрин, - видишь просвет, а там распаханное поле. А ты говорил здесь первобытный лес.
- Такого я тебе не мог сказать, - спокойно ответил Альберт. - В наши дни абсолютно дикой природы в Европе не осталось. Давай, тогда, свернём вправо, мне кажется, что эта тропинка ведёт в гущу леса.
Минут через пять, Альберт остановился.
- Ты чувствуешь запах? - спросил он.
- Да, что-то похожее на... связанное с электричеством.
- Это запах озона! Его продуцирует еловый лес, ельник. Это полезно.
Альберт глубоко вдохнул и закрыл ладонью глаза.
- Что с тобой?
- Да что-то поплыло в глазах. Это, видимо, от непривычки дышать столь свежим воздухом. А ты не чувствуешь ничего?
- Я тоже немного поплыла. Воздух, мне кажется, переливается как фата-моргана.
- Точно, и мне так кажется. Это оттого, что мы привыкли к воздуху с выхлопными газами, а здесь их нет. Для нас, городских, это должно быть нормальным явлением, как для некурящего поплыть после двух затяжек.
Они продолжили путь в глубь леса и очень скоро почувствовали, как на них обрушилась тишина. Куда-то исчезли птичьи голоса, и ветер дрожью пробежал по верхушкам деревьев и заиграл ими, начав мерно раскачивать. Потом словно волной убежал, а воздух дрогнул, как при грозе... но грома не последовало.
- Альберт, пошли назад, кажется, погода начала портится, - с лёгким испугом в голосе заявила Катрин.
- Пожалуй, ты права, - ответил, Альберт задрал голову, потом огляделся по сторонам. Вдруг он выпучил газа, а через пару секунд закрыл их и помассировал пальцами.
- Ты что?
- Фата-моргана, - ответил он, - померещился какой-то человек в балахоне с капюшоном, ну, как в средневековье ходили.
- Я никого не вижу, - Катрин огляделась. - Озон на тебя повлиял странным образом, будто пошёл тебе не на пользу. Пошли скорей к машине, мне кажется, гроза вот-вот грянет.
Они повернули назад, поглядывая на небо, которое темнело с невероятной быстротой. Пришлось перейти на быстрый шаг. Но тут сверкнула первая молния и упали первые капли дождя. Пришлось побежать.
- Ты заметила, с какой скоростью набежала туча? Это что-то невероятное, - выкрикнул Альберт и обернулся к Катрин. Та лишь покачала головой.
Тут ветер спустился вниз и стал шуровать среди деревьев. Всё пришло в движение, казалось ветви тянутся и хотят ухватить бегущих по тропинке людей. Через пару минут начался ливень и Альберт остановился в недоумении.
- Ничего не понимаю! Такое впечатление, что мы заблудились, лесу нет конца, и я не узнаю местность, мы здесь не проходили.
- Надо где-нибудь укрыться, переждать, сильный дождь обычно короток.
- Да где ты здесь спрячешься? Лучше побежим к машине. Надо бежать на запад. Мне кажется, он должен быть там, - Альберт махнул рукой в предполагаемом направлении. Но, пробежав несколько минут в полутёмном от грозы лесу и вымокнув насквозь, Альберт пришёл к неутешительному выводу, что они действительно заблудились. И тут они оба увидели, мелькнувший между деревьев огонёк. Что это было? Такой же, как они захваченный грозой путник с фонариком? Человек ехавший на мопеде, велосипеде, мотоцикле? Или же это был дом и это значило, что они выбрались из лесной западни? Переглянувшись и ни слова не говоря, Альберт и Катрин бросились на огонёк, прикрывая ладонями лицо от хлеставших струй дождя. Вскоре они замерли перед большим трёхэтажным домом с одним слабо светящимся окном, который на фоне чернеющего леса казался просто громадным. Альберт и Катрин были поражены: одинокий дом среди леса? Это походило на сказку, в том смысле, что казалось невероятным, а также провоцировало вопрос: что бы это могло значить?
Над крыльцом виднелась вывеска - "Гостиница". Через миг Катрин подтолкнула Альберта:
- Что ты встал? Пошли, попросимся переждать грозу.
Но в этот миг Альберт сдавил голову руками.
- Что с тобой?
- Не знаю. Закружилась голова. И мне кажется... там никого нет.
- Но свет же горит! Пойдём спросим.
Ни звонка, ни колокольчика они не нашли и Катрин потянула за ручку дверь, которая легко подалась, лишь проскрипев заунывно. Они оказались в предбаннике освещённом керосиновой лампой, стоящей на прибитой к стене полке. Катрин прошла к двери в правой стене и открыла её. Взору предстала комната с регистраторской стойкой освещённая люстрой, если можно было так назвать висевшее под потолком кольцо с десятком зажжённых свечей. Убранством комната походила на приёмную в старинной гостинице. В комнате и за стойкой никого не было, но на самой стойке Катрин заметила механический звонок. Она дважды ударила по нему. Через минуту она позвонила вновь. А ещё через минуту Альберт тихо произнёс:
- Я же сказал... здесь никого нет.
В следующее мгновение он вздрогнул и его взгляд, вонзённый в глубину коридора, застыл.
- Ты знаешь, там кто-то есть, но он прячется.
- Ну, вот и где твоё предсказание, что здесь никого нет? - Катрин с ухмылкой глянула на Альберта. - Где ты кого-то видел? Там, в конце коридора? - и она решительным шагом направилась туда. - Эй, есть здесь кто-нибудь?!
Альберт устремился за ней, но они оба тут же остановились. Коридор утопал в темноте. Они вернулись в комнату с регистраторской стойкой.
- Давай уйдём отсюда, - предложил он.
- Куда, под ливень и бурю?! Побудем здесь в тишине и покое. Кто-то должен же здесь появиться.
- Здесь никого нет, - повторил Альберт.
- Не городи ерунду, ты же сам кого-то видел в коридоре. Хозяин или дежурный чем-то сейчас заняты и подойдут попозже, вот и всё. Подождём.
- Неужели тебе не кажется эта гостиница странной?
- По правде сказать, кажется, но... Я исхожу из того, что гостей здесь не может быть столько, что портье должен был бы находиться за стойкой безотлучно.
Они просидели в приёмной неопределённый отрезок времени и не выждали ничего.
- Всё, хватит ждать неизвестно чего, всё равно никто здесь не появится. Здесь никого нет!
- Откуда ты это знаешь? Ты уже бывал здесь?
- Нет, не бывал. Но мне почему-то все время кажется: я знаю, что произойдёт за несколько мгновений вперёд.
- Озон подействовал на тебя явно отрицательно.
- Послушай, уже шесть часов вечера. Неужели мы находимся в этом лесу пять часов? И ливень льёт, - Альберт прислушался, - и не собирается прекращаться. Что будем делать?
- Ждать, пережидать дождь здесь. Сейчас лето и полностью стемнеет через пять часов. Так что если ливень утихнет через час или два, то мы сможем спокойно выйти отсюда и дойти до нашей машины.
- Давай уж сразу сейчас возьмём пару свечек с этой люстры и пойдём выберем себе номер для ночлега.
- Как мы можем здесь распоряжаться без хозяев.
- Но здесь их нет, чёрт возьми!
- Альберт, ты же не пьян, чтобы нести этакую околесицу! Гостиница была открыта, горел свет... и вообще...
- Хорошо, я не буду больше ничего предсказывать, заткну все мои предчувствия, давай полагаться только на твои.
- Только, пожалуйста, не надо психовать, - решительно заявила Катрин. - Сколько времени сейчас?
- Да мы здесь уже не меньше двух часов! Как летит время! И до сих пор никто не появился из обслуживающего персонала! Гостиница это или нет, чёрт возьми! - с этими словами Катрин схватила стул и подставила его под люстру. Встав на него, сняла пару свечек. Потом протянула одну Альберту и сказала:
- Пошли на поиски хозяев, здесь что-то не так. Может быть, с ними что-то случилось и им нужна помощь, - сказав, она ринулась в тёмный коридор.
- Постой Катрин, я... - она обернулась, - я хочу сказать... не бегай, здесь мы никого не найдём, поверь.
- Я, кажется, уже просила тебя, свои бредовые предсказания держать при себе и не высказывать их вслух. Не нервируй меня ими.
Пройдя по коридору до первого поворота и заглянув за угол, Катрин вздрогнула.
- Там кто-то был и... мелькнул, скрылся, - прошептал её испуганный голос.
- А чего ты испугалась? Ведь ты хотела найти хозяев, и это, видимо, был кто-то из них. Вперёд, найдём их.
- Я чего-то боюсь, сама не понимаю чего. Бред какой-то.
- Дождь не утихнет в ближайшее время, и скоро наступит ночь. Давай лучше подберём себе номер для ночлега. Раньше утра отсюда всё равно уходить нет смысла.
- Что? Ты собрался здесь ночевать?
- А если буря не утихнет?
- Я не хочу пока об этом думать. Пошли поищем кого-нибудь дальше. Если это гостиница в ней может оказаться жилец или жильцы. У них и выясним что и как.
Пройдя по всем лестницам и коридорам, сопровождавших их скрипом старых досок и гулким отзвуком их собственных шагов, Катрин и Альберт никого не нашли, а все комнаты оказались запертыми. За стенами гостиницы метался ветер, лил редкий по силе ливень, казалось, он даже постепенно усиливался, умышленно создавая препятствие для людей, не желающих оставаться под крышей этого отеля. В конце концов Катрин согласилась, так, на всякий случай, выбрать комнату для ночлега. Альберт предложил присмотреть комнату на втором этаже, так как считал это наиболее безопасным. Заглянуть или забраться в окно будет сложно, а в случае попытки вломиться через дверь, будет шанс выбраться через окно. Второй этаж, это не так уж и высоко.
- Но всё же заперто, - простонала Катрин.
- Мне кажется, я видел ключи от комнат, там, за администраторской стойкой, на гвоздиках. Разве ты их не видела, когда мы были там?
- Не обратила внимание.
Спустившись вниз и подойдя к стойке, они увидели, что на доске для ключей висела лишь одна единственная пара от номера тринадцать. Пришлось довольствоваться этим. Когда они подошли к двери номера, находящейся в конце коридора второго этажа и вставили ключ в замочную скважину, за их спинами раздался негромкий звук скрипнула половица. Резко обернувшись, они увидели, как некий тёмный балахон скрылся за углом лестницы ведущей на первый этаж. Альберт закрыл глаза. Ему показались эти очертания знакомыми.
- Эй, алло! - крикнула Катрин и бросилась, было, вслед скрывшейся фигуре, но тут же остановилась и обернулась. Альберт стоял у двери в "их" номер и видно было, что он и не собирался пускаться в погоню за единственным, кроме них, обитателем гостиницы. А то, что здесь находился ещё кто-то, сомнений уже не было.
- Я думаю, - заговорила Катрин, подходя к Альберту, - хозяин гостиницы инвалид, с сильно повреждённым лицом и поэтому скрывается от гостей...
- Но предоставляет им незримо все услуги, - договорил Альберт за Кристину.
- Да, возможно так.
Войдя в номер, они не нашли, как и ранее в других местах этой гостиницы выключатель света. Похоже было на то, что сюда вообще не было подведено электричество. В комнате стояла двуспальная кровать, столик, комод с зеркалом и пара стульев. На кровати имелись две подушки, простынь была заправлена, и всё это было застлано двумя одеялами.
- Здесь явно готовились к приёму постояльцев, - сказала Катрин, осмотрев постель. - Только бельё, я бы сказала, допотопное какое-то. - И надо бы закрыть дверь на ключ и ещё забаррикадировать. Давай подставим к двери комод.
- Чертовски хочется пить, у нас осталась ещё минералка? Отведать чего нибудь отсюда, - Альберт указал на столик, заставленный не откупоренными винными и прочими бутылками, - я не решусь.
Катрин достала из сумки пол-литровую бутылку минеральной воды.
- Это всё, что осталось, не увлекись, - оставалось грамм двести.
Подставленного под дверь комода Катрин показалось мало, и она предложила пододвинуть ещё кровать и обоим на неё лечь. Баррикада была построена, одна свеча для экономии погашена. Оба расположились на кровати поверх одеял. Оставалось дождаться утра. Они сидели молча неопределённое время и вдруг одновременно встрепенулись. Над ними, на третьем этаже кто-то ходил. Шаги были отчётливо слышны. Они были похожи на шаги старого человека, частые, мелкие.
- Альберт, мне страшно.
- Да? От чего вдруг? Ты же всё время хотела повстречать обитателя этой гостиницы. Давай откроем дверь, ты пойдёшь его догонишь и договоришься с ним о ночлеге.
- Не шути так! Я уже не хочу никого здесь искать. Здесь явно что-то не то, с этой гостиницей. Скажи, что ты предчувствуешь?
- Ты запретила мне высказывать свои предчувствия вслух.
- Ладно, перестань, сейчас не до амбиций... прости.
- Хорошо. Как я тебе уже говорил, я, ну мне так кажется, могу предсказать событие вперёд лишь на несколько мгновений.
- И что ты чувствуешь в данный миг?
- Если ты нажмёшь на меня, и мы пойдём искать кого-то, кто ходит на верху, ведь мы слышим шаги, то никого там не встретим.
- Этот человек почему-то прячется от нас.
- Или он невидимка.
- Альберт, я прошу тебя, пожалуйста, без подробностей. Мне становиться страшно. Ты же не можешь сказать, что с нами будет ночью, и сможем ли мы отсюда выйти благополучно?
- Нет, не могу.
Потянулись долгие ночные часы. Не о каком сне не могло быть и речи. Катрин и Альберт сидели на кровати упиравшейся в комод, подставленный под дверь, и с напряжением вслушивались в шаги, звук которых негромко доносился то с третьего этажа, то откуда-то снизу. Порой кто-то мелкими шаркающими шашками проходил по коридору второго этажа, мимо их двери. У двери номера тринадцать шаги останавливались на некий миг, потом удалялись. Казалось, они, эти шаги ждут своего часа. В этот момент Катрин прижималась к Альберту, и оба ощущали дрожь друг друга. Альберту в эти мгновения Катрин казалась необычайно красивой и беззащитной, готовой полностью отдаться в его власть, видела в нём свою единственную защиту и надежду. Ему это импонировало, но и ему было страшно. Он то и дело закрывал глаза и сосредотачивался, пытаясь прочувствовать время на несколько мгновений вперёд. Потом делал короткий вздох облегчения, получая отсрочку.
- Мне кажется, эта гостиница пропитана запахом смерти, - произнесла после долгого молчания Катрин.
- Не нагоняй страху, мы здесь не видели ни одного мертвеца.
- А кто же это там ходит, тогда?
- Не знаю.
- Вот, это всё наша идиотская слабость к романтике.
Наконец ночь дрогнула, за окном чуть посветлело. Было начало пятого, и всю эту ночь шаги продолжали звучать, лишь затихая на короткие промежутки времени. Выйдя из оцепенения, Альберт подошёл к окну и вгляделся в слабо вырисовывающийся за стеклом лес. Лес колыхался, ветер заставлял его пригибаться в испуганной покорности, кусты и трава метались в бессильной злобе. Порывы были порой столь сильны, что свистели в оконных щелях многоголосым хором мертвецов. Казалось, будто души загубленных в этой гостинице постояльцев ходят вокруг неё и не могут расстаться с этим миром, мечутся, видя ход в мир иной, в котором им предписано уж быть давно, но в который они не могут попасть будучи, словно собаки, посаженными на цепь у этой гостиницы.
Когда совсем рассвело, Альберт очнулся, глянул на часы и обнаружил, что простоял у окна полтора часа. Он заметил так же, что и ветер и дождь стихли. Наступившая тишина окончательно пробудили его, он резко обернулся, - Катрин за всё это время не произнесла ни звука. Заснула? Он подошёл к кровати. Нет, она не спала.
- Уже давно не слышно шагов. Ты заметил? - сказала она.
- Нет, я не обращал на них внимания.
- Что это может означать?
- То, что мы можем отсюда уйти.
- Ты думаешь, это не рискованно?
- Мне так просто кажется.
Они отодвинули кровать, комод, задули почти полностью сгоревшую вторую свечу. Альберт приложил ухо к двери, через минуту он повернул ключ и приоткрыл дверь. В коридоре, освещённом слабым светом, приникавшим через окно в его начале, не было никого. Они спустились на первый этаж, стараясь ступать, как можно тише и вышли в приёмную с регистраторской стойкой. Свечи на люстре были погашены, а на место взятых Катрин двух свечей были водружены новые, которые, как и другие, почти догорели. Глянув на стойку, Альберт замер. Катрин проследив за его взглядом, увидела на стойке лист бумаги. Они приблизились и прочли: "За ночлег с вас 10".
- Мы натерпелись здесь таких страхов и ещё должны заплатить? - шёпотом воскликнул Альберт.
- По-моему, лучше с этой мистикой не шутить, - так же шёпотом ответила Катрин, достала из сумочки 10 евро и положила их на стойку. - Пойдём отсюда скорее.
Когда они вышли на крыльцо, мир показался им странным, не похожим на себя.
- После этой чёртовой гостиницы мир выглядит иным, - произнёс Альберт, когда они отошли на несколько шагов. Вдруг он остановился. - Подожди минуту, я сейчас.
Не успела Катрин произнести и слова, как он помчался назад, взлетел на крыльцо и скрылся за дверью. Вбежав в комнату со стойкой он не увидел никого, но счёт и оставленные Катрин 10 евро исчезли. Секунду постояв, Альберт ринулся к стойке и зашёл за неё. Опять никого. И тут на полке под стойкой он заметил небольшой холщовый мешок. Края мешка были закатаны и на вершине содержимого лежали их 10 евро. Альберт схватил мешок и поставил его на стойку, потом копнул содержимое. Это были деньги - бумажные и монеты. Тут были доллары, немецкие марки и фунты и франки, их 10-ть евро были единственными. Монеты были ему не знакомы, но угадывалось золото, а в почерневших серебро. В следующее мгновение Альберт схватил этот увесистый, размером с пятилитровый бочонок мешок и выбежал из гостиницы.
- Что ты там взял?! - изумилась Катрин, но Альберт пробежал мимо неё, лишь крикнув ей "бежим!"
Опять почувствовался озон, и на короткий миг появилась фата-моргана, после чего лес начал становиться всё более и более узнаваемым. Альберт уже не сомневался, что они вот-вот выберутся на дорогу, на которой где-то недалеко стоит их машина. Дождя здесь не было, лишь роса поблёскивала на зелени травы. Сквозь верхушки деревьев проглядывало голубое небо, утро пьянило своей романтической атмосферой и успокаивало расшатавшиеся за эту странную ночь нервы. Когда в дали показался их Ровер, Альберт перешёл на шал и перевёл дух.
- Что ты там украл?! - закричала на него Катрин. - Ты сошёл с ума! Такая странная гостиница, а ты из неё чего-то стащил. Она мистическая, это может выйти боком!
- Этот мешок полон денег, поняла! - огрызнулся Альберт. - Современных не много, но зато старинных золотых и серебряных монет полно, это же целое состояние! Этому невидимке в гостинице, они всё равно не нужны.
Всю дорогу до дома Катрин пилила Альберта за взятый им из гостиницы мешок с деньгами. Но он как будто бы её не слышал и разговаривал, то ли с ней, то ли с самим собой:
- Теперь я смогу написать такую статью для местной газеты, что вряд ли Роберт, главный редактор сможет устоять. Две мои первые статьи, которые я ему уже предлагал, он отверг, сказал, что их темы нагонят на читателя скуку. Эта не нагонит.
- Ты с ума сошёл. Стащил в этой гостинице мешок с деньгами и хочешь ещё об этом написать репортаж!
- Нет, - Альберт как бы очнулся, - о деньгах я, разумеется, писать не буду.
- А если твой Роберт не возьмёт?
- Мой?! Если бы он был мой, то взял бы и мои первые репортажи. Но, даже если он и не возьмёт, я предложу свой очерк в какого-нибудь журнал. И соглашусь даже на малый гонорар. Видит Бог, мне уже не так нужны деньги, я теперь могу подумать и о честолюбии. К чёрту этот мелкий бизнес, который пытаются раскрутить Джордж и Эдди.
- Ой, не нравиться мне всё это.
- Знаешь, я отвезу тебя сегодня к тебе или если хочешь к твоим родителям. Я по свежей памяти хочу сегодня же засесть за работу и написать очерк, озаглавив его "Тайна лесной гостиницы".
В четыре часа утра Альберт почувствовал, что рассудок его отупел и не может больше выдать и строчки. Перечитав написанное, он улыбнулся. Невероятно интригующий очерк был практически завершен. Отшлифовать текст и добавить-убавить мелкие штрихи можно и завтра и послезавтра...
Изнурённый Альберт, пьяный, с взмокшей шевелюрой и тронутыми раздражением глазами, был доволен. Он чувствовал в душе радость, он был уверен, что написал просто уникальный очерк. В честь окончания этой работы, которая подогревалась видом мешка с золотыми монетами, стоявшим на его большом письменном столе рядом с монитором, он наполнил вином стакан и увидел, что кончилась вторая бутылка. Он выпил за вечер и ночь два литра. Когда он проснётся, у него будет болеть голова. Но это же ерунда по сравнению с тем, что он смог пережить, раздобыть и написать! "А простой народ спит и не ведает радости такой удачи! Спите, спите!!!" И Альберт, подняв с немым тостом последний стакан, опрокинул его в наполненное радостью тело. Потом выключил компьютер и погасил настольную лампу.
Темнота в одно мгновение обрушила на уставшее тело с бесновавшейся от радости душой свой чёрный свет, ослепив его, но уже в следующее мгновение, выделив с одной стороны ясные контуры окна, а с противоположной, стоящий на полках ряд мерцающих золотым тиснением книг. Альберт глянул в окна, пропускающие в комнату свет ночного города. Картина увиденного, поразила его.
Он тут же подумал, что за свои тридцать лет, такого странного тумана не видел. Но, возможно, он не видел, а в мире это вполне объяснимое природное явление. Но как бы там ни было, необычный для Альберта туман заинтриговал его, заставив выйти в лоджию. Город спал, - было воскресенье. Тишина своей музыкой дополнительно подкрасила магическую красоту увиденного. Что сразу же не ускользнуло от внимания. Обычно в это время года и в эти часы, птицы начинали уже наполнять своим щебетом пространство. Не было холода, не было дождя, не было ветра, но птицы молчали. Это было странно, но странен был и туман. Зрительные восприятия сильнее слуховых - картина увиденного взяла в плен.
Туман лежал вдоль всего видимого горизонта. Судить с высоты двенадцатого этажа можно было лишь о высоте тумана. Он только что начинал поглощать стоящий примерно в пятистах-шестистах метрах от дома Альберта шестнадцатиэтажный жилой дом. Туман был не намного выше и это означало высоту его примерно метров пятьдесят-шестьдесят. Пристально всматриваясь в мутный белый вал, стоявший в лоджии зритель заметил, что туман двигается в его сторону. Необычная тишина, отсутствие даже редких машин, тёплая ночь, необычный вид тумана - вся эта сказочность пленила сознание и приковала к себе, не давая Альберту уйти с балкона. Но, простояв минут тридцать, в голове его промелькнула мысль, что можно уже идти спать. Вдруг неожиданно дошедший до сознания фрагмент, заставил замолчать мысли...
Альберт прошёл в комнату и взял имевшийся у него восьмикратный бинокль. Туман, показалось ему, наступал не глубокой полосой. А вот за ним, за туманом, возникала странная видимость. Это и заставило взять бинокль. Диаметр окуляров невелик, а потому светочувствительность маленькая, но что-то больше, чем просто зрение, он позволит увидеть.
Вид с двенадцатого этажа, позволял видеть далеко, и на всём этом обширном пространстве простирался жилой район, и весь он спал, не было видно ни одного светящегося окна. В этом тоже была странность.
Приложив бинокль, Альберт в первый момент постигло разочарование - недостаток света. Но в следующий миг, он отдёрнул оптический прибор и взглянул в даль. Невероятно! За туманом, там, где он прошёл, чернело небо. Да! Именно небо: видны были мерцающие звёзды! Игла непостижимого кольнула растерявшееся сознание. А куда подевался цементный завод, находящийся примерно в километре и возвышающаяся за ним гора? Если на этом уровне видны звёзды, то.... А где деревня, стоявшая на горе и видимый за многие километры, увенчанный красными огнями ретранслятор?
Необычность, невероятность, непостижимость увиденного гипнотизировали и притягивали.
А туман наступал.
Он только что целиком поглотил деловой микрорайон. Всегда усыпанный огнями "Гевербепарк" пребывал теперь в черноте. Белый вал тумана перешёл Лехштрассе, это означало, - до него оставалось примерно триста-четыреста метров. Какой теперь может быть сон?! Нельзя пропустить эту сумасшедшую картину. Когда туман подойдёт совсем близко, то можно будет всё происходящее на его границах увидеть! Увидеть нечто такое!...
Альберт почувствовал как его бросило в жар. Ещё бы! Возможно, что он единственный, кто видит это странное явление.
Туман приближался.
Теперь можно было заключить: его глубина была не более ста метров. И эти сто метров тумана оставляли за собой пустоту! Волнение, охватившее наблюдателя, потребовало выпить. Но винный запас иссяк. Удивление, любопытство и непостижимость сплелись в клубок и катались теперь внутри наблюдателя из сознания в душу и обратно. Пришлось достать из ящика письменного стола давно забытую сигару. Раскурив её и выйдя вновь на балкон, Альберт увидел, что до границы тумана осталось не более ста метров.
Когда Алберт, прижавшись к парапету балкона, вгляделся в приближавшийся туман, сигара выпала из его приоткрывшегося рта. Вновь поднеся бинокль к глазам, ночной романтик получил в сознание порцию такого, от чего его рассудок онемел. Нельзя было понять, что же это было, сумасшедшее восхищение, или леденящий ужас. Вниз полетел бинокль. Ничего более не существовало, ничего кроме зрения.
Фронт тумана и башню Альберта уже разделяло пространство шириной не более шестидесяти метров, в котором находились два пятиэтажных дома. Он смотрел широко раскрытыми глазами не чувствуя онемевшего тела, забыв обо всём, лишь безумно созерцая, как почти полностью окутанный мутной белой волной пятиэтажный дом чуть дрогнул, потом как будто слегка расширился и... беззвучно растёкся...
Какими чувствами мог быть наполнен в данный момент наблюдатель? Он был восхищён ужасом, медленно двигавшимся на него. Здравый рассудок подсказал бы: бежать, спускаться вниз, на улицу к машине и прочь, подальше от тумана, а там будет видно. Звёзды на небе говорят о том, что начало дня принесёт с собой солнце, а оно уж развеет этот ужасный туман. Бежать!
Клубящийся вал обнял последний дом, стоящий на пути к небоскрёбу Альберта. Последняя преграда, как и предыдущий дом, едва заметно дрогнула, чуть раздулась и, вдруг, покрывшись на долю секунды глянцем в один миг стекла вниз, не издав и звука, не породив облаков пыли. Чисто и беззвучно. И как будто и не было этих домов, населённых людьми. До соприкосновения с медленно плывущим концом оставалось не более тридцати метров...
Словно во сне Альберт отступил от края балкона и остался стоять, поглощая непостижимое. Чувство, которое невозможно описать и дать ему определённое название сковало его. Событие, происходившее в данный миг, невозможно было подвергнуть анализу, - это было ощущение лишённое, видимо, каких либо ощущений, - паралич мозга, с одной единственно оставшейся деятельной извилиной, которая жаждала познания, съедаемая голодом любопытства, новизны. И душа его прониклась новизной, новой сущностью, последним роковым стремлением.
Айсберг тумана приблизился вплотную, закрыв собою всё, за исключением стен лоджии, и обдал холодом. И это было, как пробуждение от летаргического сна; разум пришёл в себя и, встрепенувшись, обдал тело жаром, отдав последнюю энергию на обогрев; дав понять, что не пытается больше осмыслить ситуацию, что-то предпринять, хоть какие-то шаги к спасению, соглашаясь с неминуемым.
Туман прикоснулся к четырнадцатиэтажному дому и дом дрогнул. Альберт вспомнил, как растаяли на его глазах пятиэтажные строения и вспомнил, что от толчка до плавления всего несколько секунд. " Что, что надо сделать в этот последний миг? Говорят, вспоминается быстро, фрагментами, вся жизнь, а я не помню сейчас ничего, не могу вспомнить, - в сознании хаос. О-о-о!!!"
Он задыхается, хватает жадно воздух. Возможно, туман состоит из какого-то газа, очень холодного, холодного настолько, что застывают атомы, останавливаются и материя рассыпается? Нет, - это чушь. Ни грохота, ни пыли. А может так и должно быть?
В этот миг туманная, холодная зыбь окутывает Альберта, и он начинает ощущать, как мутиться сознание, как закрываться медленно веки. Он изо всех сил борется с неведомой силой закрадывающейся в него, в его сознание. "Катрин была права, это Мистика: гостиница, украденный там мешок с деньгами, она мстит мне!" шепчет он. В следующий миг в застывающем рассудке замелькали неимоверно быстро кадры его детства, юности, моменты жизни, вызвавшие, когда-то давно, конфузы, близкие родственники, родители, мама - начало жизни. Последнее смутное чувство едва заметно промелькнуло в его уже ничего не сознающем мозгу, походило оно на падение в черноту, в которой клубились густые чёрные облака.
Подойдя в понедельник к двери четырнадцатиэтажного дома, Эдди машинально нажал на кнопку звонка в квартиру на двенадцатом этаже.
- Кто здесь? - послышался вопрос из переговорного устройства.
- Привет, это Эдди.
- Какой Эдди?
- Как какой? Я что не на тот звонок нажал?
- Возможно. Мой на двенадцатом крайний.
Эдди всмотрелся в имя под звонком и прочитал "Шмальцер". Невероятно! Он вновь позвонил.
- Простите, но я что-то не понимаю. Здесь ведь жил Альберт Мартов?!
- Вы что-то перепутали, возможно, дом.
- Ну что вы говорите, ведь такой дом один единственный в Регенсбурге. Изарштрассе 8.
- Совершенно верно.
- А квартира Альберта, однокомнатная, входная дверь налево потом направо от лифта. Может быть он переехал?
- Когда вы были здесь в последний раз?
- Примерно три недели назад и четыре дня назад мы виделись, а позавчера я сюда звонил.
- Но телефонный номер при переезде можно сохранить. А насчёт того, что вы были здесь три недели назад, я могу сказать лишь одно: вы были, возможно, в этом доме, но в квартире на другом этаже. Потому что я живу здесь уже три года.
- Что? Три года?
- Поднимайтесь, убедитесь, что здесь ваш знакомый не жил. Я открываю дверь.
Затрещал электрический замок двери. Эдди вошёл и поднялся на двенадцатый этаж. Дверь квартиры открыл совершенно незнакомый человек, лет тридцати. Он пригласил гостя в квартиру и спросил:
- Вам что-нибудь здесь знакомо?
Эдди заглянул на кухню, осмотрел комнату и вышел на лоджию.
- Вот, эти полки, встроенные на лоджии в нишу. У него было так же. Или это на всех этажах так?
- Нет. Это самодельные полки. Они были здесь, когда я сюда въехал.
- И вы живёте здесь уже три года?
- Даже больше чем три. Три года и три месяца.
Эдди достал свой хенди и нажал кнопку запрограммированного номера Альберта. В ответ он услышал компьютерный голос, который сообщил ему, что такого номера нет.
- Выходит, я сошёл сума. А какой сейчас год?
- Как какой, две тысячи второй, - удивился хозяин квартиры.
- Извините, - проговорил упадшим голосом Эдди и покинул в полной растерянности хорошо знакомый ему дом.
Сев в машину, он замер в раздумье. Минуты через две он решил, что надо поехать к Джорджу, ведь они все были друзьями. Предупреждать по телефону о цели визита он не стал. Хотелось увидеть его реакцию.
Приехав в маленький городок Буль, расположенный недалеко от Регенсбурга, в котором жил Джордж и подъехав к его дому, Эдди несколько минут просидел в машине, успокаиваясь.
- Эдди, какими судьбами?! Почему не позвонил, я хотел уже уходить, - удивлённо воскликнул Джордж.
- Привет. Ехал мимо, решил заскочить. Так, на пять минут.
- Ну, проходи.
- Джордж, - не выдержал Эдди, - скажи, что Альберт переехал на другую квартиру?
Джордж повернулся к нему.
- Какой Альберт? - лицо его выражало естественное удивление.
Внутри у Эдди что-то оборвалось и его бросило в жар.
- Альберт, который живёт... жил в Регенсбурге, в высотном доме!
- Нет, я такого не знаю, - просто ответил Джордж.
- Я не понимаю, это что розыгрыш? Как это ты не знаешь Альберта? Мы же друзья, знакомы уже много лет?! В четверг мы все втроём ездили в Чехию по делам нашего бизнеса. Или ты хочешь сказать, этого не было?!
- Не делай из меня человека у которого напрочь отшибло память, я это прекрасно помню. Мы ещё тогда останавливались у леса, отлить. Но среди нас не было никакого Альберта. Мы были вдвоём. Эдди, я не понимаю. Если это твой друг или знакомый, то это не значит, что таковым он является и для меня. Я не знаю всех твоих друзей и это мне ни к чему.
- Джордж! Джордж! Что ты говоришь, ведь ты же познакомился с ним намного раньше, чем я! Одно время он жил в Винкерлинге, потом здесь в Буле, на Амалиенвег!
- Да это же Генрих жил на Амалиенвег, который живёт теперь в Мюнхене.
- Генриха я знаю. Одно время они, Генрих и Альберт жили на Амалиенвег. Альберт Мартов жил над Генрихом этажом выше.
- Этажом выше жили, да и сейчас живут американцы.
- Да, я это знаю. Они занимают теперь весь этаж, а тогда, они занимали только одну квартиру. Это после переезда Альберта в Регенсбург, они стали занимать обе квартиры, то есть весь этаж. Я сам лично помогал ему переезжать.
Джордж с печальной улыбкой покачивал головой.
- Нет, это точно, кто-то из нас сошёл с ума, - заключил Эдди.
- Позвони Генриху в Мюнхен и спроси.
- Это идея! Сейчас, - и Эдди стал искать запрограммированный номер. Через несколько секунд на другом конце ответили.
- Генрих, привет. Это Эдди беспокоит.
- Привет, Эдди. Удачно позвонил, я как раз приехал на обед. Что случилось?
- Именно случилось! Пропал Альберт.
- Что? Какой Альберт?
- Какай, какой, Альберт? Альберт Мартов!
- Извини Эдди, не понимаю, о каком Альберте ты говоришь. Насколько я знаю, в моей памяти не зафиксировано знакомого с таким именем.
- Вы что, все сговорились?! Джордж не знает, ты не знаешь. Он же жил над тобой, когда ты проживал на Амалиенвег в Буле!
- Там, надо мной жила семья американцев. Никого другого не знаю. Извини уж. Сейчас, подожди, спрошу у жены. Вика, ты знаешь нашего знакомого по имени Альберт? Эдди, слышишь, она говорит, что слышит это имя впервые. Ничем не могу помочь.
Звонки ещё к нескольким знакомым только подчеркнули одиночество Эдди. Приехав в полной растерянности домой, он достал из бара бутылку виски "Джек Дэниэлс", и стал попивать неразбавленный напиток, усиленно напрягая свою память. Может быть, оно так и есть? Раз Альберта никто не знает, то, возможно, сам он, Эдди, что-то путает? Может быть, этот Альберт никогда и не существовал, а лишь приснился ему?
- Эдди, ты уже дома, - услышал он голос Рудитэ, - и что это с тобой случилось? Сидишь, пьёшь виски, не запивая и не закусывая, да ещё средь бела дня, что с тобой?
- Рудитэ, скажи, ты знаешь... - он запнулся, боясь задать в очередной раз этот вопрос.
- Что? Говори же.
- Ты знаешь Альберта?
- Какой странный вопрос. Ты же сам прекрасно знаешь, что знаю.
- Что?! - Эдди вскочил и уставился на жену. Рудитэ вздрогнула от неожиданности.
- Что тебя удивило? Ты видимо уже много выпил!
- Дело не в том, что я много выпил, а в том, что из восьми человек опрошенных мой сегодня, из тех, кто его должен знать, только ты сказала, что знаешь такого. Остальные слышат о таком впервые!
- Ты что, шутишь?
- Какие шутки?! Какие могут быть шутки, если кроме нас с тобой, об Альберте никто не имеет понятия!
Рудитэ села на диван с широко открытыми глазами. Она молчала.