Пока разгоряченное солнце ещё не полностью высилось над океаном, прохладный ветер долетел до побережья и приятно охладил кожу молодой красавицы Эйвари, одетой в свободную длинную одежду для рутинных забот. Путём тонкого подбора цветов наряда, она умела талантливо создать обольстительный эффект даже с тряпья при отсутствии драгоценностей и украшений. Помимо ветра, утренние воды также приятно холодили ей босые ноги. Сегодня девушка усердно полоскала в океане запыленное *кераванг-гайо, с умеренным интересом наблюдая за неугомонными волнами.
Эйвари была счастливой обладательницей красивой фигуры и лица. Тонкая шея, худые плечи и стройные бедра. Пухлые губы и аккуратный мелкий носик. Но при всех внешних данных, девушка не спешила заводить себе ухажеров, считая выше своего достоинства пускать в ход шарм. Она всегда ретируется на уровень обычных общепринятых отношений, которые приносят ей безразличие, но спокойствие. Страсть кажется болезнью души, которую разум должен извлечь. Она анализирует свои чувства, стараясь свести их к минимуму с помощью сомнений и прений, будучи при этом привязанной ещё сильнее, чем она думает. Кажущая индифферентность объяснялась внутренней скованностью или страхом связать себя с кем-то надолго. А если её сердце всё же будет поймано, она отступит, уйдёт в укрытие, чтобы хорошенько подумать.
Эйвари всегда была сосредоточена на деле, но в какой-то момент она отвернула взгляд в сторону и заприметила лежавший на песке силуэт. Вся работа была прервана. Девушка немедленно бросилась к обездвиженному крупному телу.
Придя в себя не сразу, потерпевший кораблекрушение стал судорожно выкашливать из лёгких остаток солёной воды. На его правую сторону лица налип песок, но даже он не помешал Эйвари понять, что перед ней человек из далёкого края, где четыре раза за год меняются сезоны погоды от холодной до жаркой. Его руки дрожали, пальцы совсем не слушались, а сердце всё никак не могло угомониться.
Когда Эйвари приподняла незнакомца, он смахнул остатки воды с лица и огляделся. Взгляд его метался по окрестностям: на пальмы, скальные пеньки, лодки, затянутые вглубь деревьев. Затем мужчина с тревогой посмотрел девушке в глаза, обернулся на горизонт разгневанного моря, поцеловал крест, выбитый татуировкой на пальце, и что-то выдал на непонятном, но знакомом языке. На потерпевшем были: черный плащ, черные сапоги, и сумка на длинной перекрученной лямке.
- Тебе повезло, что я полоскала бельё. Иначе бы тебя утащил прилив обратно в океан,- переживая, молвила Эйвари.
Она не искала в его глазах чужака, она видела перед собой несчастного человека, нуждающегося в неотложной помощи.
- Я тебе признателен,- с акцентом ответил гость океанских далей и попытался встать.
Намокшая одежда была тяжелой, поэтому мужчина рухнул возле девушки на колени, которые огрузли в рыхлый песок. Пришлось сбросить плащ.
Девушка указала на себя и назвалась - Эйвари. Потерпевший понимал доступный ему язык жестов и также назвал своё имя.
- Я Сизиф.
- Сызыв?
- Нет. Сизиф-ф-ф.
- Сизиф-ф-ф?- со второго раза правильно произнесла Эйвари и отпустила его.
Мужчина попытался сам совершить первый шаг по суше, но снова упал, едва успев вытянуть руки перед собой, чтоб не разбить нос, который по виду уже когда-то слегка ломался. Его лицо выглядело благородно и мужественно. Нос с горбинкой, изогнувшись кривизной, всё равно добавлял ему какой-то шарм. Острый подбородок, обросший короткой густой щетиной. И голубые умные глаза. Но на самом деле, Сизиф прослыл у друзей сластолюбцем, что легко находил с девушками общий язык, даже не напрягаясь. Как говорили его друзья: "Жених, в вечных поисках новой бывшей". Никакой любви лишь холодная интрижка. Рекорд по пребыванию вместе с зазнобой - два дня. Ни одна пассия так и не смогла занять в его душе скромный уголок. Ловелас обладал умением воздействовать обаянием почти на любую женщину. Лишь против равнодушия он был бессилен. Сизиф мог поддерживать платонические отношения и переживать свою страсть в одиночку без явной потребности, но его чувственность всегда была сильна и заразительна.
Через некоторое время, с помощью Эйвари, потерпевший шагнул на территорию посёлка. Он всё ещё дрожал от пережитого ненастья. Навстречу им вышел старейшина Магавати, отец спасительницы, который внимательно окинул озадаченным взглядом чужака и закономерно спросил у дочери:
- Как он сюда попал?
- Судя по обломку, на котором он лежал, этот чужак потерпел кораблекрушение.
- Он назвался?
- Его зовут - Сизиф-ф.
Услышав своё имя, потерпевший попытался сам представиться на местном ломаном языке:
- Я очень плохо говорю по-вашему, но кое-какие слова знаю. Меня зовут Сизиф (акцентировал мужчина на одной букве "ф"), и я в шторм потерял команду и корабль. Всё что мне нужно, это один день отдыха, пресной воды, немного еды, и я уйду вглубь острова.
Магавати гостеприимно принял незнакомца, напоил его чистой водой, накормил только-только приготовленным бататом и дал ему возможность отоспаться на целые сутки, чтоб набраться сил.
Молва быстро разбежалась по людям, словно лесной пожар, любопытный народ по не многу начал стягиваться к дому старейшины. Не каждый день им на берег выбрасывает людей, в придачу белокожих. Но самой первой от всех пришла вдова Гита, которая направлялась к Магавати по личной жалобе о том, что коровы перестали давать молоко, а куры перестали нестись. Ещё вчера это можно было возложить на происки ведьмы, а теперь, после казни, и не ясно кого обвинять.
Проснувшись от гомона, Сизиф вышел на улицу, чтоб умыться. Увидев нового статного мужчину, Гита даже забыла, зачем приходила. Женщина почти ничем не уступала красоте Эйвари. Её глаза были раскосые, карие, почти чёрные. Веки подведены угольками. Взгляд полон умиротворения, покоя, и в тоже время обжигающий. Неестественно красные губы. А платье облегало широкие бедра. Самым большим изъяном Гиты была нерешительность из-за страха стать отвергнутой. Такие как она льнут к своим страданиям, которые ошибочно принимаются за реальность. Обычно их "реальность" побеждает и затягивает помогающего в пустынную землю отчаяния. Провозглашая своё одиночество, доказательством своих духовных достоинств, Гита прячет догматизм и желчную въедливость под покровом фальшивой доброты. Но если уж она и воздвигнет объект любви на пьедестал, то окружит его мистическим ореолом редко соответствующим действительности.
Не сводя влюбленного взгляда, она откинула со лба черные волосы, расправила плечи и будто невзначай выпятила грудь. Затем Гита представилась, но Сизиф лишь кивнул головой в ответ. Атмосферу феромонов нарушила дочь Гиты - Шиван, которая издали, окликнула мать. А затем дополнительно всё испортила и одна пожилая женщина, что пригласила потерпевшего на званый обед к Магавати.
Аппетитный *тумпенг принесла Вуландари, женщина необъятных форм со спутанными седыми волосами, которую местные знали как парикмахершу. Её род занятия выдавали ножницы за поясом - пинцет с тупыми на краях лезвиями с обеих сторон. Хоть сама она не любила следить и ухаживать за собственными волосами, а другим женщинам творила чудесные причёски. Одинокая Вуландари не была супругой старейшине, но по собственной инициативе давно присматривала за всей семьей.
Разогнав толпу поспевших зевак, Вуландари закрыла двери и умостила блюдо на специальное полотно. Всем пришлось разойтись. Только Гита стояла до последнего. Она, сатирически кряхтя, перекривила старушку и тоже вынужденно ушла. Все жители с детства знали друг друга в лицо, но этот чужак внёс в их жизнь беспокойство и недоверие.
- Ты был капитаном судна?- первым вступил в обеденную беседу Магавати, обращаясь к незнакомцу.
- Нет. Я простой моряк,- и без лишней скромности добавил,- Но отличный.
- Откуда вы начали путь?
- Вы слышали когда-нибудь о Византии?- ответил Сизиф, пытаясь неуклюже схватить палочками непослушное *баксо.
Комизм ситуации вызвал улыбку на лице Эйвари и она отвернулась, чтобы не смущать гостя.
- Ты не поверишь, насколько тесен мир. У нас уже давно живёт один византиец, но он сам сюда приплыл несколько лет назад, чтобы дать нам роботу. Может, ты знаешь господина Ставроса?
В ответ Сизиф лишь пожал плечами.
- А ещё у нас проживают несколько человек из народа венедов, которые пришли от реки Борисфен, что под городом Данпарстадире.
- А-а, готское наследие, слышал о таком. Мы этот город называем - "Дом на воде". Гунны Аттилы сохранили его после набегов. Это совсем недалеко от Византийской империи.
- Хватит отец, он чуть не распрощался с жизнью, а ты засыпаешь его глупыми вопросами,- вступилась Эйвари за чужака.
- Я бы хотел познакомиться со своим земляком. Если вас не затруднит, я бы отправился к нему прямо после вашей любезно предоставленной трапезы.
- Не вижу причин отказать. Ставрос наш главный работодатель. Он строит самый большой корабль в мире и задействовал в работу сотни рабочих рук, которые кормят свои семьи.
Плотно пообедав, старейшина отвел Сизифа к *верфи, где и трудился Ставрос. Приближаясь к океану западной части острова, стали виднеться мачты прямо над верхушками пальм. А выйдя в затоку, Сизиф был крайне впечатлен. Хватит одного взгляда, чтобы понять, что это самый великанский, грандиозных размеров корабль, который он когда-либо видел. Смерив взглядом высоту и длину корабля, бывалый моряк даже немного приоткрыл рот от восхищения. Чуть поодаль от корабля, стоял и сам судовладелец.
Ставрос был чуть ниже среднего роста, загорелый, в засаленной жилетке. Большой рот с толстыми губами и со специфическими толстыми пальцами на руках. Шапка прикрывала намечающуюся лысину. А вместо кисти левой руки культяпка. Ставрос всегда говорил так, чтобы последнее слово было за ним. Редко слушал советы и неохотно давал их сам. Он постоянно погружен в себя и невнимателен к окружающим. Иногда может быть крайне великодушен.
Безошибочно определив среди рабочих главного, византиец поздоровался с земляком на родном латинском языке.
- Я уже начал забывать язык предков,- пошутил вместо взаимного приветствия Ставрос, но крепко с большим уважением пожал незнакомцу руку,- Меня зовут Ставрос, я из славного города Тоскана. Какими ветрами тебя занесло в такую глушь?
- Я Сизиф из Сиракуз.
- А-а, чудное место, я там бывал проездом.
- А занесло меня очень ярыми ветрами, не по собственной воле,- также с юмором ответил земляк,- Давно ты занимаешься кораблестроительством?
- С тех пор как бюрократия, налоги и коррупция заставили меня выбрать другую страну для промысла, где можно найти почти дармовую рабочую силу. Как я часто люблю повторять - сэкономил, значит, заработал,- гордо ответил скряга,- А до этого я был торговцем специй, нанимая чужие судна. Вот я и решил не переплачивать и построить собственный коммерческий корабль. Да такой, чтоб всему миру было завидно. Ведь он будет создан по новой мною разработанной конструкции, первый и единственный в своём роде.
- Понимаю. А почему не выбрал что-нибудь поближе? Например остров Ланка.
- Признаюсь тебе по секрету, я у них персона нон грата, так сказать.
- Что так?
- Я по неосведомленности случайно съел их священную корову. Еле ноги унёс. Это было недальновидно с моей стороны. С тех пор сразу пытаюсь привить себе устав незнакомых мне народов, чтобы не задеть их ранимые чувства, а затем перехожу к делу.
На лице слушателя растянулась широкая улыбка.
- Чем займешься, Сизиф, в ближайшем обозримом будущем?
- Трудно сказать, я же не оракул. Как только научишься предугадывать события, сообщи мне,- беззлобно подшутил Сизиф,- Я бы мог помочь в строительстве, но боюсь, что местные не примут.
- Ты серьёзно говоришь? Ты же только вырвался из лап морского дьявола и уже готов чем-то заняться?
- Я такими вещами не шучу. А самочувствие моё станет ещё хуже, если я буду бездельничать.
- С местными я договорюсь. Но что ты можешь мне предложить?- задумчиво пригладил бороду Ставрос,- Извини за прямоту, просто я человек деловой и не занимаюсь благотворительностью даже для земляков и родственников.
- Помимо того, что я пять лет работал моряком, я ещё и сын плотника,- обознанно заявил Сизиф,- А процесс работы люблю больше чем сам результат.
- Ты просто послан мне самими богами. Трудно найти квалифицированного работника. Под моим чутким руководством мы закончим строительство к июлю, может к августу.
- А что тут делать ещё полгода? Главное, что каркас уже готов.
- Ты видишь лишь оболочку, взведённый скелет корабля - *киль, *шпангоуты, *штевни, обшитые досками, а внутренние работы даже не начинались. Много средств за три года ушло на создание технологической оснастки, на стандартизацию и унификацию деталей. Это больше чем корабль. Это дело всей моей жизни. Моя главная сбыточная мечта. К тому же я ещё не определился - нужна ли мне четвёртая мачта.
- И кем же ты меня поставишь?
- У нас каждый чем-то занят. От змей нас оберегает паренёк по имени Андарий. Двухразовое питание утром и в обед организовывает Гита с помощниками. Пошив парусов возглавляет Эйвари со своей командой.
- Эйвари? Дочь старейшины?
- Она, родимая. Эйвари всегда была бунтаркой и не любила пользоваться положением. Как она выразилась - я хочу быть полезной и не сидеть без дела.
Подойдя к труженицам, Ставрос глянул с прищуром на угол сшитого вручную паруса. Это было похоже на вшитое кольцо, которое укреплялось накладными бороздами и внахлест на края паруса. Сами же холщовые паруса были сделаны из технической конопли.
- Молодец Венинг, но нити нужно налаживать плотнее, чтобы усилить углы паруса, иначе порвётся. На этом экономить не нужно. Дороже обойдётся оборванный парус посередине океана,- акцентировал Ставрос на недоработках.
В этот момент к мужчинам подошла Эйвари, чтобы разобраться в сути претензии.
- Что Венинг сделала не так?
- А каким волокном вы шьёте?- внезапно вмешался Сизиф, глянув на свою спасительницу.
- Джутовым. А что?- ответила девушка, вопросительно приподняв бровь.
- Пенька в три раза прочнее джута и она не подвергается воздействию солёной воды. А волны порой долетают до мачты. Уж поверьте, я знаю, о чём говорю.
- Ты, землячек, не перестаёшь меня удивлять,- с улыбкой сказал будущий начальник и, глянув на приближающихся слонов, которые волочили за собой колоды, Ставрос нашел ответ на вопрос Сизифа,- Сейчас самый востребованный здесь ямщик и табунщик слонов. К моему сожалению, эти работы выполняет один очень безответственный пьяница. Давно его хотел заменить.
Сизиф перевёл взгляд на животных. Слоны тащили ошкуренные бревна, будто запряженные ломовые лошади. Под шкурой тяжеловесов перекатывались мышцы при ходьбе, а по бокам прокатывалась волна дрожи.
- Я бы не хотел отнимать чью-то работу. На меня и так волком смотрят,- приметил Сизиф, который видел слонов, лишь издалека.
- Иначе никак. Из-за его запоев мне приходиться снимать с работы строителей, а это непосредственно влияет на производительность. Я рассуждаю с точки зрения прагматика. Никаких поблажек никому никогда не обещал. Пусть сам на себя обижается. А ещё ты по совместительству будешь ямщиком.
- И часто приходиться копать?
- Это вначале было много "работы", а потом все приловчились и стали осторожнее. Так что?
Мысленно возрадовавшись, Сизиф со вздохом лишь слегка улыбнулся. Начальник расценил эту улыбку земляка как согласие. Ставрос и сам ликовал, одной проблемой у него стало меньше.
- Придется работать за такие же комиссионные, иначе меня обвинят в предвзятости. Люди здесь хорошие, но предосудительный менталитет местного народа такой же, как и в любой точке мира, а я побывал в разных краях суши и воды. Единственную привилегию, которую могу тебе предоставить это - временное жильё. Поживёшь пока у меня, а там гляди, и домик тебе возведём.
Затем Ставрос направился к корпусу корабля и стал тщательно наблюдать, как один из работников Такайя неплотно подгоняет друг под друга длинные прямоугольные доски. Отвесив бракоделу затрещину, он указал на дефект и заставил всё переделать. Ставрос повелевал каждым рабочим поселка Батем, будто он здесь царь, а они и не противились ему.
Далее, уперев руки в бока, Ставрос поднял лицо вверх к мачте и во всё горло крикнул:
- Лунго!!
Из *вороньего гнезда выглянул чернокожий мужчина, могучего телосложения. Одной его рукой можно было скрутить вмиг шею любому на всей Суматре. Ветер ему был нипочём, потому Лунго и загнали на верхушку, куда другие боялись подыматься.
- Да, господин Ставрос!
- Вот тебе замена вместо пьяницы Сухарто. Его зовут Сизиф. С этого момента ты берешь над ним шефство. Обучи его тут всему,- бескомпромиссно скомандовал строгий управляющий.
Удостоив новичка незаинтересованным взглядом и приветственным кивком, Лунго продолжил стучать бронзовым топором. Темнокожий мужчина был не редкостью на острове, но в посёлке он был такой один. Лунго считали непоследовательным, так он делал несколько дел одновременно. Исполнительный, готов работать до изнеможения. Потому и не боится черновой работы, часто критикуя других. Форма бровей крепыша, придавала его лицу суровости. Лунго почти не выдавал эмоций, словно у него не лицо, а маска. У его закадычного друга Сухарто все эти качества разительно отличались - чрезмерная мимика, высушенный спиртным организм, рассеянность и неорганизованность в работе.
Лёгок на помине явился и сам алкоголик Сухарто. Он выглядел жалко. Кариозные зубы из-за частого употребления, запухшие мелкие глаза, волосы до плеч. Сухарто редко стригся, так как конфликтовал с Вуландари, а она на острове была единственный человек, который срезает волосы не ножом. Сухарто любил рассказывать несмешные шутки и часто их повторял, потому что забывал, кому он их уже озвучил. Если бы не его предрасположенность пускать всё на самотёк, он был бы полезнее для общества.
- Хватит мне здесь амфитеатр разыгрывать. Ты сегодня работаешь последний день. Чтоб не отвлекать Лунго, покажешь вот этому человеку по имени Сизиф, как управляться со слонами, и ты свободен,- бескомпромиссно отрезал Ставрос.
- Но у меня действительно заболела спина,- возразил недотёпа убийственным перегаром, от которого замертво падали комары.
- Хватит скулить, ты снова ушел в запой. Думал, я лишь пугал, когда предупреждал тебя? Делай что велят или не получишь и того, что успел заработать.
Пропойца Сухарто беззлобно глянул на Сизифа. Видимо сам понимал, что не прав. Оценив приемника с ног до головы, он тихо произнёс:
- Почему я тебя не помню?
- Потому что я только родился,- в шутку ответил Сизиф и пошел вслед за однодневным наставником.
- Кажется, я уже видел человека в такой же одежде как у тебя презентовал мне отличное заграничное пойло. У меня даже где-то бутыль сохранился.
Сизиф помрачнел.
- А можно взглянуть на этот бутыль?
- Если найду, дам тебе знать.
Для почивальни слонов было выделена целая поляна в джунглях неподалеку от поселка. Но прежде чем животным разрешили отдохнуть, их напоили водой по сто пятьдесят литров каждому, накормили, и отмыли от налипшей за день грязи.
Солнце нырнуло на ночную подводную охоту, отняв назад подаренный ранее свет, а луна сладко уснула в объятьях ночи. С наступлением темноты все погрузились в сон. Слоненок по-собачьи улегся возле мамы на живот, положив голову на вытянутые передние ноги и подобрав под себя задние массивные лапы. Остальные его сородичи спали исключительно на боку. Не спал только Кракатау. Вулкан был живой. Он будто дышал. Но это было предсмертное дыхание. Кракатау подавал фауне сигналы, переговариваясь на каком-то своём языке, который могли уловить лишь животные на особой частоте. Но разве подневольные одомашненные существа могли ослушаться и сбежать от людей?
*Кераванг-гайо - традиционная ткань
*Тумпенг - конус риса, с морепродуктами, курицей...
*Баксо - фрикадельки из разного мяса
*Верфь - судостроительное место
*Киль - нижняя горизонтальная балка, проходящая посередине днища судна
*Шпангоуты - вертикальные стойки корпуса судна
*Штевень - общее название конструкций в носу и корме судна, к которым примыкает его наружная обшивка
*Воронье гнездо - образный термин, который обозначает - наблюдательный пост в виде бочки, закреплённой на фок-мачте.