В редакцию я вернулся вместе с Агнешкой. Она была со мной скорее для поддержки, нежели для сопровождения. Про риск войны мне не поверили, как и про бессонницу. Даже тогда, когда я предложил им провести эксперимент, на подобии того, что проводила Агнешка, стало ясно, что статью и о моём "таланте" также нет смысла печатать. Они не верили, что такое вообще возможно. Никто из них не слышал о людях, способных не спать годами. А по их логике, если ты чего-то не знаешь, значит, этого не существует.
- Вот скажи мне, куда ты лезешь со своими доводами? Это всё слишком серьезно, остепенись,- с учтивым лицом произнёс Левандовски,- Мы формируем общественное мнение, на нас ориентируется вся страна.
- Я на это и рассчитываю.
- Всё! Хватит! Ты создал бурную деятельность, а на самом деле лишь отнял наше время,- повысил голос редактор-импотент.
В этот раз после полного отказа, я тоже сорвался. Теперь меня ничего не сдерживало. Слова сами вырвались из уст и прогремели, словно гром среди ясного неба:
- Высокомерная интеллигенция! Напыщенные индюки! Из-за вашего страха возможной ошибки, пострадают люди, которые имеют право знать.
- Ты зарываешься. Учти, твои слова обернуться против тебя же,- обозлённо ответил Левандовски.
- Я же видел ваши глаза. Вы все мне поверили. Так к чему эта ложь?
- Представь хоть на секунду своими куриными мозгами, к чему приведёт этот информационный бум. Люди начнут в панике уезжать из страны. Начнётся демографический кризис. Работать будет некому. Станут заводы и фабрики. Народ останется без продовольствия. Экономика упадёт за считаные дни. Обесценится недвижимость и национальная валюта. В конце концов, кто останется защищать границы. Это будет ничем не лучше чем сама война.
- А о жизнях людей вы не подумали? Хотя бы о детях? Если бы в своё время отец напечатал статью о голодоморе, может общественность бы обратила внимание на голодающих и чем-то им помогли.
- Ой, хватит манипулировать сакральным. Ты думаешь, мы сами не знали о голоде на Украине? Есть некоторая информация, которую просто не позволят выпустить в свет. Потому что это кому-то не выгодно. А некоторым хорошо заплатили за молчание.
- Им деньги были важнее человеческих жизней? Они потом сладко спали по ночам?
- Ты видел когда-нибудь глаза людей при виде шальных денег? Некоторые люди и не на такое способны. Хочу сразу предупредить, чтобы ты там себе не возомнил, лично я денег не брал.
- Если вам было наплевать на чужую страну, то подумайте про свою. Люди имеют право знать. Небось, сами-то уже чемоданы собрали и продали недвижимость. Знаете, из чего начинается ложь? Из того, что никто не может понять друг друга, и каждый печётся только за собственную шкуру. А правда в том, что вы все просто боитесь остаться без денег и статуса, а на чужие жизни вам наплевать.
- Ты не знаешь, о чём говоришь. Страну можно потерять и без войны. Если бездумно разбрасываться предположениями. Правда, как обнаженный меч. Обнажив лезвие, он ранит. Порою больно. Но если рубать сплеча, можно и убить. Кстати я свою недвижимость не продал и пока никуда уезжать не собираюсь.
Молча взяв за руку Агнешу, мы вышли прочь, подальше от этого невежества. Уже на улице я услышал слова, в которых давно нуждался:
- Я увидела в тебе сегодня другого человека. Ты стал решителен, ответственен и рассудителен.
- Такие качества есть в каждом, нужно только их разбудить. Спасибо, что разбудила эти качества во мне. Но я так и не достиг главной цели.
- Никто не обратит внимания на беду, пока она их не коснётся.
- Я никчёмный дилетант, погрязший в собственных начинаниях.
- Лично для меня ты всегда останешься лучшим, чем эти тугодумы.
- Пока не докажу им правду, я не смогу считать себя лучшим.
Вдруг во мне, будто что пробудилось, и я произнёс себе клятву:
"Я доведу дело до конца. Я рука держащая перо правды и эта рука не опустится. Я не сдамся, и буду стучаться во все возможные редакции страны, пока меня не услышат. Я хочу, чтобы эти глупцы захлебнулись в собственном невежестве".
Клевета обо мне разлетелась молниеносно. Видимо Левандовски постарался, пользуясь своими налаженными связями в узких кругах, но широких масштабах. Репутация дошла и за пределы города. Мне отказывали в разных редакциях, крупных и мелких, под разными предлогами и не желали помочь. А те, которые меня выслушали, тоже не захотели лезть на рожон. Не все могут справиться с правдой и принять её. Их атрофированная позиция им ещё откликнется.
Осталось пойти на радио, это было единственным и правильным решением на тот момент. Как не крути, а это тоже средство массовой информации. Но к эфиру я так и не дошёл. Почти у входа я почувствовал глухой удар по затылку. Видимо кто-то очень сильно постарался, чтобы я заткнулся. Кто это был неизвестно, но я всё же добрался до микрофона и раскрыл народу всё до мельчайших подробностей. Новость разлетелась, как горячие пирожки на базаре в воскресный день.
Когда уже вся Польша была на ушах, Левандовски лично попросил у меня прощения. Я лишь нравоучительно пошатал головой и прошёл мимо.
На этом хорошие новости не закончились. Агнешка согласилась на старое предложение, что было ещё в силе, связать свои отношения узами брака. На свадьбу приехали даже её родители, что поддерживали только ортодоксальный союз.
Свадебное путешествие мы, несомненно, решили провести на нашем любимом балтийском море. К морю нас отвезли на воздушном шаре, на котором всегда мечтала полетать Агнешка. Затем мы планировали путешествовать по всем морям и океанам, познавая новые миры.
Когда мы приземлились, то первым делом побежали купаться. Агнешка нырнула в бушующие волны и долго не выплывала. Я не на шутку начал переживать. Вдруг небо потемнело, а на горизонте засверкали молнии. Десятки молний одновременно. Из воды появился мужской силуэт, который приближался ко мне всё ближе и ближе. Очертания лица напомнили портрет, что я однажды рисовал. Его суровые глаза были открыты и устремлены на меня. Голова имела прямой нос, кудрявые волосы и кудрявую бороду. Крупные симметричные пасма волос на голове напоминали дугообразные рога, которые уходили куда-то в затылок. Это был Морфей.
- Почему ты появился только сейчас? Я же так часто тебе молился, умолял о встречи с тобой,- спросил я, пав перед ним на колени.
- Я всегда был рядом.
- Но я тебя нигде не видел.
- Вспомни священника, простившего твоё воровство, вспомни деда, что пообещал похоронить твою мать, вспомни машиниста, который помог тебе сбежать от полицая. Я был изголодавшим бездомным, я был почтальоном и, в конце концов, я был...
- Агнешкой?- не сдержавшись, я перебил бога.
- Конечно же, нет,- рассмеялся Морфей,- Я был тем, кто остановил тебя и помог не совершить глупость.
- Так это ты меня ударил по затылку? Но почему ты говоришь так, будто я не достиг своей цели?
Отступая назад в море, Морфей не ответил на мой вопрос, но предупредил:
- Набирайся сил и готовься. Самое тяжелое испытание ждёт тебя впереди. А теперь просыпайся...
- Постой, я не задал тебе свои главные вопросы!- крикнул ему вслед и очнулся.
Нестерпимо болел затылок. Я очнулся в грязной луже среди мусора в переулке. Неужели я видел сон? Нет. Это был скорее не сон, а какое-то видение в коротенькой коме, но я и этому был рад.
Вспоминая произошедшее, я вдруг осознал, что даже в грёзах была ложь. Но, зная, что это было не наяву, я всё равно готов был терпеть эту ложь дальше. Потому что я хотел в неё верить.
После всего что произошло, я больше не пытался помогать "утопающим". Взамен статьи про войну, я решил издать статью про религию и какую пользу она приносит человечеству. Но в последний момент, когда я вернулся в редакцию, я сжамкал рукописи. Ведь всё равно не опубликуют. Общество ещё не готово к этому всестороннему рассуждению.