Леночка, а точнее Елена Степановна Костыгова - одинокая женщина сорока лет. У нее еще живы родители, есть двое сестер, муж, сын пятнадцати лет, и даже был любовник. Казалось бы, думать об одиночестве при таком положении вещей - неуместно. Она и не думала, пока наличие любовника в ее жизни не начало характеризоваться прошедшим временем.
................
Когда "этот урблюдок", как в сердцах окрестила она его, покидал комнату, которую они снимали для совместных утех, она веселилась. Еще две недели после насмехалась над случившимся. Затем утешалась мыслью, что он хочет вернуться, но просто не хочет выяснять отношения. На исходе тягучих тридцати дней, проведенных в бесполезном ожидании его звонка, она решила позвонить Вадиму, другу ее бывшего, чтобы узнать все ли с ним хорошо. В тот момент единственной причиной, по которой могло не состояться примирение, она видела тяжелую болезнь или,хуже того, смерть бывшего любовника.
"Развелся он. Сказал, что устал от жены. Сейчас отдыхать уехал. Вернется через неделю." - равнодушно сообщил ей Вадим.
"Елена Степановна, я не очень понимаю, чему Вы радуетесь. Развод - это не праздник," - попытался утихомирить ее собеседник.
"Вадичка, нет, конечно. Это плохо, ужасно плохо, но так хорошо," - восторженно произнесла она, сбросила звонок, и отшвырнула телефон на диван.
Прощайте, грустные мысли! Он просто не захотел втягивать ее в эту ситуацию, он пожалел ее нервы. Какой же он хороший! Осталось только дождаться его возвращения. Она тоже разведется, и наступит конец всем мучениям. Они продадут ее четырехкомнатную квартиру, оставшуюся от бабки, купят дом, будут вместе просыпаться и засыпать.
Елена мечтательно вздохнула. Достала из ящика папку с документами, отобрала те, которые были нужны для подачи заявления на развод и продажи квартиры. Выпила бокал вина, победоносно улыбаясь своему отражению в стеклянной дверце шкафа-купе, и совершенно умиротворенная отправилась спать. Снилось ей, как он трахает ее на капоте новенькой иномарки, стоящей во дворе их нового дома.
Он не позвонил ни через неделю, ни через две. "Ему просто нужно время, чтобы собраться с мыслями," - успокаивала себя она, - "мужчины так не любят просить прощения. Но я то прощу. Немножко помучаю, и прощу." Леночка часто повторяла себе слова о прощении, они ей нравились. В эти минуты она казалась себе идеальной женщиной, достойной восхищения и уважения. "Главное, чтобы он был рядом, все остальное неважно," - говорила она подругам наставительным тоном, - "мы, женщины, и не на такое способны. Не знаю правда, как только муж без меня. Но это тоже не так уж важно."
.....
Так прошло еще три месяца, и закончилась жизнь. Фраза "опять женился" прозвучала словно выстрел, который не убил наповал, а разворотил всю грудную клетку, не причинив вреда жизненно важным органам. Елена ясно увидела свою развороченную плоть,оборванные мышцы, сломанные ребра, бьющееся сердце. Она ткнула в рану пальцем. Больно не было, разве что сердце перепуганно застучало в три раза быстрее.
"Бошься, сука,"- злобно прохрипела Елена Павловна, и сжала сердце в кулак. Оно лихорадочно пульсировало. Елену охватило презрением и ненавистью. Она вырвала пульсирующий комок из груди, и выкинула в мусорное ведро. Сердце все еще билось, отчего ведро подрагивало, и теперь казалось живым. Елена Степановна убрала его в шкафчик под раковину. "Все должно завершать свою жизнь естественно," - подумала она.
"Хорошо, что муж на все лето уехал с детьми на дачу," - рассуждала она рассеянно,- "можно немного полежать в тишине". Она с головой накрылась одеялом, и ощутила тепло и уют. "Вот как хорошо: ничто не тревожит, не раздражает. Так и надо. Так и буду," - решила женщина. Тишина улыбнулась ей в ответ, и свернулась вокруг нее невидимым коконом.
Месяц Елена провела в безмолвии, не выходя из дома. Раз в несколько дней, когда становилось совсем тошно от голода, варила себе макароны или кашу. Ела руками прямо из кастрюли, запивала водой из крана, и снова брела под одеяло.
Мусор с того дня она так и не выносила.Ведро, в котором лежало сгнившее сердце, даже будучи запертым в шкафчик, распространяло по дому смрадный запах. К концу месяца он стал настолько сильным, что пропитал собой весь дом. Елена не замечала этого. Погрузившись в тишину, она перестала реагировать на любые внешние раздражители. Запах меж тем сгущался и набирал силу.
"Ежемесячная мука"( так называла Елена Степановна менструацию) заставила ее ненадолго прийти в себя. Боль была настолько назойливой и мучительной, что требовала немедленного успокоения. Мысль о походе за таблеками в аптеку внушала отвращение, но терпеть уже не было сил. Наскоро накинув на плечи палантин поверх ночнушки, и сменив домашние тапочки на балетки, она вышла на улицу . Прохожие показывали на нее пальцем и отворачивались.
"Боярышник?" - безучастно спросила очкастая, похожая на кролика из винни-пуха, аптекарша.
"Нет, болеутоляющее"
Аптекарша показала ей упаковку "Пенталгина".
- Сто сорок рублей. Хватит у тебя?
- Хватит. У меня больше даже, сдача будет нужна. Вы мне водички еще дайте, я сразу таблетку выпью, болит очень.
- Деньги давай. А то знаю я вас, алкашей. Не успею отвернуться, уже что-нибудь спиздили.
- Я не такая.
- Все вы не такие. Иди отсюда, распугаешь мне тут всех своей вонью. Хоть бы мылась иногда.
Аптекарша буквально вышвырнула пакетик с лекарством и водой из своего окошка.
Елена, выйдя на улицу, оглядела себя в витрине. "Вот тебе и сорок лет. Мешки под глазами такие, что уже алкашкой обзывают. А духи эти мужу тоже не понравились, надо все-таки выкинуть".
"Не поможет,"- заверила крыса,-"это у тебя рана внутри гниет, вот и воняет. Почистить надо, продезинфицировать"
"А как?"
"Вскрыть и полить йодом." На лице крысы была такая уверенность, что правота ее слов не вызывала ни малейшего сомнения."Возьми нож, вырежи все гнилое, и дело с концом".