Оказывается, я обожаю арбузы. Переливающаяся алыми кристалликами мякоть завораживала взгляд , и рот наполнялся слюной вожделения, обходя все барьеры тренированной психики.
Я ел. Здесь, на скалистой вершине, не было нужды опасаться благоговейных взглядов. Редкий за последние годы шанс побыть самим собой. Я жадно, с хрустом и причмокиванием, откусывал огромные - во весь рот - сахарные ломти, не обращая внимания на стекающий по щекам и бороде липкий сок. Мякоть таяла на языке, отдавая восхитительную на вкус влагу, а угольно-чёрные семечки я бессовестно сплёвывал через плечо, откровенно свинничая. Хорошо-то как!
Солнце лупило по плечам, словно раскалённым камнем. Всё живое, и здесь, на вершине, и в долине у подножья горы, давно расползлось по тенистым щелям. Самые нерасторопные сдохли. Я надеялся, что у старейшин хватит ума найти внизу среди скальных останцев достаточно тени и увести туда народ и, главное, стада, с таким трудом сохранённые мной в пустыне. Ничему сами не учатся, дармоеды!
Мне самому полуденный жар был до лампочки. Зияющая в прорехах рубища кожа, после нудной настройки в стаб-лабораториях обрела способность поглощать любой вид энергии, превращая её в физиологическую. Излишки отражались, и изредка какой-нибудь особо мнительный индивид замечал слабое свечение. Ну и пусть, я устал объяснять и спорить. В моём нынешнем задании этот эффект не пришлось даже обыгрывать. Главное, что я по сути не нуждаюсь ни в воде, ни в пище, да и спать научился не сразу. Может, именно поэтому я так обожаю есть.
Не отрывая седалища от горячих камней, я потянулся и бронзовым ножом отмахнул от арбуза ещё одну изумрудно-кровавую улыбку. Последний арбуз в этой моей жизни. Какой огромный. Лопну, но съем!
Говорливый родничок-ручеёк задорно булькал возле моих ступней, убегая вниз по склону. Ей Бо... честное слово - это не я! Это настоящий родник, по забавной прихоти природы пробившийся на волю не в низине, а посреди каменой макушки горы. Всё равно солнце убьёт задорную струйку раньше, чем она спустится в долину. А может и нет. При желании я могу, не вставая с места, проследить весь путь крохотного потока, но ведь нет его - желания-то! Лень. К тому же у этих, в долине, воды теперь вдоволь. Даже спасибо толком не сказали! Ну, ничего, дальше сами потопаете! "Шатлы" уже наверно отозвали с орбиты, и провиант на головы больше не посыплется. Арбузная корка смачно шлёпнулась в воду и поплыла, спотыкаясь о торчащие из мелкой воды камешки.
- Отставить! - скомандовал я набитым ртом.
Немолодой сухощавый мужчина в просторном одеянии - типичный сын пустыни - почтительно обернулся ко мне, всем видом выражая непонимание. Свою долю арбуза он съел куда более благочинно, чем я, его наставник, и всё же поддался моему дурному влиянию, швырнув корку в ручеёк.
- Убери! - как можно внятнее произнёс я, ломая собственную гортань. - Доплывёт до низа - наши обязательно полезут на гору проверить, кто тут ещё бродит кроме нас двоих.
Слаб человек. Замечательно, конечно, иметь оборудование, которое любой язык сделает для тебя родным, за несколько секунд записав его прямо в мозг. Но мои бедные связки за долгое время так и не смогли приспособиться к гортанному произношению.
На этот раз кочевник понял - привык за годы ученичества к моему косноязычию. Зачем-то встал, прищурившись вытянул руку вслед уплывающей корке и резко вывернул ладонь в благословляющем жесте. Без вспышки, без звука арбузная корка превратилась в ничто, а вместе с ней испарился добрый метр маленького потока.
- Батарею побереги. Не вечная. - Проворчал я.
Это я по привычке. Батарея была сродни моей шкуре: хапала энергию откуда угодно. В том числе и из организма носителя. С виду грубый бронзовый браслет. Отгибаешь вверх раскрытую ладонь, и с внутренней стороны запястья срывается невидимый пучок энергии. Специально для этих делали. Выдай им стандартные кистевые хукеры, первое, что они искромсают, будут их собственные пальцы. И даже эта упрощённая модель используется в единственном экземпляре.
Кочевник тряхнул просторным рукавом и снова опустился на камни. Мой ученик. Единственный. Единственный из целого народа, у кого хватает ума не спекулировать оказанным доверием, и у кого достаточно интеллекта, чтобы в ужасе не потерять рассудок от открывшейся правды. Но, как следствие или некая компенсация, некоторые вещи, которыми у нас свободно оперируют двенадцатилетние подростки, его разум упорно отвергает. Приходится переходить на язык мутных иносказаний и пророчеств. Так ему привычнее.
Сидит. Ждёт, сам неподвижностью похожий на желтовато-серый камень. Я спиной чую вопрос, который сейчас снова прозвучит. Надоело. Устал объяснять даже ему. Особенно ему! Дай спокойно поесть напоследок!
-Ты нам нужен.
Ну, началось! Чем ближе к завершению странствие, тем чаще я это слышу. В разных вариациях. "Ты не останешься?". "Что нам теперь делать?". "Ты нам нужен". Сильно подозреваю, что дело не только в привязанности ученика к учителю. Как я ни предупреждал, эрфаимских разведчиков они упустили, и теперь за перевалом уже строятся боевые порядки.
Эрфаимов я тоже понять могу: для них мой народ - обычные захватчики. А куда денешься: или се ля ви, или се ля вас! Но на этот раз мои должны победить сами. Хватит и того случая, когда ради них Михаэль со своими мирмидонцами положил сто восемьдесят тысяч здоровых тренированных мужиков, всё харрантское войско. Банально траванули газом, как тараканов! Мои палец о палец не ударили, так ещё и чуть в облако не сунулись до завершения дезактивации. Как же, тени неведомые в дивном тумане углядели!
Я отрицательно помотал лохматой головой. Нет. Сами, дорогие мои. Са-ми! Не для того в вас столько сил, времени и нервов вбухано, чтобы до конца дней за ручку водить. Чудес уже не будет, и это надолго.
- Мой земной путь закончен. Ты знаешь. Все знают.
- Ты нарочно два раза посохом по скале ударил? Чтобы уйти? И чтоб народ видел, да? Ваши те-ле-пор-ты никогда не ошибались... Вода пошла сразу.
Ну что ему сказать? Что достали они меня своим нытьём? Не дождётесь! Об мою психику орехи колоть можно! Кому другому я бы прочитал выспреннюю мораль о дословном послушании. Но этот-то мой ученик.
-Передатчик с первого раза не включился. Редко, но бывает.
Чуть жмурясь против ослепительного солнечного диска, я глянул на воткнутый в расщелину посох. Антенна, и правда похожая на диковинного змия, мелко вибрировала. Очень мелко. Я вижу. Для остальных это всего лишь тяжёлый дорожный посох, массивная палка с витиеватым медным набалдашником. Сигнал устойчивый. Скоро меня заберут отсюда.
- Путь закончен. За той грядой лежит благодатная земля, предназначенная специально для вас. Народы, которые сейчас её заняли, сильны только с виду. Им не устоять перед сынами Истины. Верь мне! Вы справитесь.
- Да, я знаю. Но если бы ты стоял на холме, и мы видели твои простёртые руки, тогда бы...
О, земля и небо! Что за люди. Он ещё торгуется!!! Я решительно покачал головой.
-Нет. Вы сами обратите неведомые народы в бегство. Это будет победа Истины. Говорю тебе, что не зайдёт солнце за горизонт, а ваши враги уже будут бежать от вас в страхе.
Зачем я это ляпнул? Да ладно, если что - удлиним день, сколько потребуется. Это не сложно. Я снова разинул рот, собираясь ещё раз от души впиться зубами в арбузную мякоть.
- Может, нам лучше вернуться в Египет? Там, наверно, новый фараон. Более милостивый, чем прежний. Старые обиды забылись за долгое время. А золото мы вернём - куда его в пустыне девать-то!
Тьфу!!! Вернусь - душу из Шалаева вытрясу! Это его идея отказаться от Спарты и взять в разработку этих. Давно бы уже получили результат: расу, безоглядно выполняющую любой приказ без малейших сомнений и глупых вопросов. Так нет, с лёгкой Шалаевской руки учёный совет решил, что психологические настройки приоритетнее общественной организации и физической формы. И вот вам, полюбуйтесь! Годы! Нет, десятилетия! И что? Шиш бы я удержал Фермопилы с моими нынешними подопечными.
-Египет вами оставлен по предназначению. Ты хочешь искать Истину там, где её никогда не было? Не огорчай меня! Ты помнишь о том, как бежали в страхе ваши отцы , и только воды моря, расступившиеся перед вами и поглотившие войско египетское, спасли твой народ?
-Да. Благодаря тебе. Мы будем помнить это всегда.
-Тогда с чего ты решил, что об этом забудут египтяне?
У меня были долгие годы, чтобы выбрать себе в ученики, в будущие лидеры, самую достойную, самую подходящую для этого кандидатуру. Я не просчитался. Они все такие. Хитроумные и смелые в делах житейских, новое и великое принимают тяжело и с опаской. Поэтому иногда надо их подтолкнуть. Хоть словом, хоть египетскими мечами. Даже ученику не обязательно знать, что списанное в летописях несметное войско было, по сути, сравнительно небольшим мобильным отрядом. Этакий первобытный спецназ. Но это не меняло ситуации: опытные бойцы своими бронзовыми серпами покрошили бы моих пастухов, даже не вспотев при этом. Я не хотел их убивать. Мои слишком долго не решались ступить в открывшийся между расступившимися волнами проход и не оставили мне выбора.
-Стальная звезда, силы которой помогали мне удерживать воду, клонилась к закату.
-Да, ты говорил. И всё равно мне их немного жаль.
А вот это мне совсем не понравилось. Готовящееся к обороне войско эрфаимов куда более многочисленно, чем египетская погоня. И нерешительность лидера может здорово подпортить планы. Скрытно оказывать помощь в битве, больше смахивающей на масштабную беспорядочную поножовщину, куда сложнее, чем низвергать потоки вод и являть знамения на небе. Но менять что-либо уже поздно. Ладно, с нашей помощью или нет, но завтра они обязаны занять обозначенную территорию. А там уж можно будет подумать над новой кандидатурой управленца. В крайнем случае десантируем кого-то из своих. Самсонова, к примеру. Правда этот мастадонт жуткий бабник, никакие пси-блоки не помогают, но зато чётко выполняет любую по сложности задачу, не заморачивясь на философии. Если, опять же, никакая бабёнка не подвернётся. Скорей всего прилюдно наваляет по шее целой армии. Он уже такое проделывал. Действенно.
Беспокойство. Неудобство. Я встал и поднял голову, вперив взгляд в однотонное лазурное небо. Там! Этому меня не учили и не настраивали. Это моё. Я ни разу так и не смог логично объяснить, каким образом я чую присутствие и направление.... чего? Этого я тоже не мог объяснить. Просто знал, что вон там, в расплавленной солнцем синеве, что-то появилось. Вот! Пламенная точка, крохотное второе солнышко чертило в вышине дугу, заметно увеличиваясь. Это за мной. Сейчас точка потускнеет и нырнёт за горизонт, а потом вынырнет с другой стороны , потратив полный виток вокруг планеты на торможение. Ещё несколько минут. Заодно проведём последний тест. Одно дело слышать, совсем другое - увидеть собственными глазами. Если мой великовозрастный ученик брякнется ниц перед космоботом, значит меня пора снимать с оперативной работы.
Светлая точка вдруг изменила траекторию и, вспыхнув ещё ярче, понеслась прямо на нас. Я радостно выругался про себя. Прибудем на базу, надо заново проходить настройки: что-то чересчур эмоционален стал. Моя занавешенная бородой физиономия сама расплывалась в улыбке. Илья. Старый добрый друг. А кто ещё может использовать в атмосфере кометные ускорители? Рисуется, чертяка! Ему позволительно. Как он тогда на южную оконечность Солёного моря боеголовку положил! Как вишенку в стакан! Проектные карты разом стали фактическими, ничего не потребовалось исправлять. Да. Два города мы тогда испарили вместе с населением. За что - не спрашивайте, не скажу.
Мой ученик тоже наконец увидел летящий к нам сгусток пламени. Поднялся в полный рост, без малейшего страха вглядываясь в приближающийся объект. Просторное одеяние серовато-жёлтого цвета, смоляная борода с серебристыми прядями и пронзительные чёрные глаза. Вождь. Рядом с ним я - типичный пророк. Всклокоченная борода слиплась струпьями от подсохшего арбузного нектара, драная-латаная хламида, нечёсаные космы на голове. Я потянулся и выдернул посох из расщелины. Больше он уже не нужен.
Космобот завис над нами, укрыв верхушку горы маревом раскалённого воздуха. Штанги кометного ускорителя вращались в холостом режиме, словно гигантские огненные колёса. На камнях высветился круг гипершлюза. Вот и всё.
Негигиеничный жест рукопожатия здесь ещё не придумали. Я поднял ладонь, прощаясь. Обойдёмся без выспренних фраз.
Ученик не по обычаю сунул руку за пазуху просторного одеяния.
- Возьми. Помни о нас.
Маленький плоский осколок серого, грубо обтесанного камня. Я растеряно протянул руку, и ладонь ощутила пульсирующие остатки энергии. Как я раньше не почувствовал?
- Откуда?! Я же разбил их ещё ...
- Мы сохранили осколки. Это назидание и память о том, что ты сделал для нашего народа.
Повинуясь внезапному порыву, я протянул ученику свой старый посох.
- Держи. Теперь он твой.
Кольцо гипершлюза мерцало вокруг меня, и Илье оставалось только коснуться сенсорной клавиши. Мой ученик - нет, уже вождь - принял посох, как должное, и теперь выглядел куда более внушительно и величественно, чем я в роли пророка. За таким пойдут.
Мы молча смотрели друг другу в глаза. Илья почему-то медлил, и я вновь поднял руку в прощальном жесте, чтоб заполнить паузу.
- Помни и верь! И весь народ, и, прежде всего, ты сам!
- Мы верим. Вы никогда никому не желали зла. Не только нам - всем. Даже тогда... Если бы наши маловерные старейшины не топтались столько времени на берегу, ваш спутник с установкой силового луча не успел бы уйти в теневую зону. И вы, никого не убивая, просто отгородили бы нас морем от египетского карательного отряда, верно?
Искорка дружеского веселья блеснула в его взгляде при виде моих расширившихся глаз. Окованная медью пята посоха глухо тупнула о камни.
- Мы всё сделаем сами. А посох... он ведь больше не работает?
- Связь - через скинию.
Когда Илья, крепкий и статный, затянутый в пилотский уникомб, как во времена нашего развесёлого Апполонства, выпустил меня из шлюзового изолятора, я всё ещё смеялся. Хохотал дико, сплёвывая лезущие в рот волосы жёсткой бороды. Илья молча посторонился - десантники на его длинном веку возвращались и в более худшем эмоциональном и физическом состоянии. Икая и вздрагивая, я дотопал до бытового деструктора и сунул физиономию в его эфемерное озерцо. Через мгновение вынырнул, чистый и гладко выбритый. Теперь избавиться от хламиды.
Илья уже развернул второй магнитный кресло-компенсатор. Для меня. Глядя на стандартно-невозмутимого товарища, я снова почувствовал приступ веселья.
- Всё так плохо? Будешь рекомендовать Шалаеву разрабатывать Спарту?
-Нееет! - Я промокнул пальцами глаза. - ЭТИ - выживут! В отчёте проголосую "за", хоть и чую - попьют ещё они из нас кровушки!
И, видя тень удивления на лице не привыкшего к иносказаниям пилота, я попытался пояснить:
- Я теперь за них насмерть стоять буду!
Илья сочувственно кивнул и занял своё место перед панелью управления.
А что такого? Я без особых трудностей переношу травмы, несовместимые с жизнью. Могу даже вполне натурально умереть. Не на долго - дня на три. Кто знает, может ещё увижу своими глазами плоды нынешних трудов. Заодно арбуза поем! Арбузы у них вызревают просто бесподобные.