Глава 14. Требующая изрядного запаса носовых платочков
Случалось ли вам, дорогой собеседник, ощутить себя путешественником во времени и пространстве? Попробуйте на мгновенье представить себя поглощённым заботами, даже, верней будет сказано, одержимым ими, но выбитым из седла неожиданностью. Тогда вы разделите чувства нашего героя.
Андре, предвкушая сладость отмщённого самолюбия, вживую ощущая жест броска перчатки - а мстить он собирался не ранее, чем получит назад своего друга живым и невредимым, ведь рациональные помыслы подсказывают избегать жертв и трат там, где это возможно - замер, ошарашенный ужасным зрелищем, и выронил перчатку, не донеся до обидчика.
Поместье N претерпело разительные изменения за те сутки, что претерпел Андре столько лишений ради дружбы и ради истины... Не станем ходить вокруг да около и томить ваше читательское любопытство, а выскажем прямо и прозаично: стена вокруг сада отсутствовала. Да-да, тот участок, увитый проворными детьми флоры, где останавливались путники в поисках входа, являл собою жалкие обломки, рассыпанные тут и там и создававшие препятствие для домочадцев, кои толпились здесь во множестве.
Не оплакивайте погребённые под безжизненным камнем цветы, о юная мадемуазель, пожалейте безгласных быков и робкого ослика, в недоумении таскающих обломки, коим несть числа. Пролейте слезу над усталыми слугами и батраками, что пробудились не по зову петуха или яркому знаку рассвета, а от жуткого грохота, разогнавшего исполненные надежд сны. Заслонитесь вашим батистовым платочком от испуганных хозяев, наблюдающих сей Сизифов труд в апогее его безысходности в зеве разверстой стены...
Да-да, ведь стену замка, некогда столь радушно мигавшую окнами, постигла та же участь.
Гонцу показалось на миг, что чья-то неведомая рука отбросила его на полстолетия назад, промахнувшись на десяток-другой миль, или сколько там отделяло поместье от крепости Ла-Рошель. Но коснувшись заросшей щеки, он уверился по длине щетины, что время шествует привычным шагом.
Тем временем граф N осматривал владенья, чаще направляя взгляд вверх, чем вниз или по сторонам. Из-за его спины выглядывала Дениз, на чьём прелестном личике известковая пыль соперничала белизной с пудрою самого тонкого помола. Суровый отец в очередной раз обратил очи горе, троекратно чихнул, обошёлся посредством платка и прокричал:
- Орас, вы живы там? Подайте хоть какой-то знак?!
С новоявленного балкона на втором этаже откликнулись:
- Сезар, я боюсь шевельнуться! Меня встряхнуло так, что, опасаюсь, откроются старые раны!
- Раны!.. У него раны! - возопил прямиком в небеса граф, благо препятствий теперь не обнаруживалось. - А у меня снесло ползамка! И я разорюсь на строительстве! - и он безвольно опустился в кресло, в котором ещё вчера принимал незваных гостей.
- Не беспокойтесь, братец, я заметил! Скажите лучше, балки целы?
Сезар в очередной раз запрокинул голову:
- Целы! Только у двух обломился конец! Один у меня под ногами, а второй застрял в ветвях сикомора. Кстати, как там наша яблоня? Её не побило камнями? Вам сверху лучше видно, а мне проклятый сикомор загораживает всю картину!
При упоминании яблони Дениз лишилась чувств. Отец передал её на руки служанкам, и они захлопотали в поисках нюхательной соли.
- Цела!
- Слава богу! Остальное переживём!.. Ну что ещё? - отмахнулся граф N от назойливой камеристки. - Что - у меня в кармане? А, соль? Да возьмите уже! - флакон приземлился служанке в пригоршню. - Ничего без меня не отыщут...
Когда Андре на подгибающихся ногах приблизился к тому, с кем жаждал скрестить шпаги, граф совершенно беззаботно обронил:
- А, это вы? Хотите забрать своего послушника?.. - и театрально рассмеялся, содрогаясь всем могучим телом. Действительно, дом без передней стены удивительно напоминал сцену. - А он уже ушёл...
- Как - ушёл?
- А вот так, - граф обвёл рукою всю панораму. - Это всё он сотворил...
- Господи!
- Кого вы мне привели? - продолжал веселиться граф. - Впредь будьте осмотрительны в связях...
Дениз приблизилась к нему с флаконом нюхательной соли.
- Папенька, с яблоней всё в порядке. А остальное всё образуется.
И сценическим жестом услала шевалье прочь.
Яблоня, яблоня, мысленно проворчал Андре. Трясутся над своей яблоней...
Яблоня. Ксавье был лесоруб...
Но думать было недосуг. Чувства взывали к долгу - долг звал в дорогу.