Демина Евгения Александровна. Белый дракон из страны заката

Белый дракон из страны заката

- Ты что, хочешь разбудить дракона? - это была единственная фраза, которую Дейенерис расслышала в устах брата. С этой фразой она просыпалась и засыпала, завтракала и ужинала, училась письму и счёту и отдыхала - и перестала придавать ей значение. Визерис всегда повторял её, когда злился. А злился он часто. Словом, у Дейенерис всегда были более интересные вещи, над которыми стоило задумываться.

Сейчас её всецело поглотила мысль о сделке, которую последний из Таргариенов хотел заключить с её помощью. Купец, любезно согласившийся их приютить, не раз намекал Визерису, что выгодный брак - единственное, на что сгодится младшая сестра. Принцесса-изгнанница не блистала познаниями в науках, чтобы вступить в гильдию мейстеров, не отличалась религиозным рвением, чтобы сделаться жрицей-септой, не имела ни наглости воровать, ни красноречия - привлечь на свою сторону союзников, ни силы - чтобы повести войска бок о бок с братом, ни красоты, в конце концов, - чтобы извлечь выгоду из самой себя на постоялом дворе. Обычная девчонка в свои неполные четырнадцать висела на Визерисе обузой и связывала по рукам и ногам - его, готового на всё, чтобы вернуть себе Железный трон и ввергнуть узурпаторов в небытие.

Словом, её продавали замуж, и цена ей была десять тысяч всадников. Жители юга часто имели дело с кочевниками. Одно это слово вмещало в себя племена, коим несть числа - каждое со своими обычаями и наречием. Роднило их одно: бесстрашие в бою. А бой они вели стремительно. Не выставляли лучников, как северяне, не ощетинивали копьями "свиную голову", как южане, не прибегали к ловушкам, как жители гор. Их конница сметала всё на своём пути - так рассказывали. Каждый воин был всадником, а каждый всадник - воином.

Дени заглянула в окно: дикарская ватага въезжала в ворота. Все всадники имели кривой меч и выглядели... странно. Говорят, они заплетают косы и обрезают их после каждого поражения... Девушка силилась заглянуть им за затылки, но пришли две служанки - поправить ей причёску и вручить украшения. Наверное, купец боялся, что она их присвоит: Визерис настращал его историями об их беспризорном детстве.

Были в детстве Дени годы уличные, площадные, деревенские, лесные, голодные и босые годы, грязные годы и простуженные. Они обошли пожалуй что всё королевство. Все семь королевств. Может быть, когда-нибудь она скажет судьбе спасибо за железное здоровье и лужёный желудок - разве что солнце давалось ей дорого, мгновенно обжигая не умевшую загорать кожу...

Когда-нибудь скажет - но не сейчас. Сейчас она не станет оборачиваться. Признаться, ни Визерис, ни купец уже не были ей интересны. Они останутся - она уедет. Гораздо больше занимал Дейенерис будущий муж. Он будет бить её? Визерис частенько бил...

Он хотя бы красивый?

Дени скрестила на удачу пальцы - как научил её мальчишка-карманник в порту.

Служанка воткнула ей в волосы гребень с тремя аметистами.

Девушка терпеливо дожидалась, пока её закончат охаживать, - и не разнимала пальцы.

Хозяин и брат ждали в зале. Дени предпочла бы тенистый внутренний двор, но ей объяснили, что не подобает держать гостей под открытым небом, вдали от очага, к тому же мошки засидят угощение.

Её устроили во главе стола. Справа скрипел зубами Визерис - в обиде на первенство сестры, слева сосредоточенно смотрел на дверь купец, а за спиной устроились невозмутимые служанки. Они всегда считали девушку низшим существом.

Семья купца скрылась на женской половине.

Прислуга накрыла на стол и рассредоточилась по углам, украдкой утирая лоб и шею. Конец лета был жарким, как будто перед изгнанием тёплый сезон решил погулять по полной.

Душную тишину разбили шаги. Тяжёлые, твёрдые, неторопливые.

Через порог переступил светловолосый воин в панцире из кожаных пластин, изысканно поклонился и поднял на Дени светлые глаза, сверкающие на обветренном лице.

Какой красавец, подумала девушка, и какой галантный. Совсем не похож на варвара.

Тем временем воин представился сэром Мормонтом. Он был послом - и увлечённым путешественником, и не один год провёл среди кочевников, составив внушительный труд об их нравах. Копию свитка вручал он девице, надеясь, что его содержание послужит ей для пользы и для развлечения.

Пока что девица испытывала лишь разочарование.

Следом вошёл настоящий кочевник - изжелта-смуглый, черноволосый, со шрамом через всё лицо, с плоским носом и хищными узкими глазами.

Дени сглотнула: уж слишком свирепый вид. Что же, Визерис приобрёл действительно бесстрашного союзника.

Дикарь встал перед нею на колени - и пал ниц. Рядом со звоном распростёрлась его сабля.

Легко, как барс, он снова вскочил на ноги - и исподлобья поглядел на девушку. Хищные узкие глаза сверкнули в обрамлении точёных скул.

Пока Дени мысленно подбирала слова, чтоб описать его внешность, и склонялась к сравнению с диким зверем, сэр Мормонт вероломно назвал его толмачом великого хана.

Следом четверо желтолицых воинов внесли на щите некий предмет, укрытый узорчатой тканью. Дейенерис подбадривала себя, что жених не поскупился на объёмистый подарок, но эти два предателя - Мормонт и переводчик - вырвали у ней из рук последнюю соломинку, когда сдёрнули покрывало.

На щите восседал человек, облачённый в несколько шёлковых халатов. Цепляясь взглядом за отделку рукавов, Дени насчитала девять. К расшитому шёлком и золотом головному убору привешены были драгоценные цепочки, звенящей завесой скрывающие лицо.

- Сын Шестых Небес, Господин Степей, Оплот Изобилия и Родник Щедрости, да продлит Отец Тенгри его земные годы, дарует гостеприимным хозяевам своё драгоценное благословение, - прорычал переводчик.

- Великий хан приветствует вас и благодарит за гостеприимство, - со смущённой улыбкой пояснил сэр Мормонт.

Великий хан восседал на щите, и если бы вуаль из цепочек не колыхнулась, когда щит опустили перед столом, напоминал бы изваяние.

Купец поблагодарил высокого гостя за оказанную честь и предложил попробовать изысканные яства.

Сэр Мормонт передал эти слова, безбожно их перековеркав, толмачу.

Толмач зловеще прошептал их хану на языке степи.

Хан оставался безмолвен и недвижим.

Купец натянуто улыбался.

Визерис вздыхал: ему уже хотелось есть.

Дени сжимала кулаки, пытаясь представить, какая внешность скрывается под золотом и шёлком. Вдруг он какой-нибудь урод, вроде младшего принца Ланнистера?

Она попыталась определить, насколько он стар или молод, хотя бы по рукам, но хан спрятал руки в широкие рукава.

Брат и сестра переглянулись: неужели он настолько брезгует или боится быть отравленным, что не притрагивается ни к чему?

- Чужая земля считается враждебной, хан боится сглаза, - украдкой шепнул сэр Мормонт.

Свита властителя степей, похоже, не боялась сглаза - и угощалась от души.

Посол от Семи королевств разговаривал о том и о сём с хозяевами - стараясь один за всех, лишь изредка кто-то из стражи или вельможи, кто худо-бедно знал общий язык, или толмач - от лица господина - вставляли фразу-другую.

- Они вообще помнят, зачем пришли? Или собрались тут на посиделки? - наклонился Визерис к купцу.

- Так полагается, - отвечал тучный торговец в перерыве между глотками. - Сперва накормить гостей, напоить, побеседовать, а потом уж решать дела. Поступить иначе - невежливо.

Дени глодала голубиное крылышко вприкуску с листьями салата и украдкой рассматривала степняков. Они действительно носили косы, но ни одного остриженного девушка не насчитала. Одежда тоже уличала рассказчиков во лжи: богатые халаты, наглухо запахнутые, носили несколько рядов тесьмы, и опутаны были богатой вышивкой, и оторочены тонкой полоской меха. Где же те кожаные жилеты на голое тело, о которых твердили служанки? Может быть, их носят дома? Сейчас, очевидно, кочевники нарядились в лучшее, что у них было, не ограничившись одним слоем. Роскошные ножны и пояса оттеснили рассказы старшего брата о богатстве королевского двора... Дени ощутила какой-то детский восторг, будто слушала сказку о дальней стране, и волшебные картины оживали у неё перед глазами. Она даже забыла, зачем перед нею предстали оплетённые диковинными цветами, ветвями, сетями, рыбами, драконами и медальонами с письменами люди.

Мужчины хвалили дом и сад, обсуждали цены на лошадей и мастерство кузнецов, хвастали, чья жена лучше вялит баранину, спорили, скоро ли придут холода и куда погонят зверей, чтоб не вернуться ни с чем с охоты...

Дени вспомнила пестроту ярмарок на торговой площади и поняла, что её детство не было таким уж несчастливым.

Истукан-хан начинал смешить девушку. Ей захотелось пробраться за спинами свиты - и потыкать его в бок: живой ли. Хотя, пожалуй, сквозь девять халатов он не почувствует её ноготь.

Когда дворецкий принёс шахматную доску, Визерис снова выказал недовольство. Толмач обернулся на возглас:

- Жена должна иметь плоское лицо, потому что это красиво. Маленькие глаза, потому что в них не угнездятся демоны. Крепкие ноги, потому что это доставляет удовольствие мужчине.

И метнул огненный взгляд на медлившего переводить Мормонта.

Тот залился румянцем и опустил глаза:

- Жених недоволен... внешностью невесты... У них другое понимание красоты...

- Другое?! - вскричал Визерис и вскочил из-за стола, дворецкий и посол еле его удержали. Лица гостей свирепели. - Девица из рода Драконов не может быть некрасивой! Передайте это своему безликому хану!

Дени опустила фиалковые глаза и залилась краской до самых корней серебристо-белокурых волос. Ей вдруг стало стыдно за свои голые плечи.

Мормонт скороговоркой передал слова Визериса толмачу.

Тот, вопреки ожиданию, не обозлился, но протянул с почтением:

- Драко-о-онов?.. Драконов, - вполголоса повторил он хану.

- Драконов, драконов, - зашуршали, как шёлк голоса вельмож.

Хан нарушил свою отчуждённость и повернул голову к переводчику, пролив по залу драгоценный звон. Сын Шестых Небес разомкнул уста - давая какое-то наставление толмачу. Наконец тот обернулся к хозяевам и скользнул взглядом по Дени:

- Даритель Благоденствия скорбит о своём неведении. Дом Драконов - его дом.

- Великий хан питает почтение к драконам и, если бы знал, что встретит их в этом доме, не оскорблял бы своим страхом перед сглазом, - ещё более витиевато выразился сэр Мормонт и кивнул толмачу.

Толмач кивнул хану.

Хан снял золотую вуаль и пересел со щита на подушки. (Здесь надо заметить, что стол был очень низок, и сидеть за ним можно было только на подушках или коврах. Хозяин обставил так зал только сегодня - из уважения к обычаю кочевников.)

Наверно, в родной степи хан считался образцом красоты: плоское квадратное лицо с растущим вторым подбородком; узенькие глаза под широко расставленными бровями; почти не выдающийся нос - украшенный, однако же, горбинкой; тонкие длинные усы, висящие ниже подбородка. Чтобы покинуть щит, ему пришлось подобрать полы халатов, и Дени поняла, что ноги его воспевают его же щедрость, ведь судя по их форме, конь хана весьма упитан.

Третьего разочарования Дени не в силах была вынести.

III

Хан взял чашу с чем-то, похожим на кислое молоко. (Значит ей не показалось: на днях в конюшне действительно доили кобыл.) Он превратился в обычного человека, смешливого и говорливого. Теперь он сам диктовал толмачу, что сказать, и вопросы передавались по цепи из трёх звеньев, а не из двух, хотя по-прежнему обретали конечную форму на языке Мормонта:

- Хорошая ли хозяйка твоя сестра?

Визерис вспыхнул:

- Девица из королевского рода не проведёт ни минуты на кухне!

Хан, несмотря на всеобщее беспокойство, не разгневался. Он прищурил глаза до состояния щёлок и покачал головой, одновременно грозя коротким пальцем. Ноготь его был позолочен.

-Ханым умеет лучше всех. Или не ханым, - и, не дав раскрыть рта толмачу и послу, повернулся к Дени. - Юрта - чистый. Еда - вкусный. Одежда - красивый. Стадо - много. Дети - много. Муж - весёлый. Ты всё умеешь, дева-дракон?

Дейенерис вздрогнула:

- Я сумею... Я постараюсь...

Хан искоса взглянул на толмача и нескольких вельмож, сидевших к нему ближе всех:

- Якши?

Мужчины сально рассмеялись, кивая друг другу и щурясь.

- Якши.

- Овца. Коза. Конь, - обратился владыка степей к Визерису, просмеявшись.

- Великий хан даёт за невесту отару, табун и стадо коз, - пояснил сэр Мормонт.

- И что мне с ними делать? - растерялся Таргариен. - Я рассчитывал на войско, или хан передумал?

- Не обижай гостя. Бери, - подал голос купец, и голос его звучал более чем убедительно.

- Не знаешь что делать? Отдай жена, жена знает, - заверил будущий зять, от души ударяя чашей о чашу Визериса. - Нет жена? Не горюй, дракон-бей, найдём.

- Твоя сестра - луна. Сестра хана - летнее небо. Другая сестра хана - заря, - выдал неожиданно поэтичную реплику переводчик.

- Шайтан-язык хочет сказать, что у хана две сестры, по-своему очень милые, - пришёл на помощь сэр Мормонт.

- Не обижай гостя. Подумай, - промурлыкал в усы купец.

Впервые Дени прочла на лице брата, что он сожалеет о содеянном.

Тем временем Сын Шестых Небес (а всего их, в представлениях кочевников, девять, успел шепнуть ей посол) хлопнул в ладоши, и пожилой вельможа передал ему лютню с двумя струнами.

- Владыка Жизни желает подарить Деве-Дракону песню, - объявил шайтан-язык.

Дени запаслась терпением.

Месяц до свадьбы пролетел незаметно. Дени не готовили приданое: жених обещал одеть невесту с ног до головы и осыпать драгоценностями. Даже домашнюю утварь и конскую упряжь получит она в доме мужа. К тому же, брат раздобрился и отдал сестре оба стада и табун: ему они были просто не нужны.

Но Дени могла взять с собой то, что ей дорого. В доме купца ей ничего не приглянулось, а собственного имущества - раз-два и обчёлся. Всего лишь кожаный кошель, добытый в порту кортик - и свиток, подаренный сэром Мормонтом.

Весь месяц невеста потратила на чтение. Она узнала, что на первых трёх небесах, по поверьям кочевников, живут души тварей водяных, земных и небесных. На четвёртом - простых людей. На пятом - ханов и военачальников. На шестом - великих ханов и героев. На седьмом - шаманов. На восьмом - богов и драконов. На девятом - живёт сам Отец-Небо, который выше всего сущего.

Прочла она и о драконах: существ этих связывали не с огнём и не с солнцем, а с дождём и водой. Она спросила причину у сэра Мормонта.

- Они верят, что дождевые облака всегда приходят с моря. Степь от воды далека: только ручьи и небольшие реки, - мягко улыбнулся посол.

- Значит, они считают, что я могу вызывать дождь?

- Они верят, что ты дашь им благодать, и готовы одарить тебя сокровищами за одно твоё присутствие. Поэтому и великий хан взял тебя без приданого. Это большая ответственность для такой юной девушки, я скажу тебе...

- Как его зовут?

- Хана? Его имя нельзя называть на чужой земле. Ты узнаешь, когда приедешь с ним в степь.

- А долго нам ехать?

- К осени доберётесь. Там все четыре сезона сменяются за один год - я говорю об их осени. Сейчас, по их меркам, начало лета.

- Там так же жарко?

- По-разному. Но тени там нет. Спрятаться некуда - ни от солнца, ни от дождя, ни от ветра. Это суровый край. Но не бойся.

- Вы будете с нами?

- Да. И я, и шайтан-язык, и весь улус - будем чтить тебя как госпожу.

- Вы научите меня их языку?

- Я и сам ещё не всё постиг, но кое-что объясню.

Так Дейенерис узнала, что язык её будущего супруга неблагозвучен, и слова в нём многосложны. Но слоги нижутся в слова по одному рисунку, и запомнить его не сложно.

Они занимались подолгу, и девушка спросила, не заревнует ли великий хан.

Сэр Мормонт отмахнулся:

- Он и помыслить не может, что дева-дракон захочет спуститься на небеса ниже. К тому же, я никуда не денусь от своей жены.

Ну конечно. Он давным-давно женат. Как она не подумала... Нигде не сказано, что рыцарь, служа даме сердца, остался холостяком...

Тяжело вздохнув и поборов навязчивые слёзы, Дени решила считать Мормонта названым братом. Злой брат у неё уже есть - пусть будет и добрый.

Польза была и от переводчика: он учил Дейенерис ездить верхом и стрелять из лука. Он умел объяснять, но неловкость Дени раздражала его. К тому же, он подслушивал за ней, ходил хвостом - не говорите, что он совершенствовал знание языка, хотя оправдывался этим.

В отместку Дени подслушала как-то за ним. Он жаловался товарищу: будь Дени обычным человеком, он тотчас, не раздумывая, сам женился бы на ней. Но она - белый дракон из страны заката...

Вдвоём они учили Дейенерис готовить чай: терпкий, с маслом и солью, больше похожий на похлёбку, чем на напиток. Наутро после свадьбы невеста должна приготовить свой первый чай в новом доме. Насколько умело она отмеряет соль, настолько размеренной будет семейная жизнь.

При этих словах сэр Мормонт улыбался, как добрый наставник, а переводчик вздыхал и прятал взгляд.

Обряд получился куцым - из-за сиротства невесты, да и родителей жениха давно не было в живых. Некому было вручить жениху кувшин молока, некому было заплести невесте косы. У Дейенерис не было подруг, чтобы проститься. О брате она не жалела, а он не собирался соблюдать обычай будущих союзников. Свадебный наряд невесте хан привёз с собой, дождался, пока она облачится в тяжёлую роскошь, и трижды с ней под руку обошёл дом купца. Мормонт и толмач подсадили её в седло, и в окружении свиты они двинулись на восток.

Солнце жгло, и Дени мысленно благодарила, что свадебный обряд велит невесте скрыться под вуалью. Кровавые складки колыхались от тряски, как будто огонь охватил её, чтобы сжечь прежнюю Дейенерис Бурерождённую из рода Таргариенов.

На полпути сделали остановку. Невесте разбили отдельный шатёр, и невольницы хана обступили её, поправляя наряд. Увесистый ларец просунулся под полог, девушки приняли его в четыре руки - и осветили низкий свод холодным серебром, под цвет её волос. Две других пары рук в три движения распустили ей волосы - и обратили в крылья, уложив крутыми дугами. Концы пустили по плечам и заплели, скрепляя самоцветными заколками. Служанки усердно гладили косы, смазывая жиром - и любуясь. Дени боялась шевельнуться. Она уже привыкла к тяжести одежды, но крылья - или бараньи рога? - нет, ей нравится думать о крыльях - совсем её сковали. Птица, опутанная серебром, не взлетит. Ей будто бы дали свободу, обнадёжили крыльями, но крылья эти тяжелы, как кандалы, одна неволя сменилась другой - всего лишь.

Стремительные облака только дразнили. Невесомые, оперённые, серебристые - как её волосы.

- Это не облака - это твои родичи, - сказал шайтан-язык.

Названые братья сопровождали её, развлекали, спрашивали, не голодна ли она, не устала, не жарко ли ей. Служанки в шатре предложили поесть: путь долгий, а день предстоит хлопотный. Забота придавила её тяжким гнётом, довершив старания варварских камеристок. На языке вертелось, что она преодолевала и не такие дали - пешком, не в седле. Но подумав, Дени проглотила слова. Всё прошлое осталось за спиной. Дейенерис Таргариен сгорела в палатке в серебряном пламени ровно в полдень. В седло поднялась не она, а Дени-ханым.

Сквозь покрывало она чувствовала взгляд мужа. Ни путешественник, ни толмач не могли защитить её от масляно-блестящих глаз - такому взгляду перевод не нужен, о нём не нужно сочинять трактат, он един во всём мире, во все времена.

Вот бы муж отказал Визерису в войске... Её гордость была бы отомщена.

Племя встало ровно в дне пути от города. Вслед за длинными сумеречными тенями подъехали к белоснежной юрте. Войлок ещё не успел прокоптиться, хотя два костра полыхали у входа. Последнее препятствие. Не испугается ли конь?

Может быть, испугается? И унесёт её далеко-далеко?

Зря Дени похвалялась выносливостью. Усталость взяла своё, только ноги коснулись ковров. Она просто свалилась без ужина, и безвольно стонала, когда с неё стягивали одежду. Она не видела, кто делал это. Она заснула на груди у мужа. Ей было мягко и тепло.

Хан пожалел молодую жену и сочетался с ней только утром, когда она подала признаки пробуждения. Всё случилось так быстро, что девушка не успела ни испугаться, ни ощутить боль... Ну да ладно, чего уж там, она отболела своё в позапрошлом году, зимою, в охотничьем домике, куда они с Визерисом просились на ночлег.

Муж как будто не ждал пятен крови на простыни. Он, как ни в чём не бывало, растопил очаг - и снова лёг.

Дени осталась готовить чай.

Явились служанки (они оставались, как видно, при ней насовсем), помогли ей одеться и сытно накормили: на чай придут гости, и, как опустеют пиалы, ей придётся покинуть общество и трое суток затворничать. Так полагается. А потом господин познакомит её с семьёй.

Дени хлебала суп из бараньей крови и представляла родственников мужа, таких же коренастых, кривоногих и упитанных...

Никого похожего на чаепитии она не рассмотрела. Подглядывая в щёлочку меж красных складок, Дени разливала солёный чай и подавала пиалы двумя руками. Сказать по правде, она вообще никого не рассмотрела толком. Собрав посуду - удалилась за плотный занавес. Теперь можно положиться на слуг.

Дени загнула покрывало на макушку и развернула заветный список.

Три дня и три ночи не то чтобы пролетели, но и не проползли. Дени принесли рукоделие, чтобы она не скучала, и она вышивала кисет. Вечером к ней приходил муж и рассказывал о делах так, будто они знакомы всю жизнь. Конечно, она должна знать, чем здесь живут...

На третий день муж сказал ей:

- Мы пробудем здесь до новой луны, а потом вернёмся в степь. До этого времени ты можешь навестить брата, если желаешь.

- Я не хочу.

- Я так и понял.

Дени промолчала.

- Ты - самое ценное, что он имел. Но он не понял этого.

Дени наклонилась над вышивкой.

- Женщина - самое дорогое, что есть у мужчины. Женщина и конь... Глупые варвары.

В тот вечер Дени поняла, что привыкла не выходить из юрты. Ей было там спокойно, тихо и тепло, и она уже подумывала - не провести ли так всю жизнь, но затворничество закончилось.

Красное покрывало можно было убрать подальше в сундук.

Но ступив за порог, Дени-ханым ойкнула и вернулась за вуалью: солнце было слишком горячим.

Люди, уже собравшиеся вокруг юрты жены великого хана, покачали головами, но кто-то в толпе заявил, что дракон летает выше солнца, кочевники дружно с ним согласились и дружно рухнули перед Дени.

Дейенерис призналась себе, что ей это льстит.

Завернувшись в узорчатый шёлк, она прошествовала через поле к другой юрте, как следует прокопчённой, хоть войлок и хранил следы искусных украшений.

Хан сам взял жену под руку, приподнял дверной полог и вошёл первым. Дени проследовала за ним. Все вельможи и войско, гигантским пёстрым хвостом двигавшиеся за четой по стоптанному ковылю, замерли в нескольких шагах поодаль.

Окружённые дымом и запахом кислого молока, сидели перед очагом три женщины: одна - дородная, с косами-крыльями, как у Дени, и в остроконечной шапочке; вторая - с "крыльями" как будто сложенными и высоким убором, напоминающим перевёрнутый кубок на длинной ножке; косы третьей завёрнуты были в ткань, а голову венчала такая же шапочка, что и у первой. Третья была чужеземкой, как и Дени.

На огне перед ними дымился казан.

- Почему ещё не готово? - сурово спросил хан.

Женщины потупились и одновременно пожали плечами.

Дени это насмешило. Она решила предстать перед ними строгой хозяйкой.

- В следующий раз, мой господин, я прослежу, чтобы служанки не ленились.

Женщины дружно встали. Старшая - первая - обогнула очаг, подметая халатом войлочные ковры.

- Кого ты привёл? Что за невежда, не уважающая твою семью?

У Дени из-под ступней точно выдернули половицу. Величие рухнуло с грохотом, бодрость выскользнула со сквозняком, слова покинули язык. Дени повернулась к мужу - но муж исчез, лишь колыхнулся полог.

- Так... вы... не служанки?..

- Мы - старшие жёны великого хана. И будь добра нас уважать. Хоть ты и из рода драконов, ты среди нас младшая.

Тем временем некто невидимый вновь приподнял полог и впустил в юрту двух девушек. На их лицах Дени узнавала знакомые черты, но сам образец не явился.

Дени покорилась течению обстоятельств и скоро узнала, что жён зовут Бортэ, Нур и Дорея, сестёр - Сэлэнгэ и Жанар. Сёстры великого хана, смущаясь, поведали, что знают несколько языков и собирают иностранную утварь, что привозит им старший брат. У них в коллекции есть хрустальная ваза, прямоугольная книга, сшитая из нарезанных тонких кож, ложка и вилка из серебра - и ещё много всего интересного, чем они готовы похвастать прямо сейчас.

Дени с удовольствием приняла приглашение. Хотя угощение уварилось и вкусно пахло, Дени не чувствовала себя уютно рядом с его создательницами.

Девушки взяли её за руки - и потянули из юрты. На солнце.

Впервые Дени захотелось бежать бегом - она вновь почувствовала свой возраст, ровесницы вернули ей силы...

Дени замерла на втором же шаге, потому что путь ей заслонила шеренга детей. Плосколицых квадратных девочек, выстроившихся по росту.

Дени насчитала семь.

Слева от них стоял её супруг, в глазах его читалась обречённость.

VII

Луна не успела родиться заново, как Дени ощутила в себе новую жизнь. Она не сделалась плаксивой - наоборот, душа её словно привстала на цыпочки и пробовала дотянуться до облаков. Проснувшись однажды утром, Дени поняла, что старшие жёны ей не страшны. Они не такие уж и сварливые. Бортэ любила поболтать, а Нур - похвастать. Дорея пыталась было задеть Дени за живое, сказав:

- Уж мне-то не рассказывай басни о драконах - повелителях дождя.

- А ты знаешь, кто я? - спросила Дени. - Я Таргариен.

Дорея заморгала.

- Кстати, к какой фамилии принадлежишь ты? - продолжала Дракон-ханым.

Дорея назвала.

- Что-то не вспомню вашего штандарта в тронном зале, - добила её Дени.

Дорея надулась.

Впрочем, Дени обещала себе быть к ней снисходительной: перед родами женщина уязвима для духов, они овладевают её мыслями и языком, и она может сотворить или сболтнуть не то.

Кажется, именно из-за Дореи улус не двигался с места, прикрывая луной, как щитом, истинную причину.

Луна - щит для женщины. Щит, циферблат и казан.

Готовить младшую жену учила Бортэ. Первым делом они подоили козу и сбили масло. Бледно-жёлтый ком напоминал... правильно.

Бортэ была первой и старшей и, кажется, больше всего подходила мужу. Они частенько сиживали бок о бок на ковыле - неподалёку от треноги с разноцветными лентами. Их навесили на шесты одиннадцать пар женских рук. Отрезала полосу от рукава и Дени.

Частенько сидели - с дутаром, на котором он любил играть. Бортэ подыгрывала на варгане. Они знали друг друга с детства, и только Бортэ смела в чём-либо упрекнуть хана. На её просьбы он откликался мгновенно, чем другие жёны порой пользовались: "Бортэ, попроси его, он тебя слушает". Только её он побаивался и только с нею был на равных. Хотя уважал Нур и баловал Дорею.

Как угораздило дочь мелкого барона взлететь до высоты шестых небес, Дени гадала в одиночку.

Но это был волшебный мир, совсем другой, не тот, к которому она привыкла с детства. Здесь не было мелочи и тесноты - в степи хватит места для всех. Здесь ветер чешет пряным гребнем травы, здесь в небе расцветает хлопок, и дочери Тенгри прядут его, и заправляют в стан, и частая основа висит над лугами дождём. Здесь кобылицы кормят молоком людей, а дома встают на колёса. Здесь мужи носят косы, а жёны - крылья. Здесь у лютни лишь две струны, потому что струною свит голос...

Дени щипала варган за язык и мечтала, как тому же научит дитя. Род Таргариенов не пресёкся. Он слился с родом хана, как два ручья сочетаются в новый поток, и сила их умножается...

Дореина река дала приток после заката, когда небесный пастух выгнал на пастбище звёзды.

Когда хану принесли ребёнка - хана словно подменили. Дени видела брата в гневе, но он навряд ли кричал так громко, топал ногами так часто и размахивал кулаками так широко, как это делал сейчас её муж.

Повитуха сбежала, батыры замерли, Дорея и другие жёны в юрте словно бы растаяли в молчании, впитавшись в войлок. Мормонт растерянно качал ребёнка, мягко зажимая ему уши.

То есть - ей.

Родилась девочка.

Дени нашла мужа вдали от стойбища. Он сидел на ночной росе и созерцал небесные стада.

Дени попыталась его утешить.

- У хана за Жёлтой рекой - четырнадцать сыновей. У хана за солончаками - двадцать два. У меня одни дочери, - муж обратил к ней полный муки взгляд. - Надо мной скоро будут смеяться. В моей косе уже не один седой волос. Мне нужен наследник.

- Ты откажешься от дочери? - с трепетом ужаса произнесла Дени. Она забыла недавний разговор о женщинах и лошадях, но помнила, что, по слухам, нежеланных детей здесь скармливают собакам.

- Зачем? Она ни в чём не виновата. Но Дорея... Так подвести меня!

- Дорея?

- Да! У неё десять братьев, у их отца - восемь братьев. Я думал, девушка из такой семьи уж обязательно родит мальчика.

Источник Благоденствия махнул рукой и уронил голову. Луна и звёзды щекотали его косу - Дени показалось, там действительно сверкнули серебром несколько прядей.

- Мой господин, ответь мне, не сочти за дерзость: что будет с Дореей?

- Надеюсь, она скоро выздоровеет. Я помолюсь об этом.

- Господин милостив, - то ли от сказанного, то ли от сидения на мокрой траве у Дени по спине мельтешили мурашки.

- Надеюсь, она даст мне сына в следующий раз, - продолжил муж. И резко вскинул голову. - Дени, прошу тебя, ведь тебе доступны источники плодородия, ты не простая женщина, прошу тебя, подари мне наследника. Сделаю всё, что хочешь, только роди сына. Ты ведь уже зачала, мне сказали...

Дени почувствовала, что краснеет. Главным недостатком полной жизни было отсутствие уединения.

- Но если... это окажется не в моей власти?

Владыка Степей нетерпеливо вздохнул:

- Ты умная. Но ещё очень молодая. Ты пойми: нельзя сравнивать разные вещи. Нельзя сравнивать жён и мужей. Все мои дочери хороши и достойны. Но ни одна не заменит сына. Есть кому следить за очагом, но некому нести к обеду дичь, понимаешь?

Дени не ответила.

- Ну смотри: ты же не сравниваешь седло с уздечкой. Они оба нужны, но у каждого своё назначение. Одно не может заменить другое! Нельзя жить с одними уздечками!!!

Великий хан уткнулся ей в рукав.

- Ты правда ничего не пожалеешь для меня?

- Клянусь девятью небесами, Дракон-ханым, - простонал он в шёлковые складки.

- Подари мне семь западных улусов, где нашёл меня. Твои воины храбры и быстры, а край тот богат.

Куй железо, пока горячо.

VIII

Ханым и сама не теряла времени. Конечно же, ей не было подвластно выбрать, сына или дочь родить, но обещание хотелось выполнить.

Она узнала у людей, что есть в улусе ведьма. Когда-то взяли её пленницей, но по старости она мало на что годилась, кроме знахарства. А в травничестве, в повивальном деле, в лечении всяком познания у неё были.

Была это старуха древняя, не из монголов - из охотничьего племени, лесного. Лицом была тёмна, одевалась всегда в ровдугу и курила трубку. Стояла её юрта на отшибе, ото всех вдали - хоть и раба, но уважение имела, и жила особо.

Костёр она жгла перед домом, и вялила мясо, и угольками грела трубку, когда пришла к ней младшая ханым и попросила помощи.

Колдунья не ответила ни да, ни нет, но подчинилась, стала ворожить на сына.

Великий хан тем временем готовился к походу - на запад, за море. Боятся моря степняки, и нет у них ни кораблей, ни лодок, и тяжело пришлось темникам и батырам, но делать нечего: хан приказал. Ради младшей жены, что просила в подарок за сына те земли.

Наполнился страхом улус. Говорили вельможи: "Опомнись, о господин, не слушай жену, будь она хоть дракон из драконов. Вода священна, негоже её попирать ногами".

Но хан закрыл уши и делал по-своему.

Отдал он большие стада за больше лодки.

И в назначенный день поднимался он в лодку по лестнице. Лестница подломилась, и вода забрала хана.

Когда его отняли у воды, он был бесчувственен и недвижим. Его положили в шатре, и три старших жены находились при нём, ожидая его пробуждения.

Младшую не пускали - не место будущей матери рядом с тем, кто обретается на пороге меж жизнью и смертью.

Дени-ханым умоляла, плакала и так убивалась по мужу, что сделалось ей плохо.

Сёстры хана подхватили её под руки, но очутилась перед ними та колдунья и сказала, что сама присмотрит за ханым: ей лучше ведомо, как унять боль.

Она увела ханым - но не в её юрту, белую как облака, и не в свою юрту, чёрную как земля, а далеко в степь, и уложила прямо на траву, и усыпила...

...Дени очнулась - и не узнавала места. Над ней простиралось лиловое небо, и с него мигали первые звёзды. Вокруг стрекотала трава, ухали ночные птицы.

Дени была одна.

Рядом с ней не было колдуньи.

Дени заподозрила неладное - руки метнулись к животу.

Ей было ещё рано чувствовать в себе дитя - не так уж оно было велико, она ещё не ослабляла пояс. Но что-то говорило: в ней нет жизни. Зловещая пустота жгла утробу.

Молясь всем богам, Дени перевернулась на бок - и смогла подняться.

Вдали дрожали огоньки - костры её людей.

Дени доковыляла до дома - и упала на руки золовок.

- Что с тобою, Дракон-ханым? - спросила Сэлэнгэ. - Ты пахнешь кровью.

- Что с моим мужем?

- Его душа ещё не возвращалась, - ответила Жанар, промакивая ей испарину на лбу. - Он ещё не пришёл в себя.

- На поиски души отправился шаман, - сказала Сэлэнгэ. - А ты пока подумай о себе. Я позову твою лекарку...

- Не надо! - выкрикнула Дени так, что сёстры великого хана вздрогнули.

Дени отдышалась и облизнула губы. Она решилась:

- Мне нужно идти.

- Тебе нужно лечь.

- Мне нужно к своим. Мне пора.

- Что пора? - загородила дверь Жанар.

- Пора в дом матери. Я должна родить у своих родичей. Пропусти.

Вспомнив о происхождении невестки, Сэлэнгэ и Жанар почтительно отстранились.

- Когда мой муж очнётся, скажите, что я вернусь. Скоро вернусь, - безбожно врала Дени. - У драконов всегда так.

Пошатываясь, она покинула животное тепло очага и войлока и отправилась на то место, куда её привела обманщица.

Раз все поверили в её драконью кровь, то и сама она поверит.

Дени-ханым отыскала свой след по пятну крови в примятой траве. Она наступила на это пятно и запрокинула голову.

Пусть звёзды ведут её к родной крови.

Звёзды то прятались, то выглядывали в смущении - они не встречали ещё столь прямого взгляда. По небу пролетали синие клубы - гонимое ветром облако.

Дени вспомнила слова толмача.

- Родичи! - позвала она. - Я так долго жила без семьи, я наконец нашла вас, помогите же мне!

Облако застило звёзды.

- Разве вы не признаёте меня?

Ветер утих, и облако нависло над ханым.

- Я никогда бы вас не потревожила ради себя одной! Помогите!

Облако закружилось над головой Дени, опускаясь туманом - всё гуще, светлее, полнее - пока не свернулось кольцом вкруг неё.

Холодный пар улёгся чешуёй, короткие лапы упёрлись когтями в траву, усатая морда по-собачьи заглянула в глаза.

Дени ахнула.

- Что стряслось, внученька? - облачко вырвалось из пасти, как на морозе.

Обращение так подействовало на Дени, что она кинулась зверю на шею и разрыдалась.

- Ах вон что. И, как нарочно, никто из нас не пролетал здесь, хотели подарить вам безоблачный день...

- То есть никто не знает, где она может быть?

- Я догадываюсь. Но путь неблизкий. Садись мне на спину.

Дени-ханым оседлала старую дракониху, и они поднялись в небеса - высоко, выше дерева, выше ветра, выше самых высоких гор. И небо становилось всё чернее и холоднее.

Летели они, пока не очутились на извилистой дороге, белой, как молоко, и искристой, как снег.

- Колдунья эта обернулась птицей, - объяснила бабушка, - а все птицы попадают на север по этой дороге.

- Это же Млечный путь.

- Верно. Мне, дракону, здесь тесновато лететь. Поедем-ка потише.

И дракон обернулась лошадью.

Долго ли ехали, коротко ли - Млечный путь вёл их на север, куда спешат зимовать все птицы.

Вдруг лошадь стала спотыкаться.

- Мне кажется, камень попал под копыто, проверь.

Дени-ханым слезла с лошади - и действительно вынула белый камешек.

- Откуда на небе камни?

- Это погасшие звёзды.

Дени повертела камешек и дунула на него. Под серебристой пылью затеплился огонёк, как в угольке.

Дени подула ещё раз - звёздочка засияла в полную силу.

Дени дунула в третий раз - и звезда слетела с её ладоней, и порхнула повыше, и повисла на небе.

Ханым пошла пешком, и собирала камешки, и возвращала в них свет, и возвращала их на небо.

Дорога освободилась, их ждал лёгкий путь.

Но впереди колыхалась река.

- Млечный путь закончился, - сказала белая лошадь. - За той рекой мир мёртвых.

- Ты сможешь перенести меня?

- Если ты не боишься.

И лошадь обернулась лодкой.

Но в мире мёртвых тихо, нет там ветра, нет дыхания, и парус лодки безвольно обвис.

- Что же нам делать?

- Вызови ветер, ты ведь от крови дракона.

Дени подумала - и распустила косы. Встряхнула волосами - и поднялся ветер, сильный, но не грозный, как раз впору парусу.

Дени ожидала увидеть пустынный, печальный берег, но перед нею встали толстые стволы вековых деревьев.

- Это владенья колдуньи, и мне не пробраться туда. Я властвую над небом, над водою, но не над землёй. А ты живёшь земную жизнь, ты справишься.

Дракон обрела свой обычный облик и обещала ждать Дени на берегу.

Дени пробиралась сквозь чащу. Тропинка нашлась быстрее, чем она ожидала. Ей показалось, прежде она здесь уже бывала. Холодной зимней ночью, когда брат с сестрою искали ночлег. Далёкий огонёк и запах дыма вели их весь вечер. Они промёрзли до костей и засыпали на ходу. Их не хотели приютить - пока Дени не предложила плату. Она заплатила собой за тёплый уголок на душистом сене и за миску похлёбки на двоих.

Проклятый Визерис. Он продал её тогда - он продал её теперь...

Дени провалилась по пояс в снег.

За что ей эти испытания? Неужто она не заслуживает хоть каплю счастья?

Кроны сердито зашумели, хвоя посыпалась на неё.

Нет, пока она злится, не будет пути. Тот, кто смотрит назад, не может идти вперёд. Всё осталось в прошлом. Теперь она уважаема всеми, ей поклоняются, у неё замечательный муж, у неё наконец есть подруги, у неё семь прелестных падчериц, которым она будет самой доброй мачехой на свете!

Впереди замаячил огонь.

Дени собралась с силами и вылезла из сугроба.

Девять костров на прогалине - плотным кольцом. Внутри него сидит тунгуска - курит трубку.

- Куда ты дела моего ребёнка, ведьма?! - Дени хотела перешагнуть через угли, но пламя встало стеной.

- Ты не получишь его. У хана не будет наследника, и он больше никогда никого не завоюет. Душу его я тоже забрала. Он не очнётся.

Ханым пошла вокруг костров по солнцу.

- Ты платишь злом за всё наше добро! Разве ты плохо жила?

- Я жила в неволе. Родных моих убили, ярангу мою сожгли, очаг мой развеяли по ветру. Пусть вам вернётся сторицей.

- Твой гнев сожжёт тебя саму! Ты давно уже наравне со свободными, тебя чтут как знахарку.

Искры сыпались на Дени, она с трудом успевала их стряхивать.

- Ты молода и глупа. За смерть нужно платить смертью, за кровь - кровью, за унижение - унижением.

- Но мой ребёнок ничего тебе не сделал, он ещё даже не родился!

- И не родится, - рассмеялась ведьма.

- Ты не посмеешь! - слёзы брызнули из глаз - и тут же закапал дождь. Языки пламени зашипели.

Дени поняла эту связь - и разрыдалась вволю. Ливень залил всю поляну, потушил огонь, и озеро разлилось меж елей и кедров.

Колдунья тонула.

- Пусть я умру, но и ты овдовеешь и умрёшь бездетной!

Вода проглотила всё - и мгновенно отхлынула, не оставив ни щепотки тепла. В проталине лежало только обугленное бревно, а в шаге от него тлел треугольный уголёк.

Дени растерянно рассматривала опустевшую поляну и не сразу обратила внимание на находку - но кто-то словно нашептал ей: взять с собой.

Перебирая обожжёнными пальцами, Дени-ханым сунула уголёк за пазуху и в охапку схватила поленце, пачкаясь сажей. И пустилась из леса бегом.

Чаща осталась позади - можно перевести дыхание и не бояться.

Уши пронзил детский плач.

Дени озиралась по сторонам, пока не догадалась посмотреть на свою ношу: на руках у ней барахтался младенец.

Мальчик.

Крик подхватили совы.

Дени прижала ребёнка к груди, накрывая широкими рукавами, и понеслась к берегу.

Белая лодка ждала её.

На середине речного пути ханым почувствовала, что дитя потяжелело. Сын не выглядел новорождённым - ему исполнился по крайней мере год...

Жалея, что не захватила никакой рубашки, Дени ступила на берег и оседлала коня.

Двухлетнего мальчика посадила на луку перед собой...

Погасло эхо от подков. Млечный путь позади.

Ханым и трёхлетний ребёнок вскарабкались по чешуе на змеевидную спину дракона.

Небо светлело - земля становилась всё ближе. Степь расцветала тысячей цветов и пела тысячей голосов.

- Как ты узнала меня, бабушка? Ты даже не спросила кто я и откуда.

- По глазам. Я посмотрела в твои глаза и увидела Тэмуджина. Старшего из моих сыновей. Он отделился от семьи, и улетел на запад, и назвался Таргариеном. От него родом все западные драконы. Но тамошние люди не любят драконов...

- Поэтому я и вернулась.

Она бежала сквозь высокую траву, посадив сына на плечи. Мальчик играл её заколками. Ветер обжигал лицо.

Улус ещё спал. Дени обошла кругом и убедилась, что с её ухода мало что изменилось.

Она пробралась в юрту хана.

Супруг её по-прежнему не подавал признаков жизни. В изножье постели дремали Бортэ, Нур и Дорея. Шагов Дени они не слышали.

Дени опустилась на колени перед мужем, достала ещё тёплый уголёк и положила ему в рот. Через мгновенье на щеках проступил румянец, хан глубоко вздохнул - и повернулся на бок. Дени поморгала отяжелевшими веками. Её сморило тоже. Она наказала сыну не шуметь - и прикорнула рядышком.

Сквозь сон она чувствовала, как муж и сын обнимают её.

***

В конце долгого лета Эсуге-хан и Тэмуджин-ханзаде повергли в прах Семь королевств и копытами коренастых своих лошадей попрали тракты Риверрана, долины Арренов и даже северного пограничья. Но оставаться в Западном улусе не хотели: слишком тесно здесь табунам, привыкшим к простору.

Однако глупо было оставлять богатства местных ханов - отныне Западный улус обязан данью Господину Степей, и Госпожа Дождя с детьми ни в чём не знают недостатка - да не покинет изобилие их очаг, а благоденствие - сердце.

Комментарии: 5, последний от 27/12/2016. © Copyright Демина Евгения Александровна (hyldeharde@yandex.ru) Размещен: 24/12/2016, изменен: 24/12/2016. 47k. Статистика. Рассказ: Фанфик, Сказки Ничего святого: пародии народов мира		Ваша оценка:
Аннотация: Снова по мотивам "Песни льда и огня" и снова о драконах - и не только. Посвящается моей любимой героине: попробую-ка выдать её не за кхала, а за хана. Этнография и мифология присутствуют только отдельными мотивами - например, миф о девяти небесах и их обитателях я придумала сама.

Демина Евгения Александровна : другие произведения.

Белый дракон из страны заката