Демина Евгения Александровна : другие произведения.

Розы для Гюльчек

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Маленькое путешествие в Турцию. Автор очень оскорбился за одну героиню одного сериала, которая очень хотела стать певицей, а её за это не уважали.Так родилась история о другой девушке, которой удалось сбыть мечту. Творческие и любовные перипетии плюс внезапное расследование. Часть персонажей оригинальные, часть одолжила поиграть. Мнение автора может не совпадать с мнением персонажей.

Розы для Гюльчек

  

1. Неприличная девушка

  
   Что? Неужели будильник?
   Уже?
   Гюльчек протянула руку и наугад шлёпнула по дребезжащему кружку.
   Она всегда ложилась поспать перед работой и ставила будильник на восемь вечера. Работала она в баре. Приходила к двадцати двум ноль-ноль, а уходила около трёх часов ночи. А спала до и после работы. В принципе, она могла бы обойтись парой чашек кофе, но вычитала в интернете, что кофе вреден для голосовых связок. Поэтому две чашки кофе она заменяла двумя часами сна.
   Потому что Гюльчек была певицей.
   С самого детства она сходила с ума по музыке. С утра до ночи крутила радио. Умоляла маму записать её в музыкальную школу. Собирала пластинки и кассеты звёзд анатолийского рока. После школы горланила с друзьями во дворе разные песни под три блатных аккорда, которым её таки научил сердобольный сосед... Этого было достаточно, чтоб увлекаться музыкой, но не достаточно, чтоб заниматься серьёзно. Поэтому, как только прозвенел последний школьный звонок, закончились выпускные экзамены и в руках у Гюльчек оказался аттестат о полном среднем образовании, она собрала вещички и намылилась в Стамбул.
   Её строгая мама готова была лечь костьми на пороге дома, лишь бы не выпустить дочь за этот порог. И Гюльчек соврала, что поедет учиться. Потому что иначе её ни за что бы не выпустили. Ведь у них в Гелиболу, где вся жизнь вертится вокруг порта и военной базы, максимум, что её ждало, - это статус жены военного. Но военные женятся на приличных девушках, а приличные девушки не поют под гитару, аккомпанируя сами себе. Поэтому Гюльчек соврала - уже постфактум, сидя в междугороднем автобусе на автовокзале, когда насмерть перепуганная мать допрашивала её по мобильному, куда же она пропала.
   Гюльчек просто поставила всех перед фактом. Она - певица.
   И поставила всё на случайную фишку. Потому что ехала в никуда.
   Сначала она не сомневалась в своём везении. Ей сразу удалось снять квартиру - пусть на окраине, зато дёшево. Правда, в эту дешевизну она бухнула все свои сбережения, накопленные подработкой на почте. Зато в первый же день в столице могла не бояться, что придётся ночевать на вокзале.
   Подвох она поняла, только когда уже на ночь глядя, когда она мирно и беззаботно укладывалась спать, к ней вломился какой-то тип и начал орать, что это его квартира.
   У Гюльчек не было договора, и ей нечем было ткнуть в лицо этому парню, чтобы его заткнуть. Поэтому пришлось окончательно проснуться и тоже начать орать.
   Очень скоро сорвав голос, они оба пришли к компромиссу. Поняв, что их обоих поимели как последних дураков, парень и девушка порадовались, что в квартире две комнаты, пусть и маленькие, и честно поделили жилплощадь пополам.
   Договор аренды отсутствовал, Гюльчек никто не предъявлял, что она не платит за съём квартиры (видимо, мошенники рассчитывали на разовую акцию), и она договорилась с соседом, что квартплату они тоже поделят на двоих.
   Для этого нужно было найти работу. Гюльчек спросила соседа, в каких барах он тусуется, и в тот же вечер он проводил её до более-менее приличного заведения, куда её сразу же взяли.
   Но за такой скоростью всегда кроется подвох, Гюльчек уже выучила урок. Ей не разрешили петь рок или альтернативу. Хозяин сказал, что музыка должна идти фоном и не должна сильно грузить людей, потому что люди приходят сюда расслабляться. И Гюльчек согласилась, потому что ей очень нужна была работа, потому что очень нужны были деньги. Поэтому по вторникам, средам и воскресеньям она ставила будильник на восемь вечера, в полдевятого выходила из дома, без двадцати девять ловила автобус, ехала через весь район Бююкчекмедже, в начале десятого выходила у бара "Маяк", ныряла в чёрный ход, приводила себя в порядок и до третьего часа ночи пела заунывные любовные баллады и всяческую попсу. Потом перекусывала чем-нибудь из не пригодившегося посетителям, пока хозяин не заметил, и сваливала домой пешком, потому что автобусы ещё не ходили.
   Она быстро выучила короткий путь задворками, чтобы не попадаться на глаза запоздалым (или наоборот - слишком ранним) прохожим. Потому что Бююкчекмедже - район мигрантов. Там много приезжих из маленьких городков - таких же, как её Гелиболу - а народ там старомодный, строгих правил, которые гласят, что в три часа утра приличная девушка не шляется по району, будь то заштатный Бююкчекмедже, или элитный Бешикташ, или какой-нибудь ещё "медже" или "кёй", в которых тут сам чёрт не разберётся.
   Просить соседа её забрать - тоже не вариант: он работает посменно, двое через двое, по двенадцать часов, выходит в семь утра, возвращается в девять вечера и, толком не раздевшись, замертво падает на диван, и оживает только к полудню выходного.
   Поэтому Гюльчек смирилась, что она - неприличная девушка.
   Поэтому она шла пешком, тащилась по лестнице, чтобы не заснуть в лифте, не сразу попадала ключом в замочную скважину, спотыкалась о раскиданную по прихожей обувь соседа, заходила в свою комнату и, толком не раздевшись, падала на кровать и спала часов до двенадцати. А потом ползла на кухню и встречалась там с соседом.
   - Привет, Фатих.
   - Привет, Розочка.
   Её бесила эта "Розочка", но с утра не было сил препираться. Хотя какое уже, собственно, утро.
   - Как концерт?
   - Ничё так. Даже на чай досталось.
   - Круто. Кстати, у нас чай закончился. Кофе будешь?
   - Для связок вредно. Но буду. А как у вас?
   - О, хорошо, что напомнила. У нас акция на гитарные струны. Отложить тебе?
   - Давай. Как раз пока деньги есть.
   Фатих работал в магазине музыкальных инструментов и знал о музыке много такого, чего не знала даже она. Это была одна из немногих черт, благодаря которым она его терпела.
   Потом заходили соседи, которые в обеденный перерыв всегда заходили обедать домой. Иногда они собирались все вчетвером - Амира и Дживан пообедать, а Гюльчек и Фатих позавтракать. Ни Гюльчек, ни Фатих не знали, женаты ли Амира и Дживан официально, но они называли себя молодожёнами. Они оба работали в каком-то колл-центре, где, собственно, и познакомились. У них было обычное офисное расписание с понедельника по пятницу, и субботу с воскресеньем они проводили дома (и тогда у них с утра до ночи орала музыка) или на концертах (тогда они приезжали под утро, ещё позже, чем Гюльчек после своей работы, и шумели только утром, но на весь подъезд). Словом, они тоже жить не могли без музыки.
   Наверно, Гюльчек мечтала бы о других соседях (хотя какие ещё соседи могут быть у такой неприличной девушки, как она?), но однажды за таким вот завтраком-обедом кто-то из них подал мысль создать свою группу. Возможно, идея пришла всем четверым одновременно. Гюльчек была уже опытной вокалисткой и немножко играла на гитаре, Фатих играл на акустической гитаре, бас-гитаре, на цитре и ещё на чём только не, у Дживана было врождённое чувство ритма, и он был хорошо знаком с ударными, а Амира сама освоила синтезатор и неплохо шарила в специальных программах.
   Они начали с каверов на любимые группы, а потом у солистки внезапно попёрло вдохновение, так что она заделалась ещё их штатным композитором и поэтом.
   Пока что они не знали, где могли бы выступить или записать альбом: в Стамбуле полно сцен и студий, но просто так туда не попадёшь. Поэтому приняли самое мудрое решение - поселиться в интернете.
   Гюльчек не боялась, что мама увидит её на каком-нибудь видео. Мама не пользовалась интернетом, а зависать за чужим компьютером у неё не было ни времени, ни особого желания. Время от времени мама звонила. Гюльчек вдохновенно рассказывала, что у неё всё хорошо: она учится, у неё своя комната в общежитии, она нашла хороших друзей, и у неё много планов на ближайшее будущее. И здесь она даже не врала: она действительно много чему научилась, даже почти освоила сольфеджио - с помощью Амиры, синтезатора и такой-то матери; у неё была своя собственная комната в двушке с окнами на море; друзья у неё были самые что ни на есть замечательные; и вместе они собирались очень многое выучить, сочинить, спеть, записать и снять.
   И мама не спорила. Наверняка она подозревала, что не стоит верить дочери - но чего ещё от неё ожидать? Это хорошие девочки сидят дома и никогда не врут маме. А плохие делают что захотят. Например, исполняют свои мечты.
  

2. Подарок

  
   Гюльчек выросла у моря. В детстве она целые дни могла проводить на берегу, копаясь в песке и гальке в поисках сокровищ - ракушек, красивых камешков, рыбьих скелетиков и чьих-то потерянных вещей. С наступлением совершеннолетия привычки её не сильно изменились, и она всё так же внимательно смотрела под ноги, прогуливаясь по пляжу в любое время года. И она была очень рада, что новый дом в Стамбуле тоже был практически на самом побережье. И естественно, за три с половиной года уже исходила его вдоль и поперёк. Даже во время своих ночных пеших путешествий она частенько выбирала пляж. И не только потому, что в это время он совсем пустынен. Море - оно всегда море, хоть в провинции, хоть у мегаполиса, и тем, кто с ним дружен, всегда приберегает маленькие подарки.
   Так и вчера. Точнее, уже сегодня. Ночью со вторника на среду Гюльчек свернула сразу к воде - от компании пьяных туристов (а ещё говорят, их район у туристов не популярен) и, запыхавшись, присела отдохнуть на чью-то перевёрнутую лодку (прямо привет из прошлого). От нечего делать она расшвыряла песок носком ботинка и слипающимися глазами разглядела там что-то блестящее. Естественно, по старой памяти, которая всяко сильнее потребности спать, руки сами потянулись на раскопки.
   Гюльчек добыла подвеску на длинной цепочке под серебро. Три литых цветка сверкали голубыми стразами на изящно изогнутых лепестках. Украшение было дешёвенькое, но симпатичное. И очевидно, лежало здесь уже давно. А значит, никто его не хватился. А если хватился, то горевал недолго. А значит... Гюльчек не раздумывая сунула в карман находку.
   Дома она положила подвеску на тумбочку у кровати, а когда проснулась, принялась тщательно отмывать - сначала средством для мытья посуды, а потом зубной пастой. Выспалась она хорошо и за работу взялась бодро. (Кстати, снилось ей, как она гуляет по тому самому пляжу, да ещё с кем-то за руку.) Поэтому результат налицо: цепочка сияет как новенькая, а стразы вообще просто сверкают.
   Гюльчек полюбовалась небесно-голубыми и морскими переливами в обычных стекляшках - и тут же примерила украшение перед зеркалом. Замочек поддался с первого раза - тем более маст-хэв.
   А ничего. Ей идёт.
   Гюльчек просто относилась к таким вещам.
   Ну не бюро находок же искать, в самом деле.
   Собственнические мечты прервал запах гари.
   Девушка пулей вылетела из комнаты. На кухне Фатих как ошпаренный скакал вокруг кастрюли. Хотя, может, и не как...
   - Чё случилось? - Гюльчек схватила пустую кастрюлю и кинулась к раковине, готовая носить воду, чтобы тушить пожар.
   - Да ничё. Сварил супчика, называется.
   Гюльчек разочарованно грохнула кастрюлей о раковину.
   - Ну тя нафиг. Анатомия рукожопства.
   - И ты решила кухню доломать?
   - Я нечаянно.
   Гюльчек убрала кастрюлю от греха подальше и осторожно приблизилась к другой кастрюле, которая уже закончила варить и начала жарить. И на всякий случай спряталась за Фатиха.
   - Да я уже всё выключил.
   Судя по тому, что одет сосед был в одни пижамные штаны, он изначально бросил свой завтрак на произвол судьбы.
   - Ну я поставил всё вариться и пошёл ещё поспать...
   - Ничё счас не говори, - Гюльчек ушла в коридор.
   - А ты-то чего расстроилась? - пошёл за ней Фатих. - Я так и так тебя угощать не собирался.
   - А вот я собираюсь, - Гюльчек заталкивала спортивные штаны в ботинки. - Я к дядюшке Али. Тебе чего прихватить?
   Дядюшка Али держал закусочную на первом этаже их дома, и полквартала ежедневно затаривалось у него готовыми завтраками, обедами и ужинами.
   В ответ Фатих пробурчал что-то непонятное, и Гюльчек решила руководствоваться своим вкусом. Набросив пальто на топик (кажется, это было пальто Фатиха), она поспешила вниз и скоро уже несла обратно, прижимая к груди, тёплые свёртки с питой и контейнер с тефтельками.
   - М-м, ты умница, - расцвёл парень, вгрызаясь в лепёшку с начинкой. - Где такую цацку достала?
   - Прикинь, на пляже, - Гюльчек вынула из-под топика подвеску и показала поближе. - В песке нашла.
   - Чёрная копательница.
   - Чёрная, - помахала перед ним кудряшками соседка по квартире. - Да и ты не блондин. С тебя сорок лир.
   - Чё?!
   - Да шучу. Обедом ты угощаешь.
   - Ладно-ладно.
   Так прошло время до привычного вечернего сна. А потом - вновь пора на работу. Гюльчек твёрдо решила выгулять украшение и создала образ в стиле своей находки. Поверх голубого платишка с серебристым люрексом она надела тёплый кардиган - потому что март погодой не радовал - и спрятала всё это под длинным пальто, на сей раз своим, а не чужим. Ей было крепко в лом носить концертные наряды туда-сюда, и она ехала в автобусе уже при всём параде, умудряясь ничего не испачкать и не порвать (спасибо строгой маме, которая ругала за каждое пятнышко). С собой она брала только косметичку и непосредственно перед выступлением добавляла тени и помаду. Быстро и практично.
   Сегодня ей не очень повезло - дорогу к бару перегородил не пойми откуда взявшийся в этих гребенях "Ягуар".
   "И сюда гламур дошёл", - подумала Гюльчек, и у неё созрел план мести массовой культуре. Она запрыгнула на капот, предусмотрительно приподняв подол, и оставила свой след на новенькой белой краске. Благополучно спрыгнула - и скользнула в служебный вход.
   Вечер проходил как обычно, Гюльчек пела с томно опущенными веками, чтобы скрыть, как её клонит в сон от собственного репертуара. Но даже сквозь ресницы она замечала, что посетители смотрят не на неё, а в дальний левый угол. Там притаился парень в дорогом костюме и с не очень хорошими актёрскими способностями: он никак не мог притвориться, что ему нравится здешнее пиво.
   Но страдания не мешали ему пристально смотреть на певицу.
   Похоже, отыскался хозяин "Ягуара", и скоро её ждёт расплата.
   Еле дождавшись перерыва, девушка хотела незаметно улизнуть в подсобку, но молодой человек настиг её в два счёта.
   - Гюльчек?
   - Допустим, - Гюльчек демонстративно налила себе воды и занялась собой.
   - Тема есть, - парня это, конечно же, не смутило, и он без приглашения уселся на ободранный стул прямо перед ней.
   Гюльчек насторожилась и остановила стакан на полпути до рта.
   - У моего брата в субботу день рождения. Споёшь на вечеринке? Типа подарок.
   Гюльчек не сразу осознала, что происходит. Гость сжалился над её растерянностью:
   - Он обожает твои песни.
   - Сомневаюсь, чтобы он бывал в нашем баре. И тебя я тоже первый раз вижу.
   - Да не эту фигню. Я про твои песни.
   До Гюльчек начало доходить.
   - В субботу? Мне нужно обсудить с моей группой.
   - Не вопрос, - парень устроился поудобнее и тоже налил себе водички.
   - Но...
   - Телефон забыла? Держи мой, - он протянул ей свой айфон. На запястье сверкнули навороченные часы. "Ролекс" или типа того.
   Гюльчек не шевельнулась.
   - В чём проблема-то?
   - Предупреждаю: я только пою. Никаких там приватов.
   Парень рассмеялся:
   - Вот за этим я бы точно в другое место пошёл. И вообще, девочек снять он и сам себе в состоянии. Знаешь поговорку: "Иногда сигара - просто сигара"?
   - Ну-у...
   - Ну вот. Никаких подтекстов. Спеть на вечеринке. Несколько песен. Всей группой. С меня трансфер, кейтеринг и гонорар.
   В последней фразе Гюльчек поняла только слово "гонорар", но приободрилась. И полезла в сумочку за телефоном.
   Фатих ещё не спал, но для виду изобразил недовольство. Девушке было не до его капризов, и вместо объяснений она просто передала трубку заказчику. Похоже, злой сосед переключился на него, потому что тот сразу принялся оправдываться:
   - Ну я же ничего в этом не понимаю. Вы скажите, что надо, мы всё организуем.
   В телефоне послышалось какое-то активное броуновское движение. Кажется, Фатих пошёл будить соседей. Которые явно были не рады свалившемуся на них счастью. Потому что парень, так и оставшийся безымянным, был немножко в шоке.
   Но всё разрешилось благополучно. Мужчины договорились, и Гюльчек вернули телефон.
   - Ну всё, до субботы. За вами заедут.
   Сунул ей в руку визитку и ещё какой-то конверт - и ушёл, не дожидаясь реакции.
   "Дженк Карачай", - прочитала Гюльчек и решила сразу погуглить, кого так неожиданно и невежливо преподнесла ей судьба. Но вместо поисковика на экране нарисовался вызов от Фатиха:
   - Чё за хрень? Это кто такой вообще?!
   - Хватит вопить! Нас наконец-то пригласили выступить вживую. Пускай на корпоративе. Но это шанс. Настоящий подарок!
   - Кто кому подарок? Дурочка!
   Гюльчек отставила телефон подальше от уха, чтобы пропустить все последующие нравоучения: их ей и дома хватало. И нашла занятие поприятнее - вскрыла конверт. И тут же сама схватила телефон:
   - А знаешь, какой он задаток оставил? Мы сможем альбом записать!
   - Сколько-сколько?! - задохнулся Фатих. - Бери скорее деньги и езжай домой! Не смей там в подсобке их оставлять! Ни на секунду!
   Пожалуй, он прав.
   Дверь скрипнула, и в подсобку просунулась голова бармэна:
   - Гюльчек! Ты работать собираешься сегодня? Народ ждёт.
   Гюльчек пробормотала что-то про отгул за свой счёт, схватила пожитки в охапку и пулей вылетела из бара.
   На улице Дженк бесился над своим "Ягуаром":
   - Какая сволочь?!
   - А чё, сигнализация не сработала? - Гюльчек притворилась, что это не её следы на капоте.
   Дженк почесал затылок:
   - Походу, я про неё забыл...
   - Эх ты. Смотри, угонят, пешком пойдёшь. Как я, - и принялась протискиваться.
   - Давай подвезу, - сообразил новый знакомый.
   - Ну давай, - как бы нехотя согласилась певица.
   - А ты храбрая девчонка, - он приоткрыл перед ней заднюю дверцу, насколько позволяла некстати подвернувшаяся стена.
   - А иначе не выжить, - она затянула подол в салон, как змея - хвост. - Как ты сюда втиснулся вообще?
   - Сам удивляюсь, - Дженк выключил навигатор от греха подальше и начал сдавать назад.
   Гюльчек любовалась его нервными манипуляциями.
   То-то дома будет переполох.
  

3. Ласточка, львы и жемчужина

  
   Бессонная ночь была им обеспечена. Правда, Фатих участвовал только в пересчитывании денег, а потом довольный свалился спать. А Гюльчек осталась бодрствовать, разыскивая в интернете инфу о своих заказчиках.
   Братья Недим и Дженк Карачай владели транспортной компанией, которую недавно получили в наследство от отца. Джевдет Карачай занимался грузоперевозками более тридцати лет, и теперь, после его трагической кончины, вся эта радость досталась двум его потомкам. Именно эта новость вылезла в интернете первой, и только потом уже профили в соцсетях. У Дженка на Фэйсбуке и в Инсте какой только фигни не было - как говорится, всё что угодно, кроме работы. У Недима страница была закрыта, но дата рождения совпадала - 20 марта, эта суббота. И похоже, он был старшим: ему исполнялось тридцать. (Она-то думала, что творит для другой аудитории, помладше.) Дженку было двадцать семь, и до дня рождения оставалось ещё долго - почти полгода. Общих фотографий, не считая смазанных снимков в полутьме ночных клубов, попалось несколько, и все относились к последним событиям. Фото с похорон Джевдета Гюльчек пролистнула. А вот - для интервью. Парный портрет - или как это называется? Короче, фотка крупным планом в обнимку на фоне головного офиса компании. Оба светло-каштановые, только у старшего карие глаза, а у младшего - серо-голубые. Дженк носил трёхдневную щетину, Недим - хипстерскую бороду, и оба одинаково ухмылялись в объектив. Гюльчек попробовала отвлечься от мысли, кто их них симпатичнее, и решила почитать интервью. Но там было сплошь про логистику, она ни фига не поняла и предпочла тоже пойти спать.
   Во сне её ласково овевал морской бриз, а волны гладили босые ступни. Она смотрела сквозь бирюзовую воду и видела песок под ногами, и татуировка-браслет на щиколотке искажалась от ряби...
   Стоп, откуда у неё татуировка?
   Ну и ладно, это же сон, успокоила сама себя Гюльчек и продолжила виртуальную прогулку по пляжу.
   Утром она проснулась совершенно разбитой. Всё тело ныло, а ноги жутко замёрзли. Гюльчек села на кровати и потянулась к ступням, чтобы их растереть. Ноги были мокрыми.
   Гюльчек решительно откинула одеяло - и увидела на простыне песок. Где это она успела зачерпнуть? Вчера вроде с комфортом добралась.
   Поменять постель и проверить ботинки. Но сначала - найти аспирин. Только разболеться не хватало.
   Не успела она загрузить бельё в машинку и обнаружить на подошвах трещины, как нагрянули Амира и Дживан: у них уже случился обед, и они жаждали обсудить предстоящее мероприятие.
   Они устроили штаб-квартиру на кухне:
   - Сколько песен будем? Пять, десять?
   - Пожеланий не было. Давайте побольше, мало ли как пойдёт.
   - А каверы будем?
   - Просили именно наши песни. Лучше не надо.
   Своих песен набиралось десятка полтора.
   - Гюльчек, у тебя есть какие-то черновики? Ты вроде бы недавно сочиняла?
   - Ты предлагаешь их быстренько дописать?
   - А что, самое время.
   - А больше тебе ничего не надо?
   Работа закипела. Амира и Дживан опоздали с обеда, а на следующий день отпросились пораньше. У Фатиха среда и четверг были выходными, и он честно занялся аранжировками, выпросив у Гюльчек тетрадь со стихами. Как только им удавалось собраться вчетвером, они всё время репетировали. Так пролетели среда, четверг и пятница, и наступила суббота.
   С утра Гюльчек распелась, размялась и принялась наводить красоту. Выбирая лук, она обнаружила, что понятия не имеет, в каком стиле поёт, чтобы образ соответствовал её музыке. Помедитировав над чашкой слабо заваренного чая (крепкий чай, а тем более кофе - вредно для связок!), девушка определила, что в душе у неё - скорее лёгкий рок, и достала из шкафа чёрную кожаную куртку. Ну, кожзамовую, конечно. Купленную на распродаже за пятьдесят лир и украшенную россыпью булавок и цепочек, которые Гюльчек собирала по двум квартирам - своей и соседской - и утыкивала ими куртку в течение нескольких месяцев, создавая свой неповторимый дизайн. Джинсы она выбрала самые потёртые (у неё все трое были старые и выцветшие, но эти - особенно). Зато туфли... Это было её сокровище. Которое она доставала из шкафа только в самом-самом крайнем случае. И кажется, сейчас самое время. Нежно-золотистые, как шампанское, усыпанные мелкими блёстками, на платформе и с каблуком-шпилькой. Для такого фасона они были вполне удобными - и достались Гюльчек практически бесплатно, на халявном форуме. Предыдущей хозяйке они не подошли по размеру, и она с горя совершила акт неслыханной щедрости, выставив их на продажу за пять лир. Гюльчек устроила себе целую фотосессию в обновке и потихоньку сливала в Инстаграм, чтобы разбавить селфи с репетиций.
   Теперь причёска. Свои постриженные до плеч кудряшки она расчесала на косой пробор. Слева заплела и заколола, чтобы открывали ухо, а справа выпустила на лицо.
   Смоки-айз, шоколадная помада - и готово.
   Новая подвеска к образу не подходила, но снимать её не хотелось, ведь она уже становилась счастливым талисманом, и Гюльчек просто спрятала её под топик с неглубоким вырезом.
   Тем временем её друзья занимались менее приятными хлопотами: упаковывали в чехлы гитары и синтезатор, аккуратно сматывали провода от наушников и микрофона. Ударную установку разбирать не пришлось, потому что им обещали дать электронную уже на месте. Дживан вдохновился, что наконец-то прикоснётся к чему-то современному, а не к тому, что было собрано его отцом ещё в девяносто лохматом году, и пребывал в приподнятом настроении. Амире, наоборот, было принципиально, чтобы синтезатор был её, а ноут и подавно. Пока они спорили, подключатся ли к старому синтезатору новые колонки, которые Дженк тоже обещал организовать, Фатих вытряхивал из гитары медиатор, который умудрился уронить между струнами прямо в голосник. Гюльчек уже захотела ославить его на весь Инстаграм, но поняла, что они должны быть дружной командой. Особенно перед лицом заказчиков.
   Гюльчек не особо любила богатых и благополучных. Она хотела петь для обычных людей - таких же, как она сама. Это у неё семейное. Её дедушка, Костас Харлампис, принципиально не менявший фамилию, когда у всех остальных родственников, как у приличных, в паспорте было написано "Харламбоглу", считал всех турок занудами, не умеющими радоваться жизни, а богатых турок - занудами вдвойне и вдобавок злодеями и грабителями. Он возглашал это каждый раз, когда после удачного улова напивался в кабаке с друзьями-турками. Они знали его как прекрасного человека, поэтому прощали такие заявления, но всё же спешили поскорее проводить домой. Где его встречали невестка-турчанка и внучка с турецким именем. И он неизменно обнимал и целовал их, костеря при этом всех их соотечественников, и сажал маленькую Гюльчек себе на колени, и говорил ей: "Ты, моя ласточка, самая настоящая гречанка. Не забывай об этом. И живёшь ты в древнем городе Каллиполисе, а купаешься в проливе Геллеспонт, который даже царь Ксеркс не мог обуздать, а следующие цари - и подавно. Вот так-то, ласточка". Конечно, на уроках истории рассказывали совсем другое, но дедушка плохо знал историю, он же был простой рыбак, зато хорошо рассказывал сказки и пел песни, и Гюльчек всегда ему верила.
   А сейчас она ехала в чужом авто через пролив Босфор по мосту Султана Мехмеда Фатиха, чтобы петь для богатых турок. Но ей не хотелось подвести Дженка, который вовсе не выглядел ни занудным, ни злым. Он даже предупредил, что выступать они будут в саду и народу будет немного - это семейный праздник. (Жаль, конечно, что зрителей будет мало, не попиаришься.) Он отнёсся к ним с уважением, и ей хотелось отплатить тем же.
   Они ехали в Кадыкёй - район спокойный, неспешный и сибаритствующий. Душа Стамбула, совсем забывшая, что родилась из дорийского поселения - эти уроки истории Гюльчек запоминала с удовольствием. Но так же, как рыбацкий Гелиболу и как мигрантский Бююкчекмедже, Кадыкёй стоял на самом морском побережье, а в море все - братья, хочешь не хочешь.
   День был по-весеннему светлым, и в шесть часов пополудни ещё не думало темнеть. Лазурная водная гладь как будто давала дополнительный свет. Пристань, паром, набережная из огромных каменных глыб - всё это настраивало на романтику. Гюльчек перестала нервничать и вздохнула свободно.
   Место назначения ждало вдалеке от паромов, трамвая, лавок, кафе и гостиниц. Белый особняк распростёрся на ровной зелени как чайка, клюв которой - портик у парадной двери - смотрел, конечно же, на воду. Здесь была своя маленькая набережная - с мраморными перилами над самым обрывом. Впрочем, чуть подальше высота сходила на нет. Наверняка там есть спуск к пляжу, решила Гюльчек и пообещала себе как-нибудь потом это проверить. И поискать что-нибудь в песочке... Однажды она так нашла крупную жемчужину, неправильную, точно слепленную из толстой спирали. Гюльчек так очаровали эти глубокие борозды, что она сделала жемчужину героиней песни...
   Она как раз раздумывала, стоит ли говорить долгие приветствия и рассказывать предысторию своих песен, как машина остановилась. В стекло постучали. Это оказался Дженк. Он сам встречал музыкантов и следил, чтобы они как следует освоили сцену. Потому что в саду их ждала настоящая сцена - с колонками, ударной установкой и ретро-стойками для микрофонов, всё как обещано. Вместо зрительного зала был зал банкетный - с накрытым столом. Над ним от сцены тянулись гирлянды лампочек.
   Вокруг суетилась прислуга.
   Достав из багажника гитару, Гюльчек во главе своей группы двинулась на сцену - настроиться и разыграться, но замерла, наткнувшись на трёх девушек у самой сцены. Они были одеты явно не как горничные. Средняя, самая младшая на вид, держала телефон на селфи-палке. Она повернулась в профиль в поисках выгодного ракурса самой себя - и увидела музыкантов. И чуть не уронила свой агрегат.
   - Девочки! - указала она дрожащей рукой на певицу. - Это же Гюльчек!
   - Какая ещё Гюльчек? - спросила девушка с завитыми волосами и в платье с пайетками.
   - Ты что, не знаешь?! - изумилась девушка с телефоном. - Она же звезда! Я на неё подписана!
   Гюльчек польстило внезапное признание, и она помахала свободной от гитары рукой:
   - Привет!
   - Гюльчееееек! - завизжала фанатка, так что Дженк на неё зашикал. - Я сейчас, я быстро, подождите, - она перешла на шёпот и ускакала, теряя лабутены.
   - Вот чокнутая, - пожала плечами вторая подружка, с прямыми волосами и в бархатном платье. Она смерила певицу скептическим взглядом с головы до ног - и замерла, остановившись на туфлях. - Ни фига себе. Даже у меня таких нет.
   - Да ладно, подделка, - не поверила барышня в пайетках.
   - Не-ет! Я тебе говорю, Джемре, это Casadei! Смотри, металлическая шпилька!
   - Джерен, ну подумай своей головой: откуда они у неё?
   - Ну, может, подарил кто? - не сдавалась барышня в бархате.
   Гюльчек уже собралась обидеться, но тут прибежала фанатка с открытой тетрадью в клеточку на вытянутых руках:
   - Можно автограф? Пожааалуйста!
   И вытащила из кармана ручку, и услужливо протянула, не сводя восторженного взгляда со своего кумира.
   Гюльчек инстинктивно глянула на обложку. Это была школьная тетрадь по математике.
   И написала на задней странице: "Пусть всё в жизни складывается и умножается".
   И спросила:
   - Как тебя зовут?
   - Дамла, - засияла старшеклассница.
   - Наша сестрица, - подал голос со сцены Дженк. Они с парнями и Амирой уже вовсю подключали всё, что требовалось подключать к сети. - Самая ярая твоя поклонница в нашей семье.
   Дамла радостно закивала, тряся локонами-омбре.
   "Дамле от Гюльчек", - подписала певица и позвала товарищей, чтобы они тоже написали какие-нибудь пожелания.
   Скоро вся последняя страница пестрела надписями, сделанными четырьмя разными почерками в разных направлениях.
   - Им надо подготовиться, не мешай, - брат потянул Дамлу за кремовую кожаную курточку. Из натуральной кожи, в отличие от куртки Гюльчек.
   - Ага, - полностью отключила критическое мышление сестра. - Недим офигеет. Пошли за ним!
   - Погоди. Ещё рано. Я скажу, когда всех звать. Иди пока с девочками пофоткайся.
   - Ну-у, - сникла девушка и ушла искать старших подруг, которые успели куда-то смыться.
   Через пару минут девушки вернулись, но без Дамлы. Следом за ними из особняка вышел пожилой господин с седыми подкрученными усами. Джерен и Джемре радостно встретили его за столом, назвали папой и снова куда-то умчались. Потом появился другой господин - с неподкрученными усами и без седины - и по-дружески устроился рядом с первым. Откуда ни возьмись появилась женщина в белом шарфе и принялась подавать им угощение, даже если оно находилось прямо у них перед носом. Мужчины продолжали беседовать, время от времени отвлекаясь, чтобы сказать: "Спасибо, Нуртен".
   И наконец в дверях показалась Дамла. Она помахала Дженку, и тот поспешил к ней. Вместе они провожали Недима. Старший брат опирался на трость и заметно хромал.
   - Осторожно, - предупредил Дженк. - Джи-Джи здесь.
   - На кой они здесь? - недовольно отозвался Недим, медленно спускаясь по лестнице.
   - Ну потому что дядя Агах пригласил дядю Ашика, а где дядя Ашик, там и его доченьки.
   - А ещё!.. - начала было Дамла.
   - Ну тихо! Не порть сюрприз! - возмутился Дженк.
   Тут из кустов вылетели сёстры Джи-Джи, они же Джемре и Джерен, и напрыгнули на именинника.
   - Сюрприз удался, - отдышался он, когда волна схлынула.
   - Да не это. Туда смотри, - Дженк указал в сад.
   Недим поднял глаза - и увидел сцену, а на сцене - Гюльчек и ещё троих музыкантов. И замер на полпути до стола. И не произносил ни слова. Только глаза у него загорелись таким же нехорошим огоньком, как у сестры.
   - Э-эй, - потрепал его по плечу брат.
   - Ты бы сказал, я бы цветы заказать успел... - в трансе проговорил Недим.
   - Так ещё успеешь. Звони Хайдару.
   - Точно, - очнулся старший брат и полез в карман за телефоном.
   Когда он убрал телефон, Гюльчек как раз проверяла микрофон и вместо "раз-раз" сказала:
   - С днём рождения!
   С этого момента он не замечал уже ничего. Дядя спорил о чём-то с другом, Дамла визжала от восторга, подпевала и всё подряд фотографировала, Дженк танцевал по очереди с каждой из сестричек, экономка командовала горничными, садовник обходил дозором клумбы - для Недима ничего больше не существовало. Кроме брюнетки на невозможных каблуках, истязавшей гитару и микрофонную стойку.
   Только однажды он отвлёкся, когда Джемре споткнулась и пролила весь коктейль на траву. Он предложил ей свой и вернулся к созерцанию и наслаждению.
   Скоро его снова отвлекли. Дядя заботливо склонился над старшим племянником и поинтересовался, не устал ли он и не хочет ли подняться к себе отдохнуть.
   - Нет, я вполне готов продолжить.
   Дядя как будто огорчился и тоже занялся напитками.
   Тем временем Гюльчек и её друзьям было не до коктейлей.
   Начать они решили с новинки, отважно написанной Фатихом и Гюльчек за два дня до выступлеия.
   Им поаплодировали. Двое зрителей - искренне, остальные - скорее из вежливости.
   Ладно. Тогда для контраста - из раннего. Чтобы поняли, какой шедевр продолбали.
   Гюльчек попятилась к Дживану, шепнула, что будут исполнять, потом сообщила Амире и забрала у Фатиха акустику. Тот поразился такой наглости и взял бас-гитару.
   Эту песню заценило больше народа. Джемре захлопала на первом же припеве. Дженк встал из-за стола и пригласил Джерен на танец.
   "Надо же, под нас можно танцевать медляк", - удивилась певица.
   Старшее поколение методично угощалось. Дядя Агах отлучился.
   Вернулся он с выпивкой, точнее, с двумя горничными, которые тащили поднос с бокалами, поставленными пирамидой. Или придут ещё гости, или вечер перестаёт быть томным.
   Под финальный аккорд Джерен и Дженк изобразили танго. Ну, когда партнёр почти ставит партнёршу на "мостик". И задели старшую сестричку, которая от неожиданности окропила идеально постриженную лужайку алкоголем. Недим изобразил джентльмена и передал ей свой бокал, а сам потянулся к следующему. И даже в этот момент он умудрялся не отрывать взгляда от Гюльчек. Глядя в эти тёмные, безумные, широко распахнутые глаза, Гюльчек забыла, какая песня планировалась следующей. Её выручила Дамла:
   - "Жемчужину"! Давай "Жемчужину"!
   Гюльчек улыбнулась. Эта песня была одной из её любимых.
   Девушка устроилась на высоком барном табурете (надо всё-таки дать отдохнуть ногам) и загадочно провела по струнам:
   - Глубоко на дне морском
   Спала жемчужина -
   В своей уютной ракушке,
   На сияющей перине...
   Она едва заметно кивнула Фатиху - вступил бас.
   - Но волны подняли её,
   Выбросили на берег.
   Где тот уютный мирок?
   Она совсем растеряна.
   Дживану кивать было не надо: он присоединился ровно когда нужно, задавая мелодии скорее фон, чем ритм.
   Амира трудилась как пчёлка, следя за всеми инструментами одновременно и периодически вклиниваясь с клавишными или с шумом моря.
   Дамла снимала на айфон, горничные, спрятавшиеся за деревом - от хозяев, но не от музыкантов - тоже снимали. Дженк и Джерен танцевали уже не медляк, а как все нормальные люди в клубе. Джемре танцевала в одиночку, босиком и дирижировала туфлями. Недим не танцевал, но это не мешало ему ловить кайф. Экономка смотрела на всё это с явным неодобрением, как бы говоря: "Мы в своё время себе такого не позволяли". Дядюшки уже разобрали пирамиду до середины. Сквозь соло Фатиха на дудуке Гюльчек расслышала: "Зря мы с тобой влезли. Пусть бы молодёжь повеселилась. А нам тут уже делать нечего".
   Ну всё. Пора давать эксклюзив.
   Следующую песню можно было считать глубоким ретро, потому что Гюльчек знала её от дедушки. Позже она искала другие исполнения, но не нашла - и начала подозревать, что дедушка сочинил её сам и посвятил бабушке. По крайней мере, женились они именно под эту песню. Конечно, она не знала, как здешний бомонд отнесётся к рыбацкому фольклору. Но пора встряхнуться.
   - Счас дедушкину, - шепнула она, скользнув в уголок попить водички.
   - Мы вроде "Последний автобус" собирались, - ответил Фатих, взяв скрипку-кеменче, позаимствованную со склада на работе на свой страх и риск.
   - Планы меняются.
   - Ну ок. Ребята-то знают?
   Ребята узнали и удивились, но лицо держали. Дживан вообще был незыблем, а Амира только картинно повела бровями.
   Гюльчек залихвацки отодвинула табурет и посильнее включила провинциальный акцент, в который сама не верила, но друзья утверждали, что он у неё был:
   - У нас в деревне горе:
   Буря порвала все сети,
   Все рыбацкие лодки унесло в море -
   А она знай себе смеётся.
   Агах Карачай и Ашик Усмани собирались чокнуться, но бокалы замерли у них в руках на полпути. Замерли - и стукнулись друг о друга с двойной силой.
   - Эй! Эй! Что с тобой?
   Весь мир будет тонуть,
   А ты будешь смеяться.
   А что со мной? Что со мной?
   Весь мир будет тонуть,
   А я только буду слушать,
   Как она смеётся.
   Все зрители воспряли, даже утомившаяся Джемре почувствовала второе дыхание и принялась хлопать в такт, и даже в этот такт попадала.
   - Который день я сам не свой,
   Весь улов сегодня - старый башмак,
   Отец мой бранится, мать моя плачет -
   А соседская девчонка знай себе смеётся.
   Гюльчек и Фатих обнялись, Дживан покинул своё почётное место и приобнял солистку с другой стороны. Припев пошёл акапелла:
   - Эй! Эй! Что с тобой?
   Моя семья сходит с ума,
   А ты смеёшься.
   А что со мной? Что со мной?
   Моя семья сходит с ума,
   А я только слушаю,
   Как она смеётся.
   Фатих оставил хоровод, чтобы исполнить проигрыш - и тут же на сцену запрыгнул господин Ашик и присоединился к танцам.
   Дживан вернулся к барабанам, Гюльчек - к гитаре, Ашик остался посреди сцены один и позвал Агаха. Тот отказался, и тогда Ашик вытащил Дженка, а за Дженком увязалась хихикающая Джерен. Дамла и Недим подпирали с обеих сторон сонную Джемре, которая грозила вырубиться на самой кульминации:
   - Эй, глупая девчонка!
   Сегодня я последний раз в году ухожу в море,
   А завтра я присылаю сватов -
   Посмотрим, как ты тогда посмеёшься!
   Эй! Эй! Что с тобой?
   Твои родители считают калым,
   А ты смеёшься.
   А что со мной? Что со мной?
   Моя родня собирает калым,
   Чтобы я всю жизнь слушал,
   Как ты смеёшься.
   Гюльчек дожала диафрагмой последний кислород под гром аплодисментов. Дядя Ашик расцеловал её в обе щеки и прослезился:
   - Что-то прям накатило. Я ж вырос в такой вот рыбацкой деревне. А ты сама откуда?
   - Из Гелиболу, - пролепетала певица.
   - Ты моя красавица! Пошли с нами за стол! Ребят, вы тоже пойдёмте.
   Приглашение пришлось очень кстати: музыканты не прочь были сделать перерыв, да и голод уже подкрался, ведь этим четырём песням предшествовала очень долгая поездка.
   Дядя Агах тоже расчувствовался и, опираясь на плечи племянников, сидевших по обе стороны от него, поднялся произнести речь:
   - О чём эта песня, мои храбрые львы? О любви, конечно. Но не только. Она о том, что не надо забывать свои корни...
   Дженк изобразил фэйспалм. Недим подпёр кулаком щёку и созерцал лампочки.
   - ...Когда ваш прадед - Милован Караджич - пришёл в Стамбул с ишаком на поводу...
   "О нет! - подумала Гюльчек. - Только не это!" Её дедушка, а он-то был отличным знатоком всех этносов, всегда говорил, что сербы, особенно пьяные, хуже греков и турок вместе взятых...
   - ...он и представить не мог, какой высоты достигнут его потомки! Но он мечтал о лучшей жизни. У него была сильная воля... и храброе, доброе сердце!..
   - Слабоумие и отвага, - шепнул Недим, поймав печальный взгляд Гюльчек над головами Джемре и Дамлы. - А мы их унаследовали.
   - ...А мы унаследовали эти качества!..
   Гюльчек тихонько фыркнула в салфетку.
   - Не забывайте, чья кровь течёт в ваших жилах! То есть в наших... Ну да, и в ваших... В общем, за вас, мои львы! Ура!
   И зачем-то полез в карман.
   Братья быстро переглянулись и хором скомандовали:
   - Ложись!
   Потому что дядя Агах достал револьвер и не глядя шмальнул в воздух.
   Гюльчек зажала уши.
   С ветки ближайшего дерева свесился отстреленный конец гирлянды. В вазу с фруктами пикировала сбитая птица.
   Иллюминация в саду погасла.
   Братья Карачай, они же Караджичи, отобрали у дядюшки револьвер, приговаривая, какой же он меткий стрелок, и передали экономке.
   - Нуртен-ханым, спрячьте от греха подальше, - напутствовал старший брат. - И принесите-ка два ружья. А то что мы с одним револьвером, как будто не праздник. Да, братец? Чё приуныл?
   Дженк впал в сентиментальность - то ли от выпитого, то ли на нервной почве, и утирал рукавом дизайнерского пиджака скупые мужские слёзы.
   Нуртен-ханым назад не вернулась, но передала оружие через садовника.
   Недим внимательно проверил оба ружья и передал одно младшему брату:
   - Ну чё, за предков и потомков?
   Дженк кивнул, но выстрелить не смог, потому что совсем расплакался.
   - Эх ты... Ладно, живела Сербия, - Недим упёрся прикладом в бедро и выстрелил с левой руки вверх не глядя.
   Теперь погас свет в особняке.
   - Двинутые Балканы, - проворчал Фатих.
   - Тс-с-с! - зашипели Дживан и Амира. - Домой вернуться хочешь?
   В окне на первом этаже затеплилась свечка.
   - Извините! - робко окликнули из сумерек. - Доставка цветов.
   Недим поковылял встречать курьера с тростью в правой руке и с ружьём в левой:
   - У меня предоплата.
   - Приятного вечера, - курьер собрался смыться поскорее, но именинник остановил его и всучил ружьё. Освободившейся рукой забрал огромную охапку красных роз и передал певице:
   - Спасибо за концерт. Это был самый лучший подарок.
   - Извините, - из темноты снова вынырнул курьер и аккуратно положил на стол ружьё и ещё один букет. - По вашему адресу ещё заказ.
   - А, да, это мой! - откликнулся Дженк, утираясь скатертью. - У меня тоже предоплата, можешь быть свободен.
   Привёл себя в порядок - и преподнёс букет Гюльчек как полагается, опустившись на одно колено. Среди чайных и розовых роз виднелся уголок конверта. Гюльчек передала цветы Фатиху и указала на конверт. Который он тихонько открыл - и тут же присвистнул.
   - Привыкайте к большой сцене и большому заработку, - Дженк окончательно успокоился. - Можете пока тренироваться на нас. У Дамлы тоже скоро днюха.
   Тем временем старший брат вернулся за стол.
   - Ногу ты себе тоже прострелил? - не удержалась Гюльчек.
   - Да так, упал неудачно.
   - Если учесть, что ты падал с крыши - как раз таки очень удачно, - возразил младший брат.
   - О да. Да здравствуют мусоровозы.
   - Откуда здесь мусоровозы? - удивилась Гюльчек.
   - Это не здесь. Это он по городу погулял. Про руфинг не слышала?
   - А, крышнаидство, - девушку снова потянуло на иронию. От стресса, наверно.
   - А давайте сфоткаемся! Все вместе! - возникла у них за спиной Дамла.
   Тут выяснилось, что Джемре не может фоткаться, потому что как легла по команде на стол, так до сих пор от него не отрывалась. Её унесли спать в более комфортные условия.
   Концерт, походу, накрылся, потому что накрылась проводка, и от всей электроники не было никакого толка. Но настоящие артисты не сдаются. Гюльчек и ребята спели ещё четыре песни с акустической гитарой и народными инструментами, а потом вернулись к ужину - и спели ещё пару застольных вместе с хозяевами.
   А потом совсем стемнело, и их любезно пригласили переночевать.
  

4. Поутру

  
   Ночь была светлее сумерек. Перила сияли тёплой белизной. Море мерно дышало. Деревья колыхались точно в беспокойном сне. Миндаль, в бело-розовой пудре бутонов, выглядел совсем мистически. Как будто сейчас здесь появится призрак, как в "Кентервильском привидении". Или нет - дерево и есть призрак. Ты отвернёшься - и оно исчезнет. Спускаясь по склону к песчаному пляжу, Гюльчек несколько раз оборачивалась, чтобы проверить. Но старый миндаль почивал на своём месте, и девушку не отпускала мысль, что призрак здесь - она сама.
   Песчаный пляж, небольшой и неправильной формы, напоминал платок, небрежно брошенный на каменистый берег и бесповоротно испорченный солёной водой. Казалось, песок колыхался, как лёгкая ткань. Гюльчек вошла в воду, чтоб отыскать конец у этого полотна.
   Вода была ледяной - но не морозила, не обжигала. Она вливалась в поры, впитывалась в кожу, становилась её частью. Она бродила по кромке моря, всё тяжелее и медленнее, вбирая в себя терпкое море и растворяясь в нём.
   Лунная вспышка ослепила. Девушка дёрнулась и обернулась: белый свет отразился от окна - чёрного, неподвижного... Она боялась этого слова - мёртвого.
   Точно. Вот что было не так с окружающим миром. Он умер.
   Или?..
   Нет. Глупости. Ерунда.
   Она поспешила наверх. К особняку. К дому. Она спешила как могла. Но всё было как в замедленной съёмке. И детально - как в макросъёмке. Вот ветер с ядовитым шипением летит на неё - сквозь неё. Шуршит под ногами трава - хотя на неё не ступают. Звенит колокольчик у двери - хотя она его не касается.
   Холодный коридор - всколыхнулись шторы - и съели лунный свет. Гостиная с погасшими свечами. Подсвечники - два медных, на звериных лапах, и один стальной - покупка на новый год, изогнутая лента. Неправильная спираль. Неправильно. Здесь всё - неправильно.
   Диваны и кушетки заняты. Все спят - не в силах разойтись по спальням. Не в силах разомкнуть объятия. Не в силах воссоздать какое-то подобие порядка.
   Дамла. Здесь нет Дамлы.
   Взлетела вверх по лестнице и отворила спальню девушки. Дамла уткнулась носом в одеяло и так уютно сопела... Перетянув вперёд всё одеяло...
   Холодная рука коснулась одеяла - и укрыла девушке спину.
   Она долго бездумно стояла над кроватью Дамлы - и удалилась грустить на балкон.
   Ночь была очень светлая. Мраморные перила сияли тёплой белизной...
   Гюльчек проснулась - и тут же застонала. Ей было очень жёстко и неудобно. Она нащупала сначала собственные руки, а потом уже пол, на котором лежала. Она лежала на полу. Точнее, на балконе. Прямо на сквозняке.
   С трудом она села, встряхнула головой и протёрла глаза.
   Какой ужас.
   Вся грязная. Ноги промокли до самых колен. Джинсы конкретно убиты. Ступни облеплены тёмным песком...
   Стоп. Где туфли?! Её чудесные, волшебные туфли от Casadei, которые она так берегла для самых особых случаев?!
   Что, чёрт возьми, происходит?!
   Над ней выросла чья-то фигура.
   Нуртен поливала цветы. Наткнувшись на вчерашнюю певицу, в непотребном виде развалившуюся на полу, экономка процедила сквозь зубы: "Доброе утро", чопорно поджала губы - и явно подавила острое желание полить Гюльчек из лейки.
   Гюльчек боязливо кивнула в ответ и пошла на поиски людей.
   Как она здесь оказалась? Их же вроде поселили на ночь во флигеле. Или она теперь лунатик?
   Но если она бродила здесь в бессознательном состоянии, почему она сейчас точно знает, что, чтобы выйти на лестницу, нужно свернуть направо?
   Ага. Вот гостиная. Два медных канделябра на столе - и один стальной, совершенно безвкусный. Кто дарит такое на новый год?..
   Блин! Откуда она это знает?!
   Гюльчек вздрогнула от шороха.
   На диване сидел Недим и безнадёжным взглядом шарил по сторонам.
   - Гюльчек! - тихонько позвал он, потому что некоторые родственники ещё спали. - Палку мою не видела?
   Девушка только пожала плечами.
   - Ну ладно, - он поднялся и попрыгал на одной ноге в коридор.
   Гюльчек подумала - и пошла за ним.
   У заветной двери уже топталась в очереди Амира. Она постучала - похоже, не в первый раз.
   Наконец дверь отворилась, и вышел Дженк, сонный и очень довольный. А через секунду следом вывалилась Джерен. Растрёпанная, с размазанной помадой и в расстёгнутом платье. Причем платье было надето молнией вперёд. Джерен постреляла глазами по сторонам и приветливо заулыбалась всем присутствующим:
   - Надеюсь, папа не узнает?
   - Даже не заметит, - кивнул Недим.
   - Особенно если учесть, что он спит лицом в салате, - прибавил Дженк.
   Беседу прервало появление старшей сестры. Она двигалась по извилистой траектории, держась одной рукой за голову, а другой за горло. Увидев очередь, она застонала и с трудом повернула налево, на кухню. И там склонилась над раковиной.
   - Что вы мне подсу... О-ох... Признавайтесь...
   Джерен поспешила на помощь Джемре и самоотверженно держала ей волосы. Они были очень заняты на кухне и не заметили, что к компании присоединился дядюшка Агах. Который начал ломиться в первые попавшиеся двери, то есть в шкаф.
   - Сюда бы Дамлу, - племянники присели на тумбочку, - вот она бы написала сториз. Дамла! Иди сюда!
   - Не могу! - раздалось из шкафа. - Ко мне сюда кто-то ломится! Мне страшно!
   - А что ты там делаешь???
   - Хотела ленту почитать спокойно, а тут кто-то двери выламывает...
   Последними пришли Дживан и Фатих - в поисках девушек.
   Обратно все четверо ехали в сонном молчании, изредка прерываемом чьей-нибудь задумчивой репликой.
   - Утро в коммуналке. Миллионеры, блин, - зевнул Дживан.
   - Ага, - зевнул Фатих. - Кем надо быть, чтобы в элитном районе Стамбула палить из ружья по линиям электропередач с криком "Живела Сербия"?
   - Кем-кем. Пьяным сербом, - оторвалась от телефона Амира, чтобы проверить, как реагирует водитель на такую характеристику его хозяев. Водитель не реагировал. - Всё логично.
   - А по-моему, они милые, - возразила Гюльчек.
   - Ага. Один - мажорище, другой - вообще без башки. И дядюшка такой же. Яблочко от яблони, - ворчал Фатих.
   - Ну ладно, обошлось же, - Амира смотрела на всё оптимистично. - И заплатили хорошо. Жалко только, Гюльчек где-то туфли посеяла.
   - Не то слово, - вздохнула солистка, разглядывая на себе кроссовки, одолженные Дамлой. Надо будет вернуть побыстрее. - Ну может, ещё найдутся... Слушайте, а у вас никогда не было такого чувства?.. Ну типа дежа вю?
   - В смысле? - спросил Фатих, уже пригревшийся и приготовившийся дремать.
   - Просто мне сегодня утром показалось, что я уже раньше бывала в этой гостиной и вообще в этом доме...
   - Ты лучше расскажи, как ты из флигеля смылась и зачем по особняку шлялась, - поинтересовалась Амира.
   - Просто надо больше спать. А не работать до трёх часов ночи и сбивать себе на фиг весь ритм, - рассудил Дживан. - Неудивительно, что крыша едет.
   - Может быть, - не стала спорить Гюльчек и тоже поудобнее устроилась на мягком сиденье.
   Что-то ей подсказывало, что она сюда ещё вернётся.
  

5. Обмен обувью

  
   Гюльчек подумала-подумала - и не пошла в то воскресенье на работу. Ей нужно было отдохнуть. На секунду она, конечно, задумалась, что будет, если её уволят. Стоит ли поискать работу, где не требуется постоянное присутствие, то есть какую-нибудь удалёнку. Но прикинула, что сможет жить на сегодняшний гонорар несколько месяцев (может, это и мало для шоу-бизнеса, но для неё сейчас это неизмеримо много), и напомнила себе, что у их канала уже около трёх тысяч подписчиков, и как-то отложила мысль о трудоустройстве до неопределённого момента.
   Поэтому она забросила топ и джинсы в стирку, поскребла щёткой куртку, сняла украшения, чтоб ничего не мешало, закуталась в спортивный костюм оверсайз и завалилась спать.
   Правда, удовольствие от сна не получила. Потому что картинка не менялась уже несколько ночей подряд. Снова этот песчаный берег, волны, лижущие босые ноги, эта татушка - прямо до последней линии, она уже выучила наизусть. Снова чья-то рука. Сухая и горячая ладонь. Настолько реальная... что даже неловко.
   Она была не одна в этом сне. И даже когда видела только себя, чувствовала, что кто-то за ней наблюдает. Кто-то хорошо знакомый. Близкий. Ей даже не нужно смотреть на него, чтобы узнать.
   Так думала Гюльчек во сне. Гюльчек наяву была уверена только в том, что это мужчина.
   Заварив чаю покрепче, девушка залезла в интернет в поисках сонника. Бурное море означало бурные события... Нет, здесь море спокойное. Или удача, или задержка в делах, остановка.
   Да ну, фигня. Сами себе противоречат.
   Гюльчек поискала ещё пляж, босые ноги и татуировки.
   Но не получила никакого результата, кроме разочарования - и четверостишия для новой песни. Про ночные кошмары.
   А после пошла на кухню и уныло поглощала бутерброды.
   Мозги никак не желали вставать на место после вчерашнего. Вот только непонятно, после чего - концерта или ночной прогулки.
   А вдруг она лунатик?
   - Розочка! Тебя! - на кухне нарисовался сонный Фатих с телефоном.
   Блин. Как её достала эта "Розочка".
   Она протянула руку за телефоном.
   В динамике искрил позитивом голос Дженка:
   - Привет, Золушка. Твои туфельки нашлись.
   Гюльчек заскрежетала зубами. Новое прозвище...
   - Мы нашли их на пляже. В песке завязли. Завтра заеду...
   При упоминании пляжа мысли Гюльчек снова унеслись куда-то далеко. Но она собралась с силами и отреагировала.
   - Да, спасибо огромное. Пиши адрес.
   - Заодно и телефон.
   - Что?
   - Ну что я по чужому буду? Позвоню на твой.
   - А, да. Счас скажу. А почему завтра? Может, сегодня встретимся, я кроссовки верну?
   - Не, сегодня дела. Работа. Ну, это не телефонный разговор. Всё при встрече.
   Гюльчек задумалась на секунду, приглашение это на свидание или что - но только на секунду, а потом как на духу выдала все свои персональные данные.
   А в понедельник даже проснулась пораньше и принялась приводить себя в порядок.
   - Прихорашиваешься? - Фатих нарезал круги рядом.
   - Кто-то слишком любопытный, - Гюльчек была немногословна, потому что подкрашивала губы.
   - Тя на свидание, что ли, позвали? Этот мажор? Не боишься?
   - Ага, - ответила Гюльчек на все вопросы сразу и добавила ещё блеска на губы.
   - Эх, - вздохнул сосед. - Знал бы, не передавал бы трубку.
   - Не парься, - девушка положила руку ему на плечо. - Ты же знаешь: я умею за себя постоять.
   - О да. На собственной шкуре. Тогда я буду бояться за него.
   Дженк заявился только к вечеру. Сначала долго сигналил у неё под окнами, как будто нарочно ждал, когда все соседи вернутся с работы, чтобы не дать им отдохнуть, и наконец позвонил. Гюльчек спустилась с аккуратно завёрнутыми в пакетик чужими кроссовками и обменяла их на так же завёрнутые туфли на шпильках. Надо сказать, они были чистыми и сухими: их не поленились привести в порядок.
   - Дамла, наверно, расставаться не хотела?
   - Точно. От сердца оторвала.
   - Ага... Счас, подожди секунду, - Гюльчек в голову пришла одна озорная мысль, она забрала свёрток с кроссовками обратно и умчалась в подъезд.
   Когда она вернулась, вокруг белого "Ягуара" уже собралась толпа, не поленившаяся оторваться от ужина и вечернего сериала. Гюльчек растолкала местных и с хитрым видом приоткрыла упаковку. Правый кроссовок украшала небольшая надпись акриловой краской.
   - Эксклюзив.
   - Ну всё, теперь она на эти кроссовки молиться будет, - Дженк торжественно принял пакет и так же торжественно положил на заднее сиденье.
   - Почём кроссовки продаёте? - раздалось в толпе.
   - Дорого! - откликнулась Гюльчек. - Они с автографом. Единственный экземпляр. Раритет!
   - Чей автограф? - подключился второй голос. - Футболиста? Спортсмена какого-нибудь?
   - Софии Вембо! - объявила Гюльчек. Толпа удовлетворилась ответом и схлынула, потому что не знала, кто такая София Вембо. А Гюльчек очень гордилась, что эта греческая певица - её землячка, из Гелиболу. А то, что в её время кроссовок не носили, было уже мелочью.
   - Свои-то туфли не забудь, - напомнил Дженк. - Спекулянтом себя чувствую.
   Гюльчек хихикнула и забрала свой свёрток.
   - Не хочешь выгулять? Прямо сейчас?
   - В смысле? - насторожилась девушка.
   - Сходим куда-нибудь. Я хороший клуб знаю. Даже не один.
   - Я фэйс-контроль не пройду.
   - Ты же со мной.
   Гюльчек помялась для вида. Но только пару секунд. Зря что ли красилась весь день.
   Она написала соседу: "Вернусь поздно".
   Получила в ответ хмурый смайлик и запрыгнула в уже знакомый салон.
   - Кстати, насчёт автографов, - Дженк выключил музыку и выехал из двора. - Сегодня Дамла в школе нагоняй получила - за тетрадку по математике. Недима вызывали. Он увидел твои письмена - и тетрадку себе забрал. Так что эксклюзивные кроссовки будут очень кстати.
   - Учитель офигел, наверно.
   - Да не, брат у него тоже учился, он хорошо помнит. Тоже родителей вызывал каждую неделю.
   - Ты, значит, один там послушный мальчик? - Гюльчек внимательно следила в окно, чтобы они не задели стихийную парковку вдоль домов.
   - Кто сказал?
   - Ну ты весь такой... - она помолчала, подбирая слово, - исполнительный.
   - А, это когда брат ногу сломал, я стал везде по делам ездить, и мне даже понравилось: всё решать, организовывать. Но идеи всегда его.
   - Типа, ты заместитель.
   - Ну да. Вот вчера тоже ездил.
   Они выехали на более-менее широкую дорогу. В темноте плавали светящиеся шары - фонари.
   - Значит, вас четверо в семье? - Гюльчек не стала расспрашивать про работу.
   - Да. Мы втроём - и дядя.
   - А у него есть жена, дети? А то я думала, на празднике полно родственников соберётся.
   - Нет. Ему нас хватает, - Дженк изящно ушёл от ответа. - А у тебя, наверно, большая семья?
   - Не-а. Только мы с мамой. Бабушки с дедушкой уже нет. А папа уехал на заработки в Европу и возвращаться не собирается. Походу, он там вторую семью завёл, - разоткровенничалась Гюльчек.
   - Мама злится, наверно?
   - Ага. А тут ещё я намылилась в большой город за большой мечтой. Она вообще меня отпускать не хотела. Вот я счас с тобой разговариваю, и до меня дошло, что она, наверно, не хотела, чтобы получилось как с папой. Чтобы одной остаться, - почему она всё это рассказывает? - Но я наврала, что учиться еду. Мы созваниваемся.
   - Вот прикол, если бы она во время концерта позвонила, - засмеялся Дженк. - И ты бы такая: "Мама, я дома, занимаюсь, всё в порядке". И мы все такие: "Тш-ш-ш!".
   За такими разговорами они уехали далеко за пределы знакомой Гюльчек местности. Кажется, это уже совсем другой район. Девушка занервничала.
   - Ехать далеко, - запоздало предупредил спутник. - Слушай, есть вино. Хорошее. Угощайся пока.
   - Да у тебя тут целый мини-бар.
   - Ага. Всё с собой.
   - Хочешь меня споить? - натянуто заулыбалась Гюльчек.
   - Это не в моих интересах. Ты мне свеженькая нужна. А то с кем же я танцевать буду?
   - Да у тебя на меня большие планы.
   - Конечно, - он широко улыбнулся в зеркало заднего вида. - Ты же ведь не против?
   - А как же Джерен?
   - Ну с кем не бывает по пьяни... А у тебя не было?
   - Ну-у-у... - протянула Гюльчек. И мысленно махнула рукой. - Ну ладно. Было.
   - Вот видишь.
   - Но мы потом больше не виделись. А вы же всё время общаетесь, разве нет?
   - Да. С самого детства. Наши отцы давно дружат. Дружили. Когда папы не стало, дядя Ашик стал нас поддерживать.
   - Тем более.
   - Есть такая штука, называется секс по дружбе. Не слышала?
   - Ну допустим.
   - А ещё иногда мне кажется, что дядя Ашик хочет нас женить на своих дочках. Я не удивлюсь, если они с папой давно уже обо всём договорились.
   - Блин, как в старые добрые времена. Я надеюсь, он в завещании об этом не написал?
   - Нет, слава богу, - Дженк снова засмеялся.
   - Слушай, а как клуб называется?
   - "Улус 29".
   Гюльчек уже устала считать улицы и запоминать дорогу, тем более что окончательно стемнело. Но погуглила, что это в Бешикташе.
   Чтобы добраться до всех удовольствий, им пришлось вскарабкаться на холм. До моря было рукой подать, и тут же протянулся один из Босфорских мостов - который именно из трёх, Гюльчек не знала, а спросить стеснялась.
   Наверняка здесь очень красивый вид, утешила она себя.
   Клуб встречал их огнями на террасе и в окнах и золотой круглой эмблемой "29". На входе Дженк покрепче взял Гюльчек за талию, шепнул: "Это для фэйс-контроля" - и повёл внутрь.
   Внутри Гюльчек поняла, что это скорее не клуб, а ресторан.
   - Ну да, - охотно согласился парень, - днём ресторан, ночью танцы. Пойдём к бару, там повеселее.
   Бармэн поздоровался с Дженком как со старым знакомым и пытливо рассматривал девушку. Дженк спросил, что она будет пить. Она ответила: "На твой вкус".
   - Ага, понял, - криво улыбнулся он и заказал у бармэна "что-то особенное".
   Пока тот жонглировал ёмкостями, Гюльчек рассматривала тёмные стены, круглые золотистые светильники, ступенчатый потолок. Здесь было красиво, но как-то безлико. Она бы с удовольствием потусила в каком-нибудь гараже, раскрашенном граффити, лишь бы раскрашен он был от души и собралась хорошая компания...
   А вот и компания.
   К Дженку шумно подлетели двое молодых людей и крашенная в блондинку девушка.
   - А мы-то думали, ты всё время занят, - заявила она, когда закончились приветственные обнимания и целования.
   - Хорошо поработать - хорошо отдохнуть, - развёл руками Дженк. - Знакомьтесь, это Гюльчек.
   - Чё-то мы раньше про неё не слышали, - сказал один парень.
   - Потому что вы вечно слушаете всякий зашквар. А она - восходящая звезда инди-рока, - Дженк подмигнул своей спутнице.
   Гюльчек старательно изображала приветливую улыбку.
   - Так она певица? Она чё, выступает сегодня? - удивились друзья Дженка, по-прежнему говоря о Гюльчек в третьем лице.
   - Нет. Сегодня - она отдыхает, - Дженк приобнял девушку. - Но возможно, как-нибудь споёт здесь. Если захочет. Да, дорогая?
   Гюльчек чуть не поперхнулась. Она уже "дорогая"?!
   Да, похоже, он привёз её только чтобы похвастать. Перед ней - шикарным рестораном, где часто бывает, а перед друзьями - новой подружкой-певицей.
   Гюльчек тихонько столкнула с себя его руку.
   - Эй, ты чего?! - резко крикнул он.
   Она уже собралась ответить, но сообразила, что обращается он не к ней. Вся агрессия Дженка направлялась на незнакомую девушку, которая слишком уж подозрительно зависла над бокалами, в которых ждали их коктейли, пока бармэн отвернулся в поисках ингредиентов для нового зелья.
   - Стой! - подскочил к ней Дженк.
   - Чего здесь трёшься?! - не отставала Гюльчек.
   Девица мигом отмерла и рванула от них.
   Дженк побежал за ней.
   Гюльчек скинула туфли и побежала босиком.
   Как назло, свет в зале погас - и сменился светомузыкой.
   Ди-джей поприветствовал публику из-за пульта - благодарная публика тут же хлынула из-за столиков на свободное пространство.
   Погоня превратилась в бег по лабиринту с препятствиями.
   Их цель воспользовалась резкой сменой обстановки, и выбежав на террасу, Дженк и Гюльчек успели заметить, лишь как развеваются её волосы за парапетом. Потом она нырнула вниз. Преследователи трезво оценили свои возможности и спускаться с холма Улус не стали.
   Некоторое время они переводили дыхание, под ледяным ветром и озадаченными взглядами посетителей, согревавшихся пледами и напитками на террасе. Мост и масса домов на другом берегу напоминали звёздную галактику.
   Гюльчек внезапно вспомнила, что где-то сегодня ещё празднуют Навруз. И в этот самый момент прыгают через костёр. А для неё препятствием становится не огонь, а вода...
   - Эй, вы в порядке? - крикнули с порога две фигуры, и, блестя в свете фонарей лаковой курткой и неоновыми полосами на свитшоте, поспешили к парню и девушке.
   Друг и подруга Дженка проводили его с Гюльчек обратно и предложили вызвать полицию. Второй парень всё это время оставался с бармэном:
   - Я попросил сделать вам новые коктейли, вдруг она чего туда подсыпала.
   Предыдущие бармэн по инерции вылил, поэтому обращаться в полицию было уже бесполезно.
   - Ладно, разберёмся, - махнул рукой Дженк. - Давайте просто отдохнём.
   Парня, который надзирал за бармэном, звали Бахтияр, но он просил называть его Баши, потому что так его называют все друзья, потому что он любит везде рулить. Кстати, он умел смешивать коктейли не хуже профессионала.
   Карим снимал короткометражки.
   Фарида увлекалась дайвингом.
   Что-то случилось - с Гюльчек, или с ними, или со всеми вместе - но друзья Дженка вдруг оказались интересными людьми. Они расспрашивали Гюльчек о её увлечениях и вежливо интересовались, где можно послушать её песни. Гюльчек обрадовалась и задружила всех троих на Фэйсбуке и в Инстаграме.
   Кто бы ни была эта странная посетительница, именно благодаря её появлению лёд треснул, стена рухнула, и они сблизились. Поэтому Гюльчек великодушно сочла этот случай происками Судьбы и просто приняла его как данность, чтобы вскоре забыть.
   Дженк тоже скоро успокоился и даже пошутил, что это его спутницу преследуют фанатки.
   Они шутили, смеялись и танцевали до самого закрытия. Гюльчек не смотрела на часы. Она уже уверилась, что понедельник - тоже вполне себе подходящий день для веселья.
   Сонных новых знакомых увезло такси. К Фариде. Кажется, они стремились продолжить бдение.
   Дженк, прислонившись к "Ягуару", заплетающимся языком вызвал водителя.
   Гюльчек, прислонившаяся к Дженку, слушала его голос и погружалась в покой.
   Они дремали рядышком на задних сиденьях, пока недоспавший водитель, прихлёбывая энергетик, мчал их с богемного побережья на побережье затрапезное и простое смертное. И судя по тому, что Гюльчек была не единственным пассажиром, Дженк снова проявил галантность и распорядился, чтобы сначала девушку доставили в её родные гребеня, а сам уж как-нибудь переживёт такой же путь обратно. Хотя нет, даже дольше: ему ведь ещё через мост...
   Проигнорировав шокированного Фатиха, Гюльчек на автопилоте достигла кровати.
   Ей снился столик на причале, весь в огнях, накрытый на двоих, и танец - парный танец с кем-то. Знакомым настолько, что видеть его необязательно.
  

6. Бывших не бывает

  
   - Ты, мать, загуляла, - прогремел где-то в черепе голос Фатиха.
   - Давай, просыпайся. Мы вкусненького принесли, - гудел голос Дживана.
   - Вернись в реальность! - дребезжал голос Амиры. - Парни, мы, кажется, её теряем.
   Зашуршали, удаляясь, шаги Фатиха. Но скоро снова стали громче - а потом откуда ни возьмись ей на голову упало что-то тяжёлое, жёсткое и холодное.
   - Ай-яй-яй!
   Сосед по квартире с удовольствием садиста припечатал ей ко лбу пакет со льдом.
   Девушка со стоном села:
   - Ну спасибо, что не за шиворот.
   - А надо? А то мы можем, - неудачно пошутил ударник.
   - Давай, приходи в чувства. Мы такой кофе сварили! - поддразнила Амира. - И не говори ничего про связки, ты же всё равно сегодня на работу не пойдёшь.
   - На работе можно сказать, что ты заболела, - крикнул уже с кухни гитарист. - Хочешь, мы сами позвоним.
   - Слишком много инфы, - буркнула певица и поплелась в ванную.
   Она долго стояла под душем, сделав его не слишком горячим.
   Друзья послушно дождались её за столом.
   Мокрая Гюльчек с полотенцем на плечах обхватила обеими ладонями горячую чашку. На завтрак её ждали яичница с помидорами от Фатиха (готовить утром что-то посложнее он с недавних пор боялся) и кебабы от дяди Али (бережно доставленные соседями и приправленные ими же пряным соусом). Дурноты Гюльчек не чувствовала, только головную боль (которая от запаха еды слегка ослабла) и зверский аппетит - а потому сразу принялась поглощать завтрак.
   - Ну вот, на человека похожа, - одобрила подруга. - Как, кошмары больше не снятся?
   - Не-а, - приукрасила ситуацию Гюльчек. - Сегодня мне приснилось, что я тусила с кем-то на пляже.
   - Прям правда жизни, - заметно обрадовался Дживан. - Сегодня мы, я так понимаю, не репетируем. Но мы с Амирой вчера нагуглили парочку студий, где подешевле, но прилично. Давайте обсудим?
   - Я за, - прошепелявил с набитым ртом Фатих.
   Гюльчек тоже собралась согласиться, но у неё зазвонил телефон.
   Номер незнакомый.
   - Алло?
   - Гюльчек? Говорят, ты автографы раздаёшь? - шутливо начали на том конце провода. - Это Недим.
   - Откуда ты знаешь мой номер?
   - Секрет фирмы.
   - Обыскал Дженка, угрожая ружьём?
   - Типа того. Ты сегодня не занята?
   - Ну... нет.
   Почему она просто не наврёт что-нибудь и не повесит трубку?
   - Тогда я заеду за тобой часам к двум? С тебя автограф, с меня сюрприз.
   - Э-э... Ну ладно. Только при условии, - она выдержала паузу. - Ты вернёшь ребёнку тетрадь.
   - Тебе уже настучали?
   - Ага.
   - Значит, договорились?
   - Адрес знаешь? Хотя чё я спрашиваю, да?
   - Да, лучше не спрашивай. Тогда до встречи.
   - Подожди, - теперь-то она не повторит ошибку. - Куда поедем?
   - Время рабочее - на работу. Банальностей не будет, не волнуйся.
   - Уже заинтриговал.
   - Обсуждение отменяется? - внимательно смотрели на неё друзья.
   - Ну я на любую студию согласна, - оправдывалась девушка. - Вы выберите, я всё приму.
   - Может, ты с них ещё немножко стребуешь? - Амира всегда была очень практичной. Даже чересчур. - Раз уж у тебя такие ухажёры.
   Гюльчек проигнорировала намёк.
   Сегодня она будет выглядеть скромно.
   Что надеть?
   - Смотрите-ка, похмелье как рукой сняло, - съязвил Фатих, глядя, как она снуёт вокруг платяного шкафа.
   Гюльчек проигнорировала и это.
   Поменьше косметики. Кроме консилера. Консилера побольше.
   В обещанное время Недим позвонил. Сказал, что ждёт у подъезда. Гюльчек, поправляя на ходу волосы, шарф и сумочку, отправилась штурмовать лифт.
   Сегодня полдвора занимал чёрный "Фольксваген". И никто не собрался на него поглазеть, только несколько домохозяек рандомно выглядывали из окон, да стайка школьников притаилась в кустах.
   Гость выглянул в заднюю дверцу и помахал.
   За рулём сидел вчерашний, то есть уже сегодняшний, водитель. Гюльчек удивилась, что сна у него ни в одном глазу, и заподозрила, что он и есть источник информации о её месте жительства.
   Водитель нейтрально кивнул. Девушка обошла автомобиль и нагло дёрнула дверцу.
   Недим улыбнулся в предвкушении соседства.
   - Ты всех девушек водишь к себе на работу?
   - Только самых храбрых.
   - А там так страшно?
   - Многие не выдерживают.
   Гюльчек усмехнулась этой игре в слова:
   - Устраиваешь стрессовое собеседование? Или работать заставляешь?
   Недим рассмеялся:
   - Скоро сама всё увидишь.
   Она заметила, что одет он совсем неформально:
   - Нарушаешь дресс-код?
   - Фирма моя - как хочу, так и хожу.
   - Только твоя? - Гюльчек решила полюбопытствовать. - А Дженк?
   - Контрольный пакет всё равно у меня. А ты сразу к делу.
   - Просто интересно. Но вообще я не такая, - поспешила оправдаться девушка.
   - Понятно, - он лукаво посмотрел, как бы давая понять, что не очень-то ей верит. - Тогда я тоже спрошу о работе.
   - Ну давай, - настроилась на иронию Гюльчек.
   - Ты сама пишешь все песни?
   - Слова - да, - Гюльчек посерьёзнела. - А музыку - только основную мелодию. Всю аранжировку ребята делают... А у меня вообще нет музыкального образования.
   - Как - совсем? Чисто на таланте выезжаешь?
   - Представь себе. Я только пару лет назад узнала, что такое сольфеджио.
   - О да, сольфеджио, - повторил Недим. - Я в детстве занимался музыкой - вообще не моё. С этим сольфеджио всей семьёй над домашкой бились. Через год устали и разрешили больше туда не ходить. Так что я предпочитаю слушать.
   - А что тогда твоё? Логистика?
   - Ну да.
   - Серьёзно? Прям кайфуешь?
   - Конечно. Тут обязаловкой не отделаешься - чтобы с девяти до шести и вечером всю работу из головы выкинуть. Так же, как у тебя.
   - А от чего там кайфовать? Просто интересно.
   - Ну как же? От самого процесса. Как принимать решение, как вычислять, что эффективнее. Вот счас новые маршруты берём.
   - Да ладно?
   - А ты думаешь, логистика - это просто груз из пункта А в пункт Б? Это гораздо более широкое понятие. Короче, смотри: например, два твоих подчинённых делали проект и накосячили. Ты выбираешь, кому из них первому позвонить. Потому что он адекватнее воспримет критику, быстрее поймёт, быстрее исправит. Это тоже логистика. Ты направляешь к ним третьего сотрудника, чтобы помог разобраться - это тоже логистика. Чтобы всё исправить, им срочно нужны какие-нибудь новые базы данных, они решают, откуда их поскорее взять, у них виснет комп, они требуют новый, помощнее - это всё логистика. Наконец они строят этот несчастный маршрут, рассчитывают, сколько будет рейсов, сколько нужно машин и так далее - вот это собственно транспортная логистика. Ты одобряешь проект, распределяешь задачи между всеми отделами, задействуешь партнёров - и это всё тоже...
   - Круто, - Гюльчек заслушалась и даже не следила, где они едут. Половину она не понимала, но звучало красиво.
   "Фольксваген" припарковался у высоченного здания в стиле хай-тек. Кажется, именно его она видела на фото.
   - Прям небоскрёб, - заценила девушка.
   - Ну, до Истанбул-сапфира далеко. Но стараемся.
   Охранники с суровым почтением поздоровались с Недимом, а на Гюльчек вопросительно посмотрели.
   - Вы что, не узнаёте мою помощницу? - на полном серьёзе выдал глава компании.
   - Я уже третий день здесь работаю, - подыграла Гюльчек.
   Довольные, что подкинули пищу для сплетен, они вошли в вестибюль и свернули к лифту.
   - А сейчас - на самый-самый верх, - предупредил Недим и поколдовал над кнопками.
   - Что, даже в свой кабинет не заглянешь?
   - Мне и так всё пришлют. Не отвлекайся.
   Двери лифта распахнулись - и девушку встретил прохладный ветер.
   Они были на крыше.
   Здесь была оранжерея и что-то вроде беседки, наверно какая-нибудь комната отдыха. Но обустроенное пространство занимало меньшую долю. Всё остальное - обыкновенный бетон, со спутниковой тарелкой, проводами и остатками недавней зимы в виде луж.
   - Я должна была догадаться.
   - Я специально не стал занимать всю крышу зимним садом. Оставил немножко романтики.
   - Я думала, ты теперь бывший руфер - после того, что случилось.
   - Бывших не бывает, - Недим решительно направился поближе к краю. - Так же, как нариков и ментов.
   Гюльчек засмеялась:
   - Я думала, что услышу такое только у себя на выселках... А кстати, какой это район?
   - Ахашехир. Здесь раньше были гаражи. Мой дед оставлял здесь свой грузовик.
   - Вот с чего всё начиналось?
   - А прадед - ну который пришёл в Стамбул с ишаком - всю жизнь доверял только ишакам. В машину не садился ни разу.
   - Класс... Я хочу попробовать, - Гюльчек смело села на бордюр и перекинула ноги в пустоту.
   - Подожди. Я тебя подстрахую, - Недим обнял её со спины.
   Гюльчек раскинула руки в стороны и поболтала ногами. Ей казалось, она видела весь город, вплоть до Босфора. И могла достать до любого самолёта, который пролетит над ними.
   - Только ботинками не кидайся.
   Их щёки соприкоснулись.
   - А можно вопрос? - задумался Недим. - Зачем ты выходила ночью на пляж? Ну, мы там твои туфли нашли. Купаться вроде не сезон.
   Гюльчек передёрнуло. Она же совсем забыла. Что её сны как-то связаны с их домом. Ведь там всё было так знакомо...
   - Захотелось проветриться. Я вообще люблю море.
   Он кивнул.
   - А ты? Раз любишь экстрим - дайвингом не занимаешься, например?
   - Нет, - Недим как-то слишком поспешно покачал головой. - Я как-то... неуверенно себя чувствую в воде. Скажем так. Это Дженк у нас и пловец, и сёрфер, и пляжный пикапер... Слушай, у тебя голова не закружится? Может, вернёшься на твёрдую землю?
   Гюльчек согласилась. Как-то он очевидно занервничал при упоминании моря. И очень уж крепко держал её за руку, когда она разворачивалась обратно.
   Она невольно сравнила его прикосновение с теми, что чувствовала во сне.
   Нет, у Недима руки холодные.
   - Всё в порядке. Я не боюсь высоты.
   - Но это ещё не весь сюрприз.
   Он повёл её за стеклянную дверь.
   - Стекло? А если буря?
   - Оно бронированное. Можешь попробовать.
   Пол в беседке был тёплым. И вообще было тепло.
   Стол, закрытый как будто плёнкой от дождя, оказался укрыт тёмной скатертью.
   Недим на секунду отвлёкся на телефон, и скоро, прям как в ресторане, появилась девушка с подносом. Она старалась держаться как можно хладнокровнее, но у неё не совсем получалось.
   - Много свиданий она здесь перевидала? - проводила её взглядом Гюльчек.
   - Тебе прям не терпится узнать обо всех моих бывших?
   - Мне тут птичка напела, что вас хотят женить на сестричках Джи-Джи.
   Недим несколько раз изменился в лице - и потряс указательным пальцем перед лицом девушки:
   - Всевышний этого не допустит!
   - А что, так страшно? - развеселилась Гюльчек.
   - Да она повёрнутая. На экологии. В смысле, Джемре. А Джерен - на благотворительности. С ними нельзя нормально общаться. Вот ты - нормальный человек. И как у нормального человека, у тебя, наверно, тоже много бывших?
   - Один, - Гюльчек сосредоточилась на тарелке. - Мы в одном классе учились. Катал меня на мотоцикле. Но его жутко раздражало, что я хочу стать певицей. И он поставил ультиматум: или он, или музыка. Как ты понимаешь, я выбрала второе.
   - Ну если человек ставит такие ультиматумы, - Недим открыл бутылку вина, - то ты всё правильно сделала.
   Он стукнул своим бокалом о её - стоящий на столе.
   Гюльчек сделала совсем крохотный глоточек: ей вдруг жутко захотелось доказать, что она всё-таки приличная.
   - Хочешь посмотреть оранжерею?
   - Да, можно.
   За следующей дверью пряталось Средиземноморье в миниатюре: оливы, лавры и лимонные деревья в вазонах не дотягивали до свободных собратьев, но и бонсаи явно переросли.
   - Они ещё совсем молоденькие. Ещё в потолок упрутся.
   Вокруг Гюльчек снова было лето.
   - А вертикальное озеленение не хочешь? Вроде счас модно?
   - Это надо фасад конкретно менять. Но идея хорошая.
   Гюльчек нашла гортензии, жасмин и розы. А вот тюльпанов не было. Как объяснил Недим, "приелись".
   - А как ты относишься к живым цветам?
   - В смысле, в горшочках? - уточнила Гюльчек. - Экологично.
   - И ты туда же, - Недим в шутку закатил глаза.
   - Ха-ха. О природе надо заботиться.
   - Если хочешь, можешь поучаствовать в заботе и взять что-нибудь.
   - Только если это не розы.
   - Розы для Гюльчек, - улыбнулся Недим.
   - Пошлая пошлость.
   - Значит, прошлый букет не понравился?
   - Понравился, - Гюльчек взяла горшок с гортензией и обнялась с ним.
   - Тогда обещанный автограф?
   - Ах да. Где расписаться? - она поставила цветок на место.
   Недим постучал пальцем себе по губам:
   - Вот здесь.
   Гюльчек скрестила руки на груди:
   - Будешь так шутить, второго свидания не будет.
   - Ладно, ладно, - он лукаво улыбнулся. - Кажется, кто-то только что назначил второе свидание?
   Гюльчек уткнулась в цветок.
   - Слушай, Гюльчек. Ты мне нравишься. А я тебе?
   - Я должна подумать. Я не могу так сразу.
   - Но есть шанс?
   Гюльчек подняла голову и тоже хитро улыбнулась:
   - Какой ты быстрый. Шанс всегда есть.
   - Вот так всегда. Ни да, ни нет. Ладно, не грузись. Мне очень приятно с тобой встретиться.
   - Мне тоже, - девушка на всякий случай повернулась к двери.
   Он понял намёк:
   - Тогда мой водитель тебя отвезёт - доверяешь ему? Или мне тебя проводить?
   - А ты останешься?
   - Пожалуй, тоже домой.
   Они договорились, что водитель сначала завезёт Недима, а потом отправится в долгое путешествие в Бююкчекмедже наедине с Гюльчек.
   В лифте ехали молча.
   В вестибюле их встречала делегация из девушек в деловых костюмах, активно притворявшихся очередью у кофейного автомата.
   В машине Недим хлопнул себя по лбу и сказал, что забыл трость на крыше.
   Водитель вздохнул и сказал, что сходит.
   Гюльчек сказала, что это хорошая новость: значит, трость уже не очень-то нужна.
   Всю дорогу до особняка Карачаев разговор тоже не очень клеился. А по дороге домой Гюльчек поймала себя на том, что мысленно общается с гортензией:
   - Слушай, он очень хороший. И явно может предложить больше, чем тусовки по клубам. Но мне двадцать два, а ему тридцать. Вроде не сильно большая разница, но заметно. Он прямо сказал, что чувствует, предложил встречаться - а я совсем растерялась. Если бы мы просто лазали по крышам, это было бы гораздо легче...
  
   Дома, едва переступив порог, она сразу наткнулась на ободранный букет из роз.
   - Это чё за веник?
   - Мажора своего спроси! - откликнулся из недр жилья Фатих.
   - А почему пожомканный?
   - Это кот зелени захотел!
   - Чего?! Какой ещё кот?!
   - А вот такой, - Фатих наконец появился из комнаты с огромным пятнистым котярой под мышкой, ободранным не меньше, чем пострадавший букет. - У мусорки подобрал. Оголодал совсем, бедняжка... О, ты тоже чего-то припёрла.
   - Это не для еды! - Гюльчек приготовилась оборонять цветочек.
   - Но место осталось только на кухне. А ещё мы студию нашли.
   - Круто.
   - Счас всё расскажу, проходи, я пельмешек нагрел. Из китайской забегаловки. Напротив нашего магазина - недавно открылась.
   - Стесняюсь спросить, из чего пельмешки, - Гюльчек поставила гортензию рядом с розами и разулась. Сдать ей треснутые ботинки в ремонт или самой залить суперклеем?..
   - Не знаю. Но вкусные. Да, Пахан? - Фатих почесал лоснящуюся, не иначе от голода, физиономию кота.
   - Пахан?
   - Ну да. Посмотри на эту морду. Реально Пахан.
   Девушка пожала плечами. Вкусу Фатиха она не всегда доверяла, но если животина ест эти пельмени и просит добавки, а у животины это было на лице написано, то, наверно, пельмени и правда съедобные.
   - Ты завтра его тоже пельменями корми. Там, в морозилке. Я три кило купил.
   - С какой стати? Твой кот, ты и корми.
   - Ну меня целый день не будет. И послезавтра тоже.
   - Ох... что ж с вами сделаешь... - она повесила пальто и пошла на кухню. Мыть руки и искать банку для букета. Если он выживет после набега кота.
   - А как у тебя прошло?
   - Ничё. Нормально, - Гюльчек приободрилась. Потому что все эти свидания - преходящая романтическая фигня. Главное, что есть музыка. И что их теперь трое: она, Фатих и кот Пахан. И в морозилке три кило пельменей.
  

7. Резкий поворот

  
   Она стояла среди волн и дышала солёным ветром. Со спины её защищали от ветра объятия, сквозь одежду ощущалось тепло другого тела, и она готова была стоять так вечность...
   Но песчаное дно вдруг ушло из-под ног, и она полетела лицом в воду.
   Полёт был очень коротким, и всё время она чувствовала на затылке его руку.
   Вода хлынула ей в нос и рот - и она проснулась.
   Гюльчек рывком села на кровати и хрипло дышала, как будто действительно только что вынырнула из воды. И только она немножко обрела душевное равновесие и победила головокружение, как в темноте блеснули жёлтые глаза.
   Они смотрели прямо на неё.
   Гюльчек обмерла.
   Но скоро вспомнила, что со вчерашнего дня у них поселился кот.
   Она нащупала выключатель у ночника.
   Кошачьи глаза погасли, вокруг них обрисовалась усатая морда. Кот удивился внезапному освещению, осмотрелся, остановился на тумбочке и зашипел.
   На тумбочке поблёскивала стразами подвеска с пляжа.
   А ведь все эти сны начались сразу после того, как она нашла эту несчастную побрякушку. Может, выбросить её обратно? Откуда она? Чья она?
   Кот продолжал шипеть, совершенно изумительно изгибаясь для своего плотного телосложения.
   Гюльчек подтянула колени к груди, обхватила их руками и пригорюнилась. В какой-то момент спохватилась и откинула одеяло. Ноги не грязные. Ну хотя бы не бродила по улице. И на том спасибо.
   В коридоре зашуршали, и из-за двери выглянул Фатих.
   - Ты чего не спишь?
   - Да опять кошмар приснился.
   - Опять? Часто они тебе снятся? - он присел на кровать.
   Гюльчек кивнула.
   - А ты чего? - Фатих подхватил на руки живность.
   Гюльчек поделилась своими подозрениями.
   Сосед посмотрел на неё как на чокнутую, но спорить не стал. А вместо этого протянул Пахана:
   - Мои старшие родственники всегда говорили, что кошки прогоняют злых духов. Не знаю, веришь ли ты в это, но самовнушение - великая вещь. На, пользуйся.
   Девушка приняла кота в объятия.
   - Попить-поесть чего хочешь? А то я в ночной дожор.
   - Не, я сразу спать.
   - Ну давай.
   Она улеглась на кровати, а кот улёгся на ней.
   Эффект плацебо сработал. Ночь прошла спокойно.
   Она даже спокойно провела день и отработала ночь - и решила одолжить Пахана ещё на разок.
   Кот исправно помогал. Гюльчек даже привела в порядок свою спальню и кухню и сходила с Амирой за покупками. В "Koton" была распродажа, и подруга без всякого стеснения скупила полмагазина.
   - Премию выдали? - собралась порадоваться Гюльчек. Она помнила, что свою долю гонорара Дживан и Амира договорились вложить в ипотеку.
   - Да, - Амира не стала распространяться.
   Гюльчек выбрала новые ботинки и не стала интересоваться деталями.
   Тем временем парни позвонили в студию звукозаписи. Договориться удалось на конец апреля, была очередь, и они решили посвятить этот месяц доработке новых песен.
   В пятницу вечером и в субботу утром им удалось собраться всем вместе на репетицию. Кот усиленно участвовал в этом новом для него мероприятии, обнюхал все музыкальные инструменты, поохотился на барабанные палочки и покатал по полу наушники за провод. Музыканты вынуждены были сделать перерыв, и Гюльчек с удовольствием пофоткала нового участника для Инстаграма.
   Она ещё раз встретилась и с Дженком, и с Недимом. Она не знала, с кем именно хочет быть, и, чтобы определиться, согласилась ещё на свидание. В четверг со старшим братом, а в субботу вечером - с младшим. Она задумалась, знают ли они друг о друге.
   Её сомнения разрешились уже в воскресенье.
   Только она вышла на свою маленькую сцену - в новом малиновом платье из "Koton", как гудки на улице перекрыли музыку. Все посетители и работники с любопытством прильнули к окнам. Узенький переулок перегородил напрочь убрызганный грязью белый "Ягуар", а в багажник ему дышал такой же убрызганный чёрный "Фольксваген", правда, грязь на нём была заметна меньше. И владельцы машин были явно друг другу не рады. Осложнялось всё тем, что выйти из салона в таком бутылочном горлышке, чтобы поговорить лицом к лицу, было очень проблематично. Дженк вспомнил следы на капоте, которые ему оставили в прошлый раз, но повторять трюк не стал. Он очень любил свою машину. А вот брата уже, кажется, не очень...
   Гюльчек позвал хозяин бара:
   - Уйми уже своих олигархов! Ко мне клиенты попасть не могут!
   - Как я могу их унять? - оторопела девушка. - Двоих взрослых мужиков? Чтоб ещё мне досталось?
   - Как хочешь. Иначе от меня достанется. Вылетишь отсюда как миленькая.
   - Не очень-то и хотелось, - Гюльчек схватила пальто, телефон, сумочку и стремительно вышла навстречу скандалу.
   Дорога освобождалась буквально у неё на глазах. "Ягуар", рыча от натуги, задним ходом выносил "Волчару" на дорогу.
   Налететь на другие машины им не дал фонарный столб, очень кстати подвернувшийся под багажник "Фольксвагену".
   Фонарь изящно изобразил Пизанскую башню, у "Фольксвагена" синхронно опустились стёкла у передней и у задней двери, и водитель с пассажиром синхронно поинтересовались у водителя "Ягуара", в своём ли он уме. Это если вежливо.
   Дженк вылетел из машины, даже не захлопнув за собой дверцу.
   - Она моя!!! Слышишь?! Я первый её встретил!!!
   - А ты её купил, что она твоя?!
   - Тебе просто нравятся её песни, а я её люблю как человека!
   - Ты откуда знаешь, что мне нравится?! - Недим не торопился покидать машину.
   - Потому что я вечно у тебя на побегушках!
   - Полгода поработал и устал? Ещё скажи, я у тебя в детстве игрушки отбирал и в шкафу тебя запирал.
   - А что, скажешь, не было?
   - Ты с дуба рухнул?
   - Уступи мне её!
   Из окна высунулась рука с поднятым средним пальцем.
   Дженк, окончательно взбесившись, кинулся за этой рукой и нырнул в салон. И совершил стратегическую ошибку.
   Гюльчек услышала из "Фольксвагена" сдавленный стон, ноги снаружи задёргались.
   С другой стороны выбрался страдалец-водитель, прислонился к погнутому столбу и принялся лихорадочно кому-то звонить.
   Дженк тем временем вырвался и утирал рукавом разбитый нос.
   - А можно, она сама решит?! - храбро шагнула к нему Гюльчек.
   - А что ты решила? - сразу вылез из машины Недим.
   - Да! - немедленно подхватил младший брат. - Как долго ты будешь встречаться с нами обоими?!
   - Да вы оба больные! - быстро сменила тему девушка. - Меня из-за вас уволили!
   Конечно, ей только пригрозили, это она сама решила уйти, причём вот только что в эту минуту. Но им это знать необязательно.
   - Мы к твоему начальнику-придурку отношения не имеем, - шмыгнул носом Дженк. Кровь не останавливалась.
   - Ты думала, мы будем спокойно друг на друга смотреть? - Недим достал из кармана платок и отдал брату. - Один идёт на свидание, другой ждёт очереди?
   - Совсем неуважение, - проворчал сквозь платок Дженк.
   - Я нарочно что ли? - возмутилась Гюльчек. - Я знала что ли, что вы такие разборки устроите?
   - Да конечно. В любой непонятной ситуации прикинься дурочкой, - окончательно обиделся Дженк.
   - Может, тебе такси вызвать? - Недим намекнул, что пора заканчивать разговор. - Мы бы тебя подвезли, но сама видишь.
   - На автобусе прокачусь. Проветрюсь. И вам советую остыть, - Гюльчек гордо зашагала прочь - к остановке.
   - Ты не будешь её подвозить! - услышала она за спиной голос Дженка.
   - Ты тоже! Посмотри на себя - весь в кровище. Тебе счас только за руль.
   - Благодаря кому?
   - Опять начинаешь? Счас добавлю...
   Скоро шум машин заглушил голоса. Гюльчек вздохнула с облегчением.
   Кажется, в её жизни наметились большие перемены. И в карьере, и в отношениях.
   Но утро вечера мудренее.
   В автобусе она доехала с комфортом, а потом не отказала себе в удовольствии воспользоваться лифтом.
   Фатих ещё не возвращался.
   Пахан убежал на улицу погулять. Всё-таки март.
   Гюльчек не спеша поужинала и не спеша, со вкусом приготовилась ко сну.
   Завтра будет новый день. Всё будет по-новому.
  

8. Побег

  
   Взволнованная вода бушевала со всех сторон. Но омывала не ноги, как обычно, а всё тело, и голову, и даже лицо.
   Ноги отчаянно бились, вздымая песок со дна. Руки сцепились на горле. Пытались сбросить другую руку. Которая душила и в то же время удерживала под водой.
   Вся праздничная опьянённость испарилась. Приятное покалывание - "бабочки в животе" - упорхнули, пытаясь не замочить крылья. Остался только страх.
   Она впивалась ногтями в руку, что продолжала её держать. Силилась разглядеть склонившееся над ней лицо, но под водой было больно глаза, и она видела только размытый овал. И протягивала руку из последних сил, и упиралась в это страшное, ненавистное пятно. Пальцы колола щетина, в глазах темнело, голову и грудь разрывало изнутри.
   В ушах шумело, будто она слушала огромную ракушку. Но потом звук начал отдаляться, отдаляться, отдаляться...
   Тишина.
   Гюльчек вскочила как ошпаренная и ловила ртом воздух, чтоб доказать себе, что ещё может дышать и что лежит не на дне морском среди рыб, а у себя дома.
   Вскочила - и не поняла, где находится.
   Над ней возникло две головы - мужская и женская - в медицинских шапочках.
   - Вы, девушка, в рубашке родились, - начал мужчина. - Упали с обрыва, да прямо в море, и ни разбились, ни воды не нахлебались.
   Гюльчек вытаращилась на него, продолжая громко и судорожно вдыхать и выдыхать.
   - Может, кислородную маску? - забеспокоилась медсестра.
   - Это она от страха. От неожиданности, - ответил врач. - Вы помните, как вас зовут?
   Они осмотрели Гюльчек, правда, без сильного энтузиазма и сказали, что можно выписываться.
   Гюльчек тем временем изучила окружающую обстановку и удостоверилась, что действительно находится в больничной палате, и койка достаточно жёсткая, чтобы не заподозрить фэйк, и у медработников из спины не растут крылья, и нигде в углу не спрятана скрытая камера.
   Врач пожалел для диагноза даже лёгкого сотрясения мозга, повторял, что пациентке несказанно повезло, прямо волнами на берег вынесло, и что-то строчил в бумагах.
   Медсестра ненадолго отлучилась, вернулась со свёрточком вещей и радостно сообщила, что Гюльчек уже встречают друзья.
   В этот самый момент дверь распахнулась, и вышеназванные друзья чуть не смели медсестру, врача и две соседних койки.
   Фатих, Амира и Дживан принялись каждый на свой лад пересказывать, как девушку обнаружил случайный водитель: решил помыть канистру прямо в море, и нашёл на песке спящую русалку, то есть Гюльчек без сознания, и не знал, что ему с ней делать, слава богу, это произошло прямо под окнами их дома, а Фатих как раз выглянул поискать кота...
   Вот теперь Гюльчек почувствовала, что голова раскалывается. Она даже не сразу заметила, что в палате присутствует ещё кто-то.
   На соседней пустой койке сидела женщина средних лет, с седыми прядями над ушами, медным приморским загаром, жёлтой косынкой на плечах и в длинной юбке в полоску. Она поставила на колени сумку, похожую на увесистый старинный саквояж, и заломила руки:
   - Доченька, вот видишь, до чего доводит эта жизнь в большом городе. Ну чего ты здесь забыла, ну поехали домой. У нас там тоже есть музыкальное училище, ты легко поступишь, ты же так хотела...
   - А как же учёба? - что-что, а свою легенду Гюльчек помнила наизусть и могла повторить посреди ночи в бессознательном состоянии.
   Мать только тяжело вздохнула. А Фатих покраснел до кончиков ушей:
   - Мы... это... ей всё рассказали.
   - Какого хрена?! - сорвалась на нём Гюльчек.
   - Я же говорю: здорова, - сказал медсестре врач, и оба тихонько покинули место, над которым сгущались тучи.
   - Ну мы испугались... Ну извини... Мы думали, вдруг ты теперь петь не сможешь... Ну это же мама, она же имеет право знать... - втянул голову в плечи Фатих и попытался спрятаться за стойкой от капельницы.
   Амира и Дживан вообще притворились, что их здесь нет, и изо всех сил старались слиться с окружающей средой.
   - Вдруг я теперь - что?! - бушевала Гюльчек. - Друзья называется! Чуть что - сразу избавиться готовы! - она швырнула подушкой в Фатиха. Подушка не достигла цели, но пошатнула стойку, а стойка задела Фатиха.
   - Ну что ты как маленькая, - заворчала мама, встала и завладела одеждой дочери. - Давай-ка одевайся. Через два часа нам нужно на вокзал. Я взяла билеты на поезд.
   - Что?! - Гюльчек активно озиралась по сторонам в поисках, чем ещё можно кинуть, но палата была обставлена очень скудно. - Какой поезд?! Никуда я не поеду!!!
   - Ну правда, ты чего? - воззвала к рассудку Амира. - Как будто тебя арестовывают.
   - Потому что это реально арест, - Гюльчек воспользовалась минутным замешательством, выхватила из кипы своих вещей, читай у матери из рук, телефон - и была такова.
   Она неслась на полной скорости по этажу, пока её не заловили с криками: "Девушка, вы куда? Здесь красная зона начинается!" Тогда, не сбавляя скорость, Гюльчек повернула обратно, нашла лестницу и как можно быстрее побежала вниз, расталкивая всех, кто попадался на дороге. Около половины пути она проехала по перилам.
   Вот уже замаячил спасительный свет в конце фойе, как его заслонил какой-то очередной несознательный посетитель больницы. Гюльчек вписалась в него на полном ходу.
   - Совсем сдурела?! - у этого несознательного человека оказался странно знакомый голос. - Ой, Гюльчек. А что ты здесь?..
   - Потом, Дженк, всё потом! - затараторила девушка. - Спрячь меня!
   - Куда? От кого?
   - Неважно, - она закрутилась на месте, по ходу дела поздоровавшись с офигевшими Дамлой, Недимом и Джерен.
   У стены стояла банкетка. Гюльчек нырнула под неё и затаилась, скорчившись в три погибели.
   Семейство Карачай и госпожа Усмани-младшая не придумали ничего лучше, как сесть на эту скамейку.
   Как удачно, что у Джерен длинная юбка.
   Сквозь частокол остальных ног Гюльчек разглядела, как к банкетке приближаются кроссовки Фатиха.
   Гитарист поздоровался с уже знакомой компанией и спросил, не пробегала ли поблизости Гюльчек.
   - Мы не видели, - не задумываясь ответил Дженк.
   - Может, она через служебный, - предположил Недим.
   - Я бы на её месте так и поступила, - подхватила Дамла.
   - Поторопитесь, - напутствовала Джерен.
   Фатих перевёл дыхание, даже не спросил, что эта светская тусовка забыла в обычной городской больнице, и даже не догадался позвонить на телефон подруги, и поспешил на поиски.
   Потом по всему коридору раздалось:
   - Гюльчек! Доченька! Вернись! Я не буду ругаться!
   Потом прозвучало проникновенно-утешительное:
   - Тётушка Сехер, ну не волнуйтесь, набегается и домой вернётся. Пойдёмте лучше в кафе посидим, а то вы только с поезда, давно не ели, наверно.
   Потом со стороны длинной юбки по направлению к скамейке простучали каблуки. Это была походка Амиры.
   - Больше ничего не дам, - процедила сквозь зубы Джерен. - Даже не проси.
   - Ну-ну, посмотрим, - буркнула Амира и пошла догонять остальные, более мягкие, уже удаляющиеся шаги.
   Секунд через десять по скамейке постучали:
   - Вылазь.
   Гюльчек выползла на четвереньках, с трудом разогнулась и принялась вытирать руки о казённую пижаму.
   - Ты чё тут делаешь? - накинулись на неё со всех сторон с расспросами.
   - Лежу. В смысле, меня уже выписали. А эти придурки мою маму позвали. Она, походу, ночным поездом прикатила - и давай меня домой забирать. Вот, я сбежала.
   - История, - усмехнулся Недим. - И куда ты теперь?
   - Не знаю, - честно призналась Гюльчек. - Но домой не хочется.
   Братья пристально посмотрели друг на друга и синхронно сказали:
   - И не смей её приглашать.
   - Так. Стоп, - перебила Дамла. - Я её приглашаю. У нас будет девичник, и мальчикам там делать нечего. Гюльчек, пойдём ко мне в гости с ночёвкой.
   - Пойдём, - радостно согласилась Гюльчек. - А вы что здесь делаете? И где вторая Джи?
   - Анализы сдаёт, - немногословно отозвалась Джерен.
   - Она после того, как на днюхе погуляла, до сих пор плохо себя чувствует, - объяснил Дженк. - Обычно у неё похмелье недолгое.
   - А семейный врач упёрся, что всё в порядке, - прибавила Дамла. - А она не верит.
   - Вот и выбрала наугад самую простую больницу, чтобы уж точно независимая экспертиза, - закончил Недим.
   - Это она зря, - заявила Гюльчек. - Тут диагнозы просто так не раздают. Я ночью с обрыва шарахнулась, и наутро меня уже выписали.
   - Ничего, она умеет убеждать, - не испугалась Джерен. - Слушай, а ты давно ночами гуляешь? Это во сне? Или ты просто экстремалка?
   - Походу, во сне.
   - Я знаю хорошего психиатра. Хочешь, дам номер?
   - Спасибо, не надо.
   - Вдруг она после лечения это... творить не сможет, - подсказал Дженк.
   - И тебе спасибо.
   -Ага, мне из-за кого-то кто-то чуть нос не сломал...
   - Кто? Из-за кого? - мгновенно переключилась Джерен.
   - Джемре идёт, - спас положение Недим.
   Из глубин коридора действительно выплыла Джемре:
   - Представляете, окна лаборатории выходят на мусорные баки. И сбор мусора, конечно же, не раздельный.
   Недим и Дженк торжественно покивали, Джерен поохала и покачала головой, и вся процессия двинулась на выход.
   Джемре не спросила, что делает здесь Гюльчек в неглиже, но сказала, что рада её видеть, и тут же увела сестрицу за руку к машине. Джерен упиралась каблуками и ещё долго махала Дженку.
   Дженк с братом, сестрой и гостьей сели в серебристый "Форд" - видимо, "Фольксваген" с "Ягуаром" тоже ушли на больничный. Мужчины заняли передние сиденья как ни в чём не бывало, будто вчерашней ссоры и не было, а девушки устроились сзади. Гюльчек на мгновение засомневалась насчёт "вчерашней" и спросила, какое сегодня число.
   - Двадцать девятое марта, понедельник, - ответила Дамла, заглянув в телефон - и больше уже от него не отлипала.
   Они с Гюльчек сделали селфи, Дамла заценила больничную пижаму в горошек и сказала, что Гюльчек просто необходимо купить коктейльное платье в горошек.
   - Но сегодня мы за покупками не пойдём, сегодня мы отдыхаем. Представляешь, в такую рань встали! Да ещё в очереди сидели!
   Гюльчек подумала, не вздремнуть ли в дороге, но была слишком взволнована всеми событиями последних суток. А спать во время побега - это как-то скучно.
   Поэтому она полезла в телефон, но быстро заскучала. Были бы наушники, хотя бы музыку послушала.
   В особняке было уже веселее. Дамла повела гостью к себе и принялась наряжать её в свою одежду. Размер у них совпадал - так же, как у обуви. А пижаму и тапки молодая хозяйка торжественно вручила горничным, не сказав, что именно с ними надо сделать. Наверно, они сами знали.
   Вертясь перед зеркалом, Гюльчек вспомнила, что все её вещи остались у мамы. В том числе и подвеска. Но мама точно не будет такое носить. И наверняка оставит вещи у неё в квартире. Или передаст Фатиху...
   - Хочешь пиццу? - отвлекла её от догадок Дамла. - Давай устроим девичник - со всякой вредной едой, кока-колой и тупыми сериалами!
   - А давай! - согласилась Гюльчек, вспомнив школу, не такую уж далёкую.
   - На, выбирай, - Дамла протянула ей телефон с открытым приложением.
   А сама полезла на верхнюю полку шкафа и достала белый альбом с розовыми сердечками:
   - Вот смотри. Мои старые фотки.
   И начала показывать и рассказывать про свою школьную жизнь.
   Они забрались с ногами на кровать, подвинув гору шмоток и плюшевого медведя, который, видно, сторожил местечко, пока хозяйки не было дома.
   Гюльчк умилялась и смеялась, глядя на мелкую Дамлу в школьной форме или в пышных платишках с кружевами. Вот она катается на старших братьях, вот лезет на миндальное дерево, вот парит над батутом в парке развлечений, вот красуется с подружками... А вот на пляже - здесь ей лет четырнадцать - возлежит на шезлонге, в широкополой шляпе и с коктейлем, изображая из себя взрослую. Рядом с ней, в такой же изысканной позе и тоже с напитком, но без шляпы - яркая рыжеволосая женщина в голубом купальнике. На загорелой щиколотке чернели витиеватые линии татуировки-браслета. На шее сверкала от солнца - или от вспышки - серебристая цепочка с голубыми цветами из страз.
   Женщина и девочка-подросток тесно прижимались друг к другу, игриво улыбались и шутливо чокались огромными стеклянными стаканами. Так держаться могли только очень близкие люди.
   Гюльчек почувствовала, как кружится голова.
  

9. Дочки-матери

  
   - Клёвая фотка, да? - заглянула ей через плечо Дамла. - Это тётя Шениз, дядина жена. Только её уже нет, она умерла.
   - А что с ней случилось? - Гюльчек подвинулась, чтобы девушка села рядом.
   - Она утонула, - Дамла прижалась к новой подруге, но не заметила, что та дрожит, потому что погрузилась глубоко в свои мысли. - Совершенно глупо получилось... Они с дядей устроили романтический вечер, и она пошла купаться, и утонула...
   - Как грустно, - Гюльчек почувствовала, что сейчас ей откроется что-то очень важное, и старалась не спугнуть желание выговориться. - Дядя, наверно, очень тоскует по ней?
   - Да, он до сих пор не женился, а прошло уже три года. Ну, почти три... И мы все тоже тоскуем. Она была очень хорошая. Она мне была почти как мама, - Дамла погладила пальцем глянцевую фотографию.
   - Значит, она тебя воспитывала?
   - Да, мама ведь ещё раньше умерла, я её даже почти не помню. Но она была, знаешь, очень требовательная. В смысле, тётя. С прислуги очень много спрашивала. Дядя с папой даже за них заступались.
   "Капризная и деспотичная", - перевела на свой язык гостья, но не стала отпускать колкости.
   - А сколько ей было лет?
   - Сорок один. Она раньше была моделью. Работала в Италии.
   - Круто.
   - А потом вышла замуж, стала жить с нами. Она очень любила море. Ты когда пела - про жемчужину, про рыбаков, я подумала, ей очень бы понравилось. Жалко, что её сейчас нет. У вас, наверно, нашлось бы что-то общее...
   "Оно и нашлось. Даже не представляешь, как", - подумала Гюльчек. Но, естественно, промолчала.
   - ...И после концерта она мне как раз приснилась. Как будто она стояла над кроватью - вот над этой вот - и смотрела на меня. И одеяло мне поправила, - Дамла потёрла глаза. - И в шкаф я потом залезла, чтобы поплакать тихонько. А вовсе не ленту читать, как я сказала.
   Гюльчек сочувствовала, как могла. Теперь ей было о чём подумать.
   Тем не менее пицца съелась, селфи запостились в Инстаграм, а задушевные девичьи разговоры продолжались до поздней ночи.
   Как лучшие подружки, девушки заснули в одной кровати, бок о бок. Точнее, заснула Дамла, а Гюльчек долго смотрела сквозь темноту в потолок.
   Шениз. Шениз Карачай. Вот чья вещица ей досталась. И по иронии судьбы, или наоборот, на полном серьёзе, случилось так, что Гюльчек скоро попала именно в дом Шениз. Поэтому-то всё казалось ей таким знакомым. А все эти сны? Получается, она видела её последний день?
   Но не видела самого главного.
   Кто помог тебе утонуть, Шениз?
   Единственное, что она разобрала, - это щетина на лице.
   Дядя Агах носит усы.
   Недим - усы и бороду.
   Дженка она тоже ни разу не видела гладко выбритым.
   "А убийца в этом фильме - шофёр".
   Нет. Не до шуток.
   И как назло, у неё нет с собой подвески.
   Придётся рассуждать логически.
   Младших Карачаев она уже повидала во всей красе. Оба без тормозов. Один - экстремал, другой - тот ещё собственник.
   Недим слишком явно отреагировал на упоминание моря и дайвинга, при этом уверял, что боится плавать. Но во сне они были у самого берега. Здесь пловцом быть не нужно.
   Дженк вообще молчал о родственниках. И это тоже подозрительно. А вот в воде он как рыба.
   Оба одинаково подозрительны - и в то же время всё совершенно естественно.
   А вот про дядю она ничего не знает.
   Надо будет завтра как-нибудь расспросить Дамлу. Ненавязчиво...
   Строя гипотезы, Гюльчек совсем пригрелась между соседкой и плюшевым медведем - и провалилась в такой долгожданный, но почти совсем забытый, глубокий и спокойный сон.
   Её разбудил телефон.
   Пытаясь понять, утренний это будильник или вечерний, и какой сегодня день, и где она вообще находится, Гюльчек пропустила звонок. А потом второй. И ответила только на третий.
   - Ты сейчас где? - в лоб спрашивал Фатих и, не дожидаясь, когда Гюльчек ответит или отвечать откажется, продолжил. - Мама не у тебя?
   - Нет, - Гюльчек вздохнула с облегчением, что отвечать на первый вопрос не обязательно.
   - И не звонила?
   - Нет. Мы ж поругались.
   - Она обещала позвонить, когда доедет. Но так и не доехала.
   - Почему ты так в этом уверен? Может, просто забыла?
   - Да потому что она билеты у меня - то есть у нас - в квартире забыла! Я счас их на подоконнике нашёл.
   - Билеты? В смысле? - Гюльчек наконец-то села и принялась усиленно протирать глаза.
   - Блин! Гюльчек! Это твоя мать! Тебе вообще похер?! - взорвался парень.
   - Мне не похер, - девушка покосилась на пошевелившуюся Дамлу. - Я пытаюсь сообразить.
   - Чё соображать? Надо в полицию заявлять!
   - А ты ещё нет?
   - Я же не родственник!
   - Стой. Я, кажется, знаю, где надо её искать. На побережье.
   - Почему?
   - Потом объясню. Время дорого.
   Она растолкала Дамлу, и вместе они побежали за братьями.
   Прости, Шениз, но ты уже ждала три года и подождёшь ещё денёчек. Но если что-нибудь случится с мамой, она себе точно не простит.
   Дженк без лишних слов завёл "Форд" и поехал на помощь Фатиху и его соседям. Недим долго куда-то звонил и повёз Гюльчек в дорожную полицию - смотреть записи с камер на всех дорогах Бююкчекмедже (где они, конечно, были). Дамла увязалась за ними.
   На проезжей части тётушка Сехер не засветилась. Видимо, пошла задворками - так же, как любила возвращаться с работы Гюльчек. А Дженк через пару часов позвонил: на самом берегу, у перевёрнутых лодок, лежала без сознания женщина средних лет, в полосатой юбке и в жёлтом платке.
   Они сбежали от мониторов, едва попрощавшись с гаишниками.
   Да, это было то самое место, где Гюльчек откопала кулон. Пока Дженк, как опытный дайвер, делал искусственное дыхание пострадавшей, дочь пострадавшей залезла в сумку, брошенную на песке, обрадовалась, что она сухая, и нашла пакет со своими вещами, которые мама зачем-то утащила с собой. На самом дне нашлось что-то холодное и жёсткое. Ага, цепочка. Гюльчек вытянула кулон и тайком положила в карман. У неё был большой соблазн выбросить побрякушку обратно в море - пусть утопленница забирает и успокоится. Но она обернулась на братьев и сестру и заметила, что, несмотря на активную помощь ей и всяческий энтузиазм, все трое буквально дрожат, как будто это их родственницу выловили из моря.
   - Это как раз случилось здесь, - шепнула Дамла. - Прям несчастливое место.
   Помня утренний опыт, в больницу маму не повезли. Как только она подала признаки жизни и отдышалась, Гюльчек увела её к машине переодеваться. Тут-то и пригодились вещи Гюльчек из больницы. Сехер прокашлялась - то ли от воды, то ли от смущения, оглядела ещё раз спортивный костюм дочери, короткие носочки и кроссовки с розовыми шнурками - и порозовела под цвет шнурков. И сразу резко помолодела и сделалась похожа на свою дочь. Точнее, стало понятно, на кого похожа Гюльчек.
   - Говорят, в девяностые такое же носили, - захлопала в ладоши Дамла.
   - Правильно говорят, - кивнула Сехер и покраснела ещё больше. - У меня точно такие же кроссовки были, - и распустила волосы, чтобы высушить.
   Амира внезапно заныла, что хочет прогуляться до дома пешком, и утянула Дживана за собой, прежде чем все остальные загрузились в "Форд". Собственно, они бы тоже туда влезли, но народ был слишком в шоке, чтобы настаивать.
   Сехер дремала на плече у Гюльчек, плечо уже насквозь промокло. Гюльчек и сама была не прочь прикорнуть, но не позволяла себе расслабиться. Потому что в кармане была подвеска Шениз. Не хватало, чтобы мама увидела, как она действует. А про себя пусть думает, что это ночной кошмар, лунатизм, стресс и так далее.
   Краем глаза Гюльчек заметила, что Дамла их фотографирует. И попросила переслать ей фото.
   Они поехали к Фатиху и Гюльчек - потому что ближе всего - и уложили гостью отдыхать.
   Фатих пошёл разогревать обед, состоящий из тех бесконечных китайских пельменей и соевого соуса, который, наоборот, грозил вот-вот закончиться.
   Недим, Дженк и Дамла приобщились к простолюдинской кухне, познакомились с Паханом, который пытался отжать у них обратно свои законные пельмешки, проверили на всякий случай свою обувь в коридоре и засобирались домой.
   - Стойте! - подскочила Гюльчек.
   Все четверо замерли и прислушались. В спальне тихонечко бренчали на гитаре.
   - Офигеть, - сказала Гюльчек. - Я и не знала, что она умеет.
   - Вот в кого ты такая, - заулыбались гости. - Ну и в дедушку, конечно.
   - Ага, - она тоже улыбнулась. - Но я вообще не за этим. Мне нужно кое-что вам рассказать.
   И вытащила из кармана находку.
  

10. Откровение и откровенность

  
   - Ты соображаешь, что ты говоришь? - воскликнул Дженк. - Ты как будто нарочно хочешь усложнить нам жизнь! Сначала ссоришь друг с другом, а теперь с родным дядей!
   - Спасибо, хоть нас самих не подозреваешь, - подхватил Недим. - Ты хоть понимаешь, насколько это серьёзные обвинения?
   - Конечно, понимаю, - не терялась Гюльчек. - Иначе бы не говорила... Слушайте, пойдёмте на площадку. Не хочу никого пугать.
   - А нас ты хочешь пугать? - упрекнула Дамла, но, как всегда, увязалась следом за старшими братьями.
   Недим сначала был не очень доволен, что придётся стоять на лестничной клетке, но кто-то успел вынести туда старый диван, и он устроился на нём. Остальные, не долго думая, тоже.
   - Так вот, ребят. Вас я не подозреваю. Я видела, какое у вас было дежа вю на пляже. Вас просто колотило. А вот ваш дядя, при всём моём уважении, - она наступила себе на горло, добавив эту вежливую фразу, - самый подходящий кандидат.
   - Да зачем ему это? - возмущались братья. - У него никого нет, кроме нас. А у нас - никого кроме него.
   - И тем не менее, - не сдавалась Гюльчек. - Когда погибла ваша тётя, с ней был только он. И зачем-то им вздумалось устраивать свидание именно на наших выселках.
   - Хотелось уединиться, - пожал плечами Недим. - Здесь тихо, никакой толпы на пляже.
   - А ещё здесь раньше красивый причал был, - поддакнул Дженк.
   - Я же говорила, она любила море, - напомнила Дамла.
   - Извините, конечно, но мне казалось, что таким как вы ничего не стоит снять целый пляж, если захочется.
   - А ещё иногда таким как мы хочется просто уехать куда-нибудь подальше. И расслабиться. И побыть просто людьми. Ты об этом не думала?
   - Не знаю. Ну всё равно, смотрите. Три года назад умерла ваша тётя, а через год - два года назад - ваш отец. А потом - ты, Недим, падаешь с крыши...
   - Это вообще не то, - оскорбился Недим. - Я сам поскользнулся.
   - ...А потом мы с Дженком идём в клуб, и там появляется какая-то странная девица...
   - Его бывшая, что ли?
   - Да никакая не бывшая, - возразил младший брат. - Я вообще её не знаю. Тёрлась у барной стойки, там наши коктейли стояли.
   - Вот-вот, - обрадовалась Гюльчек. - Как будто собиралась чего-то подсыпать. Видел бы ты, как она от нас улепётывала.
   - И чё ты молчал? - спросил Дженка Недим.
   - Боялся, ты ревновать будешь.
   - А, ну да... Ну всё равно.
   - И вам это не кажется странным? - спросила Гюльчек.
   - Но со мной до сих пор всё в порядке, - высказала аргумент Дамла.
   - Потому что ты ещё мелкая. Ты не считаешься.
   - То есть как это не считаюсь?
   На площадку вышел сосед с сигаретой и подозрительно посмотрел на орущую четвёрку.
   - Чё вылупился? - мгновенно отреагировала Гюльчек. - Сериал обсуждаем.
   - Какой ещё сериал?
   - "Жестокий Стамбул".
   Сосед только махнул рукой и ушёл вниз по лестнице. Видимо, ему просто хотелось самому посидеть на диванчике.
   - Нам кажется странным, что ты подобрала эту подвеску, а потом притащилась к нам и втираешься к нам в доверие!
   - Эй, что значит "притащилась"? Вы меня сами пригласили.
   - Да. Вы же сами? - совсем запуталась Дамла.
   Тут открылась дверь другой квартиры, и появился Дживан.
   - О, как хорошо, что вы здесь!
   Все четверо удивлённо на него посмотрели. Неужели кто-то просто рад их видеть, безо всяких подозрений.
   - Пойдёмте, у нас там такое... Я счас с ума сойду... Амира такое сотворила...
   Парни и девушки дружно снялись с места и поспешили выяснять, всё ли в порядке с Амирой.
   Соседка забралась с ногами в кресло, и сама себя обхватила руками, и имела очень жалкий вид.
   - Ты теперь меня бросишь? - она подняла глаза на Дживана.
   - Дурочка. Всё, я на кухню. Кофе сварю, - видно было, что он действительно на грани срыва.
   - Амир, чё случилось-то? - уселась перед ней на полу Гюльчек. - ты в последнее время какая-то странная.
   Амира не сдержалась и расплакалась.
   Все принялись её утешать, ухватившись за шанс отвлечься от собственных заморочек.
   - Я... преступница... - всхлипывала Амира. - Я... шантажировала... Джерен...
   Гюльчек припомнила, как в больнице подруга подходила к младшей Джи, и та как бы мимоходом бросила: "Ничего больше не дам". Но вслух не сказала. Потому что тогда бы рухнула её собственная конспирация.
   Но об этом вспомнила Дамла:
   - Да, ты к ней вроде подходила в больнице.
   - Да-а-а... - простонала Амира. - Просто... понимаете... когда вы заплатили нам за концерт... я никогда в жизни столько денег в руках не держала! И я подумала: есть ведь другая жизнь... когда всё легко достаётся... И я попросила у Джерен... она же любит всем помогать... у неё свой фонд благотворительный, что ей стоит... Я попросила у неё денег! Сказала, на квартиру! - выпалила Амира и совсем сжалась, приготовившись получить по всем частям тела сразу.
   Но ударов не последовало.
   - Конечно, с квартирой у нас всё в порядке... Я эти деньги просто спустила - часть. А часть отложила... Помнишь, Гюльчек, мы за шмотками ходили?.. А потом мне ещё захотелось... И я попросила ещё... в больнице... она отказалась... и тогда... тогда я сказала, что расскажу её отцу, как она... выходила... вместе с Дженком из туалета... Тогда, наутро.
   - Господи, да все давно всё знают! - не выдержал Дженк и перебил исповедь. - По-твоему, дядя Ашик слепой, глухой и слабоумный?
   Амира жалобно всхлипнула и продолжила:
   - А вечером, в тот же день, я пошла в магазин... и подъехала машина... там был её отец. И ещё какие-то люди. И они меня схватили... и сказали, что если я ещё раз подойду к Джерен... то они меня-а-а... - она опять заплакала. - Я не хочу в тюрьму-у-у!!!
   - Амир, слушай сюда, - подвинулся к ней вместе со стулом Недим. - Если он сам к тебе приезжал, до полиции это точно не дойдёт. Никто тебя не арестует. Но ты сама, конечно, молодец. Сама напоролась. Ну и Джерен тоже молодец. Мы все ей говорили, чем закончится эта игра в благотворительность и игра в тайные свидания. Про которые все знают, - он подтолкнул брата.
   - А, ну да, - поспешил согласиться Дженк. - Короче, вы с ней квиты.
   - Ты просто больше её не беспокой, она сама забудет, - сказала Дамла. - Она вообще не злопамятная.
   - Всё будет хорошо, - обняла Амиру Гюльчек. - Хотя, конечно, я от тебя не ожидала.
   - Да я сама от себя не ожидала. Я могу вернуть, что осталось.
   - Не-не-не. Вот это не надо, - посоветовал Недим. - Лучше правда просто забыть.
   У него зазвонил телефон.
   - Джемре, - шёпотом объявил он и не очень охотно ответил. Но скоро забыл всю неприязнь. - Как?.. Точно?.. Ошибки не может быть?.. Ладно, давай.
   - У тебя счас такое лицо, как будто она от тебя залетела, - Дженк явно мстил за внимание к себе и Джерен.
   - Вот счас вообще не до шуток. Короче, ей сказали, что у неё в крови нашли какой-то бензодиа... хрен знает что. Седатив какой-то. Она мне счас пришлёт все результаты. И что если это смешать с алкоголем, человек может загнуться.
   - Ни фига себе, - Дженк сразу расхотел язвить.
   - А самая фигня в том, что на днюхе я отдал ей свой бокал. Помните, она тогда свой пролила? Короче, ей жутко повезло. А ещё её спрашивали, не принимает ли она обезболивающие с кодеином. Потому что если эту хрень сочетать с кодеином, то станет плохо с сердцем. А я-то до сих пор принимаю. Когда нога устаёт. Угадайте, что бы было, если бы я это выпил.
   - Значит, тот, кто добавил это лекарство, хорошо знал все детали. А напитками тогда ваш дядя распоряжался, - гнула свою линию Гюльчек. - Это ведь он приводил горничных с подносом? И, небось, сам перед тобой поставил нужный бокал?
   - О нет, - ахнула Дамла.
   - А ведь папа от сердечного приступа умер, - вспомнил Дженк.
   Все трое посмотрела на Гюльчек:
   - Знаешь, похоже, не так уж ты не права...
   - Вот видите.
   - И что ты предлагаешь?
   - Покажите ему это украшение. Скажите, что помогали мне искать маму и откопали в песке на пляже. Даже не соврёте. И посмотрите, как его перекосит.
   - Навряд ли, - усомнился Недим. - Если он всё это действительно провернул - ну предположим - то он очень хороший актёр и вряд ли себя выдаст.
   - Ну тогда отнесите в полицию и расскажите всё там.
   - Облом. У него в полиции полно друзей. Да и следы все за три года давно смыло.
   - А давайте подбросим ему тайно, - осенило Дамлу. - Вдруг его замучают кошмары, и он как-нибудь проговорится или намекнёт. Мы ведь поймём, правда?
   - А это мысль, - одобрил Дженк.
   - И раз уж он всё время вещает о чести семьи, то и решим это дело внутри семьи, - Недим протянул руку за подвеской.
   - Подождите, - Гюльчек удержала цепочку. - Неизвестно, чем всё это обернётся, поэтому я хочу сказать сейчас. Я люблю вас обоих. Как друзей. Я не хочу, чтобы вы из-за меня ссорились. Девушки приходят и уходят, а братья остаются. Давайте останемся друзьями.
   Братья переглянулись.
   - Знаешь, мы то же самое тебе хотели сказать, - первым решился Дженк. - Давай останемся просто друзьями.
   - Потому что друг ты хороший, - поддержал Недим, - а как девушка ты просто катастрофа. Пусть это счастье кому другому достанется.
   - Ну прям уж катастрофа, - Гюльчек притворилась обиженной.
   - Самая настоящая.
   Они посмеялись.
   А потом пришёл Дживан с обещанным кофе, увидел, что Амира тоже смеётся, и без сил опустился на диван.
   Теперь пришлось приводить в чувства его.
  

11. Ночная исповедь

  
   Дядя Агах вернулся поздно. Все племянники были заняты своими делами. Недим сидел за компьютером, читая очередные документы. Дженк тусовался на кухне, мешая Нуртен готовить ужин. Дамла, как всегда, торчала в Инстаграме, выбирая наиболее удачные селфи. Вчерашние дети выросли и уже не толпились в холле, все вместе встречая дядюшку с работы. Он был им уже не очень-то нужен. Собственно, как и они ему.
   Два года назад он обещал умирающему брату позаботиться о его детях - двоих взрослых мужиках и девице на выданье. Пятнадцать лет назад он обещал убитому горем овдовевшему брату помогать в воспитании детей - двоих подростков и двухлетней малышки. Тридцать два года назад он помогал брату начать своё дело, отремонтировав отцовский грузовик и скинувшись на выкуп гаража в Ахашехире.
   Всю эту помощь Джевдет принимал как должное. Как будто бы Агах существовал специально для того, чтобы прислуживать Джевдету. Конечно, он осознавал, что будет вечно на вторых ролях, потому что он младший - и всего лишь исполнительный директор, а не совладелец бизнеса. Но очень надеялся хоть на какую-то благодарность. Ни высокая должность ни богатство, ни жена-манекенщица не утешали его раненое самолюбие.
   Конечно, внешне недовольства он не проявлял. Потому что его приучили держаться за семью, да и глупо рубить сук, на котором сидишь, ведь пока хорошо шли дела у Джевдета, хорошо шли дела и у Агаха. Такая зависимость бесила ещё больше.
   Семейная жизнь тоже сложилась несправедливо. У Джевдета было трое детей, и он успевал уделять им столько внимания, сколько нужно. Жена Агаха не хотела иметь детей. Она считала, что всю жизнь будет юной девочкой, и вела себя соответствующе.
   Поэтому, когда жена Джевдета умерла (после третьих родов начались серьёзные проблемы со здоровьем), Агах внутренне ликовал. Но только внутренне. Родственников полагалось поддерживать. И здесь-то с Шениз, которой всегда было наплевать на всё и на всех, случилась чудесная метаморфоза. Она охотно согласилась переехать в дом деверя и начала заниматься с племянниками, как будто это были её родные дети. Мать заменить она не могла, да и не стремилась, но скоро они стали лучшими друзьями. Агах смирился, потому что видел в этом выгоду.
   Но семья брата продолжала отбирать у него всё: они жили в их доме, его жена воспитывала их детей - куда уж больше? В один прекрасный день он потеряет сам себя, ничего от него не останется. И он решил опередить врага. Воспользоваться трудностями и превратить их в возможности.
   Он предложил Джевдету временно отойти от дел и доверить всю фирму ему. Ведь он, Агах, знает всё изнутри, досконально, они ведь вместе начинали.
   Джевдет согласился наполовину. Он признал, что отдохнуть необходимо. Но и брата просил не утруждаться: он и так много сделал для них. И доверил дела старшему сыну.
   Недим был умным парнем. Он охотно учился и слушал советы, но поступал всё равно по-своему. Как сторонний наблюдатель Агах смотрел на него с уважением, как родственник - закипал от злости.
   Нужно было торопиться, пока племянник не пойдёт по стопам брата.
   Однажды утром Агах проснулся с чёткой и ясной мыслью, что нужно остановить Джевдета, пока он не передал бизнес сыну.
   Он очень надеялся, что Шениз - из любви если не к нему, то к деньгам и красивой жизни - согласится ему помочь. Но Шениз выкинула очередной фортель. Она заявила, что никогда не чувствовала себя настолько нужной и любимой и поэтому не собирается вредить новообретённой семье. Не говоря о том, что это аморально.
   А ещё она пригрозила, что пойдёт в полицию. Или расскажет самому Джевдету.
   Глупенькая Шениз. Если бы у неё хватило ума промолчать и притвориться послушной женой, она бы победила. Они бы все победили.
   Но этого не случилось.
   Потому что побеждает тот, кто умеет мимикрировать и приспосабливаться. Естественный отбор.
   Но драгоценное время было упущено. Джевдет успел написать завещание в пользу сына.
   Агах рвал и метал.
   Тогда мироздание преподнесло долгожданный подарок.
   Недим, загадочным образом умудрявшийся сочетать здравый смысл с совершенной безбашенностью, упал с крыши во время одной из своих руферских прогулок.
   Агах не знал, кого благодарить - небеса или преисподнюю. Ведь даже если Недим выживет, то навряд ли будет дееспособен. Агах получит то, что ему причитается по праву.
   Но подарок судьбы оказался с подвохом.
   Старший племянник, хоть и лежал с сотрясением мозга, ушибленной спиной и сломанной ногой, был по-прежнему жив, адекватен как никогда и настойчиво выздоравливал. И продолжал печься о любимой работе, и попросил младшего брата о помощи.
   Вот теперь-то всё пойдёт прахом, торжествовал добрый дядюшка.
   Не тут-то было. Дженк, прежде интересовавшийся лишь вечеринками, втянулся в семейное дело. Может, он не блистал креативом и не умел мыслить масштабно, но оказался хорошим исполнителем и организатором. Любой нормальный родственник порадовался бы, что мальчик наконец-то повзрослел. Но не Агах. Агах втайне надеялся, что Дженку скоро надоест быть на вторых ролях, как надоело ему самому, и они поссорятся, а он тут как тут. Но дружба между братьями только крепла. Вместе они готовы были просто горы свернуть.
   Он понял, что придётся избавляться от обоих.
   И снова помешали женщины. Все беды - от женщин.
   Недим не отравился, потому что рядом оказалась Джемре, и ему очень понадобилось влезть со своей галантностью и напоить её тем, что предназначалось именно ему. Агах переживал, что девушка кончится прямо на празднике, она-то ничего ему не сделала, и потому напился сам и потерял контроль над ситуацией. Но обошлось: Джемре заработала только тяжёлое похмелье. А после бурной вечеринки никто даже не придал этому значения.
   А рядом с Дженком оказалась эта певичка. Будь он один, подосланная девушка познакомилась бы с ним и незаметно добавила бы последний штрих в его коктейль. Но план сорвался.
   Нужно срочно придумывать что-то новое. Только не отравление. Иначе сложится почерк и всё такое. И так стоило усилий выбрать средство, которое не оставит следов - точнее, оставит, но они не вызовут подозрений...
   Агах погрузился в сон, пообещав себе подумать обо всём завтра прямо с утра. Сон пришёл к нему - но не покой. Воспоминания сделали своё дело: ему снился его последний день с Шениз. Он тогда притворился, что хочет извиниться перед ней: она открыла ему глаза, удержала от тяжкого преступления, если бы не она, он бы давно пропал. Поэтому - сегодня только он, она и море. Маленький живописный причал в спальном районе. Пляж в это время пуст, на песке сушатся лодки, идиллия - да и только. Шениз легко купилась на дешёвую романтику. И нацепила свой дешёвенький кулон, который носила в юности, чтобы вернуть настроение тех дней. Вкуса у неё никогда не было. Ни в украшениях, ни в платьях, ни в напитках. Он поил её всем подряд, и она ничуть не беспокоилась, что выпьет лишнего. А потом предложил искупаться. Еле держась на ногах, она, само собой, споткнулась и упала носом в воду. Дело за малым - не дать ей подняться.
   Он справился с задачей. Она даже не успела поцарапать ему лицо в борьбе. Хотя сопротивлялась как могла...
   Агах уже испытал радость - как в тот день - но во сне, как и в жизни, что-то пошло не так. Шениз, уже ушедшая под воду, в плеском вынырнула - и накинулась на него. Он потерял равновесие и сам оказался под водой...
   Агах вздрогнул и проснулся. Боясь пошевелиться, он только обвёл взглядом комнату. Мирная тишина наполняла спальню. Всё было как всегда.
   Ему было нехорошо.
   Пожалуй, стоит принять таблетки.
   Он нашёл в темноте тапочки и пошёл на кухню за водой. Но только выглянул из комнаты, как заметил в коридоре стройную женскую фигуру.
   Дамла часто испытывала жажду и посреди ночи вставала попить.
   - Дамла, дочка, принеси мне воды! - позвал он.
   Девушка кивнула, качнув "конским хвостом", и повернула на лестницу.
   Агах вернулся в комнату и выдвинул ящик стола, в котором обычно держал лекарства.
   Привыкшие к темноте глаза заметили слабый блеск.
   Что это?
   Он выудил тонкую холодную цепочку с подвеской в виде трёх цветков.
   Не может быть!
   Он бросил украшение и включил свет.
   - Держи воду, - похлопали его по плечу и протянули стакан.
   Агах скорее положил таблетку на язык и сделал большой глоток.
   - Спасибо, Дамла, - он обернулся. Взгляд упал на босые ноги девушки.
   Щиколотку чёрной змеёй обвивала татуировка.
   Агах забыл дышать и медленно поднял взгляд.
   На него смотрело бледное лицо в обрамлении ярко-рыжих волос.
   - Не за что, дорогой. Пей аккуратно, не подавись.
  

Эпилог

  
   Агаха нашли утром. Он лежал на полу, посиневший и скрюченный. Вокруг рассыпались стеклянные осколки.
   Врачи сказали, что он умер от удушья. Захлебнулся, когда пил. В то, что один стакан воды заполнил все лёгкие до отказа, они не поверили сами, а потому просто вынесли эту деталь за скобки.
   Гюльчек и её друзья тоже пришли проститься с покойным и поддержать его племянников. Три смерти за три года - с этим справиться непросто.
   Гюльчек не спала всю ночь после похорон. У неё родилась целая поэма - страшная сказка о султане и его коварном брате. Но наутро она перечитала своё творение, вырвала лист из тетради и сожгла. Об этом никто не должен узнать. Даже в иносказательной форме.
   Амира и Дживан взяли отпуск и уехали в Анадолу - к родственникам Амиры. Пара решила временно залечь на дно, а заодно приобщиться к местной культуре и прошвырнуться по музыкальным барам.
   Пахан съел гортензию. Гюльчек обнаружила это, когда застала Фатиха у мусорных ящиков выбрасывающим горшок. Она собралась закатить скандал, но Фатих тут же загладил вину, выкопав из клумбы во дворе чахленькую розочку. Нести её домой пришлось в пакетике, потому что горшок он уже выбросил.
   По дороге домой Фатих заявил, что она может считать этот подарок знаком его чувств. Гюльчек поржала: какие чувства, такой и знак - и занялась более насущной проблемой.
   Потому что Сехер захотела остаться в Стамбуле. Домик в Гелиболу она решила сдавать туристам. Теперь она бегает по утрам, по вечерам играет на гитаре и больше не носит длинные юбки и косынки.
   Гюльчек и Фатих выступили в клубе "Улус 29". Гюльчек познакомила Фатиха с Каримом, и они договариваются о съёмках клипа.
   Гюльчек часто видится с Карачаями. Дженк готовится к свадьбе с Джерен. Недим и Джемре, наоборот, не торопятся, наслаждаясь городской романтикой и любуясь Стамбулом с крыш. Дамла заканчивает школу и каждый день нарушает дресс-код, надевая на белую блузку кулон с голубыми стразами. Учителям она говорит, что это подарок тёти.
   И сны ей снятся только радостные.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"