Аннотация: А теперь с Балкан отправимся далеко на запад - в Ирландию - и посмотрим на предков благородных рыцарей и галантных дам... Но сначала, как всегда, вступление. И налейте, кто-нибудь, барду!
Саги о чёрной крепости
− Какой дорогой приехал ты?
− Мы проехали между двух лесистых гор.
− А дальше как?
− Не сложно ответить, − сказал он. - От покрова моря по великой тайне племени Данаан и по пене двух коней Эмайн; через сад Морриган, по хребту великого кабана; по долине великой лани, между богом и пророком; по спинному мозгу жены Федельма, между кабаном и кабанихой; по берегу коней Деа, между королём Анада и его слугой, до Монкуйле, что у четырёх углов света; по великому преступлению и остаткам великого пира; между большим и малым котлом до садов Луга и, наконец, до дочерей племянника Тетраха, короля фоморов. А теперь, девушка, что скажешь ты о себе?
− Поистине не трудно ответить, − сказала девушка. - Я - Темра женщин, самая белая из девушек, пример чистоты, нерушимый запрет, незримый страж. Скромная женщина подобна червю, подобна тростинке, к которой никто не дерзает приблизиться. Королевская дочь - это пламя гостеприимства, запретный путь. Есть бойцы, ходящие следом за мной и стерегущие, как бы кто не увидел меня без согласия их, без ведома их и Форгала.
− Кто ж бойцы эти, ходящие следом за тобой, девушка? - спросил Кухулин.
− Поистине не трудно сказать, сказала девушка. - Двое по имени Луи, двое - Луат; Луат и Лат Гойбле, сыны Тетраха; Триат и Трескат; Брион и Болор; Бас, сын Омнаха; восемь по имени Кондла и ещё Конд, сын Форгала. Каждый из них обладает силой ста воинов и подвигами девяти героев. Но трудно описать мощь самого Форгала. Он сильнее любого работника, учёнее друида, мыслью тоньше певца. Большим делом, чем ваши игры, было б сразиться с Форгалом. Много ходит рассказов о его мощи и доблестных подвигах.
− Почему б тебе, девушка, не включить и меня в число этих сильных людей? - спросил Кухулин.
− Если идёт молва о твоих подвигах, у меня нет причины не включить тебя в их число.
беседа Эмер и Кухулина,
"Сватовство к Эмер"
(ирландская сага)
Предисловие
Любезные читатели,
вам не могло быть неизвестно, что до недавней поры внимание гуманитарных наук сосредотачивалось главным образом на истории и культурном наследии античных государств, но теперь перед многими европейскими нациями открывается неизведанное поле: история и культурное наследие их собственного народа, и дóлжно отметить, что их собственные мифология, эпос и памятники археологии не уступают древнегреческим и древнеримским.
Дóлжно также отметить, что иные нации обязаны своим духовным богатством не одному народу, а нескольким (понятия "народ" и "нация" целесообразно в данном случае разделить). Речь идёт и о британской нации, крепко пустившей корни как в англо-саксонской, так и в кельтской почве. Однако последняя довольно скудна на Альбионе, и неутомимые исследователи вынуждены отправиться на землю соседнюю, то бишь ирландскую. Сей Изумрудный Остров, как он по праву назван, поистине является сокровищницей древних кельтов, точнее - их гойдельской ветви, к коей принято относить жителей Шотландии и Ирландии. Подобным исканиям посвятила своё время и ваша покорная слуга. Труды мои увенчались успехом, поэтому осмелюсь представить вашему вниманию содержание манускрипта, хранившегося в одном из монастырей Мунстера. Волею судьбы Христианская Церковь, вставшая на правый путь борьбы со всем языческим, столь глубоко укоренившимся в умах и сердцах многих европейских народностей на заре их существования, сохранила один из таких следов неверия. Волею (а может, и насмешкою) судьбы, убежищем ему послужила книга с переписью монастырского имущества. Древние письмена, сделанные, однако, на латыни, проступали сквозь более поздние надписи, как будто в подтверждение тому, что суетная забота о материальном берёт свои истоки в язычестве.
Рукопись эта обрывочна, но даже собрав то немногое, что уцелело, можно утверждать, что она весьма отлична от других кельтских саг (а это не что иное, как саги). Любовь гойделов к воинскому искусству и кровавым походам отражена во всём ирландском эпосе, открывая историкам сведения о высоком положении военного сословия, откуда, осмелюсь предположить, берёт начало воспевание благородного рыцарства в романах средневековья. Здесь же война обрисована скупо, что, повторю, весьма удивительно. Но даже дождевые тучи имеют золотую кайму: читатель не будет смущён жестокими подробностями. С другой стороны, развратные нравы безбожников расписаны во всей мерзости, сколько бы неизвестный автор ни прикрывал их красотой слога.
Что ж, остаётся выразить радость за то, что река времени вымыла из берегов нашего сознания - простите за неподобающее выражение - грязь, и современное общество значительно освободилось от многих пороков. (Хотелось бы написать "ото всех", но, увы, человечество по природе своей не совершенно.)
Тем не менее, всё сказанное выше не умаляет исторической ценности документа, который представляет на суд просвещённой публики