Аннотация: Этот рассказ не об оружии и даже не о сексе. Хотя, и то и другое являются неотъемлемой его частью и занимают значительную долю повествования... И все же я не рекомендую... до 18...
"...лишь тем, в чьих венах текла кровь
великих властителей Востока,
Судьба позволяла прикоснуться
к Великому Сокровищу Царей,
познать высшее блаженство,
превращающее тысячелетия в мгновенье,
и умереть познав..."
Более совершенное оружие
Рон шёл впереди отряда, когда кочевник с обнажённым мечом неожиданно возник из-за огромного валуна.
- Засада! - прохрипел Рон пропесоченным горлом, выхватывая меч из ножен, и, смещаясь вправо, провёл атакующий выпад.
Противник явно не ожидал такой молниеносной реакции и, замахнувшись своим мечом, почувствовал стремительную сталь, рассекающую его тело от пояса до груди.
Следующее было как в тумане, ясном, кристально чистом тумане, который охватывает мозг каждого истинного воина во время смертельной битвы. Свист и улюлюканье напавших аборигенов слились со свистом меча Рона и его сослуживцев.
Рон плёл паутину смерти, держа в правой руке свой верный "Белый Кугуар", а с левой фехтуя коротким спартанским мечом, используя его как необычный, но надёжный щит умелого воина. Он фехтовал левой рукой, просто отражая удары, а с правой позволяя "Кугуару" срубать вражеские головы вместе с овершиями щитов и прочие части тела.
"Кугуар" рубил, окропляя кровью песок и камни ближайших скал, когда свора кочевников, получив подкрепление, ринулась на Рона. Отряд отстал ярдов на двести, и он понял, что помощь может просто не успеть добраться до этого стратегически важного прохода в ущелье, и за эти секунды он проиграет не только битву, но и потеряет всех своих воинов.
Контракт - дело святое, и, находясь в боевом охранении, Рон встретил противника, как подобает честному наёмнику - лицом к лицу. Еще один противник упал с разрубленным черепом. "Куги" достал его прямо через шлем. Следующего сразил "Спартанец", вынув его внутренности через не слишком мудреные доспехи.
Далее сам Рон не мог рассказать в точности, как всё происходило. Его мечи рубили направо и налево, срезая конечности и вспарывая животы. Кони пытались ударить его копытами, но падали с перерубленными сухожилиями вместе с седоками. Мечи Рона свистели в бешеном танце смерти, отражая копья и стрелы врагов. Он не видел, он чувствовал поле боя, и рубил всё то, что было против него.
Вдруг он ощутил, как стена безысходной мощи надвинулась на ущелье. Главные силы противника он не смог бы сдержать, несмотря на всё своё воинское мастерство, желание или честь наёмника.
Он зарубил наиболее настырного противника и оглянулся. Скалы поднимались вокруг, и справа от себя он заметил уступ, на который мог бы забраться лишь очень ловкий воин.
Выбора не было. Рон рванулся вверх, благословляя клёпаную подошву своих сапог и, выпустив из руки "Спартанца", ухватился за вожделенный выступ. Желание жить заставило его рвануться наверх, подтягивая вес своего тела свободной рукой, и перекинуться на неожиданно оказавшийся карниз, держа в правой руке свой верный "Куги".
Он вскочил, готовый зарубить любого, кто последует за ним, но увидел лишь удивлённые взгляды воинов, устремленные сквозь него. И никто не поднял лук и не попытался сразить столь выгодную мишень.
Это удивило его лишь на мгновение. В следующую секунду отряд ударил по противнику, и битва завязалась с ещё большей яростью.
Первое, что ощутил Рон, оказавшись на карнизе, это то, что происходящее внизу не имеет к нему никакого отношения. Он внутренне изумился и с трудом подавил своё естественное желание броситься в самую гущу битвы и восстановить свой статус-кво, орудуя "Белым Кугуаром". Но неизвестно откуда взявшееся благоразумие заставило его удержаться и оглянуться вокруг себя.
В скале у правого края карниза виднелся довольно широкий ход. Он был велик настолько, что в него мог пройти рослый воин, не согнувшись.
Рон, как зачарованный, шагнул во тьму пещеры и почувствовал, как его поглотила мёртвая сосущая пустота.
Меч на мгновение ослаб в его руке, но воля тут же заставила его слиться с телом в одно целое и отразить от своего лезвия свет свечей вдруг открывшегося зала.
Рон на мгновение зажмурился. Настолько ярок был этот свет.
- Уходи отсюда. Она моя, - неожиданно прохрипел тяжёлый и сильный голос.
И Рон скорее почувствовал, чем увидел, что смерть опускается ему наискось на шею. В последнее мгновение он успел скрутить туловище, и, подставив "Куги", выйти из-под удара.
Воин, стоявший против него, был одет в древние греческие доспехи и вооружён коротким бронзовым мечом.
Рон усмехнулся, "ещё один дикарь". Но странно, дикарь был почти белым и держал меч хваткой профессионального воина.
Воин ринулся вперёд и сделал выпад. Рон увернулся и, отражая удар мечом, сделал шаг в сторону, чтобы на обратном движении подловить противника. Но воин оказался на высоте и отразил контрвыпад Рона, казалось бы, закрученный самым хитроумным способом.
- Она моя, - зарычал воин и вновь ринулся в атаку.
Рон, несмотря на преимущество своего длинного меча, прикладывал все усилия к защите. Воин был слишком силён. Как вдруг Рон заметил зазубрины на лезвии клинка противника, оставляемые его мечом.
Подловив момент, он выбрал мгновение и рубанул поперёк атакующего лезвия врага. Бронзовый меч срезался под булатом, как сухой тростник под серпом крестьянина. Воин остался с обрубком в руке, но не отступил, и это стоило ему жизни.
Не останавливая движения, "Белый Кугуар" Рона рубанул поперёк тела воина, вспарывая его грудь прямо сквозь бронзовую броню. Воин, выронив искалеченный меч, согнулся пополам и упал на орошаемый его кровью гранит.
Рон подошёл к агонизирующему телу и, повинуясь внутреннему благородному позыву, встал на одно колено над поверженным противником.
Рука воина уцепилась за предплечье Рона, его глаза сверкнули:
- Будь счастлив с ней. Береги её.
- С кем? Кого беречь? - недоумённо переспросил Рон.
- Ты сильнее. Нет! Твоё оружие лучше, - улыбнувшись, ответил воин.
Рон почувствовал, как дрогнуло его тело. Как смертельная судорога попыталась задержать покидающую плоть душу.
Но жизнь ушла.
Взгляд воина погас и перестал быть живым и блестящим взглядом живого человека.
Рон положил обрубок меча на грудь поверженного противника и поднялся с колена.
Свечи озаряли светом огромный зал, о существовании которого в этом месте Рон и не мог предполагать.
Внезапно он заметил резную золотую дверь в дальнем конце зала, и вдруг понял, что вся тактика боя воина строилась таким образом, что он всё время находился между дверью и Роном.
- Что же он охранял? - думал Рон, с опаской подходя к таинственной двери. - Сокровища египетских царей или, может быть, таинственное Великое Сокровище царей Азии, про которое он прочитал в древних полуистлевших свитках?
Дверь открылась неожиданно легко. Он вошёл в зал, который впору было бы назвать подземным дворцом, а не пещерой. Свет тысяч свечей отражался в статуях и кубках, каждый из которых стоил целого состояния в Неаполе или Париже. А посреди этого великолепия стояла Она.
Она была прекрасна.
Она не была статуей.
Она была живой.
Она смотрела на Рона, и он, сняв шлем и преклонив колени, положил свой меч у её ног.
Как она была хороша! Прозрачное сари лишь подчёркивало её совершенство. Она протянула к Рону свои руки и всё её тело томно двинулось к нему.
- Я так долго ждала тебя, Воин, - промолвила она, когда их губы оказались рядом.
Рон не помнил, как он сбросил с себя одежду и доспехи. Он помнил лишь как прекрасные руки легли на его могучие мышцы и ласковые губы стали изучать его тело, спускаясь всё ниже и ниже, пока его невозмутимый, железный пресс не занялся дрожью от прикосновений нежного и страстного языка. Рон почувствовал, что его мысли исчезают в разгорающемся пламени чувств, его мышцы стали жить отдельной от него жизнью, подчиняясь закону не разума, а страсти. Он попытался напрячь своё тело, но оно подалось лишь на призыв наслаждения, и мышцы могуче напряглись в сладострастной истоме, когда волшебные руки, чувственные губы и язык достигли низа живота.
- Кто ты? Как звать тебя? - шёпотом спросил он склонившуюся над ним девушку.
- Светанна. Зови меня Светанна, мой Воин, - произнесла она, и он едва не вскрикнул от наслаждения, когда вдруг почувствовал своё напряжённое естество в её горячих и влажных губах.
Мир заплясал перед его глазами. Он почувствовал, как её пышные волосы то накрывают, то лишь щекотно ласкают его бёдра. Он чувствовал её сильные ладони, обнимающие его ягодицы, её язык, нежно ласкающий его на всю длину его естества. Он чувствовал, как она пропускает его в самую глубину своего горла, проглатывая его до возможного предела.
Его нефритовый стержень стал невозможно огромным, её губы едва смыкались на нём, он почувствовал, как его хранилища жизни напряглись, собираясь выплеснуть своё содержимое прямо сейчас. Но её пальцы ласково пережали Его у самого основания и нежно стали массировать.
Рон почувствовал, как невообразимо сладостная и горячая волна ударила ему в голову. Он застонал от наслаждения.
- Светанна, милая моя, - стонал он, не в силах справиться с нахлынувшей сладостной волной. Его тело напряглось как струна. Он почувствовал, что способен разбить мир на куски и создать новый мир. Ради неё.
Он осознал силу и вдруг почувствовал на лице её губы.
- Тише, мой милый Воин. Этот мир ещё нужен мне. Сохрани его для меня.
Она скинула с себя сари, и Рон задохнулся от вида её тела. Она была прекрасна. Словно в призрачном тумане она опустила свои руки ему на грудь и села на него, обняв его бёдра своими коленями.
Он почувствовал, как его напряжённый жезл стал проникать в её влажное ждущее лоно. Она не торопилась. Он видел, как, закрыв глаза, она наслаждалась каждым сантиметром входившего в неё упругого ствола. И в тот самый момент, когда Он должен был погрузиться полностью, Рон не выдержал и ударил бёдрами.
Светанна вскрикнула. Рону показалось, что в её глазах вспыхнуло пламя, и она задвигала ягодицами, стараясь с каждым разом как можно глубже надеться на орудие Рона. Рон вновь почувствовал, как сила снова вливается в его тело. Грудь Светанны колыхалась перед его глазами. Он приподнялся на локтях и ухватил один сосок губами и языком. Светанна застонала и наклонилась над Роном, продолжая двигать бёдрами.
Рон ласкал грудь языком и чувствовал, что дыхание Светанны становится всё более прерывистым, её влажное лоно судорожно и туго обжимает его естество, и вдруг её стон перешёл в затяжной, почти звериный крик.
Она вцепилась в могучие плечи Рона и бешено заработала бедрами. Рон почувствовал, как огненная волна невообразимого наслаждения захлестнула его с головой. Он взревел как тигр перед отчаянным прыжком и, подхватив Светанну за бёдра, перевернул на спину. Он был зверем. Он был могучим зверем, которым управляло лишь желание овладеть ею, самой прекрасной самкой. Она пыталась сделать по-своему, но он пригвоздил её ударом бёдер к ложу, войдя в неё до самого предела. Она почувствовала, как он заполнил её всю, как его хранилища жизни тяжело и мягко ударили её по ягодицам.
- Ещё! - простонала она и отдалась во власть зверя.
Он раздвинул её ноги и, положив их на плечи, стал, удар за ударом, вгонять в неё свой тугой ствол, ощущая ответную упругость её лона. Её тело задрожало от истомы, она сжала руки в кулаки и, кусая пальцы, закричала. Её тело вздрагивало и напрягалось, оставаясь на его твёрдом и упругом естестве. Вдруг она затихла. Он наклонился над ней и нежно поцеловал сначала соски, а потом губы.
- Как звать тебя, Воин? - не открывая глаз, шёпотом спросила она.
- Рон, - так же тихо ответил Рон.
- Я хочу тебя, Рон, - ещё тише сказала она.
Рон поцеловал её в кончик носа.
- Я хочу тебя, Рон! - уже закричала она.
В её глазах вспыхнуло безумное пламя, и её ноги вновь обвили его бёдра. Её губы нашли его, и он почувствовал, как зверь вновь просыпается в нём.
Рон перевернул её на живот и вошёл в неё сзади, буквально насадив её ягодицы на свой орган.
Она извивалась под ним, её руки рвали под собой ложе, но Рон навалился на неё всем своим мощным телом, и она почувствовала, как он двигает сильными бёдрами, входя в неё всё глубже и глубже.
Светанна стонала и извивалась, по её лицу текли слёзы, горло издавало нечеловеческие звуки, глаза горели безумным пламенем. Рон левой рукой обнял её за груди, а правую просунул под её бёдра между ног и нащупал пальцами влажный бугорок. Он продолжал двигать бедрами, ощущая упругость её ягодиц, ласкал её грудь и клитор.
Его зубы нежно покусывали её плечи, заставляя её тело напрягаться в беспредельном экстазе, когда вдруг он почувствовал, как волна безбрежного, божественного счастья, разливаясь от её тела, захлёстывает его.
Он почувствовал, что его тело, сливаясь с этой волной, излучает свою волну счастья. Его тело напряглось. Их сердца стали биться в такт. Их желания стали едиными. Они стали единым целым, когда Рон почувствовал, что внутри него рождается Солнце. Пламя невообразимого восторга, разрывающего его на части. Мир вокруг стал рассыпаться.
Теряя этот мир, микроскопической частью сознания Рон заботился лишь о том, чтобы не разорвать Светанну в этом безумном экстазе.
Но потом мир закончился. Рон почувствовал, как миллиарды миров рождаются и умирают в одно мгновение. Он стал властелином звёзд, и время было в его власти. Он почувствовал себя Светанной, слившейся с ним в этот бесконечный миг. Они были целым существом! Они были богом!
Мир возвращался...
Рон чувствовал, что кто-то идёт к их жилищу, идёт за Великим Сокровищем царей Азии, идёт за его Светанной.
Рон быстро надел доспехи. Рукоять "Белого Кугуара" привычно легла в руку. Он шагнул за резные двери.
Пришедший был его возраста, только странно одет и на первый взгляд невооружённый. Нельзя же считать за оружие непонятную рогатую железяку, висевшую на его плече. Хотя он был в шлеме, на котором красовался знак.
Пришелец с лёгким удивлением посмотрел на Рона, вынул изо рта дымящуюся палочку и, растоптав её сапогом, что-то сказал.
Рон сделал шаг, держа меч наготове. Пришелец нахмурился и положил загорелые обнажённые по локоть руки с засученными рукавами на свою странную железяку.
Рон рванулся вперёд, намереваясь сходу срубить голову безоружному, но крепкому сопернику.
Автоматная очередь прогрохотала в сводах пещеры.
Первая пуля срубила клинок меча у самой рукояти, вторая, проломив доспехи, ударила в солнечное сплетение, третья почти вырвала сердце, окропляя кровью гранитные стены и смешивая её с каменной крошкой, выбитой из стены остальными пулями.
Рон упал на камни. Сердце уже не билось, но мозг ещё жил. Он видел, как всё ещё слегка удивлённый пришелец подошёл и склонился над ним. Последним усилием Рон заставил работать лёгкие:
- Береги её. Ты сильнее. Нет! Твоё оружие лучше.
Пришелец, кажется, понял его. Он поднялся и шагнул к резной золочёной двери.
Рон этого уже не видел. На его лице навечно застыла улыбка человека, познавшего владение величайшим сокровищем владык Азии.