Этого мужчину я видел в первый раз. Привычно пробираясь сквозь суматоху Митинского рынка, я чуть не налетел на него, подталкиваемый чьими-то локтями и коленками. В мятом засаленном пиджачке низенького роста он выглядел типичным профессором второразрядного института или председателем клуба любителей бабочек. Но было в нём что-то особенное, смутно знакомое, вот только я не мог понять что. В руках у него был крепко зажат газетный свёрток, а в глубине глаз сквозила тихая паника. Проявив чудеса изворотливости и дважды лягнув кого-то позади себя, я остановился нос к носу с мужчиной, про себя повторяя услышанные только позавчера и потому совершенно свежие ругательства.
- Мм, - сказал мужчина, и я вдруг понял, что чтобы разрядить ситуацию я должен что-то купить.
Дело в том, что к нам на рынок люди приходят только по четырём причинам. Что-то продать, что-то купить, кого-то найти и просто поглазеть на диковинную технику. Этот мужчина явно никого не искал, не кружил по рядам, удовлетворяя своё любопытство, и не выискивал раритеты электроники семнадцатого века. Значит, он пришёл сюда что-то продать.
- Что продаёшь, отец? - быстро спросил я, в глубине души надеясь услышать рекламу какого-нибудь залежалого барахла и улыбнувшись, молча нырнуть в человеческий поток.
- Хочешь, чтобы вы с женой жили душа в душу. Чтобы у тебя и никогда мысли не возникло изменить ей с кем-нибудь ещё... Купи, - мужичок умоляюще посмотрел на меня.
- Да нет у меня пока жены... - вяло отмахнулся я.
- Нет, так будет. Или хочешь быть верным Родине? Народу... Может, совершишь подвиг, и тебе дадут орден...
- Посмертно, да? - я саркастически улыбнулся. - Залежалый товар предлагаешь, отец. Кому она сегодня нужна, твоя верность?
- Не хочешь верность? Тогда купи искренность... Будешь всегда говорить правду. Хочешь?
- Да меня шеф завтра же уволит... Как только я скажу, что половина фирменных сотовых телефонов ломаются в течение шести месяцев с момента продажи. Не, отец... не пойдёт!
- А может... - мужчина прикусил губу, - ...совесть. А?
- Да кому она нужна в наше время? Отец, ты что, с луны свалился. Предложил бы удачу, талант, везение... Ну, это бы ещё куда ни шло. А совесть... Кстати почём у тебя совесть?
- Двадцать у.е., всего двадцать у.е.! Купи, не пожалеешь!
- Да я бы тебе свою совесть продал бы за двадцать у.е.! Нет, даже за десять. По курсу Центробанка, - я улыбнулся.
- Ну, так продай, - мужичок заинтересованно посмотрел на меня.
- Держи, отец, - я лихим жестом поднес пустую руку к груди, сжал кулак и протянул его мужчине. - Ну, мне пора...
- Подожди, сынок... - в первый раз он назвал меня сынком, и внутри меня зародилось смутное беспокойство. - Возьми деньги...
Я принял из рук мужчины три мятые сотни и две десятки. И недоуменно проследил, как мужчина, прижимая что-то к груди, растворился в людском потоке.
- Привет, Игорь, - ко мне подошёл Андрей, работающий со мной в одной палатке. - А почему тут так пахнет серой?
