Штирлиц с лицом отпетого алкоголика лежал в луже. Противная жижа то и дело устремлялась в рот, стоило лишь чуть глубже вздохнуть. Разведчик Исаев стойко сносил все тяготы своей работы.
Он ожидал связного из центра. Тут было место их встречи. Штирлиц лежал перед входом в Рейхсканцелярию уже двадцать пятый раз. Связной и сегодня на встречу не придет. Штирлиц об этом еще не знает. Связной придет через три дня. Он принесет для Штирлица важную новость. Приказом Верховного Главнокомандующего ему присвоено звание Героя Советского Союза.
За это стоило полежать в грязи. Тем более, что никто из его сослуживцев его все равно не узнавал - он был очень тщательно загримирован под русского партизана с бородой и огромными усами.
Единственным человеком в Рейхе, от которого не могла укрыться ни одна деталь, и который давно следил за Штирлицем, был Мюллер, лежавший в соседней луже.
"Что надо этому прохвосту Мюллеру?"-думал Штирлиц.
"Ну и дисциплинка у этих русских."- думал Мюллер о связном.
. . .
Утром Штирлиц, как всегда, дозванивался до Москвы. Связь была отвратительная. Видимо, в Рейхе связисты тоже выпивали весь технический спирт и это натолкнуло Штирлица на мысль, что это, наверное, проделки русской пианистки, работавшей уже третий месяц начальником Рейхсвязи. Устроил ее туда Борман по просьбе Кальтенбруннера. Тот всегда любил состроить какую-нибудь гадость, а потом тихонько посмеиваться над нерадивостью гестапо, развевшего русских прямо у себя под носом. Ох, и хохотали же они со Штирлицем, представляя себе рожу Мюллера, когда тому доложат, что русская пианистка работает на Москву.
Через два часа, проведенных у телефона, Штирлиц понял, что надо пойти на почту и дать в центр шифровку.
На почте Штирлица уже хорошо знали и потому не задавали лишних вопросов.
- Знаю, знаю, как всегда, - улыбнулась телеграфистка.
Штирлиц всегда давал хорошие чаевые и потому телеграфистка Ингрид давно уже подружилась с телеграфисткой Соней в Москве, чтобы срочные телеграммы Штирлица не пролеживали неделями на почте.
Ингрид до сих пор помнила скандал Штирлица, как из-за нерасторопности московских почтальонов шифровка Штирлица опоздала и не попала на стол верховного к совещанию.
Тогда под Харьковом много русских попали в окружение. Штирлица едва не сняли с работы. Сотрудники НКВД допрашивали даже ее.
"Шифровка"-коротко начертал Штирлиц на бланке.
- Семьдесят девять пфенингов, - посчитала телеграфистка, зная, что Штирлиц как всегда даст, не считая, червонец.
Русские рубли на черном рынке у менял шли один к двум, и Ингрид уже прикидывала себе обновку за двадцать рейхсмарок.
. . .
"Теперь можно и отдохнуть" - подумал Штирлиц, направляясь на лыжную базу на своей новой Эмке - предмете зависти Мюллера, ездившего на стареньком трофейном фордике 1902 года.
На лыжной базе у швейцарской границы в это время года туристов практически не было. Сейчас тут крутилось человек десять советских шпионов и пара - тройка сотрудников Абвера, следивших за первыми. Русские играли в снежки с горничными турбазы, а немцы на все лады обсуждали похотливость немецких женщин.
Тут же в обменном пункте Штирлиц обменял свои рейхсмарки на швейцарские франки, поболтал с киоскером о курсах валют в Берлине и, уверенно надев лыжи, взятые тут же в пункте проката, отправился по хорошо натоптанной лыжне в сторону швейцарской границы.
Целью его путешествия была Цветочная улица в Берне, где его ждал профессор Плейшнер с новостями с Лондонской Королевской биржи ценных бумаг. У Штирлица имелись какие-никакие сбережения, которые он пускал в оборот, то скупая, то продавая акции. Однако с некоторых пор Мюллер стал интересоваться довольно частыми (торги каждую среду) командировками Штирлица в Лондон и теперь приходилось работать на бирже через подставное лицо. Профессор Плейшнер со своей псевдоинтеллигентной внешностью как нельзя лучше подходил, по мнению Штирлица, считавшего себя непревзойденным физиономистом, на место брокера.
Однако, Штирлиц глубоко заблуждался. Профессор, промотав все деньги Штирлица в притонах Берна, послал Борману анонимку, в которой прозрачно намекнул о возможных связях Штирлица с русской разведкой. Теперь он стоял в окне второго этажа и думал о том, придется ли ему выбросится из окна или Штирлица успеют сцапать гестаповцы по подозрениям в связях с Россией.
А Штирлиц, тем временем потягивая ликерчик в птичьем магазине напротив, думал о том, как они с Кэтрин Кин - его подпольной женой - совершат круиз по Средиземноморью на пароходе "Адольф Гитлер" на вырученные Штирлицем фунты.
На подоконнике должно было стоять - горшок с геранью: "Продал акции Петролеум Рэд Компани", с кактусом: "Купил акции Дэтройт Блю Сыстэм", с пальмой: "Хорошие новости с акциями Мессершмидт компани".
На подоконнике не было ничего. И это тревожило Штирлица. Что-то случилось. Штирлиц одним махом допил из горла бутылки ликер и со словами: "Запишите все на счет полковника Исаева", - пошатываясь вышел из магазина.
"Все пропало",- сказал он сам себе и, сев в машину, моментально уснул.
. . .
Вечерело. Шел снег. Советские войска форсировали Шпрее. Через месяц они будут в Берлине но Штирлиц об этом еще не догадывается. Он надеется поработать в Германии еще хотя бы пару лет, а потом завербоваться в Анголу.
Сейчас он спит, но ровно через двадцать три с половиной минуты он
проснется и отправится назад в Берлин, чтобы там допить початую с Айсманом бутылку Русской водки.
Штирлиц еще не знает, что Борман снял с этой бутылки его пальчики, а водку выпил.
Он сладко спит в своей Эмке на окраине Берна.
. . .
На немецко-швейцарской границе, как всегда, бесчинствовали немецкие таможенники. Не каждый был в состоянии отстегнуть им 200-300 американских долларов и тогда несчастливцев ждало полное многочасовое выворачивание на изнанку всего багажа.
Даже Борман, когда ему докладывали об этих беспорядках, беспомощно разводил руками. Его любимой фразой по этому поводу в рейхе уже козыряли многие: "С этим бардаком в государстве бороться невозможно, поэтому лучше все это просто возглавлять".
. . .
Как раз месяц назад открылся второй фронт, но военных действий там практически не происходило - в Рейхе не было средств. В Рейхсканцелярии ожидали новостей о выделении Германии пятнадцатого транша стенд-бай. Но сепаратные переговоры с американской стороной по этому поводу пока не давали результатов.
Руководство Вермахта поручило Штирлицу заняться этим вопросом. Многие надеялись, что после демонтажа ракетных комплексов "Фау-1", Штирлицу удастся, используя свои московские связи, повлиять на Международный Валютный Фонд.
. . .
Штирлиц сидел в канализации уже пятый час. Именно тут проходили все кабельные сообщения между Вашингтоном и Берлином. И, согласно приказу ставки верховного главнокомандующего, Штирлицу необходимо было "упасть на хвост" сепаратным переговорам между Аленом Далесом и Дрофманом. В задание Штирлица входило: внимательно слушать весь ход переговоров, а когда будут уточняться суммы и даты, начать ерзать, сопеть, кашлять, чихать - одним словом, работать на срыв и сделать все, чтобы переговоры не состоялись.
. . .
Потягивая настоящий грузинский чай, Штирлиц сидел у себя дома и строил новые планы диверсионно-подрывных операций. Кальтенбруннер, сидя тем временем в соседнем блоке, заваривал германский опилочный эрзац-чай и по-черному завидовал Штирлицу. "Мало того, что эта русская свинья получает зарплату и тут и там, - думал Кальтенбруннер, - так он еще и жирует на американской тушенке и другой гуманитарной помощи. Тоже мне, пострадавший ликвидатор-чернобылец".
. . .
Надвигался весенний кризис с энергоносителями и только один Штирлиц во всем Берлине ездил на своем авто, так как только ему привозили из России бензин. Высшие чины Рейхсканцелярии уже не раз подымали перед Гитлером вопрос о том, что пора бы уже Штирлица арестовать, а бензин - отнять. Но Гитлер скромно отмалчивался, ведь второй во всем Рейхе заправленной русским бензином машиной был его Мерседес-600.
Что не говори, а Штирлиц очень хорошо умел в нужное время и в нужном месте сподхалимничать. И теперь ему были не страшны интриги Мюллера и Бормана, ходивших вторую неделю по Берлину пешком.
Даже Геббельс в своей воскресной проповеди по радио пространно намекнул, что пора бы уже покончить с иностранными шпионами, окопавшимися в верхних эшелонах власти, не взирая на их обширные связи.
Многие уже вслух начинали поговаривать о том, что давно пора навести порядок, чтобы кавалеры Железного креста имели больше льгот, чем Герои Советского Союза.
. . .
А в это время Штирлиц на спор с Герингом, складывал из спичек Еву
Браун в натуральную величину. Последнее время это занятие стало очень модным во всех берлинских тюрьмах. В тюрьме Аустерлиц-карцер даже был проведен конкурс. Победил, как всегда пастор Шлак со своим братом.
Брат пастора Шлака был зэк-профессионал. Он сидел при всех властях. При Кайзере он сидел за растрату, во времена Веймарской республики - за вольнодумство, фашисты посадили его по ст.51 п.2 за попытку покушения на Гитлера. Перспектив у него не было, так как и Штирлиц ему уже пообещал тюрьму при коммунистах - за измену Родине. Этого брат пастора страшился больше всего. Всем давно было известно, что у русских все тюрьмы на далеком севере в Сибири, а холода он терпеть не мог.
. . .
Многие дальновидные политики в рейхе уже начали чувствовать неминуемое приближение рыночных отношений. Да они, собственно, уже наступали. А иначе, ну где это видано, чтобы раньше - в добрые старые времена сотрудники гестапо или СС брали взятки и внаглую продавали русским все подряд военные стратегические секреты. Это возмущало даже всегда спокойного Штирлица.
"Если так пойдут дела и дальше, то на какой хрен я буду нужен тут Москве?" - резонно размышлял он, сидя промозгло-сырыми, дождливыми вечерами за бутылочкой "Шнапс кнайпа" у камина в уютненьком подвальчике Макса Шихлера.
"Тогда прощай и бессрочная командировка в Берлине, и вообще, так
можно и до вонючих окопов на передовой докатиться !"
"А ведь, действительно, надо что-то быстро начинать делать". И Штирлиц начал разрабатывать план, как он соберет досье на всех этих продажных мерзавцев и как выложит его прямо на стол Гитлеру. А еще он на всех этих выскочек напишет донос товарищу Берии, где так прямо и доложит, что все эти немецкие офицеры - изменники родины, и их надо срочно репрессировать и сослать в ГУЛАГ. Этот каламбурчик даже развеселил Штирлица и он, ехидно потирая руки, выпил "за их здоровье".
. . .
Ну, а если ничего не выйдет, что тогда? Да, тогда придется искать в Берлине кого-то из диаспоры и просить приютить у себя на фирме. Брр-рр. От этой мысли его даже прошиб пот. Ведь он прекрасно знал, что среди берлинских соотечественников были одни рэкэтиры, ломщики и кидалы.
Иногда он, правда, с ними общался, когда надо было угнать из Германии классную машину для кого-нибудь из Ставки, или замочить тут в Берлине "врага народа". Но дружить с этими ублюдками, а тем более перейти к ним в фирму - этого ему явно не хотелось.
. . .
Мюллер второй час кружил на своем авто по центру Берлина, безуспешно пытаясь найти бесплатный туалет. "Совсем обнаглели эти сволочи кооператоры, уже и посрать в столице бесплатно нельзя" - злился он, пыжась за рулем.
"Может и себе открыть где-то на Бранденбургском шоссе шашлычную? А что, возьму в компаньоны Штирлица. Он - хитрая бестия, ведь как-то крутится на два фронта. Будет помогать уходить от налогов. Да и в России у него немало связей. Будет через Москву заниматься озеленением и отмывкой денег. Все, решено - возьму и открою с ним дело, сколько можно терпеть этот бардак? По полгода не выплачивают в Рейхсканцелярии зарплату. А ведь я не какой-то им там солдафон или остербайтер" - такая мысль ему понравилась и он пошел звонить Айсману, чтобы тот быстро написал уставчик предприятия.
"Хоть раз этот пьяница Айсман поработает".
. . .
Кэтрин Кин с намазанными Орифлеймом щеками сидела у зеркала и думала, что Штирлиц уже явно соскочил и пора искать нового спонсора. В принципе она не плохо порезвилась за его счет, но он уже прилично поистрепался и пора подыскать ему замену. На примете у нее был Шелленберг. Этот удачливый молодой человек, живший явно не по средствам, был к тому же сейчас свободен. После его скандального разрыва с женой Гиммлера он совершенно очевидно нуждался в том, чтобы его утешили. Кэтрин решила, что это не составит для нее труда. "А почему бы и нет? Я еще не так стара для него ну и мошну его потрусить не мешало бы".
Она не знала, что этот "мальчик" возглавлял группировку, контролирующую все игорные заведения Берлина, и был так пресыщен женскими прелестями, что не взял бы ее даже в кабаре ногами дрыгать.
. . .
Последний налет русской авиации наконец выполнил стратегический план Центра: авиабомба таки попала в центральный коллектор Берлина. Так был реализован гениальный план полковника Исаева (в миру Штирлица).
Два года Штирлиц шел к этому успеху. Месяцы бессонных ночей, грандиозные математические расчеты - все это теперь было позади. Операция Центра под кодовым названием "Дерьмо" дала возможность убить сразу двух зайцев.
Во-первых, взорванный и прорвавший коллектор выпустил на улицы фашистской столицы такое количество дерьма, что проходившие до этого каждый понедельник посиделки у Гитлера высшего Генералитета стали невозможны. Ну кто попрется по такому дерьму, пусть даже и к Гитлеру?
Во-вторых, образовавшееся при этом так называемое Вонючее озеро в центре Берлина стало прекрасным местом явочных встреч Штирлица со связными из Центра. Это было тем более важно, что гестапо за последнее время, вычислив "почерк" Штирлица, провалило практически все его явки.
То ли дело ничем не приметный офицер Рейхсканцелярии в парадной форме, спокойно собирающий пустые бутылки на берегу нового места промысла местной интеллигенции.
. . .
"Ну, на озере Вы, говорите, ловили рыбу, это мне понятно, ну а потом зачем вы поехали на Шлосс-плац именно через Обервалль-штрассе?"- этим вопросом Мюллер явно загонял Штирлица в тупик. Ведь оба знали, что этот маршрут вел к русской пианистке.
Штирлиц, сидя в каземате Мюллера, лихорадочно изобретал правдоподобную историю про огромную акулу, пойманную тем утром на Вонючем озере. "Да, да, именно из-за этой проклятущей акулы, укусившей меня за палец, я и поехал этим маршрутом в больницу" - прикидывал алиби разведчик.
"Ну что ж, на этот раз Вам, Штирлиц, опять удалось выпутаться, я сам
проверил все больницы по этому маршруту и во всех мне подтвердили, что в то утро они оказывали Вам первую медицинскую помощь. Поздравляю! А у Вас, голубчик, неплохие связи в больницах. Однако в следующий раз попытайтесь придумать более правдоподобную историю. Ведь каждому идиоту ясно, что в этом озере ОГРОМНЫХ акул нет"- сделав акцент на слове "огромных", Мюллер подписал пропуск Штирлицу.
"Так и до провала можно докатиться" - размышлял Штирлиц, покидая осиное гнездо Мюллера. "На этот раз опять удалось выпутаться, но на будущее надо быть повнимательнее" - прикидывал он вслух.
Охрана Мюллера провожала его недоуменными взглядами, так как никто из них ни слова не понимал по-русски.
. . .
Надвигались выборы в Рейхстаг и Штирлиц начал подумывать о том, как в этот раз он будет пролазить в депутаты. На повестке дня стал вопрос о том, как "зарисоваться" в среде лохов-избирателей.
Дело было не из легких. Был у Штирлица на заметке один способ, который давал в таких случаях отменный результат. Для этого надо было стать этаким всеобщим любимцем, "рубахой парнем", сельским хлопцем, народным строителем.
И Штирлиц поехал к Гиммлеру. Только он мог "пробить" Штирлица на должность градоначальника города Берлина.
Уже в машине, по дороге в Рейхсканцелярию Штирлиц представлял себе, как, став рейхсградоначальником Берлина, он застелит весь центр германской столицы подмосковными кирпичами с кирпичного заводика своего кума в Мытищах. Кирпич конечно-же был, прямо скажем, дрянной. Так ведь и выигрыш выходил тройной. Во-первых - что-то обломится при закупках, во-вторых - кэш с кума за крупные партии по закупкам залежалой некондиции, в-третьих - всеобщая любовь и уважение столичных жителей, истосковавшихся за "человеческим отношением" после всеобщего и повсеместного хамства распоясавшихся берлинских чиновников, о которых ходила молва, что они даже для себя в туалет не сходят, пока им не кинут на лапу.
Далее полет фантазии увлек Штирлица на Саратовский завод бронзового литья. Именно там он, Штирлиц, видимо будет отливать гигантскую в 100 метров статую фюрера и обязательно с крыльями, на коне, с лентой на шее, с победоносным жезлом, с лавровым венком в окружении истинных арийских предков. Одним словом - чтоб было истрачено побольше бронзы и литья. Ведь все это сулило солидные "откаты".
Была, правда, одна проблемка - в центре Берлина уже стояло 15 статуй фюрера. Но это ж не беда. Значит, можно будет еще заработать и на демонтаже старых, так сказать, не отвечающих веянию времени устаревших статуях вождя нации.
. . .
Через месяц Штирлиц уже весьма активно занимался подготовкой к предстоящим выборам в Рейхстаг. По его инициативе была срочно создана национал-патриотическая партия "Единство вождя".
Весь эсэсовско-гестаповский сброд столицы рейха, в основном состоявший из бывших изгнанных в отставку бюрократов-бездельников и не состоявшихся неудачников политиканов, никогда не нюхавших пороха на восточном фронте, но так любивших поразглагольствовать на эту тему - вот кого собирал на скорую руку под свои знамена полковник Исаев, в миру - оберштурмбанфюрер Штирлиц.
Уже через месяц весь Берлин был обклеен с ног до головы громадными цветными плакатами партии Штирлица. На плакатах Штирлиц в окружении вдовы погибшего на восточном фронте героя и дочки, точнее внучки Геббельса, радостно чему-то улыбающийся, прижимал к груди круглую эмблему своей партии, подозрительно напоминавшей серп и молот.
Берлин был весь уставлен высоченными бигбордами, с которых классики тысячелетнего Рейха все на перечет восхваляли "ЕДИНСТВО ВОЖДЯ".
Всегда очень сдержанный Борман, проезжая улицами столицы третьего рейха, плевался и матерился, как русский военнопленный, видя собственные огромные портреты с якобы его цитатами о пользе томатного сока, смешанного с яичным белком в некоем классическом напитке под идиотским названием "Единство вождя".
"Этот Штирлиц совсем обнаглел, - думал Борман, разглядывая очередной подобный "шедевр" на углу Обер-штрассе, - с этим идиотизмом пора заканчивать, а то ведь чего доброго Штирлиц и мне припишет цитаты с рекламой московских блинов, замешанных на желтках из куриных ферм "Единство вождя", что под Смоленском".
Вконец выведенный из себя Кальтенбруннер так и доложил Гиммлеру: "Мало того, что этот Штирлиц нахально ведет по всему Берлину большевистскую агитацию, так он еще и всем нам приписывает в своих партийных агитках всякие несусветно глупые высказывания".
Да, с этим пора было заканчивать, и хитрая лиса - Мюллер понял, что пора вызывать Штирлица на ковер.
. . .
По дороге в рейхсканцелярию Штирлиц в своей машине размышлял о том, где же он мог проколоться или кто его заложил? В Рейхсканцелярии Айсман сразу же проводил Штирлица в подвалы гестапо.
Там Штирлицу первым делом разъяснили, что если он и дальше будет вести в Берлине грязную советскую пропаганду, то ему выделят путевку во всемирно-известный национальный заповедник им. Майора Мельниченсона "Таращанкль лесвальд". При этом дали понять, что его могут даже отправить в бессрочный предвыборный отпуск без сохранения всех заслуг перед родиной. В процессе данной беседы Мюллер так разгорячился, что даже готов был сорвать с груди Штирлица звездочку Героя Советского Союза. Остановило его лишь теплое воспоминание о том, как прекрасно они год назад обмывали со Штирлицем эту высокую награду после его возвращения из командировки в Москву.
"Неблагодарная русская свинья", - только и смог выдавить из себя Мюллер, заканчивая этот неприятный разговор со Штирлицем.
"Мудак, лучше бы в партию ко мне вступил", - думал Штирлиц о Мюллере, возвращаясь домой с допроса. Настроение было испорчено вконец, ехать домой не хотелось, и Штирлиц решил заехать поразвлечься к русской пианистке, а заодно узнать новости с Большой земли.
Светало. Через 39,4 секунды он проснется, оденется и, прямо не заезжая домой, отправится в Швейцарию в Берн на Цветочную улицу. А пока он мирно спит, прижавшись щекой к пышногрудой Кэтрин Кин, больше известной в Берлине, как русская любовница Штирлица.
. . .
Неотвратимо надвигался долгожданный день выборов. Все заранее аккуратно собранные списки героически павших воинов Вермахта и Кайзера, начиная с первой мировой войны и заканчивая жестокой Сталинградской битвой, были рассортированы и распределены по районам Берлина. Штирлиц явно гордился этим своим ноу-хау, ведь именно это были основные избиратели его партии.
"Вот пусть теперь попробуют выиграть у меня выборы эти отъевшиеся в тылах нацисты или агенты Алена Далеса из новоиспеченной партии "Германия нашего нового порядка", - злорадно размышлял Штирлиц, подруливая в свою резиденцию на Фюрер-штрассе, 36 в центре Берлина.
. . .
Вкусить плодов победы на выборах Штирлицу было, увы, не суждено. 1 апреля в Берлин уже входили советские войска. Война заканчивалась, а с ней и все планы Штирлица.
Теперь главное было не загудеть в Сибирь. Именно там находился лечебно-оздоровительный комплекс Верховного главнокомандующего по реабилитации задержавшихся за границей ветеранов. Поэтому Штирлиц отправился к пастору Шлаку, у которого предусмотрительно припрятал свой панамский паспорт и билет на чартерный рейс до западного побережья США.
В этот момент Штирлиц не знал, что на своем последнем заседании депутаты Рейхстага сняли с него депутатский иммунитет и полиция Сан-Франциско уже готовилась эскортировать его из аэропорта прямо в заранее подготовленную камеру в местной тюрьме.
Сам Гитлер лично подписал указ, изобличавший Штирлица во всех махинациях и преступлениях нацизма на территориях бывшего Тысячелетнего Рейха. Его тайные вклады "на предъявителя" уже изымались в банках по всему миру. Суммы этих вкладов ужасали обывателей во всех странах. На них можно было бы с легкостью прикупить практически все заводы Северной, Южной и Центральной Америки, а на закуску и весь промышленный потенциал Евросоюза и Японии.
Оставалось неразрешимой загадкой, как смог простой советский разведчик, обычный герой Советского Союза скопить столь немыслимые богатства в тесном окружении берлинских чиновников, которые и сами воровали напропалую, прихватизируя ликвидные предприятия, спекулируя энергоносителями и не доплачивая в бюджет огромные барыши.
А ведь именно они-то и находили в разных банках фантастические вклады Штирлица.
. . .
Через месяц весь мир облетели новые ужасающие факты. В архивах Рейхсканцелярии вдруг нашлись неопровержимые доказательтва того, что именно Штирлиц был замечен как участник, вдохновитель и организатор целой серии актов международного терроризма.
Именно Штирлиц торговал оружием на Ближнем востоке, создавал в скалах Афганистана военные тренировочные центры, содержал подпольную школу авиапилотов, был колумбийским наркобароном, руководителем "Аум Сенрикё", лично дружил и состоял в родстве с Саддамом Хусейном, Бином Ладеном и Ясиром Арафатом одновременно.
Из вскрывавшихся чуть не каждый день новых фактов всплывали масштабные планы Штирлица по мусульманскому захвату мира и близлежащих окрестностей.
По делу Штирлица было даже созвано экстренное заседание Лиги наций. Штирлица ждал международный трибунал в Гааге.
Уже прямо на трибунал в самой Гааге продолжали поступать ужасающие подробности вездесущей преступности Штирлица.
Как стало известно возмущенной мировой общественности, Штирлиц не унимался, даже уже сидя на скамье подсудимых.
Продолжая сидеть в тюрьме, он то и дело совершал кошмарные преступления по всему миру.
Вот некоторые из них: ограбление восточно-сибирского экспресса, убийство леди Дианы и президента Кеннеди, взрыв в токийском метро, уничтожение Чернобыльской АЭС и атомной подводной лодки "Курск", продажа "Кольчуг" Ираку. Не обошел Штирлиц своим зловещим вниманием и защитный озоновый слой Земли, именно по его преступной "милости" человечество обрело опасные для здоровья озоновые дыры, которые он постоянно продолжал расширять.
У простых, честных граждан - тружеников полей и заводов из-за Штирлица пропадали ключи от квартир, где хранился их нехитрый скарб, скисало молоко, ломались сверла в дрелях.
. . .
Над человечеством нависла ужасная угроза. Резко летели вниз курсы ведущих валют мира. А Штирлиц продолжал проводить подземные ядерные испытания, захваты аэробусов, забастовки шахтеров, которым по полгода задерживали выплаты заработной платы.
Он успевал везде и всюду и при этом не покидал казематов международного трибунала.
Упорно отказываясь от услуг БЕСПЛАТНЫХ !!! адвокатов, он все отрицал. Отрицал даже очевидные факты.
Все люди во всем мире знали о зверствах клики Пол Пота и Янг Сари в джунглях Камбоджи, а Штирлиц нагло, в лицо всей мировой общественности отрицал и это ужасающее преступление.
Он махал руками и кричал: "Это не я !", - когда ему зачитывали очередное обвинение о преступлениях кровавых расистов в ЮАР.
А тем временем описание всех его преступлений уже состояло из 13 миллионов томов уголовного дела, которое хранилось теперь в здании ООН в Нью-Йорке и занимало большую часть этажей этого авторитетного учреждения.
. . .
Вот где показывали себя многолетние упорные тренировки в русской разведшколе. Куда было тягаться со Штирлицем каким-то там слабакам-цеэрушникам.
Но как оно всегда бывает, карьера гениального советского разведчика подходила к концу.
"Старею", - подумал Штирлиц, подавая в рапорт об отставке в Ставку главнокомандующего.
Впереди маячила пенсия заслуженного разведчика страны в размере 117 гривен и бесплатный проезд в день Берлина в городском транспорте. Это были реалии жизни и Штирлиц понял, что, видимо, придется приторговывать сигаретами на станции метро, а в сезон разгружать баржи с арбузами.
. . .
Вечерело. Пора было идти занимать очередь в сберкассу, чтобы проиндексировать свои довоенные вклады. Предстояла очередная бессонная ночь. А годы уже брали своё.
Однако герой продолжал свою такую нелегкую, но такую нужную его родине деятельность - терпеливо ждал начала очередной предвыборной кампании.