Аннотация: Добрая детская сказка о привычных насекомых на даче у профессора.
22:36 26.08.2010
Вместо предисловия.
Эту сказку написала моя прабабушка. В первую очередь для моего отца, которому на момент написания было 11 лет.
Я давно хотел это куда-нибудь выложить, но завести для этого сайт руки не доходили. Выкладываю сюда.
Дмитрий Дерягин
ОТВАЖНЫЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ.
Сказка. Дерягина А.М. Москва. 1958г.
Посвящаю эту сказку и иллюстрации к ней всем ребятам и своему внуку и
главному консультанту Юре Дерягину.
Мне хочется, дорогие друзья, Вам сказать, что я верю в Ваши молодые,
горячие, героические сердца, желающие мира, дружбы и понимающие с каким
уважением надо относиться к старшим и с какой почтительностью к старости.
Изучая природу, Вы поймете ее, а поняв - полюбите.
ГЛАВА I.
Это была большая и очень, по-видимому, старая паутина, висевшая под окном старого, запыленного кабинета такого же старого профессора. Сюда и попал первый, короткий луч солнца, который постепенно все увеличивался и производил все больший беспорядок.
Сначала от света такого раннего гостя зашевелились два паука и задвигали своими лохматыми лапками. Их движения были такими же резкими, как у боксеров на ринге. Один паук даже нечаянно царапнул по носу своего товарища и тот чихнул так сильно, что его тело заколыхалось в его качающемся лифте. Но потом, как по команде "встать" они вместе прыгнули на подоконник, сделали несколько движений утренней зарядки и потянулись ближе к свету просыпающегося утра.
"Недурно", сказал большой с рыжинкой паук и выбежал через щель приоткрытого окна. За ним последовал и его товарищ.
На карнизе дул ветерок. Сильно пахло молодой листвой, которая только на днях распустилась.
А луч не забыл и старого профессора: ласково погрел ему лысину, оттуда перебежал на нос, нос дернулся, и от этого луч упал на глаза. Профессор тут же проснулся, крякнул, громко зевнул и вдруг вспомнил, что сегодня экзамен у его больших шалунов.
Лежать нельзя! Раз, два, три и профессор уже прыгал вслед за пауками в утренней зарядке.
Ничего, что он старый! Утро такое прохладное, веселое! Профессор взял полотенце и выбежал из кабинета. И тут потянул сквозняк и окно захлопнулось.
Беда, наши друзья остались за окном! А почему спрашивается беда? Пауки счастливые существа - это врожденные лифтеры! Прикрепил свой трос к карнизу и спускайся! Ветерок сейчас так приятно обдувал и шевелил их шерстку, а снизу поднимался изумительный аромат. И наших друзей охватило такое неудержимое желание познакомиться с
жизнью внизу, что они запустили свои лифты и снизились у самого жерла водосточной трубы.
Им стало страшно. Они молча сидели вращая глазами, прижимаясь к стене дома. А так как, на самом деле, ничего страшного не было, то наши храбрецы успокоившись двинулись через улицу на бульвар, который их манил и звал своей весенней красотой.
Правда, шелест листьев и какие то непонятные звуки иногда заставляли вздрагивать тельца наших отважных путешественников, и они действительно отважно перебежали трамвайные рельсы и уже вступили в зеленую зону, как
вдруг, откуда ни возьмись, вылетело колоссальное чудовище, пыхтя и сотрясаясь, почти перед их носами. Это была машина. Облако пыли заволокло двух беглецов, совсем сдавив их дыханье. А страх заставил прыгать друг через
друга и нестись, путаясь в какой то зеленой, казалось бесконечной бахроме.
Это была трава. Но откуда им было об этом знать? Не помня себя, они вбежали на молодую липу и уселись на ее ветке. Зеленые, нежные листья, как опахалом обмахнули с них пыль, обвеяли их разгоряченные головы. Наши паучки быстро забыли страх и стали разгуливать по ветвям их спасительницы.
Эта липа была как улица! Кого, кого они на ней не встретили: и жука черного, и жука синего, двух наездников, взмахнувших тут же крылышками и улетевших, и еще трех божьих коровок. Попалась им по дороге гусеница, которая
примостилась на зеленом листике и его же уписывала за обе щеки и даже предложила паукам присоединиться к ее обеду. Но пауки вежливо поблагодарили и тут же увидели большую муху. Но это было совершенно недосягаемое
лакомство! Она не билась где нибудь в тенетах паутины.
Увы, это было только приятное видение.
Бесчисленные мошки, букашки перебегали с листва на листок, с ветви на ветку. Липа была приютом многих насекомых. Очень понравился паукам совсем рыжий домашний, обыкновенный таракан; по его рассказам он попал сюда совершенно случайно, выбравшись из помойной ямы. Это был ужаснейший обжора! Он только и думал, где бы раздобыть съестного и без конца убегал и прибегал с новыми запасами, которые умудрялся где-то достать.
За этой приятной встречей последовало знакомство с муравьем, который трудился над починкой своего рюкзака. Утром муравей переезжал на дачу.
К концу дня пропал большой паук с рыжинкой. Долго горевал оставшийся паук. Таракан и муравей старались развеять горе своего товарища и уговорили паука втроем отправиться на лоно природы.
Утром все бодро вскочили. Распределили между собой обязанности: муравей отправился договариваться о транспорте со знакомой бабочкой. На таракана пала забота - накормить товарищей завтраком. Паук взялся перевязать багаж. При таком дружном отношении к делу скоро все было готово.
Когда все напитались, прилетела бабочка, прихорошилась и села в ожидании.
Наконец, тронулись в путь.
Летели долго. Иногда снижались: бабочка заправлялась на дальнейший рейс, а паук, пользуясь остановкой и имея все преимущества перед товарищами, спускался на своем лифте, а потом поил их росой и лакомил душистым нектаром
из цветов.
Порой бабочка давала себе отдохнуть и присаживалась на попутно несущееся, тарахтящее чудовище - грузовик. И тогда наши путешественники забывались в тяжелом сне.
Но вот, всему бывает конец, как приятному, так и неприятному - бабочка села на перила и сказала: "Советую устроиться на этой террасе."
Пассажиры были рады расправить свои лапки. Муравей и паук быстро стали разгружаться и изо всех сил старались
освободить таракана из паутины, которой он был привязан в бабочке. А таракан ничего не хотел знать! Не переставая вопить не своим голосом, он вытянул одну лапу и вертел ею во все стороны.
Наконец муравей рассердился и прохрипел ему на самое ухо: "Убери щупальцу - укушу!"
С тараканом произошла моментальная перемена. Он встряхнулся, потянулся и вдруг бросился бежать и исчез. "Вернется" сказал спокойно муравей.
Время близилось к ночи. Уставшие паук и муравей давно кончили работу и примостились на листочке в углу террасы. Надо было подкрепиться, да и ложиться спать.
В это время главный завхоз по съедобной части, таракан, нагруженный до последней степени, предстал перед своими товарищами, бодрый, спокойный, уже подзакусивший. Тридцать три закуски, тридцать три лакомства - посыпались к ногам друзей.
Усталые, но сытые и довольные, почти совсем засыпающие, они, как лунатики, все же убрали во всевозможные щели остатки своего пиршества и опьяненные дурманом и свежестью весеннего воздуха, крепко прижавшись друг к другу,
заснули. Что они видели во сне - итого нам не пришлось узнать, так как утро, которое наступило, было у них полно событий.
ГЛАВА II.
На редкость крепко спала наша тройка. Ничто, казалось, было не в силах нарушить их сон.
Кузнечик, узнавший еще вчера о прибытии трех друзей на территорию, на которой он родился, долго ждал их пробуждения. Он то проделывал большие скачки над спящими, то вдруг проносился вскачь через всю террасу, то останавливался, шевелил усами и подолгу разглядывал храпящих путешественников.
И вдруг кузнечик взял, да и засунул свой длинный палец пауку в нос. Паук чихнул раз, другой и, наконец, на него напало такое чиханье, что он как душем опрыскал своих спящих друзей. Муравей ограничился тем, что открыл глаза и вытерся кончиком листа. Но таракан, таракан совершенно не переносил никаких водных процедур и подобное беспокойство, да еще в сонном состоянии, разъярило его. Он вскочил на все свои лапки и от гнева трясся, не находя даже слов, лишь его усы потеряли округлую форму и вытянулись в две прямые палки.
Кузнечик никак не ожидал таких последствий своего необдуманного и очень глупого поступка. Он такой большой - раза в четыре больше, чем таракан и вдруг так неловко обидел своих соседей.
И кузнечик как то виновато весь обмяк и опустил свою голову. Глядя на эту поникшую фигуру, таракан постепенно перестал трястись. Кстати, выручили во время сказанные муравьем слова: "Здравствуйте! Вы, кажется, наш
сосед? Прошу садиться!" "Таракашка, устрой поскорее завтрак!" Таракан как будто этого и ждал. Стол быстро покрылся вкуснейшими остатками вчерашнего ужина. Сели. Кузнечик, который вставал с первыми лучами солнца уже закусил, но счел неуместным и неудобным отказаться от такого гостеприимства. И вчерашний вечерний пир
повторился. Еще с большей бодростью наши друзья приступили к утренней трапезе.
Так состоялось знакомство с кузнечиком и он вошел четвертым членом в их семью.
ГЛАВА III.
Этот день был сплошь посвящен нашими друзьями знакомству с садом, который теперь всегда будет у них любимым местом отдыха после каждого путешествия.
А сад! Какой сад! Чьи-то очень трудолюбивые руки не оставили здесь ни одного уголка без внимания! Всюду было красиво и даже полевые цветы казались здесь особенно сочными и крупными. А травка! Ни одной травинки не было примятой!
Каи будто она только что выросла и теперь ровная, как подстриженная, тянулась к солнцу. Лишь таракан посмотрел немного разочарованно. Увы, в саду не было любимого запаха кухни, но все же его молодое тело требовало движения и развлечения. И вот здесь-то, отдохнувшие путники решили порезвиться.
Кузнечик, как местный обитатель, счел своим долгом предложить гостям покататься, для чего и подставил им свою спинку.
По пути он познакомил своих товарищей с майским жуком, нанеся ему визит в его красивой вилле "Розовый
пион", где жук принимал пчелу, которая, как известная труженица, собирала дань с каждого цветка.
Пчелка рассказывала много понятного и много непонятного и ее жужжание сливалось с контрабасом жука и музыкой всевозможных флейт, скрипок, цимбал, а известный нарушитель покоя - комар, надоедливо пищал, не отставая от общего оркестра.
Путешественники, простившись с хозяином и его гостьей, двинулись дальше.
Таракан уже совсем освоился со всеми манерами кузнечика и, как на палубе корабля, деловито и важно
похаживал, выпятив свой живот, набитый всеми сортами нектаров. На его физиономии больше не появлялось и тени грусти, ранее вызванной дальностью кухни. Напротив, у него была довольная рожица! И он стал неожиданно выкидывать акробатические фокусы тем более, что оркестр не утихая и голова у таракана кружилась в приятном забвении. То он бросался на паука и дрыгал задними лапками, то хватался одной лапкой за какую-нибудь веточку и делал прыжок, как на гигантских шагах, то просто ложился на травинку и временно на ней замирал.
И вот, наконец, не рассчитав своих движений, он распластался на листочке пушистого растения и оказался лицом к лицу с каким то вонючим, противным насекомым. Это был, всем нам хорошо известный, зеленый клоп. Первое время таракан ничего не мог понять: музыка, аромат, красота зелени и цветов, довольство всем наполняло его
тараканье сердечко до отказа и, вдруг, перед его глазами показались отвратительные челюсти с не менее отвратительным запахом. И таракан издал вопль. В этом вопле сливалось все: страдание, негодование, великое
возмущение! От этого крика, как будто на миг все замерло. Только один клоп продолжал спокойно сидеть ни о чем не догадываясь.
Кузнечик повернул голову и понял все. Одним быстрым движением своей лапки он подхватил таракана и посадил к себе на спинку. Паук и муравей было шарахнулись в сторону, словно таракан с собой принес свой ужас и запах
клопа.
Кузнечик сделал два-три прыжка и сел возле ночной фиалки. Им всем почудилось, что они попали в сказочную страну: нежный запах фиалки распространял свое благоухание, которое разливалось далеко кругом. Упоенные дивным ароматом, цветы преклонили свои головки перед ночной красавицей. И наши путешественники выехали под звуки замирающей музыки.
Словно ветерком зашуршало над головами путников. "Осторожно, осторожно!" - зазвенели колокольчики. "Беда", - шептала кашка! "Прильни к нашему стеблю" - кричали Иван да Марья! И кузнечик, своей мускулистой ножкой, быстро загреб к себе под брюшко друзей и так обвился за стебель Ивана да Марьи, что только через лупу можно было отличить, где нижние лепестки цветка, а где сам кузнечик.
Снова зазвучала музыка, сначала тихо, а потом с всё нарастающей силой. И всё опять запело и зазвенело.
"Слезай, скачи дальше", ласково сказали Иван да Марья кузнечику, но будь осторожнее! Чуть было вся ваша компания на попала на обед к детенышам малиновки!
И когда кузнечик снова запрыгал, таракан неблагодарно ему крикнул: "Друзей катай, а сам глаза пошире открывай", за что получил здоровый тумак от паука.
Скоро гуляющая молодежь стала стремиться домой и сердцем, и желудком. Навстречу им вылетела бабочка, которая их сопровождала до самой террасы. Все были рады старой знакомой и усадили красавицу-бабочку на лучшее место.
Они уже считали ее пятым членом своей семьи. Каждый старался, как мог, ускорить обед: кто наполнял чашечки цветов росой, кто нектаром и украшал ими стол; любители же мясной пищи, собирали на блюдо сухих мошек, а таракан неизвестно откуда тащил крошки хлеба, творога, песчинки сахара, и в заключение приволок липкий
красный шар. Это была икринка со стола нашего знакомого, старого профессора.
О нем мы поговорим потом, после того, как наши путешественники поедят, отдохнут и выспятся. Ведь они встают очень рано и также рано ложатся.
ГЛАВА IV.
В углу террасы, из планки перил выпал сучок, и вот в этом отверстии паук устроил себе квартиру, а товарищи его остались в этом же углу террасы, но на полу, под дубовым листком. Здесь они и заночевали.
Рано утром не успело как следует показаться солнце а кузнечик уже застрекотал! Никакого впечатления. Никто не просыпался. Кузнечик прыгнул несколько раз - то вправо, то влево, а затем ушел на зеленую лужайку.
Цветы только начади поднимать свои головки и пить росу. С цветка на цветок летала пчела, приветливо раскланиваясь с кузнечиком и нашей бабочкой, которая сама выглядела цветком.
Несмотря на то, что сирень была в полном цвету и большие лиловые гроздья оттягивали ветви вниз, сирень еще стояла темная, непроснувшаяся от ночи и влажная от росы. Здесь же, поблизости, соловей заканчивал предрассветную песнь.
Где-то треснула, скрипнула рама и две половинки окна распахнулись. На этот раз профессор проснулся раньше паука, и он не подозревал, что его соседи по московской квартире, прибыли к нему на дачу.
Я думаю, что старый ученый был бы очень удивлен, узнав об этом: "Это же невероятно", - сказал бы он.
Но, профессора - такие чудаки! Они никогда ничего не знают о таких вещах! И, поэтому в его глазах не было
никакого удивления, а светилась радость и удовольствие. Он прямо упивался благоуханием и свежестью утра.
Пока мы наблюдали, что делает профессор, в углу на террасе наступило пробуждение, оно началось с бурной схватки между пауком и тараканом. Паук, потревоженный скрипом окна, вздрогнул и вытолкнул на своего гнезда лапку, которой нечаянно задел таракана. Ну, а таракан, во-первых, со сна, а во-вторых, еще не научившись относиться но всему спокойно, вцепился в паучью лапку и стал ее тянуть вниз и, таким образом, стащил паука к себе на голову вместе с его гнездом. А паутина запутала и муравья. Ну, что ты тут будешь делать?! Хорошо, что кузнечик был поблизости, он с возмущением растащил дерущихся и заявил, что впредь задира будет наказан. А, затем предложил приступить к зарядке и принять успокоительный душ. После упражнения на вольном воздухе, таракан всячески заглядывал кузнечику в глаза, надеясь избавиться от мытья. Тщетно! Кузнечик схватил таракана за шиворот и искупал его за сиреневым кустом. Таракан нахохлился.
Муравей, по обыкновению, пугнул скандалиста: "Давно некусанный," - сказал он. И все забылось.
Начался завтрак: на одном конце террасы сидел профессор, а на другом - наша компания.
Солнышко давно бегало зайчиками по полу, стараясь выгнать всех на прогулку.
Профессор пошел поливать цветы, а путешественники отправились в поход. Их тянуло на луг, покрытый молодым клевером и уже распустившимся лютиком, который целыми полянками золотился вдали.
Бабочка предложила помочь своим друзьям перебраться через бесконечное море клевера. И лишь когда неугомонные туристы подошли вплотную к изумрудному лугу и поняли, что им надо потратить не один день, чтобы пробраться через его чащу, только тогда они воспользовались бархатным диванчиком самолета. А пчелка торопила бабочку: "Выше, выше поднимайся! Целые рои моих родственников летают над цветами и они не любят, если мешают их работе, а тем более сегодня, когда они взяли обязательство наполнить десять колокольчиков клеверным нектаром". И жужжала, жужжала....
Скоро прибыли на лужайку, на которой сегодня все население насекомых справляло полное цветение золотистых цветов.
Погода выдалась чудесная! Как было весело смотреть на оживленную, пеструю толпу. А кузнечики проделывали такие виражи, что ни одному самолету не снилось ничего подобного.
Музыканты наигрывали свои любимые песни и танцы. Со всех сторон стекалось все больше и больше любопытных. Наши друзья решили, что задерживаться нельзя и они, не нарушая праздника, двинулись дальше.
Постепенно луг перешел в поле, а поле в лес. За спиной путешественников смыкались кусты и деревья. Травка и помельчала, и поредела и уже паук, таракан и муравей брели цепочкой за кузнечиком, которому бабочка показывала дорогу.
Внезапно их тропу перерезала большая лужа. Из нее торчала лягушиная пасть.
Чтобы сделать переход удобным, кузнечик стал укреплять ветку, на противоположном берегу, за лягушиную пасть приняв ее за листок, сложенный пополам. И вдруг этот листок, к ужасу путешественников, стал расти, вылезая
из воды, высунув свой длинный язык, которым чуть было не слизнул нашего зеленого командира.
Бабочка первая заметила надвигающуюся катастрофу. Быстро вспорхнула над лягушкой и метко ударила крылышком
по глазам противной хищницы. Слетевшая пыльца временно ослепила лягушку, которая была вынуждена скрыться под водой, чтобы промыть свои глаза. А паук быстро свил большой клубок паутины и когда настойчивое земноводное опять высунуло свою пасть над водой, он бросил комок в самую лягушачью глотку. Лягушка закашлялась. И долго,
бегущие путники, слышали, как откашливалась лягушка.
Измученные, они блуждали в папоротниковом лесу, до тех пор, пока, наконец, уставшие, проголодавшиеся, не сбросили свои рюкзаки на теплом и сухом пне, под молодой кружевной березкой.
Здесь же, неподалеку, был расположен колоссальный муравьиный замок.
Таракан и паук, как городские жители, от долгой ходьбы по кочкам, натерли себе лапки и муравей отправился к своим землякам за муравьиным спиртом, чтобы прижечь пострадавшим водяные мозоли.
Спирт был доставлен на скорой помощи. Нашелся и муравей-хирург, который с помощью паутины, бабочкиной пудры и муравьиного спирта наложил хорошие повязки.
Длинные шеренги муравьев тянулись к пню. Всем хотелось посмотреть на путешественников и, при этом каждый приходивший нее приносил что-нибудь из их общих запасов. Много продуктов было принесено на пень. Здесь были: свежие личинки, сухие ягоды, муравьиные яйца, лягушачья икра, вяленые головастики, сушеные комары и мошки. Вообще невозможно все перечислить.
Таракан, освобожденный по болезни от своих обязанностей, ел столько, что делалось страшно, как бы больной еще больше не разболелся. Из паутины паук сплел для товарищей и себя гамаки, которые с помощью муравьев были повешены на ветвях березки, где усталые путники устроились на отдых.
Утром наши друзья проснулись поздно. Муравьи давно уже работали на своем строительстве и только издали помахали улетевшим путешественникам.
Погода портилась. Задул ветерок. Все забеспокоились, что начнется дождь, который был совсем нежелателен. Бабочка, взяв с собой таракана, боявшегося промокнуть, быстро взмахнув крылышками, улетела. Кузнечик забрал оставшихся товарищей и поскакал к границе поля с лугом, где стояла старая, старая ива с большим
дуплом. Вот здесь-то и была у них с бабочкой назначена встреча.
Сильный ветер задул навстречу кузнечику. Зашумело и заволновалось поле. Но наш кузнечик был сильный, отважный он сейчас знал только одно, что должен доставить своих друзей здоровыми и невредимыми. Для него не было слов: "не могу, трудно". Он понимал, что должен это сделать и знал - что сделает.
Теперь уже ветер не дул, а скорее неистовствовал, пригибая все нежное, тонкое, хрупкое к земле. Кузнечик делал невероятные усилия, ему уже казалось, что вот-вот сейчас он увидит иву. Еще одно старанье, еще один-два прыжка и он победит невозможное. Да, для такого храброго, стойкого и знающего, что такое долг, героя не бывает
невозможного! И он победил! Первые тяжелые капли ливня, не обрушились на нашего героя. Друзья были спасены они все вместе сказались в дупле.
Несмотря на то, что эта несвоевременная перемена в погоде меняла приятные планы наших друзей - они были такие же радостные. Они вели себя так, как будто расстались давным-давно. Они обнимались, друг другу пожимали лапки, радостно смеялись, а на бабочку престо не могли насмотреться! Какая она у них умница! Какая красавица!
Но муравей не очень любил эти нежности и у него даже получилось по-немецки: генуг.
По крыше их убежища стекали потоки воды. Надо было обдумать создавшееся серьезное положение. Кузнечик предложил пауку плести для желающих гамаки; таракану пересмотреть их продуктовые запасы; муравью - приготовить всякий сушняк на случай холода. А бабочка пусть только отдыхает и ни о чем не думает - на нее вся надежда!
Теперь сухопутные дороги размоет надолго! И кузнечик облюбовал для нее самый удобный уголок. С большой любовью и стараньем он расстелил свежие листочки, чтобы она хорошо отдохнула.
Таракан, распределив все запасы, пошел бродить и, просмотрев дупло внизу, стал подниматься все выше и выше, пока не попал в труху, которой был набит почти весь ствол старой ивы. Вдруг он сделал неловкий шаг и почувствовал, что куда-то проваливается. Чем таракан больше барахтался, тем сильнее уходил в труху. Он стал кричать о помощи. У входа в дупло появился светлячок. Он давно уже наблюдал приятную компанию, но стеснялся беспокоить их. И вот теперь он смог предложить свои услуги и свой светильник, который оказался очень кстати, освещая дорогу муравью, кузнечику и пауку при розысках пропавшего таракана.
Таракан давал такие сигналы бедствия, что заглушал и все кругом, но до криков его пробиться было не так-то легко. То им казалось, что вот они нашли его - начинали рыть, а крик несся совсем с другой стороны. Добирались сюда - крик перемещался куда-то наверх. Наконец муравей сам нырнул в труху, надеясь, таким образом, скорее обнаружить место нахождения таракана.
И вот труха заколебалась и раздался особенно дикий крик таракана. Потом, в трухе образовалась вмятина, из которой появился муравей, державший какую-то гнилушку и тянувший ее. Впоследствии, она оказалась рыдающим и припадающим на задние лапки тараканом. Две лапки таракана пришлось положить в лубки, а одну, укушенную ненароком муравьем, смазать муравьиным же спиртом.
Теперь в роли повара выступал светлячок. Он с радостью ухаживал за отважной компанией, которая сейчас очень нуждалась в его помощи. Итак, наша компания пополнилась уже шестым и последним членом семьи.
Кузнечик, паук и муравей, утомленные путешествием и волнением, которое они пережили от беспокойства за жизнь таракана, тихо лежали и иногда перешептывались между собой.
Пострадавший давно перестал стонать и громко плакать. Теперь, подавленный своим несчастьем, он печально смотрел, и из его глаз струились слезы, которые падали к лапкам светлячка, сидевшего рядом. Как добрая сиделка, светлячок склонился над горюющим больным и нашептывал ему слова утешения. Он обещал ему, что обязательно достанет липкую травку, которой склеит побитые лапки. Больной повеселел и, с улыбкой на своей мордочке, крепко заснул.
А дождик все лил и лил, убаюкивая красавицу-бабочку и утомленных путников.
Снаружи спустилась ночь на размотавшиеся ветви ивы, которая, еще долго вздыхая, скрипела.
ГЛАВА V.
Сначала ливень, а потом наступивший холод, загнали наших путников в дупло. Сколько они там спали, никто из них не мог сказать.
Сверкнувшее и проникшее к ним солнышко разбудило всех сразу. Таракан совсем поправился и светлячок развязал его лапки. Ничто больше не удерживало путешественников в дупле. Скорей домой, скорее в сад!
И засидевшиеся друзья весело выскочили на простор, прыгая и играя друг с другом в чехарду. Покрасневшие кашки расступались перед довольными шалунами, а скромные ромашки, отворачивая головки, опускали белые реснички.
Зато одуванчики, как фейерверк, рассыпались на их пути.
Вот все и дома - у себя на террасе. А профессор их словно ждал: крошек и мух было хоть отбавляй! Ну, и закусила же вся шестерка на славу! И сами поели, и в порядок все привели. А что профессор? Профессор был рад! Ходил и удивлялся: куда исчезли мухи?
Какое такое он изобрел средство, что они улетели?!
Вприпрыжку спустились друзья в сад, обежали знакомых, рассказали им о своем путешествии и, наконец, улеглись на зеленой муравке принять солнечную ванну, да и кстати набросать план нового путешествия.
Условились завтра утром отправиться к пруду и на плоту переправиться на другой берег.
Придя к такому решению, договорились весь сегодняшний день посвятить подготовке сложного и даже опасного путешествия.
Рюкзаки были тщательно вычищены и вывешены на просушку. Собрали продукты, теплые вещи, лекарства. Взволнованные сборами, друзья долго вертелись, прежде чем на их веки спустился сон.
Один светлячок бодрствовал, засветив свой фонарик, и дожидался рассвета.
Когда появилась на горизонте первая золотая полоска, светлячок уже тормошил своих товарищей.
Дружно все вскочили, подкрепились, надели рюкзаки и двинулись в путь. Бабочка всех донесла до извилистой, прохладной тропинки, которая спускалась прямо к пруду. Вода была гладкая-гладкая, как в сонном царстве - все было без движения: ни травинка, ни листок не шевелились. Такие же деревья, как окружавшие пруд, казалось, росли и в нем самом лишь флотилия листьев кувшинок отделяла деревья на берегу от деревьев в воде. Тонкая дымка еле мерцавшего тумана еще окутывала белые чашечки цветов.
Кузнечик, подойдя к самой воде, прыгнул на листок, полоскавшийся у самого берега и привязал к нему травинкой бабочку.
Потом перенес пассажиров и груз, захватив с берега четыре хвойные иглы, из которых две дал пауку, а две взял себе и плот двинулся с помощью красавицы и двух пар весел.
Маленький лягушонок, разбуженный путешественниками, заквакал и его кваканье в этой тишине пронеслось но всему пруду и все живое задвигалось и заплавало в нем. То тут, то там стали высовываться любопытные большущие глаза лягушек. Таракан вспомнил страшную лягушачью пасть в луже и сжался от ужаса. И, на самом деле, со всех сторон им угрожала гибель. И надо же, чтобы проснулся противный лягушонок!
Теперь рассуждать было некогда - надо было скорее действовать. Бабочка подала аварийный сигнал. Вдруг, как от заколдованной палочки, над прудом поднялось, словно одно общее покрывало - бесконечное количество всевозможных насекомых. Со всех сторон летели: стрекозы, большие кусающиеся муравьи, еще больших размеров комары с жалами, как острые кортики, шершни, шмели, осы, пчелы, слепни.
Наших путешественников, продолжавших грести, часть защитников окружила непроницаемой броней. Остальные вступили в смертельный бой со своими зелеными врагами, кваканье которых неслось отовсюду. Достаточно было одного укуса разгневанных насекомых, как неприятель погружался в воду. Самыми ловкими, отчаянными были гигантские комары. Они, как истребители, быстро снижались, заметив еще не совсем высунувшуюся пасть лягушки и
бросались, чтобы ранить ее под водой. Шершни, шмели, пчелы, комары, муравьи, осы слепни облепляли всех нападающих. И зеленые раненые воительницы, одна за другой бросали поле битвы.
Наши путешественники спокойно, под охраной войска, переправились на другой берег пруда.
Здесь, постепенно их конвоиры разлетелись по своим домам и делам, а наши путники углубились в лес.
Кругом росли густые, густые ели, белые березки, окутанные нежным зеленым ажуром, старые дубы и всегда о чем-то шепчущиеся осинки.
Наших путешественников тянуло как можно дальше вглубь леса - словно в самой чаще они узнают какую-то лесную тайну, которая давно их там дожидалась.
ГЛАВА VI.
Теперь спустимся в подводное царство лягушек.
После окончания военных действий, часть дна пруда была усеяна стонущими телами лягушек. Между ними прохаживались раки, которые вынимали жало у каждой пострадавшей. Раков специально доставили из ручейка, который журча вливался в пруд.
Отовсюду прибывали все новые и новые раненые. Все были мобилизованы по уходу за больными. Даже караси здесь играли немалую роль, прикладывая свои прохладные хвосты к ранам лягушек, заменяя, таким образом, свинцовую примочку.
В другом углу пруда, разукрашенного блестящими камушками и водорослями, возвышался красный камень, на котором
как на кресле, сидела большая лягушка-судья, окруженная стражей-пиявками.
Они начались из стороны в сторону, на самом кончике своего тела и держали наготове свои присоски.
Перед сидящим судьей понурившись стояла зачинщица сегодняшнего побоища - это была наша знакомая хищница из лужи.
Судья взглянул строго на лягушку и сказал: "Приговариваю смутьянку и главную виновницу ссор между наземными жителями и жителями пруда, к несению в госпитале самой тяжелой работы до тех пор, пока последняя раненая не
выпишется. Кроме того, наказание и в течение месяца не разрешается квакать, а также, на тот же срок виновной объявляется абсолютный бойкот. В заключение, мои дорогие граждане, мне хотелось бы Вам сказать: "Мир, мир и
мир во всем мире!" И судья запрыгал по дальнейшим делам.
Под тихий говор лягушек, осужденная была выведена в окружении стражи, а за ними ныряли и неслись головастики.
Постепенно все больные поправились. Пруд огласился кваканьем. Особенно было шумно потому, что все готовились к свадьбе одной молодой лягушки с тритоном, который был от блаженства на седьмом небе, хотя его невеста
капризничала и поджимала нижнюю губу. Свадьба должна была состояться, но задерживалась из-за отсутствия путешественников. Для них специально строили мост через весь пруд. И, вот мост готов. От берега до берега тянутся листья кувшинок и как маленькие белые станции, мелькают головки цветов.
Старая лягушка - главный архитектор моста, уже не раз проверял и исправлял его, а путешественников все не было.
Архитектор нырнул и исчез под водой, а круги на поверхности пруда на миг озарились потухавшим солнечным закатом и скрылись в опустившемся тумане.
ГЛАВА VII.
Долго шли наши путники, стараясь отойти подальше от пруда и уже совсем уставшие и изнемогшие, нашли в корнях дуба небольшую пещеру и расположились в ней. И только теперь они почувствовали, как устали.
Светлячок засветил светильник. Было сухо. Достали еду, поели и улеглись спать.
Утром разбудил их птичий гомон. Здесь они и кричали и пели, и чирикали, и щебетали. Какая-то птица, стучала клювом но дереву и без конца что-то добывала из норы. Другая птица тащила гусеницу. Третья моментально уничтожила жука, бабочку, червя и пять мух. Абсолютно нельзя было высунуть голову из убежища.
Таракан вопил: "Куда вы меня привели, теперь я погиб!" И действительно, положение было затруднительное: все что ползало, двигалось и летало - все постепенно съедалось птицами.
Таракан забился в самый дальний угол, бабочка свернула крылышки и замерла. Светлячок, на всякий случай, выключил свет.
Кузнечик и паук думали замаскировать вход в пещеру мхом, листьями и паутиной, но муравей предложил более разумный выход: двигаться дальше в лес, но только ночью, когда птицы спят.
И, как только шум сменился тишиной, наша компания была на ногах. Небо было, как вышивкой, покрыто звездами. Фонарик светлячка оказался ненужным и так было видно как днем, луна разливала свой свет кругом. Лишь от
деревьев, ветвей и кустов расстилались темные и порой черные кружева которые, казалось, плела сама ночь. И теперь, от еле уловимого ветерка, кружево меняло свой рисунок, меркло и иногда разрывалось, а на эти места падали яркие, лунные блики.
Высокие, зонтичные шапки белых цветов, теперь превратились как будто в золотистые стада барашек, медленно передвигавшихся от кочки к кочке и их искрящееся руно очаровывало путников. Луна посылала всему лесу свою голубую улыбку, от которой становилось кругом еще таинственней и от этой таинственности наши друзья жались друг к другу.
Долго шли наши путники. Осторожности особой не требовалось, но все же надо было подумать, где бы устроиться до утра.
Они попали в самую чащу орешника, высокая трава, как прореженный лес, не затрудняла им дорогу. Но вот растительность кончилась и они очутились на гладкой землистой прогалине, покрытой целым поселком домиков с круглыми, высокими крышами - это были белые грибы.
"Вот наше спасение", - сказал муравей и побежал к самому большому грибу, но оттуда вылезла улитка и любезно сказала: "Будьте добры, займите соседний - здесь живу я. А, а в том питания не меньше и он свободен". Еда была, правда, однообразна, но зато ее должно было хватить надолго. Вот тут-то они и решили основать свою лесную дачу. Это место обещало спокойствие.
С первым разлившимся светом тишина слегка нарушилась еле уловимой музыкой просыпавшегося летнего утра, и укачала усталых неугомонных путников.
ГЛАВА VIII.
Мелькнули большие ноги и руки человека и чудесного поселка как не бывало!
Весь поселок очутился в грибной корзинке нашего старого профессора, большого любителя рано утром побродить и пособирать грибы.
Теперь наши путники качались на руке гуляющего ученого, как в море в шторм.
Кузнечик проснулся, выпрыгнул на борт корзинки. Удивлению его не было конца!
Он тревожно застрекотал и его друзья вышли на поверхность грибов. И вдруг они узнали профессора! Это было прямо занятно, что профессор очутился здесь!
К бабочке подлетела флерница (маленькое насекомое с большими зеленоватыми крылышками. Еще она называется зологлазка.). Ее небольшое, в зеленых колечках, тельце было украшено прозрачно-зеленоватыми длинными крылышками. А глаза! Большие, золотые глаза! Она рассказывала какую встречу готовит красавице и ее друзьям их недавние враги-лягушки. По другую сторону красавицы блестела в своем красивом испанском наряде скорпионница
(насекомое с крылышками, похожими на испанское кружево). Летели навстречу вестниками и стрекозы, разрезая воздух как реактивные самолеты.
Летели красивые цветочные мухи, божьи коровки. Всем хотелось первыми сообщить эту новость. И кто только не кружился над корзиной старого профессора, который присев рядом на пеньке, с большим интересом разглядывал вертевшийся фейерверк из насекомых. Как замечательно красочно они сверкали и переливались на солнце!
А эти маленькие создания совсем не боялись их старого соседа. Наоборот, они знали, что вблизи него ни одна птица не решится к ним подлететь. И они были спокойны, беспечны.
До пруда было рукой подать. Кузнечик вынес из корзинки на своих плечах паука, светлячка, таракана и муравья и, несмотря на такой груз, запрыгал за красавицей. А профессор, наблюдая эту процессию, проводил ее до воды и был глубоко удивлен и не верил своим глазам увидав, как лягушки держат листочки моста своими лапками, а наши
путешественники удалялись по нему под прикрытием своих пестрых друзей.
Профессор пошел искать дорогу на другой берег пруда, и что он думал и чувствовал, мы узнаем потом.
А тем временам, на другом берегу совершалось бракосочетание лягушки и тритона. Лягушка была вся в зеленом и жеманилась, заведя глаза под лоб. Тритон, одетый в пестрый фрак, от сильного стесненья и волненья поминутно
краснел, Еще бы, столько было гостей! Весь берег был усеян участниками праздника. Многие выступали и концертном отделении: комары - танцевали камарилью, бабочки - березку, а лягушки отплясывали самую настоящую русскую. Играл замечательный оркестр, а большой комар, дирижируя, извивался и подпрыгивал с особенным стараньем, так что, казалось, вот-вот у него отлетят лапки и он сам переломится пополам, а хор жуков выводил своими часами гимн о мире:
Что может быть прекрасней мира,
С собою он несет покой!
Вздохнут народы грудью шире:
Мир в мире! Навеки кончено с войной!
Взовьется радость всего Мира! И не обнять ее рукой!
И станут плечи еще шире:
Мир в мире! Навеки кончено с войной!
Жуки умолкли и, казалось, весь пруд с его обитателями аплодировал их хору.
Но вот все затихло, только откуда-то лилась нежная музыка, под которую подплыл плот, украшенный цветами, на него вступили новобрачные и их постепенно поглотили воды пруда. Праздник закончился и все начадя разлетаться.
Профессор, с большим удовольствием поужинав грибами, сидел и любовался как солнце ложилось спать, разбрасывая по небу свою алую одежду. А за солнцем и наша шестерка, усталая и довольная, обнявшись заснула и никакая тайна больше не волновала их сердечки.
ГЛАВА IX.
Много трудится в своей жизни муравей, много знает и пользуется мудро своими знаниями. Муравей имеет тоже, вроде как и люди, своих коров-тлей, подползая к которым он усиками щекочет у них на брюшке выступы и от этого щекотания тли выделяют сладкую жидкость. При появлении сладкой капельки, муравей моментально схватывает ее своими челюстями и относит для удобства в сторону. Две-три капли и он сытый сползает с растения.
Но не всегда его попытка, увенчивается успехом. То он не успевает подхватить каплю и она падает и быстро
испаряется; то тля только что отдала свое молочко другому к будучи не в состоянии опять дать его, лягает надоедливую доярку.
Есть муравьи, использующие свободную дикую тлю - где найдут ее, там и питаются, а есть такие муравьи, которые постоянно их держат при себе, для чего и устраивают для них своего рода коровники.
Вот и наш муравей построил коровник. Коровник содержался в чистоте, был утеплен паутиной. Таракан снабжал коровник питанием. За пользование сладким напитком несли труд все: все защищали своих кормилиц, но все же главной дояркой оставался муравей.
Как видите, нами друзья не нуждались ни в чем, и несмотря на это оседлый образ жизни им быстро надоел, и их вновь и вновь тянуло к путешествиям. У них было неистощимое желание познавать все новое и новое. Да, им не было чуждо и чувство любви к приключениям.
И вот, как-то повстречавшись с хорошим знакомым муравья - кротом, наша компания решила опять двинуться в путь.
Как всегда шла подготовка, обсуждение и каждый хороший совет всеми подхватывался и принимался.
На этот раз они с не совсем чистой совестью покидали террасу. Профессор был угрюм, перестал посвистывать и подолгу сидел задумавшись. Им было беспокойно оставлять профессора одного, такого старенького, да еще чем-то озабоченного тем более, что они боялись, как бы их подземное путешествие не затянулось надолго. Но бабочка сняла камень давивший их плечики и обещала рассеять и развеселить старого ученого. И тут же, испугавшись
возможного муравьиного признательного поцелуя и зная, как он бывает чувствителен, красавица, легко вспорхнув, села на ветку уже отцветшего потемневшего жасмина. Она махнула друзьям крылышком и пожелала им спокойной ночи. И все они затихли в теплых объятиях сна.
ГЛАВА X.
Когда путешественники спустились со ступенек террасы, их озарила улыбка просыпающейся зари.
Нора крота была тут же у изгороди сада. Дальнейшие проводы бабочки были невозможны и она только присела на большой колокольчик и, волнуясь расставанием, пила росу из цветка, а тем временем ее друзья начали спуск в
подземное царстве крота, который показывал дорогу при очень пригодившемся фонарике светлячка. Кругом тянулись зловещие тени, как привидения, мешаясь со светом чуть мелькавшего светильника.
А крот вел уверенно все ниже и дальше по расходившимся во все стороны коридорам, пока не привел путешественников в большой зал, где они, утомленные от длинного путешествия - вздохнули полной грудью и сели кто куда попало. Это был подземный амбар, чего здесь только не было! В самом центре этого продуктового хранилища пробивался родник с кристальной водой, к которой наша пятерка так и прильнула пересохшими ртами. Гостеприимный крот, шевеля своими полным животом, приглашал их приступить к обильному угощению.
Надо было, наконец, взять себя в руки. К чему только путешественник не привыкает! А наши, не забывайте, были отважные и поэтому на них скоро снизошло спокойствие.
Еда была разнообразна, обильна а вкусна. Отдохнув в приятной беседе, путешественники двинулись дальше. Постепенно их группа наполнялась все новыми и новыми кротами, пока не превратилась в большое шествие.
Вдруг что-то дрогнуло, колыхнулось и вся экспедиция внезапно провалилась в какую-то бездну. Крики от испуга, крики от ушиба заглушали распоряжения ведущего крота.
На дне колоссальной пещеры лежали, копошились и поднимались тела кротов.
Но вот голос вожака покрыл этот гам. Он приказал немедленно всем встать и организовать быстрые розыски наших пропавших путешественников. Показалась длинная нога кузнечика. Кузнечик был откопан и уложен на что-то мягкое, были вызваны аварийная и скорая помощь, управляемые полевыми мышами. Каждая помощь занялась своими делами.
Скоро кузнечик пришел в себя и, несмотря на уговоры мышей, работал с ними по розыску своих товарищей. Как только в мусоре засветился огонек, он бросился а нему и обнаружил светлячка, таракана и паука, но муравья не было.
Светлячок чувствовал себя сносно. Таракан лежал и, на всякий случай, подергивал ногами. А паук, как только пришел в себя, тут же пустил в действие свой лифт и теперь раскачивался на нем из стороны в сторону, но темнота, окутавшая все и всех кругом, мешала помочь дорогому товарищу.
Муравей не пропал, он терпеливо прокладывал дорогу, вершок за вершком, пока его маленькое тело не почувствовало, что оно свободно.
"Все ли живы?" раздался внезапно его голос.
Друзья - кроты и мыши - горячо приветствовали их маленького друга.
"Друзья!" - спокойно сказал он - "мы не в ловушке, мы в давно заброшенной берлоге волка. Это видно по почти истлевшим костям, которые он когда-то глодал!" И все преклонились перед знанием и мудростью муравья.
Пока пострадавшие приводили себя и свои чувства в порядок, крот, муравей и светлячок искали выход из пещеры. Когда маскировка обрушилась под давнишним буреломом, была найдена дыра. Все вышли и при соприкосновении с живым миром, сразу у всех стадо легче на сердце. И слепые и зрячие вышли на солнышко и с наслаждением вдыхали воздух, согретый его лучами.
ГЛАВА XI.
Когда наши путешественники вернулись и себе на террасу - старый профессор снова посвистывал. Зрелище у пруда заставило его задуматься. Он больше не сомневался. Он писал книгу. Жизнь так прекрасна! Берегите ее. Любите природу, изучайте ее!
Друзья были рады встрече с бабочкой, которая их заждалась и сидела на темнеющих, уже осенних цветах и махала им крылышками. Она взлетела и точно веером старалась смахнуть с них пыль и усталость.
Паук с тараканом забрались в теплое кресло процессора и все наши утомленные путешественники, в блаженстве закрыв свои усталые глаза, так и заснули, продолжая видеть в своих грезах красавицу в лунном свете.
профессор долго еще посвистывал, постукивая пальцами по столу, а потом вдруг сказал: надо завтра перебираться в город и, посмотрев на часы, поежившись, тоже пошел спать.
Темнота стала переходить в мягкий лунный свет, который только к утру перемешался с лучами солнца, разлился но кромке неба и горизонт стал золотиться и розоветь.
Подуло утренней прохладой и что-то пушистое, легкое нежное, розовоепотянулось над террасой.
"Ой, я боюсь", - пискнул таракан. "Меня?" - спросило розовое облачко. "Напрасно, я Ваш друг и предлагаю Вам полетать в бесконечном пространстве и побивать на луне, на планетах, на звездах. Я могу свернуться в клубочек. Я могу вытянуться и стать длинным. А захочу - поднимусь и исчезну. На мне можно летать куда угодно! Мною можно напиться и утолить жажду! Неплохо в меня забраться, укутаться мною как ватой и покойно отдохнуть! Чего же Ты
боишься?"
"Нет, нет мы не боимся!" - хором ответили наши друзья.
"Мы очень хотим с тобой познакомиться и все, все увидеть. Мы путешествовали по земле, по воде, были в лесу и чуть не погибли под землей. Возьми нас с собой!"
"Хорошо", - сказало облачко, - "тогда будьте послезавтра в это время готовы - ждите меня у ивы, в дупле которой Вы переживали непогоду. Прощайте!"
И облачко стало улетать, поднимаясь все выше и выше. Потом поблекло, побледнело и совсем исчезло.
ГЛАВА ХII.
На следующее утро, c появлением светящейся ленточки на небосклоне, наши путешественники были готовы к отбытию. Бабочка, кузнечик, паук, таракан, светлячок и муравей - все были охвачены приятным трепетом и волнением так,
что предутренняя прохлада вызывала дрожь в их тельцах.
Но вот небо стало розоветь и посылать солнечные лучи во все концы, как вестников утра. Розовое облачко накрыло и окутало, как газом, наших путешественников и быстро понеслось ввысь, напевая:
Небо розой расцвело,
Пятен, теней - нет,
Как от солнца все светло,
Золотистый льется свет!
Как мне радостно от света,
Бесконечный свет во всем!
Алым светом я одето
И лечу, купаясь в нем.
Им встречались всюду разбросанные по небу как розовые цветы, клубочки облаков, которые моментально меняли свою окраску и превращались, словно белые, пушистые, клочки ваты, затканные золотистым светом.
Земля, леса, поля, реки, дороги - все стало казаться одним ковром, который потом совсем поблек и растворился в бесконечном пространстве.
Паук вместе со своими друзьями слушал песнь облачка, посвистывание ветра и тихий говор разбегающихся облаков.
Паук не замечал проходящего времени. Ему не хотелось ни пить, ни есть - он мог лишь созерцать друзей и ощущать быстрый полет облака.
Луна приближалась, и мелкие лучи, которые исходили от нее миллионами нитей, пронизывали окружающую синеву. Луна росла и росла. И вот облако словно прицепилось и чему-то и повисло.
"Мы на луне", - сказало облако. "Выходите, ищите себе убежище, но ровно через лунный день я вернусь за вами," - и, сказав это, облачко растянулось и растаяло.
Паук на один миг почувствовал себя одиноким и беспомощным, таким далеким от родной земли! Его чувства скоро переключились на окружающее. Здесь все казалось голубым, начиная от света и кончая землей. Кругом росли гигантские голубые пальмы какой-то своеобразной формы и получалось это оттого, что на них росли, тоже колоссальных размеров, цветы табака. Среди пальм громоздились то тут, то там глыбы голубеющего камня. Все это выглядело недвижимым и мертвым.
"Э-Эх!" - сказал муравей, - "и порыться то здесь, кажется, негде. Но ничего друзья, развязывайте свои рюкзаки, да давайте поедим, а там и видно будет, что нам делать!"
Все оживились, постелили под пальмой дубовый листок, привезенный с земли, и приступили к первому завтраку на луне.
У паука не особенно ладилось с едой, и не успел он пригубить влагу, оставшуюся от облака, как его пронизал невероятный ужас.
Инстинктивно они все прижались к стволу пальмы: на них двигались большие голубые тени, напоминающие земных людей. Но в этих тенях ничего не было живого. Они скользили, раскачиваясь из стороны в сторону. Казалось, они шатаясь клонились от ветра, который дул на них сзади. Они шли, как лунатики, ничего не видя, ничего не произнося.
У таракана затряслась одна лапка, которую он не успел спрятать, а теперь не решался ею двинуть. И когда проплыли эти привидения, вся наша компания вскочила, как от электрического тока и быстро поволокла свой ковер в пещеру, которая виднелась в темно-голубой глыбе. Надо было посмотреть как старался таракан! Здесь безопаснее и, конечно, не так страшно! А все-таки, самый простой и противный страх застелил им глаза. Молча они сидели, прижавшись к бабочке, которая прикрывала их своими крылышками, как зонтиком.
"А вот я ничего не боюсь", - вдруг раздался голос муравья.
"Почему?" - прошептал таракан. "Да я сам хорошо кусаюсь!" - ответил муравей.
"А!" - пискнул таракан. Все засмеялись. И от их испуга ничего не осталось.
"Лучше давайте спать", - зевнув сказал светлячок. Прикорнув удобнее к бабочке и грея друг друга, наши путешественники задремали. Один паук не мог заснуть. А голубые дымки, как бесшумные фонтаны тянулись к звездам, совсем таким же, как на земле.
ГЛАВА ХIII.
Проснулись наши друзья от холода и какого-то шуршания. Они увидели себя окруженными голубыми муравьями.
"Кто вы такие?" - запищали обитатели луны.
"Мы земные жители", - ответил муравей.
"Не укажете ли нам, где можно согреться?", - дрожа всем телом, попросил паук.
"Идемте с нами", - пригласили муравьи и повели пришельцев к кустарнику, покрытому голубыми цветами, такими же
легкими, как снежинки. Подняв одну из веток, муравьи стали спускаться вниз, вместе с совсем замерзшими путешественниками.
Вскоре все оказались в большой, светлой пещере. Здесь вертелось много знакомых по виду, но, как все на луне, голубых насекомых и зверушек.
Вся эта голубая масса двигалась и жила общей жизнью, никто никого не обижал, не ел. Совсем напротив, - крупные зверушки осторожно двигались, стараясь не задеть малышей. Всюду царила забота друг о друге. Здесь было тепло,
весело и спокойно.
Вся пещера была покрыта пухом, включая стены, на которых сидело много лунных светлячков освещавших, как электричеством, свой подземный дом.
Тут же летали бабочки, свешивались пауки, копошились муравьи, прыгали кузнечики. Только таракан не мог найти никого на себя похожего.
Старательно всех разглядывая, он заинтересовался зрелищем. В противоположной стороне от них, лежал большой камень, весь в дырочках, как губка. В каждой дырочке время от времени, появлялись капельки, которые падали и подбирались всеми жителями пещеры. Никто не толпился, все получали свою порцию.
Таракан, не долго думая, подбежал в камню и капля, словно поджидавшая его, повисла у него на усах. Это было что-то замечательное!
Вот только этим и питались все живущие на луне. Иногда такой чудо-камень прекращал временно давать свою влагу и тогда люди, звери, птицы, насекомые - бросали насиженные места.
Как раз такое переселение измученных людей и испугало наших путешественников. Но эти люди не ушли далеко. Сейчас же за пушистым кустарником, у большой рощи пальм, лежали гигантские камни жизни. Здесь люди, насытившиеся, отдохнувшие и пришедшие в себя не казались уже привидениями. Они сразу приступили к строительству нового города.
Это были очень веселые люди! Они, работая, веселились, танцуя - строили и строя - пели. На глазах у нашего удивленного паука, скоро возник веселый город веселых людей.
Кругом города были вырыты пещеры. В каждую пещеру был положен камень жизни. Моментально эти пещеры заселились зверями, птицами, насекомыми.
Птицы на луне водились только одной породы: большие, большие как орлы, в полете быстрые, как ласточки, а пели они только в холодные лунные ночи, согревая своими песнями и пухом все живое на луне. Эти птицы, покрытые
красивыми перьями, носились в воздухе, то и дело скрываясь в пещерах. Потом, улетая оттуда со своим выросшим
выводком, птицы оставляли в пещерах больное количество пуха с брюшка.
Наши путешественники спустились на луну во время рассвета, когда холод уступал место теплу.
Сейчас же солнце согревало нежно-голубую растительность.
Все сверкало, веселилось после двухнедельной ночи, которая гонит всех в убежища.
ГЛАВА ХIV.
Жители луны любили и ценили муравьев, как самых верных и надежных защитников от лунных тиранозавров,
(в древнее время на земле водились большие чудовища и одни из них назывались тиранозаврами, но в сказке они превратились, из-за своей величины - в целые горы.) которые не только не исчезли, но и прекрасно устроились среди самых высоких вулканических гор, куда их загнали муравьи. Тиранозавры скучали на одном
подножном корме и не раз совершали вылазки за свои рубежи, чтобы полакомиться живыми существами, но вечные их гонители перекрывали все тропы и переходы с гор. А если тиранозаврам когда и удавалось пробиться через
кордон муравьев, то, в конце концов, они все же погибали от укусов своих преследователей, так как только одного укуса муравья было достаточно, чтобы убить гиганта.
Вот в эту страну чудовищ и собрались, не теряя времени, наши неустрашимые путешественники.
Большая пушистая птица, как реактивный самолет, взвилась, поднимая целое полчище не менее отважных муравьев, сопутствующих нашим друзьям.
Не прошло и двух часов, как утомленная птица влетела под арку пещеры и прильнула к камню жизни, разметав головой крылья, по которым сошли на землю ее пассажиры.
Окруженная муравьями, наша шестерка вступила на землю алчных тиранозавров.
Дорога была трудная: то приходилось обходить следы тиранозавров, то скользкий, густой и терпко пахнувший мох, которым питались чудовища. Наконец, дошли до золотой горы, которая была на луне большим исключением, так как, включая даже и тиранозавров, на луне абсолютно все было голубым.
Золото горело на солнце, вспыхивая то красным, то желтым огнем. Переливаясь, сверкали всеми оттенками сапфиры, разбросанные по горе так часто, что порой они казались бусами, обвившими гору, а кое-где проглядывал мох, напоминавший высокие островки голубых кораллов.
Внезапно появившийся ветерок зазвенел, пробегая по металлу и драгоценным камням, а за ним все изменилось от длинной, ползущей с шумом тени.
Муравьи моментально построились в боевое каре. Некоторые муравьи постарались затащить наших путешественников куда-нибудь в укрытие, откуда паук стал следить за всем происходящим.
Раздался ни с чем несравнимый рев тиранозавров, от которого замирало сердце у самых отважных воинов.
Затряслась земля от топота чудовищ и их рев уже переходил в раскатистый гром, который отдавался эхом далеко-далеко. Все новые и новые каре бежали навстречу своим врагам.
Начался невиданный бой между муравьями и тиранозаврами. Разъяренные чудовища старались своей колоссальной пятой раздавить целиком каре муравьев, которые как брызги разлетались в разные стороны, а укушенные
животные рушились с воем.
В паническом страхе уцелевшие тиранозавры бежали с поля гибели и уничтожения. Ни одного раненого не было среди маленьких защитников всего живущего на луне: смертельный яд голубых муравьев всегда приносил им победу.
Но вот, все же показались среди муравьев носилки - печальная, ненужная жертва!
За носилками следовали, опустив головы, наши убитые горем путешественники. Ряды муравьев расступались и давали дорогу носилкам, проходящим под арку пещеры. Печальная ноша была положена в полном молчаний возле камня жизни,
с которого взлетевшая птица, набрав несколько капель влаги, обрызгала золотые останки таракана.
Паук зарыдал на груди своего друга. И, о чудо! Таракан не только живой, а разъяренный, оттолкнув паука стоял один против толпы, довольной, радостной и непонимающей, почему таракан сердится.
"Я тоже буду кусаться", - кричал он, нервно подергивая своими усами.
"Уймись золотое чудо!" - хрипел муравей, - "Постыдись."
Бабочка прикрыла крылышками таракана, приказав ему сесть к ней на спинку, где тот и успокоился.
Оказалось, что таракан во время боя влез от ужаса под золотую скалу и там метался, пока весь золоченный, напуганный не потерял сознания.
Все хорошо, что хорошо кончается. Так и наши путешественники, поглядев на золотую гору, на тиранозавров, на их бой с муравьями, вернулись в веселый город с ценными подарками: с позолоченным тараканом, стоящим на голубых
сапфирах.
ГЛАВА XV.
Паук был счастлив и торопил друзей в новое путешествие.
Время еще разрешало им познакомиться с озерами, которые многочисленными сетями покрывали лунную землю. Много озер находилось в горах, контуры которых еле виднелись из веселого города.
Так как эта экскурсия не угрожала жизни нашим друзьям, то их спутниками и одновременно транспортом оказались беззаботные стрекозы. Подхватив по одному пассажиру, они на ходу резвились и тут же проделывали отчаянные повороты в воздухе, сильно пугая таракана и смеша паука.
Но вот горы стали хорошо видны. На их поверхности, как блюдечки лежали повсюду озера. Многие из них соединялись водопадами - шумящими, грохочущими, роняя целые стены воды в лежащие ниже озера. Несмотря на шум и движение воды - все это казалось высеченным из голубого мрамора, так как и небо, и вода, и горы, и растительность - все было голубым.
Табак гигантский, голубой,
Дремал в лазурности озёр.
Друзья воздушною тропой
Вплетались в мраморный узор.
Стрекозы сели на цветы, окаймлявшие самое маленькое озеро. Оно выглядело особенно красивым, сказочным, так как растительность густо окружала его со всех сторон.
С большим любопытством встретили лунные флерницы путешественников и каждая из них старалась зазвать гостей на свой цветок. Золотой таракан казался им красавцем, а он заметив к себе такое внимание, выпятив грудь, откидывал задние лапки, как будто бы расшаркивался со сцены. Переходя с цветка на цветок, таракан вдруг исчез. Стрекозы ринулись в разные стороны, стараясь напасть на его след. Муравей объявил, что перекусает всех флерниц, если таракан не будет возвращен. Паук искал своего друга, опутывая цветы паутиной и сильно грустя без него. Но вот, к общему спокойствию, в одном цветке был обнаружен спящий таракан. Возле него сидела флерница и обильные слезы текли из ее больших глаз - она не хотела расставаться о золотым красавцем, а красавец знал себе, да похрапывал.
Ничего не поделаешь, флернице пришлось подчиниться неизбежному, а улетающий таракан кричал ей: "Не отставай, возьму тебя на землю." Но где ей было догнать стрекоз. Наступила пора встречи путешественников с розовым облачком.
Лунные друзья прилетели к пальмам проститься и принести прощальный подарок. И какой же это был подарок! К трофейным сапфирам был положен камень жизни, на котором сидел голубой муравей, заслуженный лунный путешественник, решивший продолжить свои изыскания на Земле, а взамен они получили и бережно унесли дубовый листок.
Облачко легко опустилось, окутало своим алым, пушистым нарядом улетающих на землю, мелькнуло и исчезло. Снова облачно завело песнь, убаюкивая своих пассажиров:
Лечу я к зорям снова вниз,
Обнять мечтая землю!
Моя земля, ты улыбнись!
Всегда твоим желаньям внемлю.
Захочешь ливень - стану грозным,
Пошлю огонь и гром полям
Захочешь солнца - стану нежным
И буду плавать по зарям
Вдруг паук обнаружил, что таракан остался на луне и он глядел с отчаянием на луну и звал таракана.
А голубой муравей, расставаясь навсегда со своей голубой родиной, посылал ей, полную нежности и любви, прощальную улыбку.
ЭПИЛОГ.
Первые весенние лучи заглянули в московский кабинет старого профессора, который сидел у себя за письменным столом и писал статью о мире.
Таракан, от радости прыгая через голову, старался вытащить паука из-за книжного шкафа, куда тот забрался,
перебежав с кресла, когда приехал с дачи. Паук никак не мог проснуться, продолжая видеть сон. Он видел себя
летящим на розовом облачке и тоскуя звал таракана и что-то кричал про луну.
- Какая луна? Вставай паучище! До смерти надоела эта кухня. Того и глядишь пришибут тебя! Скорей бы на дачу! И навсегда, здесь нам больше нечего делать. Скоро наши друзья проснутся после зимней спячки в выйдут из дупла ивы все в трухе! Ха-ха-ха!
Пока таракан, согретый весенним солнышком, радостно беседовал с пауком и скорее, скорее торопился все ему высказать, тот, увидав своего друга живым и здоровым, подтянул опять лапки и старался доглядеть интересный сон про луну.