Аннотация: содержит сцену изнасилования. нервным просьба не читать.
Вадим так и не понял, почему и зачем он тогда остановился возле этой женщины. Рабочий день закончился, Вадим вел свою “Букашку” в парк, негромко ругаясь на начинающийся снегопад. “Звонить или звонить Инне?” - единственный вопрос, который волновал парня в тот момент. Инна милая девушка, но уж слишком любит развлекаться. Позвонишь – непременно потащит на ночную дискотеку или в кино, и попробуй отказаться!
- У тебя ведь завтра выходной, малыш! Ну же, давай повеселимся! - надует губки так, что даже по телефону это будет заметно.
А не позвонишь – еще хуже. Обида недели на две, потом скандал и последующее примирение в постели. Как все это знакомо уже, до чего надоело! За тот год, что Вадим встречался с Инной, он успел изучить капризный нрав своей девушки от и до. Иногда подумывал о том, чтобы расстаться с ней, но Инна была его главным шансом закрепиться в столице, и этот аргумент перевешивал все остальные.
Единственная дочка обеспеченных родителей, не богатых, конечно, так высоко Вадим не метил, но в их доме места для провинциального зятя бы хватило. А может, и квартиру бы на свадьбу подарили молодоженам. Инна как-то проболталась об отцовских сбережениях, накопленных специально для свадебных целей. Но о женитьбе Вадим пока не заговаривал, хотя упускать невестушку не собирался. Дарил ей дорогие пустячки: золотые цепочки-сережки, мягкие игрушки, мобильный телефон, фотоаппарат... Пробовал читать стихи, выдавая их за свои, но быстро понял, что Инна с Пушкиным и Блоком знакома, а выискивать редких поэтов не было желания. Вадим заменил рифмованные признания в любви прозаическими, в основном, почерпнутыми из любовных романов, которые валялись под его кроватью в общежитии. Откуда там взялись эти книжечки в мягких обложках, Вадим не знал, но они здорово помогали в его общении с Инной.
Придется позвонить, конечно. Уже три дня не виделись, а потому никакие попытки уклониться от Инниных планов не пройдут.
Вадим вздохнул: еще один вечер загублен. Лучше бы поспали или сексом занялись. Все более полезное времяпровождение, чем прыгать на задымленной площадке среди пьяных незнакомцев.
И в этот момент Вадим увидел на остановке голосующую женщину в усыпанной снегом шубе до пят, как будто заключенную в белый кокон. Наверное, долго провела там, время позднее, машин почти нет. Вряд ли ее целью было остановить троллейбус, но внезапно для себя Вадим притормозил и открыл двери. Пожав плечами, женщина вошла.
- Мне надо в Лефортово, я хорошо заплачу, - охрипшим голосом пробормотала она в окошко для выдачи билетов, - Здесь можно курить? Я не езжу в купе для некурящих. Сто баксов дам – хватит?
Вадим заметил, что ночная пассажирка сильно пьяна. Но халтурка подворачивалась интересная, так почему бы не воспользоваться случаем? В Лефортово можно доехать на троллейбусе, хотя и придется делать крюк. Но не впервой. Однажды Вадим шесть часов катал по Москве компанию подгулявших студентов из числа золотой молодежи. Нареканий от начальства не было никаких – диспетчер не выдал, удовлетворившись пятой частью Вадимовой прибыли, а больше никто позднего прибытия “Букашки” в парк не заметил. Возможно, многие такими подработками занимаются: устраивают романтические путешествия для влюбленных или экскурсии для иногородних.
- Кури, - ответил Вадим спокойно, - только бычки не бросай на пол. Вот тебе пепельница. Ста баксов хватит, если ничего не разобьешь. Садись-ка, подружка. И в путь.
Она изумленно уставилась на него, выпятив нижнюю губу. Вадим даже засмеялся, настолько идиотски-удивленным был ее вид. А еще обиженным.
- Ты не узнал меня?
- А почему я должен был тебя узнать? Я тебя впервые вижу.
- Как – впервые? Я же богиня! Неужели ты не смотрел мое шоу по НТВ?
- Шоу? По телеку? Я редко смотрю телек. Давай-ка ты все же сядешь, и мы поедем. Можешь мне рассказать о своем шоу по дороге. Если будешь громко орать – услышу.
Она шлепнулась на переднее сиденье и закурила.
- Я – богиня. У меня ток-шок так называется. “Богиня”. Представляешь? Очень популярное. Ко мне приходят всякие напыщенные придурки... Политики, звезды, спортсмены... И я развожу их на правду. Я богиня... Они не могут мне врать. Я смотрю им в глаза и они выкладывают всю подноготную... Любую мелочь, о которой мне придет в голову спросить... Такой экстрим... Они заключают пари, кто больше сумеет скрыть... Но пока ни один не спрятался. Я сильнее. Меня все знают. Вон, смотри!
Она показала на рекламный щит. Часть женского лица, красивые золотистые глаза, лоб с темной прядью у левого виска, прямой нос... И надпись огромными буквами: “Пообщайся с Богиней”. Вадим вспомнил, что пару раз Инна с восхищением рассказывала об этой передаче, но его не зацепило. Инна вообще никогда не могла его увлечь своей болтовней. Ее восторги казались скучными и безжизненными, ее страдания – вымышленными, ее друзья – изнеженными идиотами. А сама она – Вялой Воблой. Именно так Вадим про себя называл Инну.
- Ну, извини. Нет у меня в общаге телека, а в других местах смотреть редко удается. Как-нибудь у девушки своей спрошу. Раз уж познакомился со знаменитостью.
- Ну и интонация! Издеваешься? В самом деле? Язвишь? Ого! Как это у тебя получается? - она выглядела еще более ошарашенной, чем в тот момент, когда Вадим не узнал ее.
- А в чем проблема? Ты хвастаешься, мне это не нравится. Я же не хамлю. Что ты имеешь против моей интонации?
- Со мной никто никогда так не говорит. Я же богиня!
- Что ты заладила? Богиня-богиня-богиня. Чего в тебе особенного-то? Ну-ка?
Она трезвела с каждой минутой. В глазах уже появилось осмысленное выражение.
- Тебя как зовут? Меня Людмила. Можно просто Богги.
- Вадим.
- Вадим? Красивое имя. И парень ты красивый. Хоть и водила. Почему ты троллейбус водишь, больше ничего не умеешь?
- Я приехал из Астрахани. Там водил автобусы междугородние. Из района в район. Так что считай, что ничего и не умею больше. Накоплю денег – научусь. Главное – отхватить здесь кусочек жилья. Остальное – приложится.
- Понятно... Провинциал, который приехал в столицу за счастьем. Эстетически не развит, может, в этом дело?
- Кончай оскорблять меня. А то сейчас выкину отсюда! Нужен мне твой стольник! - Вадим иногда блестяще изображал оскорбленное самолюбие. Ему было плевать, что эти утонченные московские снобы думают о провинциалах. Он был уверен, что ничуть не хуже их – и уж точно не хуже пьяной и сумасшедшей звезды экрана, возомнившей себя черте-чем.
- Не обижайся, Вадим. Я просто пытаюсь понять, почему мои чары на тебя не действуют. Это загадка!
- Какие еще чары?
Она отбросила назад мокрые волосы:
- Погляди на меня! Что ты видишь?
- Разглядывать-то долго? Может, я лучше остановлюсь?
- Да, давай. А то меня тошнит в твоем троллейбусе. Трясет. Может, посидим, покурим вместе, вина выпьем? А я потом на такси доберусь. К черту Лефортово, сегодня я не хочу быть одна.
И снова Вадим сделал нечто странное для себя. Он во всем послушался Людмилу.
- Поехали в парк? Сейчас ночь, никому моя машина не нужна. А вина по дороге купим.
Вадим свернул с Садового на Долгоруковскую, радуясь приключению, которое его может спасти от похода на дискотеку. Воблочка сама никогда не звонит, а потом он ей что-нибудь наплетет.
Все организационные моменты легко разрешились, и вскоре Вадим и Людмила сидели рядышком на сиденье троллейбуса и пили красное вино из пластиковых стаканчиков.
- Понимаешь, Вадик, я действительно богиня!
- Ты опять? Ну и зануды у нас на телевидении работают!
- Я не зануда! Это моя беда, а не предмет для гордости... Ни один мужчина не может устоять против моей красоты. Все складывают лапки и поют под мою дудку. Не могу передать словами, как мне это надоело!
- Что надоело? Разве плохо нравиться мужчинам?
- Не просто нравиться, Вадичка! Не просто. Погляди уже на меня, наконец. Внимательно!
Он уставился на ее лицо. Все то же, что на плакате. Нет косметики, несимметричная стрижка, как будто парикмахер был пьян или слеп. Странные глаза, желтые – как у кошки. Вадим опустил взгляд ниже. Под расстегнутой шубой у Люды был надет разноцветный свитер, широкий, скрывающий фигуру. Ноги прикрыты длинной юбкой. Но видно, что телезвезда худощава. На диетах сидит, наверное, им же положено следить за собой.
- А что с тобой не так? Ты симпатичная девушка. Даже красивая. Третьего глаза вроде нет. Или рогов.
Людмила вздохнула.
- Ты не видишь. Надо же... Ты первый такой. Я очень красивая. Нечеловечески красивая. Никто из моих знакомых мужчин не может на меня смотреть дольше нескольких секунд. Некоторые вообще не могут. Они слепнут от моей красоты.
- Да брось заливать-то! Так не бывает!
- Бывает, к сожалению. Ты первое исключение за тридцать лет моей жизни. У меня это с младенчества. Уже в коляске я сводила с ума мужчин. Мой папа умер, когда мне было три. От инфаркта. Он был моложе, чем я сейчас... Представь себе, он разглядывал меня. Я играла в мяч с соседской девочкой. А папа восхищенно так любовался мною, сидя на лавочке. И вдруг упал... Никаких проблем с сердцем у него раньше не было. Это я его убила. И еще многих. Человек двадцать уже умерло из-за меня. Недавно вот наш осветитель зачах. Грипп, потом воспаление легких. Двадцать пять лет, до того не болел... С тех пор иногда думаю, что не богиня я, а Медуза Горгона. Она тоже убивала взглядом.
- Что за чушь? Подружка, ты спятила. Сказочки это, ну-ка, завязывай с выпивкой!
- Я не пьяна. То есть пьяна, но это все правда. Я пью, чтобы забыться. Почему ты мне не веришь?
- Потому что ты бредишь!
- Обо мне даже папарацци никогда не пишут. Я могу устроить публичную истерику, скандал, драку, блевать на вручении ТЭФИ... Однажды я в прямом эфире стукнула туфлей одного импотента. Из телемагнатов. И что? Ни слова упрека. Более того: извинялся потом передо мной. Цветы, бриллианты... Хотел подарить “Жука”, да я отказалась. Вот про это статейки были. Теледиве предлагают руку и сердце... Как же, предлагают! Это ему слабо. А папарацци... Если какие-то девицы пишут обо мне гадости, а редактора тоже оказываются женщинами, материал появляется в печати. А потом все, кто был причастен к этому, вылетают с работы. Потому что на вершине пирамиды всегда стоит какой-нибудь мужчина. Это не женский мир. Таких, как я, очень мало... Я встречала только одну, фотомодель из Чехии. Шикула, кажется... Ей тоже тяжко живется...
- А чего тяжкого-то? Раз вас так все любят и носят на руках?
- Я сейчас в ресторане была с мужчиной. С сильным и красивым мужчиной. Писатель известный. Он влюблен в меня. Был так напорист и нежен! Мне казалось, наконец этот круг разорвется...
Она следила глазами за снегопадом за окном и молчала несколько минут.
- Ну, и что, что случилось? - прервал затянувшуюся медитацию Вадим.
- Ничего. Мы ужинали, и чем ближе был час икс, тем напряженнее становился мой ухажер. Под конец он совсем распсиховался. Посадил меня на такси и отправил домой. Даже проводить не осмелился. Наверное, поэму отправился писать в мою честь. Они пишут стихи, когда влюблены... А я вышла через пятьсот метров и купила в магазинчике пива. Я рассчитывала провести эту ночь с ним. Но он оказался трусливее других.
- А что другие?
- Некоторые решались лечь со мной в постель. Даже секс был... Но что за секс, о, господи, что за безнадега! Занятия любовью, а не секс, иначе и не скажешь! Они надышаться не могли на меня. Трогали нежно, млели. Каждый из них боялся причинить мне боль или неудобство. И они трахали меня так, будто я могу умереть от слишком резкого движения. И шептали – все как один! - заплетающимися языками: “Ты богиня, богиня!”. А потом благодарили за допуск к телу. Благодарили! А мне так хочется нормального животного секса! Хочу, чтобы мужчина обращался со мной жестко и даже грубо...
- Тебе просто нормальных мужиков не попадалось.
- Может, и не попадалось. Только бабочки... Трепетные и крылатые. Думаешь, у меня мало их было? Я же бросала каждого, кто не смог трахнуть меня так, как хотелось мне. Не всех сразу, некоторых – тех, в кого была влюблена – просила быть со мной грубее. Никто не смог. Я же богиня... Поняв, что не удовлетворяют меня в постели, они уходили сами... Один потом в психушку попал. Все переживал, что осмелился дотронуться до тела богини. Знаешь, Вадичка, сколько у меня было мужчин? Я не подсчитывала, но десятка три, не меньше. Возраст от восемнадцати до пятидесяти семи. И хоть бы кто... Эх...
- Я не понял, тебе что, хочется, чтобы тебя выебал настоящий мужчина? И в чем проблема-то?
- Ты очень странный парень... Мое очарование на тебя не действует. Ты можешь по отношению ко мне употреблять слово “выебал”! Как у тебя это получается? Я же богиня.
Вадим начинал злиться. Алкоголь и неприятный разговор сделали свое дело. Что эта телевизионная шлюшка думает о себе? Дура. Стоит ей показать небо в алмазах.
- Раздевайся! - негромко сказал он.
- Что? - Людмила не поняла или сделала вид, что не поняла.
- Ты хотела, чтобы тебя выебал настоящий мужчина? Сейчас ты это получишь. Раздевайся. Или помочь?
- Ты спятил, парень. Я не собираюсь трахаться с немытым вонючим мужиком в вонючем обоссаном тролейбусе. Будь ты хоть тысячу раз настоящий мужчина – нет!
- А ну-ка, снимай шубу! Или тебя сначала по полу в ней повалять?
- Прекрати! Ты пьян просто. Пусти меня, поздно уже! Возьми свои сто баксов и открой дверь!
- Нужны мне твои сто баксов! - он схватил ее за расстегнутую шубку, - Стаскивай свои тряпки!
Людмила почти не сопротивлялась. Позволила стянуть с себя шубу и пестрый свитер.
- Оставь джемпер, пожалуйста. Здесь холодно, - тихо попросила Вадима, уже готовая ко всему.
- Ладно, черт с ней, с майкой. Юбку скидывай. И давай уже, шевелись. Начнем, пожалуй, с минета. Тебе нравится сосать?
- Я не знаю, - уже почти шептала она.
- Узнаешь, - он расстегнул ширинку и наклонил голову Людмилы к своему паху, - приступай.
Богиня медлила.
- Я не умею, - промямлила она, - они мне не разрешали. Ни один. Ведь я же...
- Ты опять? - заорал озверевший Вадим, - сейчас же соси! И как следует!
Людмила попыталась облизнуть член. Ее затошнило, количество выпитого алкоголя сыграло свою роль.
- Меня сейчас вырвет.
- Да ты не богиня, а просто никчемная баба! Ну, сама напросилась.
Вадим поставил Людмилу на колени на грязный пол и принялся энергично насиловать ее в рот. Она стонала, давилась, но подчинилась своему мучителю.
- Тебе нравится, я вижу, нравится! В пизду хочешь?
Людмила промычала нечто утвердительное. Вадим отпустил ее и приказал:
- Становись на сиденье раком. Спусти колготки.
То, что произошло затем, Людмила потом описывала, как величайшее потрясение в своей жизни. Ее впервые в жизни трахали так, как она хотела. Грубо, небрежно, с матерными присказками и покровительственными поощрениями.
- Давай-давай, маленькая блядь! Учись жить по-настоящему!
И Людмила училась, упиваясь ощущением власти мужчиной над собой. Вадим даже не разделся до конца, остался в джинсах и рубашке, чтобы еще раз подчеркнуть, кто тут главный. Он мял ее груди, все-таки заставив снять майку. Щипал, шлепал по ягодицам... Пару раз он наматывал ее волосы на руку, заставляя выгнуть спину, и тогда богиня кричала от боли. Или от наслаждения. В какой-то момент одно превратилось в другое.
Это безумие завершилось слишком быстро.
- Ладно, крошка, давай сюда свой ротик. Позаботимся о контрацепции.
Повернув ее к себе, он засунул два пальца между ее пересохшими губами, хотя Людмилу уже не нужно было принуждать ни к чему. Она раскрыла рот, как голодный птенец, с таким довольным видом, что Вадим усмехнулся.
- Минуточку, божественная. Еще напьешься.
Он кончил ей на лицо и расхохотался, глядя, как Людмила вытирает его сперму рукой.
- Облизывай пальчики. Это вкусно. Счастлива, шлюшка? Ты получила то, что хотела?
- Наверное... Я не знаю... Я бы не прочь повторить, - произнеся это, Людмила покраснела.
- В другой раз, детка, в другой раз. Мне домой пора. Одевайся и выметайся отсюда.
- Как, уже?
- А ты чего хотела? Поболтать после секса? Для этого у меня девушка есть, мне давно нужно было ей позвонить... Нам было хорошо с тобой, а теперь уходи.
- Вадичка, ты жесток со мной!
- Нет, это ты дура. И выдумщица. Я мало таких видел. Дай номер телефона, может, поболтаем как-нибудь. Девушка ты прикольная!
Бормоча что-то и покачиваясь, Людмила ушла. Вадиму было безразлично, как она доберется до дома в два часа ночи. Он начал трезветь и был недоволен собой. Сорвался, изнасиловал женщину... Да не просто женщину, а звезду телеэкрана. Конечно, скандал поднимать ей не захочется. Она же богиня! Вадим рассмеялся, вспомнив ее историю. Бредни сумасшедшей! Нет, пожалуй, пронесет. Скорее всего, она и не вспомнит, где и с кем провела эту ночь.
Но Людмила ничего не забыла. Она всю ночь рыдала и старалась понять, что же с ней произошло, и как она дошла до эдакого безобразия. Долгие годы она мечтала о встрече с простым парнем, который не будет с ней церемониться, который будет просто мужчиной, а не пажом великой богини, боящимся дышать возле своей повелительницы. Но роман не может начинаться с изнасилования! К тому же, Вадим слишком молод. Двадцать два-двадцать три. Она почти на десять лет старше! Имеет ли будущее эта связь? А внешность Вадима... Как ни силилась Людмила выхватить из памяти что-нибудь, кроме широких ладоней, мускулистого живота, заросшего рыжеватыми кудряшками, и юркого, чуть кривоватого члена, она не могла. Разве что его голос... Хриплый, насмешливый, с какими-то южными интонациями. И глаза... светло-серые, дымчатые, почти прозрачные, наглые и бесцеремонные. Чужие, нечеловеческие глаза, так похожие на ее собственные, цвета липового меда с золотистыми точками. Ей часто говорили, что такой взгляд может быть у пумы или леопарда, но не у женщины. Вот и у Вадима так. Его глаза могли принадлежать таинственному морскому чудовищу, какой-нибудь редкой акуле, хищнику, не знающему жалости.
К утру Люда поняла, что если она упустит свой шанс, то всю жизнь будет тосковать о сильных руках и грубых ласках Вадима. О его резких толчках внутри нее, о его запахе, сладковатом и очень приятном. Это была любовь с первого случайного траха в неподходящем месте. Провинциальный парень сумел разрушить заклятье, обрекавшее Людмилу на вечное одиночество.
На следующий вечер она явилась в троллейбусный парк, чтобы разыскать Вадима. У него был выходной, но богиня легко получила адрес, номер мобильника и даже название клуба, где Вадим частенько проводил время со своей девушкой. Коллеги Вадима тут же принялись звонить ему, чтобы предупредить о грядущем визите великолепной дамы, но телефон был уже наглухо занят.
Услышав голос Людмилы, Вадим сначала испугался. Но он не был простаком, а потому быстро понял, что Инна – уже пройденный этап, а у него появилась новая подружка, совсем другого пошиба. Иначе зачем Люде зазывать его в гости дрожащим голосом? Значит, удалось ее зацепить. И теперь Вадим своего не упустит. Впрочем, подстраховаться герой-любовник не забыл. Он объявил Инне о разрыве отношений лишь через несколько дней, уже поселившись у Людмилы. Инна не сильно расстроилась. Она-то не собиралась замуж за дремучего провинциала, который, к тому же, водил никчемные троллейбусы.
Богиня влюбилась в первого “настоящего мужчину” в своей жизни и принялась устраивать его судьбу. Для начала подарила машину.
- Бери, не стесняйся, милый! Я все равно только летом на ней езжу. Заработаешь – отдашь.
Потом устроила водителем на одну из передач своего канала.
- Немножко повозишь их, они по ночным клубам мотаются, по концертам-тусовкам... Помогай операторам или звукорежиссерам. Найди то, что тебе нравится – потом иди учись. О, Вадим, ты великий человек. Уникальный! Ты не должен гробить здоровье за рулем.
Вадим соглашался со всем, что говорила Людмила. С того момента, как знаменитая телезвезда предложила ему у себя жить, а затем пожениться – а это произошло на третий день знакомства – парень резко изменил свое мнение о ней. Люда показалась ему не просто симпатичной, а очень красивой. К тому же, на редкость сообразительной. И не такой уж выдумщицей. Он не признал ее богиней, хотя и заметил вскоре, что ее коллеги по работе и друзья действительно странно реагируют на эту девушку. Каждый мужчина при виде Люды неузнаваемо менял свое поведение. Тихони делались нахалами, ловеласы превращались в платонических воздыхателей, хамы принимались разговаривать изысканно, велеречиво и вкрадчиво... Даже бывшие коллеги Вадима по работе вдруг завились ужами вокруг Людмилы, когда он представил им богатую невесту.
“Что-то в ее истории есть, - думал Вадим, - но стоит ли придавать этому значение? На меня чары не действуют. Пусть другие умирают. А я буду ее ублажать в постели и строить в остальных местах”.
И ушлый провинциал действительно дрессировал Люду. Он понял, что она настоящая мазохистка, из таких, о ком он пару раз читал в “СПИД- Инфо”. Обращался с ней грубо, иногда даже жестоко. Требовал полного подчинения в постели. Запретил Люде называть себя богиней, предложив другой термин – рабыня.
- Ты моя женщина, ты подчиняешься мне во всем. Ты рабыня, я – повелитель.
Людмила соглашалась на все. Ее увлечение Вадимом приняло характер почти наркотический. Она всем и везде рассказывала о своем необыкновенном возлюбленном. Друзья удивлялись, но эта постоянная глупая болтовня о своем господине не разрушала магию богини.
Она осталась богиней для всех, кроме мужа. Ее передача по-прежнему была одной из самых популярных в стране. Поклонники Людмилы продолжали таять от безответной страсти к ней, но не решались даже на флирт. Теперь богиню это не расстраивало. У нее появился свой бог, с которым она была покорна и податлива.
Вадим иной раз проделывал с Людмилой вещи унизительные. Он мог потребовать от нее исполнения супружеских обязанностей на светском рауте. И богиня, преобразившись с рабыню, шла за мужем в туалет, а там опускалась на колени и делала минет или удовлетворяла своего короля так, как он приказал. Вадим мог разорвать на богине колготки или платье во время своих секс-провокаций, мог испачкать ей спермой волосы и не разрешить почиститься, мог в непристойном виде выгнать ее к веселящимся гостям. На первую годовщину бракосочетания Вадим, только что вернувшийся со съемок очередного “Последнего героя”, подарил Люде ошейник раба, привезенный из Латинской Америки. Богиня встречала в нем друзей, приглашенных на празднование ситцевой свадьбы. Она выглядела совершенно счастливой. Приятели уже не удивлялись, они были вынуждены принять игру, которую вели Вадим и Люда.
Газета “Богемные сплетни” однажды напечатала статью о бесправном положении всеми любимой телезвезды в семье. К тексту прилагался почти порнографический снимок. На этой фотографии Вадим насиловал богиню в подворотне возле модного ночного клуба. Журналистка Качалова, написавшая статью “Богиня? Рабыня!”, долгое время следила за жизнью Людмилы и Вадима, уже ставшего из-за жены известным персонажем столичной тусовки. Ни одного слова неправды в рассказе Качаловой не было. Однако фанаты богини поверить в это не смогли. Сначала они завалили письмами и звонками в поддержку кумира редакцию газеты, потом пытались подать на нее в суд, устроили массированную атаку на радио и телевидение... “Богемные сплетни” отказывались публиковать опровержение, и в газету заказной бандеролью прислали небольшую бомбу. Никто не пострадал, однако больше ни одна женщина не осмеливалась поливать грязью Людмилу и порицать ее мужа. Мужчины-то и раньше такое себе не позволяли. Даже из интервью, которые богиня давала для глянцевых журналов, вырезались все упоминания о характере ее отношений с Вадимом.
- Это никому не интересно, и к тому же рискованно! - объясняли Люде журналисты и редакторы.
Иногда Вадиму звонили поклонники жены из числа друзей, не смирившихся с ее унижением, и угрожали ему расправой. Если Людмила была рядом, то она хватала трубку и кричала:
- Оставьте нас в покое, ублюдки! У нас все хорошо! Вы не могли, когда вам предлагали, а он может!
А Вадим удивлялся неожиданному подарку судьбы. За какой-то год с небольшим он стал телеоператором, поступил во ВГИК, жил не в общежитии, а в квартире жены – одной из самых роскошных женщин Москвы. А делов-то – остановился в нужном месте в нужное время. И сумел угодить даме.
Они не подозревали, что им осталось всего два года этого странного счастья. Сказка скоро закончится. Вадим умрет от инсульта на руках у Люды за пять минут до приезда скорой. Врачи скажут рыдающей вдове: да, инсульт молодеет, в мегаполисе такая напряженная жизнь.
Но Людмила будет знать, что на самом деле убило Вадима. Она напишет на могильной плите мужа:
“Любимому от Медузы Горгоны, обреченной на вечное одиночество. Прости!”.