Покидая приемную, Вольф чувствовал, как за спиной вытягиваются от удивления холеные лица аристократов - не каждый высокородный удостаивается личной встречи с фюрером. Даже для истинного арийца попасть на прием к главе Тысячелетнего Рейха высокая честь, о которой он будет восторженно рассказывать на старости лет внукам, а уж чтобы этой чести удостоили пса, которого и за человека-то не считают - вообще нонсенс. Шагая следом за девушкой, Вольф тщетно старался успокоиться, подавить страх перед неизбежным: шутка ли, первое лицо планеты, почти бог, снизойдет до встречи с ним, неполноценным, славянином. Страх, поселившийся где-то в районе живота, заставлял сердце биться в истерике. Липкий пот холодной струйкой сбегал по позвоночнику. Руки тряслись. Он, прошедший огонь и воду, бравший штурмом Пекин и Вашингтон, усмирявший дикие народы Кавказа, волновался словно необстрелянный рекрут перед первой боевой операцией. Путилофф незаметно взглянул на провожатую: не заметила ли она его подавленного состояния, но девушка шагала не оборачиваясь. Вольф помимо воли оценил соблазнительно оттопыренную попку и стройные ножки аристократки. Строгая черная форма оберштурмфюрера СС не могла скрыть её точеной фигурки.
--
Хотя не такая уж и строгая, - отметил про себя Путилофф, - юбка на ладонь короче положенной длины, туфли явно не форменные - на высокой шпильке, да и роскошные волосы уложены не по уставу.
Как ни странно, созерцание прелестей девушки отвлекло Вольфа от мрачных мыслей. Миновав многочисленные посты и подвергнувшись всевозможным проверкам, они, наконец, приблизились к святая святых - личному кабинету фюрера. Приемная вождя против ожидания оказалась маленькой: два обшитых черной кожей кресла, диван и стол, заставленный многочисленными телефонными аппаратами. Большой плазменный монитор венчал убранство стола, за который тут же уселась чернорубашечница.
--
Дора, - неожиданно раздался голос из селектора, - пёс прибыл?
--
Да, мой фюрер! - отчеканила секретарша.
--
Пусть войдет! - раздраженно произнес фюрер.
Дора вскочила со своего места и распахнула тяжелую резную дверь в кабинет главы Тысячелетнего Рейха. У Вольфа вмиг вспотели ладони, а ватные ноги отказались подчиняться, но он заставил себя сделать шаг. Переступив порог, Вольф быстро обежал глазами просторный кабинет, вычленил среди присутствующих ежедневно мелькающее в сводках новостей знакомое лицо. Истово выбросив в приветствии руку, Вольф с фанатичным блеском в глазах проревел:
--
Хайль Гитлер!
--
Хайль, - отозвался Карл Лепке, первый после Бога - канцлер и фюрер Великой Германии.
Фюрер с одобрением пробежался по подтянутой фигуре Вольфа.
--
Доннерветтер, - выругался он, - если бы не регалии пса, я бы сказал, что передо мной истинный офицер-ариец! Слишком долго мы прибываем в мире: настоящие арийцы, опорный стержень Рейха, все чаще и чаще начинают прятаться за спины неполноценных! Хотя, - Лепке вновь окинул оценивающим взглядом Вольфа, - если копнуть глубже, то в твоей родословной, пес, могут найтись и арийские корни. Скорее всего, так оно и есть - даже капля арийской крови может сделать из неполноценного отличного солдата, хотя и не поставит его на одну ступеньку с чистокровными немцами.
С задумчивым видом Лепке прошелся по кабинету. Остановившись напротив гигантского полотна, вольготно раскинувшего во всю стену, изображающего отца-основателя Третьего Рейха Адольфа Гитлера, попирающего сапогами земной шар, он горестно вздохнул.
--
Учитель не предполагал, насколько далеко мы зайдем. "Дранг нах остен" - лозунг, служивший нам верой и правдой со времен Карла Великого теперь не актуален! Боле нет ни востока, ни запада! Вся планета у наших ног... но я боюсь, - фюрер понизил голос, - боюсь, что в таком положении Рейху не продержаться даже сотни лет! Уже среди истинных арийцев бродят пацифистские настроения! Да, Рейх растоптал всех врагов... но я считаю это поражением! Армия не может жить без врага, без внешней угрозы! Даже если угрозы нет - нужно её выдумать! Но слава богу, есть еще светлые головы, - фюрер кивнул в сторону маленького лысого человечка, восседающего в большом кресле, - и благодаря им, Рейх незыблемо простоит не одну тысячу лет. Тебе, Пёс, выпала уникальная возможность послужить Рейху! - торжественно произнес фюрер, пристально глядя в глаза Вольфа. - Тысячи арийцев без колебаний заняли бы твое место, но... в общем, это твоя миссия. Доктор Штрудель объяснит тебе, в чем она заключается. Вы знакомы?
--
Да, мой фюрер! - отрапортовал Вольф. - Научная группа доктора Штруделя проводит исследования в районе вверенного мне блока.
--
Ах, да, - вспомнил фюрер, - ты же занимаешь пост блокляйтера, пес. В случае удачного завершения миссии тебя ждет повышение - примешь под командование дальневосточный гау.
--
Гауляйтер - неполноценный! - ахнул Штрудель.
--
Да, - холодно подтвердил Лепке, - ради процветания Рейха я готов на все. Исполняйте свой долг! С нами Бог!
***
--
Итак, - инструктировал Вольфа Штрудель, - основная твоя задача - разведка. Ни во что не вмешивайся! Собирай сведения и обратно!
--
Куда меня забросят? - поинтересовался Путилофф.
--
Как тебе сказать, - зашел издалека доктор, - тебе известно что-нибудь о параллельных мирах или альтернативных вселенных?
--
Профессор, неполноценным не запрещено читать фантастику! - ответил Вольф. - Я знаете-ли на досуге увлекаюсь...
--
Отлично! - беспардонно перебил пса Штрудель. - Это облегчает дело. Параллельные вселенные не плод больного воображения фантастов, а самая что ни на есть реальная действительность! В посмертных записках Энштейна, этого, нужно признать, гениального еврея, было несколько прозрачных намеков. Потратив двадцать лет, я воплотил намеки в четкую формулу перехода между мирами. Но для того, чтобы открыть дверь в параллельный нам мир, требуются колоссальные затраты энергии! Человечество еще не научилось вырабатывать её в таком количестве, но... - Штрудель сделал многозначительную паузу, - на планете существуют так называемые аномальные зоны. В этих зонах частенько случаются самопроизвольные открывания переходов, и если чуть - чуть подстегнуть процесс, мы сможем сами открывать эти врата, затрачивая минимальное количество энергии. Но все равно затраты энергии остаются колоссальными. Самое перспективное место вот здесь, - Штрудель подошел к карте, - в районе поселка Терехоффка. Оборудование уже установлено и опробовано на животных. Специально обученные собаки совершали переход туда и обратно. Мы откроем проход, ты пройдешь сквозь него и окажешься в альтернативной вселенной! Какой она будет я не знаю, но, по крайней мере, физические законы и атмосфера там схожи с нашими. Иначе подопытные собаки не смогли бы вернуться.
--
Но почему я? - задал Вольф давно крутящийся на языке вопрос.
--
Элементарно, - Штрудель ухмыльнулся, - ты - русский, а это территория бывшего СССР. Как повернулась история в том мире - неизвестно. Возможно, это звучит как крамола, там до сих пор, - Штрудель скривился, словно проглотил слизняка, - русишьвайн, коммуньяки. Никто из истинных арийцев не будет мараться, изучая ублюдочный язык и обычаи неполноценных, только для того чтобы разведать обстановку. С языком у тебя проблем нет, насколько мне известно, в своем кругу унтерменшены общаются на родном языке. При любом раскладе на этой территории должны быть русские. Хотя бы маленькая этническая группа славян, даже если Дальний Восток в том мире принадлежит узкоглазым. Такую вероятность тоже нельзя игнорировать. Твое происхождение лишь одна из причин. Ты стреляный воробей, доказавший верность Рейху личным мужеством. Да и в голове у тебя, несмотря на твою неполноценность, кое - чего водиться! Так что когда я предложил твою кандидатуру фюреру, проблем не возникло.
--
Когда в путь? - по военному коротко осведомился Путилофф.
--
Сегодня в двенадцать будь на аэродроме, - ответил Штрудель. - Вылетаем на личном самолете фюрера! На операцию у тебя есть месяц. Если ты не вернешься по какой - либо причине, следующий раз я открою дверь ровно через два месяца. Затем через три. Если ты не вернешься через полгода, значит не вернешься уже никогда. Постарайся оправдать оказанное тебе доверие! Хайль Гитлер!
--
Хайль!
***
Самолет мягко оторвался от земли. Развалившись в большом кожаном кресле, Вольф прозевал момент взлета. И только когда заложило уши, он, выглянув в иллюминатор, понял, что самолет стремительно набирает высоту. Потягивая из высокого стакана, украшенного вензелями Рейха настоящую русскую водку, Вольф блаженно расслабился и принялся рассматривать окружающую его роскошь.
--
Ты не очень-то налегай! - сварливо окликнул Вольфа Штрудель. - Ты завтра должен быть в форме! Понял?
--
Яволь! - отозвался Вольф, залпом допивая водку. - Завтра с утра буду в форме!
--
Все вы, славяне - дикари, - фыркнул Штрудель, но к Вольфу больше не приставал.
Это вполне устраивало Пса. Он нацедил себе еще стаканчик и вновь развалился в кресле. Под воздействием алкоголя мысли бежали вяло. Он вновь и вновь проигрывал в мозгу встречу с фюрером. Неполноценный - гауляйтер. Вольф старался не думать о предстоящем задании и трудностях, что встретятся ему на пути. Это будет потом. Сегодня у него появился шанс - фантастическая возможность подняться до сверкающих вершин рейха. И он не упустит её. Чего бы это ни стоило. Судьба всегда относилась к Вольфу благосклонно, не взирая на его происхождение. Сколько раз она выводила его живым из таких заварушек, где живые попросту задыхались под грудами мертвецов. Но судьба судьбой, а жизнь унтерменшена в Рейхе тяжела. Родителей своих Вольф помнил смутно: их разлучили, когда ему исполнилось семь. Много позже он пытался разыскать их, но безрезультатно. Все дети мужского пола, достигшие семилетнего возраста, согласно генетической директиве определялись в специальные детские интернаты. Волею случая Вольф попал в "Хундъюгенс". "Псарня" была первым военизированным интернатом для неполноценных детей. Из них растили воинов - псов, готовых по мановению руки хозяина рвать врага на куски. Они не раз оправдывали вложенные в них средства: Азия, Африка, Австралия, Америка, Япония - где только не воевали многочисленные воспитанники "Псарни". Частенько они служили пушечным мясом: поднимались первыми на штурм, заградотряды псов прикрывали отступления элитных войск, обороняли заведомо проигрышные позиции. Они умирали сотнями и тысячами, но на освободившиеся места тут же прибывали новые псы. После мировой победы рейха, их отряды бросали на подавление мятежей в провинциях Новой Германии. Свирепые, с детства натасканные на убийства, они не знали жалости. После их профилактических рейдов вероятность рецидивов в ближайшие пять- десять лет сводилась к нулю - взрослое население мятежных областей истреблялось поголовно. Их эмблема - собачья голова над скрещенными метлами, карикатурно повторяющая "тотенкопф", стала символом насилия. Их ненавидели. Их боялись. Неполноценные народности приходили в ужас, едва заслышав, что за порядком в регионе будут наблюдать псы. Именно карательные отряды собакоголовых уничтожали последних евреев, выискивая их по всему миру, уменьшали многочисленные поголовья китайцев, въетнамцев и корейцев. После утверждения Рейхом мирового господства, псы остались единственными по настоящему боеспособными подразделениями, ибо элитные части уже давно не участвовали в боевых операциях, превратившись в атавизм военной машины Вермахта. И опасения фюрера по поводу вырождения боевого духа в рядах настоящих арийцев имели под собой твердую почву. Участившиеся в последнее время массовые выступления пацифистски настроенных аристократов стержневой нации, превысили все допустимые пределы. Они требовали от фюрера сократить расходы Рейха на военные нужды, мотивируя это отсутствием внешнего врага. С полицейскими функциями отлично справляются псы, говорили они, не требующие больших денежных вливаний. Поэтому Лепке как никогда нужен был реальный враг. Враг, который поможет Рейху не рассыпаться под гнетом внутренних проблем. А тот, кто поможет фюреру, а вместе с ним и всей Великой Германии, может рассчитывать на солидное вознаграждение. С этой приятной мыслью Вольф заснул. Спал он крепко и без сновидений.
Тысячелетний Рейх.
Дальневосточный гау.
Терехоффка.
Самолет фюрера технично приземлился на маленьком терехоффском аэродроме. Несмотря на свои заслуги перед Рейхом, многочисленные награды и высокий чин офицера-пса, выйдя в отставку, Вольф сумел получить лишь скромный пост блоклятера в маленьком Терехоффском блоке обширного Дальневосточного гау. Но даже этот мизерный пост был пиком возможностей неполноценного. Высоких гостей возле трапа встречал заместитель и бывший однополчанин Вольфа Херберт Незнански. Путилоффу пришлось приложить немало усилий, чтобы пристроить соратника - пса на это теплое местечко. Незнански поприветствовал прибывших неизменным "Хайль Гитлер", затем они все вместе уселись в черный казенный "мерседес". Аэропорт находился недалеко от поселка и уже через двадцать минут автомобиль остановился напротив местной блокканцелярии. Следуя полученным от Штруделя инструкциям, Вольф в ответ на все вопросы заместителя лишь многозначительно улыбался, отвечая, что миссия, ради которой он бросает все дела, абсолютно секретна, и находиться под личным контролем фюрера. После того, как Вольф сделал необходимые распоряжения, Незнански пожелал шефу удачи. На том они и расстались. Возле канцелярии профессора уже поджидал тяжелый военный вездеход - исследовательская лаборатория Штруделя находилась где-то глубоко в тайге. Пока они несколько часов тряслись по старой просеке, Вольфу пришлось выслушивать многочисленные проклятия Штруделя в адрес всех русских, что жили как свиньи в лесу, не удосужившись за тысячелетнюю историю проложить нормальные дороги. Хотя за более чем двадцатилетнее правление Рейха в бывшей России, немцам тоже так и не удалось решить дорожную проблему. Но Штрудель как-то упускал этот момент из виду, а Вольф рылом не вышел, чтобы указывать истинному арийцу, поэтому до конца пути предпочитал помалкивать.
***
Когда в глазах погасли разноцветные сполохи, Вольф нашел силы оглядеться. Переход оказался болезненным. Был момент, когда Путилофф думал, что его разорвут на части неизвестные силы. Но, слава богу - все закончилось благополучно! Он обернулся, но вокруг не было ни души, ни доктора Штруделя, ни его помощников, ни его адской машинки. Лес альтернативного мира ничем не отличался от обычного: те же деревья, тот же запах преющей листвы, словно Вольф никуда и не перемещался. Даже дуб, на поляне возле которого Штрудель устроил лабораторию, так же присутствовал. Только здесь могучий исполин был расщеплен вдоль ствола ударом молнии, а в родном мире Вольфа гроза видимо обошла дерево стороной.
--
Так, - подумал Вольф, поправляя на спине старый брезентовый вещмешок, с какими воевали русские в пятидесятых, - до ближайшего жилья не менее суток ходу. Нужно поторапливаться - времени на выполнение миссии в обрез. Если через месяц он не вернется, его сбросят со счетов.
--
Эх, сигарету бы, - подумал Вольф, но сигарет ему не дали, опасаясь, что таких марок в этом мире не выпускают.
Вольф определил направление и зашагал на восток. Он не успел далеко отойти от места переброски, как под ногами разверзлась земля. Пес ухнул в черную неизвестность.
Сознание вернулось с тупой головной болью. Вольф попытался сесть, но, треснувшись обо что-то твердое головой, со стоном повалился обратно.
--
Оклемался, кажись, бедолага, - сквозь гул в голове донесся до Вольфа дребезжащий старческий голос. Слова были произнесены на русском языке. - Ты, касатик, не ерепенься, а то с печки сверзишься!
Вольф огляделся: над ним нависал грубо-обработанный бревенчатый потолок, слева стена из таких же бревен, справа обзор закрывали плотные занавески. Неожиданно занавески распахнулись, и перед Вольфом появился крепкий седой старик.
--
Как я сюда попал? - жмурясь от яркого света, спросил Путилофф по - русски.
--
Я тебя сюда притащил, - не без гордости ответил старик, - угораздило тебя в старую берлогу провалиться, да еще головой об корягу... Если б не Полкан, лежать бы тебе там до сих пор.
--
А Полкан это кто?
--
Пес мой, - пояснил старик, - он то тебя и учуял. Ты это, давай слазь с печки, если могешь. Бульончика похлебай. А то почитай вторые сутки без сознания валяешься.
Вольф скинул босые ноги с печи, в задумчивости пошевелил пальцами. Нужно было выбрать модель поведения. Моделей было несколько, и одна - симуляция амнезии показалась Вольфу самой перспективной. Ударился головой - ничего не помню. Определившись, пес с трудом слез с печи и уселся за стол. Нужно срочно восстанавливать форму. Старик выдернул из печки закопченный чугунок, запахло одуряюще. Вольф непроизвольно сглотнул слюну.
--
Ты это, не серчай, - проскрипел старик, - я твоего рябчика съел вчерась. Ты где его подстрелил?
--
Не помню, - выдавил Вольф, - а что?
--
Странный он какой-то был, жирный, словно куря бройлерная, мериканская. А вкуса никакого.
Вольф опешил: этих рябчиков разводили на ферме рядом с Терехоффкой, и навязали ему таки одного. Дескать, охотник, заплутал. Никто ж и не думал, что такая малость способна провалить дело. А этот старый хрыч попробовал птичку и мгновенно определил - не наша. Тут ухо надо держать востро.
--
А ты сам-то паря откедова? - разливая благоухающий бульон по тарелкам, поинтересовался старик.
Вольф изобразил на лице крайнее смятение:
--
Не помню!
--
Эк, - удивился старик, - как ты головой приложился-то. А хоть как зовут-то тебя, помнишь?
--
Во...Вова, Владимир.
--
А меня Степанычем кличут. Ну, ты, Володька, не тушуйся, пройдет, - добродушно улыбнулся старик. - На фронте таких случаев - сплошь и рядом. Можно сказать, что контузило тебя сильно.
--
Точно, - согласился Вольф, - похоже очень.
--
А ты воевал? - обрадовался Степаныч. - То-то гляжу у тебя пулевых ранений тьма! Где воевал-то?
Вольф понял, что прокололся еще раз. Он солдат, а не шпион. Если он попадет в руки местным спецслужбам, его вычислят в пять секунд.
--
Не помню, - Вольф мучительно соображал, что же сказать, - кажется Кавказ(русские там всегда воевали), Китай(граница должна быть рядом, может какие столкновения были)...
--
Ну, насчет Китая это ты, паря, загнул! - рассмеялся старик. - Из Чечни значит. Это надо спрыснуть, - невесть откуда он вытащил большую запотевшую бутыль. - Фронтовикам не грех, - сказал он, разливая жидкость по стаканам, - к тому ж завтра праздник!
--
Какой? - поинтересовался Вольф.
--
Ну, Володька, я смотрю, ты себе всю башку отбил! Девятое завтра - День Победы! Ну, вспомнил?
--
Нет, - покачал головой Вольф.
--
Ладно, за победу! - торжественно сказал Степаныч. Он, слегка стукнув о край стакана Вольфа своим стаканом, залпом проглотил его содержимое. Вольф последовал примеру старика. Шнапс оказался на удивление крепким, но душистым.
--
Хороша, зараза! - выдохнул старик. - Ты огурчиком, огурчиком солененьким закуси. Неужто и это забыл?
--
Здорово! - на секунду перестав хрустеть огурцом, сказал Вольф.
--
Почитай седьмой годок, - вздохнул старик, - как представилась голуба моя. Давай помянем, - сказал старик, наливая еще по одной. - Пусть земля ей пухом!
Они выпили не чокаясь, помолчали.
--
Ладно, - прервал затянувшееся молчание старик, - не время грустить! Праздник все - же! Я ить до Берлина дошел!
--
Рейх пал?! - подскочил со своего места Вольф.
--
Да я смотрю, ты точно не в себе, - посочувствовал старик. - Уж больше полувека прошло, как побили мы фрица. Ну, давай еще по одной и на боковую. Завтра в район поедем, авось тебя уже ищут.
***
Старик, приютивший Вольфа, оказался егерем. Утром он выкатил из-под навеса видавший виды мотоцикл с коляской.
--
Урал, - гордостью произнес старик, - тридцать лет на нем езжу, а ему хоть бы хны! Вещь! Умели делать, не то, что нонче. Сейчас переоденусь и по коням. Когда старик вновь появился на крыльце, Вольф присвистнул от удивления: вся грудь Степаныча была завешена многочисленными орденами и медалями, которые в Рейхе можно было встретить разве что у коллекционеров, одна только звезда героя дорогого стоила.
--
Ну, как иконостас? - довольно произнес старик, позванивая медалями.
--
Нет слов, - развел руками Вольф, - герой!
--
Ерой, - с горечью произнес старик, - только цеплять эти побрякушки акромя как на девятое мая некуда.
--
Как так? - удивился Вольф, его, как солдата до мозга костей покоробило такое отношение к наградам. Своими наградами он гордился. - Ты ж кровь проливал, жизни не жалел!
--
То-то и оно, что не нужны ерои этой нонешней сране, - старик горько вздохнул.
--
Постой, - оторопел Вольф, - разве Союзу не нужны герои?
--
Нет, паря, - тихо проворчал Степаныч, - надо тебя врачу показать. Нет Союза уж десяток лет - развалился. Немцы сломать не смогли, а буржуи мериканские за пачку жвачки, булочку с котлетой и газировку с потрохами купили! А эти и рады стараться, ух..., - старик скрипнул зубами в бессильной ярости. - В телевизор глянь - срамота одна! Молодежи мозги запудривают! У мово правнука знаешь мечта какая? Мильон или найти или выиграть, чтоб потом всю жизнь ничего не делать. А, - он махнул рукой, - чего раны бередить. На шлём одевай, а то менты щас злющие, не посмотрят что фронтовик, права отберут.
Мотоцикл завелся с первого толчка. Дороги, можно сказать, не было никакой, та же полузаросшая просека, но старик как-то ухитрялся ехать с довольно приличной скоростью, ловко обруливая ямы и рытвины, проскакивая лужи. Через некоторое время выехали на сносную грунтовку, а затем и на асфальтированную трассу. Табличку Тереховка Вольф заметил издалека. От непривычной надписи выполненной на русском языке ему от чего-то стало легко и весело, словно он попал в сказку. Казалось, что сейчас из-за поворота выскочит на разгоряченном скакуне святой Илия Муромский, или не менее чтимый Урий Длиннорукий и восстановит попранную справедливость.
--
Да уж, - мысленно одернул себя Вольф, - Рейх, расползшийся по миру, не остановят никакие святые. Они легко подомнут под себя и этот мир, раз уж здесь не ценят своих героев. Есть один выход - верой и правдой служить фюреру! И тебе воздастся! Пусть не так, как истинным арийцам, но и не обидят преданного пса.
А мотоцикл уже мчал по узким улочкам поселка городского типа, как было указано на табличке. Но как Вольф ни крутил головой ничего городского он так и не заметил. Однако вскоре начали попадаться и кирпичные дома. Правда пятиэтажки были верхом архитектурного роста. Вольф понял, что они приближаются к центру поселка. Мотоцикл с ревом пронесся возле здания районной администрации. Путилофф с удивлением узнал в облупленном здании очертания собственной блокканцелярии. Только в его родной Терехоффке на фасаде дома красовалась золоченая свастика, а здесь наполовину отбитые серп и молот. Да и вообще все здесь было каким-то неопрятным и грязным: мусорные контейнеры никто не удосужился вывезти даже в честь праздника, кусты не подстрижены, деревья не побелены, центральная улица вся в рытвинах и колдобинах, словно здесь проводились танковые учения. Явно за порядком никто не следит. Да если бы во вверенном ему блоке, в самой захолустной деревеньке творилось бы такое безобразие, не видать ему поста блокляйтера как своих ушей. Мотоцикл, проскочив центр поселка, опять углубился в частный сектор. Наконец егерь остановился напротив небольшого аккуратного дома, утопающего в гроздьях распустившейся черемухи. Вольф полной грудью вдохнул чудесный аромат весны.
--
Пойдем, Володька, - сказал старик, слезая с мотоцикла. - Товарищ мой здесь живет фронтовой, - он толкнул калитку, пропуская Вольфа вперед.
--
Федька, - окликнул кто-то Степаныча, - Балашов! Жив еще курилка!
--
Да и ты, Николаич, - весело отозвался Степаныч, завидев сидящего на веранде старика, - тож небо коптишь, и помирать, гляжу, не собираешься!
--
Обижаешь, - делано огорчился старик, - я еще на твоих поминках спляшу!
Опираясь на палку, он с трудом поднялся:
--
Ну, хватит зубоскалить, милости просим в дом. Таисья уже все приготовила в лучшем виде.
Старики степенно расселись за столом.
--
Знакомься, Николаич, Владимир! - представил Вольфа егерь. - Тоже фронтовик. В Чечне воевал. Я его третьего дня недалеко от кумовой заимки подобрал. Провалился бедолага в старую медвежью берлогу, помнишь лет пять назад умники одни косолапому заснуть не дали?
--
Шатун потом пацанов Матвеевых задрал, - вспомнил Николаич.
--
Точно! - обрадовался егерь. - Так вот он в его берлогу и угодил. Да неудачно - головой о корень. Два дня лежал у меня словно покойник, а сейчас кроме имени и того, что в Чечне воевал ничего не помнит.
--
У, - почесал в затылке Николаич, - у моей золовки муж - врач по ентой части. После праздников попрошу, пусть посмотрит. А чего документов с собой не было? - полюбопытствовал старик.
--
А на кой в тайге паспорт? - неожиданно пришел на помощь Вольфу Степаныч. - Но парень не наш, городской, новенький. Я-то своих обормотов - охотников наперечет знаю. Ладно, поживешь пока у меня, после праздников пошлем запрос, авось кто признает. Не пропадешь! Ладно, хватит лясы точить, - опомнился егерь, - Николаич наливай! За победу!
Местный шнапс оказался на диво забористым, уже после нескольких стопок в голове Вольфа зашумело. Разговор тек легко и непринужденно.
--
Ты вот скажи, Федор, - ехидно спросил егеря Степаныч, - думал ли тогда, в сорок третьем, сидя в раскисшей промозглой грязи, что за такую жизнь воюем? Что на пенсию, которое нам родное государство положило за все заслуги, не то что жить, а помереть по-людски невозможно?
--
Да, знать бы, где упасть, - невесело усмехнулся Степаныч.
--
Не лучше-ли было, - вдруг встрял в разговор подвыпивший Вольф, - под немцами? Они люди серьезные - вмиг бы порядок навели.
--
Тю на тебя, - отмахнулся от Вольфа егерь, - мы хоть в дерьме, да в своем, отечественном! А быть без роду, без племени, - он скривился, - не по мне. Точно Николаич?
--
Чужой земли мы не хотим не пяди, - пропел захмелевший старик.
--
Но и своей вершка не отдадим, - подхватил егерь. - Ты пойми, мы не жалеем о том, что сломали фрицам хребет. Свобода и независимость дорого стоят! Их не грех и кровушкой окропить...
Вольф слушал болтовню стариков вполуха, по старенькому телевизору с непривычным названием "Рекорд" транслировалась кинохроника пятидесятилетней давности. Бравые парни в форме Красной Армии бросали к подножию мавзолея регалии поверженного Рейха. Вольф с изумлением узнавал штандарты и знамена победоносных в его мире полков и дивизий Вермахта, втаптываемых на экране в землю коваными сапогами русских солдат. На мавзолее почему-то красовалась лишь одна надпись - Ленин, тогда как в мире Вольфа имен было два Ленин и Сталин. К началу войны с СССР, насколько Путилофф знал историю, Сталин был мертв и покоился в мавзолее вместе с Лениным. Да он и сам бывал в мавзолее неоднократно, собственными глазами видел великих вождей. Немцы сохранили сие архитектурное строение, не тронули и его молчаливых жильцов. Они попросту превратили мавзолей в этакий музей павшего величия, куда со всего Рейха съезжались туристы, чтобы позубоскалить над безмолвными телами некогда великих унтерменшенов. Картинка на экране переместилась на трибуну мавзолея. С изумлением среди прочих руководителей страны Вольф увидел знакомое усатое лицо.
--
Это Сталин? - спросил он стариков.
--
Он, - подтвердил Степаныч.
--
О! - сказал Балашов. - Вспоминать начинаешь! Надо за это выпить! Наливай Степаныч!
--
А когда война началась? - не успокаивался Вольф.
--
Летом сорок первого, - ответил егерь, наполняя стопки водкой.
--
Вот, значит, как, - судорожно соображал Вольф, - война в этом мире началась на добрых два года раньше! В его мире Гитлер начал войну с Россией в сорок третьем, сразу после смерти Сталина. А здесь поспешил! А закончилась когда? - спросил он вслух.
--
В сорок пятом, девятого мая, - ответил Николаич. - Сегодня потому и празднуем! Не вспомнил?
Вольф покачал головой.
- Ну, ничего, - утешил Вольфа старик, - вспомнишь! Дай бог, чтобы не забывали этот день наши потомки, - сказал старик торжественно, поднимая стопку, - и не дай бог, чтобы этот ужас повторился!
***
После праздников Степаныч сдержал обещание - свел Вольфа с нужными людьми. Сославшись на тяжелую амнезию, подтвержденную заключением врача-психиатра, мужа золовки Николаича, и благодаря помощи стариков, Путилоффу удалось выправить документы. В розыске он не значился, запросы с отпечатки пальцев ничего не дали, так что все прошло без сучка, без задоринки. Сейчас в нагрудном кармане Вольфа лежала справка, заверенная в местном отделении внутренних дел, о том, что он гражданин Росийской Федерации Путилов Владимир Вольфович.
--
Ну, хоть какая-то бумажка, - пробежав глазами справку, сказал Степаныч. - Ты пока что у меня живи, вместе веселее будет. А там, глядишь, и найдутся твои сродственники, али сам чего вспомнишь! Жись она такая...
--
Спасибо, Степаныч! - обнял Вольф старика. - Век твоей доброты не забуду!
--
А! - отмахнулся старик. - Чего уж там! Слушай, - вдруг опомнился он, - а давай я тебя устрою помощником егеря в нашем лесхозе? Деньга какая - никая идти будет, да и мне помогать будешь не за так! Ну?
--
Согласен, - сказал Вольф. - Все равно перспективы никакой! Чем я на гражданке занимался - не помню!
--
Вот и ладушки! - обрадовался старик.
Вольф тоже был рад, что все разрешилось таким чудесным образом. Безалаберность местной полиции была только на руку Вольфу. Если бы во вверенном ему блоке появилась подозрительная личность без аусвайса, её бы тут же задержали и предали в гестапо, там разберутся кто ты и откуда. А здесь бардак! Тем лучше - проще будет справиться с заданием!
Первым делом Вольф выяснил у Степаныча где находиться библиотека, если таковое учреждение имеется в Терехоффке. Библиотека была, правда маленькая и запущенная, как сказала старенькая библиотекарша: новых книжек не приходило уже лет пять. Но Вольфа не интересовали новые книжки, его сейчас больше интересовал другой вопрос: почему в этой параллели немцам не удалось подмять под себя весь мир? Он принялся штудировать здешнюю историю, сравнивая её с событиями своего мира. До двадцать третьего года Вольф не нашел сколько-нибудь существенных расхождений, а вот после... Баварский пивной путч, в результате которого Гитлер пришел к власти, в этом мире провалился с треском. Баварскому правительству, арестованному в пивной, странным образом удалось спокойно уйти от штурмовиков оцепивших здание. Генерал Людендорф, возглавивший вместе с Гитлером правительство после путча, в этом мире почему-то не поддержал пламенную речь фюрера. Хотя на следующий день они рука об руку шагают в колонне протеста, которую шутя разгоняет горстка полиции. В родном мире Вольфа во время шествия вооруженные штурмовики СА устроили грандиозную перестрелку с полицией и подтянувшимися войсками рейсхвера. Силы были не сопоставимы: национал-социалистическая революция в Германии свершилась в двадцать третьем году. Эту дату знал каждый гражданин третьего рейха, даже неполноценный. Великое откровение фюрера "Майн Кампф" в этом мире была написана после провала пивного путча, в мире Вольфа Гитлер начинает писать Великую книгу только в тридцать четвертом. Людендорф не оправдал надежд Гитлера, и в тридцать третьем Адольф единолично занял пост канцлера и фюрера Германии. Интересно, что и здесь Гитлер, пускай и при других обстоятельствах, стал канцлером именно в тридцать третьем. Далее в событиях разницы практически не было: и тут и там была ночь длинных ножей, начало военных действий в Европе, подписание договора о мире и дружбе с СССР. Даже даты были близки, словно некая стабильная система после небольшой встряски пыталась вновь прийти в равновесие. Историческая развилка возвращалась в старую колею. Но в родном мире Вольфа Гитлер так и не напал на Союз до самой смерти Сталина в сорок третьем, тогда как здесь нарушил договор и перешел границу в сорок первом. Сталин в этом мире, оказывается, пережил своего двойника на добрый десяток лет и умер победителем Великого Рейха. Вполне возможно, что в мире Вольфа он стал жертвой тщательно спланированной немцами диверсии. Как оно было на самом деле, Вольф не знал, а имперские учебники истории обходили это событие стороной. Но, так или иначе, воспользовавшись неразберихой, творящейся в России в связи со смертью великого вождя и отца всех народов, план "Барбаросса" был воплощен блестяще. Руководство страны погрязло в склоках и не имело на тот момент явно выраженного лидера. Русская армия, обескровленная, лишенная высшего эшелона военспецов, долго сопротивляться не могла. Москва пала, а следом за ней рассыпался и весь Союз. Партизанская война в Росси не затихала лет сорок. Сопротивление было сломлено лишь усилиями карательных отрядов псов, которые изначально формировались именно для этих целей. Пока на территории России шла затяжная партизанская война, железная машина вермахта уверенной поступью шла по планете. Дольше всего, исключая Россию, сопротивлялись китайцы, но устоять против швабов, на которых работал уже практически весь мир, не смогли. Последним Рейх проглотил своих союзников из страны восходящего солнца. Конечно, всего этого Великий вождь и Учитель уже не увидел, он умер в преклонном возрасте зимой шестьдесят пятого. И только в восемьдесят девятом году четвертый канцлер и фюрер Великой Германии Карл Лепке объявил о завершении формирования Тысячелетнего Рейха. В мире боле не существовало границ, кроме территориальных административных областей Новой Германии. Передел мира закончился. Гербовый орел теперь крепко держал в когтистых лапах маленький земной шарик, над которым безгранично реяла свастика. Здесь же, в этом мире, Германия оказалась втоптана в грязь, поделена и разорвана на куски победителями. Даже Берлин оказался разбитым на сектора и перегорожен Брандербуржкой стеной. На мировой вершине после войны утвердились два государства: Советский Союз, истинный победитель рейха, и Америка, которую война обошла стороной. Америка! Вольф криво усмехнулся. Эта та изнеженная Америка, которую танковые дивизии генерал-фельдмаршала Гудериана прошли за три недели, та Америка, которая практически безропотно приняла господство Рейха! Если русские вели партизанскую борьбу с немцами почти полвека, то Америка чувствовала себя под пятой фюрера почти комфортно: на зачистку Американского континента псов посылали крайне редко. Но это там в его родном мире, а здесь... Здесь бывшие союзники почти сразу же вцепились друг другу в глотку. Вооруженные до зубов противники так и не решились напасть друг на друга. В этом мире шла другая война. Бескровная. Воина идеологий. Война информационная. В конце - концов, Америка победила, ведь её идеология была близка и понятна простым обывателям, она не требовала рвать себе жилы в попытке построить светлое будущее. Живи и наслаждайся жизнью, гласила она. Для себя. Не для других. Так сломалось великое некогда государство, продалось за пачку жвачки и котлету с булочкой, как сказал Вольфу Степаныч. Но больше всего поразило Вольфа то, что старики - ветераны, победители Рейха, которых собственное государство заставило влачить жалкое существование, до сих пор считают, что поступили правильно. И если вновь вторгнутся захватчики, они без лишних разговоров возьмут в руки оружие и пойдут защищать Родину, которая, несмотря на свою несостоятельность, не успела превратиться для них в пустой звук. Из этих стариков еще не выветрился боевой дух тех давних сражений. Его так и не смогли вытравить ни продажные власти, ни годы нищеты. Они так и уйдут в мир иной настоящими мужчинами, воинами, которых не смогла сломить беспощадная судьба! Возможно там, у сверкающего престола Всеотца им наконец-то воздастся по заслугам!
***
Месяц пролетел незаметно. Приближалась заранее оговоренная дата возвращения. Информация собрана, а обещанная награда ждет своего героя. В том, что его наградят, Вольф не сомневался. Отчет, который он намеревался представить фюреру, ляжет чудодейственным бальзамом на его раны. Эту страну, в которую волей случая забросило Пса, можно было брать сейчас голыми руками: победоносная Красная Армия, некогда сломавшая хребет Третьему Рейху, влачит жалкое существование. Денежное довольствие личному составу задерживают на месяцы, оружие и боеприпасы с военных складов без зазрения совести продаются штатским направо и налево. Военная промышленность умерла: заводы стоят, персонал распущен. Для Вольфа все это означало лишь одно - смерть государства как такового. Пора возвращаться, пора докладывать фюреру о проделанной работе. Но, почему-то с приближением намеченной даты всё тяжелее и тяжелее становилось на душе Вольфа: его раздирали противоречивые чувства. Одна его сущность, натасканная на "Псарне", неоднократно доказавшая кровью верность присяге и Рейху, четко знала, что надо делать. Сведения, коими она обладала, были бесценны! Их нужно срочно передать командованию! Однако другая, ранее неизвестная, проснувшаяся здесь, в таком похожем и одновременно другом мире, протестовала и мешала ему до конца выполнить свою миссию. Ему почему-то не хотелось, чтобы над этим миром также безгранично реяла свастика, не хотел, чтобы по этой земле прошли непобедимые легионы вермахта, превращая ее жителей в бесправных унтерменшенов. Никогда еще Вольф не попадал в такое сложное положение. Разрывающие его противоречия, отдавались тупой болью в висках. Он должен вернуться...Но возвращаться тоже не хотелось. Ему нравилась размеренная и тихая жизнь егеря, отсутствие презрительных взглядов истинных арийцев, отсутствие командиров и приказов. Здесь никто не называл его неполноценным, ублюдком и недочеловеком. И пускай в этом мире не все гладко, но он оказался ближе и роднее, чем тот, в котором посчастливилось родиться. Он понял, что хочет остаться здесь. Навсегда. Нужно только решиться, ведь до момента, когда Штрудель вновь откроет врата, осталось меньше трех суток.
--
Чего, Володька, так и не ложился?
Задумавшись, Вольф не заметил подошедшего старика. Утвердительно мотнув головой, Вольф подбросил в костер немного дров. Погасший было огонь взбодрился, и с удвоенной энергией принялся пожирать древесину.
--
Светает, - сказал старик, присаживаясь на бревно рядом с Вольфом. - А я проснулся, глядь, а тебя еще нет, - пояснил Степаныч, - а костерок во дворе горит. Так всю ночь и просидел? Чего не спиться тебе? Ить молодой ишшо! Это я по-стариковски - бессонница! Смурной какой-то, - сказал старик, заглянув Вольфу в глаза, - не заболел часом?
--
Нет! - глухо ответил Вольф. - Просто вспомнил кой чего.
--
По глазам вижу, не сахарные воспоминания.
--
Не сахарные, - согласился Путилофф. - Лучше бы мне, Степаныч, вообще на свет не рождаться!
--
Неужели плохо так? - не поверил старик.
Вольф в ответ лишь понуро кивнул.
--
Ты это, Володька, не тушуйся, - сказал Степаныч, доставая кисет с табаком. Новомодных сигарет он не признавал, а курил лишь собственный самосад. - Я подольше твоего жил, стало быть и видел побольше...
--
Такое тебе не присниться даже в самом жутком сне! - перебил Вольф егеря.
--
А ты расскажи, - предложил старик, - все полегче станет!
--
Ты не поверишь... не поймешь...
Вольф замолчал и уставился в костер. Старик ловко свернул "козью ногу", достал из огня веточку и неспешно раскурил самокрутку.
--
А ты все ж попробуй, - сказал он, смахнув прилипшие к губе крошки табака. - Авось пойму!
Вольф тяжело вздохнул, достал из кармана сигареты и тоже закурил.
--
Вот представь, Степаныч, - неожиданно произнес он, - что вы проиграли ту войну...
Когда Вольф закончил рассказ, егерь еще несколько минут сидел молча и неподвижно.
--
Вот значит, как, - наконец произнес он. - Каких только баек я не слышал...
--
Штрудель откроет врата через три дня! Если пойдешь со мной, все увидишь своими глазами!
--
Не знаю, Володька, почему, но я тебе верю! Не такой ты мужик, чтобы старика сказками кормить! Значит, в твоем мире фрицы правят? И Гитлер живой?
--
Адольф Гитлер умер шестьдесят пятом году, его тело было предано огню, а прах и по сей день храниться в специально выстроенном для этого городе-храме "Адольфгроссефюрер". Сейчас фюрер Тысячелетнего Рейха Карл Лепке.
--
Так почему же вы не сопротивляетесь? Или вам нравиться быть рабами немцев!
--
Всякое сопротивление давно сломлено! - пояснил Вольф. - Я сам приложил к этому руку! Немцы занимаются подрастающим поколением унтерменшенов, им с детства закладываются понятия высшей и низшей расы! Поверь, у них нет ни единого шанса!
--
Значит, эти сволочи и до нас хотят добраться!
--
Да, - подтвердил Вольф. - Я собирал сведения! И если я передам их фюреру, через несколько дней в ваш мир хлынут непобедимые войска Третьего Рейха.
--
А если не передашь? - хитро прищурился егерь.
--
Тогда они пошлют следующего диверсанта!
--
А если и он не вернется?
--
Тогда, скорее всего, пошлют на разведку штурмовую группу...
--
За языком, - продолжил мысль Вольфа старик. - А если не вернется и она?
--
Для открытия врат нужно очень много энергии! Возможно, если результаты будут нулевыми, фюрер свернет свой проект!
--
То-то! - расплылся в улыбке Степаныч. - Ну а мы со своей стороны им поможем, чтобы результат остался нулевым! Ну что, боец Путилов, отстоим Родину - матушку еще разок?
--
Не иначе гости пожаловали, - решил он. - Не вовремя, растудыть твое туды! - выругался он любимой присказкой Степаныча.
Закинув рюкзак в кусты, Вольф, боле не таясь, вышел на тропинку, ведущую к хижине егеря. Возле дома стоял, сверкая никелированными дугами дорогой джип. В его вместительном багажнике рылся крепкий рыжеволосый детина. Заметив Путилова, он добродушно оскалился.
--
А! Вольфыч! Здорово братела!
--
Здорово, коли не шутишь! - улыбнулся в ответ Вольф. - А я то думаю, кто это ко мне на огонек заглянул.
--
Да, отдохнуть вот решил. Заодно и винтовочку опробовать!
Он продемонстрировал Вольфу новую, в смазке вертикалку.
--
Вот и ладненько! - Вольф изобразил на лице радость. - А-то я все один, да один! Одичаю скоро!
--
Так ты бы это, - посоветовал парень, - хоть собаку бы завел. Все ж веселее.
--
После смерти Степаныча, - лицо Вольфа омрачилось, - его пес тоже недолго прожил... Я уж как-нибудь без собаки. К тому же я сам пес.
--
Это как? - озадачился детина.
--
Не бери в голову, - рассмеялся Путилоф, - располагайся. А мне еще кой чего сделать нужно, - сказал он, скрываясь в зарослях. Подхватив рюкзак, Вольф обежал небольшое заболоченное озерцо и оказался возле старого омшаника. Открыл низенькую дверку и вошел внутрь. Переставив пустые пчелиные улики из одного угла в другой, он освободил люк в подпол. Развязав рюкзак, Вольф выудил из него автомат Калашникова, несколько рожков и связку гранат. Откинув крышку, Вольф начал спускаться по отсыревшей лестнице. Спустившись, он достал из кармана фонарик. Бледный луч выхватывал из темноты полки, заваленные разнообразным хламом: гранатами, противопехотными минами, щедро рассыпанными патронами. Вольф удовлетворенно оглядел свой маленький арсенал - с таким богатством можно воевать! Здесь на военных складах тебе за бутыль отсыпят и отвесят все, что угодно. В Рейхе за подобное разгильдяйство не сносить головы. Вольф достал из-за голенища нож и сделал на прикладе пять зарубок. Сейчас, вместе со старыми зарубками их стало семь: Вермахт, отчаявшись, начал посылать разведчиков группами. В этот раз прибыло пятеро. Сможет ли он и дальше сдерживать этот натиск, до тех пор, пока фюрер не разочаруется в этом проекте? Будь, что будет, но он попытается! Ведь он пес, а главная задача пса - охранять родной дом!