Стояла необычная погода - как для места, так и для времени. Вечернее солнце светило вовсю, сверху и снизу, играя с опавшими кленовыми листьями. По небу плыли мягкие белые облака, наводившие мысли о тёплой постели. Иногда они закрывали солнце, и тогда контуры предметов проступали резче, реальнее. Дорога шла над озером с тёмной водой. Пахло прелостью.
Патрик возвращался домой с бумажным пакетом, из которого торчало горлышко бутылки виски. В наушниках его играл блюз, лицо было серьёзным, но не печальным. Дома его ожидала приятная, хотя и немного банальная компания трёх "к" - кресла, книги и кота, имеющего привычку прыгать Патрику на колени, как только он садился, и шуршать хвостом по страницам, томно мурлыча под сюжет романа.
Но всё это будет потом - после приятного ужина и хорошей выпивки, после включения телевизора, после разжигания огня в камине, после ощущения того, что ты, наконец, дома. Предвкушение предвкушения...
Дом на самой окраине Нью-Йорка он выбрал не случайно. Даль, но не глухомань. Дожди, но не грязь. Люди простые, но не ушлые. Это место наводило ностальгию о Среднеколымске, но не вызывало чувство ужаса и тоски. Только приятную меланхолию. Кроме того, здесь его нипочём бы не смогли отыскать ни ЦРУ, ни новосоветские спецслужбы, ни цепкие клещи старого недоброго Вада, ни...
Патрик едва не выронил пакет из рук, увидев знакомую фигуру на крыльце.
"Господи, опять это красное платье", - подумал он.
Да, это действительно была Мерцана. Она вновь была одета так же, как в ту первую, невероятную встречу. Сидя на крыльце и выставив миру сияющие коленки, она дёргала один за другим лепестки сорванного цветка ромашки, беззвучно шевеля губами.
- Я думаю, Дик тебя и так любит, - сказал Патрик, оперев пакет на перила и зарывшись в карманах брюк. Нашёл. - Разрешишь?
- А я загадывала не это.
Она встала и отбросила головку цветка. Патрик подошёл к двери, вставил ключ в замок и повернул его два раза. Под её взглядом он чувствовал себя неловко.
- Мне нравится это место, - сказала Мерцана.
- Да, неплохое. Ты зайдёшь? - спросил он.
- Зачем? Погода же чудесная. Поговорим снаружи. Я хочу увидеть закат.
- Ладно, как хочешь. Я только скину продукты.
- Хорошо, давай начистоту, потому что я не собираюсь затягивать эту беседу. Зачем ты пришла?
Они сидели, свесив ноги, перед домом - на береговом выступе, поросшем жухлой травой. Впереди, насколько хватало глаз, раскинулось зеркало воды, при свете низко сидящего солнца казавшейся совершенно чёрной. В этом была ещё одна причина выбора Патриком этого места. На закате это озеро напоминало ему Титан, с которого начались все эти невероятные приключения. Приключения, которые, в конце концов, он решил для себя прекратить, но всё ещё любил вспоминать о них.
- Дик скучает по тебе, - ответила Мерцана.
- Да ну?
Он взглянул на неё и сразу понял, что сморозил глупость.
- Разве ему недостаточно тебя?
Мерцана опустила глаза.
- Достаточно, - ответила она. - Но не в это же смысле.
- А в каком тогда?
- Понимаешь, когда человек счастлив, он становится чувствителен ко всему, что нарушает картину его счастья.
- Так.
- Ну вот. Ты ушёл без злости или скандалов, а он всё равно не в своей тарелке. Общаться с женщиной можно долго и разными способами, но рано или поздно тебе захочется крепкого мужского разговора. Людям нужна не только любовь, но и дружба. Я же пришла к тебе потому, что, как мне кажется, в твоём уходе виновата я.
Патрик сглотнул.
- С чего ты это взяла?
- Я это чувствую.
- Мы едва знакомы.
- Для меня это несущественно.
- Дело в не этом. Я просто не сержусь на тех, с кем едва знаком.
- Понятно... Тогда, значит, причина в Дике?
- Да нет... - Патрик почувствовал себя зажатым в угол. - Я вообще ни на кого не сержусь. Я ушёл просто потому, что мне захотелось побыть одному. Ведь всем этого когда-нибудь хочется, верно?
- Верно, - сказала Мерцана.
Повисла пауза.
- Как бы то ни было, я хочу принести свои извинения.
- Тебе не за что извиняться...
- Нет, есть. Я выставила тебя дураком, сама того не заметив. Я обращалась с тобой так, будто ты случайный прохожий, который скоро должен уйти. И вот ты ушёл. Прости меня.
- Хорошо, но это всё равно зря.
- Я бы хотела, чтобы мы начали заново.
И она - снова, как тогда - протянула ему руку.
- Здравствуйте. Я Мерцана.
Патрик смущённо пожал её ладонь.
- А я Патрик.
- Очень приятно, Патрик.
- И мне.
Они застыли, глядя друг другу в глаза. Потом, не удержавшись, начали хохотать. И ни один не понял, откуда взялся этот смех - настолько чистый, что осенний закат мгновенно уступил место летнему полудню.
Мерцана поболтала ногами.
- Просто когда я увлекаюсь - я забываю об окружающих... В этом мы с Диком похожи, не правда ли?
И она снова посмотрела в глаза Патрику.
- Да уж, - ответил он, - прямо два сапога пара.
Они опять рассмеялись.
Лопата и кримпер
Это был обычный, ничего не обещающий день, похожий на вчерашний, и на позавчерашний, и на позапозавчерашний... Эти дни не запоминались. Патрик винил в этом свою память, но едва ли дело было в ней. Все люди в Среднеколымске страдали одним заболеванием - вневременностью. Дни, месяцы и годы пролетали словно мимо них, и ни память, ни календарь не могли дать ответа, куда подевалась самая главная ценность в их жизни - молодость. Сигналы из внешнего мира отзывались в городе слабым шёпотом, не позволяющим понять, существует ли ещё этот самый внешний мир.
Он сидел на табурете перед печкой, изредка сбрасывая пепел на пол перед поддувалом. Воскресенье. Серость. Грязное дождливое лето. Он проспал до полудня, но сон всё ещё одолевал его, по-предательски зовя обратно в постель, где на самой последней стадии засыпания его сознание внезапно вновь оживало и спешно поднимало веки, боясь очутиться во власти кошмаров.
Стук в дверь заставил его выпрямиться. Но плечи тут же ссутулились снова, а рука поднесла сигарету ко рту.
"Опять Дик со своим нытьём на всех, кроме себя. Ничего, потерпит".
Он не спеша докурил сигарету. За это время в дверь постучали с ровным промежутком ещё три раза, но обычных оскорблений, сыпавшихся от Дика ещё до того, как тот переступал порог, не послышалось.
Патрик встал и вяло прошёл через прихожую. Запнулся о выпиравшую доску под линолеумом, выругался. Наконец, открыл дверь.
Его тут же охватил страх. Казалось, все те кошмары, повторного просмотра которых он так хотел избежать, воплотились в человеке, стоявшем за дверью.
Высокий офицер в форме новокрасной армии. Под круглой фуражкой - вытянутое, гладковыбритое, ничего не выражающее лицо. Белесые глаза, взгляд которых не сверлил и не пронзал насквозь, а создавал ощущение, что тебя для них просто не существует.
Под мышкой человек держал изрядно потёртый портфель для бумаг с застёжкой в форме звезды и наверняка сохранивший свою работоспособность только за счёт грубости материала, из которого он был создан.
- Патрик Дженитиви?
Патрик никогда не думал, что его фамилию можно произнести настолько сухо. Казалось, губы этого человека даже не двинулись.
- Да, это я.
"Ну всё, конец", - подумал он, - "Сейчас отведут на Санту-Барбару, бросят под ноги памятнику и расстреляют. А потом на глазах у всех вмуруют тело в опору строящегося моста. И буду вечно спать, омываемый ледяными водами анкудинских паводков...".
Он не сразу сообразил, что человек пришёл один. Офицер был настолько высок и вызывал такой трепет, что его можно было принять за целую расстрельную команду.
- У меня постановление от центра, касающееся вас, - произнёс человек. - Насколько нам известно, вы не из политических и никогда не выказывали своё недовольство советской властью...
"Интересно", - подумал Патрик. - "Эта фраза как бы намекает, что недовольство совком есть у всех, но не каждый его высказывает. Да этот сукин сын - тонкий тролль...".
- ...Вас сюда отправили согласно статьям N45а и N247а Уголовного Кодекса Советского Союза. Вооружённый грабёж и убийство...
- Убивал не я.
Белесые глаза сверкнули.
- Простите... - опешил Патрик.
- Также нам известно, что вы обладаете серьёзными знаниями в пилотировании космических аппаратов и имеете диплом бортинженера. Верно?
- Да, товарищ. Я могу предъявить...
- Не стоит, - парировал офицер, - у нас есть копии. А теперь к делу.
Он расстегнул портфель и достал какую-то бумагу.
- Идёт война, - сказал он.
Патрик кивнул, впервые с начала разговора уловив в голосе офицера признак эмоции. Фраза была торжественной.
- Вы ведь верите в победу Советов?
- О да! - как можно искреннее воскликнул Патрик.
- Очень хорошо, - снова сухо продолжил офицер. - Идёт война, и фронту нужны люди. Все человеческие ресурсы должны быть использованы во благо Родины. Даже те, что признаны ею отбросами. Это - шанс для них очистить своё имя, доказать свою преданность коммунистической стройке. Вы ведь верите в коммунизм?
- Да, всем сердцем!
- Очень хорошо. Итак, вам предложена амнистия в обмен на помощь государству. Прошу ознакомиться с условиями.
Патрик дрожащими руками принял у него бумагу и мельком прочитал её, смаргивая с глаз влажную пелену волнения.
В связи с нехваткой оружейного плутония... Требуется пара квалифицированных специалистов... На орбите сроком до полугода... Добыча урана... Некоторых объектов в Поясе Койпера... Под строгим надзором...
- Ну что, согласны? - спросил офицер.
- Да-да, конечно, - Патрик оторвал глаза от бумаги.
- Очень хорошо, - опять повторил офицер и защёлкнул портфель.
Патрик безо всяких вопросов понимал, что предложение было вовсе не предложением, а ультиматумом.
- За вами зайдут через два-три дня, как только найдут вам бортмеханика для компании. И постарайтесь за это время не наделать глупостей.
- Так точно, товарищ! - Патрик лихо отдал честь.
Офицер развернулся и стал спускаться с крыльца. А Патрика вдруг осенило.
- Товарищ офицер! Разрешите...
Человек грозно обернулся.
- Я майор. Майор Трутнев.
- Товарищ майор Трутнев, могу я обратиться...
- Говорите.
- Кажется, я знаю, кого можно взять в команду в качестве бортмеханика. Он живёт здесь неподалёку. Ричард Десфрей, так его зовут.
Офицер нахмурился, что-то вспоминая.
- Это не тот ли подонок, которого сослали вместе с вами?
- Да.
- И у него есть соответствующий диплом?
- Да.
И только произнеся это, Патрик осознал, что кошмар вновь маячит на ближнем горизонте.
Майор задумался.
- Он тоже верит в коммунизм, - сказал Патрик.
- На нём убийство, а на вас - только подозрение. Кроме того, досье указывает на то, что у него проблемы с психикой.
- Совсем небольшие. Он уже исправился. Я могу за него поручиться.
- Ручаться за вас будет политрук.
Опять повисло молчание.
- А какого чёрта... - в конце концов, сказал майор. - НСКП отмечает, что давно знакомые люди лучше срабатываются в условиях долгой изоляции. Меньше вреда аппаратуре... Тогда вам обоим приказ: завтра к 9.00 собрать только самые необходимые вещи и прибыть в аэропорт. И не смейте опаздывать, а то простудитесь. Не хочу больше оставаться в этом мерзком городишке...
Офицер не ответил и даже не кивнул. Он быстро спустился с крыльца, сел в машину и уехал.
"Кажется, я ему понравился" - подумал Патрик. - "Он даже ни разу не назвал меня гнидой. Только Дика наградил ласковым. Дик... Надо срочно ему сообщить...".
Но более срочным делом для Патрика оказался поход в туалет для избавления от приступа диареи.
Дик стоял посреди картофельного поля в кирзовых сапогах - по щиколотку в навозе - и окучивал близлежащие кусты.
- Привет крестьянинам! - с ударением на "и" крикнул ему Патрик через сетку в заборе.
Дик слегка вздрогнул, но не подал вида, продолжая наваливать землю к подножию кустов.
- Кончай фигнёй маяться. Базар есть.
Дик снова не обратил внимания.
- Эй, чмо!
Дик поднял голову и прекратил работу.
- Сам чмо. Чё пришёл? - недовольно спросил он.
- У меня отличные новости. Вот чё я пришёл.
- Ну да, куды уж там...
- Собирай вещи, мы уезжаем!
- Ага... Нет, Пат, когда до тебя дойдёт, что за такие шутки здесь морду могут набить?
- Да чтоб тебя... Подойди сюда.
Дик отставил грабли и, чавкая сапогами, подошёл к сетке. Патрик приложил к ней бумагу.
- Читай.
Дик сощурился, разбирая мелкий почерк. Но по мере чтения его глаза всё более расширялись, так что, когда взгляд его дошёл до печати, он стал ещё больше похож на сумасшедшего, чем обычно.
- Ты чё, серьёзно?..
- Нет, блин, Москва решила поприкалываться.
Дик схватил себя за бороду и принялся перечитывать постановление с самого начала. Но Патрик убрал бумагу, сложил её и сунул в карман.
- Но я не понял... - начал Дик.
- Чего ты не понял?
- У меня нет образования бортмеханика. У меня вообще нет никакого образования.
- Да, в этом-то и суть. Нам просто невероятно повезло, что им не захотелось сразу проверять досье. Но они наверняка сделают это в Москве. Однако ты можешь на меня положиться. Будет у тебя самый крутой диплом бортмеханика в совке.
- Правда?
- Да, правда. Ну так что ты скажешь?
Дик почесал в затылке.
- Ну, я даже не знаю... Ну, у меня огород! А ещё компьютер...
- Ты чё, попутал, что ли? За фуфло какое-то цепляется...
- А что, по-твоему, война - лучше?
- В том-то и дело, что это не война. Мы отправляемся с правительственным заданием к далёким планетам. Романтика, а не война!
- Под присмотром политрука.
- За нами здесь тоже присматривают.
- Но ведь одной миссией дело не ограничится. Как только мы вернёмся, нас либо отправят на фронт, либо расстреляют, чтобы мы ничего не выболтали.
- То есть, ты хочешь остаться?
- Нет, не хочу. Но и попадать в ещё большую задницу не желаю.
Патрик вспылил:
- А ничего, что тебя расстреляют сразу, как только узнают о твоём отказе? А ничего, что за лжесвидетельство меня тоже могут сгноить? Нам предоставлен шанс хоть что-то изменить в своей жизни, а ты хочешь просто выбросить его на ветер...
На дороге стоял Вад, одетый в чёрную кожаную куртку. Под мышкой у него была папка - тоже чёрная и кожаная. Из цигарки шёл дымок, а на лице словно застыла вечная ухмылка.
- Здорово, Вад, - уныло протянули друзья.
- Ну что, вот и наступил вам конец, молодчики.
Он прямо светился надменностью.
- Какой ещё конец? - спросил Дик.
- А такой, что с завтрашнего дня я хватаю вас за задницу. Будете в моём полном распоряжении. Наконец мне представился случай выбить из вас всё это прозападное дерьмо! О, как долго я об этом мечтал...
- Что?! - воскликнул Патрик.
- Ха-ха. Ха!
- Ты что же, будешь нашим политруком?
- А вот так чтобы ты меня с завтрашнего дня не называл, - Вад вскинул голову. - Только - "товарищ политический руководитель".
- Хватит причитать! - не выдержал Патрик. - У нас времени в обрез. Больше его нам Вад не предоставит. С завтрашнего утра он будет встревать в нашу работу, в наш сон и наше мочеиспускание. Все детали нужно обсудить сегодня. И никаких записей. Поэтому отвори-ка калитку и впусти меня.
"Я хочу только добра. Эти двое слепы и вечно не видят протянутой им руки помощи. Но я заставлю их её почувствовать. Они всегда думают, что я хочу их подставить. Но это просто молодёжное бунтарство. Когда-то, лет через двадцать, они будут вспоминать обо мне с чувством глубокой признательности. Как же мы были глупы. Как же мы были неправы. Именно ты, Вад, был нашим самым близким другом. Это ты не сдал нас, хотя прекрасно знал о фальшивом дипломе. Ты воспитал нас. Ты позволил нам выжить, избежав расстрела. Позволил стать лучше".
В основной отсек всё ярче проникал красный свет.
- Дик!
- Товарищ политический руководитель?
Вад выпустил струю дыма прямо ему в лицо. Пахло, впрочем, больше перегаром, чем табаком.
- Иди-ка, надрай полы в сортире.
- Но ведь я только что это сделал!
Вад помахал револьвером перед его носом.
- Попререкайся мне тут ещё! Я ходил отлить, капнул маленько...
Дик, скрипнув зубами, взял ведро со шваброй и пошёл в туалет. Вад ухмыльнулся.
Это продолжалось уже три недели с фигом - беспрецедентное рабское унижение. То Вад велел проверить все системы по три раза, а потом - ещё по пять. То приказывал перенести всю огромную кучу провианта в другой отсек, а потом - вернуть на место. То он посылал Патрика за виски, а Дика - за бренди, а когда они оба возвращались - говорил, что на самом деле хотел бы глотнуть красного вина. И всё это пересыпалось тоннами оскорблений, издевательств, нравоучений...Болели не только мышцы, но и душа - изо дня в день. Лица друзей исхудали от нервного истощения. Дик уже со злобой смотрел не то что на Вада, но и на Патрика. А сам Патрик уже подумывал о том, что быть омываемым ледяными водами анкудинских паводков - довольно неплохая перспектива.
Дик вернулся с ведром и поставил его в угол. Вад бросил в ведро окурок, сплюнул туда же, затем отхлебнул водки прямо с горла бутылки.
- Ну что, сосунки, - сказал он, утерев блестящие губы, - скоро мы будем на красной планете! И если вы думаете, что там вас ждут отель и чистые простынки - вы сильно ошибаетесь. Скоро вам покажется раем даже сегодняшний день. Будете махать кирками и добывать уран под приказы вашего любимого политрука...
- Я думал, ты не хочешь, чтобы тебя так называли.
Вад застыл. Потом ухмыльнулся и сделал ещё глоток.
- Подойди-ка сюда.
Дик подошёл. Вад побарабанил пальцами по колену, а затем неожиданно врезал ему револьвером по левой щеке. Дик упал. Вад поднялся со стула и принялся его пинать.
- Я сказал, чтобы ВЫ меня так не называли. Сам я могу называть себя как угодно... И кто дал тебе право обращаться ко мне на "ты"? Кто дал тебе право меня перебивать?! А, чурка безмозглая?! Забыл, что я могу тебя сдать?! Я ж тебя, падлу, хоть сейчас застрелить могу - а меня только медалью наградят. Контра ты пиндостанская, жидовская потаску...
Но он не успел договорить. Внезапный и сильный удар лопатой плашмя по затылку сделал своё дело: Вад мгновенно обмяк и рухнул на пол рядом с Диком.
- Ну вот, - сказал Патрик, склонившись над телом, - сдулся Вад.
- Ты что наделал?! - воскликнул Дик, поднимаясь.
- Как это что? То, что было запланировано.
- Но ведь это я хотел дать ему по башке!
- Но по плану было, что это должен был сделать я.
- Не помню ничего такого.
- Так, значит, это не у меня плохая память?
- Надо мной он издевался гораздо больше! Тебя-то он вообще никогда не бил.
- Именно поэтому это должен был сделать я - ибо ты, скорее всего, поставил бы лопату ребром. Нельзя убивать людей, Дик - как бы сильно ты их не ненавидел.
- Да если бы вы не были одноклассниками, ты бы тоже его грохнул... Ладно, достал уже. Чё теперь-то делать?
- Так всё по плану: свяжем эту тварь дикую и кинем на Марсе где-нибудь ближе к колонии. А потом отправимся к какому-нибудь спутнику, где мы можем залечь на дно и переждать, пока Америка сотрёт совок в порошок. Топлива у нас достаточно, провианта тоже. Хватит на пару лет. Разве что эта собака, - Патрик ткнул в Вада носком ботинка, - выжрала почти весь элитный алкоголь...И спутник должен быть желательно покрупнее - чтобы никакая экспедиция не смогла на нас случайно напороться.
- Ганимед?
- Не, слишком близко и людно. Знаешь, я всегда мечтал побывать на Титане. Говорят, дождь там - просто сказочное зрелище...
- Боже, какой ужас! - воскликнула Мерцана.
- Да-а... три недели под руководством Вада! После этого любая переделка покажется детской неожиданностью.
- Да я не об этом. Дик и в самом деле застрелил невинного человека? Ребёнка?!
Патрик нахмурился и потёр лоб большим пальцем.
- Я не знаю. Действительно не знаю. С одной стороны, есть свидетельства хозяина дома. Есть официальное обвинение. И я своими глазами видел, как он встал на сторону куратора. Но, с другой стороны... Я потерял сознание и вообще не увидел произошедшую перестрелку. Я знаю то, что я к ней не причастен - и только. Сам Дик яро отрицал вынесенный ему приговор - как сразу после суда, так и позднее. Я его лучший друг... единственный, впрочем. Но и мне он твердил то же самое. И сердцем своим я на его стороне. Но факты, факты...
Мерцана судорожно вздохнула. Патрик ещё ни разу не видел её такой расстроенной.
- Не надо было мне этого говорить.
- Нет, это было необходимо, - грустно произнесла она.
- Но ты засомневалась?
- Да... Нет. Не знаю. - Она закрыла лицо руками. - Я правда не знаю! Мне нужно подумать над этим...
- А если он окажется...
- Я порву с ним!
Эта фраза прозвучала сквозь слёзы. Мерцана плакала. И от этих слёз Патрик испугался не меньше её. Он обнял её за плечи и прижал голову к своей груди.
- Не надо, - сказал он. - Не стоит этого делать. Дик - хороший человек. На самом деле хороший. И хороший товарищ. Иногда он любит корчить из себя великого злодея, но на деле и мухи не обидит. Он никому не способен причинить боль. Разве что раздражение... Этого просто не могло случиться. Никого он не убивал, слышишь? Никого. Не сомневайся в нём. Потому что я подписался бы под своим мнением, даже если бы мне грозила четвертная в советских лагерях. Он невиновен. Он чист перед тобой - своей единственной любовью. Так что не смей его бросать, иначе мне придётся собирать его сердце по кусочкам из всех концов Вселенной. Никто не будет любить тебя так, как он. Никто не сделает его лучше так, как ты.
Мерцана отстранилась от него, вытащила носовой платок из своего пояса-патронташа и утёрла слёзы.
- Спасибо, Патрик. - Она высморкалась. - Ты и вправду настоящий друг. Теперь я понимаю, почему Дик так хочет твоего возвращения. А коли веришь ты, то смогу и я.
- Ну вот и отлично. Просто выкинь всю эту дрянь из своей головы. Я ничего тебе не рассказывал.
- Хорошо, пусть будет так.
Некоторое время они просто сидели. Небо окончательно расчистилось. Солнце почти коснулось озера, превратив его в огненную гладь. Подул лёгкий прохладный ветер. Замолкли последние птицы. Только где-то вдалеке слышался назойливый звук бензопилы.
- Знаешь, ты действительно прав, - прервала молчание Мерцана.
- Насчёт чего?
- Насчёт того, что мы с Диком созданы друг для друга.
- Ну да, разумеется. Как же иначе? - улыбнулся Патрик.
- Но я не имею в виду только романтику. Это факт.
- Ага... Так-с, на этом, пожалуй, и закончим беседу. Поздно уже, а у меня были планы на сегодняшний вечер... До свидания, Меце.
Он поднялся и направился к дому. Мерцана осталась сидеть, но развернулась и окликнула его:
- Но я должна тебе кое-что рассказать!
- Заходи как-нибудь ещё. Когда угодно. Ты желанный гость в моём доме.
- Нет, я хочу рассказать это прямо сейчас!
- Что именно?
- То, что не расскажу больше никогда и никому. Свою тайну. Ты был искренен со мной - я хочу отплатить тем же.
Он подошёл и снова сел, заметив, как часто вздымается её грудь.
- Что за тайна?
- Тайна правды обо мне.
Патрик приоткрыл рот. Потом закрыл его.
- Хорошо, я готов выслушать.
- Слушать не надо. Возьми меня за руку.
Патрик взял...
Его обдало одновременно жаром и холодом. Жар исходил от него, из самой глубины разума, а вокруг стояла ледяная тьма, сверкающая миллиардами звёзд - звёзд, присутствие которых он ощущал всем своим телом. Они ощупывали его и тянули - каждая в свою сторону. Повсюду неистово носились рои светлячков, пронизывающие всё пространство. Стоял невыносимый шум, больше похожий на давление, чем на звук. И каждая частица этого шума слышалась отчётливо и отдельно от остальных. Всё куда-то неслось - медленно на вид и невероятно быстро по ощущению. Мир раздвинулся до немыслимых пределов, а его границы стали доступны зрению. Он чувствовал радость и горечь, не понимая, откуда взялись оба этих чувства.
Патрик отдёрнул руку. Он дрожал.
- Что... что это такое?
- Это способ рассказать тебе правду обо мне. Я могла бы обойтись словами, но мне будет очень тяжело это объяснить. Будет гораздо проще и быстрее рассказать тебе всё именно таким способом.