Город умирал. Об этом не принято было говорить вслух, но когда на обшарпанной стене некогда приличного отеля ветер трепал афишу двухлетней давности - диагноз, как говорится, налицо.
Ветер, кстати, был довольно сильный. Накрапывал дождь. Ветер на лету сгребал капли и швырял их в окна. В такую погоду лучше всего сидеть дома в уютном кресле с чашечкой горячего чая или стаканчиком чего покрепче и слушать, как потрескивает в камине славянский шкаф. Так сказать, остатки прежней роскоши. Осень выдалась на редкость промозглой, а центральное отопление отключили еще два года назад.
Бран налил себе стаканчик чего покрепче и поднял его перед грязным оконным стеклом со словами:
- Твое здоровье, Сомания.
Ветер словно бы в ответ швырнул в стекло горсть измороси.
- Я тоже тебя люблю, - проворчал Бран и опрокинул содержимое стакана себе в рот.
Потом посмотрел на бутылку и подумал, а не налить ли еще? По правде говоря, для второго стаканчика было рановато. Часы показывали десять утра, да к тому же чисто формально Бран был на работе, хотя такие мелочи никогда его не останавливали. Вот и на этот раз его остановило другое.
На столе зазвонил телефон. Бран снял трубку и плюхнулся в кресло. Кресло жалобно скрипнуло. Бран был мужчиной крупным и, как пишут в романах, крепко сбитым. Его твидовый костюм - очень приличный и явно пошитый на заказ - резко контрастировал с высокими армейскими ботинками, но в данном случае единство стиля было принесено в жертву комфорту.
- Слушаю, - сказал Бран.
- Привет, Бран, - ответил голос в трубке.
- Надо же! - Бран громко хмыкнул. - Майор Торек.
- Просто Торек. Война давно кончилась, - голос замолчал на секунду, потом продолжил: - Я тут слышал, ты теперь частный детектив.
- Это верно, - подтвердил Бран.
- Отлично, - сказал голос в трубке. - У меня есть для тебя работенка. Если ты, конечно, согласен поработать на меня.
- Работа есть работа, - невозмутимо ответил Бран. - Приезжай. Адрес помнишь?
- Да, но лучше ты ко мне, - сказал голос в трубке. - Я тут рядом обосновался, в порту, четвертый пакгауз. И это... поторопись, Бран.
Бран снова хмыкнул и повесил трубку. Торек был настоящим, стопроцентным соманийцем. Если он сказал: "поторопись...", значит, всё очень плохо и уже поздно. Если вдобавок ко "всё плохо" требовался детектив, то цепочка рассуждений вырисовывалась совсем уж мрачная.
Бран открыл верхний ящик стола и вынул револьвер. Это был довольно редкий бельгийский "Франкотт" для левши, с правосторонним откидыванием барабана. На рукоятке красовалась наградная надпись: "лучшему стрелку Союза за демократию". Привычно проверив оружие, Бран спрятал его в карман. Затем накинул на плечи потертый кожаный плащ темно-коричневого цвета и вышел из квартиры.
Порт всегда был неотъемлемой частью города и теперь угасал вместе с ним. Хотя старательно делал вид, что всё в порядке. Просто у него сегодня выходной. Раньше, правда, выходных у него не было. Даже ночью работа в порту не прекращалась, но ведь когда-то же надо отдыхать?
Опять же, следы гражданской войны в порту не бросались в глаза так явственно, как на городских улицах. Их там хватало, но оба раза порт штурмовали с моря и основные повреждения были опять же с той стороны. От грузовых ворот был виден лишь опрокинутый портовый кран. Из-под него с одной стороны торчала кабина трейлера, с другой - сгоревший контейнер. Груз внутри выгорел подчистую, а у контейнера оплавились стенки. Однако на фоне примыкавшего к порту жилого квартала, по которому в конце войны без всякой жалости отработала артиллерия правительственных войск, это была такая мелочь, которую и замечать-то не стоило.
- Привет, дед, - сказал Бран, подходя к будке охранника.
Перед будкой под навесом сидел на скамеечке ветхий старикан. Он был одет в застиранную военную форму, а на плечи накинут зеленый плащ с темными разводами. Не иначе, перекрашенный. На коленях лежала охотничья двустволка.
- Привет, Бран, - отозвался старик. - Как жизнь? Есть чем хвастаться?
- Нет, - сказал Бран.
Настоящий стопроцентный соманиец обязательно должен был ответить: "пока нет". Вера в светлое завтра у них в крови. Иногда Бран им откровенно завидовал. Сам он переехал сюда из столицы, а у столичных жителей, по мнению соманийцев, всегда был избыток прагматизма в организме. Они видели жизнь такой, какой она была, а не такой, какой ей следовало бы стать в самом недалеком будущем.
- Ну ничего, скоро наладится, - сказал старик.
Сказал с такой убежденностью в голосе, словно доподлинно знал, что вот прямо завтра настанет, наконец, светлое будущее. То самое, которое им, кстати, клятвенно обещали еще перед войной. Собственно, ради этого войну и развязали. Бран коротко кивнул. Мол, конечно наладится. Когда-нибудь. Правда, вряд ли завтра и уж точно не сегодня.
- Я к Тореку, - сказал Бран.
- Да, он звонил, - старик мотнул головой в сторону будки, где, по всей видимости, стоял телефон. - Предупредил насчет тебя. У него сегодня там прямо аншлаг.
- Вот как? - в голосе Брана появился интерес. - И много народу?
- Если это не праздное любопытство, могу посчитать точно.
- Не праздное.
- Тогда пойдем.
Старик медленно встал и, кряхтя, поднялся по трем ступенькам в будку. Там на столике лежала раскрытая амбарная книга. Старик нацепил на нос очки с круглыми стеклами и склонился над ней.
- Так, посмотрим. Значит, ровно в восемь приехал сам Торек. Один. Я выдал ему ключи от пакгауза.
- Там своего сторожа нет? - уточнил Бран.
- Не-а. Да у нас тут с охраной всё в порядке. Ночью две стаи барбосов бегают, сожрут любого чужака с потрохами, да патрули ходят. Последний раз к нам еще по весне забрались. Двоих сходу барбосы задрали. Еще один успел охране сдаться. Его уже за забором расстреляли.
- Строго тут у вас.
- Да, не забалуешь. Так что отдельная охрана арендаторам и не нужна особо. Ну и народу у Торека осталось всего ничего. Вот: раз, два, три. Всего трое, - старик перелистал назад несколько страниц: - И в прошлые дни тоже только эти трое записаны.
- Не густо.
- Так сейчас он вроде как на мели, - пояснил старик. - Слышал, небось, как его с фабрики-то турнули?
- Нет, - Бран помотал головой. - Мы после войны не общались.
- Ну, если вкратце, он там серьезно задолжал за аренду и его выкинули на улицу.
- И ему сдали целый пакгауз в порту? - удивился Бран.
- Может, нашел деньги, - старик пожал плечами. - Или найдет. Торек - парень оборотистый. Рано или поздно удача ему улыбнется, тогда и расплатится.
Бран медленно кивнул.
- Оборотистый.
- Ну вот, - сказал старик, перелистывая страницы обратно. - Потом друг за дружкой прибыли три девицы. Симпатичные. У меня записано "на кастинг". Что-то он, стало быть, еще снимает. Затем приехала полиция.
- Вот как?
- Ага. В девять двадцать прибыл автобус, в нём восемь человек. Трое полицейских и пятеро каких-то бандитов. Наверное, наловили по дороге. Теперь этого добра хватает.
- Это точно. Но если полиция здесь, зачем Тореку понадобился я?
- Чего не знаю, того не знаю, - старик снял очки и аккуратно положил их на стол. - Небось, те трое не справились. Понабрали после войны молодняка. Усердия много, а толку как с козла молока. Тут старая гвардия нужна, опыт передавать, а ее почти и не осталось. Ты-то чего в полицию не вернулся?
- Хотел, но в плаще не берут, - ответил Бран.
- А ты, я смотрю, всё еще его носишь.
- Угу.
Старик секунду помолчал, потом сказал:
- Ну, дело твое, конечно. Вот, держи пропуск, отдашь на обратном пути.
Он вручил Брану клочок картона. Тот сунул его в карман и вошел в ворота.
Четвертый пакгауз располагался напротив четвертого же причала. Это было старинное здание из красного кирпича, с черепичной крышей и трехэтажной квадратной башней в передней его части. За башней находилось складское помещение. Оно было пониже - всего в два этажа высотой. В его правой, обращенной к причалу, стене тянулся ряд арок, заложенных светлым кирпичом. Окна на складе были только на втором этаже.
Единственным входом в здание служила массивная двухстворчатая дверь в торце башни. Прямо над ней хлопал на ветру мокрый флаг с гербом города Сомания. До войны полотнище было красным, но после победы демократических сил его сменили на синее, под цвет флага Евросоюза. Окна первого этажа оказались забраны толстыми металлическими решетками. Год назад, когда миротворцы штурмовали порт, их тут еще не было.
В остальном здание оставалось именно таким, каким Бран его запомнил. Даже отметины от пуль на стене никуда не делись. Бран всё еще помнил, как они там образовались.
Катер высадил взвод военных на пирсе и те выбили ополченцев с позиций. Уцелевшие отступили в этот самый четвертый пакгауз. Бран шел последним и нес на плече раненого. Когда он подходил к дверям, по стене хлестнула автоматная очередь. К счастью, солдат стрелял на бегу и промахнулся. Тогда Торек стоял у окна, прикрывая Брана из двух пистолетов. Вроде даже попал. По крайней мере, солдат упал и больше не стрелял. Сейчас на том месте стояла пара легковых автомобилей и полицейский автобус. У легковушек номера были соманийские, а вот у автобуса - столичные.
На этот раз Торек стоял в дверях, подпрыгивая от нетерпения. С его комплекцией это выглядело забавно. Торек был невысоким, но очень тучным. Во время войны подчиненные называли его "наш мячик". Разумеется, только за глаза. Когда доходило до дела, обходительный господин Торек мгновенно превращался в сурового майора Торека, который относился к подчиненным как к ценному, но расходуемому ресурсу, и никому не хотелось оказаться первым в его списке на списание.
- Наконец-то! - воскликнул Торек.
- И тебе привет, - отозвался Бран.
- Привет, привет. Заходи.
Торек посторонился. Бран шагнул через порог и огляделся.
Если снаружи пакгауз выглядел так, как и должен выглядеть портовый склад, переживший два штурма и один год полного забвения, то внутри любому сразу становилось ясно, что здесь работают приличные люди. Над чем работают - тоже ясно.
Слева на стене висела роскошная табличка с надписью золотыми буквами: "киностудия Торека". Судя по легкому запаху лака, табличка была совсем свежая, хотя своя киностудия у Торека была еще до войны. Впрочем, киностудия - это громко сказано. До войны - а как Бран слышал от общих знакомых, и после нее тоже - Тореку доводилось снимать лишь рекламные ролики.
- Шикуешь, - сказал Бран, кивнув на табличку.
- Есть повод, - с легким намеком на гордость в голосе отозвался Торек.
- Вот как? А я слышал, тебя за неплатежи с фабрики выкинули.
- Это они зря, - Торек покачал головой. - Удача любит терпеливых. Они просто не дождались моего успеха.
- Так ты меня позвал похвастаться?
Гордость на лице Торека уступила место хмурому недовольству.
- К сожалению, не только. Идём.
Они пошли по коридору. Тот был достаточно широким, чтобы два крупных мужчины могли спокойно идти рядом, но Торек всё равно держал дистанцию, чтобы капли воды с плаща Брана не попали на его дорогой костюм.
- Ладно, выкладывай, что у тебя стряслось, - сказал Бран. - Лучше по порядку.
- Если по порядку, то вначале хвастаюсь, - ответил Торек. - Я урвал права на ремейк фильма "Молчание ягнят". По правде, мне просто повезло, но я ведь говорил, что удача любит тех, кто умеет ждать.
- Говорил. И что случилось с твоими ягнятами?
- С ягнятами? - переспросил Торек. - Да нет, с ягнятами ничего не случилось. Они тут вообще ни при чём. В фильме их нет. Это, если хочешь, просто образ. Аллегория, так сказать.
Бран кивнул. Башенный коридор заканчивался огромным проемом в складские помещения, частично перекрытым ведущей наверх лестницей. Сейчас склад превратился в один большой съемочный павильон. Перед сценой, изображавшей пустую комнату, в два ряда лежали софиты. Чуть дальше стояла камера на треноге. Рядом с ней на тележке сидели двое мужчин. Один курил, другой хмуро смотрел куда-то вдаль. Заметив Брана с Тореком, оба поднялись. Торек махнул рукой и они уселись обратно.
- А чего сцена пустая? - спросил Бран. - Все деньги на ремонт спустил?
- Да нет, денег пока хватает, - ответил Торек. - Просто на сегодня у нас были назначены только кинопробы. Актеры поговорят друг с другом, мы запишем и посмотрим, какая пара лучше смотрится в кадре.
- Ты же вроде говорил, что фильм про молчание.
- Молчание, это тоже аллегория, - пояснил Торек. - Ты что, не смотрел "Молчание ягнят"?
- Нет.
- Ну ты даёшь, Бран! А хотя бы про Ганнибала Лектора слышал?
- Тоже нет. Кто это?
- Да это же самый известный психопат и каннибал в истории кино!
- Мне их и в жизни хватило, - проворчал Бран.
На психопатов он вдоволь насмотрелся во время гражданской войны. Она словно магнитом притягивала безумцев с горящими глазами, начиная с идеалистов, готовых "огнём и мечом" насаждать новую справедливость, и заканчивая откровенными маньяками, пришедшими убивать в свое удовольствие. Между этими двумя крайностями еще была солидная прослойка в прошлом нормальных людей, у которых в уличных боях попросту срывало крышу.
Встречались и каннибалы. Это было уже зимой, во время кампании в горах. Правительственные войска разбомбили единственный мост, оставив без снабжения два района и засевшую там крупную группировку ополченцев. Когда припасы подошли к концу, отчаявшиеся люди пошли на крайние меры. Некоторые - на самые крайние. Голод, как говорится, не тетка, а если и тетка, то старая и с косой. Но кроме просто отчаявшихся попадались и самые настоящие дегенераты.
Хуже всех были братья Фальк. Впятером они держали в страхе всю округу. Ловкие и хитрые, они умудрялись вырезать даже военные патрули. Причем, как потом оказалось, братья награбили столько, что этого вполне хватило бы, чтобы нормально питаться всем пятерым даже по тем драконовским ценам на продовольствие, что были зимой в горах. Однако Фальки охотились не ради пропитания. Для них главным удовольствием было потрошить пленников, причем, как рассказали двое выживших, братья, захватив группу очередных неудачников, медленно убивали их по одному на глазах у остальных.
К тому времени, когда братьев поймали солдаты, на счету кровавой семейки было не меньше сотни жертв. Ополченцы расстреляли бы уродов на месте, но военные до самого конца держались закона, и Фальки в итоге оказались в каком-то закрытом дурдоме без права даже выглянуть на волю.
- Ладно, с молчанием мне тоже всё ясно, - сказал Бран. - А где проблема?
- Наверху.
Наверх вела широкая лестница с дубовыми перилами. Торек запрыгал вверх по ступенькам. Бран широким шагом следовал за ним.
- Знаешь, - говорил на ходу Торек. - До сих пор не могу поверить, что у меня всё получилось. Урвал права практически без борьбы, а ведь это шедевр мирового уровня!
- Если это такой шедевр, то как же его тебе доверили? - усомнился Бран. - На западе закончились свои режиссеры?
- Западные нынче все по щелям сидят, - хмыкнул в ответ Торек. - У них сейчас с искусством строго. Чуть что не так, сразу к ногтю! Подмигнул кому не так или сострил неудачно - порвут в клочья и забудут как звали. Причём хрен поймешь, что именно им не так. Показал что-нибудь актуальное в кадре - плохо. Выпячиваешь, мол, проблему, а кто-то из-за этого страдает, ночами не спит. Не показал - тоже плохо. Замалчиваешь, мол, а надо бороться. В общем, безопаснее вообще не высовываться. Они и не высовываются. Когда я свою заявку подавал, всего один конкурент был, так и его сожрали за неделю до подведения итогов.
- Каннибалы?
- Да нет, правозащитники, - Торек махнул рукой. - Впрочем, один хрен. Он там на еще один фильм замахнулся, да промахнулся. Задумал, понимаешь, снять кино про какого-то исторического трансвестита. Не припомню, как его звали, да и не важно. Суть в том, что зазвал он на главную роль известную актрису. Скарлетт О`Хара. Про нее-то хоть слышал?
- Угу, - Бран кивнул. - Даже видел. Симпатичная дамочка.
- Вот в том-то и проблема, что дамочка! А играть надо трансвестита. Как это дело вскрылось, так Скарлетт просто затравили. Режиссер вообще сбежал, так что, сам понимаешь, заявка его сама собой аннулировалась, и осталась только моя.
- Не понял, - сказал Бран. - Из-за чего затравили-то?
- Так говорю же тебе, она оказалась не трансвеститом.
- И что? Актерам за то и платят, чтобы они изображали из себя кого-то другого.
- Это, Бран, уже в прошлом, - ответил Торек, ступая на площадку третьего этажа. - Сейчас в кино время абсолютного реализма. Если роль трансвестита, то изволь выставить на нее настоящего трансвестита. Если роль негра - ищи негра и не дай тебе бог какого-нибудь белого перекрасить. Разорвут обоих! Женщину теперь должна играть только женщина, а мужчину - мужчина. А психопата и каннибала, стало быть, соответственно...
Бран остановился.
- Погоди-ка! Ты что, серьезно думаешь пригласить на роль настоящего каннибала?
- Вообще-то, уже пригласил, - ответил Торек. - Помнишь братьев Фальков?
Бран машинально кивнул.
- У меня остались кое-какие связи в столице, - пояснил Торек. - Вот я себе братьев на кастинг и выписал. Под охраной, конечно.
- Рехнулся?!
- Скорее, пошел на разумный риск.
- Разумный?! Ты помнишь, что они творили в горах?
- Забудешь тут, - Торек на мгновение нахмурился, но потом решительно стёр это выражение с лица. - Но зато какая фактура! Это ж идеальные кандидаты на роль. Любого из них возьми, настоящий людоед. Доказанный. Про психопата вообще молчу, это ж законченные маньяки. Никакой правозащитник ко мне не придерется.
- Да, Торек, учудил, ничего не скажешь, - Бран покачал головой. - А теперь главный вопрос. Скажи мне, ведь никто из них не сбежал? Верно?
Торек тяжело вздохнул.
- Вот тут, понимаешь, не всё так просто. Пойдем, я покажу тебе труп.
На двери кабинета висела табличка "директор по кастингу". Тоже золочеными буквами, но поскромнее, чем вывеска киностудии в коридоре. Внутри помещение больше походило на уголок патологоанатома. Посреди кабинета стоял огромный письменный стол. На столе лежал труп. Тело было женское. Кто-то успел полностью раздеть его, вскрыть и даже частично расчленить. У тела отсутствовала правая рука до локтя и правая стопа. Других мертвецов, а тем более живых, не наблюдалось.
Бран внимательно взглянул по сторонам и только потом шагнул через порог. Стол и всё вокруг было забрызгано кровью. Правый ближний угол был так залит ею, что под ней столешницы не было видно. Под столом растекалась целая лужа. В ней белели осколки костей. Скорее всего, от черепа. Затылок жертвы был разбит буквально вдребезги. При этом ни кровавых отпечатков, ни следов обуви в крови Бран не заметил. Убийца, несмотря на всю неаккуратность самого преступления, действовал очень аккуратно.
Лицо покойной показалось Брану знакомым. Присмотревшись, он узнал Айрику. Во время войны она служила заместителем командира в "Демократических ударницах". Бран познакомился с ней, когда ударницы влились в "Союз за демократию". Бран тогда был заместителем майора Торека в ополчении, и они с Айрикой регулярно пересекались по службе. Во время уличных боев ударницы показали себя отличными бойцами, компенсируя отсутствие опыта изобретательностью и осторожностью. Достаточно сказать, что в боях за аэропорт - вот уж где была настоящая мясорубка! - погибло всего три ударницы, а сама Айрика вышла оттуда без единой царапины.
И вот теперь она лежала мертвой на столе.
- Я тут ничего не трогал, - сказал от дверей Торек. - Про отпечатки пальцев, наверное, все уже слышали, но мало ли.
- Тело обнаружил ты?
- Нет, Чопек и Шонна. Чопек - это мой механик, это он вскрыл дверь.
- И часто он у тебя кабинеты директоров взламывает? - спросил Бран, продолжая осматривать помещение.
Пространство от дверей до стола было абсолютно свободно. Вероятно, кандидатам на кастинге приходилось стоять перед директором или, возможно, разыгрывать какие-то сцены и тогда мебель могла им мешать. Только слева, задвинутая в самый угол, стояла вешалка. На ней висел плащ из темно-коричневой кожи. На нем еще виднелись капли дождя.
- Нет, это его Шонна подбила, - ответил Торек и добавил в ответ на вопросительный взгляд Брана: - Актриса. Подняла шум, мол, Айрика заперлась изнутри, не отвечает, наверняка что-то случилось. Он открыл дверь и на тебе! Потом уже они меня позвали.
Бран кивнул. На полу у стола валялась одежда убитой и какие-то бумаги. Бран решил, что убийца смахнул их со стола, когда расчищал место для тела. Поверх джинсов Айрики лежал здоровенный тесак. Его лезвие было в крови. Бран достал из кармана платок и, набросив его поверх рукоятки тесака, аккуратно, двумя пальцами, поднял оружие, повернув его к свету.
- Это ее нож, - сказал от дверей Торек. - Наверное, им ее и убили.
Бран пальцем коснулся лезвия. Оно оказалось острым.
- Скорее всего, - сказал Бран и положил тесак обратно, точно так, как тот и лежал. - А где она его хранила?
- На полке, вон где подставка.
Позади стола стояло кожаное кресло. Крови и там хватало. Дальше, у стены, стоял здоровенный шкаф. На полках лежали папки с бумагами, книги, фигурки из камня. На третьей сверху стояла деревянная лакированная подставка, вроде тех, на которых выставляют восточные мечи, но поменьше размером. Левее, в углу полки, красовался портрет в золоченой рамке. На портрете был изображен плечистый мужчина в черном кожаном плаще. Позади него дымились развалины аэропорта.
- Генерал Гравел, - сразу узнал его Бран. - Не ожидал.
- Это у нее перевертыш, - пояснил Торек. - Толкни его с краю, с любой стороны.
Бран надавил пальцем у правого края. Портрет легко повернулся. Тихонько скрипнула ось. По другую сторону оказался портрет генерала Влацека. В темно-коричневом плаще, с неизменной трубкой в руках, тот позировал на фоне заснеженных гор. Понизу тянулась цепочка кровавых пятнышек. Они были такие мелкие, что Бран их даже не сразу заметил. Присмотревшись, детектив заметил еще несколько пятнышек на раме и буквально парочку на стене за портретом. Всё выглядело так, словно капли прилетели сюда, сорвавшись с уже окровавленного орудия убийства при особенно сильном замахе.
- Практично придумано, - сказал Бран, кивком указав на портрет. - Я так понимаю, положение портрета зависит от соискателя?
- Ага, - отозвался Торек. - В некоторых головах война всё еще продолжается. У меня, бывает, половина актеров на кастинге в плащах. А люди, знаешь ли, лучше работают, когда думают, что ты вроде как втихаря, но на их стороне. Да и трений в коллективе меньше, когда каждый думает, будто бы другого плаща чисто из жалости подзаработать взяли.
Бран хмыкнул. Однако ему пришлось признать, что своя логика в словах Торека присутствовала. Оба генерала были популярны в Сомании. Разумеется, каждый на своей стороне. Хотя, вообще-то, оба выступали на стороне демократии.
Как, впрочем, и вся Сомания. Тут поначалу даже беспорядков серьезных не было. Прошла буквально пара митингов "за всё хорошее", где зевак было больше, чем участников. Потом какие-то юнцы побили витрины магазинов. Потом владельцы магазинов побили юнцов. Когда на улицах начали стрелять, Бран решил, что это какие-то заезжие бандиты надумали воспользоваться ситуацией, однако конфликт рос, как на дрожжах и очень скоро вся Сомания превратилась в поле боя.
Ополченцы из отрядов самообороны, разномастные борцы за демократию, дезертиры из правительственной армии и просто бандиты сражались за контроль над ключевыми районами города. Бран только диву давался, откуда на мирном курорте вдруг оказалось столько огнестрельного оружия. В газетах писали, что его завезла армия ради какой-то особенно хитрой провокации, но, судя по полному разгрому во время первого штурма, для военных обилие оружия у ополчения тоже оказалось сюрпризом.
Как бы то ни было, Гравел и Влацек быстро сориентировались в ситуации и за весну сумели сколотить из этой разношерстной публики две крупные группировки. Которые, впрочем, тотчас сцепились между собой, однако порядка на улицах стало заметно больше. Особенно на тех, что оказались в тылу группировок. Гравел, особо не мудрствуя, назвал объединенные им силы "Демократическим союзом". Сторонники Влацека входили в "Союз за демократию". Рядовые обыватели плохо разбирались в сортах демократии и называли их просто: черные плащи и коричневые плащи.
Собственно плащи производились на двух фабриках в предместьях Сомании. Они и до войны вовсю конкурировали, поэтому когда первая фабрика поддержала "Демократический союз", вторая незамедлительно встала на сторону "Союза за демократию". Каждую фабрику охраняла целая рота бойцов, а взамен те поставляли своему "союзу" плащи, быстро ставшие неофициальной формой соманийских ополченцев.
- У Айрики это уже на автомате отработано было, - продолжал рассказывать Торек. - Я ей составлял список на кастинг, и, когда следующий кандидат стучал в дверь, она разворачивала портрет нужной стороной.
- А если кандидат был не в плаще? - спросил Бран.
- Тогда она убирала портрет в стол. У нее средний ящик всегда пустовал, чтобы быстро прибрать, если надо, и быстро достать обратно.
- Ясно. А тебе она каким плащом портрет поворачивала?
- Ради меня она его никак не крутила, - спокойно ответил Торек. - Я, знаешь ли, всегда смотрю в будущее, а не в прошлое, да и разболтался он уже, чтоб лишний раз его крутить. Айрика при мне Чопеку жаловалась, что он от малейшего ветерка проворачивается. Неудобно может выйти. Да и вообще, у этих актрис язык без костей, растреплют про перевертыш и пиши пропало спокойствию на площадке. И так цапаются через раз!
Бран кивнул и резко взмахнул рукой перед портретом. Портрет с тихим скрипом перевернулся на генерала черных плащей. Бран перевернул обратно на Влацека.
- Так и не починил, паршивец, - проворчал Торек. - Будем переезжать, уволю.
- Опять переезжать? - спросил Бран. - Ты ж только обустроился.
Он переступил через лужу крови и шагнул к окну. Окно было приоткрыто и ветер забрасывал в него капли. На подоконнике собралась целая лужица, но уже воды.
- Это здесь, в Сомании, - сказал Торек. - А как дело выгорит, я планирую в Австрию перебраться. Нет, я, конечно, люблю Соманию, но здесь у серьезного режиссера шансов мало. За успехом сегодня надо ехать в Европу.
-А ты у нас серьезный режиссер?
- Стану им, как только сниму свой шедевр, - уверенно ответил Торек.
Бран выглянул наружу. Под окном находилась крыша складской части здания, скользкая от дождя, но опытный человек вполне мог пройтись по ней без особого риска навернуться вниз. Пройтись было куда - либо в соседний кабинет, окно которого выходило на эту же крышу, либо на склад. В самой крыше располагался ряд широких окон с деревянными ставнями. Такие часто делали у пакгаузов, для освещения и вентиляции. Ставни на третьей по счету от башни были открыты.
- Ты же говорил, у них там в Европе теперь всё очень строго, - напомнил Бран.
- Говорил. Но после зимней кампании, после охоты на каннибалов, пугать меня ихними феминистками... Сам понимаешь.
- Понимаю. Ладно, давай пока с нашими каннибалами разберемся. Третье окно на крыше куда ведет?
Торек подпрыгнул на пороге, пытаясь оттуда увидеть крышу, потом посчитал, загибая пальцы.
- Примерочная, монтажная, а третья - комната отдыха. Сейчас у меня там каннибалы сидят.
- Почему-то так сразу и подумал, - проворчал Бран.
Закрыв окно, он вернулся к столу. Трупы давно не шокировали Брана, но смерть Айрики буквально кричала: "так не должно было быть!". Выдохнув, Бран взял себя в руки и еще раз, внимательно, осмотрел тело.
Потрошили его со знанием дела. Выглядело так, словно убийца собирался вынуть все внутренние органы, но не успел и уже тогда в ярости обрушился с тесаком на правую часть тела. Помимо руки и ноги несколько ударов пришлись также на правый бок. Лицо убийца не тронул. В памяти сразу всплыло, что братья Фальк тоже никогда не трогали лиц своих жертв. Не из каких-то предубеждений или чего-то подобного, а чтобы без помех наслаждаться гримасами агонии.
Бран помотал головой, отгоняя мрачные воспоминания, и сказал:
- Торек, ты говорил, что заранее готовил Айрике списки на кастинг. В этот раз тоже?
- Ага.
Бран окинул взглядом стол. На нём бумаг не осталось. Справа в столе размещались друг над другом три ящика. В верхнем лежал пистолет "Беретта 92" компактной модификации.
- Не самое дамское оружие, - тихо заметил Бран.
Накрыв пистолет платком, Бран взял "Беретту" в руки. Ее выбрасыватель сигнализировал ярко-малиновой полоской, что патрон в патроннике. Бран понюхал ствол. Запаха порохового дыма он не уловил. Впрочем, со времени смерти Айрики прошел примерно час, а этот запах, особенно на сквозняке, особой стойкостью не отличался.
- Думаю, выстрелить она не успела, но была готова к неприятностям, - констатировал Бран.
- Так я ее о Фальках еще за неделю предупредил, - ответил Торек. - Даже предлагал ей на сегодня телохранителя. Отказалась.
- Зря, - сказал Бран и положил пистолет обратно в ящик.
Положил точно так же, как тот и лежал, стволом к двери. Средний ящик, как и говорил Торек, оказался пуст, а в нижнем поверх стопки чистой бумаги лежала дамская сумочка из темно-коричневой кожи. В ней были обычные дамские безделушки. Бран посмотрел на плавающие в лужах крови бумаги, прикидывая, как бы отыскать нужную и не изляпаться.
- Если ищешь список, я тебе его и так назову, - сказал Торек. - Там всего трое было. Первая - Эллада. Брюнеточка такая спортивная. Черный плащ. Вторая - Флорес. Раньше в стриптизе зажигала, потом я ее в рекламу сманил. Иногда заказчик просит погорячее, а Флорес в этом плане совершенно безотказная. Не могу на нее пожаловаться. Она у меня числится без плаща.
- Только числится?
- Да нет, точно не плащ, - Торек махнул рукой. - По глазам видно, что войну вблизи видела, так что мы с Айрикой понаводили справки - в плащах ее не было. А как она тут на улицах выживала, Флорес не рассказывала. Хотя я особо и не расспрашивал. Не всё, что было, стоит вспоминать.
- Это верно, - согласился Бран. - А третья - это Шонна?
- Она самая. Может быть, ты ее помнишь, она раньше в ударницах была.
- Смутно.
- Ну, и у меня в рекламе часто мелькала.
- Я не смотрю телевизор.
- Напрасно, - сказал Торек. - Ладно, я вас потом познакомлю. У нее была гарантированная роль в фильме. Не обязательно главная, но какая-то точно. Это Айрика настояла.
- Они с Шонной были подругами? - спросил Бран.
- Вроде того. Айрика о ней заботилась, выгораживала передо мной.
- Ясно. Хорошо, пойдем, взглянем, где у тебя каннибалы сидели.
- Как сидели? Они и сейчас там сидят. Все пятеро. В том-то и загвоздка.
Широкий коридор рассекал второй этаж складской части ровно пополам. Двери справа были подписаны, двери слева - нет. Бран пролетел по коридору, словно вихрь. Торек едва за ним поспевал.
У третьей двери справа стояли трое молодых людей в полицейской форме. При виде Брана они дружно подобрались. И не более того. Ни один даже кобуру не расстегнул. Если бы Фальки все впятером на них набросились бы или какой-нибудь непримиримый с опытом и умениями Брана задумал бы освободить опасных безумцев - эти трое умерли бы раньше, чем успели позвать на помощь. Бран мысленно вздохнул, соглашаясь с оценкой старика-охранника: "понабрали молодых". Вслух же он рявкнул:
- Почему все здесь?! Кто охраняет каннибалов?!
Полицейские недоуменно переглянулись.
- Мы и охраняем, - сказал один.
- А вы, простите, кто? - спросил другой, чуть более смышленый.
- Капитан полиции Бран, - привычно, без запинки, представился Бран.
Прозвучало так естественно, как могло прозвучать только отработанное долгой практикой. Конечно, честнее было бы сказать "бывший капитан полиции Бран", но тогда бы пришлось объяснять "бывшего" и всё остальное, а на это времени не было. В конце концов, насчет "бывшего" смышленый мог бы и сам догадаться по темно-коричневому плащу на плечах Брана. Все трое подтянулись.
- Простите, господин капитан, - сказал смышленый, всё же стрельнув взглядом в сторону спешащего к ним Торека.
Тот на ходу махнул рукой. Мол, всё в порядке.
- Да, мы все трое стоим здесь на посту, - уже увереннее доложил смышленый. - Никто в эту дверь не входил и не выходил.
- Молодцы, - сказал Бран и взялся за ручку двери.
Дверь оказалась не заперта. Следующую пару секунд Бран всерьез рассматривал версию, что эти полицейские заодно с каннибалами. Затем он рванул дверь на себя и шагнул внутрь.
Комната отдыха была обставлена мебелью довольно скудно. Вдоль одной стены стоял ряд кресел, а центр комнаты занимал стол. Прямо над столом располагалось окно на крышу. В креслах сидели пятеро бородатых мужиков. Когда Бран вошел, они с ленивым интересом посмотрели на него.
Братья не слишком изменились с тех пор, как их портреты были развешаны с подписью "разыскивается, очень опасен" чуть ли не на каждом столбе. Всё те же звериные лица с длинными нечесанными космами, с ушами, почти лишенными мочек, и взглядом исподлобья. Каждый был одет в смирительную рубашку, причем не обычную, а из толстой кожи. Разорвать такую смог бы разве что какой-нибудь легендарный богатырь, а вот перегрызть зубами при наличии времени и должном старании вполне мог и рядовой гражданин. Впрочем, следов прогрызания Бран не заметил.
Зато заметил, что братья были основательно "упакованы". Под рубашкой каждый оказался перебинтован словно древнеегипетская мумия. Поверх рубашки на спине толстыми ремнями крепился металлический крест. Его сложная конструкция не позволяла каннибалу нормально двигать плечами и вертеть головой. Усаженные в глубокие кресла, братья могли разве что рот разевать, но никаких шансов дотянуться этим ртом до соседа у них не было.
Впрочем, когда ополченцы ловили эту семейку в Кривом ущелье, там тоже всем казалось, что их дело - труба. Обложили со всех сторон. А ночью братья ушли, оставив ополченцам два аккуратно распотрошенных трупа.
- А почему здесь никто с ними не остался? - спросил Бран у полицейских.
Те замялись.
- Да они так смотрят, прямо мороз по коже, - признался смышленый. - Вот, гады, даже облизываются. Нервы просто не выдерживают, господин капитан. Кажется, только отвернись, тут и набросятся, а смотреть им в глаза тоже никаких сил не хватает.
- Так развернули бы их мордой к стенке, - проворчал Бран. - Делов-то.
В ответ один из полицейских тихо пробурчал нечто неразборчивое, что, вероятно, означало: "мы не догадались". Бран снова повернулся к каннибалам. Взгляд у братьев действительно был тяжелый, неприятный, но вместе с тем какой-то мутный. Словно бы в мыслях каннибалы были уже где-то очень и очень далеко.
- А чего у них взгляд такой осоловелый у всех? - поинтересовался Бран. - В дурдоме совсем крышей съехали?
- Да это им перед отправкой доктор еще вколол успокоительного, - пояснил смышленый.
- Очень разумно, - похвалил его Бран. - Хотя как они в кино играть-то будут обколотые?
Судя по взгляду полицейских, этот вопрос их волновал в самую последнюю очередь.
- Да ерунда, - легко отмахнулся Торек. - Сегодня же только пробы. Выясняем, кто из них самый фотогеничный, и потом работаем только с ним.
- И как именно работаем? - спросил Бран.
- Да точно так же. Оригинальный Ганнибал тоже сидел в дурке, так что все в пределах сценария. Будет заодно жертвой тиранического режима, сейчас это модно. Изъясняться будет взглядом с компьютерным сурдопереводом. Тут у нас всё продумано.
- Я заметил, - проворчал Бран.
Затем он заметил темные пятнышки на рубашке у крайнего слева. Бран подошел к нему. Пятнышки были маленькие, всего штук пять в ряд. На самом деле они могли оказаться чем угодно: кетчупом, соком, машинным маслом, но Бран почему-то сразу подумал про кровь. Что-то особенное было во взгляде этого Фалька. Некое довольство и вместе с тем предвкушение. Предвкушение во взгляде каннибала действительно выглядело страшно.
А кроме того, сидел он в кресле не совсем ровно.
- Ну-ка, что там у тебя? - сказал Бран, кладя ладонь на плечо каннибала.
Фальк зарычал сквозь зубы и попытался извернуться, но тот, кто его паковал, знал свое дело на отлично. Бран наклонил его вперед. Полицейские дружно шагнули к ним. Спина Фалька и спинка кресла были заляпаны кровью куда более основательно. А в том, что это именно кровь, сомневаться уже не приходилось. Фальк прижимал спиной к спинке отрезанную кисть. Кисть была тонкая, женская. Бран вытащил ее на свет.
- А это что?! - рявкнул он на полицейских. - Сухпаёк в дорогу взяли?
Трое полицейских синхронно побледнели.
- Этого раньше не было, - тихо сообщил смышленый.
- Да я догадываюсь, - прорычал в ответ Бран.
Кисть была правая. Указательный палец отсутствовал. Судя по срезу, его тоже отрубили, а не отгрызли. Стало быть, оставался шанс найти его в более приличном месте, чем желудок людоеда. Бран повернулся к Фальку. Тот злобно уставился на детектива.
- И нечего зыркать на меня, урод! - рявкнул на него Бран. - Где палец? И где нога?!
Фальк ответил таким лютым взглядом, что даже бывалого ополченца пробрало до самого нутра. Бран ответил тяжелой оплеухой. Голова каннибала мотнулась из стороны в сторону.
- Простите, какая нога? - переспросил смышленый.
Бран повернулся к Тореку.
- Ты им еще не сказал? - спросил он.
- Не успел, - ответил Торек.
- Тогда скажу я, - проворчал Бран. - Если кратко, здесь, на третьем этаже, лежит расчлененный труп сотрудницы кинокомпании. У нее отрезана рука и нога. Рука вот.
Он еще хотел добавить пару слов на тему горе-охранничков, но потом мысленно махнул рукой. Делу это не поможет, а для общего инструктажа по охране опасных пленников сейчас момент был неподходящий.
Полицейские бросились к каннибалам. Отрубленную стопу тотчас же нашли в углу под креслом всё того же Фалька. Когда ее вытаскивали, он злобно рычал на полицейских. Остальные Фальки тоже начали скалиться.
- Но как же он умудрился выбраться? - прошептал смышленый.
- Хороший вопрос, - ответил Бран. - Вот и подумайте над ним. Теперь вы, - он указал на того полицейского, что нашел ногу. - Положите это в какой-нибудь пакет. Руку тоже. Потом уберите куда-нибудь, чтобы эти уроды не видели, и найдите палец.
Пакет нашелся еще до того, как Бран закончил говорить. Обычный полиэтиленовый, в такие в магазинах складывают овощи.
- Отлично, - сказал Бран, поворачиваясь к третьему полицейскому. - Вы отправитесь с Тореком на место преступления и обеспечите охрану. А я проверю окно.
Бран подошел к столу. Столешница оказалась мокрой.
- Этого следовало ожидать, - проворчал Бран себе под нос и забрался на стол.