Селадон: другие произведения.

Сд-12. Алеша Попович и Тугарин Змей

Журнал "Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
 Ваша оценка:

Алеша Попович и Тугарин Змей

Глава первая. Недоросль

В славном городе Ростове у ростовского попа соборного был один-единственный сын. Звали его Алёша, прозывали по отцу Поповичем.

  
   Русь, начало XIV века.
   В Ростове били все колокола. Князь Константин Борисович возвращался в свой город из Орды. Дружинники верхом неторопливо въезжали в открытые ворота. Хвост княжеской кавалькады и вовсе приостановился. Лошади пытались есть молодую весеннюю травку, что вызывало недовольство некоторых всадников. Они пытались пришпорить своих коней, а один молодой боярин и вовсе схватился за нагайку. От удара конь попытался рвануть вперед, но в такой тесноте, только встал на дыбы и скинул незадачливого всадника в лужу под хохот встречающих князя зевак.
   Причина такой резкой остановки заключалась в следующем. У ворот с внутренней стороны князя хлебом-солью встречали два десятка бояр во главе с епископом Ростовским Симеоном. Владыко по обычаю пригласил вернувшегося господаря на пир в свои палаты. Кроме того, до города дошел слух, что вдовый князь Константин женился в Орде на дочери темника Кутлукотки. "Христианка ли она?", - этот вопрос прежде всего волновал епископа. Брак с язычницей не является законным, она не может быть княгиней, но с татарами тоже шутки плохи, разорят всю землю Ростовскую. Епископ был готов окрестить татарку и обвенчать их в Успенском соборе, чтобы решить этот вопрос, как говорят греки, политически.
   Однако на пиру выяснилось, что отец-язычник невесты хорошо знал христианские обычаи и перед свадьбой окрестил дочь. Венчал князя Константина с новой женой сам Сарайский епископ Варлаам. Пир между тем задался на славу, одного мёду было выпито шесть бочек, это не считая греческого вина и пива. Симеон после здравиц в честь князя отказался от выпивки, ссылаясь на плохое здоровье, зато сам князь хорошо набрался. Слугам пришлось вести его в покои под руки.
   В полдень Константина Борисовича разбудил голос дворецкого:
   - Просители собрались возле палат и ждут вас!
   - Кто велел им собираться сегодня?! - грозно прикрикнул он на дворецкого.
   - Вы вчера и велели собраться им сегодня утром, просители уже с восхода солнца дожидаются, и среди них находятся архимандрит Аврамиевого монастыря и думные бояре, - спокойным, но уверенным тоном отвечал дворецкий.
   - Скажи им, что скоро буду, и пришли спальника, - дал указание Константин и схватился за больную голову.
   Просителей у крыльца оказалось больше сотни: почти три года князя не было в городе, шутка ли. Константин принял архимандрита, трёх думных бояр и решил перенести прием челобитных от остальных на завтра, поскольку голова стала болеть ещё сильнее. Он уже хотел подать знак об окончании приёма, но глашатай опередил его:
   - Онцифор, тиун Марковской волости!
   Зычный голос резью в ушах отозвался у Константина Борисовича, он запрокинул свою хмельную голову и на пару мгновений закрыл глаза. Когда князь снова посмотрел перед собой, то увидел невысокого, но коренастого мужчину с широкой черной бородой, стоящего в поклоне.
   Тиун начал медленно докладывать, что в волости все тихо и спокойно. Дани и оброки собираются полностью, народ не голодает, рыбы мужики этой весной наловили много...
   - Ко мне-то зачем пришел? - не выдержал князь и перебил его.
   - Я, княжья милость, вот почему. С прошлого года, после окончания Ногаевой замятни в Орде начали через наше Марково купцы из Великого Новгорода в Новгород Нижний ездить, а оттуда по Волге в Сарай. Почти двадцать лет их не было, вот в прошлом году восемь купцов проехали, а с начала нынешнего года, с марта месяца уже девять...
   - Так это хорошо, что через вашу волость купцы поехали, а то глухомань была; так что просишь ты у меня? - снова перебил Константин.
   Тиун низко поклонился князю и продолжил:
   - Так с купцов тамгу полагается брать, а я в грамоте не шибко силен. Сколько брать оброков и даней с поселян научил меня мой покойный батюшка Иван, который тоже тиуном Марковским служил. А как тамгу брать, мне не поведал, поскольку брать её было не с кого...
   - Как ты брал тамгу с проехавших уже купцов? - поинтересовался Константин Борисович, уже не замечая боли в голове.
   - Я, как и мой батюшка, человек православный, ничего лишнего не возьму и от князя дань укрывать не буду. Купцов я людьми честными считаю. Им я говорил платить по совести, сколько посчитают потребным с цены своего товара...
   - Купцам говорил платить по совести! - грозно закричал князь Константин и уже поднял руку, чтобы ударить нерадивого тиуна по роже, но сдержался:
   - Пойдёшь ко мне в дружину десятником, а в Марково я другого человека пришлю, - ответил он Онцифору и добавил:
   - Теперь с глаз моих долой!
   Тиун исчез так же быстро, как и появился.
   Перед князем стала задача найти нового тиуна в Марковскую волость, обученного грамоте. Он велел закончить прием челобитных и задумался. Из думных бояр тиуном в Марково никто не поедет. Людей там живет немного, хорошо, если три сотни на всю волость соберется. Прокорм там никакой для думного боярина. Среди молодшей дружины грамотными считались двое: Дмитрий из Ярославля и Толуй-татарин. Только Дмитрий грамотным не был, пару лет назад у одного попа расписываться научился. А Толуй жадный до жути. В Орде попытался часть добычи спрятать. Там за это смерть полагается. Хорошо, что князь Константин тогда вмешался, заплатил их десятнику пять гривен и взял татарина к себе в дружину. Воин-то Толуй хороший, а в тиунах мздоимцем станет. Тяжело сейчас с грамотными людьми. Молодой княжич Костя и сам часто не слушал учителей, убегал с уроков к дружинникам. Кабы его батюшка Борис Василькович не повелел пороть нерадивое чадо розгами, смоченными в соли, быть бы и нынешнему ростовскому князю не шибко грамотным. Константин про себя усмехнулся.
   То, что купцы через Марково поехали - это хорошо. Навёл порядок хан Тохта, торговля стала безопасной. Прибыль для княжеской казны будет. Князь ещё некоторое время просидел в задумчивости, а затем позвал слугу:
   - Отправь вестового к Даниилу, игумену Григорьевского затвора, ужинать с ним буду.
   За ужином князь попросил инока помочь найти ему грамотного и толкового человека недуховного звания на место Марковского тиуна.
   - Правильно говорите, князь, грешно священнику или монаху мытарем становиться, ой грешно, - сказал высокий, сухощавый, ещё молодой игумен и задумался.
   Ростовский Григорьевский затвор славился на всю Русь своей школой. В училище затвора существовала богатая библиотека, скрипторий, изучались греческий и латинские языки, велось летописание. Преподавать в училище приезжали учёные греки из империи ромеев. Своими учениками школа Григорьевского затвора могла поспорить со многими университетами среди влохов, англов и франков. Игумен Даниил считался лучшим наставником Григорьевского затвора и одним из самых образованных людей земли русской. Константин Борисович за долгие годы княжения знал, каких нужных людей звать к ужину.
   - Есть на примете один человек, Алешей кличут, - сказал негромко инок и улыбнулся.
   - Кто он? - спросил князь.
   - Недоросль один, сын протоиерея Петра, настоятеля прихода Ильи-пророка, что на другой стороне Ростовского озера, он был моим учеником, - ответил Даниил и снова улыбнулся.
   Эти улыбки не понравились опытному князю. Он видел некий подвох со стороны такого умного мужа:
   - Скажи тогда, милый человек, почему твой бывший ученик ещё приход не получил, в недорослях числится? Отец его на хорошем счету в епархии. Владыко Симеон митрой наградил протоиерея Петра, и ты как учитель вроде неплох? Он что совсем неспособный? - задал вопрос Константин Борисович и косо посмотрел на собеседника.
   - Всё из-за слабости к роду бабьему. Ни одной девицы не пропускает, - невозмутимо ответил инок и продолжил: - Отец выхлопотал ему хороший приход на Сретенской стороне Ростова и отправил к епископу Симеону для рукоположения. Владыко был в отъезде несколько дней, но келарь вежливо встретил будущего иерея Алексия. Предложил ему горницу в покоях, чтобы новоиспеченный батюшка в духовном раздумье, молитве и посте дожидался епископа. На следующую ночь конюх застал Алешеньку Поповича на сеновале с молодой ключницей. Когда дело дошло до епископа, владыко Симеон прилюдно заявил, что без трехлетнего покаяния в монастыре не видать этому блудодею прихода, как своих ушей.
   - И что молодые бабы в таких оболтусах находят? - задумчиво спросил Константин, его новой жене было семнадцать лет.
   - Не скажите, князь, Господь и природа щедро наградили парня. Я человек высокий, а он на голову меня выше, косая сажень в плечах, одним словом, богатырь. Науку разумеет неплохо и цифирь, посчитает вам тамгу как надо, даю слово, - ответил игумен и твердо посмотрел в глаза князю.
   - Верю Вам, отец Даниил, охотно верю, - сказал князь и, поправив рукой золотой обручальный перстень, попытался перевести разговор на другую тему:
   - Может, хотите стерляди, а может, оленины?
   Инок из вежливости отрезал и съел небольшой кусок оленины, запил вином. Затем откланялся и вышел из горницы. Константин Борисович послал дружинника проводить гостя до самого затвора, время было уже темное.
  
   На берегу Ростовского озера мальчишки тащили сеть с рыбой. Рыбы было так много, что одиннадцати-двенадцатилетние парни не управлялись с неводом, ещё несколько мгновений, и кто-то отпустит сеть. Часть рыбы уйдёт обратно в озеро. На помощь мальчишкам прибежал в одних портках здоровенный детина почти в сажень ростом. Он схватился за край невода и потащил на себя. Вскоре рыбу вытащили на берег и начали делить.
   - Половину надо отдать Алешке, без него бы не справились, - сказал маленький белобрысый мальчуган.
   Другие мальчишки немного насупились. С одной стороны, они понимали правоту своего друга, но с другой стороны, половиной рыбы делиться не хотелось.
   - Я возьму только четверть, - сказал здоровяк.
   - Спасибо, Алёша, я своей старшей сестре скажу, какой ты добрый! -выкрикнул другой и хитро подмигнул.
   Дети громко засмеялись. Их звонкий смех неожиданно перебил топот конских копыт. К берегу приближались четверо вооруженных всадников. Увидев незнакомых воинов, мальчишки дали деру и оставили своего взрослого помощника стоять на берегу.
   - Ты Алёша Попович? - громко спросил рыжебородый дружинник лет тридцати.
   - Я.
   - Собирайся, в Ростов к князю поедем, - непреклонным голосом заявил рыжебородый.
   - В одних портках ехать, что ли? - простодушно спросил Алёша. Другие дружинники прыснули громким смехом, а рыжебородый грозно прикрикнул:
   - Если надо, то и без порток заберем.
   Потом более спокойно добавил:
   - Иди в дом, оденься, перед княжьими очами предстанешь.
   Дома родители переполошились не на шутку.
   - Что, боярскую дочь обесчестил? Посадят тебя в железах в поруб, будешь знать! - закричал отец.
   Мать, вся в слезах, только охала и причитала. Слов ее Алёша не мог разобрать. Вскоре его посадили на круп лошади рыжебородого дружинника, и всадники отправились в сторону Ростова. Попадья проплакала почти до самого вечера. Потом подошла к мужу, положила ему руку на плечо и спросила:
   - Петя! У тебя деньги есть?
   - Есть немного, а на что тебе? - ответил ей муж
   - Завтра поедешь в Ростов, купишь там дорогих подарков, бросишься в ноги владыко Симеону, - надо выручать сына, один ведь он у нас остался.
   На что Петр, невысокий, худощавый, уже седой мужчина, ответил только:
   - Ох Марфа-Марфа, идём ложиться спать.
   Когда солнце почти закатилось, в их дверь громко постучали. Петр взял в руки топор и подошёл к двери. Постучали ещё раз
   - Кто? - спросил священник и поднял руку с топором для замаха.
   - Ваш сын.
   Пётр был удивлён. Из-за дверей раздавался голос сына. Петр не мог поверить такому чуду. Одной рукой он отодвинул щеколду, а другой продолжал держать поднятый для замаха топор. На пороге стоял Алёша.
   - Так ты своего сына встречаешь? - радостно проговорил парень.
   - Что? Отпустили? - удивлённо спросил отец и опустил топор.
   - Лёшенька! - закричала вскочившая в одной сорочке мать и со слезами бросилась целовать парня.
   После доброго получаса материнских причитаний и вздохов, священник наконец спросил:
   - Зачем звали?
   - Князь к себе на службу меня взять решил, - непосредственным голосом ответил недоросль.
   - На какую службу? - снова спросил отец.
   - Тиуном в Марковскую волость! - весело прокричал парень и хлопнул священника по плечу.
   - Тебя тиуном? - недоверчиво переспросил священник, отстранившись от сына.
   Алёша посмотрел на отца, залез рукой в калиту, порылся там и торжественно произнёс:
   - Тиуном. На это у меня даже грамота имеется с княжеской печатью!
   И передал пергаментный свиток отцу. Священник взял в руки свиток, обернулся к жене и, собравшись с духом, произнёс:
   - Марфа, зажги лучину.
   Грамота, к его удивлению, оказалась настоящей. На шнурке висела сургучная княжеская печать. Текст грамоты гласил, что Алексий, Петров сын садится на место тиуна Марковской волости. Тиун получает от волостных поселян прокорм: накануне Пасхи три новгородские гривны серебра и ещё пять гривен перед Рождеством.
   "Хорошо, что прокорм серебром прописан, - подумал протоиерей, - хлеб и фураж в Марково стоят дешево".
   Он не знал, что сын сам догадался у князя просить прокорм серебром. Далее шёл перечень обязанностей тиуна, сегодняшнее число и подпись: Константин, князь Ростовский.
   Он положил грамоту, с лучиной в руках подошел к большому сундуку, достал оттуда меч, приблизился к Алёше и вложил ему в руки:
   - На княжеской службе понадобится. Это меч твоего деда, который воевал в дружине великого князя Александра.
   Он впервые гордился своим сыном.
   Следующие три дня прошли в сборах и покупках. Отец подарил Алёше своего второго коня Сивку и ещё купил настоящий боевой шлем.
   - Кольчугу, копьё и щит позже с прокорма приобретёшь. Жаль, что не обучали тебя военному делу, а то вон какой богатырь, - произнёс протоиерей наставительно.
   Дальше он подумал, что, наверное, таким образом Господь решил направить сына на военную службу, и не нужно противиться его воле. Мать напекла в дорогу белого пшеничного хлеба, положила в мешок несколько красиво вышитых рубах, две пары порток и дала ему дорогие сафьяновые сапоги со шпорами.
   - Негоже тиуну в лаптях ходить, - заявила она.
   Перед отъездом Алёша обещал родителям приехать к Петрову дню. После долгих прощаний молодой тиун сел на коня и отправился в путь. По короткой дороге до Маркова было двадцать пять вёрст, можно за день доехать. Правда, приходилось объезжать озеро по необжитому берегу, а там и на разбойников нарваться можно. Путь через Ростов был получше, но несколько длиннее. Алёша поехал коротким, побыстрее хотелось к службе приступить. Погода стояла хорошая. Весна постепенно переходила в лето. Большинство луж уже высохли, и весенняя грязь не мешала Сивко переходить на рысь. Алёша даже не понукал лошадь. На небольшой зеленой поляне он сделал привал, чтобы перекусить. Съел хлеб, запил из бурдюка козьим молоком и огляделся. Поляна была покрыта красивыми желтыми и красными цветами, травы приятно пахли, в лесу разливались трелями соловьи. Издали ветром доносило терпкий запах застоявшейся болотной воды, но усталость помешала Алёше толком принюхаться. Он лег на траву, закрыл глаза и уснул. Разбудило поповича тревожное карканье ворон, доносившееся из леса. Он раскрыл глаза, приподнялся и увидел необычайно красивую русую девушку, идущую по поляне с лукошком. Девицы были слабостью Алёши, он часто влюблялся, и ему отвечали взаимностью. Через некоторое время парень понимал, что это не его судьба, и искал новую любовь. Отец и мать сватали ему несколько девушек, как из их погоста, так и ростовских, но парень не захотел ни одну из этих невест видеть своей женой, что не мешало ему валяться с ними на сеновале. После нескольких скандалов с семьями девиц родители отступили.
   Девушка посмотрела на Поповича, улыбнулась и весело подмигнула ему, а затем скрылась среди деревьев. Парень некоторое время сидел в оторопи, потом его осенило: вот это точно его женщина, нужно идти знакомиться. Попович вскочил и бросился за ней в лес, но там никого не было. Алёша подумал, что это была русалка, но сам себя осадил. Какая может быть русалка в лесу? Может, дочь лесного царя? Историю про неё рассказывала ему в детстве тётка Рогнеда. Кто из парней полюбит дочку лесного царя, тот всю свою жизнь будет несчастным. Однажды он рассказал эту историю своему учителю Даниилу, тот ответил, что нужно взрослеть и перестать верить в россказни глупых баб. Алёша ещё раз внимательно осмотрел то место, где девушка зашла в лес, и не обнаружил никаких следов человека, только несколько поломанных веток кустарника. Но их могли оставить и звери. Парень подумал, что, наверное, ему почудилось, сел на коня и поехал дальше.
  

Глава вторая. Марково.

   На закате Алёша увидел десятка четыре жилищ, беспорядочно расположенных вдоль идущей на Новгород дороги. Среди изб на берегу реки стояла небольшая старенькая церквушка с единственным куполом, над которым одиноко кружил ястреб. Алёша молча въехал в село и зычным голосом спросил первого встречного мужика:
   - Где здесь становая изба?
   Мужик зло посмотрел на него и ответил:
   - Тебе она на кой, паря?
   - Я новый тиун! - повысив голос, заявил Попович, явно не ожидая от местных такой дерзости.
   - Ты-ы? - переспросил прохожий, ещё раз недоверчиво посмотрел в глаза, а потом снял шапку и поклонился.
   - Изба за селом будет через шагов триста, - ответил он и указал рукой в сторону церкви.
   Алексей пришпорил Сивку и, чуть не сбив с ног дерзкого мужичка, поскакал через село.
   Возле дружинной избы догорал костер, над которым висел большой котел. Из котла тянуло запахом варенной утки. Возле костра сидели пятеро дружинников и играли в зернь. Над рекой эхом разносились их раздосадованные возгласы. Рядом на циновке лежало оружие. На мгновение Алёша подумал, что к таким людям и подходить опасно, но взял себя в руки и молча направился к костру. Один из воинов встал и преградил ему дорогу:
   - Куда путь держишь, мил человек?
   - В становую избу.
   - Тамгу, что ли, платить пришёл? - спросил дружинник и почесал лысый затылок.
   - Волею ростовского князя Константина я, Алексей, сын Петров, новый тиун Марковской волости! - торжественно заявил Алёша.
   - Княжеская грамота у тебя на то имеется, мил человек? - полюбопытствовал воин и деловито прищёлкнул языком.
   Алёша достал из калиты грамоту и протянул дружиннику. Воин даже не размотал свиток, а только посмотрел на княжескую печать. Он ещё раз взглянул на Алексея, расправил плечи и представился:
   - Устах, старший дружинник, а это мои люди: Путята, Изяслав и его племянник Никита, - представлял он по очереди сидящих у костра людей. Услышав своё имя, дружинники вставали и кланялись новому тиуну.
   - Довмонт литвин, - назвал он последнего.
   Однако длинный, как оглобля, белобрысый мужчина не встал, а молча продолжал смотреть на угли костра.
   - Не трогай его, боярин, он вчера мёду перебрал, а с утра опохмелился хорошо, - на ухо шепнул Поповичу Устах.
   Алексей с укоризной посмотрел на литвина, но потом вспомнил, что сам частенько перебирал с пивом и мёдом, голова болела жутко. Однажды Попович был отодран вожжами своим отцом, когда валялся после попойки с друзьями на сеновале. Решив сменить гнев на милость, тиун махнул рукой на незадачливого воина и повернулся к котлу:
   - Мне бы перекусить с дороги.
   - В котле объедки утки с просяной кашей, если обождете, то кликну служанок, чтобы вам, боярин, приготовили чего-нибудь.
   Алёша не хотел дожидаться, пока приготовят новое блюдо, поскольку сильно проголодался. Он достал нож и ложку из-под голенища сапога и начал есть из котелка. По мере того, как насыщалось его чрево, в голову полезли другие мысли. Попович подумал, что позвать служанок стоит, среди них могут быть молоденькие...
   Служанок было двое. Старшую звали Дарья, ей было лет под шестьдесят, младшей Агрофене тридцать с хвостиком. Алёша грустно посмотрел на женщин, но потом подумал, что на безрыбье и рак рыба и подмигнул Агрофене левым глазом.
   Его отвели в горницу. Тиун разделся, лёг на большое дубовое ложе, покрытое медвежьей шкурой и задумался о делах волости. Устаху было лет двадцать пять, но, судя по крепким мускулам, шрамам на руках и лице, а также рано образовавшейся плеши на голове, это был опытный воин, который участвовал не в одной битве. Путята выглядел помоложе, однако выпадающее вперёд брюхо говорило о нем как о дружиннике, который всю жизнь сидел в Марково и собирал дань с местных смердов. Не зря старшим прежний тиун поставил Устаха. Изяслав был ещё толще Путяты, но крепок и широк в плечах. Скорее всего, попал в дружинники из крестьян и вытащил на хлебное место своего молодого племянника. Никита выглядел лет на пятнадцать и казался почти дитём. Непонятным и подозрительным был Довмонт, от этого чужеземца всего можно ожидать.
   В горнице между тем стало совсем темно. Утомлённый долгой дорогой Попович зажмурил глаза и уснул богатырским сном, да таким, что его храп можно было услышать за десять саженей от открытого окна горницы.
   Утром молодой тиун в сопровождении дружинников объезжал село и знакомился с его насельниками. Знакомство началось с жалоб на самоуправство прежнего. Полдня выслушивал он причитания местных баб и ловил взгляды подмигивающих мужиков, которые просили снизить оброк, дать в пользование княжеские борти, изменить сроки аренды земли... Возможно, молодой Алёша и дал бы им обещания, о которых бы потом пожалел, но вмешался Устах, который резко прервал причитания громким голосом. Старший дружинник заявил, что прежний тиун был человеком честным и добрым христианином. Суд судил по закону, а оброк брал по обычаю. Потом старший велел дружинникам разогнать просителей. Попович пожалел, что не встретил местного священника, отца Леонида, который ушел в соседнее сельцо к родственникам и обязался быть к воскресной службе. Возможно, этот священник знал его отца. Хотелось послушать, что скажет про батюшку Петра посторонний человек.
   Вечером Алексей и дружинники вернулись в избу, где их ждал накрытый служанками стол и большой бочонок пива. Выпив несколько кубков, Алёша начал коситься на Агрофену и её крепкий широкозадый бабий стан...
   Они проснулись на сеновале на самой заре, когда пропели первые петухи. Агрофена сняла крепкую богатырскую руку со своей груди и сказала:
   - Довольно, боярин, грех всё это.
   - Разве любовь грех? - возразил Алёша и снова как при первой встрече подмигнул ей левым глазом.
   - Ежели любви захотелось, то жениться вам надо, - с укором сказала Агрофена. Посмотрела ему в глаза ласково, поцеловала и добавила: - Ты молодец, конечно, видный, богатырь, и умом тебя папенька с маменькой не обделили, а я уже почти старуха, на сеновал с тобой полезла, потому что пятый год живу без мужа.
   Служанка начала плакать и, всхлипывая, продолжила:
   - Тебе красавица писанная нужна. Была у нас в селе такая Марьяна, дочь кузнеца. Русые волосы, коса до колен, глаза голубые, как вода в роднике. Была красавица да сгинула. Пошла той осенью за клюквой на болото и не вернулась. Схватили её разбойники.
   - Какие ещё разбойники? - спросил тиун.
   - Да татары. Пару лет назад в Орде замятня большая была. Хан Тохта воевал с мятежником Ногаем. У Ногая воеводой был Тугарин. Когда Ногая убили, Тугарин этот бежал со своими людьми в нашу волость. В марковском лесу прячется, купцов грабит и разбойничает, аки лютый змей. С Марьяной ещё паробок кузнеца пропал.
   - Это они Марьяну схватили? - задал вопрос Алексей.
   - Кто же ещё мог? Марьяна с раннего детства по болоту ходила, помогала отцу руду искать. Сама бы она не пропала, - сказала Агрофена, посмотрела на Алёшу и снова его поцеловала, уже страстно...
   Второй раз Алексей проснулся, когда солнце уже приближалось к полудню. Он несколько раз потянулся, ощущая в теле приятную истому, задумался на несколько мгновений и, быстро одевшись, вышел во двор. Во дворе встретил Никиту, который вел лошадей к водопою.
   - Вели дружинникам седлать лошадей и к бою готовиться, разбойников едем искать, - уверенным тоном приказал он отроку и направился в избу.
   В горнице тиуна ждал завтрак, служанки поднесли травяную похлебку с заячьим мясом и большой кусок хлеба. После плотной трапезы Агрофена принесла кувшин холодного кваса:
   - После бессонной ночи хорошо снимает усталость, - сказала она и тоже подмигнула левым глазом.
   Квас оказался на редкость хорошим. Алёша выпил полкувшина, почувствовал слабость и снова уснул, облокотившись на край стола. Когда он проснулся, был уже полдень. Уже теплое летнее солнце находилось в зените, в траве переливисто трещали кузнечики, на лугу паслись лошади.
   Тиун вспомнил, что отдал приказ седлать коней и ехать ловить разбойников. Дружинников он снова застал у костра, они сидели и играли в зернь. Громким богатырским голосом Алексей рявкнул:
   - Я приказал собираться в поход! Почему мой приказ не исполнен до сих пор?
   Богатырский крик заставил воинов повернуться к Алексею. Они молча переглянулись между собой. Устах встал и подошёл к тиуну:
   - Видишь ли, боярин, мы не поняли, каких таких разбойников должны найти?
   - Которые купцов грабят и дочь кузнеца схватили, - ответил Алёша и с удивлением посмотрел на Устаха.
   - Про татей тебе Агрофена рассказала? - задал вопрос старший дружинник и хитро прищурился.
   - Агрофена, - неуверенно сказал тиун и хмыкнул под нос.
   - Прошлым летом она всему селу рассказывала, что вон в том малиннике лешего видела, - уже с насмешкой заявил Устах и указал рукой на опушку леса.
   - Может, в малинник медведь зашёл, и Агрофена его с лешим перепутала? - возразил Алексей и обернулся к другим дружинникам, надеясь получить одобрение.
   - Она ещё русалок в реке видела, когда бельё полоскала, - со смехом ответил ему Никита.
   - Куда паробок кузнеца пропал?
   - Сбежал от этого скряги-кузнеца, вестимо. Он про побег сколько раз в корчме говорил, хвастал, что терпеть не станет, - отмахнулся от нового вопроса старший дружинник.
   Алёша понял, что дружинников не переспоришь, и, возможно, они правы, Агрофена любит сказки сочинять. Но вопросы у него остались: откуда слухи про воеводу Тугарина и его разбойников пошли по селе? Тиун пошёл в свою горницу и начал составлять на бересте свитки оброков и податей, которые должны князю поселяне Марковской волости. Прежние тиуны, видно, грамоты не знали, оброк и дань собирали по обычаю. Алексей считал, что в таком деле нужен строгий учёт и запись, иначе княжеская казна доходы теряет. Эта работа отняла у него целый день. Вечером тиун перекусил, переговорил с дружинниками о необходимости объехать дальние села, которые, по мнению Поповича, дани недоплачивали, и отправился спать.
  
  

Глава третья. Купцы.

   На следующее утро дружинники начали готовиться к объезду дальних деревень. Была пятница, и Попович потребовал от служанок приготовить к постному дню рыбную уху, чем вызвал недовольство своих воинов. Правда, уха получилась добрая, тройная: ерш, стерлядь и судак, в юшку добавили сныти и сушенных пряных трав. Попробовав ухи, дружинники перестали роптать, и дружно заработали ложками. Даже невозмутимый и молчаливый Довмонт нахваливал пищу и, улыбаясь, поглаживал указательным пальцем свои усы. Алексей достал кусок судака и пытался извлечь кости, нужно было хорошо поесть, поскольку сегодня следовало объехать пять деревень, находящихся в трёх-шести верстах от Маркова.
   Однако его взгляд упал на двух человек, которые шли от села по направлению к дружинной избе. Неизвестные подошли к дружинникам. Это были двое богато одетых мужчин лет, одному лет сорок, а другому - тридцать-тридцать пять.
   - Мир этому дому, - сказал старший и, поклонившись, снял шапку. Его спутник также обнажил голову и поклонился.
   - И вам мир, странники, - ответил Алёша.
   - Мы купцы новгородские везём из Сарая в Новгород восточные товары: перец, шелк, ковры, сабли и луки татарские, - заговорил старший.
   - Покажите свои возы, я скажу, сколько вам тамги нужно заплатить в казну ростовского князя, - ответил Алексей.
   - Мы тамгу заплатим, но кто нам лошадей вернёт, которых разбойники увели? - возразил купец.
   Алёша начал их расспрашивать. Выяснилось, что купцы -- братья, богатые новгородские гости, состоят в Иванском купеческом братстве Великого Новгорода, возят мёд и воск в Орду, а оттуда на Русь восточные товары. Позавчера выехали из Ярославля и не успели к вечеру в Марково, поскольку у одного из возов сломалась ось. Остановились на ночлег в двух верстах от села. Все уснули, проснулись -- а лошадей нет, увели разбойники. Дружинники начали смеяться над рассказом незадачливого купца, спрашивали о количестве выпивки, употреблённой накануне вечером. На что уже младший гость возразил:
   - Мы хмельного не пьём в дороге, а почему в дозоре уснул, не знаю. В полдень на погосте встретили разъезжих татарских торговцев и купили у них еду, которую съели перед ночлегом. Брат посчитал татарскую снедь подозрительной, но я его не послушал.
   - Вот послушал бы старшего брата, и ехал бы сейчас на лошади, - включился в разговор Устах и прыснул смехом.
   - Если вернёте лошадей, плачу полгривны серебра, - чинно посулил старший.
   - Это совсем другое дело, где случилась пропажа? - встрял в разговор Путята.
   Дружинники переглянулись, за такую награду можно и поработать. Полгривны новгородской стоят пятьдесят пудов ржи, четыре пуда мёда или жирный баран, за гривну можно купить годовалую корову, а за три гривны -- меч. Алёша тоже выслушал рассказ купцов с интересом. Теперь он был уверен, что Агрофена не выдумала про Тугарина-змея, и разбойники действительно грабят в этом уезде. Тем более, что младший брат рассказал про каких-то татарских торговцев, у которых новгородцы купили еду перед кражей лошадей. Тиун распорядился седлать коней.
   Однако возникло затруднение, что делать с купцами, которые потеряли лошадей и шли пешком через всё село. Решили, что дружинники поедут первыми, поскольку вероятный в полдень дождь может смыть следы, а купцы подойдут позже. Следы в их лагере удалось легко обнаружить по хорошим подковам. Слуги у купцов оказались толковыми и не топтались, где не надо. Следы вели прямо по дороге в сторону Ярославля. Алёша с дружинниками проследовали по ним до самой границы Ростовского княжества, дальше начинались земли ярославских князей, и проезд был невозможен.
   У ярославской межи Алексей держал совет с дружинниками, что делать дальше. Изяслав сказал, что родственник его жены служит приставом в Ярославле. Тиун может написать бересту приставу, а он отвезёт её в Ярославль. Местная стража, возможно, поймает воров, и они получат щедрую купеческую награду. Так они распрощались с Изяславом и вернулись в лагерь купцов. Устаху удалось в качестве задатка получить десять ордынских денег, завтра после бани можно сходить в корчму.
   Корчма в Марково появилась совсем недавно, когда через село начали проезжать купцы. Её содержал крещённый татарин, который поселился в селе в годы Ногаевой замятни. В заведение стали часто захаживать местные мужики, к неудовольствию их жён. Сама корчма представляла собой большую избу, разделённую стеной. В меньшей части стояла печь, там жил хозяин с семьёй; большая часть называлась поветь и представляла собой большой обеденный зал, в котором стояли столы и лавки. На втором этаже повети размещались горницы для гостей, рядом с избой находилась конюшня.
   Тиун и воины зашли в обеденный зал и попросили пива с варенными раками. В корчме было довольно многолюдно, за столами сидело больше десятка посетителей. Они слушали старого гусляра, который пел песни про походы русских богатырей. Гости хлопали в ладоши и просили прислугу принести им больше мёда и пива. В углу стоял хозяин корчмы, с хитрым прищуром смотрел на зал и незаметно улыбался. Устах позвал корчмаря взмахом руки, заказал ещё мёда и тушу косули, начиненную гречневой крупой.
   Алёша между тем, попивая пиво, прислушивался к разговорам, которые вели между собой посетители. Две женщины лет двадцати пяти-тридцати обсуждали кузнеца, от которого какие-то тати требуют восемь гривен. Поповичу их разговор стал интересен, он, ссылаясь на хворь, отказался поднять кубок мёда с другими дружинниками. Потом Алёша вроде как по нужде вышел во двор, быстро вернулся, подошёл сзади к столу, за которым разговаривали крестьянки, и стал слушать дальше.
   Из разговора женщин Попович узнал, что вдовый кузнец начал частенько захаживать к Звениславе-травнице, ей и пожаловался на татей- вымогателей. Звенислава обратилась за советом к жене старосты, а та рассказала подругам. Дальше женщины принялись болтать о том, где растет вкусный щавель, и какие цены в Ростове нынче на торгу. Алёша отошел от их стола и вернулся к своим дружинникам. За столом шёл спор, кому из воинов в отсутствие дяди вести в дружинную избу изрядно перебравшего мёда Никиту.
   - Я заведу, - неожиданно сказал Алёша
   - Воля ваша, боярин,- с усмешкой ответил Устах и добавил: - Довмонт, передай отрока.
   Алексей подхватил под мышку парня и повел по селу. Стыдоба-то какая для тиуна! Хорошо, что уже смеркалось, и прохожие им не попадались. Попович подумал, что завтра надо всыпать этому пьянице и лоботрясу и заставить его хорошенько поработать. На этом мысль Алёши прервалась, завтра же воскресенье, какая работа? Немного призадумавшись тиун понял, каким образом этот юноша отработает своё неприлежание. После службы следует навестить кузнеца, у которого разбойники вымогают деньги и, возможно, украли дочь. Одному тиуну идти не пристало, так пусть хоть кто-то из воинов его сопровождает. Остальные тоже изрядно наберутся в корчме и не захотят никуда ходить в воскресенье. Когда они дошли до становой избы, Алёша передал Никиту Дарье, велел напоить квасом и уложить спать.
   Утром его разбудил голос Агрофены:
   - Вставай, боярин, обедню проспишь.
   - Не слышу колокольного звона, - лениво ответил тиун и повернулся на бок
   - Это, чай, не Ростов, здесь нет колоколов, - сказала служанка и ущипнула Алексея за заднюю часть.
   Пришлось вставать. На дороге его дожидались дружинники, все, кроме Довмонта. Устах сказал, что оставил воина охранять избу, Дарья на это заметила, что все литвины язычники и боятся храма и молитвы, как огня. Устах разозлился и даже замахнулся влепить служанке затрещину. Алёша их развёл, сказал, что не по-христиански ссориться перед службой. В церковь они пришли, когда уже молились "Иже херувимы". Службу вёл маленький священник лет пятидесяти с редкой бородкой, похожей на козью. Батюшка шепелявил, голос у него был слабым. Попович не выдержал, вспомнил свои занятия в Григорьевском затворе и богатырским голосом запел: "Всякое ныне житейское!". Все стоящие в храме обернулись на молодого тиуна, среди людей пошел шепот. Однако священник, не обращая внимания на происходящее, продолжал также тихо и шепеляво молиться, и вскоре в храме всё успокоилось, литургия пошла своим чередом.
   После окончания службы батюшка подозвал к себе Алёшу:
   - Отец Леонид, местный иерей
   - Алексей, сын ростовского протоиерея Петра, ныне местный тиун, - ответил Попович.
   - Я знал твоего отца, когда-то вместе грамоте учились, - сказал священник.
   - Отец, что-то вспоминал о вас, - неуклюже соврал Попович.
   Отец Леонид с укоризной посмотрел в глаза отроку и спросил:
   - Когда родителей в Ростове навестить собираешься?
   - Обещал быть к Петрову дню, - ответил тиун
   - Выполнишь мою просьбу? - спросил батюшка и легонько сжал Алёшину руку.
   - Обещать не могу, но попытаюсь, - сказал Алексей.
   Далее отец Леонид рассказал, что его племянница, которая живет в соседней деревне, бесноватая уже почти год, и нужно провести над ней отчитку. Священник попросил батюшку Петра приехать в Марковскую волость и изгнать беса из дитя. Попович поинтересовался, почему отец Леонид не может сделать это сам. Батюшка расстроился и шепелявым голосом ответил, что на отчитку ему не даёт благословение епископ. "Келарь мне так и заявил, что не с моим мол скудным умом против дьявола сражаться". Марковский настоятель начал нахваливать ум и начитанность батюшки Петра, который легко получит благословение владыки, и просил сжалиться над ребенком, которого одолел бес. Алёша пообещал, что изложит просьбу отцу.
   После службы тиун позвал Никиту и велел сопроводить его к кузнецу. Парень с неохотой согласился. Когда они вышли за село и направились к болоту, то по дороге повстречали двух новгородских купцов, у которых увели лошадей. Они поздоровались, поклонились друг другу и разошлись. Алёша был доволен, что его не спросили, как идёт поиск. Если из Ярославля не придут добрые вести, то шансов найти коней было немного, а десять ордынских денег были успешно пропиты в корчме.
   Когда подошли к усадьбе кузнеца, то у ворот их встретил работник и заявил, что хозяин отдыхает и просил никого не пускать.
   - Скажи, княжий тиун пришёл, - деловито перебил его Алексей.
   Работник поклонился и пошёл в избу. Попович посмотрел на усадьбу. Она была даже для городского кузнеца богатой, не говоря уже о Марково: два горна, клеть, конюшня, хлев, амбар. Возле конюшни суетились двое, один постарше, другой -- почти ребёнок. Из открытого окна слышалось громкое ржание так, что звук эха раздавался по всей окраине, поросшего соснами болота.
   Так прошло некоторое время, работник не появлялся. Алёша подумал, уснул он, что ли, или хозяин так надрался в воскресенье, что разбудить нельзя? Наконец тиун решил зайти в избу без предупреждения, дело важное. На пороге он несколько раз с силой стукнул в дверь, потом вошёл. В сенях лежал невысокий мужчина в вышитой узорами набеленной рубахе из тонкого льна. "Вот пьянь"! - подумал Попович и сильно пнул лежащего ногой. Тело перевернулось. В груди под сердцем у мужчины торчал нож, на хороший деревянный пол натекла целая лужа крови. Никита, увидев труп, вскрикнул. На крик юноши прибежали работники, которые кормили лошадей. Алёша тоже на мгновение растерялся, но взял в себя в руки и неожиданно спросил у подошедших:
   - Кто это сделал?
   Те переглянулись, посмотрели сначала на мёртвого хозяина, а затем недобрым взглядом - на Алёшу.
   - Я княжьим именем тиун Алексий. Никита стань у ворот и никого не выпускай из усадьбы, - немного крикливо распорядился Попович.
   Работники некоторое время смотрели на Алексея. Тот, который был постарше, поклонился тиуну и промолвил:
   - Это сделал Нежила.
   - Кто такой Нежила, и почему именно он убил? - строго спросил Алексей.
   - Парубок, который встречал вас у ворот, он в субботу десять кун хозяйских в корчме пропил и получил от господина палкой по спине, - вновь ответил старший.
   Младший слуга добавил:
   - Кроме того, хозяин повелел из жалованья шкурки вычесть.
   Попович прикинул, что десять кун - это больше месячного жалованья подсобного работника, правда, в этом лесном краю легко можно было поймать десяток куниц или сорок белок и отдать долг. Вместо мелкой монеты повсюду на Руси используют для расчётов меха. Но на охоту требовалось время, поэтому непутёвому слуге пришлось бы просить помощи у родственников.
   - Зачем из-за десяти кун убивать хозяина, неужто родственники не помогут с долгом? - удивлённо спросил тиун.
   - Парубок был круглым сиротой, прежний хозяин его к себе ребёнком взял, - возразил слуга постарше.
   Из дальнейшего разговора выяснилось, что убитый не был родным отцом пропавшей Марьяны, она дочь прежнего, кузнеца. Он нашёл на марковских болотах хорошую руду и открыл прибыльное дело, его железо продавалось не только в Ростове и Ярославле, но и в Твери, Переславле, Суздале. Со временем кузнец нанимал уже шесть работников и жил не хуже, чем средней руки купец или сын боярский. Но в сорок лет неожиданно скончался от неизвестной болезни. Его жена ходила вдовой три года и вдруг забеременела. Вся волость тогда об этом шепталась, все местные бабники попали под подозрение. Хозяйка до самых родов не называла отца ребёнка. Роды были трудными, жена кузнеца родила здорового мальчика, но изошла кровью. Перед смертью она велела отправить слугу за отцом младенца в Ростов.
   Им оказался некий Миролюб, который жил на Борисо-Глебской стороне города. Небогатый плотник, который из-за своей бедности жил бобылём, внезапно стал владельцем дела, приносящего по десять гривен в год, и отцом в придачу. Жениться новый хозяин не спешил, несмотря на то, что ему сватали первых красавиц села. После пропажи падчерицы Марьяны неожиданно решил посвататься к Звениславе-травнице, хоть и лет ей уже под тридцать. В субботу Миролюб отправил в Ростов на торг Нежилу с десятью кунами, чтобы слуга купил серебряное кольцо травнице в подарок. Под утро парубка притащили из корчмы без денег.
   Плохо было то, что Нежилу не нашли в усадьбе, что наводило на отрока прямое подозрение в преступлении. За убийство перед князем отвечала вся волость. Если убийца в течении трёх седмниц не будет найден и выдан властям, то вся волость по Русской правде платит в казну дикую виру: сорок гривен за убийство свободного общинника. Ежели подозреваемый в убийстве сбежал, то община обязана была "гнать след", назначить вознаграждение за поимку или голову преступника. Воины, которые таким делом промышляли, обычно не церемонились и сразу рубили голову.
   Алёша сомневался в виновности слуги. На подозрении у него были новгородские купцы, которых они встретили на дороге, и разбойники змея Тугарина. В корчме Попович чётко слышал, что у кузнеца вымогали деньги, он мог отказаться платить и пасть от руки вымогателя. Сбежавшего работника нужно было найти, не прибегая к помощи охотников за головами. Так у тиуна неожиданно прибавилось дел. Он поделился своими соображениями с Никитой. Парень ответил, что нужно снова опросить купцов, чтобы снять с них подозрения. Жаль, что не захватили лошадей, до купеческого лагеря было вёрст шесть. Но Никита придумал попросить лошадей у слуг кузнец, и те не отказали. Община должна была содействовать властям в расследовании преступления и поимке убийцы, чтобы не платить виру. Кроме того, тиун и староста волости становились распорядителями имущества убитого и опекунами его сына, пока не найдутся родственники усопшего. О родственниках Миролюба в усадьбе никто ничего не знал, новый кузнец был скрытным человеком.
   Слуги оседлали лошадей, и через полчаса Алёша и Никита были в лагере купцов. Их встретил ключник:
   - Господа пошли к кузнецу Миролюбу.
   - Ещё не вернулись? - спросил Алексей.
   - Нет ещё, - ответил ключник и предложил господам пива с зайчатиной, стерлядью и белым хлебом.
   Алёша решил дождаться купцов и принял предложение. Так они трапезничали почти до заката, купцы не появились. Перед заходом солнца прискакал Путята и сказал, что боярина дожидается возле становой избы староста. Тиун и дружинники покинули купеческий лагерь и вернулись в избу.
   Староста был невысоким толстяком лет сорока пяти с изогнутым наподобие ястребиного клюва носом. Он снял шапку, глубоко поклонился тиуну и стал держать речь:
   - Нежилу мужики нигде не нашли, завтра кликнем сход и объявим награду за поимку. За мальчонкой покойного присмотрит моя жена...
   - Ты не торопись со сходом, когда мы шли с Никитой к кузнецу, то на пути встретили двух купцов новгородских, которые вышли из усадьбы убитого, они тоже пропали, - возразил Алексей.
   Лицо старосты изменилось, под ястребиным носом незаметно образовалась хитрая улыбка. За убийство общинника чужаком вира князю не уплачивалась:
   - Двадцать лет жили, и ни одного гостя здесь не видели за Ногаевой замятней. А теперь разъездились тут тати окаянные. Не сомневайтесь, это они Миролюба прирезали...
   - Есть ещё разбойники, которые у кузнеца восемь гривен вымогали, твоя жена слышала об этом от Звениславы-травницы, - перебил старосту Попович.
   - О разбойниках мне ничего не ведомо, но завтра я отправлю сюда жену. Пусть расскажет, что знает, - ответил староста и ещё раз поклонился.
   Алёша отпустил человека и, не ужиная, отправился отдыхать. Сон быстро сморил тиуна. День, несмотря на праздник, выдался тяжким.
  

Глава четвёртая. Травница.

  
   С первыми петухами Алёшу разбудила Дарья:
   - Вставай, боярин, пришли староста с женой.
   Алексей с неохотой оделся, перевязал портки поясом и вышел из горницы. В сенях становой избы стояли староста с женой, высокой женщиной под сорок лет. По виду, ростом она была даже чуть-чуть выше мужа. На голове у старостихи был повязан дорогой суконный платок, а на шее висело монисто из серебряных денег ордынской чеканки. Оба супруги поклонились тиуну, и староста заговорил:
   - Про разбойников тех моя жена ничего не знает. Мельком услышала от них от Звениславы-травницы. Её и спрошайте, боярин.
   - Где и когда слышала? - задал вопрос Алексей.
   Женщина не ответила, тиун посмотрел на неё уже косо.
   - На позапрошлой неделе после церковной службы, больше она ничего не знает, - заявил староста и поклонился.
   Жена по-прежнему молчала. Попович понял, что при муже она ни слова не скажет:
   - Где живёт травница?
   - Пятый дом от дальнего конца села, - ответил староста.
   Тиун велел подать в горницу еду. Щавелевая похлёбка оказалась горячей, и Алёшу пришлось есть медленно, чтобы не обжечь рот. После утренней трапезы он пошел к дружинникам:
   - Устах, остаёшься здесь главным, Никита едешь со мной.
   Когда воины прискакали к жилищу травницы, оно оказалось пустым. Соседка сказала, что Звенислава с племянницей пошли в лес собирать лекарственные травы. Бездетная травница хочет передать близкой родственнице своё умение врачевать.
   Тиун на лошади решил догнать их и поскакал рысью к лесу, Никита поспешил за ним. Звениславу с племянницей застали на опушке. Они собирали цветы медуницы. Невысокая беловолосая девочка лет десяти от роду срывала и приносила цветки тёте. Звенислава их изучала и складывала в корзину. Травница была молодой женщиной с тонким станом, зелёными глазами и длинными белокурыми волосами, не забранными в косу, распущеными, что придавало ей особую красоту. Вышитая белая сорочка, подвязанная поясом, выглядела совсем чистой, не как у крестьянок. Поверх сорочки надет синий андарак, на ногах не лапти, а кожаные башмаки. Алёше такие женщины нравились. Не зря богатый кузнец на ней захотел жениться. Тиун слез с коня, сорвал цветок медуницы и преподнес его со словами:
   - Вы красивы, как этот цветок!
   -Это хорошее средство от кашля, - ответила Звенислава, улыбнувшись, и отвернулась.
   У неё были ослепительные белые зубы, как у ребёнка, что ещё больше понравилось Алексею. Он уже забыл, зачем сюда приехал, но неожиданно заговорил Никита:
   - Нам нужно знать, что за разбойники угрожали кузнецу?
   Его слова привели тиуна в чувство, из парня выйдет толк, решил он, буду и дальше брать его с собой, пусть учится, как вести княжий сыск. Травница не удивилась вопросу молодого дружинника.
   - Татары дикие, живут в лесу и малых сельцах волости. Обложили тамошних жителей данью, те боятся страшно, никакой княжеской власти там на выселках нет, один лес да болота кругом.
   - Надо нам эти деревни с дружинниками посетить, если своих сил не хватит, то пошлю тебя в Ростов к князю Константину за помощью, - уверенно заявил Алексей, ещё раз посмотрел на травницу и добавил:
   - Наверное, своими силами справимся, мы ведь богатыри.
   Звенислава никак не ответила на это хвастовство. Она взяла под руку племянницу и молча повела её в глубину леса. Алёша, как зачарованный, смотрел за удаляющейся фигурой. Никита в это время нашёл щавель и начал его жевать, лошади стали щипать траву. Спокойное настроение прервал протяжный детский крик.
   Алексей выхватил меч и побежал в лес, за ним бросился Никита. Они добежали до небольшого ельника. Под деревом стояла и дрожала девочка, тетя гладила её по голове и утешала.
   - Что стряслось?
   - Глядите сами, - ответила травница и указала на невысокие по пояс человеку елочки.
   Под ними лежали трупы двух новгородских купцов, у которых угнали лошадей. Алексей знаком показал Никите отвести женщин подальше, а сам склонился над трупами. На первый взгляд, это был грабёж. Братья были раздеты до рубах и нижних портков. Сняли всё, оружие, дорогую верхнюю одежду, перстни, золотые цепочки с нательными крестиками. Попович осмотрел раны. Обоим купцам перерезали горло. Значит, они не ожидали нападения.
   - Боярин! Меня мучает вопрос: зачем эти купцы пошли в лес? - неожиданно подал голос Никита.
   Вопрос был правильным, но Алёша не захотел хвалить молодого дружинника при Звениславе и ответил:
   - Может, решили сходить по грибы?
   - Так рано в нашем лесу грибы не растут. Надо ждать месяца хлебороста, когда рожь заколосится, - сказала травница и улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами.
   - Это у нас не растут, а в полуденных землях лето начинается раньше, - попытался показать свою учёность Алёша.
   Звенислава посмотрела на тиуна своими зелёными глазами, моргнула:
   - В корчме я слыхала, что эти купцы из Великого Новгорода были, там, чай, не Орда, не полуденные земли.
   Никита поглядел на них так, что Попович засмущался. Он перевёл взгляд на травницу и задал вопрос:
   - Может, чего ещё интересного слышала в корчме?
   - Слыхала, что убитый приживала вёл дела из рук вон плохо и задолжал восемь гривен разбойникам.
   - Это кузнец, что ли?
   - Да какой он кузнец, своими руками даже гвоздя не мог выковать, всё работники за него делали, - ответила травница и почти рассмеялась.
   Потом она убрала улыбку, подумав, что нельзя так плохо отзываться о покойнике. Алексей вспомнил, что убитый сватался к Звениславе, и она может многое рассказать о кузнеце-приживале. Говорить о другом мужчине, тем более о женихе, с такой красавицей было тяжело. Тиуна подмывало наговорить про Миролюба ещё больше гадостей, но он сдержался и начал расспрашивать про жизнь покойного в Марково. Травница отвечала, что человеком он был глупым и жадным, часто пил и гневался на слуг. Единственным человеком, к которому Миролюб испытывал теплые чувства, была его падчерица Марьяна. Тут Алёша не сдержался и спросил Звениславу про её отношения с кузнецом. Женщина опять рассмеялась и ответила, что отношений не было. Миролюб часто заходил к ней, чтобы снять похмелье перед деловыми поездками, либо звал ребёнка лечить. Попович упомянул серебряное кольцо. Травница сказала, что про кольцо ей ничего не ведомо, а серебро в подарок от кузнеца не приняла бы.
   Об убийстве купцов из новгородского Иванского братства нужно уведомить власти. Алексей хотел послать Никиту, но вспомнил, что властью в Марковской волости является он сам.
   - Никита, отправляйся за священником, - всё, что смог выдавить из себя тиун.
   Когда отрок удалился, Алексей решил ещё раз осмотреть место и поискать следы. Между тем солнце уже взошло высоко, и лоб тиуна покрылся потом. Звенислава по-прежнему продолжала гладить племянницу, отвлекая девочку от пережитого. Алёша не мог налюбоваться этой женщиной. Из рощи, расположенной неподалёку, неслись соловьиные трели. Пение соловья ещё сильнее возбуждало чувства Поповича. Ему хотелось подойти и крепко поцеловать травницу. Однако Алексей сдержался и напряжением воли заставил себя перевести взгляд на место, где лежали трупы. Возле ельника тиун заметил следы мужских сапог, верхушки ёлочек рядом с покойниками были сломаны, значит, убийсво произошло не здесь, трупы тащили. Алексей осторожно пошел по следам незнакомца и в шагах пятидесяти обнаружил на траве кровь. Крови было недостаточно для места убийства, тиун ещё раз осмотрелся и заметил кровавый след, который вывел его на опушку леса, там Алексей обнаружил целую лужу запёкшейся крови и примятую луговую траву. Тиун понял, что купцов убили на этом месте. Он присел и, начал на карачках, как утка, двигаться, всматриваясь в траву. Старания Поповича были вознаграждены. Под жёлтым цветком одуванчика лежал нож.Тиун подобрал и осмотрел его. На лезвии не было крови.
   От дальнейшего изучения места убийства Алексея отвлек посторонний шум. По дороге от села к лесу шли Никита, отец Леонид, староста и трое мужиков. Староста подошёл к Поповичу, снял шапку и сказал, что про убийство таких важных господ, как купцы новгородского Иванского братства, следует сообщить князю. Тиун согласился, но ответил, что сам пошлёт человека в Ростов. Отец Леонид заявил, что невинноубиенных нужно похоронить, пока трупы не разложились, и предложил назначить похороны купцов вместе с Миролюбом.
   - Где и когда пройдут похороны кузнеца? - задал вопрос Алексей.
   - Завтра перед полуднем на нашем кладбище, новгородцев упокоим рядом с ним, - ответил священник.
   - Хорошо. Пускай мужики роют ещё две могилы, - распорядился тиун.
   Когда батюшка и староста отшли, Алёша вспомнил о Звениславе. Он подошел к женщине и вызвался проводить их с девочкой домой. Попович взял Сивку на повод и вместе с тётей и племянницей пошел в сторону села. Через некоторое время их верхом догнал Никита:
   - Какие будут распоряжения, боярин?
   Алексей подумал и направил отрока в дружинную избу с наказом приготовить сытый обед к возвращению тиуна.
   На следующий день с утра зарядил мелкий моросящий дождь. Не лучшее время для отпевания покойников, но людей на кладбище оказалось на удивление много. Пришло почти всё село. Хоронили чужаков: купцов из Новгорода и ростовского приживалу, но люди несмотря на непогоду стояли на погосте. Все шептались о разбойниках, которые прячутся в лесу и убивают людей. Отец Леонид в это время распевно слабым неразборчивым голосом читал заупокойные молитвы, поэтому разговоры людей на кладбище были слышны почти всем окружающим.
   Алёша Попович находился немного в отдалении от собравшейся толпы и рукой вытирал промокшие от дождя волосы, на кладбище нужно было стоять без шапки. Среди людей тиун заметил Звениславу. Она стояла вместе с женой старосты и крестилась. Неожиданно староста подошел к жене, взял её под руку и, не дождавшись конца поминок, ушёл. Алексей подошёл к травнице:
   - Куда ушёл староста?
   - У него было нехорошее видение.
   - Какое?
   - Все, кто проводит купцов в мир иной, скоро отойдут вместе с ними.
   - Я в это не верю.
   Звенислава ничего не ответила Алёше. Она стала рассказывать историю про охотника Олексу, который на месяц заблудился в лесу. Его жена посчитала своего мужа погибшим и стала потихоньку подыскивать нового жениха. Мать посоветовала ей богатого вдовца: старшего сына старосты. Женщина начала уже переводить к нему в усадьбу скот и перевезла сундук с одеждой, как вернулся муж. Старосте пришлось выплатить Олексе целую гривну, чтобы тот принял обратно свою жену и снял позор с его дома. Попович посмеялся над историей, но до конца не понял, к чему травница это ему рассказывает.
   Между тем батюшка закончил молиться, и к могиле подошёл ключник убитых купцов. Слуга поблагодарил поселян за то, что пришли на кладбище помянуть его господ. Он пригласил собравшихся в свой лагерь на тризну по новгородцам. Люди согласились и толпой пошли в сторону лагеря. Звенислава стала отговаривать Поповича идти туда, мол неправильно это -- чужим пировать на поминках. Алёша возражал, волосная община похоронила за свои куны купцов по-христиански и может по закону пировать на их тризне.
   Их разговор продолжался до прихода к купеческим шатрам. Тиун и травница уже собирались разойтись к мужскому и женскому столам, но поминальная трапеза не состоялась. Оказалось, что на лагерь напали разбойники и ограбили купеческих слуг. По толпе пошли недобрые разговоры: "Доколе это может продолжаться, и что делает власть"? Неожиданно как из-под земли появился староста. Он подошёл к Алексею, глубоко поклонился и сказал:
   - Мы хотим покарать этих татей, боярин!
   Толпа одобрительно загудела, приветствуя слова старосты, стали раздаваться голоса, что молодой тиун слишком неопытен и ничего не делает для поимки разбойников. Чтобы пресечь эти разговоры, Алёша пообещал завтра отправиться в поход с дружинниками на поиски воров и татей.
   Наутро приехал Изяслав из Ярославля с вестью о том, что пристав со своими людьми поймали конокрадов с поличным. Вели краденную лошадь на ярославский торг. Алексей задумался над словами воина:
   - Купеческих лошадей ты привёл обратно?
   - Коней наших новгородцев у этих воров не было, разбойники хотели продать задёшево кобылу одного деревенского мельника с окрестностей Ярославля, которую увели с выпаса, - с удивлением ответил дружинник.
   - Тогда откуда ты знаешь, что это были наши воры? - задал вопрос тиун.
   - Теперь уже точно не узнаем. Мой родич суров, но справедлив. Когда татей поставили на правёж, они признались, что ограбили и убили несколько человек, в том числе монаха. Повесили их на осинах в лесочке в полутора верстах от ярославского детинца, чтобы другим неповадно было мнихов убивать, - начал свой рассказ Изяслав.
   - Признались ли тати в краже лошадей новгородских купцов возле Марково? - перебил разговор тиун.
   - Нет, про этот случай не говорили, но наверняка это они наших купцов обокрали, - покачал головой воин.
   Алексей понял, что ничего дельного из рассказа дружинника не узнаешь и хотел уже отпустить Изяслава, но вспомнил о своём обещании поехать на поиски разбойников, убивших новгородцев. Он послал дружинника позвать остальных на совет перед походом, а служанкам велел накрыть стол и раскупорить бочонок пива.
   Разговор сначала не заладился. Устах заявил, что готов сражаться с разбойниками хоть сейчас, но сначала их надо найти. Ездить в лесу по пустым тропинкам - неблагодарное дело. Положение спас Никита. Он неожиданно вспомнил, что Звенислава говорила о разбойниках-татарах, которые обложили окрестные сёла незаконной данью. Послали за травницей. Она призналась, что про разбойников знает только из корчмы. По слухам, татары сделали своим лагерем сельцо Озеравки в семи верстах от Марково. Посовещавшись, решили полностью вооружиться и ехать к Озеравкам.
   Между тем по селу после уже вовсю шли разговоры о Тугарине-Змее и его разбойной ватаге. Дескать, воинов у мятежного воеводы сорок человек, и все они при доброй зброе. Звенислава заплакала и стала просить Алёшу не ехать с такой малой силой в гнездо разбойников.
   - Сложишь зря буйну голову. Пошли человека к князю Константину в Ростов за подмогой, мой господин! - умоляла она.
   К недовольству остальных воинов, пришлось Алексею пообещать, что это только выведка. Если татар окажется много, то они не будут испытывать удачу и пошлют за подкреплением. Сильно слаб был Алёша перед родом бабьим. Звенислава немного успокоилась и пошла в церковь поставить свечу за здравие раба Божьего Алексия.
  

Глава пятая. Девочка.

  
   Сборы в поход заняли некоторое время. Нужно было внимательно осмотреть оружие и конскую сбрую. Битва предстояла нешуточная. Было уже около полудня, когда всадники выехали. На окраине села их встретил священник с иконой. Он благословил дружинников, а потом попросил тиуна слезть с коня и отойти для отдельного разговора.
   - В Озеравках живёт моя бесноватая племянница Елена, передайте ей этот подарок, - сказал священник и протянул Алёше вырезанную из дерева свистульку в виде птицы.
   - Я обязательно передам, если выживу в бою, - ответил Алёша и подумал, что, может, зря не послушал Звениславу и не отправил человека в Ростов за подмогой. Отец Леонид ещё раз перекрестил парня, обнял и побрёл в сторону церкви.
   Озеравки были небольшим сельцом из четырёх дворов, которые располагались на болотном лугу возле болотных озёр. Эти озёра в народе и назывались озеравками, от них получило название поселение. Там жила с незапамятных времён меря. Меряне называли своё сельцо Нурми, однако из-за наличия болотных озёр русы именовали это поселение Озеравками. Жители ловили в озеравках щуку и диких уток, били по окрестным лесам лосей, белок и кабанов. Копчёности из Озеравок считались лучшими во всей Марковской волости, поскольку для копчения использовали особый можжевельник, который рос рядом на болоте. Способы и рецепты копчения сохранялись местными в большой тайне. В последнее время озеравцы стали менять копченное мясо и рыбу на хлеб и соль у корчмаря-татарина. Дань князю платили беличьими шкурками по сорок связок с дыма.
   Воины по лесу ехали медленно, опасаясь засады, поэтому к деревне подобрались только к закату. Перед Озеравками Довмонт спешился и отправился в разведку. Остальные расположились в небольшом березняке и терпеливо ждали сигнала. Накинув на кольчуги плащи, воины отгоняли ветками мух и оводов от животных. Чтобы ни блики солнца на начищенном металле, ни конское ржание не выдали их стоянку.
   Над болотом трижды раздалось утиное кряканье. Это был сигнал, что всё в порядке: врага в деревне нет. Алёша и дружинники сели на лошадей и поскакали вперёд. Жители не на шутку забеспокоились, увидев перед собой шестерых тяжеловооруженных всадников. Мужики-охотники с луками и рогатинами вышли встречать непрошеных гостей:
   - Кто такие?
   - Тиун и дружинники князя Ростовского!
   - Зачем приехали?
   - Разбойников татар ищем, они в Марково трёх человек убили и купцов грабят! - грозным голосом произнёс Алексей.
   - Нет здесь никаких разбойников, а татар отродясь в деревне не видели, езжайте обратно, - не менее грозно ему ответил высокий мускулистый мужчина с длинной чёрной бородой. Ростом охотник был почти как Алексей. В руках он держал длинную рогатину и готов был пустить её в ход.
   Алёша не знал, что делать. С одной стороны, не хотелось учинить драку с деревенскими вместо разбойников, с другой стороны, уехать обратно означало уронить авторитет княжеского тиуна.
   - Привет вам от нашего батюшки Леонида, - спокойно сказал Никита, по-доброму глядя в глаза высокого мужика.
   Лицо охотника неожиданно подобрело. Он переспросил:
   - Вы и правда из Маркова?
   Алёша достал из калиты свистульку:
   - Вот подарок отца Леонида его племяннице Елене.
   Местные опустили оружие. Их предводителем оказался Кумоха - отец Елены и брат батюшки. Дружинников пригласили к столу, что оказалось весьма кстати. Воины за день успели проголодаться. За застольными разговорами выяснилось, что до крещения священника звали Пуреш. В пятнадцать лет он встретил монаха-проповедника и решил уйти из дома и креститься. По мерянскому обычаю по изгою справили тризну, так умер Пуреш и появился Леонид. Когда отец Леонид вернулся в Марково, озеравская община долгое время не поддерживала с ним отношения. Пока двенадцать лет назад в семье Кумохи не начались несчастья. Сначала на охоте погибли два его взрослых сына, потом при родах умерла жена, родив при этом здоровую девочку. Кумоха посчитал, что кто-то на его род наложил проклятие. Он пошёл за советом к своему старшему брату, который стал христианским жрецом. Брат посоветовал ему креститься, Кумоха отказался, но согласился на крещение дочери, которую назвали Елена. После этого несчастья прекратились. Охотник нашёл в соседнем селе новую молодую жену, которая родила ему ещё двоих сыновей. Мальчики выжили в колыбели и крепко никогда не болели, старший уже начал ходить с отцом на охоту.
   Всё было хорошо до прошлой осени, когда Елена с подругами пошла за клюквой на болото и пропала. Её искали три дня. Наконец нашли недалеко от деревни, рядом обнаружили следы конских подков. Прошлись по следам, которые вывели на большую дорогу и там потерялись. А девочка перестала разговаривать и только мычала, когда ей задавали вопросы, по ночам Елену начали мучать кошмары.
   Устах, которому эти разговоры надоели, спросил Кумоху про разбойников, и получил ответ, что никаких разбойников здесь не было и нет. Алексей поинтересовался, кто может распространять слухи в Марково? Молодой охотник, сидевший слева от предводителя, упомянул о разногласиях поселян со старостой из Марково из-за болотного луга возле дороги на Ростов. Озеравцы на лугах издавна охотились на косуль и лосей, а староста хочет пасти там марковских коров.
   Алексей пообещал разобраться со спорным лугом по Правде русской, пускай озеравцы своих свидетелей пришлют к нему на суд. Молодой охотник не выдержал:
   - Жена старосты из наших, могла бы помочь родичам.
   - Если не знаешь, что сказать, то лучше помолчи, - сказал Кумоха и посмотрел на молодого недобрым взглядом.
   - Я ничего не расслышал, - тихо произнёс Алёша и усмехнулся.
   Кумоха велел женщинам поднести к столу самого лучшего мёда. Мёд действительно оказался хорошим, ставленным. Ставленный мёд даже к княжескому столу подавать незазорно вместе с дорогими заморскими винами. Делался напиток так: мёд смешивался с одинаковым количеством лесных ягод и стоял двадцать лет в закрытой бочке. Напиток получается очень крепким даже без добавления хмеля и дрожжей. Люди говорят, после такого мёда почти не бывает похмелья. Попович решил проверить и одним махом выдул целый ковш... Трапеза затянулась до темна. Алексей даже не заметил, как оказался на сеновале.
   Наутро у Алёшы сильно, как от удара меча по шлему, болела голова. Знающие люди оказались неправы. Если много выпить даже хорошего мёда, похмелье случится обязательно. Попович осмотрелся. Дружинники храпели рядом. Попович несколько раз чихнул и сел, раздумывая, вставать или снова положить голову на сено? С пьяных глаз ни на чём не удавалось сосредоточиться. Алёша не заметил, как к сеновалу подошла девочка с корчажкой пива в руках и молча протянула тиуну. Алексей, не сказав ни слова, сделал несколько больших глотков и передал корчагу девочке. Вскоре голову отпустило. Тиун поблагодарил девчонку, та не ответила ни слова. Алёша снова взял корчажку и выпил, стало совсем хорошо. Тиун смог собрать свой взгляд и посмотреть в глаза девочке. Они показались очень добрыми.
   - Как тебя звать?
   Ответа не последовало. Немая, подумал Попович, но погодя вспомнил про бесноватую племянницу марковского протоиерея. Он нашёл свою калиту и достал оттуда свистульку:
   - Возьми, это от дяди Леонида.
   Девочка отказалась принять подарок.
   Алёша сделал ещё несколько попыток. Дитё стояло, не выпуская из рук корчажку, и смотрело тиуну в глаза, словно пытаясь что-то сказать. Тогда Алёша взял свистульку и несколько раз просвистел, как в детстве, когда они с соседними ребятишками мастерили такие свистульки, громко свистели во дворе и получали затрещины от старших. От свиста проснулся Никита. Он тоже несколько раз чихнул, в старом прошлогоднем сене было много пыли. Чих Никиты подействовал на Алексея, у него зачесалось в носу. Он вобрал в себя много воздуха и мощно, по-богатырски чхнул. Прочихавшись, Алёша Попович посмотрел на девочку, та стояла и дрожала от страха, уронив на землю корчажку. Попович решил успокоить дитя и начал гладить её рукой по голове.
   - Перестань, - неожиданно сказала девочка.
   Алексей сильно удивился. Он смотрел на это чудо и продолжал гладить дитя по голове.
   - Перестань, я уже взрослая! - более громко произнесла она. Тиун взял себя в руки.
   - Тебя зовут Елена?
   - Елена, - ответила девочка.
   Теперь Попович заметил, что это уже не совсем дитё. Ей было лет двенадцать. В таком возрасте девочки становились уже девушками и могли выходить по обычаю замуж. Он снял руку с головы, поднял корчажку, передал в руки Елены и сказал:
   - Спасибо!
   Девушка поклонилась тиуну и собралась уходить. Алексей встал и задал вопрос:
   - Ты заговорила?
   - Я вспомнила, как это делать, - ответила Елена.
   - Почему ты забыла, как разговаривать? - удивлённо спросил Алёша.
   - Мне было страшно.
   - Почему?
   - Я видела смерть.
   Девушка начала рассказывать тиуну, как, собирая с подругой на болоте клюкву, услышала крики. Елена побежала на крик. В лесу увидела мужчину, который гнался с ножом за девушкой и настиг её. Он замахнулся уже для удара, как неожиданно появился воин на лошади и проткнул человека с ножом своим копьём.
   - Что было дальше? - спросил тиун.
   На этот вопрос Елена не ответила, её снова одолел страх. Алексей понял, что дальше расспрашивать девушку не стоит. Он поблагодарил за рассказ и пошёл умываться. У избы Алексея ждали Кумоха с женой, на лице сурового охотника светилась улыбка:
   - Моя дочь заговорила!
   - Я знаю, - ответил Попович.
   - Боярин, ты снял проклятье с нашего рода. Большое спасибо! - охотник снял шапку и глубоко поклонился вместе с женой.
   Алексей ответил, что благодарить его не стоит. Елена заговорила сама. На что Кумоха заявил, что само собой ничего не случается, на всё есть воля богов. Между тем дружинники проспались и встали с сеновала. Стали собираться обратно. Озеравцы принесли им в дорогу вяленое мясо и большой каравай хлеба. Началось прощание, Алексей с дружинниками оседлали лошадей и собрались отъезжать. Неожиданно из дома вышла Елена поклонилась родителю и заявила:
   - Отец, я хочу уехать с ними.
   - Зачем она нам, в становой избе уже прислуживают две холопки? - возразил Изяслав.
   - Пускай едет, - не согласился с дядей Никита и подмигнул Елене.
   Дружинники громко захохотали, Кумоха смутился и грозно посмотрел на Изяслава. Могла разразиться буря.
   - Девушка - племянница отца Леонида. Пускай поживёт у дяди-священника, поучится, как быть праведной христианкой, раз Бог её исцелил, - сказал Попович.
   Кумоха посмотрел в глаза тиуну и ответил, что не против отъезда дочери.
   - Ты её вылечил, тебе и беречь, - заявил охотник Алексею и велел жене собирать для дочери дорожную суму.
   В Марково дружинники вернулись после полудня, отобедали и снова улеглись спать. Алёша решил отвести Елену к батюшке, Никита вызвался их сопровождать. У дома священника девушку и молодых мужчин встретила матушка. Она с добротой обняла племянницу и сказала, что Леонид уехал по делам в Ростов. Потом предложила гостям угощение. Алексей поблагодарил хозяйку и ответил:
   - Мы недавно поели.
   - Тогда хоть испейте в моём доме, - матушка вынесла корчажку кваса.
   Квас оказался хорошим, настоянным на меду. Тиун пил с удовольствием. Он даже замочил свои молодые белые усы, которые уже перестали быть усиками юнца, но ещё не стали такими густыми как у зрелого мужчины. Елена на прощание вернула свистульку Алёше:
   - Скоро увидимся, возьми.
   - Не надо. Это подарок тебе от дяди, - возразил Алексей.
   - Возьми-возьми, она принесёт тебе удачу, - не приняла возражений девушка.
   Попович неохотно положил свистульку в карман, откланялся и пошёл с Никитой в становую избу. По дороге он стал размышлять о случившимся в волости в последнее время. Разбойников Тугарина-Змея в Озеравках они не нашли. Слухи оказались неправдивыми. Тогда кто убил кузнеца и купцов, а также ограбил купеческих слуг? Разбойников следовало сыскать в ближайшее время, иначе волость должна будет выплатить князю чудовищную виру за трёх человек, что уронит авторитет княжеского тиуна Алёши Поповича и его дружинников перед поселянами. Алексей поделился своими мыслями с Никитой. Парень ответил, что тати, должно быть, связаны с кем-то из местных жителей, иначе давно бы заблудились в местных лесах и болотах. Эти же разбойники ловко прячутся и водят за нос княжеских дружинников. Даже литвин Довмонт, который родился в пуще и был следопытом в войске литовского князя, не может напасть на их след. Эта мысль показалась тиуну верной. Он решил организовать слежку за местными.
   Вернувшись в становую избу, тиун хотел через Устаха дать поручения воинам, но старший дружинник и другие снова мертвецки напились.
   - После похода следует пировать, - заявил Изяслав, который был трезвее остальных.
   Алёша понял, что следить за поселянами придётся ему вместе с Никитой. Остальные воины не понимали опасности происходящих событий. Для успокоения он взял удочку и весь вечер рыбачил на реке, а потом пошёл спать в горницу. Слежку решил отложить на завтрашний день и начать её со старосты.
  

Глава шестая. Скоморохи.

   - Вставай, боярин! Скоморохи приехали! - с такими словами рано утром разбудила Алёшу Агрофена.
   - Кто приехал? - зло переспросил женщину тиун и покосился на неё одним раскрытым глазом.
   Агрофена поцеловала Поповича в лоб, и, улыбнувшись, изложила просьбу:
   - Господин! Можно я возьму из кладовой вяленый окорок косули и три сажени полотна, которое в прошлом месяце выткала дружинникам на портки?
   Тиуну решительно не хотелось оставить своих дружинников без новых штанов, но Алёша заинтересовался такой игривой дерзостью служанки.
   - Ежели после выступления хорошо заплатить скоморохам, то они могут остаться на следующий день. Пусть позабавят народ, в нашей глуши люди годами живут без хорошего праздника, - откровенно ответила Агрофена.
   - Возьми окорок и связку беличьих шкурок, а полотно оставь для воинов, - распорядился тиун и стал собираться на представление.
   Алексей подумал, что скоморохи смогут отвлечь людей от слухов про Тугарина-Змея и его разбойников и дадут ему время сыскать злодеев. На удивление дружинники, которые вчера валялись пьяными как кули соломы, стояли на ногах и настойчиво требовали от служанок принести им кваса. На улице раздавались звуки дудок, на них спешили поселяне. На выгоне за селом уже вовсю шло веселье. Ряженные люди в масках водили медведя под стучание бубна и предлагали мужикам побороться с косолапым. Пару человек, которые уже успели подвыпить, схватились с медведем и получили по голове тяжёлой лапой под хохот окружающих. Когда почти всё село собралось на лугу, старший скоморох объявил о начале представления.
   Первая история была про царя Ирода и чёрта. Дьявол обольстил правителя на убийство младенцев в Вифлиеме. После смерти злодей отправился в ад. Люди захлопали, а кто-то из толпы крикнул:
   - Давайте историю повеселее!
   - Будет вам повеселее, - ответил старший и протяжно задудел в берестянной пастушеский рожок.
   Вторая история рассказывала про неверную попадью, которая изменяла мужу с его лучшим другом. Глупый поп ничего не замечал и хвалил жену за умелое ведение хозяйства. У попадьи от любовника родился сын-богатырь, а муж-дурак превратился в ишака, который возил жену и чужого ребёнка на своей шее.
   Эта история понравилась толпе побольше, и люди стали требовать продолжения. Вместо новой истории вышли две бабы в ярких сарафанах и спели частушки с такими выражениями, за одно выслушивание которых каждому праведному христианину полагалась ептимья на исповеди. Марковцы смеялись, что есть мочи, а Адексей подумал: хорошо, что нет священника. После частушек вышел старший скоморох и заявил, что третья история может не понравится властям, и без одобрения начальства её не сыграют. Все взоры обернулись к Алексею, даже дружинники взглядами просили продолжения.
   - Велю продолжать, - важно заявил Попович.
   Потом он пожалел о своём решении. Третья история была про удалого разбойника Тугарина и княжеского тиуна, который не мог его поймать. Разбойник был благородным: награбленные деньги отдавал беднякам, а тиун показан трусливым, глупым и жадным. В конце истории разбойник и тиун сражаются на мечах. Разбойник побеждает и отрезает у тиуна уши. Поселяне дружно смеялись и показывали пальцами на Алёшу Поповича. После завершения представления толпа дружно хлопала скоморохам. Алексею стало не по себе. Положение спас Устах, который грозным голосом объявил об окончании выступления:
   - Повеселились и хватит! Делу время, а потехе час!
   Марковцы стали неохотно расходиться. Какой-то пьяный мужичок начал требовать продолжения и грязно выругался на старшего дружинника, за что получил крепкую затрещину по шапке. По толпе раздался ропот. Непонятно, чем бы всё закончилось, но внезапно из маленькой синей тучки пошел дождь, и все разошлись, скоморохи забились в свои шатры. Дождь был сильным, но коротким. Дружинники, служанки и тиун ещё не успели дойти до становой избы, как снова выглянуло солнце, и на дворе стало жарко.
   Алексей окликнул Никиту. Они отдалились от остальных и пошли к дому старосты. Чтобы не привлекать внимания, Алеша и Никита спустились к реке, подошли вдоль берега к старостиной усадьбе и спрятались в камышах. Если кто-то их там заметит, то решат, что тиун с дружинником пошли порыбачить, чтобы отведать свежих щук со сметаной и чесноком, подумал Алексей.
   Так они прождали несколько часов. Ничего не происходило. Староста с женой осматривали скотину, им помогали два мальчика. Потом старостиха растопила печь, чтобы приготовить обед. Из дымницы потянулся сизый дымок. Большинство людей топили избы по-черному. Чтобы топиться по-белому, крышу нужно было крыть не соломой или камышом, а досками или деревянной щепой, иначе зимой из трубы могла вылететь искра и поджечь жилище. Щепа, а тем более доски стоили дорого и были не каждому по карману. Печи с трубами делали только в домах бояр, духовенства и богатых горожан. В Марково только становая изба и жилище священника топились по-белому. Правда умелая хозяйка могла разжечь печь так, что дым тонкой струйкой по потолку струился в дымницу и через неё выходил на улицу, позволяя в это время находиться людям в помещении.
   Через некоторое время женщина вышла из сеней с котлом гороховой каши, прокинутой коровьим маслом, и поставила его на скамейку. Староста достал из-под голенища ложку, взмахом руки подозвал жену и детей трапезничать. Ветер донёс до камышей вкусный запах паренного гороха. В животе у тиуна заурчало от голода. Он пожалел, что не взял с собой на слежку даже куска хлеба:
   - Зря мы сюда пошли днём, слежку следует продолжить под вечер.
   - Пошли в становую избу. Агрофена уже сварила мясо, - согласился молодой дружинник.
   Они подбирали момент, чтобы незаметно выйти из камышей. В это время к воротам усадьбы старосты подошёл человек в одежде скомороха. Алексей за руку придержал Никиту, который уже приготовился выскочить. Староста вышел за калитку, и они говорили некоторое время. К сожалению, Алексей и Никита находились довольно далеко и не слышали их разговор. Поговорив, скоморох и староста разошлись. Скоморох отправился в сторону своих шатров. Староста домой не вернулся, а быстро зашагал в сторону леса.
   - Давай осторожно за старостой, - шепнул Алёша дружиннику и легко похлопал его по плечу.
   Так Алексей и Никита дошли до опушки леса, там староста оглянулся и внимательно посмотрел в сторону села. Тиуну и дружиннику повезло, что перед лесом находился глубокий овраг, в который они успели спуститься. Староста между тем стал углублаться в чащу деревьев. Алёша чуть было его не упустил из виду, поскольку боялся идти быстро, чтобы не выдать себя, наступив на сухой сук.
   - Староста, скорее всего, идёт на старое мерянское капище, - шепнул ему на ухо Никита.
   - Покажешь, где это?
   - В трёх полётах стрелы отсюда.
   Вскоре тиун и дружинник увидели большую поляну, поросшую свежей весенней травой и красивыми цветами. Посреди поляны возвышался многовековой дуб, под которым стоял староста. Он ещё раз осмотрелся и что-то положил в дупло. Затем мужчина пошёл прочь в сторону Марково. Алёша и Никита некоторое время выждали, прячась за стволами толстых деревьев, а потом подошли к дубу. Никита засунул руку в дупло и достал оттуда бересту. Попович её развернул. В грамоте было написано:
   "На следующей неделе уведу дружинников из села."
   Никита сказал, что, скорее всего, староста хочет ещё раз позвать в село скоморохов на игрище, чтобы они снова насмехались над княжеским тиуном. Алексей не согласился с ним, подумал, что ради забавы староста не стал бы затевать такую скрытность. Они решили наведаться к скоморохам.
   Уже вечерело, когда Никита и Алексей подошли к становищу скоморохов. Весельчаки расселись у костра и бражничали. В котелке смачно булькала свежесваренная уха.
   - Мир вам, добрые люди! - сказал Алёша и подошёл к костру. У огня сидели пятеро мужчин и две женщины. Скоморохи обернулись на чужаков:
   - Кто такие и зачем пришли?
   - Алексей, тиун марковский и княжий гридь Никита. Пришли спросить вас про разбойников и татей, которые в волости уже три душегубства сотворили, начал говорить Попович.
   Лица на сидящих у огнища изменились. От прежних хмельных улыбок не осталось и следа. Алексей заметил их растерянность и продолжил более резко:
   - Подозреваю я в разбоях этих татар мятежных, которые с ханом Тохтой воевали и от его гнева сюда прибежали!
   - Есть тут у нас один татарин, пару месяцев назад пришёл. Зброей владеет добро, ножом с десяти шагов в яблоко, лежащее на голове, попадает,- начал говорить самый молодой из скоморохов к большому неудовольствию остальных.
   - Где же он?
   - В шатре лежит. Он из басурман. По ихнему закону выпивать грех, - с видом опытного и знающего человека пояснил молодой.
   Старший скоморох не выдержал и влепил парню затрещину. Молодой стушевался и прекратил трепать языком. Алёша и Никита пошли к шатру, где лежал татарин. Его звали Олабуга. Это был невысокий, но широкоплечий мужчина с выбритым затылком и длинным черноволосым чубом. Хорошо треннированное тело выдавало в нем бывалого воина, который непонятно зачем прибился к скоморохам. Алексей охотно взял бы такого богатыря в дружину. Человек, который мог бы хорошо зарабатывать своим воинским умением, тешит народ на площадях.
   - Кто ты, и как оказался среди скоморохов? - спросил тиун татарина.
   - Бывший воин ярославского князя, из-за ссоры с княжеским приставом был изгнан из дружины, - ответил Олабуга.
   - Ты ещё не стар и умеешь держать меч в руках, отчего не пошёл служить другому князю или боярину? - задал новый вопрос Алексей.
   - Телом я ещё молод, да раны старые не дают мне служить князьям да боярам, пришлось сменить зброю на дудку скоморошескую, - объяснил Олабуга и с хитрым прищуром посмотрел в глаза Алёше.
   Такой ответ не устроил тиуна. Знал, что лжёт татарин и не моргает. Не может муж с израненными руками ножом с десяти шагов в яблоко попадать, но виду не подал. Попович подумал, что Олабуга и есть главарь этой воровской скоморошьей шайки, а их старший только для отвода глаз. Осталось выведать: как связаны эти скоморохи с Тугариным?
   Вернувшись в становую избу, тиун снова держал совет с дружинниками:
   - Злодея нужно взять да поставить на правёж, под пытками всё расскажет, - промолвил Устах.
   - Мало нас здесь, ежели злодеи отбиваться начнут, могут кого-то убить да поранить, лучше позвать подмогу из Ростова, - возразил ему Путята.
   Довмонт презрительно посмотрел на струсившего воина:
   - Мы с Устахом вдвоем пойдём и притащим этого татарина связанным.
   - Я с иду с вами, - вмешался в разговор Алёша.
   На том и порешили: Алексей, Устах и Довмонт идут брать Олабугу, старшим остаётся Изяслав. Если до ночи они не вернутся, то Никита скачет в Ростов за подмогой. На пути к лагерю возле корчмы тиун и дружинники встретили молодого скомороха, который проболтался про татарина Алексею. У тиуна появилась в голове мысль: он окликнул скомороха и попросил привести для разговора Олабугу к корчме. Скоморох ответил, что татарина нет в лагере. После разговора с тиуном Олабуга взял оружие и ушёл, сказал, что идёт на охоту. Дружинники не поверили скомороху и пошли обыскивать лагерь, но татарина там и вправду не оказалось. Алексей вызвал для разговора старшего скомороха. Тот корчил из себя дурачка и говорил, что ничего не знает про чужака. К себе его взял из-за умения хорошо бросать ножи. За постановку, когда Олабуга сбивал ножом яблоко с головы, хорошо платили. Устах стал бить скомороха, Алексей его остановил. Он потребовал осмотреть шатёр татарина. Одежда этого человека была дорогой, его кафтаны пошиты из редкого восточного сукна и вышиты золотыми нитками. Даже простой дружинник гридь не мог позволить себе такое платье. В суднуке Олабуги нашлась грамота, написанная на неведомом Алексею языке, не по-русски, не по-гречески и не по-латыни.
   Тиун положил себе бересту в калиту и велел дружинникам возвращаться. У него возникла новая мысль: беглец обязательно вернётся за такой дорогой одеждой, нужно его суметь выследить. За дело взялся Довмонт. Он вернулся в становую избу, снял кольчугу, чтобы не блестела на солнце, взял харчей и отправился в дозор. Алексей задумался о событиях, которые происходили в волости, загадок становилось всё больше. Тиун решил не ломать себе голову долго. Утро вечера мудренее.
  

Глава седьмая. Слуга.

  
   На следующее утро Поповича разбудила дудка пастуха. Он вышел во двор. Хозяйки выводили на улицу тощую после долгой зимовки скотину и отгоняли в стадо. Местные мальчишки резвились возле большой лужи и пускали по воде берестяные кораблики. Парень вёл под ручку молодую женщину, та испуганно посмотрела на тиуна и прикрыла рукавом лицо.
   Алексея окликнул Никита. Он отводил лошадей на луг. Попович посмотрел на молодого дружинника и пошёл вместе с ним. Вдвоём думается лучше, так говорил Алёше его учитель Даниил в Григорьевском затворе.
   - Мне не даёт покоя Тугарин-Змей и его разбойники. Где они могут прятаться? - начал разговор Алексей.
   - Возможно, нет в волости никаких разбойников, а все рассказы о Тугарине бабьи пересуды.
   - Тогда кто убил кузнеца и новгородских купцов?
   - Может, кто-то из местных? - ответил вопросом на вопрос Никита
   - Зачем? Купцов ограбили, а у кузнеца среди имущества ничего не пропало.
   - Может, их убили разные люди?
   Тиун никогда не задумывался над тем, что разбойников Тугарина придумала Агрофена и другие марковские бабы, а убийства совершали другие люди. Тогда кто мог это сделать? Предположим, Миролюба убил его слуга, тогда кто напал на купцов и потом ограбил их слуг? Староста? Скоморохи? Или сам Нежила? Эта мысль показалась Алексею невероятной, не мог молоденький парень одолеть двух опытных к бою купцов. Как староста связан со скоморохами? Такие мысли не давали покоя тиуну. Нужно было действовать, иначе местные поселяне могут пожаловаться князю. Так Алёша в задумчивости простоял на лугу, пока молодой воин путал лошадей. Наконец у него в голове появилась задумка.
   - Пошли к старосте, Никита.
   Старосту они нашли на окраине леса, где мужчина осматривал свои бортные деревья. Алеша решил потребовать от него начать гнать след Нежилы. Нужно было сделать это резко и неожиданно, чтобы потом посмотреть на его действия. Тиун помнил, что Довмонт наблюдает за скоморохами, если заметит в их лагере старосту, то непременно доложит. Неожиданности не получилось. Одна злая пчела укусила Никиту за нос, а другая в щёку, и тот вскрикнул. Староста обернулся на крик и увидел идущего к нему тиуна в сопровождении дружинника. Мужик учтиво поклонился и, не сказав ни слова, стал ожидать начала разговора:
   - Разбойников в Озеравках мы не нашли, в других деревнях, говорят, их тоже нет.
   - Тогда, кто убил кузнеца Миролюба?
   - Я пришёл сказать, что нужно начать гнать след его слуги.
   - Вечером соберу сход, - покорно ответил староста.
   Алексей захотел спросить старосту, знаком ли он со скоморохами. Он думал, как это сделать правильно. Грозно и прямо в лоб, или интересуясь как бы ненароком, но не успел это сделать.
   Тем временем лицо Никиты стало сильно пухнуть, а на месте носа образовался один огромный волдырь.
   - Нужно вести его к травнице, иначе быть беде.
   Звенислава уже затопила печь, чтобы приготовить завтрак, когда увидела Никиту с опухшим лицом. Она сказала старосте принести простокваши и начала готовить зелье. Лечение дружинника заняло время до самого полудня. Алёша рассказывал Звениславе о поездке в Озеравки, о чудесном исцелении Елены и её отце Кумохе, который оказался братом батюшки Леонида. Потом Алексей поведал женщине о своих сомнениях насчёт Тугарина и его шайки разбойников. Звенислава ответила ему, что слава Богу, что разбойников здесь нет и продолжила разговор. Из её слов следовало, что первым рассказ о Тугарине пустил в корчме какой-то пришлый татарин, который выдавал себя за воина Тугарина. Вид у татарина был грозный и воинственный, все марковские бабы ему поверили. Они даже уговорили одного из мужиков пойти с челобитной к старому тиуну. Тиун послал двух дружинников в корчму, чтобы арестовать татарина, то того уже и след давно простыл.
   - Кого из дружинников посылал старый тиун?
   - Изяслава с племянником.
   Никита, услышав этот разговор, начал припоминать о своём походе в корчму. От примочек травницы ему полегчало, и пухлина на лице стала спадать. Дружинник неожиданно вспомнил, что дядька Изяслав распрашивал корчмаря о том постояльце. Корчмарь ответил, что он хороший воин, служил татарскому хану, и дал его описание. Это описание напомнило парню татарина, который жил со скоморохами:
   - Я помню, что рассказывал наш корчмарь про этого татарина. Похож на Олабугу...
   - Чего раньше ты про это мне не сказал? - со злостью рявкнул тиун.
   Никита смутился, и на его опухшем лице появилась непонятная гримаса:
   - Не придал тому значения и забыл. Прости, боярин.
   Алексей был зол на Никиту, но срываться на парня, покусанного пчёлами, ему не хотелось. Он оставил дружинника на попечение травнице и направился в корчму, чтобы поговорить с корчмарём.
   Корчмаря на месте не оказалось, прислуживала его жена. Она попросила тиуна подождать за столом в обеденном зале. Потом принесла корчажку хорошего пива и вяленных окуней. После нескольких ковшей пива Алёшу одолела усталость. Попович опустил голову на стол и закрыл глаза.
   Его разбудил местный пьяница, который без спроса пробрался в зал для богатых посетителей:
   - Боярин, а я знаю, где прячется Нежила.
   - Говори.
   - За пять ордынских денег расскажу.
   Тиун достал из калиты серебро и узнал, что беглец прячется у своих родственников во втором доме слева от церкви. Через час тиун с дружинниками подошли к избе. Нежила вышел сам и был связан.
   На допросе парень не признавался в убийстве хозяина. Устах начал грозить ему расскалённой кочергой. Нежила ответил, что всё расскажет:
   - Что тут рассказывать. Признавайся, как убил! - прикрикнул на него старший дружинник.
   Парень дёрнулся и начал лепетать что-то совсем невнятное. Вмешался Алексей, он велел Устаху отойти в сторону и начал разговор по-доброму:
   - Хорошо. Рассказывай с начала всё, что было на самом деле. Я тебя выслушаю.
   Слуга поведал, что его господин был знаком с убитыми новгородскими купцами и принимал их у себя вместе со старостой. Ссора с хозяином случилась из-за того, что парня опоили и обворовали в корчме.
   - Кто это сделал? - поинтересовался тиун.
   - Эти самые купцы новгородские и опоили.
   У Алексея сразу возникло недоверие к рассказу. Не будут богатые купцы из Иванского братства, вступительный взнос куда стоил целых пятьдесят гривен, обворовывать простого слугу с десятью кунами в калите. Он пригрозил парню вернуть Устаха с кочергой, но Нежила начал клясться и божиться сначала всеми святыми, а потом и мерянскими богами. Алёша решил об этом случае тоже распросить корчмаря, с которым не успел поговорить, и продолжил допрос.
   - Хозяин тебе конечно не поверил?
   - Сначала поверил и велел идти отоспаться на сеновал, а утром начал бить палкой.
   - Где ты прятался?
   - Три дня провёл в лесу, а потом, когда проголодался, пришёл в село к родственникам.
   - Ты не встречал там разбойников?
   - Встретил двоих: один татарин, а другой рус, они тех купцов и прирезали.
   Попович понял, что если парень не врёт, то нашёл ценного свидетеля:
  -- Рус был не из наших, марковских?
  -- Нет. Крепкий такой, наверное, из дружинников.
   Затем Попович попросил описать татарина. Его описание совпало с Олабугой. Нежила запомнил длинный черноволосый чуб. Алексей стал думать, что Олабуга и есть тот самый Тугарин, о котором говорят люди. Однако вскоре у него в голове возник новый вопрос: зачем Тугарину распространять слухи о самом себе? Может, чтобы люди боялись? Но тогда пришлют из Ростова сильную дружину и всё равно перебьют разбойников. На время Алексей решил оставить свои раздумья. Он захотел сначала переговорить с корчмарём, а затем пойти к старосте и начать "гнать след" Олабуги.
   Корчмарь встретил тиуна ещё на пороге корчмы. Он предложил Алексею угоститься за счёт заведения. Тиун отказался и стал задавать свои вопросы. Корчмарь отвечал, что ничего не знает про этого чужака, кроме того, что тот знатный воин и служил самому хану.
   После таких слов корчмаря Алексей уверился, что Олабуга и есть Тугарин. Он пошёл к старосте и потребовал от него вечером собирать сход и гнать след, но не Нежилы, а татарина Олабуги, который и есть тот самый Тугарин-Змей. Тиун сам выступал на сходе и призывал мужчин найти вора и убийцу. Мужики жаловались на недокормленных лошадей и просили не взымать прошлогоднюю недоимку по оброку. Алёша согласился перенести выплату на месяц сбора урожая.
   Когда тиун вернулся с волостного схода, то решил лечь спать пораньше, поскольку за этот день сильно устал. Выспаться Алёше не удалось, перед полуночью его разбудил Довмонт и поведал о старосте, который приходил в лагерь скоморохов и искал Олабугу. Не найдя татарина, сельский голова зашёл на мерянское капище и положил в дупло священного дуба бересту. Литвин достал грамоту и срочно принёс Алексею, поскольку сам не умеет читать.
   Тиун развернул бересту и начал читать про себя:
   "Этот дурачок Алёшка заставил мужиков гнать ваш след. Увести дружинников на следующей неделе может не получиться."
   Попович аж сплюнул от злости: называть его Алёшкой дурачком, непростительное дело. Под сомнение ставился авторитет княжьего слуги. Да как он посмел!
   - Пошли брать старосту, - сказал он Довмонту.
   - Хорошо, я позову остальных.
   Старосты дома не оказалось, после схода домой не вернулся, так ответил тиуну старший сын главы сельского схода. Попович попросил позвать мать. Жены старосты тоже не было дома, она пошла к Звениславе травнице в гости.
   Не нашлась она и у Звениславы. "Гнать след" старосты и старостихи Алёше не хотелось. Его уважали марковские мужики. Потом тиун подумал, что если найдём Тугарина, то найдём и старосту.
   На следующий день он снова пошёл допрашивать Нежилу, который сидел в порубе становой избы. Сначала беглый слуга повторял ровно то, что говорил в прошлый раз. Потом тиун понял, что, скорее всего, Нежила ни в чём не виноват. Он велел выпустить слугу из погреба, накормить его кашей и напоить пивом.
   Нежила начал рассказывать про свою жизнь. Был он пятым сыном в бедной семье. Когда парню исполнилось семь лет, отцу удалось упросить старого кузнеца взять к себе в ученики. Семилетний мальчик не мог держать в руках кузнечный молот и раздувать огонь мехами. До тринадцати лет Нежила следил за хозяйской скотиной. Когда мастер допустил его к кузнечному горну и дал в руки молот, счастью парня не было предела. Он всю свою короткую жизнь мечтал стать кузнецом. Однако счастье длилось недолго. Через полгода старый хозяин умер. Его вдова снова перевела Нежилу в конюхи:
   - Как появился новый хозяин?
   - Непонятно. Три года вдова жила благопристойно. Она многих женихов, которые хотели получить богатое приданое, отважила. Из Ростова даже брат нашего старосты приезжал, и тому отворот дала. А потом у кузнечихи живот начал рости. Никто из слуг не знал, с кем согрешила хозяйка.
   - Так уж никто и не знал? - усомнился Алексей.
   - Миролюба этого никогда в Марково не было, а в Ростов вдова только на Богомолье в монастыри ездила.
   - С кем она в город ездила? - задал новый вопрос тиун.
   - Обычно с ключником, иногда Звениславу-травницу с собой брала, - ответил Нежила и пожал плечами.
   Алексея давно уже смущал этот странный тестамент вдовы кузнеца, которая назвала своим наследником и отцом ребёнка обычного ростовского бобыля. Про него даже слуги не знали. Если женщине снова замуж захотелось, то с таким богатством могла достойного мужчину найти, женихи сами к ней приезжали. Здесь существует какая-то тайна. Если эту тайну не выведать, то найти татей, которые убили Миролюба и новгородцев, будет тяжело. За разгадкой надо ехать в Ростов и побольше разузнать про этого бобыля Миролюба. С собой неплохо Звениславу взять, пусть вспомнит, куда она с кузнечихой в Ростове ездила. Кроме того, с такой красивой женщиной дорога окажется приятней. При этих мыслях взгляд Алёши стал менее сосредоточенным, и на его лице появилась улыбка. Тиун отдал распоряжения Устаху, дружинникам и служанкам и пошёл к травнице.

Глава восьмая. Ростов.

   Ехать решили сегодня. Чтобы попасть в Ростов побыстрее, до закрытия ворот, решили скакать верхом. Пришлось травнице на время дать смирную кобылу, поскольку та захотела показать город своей племяннице. Несколько часов ехали быстро, без привалов. Такая езда сильно утомила девочку, которая так долго никогда не сидела в седле. Когда вдалеке показались городские стены и надвратная башня, она стала просить тетю чего-нибудь перекусить. Звенислава ответила племяннице, чтобы она ещё чуть-чуть потерпела, но тут раздался голос уличной торговки:
   - Черемша, черемша, черемша квашенная! Недорого продам, одна веверица за безмен, подходите, люди добрые!
   Алёша остановил Сивко, слез с коня и подошёл к торговке:
   - Побробовать дай!
   Квашенная черемша оказалась вкусной и посоленной в меру, тиун достал из калиты беличью шкуру и взял целый безмен. Солнце стояло ещё высоко, можно остановиться на небольшой привал. Алёша спросил у торговки, где можно к черемше купить ещё хлеба. Она ответила, что ему надо ехать к Сеньке. Алексей уточнил, где живёт Сенька, и получил ответ, что тот живёт рядом с церковью Бориса и Глеба.
   - А ближе на этом посаде у кого можно хлеб купить? - удивлённо спросил тиун.
   Торговка не ответила, молча поставила бочку с черемшой на небольшую тележку и поехала в сторону противоположную от Ростова.
   - Дурная баба! - крикнул ей тиун вслед.
   - Юродивая, - возразила ему Звенислава.
   Попович знал, что юродивые это угодники Божьи, и к их словам нужно прислушиваться. Но эта торговка была одета в одни лохмотья, а лицо её было измазанно сажей. Женщина совсем не напоминала разумного человека. Он решил, что нужно до захода солнца добраться до города и заночевать, а там утро вечера мудреннее.
   Они перекусили и неспешно поехали к воротам, Ростов встретил их лаем собак, которых дразнили мальчишки. Не слезая с коня, тиун дал одному из них крепкого подзатыльника, за что удостоился бранных слов от убегающей за угол терема ватажки озорников. Город готовился отходить ко сну. Хозяйки доили коз и коров, ремесленники и торговцы заканчивали дела и неспешно закрывали калитки своих дворов, расчитывая привлечь позднего зазевавшегося покупателя.
   Стали искать подходящую корчму для ночлега. Алексей решил не скупиться и выбрал дорогое место, где могли позволить себе останавливаться только княжьи люди, купцы, да дети боярские. Корчма принадлежала сыну князя Ростовского Василию Константиновичу. Она располагалась на богатой Ивановской улице. На дверях головной избы, подчёркивая знатное происхождение хозяина, висела голова огромного медведя.
   Алексей со спутницами зашли в поветь, к ним подошёл молодой чисто одетый паробок и спросил:
   - Чего изволите перекусить?
   - А что имеется?
   Слуга достал из кармана бересту и стал зачитывать список блюд, которые можно здесь заказать. Одних только закусок было четырнадцать. Алексей не знал, что выбрать, большинство блюд были дорогими и стоили несколько кун. Однако тут вмешалась Звенислава:
   - Молодец, принеси нам каравай белого хлеба, кваса и найди две горницы для ночлега.
   Наутро травница разбудила Алёшу:
   - Вставай тиун, церковную службу проспишь, сегодня воскресенье.
   Алексей стал нехотя собираться, к нему по велению травницы подошёл слуга с большим берестяным ковшом воды для умывания и белым льняным рушником. Алёша вылил полковша себе на голову, громко зарычал от приятного холода и начал вытирать волосы. Сон как рукой сняло, правда, голова оставалась тяжёлой. Тиун осмотрелся и увидел в руках того же слуги уже корчажку с квасом. Квас здесь и правда был хорошим, настоянным на меду и пряных травах. Попович быстро осушил корчажку и начал вытирать рушником свои усы, по краям которых катились капли густого кваса. У него выросли длинные усы? Из юноши Алёша превратился в зрелого мужа? Попович даже не заметил, как это произошло. Дела на княжьей службе так измотали парня, что о себе подумать не было часу.
   На Ивановской в воскресенье, как обычно, было шумно, торговцы громкими, на всю улицу, криками, зазывали к себе покупателей. Тиуну, который ещё не успел толком отойти от сна, надоели этот шум и толчея. Он взял Звениславу под руку, как свою барышню, и быстро зашагал в сторону уличанской церкви Иоанна Крестителя.
   Когда они вышли из толпы, Звенислава неожиданно поинтересовалась, где находится церковь Бориса и Глеба.
   - До неё далековато отсюда, на литургию сходим лучше в уличанский храм, - ответил Алёша.
   Но Звенислава возразила, что хочет показать племяннице большую каменную церковь, таких кроме Ростова, Киева и Новгорода Великого нигде и не встретишь на Руси. Ещё дитё на князя с семейством посмотреть хочет, а где ещё можно князя встретить кроме обедни? Борисоглебская церковь - дворцовый храм ростовских князей. Алёша нехотя согласился, слишком был слаб к роду бабьему, и они поспешили к детинцу.
   Служба в Борисоглебской церкви проходила, как всегда, торжественно. Церковный хор пел в несколько голосов, громко и мелодично звонили колокола. Князь Константин на литургию не пришёл, зато явилась молодая татарская княгиня со всем семейством. Одетая в русское платье, она звучным тонким голосом напевала слова молитв. Одиннадцатилетний княжеский наследник Василий стоял немного в стороне от мачехи и с любопытством разглядывал церковное убранство. Народу в храме было много, а на улице стояла уже по-настоящему летняя жара, некоторым жёнам и ребятишкам становилось дурно. Заметив это, настоятель храма перед началом причастия сказал, что прочитает воскресную проповедь на площади перед церковью. Народ повалил из храма. Племянница Звениславы была очень довольна: впервые в жизни она увидела княгиню с наследником, богато одетых бояр и священников. Её зелёные, как у тёти, глаза светились искренней радостью.
   На проповеди настоятель храма призывал богатых людей не забывать о сирых и убогих и прочитал притчу о богаче и Лазаре. После проповеди настоятель пригласил на помост княгиню. Она поздравила собравшихся людей с праздником и заявила, что сегодня сама раздаст милостыню нищим.
   Убогие и калеки начали выстраиваться в очередь. Народ с удовольствием глазел на это зрелище. Стали раздаваться крики: многае лета князю Константину Борисовичу и молодой княгине! Один из попрошаек хотел было получить милостыню во второй раз. Это заметил стоящий рядом молодой дворецкий, который попытался оттолкнуть калеку. Но тот не унимался и закричал:
   - Этот кусок хлеба не мне, а Сеньке! Сенька болен и сам не может прийти!
   Неожиданно подошла к княгине Звенислава-травница. Она низко поклонилась жене князя и промолвила:
   - Позволь, княгиня! Милостыню из твоих рук болящему Сеньке отнесёт княжий тиун Алексий.
   - Отчего не позволить, выйди сюда, добрый молодец! - торжественным приказным голосом промолвила княгиня.
   Алексей этого не ожидал. Он несколько мгновений смущённо стоял, переминаясь с ноги на ногу, пока кто-то не вытолкнул его из толпы. Тогда Алёша взял себя в руки и уверенным шагом направился к помосту, где стояла княгиня. Увидев действительно доброго молодца, который был её ровестником, уже несколько засмущалась сама княгиня. На её бледном лице выступил свежий румянец.
   Княгиня достала целый каравай хлеба и подала его Алёше.
   - Отнеси эту еду Сеньке, - сказав эти слова, она неохотно отвела свой взгляд от лица Поповича. Народ радостно закричал, славя княжескую чету, а Алёша ещё долго стоял, как истукан, держа в руках полученный хлеб.
   - Пойдём Сеньку искать, тиун, - услышал он за спиной голос Звениславы.
   Вскоре они узнали, что Сенька находится на гумне у одной купеческой вдовы неподалёку от храма. Спутники пошли туда, сопровождаемые другим нищим, тем, который второй раз пытался взять милостыню у княгини.
   Сенька лежал на сене рядом с козами и что-то невнятное бормотал себе под нос.
   - Возьми, я тебе хлеба принёс, - добродушно сказал Алёша и протянул каравай Сеньке.
   - Наконец-то ты пришёл, богатырь, отпусти меня! - промолвил громко Сенька.
   - Куда тебя отпустить? - удивлённо спросил Попович.
   - Дай мне кусок хлеба.
   Тиун отломил кусок от каравая и подал его нищему. Сенька стал есть пищу, потом попросил воды запить. Другой нищий, его звали Прошка, принёс ему ковш с водой. Сенька взял ковш, выпил воду и испустил дух. Звенислава бросилась к нему, хотела помочь, но её усилия оказались тщетными, травница только развела руки и произнесла:
   - Отмучался, Божий человек.
   - Царствие ему Небесное, - сказал Прошка и снял шапку.
   Алексей молча развернулся и пошёл в сторону купеческого дома, чтобы сообщить о смерти постояльца.
   Вскоре на гумно вышла купчиха со своей ключницей и стала давать распоряжения об устроении похорон. Звенислава между тем разговорилась с Прошкой. Оказалось, что нищий погорелец в прошлом знал убитого марковского кузнеца Миролюба. Этот разговор стал интересен Алексию, и тиун начал задавать вопросы:
   - Были ли у кузнеца враги?
   - Какой из Миролюба кузнец? Отец пытался учить его плотницкому мастерству, да ничего путного из этого не вышло, ни бревно толком не мог положить, ни ровную доску сделать. Что до врагов, то он сам их наживал.
   - Каких таких врагов мог нажить бобыль и неумеха? - усомнился тиун.
   - Склочным и подлым человеком был Миролюб, даже хозяина своего из-за денег на тот свет чуть не отправил.
   - Раскажи мне эту историю.
   - От бедности своей нанялся этот Миролюб слугой к одному сыну боярскому. В тот год собирал хан Тохта войско против Ногая, бросил клич и на русской земле. Захотелось хозяину Миролюба на службу к царю податься. Пошли они с Миролюбом в Ярославль, чтобы по Волге в Орду плыть. В Ярославле прознал Миролюб, что в ордынском войске слуги воюют наравне с дружинниками, и испугался.
   - Убивать господина зачем было? - спросил Алёша. - Почему просто от него не сбежать? - спросил Алёша.
   - В калите тот сын боярский вёз десять гривен из отцовского наследства. Миролюб наш не хотел просто бежать и потом подаяние просить. Вот и решил господина своего ночью во сне прирезать. Да сон у того воина чуткий был, успел перехватить руку с ножом.
   - Что было дальше?
   - Как-то вымолил Миролюб у своего хозяина пощады и вернулся в Ростов. Потом вместе со мной и Сенькой на паперти побираться начал и историю нам эту рассказал.
   - Как он в Марково попал?
   - Через девять месяцев от одной богатой вдовы из Марково приказчик приехал и сказал, что Миролюб отец её ребёнка и наследник всего добра. Так и выбрался он из грязи в князи. Что в Марково у Миролюба было с той вдовой, мне не ведомо.
   - Ну, и на том спасибо!
   Потом Алексей обратился к Звениславе:
   - Нам пора возвращаться в Марково.
   - Нет. Нужно Сеньку, Божьего человека, на тот свет проводить. Пускай отец твой отпевание проведёт, давай съездим к нему, недалеко ведь живёт от Ростова.
   Алёше хотелось поехать в Марково и побыстрее разобраться в этом запутанном деле, но он соскучался по своим родителям. И на этот раз тиун снова послушался травницы.
   До отчего дома доехали только к вечеру. Отец Пётр сидел на скамье перед домом и читал какой-то свиток, поэтому первым заметила Алёшу мать. Она радосно вышла встречать сына на улицу и сильно смутилась, когда увидела рядом с Алёшей женщину с ребёнком.
   - Сыночек, а это кто с тобой?
   - Звенислава, травница из Марково с племянницей, - не поняв её смущения, ответил Попович.
   Обстановку разрядил отец. Он подошёл и крепко обнял Алёшу, а потом предложил его спутницам стол и ночлег. Звенислава согласилась. Пётр отправил жену стряпать, а сам достал из погреба бочонок мёда. Вскоре сели трапезничать. Матушка извинялась за скудную трапезу, мол, гостей сегодня не ожидала. За столом Алексей стал рассказывать о княжьей службе и загадочных убийствах, которые произошли в Марково. Марфа охала и причитала, а священник внимательно слушал сына, не вмешиваясь в рассказ. Звенислава попросила батюшку поехать в город и по-христиански похоронить Сеньку. Петр ответил, что с восходом солнца они отправятся в Ростов.
   Похороны Сеньки собрали много людей. По городу давно ходили слухи, что этот человек юродивый. На кладбище пришло даже несколько жён и дочерей бояр, некоторые из них снимали свои украшения и пытались завернуть в саван покойного. Это действо увидел отец Петр и запретил:
   - Сей обряд языческий и непотребен добрым христианкам.
   После отпевания благочинный прочёл собравшимся проповедь о том, что в Царствие Небесное не унесёшь сокровищ, накопленных на земле. Проповедь так впечатлила купеческую вдову, на гумне которой нашёл своё последнее пристанище покойный, что она предложила за свои деньги справить тризну по усопшему.
   Когда они вернулись в родительский дом, мать накрыла роскошный стол на двенадцать блюд. Снова пошли разговоры о Алёшиной службе тиуном. Попович вспомнил случай с "чудесным" исцелением племянницы марковского отца Леонида. Священник громко смеялся, так, что даже подавился куском говядины, но матери было не смешно, скулы на её лице двигались во все стороны. Это заметила Звенислава и аккуратно локотком подтолкнула в бок Алёшу. Попович удивлённо посмотрел на мать. Марфа также увидела на себе любопытный взор сына. Она исподлобья посмотрела на парня, и на глазах выступили слёзы.
   Наступила очередь смутиться отцу.
   - Ты чего ревёшь, баба?
   - Я... Я... Мне голова закружилась, - сказала Марфа и вышла из-за стола.
   Звенислава тоже встала и поклонилась хозяину.
   - Можно мне пойти к вашей жене? Я травница, сделаю ей отвар от головы.
   Слегка захмелевший Пётр ответил:
   - Иди к ней с миром, дорогая! А мы с Алёшей поговорим и ещё по ковшу мёда выпьем.
   Когда травница зашла в комнату, Марфа громко рыдала.
   - Сейчас-сейчас, я вам от головы отвар сделаю.
   Марфа неожиданно схватилась за плечи Звениславы.
   - Грешна я перед Богом, сильно грешна!
   - Все мы грешные, не надо так, - успокаивала её травница.
   Услышав эти слова матушка разревелась ещё больше.
   - Согрешила я, девятнадцать лет назад с Леонидом изменила мужу. До сих пор не знаю, чей Алёшка сын: ум как у Петра, а глаза Леонидовы...
   - Тише-тише, мужчины услышат.
   - Спасибо, травница, впервые за столько лет излила тебе душу.
   - Подожди, я тебе успокоительный отвар сделаю, у меня травы с собой, только скажи, где лежат дрова, чтобы печь разжечь...
   Через полчаса Марфа выпила успокоительного отвару, легла на теплую печь и уснула. Звенислава увидела, как Алёша за руку ведёт в горницу уже изрядно подвыпившего отца и заметила, что глаза у юноши и правда не отцовские.
   Наутро спутники стали собираться обратно в Марково. Петр после вчерашнего выглядел неважно. Большим усилием воли он встал с ложа, чтобы проводить сына, сел на скамью под домом, опёрся головой о стену и пустыми глазами смотрел куда-то в небо. Травница сначала напоила его рассолом квашенной капусты, а потом сварила антипохмельный отвар из чабреца и полыни. Марфа, наоборот, хорошо выспалась и выглядела бодрой. Она положила Алёше в дорожный мешок еды и накормила лошадей перед дорогой. Когда путники собрались отъезжать, Марфа благословила их иконой и подарила травнице небольшой серебрянный образок Кирика и Иулитты, в День памяти которых ещё при великом князе Владимире крестили Ростов.
  

Глава девятая. Поединок.

   Когда тиун со спутницами вернулись в Марково, у становой избы их ждал Никита с радосной вестью. Вчера к Изяславу приезжал гонец из Ярославля. Со словами, что через два дня в Марково приедет пристав ярославского князя, чтобы посетить своих родичей.
   - Один приедет или с дружиной?
   - С пятью дружинниками. Сейчас на дорогах развелось много разбойников.
   - Кто кормить будет дружинников?
   - Наша семья, конечно. На сей счёт не тщай, не боспокойся, тиун.
   - Я хотел предложить твоему родственнику ещё пир в становой избе, муж он достойный, такого не грех угостить.
   - Конечно, достойный. Самому хану Тохте служил, на войне против Ногая прославился.
   - Как он обратно в Ярославль из Орды попал?- спросил Алексей.
   - Беклярбек ордынский даругой его туда отправил. Мой родич пристав не ярославского князя, а самого царя ордынского, - с гордостью заявил Никита.
   "Вот это поворот", - подумал Алёша.
   Он попрощался со Звениславой и её племянницей. Если родственник Изяслава и Никиты баскак ордынскаго хана в Ярославле, то это сильно меняет дело. Тиун по-другому поглядел на татар-разбойников в Марковской волости.
   Между тем надо было готовиться к приезду гостей. Алексей пошёл к Агрофене и начал давать ей указания насчёт завтрашнего стола. Устах и Изяслав предложили послезавтра с приставом и его людьми съездить на охоту. Леса тут глухие, дичи водится много, стали чистить лошадей и оружие, натаскивать собак. Так в подготовке к охоте прошёл весь остаток дня.
   На следующий день после полудня на ярославской дороге показалась группа всадников. На окраине села возле становой избы их встречали Алёша Попович, Изяслав с женой, Никита и отец Леонид со своей матушкой и племянницей Еленой, предложили гостям хлеб-соль. Их старший, одетый в дорогое шёлковое ордынское платье, невысокий, но широкоплечий мужчина неторопливо слез с коня, поклонился тиуну, батюшке, затем обнял своих родственников. Алёша на несколько мгновений растерялся и не мог произнести ни слова, но потом превозмог себя и неуклюже поклонился ханскому баскаку:
   - Будь здрав, боярин! И вы, гости дорогие.
   - И тебе не хворать, тиун, я Еким Иванович, пристав ярославский.
   - Алёша, Алексей, благочинного Петра сын.
   После радушной встречи гостей повели к столу на угощение. На столе уже стояли закуски. Свежевыпеченные изращатые калачи и пироги с разнообразными начинками: мясом гуся, рыбой, икрой, капустой, брусникой и сушеной сливой. От выпечки исходил приятный сдобный запах, служанки постарались на славу. Начали рассаживаться. Во главе стола сели пристав и тиун, по правую руку от них по праву хозяев марковские дружинники: Устах, Довмонт, Изяслав, Путята и Никита, по левую расположились ярославцы. Началась трапеза. После того, как все отведали пирогов, служанки внесли напитки: два бочонка мёда, пиво и глиняную амфору красного греческого вина, которая осталась в становой избе от прежнего тиуна. После нескольких здравиц начались застольные разговоры:
   - Боярин Еким, как вы попали на службу к ордынскому царю? - поинтересовался Попович.
   - Молодой был, подвигов богатырских хотелось, вот и подался в Сарай.
   - В Орде хорошо, воля, не то, что в нашем медвежьем краю, - неожиданно вставил своё слово Устах.
   - Может, оно и так, но голову там сложить, что дорогу перейти. Сколько русских богатырей положили свои кости в землю заморскую? - заперечил ему баскак.
   Глаза Устаха загорелись недобрым огоньком. Это заметил Алексей и взял снова разговор в свои руки.
   - Мне никак не дают свыкнутся с мыслями, боярин, эти убийства, которые творятся в Марковской волости. Люди говорят, это татары тут разбойничают.
   - Может, и татары, но нынче времена лихие, на большую дорогу больше сами русы выходят. Мы в землях ярославльского князя уже год как с ними воюем. Виру не беру, а по Ясе Чингисхановой на деревьях татей вешаю. Под сотню человек уже повесил, а разбоев не убавилось.
   - Лиха беда начало.
   Между тем на стол начали ставить разную рыбу: осетров, стерлядь, судака, шуку и птицу. Как украшение Агрофена внесла красивого белого лебедя. К рыбе и птице прилагались ещё три бочонка мёда. Ещё выпили и закусили. После десятого ковша тиун пригласил гостей на завтрашнюю охоту. Еким согласился и поблагодарил хозяев за радушие.
   По обычаю, на третью смену блюд подали мясо: свинину, баранину, оленину, косулю и медвежатину. Когда воины наелись, изрядно захмелели и стали петь песни про подвиги богатырские, Попович вновь задал вопрос баскаку:
   - Боярин, что ты знаешь про ордынского воеводу Тугарина?
   - Голова уже шумит от выпитого, завтра на охоте расскажу тебе про него.
   К середине ночи все легли спать. Алёша долгое время не мог сомкнуть глаз. Тревожные мысли роились в голове отрока. Было очевидно, что Еким Иванович совсем не прост. Возможно, все разбои в этой местности творятся с ведома татарского даруги. Под утро большое количество выпитого мёда дало о себе знать, веки Поповича слиплись, и в горнице раздался богатырский храп.
   Алексея разбудил звук охотничьего рога. Он с трудом встал оделся и вышел во двор, там уже собрались все дружинники, кроме Никиты. Парень не смог встать после выпитого. Алеша оседлал своего коня, взял оружие и протрубил в рог, объявляя о начале охоты.
   - Спускайте собак, мужи!
   Попович пришпорил Сивко и помчался вперёд никем не сопровождемый. Остальные поехали за Екимом, поскольку не без основания считали баскака более опытным охотником. Но новичкам часто везёт. Молодой хорт, по следу которого поехал тиун, взял след зверя. Попович умеренным галопом поскакал за собакой, надеясь удивить остальных своей добычей. Молодому тиуну не хотелось признаваться, что кроме стрельбы из лука по уткам и гусям он толком никогда и не охотился. Между тем пёс загнал добычу на берег небольшого но глубокого болотца и начал на неё лаять изо всех сил. Попович пришпорил Сивко и выехал на поляну. Там стоял огромный тур. Он с яростью смотрел на всадника и бил о землю копытом. Молодой пёс, не чуя опасности, бросился на зверя. Тур подпустил к себе пса и так лягнул его копытом, что собака отлетела на добрых три сажени. Затем дикий бык развернулся и с пронзительным рёвом поскакал на охотника. Лошадь испугалась разъярённого животного, она резко встала на дыбы, а затем взбрыкнула задом, выкидывая всадника из седла. Алексей, падая, сильно ударился о толстый ствол берёзы, на него нёсся тур. Неожиданно наперерез зверю выскочил всадник с длинной охотничьей рогатиной. Как опытный и умелый охотник, он подъехал к зазевавшемуся туру и ударил его рогатиной в сердце.
   Алёша от боли на некоторое время лишился чувств. Когда пришёл в себя, то увидел двух склонившихся над ним мужчин. Это были пристав Еким и Олабуга. Поляна была покрыта красивыми желтыми и красными цветами, травы приятно пахли, из леса доносились соловьиные трели. Татарин лил пахнущую гнилью воду из болотца на голову тиуна. Алёша сначала обрадовался неожиданному спасению, но, когда увидел лица своих защитников, то опустил свои очи к долу.
   - Вы меня как убьёте?
   - Убивать тебя? Зачем? - переспросил Олабуга и усмехнулся хитрым татарским прищуром.
   - Я всё про вас знаю.
   - Что ты про нас знаешь? - строго спросил Еким.
   Тиун указал пальцем на Олабугу.
   - Ты, воевода татарский Тугарин-Змей, разбойник и тать.
   Затем Алёша обернулся к даруге.
   - Боярин покрывает воровство именем хана Тохты и небось имеет свою долю.
   В ответ на обвинение Еким рассмеялся.
   - Кто тебе такое рассказал?
   - Сам догадался. Люди видели, как вы купцов новгородских порешили. Ещё нищий Прошка в Ростове мне кое-что рассказал.
   - Ну хорошо, паря, тогда садись и слушай, расскажу тебе свою историю.
   Попович, несмотря на сильную боль, превозмог себя и уселся, обопершись спиной о ствол дерева. Баскак начал свой рассказ.
   Когда хан Тохта объявил, что собирает воинов против Ногая, Еким и его слуга Миролюб пошли из Ростова в Ярославль. Там они собирались сесть на струг и плыть по Волге к Сараю. В Марково заночевали у купеческой вдовы. Она была красивой женщиной. Еким не выдержал и ночью согрешил с ней. Утром, когда воин хотел уйти из хозяйкиной постели, вдова попросила его назвать своё имя. Мужчина смалодушничал и назвался Миролюбом. В Ярославле слуга захотел сбежать с хозяйскими деньгами и попытался убить Екима.
   - Дальше можешь не рассказывать, я и так всё знаю, - важным голосом перебил баскака Алёша.
   - Что ты знаешь?
   - О том, как Миролюб получил наследство кузнеца. Теперь понятно, почему кузнечиха назвала его отцом своего сына.
   - Не хотел я этого гада трогать, пусть, думал, живёт себе с миром, но полгода назад привёз мне в Ярославль Олабуга одну девицу...
   - Это была Марьяна?
   Далее продолжил Олабуга. Он поведал про Марьяну. После смерти матери начал к ней отчим приставать. Она ему отказала. Тогда отправил за ней Миролюб на болото своего слугу, чтобы снасильничать девку. Не хотелось гаду виру церкви платить за снохачество и позор перед общиной терпеть. Убегающая от насильника Марьяна случайно попалась на глаза Олабуге, который ехал в Озеравки по поручению ярославского князя. Захотелось князю мерян на свои земли переманить, но такой народ разве переманишь. Они живут возле могил своих пращуров. Олабуга зарубил насильника саблей, но пришлось топить тело в болоте. Для мерянина убийство чужаком человека на их земле - оскорбление рода, которое можно смыть только кровью. Пока Олабуга прятал тело, девица упросила его взять её с собой в Ярославль. Решила она покинуть отчий дом. Теперь живёт у боярина Екима.
   - Сейчас она гостит у родичей в Ростове, - перебил разговор даруга.
   - Кто такие её родичи?
   - Торговцы посадские, черемшой и всякой снедью торгуют, - ответил Еким.
   - Ты убил Миролюба? - продолжил задавать вопросы Алексей.
   Еким немного смутился, он внимательно смотрел в глаза тиуну. Алексей продолжил:
   - У меня свидетель есть, юродивый Сенька из Ростова. Ему Миролюб рассказал твою историю. Не мог ты просто так своего ребёнка негодному слуге оставить.
   Еким немного смутился, а Попович заговорил более грозно.
   - Ежели не признаешься, поведу тебя на суд к ростовскому князю Константину, сведка то у меня имеется, а юродивому люди поверят!
   Даруга отвёл взгляд от Алексея, сплюнул себе на сапог и процедил сквозь зубы:
   - Я. Когда узнал про девку, решил свести с ним счёты.
   - Всё рассказывай!
   Пристав с укором посмотрел на Алёшу и продолжил:
   - Время выдалось удобное, в Марково тиун сменился, а чтобы лишних разговоров не пошло в народе, и до ростовского князя они не дошли, направил Олабугу со скоморохами слухи распускать о Тугарине-Змее и его разбойниках. Решил убийство на него перевести.
   - Где тогда этот Тугарин?
   - В могиле. Сразили мы с Олабугой воеводу Ногаева возле днепровских порогов два года назад и привезли его голову Тохте. За это хан назначил меня своим сотником.
   - А купцов вы зачем порешили?
   - Не купцы это были, а лихие люди, новгородские ушкуйники. Такие города да погосты рушат и людей в неволю уводят. Захотели разорить Марково, но людей в ватажке немного у них было: с пятью дружинниками и полсотней мужиков не справились бы. Тогда они прикинулись ограбленными купцами и вступили в сговор с Миролюбом и старостой, чтобы дружинников с тиуном отравить или увести куда-нибудь. Мой слуга и староста до денег дюже жадные, за долю соседей своих в рабство продать решили.
   Тут Алёше стало немного не по себе. Его же могли легко убить. Еким невозмутимо продолжал:
   - Я, когда в усадьбу к Миролюбу залез, подслушал их разговор. Решил христиан марковских спасти. Назвались мы с Олабугой торговыми людьми из Сарая и назначили встречу ушкуйникам в лесу. Там их и положили.
   - Что было дальше, я знаю, - заявил Алёша.
   Тут у парня снова сильно закружилась голова, и он окунулся в забытье. Бредил так Алексей несколько дней. Очнулся в горнице в окружении Агрофены, Звениславы и своих дружинников.
   - Ну ты сила, брат, завалил в поединке Тугарина, - с уважением сказал Устах и удивлённо посмотрел на тиуна.
   - Что?
   - Нам боярин Еким Иванович всё рассказал. Как ты вместо зверя этого разбойника выследил и сразил его на болоте.
   - Какого разбойника?
   - Воеводу татарского, - его броню и оружие передал нам даруга ярославльский. Добрая зброя, - одновременно с уважением и досадой заявил Устах.
   - Решил с нами славой не делиться? - спросил Путята.
   - Ну, не совсем так.
   - Конечно не так, боярин случайно встретился с разбойником! - радостно закричал Никита.
   - Князь ростовский Консантин тобой доволен, что избавил волость от Тугарина-Змея, прислал подарок: ковёр персидский, золотом вышитый и шубу соболью, - сказал Путята.
   - Это хорошо, княжья милость мне не помешает.
   - Ещё люди марковские тебя славят как защитника своего, сыскавшего и одолевшего татя, - вновь встрял в разговор Никита.
   Путята заявил, что такая слава не должна пройти даром. Он хорошо играет на гуслях и сочиняет былины. Дружинник пообещал Алёше сложить о нём былину и петь по всему Ростовскому княжеству.
   - Про нашего тиуна песню надо петь по всей Руси, - вновь встрял в разговор племянник Изяслава.
   От этих разговоров Алексею стало весело на душе.
   - Не знал я, что ты былины сочиняшь и поёшь, неси сюда гусли, - обратился Попович к Путяте. Никита, Агрофена и Звенислава усмешками поддержали Алёшу.
  

Эпилог

   Через семь месяцев в ростовской церкви соборной состоялось венчание. Играли свадьбу Алексея и Марьяны. По просьбе жениха и его родителей венчал молодых марковский священник Леонид. Обычно тихий и неразборчивый голос иерея сегодня звучал так громко и торжественно, что марковские прихожане удивлялись, откуда у их батюшки такой прорезался голос? Удары колокола привлекли на соборную площадь много народа. Люди на площади между собой переговарилась, что этот молодой богатырь сыскал и убил воеводу ордынского Тугарина-Змея и спас Марковскую волость от разорения.
   После венчания справляли кашу. Начался пир на весь мир. Молодая жена одарила подарками всех присутствующих. Свекру - рубаху и штаны, свекрови - ткань, боярыням и жёнам дружинников - рубахи, платки, волосники, боярам и дружинникам - рубахи, штаны. Затем молодых одарили гости. Среди гостей богатством и роскошью выделялся Еким Иванович - баскак ордынский в Ярославльском княжестве и посажённый отец невесты. Подарил он жениху двух псов породистых охотничьих, сокола и кольчугу, а невеста получила отрез шелковой ткани.
   После подарков гости расселись за столы и начали есть-пить. Первый стол был сладким, чтобы у новобрачных была сладкая жизнь. Вторая перемена блюд - холодные закуски с плодами земными: яблоками, грушами, сливами, чтобы жена могла родить мужу много детей. На третью перемену подали мясные блюда и каши. На Руси каши - это обязательное кушанье на свадьбах. Поедание каши отгоняло от новой семьи злых духов: водяных, кикимор, русалок, леших, банников. Домовых от дома отгонять было нельзя. Без домового не будет нормальной жизни у семьи. Этот дух помогает плодородию, здоровью людей в доме и скотины во дворе и, как говорят многие делает за нерадивых хозяев домашнюю работу. Поэтому каши ели, напевая песни, призывающие домового в терем: милости просим, дедушка домовой в новоё жильё. Отец жениха немного сердился по этому поводу: не по-христиански как-то звать нечистого духа в дом, но общее весеслье на пиру заставило батюшку Петра забыть про каноны и окунуться с головой в праздник.
   После третьей перемены по обычаю стали петь величальные песни. Величали жениха и его красавицу невесту, родителей жениха, посажённого отца невесты, а также дружку жениха. Дружкой Алёши Поповича был Путята. После величаний жених попросил спеть своего дружку. Путята окинул взором гостей, взял гусли-самогуды и запел. Гости и, присутствующие на пиру люди, слушали гусляра и подпевали ему.

Из славного Ростова красна города

Как два ясные сокола вылетывали -

Выезжали два могучие богатыря:

Что по имени Алешенька Попович млад

А со молодым Якимом Ивановичем.

Они ездят, богатыри, плечо о плечо,

Стремено в стремено богатырское.

  
  
  
  • Комментарии: 33, последний от 06/11/2023.
  • © Copyright Селадон
  • Обновлено: 23/10/2023. 134k. Статистика.
  • Повесть: Детектив
    •  Ваша оценка:
    Все вопросы и предложения по работе журнала присылайте Петриенко Павлу.

    Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
    О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

    Как попасть в этoт список