Сд-14. Живее мертвых
Журнал "Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь]
Объявление о продаже врачебной практики в отдаленной провинции привлекло внимание Грегори Марта жирной строкой: "Возможна оплата воинским сертификатом". Конечно, номинальная стоимость на сертификате обозначалась, но до сих пор Грегу не удалось извлечь никакой пользы из длинной цифири, и уж точно не верилось, что кто-то захотел получить эту бумажку вместо денег. Однако, чтобы не потерять пусть и такую призрачную возможность, Грег отправил в департамент занятости прошение на оплату проезда к месту предполагаемого трудоустройства. Его дело попросить, их дело - отказать... Не отказали, что удивительно. Билет, правда, забронировали на ночной рейс; не иначе - клерк издевку оценил и ответил симметрично. Хотя скорее всего и клерка никакого нет, ответ сформирован автоматически. Тем более странно - с первого раза получить положительное решение.
Пассажиров было мало, и Грег беспрепятственно занял лучшее переднее место на верхнем ярусе даблдекера, где он с комфортом выспался, а после восхода ничто не мешало ему наслаждаться дорожными видами. Тусклое солнце лениво стягивало пелену тумана с пожелтевших деревьев и пустеющих полей, погружая мир в тихую безмятежность.
От остановки на трассе еще предстояло одолеть несколько километров пешком. Теплое осеннее утро обещало чудесную прогулку. Грег подумал, не проглотить ли таблетку обезболивающего сверх обычной нормы, но пасторальный вид источал поистине неземную благодать, и Грег потерял мысль о лекарстве, не успев подумать о его дороговизне на черном рынке, о побочных действиях и о прочих мелочах. И просто пошел. Навстречу счастью, не меньше. Дорога петляла среди холмов в пестрых заплатах огородов, картофельных, капустных и разных прочих посадок, замирала у ручейков, ныряла под желто-оранжевые кроны рощиц и перелесков. Его догнала попутка - скрипящая телега с унылой лошадью в упряжке. Такая же унылая, как ее лошадь, тетка везла мобилизованных на сборный пункт. Грег, вернувшийся с войны на своих, хоть и пораненных, ногах, да еще и получивший денежный сертификат, значительно повысил боевой дух пацанов-новобранцев, но не развеял уныния резервистов.
- А правда, что убитых в ямы сгребают бульдозерами, да так и заваливают? - спросила тетка. - Сосед рассказывал, в прошлую войну так было...
"Это она, интересно, про какую войну? Бульдозеры? На фронте? На фронте каждый трактор на вес золота, тяжелую артиллерию больше ничем не сдвинуть. А мертвецов и живые закопать могут. А могут и не закапывать", - подумал Грег. И постарался повернуть разговор в другую сторону:
- Ни разу не видел, мне не до убитых было, живым бы помочь. Но вот в госпиталях намного лучше стало, это все говорят. И полевая медслужба теперь не только перевязать может. И личный санкомплект вполне достойный: противошоковые, обезболивающие там, гемостатические... ну, это от кровопотери. Даже криопакеты есть, ампутант можно до госпиталя довезти.
- Ну правильно, - вздохнула тетка. - Приходится увечных да калечных штопать, коли новых взять неоткуда. Вон, смотри, детишек да стариков призывают. Говорят, мертвяков уже воевать гонят...
- Вы уж выбирайте что-то одно: или мертвых под бульдозер, или - под ружье, - посмеялся Грег.
Узнать, какая из страшилок тетке больше по нраву, не удалось - телега сворачивала, и Грегу пришлось слезать. Пожелал всем удачи, ему в ответ пожелали хорошо устроиться, золотушный новобранец еще и одарил советом, где в городке поискать жилье. Грег смотрел вслед телеге, в просвет между деревьев, как в зеркальный туннель калейдоскопа. В конце туннеля виднелся дом. Непонятное искажение перспективы делало различимым мельчайшие детали - переплеты оконных рам, кованный засов двери, тонкую сеть трещин на оштукатуренной стене. Даже голова закружилась, Грег едва успел присесть на придорожный валун. На солнце разморило, что ли? Видно, основательно сморило - когда он вынырнул из дремы, солнце поднялось высоко, слепило глаза, не давало разглядеть дом в конце туннеля - морок растаял. Зато голова больше не кружилась, чувствовал он себя бодро и освеженный отдыхом зашагал дальше.
Скоро дорога превратилась в улицу и вывела на городскую площадь. По соседству с обветшалой старинной ратушей обнаружилось увешанное табличками и рекламными надписями бетонное здание делового центра, где среди прочих контор размещалась клиника. Местный доктор, Денил Гиббз показал свое хозяйство. Клиника оказалась небольшой, но вполне современной, даже с полностью укомплектованной диагностической лабораторией. У Грега не было допуска к работе со всей этой техникой, но симпатичный толстячок-доктор уверил, что его помощница, очень милая девушка, с аппаратурой вполне справляется, да и все равно - местные жители по своей непролазной дремучести науке не доверяют, предпочитают компресс с мочой от всех болезней. Контингент тот еще, с закидонами и предрассудками, опять же в последнее время пришлого сброда добавилось, со своими суевериями. Как прикажете в таких условиях работать? Какая может быть, например, поголовная вакцинация, если они моются только по большим праздникам? Муниципального врача городу с недавних пор не положено, эпидемиолога тут отродясь не было, так что приходится вертеться. Ну, военного человека этим не запугаешь, не так ли? И если Грега все устраивает, то они могут пойти к нотариусу в этом же здании и оформить сделку. На вопрос Грега, зачем доктору сертификат, толстяк без стеснения поведал, что представился случай собрать кое-какой материал для научной работы, опять же с военным сертификатом преимущественное право при защите ученой степени, а у Грега с его незаконченным образованием и полным безденежьем все равно перспектив никаких... То-то Грег не смог вписаться ни в одну из разрекламированных программ адаптации демобилизованных, понятно теперь, как дела делаются. Ну что ж, хоть какая-то польза от воинской славы. Так Грег стал жителем городка раньше, чем запомнил его название.
Все вещи Грега помещались в солдатском мешке, со столицей его больше ничего не связывало. Департамент занятости автоматически отменил ему пособие, едва прошла регистрация сделки с клиникой, Грег даже личный статус не успел поменять. Да и ладно. Он и не стал бы место проживания в личной информации заполнять, но вдруг Панич объявится. Не то чтобы Панич обещал его найти, но из всего их курса только они двое остались в живых, и наверняка это Панич пристроил его в санконвой, мало кому из рядовых повезло добраться до тылового госпиталя. Раньше, говорят, по железным дорогам могли вывезти по несколько вагонов за один раз. Только это когда было-то. Чуть ли ни весь металл теперь идет на военные нужды, а железная дорога... В детстве он все силился себе представить, как это дорога может быть из железа? Это же сколько его, железа, надо? И как это вообще дорога может быть из железа? Хотя и разбомбить такую дорогу, наверно, станет не запросто. Под такое бессвязное мыслеверчение Грег заглянул на почту, отправить весточку Паничу и побрел из чинного городского центра в какие-то выселки искать старуху Пампкин по наводке золотушного парнишки с попутной телеги.
Мамаша Пампкин оказалась энергичной толстухой почтенного возраста, без долгих разговоров она повела Грега по лестнице на чердак. Из окна чердачной комнатки открывался вид на тыквенные грядки, и Грег подумал, что может угадать дежурное блюдо в меню предстоящей зимой. Пожалуй, он ничего не имел против этого.
Утром Грег явился в клинику, где его поджидал сюрприз. Помощница оказалась не только милой, но еще и знакомой. Правда, он узнал девушку не сразу. Ничего удивительного - при их единственной встрече она была грязна и измучена, да и он выглядел не лучше. Он тащил контуженного солдатика в укрытие, единственным подходящим местом на их пути была груда развалин с торчащей печной трубой. Стреляли как-то совсем уж беспорядочно и бестолково, боец умер, похоже, от каких-то внутренних повреждений, а Грегу досталось по ногам, но он все рвался ползти к одинокой печной трубе. Из развалин дома показалась девчонка, ужом между груд битого кирпича ловко скользнула к Грегу и попыталась его вытащить. И оставалось им не так уж и много, когда прилетело прямо в эти развалины с черной трубой. В воронке осталась вся семья несчастной. А их двоих хорошо засыпало, Грег уж думал - не выберутся. Потом он лежал, глядя в небо, и слушал, как девчонка воет. Потом пришлось что-то делать. И Грег сказал ей - найти Панича и передать, что он, Грег, помер, потому что сам он не доползет, даже если вколет все, что есть в санпакете, а ей не дотащить. А она, значит, дотащила. И вот, значит, где встретиться пришлось.
Дурацкая встреча получилась. Сначала он не признал ее, а потом было как-то некстати вылезать с узнаванием, да и она явно не поощряла никаких эмоций. Опять же - пациенты пошли косяком. Хороший такой пациент шел - сплошь упитанный, сытый, говорливый, благоухающий достатком, совсем непохожий на картинку, нарисованную прежним врачом. И лишь к концу дня, когда Грег прикинул выручку, оказалось, что все жалобы ловко укладывались в полис, а значит и заработал он пшик да маленько. Интересно, как тут раньше дебет с кредитом сходился? Хороший, кстати, повод пообщаться с помощницей. Милая девушка встретила его неприветливо, с порога объяснила, кто кому тут помощник. Врачебный кабинет располагается в помещении лаборатории на правах арендатора, и этим все сказано. На его вопрос о больных лишь отмахнулась - какие это больные, скучающие бездельники, зашли на нового доктора посмотреть. К больным врач сам идти должен, а не в кабинете ждать. На прощанье сказала: "Зачем вас сюда принесло". И это был не вопрос - ей на самом деле не нравилось его появление, а он-то понадеялся расспросить ее о Паниче.
Округ ему достался большой, отсидеться в кабинете, как в первый день, чаще всего не удавалось. Вызовов было много, случаи часто оказывались тяжелыми и запущенными, ибо горожане и окрестные фермеры обращались за помощью, как правило, после безуспешного самолечения подручными средствами. А еще выросшие вокруг городка разные слободки, где обитали рудокопы с закрытых шахт, углежоги из выгоревших лесов, беженцы с побережья, бросившие из-за войны бродяжничать колдуны и факиры. Грег никак не мог их запомнить и все время ошибался. Однажды долго вспоминал, где видел тощего золотушного парнишку, наконец вспомнил - на попутке, в первый свой день в городе. Только того мальчишку сейчас в учебке должны гонять до кровавого пота, так что опять ошибочка вышла. И Грег оставил даже попытки запомнить. Он с упрямством борца за безнадежное дело повторял рекомендации о пользе гигиены и хорошего питания и необходимости соблюдать предписания врача. В ответ встречал простодушные взгляды и беспечное "не болеют только мертвые". Были и мертвые. Старуха, заполучившая двустороннюю пневмонию, рабочий на стройке с переломом позвоночника. Этого тащили на руках, и он помер от болевого шока. Был еще фермер с аппендицитом. На месте Грег ничем помочь ему даже не пытался, надо было бедолагу везти в клинику, там на автоматическом операционном столе можно было рискнуть... Но не пришлось, перитонит сделал свое дело раньше.
Платили ему как могли, но мало-помалу благосостояние Грега прирастало. Он по случаю приобрел у портного на городском рынке костюм из невостребованных куда-то запропавшим клиентом, и даже стал посматривать на новые зимние ботинки в обувной лавке. Его единственные армейские башмаки явно не готовы были пережить грядущую зиму, хотя октябрь выдался теплый и сухой, что для Грега при минимализме гардероба было как нельзя кстати. На фронте он отвык думать на отдаленную перспективу, а теперь... По сравнению с жалким существованием в столице после дембеля по ранению - койка в казарме в обмен на работу без оформления и с вечной оглядкой на департамент занятости - жизнь провинциального доктора нравилась ему куда больше.
Почему-то его ни разу не вызывали в дом, к которому тогда, в первый его день в этом городе, свернула телега с мобилизованными. То ли на сборном пункте болеть запрещали уставы, то ли никакой это не сборный пункт, а так, выгоревшее изнутри, пустующее здание с обвалившимися перекрытиями. Грег как-то даже собрался прогуляться в ту сторону, но на полпути встретил своего предшественника. Толстяк обрадовался встрече, потащил Грега в какую-то забегаловку, если судить по облупившейся штукатурке фасада и покосившейся вывеске над дверью: "Выпей и закуси".
Внутри обстановка оказалась почти уютной, во всяком случае большая печь исходила приятным жаром, а в зале было намного чище, чем обычно в домах у пациентов Грега.
- Эй, Дени, давай к нам! - окликнули из-за стола в углу, и толстяк потащил Грега к небольшой компании размякших и раскрасневшихся в тепле господ, чинно выпивавшей и закусывающей в полном соответствии с рекомендацией на вывеске.
Общество оказалось более чем представительным. Сам господин бургомистр Ральф Кармахан, рослый, громогласный, с открытым и мужественным лицом выборного начальника; полицмейстер Патрик Саттон с квадратным боксерским подбородком и, скорее, среднего роста, насколько можно судить о росте сидящего за столом человека. Третьего в компании Грегу представить не потрудились, тот тоже был чиновником по какому-то неопределенному ведомству, но к этому времени, судя по всему, выпил лишнего и мирно спал в своем кресле.
Пили ром, закусывали без разносолов хорошо прожаренной свининой с бобами, говорили обо всем сразу. О новом и совершенно секретном циркуляре, о том сброде, что потянется в город со всех окрестностей на ярмарку, о какой-то Карине, которая должна вот-вот приехать из столицы.
- Доктор Март, мы тут по-простому, могу я вас называть... - Бургомистр замялся, похоже, позабыв имя.
- Грег. Конечно, зовите меня Грегом.
- Отлично, Грег! За это стоит выпить. - Бургомистр разлил из бутылки по крошечным рюмкам. Если бы не размер рюмок, знакомство могло бы и не состоятся. На голодный желудок и после не самого простого дня, ром Грегу ударил в его больную голову, сразу приглушив звуки и наполнив туманной дымкой окружающий мир.
- Кстати, доктор тоже не так давно прибыл к нам из столицы. - Предшественник повысил недоучившегося студента в звании.
Грег неожиданно для себя разговорился. Собственно, о столице впечатления у него остались не самые лучшие, и потому он предпочел травить разные армейские байки, мешая полуправду с откровенным враньем, совсем как перед теми мобилизованными парнями. Цокали языками, смеялись и снова наливали. Восвояси Грег отправился уже в потемках.
Близился праздник. Перед хэллоуином, когда все почитатели Самайна уже обзавелись тыквенными пугалами, к мамаше Пампкин приехали оптовые покупатели. Вернувшегося домой Грега встретили опустевшие грядки, грузовичок с заполненным тыквами кузовом и уставшая хозяйка. Она принюхалась к дыханию своего постояльца, что-то в уме прикинула и все же заставила Грега перетаскивать в погреб тыквы, оставленные на зиму для себя, и к завершению работы Грег выбился из сил настолько, что не хотел подниматься на свой чердак. Он достал из кармана фляжку Панича с крышкой-черепом, ту, что нашел в кармане, когда очнулся в санитарном фургоне. Налил хозяйке, выпил и сам. Хозяйка в ответ достала калебасу из похожей на бутылку тыквы, содержимое которой оказалось едва ли не крепче разбодяженного самогона из фляжки Грега.
- Уф! - выдохнула мамаша Пампкин. - Сосед закопал бочонок яблочного первача давным-давно, и забыл где. А тут вдруг нашел. Что скажешь?
- Чистый кальвадос, - оценил Грег. - Аромат дубовой бочки и еще что-то...
- Ну так, - пояснила хозяйка. - Он в этом бочонке яблоки мочил, а его женка туда полыни да ведьминой травы натолкала, может сдуру, а может по злому умыслу... Яблоки, понятное дело, пропали, ну да яблоки и выбросить не жалко, а вот бочка пропахла, да и кровищей промокла, пока сосед жену учил, пришлось самогонкой травить. Вот и закопал, чтобы, значит, вылежалось. А после пожара не мог найти.
Грег что-то не замечал у соседа никакой жены, и это наводило на всякие мысли, но не отменяло душевности напитка.
- Чувствуется дымок, - согласился Грег. - А по его дому и не скажешь, что горел. Давно пожар был?
- Так в прошлую войну и был. Хотя... Может, раньше еще, в позапрошлую, - задумалась хозяйка. - Ну что, еще по одной?
Грег не стал уточнять. Война шла всегда, счет каждый вел свой. У Грега было три войны - на первую ушел и не вернулся отец, во вторую разбомбило их дом, под завалами остались мать с сестрой. На третью мобилизовали его самого, не дав закончить медакадемию.
С подоконника подмигнула оскаленная тыквенная башка, горящий в ней фонарик высветил за окном на крыльце темную фигуру, заскрипела дверь, хозяйка тяжело переваливая грузное, будто составленное из разнокалиберных тыкв, тело, пошла навстречу гостю:
- Кто еще на ночь глядя?
На крыльце топтались и сопели, но входить не спешили.
- Может, это за грузовиком пришли? - предположил Грег.
- Они никуда и не уходили, спят себе в кабине. Не вовсе же безголовые, в такую ночь ехать, - удивилась хозяйка недомыслию Грега и подхихикнула: - У них с головами все в порядке, полна коробушка... Ну иду, иду! Кто там?!
Грег сквозь дрему слушал бубнеж у порога, его совсем разморило. В сон пробрались бесконечные куплеты "Спляшем, Мэгги, спляшем", на улице уже вовсю гулеванили. Хозяйка, наверное, ушла к себе, и Грегу бы тоже неплохо доковылять до своей каморки. Вот так, не просыпаясь, не открывая глаз, добраться до кровати и вытянуться под теплым лоскутным одеялом. Он потащил со стула свое пальто, стул упал с грохотом, Грег замер и шепотом обругал себя за неуклюжесть. Хозяйка на шум не отозвалась, а шебуршание на крыльце стало громче. Придется выйти посмотреть, вдруг перепившиеся шутники вздумают подвесить над дверью какую-нибудь пакость. Грег заставил себя оторваться от стула и шагнул к выходу. Это у него не очень-то получилось - забористый самогон в голову вставил не особо, но крепко ударил в ноги. Грег вывалился на крыльцо с таким эффектом, что самые отчаянные злоумышленники должны были броситься прочь. Грег сидел на холодной ступеньке и отчаянно мечтал оказаться на своем уютном чердаке. "Сидит милый на крыльце с выраженьем на лице, выражает на лице, что сидит он на крыльце", - визгливо заорали на улице. Грег прислушался с интересом, но чем закончилось сидение милого на крыльце не узнал - частушку перебила история Мэгги: "У Мэгги умный жил козел, он бородой дорожки мел". Грега это сообщение навело на мысль - попробовать добраться до кровати на четвереньках. Он начал маневр "разворот мордой в дверь, к воротам задом", тут в поле зрения у него оказался грузовик с тыквами. Брезент на кузове ходил ходуном, будто тыквы под ним взбесились. В кабине мерцал огонек, слабо освещая неподвижные фигуры. "Спят, - с обидой подумал Грег. - А тут сидишь как дурак. Растащат у них тыквы из-под носа, хозяйке свой запас придется отдавать. Это что ж, обратно из погреба их таскать придется?!" На ватных, будто во сне, ногах он доковылял до грузовика, заглянул в кабину и постучал в окно. Спящий зашевелился и повернулся на стук. Откинув с головы капюшон, он уставился на Грега черными провалами глазниц. От неожиданности Грег махом взлетел в кузов, слабость в ногах как-то сразу отпустила. "Что за дурацкая шутка!" - разозлился он. Но кузов оказался заполнен не тыквами - черепами. Грег барахтался в костяном перестуке, нехорошим словом поминая хозяйку - чертова старуха, чем напоила, до глюков прошибло. Вспомнил фразу старухи про головы - "полна коробушка"... Враз накрыло ужасом. А черепа все старались закопать его под себя, он отчаянно замолотил руками и ногами. Грузовичок вдруг тронулся с места, задом покатился по двору, ударил в ворота. Ворота распахнулись, судя по воплям колымага вломилась в толпу гуляющих. Черепа начали выскакивать во все стороны, их встречали визгом, руганью, послышались выкрики: "Мертвяки! Бей их!". Зато в кузове стало свободнее, Грег смог подняться на ноги, добрался до кабины, яростно застучал по крыше подвернувшимся под руку черепом. Череп клацал челюстью, норовил ухватить пальцы, грузовик катил все быстрее, проехал до конца улицы и там застрял в куче щебня. Грега выбросило за борт, он скатился по склону, и хотя удар был несильный, но недавняя контузия тут же напомнила о себе расплывшейся и закручивающейся винтом картинкой окружающего мира.
Где-то далеко взвилась гармоника, выводя "We all live in our yellow submarine", и Грег очнулся . Это могла быть только гармошка Панича. Вернее, сначала гармошка была белобрысого Михая, Михай лежал на земле с развороченным брюхом и безуспешно дул в свою гармошку. Ему уже было не больно, инъекция спасала от мучений, но он все никак не умирал, а хрипел в свою гармошку. И тогда Панич взял эту гармошку и выдул Михаю "Ах, мой милый Августин", и Михай наконец умер, а гармошка осталась у Панича.
Грег спешил за гармошкой, он опять вышел на заполненную народом улицу и теперь проталкивался в толпе, боясь потерять мелодию в какофонии безумного разгула. Местами веселье переходило в потасовки. Удивительно, как он раньше мог находить горожан приятными людьми - кругом мелькали исключительно мерзкие рожи и не менее мерзкие маски. Мелодия вывела его на пустынную окраину и смолкла. На дороге маячил человек, Грег спешил за ним и все никак не мог догнать. Незнакомец свернул к дому, с которого у Грега началось знакомство с городом. Дом, в окружении облетевших деревьев, в лунном свете оказался вовсе не так хорош. В окнах не осталось стекол, дверной проем щерился как беззубый рот, разинутый было в крике и забитый наскоро сколоченным деревянным кляпом, штукатурка обвалилась, обнажив язвы раскрошенной кирпичной стены... Человек остановился у когда-то высоченных, двустворчатых дверей, теперь сжавшихся до размера убогой калитки. Рядом застыл солдат в полевой форме, его карабин в положении "к ноге" шатался, словно пьяный, а глаза солдата... Это были те же черные провалы глазниц, такие же как... И такой же, как в кабине грузовика, огонек теплился в окне караулки, свежими неструганными досками прислонившейся к щербатой кирпичной стене.
"Панич, стой, бро!"- заорал Грег. Человек протянувший было руку, чтобы распахнуть дверь, странным, неестественным образом пожал плечами, запрокидывая голову, повернулся и зашагал куда-то во двор, в обход здания.
Сзади затренькал велосипедный звонок, Грег отскочил с дороги. Велосипедистка, его "милая помощница" остановилась возле него.
-Э-э, что вы здесь делаете? - спросил Грег.
Оказалось, что он не знает ее имени, не называть же ее "М-зель Айлен", как значилось на табличке у кабинета.
- Еду на вызов, - сухо ответила она.
- Кто может там жить? Там нельзя жить, посмотрите, - забормотал Грег. - И почему вызвали вас, а не меня?
- Потому что вы оказались мертвецки пьяны, когда за вами пришли, - неприязненно ответила девушка.
- Вам опасно идти туда одной.
- Можно подумать, я могу еще чего-то бояться, - насмешливо сказала она.
- Постойте... Совсем недавно дом выглядел как новый, нужно было изрядно потрудиться, чтобы так его разрушить... Что это за наваждение?
- Да это же вы видели декорации! - досадливо воскликнула девушка. - Что непонятного? Приезжала хроника снимать сюжет про призыв, вот и устроили театр. Повесили на фасад холст с картиной, вот все.
- Да что же это за дом? - не выдержал он.
- Когда-то вокзал был, его взорвали. Много людей погибло... Железную дорогу еще раньше разбомбили, зачем вокзал, если дороги нет...
- Железная дорога? - переспросил Грег. - Так это когда было! Про такое впору сказки рассказывать. Еще про мертвецов скажите...
- И скажу! - взвилась она. - Чем они хуже людей, чтобы так с ними?..
- Как так? С какими мертвецами? - удивился Грег.
-А как это по-вашему называется, если все делают вид, будто не замечают? Хорошо, если в семье примут, а если нет? Между прочим, и для такого существования много чего надо, пожалуй, даже побольше чем живым! Вот вы как себя будете чувствовать без вашего лекарства, без еды, без выпивки наконец? - Девчонка сморщилась от неприязни, только что не плюнула Грегу под ноги.
- Плохо буду чувствовать, - согласился Грег, вспомнив, что перед отъездом из столицы отдал на черном рынке всю наличность, чтобы обеспечить себя обезболивающим на первое время на новом месте. Запас, кстати, подходил к концу, а здесь купить препарат невозможно.
- Шли бы вы домой, - вернул его из грустных мыслей голос девушки. - Бродите как привидение, на экскурсии лучше ходить днем.
Она проскользнула мимо, только шарфиком взмахнула, кивнула солдатику у дверей и скрылась в утробе странного дома. Грег упорно заковылял за ней, но солдат с горящей чернотой в глазах взял карабин "на изготовку" и заступил дорогу. Грег сделал шаг назад и тут же вспомнил о Паниче.
Обойти строение в темноте было не так просто. Груды раскрошенного кирпича и бетона, разбитая до основания мраморная статуя, разбросавшая вокруг части своего тела, обломки обрушившегося портика - все это затрудняло пешее передвижение. И все же, когда ему удалось обогнуть крыло здания, перед ним открылась ночная панорама - бесконечные ряды покосившихся надгробий в лунном свете. Грег уловил бесшумное движение призрачных теней среди развалин, приглядевшись, он различил человеческую фигуру, расплывающуюся в туманной дымке, заспешил к ней, споткнулся непонятно обо что и растянулся на пахнущей креозотом земле. Перед глазами мелькнуло что-то блеснувшее отсветом луны. Обрывок фольги слишком яркий для этого мира теней. Грег потянулся к нему...
Когда Грег открыл глаза, он увидел белесую мглу за окном. Мокрый снег хлопьями валил с темного неба, опустившегося к самой земле. Определить, что сейчас - утро или вечер, ему сходу не удалось, но с местом пробуждения дело обстояло яснее - он лежал поверх одеяла на своей кровати в чердачной каморке. Приснится же такое! Сушняк во рту и барабаны в голове мешали соображать, и Грег поплелся вниз. В кухне теплился огонь в очаге, но хозяйки не было видно, и Грега это вовсе не огорчило. Отчаянно хотелось пить, но, опасаясь продолжения банкета на старые дрожжи, Грег только прополоскал рот. К барабанам в голове добавился колокольный звон, и стало ясно, что надо лечить подобное подобным. В его фляжке было пусто, придется идти к кабинет, где имелся казенный спирт. У буфета он задержался и, воровато оглянувшись, нашарил на нижней полке вчерашнюю калебасу. Налил в свою фляжку - пить это зелье он, конечно, больше не собирался, но сдать амброзию на исследование не помешает. Если вчера на улице соседи угощались этим же или чем-то похожим, не помешает знать, от чего сегодня придется отпаивать.
С крыльца он увидел пустой двор, распахнутые ворота, а за ними пустынную улицу. Он прикрыл воротину и побрел по хлюпающей каше. Вокруг царила блеклая мрачность, лишь на соседском заборе чернел намалеванный череп. Рядом краснела надпись: "Demen're also humen!". Грег озадаченно уставился на забор, гадая о смысле - то ли радели за права мертвецов, то ли убеждали в разумности демонов. Но снег стал сыпаться ему за воротник, и он двинулся дальше, засунув озябшие руки в карманы. В кармане обнаружилась гармошка. И не доставая ее, он понял - та самая. И раньше ее в кармане не было. Вот бумажка в кармане, которую он поднял с пола в своем сне... Или это был не сон? Но гармошки не было при любом раскладе. Что-то слишком много всего для одной больной головы...
В клинике он разлил содержимое фляжки по пробиркам и запустил их в анализатор. Хорошо, если там мухоморы какие, прибор покажет. А если колдовской наговор, пустой номер. Анализатор заверещал возмущенно и выплюнул длинный список. Грег только присвистнул -ничего удивительного, что с такого коктейля чертовщина мерещится. Он подумал, поискал пробирку для экспресс-теста, загрузил в анализатор свою кровь, так, на всякий случай знать концентрацию разной дряни. Интересно, что из ночных видений можно списать на отравление и вычеркнуть из памяти? Надо будет пройти до конца своей улицы, посмотреть, может грузовик там стоит в куче щебня. Может, еще и тыквы не все растащили...
В коридоре загрохотали тяжелые шаги, и в кабинет начальственной поступью вошел бургомистр.
- Привет, док, - небрежно пророкотал бургомистр. - Чего тебе в выходной не спится?
Вчера бургомистр Грегу очень даже пришелся по душе своим непоказным радением за город и простотой обращения, поэтому он не постеснялся почти честно признать:
- Уснешь тут, всю ночь на улице орали, теперь голова трещит.
А про себя подумал, с чего бы градоначальник явился в кабинет да еще в нерабочий день. Впрочем, этот момент прояснился быстро:
- Ты, это... Раз уж ты здесь, сам и поищи. Дени мне сказал, что в стеклянном шкафу на верхней полке коробка с ампулами... Давай-ка, достань мне ее.
- Дени? Он же вчера... Хотя я тоже... - Грег поморщился от боли в затылке.
- Вчера, это было вчера, - с рассеянностью доктора философии в голосе заметил бургомистр, однако тут же сменил тон на привычный начальственный. - Ты не болтай, а давай поскорее. Погоди-ка, вот у меня название записано... Вот, гляди. Знаешь, где это лежит?
Грег не знал, где это лежит. Он вообще не знал, что это в кабинете имелось. Но название он знал. Препарат комбинированного действия из нового солдатского санпакета. А еще пустая упаковка от такой ампулы лежала в кармане его пальто, и пять минут назад он готов был считать и эту упаковку в списке на вычеркивание из памяти.
Грег постарался сохранить умный вид и полез в шкаф. Почему-то он не удивился, когда нужного бургомистру препарата на обозначенном месте не оказалось.
- Так. Не понял, - с толикой раздражения задумался бургомистр. По его виду, вполне натурально, как будто не обнаружил на привычном месте домашние тапочки. Вдвоем не понимать было как-то не так обидно. Но долго это единение непонимания продолжаться не могло, и ничего хорошего оно не обещало.
Однако дверь снова распахнулась, впуская еще одного вчерашнего собутыльника полицмейстера. Полицмейстер, едва кивнув Грегу, бросился к бургомистру и яростно жестикулируя, зашептал что-то неразборчивое.
- Так, - снова сказал бургомистр, на этот раз интонация была совсем другая. - Значит, не нашли? За ними вот-вот приедут. Вот дьявол!
Полицмейстер опять зашептал.
- Времени нет, - отрезал бургомистр. - Собирайте всех по списку.
- Шум будет на весь город, - с сомнением сказал полицмейстер.
- Будет, - согласился бургомистр. - А что делать? Разбираться станем потом.
Бургомистр и полицмейстер разом шагнули к двери, продолжая обсуждать непонятные вещи, уже на пороге бургомистр обернулся, погрозил Грегу пальцем. Не сказать, что ситуация сделалась понятнее. Может, весь город отравился соседским самогоном, такая версия объясняла многое. Грег попробовал разделить ворох непонятностей на кучки. В одной оказалось все, что касалось его лично - гармошка, ночные мороки и запутанные отношения с помощницей. В другой - все остальное. Разумнее заняться личным, только хорошо бы убедиться, что события из второй кучи не преподнесут неприятных сюрпризов.
Найти старого доктора Гиббза и спросить, что происходит и что ему, Грегу, померещилось, а что нет? Вот с доктора он и начнет. Грег решительно шагнул к выходу. На глаза ему попался торчащая из лабораторной установки распечатка его анализа. Он оторвал листок, мельком глянул в него, потянулся выключить свет... и остолбенел. Вместо мыслей в голове остался только старый армейский анекдот: "В вашем вермуте крови не обнаружено".
Грег долго стоял на пороге клиники, подставляя небритые щеки противному сырому ветру. Минут через десять, не меньше, он все же убедил себя, что анализатор сбойнул и вместо его анализа распечатал... Что распечатал? Состав соседского пойла?
С листком в руке он в полной растерянности поплелся куда-то, не разбирая дороги. Разносчик молока толкнул Грега своей тележкой, Грег посторонился, хотел было выругать мальчишку, но вспомнил другого мальчишку - золотушного новобранца, и что он ведь хотел разобраться со всеми теми, кто ему померещился. Дался ему этот золотушный мальчишка! А вот вокзал... "На экскурсии лучше ходить днем", - вспомнил он слова своей знакомой из сна. Не так уж и далеко, можно прогуляться, голову проветрить... Ноги вот только уже совсем промокли... Талый снег на тротуарах сменился чавкающей слякотью дороги среди деревьев запущенной аллеи, Грег пару раз зачерпнул в башмаки мокрой грязи и переключился с неразберихи в голове на окружающую действительность.
Вокзал пребывал все в том же полуразрушенном виде, что и во сне, разве что теперь Грег заметил - окна первого этажа заложены кирпичом, вернее еще годными для такого использования кирпичными обломками. Раствора для такого дела каменщики не пожалели и весь цоколь был уделан неряшливыми наплывами. Да и на втором этаже кое-где окна были забраны решетками, а в иных местах забиты досками.
У дверей опять же стоял солдат. Самый обычный пехотный территориал без того демонического взгляда и вообще без всяких фокусов. А у входа в караулку курил унтер-офицер в чине фельдфебеля без шинели и фуражки, явно лишь на минутку высунувшийся сделать несколько затяжек.
При виде Грега фельдфебель лишь приподнял бровь, а солдатик, совсем как в давешнем сне, поднял карабин:
- Стой! Назад! - скомандовал он и сдвинул брови. Грег послушно шагнул назад, пожал плечами и с ужасом вспомнил, как во сне это делал Панич.
- Господин фельдфебель! - по-военному громко и четко выговаривая каждое слово начал Грег. - Я - врач городской клиники Грегори Март. Прошлой ночью сюда на вызов прибыла моя помощница, мадемуазель Айлен. К сожалению, я не застал ее в клинике сегодня утром. И мне хотелось бы знать, все ли в порядке с пациентами, и благополучно ли мадемуазель добралась домой? Уж больно шумной выдалась ночь.
Унтер глянул на свою выкуренную до половины сигарету, мазнул взглядом по незнакомцу, прищурился на его армейские ботинки и снизошел до беседы со штатским:
- Господин доктор, будьте уверены, Гвен никто не обидит ни здесь, ни в городе. Об остальном же вам знать не положено.
- Гвен? Не положено? Почему? Вызывали же врача, и...- Фельдфебель выпустил облако дыма.
- Господин доктор, вас нет у меня в списке, значит и пропуска за подписью военного коменданта у вас тоже нет. И мне нет дела до того, куда вас вызывали этой ночью. - На удивление вполне дружелюбным тоном ответил фельдфебель, после чего затушил сигарету и исчез в караулке.
Прошлой ночью... или это было во сне... Грег совсем запутался между сновидениями и воспоминаниями. В прошлый раз он преследовал того человека с гармошкой... теперь Грег боялся даже в мыслях называть его Паничем. Тогда он ломанулся за ним вдоль фасада и... Сейчас, глядя на искореженные остовы каких-то пристроек, груды щебня с торчащими отовсюду ржавыми прутьями арматуры, Грег все больше склонялся к версии сна. Преодолеть это было бы не проще, чем несколько рядов проволочных заграждений, а ночью... Нет, конечно, это был сон.
Ухватившись за эту мысль, возвращавшую его в реальный мир, Грег развернулся и потопал прочь, уже примериваясь к одной из обочин, чтобы обойти густую топкую жижу, в которую превратилась дорога между рядами деревьев.
Погода не радовала. Да и бог с ней, с погодой, а вот с мокрыми ботинками надо было что-то делать. На очередном перекрестке встал вопрос: 'Направо или налево, домой или в клинику?' Неожиданно в поле зрения появился третий вариант - прямо. Через дорогу, на той стороне улицы знакомое заведение 'Выпей и закуси', Грег вспомнил жарко натопленный зал, бросил взгляд на свои совсем раскисшие ботинки, и заспешил к дверям под покосившейся вывеской. 'Одну рюмку и кофе, хоть бы и с цикорием, а потом...' - пообещал он себе, не желая задумываться об этом самом 'потом'. Если только дать слабину и задуматься, то опять может черт-те что случиться.
По случаю раннего времени зал был пуст, только за знакомым столиком сидел тот-же почти знакомый 'служащий по неопределенному ведомству'. Чиновник оказался практически трезвым и удивительным образом узнал Грега. Вышло, что Грег попал в неудобное положение, как зовут вчерашнего собутыльника, наконец, опознанного как почтмейстера, он не то что не помнил, не знал. Впрочем, сразу перейдя на ты, почтмейстер стал называть Грега 'дорогой друг', на что Грег ответил ему тем же.
- Дорогой друг, разве ты не знаешь, что кофе затрудняет выведение алкоголя из организма? - вопрошал он. - В самом деле, доктор должен об этом знать лучше чем кто-либо другой.
- Кофе? - удивлялся Грег, грея руки о горячие края чашки. - Дорогой друг, конечно, ты прав, но этот отвар, что подают здесь вместо него... цикорий и пережженный овес, если не ошибаюсь. Это средство в нашем с тобой состоянии напротив, способствует и предупреждает...
Говорить им с почтмейстером было не о чем, потому они об этом и говорили, то есть не о чем. Однако под самый конец, когда 'кофе' был выпит, а от обещанной себе рюмки Грег благоразумно воздержался, почтмейстер хлопнул себя по лбу и заявил, что вчера совершенно забыл, 'дорогой друг, ну ты же понимаешь'. Оказывается Грегу пришло письмо, точнее сказать, вернулось, но так как точный обратный адрес не указан...
- Спасибо, дорогой друг, - бросил Грег на прощание почтмейстеру, в целях поправки здоровья допивающему третью рюмку.
Почта, впрочем, оказалась закрыта, и не потому ли, что почтмейстер так и остался сидеть за столом с очередной порцией рома в "Выпей и закуси"?
Со вчера нетопленая печь наполнила жилище Грега промозглой сырой затхлостью. Неясные предчувствия и тревога сменились усталостью и апатией. В голове было пусто, будто в доме, из которого вынесли всю мебель. Каждая, даже самая пустячная мысль отдавалась гулким, гудящим эхом. Наверное, следовало напиться. Напиться до потери сознания. Опять? Нет, теперь уж точно до полной и совершенно определенной потери сознания, чтобы снова не блуждать в кошмарных видениях. Чтобы не путать чудовищный морок и бредовую явь, не шататься по ночным улицам, и, наконец не сдохнуть, свалившись в какую-нибудь канаву. Хотя разве это теперь так важно - не сдохнуть?
А с явью и мороком он так и не разобрался. Допустим, ожившие черепа в грузовике, они - точно порождение жуткого пойла мамаши Пампкин. А вокзал и часовой с демоническим взглядом? Тоже похоже на... Но сам часовой утром стоял на том самом месте, разве что... Да, конечно, все это бред, жуткий и нереальный, но Панич! Его гармошка. Вот она. Грег в который раз опустил руку в карман, надеясь или боясь того, что она пропадет, растает, как сон. Но нет, она на месте, плоская, с блестящими металлическими накладками, все еще хранящими в кармане тепло его пальцев, то и дело сжимающих ее.
Грег снова сунул руку в карман, достал гармошку все же очень похожую на ту самую, потом еще какую-то бумажку. Анализ крови. Его снова пробил озноб, как в тот момент, когда прошлой ночью он взглянул в непроглядную тьму глазниц тех типов в кабине грузовика. Но то был только сон, а бумажка с этими бредовыми цифрами...
Надо бы показать листок с анализом доктору Гиббзу. Только он куда-то пропал, и бургомистр с полицмейстером его ищут. Тогда мадемуазель... Гвен, фельдфебель назвал девчонку Гвен. Она с анализатором управится не хуже доктора. Не хотелось бы делиться с ней очередным своим бредом, но иначе, похоже, не разобраться с этим чертовым аппаратом.
Напиться не получилось. Купленная по дороге домой бутылка рябиновой настойки оказалась слегка подкрашенным самогоном. Впрочем, этот напиток не имел какой-то особенной истории, подобной тому соседскому пойлу, которое Грег вчера испытал на себе. Обычный суррогат, не сулящий ничего такого, что было бы страшнее грядущего жуткого похмелья. После второй рюмки навалилась усталость, ломота во всех суставах заставила откинуться на ватную подушку, закрыть глаза, и тут же, словно по щелчку выключателя, пришел сон.
Во сне, все в той же его комнате на чердаке у мамаши Пампкин, рядом с кроватью на стуле сидел доктор Гиббз. Доктор, выпятив губы и прищурившись, рассматривал Грега, потом кивнул сам себе и подвел итог:
- Молодой человек, несмотря на пробелы в вашем образовании, такие-то вещи вы должны знать. Разве же можно употреблять алкоголь одновременно с цитостераминами? Нет, это не просто опасно, это же смертельный яд! И что я теперь могу сделать для вас? Вы, молодой человек, обратились не по адресу, вам надо бы к гробовщику... Что? Не хотите? Не хотите на кладбище? Зря. Вы что не слышали о решении Правящего Директората относительна запрета призыва на действительную военную службу погребенных мертвецов? Хотя если спросите моего мнения, то я бы вам посоветовал кремацию. Это надежнее.
Грег силился возразить, мол, алкоголь - вещество донельзя простое, и его действие... Но фигура доктора стала расплываться, а лампа под потолком гаснуть, как при сильном падении электрического напряжения. Наконец, доктор пропал, а вместо него появился бургомистр. Этот снова, как тогда наяву, погрозил Грегу пальцем и занудным голосом принялся читать лекцию о правилах хранения препаратов из списка категории А, потом с неодобрением уставился на него и проворчал:
- А вы нашли тоже время умирать. И Дени пропал, как сквозь землю провалился. Кто теперь будет... - на этих словах бургомистр осекся и с подозрением уставился на Грега.
"Да не собираюсь я умирать!" - закричал... хотел закричать Грег, но почувствовал как его язык распух и вывалился изо рта.
- А ээ ах, - выдохнул он, и дышать стало нечем.
Наутро, проснувшись, Грег не стал прислушиваться ни к своим безрадостным мыслям, ни к состоянию, тоже не вызывающему оптимизма, выпил две таблетки из тех, что посоветовал ему Гиббз (они хоть и просроченные, зато точно не подделка), умылся, соскоблил со своих щек двухдневную щетину.
Ясно было одно - сам он ну никак не может разобраться со всеми странностями и проблемами, свалившимися на него. И, конечно, главный вопрос... тот самый, о котором он не решался думать. Отчего? Потому что размышляя трезво... Грег посмотрел на вчерашнюю бутылку рябиновой настойки, полную на две трети, скривился и тут же его взгляд остановился на когда-то блестящих, а нынче истертых и поцарапанных хромированных боках губной гармошки Панича. Надо решиться и поговорить с Гвен. И хорошо бы найти доктора. Что-то Грегу подсказывало, Гиббз во всех этих невеселых делах должен понимать куда лучше иных прочих.
Застегивая пуговицы пальто, весьма искусно перешитого из старой офицерской шинели, Грег не удержался от тяжелого вздоха. Его ботинки... Конечно, их можно было почистить и хорошенько натереть ваксой, тогда, пожалуй, они бы еще сгодились для неспешной прогулки до ближайшей свалки, где их и следовало оставить. Пришлось еще раз вздохнуть и достать заначку. Если добавить ту двадцатку, что лежит во внутреннем кармане, то как раз хватало на ботинки, которые он присмотрел в обувной лавке.
Уже закрыв за собой дверь магазина и скрипнув новыми ботинками на ступеньках крыльца, Грег сообразил, почему сегодня на улице людей больше обычного. Нет, не вообще на улице, а на рынке. Ну, конечно, начало ярмарки. Продавцы и покупатели угрюмые и повеселевшие, те, что успели похмелиться, приличная публика и оборванцы все участвовали в бестолковой суете. Что-то безумное и притягивающее было в этом беспорядочном и беспрестанном движении человеческих частиц, и присоединиться к этому движению мешало только почти полное отсутствие финансовых возможностей. Однако погремев остатками мелочи в кармане Грег решил купить себе кусок приличного мыла. Использовать для бритья то, что было в ходу у мамаши Пампкин было чревато.
Мылом торговали ровно на противоположном конце рынка, куда Грег и направился мимо мужиков и теток продающих какие-то кривобокие горшки, веники, старое, видавшее виды белье, сомнительные консервы в поржавевших банках, леденцы из жженого сахара. Потом стали попадаться телеги фермеров, заполненные мешками и корзинами со всяческой бесхитростной снедью. Физиономия продавца у одной из таких телег показалась до ужаса знакомой. Почему до ужаса? Потому что недели две тому назад Грег так и не довез до города... Тот самый щербатый мужик, умерший от перитонита, теперь, прислонившись к возу полному капустных кочанов, почесывал свою растрепанную бороду. На его посеревшей роже застыло выражение безразличного уныния.
Сколько он простоял перед продавцом капусты, Грег сказать не смог бы. Наконец, не решившись заговорить со своим бывшим пациентом, он обратился к соседу мертвого торговца, что возился с мешками какого-то зерна, овса или ячменя, устраивая товар на деревянных ящиках, чтобы не намочить.
- Доброго вам дня, уважаемый, - севшим от волнения голосом начал Грег.
- А? Что? Ах, это вы, господин доктор, - опознал Грега зерноторговец. - Никак овса у меня на зиму прикупить думаете. Каша овсяная - сытная и, доктора говорят, очень полезная для организма пища. Ну да, то есть вы, значит, наверное так и говорите...
- Нет, э-э... уважаемый, я про вашего соседа спросить хотел. Ведь он же...
- Вы, что ли про Пита спрашиваете?
- Да-да, про него. Он же... Я же засвидетельствовал его смерть, - Грегу странно было слышать свой собственный голос и эти слова...
- Ну, чего уж, раз помер, значит помер. Оно испокон веку так повелось, что, значит, все мы люди смертные, - философически заметил продавец овса. - Вот и Пит... И все верно по своей врачебной науке вы его в мертвецы определили. Нет в том никакой ошибки.
- Но как же он... Почему на рынке?.. - уже без особого ужаса, а только в полном недоумении спросил Грег.
- Да я же ему, мертвяку безмозглому уже и так и этак втолковывал. Говорил, мол, было бы куда как способнее, если бы вместо него кого живого его семья на ярмарку отправила. Обманут его, не дадут правильной цены. Мертвецы же они покладистые, к торговле совсем негодные, и деньги посчитать толком не могут, и со всеми соглашаются. Проторгуется, как пить дать. Так что, господин доктор, возьмете у меня овес?
- Овес? - Грег, не понимая о чем речь, поглядел на продавца, потом качнул головой. - нет, уважаемый, извините. Как же я его возьму? У меня дела...
- Ну, дела, так дела. Только если уж надумаете, то прямо ко мне приходите в другой раз. Я вам и в цене уступлю, и товар у меня зернышко к зернышку.
О мыле Грег, конечно, позабыл. Какое уж тут мыло, когда такое... Надо было срочно отыскать доктора или Гвен, или хоть кого-то, кто мог бы вернуть на место тот мир, к которому он привык за всю свою жизнь. В "Выпей и закуси" посетителей почти не было, и столик в углу зала пустовал. Тогда Грег направил поступь своих новых ботинок в сторону клиники, точнее, лаборатории. Здесь ему повезло больше. Его знакомая как раз щелкнула замком, положила ключ в карман и... заметив стремительно шагающего к ней Грега, хмуро глянула на нового доктора.
- Извините ради Бога, - начал Грег после секундной заминки. Гвен по имени ему так никто и не представил, и обращаться к девчонке... Да что там обращаться, он вообще не мог решить, как себя с ней вести. А теперь еще эта история с мертвецами, и таинственное здание вокзала, куда у нее есть пропуск, а у него...
Взгляд девушки стал внимательнее, и Грегу показалось, что она едва заметно кивнула. Показалось, конечно, но он достал свернутый вчетверо и измятый в кармане листок с анализом, расправил его и протянул ей.
- Никак не могу найти доктора Гиббза. Думаю, что он помог бы мне разобраться с этой шарадой. Какая-то нелепица. Сегодня сделал анализ крови... То есть нет. Это было вчера. Но это же ни на что не похоже! Взгляните пожалуйста.
Гвен фыркнула, но протянутый листок взяла и, лишь мазнув по нему взглядом, сразу впилась глазами в лицо Грега. Неожиданно и мгновенно ему будто горло сдавило. Он уже видел эти глаза, там, на фронте, когда уже мысленно попрощался с жизнью. Страх, решимость, упрямая злость, боль и отчаяние, там было все сразу. Еще один взгляд на столбец с цифрами, и Гвен шагнула к нему, прижала свои ладони к вискам Грега, наклонила голову и заглянула в глаза. Теперь в ее глазах проскользнуло какое-то смятение. Она схватила его руку, нащупала пульс. И снова в том же хмуром взгляде, что и минуту назад он различил лишь усталость и равнодушие. Но Грег мог бы поклясться, что равнодушие было напускным, а еще... Ладно, не мог бы он в этом поклясться, ему только хотелось бы в это верить, и еще верить в то, что облегчение которое в какой-то миг ощутила она, ему тоже не померещилось.
- И где вы это взяли? - спросила она, взмахнув листком перед носом Грега. После чего деловито сложила бумажку и убрала к себе в карман.
- Что значит, где? - растерялся он. - Анализатор у меня в кабинете... И зачем вам?...
- Я проверю, - кивнула она. - Должно быть, электроды опять рассыпались. Прошу вас, не включайте аппарат.
- Хорошо. Но...
- После обеда вернусь и проверю, - кивнула Гвен, развернулась и шагнула к выходу.
- Постойте, Гвен! - окликнул он, и поймал себя на том, что впервые назвал ее по имени. - Я хотел вас спросить... - Грег подумал, что как раз и не хотел. Незачем девчонке знать о его бредовых видениях... но она уже глядела в его глаза, кажется, опять выискивая какие-то лишь ей видимые признаки Бог знает какой напасти. Он замолчал, она продолжала вглядываться в его глаза, затем она хмыкнула, на мгновение губы ее дрогнули в усмешке, и, ни слова не сказав девчонка вышла на улицу.
До начала приема была еще больше часа, да и не ждал Грег большого наплыва пациентов. Кто хотел помереть, померли еще позавчера, а сегодня выжившие были либо относительно здоровы, либо продолжали поправлять здоровье кто рассолом, а кто и самогоном.
Злосчастный анализатор мирно стоял на столе и внешне ничем не отличался от совершенно исправного. Грег смотрел в окно на собирающиеся над крышами тучи, мысли текли вяло, будто бы из него вынули запал, и вся эта масса невероятных и никак не стыкующихся фактов только давила на его сознание, не имея шансов взорваться, приводя его, Грега, к уже полному, совершенному безумию. Тучи наверху ходили по кругу, а внизу... Внизу Грег различил стремительно приближающую коренастую фигуру полицмейстера под цвет туч в таком же темно-сером мундире. Хлопнула дверь внизу, шаги на лестнице прозвучали как далекие отголоски грома. Войдя, полицмейстер остался стоять на пороге, лишь бросив даже не поздоровавшись:
- Доктор, пойдемте скорее. Необходимо ваше, хм... присутствие.
- Что еще стряслось, госпо...
- Пойдемте-пойдемте. Дени застрелился.
Пока добирались до места, полицмейстер хранил молчание. Как в его голове ворочаются мрачные, тяжелые мысли, Грег, что называется, видел невооруженным глазом. Наконец у дверей кирпичного двухэтажного особняка полицмейстер остановился, всем своим квадратным корпусом развернулся к Грегу, упер ему в грудь короткий, толстый указательный палец и проговорил будто бы заученные, но плохо отрепетированные слова:
- Док, расследованием происшествия занимается полиция. От вас требуется подтвердить факт смерти... э-э... окончательной смерти жертвы. За разглашение материалов следствия уголовным уложением предусматривается серьезный штраф. Так что... не болтайте, док. Понимаете, о чем я?
Грег кивнул, слова полицмейстера были привычной глупой формальностью. Разглашать было особенно и нечего. Обо всем об этом газетчики так или иначе узнают от соседей и служителя городского морга. А не узнают, так сами выдумают подробности ничуть не хуже настоящих.
Выходило, что доктор застрелился в доме своей любовницы, мадам Эммы Беллоу. Прижал к груди ему же принадлежащий тяжелый "кроун" тридцать третьего калибра и выстрелил себе под нижнюю челюсть. Переводчик огня стоял на автомате, и Гиббз, пожалуй, выпустил бы всю обойму, но затвор после первого выстрела заклинило. Впрочем, хватило и одной пули, чтобы превратить голову доктора в... На фронте такая неопрятная картина смерти - не редкость, но в уютной, со вкусом обставленной гостиной... Мадам как обычно весь вечер, до глубокой ночи не было дома. Эмме Беллоу принадлежит единственный в городе "веселый дом", с приличным рестораном и вполне благопристойными номерами "без насекомых", это если зайти с главного входа, что на улице Благих намерений. А если с Глиняного переулка, то тут вам и будет "Веселый дом Эллы". Сейчас расстроенная дама расположилась в соседней комнате, и с ней отправился беседовать сам господин полицмейстер. Личность погибшего уже была подтверждена хозяйкой дома, осталось написать акт врачебного освидетельствования, и, собственно, о том, что более ничего от него не требуется, Грег был предупрежден заранее.
Он все же заставил себя вернуться в клинику. Время приема уже подходило к концу, и лицезреть пациентов, страдающих более от похмелья, нежели от каких бы то ни было других недугов, Грегу не улыбалось. Но мало ли, могло быть всякое. Однако перед дверью кабинета он, к своему облегчению, совсем никого не застал. Тишина и даже запах сырости действовали умиротворяюще, только затылок сдавливало будто в тисках. Грег пошарил в кармане, выщелкнул из жестяной коробочки таблетку обезболивающего, налил из графина воды. В кабинет заглянула Гвен, послушала как Грег гулко глотает, запивая таблетку, кивнула на анализатор, сказала:
- Все с ним в порядке, электроды целые. Калибровка сбилась. Такое бывает, например, при землетрясениях, или... Вы случайно ногами прибор не пинали?
- Гвен, - он решился прямо взглянуть ей в глаза, - у вас плохо получается врать. Да, наверно, мне бы хотелось не замечать ничего из того, что творится вокруг. Только не выходит.
Девчонка нахмурилась, но взгляд не отвела.
- И что же такое вы не смогли не заметить?
- Мертвецов. - Грег поморщился, сам не понимая от чего, то ли от приступа головной боли, то ли от вынужденного признания реальности того, что до сих пор казалось ему похмельным бредом. - Мертвецы, зачем их собирают на вокзале? Если этим занимается военный комендант, значит, мертвецов хотят отправить на фронт. Верно? - Грег покрутил головой и потер ладонью затылок. Боль не отпускала.
- О да! И военный комендант, и бургомистр именно об этом и мечтают. Да только это несбыточные мечты.
- Это еще почему? - Грег заметил знакомый блеск в глазах девчонки.
- Да ведь ни вы, ни ваш бургомистр ни черта не смыслят в природе мертвецов, они не представляют... они же думают...
- А доктор Гиббз?
- Что доктор Гиббз? - Запальчивость в голосе Гвен сменилась недоумением.
- Доктор тоже не имел представления об их природе?
- Доктор? Нет, отчего же. Доктор Гиббз как раз... Но доктор относится к ним, как... Как к своим лабораторным мышам. Да, мертвецы - не люди, но вот люди, в последнее время, у меня никакого чувства жалости не вызывают... А мертвецы... Как знать?
- Доктор уже никак не относится к мертвецам. То есть... - Грег ощутил двусмысленность фразы. Какая к черту двусмысленность?! С подобными повреждениями черепной коробки шансов пусть и на такое странное существование у доктора совсем не оставалось.
В ответ на распахнутые в немом вопросе глаза девчонки, ему пришлось рассказать о своем недавнем визите в дом мадам Беллоу. Ему не хотелось расстраивать девчонку, но она и не расстроилась. Ну да, док при жизни мертвецом не был, с чего бы Гвен испытывать к нему сострадание?
Она хотела что-то сказать, но тут в соседней комнате, у нее в лаборатории, зазвонил телефон. Она вздрогнула, а Грег обернулся к полуприкрытой двери. Назойливое дребезжание спугнуло какую-то важную мысль или догадку. Звонок повторился, теперь затренькал параллельный аппарат, здесь, на столе, у него в кабинете.
- Да, городская клиника, я вас слушаю, - пробубнил в трубку Грег, все еще пытаясь сообразить, о чем это он прямо только что не успел подумать.
- Док, это хорошо, что я вас застал, - отозвалась трубка голосом бургомистра. - Давайте-ка возвращайтесь. Да, сюда, домой к Эмме... я хотел сказать, к госпоже Беллоу. Тут новые обстоятельства, так сказать, открылись. Требуется ваша м-м... консультация.
- Это так срочно? - сделал слабую попытку отвертеться Грег.
- Да-да, срочно. Дело серьезное. Не задерживайтесь! - начальственным тоном пророкотала трубка, прежде чем послышался сигнал отбоя.
На тихой и благопристойной улице ничего не поменялось, не было никаких зевак или даже просто прохожих, только перед домом стоял заляпанный грязью автомобиль бургомистра. Сам бургомистр что-то втолковывал полицмейстеру, стоя на крыльце.
- А, Грег, дружище! - обрадовался он. - Вы уж проследите, - бросил он напоследок начальнику полиции и, широко шагая, с улыбкой на лице, будто радушный хозяин, отправился встречать гостя. Как-то это не вязалось с печальной и неприглядной обстановкой места, где недавно его приятель и собутыльник совершил самоубийство, по крайней мере, в представлении Грега не вязалось.
- Да-да, это большая потеря, - официальное выражение грусти и сожаления ненадолго проявилось на лице бургомистра. - Однако дело... наше дело не терпит промедления, и если в эту минуту мы проявим нерешительность... Хм, да-с...
Грег слушал, и не понимал сути начальственных разглагольствований. Было ясно одно - бургомистр волнуется, и, кажется, не решается перейти к этой самой сути.
- Что у вас с рукой? - спросил Грег, заметив пластырь на ладони бургомистра. Спросил, не столько проявляя профессиональную врачебную озабоченность, сколько стараясь остановить поток бесполезных слов.
- Что? - Бургомистр оборвал свою речь и чуть не споткнулся на ступеньках. - Ах, это... - Он махнул травмированной рукой. - За кочергу схватился. Горячая, сволочь!
Вслед за начальством Грег поднялся на второй этаж. Здесь, у самой лестницы, на посту стоял усатый полицейский. Пахло табачным дымом, а на мраморном полу валялся раздавленный окурок. Бургомистр тоже учуял дым и заметил окурок, погрозил кулаком усачу и зашагал по ковровой дорожке, показывая дорогу. Грег теперь и сам знал, куда идти. В комнате, где совсем недавно все было забрызгано кровью, ковер с пола исчез и следов случившегося особенно заметно не было.
- Вот, смотрите, док, - бургомистр хлопнул здоровой ладонью по стопке толстых тетрадей и отвлек Грега от разглядывания следа пули на потолке. - Здесь Дени оставил какие-то записки. Было бы очень желательно, чтобы вы со всем этим разобрались. Я знаю, сколько хлопот вам доставляет ваша врачебная практика, и как скромен ваш заработок. Для такого перспективного молодого человека, как вы, это... Если вы сумеете продолжить начатое нашим покойным другом, то, поверьте, для вас в финансовом отношении это скажется самым благоприятным образом.
Грег открыл тетрадь, лежавшую сверху и перелистнул несколько страниц.
- Извините, но я пока не вполне понимаю, что конкретно вы от меня хотите?
- Хорошо, скажу без обиняков, Дени создал новое и крайне эффективное лекарство, от той хвори, что захлестнула нашу округу. Вот оно, - бургомистр выдвинул ящик стола, и достал темную склянку, наполненную каким-то порошком. - Если вам удастся получить... воспроизвести этот препарат, то можете смело бросить то, чем вы занимаетесь в своей клинике. И уверяю вас, живым людям вы принесете гораздо больше пользы... Впрочем, сперва посмотрите записи, а после поговорим. Хорошо? И вот еще что, - бургомистр убрал склянку с лекарством обратно в ящик стола. - Никому ни слова. Хорошо? Дело некоторым образом касается и военных, потому не стоит эти записи выносить из дома. Из этого дома. Ознакомьтесь с ними прямо здесь. Понимаю, вам на это потребуется некоторое время, возможно даже день-другой. Боюсь, что м-м... такая секретность может доставить некоторое неудобство мадам Беллоу. Да, пока посмотрите, что там в этих тетрадях, а я пойду поговорю с Эммой.
Он уже пожалел, что набрал знакомый номер, и Грег не стал бы этого делать, если бы телефонный аппарат не стоял прямо здесь, на столе, где теперь были разбросаны открытые тетради доктора Гиббза.
- Алло, - Гвен ответила сразу, будто все это время сидела у телефона и ждала звонка.
- Я хотел спросить, - начал он, почему-то не сомневаясь в том, что она узнает его голос, искаженный помехами. - Чем занимался доктор Гибзз у вас в лаборатории? Это очень важно.
Девчонка на том конце провода только молчала и дышала в трубку. Долго, может быть, целую минуту. Потом сказала:
- Доктор не вел здесь никаких записей и не оставлял образцов, так что...
- Записи и образцы есть у меня, - перебил он ее. - Но что-то же вам было известно, он ведь что-то говорил?
- Говорил. Говорил что занимается нейропротекторами. Для мертвецов это очень...
- Нейропротекторами?! - снова на полуслове оборвал ее Грег. - Как по моему, по составу это больше похоже на боевой носфератум! Знаете, что это такое?
- Где вы? - чужим и холодным, просто-таки ледяным голосом спросила она. - Хотя я знаю. Сейчас...
- Стойте, Гвен! Не делайте глупостей!- закричал он, но было поздно. Положив трубку на рычаг, чтобы прервать ее протяжное гудение, Грег прислушался. Как раз кричать ему и не следовало. Но вроде бы, в доме по-прежнему все было тихо. Да, дела. Ситуация была, мягко говоря, хреновая. Радовало только одно, а именно то, что сказала ему девчонка: "Никаких записей и образцов в лаборатории нет". Выскользнуть из дома, прихватив тетради и склянку с препаратом у него шансов не было. И даже если... Нет. Совершенно никаких шансов. Мало ли что второй этаж, окна были забраны витыми и даже изящными, но на вид вполне надежными решетками. Значит...
Он открыл дверь в соседнюю комнату. Это было похоже на курительную. Отчего-то пахло не табаком, а чем-то... Грег принюхался. Слабый нефтяной запах шел из дальнего угла, где в открытое окошечко топки печь отбрасывала на каменный пол отблески оранжевого пламени.
Политые мазутом тетради вспыхнули ярче и веселее, чем Грег того ожидал. Он бросил в огонь склянку, добавил сверху газет с журнального столика и отправился обратно в кабинет, где совсем недавно на столе лежали отвратительные плоды научной деятельности доктора Гиббза, под обложками шести толстых тетрадей и в одной склянке толстого коричневого стекла. Грег подумал, не вызвать ли пожарных, когда взгляд его еще раз скользнул по гладкой и пустой поверхности стола, зацепившись лишь за корпус телефонного аппарата. С другой стороны, три-четыре ведра воды должны были решить ту небольшую проблему, даже если пламенем займется ковер возле дивана.
Грег собрался позвать на помощь хотя бы того усатого полицейского, что стоял на посту у лестницы, однако подергав дверную ручку, понял, что неприятность в которую он угодил гораздо серьезней, чем ему казалось еще минуту назад. Бургомистр проявил бдительность и запер его, чтобы исключить всякую возможность... Ну что сказать, исключил!
Ринувшись обратно к костру, разведенному в курительной комнате, Грег осознал, что сбить огонь просто нечем да и уже поздно, потрескивая и исходя вонючим дымом, загорелся диван и языки пламени уже лизали стенку книжного шкафа. Открывать окна было нельзя, пока спасало то, что нечем было дышать не только Грегу, но и огню уже перебравшемуся на стенные панели.
В кабинете уже было полно дыма, но жар огня еще не ощущался. Грег принялся колотить ногами в запертую дверь, потом схватил стул, к сожалению, не слишком тяжелый и несколько ударов нанес им, прежде чем тот развалился у него в руках. За дверью послышались голоса, ручка задергалась, но замок без ключа ожидаемо не открылся. Безуспешная борьба с тяжелой дубовой дверью кабинета продолжалась, кажется минут пять. Потом что-то громко хлопнуло, и Грегу показалось, что какие-то крики доносятся уже с улицы. Он почти задохнулся, когда замок щелкнул... Какого черта! Разве мог он в этом шуме услышать щелчок замка? Тем не менее он что-то почувствовал и моментально среагировал, распахнул дверь и, продолжая движение, вывалился наружу.
Никто его не подхватил, наоборот, оттолкнув в сторону, в кабинет ринулся красный со вздувшимися на шее венами бургомистр. Грег к своему удивлению увидел , что уже весь второй этаж дома охвачен пожаром. Явно горела крыша, горела с яростным треском и штукатурка с потолка сыпалась раскаленным дождем.
Но здесь, в просторном холле у лестницы можно было дышать, чему, казалось, в эту минуту Грег готов был посвятить всего себя без остатка. А по лестнице... Только ее здесь и не хватало! По лестнице поднималась Гвен.
Наверху что-то заскрежетало, Грега обдало жаром и он, кажется, на мгновение потерял сознание. Когда спустя миг он пришел в себя, то решил что невероятным образом вернулся в прошлое. Все вокруг горело, а его на себе тащила теперь уже знакомая ему девчонка, мадемуазель Айлен. На его потрескавшиеся губы выползла дурацкая улыбка, и он отключился.
Открывать глаза не хотелось. Затылок привычно ныл, и он подумал, что вчера на ночь забыл выпить обезболивающее. Теперь придется вставать, идти за водой, чтобы запить таблетку, а потом еще не меньше получаса мучиться головной болью. А еще неизбежное умывание той же холодной, за ночь почти заледеневшей водой, и бритье...
Вдруг его ладонь аккуратно сжали чьи-то пальцы, и он вспомнил...
- Гвен, - сказал он, беззвучно, одними губами, и угадал.
- Вам нельзя... - начала она строгим, но тут же дрогнувшим голосом.
- Вы сейчас скажете, что мне нельзя говорить. Можно. - Грег улыбнулся, во всяком случае, попытался. Кровать, на которой он лежал, оказалась его кроватью в его комнате, на чердаке у мамаши Пампкин, и это само по себе уже было неплохо.
- Да, вам нельзя долго говорить, но мне нужно знать... Понимаете... Вы же понимаете, как это важно! Я знаю, что это... - Девчонка умолкла и опустила глаза.
- Да что уж там, договаривайте. Вы знаете, что пожар устроил...
- Нет. Это из-за непогашенной сигареты... Мадам Беллоу так говорит. Бургомистр погиб, там, во время пожара, и еще двое полицейских сильно пострадали, и вы... А доктор Гиббз, я, кажется, знаю, почему он застрелился. Он очень боялся. Да, он боялся мертвецов, и все же пытался понять... Нет, понять не мертвецов, а только как так получается, и как это все устроено? А еще он очень боялся сам стать таким же. И вот... Это ведь его анализ вы мне тогда показали. Только я не пойму, как же он смог застрелиться? Мертвецы, вы понимаете, они просто не способны ни на какое насилие. И застрелиться тоже...
- Он и не пытался застрелиться. - Грег собрался с силами, приподнялся и сел, подпихнув локтем подушку, чтобы на нее можно было опереться спиной. Голова закружилась, в висках застучало, но через мгновение все прошло, ну или почти все. - Доктор пытался угрожать пистолетом бургомистру, когда тот пришел к нему домой... то есть я хотел сказать, когда бургомистр пришел в дом мадам Беллоу. Трудно сказать, о чем именно они говорили. Скорее всего, доктор хотел получить какие-то гарантии, или, напротив, пытался выйти из дела, зная, что скоро он станет совсем не тем доктором Гиббзом. С мертвецом у бургомистра был бы совсем другой разговор. Возможно, доведенный до отчаяния доктор и выстрелил бы в бургомистра, но процессы в его организме, как вы говорите, зашли уже слишком далеко. Взяв в руки оружие применить его Гиббз не смог, а бургомистр... Как мне видится, в результате борьбы пистолет все-таки выстрелил, при этом бургомистр удерживал оружие за ствольную коробку, потому после выстрела гильзу не выбросило, как это положено, и затвор заклинило, а бургомистр обзавелся ожогом на ладони. - После всего сказанного в глазах у Грега зарябило и он прикрыл веки. Фотопсия - вспомнил он название пляшущих в глазах зайчиков.
Скрипнула дверь, и, открыв глаза, он разглядел на пороге долговязую фигуру в видавшей виды офицерской шинели. Поверить глазам почему-то было трудно, но, по крайней мере, гость не прошел сквозь стену и не соткался за несколько мгновений из призрачного тумана.
- Панич, бро! - вырвалось у Грега.
Девчонка встревоженно обернулась, затем вздохнула и опустила глаза. Грег моргнул, Панич никуда не делся, теперь худой и осунувшийся, но будто бы даже помолодевший он стоял у кровати и с серьезным видом рассматривал лицо пострадавшего на пожаре.
- Ты? - неуверенно начал Грег. - Ты же не... - Панич не выглядел мертвецом. Его взгляд ничем не напоминал безучастный взгляд фермера там, на ярмарке, не говоря уже о той жуткой черноте, какую он видел ночью у... Нет, Панич был другим.
- Вам плохо? - заволновалась девчонка.
- Нет, я только хотел спросить, - растерянно пробормотал Грег. Спросить, то есть расспросить он, конечно, хотел Панича, но Гвен приняла его слова на свой счет.
- Наверное вы посмеетесь надо мной. Да, наверно, так и будет, но только это все совсем неважно. Доктор Гиббз, бургомистр и прочее, это имеет или имело значение для нас с вами. То есть, конечно, не только для нас, но важнее понять, отчего, или, вернее сказать, зачем мир вокруг меняется именно таким образом? Не знаю, понял ли что-то доктор Гиббз, перед тем, как... но если и понял, то он крайне необдуманно решил стать на пути у... не знаю... На пути у природы, Бога или Мирового разума. Какая разница? Если люди убивают друг друга, и делают это на протяжении многих веков, то, наверное, должна быть какая-то сила, которая все это остановит? Но тогда как это можно остановить? А если так? Убивая друг друга, люди перестают быть людьми, а умирая, становятся мертвецами, такими, что не могут причинить никому зла. Тогда выходит, что мертвые могут стать семенами будущей жизни?
Грег не удержался и бросил вопросительный взгляд на Панича. Тот криво улыбнулся и только пожал плечами, так же как тогда жутковатым движением запрокидывая голову, потом шагнул в сторону и обернулся к двери.
Со стороны лестницы послышалось одышливое сопение и звуки нетвердых шагов. Спустя несколько секунд на чердак, имея весьма озабоченный вид, поднялся почтмейстер.
- Дорогой друг, мне сказали, что ты сильно пострадал! - воскликнул с порога давешний собутыльник. Сидящую у кровати Гвен, он удостоил коротким кивком, а Панича, похоже, не заметил вовсе. - Нет, теперь-то я вижу, все не так плохо. Ты уж давай, поскорее вставай на ноги. Нам, знаешь ли, без доктора никак.