Тяжелое бревно, окованное потемневшей от времени бронзой, качнулось на толстых цепях, нанося удар, и старинный храмовый колокол, установленный во дворе монастыря, огласил окрестности протяжным гулким стоном. Первые утренние лучи восходящего солнца коснулись своими алыми росчерками загнутых скатов на крыше центральной пагоды. На другом берегу свинцово-серой Камо с квадратных башен крепостной стены могучему исполину начали вторить малые гонги, а сонные стражники древней столицы, ежась от еще царившей ночной прохлады, поспешили в свой последний обход перед утренней сменой. В величественной Хэйан-кё наступал новый день. И первыми его, как и всегда, встречали обитатели обширного додзё, расположенного на городской окраине и спрятанного от лишних глаз и ушей за высокой оградой из бутового камня.
Ли открыл глаза и поднялся с бамбуковой циновки, привычно прогоняя из головы остатки дремы и обрывки сна. Догма Служения гласила, что сознание истинного дзи должно было быть чистым и ясным с первых же мгновений после пробуждения. Не всегда и не во всем можно полагаться лишь на реакцию и рефлексы.
Одновременно вместе с Ли начали подниматься со своих лежанок и другие старшие ученики. Убрав свои нехитрые постели, они построились в главном проходе казармы, обмениваясь короткими пожеланиями удачи на предстоящий день. У дверей, как всегда на пятом ударе далекого колокола монастыря Рякудзи, появился учитель Су Ян Чжи, мастер физического совершенства.
Ли всегда удивляло то, как этот седой человек, облаченный в свой невыразительный серо-белый наряд, умел производить удивительное впечатление, как на учеников, так и на всех остальных. В мастере Чжи каким-то невероятным образом сочетались мощь почти не постаревшего тела и суровая мудрость прожитых лет. Они не достигали совершенства, но пребывали в идеальном балансе друг с другом и тем самым обращали сухие слова Догмы в наглядный пример для тех, кто только начинал следовать путем Служения.
Долгие годы, начиная с тех времен, когда он еще не достиг своего сегодняшнего статуса, старший наставник додзё следил за различными дисциплинами, развивающими тело и укрепляющими здоровье его подопечных, не изменяя при этом ни короткому перечню собственных правил, ни традициям установившимся здесь еще задолго до него. Требовательный, но справедливый, учитель Ян Чжи был лучшим помощником, который мог бы быть у верховного наставника школы мастера Ю Вея. В этом вопросе случайные гости, ученики и другие преподаватели сходились во мнениях однозначно.
По команде мастера, полсотни молодых людей, обнаженных по пояс, устремились во внутренний двор дзи-додзё через широкие двери, отворенные служкой. И хотя осенний воздух был уже довольно прохладен, а утоптанная земля с непривычки обжигала босые ноги, для Ли и его товарищей это не имело значения. Даже когда выпадет снег, а дыхание будет вырываться изо рта хлопьями белого тумана, они все также будут выбегать во двор, заполненный обрывками сумеречного мрака. После девяти лет обучения для тех, кто готовился к Служению, нагрузки и испытания, подобные этому, становились привычной и обыденной нормой.
Построившись так, чтобы каждому хватало свободного пространства, старшие ученики синхронно обернулись к внешней деревянной галерее, тянувшейся вдоль всей стены приземистой казармы. Мастер Су Ян Чжи и старший наставник Азай По, учитель духовной стойкости, прошли по дощатому дубовому помосту, встав напротив будущих дзи. За спиной у Ли и остальных поспешно занимали свои места младшие ученики и мальчишки из числа тех, что еще не заслужили права именоваться таковыми.
Сложенный веер в руке наставника Чжи звонко щелкнул, ударившись о деревянные перила, знаменуя тем самым начало утреннего комплекса упражнений. Сбросив с мышц последние крохи ночного оцепенения, Ли приступил к дыхательной гимнастике под равномерные удары веера и тихий голос мастера Азая.
- Жизнь дзи посвящена лишь вечному служению Империи и принадлежит тому, кому передаст ее Император. Воля дзи - воплощение желаний его хозяина, но лишь до тех пор, пока они не идут в разрез с тем, что является благом для Империи.
За долгие годы размеренный речитатив мастера Азая По стал для Ли такой же неотъемлемой частью утра, как и все остальное. Одно упражнение привычно сменялось другим, замедлялся или ускорялся ритм, задаваемый мастером Чжи, а голос наставника духовной стойкости, обходившего все группы учеников одну за другой, звучал все также спокойно и мудро. И всякий раз учитель Азай находил способ тембром или интонацией, мельчайшей деталью, вновь придать осмысленность давно знакомым фразам, сотни раз повторенным за бесконечную вереницу дней, проведенных Ли в пределах дзи-додзё.
- Дзи есть отточенный инструмент. Он оружие тайпэна на поле боя. Он его броня и преданный пес в повседневной жизни. Он снаряжение, дарованное Императором своему избраннику за верность и иные заслуги. Суть дзи - Служение, а тайпэн есть высший слуга Императора, и исполнение воли тайпэна, остающегося верным своей клятве вассала, есть само воплощение Служения Единому Государству. Таково абсолютное воплощение для того, кто следует Догме.
Рядом на дорожках посыпанных гравием занимали свои места другие учителя школы. Фигура мастера Азая, закутанная в красные монашеские одежды, миновала Ли ровно на сорок шестом отжимании. Как и вчера. Как и неделю, и месяц, и год назад.
- Служение, по сути своей, изначально отвергает личное и требует беспрекословного повиновения, но отнюдь не запрещает развития и поощряет самосовершенствование. Однако истинный дзи совершенствует не только себя, но и окружающих. Истинный дзи не винит своего хозяина в проявленных слабостях, а стремится исправить их, не нарушая установленных границ общения.
Сегодня был первый день новой декады, к обычной цифре каждого упражнения добавлялось еще по десять, для старших учеников - по сто. Когда-то это тоже было для Ли испытанием, сейчас же стало привилегией, знаком превосходства над теми, кто еще только надеялся стать старшим учеником.
Стук веера оборвался, едва стихли последние раскаты утробного гула за высокими стенами. Тем, кто не успел уложиться, вечером предстояло пройти через наказание, но среди старших учеников таких не было. По знаку мастера Чжи молодые парни шумной толпой устремились к длинной каменной бадье у противоположной стены двора. Ледяная вода прекрасно освежала и остужала горячие мышцы.
Уже одевшись в одинаковые штаны и рубахи, ученики появились в столовой, где в глиняных мисках их ожидал завтрак. Мясо, грибы, овощи, мёд, рисовые лепешки - не всякий офицерский стол в далеких гарнизонах мог бы похвастаться яствами, которые обитатели дзи-додзё получали ежедневно. Но императорский двор не привык экономить на еде для своих отборных живых орудий, будь-то лошади знаменитых конюшен или будущие спутники грозных тайпэнов.
Чужестранцам зачастую казалось, что молодые дзи должны были бы оскорбиться своим положением, находясь в узаконенном рабстве у Императора и его ближних слуг. По их мнению, эти юноши должны были испытывать некие душевные муки и стремиться к свободе, но они не учитывали слишком многие другие аспекты.
Большинство учеников дзи-додзё были детьми крестьян и небогатых горожан. До того как попасть в эти стены, Ли и ему подобные вели не самый радужный образ жизни, а отдавая своих сыновей императорским приставам, родители не только обеспечивали им уверенное будущее и лишали себя проблемы с прокормом лишнего рта, но и получали еще за это щедрое вознаграждение от Императора. Его, как правило, вполне хватало на то, чтобы поднять на ноги еще двух-трех сыновей. К тому же отношение к дзи со стороны всех сословий было совсем иным, нежели к простым ну-бэй, несмотря на все права и свободы последних.
Ли уже давно не был в обиде на своего отца за то, что тот принял решение отдать своего первенца посланнику Императора. Когда-то он действительно скучал по дому и негодовал от того, что его судьбу выбрали за него, но потом повзрослел, понял и простил. И обрел новый смысл жизни, тот самый, который давала ему Догма. Иногда, Ли даже начинало казаться, что он по-настоящему счастлив.
Коридоры Золотого Дворца всегда были полны некой странной и сложно описуемой жизни. Шаги, шепот и смех множества людей звучали в просторных залах и маленьких садах вне зависимости от времени дня и ночи, одновременно смешиваясь с шорохами вееров и дорогих шелковых одежд, а также со скрипом деревянного паркета и ароматами причудливых благовоний. Стражники, слуги, писцы, чиновники, евнухи, танцовщицы и музыканты постоянно сменяли друг друга, решали какие-то собственные вопросы, плели замысловатые интриги, разыгрывали мелкие трагедии человеческих жизней и неслись куда-то по своим очень срочным, но крошечным и совсем незаметным делам. А когда среди них все же вдруг неожиданно появлялся действительно важный человек, то в его присутствии все смолкало и почтительно гнулись спины, чтобы через мгновение после его ухода вновь вернуть к жизни прежний суетливый шум.
Сумиёси Тэн, сиккэн великого Императора, что был воплощенным олицетворение самого извечного Неба, давно привык к обстановке, в которой протекали его рабочие дни. Впрочем, выходных дней у второго человека Империи не было уже давно. Их заменили собой эти неторопливые прогулки по древним каменным переходам и многочисленным цветникам наружных террас. Золотой Дворец был достаточно обширен, чтобы Император, при желании, мог не покидать его всю свою жизнь, как неоднократно поступали многие предки нынешнего Избранника Неба. За пределы же Хэйан-кё ни один из них точно не выбирался вот уже почти тысячу лет.
Обычно Сумиёси совершал свой моцион ранним утром и ближе к вечеру, когда ноги и спина уже просто не могли больше выдержать сидения за столом над нескончаемыми докладами и донесениями. Рослый воин у дверей его кабинета, облаченный в тяжелые стальные доспехи и плащ из тигриной шкуры, сделал молчаливый знак и аккуратно раздвинул обманчиво легкую перегородку. Сумиёси ждал этого гостя и, проходя мимо, наградил телохранителя коротким одобрительным кивком. Главный распорядитель императорских военных складов поспешно вскочил с низкой скамьи, сразу же склоняясь в церемониальном поклоне. Сиккэн не мог не отметить с каким мастерством упитанный Джэнг Мэй проделал все движения, предписанные придворным этикетом.
В отличие от Сумиёси, сумевшего сохранить атлетическую фигуру, жизнь Золотого Дворца не пощадила беднягу Джэнга, который с каждым годом все больше и больше разрастался вширь. В своем свободном сапфирно-черном облачении и круглой шапочке, увенчанной крупным рубином, с большими щеками, крохотными глазками и тонкими висячими усами распорядитель стратегических запасов Империи более всего походил на известного сказочного персонажа - жадного и глуповатого дзито, которого был обязан обмануть и выставить на посмешище каждый уважающий себя народный герой. Вот только человек, у которого при встрече с Джэнгом возникали все эти ассоциации, очень сильно рисковал, если вдруг решался поддаться первому впечатлению.
В дворцовой иерархии Джэнг Мэй занимал отнюдь не самое высокое положение, но лишь в пределах официального чиновничьего протокола. Сумиёси вступил на свой пост почти двадцать лет назад и давно научился определять людей, в руках у которых была сосредоточена реальная власть. Формально распорядитель военных складов подчинялся распорядителю личных складов Императора, а также находился в зависимом положении от великого сборщика податей, наполнявшего те самые армейские запасы за счет крестьян и ремесленников. Но на практике получалось так, что это они обязаны были исполнять свои функции по отношению к Джэнгу, а он им как раз ничем и не был обязан.
Контролируя сотни военных хранилищ по всей территории Империи, Мэй имел в своем распоряжении настоящую небольшую армию со своими собственными офицерами и полководцами, в отличие от того же распорядителя личных императорских запасов, вынужденного довольствоваться услугами дворцовой стражи. Кроме того, военные склады были главным неприкосновенным запасом, к которому в случае крайней нужды могли обратиться дзито городов, а также главы торговых домом и другие императорские чиновники. Именно с этих складов приобреталось оружие для наемных купеческих отрядов, только через них и под строгим учетом могли закупать снаряжение манериты и другие вассальные народы. Каждый оружейник, кузнец и кожевник в провинции обязан был иметь разрешение на работу, выданную местным распорядителем арсенала. Эти же люди руководили шун-я, единственными учреждениями в Империи, принимавшими под залог оружие, доспехи и конскую сбрую. А учитывая то, что доклады о состоянии дел в ходе сбора податей в регионах также ложились на стол к Джэнгу, он обладал еще и самым главным оружием чиновника - информацией.
Сумиёси ценил толстяка Мэя за то, что тот умело пользовался своим положением, не растрачиваясь на эгоистичные мелочи, подобно многим другим бюрократам. Кроме того, Джэнг обладал еще одним очень редким качеством для обитателей Золотого Дворца - он не просто восхвалял и почитал Империю, он любил ее и стремился в каждом своем начинании руководствоваться, прежде всего, благом для Нефритового Трона.
- Садись, - сиккэн указал распорядителю на невысокий табурет из лакированного красного дерева, стоявший слева от круглого стола.
Усевшись на свое привычное рабочее место, Сумиёси дождался, пока Джэнг грузно плюхнется на "гостевой стул", и, сложив лежавшие на столе бумаги в деревянный короб, обтянутый акульей кожей, оперся обоими локтями на столешницу. Положив подбородок на соединенные кисти рук, сиккэн хмуро посмотрел на своего гостя.
- Радостных новостей ты явно мне не принес.
Джэнг не стал отрицать очевидное.
- Все остается по-прежнему. В Тай-Вэй и Хаясо царит разорение, Степной Шлях и обходные дороги заполнены карабакуру и мародерами, в городах Устья Анхэ назревают голодные бунты, распространение болезней удалось остановить, но скоро зима...
Города на правом берегу полноводной Анхэ были доверху забиты обессиленными беженцами. Крестьяне и ремесленники, оставившие свои дома, вынуждены были ютиться под самодельными навесами у крепостных стен, а стража, следуя указам наместников-дзито, не впускала никого за ворота уже более трех недель. И Тэн не мог упрекать за это местных чиновников, ведь с беженцами пришел не только страх, но и "болезни дорог".
Несмотря на плодородие, которым всегда славилась долина вдоль русла Анхэ, еды в городах для чужаков не хватало уже сейчас, а ведь на пороге была холодная осень, когда единственными источниками пищи останутся лишь скудная рыбная ловля да запасы императорских военных складов. Торговые дома уже трижды выплатили особую пеню провизией и деньгами, и больше на их помощь не стоило рассчитывать. Озлобленные купцы и без того несли страшные убытки от срыва всех караванных маршрутов.
А в закатных провинциях дело обстояло еще даже более плачевно. За исключением нескольких "островков" относительного благополучия, вроде Ланьчжоу и Сианя, здешние земли, дороги и поселения оказались ввергнуты в нескончаемую череду грабительских налетов, кровавых схваток и нескончаемых смут.
Войска великого Императора, сосредоточенные на юге на пограничных рубежах с ненавистным царством Юнь, ничем не могли помочь малым гарнизонам закатных городов и наемникам торговых семейств. Но, как, ни странно, эта ошибка была допущена не из-за глупости придворных чиновников или близорукости тайпэнов. Считалось, что тамошние границы Империи давно и надежно охраняют нукеры вассальных каганов, что опасность с этой стороны просто не может прийти так быстро и так внезапно. И, конечно же, никто не ждал такого от карабакуру.
Сумиёси до сих пор изумлялся тому, с какой невероятной наглостью и неоспоримым умением коротышки сумели сотворить весь этот хаос. Низкорослые жители холмов, являвшиеся коренным населением этих мест, никогда не воспринимались людьми как реальная угроза. До знакомства с первыми имперскими поселенцами карабакуру не знали металлов, скотоводства, музыки и даже элементарных правил гигиены. Кто мог поверить в то, что карлики сумеют проявить себя с такой, совсем нехарактерной для них, стороны?
Первые сведения о нападениях стали появляться более полугода назад. В них не было ничего необычного для вестей из закатных провинций, если бы не разрастающиеся слухи о причастности к этому коротышек. А потом число атак стало возрастать с каждой неделей, пока карабакуру не осмелели на столько, что стали жечь небольшие деревни и атаковать караваны торговых домов.
Тогда купцы и дзито попытались справиться собственными силами, не привлекая к происходящему внимание двора Императора, но недооценили своих врагов. Большинство поселений, куда были отправлены карательные отряды, оказались покинутыми. Несколько разоренных хуторов и полторы сотни мертвых карликов не принесли никаких изменений. Карабакуру рассеялись по холмистой степи, которую знали до последнего камня, и продолжили террор со всевозрастающей злобой.
Они действовали в основном ночью, атакуя из засад отравленными стрелами, нападая разом в нескольких местах, рассеивая силы городских ополчений и наемников. А еще они утроенными силами продолжили атаки на Степной Шлях, главную артерию, по которой шла торговля между Империей и далекими землями, что лежали по другую сторону от владений манеритов и иных степных обитателей. Карабакуру забирали все и не гнушались ни чем - специи, чай, опиум, сахарный тростник, медь, алхимический уголь, полотно, шелка, инструменты и механизмы, костяной фарфор, тонкое стекло, бумага, золото и драгоценные камни, но главное - сырое железо в крицах и готовые изделия лучших имперских оружейников. За всем этим чувствовался чей-то хитрый разум, твердая воля и холодный расчет, но даже баснословная награда - золотым песком по весу за голову низкорослого полководца - не принесла результата.
Закатный край Империи сначала охватили робость и страх, а затем полная паника. Люди снимались с насиженных мест, не дожидаясь, когда следующей ночью налетчики-карабакуру заявятся к ним в дом с окровавленными мечами. Небольшие городки оказались не способны принять под свою защиту и десятой доли желающих, и вереницы перепуганных жителей устремились на восход. Разом, словно по команде, подняли голову все местные разбойничьи шайки, да и мародеры из числа самих беженцев внесли свою лепту в творящуюся анархию грабежей и беззакония. Карлики, разумеется, тоже продолжили свое отвратное дело, с огромным удовольствием нападая как на стоянки отчаявшихся беженцев, так и на тайные лагеря бандитов.
- Торговые дома присылают ко мне своих представителей уже по пять раз на дню, - Сумиёси прикрыл веки и помассировал переносицу большим и указательным пальцами.
Только теперь Мэй заметил следы яичной пудры вокруг глаз Всесильного Тэна, как называла сиккэна за глаза дворцовая челядь. Только духи предков ведали, сколько же последних ночей не спал верховный чиновник Империи.
- И даже манериты не могут справиться с этим безумием.
- А армии так и не будет? - осторожно спросил Джэнг.
- Нет, тайпэнто Мори сумел убедить Императора, что Юнь на южной границе куда более реальная угроза, чем "стаи озверевших карликов", - едко процитировал Сумиёси. - Я еще надеюсь, что Императрица решится сыграть большую роль в этих обсуждениях.
- Юная Императрица умна не по годам...
- И потому может предпочесть не выступать на чьей-то стороне, пока в сложившейся ситуации не наступит кристальной ясности. Даже, несмотря, на все связи между родом императорской супруги и купеческими семьями в закатном регионе.
- Однажды ей уже удалось оказать вам поддержку, - напомнил Джэнг.
- Но теперь она или ее цзун-гун могут счесть, что это обошлось слишком дорого. И для нее, и для Империи. Старший евнух мудр, хитер и осторожен, он щедро делится своим опытом с супругой нашего повелителя. В иной ситуации я назвал бы это разумным и правильным, но для нашего дела вмешательство старика О-кина немного несвоевременно. Так, что пока с женской половины Дворца не слышно никаких ясных сигналов, а молодой Вейлун был нашей последней надеждой.
- Я слышал, - кивнул верховный распорядитель. - Он ведь покончил с собой, едва довел своих людей до торгового поста дома Гжень?
- Истинный тайпэн, - тяжело вздохнув, сиккэн поморщился, не сумев скрыть горечи и легкой доли презрения в голосе. - Глупый мальчишка. Устроил настоящее театральное представление, сам зачитал себе приговор и сам же привел его в исполнение, все как по древнему уложению времен династии Цы. Вот только кто его просил напоминать обо всем этом, когда каждый умелый и опытный воин в закатных провинциях у нас до сих пор на особом счету? А ведь все эти восторженные дураки, наездники Императора, лучшие из лучших! Разве они могли не поддаться этому одиозному порыву в исполнении юного идиота. Когда с собой покончили две первых дюжины, остальных уже было не остановить. Честь Империи превыше собственной жизни! Вот только чего они добились?! Довершили то, что не смогли сделать карабакуру?! Даже тяжелораненые, и те почти все умудрились вскрыть себе глотки...
- Действительно, глупо, - кивнул Джэнг. - Но может быть это и на руку... В том смысле, что и здесь можно найти положительный момент, - быстро поправился толстяк под суровым взглядом своего собеседника.
- Поясни.
- Ореол древней имперской славы, вековых воинских традиций, битвы долга за честь и предков, схватки с диким врагом на рубежах Единого Государства.
- Да, многие молодые захотят отправиться на закат, да и из южной армии потянутся добровольцы, заскучавшие в гарнизонах и полевых лагерях. Но за каждого такого тайпэна мне придется устраивать настоящую схватку с тайпэнто перед ликом Избранника Неба. А об их боевых отрядах не сможет идти и речи, только личные воины и слуги.
- Лучше чем ничего, и опять же, возможно сейчас на закате нужна не грубая сила, а аккуратное вмешательство на местах. По моим сведениям Ланьчжоу все еще является оплотом порядка в царстве хаоса, и если у них появится дерзкий и деятельный тайпэн, который займет место молодого Тао Шеня...
- Так вот к чему ты клонишь, - сиккэн усмехнулся, и Джэнг смущенно замолчал. - Ну, договаривай. У тебя ведь кто-то есть на примете, или быть может, он уже ждет в большой дворцовой приемной?
Мэй, продолжая изображать положенное ему "смущение", коротко кивнул. Улыбка Сумиёси стала еще шире.
- Вели позвать. Посмотрим на твоего спасителя Империи.
- Он всего лишь может немного повлиять на сложившуюся ситуацию, - пробормотал Джэнг вернувшись на место, после того как вызвал к дверям кабинета слугу и велел ему привести сюда нужного гостя. - Уверен, что он сможет хоть как-то продержать ситуацию на плаву, пока к месту действия не прибудут опытные командиры из южного пограничья.
- Уже одно это будет немало, - задумчиво ответил сиккэн, в нервном напряжении побарабанив по столу пальцами правой руки.
Вскоре за дверью послышалась легкая поступь, и, когда перегородка вновь отъехала в сторону, в комнату шагнул молодой человек в темно-вишневом мужском суо, в разрезах которого ярко блестела "чешуя" стальной кольчуги. На широком поясе с массивной пряжкой в богато отделанных ножнах висел двусторонний обоюдоострый меч, который вошедший слегка придерживал левой рукой за вычурный эфес.
- Сяо Хань из рода Юэ, - представил Джэнг юного тайпэна, чуть склонившего голову в знак почтения перед Сумиёси.
Сиккэн тем временем пристально разглядывал представшего перед ним "спасителя" Империи. Парнишке, наверное, еще не исполнилось и восемнадцати лет, однако, держался он вполне уверенно, что и немудрено. Род Юэ был достаточно известен и влиятелен, и Сумиёси мог бы довольно легко навскидку назвать нескольких потомков Невероятной Йотоки, за которыми он сам в свое время поручил вести пристальное наблюдение главе императорской тайной службы. Не из подозрений, а скорее просто потому, что за такими людьми всегда стоило приглядывать.
- Значит, сын Ши Гханя и племянник Кара Суня. Был удостоен чести произнести клятву тайпэна в день прославления предков Императора этим летом.
- Совершенно верно, - еще раз склонил голову Хань. - За прошедшее время я завершил все положенные ритуалы посвящения и покончил с остававшимися делами. Я готов верно и с честью служить Императору, и высокочтимый Джэнг Мэй сообщил мне, что подобная возможность может представиться в самое ближайшее время.
- Такие возможности есть всегда, - усмехнулся сиккэн, - ваш отец и дядя сейчас как раз на юге, готовятся к возможной войне с царством Юнь. Вы могли бы присоединиться к ним, и уже давно. На ритуалы посвящения уходит не более сотни дней. Как правило.
Щеки юного полководца потемнели от легкого румянца.
- Я... Я рассчитывал...
- На нечто более интересное и значимое. Понимаю, - мысленно Сумиёси поставил себе заметку, этот парень пока еще совсем не умеет лгать или изворачиваться, а от этого были как свои плюсы, так и минусы. - Что ж, в этот раз немного гордыни и жажды славы сыграли на стороне Нефритового Трона, и что это, если не провидение Неба?
Слова Сумиёси окончательно смутили Ханя, и единственное, что юный тайпэн смог предпринять в ответ - сохранять невозмутимость, насколько это было возможным, даже осознавая, что такой опытный собеседник как Всесильный Тэн все равно читает его как развернутый свиток.
- Вам известно о некоторых затруднениях, возникших в закатных провинциях?
- Конечно, - этот ответ прозвучал чуть резче, чем следовало, а в глазах мальчишки вспыхнуло радостное возбуждение.
- Коварство Юнь не позволяет Императору и тайпэнто отвлекать значительные силы от южных территорий, а порядок на закате следует навести до следующего сезона посевной. Кроме того, мне, наверное, не стоит говорить вам о важности Степного Шляха.
Юный наследник Йотоки Юэ послушно кивал и чуть ли не подпрыгивал от распирающих его эмоций. Сумиёси решил, что этот фрукт уже вполне дозрел, и больше тянуть не стоит.
- Тайпэн Сяо Хань, вы отправитесь в Ланьчжоу, с малой свитой и без войска, но со всеми полномочиями истинного слуги Императора. Распорядитель Джэнг Мэй снабдит вас всем необходимым. В Ланьчжоу вам следует прибыть до первых заморозков, а значит, выехать следует не позднее завтрашнего дня.
"Он будет в пути, и будет скакать во весь опор. Так что, даже если тайпэнто Мори окажется против, письмо с отменой приказа нагонит парня уже в Ланьчжоу, а Мори не такой дурак, чтобы сразу этого не понять", - мысленно просчитал Джэнг, лишний раз проникаясь уважением к хитрости императорского сиккэна.
- Да, и еще одно, - вспомнил Сумиёси, уже собиравшийся отпустить Ханя, сияющего словно подземный самоцвет. - У вас ведь, кажется, нет дзи?
Тэн всегда славился хорошей памятью на детали. Иногда он сам удивлялся тому, откуда в его голове всплывали все эти незначительные подробности о, казалось бы, едва знакомых ему людях.
- Дзи моего отца все еще служит ему, а дзи моего дяди также пребывает с ним, - Сяо Хань слегка нахмурился, не совсем понимая, куда клонит сиккэн, ведь, как правило, дзи даровался тайпэну Императором лишь после исполнения первого задания, порученного полководцу и достойно исполненного им.
- Сейчас вам понадобится столько людей, сколько вы сможете с собой взять, не нарушая распоряжений тайпэнто. Дождитесь в большой приемной, я передам туда письмо для мастера Ю Вея, после отправляйтесь в дзи-додзё и выберите себе оружие, подходящее вам по руке. Я уверен, Император даст свое согласие.
Сяо Хань в очередной раз склонил голову и, развернувшись, вышел из кабинета. Его шаги в коридоре были заметно громче, чем тогда, когда он только недавно входил сюда. Сумиёси вновь опустил подбородок на сложенные кисти рук и, прищурившись, искоса посмотрел на Джэнга.
- Надеюсь, он поможет купцам и местным солдатам продержаться не меньше месяца. Хотя бы сумеет приподнять их боевой дух, чтобы они не начали разбегаться.
- На большее, если честно, я и не рассчитываю, - удрученно кивнул Мэй.
- Да помогут ему все духи рода Юэ.
После регулярных занятий счета, чтения и "полевого письма" старшие ученики вновь собирались в центральном дворе. Упражнения с бамбуковой палкой, игравшей роль копья, были, пожалуй, самыми важными для будущей службы воспитанников дзи-додзё.
Меч был оружием тайпэнов и избранных воинов Императора. Всем остальным, в том числе и дзи, следовало довольствоваться другими инструментами защиты и умерщвления. Считалось, что если тайпэн захочет, чтобы его дзи умел обращаться с клинком, то он сам обучит его и подарит нужное снаряжение. Многие из полководцев и офицеров даже рассматривали такой жест со стороны тайпэнов, как награду для своих самых опытных и преданных слуг.
Хотя Ли и его сверстники прекрасно усвоили все премудрости устройства и ношения доспехов, тренировки проводились без них. В школе попросту не было достаточного количества обмундирования, чтобы снарядить всех старших учеников, а для обучения вполне было достаточно и нескольких имеющихся комплектов. Тем не менее, мастер Су Ян Чжи отыскал прекрасную альтернативу. Кожаные ремни со свинцовыми пластинами закреплялись на теле каждого ученика в строгом порядке так, чтобы имитировать вес полных пластинчатых лат. Головы будущих дзи защищали во время поединков дубленые шлемы-капюшоны с железными решетками, оберегающими лица от излишних травм.
Несколько подходов со сменой противников перемежающихся дыхательной гимнастикой следовали друг за другом под строгим надзором сразу нескольких учителей, отвечавших за боевое мастерство. Для Ли подобные тренировки давно уже превратились в занятии по окончательной "шлифовке" и оттачиванию умений. Он уже более года как освоил все основные навыки фехтования длинным копьем-яри, а также неплохо владел боевым подкованным посохом и осадным ножом сашми. Так уж получилось, что Ли задержался в дзи-додзё чуть дольше, чем обычно пребывали здесь учащиеся, но с другой стороны очень глупо было бы не воспользоваться этим временем для практического совершенствования своих навыков.
Ученики как раз строились двумя группами перед массовой схваткой, должной увенчать тренировку, когда на помосте перед казармой возник мастер-наставник Ю Вей в сопровождении гостя, опознать в котором тайпэна не составило бы ни малейшего труда. Отличные тяжелые доспехи, выкованные и собранные явно по индивидуальному заказу, и массивный меч у пояса сразу же выдавали сословную принадлежность спутника главы дзи-додзё. Собственно, он ее и не пытался скрывать.
Тихая, но отчетливая команда учителя Ян Чжи была исполнена с безукоризненной точностью. Развернувшись к помосту, где стояли мастер Вей и молодой тайпэн, будущие дзи синхронно обнажили головы, скрестив ноги, опустились на землю и положили бамбуковые жерди перед собой.
- Итак, можете приступать, тайпэн Сяо Хань, - главный наставник школы искоса посмотрел на своего гостя, чье лицо сейчас было предельно собранным и серьезным. - Есть у вас какие-то особенные пожелания, возможно, связанные с вашим заданием?
Полсотни молодых людей, сидящих перед Ханем, оставались внешне невозмутимы, но сердце каждого из них забилось намного чаще. Любой из старших учеников был готов к Служению, и сейчас им, наконец-то, предоставлялся первый шанс его начать.
- Полагаю, они все безупречно обучены воинскому мастерству и верховой езде? - не столько спросил, сколько резюмировал тайпэн.
- Истинно так, каждый из них великолепно подготовлен, как и положено оружию доблестных слуг Избранника Неба, - в голосе учителя Вея слышались нотки гордости.
- Тогда, наверное, сами предки посылают мне знак. Если бы мне просто нужно было выбрать дзи, то я бы взял лучшего, не задумываясь. Но...
Хань сделал шаг вперед, опершись руками на лакированные перила.
- Кто из вас хорошо знаком с языком манеритов?
Подчиняясь очередной команде мастера Чжи, на ноги в полный рост поднялось чуть больше половины учеников. В этом не было ничего удивительного, дзи-додзё издревле обучало своих воспитанников языкам тех народов, с которыми Империя имела общие границы. Разговорная речь манеритов, язык тиданей или "диалект" жителей Юнь - каждый, кто становился дзи, обязан был знать хоть одно из этих наречий, а также читать и писать на нем. Впрочем, это было лишь частью так называемого обязательного курса, большинство дзи вполне владели всеми тремя языками на достаточном уровне для простого общения. Или для проведения допроса в полевых условиях...
- А сколько из вас умеют также изъясняться на языке карабакуру? - задал Хань свой второй вопрос.
Почти все ученики опустились обратно, стоять остались лишь трое. Ли, оказавшийся в этой тройке и находившийся ближе всех к дубовому помосту почувствовал, что его колени начали предательски дрожать, а по спине полился градом холодный пот.
Он действительно весьма неплохо знал говор степных коротышек. В детстве этот причудливый народ холмов был частым гостем на подворье, где работал отец Ли. Карабакуру приходили покупать у местных мастеров посуду и инструмент - косы, топоры, пилы. Пользуясь тем, что такие сделки шли в обход торговых домов, ремесленника прекрасно научились находить с карликами "взаимовыгодные" решения. Слушая бесконечные препирательства сторон во время торга за очередной нож или горшок, Ли волей-неволей научился улавливать суть фраз и отдельных слов. А потом в дзи-додзё под мудрым руководством мастеров все эти случайно запомненные обрывки рыночных свар превратились в подлинное знание.
- Мастер Вей, - молодой тайпэн обернулся.
Глаза главного наставника встретились взглядом с черными глазами Ли.
- Возьмите первого. Он лучше других владеет как языком карликов, так и другими дисциплинами. Ли уже исполнилось двадцать, он пробыл у нас почти полтора лишних года. Возможно, предки действительно придержали его здесь для вас.
Хань широко улыбнулся и кивнул.
- Да будет так.
Ученики и учителя неспешно покидали двор. Ли, все еще пребывая в спутанных чувствах, медленно поднялся на помост. Мастер-наставник сделал шаг в его сторону и положил руку на плечо своего воспитанника.
- Время пришло, школа отпускает тебя, чтобы ты смог следовать собственному пути Служения. Помни Догму и будь верен Империи.
Не дожидаясь какого-либо ответа, Ю Вей резко обернулся к молодому тайпэну и, коротко поклонившись, зашагал к группе учителей, ожидавших его у центрального входа в главное здание.
Ли вплотную приблизился к человеку, который должен был теперь стать для него всем, что есть на свете, а возможно и чем-то большим.
- Меня зовут Сяо Хань из рода Юэ.
Молодой парень оказался на поверку моложе Ли и даже уступал ему в росте почти на полголовы. Они были довольно похожи, оба крепко сложены и хорошо развиты. Их фигуры не были слишком массивными и неповоротливыми, скорее как раз наоборот - поджарыми и верткими. Черноволосые и черноглазые. Оба постриженные на "военный манер" и с одинаковой осанкой хороших всадников. Единственное, что выделялось - Ли был чисто выбрит, а над верхней губой тайпэна топорщились юношеские жесткие усики, так еще и не успевшие стать настоящими усами.
А еще от тайпэна Ханя буквально волнами исходили не угасшая мальчишеская веселость и яркий задорный темперамент. Но Догма учила видеть лишь суть, и Ли, заглянув в глаза своего хозяина, нашел там все, что ему было нужно. Во всяком случае, в тот миг он был уверен, что нашел это.
- Дзи Ли, - ответил бывший ученик дзи-додзё, пробуя это новое словосочетание "на вкус" и слегка склоняя голову в знак почтения. - И я горд служить одному из потомков воительницы Йотоки, легендарной Ночной Кошки Пограничья.
- Кто знает, возможно, когда-нибудь мои праправнуки услышат те же слова, но уже с упоминанием моего имени, - усмехнулся Хань. - А теперь идем, до вечера нам еще надо посетить императорские склады в Хэйан-кё, чтобы подобрать тебе снаряжение достойное моего дзи. А завтра с утра в наш первый поход! В погоню за убегающим солнцем!