Я не могу спокойно спать ночами.
В любом прохожем чудится конвой.
Горят глаза мои двумя свечами
церковными - за упокой.

И свет Луны мне кажется сигналом,
чтобы бродить по коридорам и по залам.

И лишь под утро, на диване лёжа,
сквозь полудрёму сон ко мне идёт.
Мне снится, будто бородатый мальчик Лёша
в большом картонном городе живёт.

Там белый слон гуляет за окном
и может растоптать случайный дом.

И Лёша в коридоре спать ложиться
подальше от стеклянного окна
и ждёт, когда же слон угомонится,
и тоже до утра лежит без сна.

И оба мы безумные калеки.
И у обоих воспалились веки.

Я не могу спокойно утром думать.
Стоит конвой бессонный за плечом
и заставляет меня каламбурить
про то, как весело махать мечом.

Но веки, как свинцовые гантели,
конвою не подвластные в конце недели.

Мне снится, будто бородатый мальчик Лёша
в картонном городе выходит за порог
и, как бездомный пес, из лужи лёжа
пьёт воду из следов слоновьих ног.

И пегой шерстью тут-же обрастает
и от усталости мгновенно засыпает.

И снится ему, будто я иду
по городу картонному с конвоем
и обнажённый меч на стол кладу
подобно всем эпическим героям

и, превратившись в белого слона,
несусь по городу, притихшему от сна

И в каждом следе чёрные воронки
и после взмаха ухом иль хвостом
строенья превращаются в щебёнку
и долгожданным одаряют сном.

Бездомный пёс не лает мне вослед,
а лишь скулит хвалу моих побед.

И я, очнувшись, вновь брожу ночами,
чтобы не видеть этот морок злой.
Горят глаза мои двумя свечами
церковными - за упокой.