Лишь гитара жалуется сонно,
под рукою ласковою стонет
и бокал вина такой бездонный
неожиданно дешёво стоит.

Можно ли остаться с ночевою
в придорожном этом ресторане,
чтоб на ночь расстаться с кочевою
вольною судьбой в цыганском стане?

Лишь гитара причитает громко,
за меня, за бедного, страдает,
и вина бокал стеклянной кромкой,
как струной, мою судьбу кромсает.

Лишь цыганка верная заметит,
как трудна мне песня затяжная,
и пойдёт плясать по белу свету,
жемчугами на перстах блистая.

И пойдёт кружить цветастой юбкой,
каблуками топая пристуком,
воровать пойдёт рукою юркой,
чтоб цыганскую развеять скуку.

Лишь гитара плачет о везенье -
о ноже и удали кабацкой.
Это будто бы стеклом по вене
из-за денег или юбки бабской.