Пред гробом покаяний нет, Как нет свободы под землёю. Очередной придёт рассвет, Столкнувшийся с коварной мглою. А на посаженных рядах Во огородах жизней наших Ежемгновениями пашем И похваляемся - в трудах Знаком нам крови с потом вкус, Как чаша сладкого кагора, Где бродит хмели злой искус На праве преданного вора, Что жёлчи бросил семена, Взращённые во жадной почве. Уходят в небыль имена. И наши прежде, между прочим.
Польстить себе насчёт плетей Гораздо проще, чем признаться, Что так старались рассыпаться Дерьмом в убожестве затей, Где лишь единственно мираж Питал собой гнилое брюхо, Что мишка наступил на ухо Тому, кто спрятал свой кураж И не стремился бить челом Во оправдание гордыни. Топтали мерзость, чтоб доныне Ей в небе не стремить орлом, А извиваться червяком, Как пище, "благородной" даме, Какая мразь топтала с Вами - Ведь ей пристало быть орлом Орлицей названной. И дому, Кому других черты знакомы, Чтоб сгинул, велено на слом.
Напрасно чуда уповать, Кто был убит, что он воскреснет И покаяний "горьких" рать Воспримет жизнью поднебесной. Я знаю - это только страх Стать убиенным, как убийцей, Чья страсть подонка кровопийцы Застыла кровью на устах. Предмета травли больше нет - Почил во тьме предмет охоты. Но память этих страшных лет, Хоть так мечтают доброхоты Её землёй огородить, На крУги снова возвратится, Где червю предстоит трудится Над плотью прежних эполет.
Храните прежнее гумно, Где страсти капали свечою, Где бумеранг вернут пращою - Уж в мире так заведено. И горьких слёз кровавый хлам Потопом рухнет в те утробы, Кто совершал убийства, чтобы Был перекрыт бы воздух нам.