Я понимаю, что сиротство неизбежно. И нА людях смахну слезу небрежно: Не захочу, чтоб видели, как боль твоей утраты меня рвёт и гложет. Мне в горе этом вряд ли кто поможет - У каждого своя, средь всех, юдоль.
Ты просто знай, что я тебя люблю. Любовью-ль-благодарностью? Не знаю. Я нынче слёзы горькие роняю. Я знаю, что однажды на краю придётся здесь нам каждому стоять, прощаясь с теми, кто всего дороже. Тебя прочней во мне не изваять, где кровь твоя, и мускулы, и кожа.
Ты просто знай - при мне не смеет всяк тобой свою ничтожность обесточить - он будет в моём сердце кровоточить, как пламя нежных чувств к тебе - мой стяг: пусть не учила ты, но жизнь смогла преподнести уроки моей воле. Ты родила ко солнцу соловья. Свободного. И сильного. Не боле.
Я пред тобой, родная, до конца. Коленами склоняюсь в благодарность. У внуков тоже чуткие сердца. Ты ко грехам дарила мне бездарность. Уроки были даже вопреки, чтоб я могла все "за" и "против" взвесить. Я за тобой по краешку Реки, где перестанешь жизнью этой весить.
Малышка моя хрупкая, прости за годы одиночества и хлада. Поверь, тому сама была не рада, что встретились чужие на Пути, сумевшие сломать мой дом и кров,привыкшие владенья править силой, и видеть в нас овец лишь и коров. И управлять (им кажется) могилой.
А ноженьки, каким ходить едва... Лишь вспомню, и они во мне рыдают. Я знаю, что Любовь не умирает. И ты во мне, родная, навсегда. Ты лишь не плачь, пусть даже иногда. Мы будет вместе скоро. Верю. Знаю.
Храни тебя Господь своей слезой, оброненной во счастие рождённых! Мы родились под общею звездой, во прежних жизнях честью закалённых. Ты лишь дождись, молю я, лишь дождись. А ноги уж мои в дорогу рвутся - к тебе, в ком зарождалась моя жизнь. Безверием не смеешь обмануться.
Я без тебя означусь голытьбой - так называют в мире одиноких. Но знай, что я в душе всегда с тобой, как не были бы пропасти глубоки, что нас разъединили на года. Мы связаны с тобою навсегда.