Обычно я сплю с приоткрытыми окнами, оставляя не приспущенными жалюзи. Потому что люблю наблюдать зарождающийся день, когда, в просвете между домами, светлыми бликами вспыхивает небо, золотя высокие облака. А они, после рассеивания предутреннего тумана, расступаются, очарованные ликом пробуждённого светила. И заиграет тогда небо всей пестротой золота от его сочных медных оттенков до прозрачного серебра его белизны, в котором взмывает оно над самим собой, растворяясь в голубой бесконечности. Словно открывается взору восхитительная сцена, на которой и появляется главное действующее лицо - Его Величество День, встречаемый многоликостью многоголосья, сливающегося окрест в единую радугу тишины и звука. И когда вновь наступает полоса тишины, кажется, что звенит она жаворонком высоко в небе в знойный полдень.
Проснувшись, по обыкновению, около четырёх утра, я, приподняв подушку за спиной, сажусь в кровати, ожидая появления первых звуков - предвестников нового дня. Потому что важно, встретив его, раскрыть перед ним приветственные объятья своей души, позволяя наполнить новому дню каждый уголок её новорождённой силой.
Обычно, прикрыв глаза, сквозь сумрак я отправляюсь туда, где находятся радость и счастье моего сердца, неся в себе им свет удачи и моей любви. Погрузившись в общение, я вздрагиваю: небо, расколовшись на множество осколков, казалось, множилось под ними гулом созидания. Да, именно громовержность созидания наполнила собой преддневье, замершее в ожидании чего-то необычного. А гром ураганом разливался во встревоженном небе, подобно буре, швыряющей обезумевшие волны на скалистый берег, где кто-то, играя огромными скалами, как камушками, высек из них искринки-молнии. А они, в ожидании очередного громового разлома неба, слившись своими серебристыми нитями воедино в ослепительный огненный ручей, заполнили этот разлом безудержностью своей силы, заставляя трепетать живое под собой мелкой дрожью ожидания и страха. И, когда нервное напряжение мира достигло своего апогея, расхохотавшийся гром и, вторящая ему ехидством, молния, отдёрнули занавес, из-за которого пролилась на землю, прежде сдерживаемая, стихия. Едва первые крупные капли дождя успели шлёпнуться на землю, как на них лавиной обрушился поток, раздавивший их собственной массой. Вода, в ужасе шарахаясь от несущегося с неба водопада, пенными потоками водоворотилась над разинутой пастью земли, иссушённой глубинной жаждой.
Дождь окончился так же внезапно, как и начался. И только дальние раскаты грома и отблески молний устремляли за собой водную лавину вдаль.
А в генерально убранном пространстве пробуждался последний день сентября, обещавший быть чистым и солнечным. А в моей душе, вторя ударам грома, что-то жалобно заскрипело, мелко всхлипывая. Так весной ползут друг на друга торосы, измочаливая друг друга в крошку шуги...