Уплывать, уходить на закате, Разжимая на сердце тиски, Сколько сил, мне отпущенных, хватит, Убегать от себя, от тоски.         Я ныряю в глубокое море,         Чтоб не слышать родной голосок.         А виною всему мораторий,         Запрещающий пулю в висок. Заливая бутылками горе, Я, таясь под забором, как вор, Написал "Я люблю..." на заборе И свалился в бурьян под забор.         Вижу синего неба просторы         И высокую крону сосны.         Но смотрю я опять под забором         О любимой жестокие сны. Мне не снятся Бали и Мальдивы, Вакханалии на берегу... Только Лаптевых моря заливы И таймырская тундра в снегу.         Я давно у любимой в опале,         Только видятся сны ещё те:         Как мы с нею ночами не спали         На скрипучей и узкой тахте. Повторится такое едва ли! Вспоминать же - на раны бальзам, Как не раз раскладушки ломали, Не включив в энный миг тормоза.         Ночь кромешную после финала         Напророчил когда-то поэт.         Не хочу повстречать рябь канала!         Мне вернуть бы те несколько лет. Страсть, как грозный тайфун, нарастала, Становясь с каждым днём горячей, Хоть твердили друзья: "Вы не пара..." Мне вернуть бы хоть пару ночей! <май 2015>