(C) Line Di

     ЛЬВИЦА ИЗ МАРИУПОЛЯ.

     Действие происходит в параллельной вселенной,

     все имена и события вымышлены, а любые совпадения и сходства — случайны.

     ПРОЛОГ.

     — Возьмите талон в электронной очереди и ожидайте.

     — Почему тут столько народу?

     — Закон сохранения энергии. Равноценный обмен…

     — Чем они все заняты? ­­­­

     — Это неважно.

     Диалог прервал мелодичный звон колокола. Сверху ударил луч света, выхватив из толпы силуэт мальчика с бритой головой в оранжевом балахоне. Мальчик шёл медленно, толпа молча расступалась перед ним. Когда последние ряды разошлись в стороны, за ними стал виден обрыв и туманное ущелье. Мальчик замер на мгновение, вынул из просторных рукавов золотой диск и плавным, отточенным движением отправил его в пространство. Диск свистнул в воздухе, ярким росчерком прорезал волокна тумана и скрылся. Мальчик сгорбился, словно силы разом его покинули. Оранжевый балахон обрисовал худые лопатки. Маленькая фигурка медленно поплелась вдоль обрыва и скрылась за скалами. Толпа потеряла интерес, опять загудела и зашевелилась, но никто не расходился.

     — Что это было?

     — Это бумеранг.

     — Бумеранг не так выглядит.

     — Это особенный бумеранг.

     — И чего все ждут?

     — Когда бумеранг вернётся.

     — Он упал вниз!

     — Поверьте, он всегда возвращается.

     — А кто это мальчик?

     — Слишком много вопросов для первого раза. Ожидайте, вас пригласят…

     — Номер С88, пройдите к окну №9!

     Алекс затряс головой. Надо же было заснуть прямо в очереди! Голова трещала, из носа текла кровь, женщина по соседству смотрела на него с ужасом. Он вытер нос, посидел, задрав голову, посмотрел на смятую бумажку с номером: его очередь давно прошла. Поплёлся к терминалу, взял следующий талон. Мельком глянул на своё отражение в тёмном стекле при входе: пора завязывать с сомнительными видами досуга. Сон никак не хотел развеиваться, пробивался сквозь спутанные мысли.

     Очень давно к маме в гости приезжала институтская подруга, которая полгода обучалась восточным премудростям в Непале или Индии. С точки зрения пятилетнего ребёнка она была очень странной: ела зелёную крупу, которую принесла с собой, лицо было загорелым и обветренным, а губы — потрескавшимися. Она смотрела не на маму, а в пространство перед собой, и нараспев повторяла: «В то утро я уронила в ущелье золотой диск, но учитель не стал меня ругать, а сказал, что так и должно было случиться…» Алекс запомнил это, потому что в детской памяти остаётся нечто, выходящее за рамки привычного. После её ухода он спросил: «Мама, почему твоя подруга такая странная?» Мама рассеянно ответила, моя посуду: «Не странен кто ж… Раньше нормальной была. Обычному человеку нечего делать в таких местах!» Наверно, вчера маму вспоминал, вот и приснились ущелье и золотой диск. Мальчик в балахоне тоже кого-то напоминал. Всему можно найти рациональное объяснение. Однако он продолжал слышать звон, с которым золотой диск исчез в тумане. Словно оркестр уже доиграл симфонию, и дирижёр поклонился, и зрители перестали хлопать, а одна нота никак не умолкнет…

     Справку о девяти печатях в этом банке непременно надо было получать лично, в виде бумажки, хотя в эпоху цифровых технологий это уже стало анахронизмом. Будь они трижды неладны, эти недружественные страны, которые предпринимают всё больше усилий, чтобы усложнить обычному человеку путь в Европу. «Им что, мои деньги не нужны? Я, что ли, им войну объявлял? Назло им всё равно приеду и буду пить кофе на площади Сан-Марко, и вообще…» Дальше «вообще» воображение не работало.

     С искомой справкой в кармане жизнь стала более осмысленной. Его ещё колбасило после вчерашнего, лоб буравила тупая боль, а самое печальное, что он даже не помнил, что употребил. Он обычно не пил, судя по самочувствию, кто-то из приятелей подсунул таблетки, хотя таблетками он тоже почти не баловался. Надо поесть и приступить к осмысленной деятельности, то есть зарабатыванию денег. Алекс оглянулся в поисках ближайшего фастфуда. Раздался звонок: это был институтский друг Мика, который пристроился на телевидении благодаря связям отца и безуспешно пытался делать там карьеру. Мика периодически подкидывал ему работу.

     — Ты чем занят?

     — Завтракать собираюсь.

     — Да у нормальных людей уже обед! Хорошо тебе на фрилансе живётся!

     Вообще на фрилансе жилось не слишком сытно, а в последнее время и вовсе хреново. Чтобы собрать нужную для поездки сумму и купить билеты, он два месяца строчил бессмысленные посты и заметки куда ни попадя, снимался в рекламных видосах и вообще брался за всё подряд. Но признаваться в этом было западло, особенно Мике.

     — Это вы служивые люди, у вас вся жизнь по свистку! А у меня утро начинается, когда я просыпаюсь!

     — Короче…

     Неопределённый артикль «короче» означал, что разговор будет долгим.

     — Может, я быстро поем и тебе перезвоню? — с тоской спросил он.

     — У нас всегда всё срочно. Или тебе деньги не нужны?

     Деньги были нужны. И Алекс покорно уселся с телефоном на лавочку под искусственным деревом, украшенным китайскими фонариками. Столица теперь масштабно отмечает восточный Новый год. Живём по восточному календарю, а бабки собираем для поездки на запад…

     Если отбросить все «короче», «значит», «как бы» и «типа», Мике нужен был короткий сюжет о львице из Мариуполя, которую спас под бомбами и привёз сюда участник войны.

     — Предыдущий сюжет о животных на войне на нашей «кнопке» был, и в Ютубе его прокатывали, пока нас там не забанили.

     — А что случилось с этой львицей?

     — Герой войны куда-то подевался, львицу отдали в мутную компанию, которая фотосессии с животными устраивает. Компания обанкротилась, зверей нечем кормить, ни в какой цирк или зоопарк львицу никто не берёт, потому что она «левая». Животных помельче зоозащитники разобрали и обещали пристроить. А остальных санэпиднадзор грозится утилизировать. На планёрке решили дать сюжет в новостях. Ты будешь как эта, которая с сиськами, из Малибу. Она ещё тигров защищает и с президентом обнималась…

     — Памела Андерсон?

     — Именно! Вот, бля, память у тебя! Ты защитишь львицу из Мариуполя! Твоя задача — рассказать про героя, про спасение, слезу выбить, денег собрать.

     — А с героем-то что?

     — Неважно… — Мика замялся. — Не заостряй. И ещё хочу предупредить: у нас был пафосный сюжет о двух львах, которых тоже спасли и вывезли в частный зоопарк в Крыму. Львы там даже создали семью и произвели потомство. Не упоминай об этом!

     — Почему?

     — Потому что львы потом загрызли кого-то из работников. Зоопарк частный, владелец отмазался, но лучше эту тему тоже не поднимать. Короче, лишнего не говори, твоя задача проста: спасти рядового Райана, то бишь львицу из Мариуполя! Объявишь сбор средств на «Вискас» или что она там жрёт. QR-код для сбора денег, адрес и время скину, «видика» пришлю, а ты пока фейс в порядок приводи! Небось, гулял вчера по восточному календарю?

     — Есть такое.

     — Ещё бы! — с завистью пробормотал Мика. — Ты ж у нас вольный птиц, ни семьи, ни детей… Давай, работай!

     Алекс вздохнул, быстро купил себе пирожок с капустой в ларьке и двинулся по улице в поисках

     относительно бюджетной парикмахерской.

     — Стричься будете?

     — Нет, просто помыть и привести в приличный вид.

     У него были длинные вьющиеся волосы, которые он завязывал в хвост или носил распущенными. Пока была жива мама, она просила: «Не стригись, ты такой хорошенький с этой причёской!» Мамы уже нет три года. Он с ужасом ждал, что вот-вот начнёт лысеть, как большинство мальчиков, кудрявых в детстве, но постричься так и не решался. К счастью, благодаря своей комплекции он выглядел ещё молодо, длинные волосы не смотрелись противоестественно. На самом деле, четвёртый десяток он разменял даже не вчера…

     Из салона Алекс вышел помытым и уложенным, по дороге купил новый шарф, потому что старый вчера где-то обронил: либо в клубе, либо в гостях. Застегнул чёрный бушлат доверху, сделал надменное лицо, как у Шерлока Холмса в исполнении Камбербетча, посмотрелся в витринное стекло: сойдёт. Он периодически мелькал в видеосюжетах, чаще всего звали знакомые для любительских съёмок. Хвалили за тембр голоса и спокойствие перед камерой. Он вообще никогда не нервничал, никогда не торопился, не парился ни по каким поводам и почти везде опаздывал. Но Мика пообещал хороший гонорар, надо приехать вовремя. Только башка ещё трещала, придётся терпеть.

     По дороге тыкал пальцами в айфон, нашёл злополучную историю о паре львов, загрызших служительницу зоопарка. Нашёл и старый сюжет о спасённых животных, о том, как они стали талисманами своих подразделений. Две минуты об этой львице: вот она, совсем молоденькая, размером с большую собаку, виляет хвостом и обнимается со своим спасителем. Львицу звали Лианой.

     Бело-синие ангары в промзоне похожи один на другой, под ногами грязь и слякоть. Он приехал заранее, но долго плутал, пока не нашёл помещение обанкротившейся компании, где ожидали своей участи остатки зверья. Внутри работал обогреватель, было жарко, смачно пахло тухлятиной и дерьмом, стояли три клетки: одна — с большим разноцветным попугаем, другая, побольше, — с орлом или грифом, и ещё одна — с грызуном: хорьком или лаской, кто их разберёт. Он растерянно оглядывался в поисках самой большой клетки, в которой, по его представлению, должна была сидеть львица.

     — Вы за кем приехали? Ангар с завтрашнего дня сдают другой компании, никого здесь оставлять нельзя, — буркнул хмурый мужчина в замызганном сером пуховике, — за этими скоро придут волонтёры. Добрые люди пожалели птичек…

     — Птичка хоррошая! — заорал попугай. — Обедать пора!

     От неожиданности он вздрогнул.

     — Пошёл на херрр, тварррь! — продолжал попугай. И сам себе ответил: — Спасибо, не прровожайте!

     — Где львица? Она, часом, не агрессивная? — спросил «видик» — оператор, с грохотом открывая железную дверь ангара.

     Орёл или гриф дёрнул головой и с шумом попытался расправить крылья, но в клетке было слишком тесно, и он сложил их обратно, недобро косясь на незваных гостей чёрно-синим глазом. Мужик в сером пуховике сказал, отвернувшись:

     — Опоздали вы. Львицу увезли.

     — Куда?

     — Усыпить хотят. Бумажку показали: удостоверения—постановления, что я мог сделать?

     — Усыпили уже?

     — Нет ещё. При московском правительстве есть комитет по био-что-то-там, вот оттуда люди приехали. Будет комиссия, они примут решение, тогда специально обученные люди всё сделают. Пока ей просто снотворное вкололи, чтобы забрать. Вот адрес «ветеринарки», — он порылся в кармане и нашёл визитку.

     Алекс позвонил Мике, хотел отменить съёмку, но Мика был непреклонен:

     — У меня в сетке под тебя две минуты забито! Где хочешь ищи эту львицу! Тебе велено спасти? Вот и спасай, блин! Или без бабла останешься, а я в жизни с тобой больше связываться не буду! «Видик» уставился на него:

     — Что делать будем? У меня времени в обрез. Потом я с мэром новую хорду-морду снимаю!

     — Поехали! — решительно сказал Алекс. — Возле клиники сделаем подводку к сюжету.

      Ветлечебница тоже оказалась в таком месте, куда толком ни доехать, ни дойти: возле железной дороги, все ближайшие проезды перекопаны. Машину пришлось оставить далеко, они скакали через трубы и лужи. Алекс был необыкновенно красноречив перед камерой. Описывал в красках, как однажды львица уже стала героиней телесюжета, каким талисманом была она для своего подразделения на фронте и как вернулась домой после победы. Но теперь финансовые проблемы… И не может быть, чтобы зрители остались равнодушными… Он вообще языком молол — как дышал.

     — Нормально?

     — Тайминг выдержал. Хорошо перед камерой держишься, — похвалил «видик». — Мало кто из фрилансеров так работает.

     А затем его догнал отходняк: шатало и тошнило, в висках пульсировала боль, сердце подпрыгивало к самому горлу при каждом шаге. Но он знал, что должен добраться до этой самой львицы, прежде чем её усыпят, и не потому, что денег обещали. А потому что…

     …потому что бритоголовый мальчик в оранжевом балахоне бросил золотой диск со скалы в туманное ущелье…

     В коридоре «ветеринарки» пахло лекарствами и страхом. Собаки и кошки сидели молча. Один мопсик было запыхтел на них, но тут же испуганно притих под осуждающими взглядами. Животные забыли о межвидовых распрях и в ужасе переглядывались при каждом звуке. Алекс отправился к директору. Бородатый крепкий парень в жилетке с эмблемой клиники пристально разглядывал Алекса, потом с подозрением спросил:

     — Вы её забрать хотите?

     — Нет! — Алекс изумлённо замахал руками. — Мы хотим репортаж сделать, деньги собрать на её содержание, найти ей новое место проживания…

     —А-а-а… — неопределённо ответил директор. — Ну да, конечно. До людей никому дела нет, а вы думаете, кто-то львицу заберёт? Взрослых львов забирают из хороших частных зоопарков, когда они обучены, привиты, есть минимальные гарантии. А этой года полтора, считай, уже подросток, невесть где жила, что у неё там в башке после войны? У людей-то чердаки едут, а уж у зверя и подавно. Никто не возьмётся. Риски слишком велики. Ладно, снимайте что хотите, отведу вас.

     — Где она?

     — На улице в клетке спит, у нас и места для неё нет. Она была еле живая, когда привезли. Таким животным для фотосессий постоянно колют снотворные, причём самые дешёвые и убойные. Как проснётся, ей нужны капельницы, специальное питание. А кто платить за это будет? У нас есть свой фонд для экстренных случаев, на сутки хватит, но вы нас тоже поймите…

     Львица лежала в закутке за металлической оградой, она оказалась больше, чем Алекс представлял. Со времён съёмки прошлого сюжета Лиана сильно выросла. Ребра шевелились при каждом вздохе, изо рта медленно тянулась вязкая струйка слюны. Морда наполовину была закрыта лапой, подушечки на лапе оказались удивительно чистыми, словно она и по земле никогда не ступала.

     Когда-то давно у них дома жила кошка Маска, в старости ей удаляли зубы. Перед удалением сделали укол снотворного, она тряпочкой свалилась к нему на колени — жалкая, беспомощная. Сейчас львица выглядела почти как Маска. Хотелось погладить её по голове, но было страшновато.

     «Видик» с трудом пробрался к загону по узкому проходу между клетками и контейнерами с отходами.

     — Давай в темпе! Стань в кадр, левее, а то там торчит какая-то хрень сзади…

     Алекс бойко отбарабанил концовку, показал заранее приготовленный плакат с реквизитами благотворительного фонда. «Видик» сделал ему знак «ОК» и стал сворачивать пожитки. Вдруг сзади раздался тяжёлый хриплый вздох. Алекс обернулся. Львица смотрела на него одним глазом, второй по-прежнему был прикрыт лапой.

      — Лиана! — позвал он тихо.

     Она смотрела не мигая, в золотистой радужке замерло отражение: лицо, искажённое отчаянием. «Это чьё лицо? Неужели моё?» Взгляд львицы словно прожигал насквозь, проходя сквозь сетчатку и впиваясь прямо в мозг. Смотреть в упор было невыносимо, но и отвернуться он не мог.

     — Лиана!

     Львица издала очередной надрывный вздох, в глубине сознания прозвучало: «Пошли вы все…»

     — Лиана! Не бойся!

     «Пошёл ты нах…» — уже конкретно ему прохрипела львица. Он ясно слышал в голове этот язык, неизвестный ему ранее, и понимал его без перевода.

     — Мы тебя спасём! — неуверенно пробормотал он, наклоняясь ближе.

     «Кто это «мы»? Любой человек — лжец и убийца!»

     — Я не лжец и не убийца! — он чуть повысил голос: — Лично я тебя спасу!

     «Лучше я сдохну тут, чем позволю такому ничтожеству себя спасать!»

     — Сдохнуть не получится! Вот увидишь, я тебя отсюда заберу!

     Лиана молча уронила башку обратно на лапы. Глаз помутнел и закрылся. Мутный взгляд умирающего ему уже доводилось видеть три года назад. Потом Лиана начала хрипеть. От этого его совсем переклинило.

     — Ей плохо! — заорал он. — Ставьте капельницы, делайте всё, что надо, я заплачу! — И побежал в приёмную.

     «Видик» растерянно крикнул ему вслед:

     — Мы поехали, хочешь, подбросим до метро?

     Алекс не поехал. Он оплатил пребывание Лианы в клинике и интенсивную терапию в течение пяти суток, не глядя на сумму, списанную с карты. Ждал в коридоре, пытался дремать, но головная боль не проходила, сердце по-прежнему билось неровно, дышать было тяжело. Через час к нему вышел доктор и сказал:

     — Она в кому впала! Того и гляди, помрёт. Ты уверен, что тебе это надо?

     — Да, — кивнул Алекс. — Помрёт — позвоните. И не помрёт — тоже позвоните.

     — Ты ей кто? Родственник? — мрачно усмехнулся доктор.

     — Да, и к тому же единственный наследник! — огрызнулся он.

     Львицу перетащили в крытый тёплый загон, поставили капельницу. Алекс посидел рядом, послушал, посмотрел, никакой разницы не увидел: неподвижное тело едва дышало. Ему показалось, что кто-то очень тихо пробормотал «спасибо», но, скорее всего, это были его глупые фантазии.

     Заведующий клиникой обещал пока отбиться от комиссии:

     — Они всё тоже делают для галочки, им плевать и на животных этих, и на всё на свете. Надо отреагировать на обращение — они отреагировали.

     Напоследок он даже пожал Алексу руку и написал на визитке свой личный номер:

     — Держи меня в курсе! Вдруг и правда удастся денег собрать? Неделю мы её продержим, а потом…

     — Я же заплатил за пять дней?

     — Ну, где пять — там и семь. Семь — счастливое число! — улыбнулся заведующий.

     На том и расстались. За неделю он должен добыть деньги на лечение и найти Лиане новое место проживания. А как же кофе на площади Сан-Марко?

     — Ну не мог я её бросить! Не хочу, чтобы при мне ещё кто-то умер! — крикнул он в серое небо, стоя посреди грязного проезда между железной дорогой и старыми гаражами, частично уже снесёнными. С силой вдохнул сырой холодный ветер и зашёлся в кашле.

     Каждый раз, когда ему случалось так кашлять, он вспоминал, что отец умер от астмы за неделю до своего тридцатилетия, и пугался. Отца он плохо помнил. Мама добилась, чтобы и Алексу в детстве тоже поставили этот диагноз, который пригодился для получения «белого билета». Он считал себя здоровым и делал что хотел. Пока была жива мама, она очень волновалась, едва заслышав малейшее покашливание, ругалась, когда курил, но Алекс просто отшучивался. Теперь за него больше некому волноваться: он был холост, жил один и уже пережил отца… Впервые ему стало страшно всерьёз. Голова закружилась, в глазах потемнело, в лоб как будто воткнули гвоздь. Спазм сдавил горло, он в отчаянии схватился за шею, чтобы пропихнуть внутрь вязкий воздух оттепели, а потом вокруг стало темно…

     — Вы здесь уже не в первый раз? Тогда знаете, что делать. Возьмите талон в электронной очереди, ожидайте.

     Толпа, как и в прошлый раз, негромко жужжала и шевелилась. Сесть было негде, он прислонился к стене. Кашель уменьшился, дышать было ещё тяжело. Но тут даже воздух был другим, более плотным, казалось, его нужно гораздо меньше. Рядом появилась знакомая худенькая фигурка в оранжевом балахоне. Бритоголовый мальчик внимательно взглянул в его лицо, потом кивнул: иди за мной. И Алекс послушно пошёл. Мальчик подтолкнул его в спину, он сделал шаг в темноту, вытянул руку, нащупывая путь. В ладонь ткнулось что-то влажное, раздалось негромкое рычание. В темноте сверкнули золотистые глаза…

     — Лиана? Это ты?

     Он был уверен, что она ответит на человеческом языке, как в сказке. Но ответ прозвучал лишь в голове:

     — Ты и сюда за мной приплёлся? Помешать решил?

     — Я обещал тебя спасти. А ты что удумала?

     — Кто ты вообще такой? Мешок с костями, ходячее недоразумение… Не тебе решать, кому жить, кому умирать!

     — Может, и не мне решать. Но тебе я умереть не дам.

     Мальчик в оранжевом балахоне слегка оттолкнул его плечом, подошёл к львице и что-то тихо пробормотал ей, взял Алекса за руку и положил его ладонь на голову Лианы. Та дёрнула ушами и замерла. Алекс на ощупь погладил её, почувствовал, как что-то мокрое и тёплое прошлось вдоль руки: львица лизнула его запястье, а потом облизала пальцы! И тут его снова начал душить кашель.

     — Закрой глаза! — вдруг произнёс мальчик. — Не дышите оба!

     Алекс не мог сдержать кашель, мальчик ещё раз резко прикрикнул на него:

     — Сказано тебе: не дышать!

     Человек и львица замерли, подчиняясь повелительной интонации. Мальчик начал монотонно и напевно бормотать. Потом наступила полная тишина.

     — Я пойду, — сказал мальчик, — мне пора бросать диск. Дальше всё зависит от вашего выбора.

     «Хорош выбор: так помереть или эдак? — подумал он, пока судорога выкручивала тело, — сейчас увижу себя сверху, и всё кончится. Как глупо…» Внезапно внутри стало очень горячо, словно по сосудам потекла раскалённая жидкость, перед глазами завертелись огненные полосы, дышать стало совершенно необязательно, а потом…

     Потом тело стало неимоверно тяжёлым, словно рухнуло на землю с большой высоты. И картинка исчезла.

     — Как думаешь, она живая?

     Звуки долетали издалека, зрение не фокусировалось, он лежал ничком и чувствовал, как чужие руки обшаривают карманы, вытаскивают кошелёк, телефон, стягивают с плеча сумку… При этом тело вспоминало, как и чем надо дышать.

     — Может, вызовем «Скорую»?

     — Зачем? Там номер определяется при вызове.

     — Кто-нибудь другой мимо пойдёт и вызовет!

     — Тут место глухое, люди редко ходят, полежит — помрёт наверняка. Или замёрзнет. Холодно же еще.

     — Она и так уже не дышит. Какая теперь разница?

     — Богатая, сучара! Смотри, айфон почти новый! И кроссовки не палёные, родные!

     — Если богатая, зачем в таких ебенях шлялась?

     — Передоз, наверно. Да пофиг, всё забираем и сваливаем по-быстрому.

     Через неплотно прикрытые веки он разглядел двоих ребят: молодые, лет по шестнадцать—восемнадцать, шустрые, оба в чёрном, один — типичный торчок, второй пободрее. Кажется, из-за длинных волос и худощавого телосложения они приняли его за девушку. Это не в первый раз!

     Тот, что повыше и покрепче, собрался снять с него пальто и шарф. Алекс был уверен в том, что не сможет издать даже звука, он и дышать-то заново научился минуту назад. Внезапно тело само сгруппировалось, мягко вскочило на корточки, перехватило руку с шарфом и отшвырнуло парня в сторону на несколько метров, затем в прыжке развернулось ко второму грабителю.

     — Отдай! — прошипел он, указывая подбородком на документы и айфон.

     Говорить было трудно, язык плохо шевелился, звуки выходили хриплые и свистящие. Грабитель испуганно отшатнулся:

     — Живая!

     И спрятал за спину сумку с документами и айфон. Алекс хотел повторить «отдай», но передумал. Вернее, тело само передумало. Ещё один прыжок, взмах рукой… Он всего-то отвесил оплеуху открытой ладонью, но противник отлетел в сторону, ударился боком о бордюрный камень и замер. Алекс спокойно подошёл к нему, забрал свои вещи, обернулся. Первый грабитель сидел на мокрой земле и пытался встать, ноги его не слушались, а руки тряслись, он в ужасе бормотал:

     — Я больше не буду!

     Алекс поднял своё пальто, не спеша надел, аккуратно завязал шарф и сделал один шаг вперёд.

     Грабитель протянул ему свой кошелёк и телефон:

     — Всё забери, только не убивай!

     Алекс подумал, сгрёб добычу, шагнул ближе, наклонился…

     — Прости! — отчаянно закричал парнишка. — Я тут всех пацанов знаю, я им скажу, чтоб к тебе и близко не подходили! Ты вообще кто такая?

     Язык ворочался с трудом, но речь и сознание вернулись. Ответ сам собой выдавился из гортани:

     — Я — Львица из Мариуполя!

     ЧАСТЬ I.

     Глава 1

     Диван, контрастный душ, чайник, кофе, шипучий аспирин, брызгалка для астматиков из аптечки — не зря мама велела всегда держать её дома и проверять срок годности! Трясти перестало, кашель стих, голова сама пройдёт. Итак: что это было?

     Во-первых, я чуть не помер между железной дорогой и брошенными гаражами.

     Во-вторых, меня приняли за женщину.

     В-третьих, меня пытались ограбить, но я раскидал грабителей, как щенков.

     В-четвёртых, я назвался «Львицей из Мариуполя».

     В-пятых, я потратил все деньги на лечение этой самой Лианы.

     Кругом молодец! Теперь будем разбираться поочерёдно с каждым пунктом повестки. Мне стало плохо, потому что вчера я сожрал какую-то дрянь. Кто подсунул ту дрянь — сейчас неважно. Я пил очень мало и редко, потому что организм плохо переносит спиртное, и почти никогда не баловался дурью …

     — Уж так и никогда?

     Внутренний диалог непродуктивен. Это просто стресс. Пару раз пробовал… И не пару раз, будем честны, но редко!

     Первый раз — когда мама умирала: тяжело было смотреть на это, добрые люди подкидывали таблетки, чтобы забыться.

     Потом — после похорон, ещё раз — после сорока дней, а то спать не мог.

     Потом — когда мамины вещи разбирал, чтобы квартиру сдать.

     Попалась родительская переписка! Оказывается, отец писал маме реальные письма, шариковой ручкой на бумаге, а она их читала на лекциях. Прямо девятнадцатый век, но чего ещё ждать от юных студентов-гуманитариев? Не стал читать, но и выбросить не смог. Трое суток в себя не приходил, валялся в блевотине после таблеток, среди раскиданных по полу писем и альбомов с цветными фотографиями. От родителей ещё остались альбомы! Это теперь наше прошлое хранится в облаке или на компе, найти что-либо в этих терабайтах не представляется возможным. Ни отца, ни матери уже нет, но от них остались материальные следы: слова на бумаге и фото. И я тоже остался. А вот если бы я сегодня умер, от меня бы вообще ничего не осталось? Грустно как-то…

     Многие ровесники уже переженились, нарожали детей и развелись. Но у меня не вышло ни того, ни другого. Раньше и девчонки активно меня домогались, две даже знакомили с родителями и пытались свить тут гнездо, трусы свои развешивали в ванной, а их обувь в прихожей мешалась. Но из съёмной квартирки гнезда не вышло, обе отвалили: одна — через месяц, другая — через год. И дело не в бытовых привычках, просто мне было с ними скучно, я не мог это скрыть даже из вежливости. Дети? Это такая ответственность! Пришлось бы постоянно зарабатывать деньги, чтобы их кормить и учить. Мама всю жизнь работала, а потом умерла, до пятидесяти не дожила! Даже загранпаспорт впервые сделала лишь за пару лет до смерти, съездила один раз в отпуск в Болгарию, потом заболела. И ради чего всё это было? Ради меня? А что во мне такого ценного? Лучше бы она жила в своё удовольствие…

     — Много ты понимаешь в удовольствиях! И вообще в жизни!

     Глюки от вчерашнего должны уже пройти. Отнесу это на счёт обморока. Наверно, мне всё ещё плохо…

     На самом деле, мне совсем не плохо, наоборот — вштырило от потасовки с грабителями. Чтобы остатки адреналина выветрились, даже пешком шёл от метро. Но тело пылало изнутри, щёки и лоб тоже горели. Я не помню, где лежит градусник и есть ли он вообще, но температура явно повышенная. Заболел?

     — Забей! Температура моего тела выше твоей, теперь так и будет.

     Если отбросить незнакомый голос, странным образом вступивший со мной в диалог, физически я совсем не чувствовал себя больным. Наоборот, очень хотелось есть, а ещё — побегать и попрыгать. Вот уж действительно сюрприз! Никогда раньше я не замечал в себе любви к спорту, не ходил в качалку, не играл в футбол с ребятами, двигательная активность — вообще не моя тема. С чего вдруг?

     — Давай, шевелись, мешок с костями! Как же неудобно в этом хилом тельце… Да тебе кто угодно хребет перешибёт!

     Плюрализм хорош в гражданском обществе. Если он в одной голове — это признак шизофрении. На секунду стало страшно, но я решил пока не париться. Должно быть, это последствия вчерашней дури. Само пройдёт. А если не пройдёт, тогда и разбираться буду!

     Я надел спортивные штаны, ветровку, старые кроссовки и вышел на улицу, пугаясь собственной решимости. И не просто вышел, а побежал! Меня хватило на двести метров до ближайшего перекрёстка, там я вцепился в столб и попытался перевести дух.

     — Даже не думай останавливаться! Беги помедленнее, потом разойдёшься!

     — Да я сдохну!

     — А ты и так сдохнешь, если не приведёшь своё тело в порядок. Ты дышишь с трудом. Ешь не пойми что. Твоё нутро полно ужасных вещей, даже не знаю, смогу ли их переварить. Лучше бы траву жевал! Где тут трава, кстати?

     — Зима ещё! Какая, на хрен, трава?

     — И правда, холодно. Не люблю холод! Хозяин забрал меня, когда было тепло, потом…

     — Что было потом?

     — Ничего! — отрезала собеседница. — Хватит дрожать! Ты зачем застыл возле столба? Чую, тут недавно шпиц пробегал! Не терплю собачьих запахов, так бы и наподдала ему по загривку! У вас тут принято, чтобы все столбы были обоссаны? А ещё столица называется! Пошёл вперёд, не то буду считать тебя таким же засранцем!

     И я действительно побежал дальше, уже медленнее, понемногу приноравливаясь к темпу, который диктовало тело, и судорожно выравнивая дыхание. Думал, что вот-вот умру, но стало легче. Я будто слышал, как сердце прокачивает кровь по сосудам, тестировал своё тело, как в довоенные времена обкатывал бы новый BMW на тест-драйве в автосалоне.

     — Ничего, я из тебя всю дрянь быстро выбью! Будешь как новый! Где у вас тут побегать-то можно? Хозяин в лес меня водил!

     — Да что ты заладила: «хозяин — то, хозяин — сё…»? — не выдержал я. — Где он теперь? Бросил тебя?

     Ноги сами остановились, да так резко, что я чуть не упал в лужу, но вместо этого мягко приземлился на четвереньки.

     — Он был для меня всем. Никогда не говори о нём плохо! Иначе…

     Голос, звучавший в голове, дрогнул.

     — Что? Если ты оказалась в моей голове и в моём теле, что ты мне сделаешь?

     — Я теперь часть тебя. Не знаю, как это вышло. Но если я не захочу жить, мы оба умрём.

     Мне стало весело:

     — Если я и сошёл с ума, то не настолько. Животные не могут сами себе навредить!

     — А сам ты чем от животного отличаешься? Только тем, что ешь всякую дрянь. Запомни: моё имя — Лиана. Теперь это твоё второе имя.

     Я хотел сказать, что помню, как меня зовут и кто я такой. Но Лиана снова опередила меня:

     — Я должна найти хозяина. Вернее, мы с тобой должны его найти!

     — Ты вообще в своем уме?

     — Я в твоем уме. И в твоем теле, доходяга! Но это — временно. Когда мы найдем хозяина, он заберёт меня, а ты сможешь жить как раньше.

     — Сначала мне надо достать деньги, чтобы тебя вылечили и привели в чувство! А уж потом хозяина твоего искать будем!

     — Деньги? Это что? Хозяин ничего об этом не рассказывал.

     Я не знал, как объяснить.

     — Без них люди жить не могут.

     — Это такой вид пищи? На них надо охотиться? Или они растут в особых местах?

     — Да, можно и так сказать.

     — Пойдем скорее в то место!

     — Погоди, так не получится…

     — Тебя послушать, так ничего не получится!

     — Не хами! Ты сейчас полностью от меня зависишь, не забыла?

     Меня швырнуло на землю, да так, что искры из глаз полетели. К счастью, я смог сгруппироваться и лишь перекатился несколько раз через плечо, сам изумляясь, что выполнил такой трюк и не разбился.

     — И кто тут от кого зависит? — поинтересовалась Лиана.

     Я решил прибегнуть к спасительному средству — примитивному шантажу.

     — Ты есть хочешь?

     — Конечно, и давно!

     — Тогда будешь меня слушаться. А то голодом тебя уморю!

     — Себя не пожалеешь? — я бы сказал, что Лиана усмехнулась. Её интонации становились всё более разнообразными.

     — Не пожалею. Человек способен на многое при должной мотивации! — с пафосом заявил я.

     — Мотивация — это что или кто? Вид пищи или потенциальный противник? Сложно излагаешь! — раздраженно ответила Лиана. — Давай договоримся: ты меня кормишь, я с тобой обращаюсь ласково!

     — Это я с тобой буду ласково обращаться при хорошем поведении! А при плохом…

     Мне пришлось перепрыгнуть через высокую загородку и плюхнуться на влажную подтаявшую землю газона. Я чуть не угодил носом в старое собачье дерьмо.

     — Это плохое поведение, — прорычала Лиана. — А вот так выглядит хорошее!

     Тело само потёрлось спиной о стену дома.

     — Хватит! — Я даже заорал вслух, испугав парочку встречных старушек. — Если ты не помешаешь мне жить нормально, я буду тебя хорошо кормить. Сначала добуду деньги, потом тебя вылечат, потом вместе пойдем на поиски твоего хозяина. Или другого хозяина тебе найдём!

     — Хозяин может быть только один. Или я буду сама по себе… — печально пробормотала Лиана. — Ладно, согласна. Пойдем есть! Не тормози! Хоть у нас с тобой сейчас всего две ноги и это очень неудобно, но даже на них можно передвигаться резвее!

     Со стороны могло показаться, что я получил пинок под зад — так бойко поскакал в магазин. На карте денег не осталось, но я вспомнил, что недавно отобрал у грабителя кошелек и телефон. Телефон я сразу выключил и запихнул в стол. А кошелёк мне теперь пригодился. На ближайшие сутки мы с Лианой будем обеспечены пищей. Но запросы у нее оказались будь здоров! Сначала я зашел в ближайший сетевой магазин, но от тамошних запахов меня чуть не вырвало. Раньше я не был таким чувствительным!

     — Я сказала: не жри дрянь! — закричала Лиана.

     Пришлось купить в дорогом супермаркете вырезку, сливочное масло и хорошую зелень. А еще она потребовала почему-то бананы.

     — Разве хищники едят такое? Ты же не обезьяна!

     — Хозяин кормил меня бананами.

     — Наша кошка любила кабачки и огурцы!

     — Ты с кем меня сравнил, огрызок? С кошкой?

     — Прости!

     — Я не люблю бананы, но хозяин давал мне их перед сном и гладил по голове. Когда я их ем, вспоминаю о нём…

     Подумать только, Лиана оказалась в душе романтической барышней. Да ведь она по львиным меркам ещё подросток! Девочки в этом возрасте очень трепетные! Я купил для неё целую связку.

     Не помню, когда в последний раз готовил дома, тем более — жарил вырезку и ел её в таких количествах.

     — Больше не могу!

     — Ещё кусочек, иначе ты бегать не сможешь!

     Затем пришлось впихнуть в себя банан, после этого я вытянулся на диване без сил.

     — Теперь я буду спать, — заявила Лиана, — а ты как хочешь! Не вздумай будить!

     — А то что?

     — Всякое может случиться, — туманно ответила Лиана. — Можно и башку потерять, если царский покой нарушишь… Лев — царь зверей, слыхал?

     И её голос наконец стих. Мое сознание до утра принадлежало только мне…

     Глава 2.

     Ма несет меня, аккуратно прихватив за загривок. Голова болтается рядом с её пастью, лапками можно свободно помахивать, Ма не сердится, только для порядку фыркает, а я хочу спать. По пути разглядываю окружающее: высокое дерево торчит за железной решёткой, вдали некое сооружение, в нём виднеется тёмное отверстие. Наверно, это пещера, про которую рассказывала Ма. В ней я сплю, потому что там безопасно. Это слово пока мне непонятно. Но Ма говорит, что безопасность — это главное. И ещё главное — это еда. Пока Ма кормит меня. Обещает скоро научить охотиться. Я не знаю, что это значит. Ма говорит: надо уметь убивать, чтобы выжить самой. Но что значит «убивать», я тоже не понимаю. Пока мне тепло и хорошо. Ма вылизывает меня, я постепенно засыпаю, уткнувшись в её теплый бок.

     Картинка меняется: теперь кругом всё горит и грохочет, я вижу, как мечутся незнакомые звери, одному из них прямо на моих глазах отрывает лапу, другой становится красно-белой кучей. Жутко пахнет горелым мясом. Птицы отчаянно кричат, пытаясь улететь, и тут же превращаются в сгустки огня. Мне так страшно, что я не понимаю, куда бежать: рядом больше нет ни Ма, ни Па, ни остальных. Я пытаюсь их найти, но грохот всё сильнее, а сзади пламя больно лижет хвост. Я больше ничего не соображаю, бегу изо всех сил и забиваюсь в большую железную трубу, сжимаюсь там и представляю себя куском грязи. Грязь никто не может убить или съесть. Грязь не может умереть…

     В новом сне появляется хозяин.

     — Грач! Ты опять со своей Лианой обнимаешься? Не хочешь с нами пойти, для разнообразия обнять какую-нибудь девушку? Тут такие малолетние соски ходят, на всё готовы, только позови!

     — Нет, ребята, это без меня. Я пока займусь аппаратурой.

     — Да ладно тебе! Опять будешь учить Лиану через обруч прыгать?

     Мне нравится прыгать через обруч. Хозяин принёс его и пообещал кусок курицы. Но я без всякой курицы готова прыгать через этот обруч, только бы ему понравиться! Он теперь для меня — как Ма. Когда я открыла глаза после того страшного пламени, то первым, что увидела, было его ухо: в ухе торчало что-то маленькое, беленькое и издавало звуки. А я болталась на его теплой спине, в рёбра больно впивались твёрдые детали. Потом я узнала, что это называется «разгрузка». Тогда я просто думала, что это его кости, испугалась: он такой большой и грозный, сожрёт меня сразу или погодя? А он вместо этого налил мне воды, бросил кусок мяса и сказал:

     — Ну что ж, будем знакомы: меня все называют «Грачом», хотя вообще-то я Грачёв Сергей Николаевич. А ты… Ты будешь Лианой. Согласна? — и неожиданно погладил меня по загривку, чем привел в полное недоумение. Я попыталась зарычать и отскочить, но почему-то голос хрипел, а лапы не слушались.

     — Не скачи! Ты после контузии, да ещё дыма нанюхалась. Поправишься — будешь бегать. А пока лежи, отдыхай. Не балуйся! — добавил хозяин.

     — Грач, что ты с львицей делать будешь? Это же не овчарка и не кошка!

     — Сначала отлежится, а потом будет казённое оборудование охранять. Любой дрон денег стоит. Увидят львицу — побоятся тронуть. Лиана, ты же защитишь наших птичек?

     Птички выглядели совсем не похожими на тех, что я знала. Они были большими и молчаливыми, только при полёте издавали странный треск. Но раз хозяин считал этих созданий птичками, я решила, что буду их защищать. И с того момента никто, кроме хозяина, не смел к ним даже близко подойти. А иногда хозяин брал меня с собой и выпускал птичек полетать. Они не возвращались. Я уже знала, что есть край, из которого никто не возвращается, и тихо радовалась, что сама пока туда не попала.

     Однажды ужасный грохот раздался совсем близко. Хозяин и остальные люди суетились, собирали вещи в большие коробки и складывали в кузов машины, хозяин заставил меня тоже туда запрыгнуть. Машину трясло, мерзко пахло бензином, вокруг с воем вырастали огромные грибы из грязи и дыма, было очень страшно, но он гладил меня по голове, приговаривал: «Ничего, скоро доберёмся, не бойся… Я везучий, до сих пор ни царапины…»

     …и на этом месте сон прервался. Доходяга встал и начал ходить по дому. Дом у него странный, много бессмысленных предметов. Еда — только в холодильнике. Зачем столько разных вещей, если они несъедобны? Да, у него нет своей шкуры, поэтому он вынужден надевать на себя много чужих шкурок. Но всё остальное? Зачем он, едва продрав глаза, хватает маленький гладкий предмет и тыкает в него пальцами, а предмет при этом издаёт разные звуки? Похожий предмет был у хозяина, назывался «сотовым». И как меня угораздило оказаться в теле этого человека? Мне сложно делить с ним это тело, оно слабое и незащищённое. Я не очень понимаю, почему у нас на двоих только четыре лапы, почему он слышит меня, а я — его. Его зовут Алекс. Он обещал, что потом мы пойдём искать хозяина, так что я потерплю. Жить — пусть даже так — лучше, чем умереть. В этом я уверена. Я давно живу на свете, я пережила Ма и Па, я уже взрослая. Почти…

     — Вставай, балбес! Жрать хочу!

     Я не знаю, откуда берутся новые слова. У меня нет для них подходящего определения. Я не знаю, что значит «балбес», но мне кажется, это звучит не слишком обидно. Если бы Ма умела говорить, она примерно так же называла бы молодых самцов, которые играючи задирались к ней.

     Алекс встаёт так медленно, так долго чистит зубы какой-то вонючей дрянью, что мне хочется его прибить. Но он уже научился контролировать свои движения, сопротивляется:

     — Человек не может сам себе отвесить затрещину, даже не пытайся принести мне вред! — бубнит он, споласкивая рот. — Я понял, что тебе не нравится вкус этой пасты, но люди должны чистить зубы именно таким образом. Иначе я останусь без зубов, и нам обоим нечем будет есть! Так понятно?

     — Спасибо, что объяснил. Придётся терпеть.

     Потом он идёт жарить мясо, возится очень долго. Но я знаю от хозяина, что люди не едят мясо сырым. Вместо воды он хлебает коричневую жидкость с резким вкусом, приходится терпеть его причуды.

     — Когда мы пойдём искать хозяина?

     — Сначала мы должны найти деньги! — отвечает Алекс. — Ты слишком нетерпелива! Хищники должны уметь ждать, сидя в засаде и карауля дичь. Ах да, ты же в зоопарке родилась, тебе ни на кого охотиться не надо было!

     — Ма обещала научить меня охоте!

     — Где она?

     — Её больше нет.

     — Моей тоже нет. Три года уже прошло, я до сих пор её во сне вижу.

     — Я тоже…

     И мы оба замолкаем. Оказывается, он понимает, что это такое: остаться в одиночестве.

     — Ты уже взрослый, Алекс?

     — Да.

     — Почему у тебя нет самки? Пары, с которой вы бы нарожали потомство?

     — Не сложилось, — подумав, отвечает Алекс.

     — Как это? Вы не смогли сложить ваши тела, чтобы спариться?

     — Как тебе объяснить? Думаешь, у людей всё так просто?

     — Что тут сложного? Разве вы размножаетесь другим способом?

     — Тем же, но… Знаешь, не так-то просто найти свою пару!

     — Знаю. Ма говорила, что все самцы добивались её, но пришел Па и победил остальных. А она ещё думала, стоит ли с ним иметь дело, и сперва разодрала ему ухо. Но потом присмотрелась и решила, что для произведения потомства он сгодится, дети будут крепкие и здоровые, а дальше — как получится. Надолго не загадывала. Оказалось, что они смогли ужиться, не ограничивая свободу друг друга, и остались вместе. Па мной не слишком интересовался, пока я была маленькой, он был занят делами. Знаешь, я почти его не помню: большой, сильный, голос громкий, рычал на всех грозно — и всё.

     — Я тоже своего отца плохо помню.

     И мы опять молчим. Алекс загрустил и собрался опять улечься на свою лежанку, но я не могу ему этого позволить: от лежания и мозги, и кишки сплющатся!

     — Встал и пошёл бегать!

     — А нельзя отдохнуть немного?

     — От чего ты отдыхать собрался? Мышцы дряблые, не сможешь бегать — нас сожрут! Пойдём, там сегодня солнышко!

     Доходяга сдаётся, надевает другие шкурки, мы выскакиваем на улицу. Я заставляю его бежать быстрее, вроде он уже не задыхается. Наверно, наше общее тело привыкает к тому, что в нем два разума, поэтому улучшается и координация, и реакция, он бежит бодро, оглядывается по сторонам, смотрит под ноги. Правда, воткнул в уши эти маленькие предметы, из которых раздаются разные звуки. На мой взгляд, они понижают уровень безопасности: когда у тебя в ушах что-то звучит, ты можешь не услышать врага. Я знаю от хозяина, что звуки называются «музыкой». Иногда она бывает довольно приятной. Сегодня доходяга повеселел и даже что-то напевает в такт. Мне смешно, но его глупые привычки уже не так раздражают. В конце концов, это его уши, пусть втыкает в них что угодно. Ма учила, что главное — уметь делить поляну со своими сородичами. Алекс пока пребывает в статусе сородича, поляна — это наше общее тело. Пусть забавляется. А я за это заставлю его бежать быстрее!

     Мы шустро приносимся в парк, там скачем по дорожкам, обходим мокрые чёрные кусты и деревья, обнюхиваем все следы, он ругается, но больше для порядка. На самом деле, ему тоже нравится бегать. Мне только очень мешает отсутствие хвоста: движения гораздо более скованные, да и помахать им было бы приятно, особенно когда солнышко светит и настроение хорошее. Хозяин говорил, что у людей остался только отросток хвоста, его не видно снаружи, но он есть.

     — А сейчас не мешай мне! — внезапно говорит Алекс, садясь на скамейку. — Звонок важный! Заткнись и молча слушай… Алло? Мика, всё в порядке?

     — Да, сюжет прошёл, — отвечает в ухе чей-то чужой голос. — Ты молодец! Гонорар как обычно.

     — Не знаешь, кто-нибудь уже перечислил деньги на счёт Лианы?

     — Этим не я занимаюсь: у нас есть специальная контора на аутсорсинге, через них все пожертвования идут.

     — Держи меня в курсе. Я же сам за неё заплатил.

     — Ты своё бабло отдал? Да ты охренел! — кричит собеседник.

     Алекс морщится:

     — Её же лечить надо, кормить и всё такое… Хватило только на неделю. Поэтому беспокоюсь. Об её хозяине узнал что-нибудь?

     — Тут такое дело… — голос становится тише. — Этот герой войны сперва без руки остался. Ему плохой протез дали, он начал грозные обращения в соцсети выкладывать. Тогда его решили заткнуть и отправили в санаторий для ветеранов войны, сделали экспериментальный протез. Потом у него чердак поехал, он стал буянить. Приехали менты, он отобрал у одного из них оружие, забаррикадировался, открыл огонь… Короче, его больше нет.

     — Убили?

     — Нет, он кого-то грохнул и сам застрелился.

     — Я понял. Пришли мне фактуру, какую нашёл. Может, я чего узнаю у родственников… Может, кто-то из них львицу захочет забрать или деньгами помочь?

     — Не лезь в это! От слова «совсем»! — раздражённо отвечает собеседник. — Забей, слышишь? Насчёт денег я сообщу.

     — Алекс! — я впервые называю доходягу по имени. — Что значит «застрелился»?

     — То и значит, — мрачно произносит Алекс. — Сам себя убил. Поняла?

     Я поняла. Надо мной беззвучно рушится небо. Больше не на что рассчитывать. Остаётся только одно. Я смогу, хотя это будет сложно, но хозяин же смог…

     Я оглядываюсь и вижу дорогу. Хозяин учил меня, чтобы я никогда не выбегала ни на какие дороги, потому что это опасно: там ездят машины, несущие смерть. Я заставляю доходягу вскочить и бежать в ту сторону. Он даже не успевает взять со скамейки свой телефон, а белый маленький предмет на ходу вываливается из уха. Я вижу, как по дороге несутся пахнущие бензином и железом чудовища, в уме рассчитываю нужную скорость и траекторию прыжка, выбираю машину, которая больше и тяжелее других, и чётко бросаю тело под колёса…

     …но этот идиот не в состоянии даже прыгнуть куда надо! Мы просто падаем мордой в кусты и воем. Вернее, вою я одна. А он почему-то вспоминает мою Ма…

     Глава 3.

     Я вылез из кустов весь в грязи. Встречные прохожие принимали меня за пьяного. Я ничего не сказал Лиане, а она молчала. Я даже испугался, что она умерла. Страшно стало до жути, руки тряслись, когда звонил в клинику, там ответили, что состояние без изменений. Значит, она пока не хочет ни о чём говорить. И слава богу: мне надо срочно выпить. Я едва не лишился жизни из-за человека, которого в глаза не видел и который не имел ко мне ни малейшего отношения.

     Раньше я очень редко пил коньяк, чтобы согреться и не заболеть, от него по телу разливалось приятное тепло. Сейчас мне и так всё время жарко, температура повышенная, поэтому коньяк вдарил сразу по мозгам — вернее, по тому, что от них осталось. Поначалу я воспринимал двойственность в своей башке как забавную игру разума. Решил, что это интоксикация от дряни, которую сдуру сожрал в клубе. Но теперь от «тяжёлого отходняка» я плавно перешёл к «множественному диссоциативному расстройству личности». Так это называется в криминальных сериалах? К шизухе добавилась неудачная попытка суицида. Я просто кругом молодец! Может, пора искать по знакомым хорошего психиатра? Но как ему это изложить? Рациональных объяснений нет, любой врач запихнёт меня в больничку, и всё! Да и денег на врача пока нет. Не годится. Пока нет чёткого решения, надо вульгарно нажраться, а завтра — как-нибудь!

     Коньяк добавил телу слабости, а мыслям — лёгкости. Без внутреннего диалога мысли потекли свободно, вскоре мне стало даже весело. Рано или поздно Лиана покинет моё сознание, а я буду помнить странное ощущение жизненной силы, которого прежде не испытывал, радость от движения, дыхания, пружинистых скачков по влажной земле, море незнакомых запахов… Человек не умеет так остро ощущать радость от того, что он просто жив. Мы всё время находим причины, чтобы о чём-то переживать, чтобы быть несчастными. Да вот же она, самая простая и самая главная причина для счастья: моя жизнь пока принадлежит мне самому! Аз есмь!

     Тогда почему Лиана решилась на суицид? Животные не могут убить себя добровольно. Хотя мы периодически читали истории о том, как киты или дельфины выбрасываются на побережье без видимых причин. В них можно либо верить, либо нет. Наверно, если существует инстинкт жизни, значит, должен быть и инстинкт смерти. Но неужели Лиана могла до такой степени привязаться к человеку, который её спас? Он был таким необыкновенным? Надо завтра подробнее узнать у Мики об этом герое. Не знает сам — пусть даст контакт того, кто знает.

     Мне стало даже слегка обидно. Он её просто спас из разбомблённого зоопарка, а я свой разум предоставил, да ещё все деньги на её лечение потратил! Но из-за него мы чуть под машину не бросились, а мне хоть бы спасибо сказала. Зараза неблагодарная… Все бабы — суки! К такому выводу обычно приходят мужики, допивая бутылку в одиночестве. Я не исключение…

     — Ты не исключение. Ты целиком принадлежишь к большинству. Ты вообще не задумываешься о причинах и следствиях поступков. Она оказалась сильнее и честнее, хоть её поступок был безрассудным и противоречил инстинкту. А ты просто жрёшь коньяк и обвиняешь кого угодно, кроме себя. Ты венец творения, и что?

     — Да в чём я провинился-то? Я хочу ей помочь! Я все заработанные деньги на неё угрохал!

     Мальчик резко повернулся, под оранжевым балахоном мелькнули острые ключицы. Он уставился на меня в упор. Его глаза были светло-серыми, льдистые, почти прозрачными. Они странно смотрелись на смуглом лице, казалось, на изображение наложили фильтр.

     — Деньги — это ловушка, в которую ты сам себя загнал. Каким образом ты добываешь эти условные единицы?

     — Как умею, так и зарабатываю. Пишу всякую хрень, ношусь туда-сюда целыми днями…

     — Этим ты только умножаешь зло.

     — Я лично никому не причинял зла!

     — Мне жаль.

     Он снова отвернулся и медленно пошёл к обрыву.

     — Погоди! Что я сделал не так? Кого тебе жаль? Её или меня?

     — Мне пора. А ты жди, — ответил он, не оборачиваясь.

     Я хотел спросить, куда он опять уходит, но в этот момент раздался сначала едва уловимый, а потом отчётливый мелодичный звон. Золотой диск, возникший из тумана, планировал над ущельем, описывая пологую дугу и постепенно опускаясь. Я наблюдал за его полётом, как заворожённый, и даже не попытался увернуться, когда он вдруг оказался прямо передо мной и врезал по лбу.

     — Я же говорил, что он вернётся, — прозвучал приглушённый голос. — Он всегда прилетает обратно…

     ЧАСТЬ II.

     Глава 1.

     Кажется, остатки дури окончательно выветрились из организма. По крайней мере, сердце больше не колотилось как бешеное, меня не бросало ни в жар, ни в холод, а главное — никакого внутреннего диалога. Чужой голос не возражает, не заставляет ничего делать. Остался невыясненным мотив идиотского прыжка под колёса, но задумываться об этом не хотелось. Всё кончено! Я позвонил в клинику, готовясь услышать печальную новость, но Лиана пребывала в том же состоянии. Я машинально надел кроссовки и опомнился уже на пути в парк.

     Я сдаю «трёшку» в спальном районе и снимаю маленькую квартиру без ремонта, но в центре, в такую рань никто тут по улицам не носится. Для курьеров и доставок еще слишком рано, одни дворники в оранжевых куртках косились на меня. Вставать затемно их заставляет жизнь, а бегать по утрам в это время могут только богатые бездельники, к которым я, по их мнению, принадлежу. Я представил себе, какие большие семьи с кучей бабушек, дедушек, двоюродных и троюродных родственников есть у каждого дворника на родине. Ребята, презирающие меня всем сердцем, вы сможете жить, как я, — вообще без родни? Да, с квартирой в Москве, но без родителей, бабушек, братьев-сестёр?

     «Хорошо тебе: своя квартира!» — сказал с завистью одноклассник на встрече школьных друзей. «Похоронишь всех своих, и тебе будет так же хорошо!» — ответил я и ушёл, не прощаясь. Вообще-то я хотел со всеми повидаться, но понял, что у нас слишком разная жизнь. И с тех пор ни с кем из них не встречался. Постепенно друзей заменили многочисленные приятели и знакомые, от которых не было никакой пользы, кроме возможного заработка. Остались двое институтских друзей, но с ними мы виделись тоже нечасто. Наша дружба постепенно превратилась в созвоны по делу. «Земную жизнь пройдя до середины, я оказался в сумрачном лесу…»

     Незаметно для себя я сделал два круга по парку. Никогда раньше бег не приносил радости, а сегодня было даже приятно. Я плюхнулся на холодную лавочку и попытался вспомнить странные сны о мальчике в оранжевом балахоне, но в памяти остались только размытые кадры. Интересно, удастся ли собрать денег для Лианы? Все-таки я за неё временно отвечаю, хоть и не знаю, перед кем, — может, перед покойным хозяином? Каким бы он ни был при жизни, на чьей бы стороне ни воевал, именно он вытащил перепуганную Лиану из-под бомбёжки и заботился о ней. Мика обещал узнать что-то о его родных. Придется напомнить, заодно и о гонораре спросить. Он вечно занят на своем ТВ, можно подумать, без их канала никто не будет знать, какой за окном год, век и общественно-экономическая формация!

     Вдруг неподалеку раздался отчаянный вопль, а затем грозный лай. На дорожку из-за кустов стремительно вылетел рыжий кот в полоску, а за ним — здоровенный лохматый белый пёс. Кот драпал, издавая пронзительные звуки, пёс лаял басом, но угнаться не мог. Кот поравнялся с моей лавочкой и замер. Он перестал орать и теперь издавал утробное рычание, перемежавшееся взвизгиваниями. Ему было страшно, но отступать дальше не позволяла гордость. Он был молод, азартен и уже не раз бился с врагами, судя по драному уху и проплешине на одном боку. Полосатый хвост подрагивает, уши прижаты: к бою готов. Белый пёс остановился. Он тоже был молод и поэтому ещё вполне дружелюбен, а за котом погнался лишь потому, что тот первый начал. Кот зарычал и взвыл, пёс в ответ залаял хриплым юношеским баском и собрался нападать…

     — А ну цыц! — сказал я, почти не повышая голоса, и встал между ними.

     Кот мгновенно спрятался за моей ногой, а пёс тут же заткнулся и кротко сел в отдалении.

     — Акбар! — закричал молодой парнишка, выскакивая из-за кустов. — Ох, простите! Я думал, в такое время в парке никого нет, с поводка его спустил. Он вообще не убегает, а тут не выдержал и удрал. А почему он сидит так смирно? Что вы ему сделали? Вы его ударили?

     — Я велел обоим заткнуться.

     — У вас есть собака? — с подозрением переспросил парнишка. — Он даже меня так не слушается!

     — Нет у меня ни собаки, ни кошки. Львица есть!

     Парнишка дико глянул на меня, подобрал поводок и быстро увел своего Акбара. А кот подумал и нерешительно потёрся об мою ногу.

     — Брысь! — строго сказал я. — Вали и не задирайся больше ни к кому. Сожрут!

     Рыжий выслушал меня с почтением и скрылся, на всякий случай оглядываясь.

     Раньше я побаивался больших собак. В спальном районе, где я жил, возле «железки» развелось много бездомных собак, они держались стаями, встреча с ними была одним из кошмаров, которыми пугали детей. Мне доводилось удирать от них, воспоминания остались самые отвратительные. Сегодня я даже бровью не повёл, а пёс смирно сел на попу и заткнулся. Чудеса… Я хотел спокойно пройтись обратно, но почему-то опять побежал.

     По пути позвонил второй институтский друг, который периодически мне подкидывал работу. Именно с ним мы в одной компании отмечали китайский Новый год, кажется, он и угостил меня таблетками, после которых в голове случился временный плюрализм. Все называли его Носиком, хотя ничего общего ни с фамилией, ни с внешностью прозвище не имело. Раньше он считался копирайтером. Что теперь делали копирайтеры, было для меня загадкой, — наверно, хернёй страдали, как и все остальные, впрочем.

     — Если тебя начнут расспрашивать, — пробормотал Носик без всякого приветствия, — я с тобой никаких дел не имел, чисто по работе!

     — Ну да, — ответил я, — так и есть! А что случилось?

     — Надо поговорить… — а затем отключился.

     Странный он стал… Подвизался в рекламе, болтался в разных редакциях, знал кучу народу. И знакомства у него тоже непредсказуемые, от музыкантов до врачей. Наверное, у них и добывал таблетки. Надо бы спросить, что он мне тогда подсунул! Я вспомнил, как неожиданно для себя раскидал двух грабителей. Эта картина отчетливо всплыла перед глазами, а ведь сначала казалось, что это был сон! И я побежал домой еще быстрее, принюхиваясь к разнообразным запахам: теперь я ощущал их гораздо сильнее.

     Дома быстро принял душ, выгреб остатки еды из холодильника, мясо не дожарил, сожрал полусырым. Раньше я терпеть не мог вкус крови, а сейчас, наоборот, нравился этот сладковатый оттенок. Заметался по квартире: день только начался, а я уже столько дел переделал, дальше-то что? Позвонил Мике, чтобы уточнить насчёт денег, но тот трубку не брал. Неудивительно: еще восьми нет. Когда я вставал в такую рань? Энергия била из меня во все стороны, как из того молодого пса в парке. Надо чем-то срочно заняться!

     Я стал искать в интернете любые сведения о Лиане и её хозяине. Но там не было больше ничего о «львице из Мариуполя», как будто невидимая рука вычистила оттуда малейшие упоминания о ней, кроме моего сюжета. Мика говорил, что погибший хозяин лежал в санатории для ветеранов войны. Пришлось залезть на каналы патриотов.

     «Патриотизм — последнее прибежище негодяев». Я их раньше никогда не читал, старался с ними контактировать как можно реже, если уж только совсем срочно и деньги нормальные. Патриотов в конце войны заткнули, чтоб вопросов ненужных не задавали, самых буйных грохнули или посадили. После окончания войны они стали осваивать бабки на слезливых сюжетах: ветеранов берут на работу, наоборот, не берут на работу, выдают обещанное, наоборот, не выдают обещанного, награда нашла героя или, наоборот, не нашла героя… Но теперь патриотов и вовсе прижали. Они строчили только радостные посты о том, как бывшие участники войны преподают в школе устройство «калаша» или избираются в местные органы власти.

     Я нашёл сюжеты о трёх центрах реабилитации и их контакты. Заодно нашёл в соцсетях несколько постов, написанных не за деньги: родственники в красках описывали, как на самом деле там относятся к инвалидам войны. «Вы сами пошли воевать, мы вас туда не посылали…» Мамины друзья рассказывали то же самое про ветеранов афганской и чеченских войн. Ничего удивительного. Если ты пошёл кого-то убивать — может прилететь ответка.

     Я принялся искать историю хозяина Лианы в криминальных сводках. Нашёл довольно много похожих трагических сюжетов. Ветеранам часто сносило крышу. Но только один случай произошёл в центре реабилитации примерно год назад. Он находился в ближнем Подмосковье, на берегу небольшой речки. Адреса и названия в заметке не было, но я покопался на сайте подмосковного телеканала, положился на интуицию и нашёл-таки! В кадр попала часть желтого административного корпуса среди высоких сосен, по фото я опознал санаторий из моего списка. В нём ветеранам выдавали инновационные протезы. Туда даже приезжало самое высокое начальство, пожимало ветеранам оставшиеся руки и раздавало вместе с протезами плюшки и пряники! А потом случился облом с суицидом.

     Мика не советовал копаться в этой мутной истории. Но я ничего не должен Мике, сюжет сделал, осталось только деньги получить. И вообще надо меньше париться по поводу денег! Я обещал узнать о хозяине Лианы всё, что мог. Правда, непонятно, кому обещал, — да хоть ей, хоть самому себе, какая разница: обещал — делай. Теперь метро почти дотянулось до этих мест, можно съездить, максимум полдня уйдёт. На проезд и перекус у меня деньги есть, а для всего непредвиденного существует кредитная карта. Я надел чёрный пуховик, который делает любого человека неотличимым от десятка миллионов горожан, завязал волосы в хвост и убрал под чёрную шапку. Собрался и поехал в санаторий, особо не раздумывая, зачем и почему. Кто я, зачем я — поди знай.

     От конечной станции метро до санатория можно добраться на автобусах или на маршрутке. Маршрутка подошла первой. В неё уселись бабки с сумками на колёсиках — вечные персонажи любого транспорта, кажется, ими населена вся территория нашей необъятной родины. Ещё был один мужик под сорок, в камуфляже, с большой спортивной сумкой, от которой пахло колбасой. «Под сорок» — скоро и про меня так скажут, вот ужас-то! Пока я выглядел значительно моложе своих лет, как мама. Маме тоже никто не давал её возраст — худая, длинноногая, с длинными волосами. После химиотерапии её волосы не выпали, а стали кудрявыми, и кто-то даже с завистью сказал: «Настоящая львица!» До последнего времени, если мы шли рядом, все думали, что это моя женщина или старшая сестра. Она умерла, не дожив до пятидесятилетия.

     Пока я думал о маме, маршрутка выехала на круг: конечная. Рядом с остановкой — натуральная избушка на курьих ножках, вывеска «Супермаркет 24/7» занимала весь её скромный фасад. Надо было перейти приток речки по небольшому красивому мостику. Снега этой зимой почти не было, воду покрывал тонкий потрескавшийся лёд, по которому с опаской бродили жирные утки. Санаторий выглядел издали очень пафосно, а вблизи оказался типичным совком: стены покрасили, плитку положили. У главного входа прохаживался внушительный охранник с автоматом. Теперь присутствие людей с оружием никого не удивляет. Мужик из маршрутки не пошёл к главному входу, а уверенно зашагал в обход. Я пошёл за ним, удивляясь высоте забора и толщине арматуры. Мужик вдруг исчез среди сосен, я подошёл ближе и обнаружил в заборе дыру удобного размера, в рост человека: кто-то аккуратно вырезал прутья для удобства посетителей и даже тщательно зачистил края арматуры, чтобы не пораниться. Назначение дырки было очевидным: в любое время спокойно бегать за бухлом.

     По территории гуляли больные: их было немного, в основном, все на костылях. Пару больных катали на каталках ходячие обитатели санатория, одетые в спортивные штаны, пуховики и тапки. Мужик, за которым я шёл, уже обнимался с одним парнем. Тот даже отставил костыль и попытался самостоятельно пройти пару шагов, но чуть не упал.

     — Да хорош выделываться! Пойдём, где у вас тут посидеть можно нормально? Я принёс…

     — В палате нельзя, режим! И у меня сосед лежачий, ссыт под себя. Бесплатные памперсы кончились, новые некому купить, в палате вонища… Пошли в беседку, там деревья, лавочки, никто не заметит.

     — Ты дойдёшь?

     — А то!

     Инвалид опёрся на плечо гостя и бодро запрыгал по дорожке между соснами. А я попытался найти хоть какой-нибудь медицинский персонал, но никого в халатах так и не увидел, а люди, бродившие по территории, не обращали на меня никакого внимания. Они и друг на друга особо не смотрели, и между собой почти не разговаривали. В беседке с колоннами мужик в камуфляже достал из сумки выпивку, закуску и одноразовую посуду. Я побрёл дальше, обошёл уже половину территории, но поговорить было не с кем. Энтузиазм пропал, я решил вернуться к дырке в заборе. Обидно уезжать, ничего не узнав, но не спрашивать же на ресепшен о стрельбе с суицидом годичной давности! И тут мне повезло: бодрый бомж в замызганной одежде защитного цвета, пыхтя, пропихивал в дырку большую клетчатую сумку.

     — Здравствуйте! А можно вас спросить… — начал я.

     — Спросить можно, за ответ не ручаюсь! — бойко ответил бомж, оценивающе разглядывая меня.

     — Я бы мог вас угостить чем-то, но не захватил с собой ничего, кроме…

     Я вытряс купюры из кошелька вчерашнего грабителя. Бомж оживился, распихал по карманам разноцветные бумажки, прищурился:

     — Присядем?

     И приглашающим жестом указал на два больших пня: рядом на нижних ветках висели стаканы.

     — Спасибо, я по делу…

     Он покачал головой то ли с осуждением, то ли с состраданием.

     — Ты же не в гости сюда приехал? Вряд ли у тебя тут лежат друзья?

     — Я узнать хотел.

     Бомж поднял бровь:

     — Узнать? Не люблю этого… Слышал поговорку: «Любопытство сгубило кошку»?

     — Сестра из Перми просила, — я импровизировал на ходу. — Её бывший тут лежал год назад. А потом что-то с ним случилось, в ментов стрелял, с собой покончил… Не слышали ничего такого?

     — Сестра, говоришь? — ещё более недоверчиво спросил бомж. — Из Перми? Ты же лютый москвич, сразу видно, какая Пермь, нах?

     Меня посетило вдохновение:

     — Она сводная, по отцу! Случайно увидела в телевизоре в новостях своего бывшего, стала искать, но ей никто ничего не говорил. Попросила меня узнать, где похоронили, то-сё…

     Бомж некоторое время молчал, потом вздохнул:

     — Была тут история. Из графского корпуса сбежал кто-то.

     — Графский?

     — Тут есть одно здание: якобы осталось от владельцев дореволюционной усадьбы. Остальные корпуса при совке Госплан построил. А тот корпус до сих пор называют «графским», хотя от него только колонны остались. В нём лежат те, у кого с башкой беда, или совсем калеки, кому терять нечего.

     — Он вроде с протезом был?

     — Вместо головы протез не поставишь! — отрезал бомж. — Из графского корпуса просто так не выпускают, а он сам решил выписаться, за ним сразу приехали. Он отстреливался, ну и вот…

     — Менты приехали?

     Бомж усмехнулся:

     — Нет, не просто менты. Специальная охранная фирма по сигналу сразу приезжает. Частная контора: сытые все, упакованные по самое некуда. Местные говорят: если б нам такое снаряжение на фронте выдали, мы бы на своих ногах домой вернулись. Только тебе вряд ли кто об этом расскажет. Графский корпус — это особая территория, у них и шлагбаум отдельный, и проходная своя. И машины там под землю заезжают на парковку. Говорят, туннель оттуда ведёт чуть ли не в центр Москвы! Короче, забудь об этом! — внезапно добавил он, словно испугавшись, что сказал лишнего.

     — Почему?

     — По кочану! — огрызнулся бомж. —Я тебе и так больше рассказал, чем надо. А то меня самого сюда пускать перестанут!

     — Где этот графский корпус?

     — Вдоль забора идти минут десять… — он махнул вправо. — Я тебя предупредил! — И быстро потащил свою сумку между соснами, озираясь по сторонам.

     От ближайшего корпуса доносились запахи пищи: наступал час обеда, наверно, бомжа подкармливал кто-то из персонала. Я засунул наушники в уши, надвинул шапку пониже и пошёл в ту сторону, куда показал бомж. Порыв ветра принёс другие запахи: лекарства, железа, бензина. Сосны тут были гораздо выше, чем у входа, росли гуще, никакой усадьбы не было видно, дорожки тоже кончились, я шёл по мёрзлой земле с остатками твёрдого спрессованного снега. Поскользнулся, наклонился, чтобы завязать шнурок, и услышал резкий запах: ко мне молча летели два здоровых пса с челюстями, которыми они могли бы перекусить рельс, не поморщившись. Нас разделяло несколько метров. А ведь предупреждала Лиана, что сожрут! Я не успевал убежать, защищаться было нечем и даже испугаться не было времени: живи или умри. Я просто замер и уставился на них.

     Оба пса остановились на бегу, по инерции проехав растопыренными лапами по ледяной корке, прижали головы к передним лапам и заскулили, помахивая обрубленными хвостами. Я невольно подался вперёд, псы отшатнулись назад.

     — А ну пошли отсюда! — прошипел я, потому что на крик не было сил.

     Псы ещё жалобнее заскулили и отодвинулись ещё на пару шагов.

     — Я что сказал? Брысь!

     Вообще-то «брысь» обычно говорят кошкам. Но они поняли и потрусили обратно, опасливо озираясь. А я тоже пятился назад до тех пор, пока они не исчезли из виду, после чего собрал всю волю в кулак и понёсся назад быстрее, чем бегал под руководством Лианы. Перевёл дух только после того, как оказался возле знакомой дыры в заборе. Но там меня ждал неприятный сюрприз: бомж — но совсем другой, здоровее меня в полтора раза и настроенный недружелюбно.

     — Ты зачем тут ходишь? Вынюхиваешь чего?

     Я замотал головой, потому что голос еще не повиновался — так сильно я испугался тех псов. Бомж раскорячился поперёк дырки.

     — Что, зассал? — осведомился он.

     От него странно пахло — совсем не так, как от обычных бомжей. Я не мог определить, чем, но нутром чуял опасность. Бомж сделал резкое движение, удар оказался ложным, он развернулся и ударил с другой стороны, этот удар был направлен прямо мне в живот. Однако в следующее мгновение я уже оказался позади него, толкнул в спину, так что он ударился лбом о дерево и шлёпнулся на землю ничком. Я вылез в дырку, быстро перешёл через мостик и побежал к подъезжающей маршрутке.

     В метро я уселся в самом углу последнего вагона, хотел поправить наушники и включить музыку, но понял, что один наушник потерял. И только тогда спросил себя: как я распугал двух бойцовых псов? И как оказался позади человека, который напал на меня? Я что — через его голову перепрыгнул? А может, мне всё это приснилось? И что я вообще забыл в этом санатории?

     Рациональных объяснений не было. Я уставился в телефон и тупо листал один ролик за другим. И тут опять позвонил Мика:

     — Я получил за тебя гонорар, зайди, забери.

     — Спасибо, а почему не на карту?

     — Зайди и забери, — настойчиво повторил Мика. — Прямо сегодня. Я к метро подойду. Как быстро сможешь приехать?

     Мы договорились встретиться через час. Мне стало жарко, я снял шапку, развязал хвост, встряхнул волосами и встретил цепкий взгляд пожилой тётки, сидевшей напротив: в нём было не просто осуждение, а готовность донести. И хотя я вроде не сделал ничего плохого, просто волосы у меня длинные, но стало не по себе, как будто я теперь чуял опасность, как Лиана, — во всём и во всех.

     А ещё я постоянно думал о еде. Приехал на встречу с Микой чуть раньше, купил в ближайшем ларьке хачапури и сосредоточенно жевал его. Горячий сыр прилипал к губам и подбородку, мысли о сегодняшних событиях стремительно улетучивались. Позвонил Мика:

     — Ты на месте? Меня начальство задержало!

     Вскоре прибежал: встрёпанный, испуганный, пальто нараспашку, шарф болтается, шнурки развязаны.

     — Начальство отругало?

     — Да ну их… — он отчаянно замотал головой.

     Я вдруг заметил, как на ярком солнце блеснула седина на его висках. Мика родился раньше меня всего на полгода, но выглядел старше и несчастнее, хотя формально устроился в жизни лучше многих.

     — Держи! — он протянул конверт.

     Я заглянул внутрь:

     — Больше, чем обычно! Спасибо!

     — За срочность! — Он опять помотал головой, потёр глаза: — Сижу там сутками, света белого не вижу, жена скоро выгонит… Ты это… Ты не копай больше тот сюжет. Ты отработал, тебе заплатили, всё, тема закрыта.

     — А деньги? Сколько там набралось на счету?

     — Я не спрашивал. Потом узнаем. Как будет — так будет. Не рви жопу, ты не доктор Айболит и не Памела Андерсон! Понял? Нельзя всех спасти! Надо о себе думать!

     Мика глянул на свой айфон и поморщился:

     — Всё, я побежал! Увидимся!

     Он изобразил в воздухе попытку рукопожатия, но я даже не успел протянуть руку, как он развернулся и рысью понёсся обратно к студии.

     Я не спеша убрал конверт во внутренний карман куртки. Солнце светило не по-зимнему ярко, захотелось пройтись по улице. Я остановился возле «Оптики», завернул туда и купил тёмные очки. Потом решил зайти в торговый центр за новыми наушниками. Народу там днём почти не было, я быстро купил наушники и зашёл в туалет. Снял куртку, повесил на батарею и долго мыл руки, морщась от запаха средства для уборки. Отвратительно воняло старыми окурками. Под раковиной стояла банка с бычками, наверно, уборщица тайком тут курила. И ещё пахло дешёвой парфюмерией. Наклонившись, я увидел на полу рядом с банкой коричневый тюбик помады. Надо положить наверх, может, тот, кто потерял, потом заберёт.

     Я спиной почуял опасность, поднял глаза — и увидел в зеркале мужчину в таком же чёрном пуховике. Мужчина вышел из кабинки и уже шарил в кармане моей куртки, висевшей на батарее. Встретив в зеркале мой взгляд, он с торжеством показал добычу: конверт с гонораром.

     — И что ты сделаешь? — тихо спросил он.

     Я молчал. А что тут скажешь? «Верни мои деньги?» Было бы смешно!

     — Сучонок! На бабу похож! Настоящие пацаны, они… А ты тут…

     Что я тут — и так понятно. Я мешал ему самим фактом своего существования, потому что у меня было больше денег, чем у него. Я молчал, по-прежнему смотрел не на него, а в зеркало, он разговаривал с моим отражением. Это его взбесило.

     — Вали домой, сыкло! — злобно прошипел он. — И не вздумай орать или ментов звать!

     Он собирался ударить меня, но я опередил: прокатился под ногами, сшиб и толкнул. Мужик влетел башкой в зеркало, брызнули осколки, он свалился под раковину и затих. Сзади щёлкнула дверца кабинки: из щели на меня уставились два изумлённых глаза.

     — Всё норм? — нерешительно спросил молоденький пацан, высовывая нос. — Он живой?

     Я пожал плечами.

     — Ты кто?

     Я молча вырвал из руки лежавшего человека свой конверт и убрал в карман. Открыл чужую помаду и написал на уцелевшей части зеркала: «Львица из Мариуполя».

     Глава 2.

     Второй раз за день мне пришлось отбиваться от людей, которые почему-то хотели меня сожрать, —именно так бы определила их действия Лиана. Допустим, мужику в торговом центре я показался лёгкой добычей: народу никого, камер в туалете нет, отобрать у хлюпика деньги и припугнуть — пустяковое дело. Он совершенно не ожидал, что огребёт в ответ. А бомж — упитанный, с внешностью боксёра-тяжеловеса? Почему, кстати, я так решил? Нос у него был приплюснутый… Он такой же бомж, как я китайский парашютист! Скорее, охранник, замаскированный под бомжа. Как мне удалось так легко уложить обоих? Бомж не успел ударить, как я оказался у него за спиной, а грабителя ухитрился сбить с ног из невыгодного положения! Я ведь ничем никогда не занимался, никогда не дрался — если только в младших классах на пустыре. Но там все дрались больше для порядку и для веселья, а мне было невесело, я и не ходил туда.

     Первый вопрос: как это у меня получилось? И второй: почему я не испытываю никаких угрызений совести? Такое впечатление, что совесть просто на время вышла. В туалете нет камер, да и вряд ли грабитель пойдёт писать заявление в ментовку.

     По пути домой я не втыкал наушники, а периодически поглядывал по сторонам. Короткое общение с Лианой научило меня чувствовать опасность и, по возможности, избегать её. Я опять купил мясо в дорогом магазине и съел его, толком не прожарив! Лиана отучила меня жрать всякую дрянь. Надо бы избавиться от аристократических привычек, заработки теперь не те. Аристократические привычки… графская усадьба…

     Я внимательно рассмотрел в интернете план санатория: ничего «графского». Один корпус постоянно перестраивали. Раньше на этом месте находилась усадьба, построенная в конце XVIII века, во время войны 1812 года она сгорела. В середине XIX века владельцы построили здание, отдалённо напоминавшее прежнее, но и его спалили во время революции, а потом выстроили заново. Следующая постройка сгорела в постсоветские времена: тогда пожар был универсальным методом решения споров хозяйствующих субъектов. Потом его построили ещё раз, воспроизвели старый фасад с колоннами и добавили этажность, но и этот вариант по-прежнему называли «графским». Зато на территории остались каскадные пруды, сады и прочие ландшафтные изыски. Ничего этого я сегодня не заметил, но я только вдоль забора прогуливался. Толку от поездки не было, кроме того, что я подрался с бомжом и чудом избежал собачьих клыков. Как это получилось? Почему я перестал бояться больших собак? И людей, кстати, тоже?

     Я долго собирался с духом, прежде чем набрал номер ветклиники. Молодой женский голос бодро отрапортовал, что больная по-прежнему в себя не приходит, но состояние стабильное, ухудшений нет. Звонить Мике я не решился: сегодняшняя короткая встреча показала, что ему живётся совсем несладко, незачем дёргать понапрасну.

     У Мика уже была своя семья: маленький ребёнок и жена с запросами. Его отец — генерал ФСБ — сделал неплохую карьеру для чекиста средней руки, а теперь, уйдя в отставку, требовал и от сына карьерного взлёта. Но отцовских связей не хватило на высокую позицию для Мики, он мог задержаться в среднем звене до седых волос. Да у него и так полно седины! Я раньше не боялся состариться. А сейчас стал бояться, но не старости, а немощи и бедности. Бедность унизительна в любом возрасте, но в старости она непоправима… Нет уж, лучше раньше умереть!

     «Что за хрень тебе лезет в голову? — сказала бы сейчас Лиана. — Зачем думать так далеко? Пойдём лучше прогуляемся…» Мне теперь постоянно хотелось двигаться. Взгляд упал на прыгалки, забытые бывшей девушкой. Ну не прыгать же через скакалку мне, взрослому мужику? Я почесал репу и стал искать в интернете спортклуб, подходящий по бюджету. Нашёл искомое заведение неподалёку, отправился туда, почти на весь гонорар купил клубную карту. Клуб был посредственным, зато круглосуточным. Не то чтобы я совсем не любил людей, но встречаться с ними лишний раз не хотелось.

     Я вернулся домой, критически осмотрел себя в зеркале. Лучше не надевать ни шорты, ни майку с короткими рукавами, гордиться нечем: руки-ноги худые, мускулы никакие. Потому и за девушку принимают. Надел длинные штаны и длинную толстовку, повернулся: в профиль выгляжу вообще как сложенная сушилка для белья, никакого объёма. Раньше меня это не заботило. Раньше меня вообще ничто не заботило: когда ты один, тебе всё по барабану. Но я и сейчас один. Что изменилось? «Да всё изменилось! — ответила невидимая Лиана. — Ты просто ещё не понял…» Я перестал думать и принялся за сериал, на котором уснул несколько дней назад, до появления в моей жизни Лианы. Кстати: почему после драки я опять назвался «Львицей из Мариуполя»?

     Герои сериала напряжённо обдумывали сложную ситуацию и выбирались из передряг, в которые угодили из-за тупости сценариста. «Запрашиваю немедленную эвакуацию! — кричал в телефон юный агент. — Из храма Рамы Восьмого!» На этом месте я и заснул. Разбудил меня звонок. Высветился номер Носика. Я спросонья ткнул в кнопку громкой связи:

     — Носик? — Тишина. — Чего тебе?

     — Тебе друг привет передаёт… — пробубнил незнакомый голос.

     — Вы кто? — спросил я тупо. — Он в порядке? Или что случилось?

     — Нажрался до полной отключки. Он тебе последнему звонил, вот мы твой номер и набрали, — продолжал незнакомец. — Что нам с ним делать прикажешь? Забери его!

     На девяносто процентов это развод лохов, но десять-то процентов остаются… Мошенники бы попросили перевести деньги на телефон или держали бы меня на трубке как можно дольше. А невидимый собеседник был предельно лаконичен. Скорее всего, Носик реально обдолбался или нажрался, его надо забрать и транспортировать домой. Семьи у Носика нет, — как и у меня, впрочем. Только мама, и та живёт не в Москве. Мне совсем не хотелось за ним куда-то тащиться, но…

     — Давайте адрес!

     Точка в навигаторе ничего мне не говорила. Посмотрел свободные машины каршеринга: далеко, долго. Мало ли в каком он состоянии, вдруг придётся с ним возиться по дороге? Лучше вызвать такси, чтобы руки были свободны. Как только у меня появились деньги, тут же нашлись желающие их забрать под любым предлогом. Но не в деньгах дело. Кому бы я вообще стал звонить, попав в неприятности? Да и какие могут быть у меня неприятности?

     А вот этот вопрос задавать не следовало! Не буди лихо, пока оно тихо!

     Таксист привёз меня к пустому промышленному зданию на востоке Москвы. В более престижных районах такие здания сносили и стремительно строили вместо них высотное жилье. А сюда руки девелоперов ещё не дошли, длинный серый корпус был тёмен, только вдоль бетонного забора горели редкие фонари. Такси уехало, я оглянулся: никого. Подошёл к зданию: номер дома соответствует присланному адресу. Носик запросил эвакуацию. И где тут храм Рамы Восьмого?

     Облезлая железная дверь была не заперта. Я не стал стучать, просто открыл её. Пустое помещение, обрывки упаковки, офисный стул, никакого Носика… Я уловил боковым зрением движение и обернулся раньше, чем из соседней комнаты вышел незнакомец.

     — Смотри-ка, и правда приехал! — усмехнулся он.

     Дядька был намного ниже меня, взрослый, под пятьдесят, одетый не пойми как… Везёт мне сегодня на маргиналов. Я молчал, лишь на всякий случай отступил на шаг.

     — Не бойся, сперва поговорим, — снова усмехнулся незнакомец.

     Предчувствие опасности, которым меня наградила Лиана, уже жгло изнутри, от спины к пальцам побежал холодный искрящийся поток. Но убегать было поздно. Да и Носик, чёрт бы его побрал, явно оказался в плохой компании. Если он вообще тут…

     — Жалоба на твоего друга поступила! Задолжал кое-кому. И заявитель присутствует, готов подтвердить. Твой дружок пока у нас побудет, а ты нам деньги вернёшь, пятьдесят тонн баксов. Срок до завтра. Твой номер мы знаем, никуда не денешься.

     Я словно оказался во второсортном сериале. Носик влип в дерьмо… Вот идиот!

     — А если ментам позвонишь — от вас обоих даже ушей не останется, — спокойно продолжал дядька, медленно расхаживая туда-сюда.

     В это время из соседней комнаты вышел второй — в военной куртке, но без нашивок, широколицый, накачанный, в широких штанах с карманами и толстой цепочкой на карабине, болтавшейся почти до колена. Окинул меня взглядом, сощурился:

     — За этим обоссышем баба приехала?

     В другое время я бы обиделся, что меня снова приняли за девушку. Но сейчас я и правда выглядел неоднозначно: в спортивных тонких штанах, длинной толстовке до бедра, бесформенном пуховике, волосы до середины спины…

     — Разуй глаза, это мужик! — засмеялся первый.

     — Пидор, что ли?

     — А тебе не пох?

     — Мне пох. Что с ним делать будем?

     — Растолкуй ему ситуацию, но в меру.

     Накачанный мужчина кивнул и сделал ко мне ещё шаг…

     «Можно и башку потерять, если царский покой нарушишь!» — сами собой всплыли в памяти и слова Лианы, и мягкая, но грозная интонация, с которой она это произнесла. Мягкость и сила… Мне потребовалась доля секунды, чтобы оказаться за спиной у амбала и пнуть его. На этот раз я приложил чуть больше сил, поэтому мой соперник не просто упал, а перевернулся в воздухе. Я ещё добавил ему по шее. Краем глаза увидел сбоку чёрную тень, взмахнувшую рукой, но опередил её. Старший дядька оказался проворнее, откатился в сторону и вскочил. По его лицу текла кровь из разбитого лба.

     — Ты кто? — изумлённо спросил он.

     Но вместо ответа получил толчок в грудь, с размаху шмякнулся на пол и ударился головой. Стук был громким, кровь потекла сильнее, но мне было абсолютно всё равно. Я пинком открыл дверь в соседнюю комнату. В углу валялся связанный голый человек: это был Носик, и он был жив.

     Увидев меня, Носик захрипел, булькая кровавыми слюнями. Я наклонился, потому что нельзя было разобрать ни слова, и в этот момент получил чем-то твёрдым по спине. Но самым удивительным было то, что боли я почти не почувствовал, просто удивился. Обернулся: передо мной прыгал парень моложе меня и такой же худосочный. На щеке — родинка, в глазах — ужас, волосы дыбом. Он отчаянно сжимал в руках деревянную вешалку и собирался нанести ею новый — без сомнения, смертельный — удар по голове. Вешалку я отбил ладонью, деревяшка разлетелась на части. При этом я ушиб и поцарапал мизинец на правой руке, не спеша облизал его и сделал шаг в сторону парнишки. Шаг оказался больше похож на прыжок, от страха он буквально влип в стену. От него пахло хорошим парфюмом: Kenzo Homme Santal Marine. Засранец мелкий! Я поднял левую руку…

     — Не надо! — закричал он в ужасе, получил слабую оплеуху и упал — кажется, в обморок.

     Носик был связан тонкими синтетическими шнурами. Ничего острого в комнате не нашлось, мне пришлось перекусывать их зубами. За спиной раздалось шевеление: парень пришёл в себя. Я показал ему кулак, он тут же заткнулся. Я молча взялся за его штанину, тот затрясся:

     — Не надо, я сам! — и быстро-быстро стянул с себя брюки, протянул мне, с надеждой заглядывая в глаза.

     К счастью, герой не успел описаться от страха. Я кинул его брюки Носику. В соседней комнате снял чёрный пуховик и джинсовую рубашку с неподвижного тела дядьки, заодно вытащил из его карманов всё, что там было: телефон, бумажник, пачку сигарет. Нашёл ещё ключи от машины, но не стал брать: не нужна мне чужая тачка. Подумав, вытряс телефон и деньги из куртки второго мужика. Для надёжности добавил обоим ещё пару легких ударов по затылкам. Пусть лежат подольше, оба живы, а нам пора.

     Пока Носик, хрипя и кашляя, натягивал на себя чужую одежду, я разглядывал лица и тела, пытаясь хорошенько их запомнить. На руке того, что постарше, увидел татуировку: волк в стилистике японского аниме. Неожиданно для такого персонажа. Шавка вонючая, не хер нарушать царский покой!

     — Пойдём скорее, — прошептал Носик, справившись с одеждой.

     Я заглянул в соседнюю комнату: парнишка пытался встать на четвереньки, но тело его не слушалось. Мне было знакомо это чувство парализующего страха. Теперь я от него, кажется, избавился.

     — Ты хоть знаешь, кто это был? — хрипло пробормотал он.

     Я молча помогал Носику застегнуться, но продолжал следить одним глазом за трясущимся парнем.

     — Ты вообще кто?

     Прошлый эпизод с надписью на зеркале, безусловно, имел лёгкий налёт театральности, — а почему бы и нет? Я вытащил сигарету из трофейной пачки, обмакнул в чужую кровь и написал на светло-серой стене: «Львица из Мариуполя». Потом прихватил Носика за ту руку, которой он мог шевелить, и поволок на улицу.

     — Только ментов не вызывай! — прохрипел Носик.

     Во время поединка мой речевой аппарат словно отключался за ненадобностью, а за дверью я наконец заговорил:

     — Найдём ближайший травмпункт, такси вызову!

     — Не надо ничего искать! У меня есть хирург в Первой Градской, лучше ему позвоню!

     Я не стал вдаваться в детали: главное, чтобы не ко мне домой, Носику нужна настоящая медицинская помощь. Носик собрал волю в кулак, выбрал один глаз, который не так распух, нашел в телефоне номер хирурга, а я вызвал такси и проводил его до проходной больницы. Там нас уже ждал высокий крепкий мужик в пальто, накинутом поверх зеленой медицинской формы. Увидев Носика, он покачал головой, мрачно выругался и потащил бедолагу внутрь. А я наконец поехал домой, но сперва зашёл в супермаркет, потому что очень хотел есть.

     Снова поджарил вырезку с кровью и съел её. Долго отмывался от отвратительных чужих запахов, стоя под горячим душем, прислушивался к себе: никакого адреналина, только чувства сытости и покоя. Столкновение с тремя мудаками вызвало не больше эмоций, чем встреча со злобными псами в санатории. Только те псы сами убрались прочь, а этим пришлось надавать по мозгам, невелика разница. Ни те, ни другие не представляли для меня больше никакой опасности. Это новое чувство было необъяснимым и очень приятным. Я ещё некоторое время кувыркался на ковре, делая растяжку и прислушиваясь к тому, как хрустят мышцы. Был бы хвост — я бы им вилял! Лиана бы сказала: «В твоей голове столько лишних мыслей…» Ну и пусть. Зато теперь я ничего и никого не боюсь, а временная шиза — не такая уж большая плата за отсутствие страха.

     Глава 3.

     В спортклуб я не пошёл, посчитав драку хорошей заменой тренировки, завалился спать. А утром…

     — Ты охуел в натуре? — раздался в телефоне голос Мики.

     — Не понял…

     Я глянул на часы: семь утра, за окном только-только стало светать.

     — Предупреждал же: не поднимать тему, не заострять! Где ещё ты писал и что? Сейчас перешлю тебе фактуру… Блин, как теперь этот фарш обратно в мясорубку засовывать?

     В трубке зазвучали злобные гудки. Какие суетные люди на ТВ: сами не спят и другим не дают! Я сполз с кровати, вытянулся, прислушиваясь к себе: тело требовало движений. Пришлось снова надевать спортивный костюм и бежать в парк. За ночь потеплело, по небу ползли клочья серых облаков, дул сырой и влажный ветер, как на рождество в Париже. Подумать только, что когда-то я мог спокойно съездить в Париж. Денег особо не было, зато была свобода. И мама была ещё жива. Сейчас у меня нет ни денег, ни свободы, ни мамы. Ладно. Я жив, здоров, и это хорошо.

     Сегодня пробежал три круга, каждый день добавляю лишний круг. Неплохо! Сел на ту же лавочку, достал телефон, увидел свежее сообщение от Мики: ссылка на пост в соцсети. Короткое видео, изображение трясется, но отчётливо видно, как девушка с длинными светлыми волосами, снятая со спины, одним лёгким движением отправляет мужчину башкой в зеркало… И крупным планом — надпись на зеркале: «Львица из Мариуполя».

     Это я? Не может быть! В туалете нет камер! Я вспомнил парня, который подглядывал из кабинки. Выходит, он тайком снял драку на свой телефон и выложил в сеть? Под постом шла куча комментов, обсуждали, кто, кого и за что, но большая часть состояла из больших пальцев и сердечек. А кто-то написал, что это новый народный мститель. Правда, оставалось неясным, какому народу и за что мстит неизвестная героиня. При поиске «Львицы из Мариуполя» с ходу выпало несколько ссылок на посты в соцсетях и небольшие телеграм-каналы, но все они содержали лишь перепост того же видео. К счастью, моего лица не разглядеть даже в зеркале, темные очки и длинные волосы оказались как нельзя кстати. Но ведь я оставил такую же надпись и в комнатушке на заводе!

     Склонность к театральщине до добра не доведёт, за понты придётся расплачиваться. Но никакого страха или беспокойства я не испытывал. Я вообще почему-то ничего не испытывал, кроме приятного тепла после размеренного бега и чувства голода. Поэтому бодро поскакал обратно, к вырезке, оставшейся в холодильнике. «Жизнь — лишь пища трижды в день, не усложняй!» — так было сказано в одном сериале. Правда, персонаж, который это произнёс, однажды умер и возродился к жизни неведомым способом. Мне такие метаморфозы явно не светят. Но что сделано — то сделано.

     Я не стал перезванивать Мике: глупо было клясться, что я не имею к этому отношения, и ещё глупее — признать, что имею, причём самое прямое. Ни в одно, ни в другое он не поверит. И вообще, у них на ТВ существует только настоящее время, а всё, что было полчаса назад, уже исчезло. Завтра забудут! Только интересно, кто и зачем прислал ему этот любительский сюжет? Это же просто драка в туалете! Надо же было ещё отыскать её среди тысяч других любительских видео! Думать было лень, я решил не париться, после завтрака собрался и пошёл в спортклуб. В последние дни двигательная активность явно превалирует над мозговой. Оказывается, так жить гораздо проще!

     В спортклубе барышня за стойкой болтала по телефону и не глядя выдала мне номерок в женскую раздевалку. Моё появление вызвало переполох среди дам, я выкатился оттуда, пошёл обратно, молча протянул номерок, передо мной извинились и отправили в нужную сторону. Раньше меня не так часто принимали за девушку, что ж случилось? Вроде ничего нового, точно так же бреюсь по утрам, в физиологии тоже никаких видимых перемен… Плевать! Я сосредоточился на тренажёрах. Думал, что с непривычки через двадцать минут рухну и уползу, но прозанимался час, не испытывая никакого дискомфорта.

     — Ты молодец, хоть и новичок, — с одобрением сказал инструктор, неслышно подойдя сзади, — я за тобой наблюдал. Думал, ты вообще… А ты вон чего! Жилистый, такие только с виду — хлюпики, а на деле сильными оказываются! — и он вдруг потрогал мою руку, да еще и задержал ладонь, медленно провёл вдоль рукава. Я терпеть не мог чужих прикосновений, раньше отскочил бы в сторону, а сейчас даже бровью не шевельнул, молча кивнул и пошёл в душевую. С каждым днём всё меньше ненужных эмоций и лишних мыслей в голове!

     Выйдя из душевой, я полез в карман куртки за айфоном, чтобы проверить пропущенные звонки, и вытащил вместо него чужую кнопочную Nokia. Какой же я идиот! Надо было сначала с трофеями разобраться, а не железки тягать! Вчера я не глядя швырнул кошельки в стол, а о телефонах и вовсе не вспомнил, они так и остались в карманах! Если называть вещи своими именами, с моей стороны получается уже не самооборона, а грабёж и разбой!

     Старенький Samsung был полностью разряжен, я сразу вытащил симку и утопил её в туалете спортклуба. А на Nokia высветилось несколько пропущенных вызовов, но номер не определился. Собрался уничтожить и эту симку, но тут пришло сообщение: «Встретимся в 14 ч. в кафе «Ёлки» на Пятницкой. Это в твоих интересах». Интересно, во что же я влип? А главное, как это соотносилось с моим прежним образом жизни — почти бесконтактным и поэтому абсолютно безопасным?

     Я пришёл домой, снова поджарил и съел кусок мяса, сел посреди комнаты и стал загибать пальцы, подсчитывая поверженных врагов. За два дня набралось пятеро, а ещё — два бойцовых пса, которых даже бить не пришлось. Мне точно это не приснилось? Но видео в соцсети подтверждало реальность «Львицы из Мариуполя».

     — Какой пиздец… — громко сказал я, прислушиваясь к самому себе.

     Я очень редко ругался вслух, хотя война сняла последние табу на мат. Мне самому это было неприятно. Мама говорила: вопрос меры и уместности — ключевой. Сейчас слово «пиздец» наиболее полно описывало моё состояние. Встал перед зеркалом. Лицо оставалось моим собственным, только вот выражение стало иным: более уверенным или, скорее, презрительно-надменным. Как будто мне вдруг вручили документы о принадлежности к ветви древнего королевского рода, а заодно — фамильные драгоценности и витой старинный ключ от сейфа в швейцарском банке с двухсотлетней историей…

     Тот, кто прислал сообщение, знает, что телефон сменил владельца. Кто меня ищет — менты, ФСБ или наркоконтроль? Нет, они приехали бы да положили мордой в пол по-простому. Скорее всего, это дилер, на которого работал мужик с татуировкой волка. Какие варианты? Не отвечать, выбросить телефон, затаиться? Ещё чего! Схожу-ка я в те самые «Ёлки»! Всё равно теперь не отстанут. Да и не царское это дело — прятаться! Объясню, что я ни при чём. У них свои дела, у меня — свои. И разойдёмся как интеллигентные люди!

     Мелькнула было мысль подстраховаться и позвать кого-то из приятелей. Но кого можно пригласить на такое сомнительное мероприятие? Это ж не тренинг по психологии продаж и не премьера артхаусного кино… Пойду один. Вчера я выглядел как андрогинное длинноволосое существо, амбал даже принял меня за девушку. Повезло с телосложением: при необходимости за кого угодно могу сойти. Сегодня оденусь иначе, никто и не узнает.

     И я стал собираться на встречу. Надел белый свитер, светлое шерстяное пальто, волосы собрал в хвост на макушке, повязал клетчатый шарф. Из зеркала сквозь затемнённые очки на меня смотрел абсолютно другой человек — приличный молодой москвич. Можно подумать, я на свидание наряжаюсь… Что со мной происходит? Я подсел на адреналин? На самом деле, я собрался туда с единственной целью: проверить, полностью ли покинул меня страх перед физической болью и насилием. Свинтить я всегда смогу, и не найдёшь меня, я же никто!

     Я решил пройтись пешком по центру, благо времени было достаточно. На Пятницкой многолюдно даже днём: приезжие толпами идут в Третьяковку, офисный люд выбегает пообедать, снуют курьеры с коробками на спине. К тому же, сегодня пятница, да и погода стоит почти весенняя, молодняк уже с утра тусуется. Я пришёл чуть раньше, решил подождать внутри, а заодно потихоньку оглядеться. Но в этот момент снова позвонил Мика, голос у него был совсем упавшим:

     — Посмотри ссылку… — тихо пробормотал он. — Поклянись, что ты ни при чём!

     — Чего?

     Но Мика уже отключился. Я отошёл к клумбе возле фонтана, присел на каменный парапет и ткнул пальцем в новую ссылку. Это был один из телеграм-каналов, о которых обтекаемо пишут: «близкий к силовым структурам». «Наркодилер по кличке «Волк» и его помощник по кличке «Бизон», за которыми долгое время следила ФСКН, были жестоко убиты во время стычки с конкурентами на востоке Москвы. На месте происшествия была обнаружена надпись: «Львица из Мариуполя»».

     Я дважды перечитал текст. Не может быть! Когда я снимал с них одежду для Носика и вытаскивал телефоны и деньги, оба были живы! Да, выглядели неважно, но дышали! А старший даже слегка пошевелил рукой с татуировкой! Я ещё внимательно её рассмотрел и подумал, что волкам лучше со львами не тягаться… Что за херня? Я никого не убивал! Кто-то меня подставляет? Такими темпами мне самому скоро понадобится эвакуация из храма Рамы Восьмого!

     В кафе по глазам ударил агрессивно-розовый цвет. Его было не просто много, а много до тошноты! Цветы в корзиночках, в вазах на столах, бумажные букеты на стенах, воздушные шарики в виде сердец всех размеров, плюшевые игрушки всех оттенков — от малинового до ядовитой фуксии… Свадьба, что ли? Женятся два дизайнера с плохим вкусом? «Специальное меню для влюбленных в день Святого Валентина…» Вот оно что! И правда, наилучший день для встречи с неизвестным воротилой криминального бизнеса! Святой Валентин явно благоволил ко мне!

     14 февраля прошлого года я водил в кино свою бывшую девушку и дарил ей дурацкого плюшевого медведя с колечком на шее — типа предложение делал, хотя всё уже разваливалось, и мы оба это понимали. Она приняла кольцо с таким же растерянным видом. А через неделю её новый бойфренд уже забирал из моей квартиры её косметику и зимнюю обувь. Я до сих пор помню, с каким облегчением закрыл за ним дверь… Может, сегодня мне самому сделают предложение, от которого невозможно отказаться?

     Нет уж, я вчера убедился, к чему приводят подобные предложения: Носику повезло, что не грохнули. Надо бы узнать, как у этого говнюка дела, но совсем не хочется. Из-за него я теперь оказался в топе криминальных хроник! Знала бы Лиана, как мы с ней популярны… Я затряс головой: не время думать об этом! Надо посмотреть по сторонам и сориентироваться.

     Кафе занимало оба этажа старого здания, построенного в начале прошлого века. Высокие потолки с лепниной, широкие лестницы, чтобы посетители с подносами могли разойтись, свободные проходы между столиками, если придётся бежать — будет легко. Но бежать я не собирался. Надо понять, кто хочет повесить на меня два убийства.

     Раздался рингтон, обозначавший неприятных людей, с которыми я временами вынужден был сотрудничать ради денег. Это был мелкий деятель из молодёжной патриотической организации. Они раньше занимались военно-историческими реконструкциями, прыгали под стенами Пскова и Новгорода в картонных латах, с игрушечными мечами с Алиэкспресса. Бодро косплеили Великую Отечественную, пока не началась реальная война. Затем слегка притихли, занимались благотворительными фондами и помощью беженцам. Зато потом нашли стабильный источник финансирования и попёрли в гору: слёты, концерты, журнал, программы на ТВ, канал на Рутюбе, конференции в Сочи, летние лагеря — короче, сто восемь способов освоения бюджетного бабла. Раньше я делал для них исторические справки, сюжеты о великих полководцах, подборки стихов русских, советских и постсоветских поэтов о войне. Потом неоднократно писал за них посты в соцсетях на современную военную тематику. Это было довольно скучно, но я писал быстро, платили они тоже быстро. Именно сейчас одному из них приспичило позвонить.

     — Надо кое-что сделать, тут заказ поступил, — начал он, как обычно, не здороваясь. Видимо, полагал, что его имя говорит само за себя и в представлениях не нуждается. — Перешлю тебе пару ссылочек… — в трубке раздались щелчки. — Посмотри!

     Те же десять секунд боя в туалете торгового центра. Та же надпись на зеркале: «Львица из Мариуполя». И второе сообщение: история про убитого наркодилера по кличке «Волк». Они сговорились, что ли? Других проблем в державе нет?

     — Напишешь большой текст: мол, какие-то негодяи пользуются этим прозвищем, чтобы опорочить наших славных воинов — освободителей Мариуполя. А на самом деле они — просто мелкие преступники, сводящие друг с другом счёты. И что сейчас, когда налаживается мирная жизнь, всякие недобитые враги вылезают изо всех щелей… Вообще тему Мариуполя надо смикшировать и убрать из повестки! Сосредоточься на мелком криминале, который надо в корне пресечь. Нынешнее руководство МВД не контролирует… В обществе зреет запрос на более жёсткие меры… И всё такое! Не мне тебя учить. Под министра МВД активно копают, мы как раз в тренде окажемся. Оплата как обычно, на следующий день.

     — Извини, не смогу, — ответил я довольно резко. — Не моя тема, сам знаешь.

     — Ты всегда нас выручал! Тебе же похуй о чём писать! Что изменилось?

     — Я занят, некогда сейчас.

     — День Святого Валентина? — усмехнулся собеседник. — Свидание?

     — Типа того, — ответил я, чтобы пресечь дальнейший разговор. — Ну давай, на связи! — И отключился.

     «Ёлки» отличались самообслуживанием и демократичными ценами. Вроде пришёл сюда не за этим, а жрать всё равно охота. Никогда раньше я столько не ел! Я протолкнулся со своим подносом через стайку нимфеток, которые застряли над свежей выпечкой и нервно подсчитывали в уме калории, быстро взял борщ, прежде называвшийся украинским, мясо с овощами и бутылку воды. Возле кассы сгрудились горластые подростки мужского пола, над ними реяла целая эскадрилья розовых воздушных шаров. Я расплатился и пошёл с подносом наверх, откуда был отличный обзор. Из кармана зазвучал классический рингтон Nokia. Такой же телефон был у моей бабушки. Она умерла, когда я ещё ходил в детский сад, но я помню этот звук. В нашем роду никто долго не живёт… К чему я об этом подумал?

     Я нажал кнопку, но не ответил, одной рукой держал телефон, другой прижимал поднос, при этом озирался, стоя над лестничным пролётом. Оттуда было хорошо видны оба этажа, оставалось выяснить, кто из посетителей сейчас мне звонит. Раздался оглушительный резкий хлопок, что-то ударило меня по башке, от неожиданности я выронил поднос. Борщ и мясо смачно шмякнулись на пальто, бутылка воды запрыгала по ступенькам и с громким треском лопнула при падении.

     Кажется, все в кафе замерли и уставились на меня. А я поскользнулся в разноцветной луже и представил, как сейчас полечу с лестницы, но каким-то чудом дотянулся до перил и повис на них. Потом спрыгнул, первым делом глянул на своё пальто: шерсть цвета camel заляпана всеми цветами радуги. Поправил тёмные очки и свободной рукой потёр макушку, снимая что-то постороннее: это оказался обрывок лопнувшего розового шара. Вот что было источником грохота! Вместе с обрывками шара нечаянно стянул резинку, державшую хвост, волосы рассыпались по плечам. Оглянулся: народ продолжал на меня пялиться. Я хотел остаться незамеченным, результат превзошёл ожидания! Телефон по-прежнему был зажат в левой руке. Из трубки прозвучал восхищённый голос:

     — Красотка! Прямо ниндзя, мать твою!

     В кафе было тихо только пару секунд, потом народ опять загудел, но я удивительным образом расслышал среди шума властный голос в нижнем зале:

     — Вон она! Догнать и привести! — и топот чужих ног.

     В кино главный герой всегда бежит к запасному выходу, но где он? Поди знай. На улицу — глупо, у дверей догонят. Куда теперь? На втором этаже вроде раньше были туалеты… Пинком открыл дверь в мужскую уборную, дернул ручку окна, посмотрел вниз: узкий проход между домами вёл на параллельную улицу. До революции потолки были существенно выше, второй этаж выглядел на все три, но деваться некуда. Я спрыгнул, думая, что сломаю как минимум ногу, но приземлился мягко, как кошка, вскочил, оглянулся…

     И тут прямо в лицо мне угодила огромная связка воздушных шаров в виде сердец. Они полностью закрыли обзор. Я отшатнулся к стене и сначала услышал топот, а потом увидел сквозь сердца, как несколько человек несутся по улице к метро. Это и были мои преследователи, не заметившие меня за розовой воздушной кучей. После ковида моё обоняние пострадало, но теперь я ощущал все запахи гораздо острее, чем раньше, и слышал, как пахли те люди, что хотели меня догнать. И услышал ещё один запах — совсем близко.

     Переведя дух, я отпихнул непослушные надувные сердца, но одно, самое большое, плавало перед носом и никак не убиралось.

     — Похоже, это для вас! — с усмешкой произнёс кто-то по другую сторону невесомой розовой кучи.

     — Вы ошиблись! — прохрипел я. После стремительной погони голос опять пропал.

     — Не ошибся… — продолжал невидимый собеседник. — Деваться некуда, это сердце теперь принадлежит вам.

     ЧАСТЬ III.

     Глава 1.

     — Это вы мне звонили насчёт доставки? — раздался женский голос.

     Сердце сдвинулось в сторону, из-за него на меня уставились два ярких светло-серых глаза.

     — Вы курьер? — спросила невидимая женщина. — Вы попросили на улицу выйти, принять доставку. И где она?

     — А вот… — ответил человек с серыми глазами, сгребая сердца в один непослушный клубок.

     — Кажется, вы уже вручили подарок, но не мне!

     Теперь я мог разглядеть обоих. Незнакомка была примерно моей ровесницей: среднего роста, темноглазая, чуть курносая, с длинной ассиметричной чёлкой, острым подбородком, в джинсах и накинутой на плечи розовой куртке — этот цвет определённо сегодня доминирует в природе. А незнакомец по-прежнему смотрел на меня лучистыми глазами сквозь надувные сердца, стоя к ней спиной.

     — Случайно вышло, простите! — сказал я. — Я виноват: выбежал из-за угла и наткнулся на курьера.

     — Это проблемы курьера! — девушка поджала губы.

     — Вообще-то я не курьер, — мой визави повернулся к ней.

     — Это ты? — воскликнула девушка, продравшись сквозь шары с другой стороны.

     — Меня Дима попросил, — продолжал незнакомец с той же улыбкой, — он сам не смог приехать.

     — А почему твой номер не определился?

     — Я звонил со служебного телефона.

     Теперь я смог рассмотреть его. Он был чуть ниже меня, худой, совсем коротко стриженный, загорелый или смуглый от природы. Широко посаженные яркие глаза необыкновенного цвета — серые и лучистые. Но главное было в запахе, который пробивался через надувные сердца. Ни от одного из людей не пахло так непривычно, я бы даже сказал — завораживающе, если бы это не прозвучало двусмысленно.

     На лице девушки любопытство сменилось раздражением:

     — Так и знала! Вот придурок, бля… Ничего по-человечески сделать не может! Это называлось: «Давай попробуем начать с чистого листа!»— пробурчала она тише, но так, чтобы мы оба услышали.

     Она с досадой оглядела огромную связку шаров, которая заняла почти весь проход между домами, потом её взгляд переместился на меня:

     — А вы, значит, просто мимо шли?

     Я кивнул

     — А что с вашей одеждой? Не врите, я в кафе была и всё видела: вы с лестницы прыгали как циркач!

     Я пожал плечами.

     — Сплошные случайности, — усмехнулась девушка, но уже явно перестала злиться. Затем повернулась к незнакомцу: — Ты, пожалуйста, передай Диме, что у ребёнка ветрянка и что я напрасно просидела в кафе почти час. Я просто дура, которая в очередной раз повелась на его разговоры. Он и твоё время зря потратил: использовал, а сам свинтил. Он никогда не ценит того, что другие для него делают! Он просто законченный эгоист!

     Она махнула рукой:

     — Извини, ты его друг, но… А вы… — она вскинула на меня глаза: — Вам надо пойти внутрь и пальто отчистить. Жаль такую красоту!

     Почему-то всем стало неловко. Мы продолжали стоять в закутке, а розовые сердца бултыхались из стороны в сторону, тыкаясь в наши лица. Девушка смотрела сквозь них пристально и удивлённо.

     — Спасибо, но мне пора…

     — Так прямо и уйдёте? Давайте мне это всё, — девушка просунула руку между трепыхающимися сердцами, пытаясь собрать все нити, но сердца вырывались. И я, и незнакомец одновременно взялись за тонкие шнуры, зацепились пальцами и одновременно отдёрнули руки. Букет вырвался и взлетел, но девушка поймала его.

     — Что моё — то моё! — с торжеством заявила она, подгребая к себе розовую невесомую кучу. — Предъявлю ребёнку, а то засмеёт: пошла на свидание, вернулась ни с чем. Скажу, что папа прислал, поработаю на отцовский имидж! — и она снова улыбнулась, но улыбка вышла грустной. — Кстати, как ты с этой хернёй сюда добирался? С ней и в метро не войдёшь!

     — Я на машине приехал, — с улыбкой ответил незнакомец. — Хочешь, я тебя отвезу?

     Девушка растерянно смотрела то на него, то на меня.

     — Пойдёмте, — ещё шире улыбаясь, продолжал незнакомец, глядя мне в глаза, — я и вас довезу, раз вы пальто испачкали.

     Вообще-то я сам обляпался борщом, когда чуть не свалился в лестничный пролёт. Но что-то было в его интонации такое, что я не мог отказаться. Что я тут делаю? Мне надо не любезничать с посторонними людьми, а убираться отсюда как можно скорее, пока неведомые криминальные авторитеты не открутили мне голову. Я в своём уме? Опомнившись, я сильно шлёпнул себя по лбу. И девушка, и незнакомец уставились на меня.

     — Комар! — ляпнул я первое, что пришло на ум.

     — Конечно! — спокойно подтвердил незнакомец.

     — Ага, в феврале! — кивнула девушка и обернулась к незнакомцу: — Раз обещал — вези, я только за кофе расплачусь. Подержите пока!

     Она сунула мне связку шаров и быстро скользнула обратно, а мы остались вдвоём.

     — Ничего, что я так бесцеремонно навязываюсь в водители? — спросил он.

     — А ничего, что мы так бесцеремонно навязались в попутчики?

     — Я друг её бывшего мужа, — продолжал незнакомец. — Мы вместе работаем. Он пригласил её на свидание, купил эти шары, утром приволок их в офис, как добычу, сказал, что 14 февраля на них бешеный спрос. Но потом ему пришлось срочно уехать, он сунул мне подарок в зубы и велел отвезти во что бы то ни стало.

     — Понятно, — промычал я.

     Тут из кафе выскочила девушка. Мы прошли до следующего перекрёстка, где начиналась парковочная зона, и уселись в тёмно-серый джип незнакомца. Я заметил пропуск на лобовом стекле, девушка тоже оценила.

     — Везёт некоторым, не надо платить бешеные деньги за парковку! — с завистью сказала она, залезая назад в обнимку с шарами.

     — На работе выдали, — объяснил незнакомец. — Тебе там удобно?

     — Удобно, место ещё есть, — ответила девушка, пытаясь освободить от сердец соседнее сиденье. — Садитесь сюда! — она махнула мне рукой.

     — Думаю, вам лучше есть вперёд, — мягко сказал незнакомец, — а то вы случайным движением прикончите шарики, получится, что я напрасно их вёз…

     Я молча сел вперёд, глянул в зеркало: кажется, девушка была немного огорчена. Она хотела сидеть рядом со мной?

     — Кстати: меня зовут Антон, но все называют меня Тони, потому что я долго жил за границей и на Антона перестал откликаться, — и незнакомец снова улыбнулся, да так, что неловкость исчезла.

     — Я — Кристина, — представилась девушка. — Как вы уже поняли, я бывшая жена Димы. — Она погладила по плечу водителя: — Ты случайно огрёб весь заряд негатива в его адрес, прошу прощенья!

     — Пустяки, — махнул рукой Тони. — За друзей можно и не такое огрести!

     — Меня зовут Алекс, — наконец сказал я.

     — Ну вот, теперь мы познакомились, как студенты в языковой онлайн-школе! — продолжал болтать Тони. — Осталось выяснить, у кого какой любимый цвет и есть ли домашние питомцы! Как же мне нравится, что тут все ездят на жёлтый, такая экономия времени!

     Кристине кто-то позвонил, она пробормотала:

     — Пришли мне черновик договора… — и уткнулась в телефон.

     Мы добрались до её дома — высотки в новом жилом комплексе, выстроенном на набережной, на территории бывшей мануфактуры. Свободных мест во дворе не оказалось.

     — Я подожду на улице, а вы помогите Кристине с шариками! — предложил Тони.

     — Может, дальше я сам? — неуверенно спросил я.

     Он опять улыбнулся:

     — Я обещал вас отвезти, значит, подожду.

     Кристина снова пристально оглядела нас обоих.

     — К счастью, у нас есть грузовой лифт, в обычный пассажирский лифт сердца бы не поместились!

     Грузовая кабина очень долго стояла на одном из верхних этажей.

     — Новый дом, у всех ремонт, — объяснила Кристина. — Может, зайдёте на пять минут? Помогу пальто отчистить, у меня есть отличный пятновыводитель!

     — Спасибо, я сам справлюсь.

     Лифт наконец приехал, я с трудом загнал в кабину всю связку, но сердца то и дело норовили высунуться обратно за дверь. Одно сердце — самое большое — всё-таки отвязалось и вырвалось из общего куста.

     — Раз так, берите, теперь оно ваше! — Кристина протянула мне ниточку. — Можно на минутку ваш телефон? Мой разрядился в машине, не успела ответить на месседж!

     Я протянул ей айфон, она вбила туда свой номер:

     — Если ваше сердце разорвётся в клочья, позвоните!

     Двери закрылись. Я поскакал на улицу, держа на ниточке надувное сердце, как дурак. Тони стоял возле машины, скрестив руки на груди. Увидев меня, он улыбнулся. В этой улыбке было и смущение, и скрытое торжество.

     — Поехали, — сказал он, — теперь я просто обязан вас отвезти. А то вы выглядите как персонаж водевиля!

     — Облитый борщом и с надувным сердцем, — кивнул я, — в День всех влюблённых — просто жесть!

     — Нет, — пробормотал Тони, — жесть ещё впереди.

     — Это почему?

     — Не обращайте внимания на мою болтовню… Куда едем?

     Я назвал адрес, он громко повторил его для навигатора. Посмотрел маршрут, окрашенный в коричневый цвет десятибалльной пробки, нагло развернулся через сплошную и поехал в обратную сторону, почти впритирку к припаркованным машинам. Вскоре мы встали наглухо: похоже, Святой Валентин поднял по тревоге половину жителей города. Тони повернулся ко мне, отодвинул сердце, чтобы оно не загораживало моё лицо, и спросил тем же мягким голосом, но уже без тени улыбки:

     — Кто же ты, Алекс? И зачем ты свалился мне на голову?

     Глава 2.

     Я не нашёл что ответить и в очередной раз тупо промолчал. Раньше я не замечал за собой такого тягостного косноязычия. Похоже, мой речевой аппарат слегка повредился после той злосчастной таблетки. Носик, Носик, сколько из-за тебя проблем…

     — Я зашёл в кафе, чтобы передать шарики, — продолжал Тони, — но застрял с ними в дверях и увидел, как в тебя попал лопнувший шар и ты повис на перилах лестницы. Позвонил Кристине, попросил выйти на улицу, чтобы забрать подарок. Ты спрыгнул мне на голову из окна. Ты из Цирка Дю Солей? Или из Пекинской оперы?

     — Нет, я обычный фрилансер, — наконец выдавил я из себя.

     — Конечно! — Тони кивнул. — Вот и познакомились.

     Мы ехали в молчании, затем он включил радио: в честь дня Святого Валентина звучали только романтические баллады. Нам досталась Уитни Хьюстон.

     — Я думал, что ты пойдёшь провожать Кристину и задержишься у неё, — задумчиво произнёс Тони, — Мне показалось, что ты ей понравился! И обстоятельства сложились для вас самым благоприятным образом! Тебя долго не было, я даже решил, что ещё минуту подожду и уеду. Ты меня разочаровал!

     — Не заметил разочарования, — буркнул я.

     Тони едва заметно усмехнулся:

     — Такое романтическое знакомство, с букетом из сердец! Любая женщина бы дрогнула и сдалась!

     — Я не романтик, — ответил я сквозь зубы.

     — Жаль, — он перестал улыбаться. — Значит, ты адреналиновый наркоман?

     — Ни боже мой! — я возмущённо замахал свободной рукой. — Это случайность!

     — Конечно! Я понял… Здесь налево?

     Мы подъехали к моему дому. Я медленно вылез, стараясь не зацепиться сердцем за дверцу, встал возле машины.

     — Спасибо! — Блин, какой же я молодец! — Большое спасибо! — А какой же я воспитанный! — В общем… Может…— А какой я красноречивый-то!

     Тони смотрел на меня с той же мягкой улыбкой, и дежурные слова сами собой исчезали, не будучи произнесёнными. Блин, мне совсем мозги отшибло?

     — Пойдём, угощу тебя кофе! — выпалил я громко и не оборачиваясь зашагал к подъезду. Спрашивается: что сложного в этом простом предложении? Лиана бы опять сказала: «Сколько же у тебя лишних мыслей в голове!»

     Внизу мы наткнулись на пожилую даму с первого этажа, которая вытаскивала из почтового ящика бесконечные рекламные листовки. Майя Абрамовна окинула нас взглядом и улыбнулась. Только в лифте до меня дошло: двое парней, один с воздушным шариком в виде сердца… Наверно, я покраснел, потому что Тони опять усмехнулся, но промолчал.

     — Сразу предупреждаю: у меня бардак!

     — Конечно!

     — У тебя на всё один ответ, — не выдержал я, — вообще ничему не удивляешься?

     — Наоборот: всё удивительно, начиная с момента нашей встречи, одно событие следует за другим. Я как Алиса в Стране Чудес: принимаю всё невероятное как должное.

     Тони обошёл кухню:

     — Где обещанный кофе?

     Я достал пакет молотого кофе, поставил на плиту турку.

     — Сам варишь?

     — Мама приучила.

     — Класс! — он одобрительно закивал головой. — А где мама?

     — Она уже давно… Она больше не здесь.

     Это прозвучало коряво, но Тони замахал руками:

     — Прости!

     — Ничего, больше трех лет прошло. Я привык к тому, что её нет.

     — Значит, ты фрилансер и работаешь дома?

     — Да, пишу для всех понемногу и обо всём, за что платят.

     — А в свободное время прыгаешь из окон?

     — Это случайно получилось… Только попробуй ещё раз сказать «конечно»!

     Он снова ухмыльнулся. Я следил за кофе и искоса разглядывал его. Он снял тонкую куртку, оказался в оранжевой майке и чёрных джинсах, которые подчёркивали длинные ноги. В вырезе майки видны были острые ключицы, на шее болтался золотой амулет «инь—янь». Терпеть не могу мужчин, которые навешивают на себя побрякушки. Но на нём амулет почему-то смотрелся совершенно органично. Эти широко расставленные льдистые глаза, высокий открытый лоб… Вылитый мальчик в оранжевом балахоне из моего сна, только старше и выше!

     Меня так потрясло это открытие, что я проворонил момент, когда кофе зашипел и полез на плиту. Тони подскочил ко мне, мы оба схватились за горячую металлическую рукоять турки, турка покатилась по плите и упала на пол, кипящая жидкость выплеснулась на ноги. Я успел отпрыгнуть, а Тони сдавленно выругался.

     — Прости! — закричал я. — Иди скорей в ванную, а то потом носок вместе с кожей отдирать придётся!

     Он отказывался, но я почти силой загнал его в ванную. Тони стащил носок. На двух пальцах виднелся яркий ожог. Я быстро достал из аптечки тюбик мази, он вырвал его:

     — Я сам намажу!

     — Извини! Всё из-за меня…

     — Это был всего лишь кофе! Пойдём, только теперь я сам сварю! — и Тони как ни в чём не бывало отправился обратно в кухню.

     Я попытался возразить, но он жестом отправил меня на диван:

     — Ты уже исполнил несколько смертельных номеров, теперь посиди!

     Я смотрел, как он перемещается по моей кухне, насыпает кофе, наливает воду… Я раньше не любил, когда кто-то тут хозяйничал. Всегда отгонял от плиты своих подружек, но не потому, что был повёрнут на порядке или чистоте, меня вообще такие мелочи не заботят. Просто казалось, что никакой другой человек здесь надолго не задержится: это было временное жильё, и никому не стоило к нему привыкать. Но этот человек ведёт себя так, словно всегда тут жил!

     — О чём задумался?

     — Ты, наверно, часто переезжал.

     — Как догадался?

     — Такие люди везде чувствуют себя как дома. Потому что на самом деле у них никакого дома нет…

     — Ты наблюдательный! — кивнул Тони. — Всё верно. А ты переехал сюда три года назад?

     — Как узнал?

     — В углу валяется календарь трёхлетней давности.

     — Ты тоже наблюдательный…

     Мы уселись за стол, я вытащил пачку ванильных сухарей — универсальный антидепрессант, который всегда лежит в шкафу на крайний случай.

     — Я заметил ещё кое-что, кроме этого календаря, — вдруг сказал Тони, — и советую тебе хорошо подумать, прежде чем отвечать. Что за люди гнались за тобой? Они за тобой следили, ты чем-то им помешал?

     Наверно, я так долго молчал от изумления, что он даже осторожно подёргал меня за рукав свитера:

     — Ты в порядке? Я тебя напугал?

     — Нет… — Я, наконец, очухался. — Ничего такого! Ты ошибся. Зачем кому-то за мной следить?

     — Конечно! — снова усмехнулся он. — Ты обычный фрилансер, который выпрыгивает из окон, всего лишь слегка испачкав пальто…

     — Блин, пальто!

     — Надо борщ отчистить!

     Мы оба вскочили и бросились в прихожую, схватились за один и тот же край пальто, сцепившись пальцами. Тони отшатнулся, перестал улыбаться, лицо его стало серьёзным.

     — Так не пойдёт, — резко сказал он. — Я делаю, ты сидишь. А то я за себя не ручаюсь!

     — Почему это?

     — Совсем не врубаешься? — растерянно спросил он. — Жаль…

     Мне вдруг стало так жарко, как будто я залпом выпил двойную порцию кофе. И этот жар распространялся по всему телу. Со мной определённо что-то не так… Я уставился в стенку и таращился в неё, словно ждал, что там вот-вот откроется портал в другое измерение. Не помогло. Я зажмурился. Стало невыносимо жарко, захотелось содрать с себя лишние тряпки и кататься по полу, выгибая спину…

     — Что с тобой?

     Я очухался оттого, что Тони тряс меня за плечи.

     — Да ты весь горишь! Градусник есть?

     — Не помню, где он…

     — Конечно!

     Он принёс из ванной мокрое полотенце и приложил к моему лбу, заставил лечь, накрыл пледом и долго щупал пульс.

     — Температура, но не очень высокая, 38,5 примерно. Больше ничего особенного не слышу.

     — Простыл, наверно… — неопределённо пробормотал я. Не рассказывать же ему про моё диссоциативное расстройство, которое не имеет рациональных объяснений. — А ты по пульсу это определил? Ты врач, что ли?

     — Не совсем… — пробурчал он тоже неопределённо. — Моя профессия находится на стыке биотехнологий и медицины. А эти навыки приобрёл в Азии.

     — Не иначе, один старый мастер обучил тебя премудростям врачевания?

     — Так же, как тебя один старый мастер научил летать по воздуху? Мне показалось, что из окна спрыгнула большая кошка…

     Лучше бы он этого не говорил! То ли от температуры, то ли ещё от чего перед глазами полыхала оранжевая пелена. Воспоминания из жизни Лианы снова ворвались в сознание, её странные сны смешались с реальностью. Закрыл глаза — не помогло. Я чувствовал руку Тони на запястье, и меня всё сильнее будоражил запах его кожи.

     — Тебе плохо? — Тони прижал руку к моему лбу. — Смотри на меня, не смей отключаться!

     Я не решался посмотреть на него. Вдруг вспомнил, как кошка Маска в детстве облизывала мои пальцы, пахнущие валерианой. И не выдержал: перехватил его руку и с закрытыми глазами начал облизывать палец за пальцем, не мог остановиться, мне хотелось втянуть этот запах в себя, вместе с его кожей и его телом…

     — Успокойся! — тихо шепнул он на ухо. — У тебя просто жар!

     Но я продолжал облизывать его пальцы, как животное, вздрагивая и выгибая спину.

     — Может быть, потом…

     — Сейчас! — я укусил его за руку. И больше слова не понадобились….

     Я проснулся от яркого солнечного света и чириканья воробьёв за окном. Потряс головой: ни жара, ни головокружения, наоборот, тело как невесомое. Оглянулся: на полу толстый шерстяной плед, наверно, я сбросил его во сне. Мои вещи сложены на кресле, рядом с диваном — бутылка воды. Я выпил залпом почти всю бутылку, потянулся, повертел головой, разминая затёкшую шею, — и всё вспомнил.

     Если чердак уехал, его владелец не может здраво рассуждать о причинах и следствиях. Я просто сидел и смотрел по сторонам. Ни записки на столе, ни забытой вещи. В телефоне — ни сообщения, ни сохранённого контакта. Что это было? И было ли вообще? Жар, бред, лихорадка, померещилось? Я даже с перепугу полез в мусорное ведро и проверил, есть там презервативы или нет, ничего не нашёл, даже пакета с мусором не было. Приснилось, слава богу! Я же не по этой части!

     Но в воздухе, на подушке и на моём теле ещё витал запах другого человека, теперь я бы не спутал его ни с кем во всей Вселенной. А этот человек взял и ушёл, пока я спал. Я достал антидепрессант — полпачки ванильных сухарей и медленно сжевал их. Потом тщательно собрал крошки, облизал пальцы — и вспомнил всё в деталях: жгучее пламя, опалившее два тела, стиснутые запястья… А вот и синяки на них… Это был не сон. Солнечные лучи били в потолок, освещая ослепительное розовое сердце, висевшее чётко над диваном. Я просматривал историю звонков и сообщений. Последний вчерашний звонок и сохранённый номер принадлежали Кристине.

     «Если ваше сердце разорвётся в клочья, позвоните!» — сказала она. Как в воду глядела.

     Глава 3.

     Если до вчерашнего дня я ещё мог думать о визите к психиатру, то теперь тема была напрочь закрыта. «Знаете, доктор, на днях я отмечал китайский Новый год, один приятель подсунул мне какую-то дурь. Потом я отдал все деньги за лечение полудохлой львицы, и её сознание на время смешалось с моим. Я случайно избил или покалечил нескольких человек, двое из них теперь мертвы. А вчера я выпрыгнул из окна на голову незнакомца и неожиданно сменил ориентацию, оказавшись с ним в постели…» Любой психиатр примет меня за долбаного торчка и отправит в наркологию на длительный курс интоксикации. А ведь я просто вкратце перечислил события, которые со мной произошли в последние дни. Может, меня затянуло в параллельную вселенную? 24 февраля 2022 года мы все сначала решили, что нас затянуло в параллельную вселенную. А потом постепенно привыкли и перестали изумляться, приняв новую реальность. Наверно, я тоже должен привыкать к новым обстоятельствам: в Зазеркалье всё возможно.

     Всё началось с Носика. Надо выяснить, что за таблетки он тогда мне подсунул, может, дело в них? Но абонент по-прежнему находился вне зоны действия сети. Ясно: жив, но струхнул и исчез с радаров. Я бы так же поступил на его месте. Оставалось понять, что делать мне самому на моём собственном месте!

     Сперва надо узнать, как поживает Лиана. Её хозяина больше нет, я временно занял его место. В этой странной реальности ей без меня не выжить. Я позвонил в клинику: состояние без изменений.

     Прочих мыслей было немного, точнее — одна… Я представил, что бы сказала Лиана: «Подумаешь! Потребность спариваться так естественна, ты её удовлетворил с тем, кто первым подвернулся, и всё!» От этой простоты стало совсем тошно. Много ли эта полудохлая кошка знает о спаривании? Соплячка мелкая! Подростков послушать — так они всё уже в этой жизни повидали! О себе такого сказать не могу…

     Надо бы побегать, но уже почти одиннадцать, в выходные на дорожках парка полно народу. Я пометался по дому и отправился в спортклуб. После вчерашнего Дня влюбленных там было пусто. Кто ж попрётся после романтического свидания тягать железки? Только такой идиот, как я… Не я один! По залу бродил скучающий инструктор — тот самый, кудрявый, накачанный, с походкой мачо из турецкого сериала. Он не видел, что я вошёл, и принимал горделивые позы перед зеркалом, затем встретил в отражении мой взгляд:

     — О, наконец-то! Хоть кто-то о здоровье думает, а не только о блядках!

     Я молчал. Он помог мне навесить на штангу нужное количество блинов, снова потрогал мои руки и сел рядом:

     — Хочешь мышечную массу быстро набрать или форму улучшить?

     — Форму улучшить.

     — У нас тут есть стандартная программа, — он открыл на планшете описание тренировочных циклов. — Если этого недостаточно, можем заниматься индивидуально… — и опять взял меня за руку.

     Сегодня я уже сообразил, чего ему от меня надо, но промолчал. Я стал вообще очень молчаливым за эти дни, как будто слова заняли второе место среди возможных видов коммуникации. На первое место вышли контакты физические, а именно — драки и секс. В такой последовательности.

     Я, наверно, задумался, потому что инструктор вдруг забрал у меня штангу:

     — Ты чего завис? Так долго держать нельзя, вредно же! Что скажешь насчёт индивидуальных занятий?

     — Я подумаю, спасибо, — вежливо ответил я.

     Инструктор понял, что подкат не удался, что-то буркнул, взял полотенце и удалился. А я продолжал тренироваться, ни о чём больше не думая. Раньше я не мог заниматься никакой механической деятельностью, потому что разные мысли постоянно роились в башке и отвлекали. Зато теперь не думал ни о чём, кроме нужного количества повторов на каждом снаряде.

     Позвонил Мика, бодрый и радостный:

     — Знаешь, твой сюжет про львицу оказался как раз вовремя! Решили тему Мариуполя отыграть по полной. Новостройки, благодарные жители и всё такое. Меня даже туда на два дня в командировку отправляют! Там уже десять градусов тепла, прикинь?

     Он говорил, а я не слушал, думал: таковы все люди с ТВ. Вчера была одна погода, сегодня другая, вчера — одна установка на планёрке, сегодня — новая. У них в головах нет ни оперативной памяти, ни жёсткого диска, только картинка, которая живёт лишь сейчас… Да и я ненамного отличаюсь от Мики: точно так же делаю то, за что платят, и забываю об этом, получив гонорар. Чем я тогда отличаюсь от него? А от Лианы?

     — Раз ты улетаешь, дай мне контакты той конторы, которая деньги собирает, — перебил я его. — А то скоро платить в ветеринарке будет нечем.

     — Пришлю. Ты уверен, что тебе это надо? — уточнил Мика. — Мы же вряд ли будем ещё раз тему отыгрывать?

     — Да. Уверен, — повторил я твёрдо. — Я сам эту кашу заварил!

     Мика прислал контакты фирмы с длиннющим названием. Я набрал номер, но наткнулся на автоответчик. Допустим, сегодня суббота, выходной, там никого нет. Но в понедельник точно придётся платить за дальнейшее содержание моей пациентки. Ладно, разберусь. Думать о чём-либо было тяжело, просто мучительно.

     Мика позвонил ещё раз:

     — Прикинь, я забыл, зачем тебе звонил-то! — в трубке был слышен детский голос и какой-то грохот. — Прости, я папой выходного дня работаю. Отпустил жену на шопинг. Отрабатываю День Святого Валентина… — он как-то невесело хмыкнул. — Объявился родственник того солдата, бывшего хозяина львицы! Случайно увидел твой сюжет, дозвонился на горячую линию и оставил контакт, мне в отдел переслали. Раз уж так интересно, отправлю тебе, вдруг он тоже денег даст? Но только помни, что я тебе говорил! Тему эту больше нигде не поднимай!

     Мика снова отключился, прислав мне номер. «Грачёв Юрий Николаевич».

     Я позвонил сразу, хотя совершенно не был готов к подобному разговору. Представился автором сюжета.

     — Да, это мой брат тогда львицу спас.

     — Можете о нём рассказать?

     Собеседник замялся:

     — Вообще-то мы братья только по отцу, я намного младше, мы почти не общались.

     — У него была семья?

     — Нет, он был одиночкой. Бывший военный, маму свою похоронил, больше никого не было. Пошёл воевать сам. Отец тогда пытался его отговорить, но он его послал: «Ты мать бросил, мной не интересовался, с чего вдруг советы начал давать? Я в ВДВ служил, пойду родину защищать!» Но его в десант не взяли, понятное дело: возраст и всё такое. Он стал оператором дронов. Прислал один раз фото: с львицей на фоне дрона.

     — Можете рассказать, как он умер? — спросил я осторожно.

     — Зачем? Думаете, нам мало досталось? — в голосе зазвучали ярость и отчаяние. — Нашу квартиру обыскивали, искали оружие, перетрясли всё, вызывали в ментовку, из центра «Э» приходили… Я из-за этого без хорошей работы остался. Отца инсульт разбил, совсем дурной стал. Зачем вам прошлое ворошить? На чужом горе нажиться хотите?

     — Нет, я просто хотел узнать, почему так вышло. Ваш брат лежал в санатории для ветеранов, реабилитацию проходил, ему там протез сделали…

     — Были мы там с отцом! В этом санатории все больные на голову! А его держали в самом закрытом отделении, якобы для буйных. Но он не был буйным! Он сказал тогда мне втихаря: «Не верь, никому не верь, что бы тебе ни сказали, они все врут! Поголовно!» А когда мы уходили, добавил: «Если что, найди мою Лиану! Боюсь, без меня пропадёт, а она, считай, моя единственная семья…» Я сперва не понял, кто такая Лиана, оказалось, он про львицу говорил. На днях отец смотрел ТВ — он целыми днями его смотрит, больше-то ничего не может — и закричал: «Смотри, это Серёженька мой!» Я нашёл повтор сюжета на сайте и позвонил.

     — Не скажете, в каком отделении он был?

     — Да я и не помню, как оно называлось. Снаружи выглядит как старое здание, с колоннами, а внутри — новый корпус. Всё современное: оборудование, кровати навороченные, стеклянные стены, автоматические двери кругом, без сопровождающих не войти ни выйти. Я даже удивился: как круто государство лечит своих ветеранов! Но, видать, ему лечение не подошло. Скорее наоборот…

     — Если что-то ещё вспомните, позвоните мне, пожалуйста! Я хочу найти для львицы новое жильё, а пока нужно много денег, чтобы её лечить и кормить. И пришлите мне его фото, какие найдёте!

     — Насчёт денег я вам не помощник, — решительно заявил невидимый родственник, — отец теперь никакой, мать на пенсии, я один работаю. Никаких львиц кормить не собираюсь. Если что вспомню или найду, позвоню или пришлю.

     Значит, бывший хозяин — для краткости я так называл его — действительно лежал в «графском» корпусе. Байки красноречивого бомжа недалеки от истины. Похоже, придётся поехать туда ещё раз. Сегодня выходной, день посещений, на меня никто не обратит внимания. В понедельник я дозвонюсь в фирму, которая собирает деньги для Лианы, а до этого времени у меня нет других дел. Вообще-то у меня нет никаких дел. И надо чем-то занять голову, чтобы она не думала лишнего. Чтобы вообще ни о ком и ни о чём не думать!

     Больше всего мне хотелось позвонить Кристине, чтобы разузнать о её бывшем муже и его загадочном друге. Но я решительно запретил себе вспоминать вчерашний день! «Вчера» кончилось. Существует только «сегодня». Надо смотреть на жизнь максимально просто, как Мика. Поэтому я быстро купил очередной кусок вырезки в соседнем магазине, поджарил её и так же быстро сожрал. Страшно подумать, чем я буду питаться, когда деньги кончатся. Я ведь больше не могу есть не пойми что! «Лиана, зачем ты поделилась со мной своими привычками? У меня изменились не только пристрастия в еде и обоняние, а и ещё другие вкусы!» И я в очередной раз запретил себе думать.

     Собрался, снова надел бесформенную чёрную куртку и универсальную чёрную шапку-невидимку, делавшую все лица одинаковыми. Запихал в рюкзак шнуры, зарядное устройство, ручку-диктофон— подарок бывшей девушки. Попался под руку телефон погибшего «Волка». Контакт с неведомыми наркодельцами вчера не задался, но они наверняка объявятся…

     Я двинулся по уже знакомому маршруту в санаторий. Всё, что я делаю в последние дни, выглядит настолько по-идиотски, что даже со стороны на себя лучше не смотреть! «Журналист-расследователь отправляется на поиски истины». Какая пошлость… В метро уже сообразил, что сегодня мог бы взять каршеринг: по выходным пробок нет, можно доехать быстрее. Но затеряться в общественном транспорте всегда проще, мало ли что? В эту обтекаемую формулировку укладывались все возможные неприятности.

     В маршрутке набралось много народу, в основном, молодняк: судя по брендированным пакетам, возвращались из центра, с зимних распродаж. Была и пара тёток с сумрачными лицами и большими сумками. Они точно едут в санаторий: везут домашнюю еду своим мужикам. Молодняк выпорхнул раньше, а тётки доехали со мной до конечной и двинулись к проходной твёрдой поступью тех самых несгибаемых русских женщин, которые и коня, и избу, если что…

     Вот на хрена вы своих мужиков туда отпускали? А теперь они без рук-без ног, а вы носите им борщ и котлеты с этим жертвенным выражением лица? Зачем это всё было? Возможно, ради денег. Или от глупости. Или из-за пропаганды. Не я ли сам на неё работал? Нет, это не я! Не то чтобы я жил в башне из слоновой кости, но за эти годы я не написал ни одного пропагандистского текста! Делал иногда кое-что для федеральных каналов, и для их сайтов, и для патриотических телеграм-каналов всякие посты писал, но ничего такого… Душой не кривил, просто не касался некоторых тем. Как многие мои ровесники, я был тихим конформистом: жил своей жизнью и делал вид, что не имею к этому никакого отношения. Война шла не здесь. В параллельной вселенной. Но деньги-то мне никто платить бы не стал просто так! А жаль… «Кому нужны твои попытки самооправдания? — спросила бы Лиана. — Считаешь, что ты ни при чём!» Да, я ни при чём! По крайней мере, так я думал раньше.

     Я снова пошёл не через главный вход, а через знакомую дырку в заборе. Перед главным корпусом было так же немноголюдно, сегодня инвалидов на колясках катали пришедшие гости в городской одежде. Бомжей на территории не наблюдалось: наверно, в выходные их гоняли, чтобы не портили картинку.

     Я шёл вдоль забора довольно долго, удивляясь масштабам санатория. Широко жили и исчезнувшие с лица земли дворяне, и канувший в Лету советский Госплан! Постепенно сосны стали редеть, за ними стала видна асфальтированная дорога, уходящая внутрь, и еще один шлагбаум с будкой охраны. Я свернул вглубь и двинулся вдоль этой дороги, стараясь скрываться за толстыми стволами. Я посмотрел в интернете план санатория и запомнил, что 12-й корпус располагался в отдалении, на другой стороне парка, возле каскада прудов, он назывался «Отделением каких-то технологий». Если спросят, скажу, что искал 12-й корпус и заблудился.

     Ветер снова донёс собачий запах: те же самые псы. Они быстро вылетели из-за деревьев. Ещё пахло человеком, табаком и железом.

     — Эй ты, ну-ка стой!

     Рослый охранник в чёрной униформе, да ещё с автоматом, появился метрах в двадцати и не спеша двинулся ко мне, собаки бежали навстречу, в этот раз их было больше. Стало жарко, но я надвинул пониже шапку и надел маску: незачем лишний раз лицом светить. Собак я уже не боялся, встал и пристально посмотрел на них. Они, как и в прошлый раз, прижались к земле и заскулили. Охранник был явно озадачен. Он попытался на них шикнуть, но собаки его вообще не замечали, да он и сам их побаивался. Собаки на полусогнутых поползли назад, стараясь не встречаться со мной взглядами.

     — Кто такой?

     — Заблудился, у вас такая территория огромная…

     — К кому пришёл?

     — Я в 12-й корпус!

     Он достал рацию:

     — Тут в 12-й пришёл один…

     — В 12-й посещения по записи, — хрипло ответил собеседник. — Сегодня никого не ожидают. На пост его веди, разберёмся. Да смотри, чтоб не сбежал. Инструкцию помнишь?

     — Понял! — ответил охранник и нерешительно сделал ко мне ещё шаг.

     — Извините, я не знал, что по записи, может, я лучше в другой раз приду?

     — Давай без глупостей, за мной иди. На посту с тобой побеседуют. Маску сними!

     — Да ладно вам… — и я отскочил назад. — Что за правила? Простому человеку не пройти!

     Рация снова заговорила:

     — Девятый, доложи обстановку! Задержал?

     — Не хочет по-хорошему идти, — ответил охранник. — Придётся по-плохому! — И он демонстративно снял с плеча автомат. — Наших собачек, значит, ты не боишься…

     Я вприпрыжку понёсся в сторону забора, радуясь тому, что снега почти нет, а промёрзлая земля позволяет бежать быстро и легко. Охранник остался вдали, я слышал, как он кричал: «Уходит! Собаки разбежались… А я откуда знаю, почему они разбежались?» Забор тут был намного выше, чем возле главного входа, а до заветной дырки слишком далеко. Я слышал запахи ещё нескольких людей позади: железо, пот, тяжёлые шаги, опасность…

     Мне стало совсем жарко — настолько, что этот жар требовал немедленного выплеска. Я прикинул высоту забора, недолго думая разбежался и прыгнул, цепляясь за верхний край… Твою ж мать! Там была натянута колючая проволока, незаметная снизу! Я зашипел от боли, когда колючки вонзились в ладони, но всё же ухватился, перекинул тело наружу и спрыгнул, быстро вскочил и снова побежал.

     Эта часть санатория была обращена к оврагу, в который я тут же скатился. Бежал по дну оврага и опомнился, когда увидел над оврагом серые пятиэтажки. Поднялся туда, быстро прошёл между облезлыми панельными домами и ржавеющими старыми машинами. Людей на улице было немного, никто не обратил на меня внимания. Айфон определил местоположение: от этого посёлка шли автобусы до другой ветки метро. Я подождал на остановке, залез назад, посмотрел на кровоточащие ладони и спросил себя: почему я сунул в рюкзак зарядки и диктофон, но не догадался взять аптечку? Неужели непонятно, что в моей нынешней жизни аптечка нужнее гаджетов? Хоть бы перекись водорода с собой возил…

     «Перекись? Химия, гадость! Язык тебе для чего?» — сказала бы Лиана. Я наклонился, как будто роюсь в рюкзаке, а сам стал вылизывать раны, вытирая кровь с губ рукавом толстовки. Убедился, что в ранах не осталось грязи, засунул руки в карманы поглубже, улёгся на сиденье и лишь тогда задумался: как я смог перелететь через забор такой высоты почти без разбега, едва коснувшись его верхушки? Ответа не было.

     Возле метро я зашёл в аптеку, купил пластырь, заклеил ладони изнутри. Не посмотрел, что это был детский набор, состоявший из разноцветных кружочков. Каждая ладонь теперь выглядела как детская палитра для рисования. Я ввалился в квартиру, швырнул рюкзак, собрался влезть в душ, но раздался звонок. Я ответил мгновенно, потому что с самого утра отчаянно ждал звонка, ждать которого было бессмысленно! Лишь потом понял, что держу в руках телефон «Волка».

     Глава 4

     — Как поживаешь, «Львица из Мариуполя»? — раздался в трубке голос, который уже я слышал в кафе. — Ты вчера так быстро убежала, мои ребята не смогли тебя догнать. А мы хотели побеседовать, обсудить совместные планы. По правилам ты должна занять место «Волка».

     Я молчал.

     — Давай встретимся! Лично хочу познакомиться! — Собеседник наслаждался моим молчанием. — Если не сможешь, предупреди, выберем другое время. Мы же взрослые люди, и дела у нас взрослые!

     Зазвучали гудки, а вслед за этим пришло сообщение: теперь меня ждали в пафосном кафе неподалёку от одного из московских вокзалов. Там регулярно случались разборки между криминальными группировками, местными и приезжими. Это никого не удивляло, а стрельба и поножовщина волшебным образом превращались в мелкие административные правонарушения. Ещё это кафе недавно прославилось тем, что два молодых человека скромно поужинали в нём на полтора ляма: бутылкой коллекционного вина и парой кусочков сыра. Самое подходящее место для встречи — в стилистике «Крёстного отца». У больших пацанов жизнь интересная, а я обычный человек, зачем мне-то попадать в криминальные хроники? Там наверняка повсюду камеры, вокзал близко, круглосуточно ездят полицейские патрули. Нам придётся встретиться и объясниться, только место я выберу сам. Из давнего опыта работы в рекламном агентстве я помнил: нельзя прогибаться до начала переговоров!

     В ответном сообщении я назначил встречу через час в скромном кафе в самом центре, в переулках недалеко от Тверской. Неизвестный собеседник ответил: «ОК». Я знал этот район как свои пять пальцев. Там есть и проходные дворы, и прочие маленькие хитрости, известные только москвичам, которые не просто тут родились, а учились и прогуливали в центре. Я учился неподалёку, а ещё мы с мамой ездили туда в гости к родителям отца, пока те не отвалили в Израиль. Не жизнь, а сплошные свидания. Романтика, однако…

     Я решил, что надо соответствовать сложившемуся у них мнению: пусть видят во мне женщину! Жаль, что не осталось никаких вещей моей бывшей, они бы сейчас пригодились! Её новый бойфренд забрал основное барахло, а оставшееся я отнёс в благотворительный фонд для беженцев. Сейчас я вытащил из глубины шкафа старую мамину куртку: анорак болотного цвета с белой меховой опушкой, сшитый из неубиваемой специальной ткани в Канаде, в незапамятном году. Это была первая фирменная вещь, купленная мамой не на рынке, а в дорогом магазине. Она говорила, что гордилась ей, как медалью за отвагу, и не разрешала выбросить. А потом и я не смог выбросить при переезде. Я уткнулся лицом в пушистый мех и нюхал его, как идиот… Запах ещё не выветрился. Мама, в моей жизни такая неразбериха!

     Анорак сел как родной, только выглядел на мне гораздо короче — мама была намного меньше ростом. Жаль, что кроссовки я уделал в хлам, пока скакал через забор и драпал по оврагам. Пришлось надеть другие, у них более скользкая подошва, не для зимы, но сойдёт. Капюшон скрывал лицо и волосы. В целом я опять выглядел как андрогинное существо, поди узнай! Хотя вчера в кафе я был одет иначе, неведомый наркоторговец всё равно вычислил меня. Но я произвёл в кафе столько шума, меня бы вычислил кто угодно! Да плевать на всё. Раз уж я не испугался тех собак…

     — Пусть они меня боятся, шавки вонючие! — произнёс я вслух.

     Я вызвал такси, вышел на параллельной улице, чтобы пройтись и посмотреть по сторонам. На ходу спрашивал себя: зачем мне нужна эта встреча? Они считают, что это я убил «Волка» и «Бизона». Надо решительно определить своё место в пищевой цепочке: я никого не убиваю, но и по отношению к себе никакой агрессии не потерплю. У вас своя тема, у меня своя, каждый зарабатывает как умеет, больше не звоните и не пишите! Примерно так…

     Мне опять стало жарко. Кажется, при любой опасности, даже самой незначительной, температура тела повышалась, а все чувства мгновенно обострялись. Сейчас, проходя через знакомую арку и цепь двориков, я обшаривал взглядом каждый закуток. Ноздри сами собой раздувались, втягивая холодный вечерний воздух с разнообразными примесями, доносившимися с Тверской. Там вовсю гулял народ, звучала музыка, а в переулках было тихо и пусто. Девушка вела на поводке маленькую собачку, мужик в меховой куртке и тапочках на босу ногу нёс бутылки из соседнего алкомаркета… Никого подозрительного. Кафе находилось в следующем дворике. Мне оставалось пройти сквозь одну арку, когда я услышал новый запах.

     Человек, который возник из тени между домами, был здоровым, широкоплечим, выглядел ещё массивнее за счёт куртки-баллона, но двигался не слишком быстро, я слышал одышку. И он по-разному наступал на ноги, одну едва заметно подволакивал, — наверно, старая травма. А ещё от него пахло страхом: он меня боялся. Всё это я заметил, услышал и почувствовал почти мгновенно.

     — Это ты, ссыкуха, «Волка» завалила? — спросил он негромко. — Руки покажи!

     Мы стояли в нескольких шагах друг от друга. Я молчал, не вынимая руки из карманов.

     — Я сказал, подними руки! Проверить тебя велено!

     Он вдруг взмахнул рукой, видимо, хотел продемонстрировать нож или ствол — чем он там собирался меня напугать. Но в скорости движений он безнадёжно проигрывал. Я успел высоко подпрыгнуть, в прыжке пнул его по хромой ноге, так что он рухнул на землю. Но из-за кроссовок я поскользнулся, и он ухитрился ткнуть меня в живот. Вот тварь вонючая! Я со злостью ударил его по лицу открытой ладонью. Оплеуха оказалась гораздо сильнее, чем я думал. Захрустели зубы, голова дёрнулась, из носа хлынула кровь. Он захрипел:

     — Не убивай! Я должен был проверить…

     Сами между собой разбирайтесь, уроды! Я со злостью шлёпнул ладонью по стене арки. На светлой штукатурке как будто отпечаталась звериная лапа с подушечками. Я глянул на свою руку: пластыри-кружочки на внутренней стороне стали темно-бордовыми, это была чужая кровь. Получилось кровавое граффити. Я решил дополнить картинку текстом, на всякий случай воспользовался перчаткой, вымазав её в крови противника. Подрисовал к отпечаткам пальцев символические когти и написал: «Львица из Мариуполя». Потом сфоткал и отправил тому, кто решил «проверить меня». Добавил подпись: «В проверках не нуждаюсь! Встреча отменяется!» Убедился, что раненый дышит, развернулся и побежал через соседний переулок на параллельную улицу. Там большой супермаркет, из которого всегда выходят покупатели и вызывают такси, я тоже вызвал машину.

     Пока ехал, пытался понять, откуда в голове всплыло изображение лапы, и вспомнил смешную историю. В юности я работал в небольшом рекламном агентстве, состоявшем из таких же наглых малолетних лохов. Один бойцовский клуб заказал нам логотип, фирменный стиль и рекламную кампанию. Назывался клуб «Разъярённые львы», или «Голодные львы», или «Бешеные львы», сейчас уже и не вспомню. Мы придумывали варианты слоганов и плакатов, а наш дизайнер старательно пыхтел, вырисовывая отпечаток пятипалой лапы с когтями, подбирал сочетания цветов и фактуру, мы выбирали варианты… Круто получилось, можно сделать и эмблему, и нашивку, и талисман, и медаль в виде лапы! Предложения отправили заказчикам. В ответ пришло фото — четырёхпалая львиная лапа — и одна фраза: «Вы бы хоть погуглили сначала!» Наш дизайнер мгновенно уничтожил лишний палец на лапе и отправил новый файл, но было уже поздно: заказ ушёл на сторону. Наверно, именно это изображение всплыло в памяти, когда я рисовал кровью тот знак на светлой стене арки…

     Смешно. Была другая жизнь, мирная, весёлая, подсчёт пальцев у льва вызывал идиотский смех, и даже потерянный заказ тоже не особо огорчал: будут другие заказы, будет другая работа… Кому всё это мешало и куда всё это делось? «Лиана, зато у нас с тобой теперь есть логотип!» Может, я поддался подростковой моде и стал квадробером? Непохоже… Но почему мне послышался там ещё один, знакомый запах? Нет, померещилось! Я просто опять о нём вспомнил… Забудь!

     Я вылез из такси и подумал, что надо бы зайти в круглосуточную аптеку и купить новый пластырь и салфетки. Руки в чужой крови, а вытереть нечем, не об мамину же куртку! А почему у меня брюки-то мокрые, вроде на улице сухо? Кровью пахнет… Не дойду до аптеки. С трудом доплёлся до дома, удивляясь тому, как медленно передвигаюсь, будто заряда осталось всего процентов десять. Возле двери квартиры опять почудился знакомый запах. Человек, которого я больше ни с кем не спутаю, был здесь недавно? Не может быть!

     Собрался с силами, снял мамину куртку, стянул толстовку и обнаружил сбоку на животе рану: оказывается, тот здоровяк с перепугу ткнул меня ножом. Кровь вытекала довольно интенсивно, одежда промокла насквозь, перекисью тут явно не отделаться. Лёг на пол, в ушах шумело, перед глазами плавали радужные круги, я чувствовал, что скоро отключусь. Но ехать в больницу или вызывать «скорую» нельзя, о таких ранениях они должны сообщать полиции. Только полиции не хватало! На меня и так уже повесили трупы «Волка» и «Бизона», как я объясню остальное? Надо самому выкручиваться!

     Среди разнообразных приятелей Носик обладал самыми обширными знакомствами в медицинском мире. Когда мама заболела, он помог мне выйти на главврача хорошей больницы. Но я уже понял, к чему приводят контакты с Носиком. Оставался ещё верный Мика: не у него, так у папы связи точно есть. Я вытащил свой айфон, открыл список последних звонков, уже почти ничего не видя, ткнул пальцем в номер Мики, прохрипел:

     — Выручи, пожалуйста, мне срочно нужен врач! Адрес знаешь, дверь оставлю открытой…

     Дополз до входной двери, открыл замок, но сил добраться до дивана уже не осталось. Я свернулся в клубок прямо на полу в прихожей и провалился в горячее тёмное облако.

     Глава 5.

     — Что это было?

     — Тебе прилетела ответка, — усмехнулся мальчик в оранжевом балахоне. — Так, кажется, это у вас называется?

     Я вдруг понял, что сижу, прислонившись к его острому плечу, и, видимо, уже давно, потому что он отодвинул меня и стал разминать затёкшую руку.

     — За что?

     — Если объяснять простым языком, каждый творит добро и зло и получает ответ, порой ассиметричный. Кармический бумеранг!

     — Твой золотой диск — это и есть бумеранг?

     — Можно и так сказать, но на самом деле всё несколько сложнее… — мальчик отвернулся, молча уставился в туман, клубившийся над обрывом. — Это не рандомный выбор, хотя элемент случайности присутствует.

     — Ты просто осуществляешь случайный выбор? Ты не человек, а ходячая функция?

     — У каждого своя работа и своё место в мире.

     — Тогда почему ты мне помогаешь?

     — Кто знает… — мальчик снова обернулся и пристально взглянул мне в глаза. — Может, я тебе тоже однажды задолжал?

     Я снова закрыл глаза. Мне было уже лучше, но хотелось снова облокотиться на худое плечо, от которого исходило удивительное ощущение покоя и защиты.

     — Не уходи!

     — Сам справишься. Мне пора…

     Я услышал, как удаляются его шаги, и снова почувствовал себя безнадёжно одиноким, хотя вокруг было полно народу.

     Когда я пришёл в себя, первое, что почувствовал, не открывая глаз, — знакомый запах. Тот самый, который я бы ни с чем не спутал. Так пахнут моя подушка и плед… Нет, так пахнет рука, которая прикладывает компресс к моему лбу… А ещё я чувствовал резкие запахи какой-то химии и пищи.

     — Ты как?

     Разве это возможно? Я боялся открыть глаза, хотелось досмотреть кусочек сна, пока он не исчез полностью.

     — Алекс, посмотри на меня!

     Светло-серые льдистые глаза на смуглом лице. Короткий ёжик волос над высоким лбом. Острые ключицы в вырезе майки, цепочка с золотым амулетом «инь—янь» болтается прямо надо мной… Я схватил амулет, пощупал, убедился, что он реален, значит, и сам владелец амулета реален тоже.

     — Откуда ты взялся? — наконец я смог выдавить какие-то слова, правда, с большим трудом.

     — Долго объяснять, — отмахнулся Тони, — да отцепись ты, я никуда не денусь!

     Он аккуратно вытащил амулет из моих стиснутых пальцев, подвинулся, чтобы приподнять мою голову, посадил на диване:

     — Так удобнее! Сиди, сейчас воды принесу.

     Я тупо хлопал глазами, смотрел, как он перемещается по комнате, открывает воду, достаёт соломинку, чтобы мне было легче пить, поворачивается, улыбается…

     — Я умер и попал в параллельное измерение?

     — Это было бы слишком просто. Пей! Почему так смотришь?

     — Объясни, как ты сюда попал.

     — Дверь была не заперта. Я вошёл и увидел, что ты лежишь на полу без сознания.

     — Откуда ты узнал, что мне плохо?

     — Случайно, — Тони улыбнулся, хотя глаза были по-прежнему серьёзными. — Мне позвонила Кристина, помнишь её? Девушка с сердцами! Сказала, что тебе срочно требуется врач.

     — Почему она тебе позвонила?

     — Потому что я тебя отвозил и знаю адрес. И вот я здесь…

     — Я же не звонил Кристине, — пробормотал я, — я звонил своему однокурснику…

     Тони протянул мне телефон:

     — Ты перепутал последние набранные номера! Не глядя ткнул пальцем в номер Кристины. Такое объяснение тебя устраивает?

     — Да.

     — А если бы не было рациональных объяснений? Может… — он отвернулся и спросил через плечо: — Может, ты есть хочешь?

     — Очень, — неожиданно признался я. — Кажется, я давно не ел.

     — Сейчас приготовлю! — оживился Тони. — Ты пока отдыхай!

     Он зашуршал чем-то, а я приподнял плед и увидел, что лежу голый по пояс, а живот слева заклеен большим пластырем.

     — Кто это сделал?

     — Я, — не оборачиваясь, ответил Тони. — Промыл, обработал, зашил.

     — Так ты на самом деле врач?

     — Я же тебе говорил, моя специализация — на стыке наук. Но некоторыми навыками я владею. На младших курсах все изучали одно и то же. Могу роды принять, могу вывих вправить. И могу зашить дырку в теле человека, даже не спрашивая, кто и почему его продырявил, — закончил Тони, бросая на сковородку кусок мяса.

     — Извини… И спасибо!

     — Не за что. В другой раз звони сразу мне, так будет проще!

     — Да ведь ты не оставил мне свой телефон, вообще ничего! — воскликнул я, потом спохватился: зачем я это сказал, что он теперь подумает?

     Тони по-прежнему стоял спиной ко мне возле плиты. Он некоторое время молчал, потом тихо ответил:

     — Я решил, что ты сам меня найдёшь, если захочешь.

     — И как бы я тебя нашёл?

     — Ну ведь нашёл же! Тебе повезло: на нашем потоке я лучше всех умел накладывать швы. Кстати, что у тебя с руками?

     Я посмотрел на свои ладони: действительно, подсохшие раны выглядели так, словно неведомый повелитель судеб вырезал на них новые линии жизни.

     — Случайно схватился за колючую проволоку, ничего особенного!

     — Какая насыщенная жизнь у фрилансеров… — покачал головой Тони. Это прозвучало издевательски, но я не был готов ничего объяснять. — До стола доползёшь или тебе тарелку принести?

     Да я бы полз с закрытыми глазами за одним твоим запахом…

     — Поешь со мной за компанию? — спросил я. — А то как-то неудобно одному жрать!

     — Я уже давно здесь, успел и позавтракать, и пообедать, и поужинать, — снова улыбнулся Тони. Он старался не встречаться со мной взглядом.

     — Сколько я провалялся?

     — Почти сутки.

     — И ты всё это время был здесь?

     — Конечно! — он перестал улыбаться. — Как бы я оставил тебя одного, без сознания? Во-первых, надо было за тобой понаблюдать, во-вторых, я не знал, кто или что тебе угрожает…

     — Это нелепая случайность, только и всего!

     — Конечно! — опять ответил Тони, улыбаясь во всю тридцать два безупречных зуба.

     — Если ты ещё раз скажешь: «Конечно!» …

     — Я скажу это столько раз, сколько ты захочешь услышать.

     И я заткнулся. Молча дожевал свой кусок мяса, запил водой и уполз на диван.

     — Может, тебе ещё поспать? — озабоченно спросил Тони. — Рана не опасная, но крови много потерял, тебе надо силы восстанавливать.

     — Нет! — почти закричал я.

     А вдруг он снова исчезнет, пока я сплю?

     — Тогда отдыхай. Принесу тебе ноутбук, можешь кино посмотреть…

     Я взял ноутбук, облокотился на подушку, повертел головой — что это мешается? И ахнул, перекидывая через плечо косу, перевязанную резинкой:

     — Ты мне косичку заплёл?

     — Да, мне мешали твои волосы, их в операционной всегда под шапочку убирают!

     Я представил, как он расчёсывает и заплетает мои волосы… В лицо опять плеснула волна жара. Тони наклонился ко мне и сощурился, пристально глядя в глаза:

     — Кто-нибудь из подружек заплетал тебе волосы?

     — Нет. Только мама.

     Он снова улыбнулся. Я схватил его за руку:

     — Ты же не уйдёшь?

     Он мотнул головой.

     — Тебе не надо на работу или ещё куда-то?

     — Нет. Дима в курсе. Бывший муж Кристины, — пояснил он.

     — А Дима не удивился, что его бывшая жена попросила тебя спасти совершенно постороннего человека?

     — Нет, я объяснил ситуацию в двух словах.

     Интересно, в каких словах он это объяснял? Голова снова закружилась.

     — Опять плохо? — Тони приложил руку к моему лбу.

     — Нет, всё хорошо, — ответил я, — не убирай руку… А что тебе сказала Кристина?

     — Кристина заорала в трубку: «Беги спасать своё сердце на верёвочке!» — почти шёпотом ответил Тони.

     После его слов мне показалось, что я лечу в пропасть с невероятной скоростью…

     — Главное — не бросай снова свой золотой диск. Пусть всё останется как есть! Кому мешают две тени на краю обрыва? Можно нам просто побыть тут вдвоём? А потом я один готов за всё рассчитаться!

     — Нет, сейчас моя очередь платить…

     Глава 6.

     Я проснулся утром, не открывая глаз, прислушался к себе и понял, что почти здоров. Неудобства доставлял только саднивший шов на животе. В квартире было тихо. На столе стояла стеклянная миска с кашей, накрытая крышкой, и лежала записка: «Ты в порядке. Никаких физических нагрузок! Пластырь не отдирать, рану не мочить, надо будет — позвонишь». Коротко и ясно. Я схватил телефон: Тони сохранил в нём свой номер. Рядом с диваном стояло кресло. Наверно, он просидел в нём всю ночь. Получается, сегодня понедельник? Мой приоритет — Лиана! Надо узнать, сколько денег удалось собрать для её лечения.

     Я снова набрал телефон той самой фирмы, но там ласково разговаривал автоответчик или играл «Турецкий марш». Я позвонил Мике:

     — Ты мне дал телефон фирмы, которая собирает деньги для львицы, но там никто не отвечает. Как узнать? За Лиану надо уже сегодня снова платить!

     Мика замялся:

     — Я тебе перезвоню, сейчас не могу, планёрка…

     Я подождал — полчаса, час. Позвонил снова, Мика был недоступен. Позвонил доброму бородатому заведующему клиники. Тот был немногословен:

     — Занят. Львица? Деньги? Не в курсе. Никаких денег никто нам на счёт не переводил! До завтра её продержим, потом сам решай.

     Я упорно звонил Мике, наконец, он ответил, запыхавшись:

     — В аэропорт приехал, иду на посадку. Знаешь, там какая-то хрень вышла с этой фирмой. Они не только для твоей львицы деньги собирали, а контролировали большинство проводок по благотворительным счетам. Там и ветеранские организации, и помощь детям героев СВО, и на всех счетах теперь по нулям! Их никто найти не может, оказалось, это мошенники! Наше руководство уже заявление написало, дело завели, скандал же. Ну всё, давай, я побежал, и так опаздываю!

     Мика отключился, а я тупо уселся на пол. И что теперь делать? У меня самого денег почти не осталось. Её усыпить придётся? Надо было сосредоточиться и подумать, но я не мог. Меня просто трясло от ярости и хотелось кого-нибудь прибить. Но один я ничего не смогу узнать… Полиция не любит заниматься мошенниками, пока они не обманут какого-нибудь известного человека. Кого волнует полудохлая львица-подросток, неподвижно лежащая под капельницей в обычной ветеринарке?

     Я взял телефон «Волка» и написал сообщение тому, кто вчера велел подкараулить меня в подворотне.

     «Если вы хотите со мной сотрудничать, сначала помогите вынуть бабки из этой фирмы. Они нужны мне срочно. Потом я сделаю всё, о чём попросите. Мне нужна вся сумма со счёта номер… Или найдите мне человека из этой фирмы». Подумал — и добавил в сообщении свой настоящий номер. Айфон всяко удобнее, чем эта дурацкая старая Nokia! Раз мне нужна их помощь, незачем прятаться. Отправил им номер счёта и название фирмы-обманки. Если они так легко меня нашли, значит, и этих мошенников найдут. Иначе я, наверно, пойду грабить банк или что-то в этом роде.

     Попробовал настрелять взаймы по знакомым, но не тут-то было: мои ровесники поголовно обзавелись ипотечными квартирами. Ипотека — национальное бедствие, начало конца. На крайний случай оставался вариант со срочным кредитом под хрен знает сколько процентов, банки предлагали их день и ночь. Не хотелось бы… Была ещё одна институтская подружка, удачно вышедшая замуж, но просить у девушки деньги совсем неудобно, лучше уж кредит взять.

     Пока обзванивал приятелей, прошёл еще минимум час. Я ждал неизвестно чего — чуда, наверно. Оттягивал поход в банк как мог: даже собрался постирать шмотки, заляпанные кровью, но оказалось, что они уже были постираны и висели в ванной на сушилке. Это тоже сделал Тони? Светлое пальто, пострадавшее в кафе, просто исчезло. Он его в чистку отнёс? Он мой ангел-хранитель или кто? Не думай об этом. Сейчас надо идти за кредитом. В конце концов, заработаю ещё… Я выбрал два банка из топ-5, оба офиса располагались неподалёку, в обоих у меня были счета, на которых ничего не осталось. И оба заваливали меня звонками и предложениями.

     Я уже шнуровал кроссовки, когда брякнуло сообщение: «Ищи свои деньги по этому адресу. Он сейчас там. Торопись, а то свалит!». И вслед за этим — адрес и фото какого-то дядьки средних лет, больше похожего на институтского преподавателя, чем на мошенника. Я понёсся вниз по лестнице, удивляясь, что чувствую себя почти здоровым. Только шов ныл при резких движениях. На ходу глянул маршрут: на такси быстрее всего. Времени у Лианы почти не осталось. Не я должен решать, когда ей жить, а когда умереть!

     Искомый дом находился в высотном жилом комплексе «Ключи», выстроенным на крутом рельефе, над большим оврагом. Тут когда-то текла речка, теперь она была заключена в трубу. Это место прежде считалось зоной, не подлежащей жилой застройке, а теперь новые кирпичные корпуса почти сползали в овраг. Нужный мне корпус — самый пафосный — возвышался над остальными. В стилобате было полно магазинов, я купил в цветочном киоске очень большой букет, чтобы тот полностью закрывал лицо. Возле подъезда немного подождал, вошёл вместе с двумя женщинами, держа цветы перед собой. Оказался перед нужной дверью, позвонил, абсолютно не представляя, что дальше.

     — Кто там? — спросил мужской голос.

     — Доставка цветов!

     — Я ничего не заказывал!

     — Это цветы для вас!

     — От кого?

     — Тут открытка приложена…

     — Просто оставьте у двери! — с опаской ответил человек из-за двери.

     Я оставил букет на коврике, а сам встал сбоку. Не прошло и минуты, как дверь открылась, оттуда высунулась рука, за неё-то я и ухватился.

     — Вы кто? — с изумлением прохрипел мужчина, когда я втолкнул его в квартиру и захлопнул дверь ногой.

     — Смотри сюда! — я прихватил его одной рукой за горло, а другой сунул в нос айфон с qr-кодом на экране: — Ваша контора собирала деньги. Где они?

     — Я не в курсе, я не отвечал за это, я простой инженер техподдержки…— продолжал хрипеть мужчина. Ему было страшно, но он даже не пытался сопротивляться. Выглядел он действительно как типичный офисный работник: немолодой, неуклюжий, полноватый.

     Возле двери стояла собранная сумка: вероятно, он до последней секунды надеялся, что успеет свалить. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы ударить его по лицу. Удар снова получился сильнее, чем я предполагал, мужчина ударился головой о стену и отключился от простой пощёчины! Да что ж такое? Пришлось оттащить его в ванную и побрызгать в лицо водой. Тогда он захлопал мутными глазами, в них плескался не просто страх — смертный ужас. И я отчётливо слышал запах этого страха!

     — Если ты вернёшь мне деньги, перечисленные на этот счёт, я тебя отпущу, — сказал я. — Если нет — извини…

     Интересно, а что я сделаю, если он не вернёт деньги?

     — Но я не могу… у меня нет даже пароля…

     Мне стало ещё противнее. Но я вспомнил мягкие чистые подушечки на лапах Лианы.

     — Есть одна жизнь, которая напрямую зависит от этих денег. И я не хочу, чтобы она оборвалась. Верни их или умрёшь!

     Я с трудом выговорил эти слова. Я никогда ещё никому не угрожал. И никогда не думал, что эта угроза будет реальной. Наверно, мужик всё понял.

     — Погоди, — пробормотал он, — мне надо достать ноут, я его уже упаковал. Придётся взломать защиту. На это уйдёт некоторое время, а у меня самолёт!

     — Сам выбирай, что лучше: опоздать на рейс или сдохнуть!

     Излишняя театральщина меня погубит! Но ведь сработало! Мужик покорно достал из сумки комп и стал быстро клацать по клавишам. Я мог только смотреть со стороны, поскольку гуманитарное образование широкого спектра сочеталось с полной девственностью в IT-сфере. По тому, как он повторял похожие операции, я догадался, что он ломится сквозь несколько уровней защиты.

     — Пашка покойный защиту ставил, — бормотал он, — вот его бы и заставить взламывать… Взял и помер, на хера ему теперь эти деньги? Ничего, на каждую стену есть свой backdoor…

     — Будь любезен, поторопись!

     — Если взлом вычислят, я не жилец, — по его лбу текли капли пота.

     Он вообще относился к тому типу людей, которые потеют от чего угодно: бледная кожа, слегка одутловатое лицо, залысины, очки, неуклюжие движения, спина, перекошенная от многолетнего сидения за компом.

     — А если деньги не вернёшь, ты тем более не жилец, — подыгрывал я.

     Наконец он добрался до нужного счёта:

     — Тут написано «Львица». Верно?

     — Да. Сколько там?

     — Я не вижу, меня это не касается! Отправляю на заявленный счёт… Смотри!

     И он щёлкнул по клавише Enter. «Перевод завершён».

     — Сделай ещё кое-что, — вдруг сказал я, — убери все данные об этом счёте, можешь?

     Не знаю, зачем я об этом попросил, наверно, с самого начала чувствовал, что дело нечисто.

     — Я всё могу, — бормотал мужик, — мне уже терять нечего…

     Он еще пару минут возился, потом кивнул:

     — Готово. — И обернулся, вздрагивая: — Теперь отпустишь? — Кажется, он ждал, что сейчас-то я его грохну.

     — Погоди ещё минуту…

     Я снова набрал номер клиники, попросил проверить, поступили ли деньги на счёт. Весёлый женский голос сказал:

     — Минуточку… Как, говорите, имя пациента? Лиана? Да, пришёл перевод…

     И она наглухо замолчала.

     — На сколько дней интенсивной терапии и ухода этого хватит? — спросил я.

     — Надолго… — тихо ответила девушка. — Очень надолго…

     — Я с вашим заведующим утром разговаривал, обещал, что переведу деньги до конца дня. Вы, пожалуйста, прямо сейчас передайте заведующему, чтобы Лиане обеспечили должное лечение!

     — Передам, не волнуйтесь! — растерянно ответила девушка. — Простите, ваша фамилия, случайно, не Рокфеллер?

     — Нет, Робин Гуд-младший, — ответил я и повесил трубку.

     Мужчина смотрел на меня умоляющим взглядом:

     — Я всё сделал как вы сказали. Вы меня отпустите?

     От страха его лицо посерело, губы дёргались, запах пота стал невыносимым.

     — Да, — сказал я. — Не вздумай никому ничего рассказать. Если я тебя нашёл, то и другие тоже найдут. Вали быстро!

     Он схватился за голову и сел на пол, словно ноги разом подломились. А я тихо вышел.

     На улице было промозгло и ветрено. Я шёл к многоуровневой развязке, в лабиринтах которой выстроили новую станцию метро, над головой по эстакаде ползли машины, в лицо летела мельчайшая снежная крупа. Снаружи меня бил ледяной озноб, а изнутри поднимался жар. Возле метро даже присел на лавочку, как старик. Главное: я всё же выбил деньги для лечения Лианы, она ещё поживёт. Не уверен, что это был честный способ вернуть деньги, но уж как есть, так есть. Одну жизнь я сумел спасти. А теперь придётся выполнить обещание, данное незнакомому «крёстному отцу». Я написал ему: «Спасибо. Мне вернули деньги. Готов встретиться!». Всё закончилось. Надо поехать домой и лечь. «Будешь таким слабаком — сожрут тебя, доходяга!» — сказала бы Лиана.

     Пришло ответное сообщение: «Будешь мне должна и за это, и за трёх моих людей. Я свяжусь с тобой позже». Как «за трёх»? Допустим, «Волка» и его помощника «Бизона» грохнули, их трупы повесили на меня. Но амбал, который ранил меня ножом в подворотне, был жив! Я всего лишь разбил ему нос, максимум — сломал переносицу, но от этого не умирают! Его нож остался на месте преступления, на нём моя кровь… Но я никто, моих данных нет нигде. Я даже не драться не умею! Может, я действительно стал квадробером? Они вроде безобидные…

     По дороге я лихорадочно листал криминальные сводки, на одном канале прочёл: «Ночью в центре Москвы, в двух шагах от популярного кафе был убит участник СВО. По одной из версий, он стал случайной жертвой драки, по другой — он был участником криминальной группировки…» На канале, близком к силовикам, уже выложили фото: граффити с четырёхпалой лапой и моей подписью. Погибший был бойцом частной военной компании и участвовал в самых жестоких штурмах. В комментах вовсю обсуждали украинский след и предполагаемую личность «Львицы из Мариуполя».

     Я надвинул шапку до бровей и всю дорогу притворялся, что дремлю. На самом деле, хотелось снять с себя это лицо и надеть другое. Еле дошёл до дома, упал на диван, не раздеваясь, лежал, тупо глядя в потолок. Прошёл час, другой, я не мог спать, но и делать ничего не мог. А потом раздался звонок:

     — Привет, Алекс, — сказал женский голос, — это Кристина. Как дела?

     — Спасибо, всё норм, — машинально ответил я.

     — Звучишь так себе! Я была на встрече неподалёку от твоего дома, решила навестить. Скажи номер подъезд и этаж!

     Я еле встал, чтобы открыть ей дверь. Кристина выглядела ослепительно — а может, я не рассмотрел её в прошлый раз? Она вошла, шурша пакетами, стала одновременно их разворачивать и требовать тапочки, снимать высокие сапоги на каблуках, мыть руки… Она заполнила всё пространство — шумом, дорогим парфюмом, гибкими движениями рук, звяканьем браслетов на запястье, продуктами, которые она доставала и раскладывала на столе, лёгкой болтовнёй, не требовавшей ответа… Я на всё отвечал «Ну да» или просто кивал, как болванчик. Поставив в микроволновку большую порцию супа, разложив по тарелкам овощи и сыр, она пристально уставилась на меня и буркнула:

     — Выглядишь херово! Садись за стол! Пока не поешь, я не уйду! — и повелительно взмахнула пультом от телевизора, который ей попался под руку. Был бы кнут — она бы меня и кнутом огрела!

     Я считал, что в пульте давно села батарейка. Но пульт тоже испугался Кристины, телевизор включился на московском канале. Шла вечерняя новостная программа. Вдруг я услышал знакомое название: «В элитном жилом комплексе «Ключи» в собственной квартире был найден мёртвым сотрудник IT-компании. Предположительно, это неудавшееся ограбление, закончившееся убийством…» У меня закружилась голова, я сполз на пол.

     — Ну вот, опять… Не могу я с тобой тут нянчиться! У сына ещё температура, еле вырвалась! Скажи честно: какого хрена все вокруг тебя прыгают?

     Перед глазами всё плыло, а Кристина продолжала ругаться, одновременно наливая мне воду и вытаскивая телефон:

     — Мы едва знакомы! И что? Мой бывший, его друг, я сама — все тобой заняты! Сначала ты выпрыгиваешь из окна и забираешь мои сердца. Потом ты мне звонишь и хрипишь в трубку. Один спасать тебя несётся, другой ему лекарства везёт среди ночи. Потом ты пропадаешь. Один на стенку лезет, другой просит проверить, жив ли ты вообще. У меня других дел нет? Ты вообще кто такой? Мы в боевике снимаемся, а ты — приглашённая звезда?

     Жар захлестнул меня целиком, я больше ничего не слышал: оказался в сумрачной пустоте, поглощавшей мысли и чувства. И словно не я, а кто-то другой ответил за меня:

     — Я — Львица из Мариуполя…

     — Понятно, — едва слышно ответила из темноты Кристина, — квадробер. Чердак уехал, это бывает, у всех едет временами. У Димона вроде был знакомый психиатр…

     ЧАСТЬ IV.

     Глава 1.

     Когда я пришёл в себя, сначала услышал знакомый запах, а потом уж увидел Тони, сидевшего в кресле рядом.

     — Сколько с тобой проблем… — без всякого приветствия сказал он. — Я велел сидеть тихо, а ты?

     — Было срочное дело, — я начал оправдываться, но прозвучало глупо, и я заткнулся. Пошевелил левой рукой, оказалось, в неё воткнута игла капельницы.

     — Теперь будешь лежать, пока я не разрешу встать.

     Я послушно кивнул, а потом в голове прояснилось, и я вспомнил: ЖК «Ключи» …

     — Мой телефон?

     Тони протянул мне айфон:

     — Сообщение пришло примерно час назад. Я чужих писем не читаю, не волнуйся!

     Я прочёл сообщение от неизвестного криминального босса: «Завтра в том же кафе в 21 ч.» Подумал немного, написал в ответ: «ОК». Тони усмехнулся:

     — Для журналиста ты удивительно немногословен! Сколько я знал вашего брата, они обычно рот не закрывают!

     — Я фрилансер.

     — Конечно! — и он опять широко улыбнулся.

     — Твоя неискренняя улыбка раздражает, знаешь?

     — Мне уйти? — он привстал с кресла, я схватил его свободной рукой:

     — Даже не думай! — И что я себе позволяю?

     — Капельница же! Сиди смирно!

     Тони придавил меня к кровати и снова уселся в кресло:

     — Давай пока не будем ни о чём серьёзном разговаривать, когда захочешь, ты сам мне всё объяснишь.

     — Кристина уже ушла?

     — Дождалась меня и убежала. Ругалась страшно! Сказала, что ты стал квадробером. И добавила, что обычно это случается с подростками, но ты взрослый человек, поэтому тебя надо срочно отвести к психиатру. Но я решил, что она утрирует степень бедствия, как большинство женщин.

     Он замолчал, я не знал, что ответить. Но промолчать тоже невозможно!

     — Я делал на днях сюжет про одну львицу и переживал, что её могут усыпить. Наверно, сегодня мне стало плохо, я что-то в бреду пробормотал, а Кристина не так поняла и решила, что я стал квадробером.

     — Ответ засчитан, — кивнул Тони. — Львица? Я посмотрел твой сюжет в архиве телеканала, пока сидел тут. И ещё кое-что нашёл на эту тему.

     Он протянул мне планшет. Свежий пост в соцсети: «Новое убийство с подписью «Львица из Мариуполя» в ЖК «Ключи». Это реальный мститель, элитный киллер или просто хладнокровный маньяк? Все жертвы никак не связаны между собой. В полиции пока не дают комментариев…» И фото: подпись та же, что и на стене в подворотне. Но я же не оставлял там никакой подписи! Я не убивал его, я просто ушёл и закрыл дверь… Или всё было не так?

     Мне стало страшно. Я закрыл глаза. Пусть Тони побудет со мной сегодня, а завтра я пойду сдаваться в «дурку».

     — Я не знаю, что это!

     — Ты не обязан ничего мне объяснять, — Тони забрал планшет, надел очки и стал лениво скроллить новости.

     — Ты же не думаешь, что я и правда киллер? — осторожно спросил я.

     — Я много где бывал и видел много разных людей, привык их для себя классифицировать. Ты пока никак не классифицируешься, — ответил он, не поворачивая головы. — Это и привлекает! — и улыбнулся снова во всю ширь.

     — Знаешь, китайский Новый год я встречал в компании, где мне подсунули одну таблетку. А на следующий день снимали сюжет про львицу. И я несколько дней мысленно разговаривал с ней, думал, что у меня шиза, раздвоение личности и всё такое.

     — И? — Тони отложил планшет, взял моё запястье и прислушался.

     — Потом прошло, — вполне искренне добавил я. — Вероятно, в те дни, когда я разговаривал с воображаемой львицей, я ещё был под действием дури!

     — Конечно! — в очередной раз улыбнулся Тони. — Ты мог вообразить себя не только львицей, а кем угодно. Знаешь, скольких однокурсников я возил в токсикологию? Некоторых так и не смогли откачать, а один «овощем» остался. У студентов-медиков это было видом экстремального спорта. Я сам попробовал разок, плохо получилось. И денег не было на сомнительные развлечения, мы скромно жили. А ты уже большой мальчик! Как тебе в голову пришло сожрать неизвестно какую дрянь? Или там все дурью баловались?

     Я попытался вспомнить вечеринку в клубе, после которой мы поехали в гости к знакомому Носика, но в памяти не осталось ничего: пустота, темнота, зеро.

     — Не помню.

     — Не парься. Главное, что всё обошлось! А что с львицей? Собрали нужную сумму для её лечения?

     — Да, вчера перевели деньги… — я вспомнил изумление в голосе девушки из ветеринарки. — Вот и всё, что меня связывает с львицей из Мариуполя.

     — Конечно! — снова произнёс Тони, да так, что я подпрыгнул на кровати:

     — Я правда убью тебя, если ещё раз скажешь «конечно»!

     — Не сомневаюсь.

     — Это шутка? Почему не спрашиваешь, откуда у меня ножевое ранение?

     — Не хочу услышать идиотский ответ, вроде: «Шёл по улице и наткнулся на нож!» — и он снова усмехнулся. — Лучше молчи, Алекс.

     — Но так всё и было!

     — Конечно!

     Я отвернулся. Никакая правда и никакая ложь не помогут, пока я сам во всём не разберусь. Я больше не мог ни врать, ни оправдываться, поэтому закрыл глаза и задремал. Сквозь сон слышал, как Тони вытащил из моей руки иглу, убрал капельницу и ходил по квартире. Негромко щёлкнул дверной замок. Стало очень одиноко. Как в детстве, когда мама вечерами уходила подрабатывать, а я засыпал при свете ночника один…

     А утром проснулся с одной мыслью: жрать хочу. Когда мозг не может переварить информацию, он просто отключается, остаются только примитивные рефлексы. Одной рукой жарил мясо, другой открыл сообщение от Тони: «Сегодня попробуй обойтись без экстрима». Застыл над ответом, ничего не придумал, отправил смайлик. Словарный запас стремительно уменьшается. Очень хочется побегать, но наверно, пока нельзя. «Когда можно будет снять швы?» — «Опять на подвиги потянуло?» — «Привык бегать по утрам!» Это я о себе? Серьёзно? Я даже на физкультуру ни в школе, ни в институте не ходил, освобожден был из-за астмы! Когда ездили с друзьями отдыхать, лишний раз в море ленился зайти! Футбол, сноуборд или горные лыжи — что бы ни предлагали, я и с места не двигался! А неделю назад решил бегать по утрам и ходить в спортклуб?

     «Заеду вечером, посмотрю на твои швы», — лаконично ответил Тони. Я чуть не подпрыгнул до потолка от радости, но вспомнил, что уже договорился о встрече с неведомым «крёстным отцом». Как бы ни было страшно идти туда, именно он помог мне с деньгами для Лианы. Что он обо мне думает, кто кого убил и почему — не мои проблемы. Но как всё это объяснить Тони? Написал: «Извини, у меня планы на вечер». Ничего лучше не придумал! Тони, естественно, ничего не ответил. Спасибо, что вообще не послал! Я пометался по комнате, создал следующий текст: «Прости, у меня встреча в 21 ч. Напишу, когда освобожусь!» Как мне раньше удавалось строчить по 100 000 знаков подряд без малейших усилий? Я двух слов связать не могу!

     Как писали в романах девятнадцатого века, «меня охватило отчаяние». Никогда бы не подумал, что банальное выражение может быть таким точным: как будто невидимые клещи сдавливают тебя, парализуя разум. Я бросился на диван, поставил будильник и опять заснул. Когда открыл глаза, понял, что совершенно здоров и могу отправляться на встречу хоть с самим чёртом. А все загадки и противоречия задвинул в дальний угол сознания, как летом задвигал в шкаф зимние ботинки.

     В том кафе в лихие 90-е собирались разные бандиты, в сытые нулевые тусовались люди из прикормленной властями богемы, теперь их сменили чиновники и прочие серьёзные люди. Такой нынче тренд! Туда не придёшь в маминой куртке и шапке до бровей, только ненужное внимание привлечёшь. Надо поработать над имиджем мифической «Львицы из Мариуполя». Значит, шопинг! Конечно, деньги у меня уже кончились, но кредитки никто не отменял… Нет, лучше я расплачусь налом. Пришлось достать заветную заначку.

     Я отправился в ближайший магазин. На мой взгляд, там висело такое же барахло, как в любом торговом центре. Но это был отечественный бренд, и хоть сшито всё в Китае, цены — весьма московские. В женском отделе было пусто, суровая немолодая продавщица ходила за мной, держа минимальную дистанцию.

     — Девушке своей хотите что-то подобрать или маме? — с подозрением спросила она.

     — Сестре. Она переезжает из другого климата, надо что-то купить на первое время…

     Я с ходу сочинил историю про сестру-близнеца, которая была замужем на Маврикии и развелась. С детства умел плести любые небылицы с абсолютно искренним выражением лица! Продавщица оживилась, стала предлагать разные варианты. Зато я мог без стеснения всё мерить: сестра-близнец, фигуры одинаковые. Золотисто-серый полушубок из искусственного меха, брюки, короткий свитер… Мне даже пришлось купить маленькую сумку, потому что продавщица сказала, что с ней «данный лук выглядит законченным».

     Дома я быстро переоделся, тщательно побрился, завязал хвост, посмотрел на себя: не уверен, что гожусь для криминала, но к ролевым играм и сомнительным видеороликам точно готов на все сто! В больших тёмных очках, с женской причёской вполне похож на воображаемую сестру с Маврикия! Множественное диссоциативное расстройство личности выглядит именно так!

     Я отправился в кафе, как обычный человек, на автобусе. Долго ждал его, было холодно и промозгло. С неба сыпалась мерзкая снежная пыль, дул резкий ветер, бросая в лицо волны бензиновой гари. А возле кафе пахло хорошим мясом. Не зря здесь тусуется уже третье поколение уважаемых людей! Внутри было немного народу: сегодня вторник. Вторник и четверг — важные присутственные дни, пробки допоздна, головная боль. Все обычно ходят в рестораны по средам и пятницам. Выходные — с семьёй. Понедельник — лучше б его вовсе не было… Примерно так в Москве расписана жизнь работающих людей.

     Я стряхнул с волос мелкие снежинки, вспомнил, что девушки всегда роются в сумочках перед тем, как куда-либо войти. Покопался в новой сумке: зачем столько отделений? Как девушки там вообще что-то находят? Нащупал и положил во внешний карман ручку-диктофон, поправил большие очки, одёрнул новый свитер, посмотрелся в зеркало: неплохо выглядит сестра-близнец с Маврикия! Даже гардеробщик смерил оценивающим взглядом мою задницу. Врезать бы ему, да формально не за что. Правда, что ли, все мужики — козлы?

     Я сел в углу, подозвал официанта, молча показал пальцем в меню, что мне нужно. Главное — не заговорить, голос-то мужской! Почувствовал чужой взгляд, как будто в спину плеснули чем-то горячим. Обернулся: никого. Пришло сообщение: «Допей кофе, расплатись и посиди пять минут. Потом встретимся возле туалетов». Я не спеша пил кофе, который здесь до сих пор варили на песке и подавали по всем правилам: в маленькой чашечке и со стаканом воды со льдом. Другие посетители не обращали на меня никакого внимания. Немолодая пара изучала меню, три девчонки-старшеклассницы хихикали, пялясь в телефоны, пожилой седой мужчина в дорогой кожаной куртке о чём-то болтал с молодым парнем в рыжей толстовке — по возрасту, это был его внук. Возле стойки кто-то сидел спиной к залу.

     Пришло новое сообщение от Тони: «Как дела? Ты дома? Могу заехать». — «Не знаю, когда вернусь!» — ответил я и мысленно треснул себя по лбу: любой собеседник поймёт, что его просто динамят! Мне лично хватило бы одного отказа, Тони ещё на редкость терпелив, но и ему может надоесть! Да и кто я такой, чтобы он обо мне беспокоился? Глянул на время: прошло больше пяти минут. Ничего, пусть мафиози ждёт: это я ему нужен, а не он мне!

     Туалетные комнаты находились внизу, лестница за стойкой бара вела в подвал. Я прошёл мимо бармена, стал спускаться, затаив дыхание и готовясь к любым неожиданностям, которые видел раньше только в кино: от удара в спину до черного мешка на голову. Но в предбаннике никого не было, играла тихая музыка. Я оглянулся, выдохнул и быстро-быстро поднялся обратно, благодаря высшие силы за чудесное спасение. Ждать не буду, надо сваливать! Я расплатился, забрал полушубок, демонстративно повертелся перед зеркалом на глазах у гардеробщика…

     — Вызовите «Скорую»!» В туалете мужик лежит, кажется, мёртвый!

     В зал выскочил тот самый парень в рыжей толстовке, который сидел с дедушкой за соседним столиком. Бармен и официанты столпились вокруг него, охранник и менеджер понеслись вниз, я замер в гардеробе.

     — Я вошёл, а из двери рука торчит. Потрогал его: не дышит! — возбуждённо рассказывал парень. — А на стене вот это нарисовано! — он показал им экран айфона. — Надо полицию вызвать!

     Вглядевшись издали, я увидел четырёхпалую лапу с когтями и надпись «Львица из Мариуполя», сделанную чем-то ядовито-розовым, вроде маркера. Я всплеснул руками, как делала моя бывшая девушка, и зажал рот — якобы в ужасе. Гардеробщик тоже кинулся вслед за остальными. А я попятился к выходу, закрыл лицо шарфом и побежал прочь, выскочил на Садовое, свернул в первый же переулок, прислонился к стене… Это не я! Когда я туда спустился, там никого не было! Я же не попал на камеры? А если попал? Что делать? Бежать? Меня трясло, я ощущал себя зверем в ловушке.

     Возвращался домой пешком, пытаясь успокоиться. Рядом с подъездом учуял знакомый запах…

     — На свидании был? — осведомился Тони, разглядывая мой новый наряд. — Да ты в тренде! И причёска тебе идет!

     — Давно ждёшь? — глупо спросил я.

     Тони молчал, продолжая разглядывать меня. Мы поднялись наверх, не проронив ни слова. Я вообще не знал, что сказать и как себя вести.

     — Снимай свитер, — строго произнёс он, едва войдя в прихожую.

     — Прямо так, сразу? — спросил я самым легкомысленным тоном, на который был способен сейчас. Вышло не очень.

     — Снимай! — свирепо повторил он. Я послушно стянул свитер и майку.

     Тони тщательно вымыл руки, вытащил здоровенную аптечку из моего шкафа. В ней оказалась целая куча медикаментов. Он надел одноразовые перчатки.

     — Это ты привёз в прошлый раз?

     — Димон привёз.

     — Зачем?

     — Я попросил. Перевязку тебе сделаю, стой смирно! Повернись… Готово! Заживает как на собаке. Разрешаю принять душ, только не горячий.

     — Может, вместе в душ пойдём? — опять спросил я кротко.

     — Ты сейчас же уберёшь с лица это блядское выражение, — холодно произнёс Тони, снимая перчатки, — и всё мне расскажешь! Ты же «Львица из Мариуполя»?

     Глава 2.

     — Это не то, что ты думаешь… — пробормотал я, отпрыгивая на всякий случай назад.

     — Конечно! — снова улыбнулся Тони. Но серые глаза стали колючими и обжигали — встреться я с ним взглядом в упор, спалит роговицу! Я посмотрел на его руку: в ней был зажат шприц. Тони улыбнулся одними губами:

     — Это не то, что ты думаешь, просто транквилизатор.

     — Ну да, усыпить как животное… Добрый доктор Айболит!

     Раздался звонок, мы оба вздрогнули и отодвинулись друг от друга ещё на шаг. Я стоял посреди комнаты, Тони — в маленьком коридоре между ванной и прихожей. Я ответил на звонок, не сводя с него глаз.

     — Привет! — сказала Кристина. — Я тут рядом, принесла тебе еды. — И отключилась прежде, чем я произнёс хоть слово.

     — Кристина сейчас зайдёт… — объяснил я.

     Тони нахмурился, пододвинулся ближе к двери, продолжая следить за мной.

     — Стой где стоишь! — предупредил он и наощупь открыл дверь, услышав быстрые шаги.

     — И ты здесь? — изумилась Кристина, вваливаясь в прихожую. — Мы, похоже, обречены встречаться втроём!

     — Я пришёл сделать перевязку и уже ухожу, — сухо ответил Тони, — Кристина, тебе тоже лучше уйти.

     — В каком смысле? — она шмякнула на пол пакеты с пластиковыми контейнерами. — Я только вошла! Еду готовила и решила с раненым поделиться. А ещё Димон дал контакт психиатра…

     — Пойдём, я тебя отвезу, там дождь со снегом идёт, — мягко, но настойчиво сказал Тони, беря её под руку. Я заметил, что он быстро убрал шприц в карман куртки. — Больной уже вовсе не болен и отлично справится со своими проблемами без нас. Если ему потребуется помощь, он нам сообщит. Не так ли, Алекс?

     — Конечно! — ответил я с максимальным сарказмом, на который был способен.

     — Ну вы даёте! — с непередаваемой иронией сказала Кристина.

     Тони практически вытолкал её за дверь. Две сумки с едой вкусно пахли на весь дом. Открыл одну: пюре, котлеты, каша, ещё горячая, в другой — фрукты и салат какой-то… Я выскочил на лестницу и крикнул вслед:

     — Спасибо, Кристина!

     Но внизу уже хлопнула дверь подъезда. Что это было? Тони реально принял меня за киллера и испугался за Кристину? Кто-то всерьёз может меня опасаться? Все с ума сошли или я один?

     Мне стало так тошно, что справиться с этим можно было единственным способом: я открыл контейнер с котлетами и сожрал три штуки сразу. Потом взялся за айфон, начал листать городские каналы и немедленно нашёл нужную новость: «В кафе на Садовом было обнаружено тело мужчины. По непроверенным сведениям, он оказался руководителем крупнейшего подпольного синдиката по производству метамфетамина в Подмосковье, которого давно разыскивали ФСКН и полиция… На месте происшествия снова обнаружили подпись «Львицы из Мариуполя»». Теперь на меня повесили труп подпольного наркобарона. Если б могли, то и убийство Кеннеди на меня свалили?

     Котлеты оказали своё магическое действие, я вытянулся на диване и уставился в потолок. Если Тони раньше сомневался, то, увидев эту новость, сомневаться перестанет. Сдаст меня или сделает вид, что мы незнакомы? Он ведь сразу шприц заготовил! Я видел, как он аптечку складывал, а сам держал что-то в левой руке! Он пришёл, уже будучи уверенным в том, что я киллер. А зачем пришёл тогда? Если пришёл — почему не уколол и не сдал? Может, он пока сомневается?

     Не надо иллюзий: помешала Кристина со своими котлетами! Она уже не в первый раз меня выручает. Когда я случайно набрал её номер, она могла не взять трубку или послать куда подальше! Может, Кристина — мой добрый ангел? А Тони тогда кто? Зачем он ждал меня около дома? Вряд ли для него одна случайная ночь что-то значит!

     Я опять натолкнулся на невидимую преграду: сам себе запретил вспоминать! Сделал вид, что этого никогда не было, потому что и быть не могло. Я даже презервативы тогда в мусорке искал, но не нашёл! А может, он их забрал с собой, чтобы следов ДНК не оставлять? Может, Тони — настоящий киллер, идущий по моему следу? Какой бред…

     Забудь! Тема закрыта. «Одно событие следует за другим. Я как Алиса в Стране Чудес: принимаю всё невероятное как должное…» — сказал Тони в нашу первую встречу. Со мной столько всего произошло, что я и сам устал удивляться. Рано или поздно я сам разберусь, без посторонней помощи. Я привык полагаться только на себя. Попробую размотать этот клубок с самого начала. Столько всего случилось в последнее время! Но в начале был китайский Новый год и Носик со своей таблеткой! Чёрт бы побрал Носика, затаился и признаков жизни не подаёт. Найду — убью гада!

     Я сам не заметил, как открыл контейнер с кашей и опустошил его. Какое счастье, что никому от меня ничего не надо, я бы сейчас ни строчки не смог из себя выдавить ни на какую тему. Во фрилансе есть свои неоспоримые преимущества! Особенно когда над тобой рушится небо, а земля уходит из-под ног.

     Раздался звонок: Мика. Я приготовился выслушать что-то насчёт «Львицы из Мариуполя». Но он был немногословен и мрачен:

     — Про Носика знаешь?

     — Мы китайский Новый год вместе отмечали, недавно виделись, а что? Он мне нужен, не могу найти!

     — И не найдешь уже. Помер он.

     — Э-э-э… Как это?

     — Да вот так. Скоропостижно. Сердце вроде. Похороны завтра, я тебе скину место и время.

     — Почему похороны уже завтра?

     — Это случилось не сегодня! Он снимал квартиру, жил один. Пока спохватились, пока маму нашли, пока дверь взломали… В общем, приходи, я тоже буду. Блин, скольких мы уже похоронили, прямо жуть берёт… Ну давай, увидимся.

     Вот и всё. Не к кому претензии предъявлять и спросить не с кого. Носик отвалил, разбирайтесь сами как знаете… Я сел на пол и начал запихивать в себя подряд всю еду, принесённую Кристиной. Опомнился только, когда дочиста выскреб пальцем последний контейнер.

     Мы не просто учились вместе, нас связывала полудетская шальная дружба. Тогда наш институт был на пике популярности: куча новых гуманитарных дисциплин, западные методики, приглашённые профессора, поездки по обмену. Многие потом сделали карьеру в пиаре и в журналистике, а многие уехали работать в международные компании! Правда, для этого нужны были связи, которых у меня не было. Я тоже неплохо зарабатывал, рассылал резюме в разные места, даже перспективы появились, собирался в Германию. Но начался ковид, а потом случилась война, да ещё мама заболела. И все двери захлопнулись: и в прошлое, и в будущее. Как в психоанализе! Теперь Носик ушёл и закрыл свою дверь, да так, что взламывать пришлось…

     Мне кто-то звонил, приходили сообщения, в которых просили срочно сделать текст, написать пост, прочитать и отредактировать чужой текст, — всех словно прорвало. Но я не отвечал. Чужая смерть всегда заставляет о многом задуматься. Словно тебе вдруг выдали новую методику оценки стоимости жизни, по которой ты сам оказываешься между нулем и минус единицей… Я не мог пойти в спортзал или бегать, рана не до конца зажила, поэтому долго бродил под мокрым снегом по пустым дорожкам парка, ни о чём не думая. А потом вернулся, лёг спать и заснул как убитый.

     — Ты здесь откуда? — спросил меня Носик.

     — Сам не знаю, но уже не в первый раз сюда попадаю.

     — И как тут?

     — Странно. Получил по лбу золотым диском, очень больно было. Еле очухался.

     — Какой ещё диск?

     — Его бросает с обрыва мальчик в оранжевой одежде. А потом диск возвращается.

     — Сложно… Подожди, ты тоже…

     — Нет! Я сплю и могу в любой момент проснуться!

     — А мне нельзя проснуться? Так маму жалко! И знаешь, у меня в жизни были две тайны. Теперь думаю: из-за них я не мог быть счастливым. И рассказать никому не мог. Но здесь это уже не имеет значения…

     Я схватил его за руку:

     — Сейчас, погоди, я найду мальчика и попрошу, чтобы вывел нас! И ты мне всё расскажешь!

     Я стал озираться в поисках мальчика в оранжевом балахоне. Но вокруг по-прежнему шелестели чужие голоса, толпа то рассеивалась, то снова собиралась, худенькой фигурки нигде не было видно.

     — Побудь тут!

     Я оставил Носика возле скалы и побежал к обрыву: бросив диск, мальчик всегда уходит в эту сторону и исчезает в волокнистом синеватом тумане. Но через несколько шагов я уже ничего не видел, только знал, что обрыв совсем рядом, а упасть туда страшно даже во сне. Я споткнулся о невидимый камень, встал на четвереньки и попятился назад, как краб. Когда выбрался из тумана, возле скалы уже никого не было, я не смог разглядеть в толпе длинную сутулую фигуру. Носик ушёл, унося с собой две тайны. И мальчика в оранжевом балахоне тоже нигде не было. Оказывается, смерть — это не сведение твоего личного баланса, и не страх, и не боль, а бесконечное одиночество…

     Утром я поехал на похороны. После похоронного конвейера ковида такие церемонии всё чаще устраивали в специальных залах. По крайней мере, это экономит время: попрощались и пошли по своим делам, не надо терять полдня в крематории. Ритуальный зал находился в самом центре, среди старых особняков, место выглядело тихим и красивым. В маленьком дворике столпилось довольно много народу. Некоторых однокашников я не встречал со времён учёбы. Мика махнул мне рукой, его кто-то перехватил, а толкаться возле гроба было неловко.

     Многие лица были мне незнакомы. Носик ухитрялся общаться с самыми разными людьми, вечно кого-то куда-то пристраивал. Он говорил, что для человека из провинции связи важнее всего. Парней было намного меньше, чем девушек: после начала войны многие уехали, да с тех пор и не вернулись. Я впервые увидел маму Носика: он недавно купил ей квартиру и перевёз в Москву. Худенькая маленькая женщина, возраст которой теперь был навсегда стёрт горем, не плакала, а только вздрагивала и жалась к гробу. Рядом стоял какой-то военный, — как выяснилось, двоюродный или троюродный брат Носика.

     — Племянничек! Никто о нём слыхом не слыхал, а теперь нарисовался! — тихо сказал за спиной женский голос. — Мать одна осталась, если он подсуетится, она ему квартиру отпишет.

     Как часто бывает на гражданских похоронах, выходили разные люди и от расстройства несли полную чушь, никто не мог их заткнуть. Я не религиозен, но лучше, когда любой священнослужитель говорит на похоронах что-то положенное, а остальные молчат. Я прислонился к стене и ждал, когда всё кончится. Запах смерти никогда не был так отвратителен, как сегодня, меня страшно мутило. Похоже, что-то и правда во мне изменилось, если я так болезненно реагирую на запахи. Наконец распорядитель включил положенный саундтрек, все заткнулись и зашмыгали носами, гроб закрыли и понесли в автобус ритуальной службы. Военный помог маме Носика залезть внутрь, потому что она уже не могла сама идти, автобус зафырчал и выехал из ворот. Можно было расходиться. Девушки разбились на группы и щебетали о чём-то своём. Немногочисленные парни курили.

     Мика подошёл ко мне, вытирая сопли.

     — Пойдём помянем? Я всех наших уговариваю в кафе посидеть. Сейчас найдём подходящее…

     Он включил телефон, тут же раздался звонок. Мика нечаянно нажал на кнопку громкой связи, я услышал раздражённый мужской голос:

     — Где тебя носит? Почему не отвечаешь?

     — На похоронах я был! Только вышел! Что, нельзя институтского друга проводить? — огрызнулся Мика. Он курил, сигарета в его руке дрожала, и сам он дрожал: то ли от холода, то ли от пережитого.

     — Мне по херу, кто у тебя там умер, быстро двигай обратно! Тебя дежурный с вёрстки ищет, срочно надо резать сюжет! Тебе за работу платят, а не за сопли!

     Мика отчаянно посмотрел в небо, потом перевёл взгляд на меня:

     — Никому ни до чего дела нет! Только бабки! На хрен мне такая работа? Зачем это всё? Придётся ехать. Помяните Носика без меня, может, я на сорок дней выберусь… — и он боком-боком побежал к витым чугунным воротам.

     Без него компания окончательно рассыпалась, все потянулись на улицу: кто — к своим машинам, кто — к ближайшему метро. Меня так тошнило от запахов, что я успел добежать лишь до ближайшей лавочки в скверике, там меня и вывернуло наизнанку.

     — С утра уже надрался! — произнёс ядовитый голос за спиной.

     Я мог не глядя определить, что это бодрая пенсионерка, идущая в поликлинику за каким-нибудь бесплатным рецептом. Более злобных существ нет в природе! Может, когда заканчивается репродуктивный возраст, лучше сразу умирать, чем превращаться в такое подобие человека? Мысль о смерти и запах, не покидавший меня, вызвали новый спазм, я скрючился над урной и долго не мог разогнуться. А потом пошёл домой пешком.

     В институте мы с Носиком вместе ходили в киноклуб и смотрели всяких Феллини и Антониони. Не слишком нам пригодились знания об итальянском неореализме… Носик вообще был таким же, как я или Мика, только жил в закрытом городе! Его мама работала библиотекарем в научном институте. Папа был сотрудником того же «ящика» и рано умер, получив слишком большую дозу радиации во время неудачных испытаний «изделия». В маминой библиотеке Носик прочёл кучу книжек, знал немеряное количество стихов наизусть, его можно было затащить на любую выставку или премьеру. В институте мы часто зависали у меня дома до утра и говорили обо всём: о девчонках, о своих планах, о том, что надо жизнь строить не по модели родителей, а по-своему…

     После института не так часто виделись, Носик подкидывал мне работу, иногда мы что-то делали вместе. Он всегда считал себя человеком второго сорта и страшно рвался перейти в другую категорию. Нескладный, суетливый, длиннорукий и длинноногий, сутулый, с острым носом, вытянутым подбородком и глубоко посаженными глазами, он напоминал персонажа из мультфильма. Есть глаголы, которые не употребляются в настоящем времени, а только в прошедшем. Носик целиком ушёл в прошедшее время. А я ещё грозился убить его, когда увижу… Я и не заметил, как дошёл до дома. Вошёл в квартиру, прислонился лбом к оконному стеклу.

     Я же не имею никакого отношения к смерти Носика? Могла ли его смерть быть следствием побоев? Я видел своими глазами, что его не покалечили, а просто сильно избили, от этого не умирают! Правда, он мог испугаться, сердце и не выдержало. Слишком много людей в последние дни умерло после встречи со мной! Но даже если я узнаю причину смерти, что я смогу сделать? Вернуть его на этот свет не получится. Ничего нельзя исправить, никого нельзя вернуть… И тут в глазах защипало, а из горла вырвалось бульканье, и я заплакал навзрыд!

     Я не плакал тысячу лет! Когда маму хоронили, не проронил ни слезинки, да и когда она болела, тоже держался. Я вообще привык ни в какой ситуации не проявлять эмоции. Мне как сказали на похоронах отца в десять лет: «Не плачь! Теперь ты — мужчина в доме!» — так я и запретил себе плакать. Иногда, конечно, плакал тайком, под одеялом, но быстро разучился. Это как с сигаретами: либо ты куришь, либо ты бросаешь. Так и с плачем: я бросил! А теперь вдруг меня прорвало. Я рыдал и не мог остановиться. Кажется, я оплакивал и бедолагу Носика, и раздираемого обязательствами Мику, и себя — бесполезного, не оправдавшего родительских надежд, и родителей, и всех моих ровесников, живых или мёртвых, уехавших или оставшихся, которых война разделила, а мир не смог вернуть… И нашу бесполезную, лживую, суетную и пустую жизнь…

     Раздался звонок. Я даже не стал спрашивать, кто. Мне вообще всё стало до лампочки. Молча открыл дверь.

     — Пустишь?

     Я так же молча отошёл в сторону.

     — Мы нехорошо расстались…

     — Шприц захватил? — огрызнулся я.

     Голос звучал хрипло после спазмов в горле. Он стоял в прихожей. Серые льдистые глаза оказались прямо передо мной. На одном глазу я увидел выпавшую ресничку.

     — У тебя ресница, — пробормотал я невпопад. — Стой смирно, не моргай, я сейчас сниму её.

     Я придвинулся вплотную, положил руки ему на плечи и языком слизнул ресницу.

     — Всё! Можешь смотреть, моргать, достать шприц и вообще…

     — Не могу, — ответил Тони шёпотом, — ни смотреть, ни моргать, ни вообще.

     — Лучше уходи!

     — Почему?

     — Все, кто оказался рядом со мной, умирают… Не могу объяснить словами!

     — Объясни, как можешь!

     Я уткнулся носом в ямку между его острыми ключицами и объяснил, как мог, — руками, ногами и всем своим дрожащим телом.

     Глава 3.

     — И что теперь?

     — Не знаю. Давай поедим, что ли?

     Тони только усмехнулся:

     — Конечно! Иди умойся, а я пока разогрею что-нибудь…

     Я не успел даже закрыть дверь в ванную, как он возмущённо воскликнул:

     — В холодильнике ничего нет! Кристина принесла два пакета, а тут одни пустые контейнеры!

     — Это я от вселенской печали спасался…

     — Помогло?

     — На некоторое время. Ты ушёл, мой товарищ умер, что мне оставалось? Надо сказать Кристине, что её котлеты имеют несомненный психотерапевтический эффект.

     — Позвони и скажи, она будет счастлива! Я еле её увёл…

     — Ты же спасал девушку от предполагаемого киллера!

     Тони заглянул в ванну:

     — Я увёл отсюда девушку, которая положила на тебя глаз!

     — Чего? — от изумления я даже уронил полотенце, в которое завернулся. — То есть ты ревновал? Хорош врать, ты меня хотел уколоть, обездвижить и сдать!

     — Что ты понимаешь… Да я и сам не понимаю, — Тони сердито фыркнул, отмахнулся и ушёл на кухню.

     Я сварил кофе, он сбежал, Тони вытер плиту, мы уселись с чашками за стол и молча уставились друг на друга.

     — Ты раньше… — начал он, но смутился и отвернулся.

     — Нет, конечно! — я возмущённо замахал руками. — И в голову бы не пришло! — Какой же я идиот!

     — Почему сейчас ты… — он аккуратно подбирал слова, — …изменил свои предпочтения?

     — Это всё началось с той таблетки! И с временного помешательства!

     Ещё лучше объяснил! Сейчас он просто пошлёт меня и уйдёт. И прав будет.

     — Значит, ты был со мной только под влиянием принятой дури?

     — Нет… Я не это имел в виду! — я ещё сильнее замахал руками, опрокинул чашку, гуща плюхнулась на пол.

     — Сядь, — свирепо сказал Тони, — твои бывшие не говорили, что в быту ты безнадёжен?

     Он аккуратно собрал гущу с пола и ровным тоном спросил:

     — Расскажешь обо всём, что случилось, начиная с того дня?

     — Не сейчас!

     Мне не хотелось много говорить, а без подробностей рассказ звучал бы как абсолютный бред.

     — ОК, — слишком легко согласился Тони.

     — Я могу тебе показать Лиану. Ту самую львицу, с которой всё началось! Я собирался её проведать, разные обстоятельства мешали. Съездим вместе?

     — Конечно! — снова ответил Тони. — Димон разрешил мне сегодня не приходить. Он мельком видел тебя на похоронах и сказал, что ты выглядел дерьмово.

     — Как твой Дима там оказался? — опешил я.

     — Они были давно знакомы с твоим покойным приятелем. Когда у Кристины случилась угроза выкидыша на позднем сроке, именно Носик дал Димону телефон хорошего гинеколога, Кристину тут же положили в больницу, она благополучно родила. Димон добро помнит. Он пришёл на похороны. Позвонил мне: «Видел твоего больного, совсем никакой, как бы ноги не протянул!»

     — Но мы-то с ним не знакомы!

     — А кто той ночью привёз мне лекарства, иглы, анестетики и шовный материал? — усмехнулся Тони. — Димон никогда не был врачом, но достать может всё и всегда, а главное — не спрашивает, зачем. Он тебя сразу узнал.

     — Не мир тесен — тропы узкие… — пробормотал я, — Любимая поговорка моей мамы. Судя по всему, я вдруг стал популярен…

     — В образе девушки ты очень привлекателен, — задумчиво сказал Тони, — я со стороны посмотрел… — и страшно смутился.

     — Не пытайся краснеть! — съехидничал я. — Смуглые люди этого не умеют! Ты меня караулил и высматривал? Зачем?

     — Беспокоился, — пробормотал он. — Новости прочёл. Одно с другим не вязалось, решил проверить…

     — И шприц захватил?

     — Да, мало ли что… Хватит трепаться, поехали уже к твоей львице!

     Мы оставили машину в паре кварталов от клиники, ближе было не подъехать из-за ремонта улицы. Я оглянулся: гаражи, заборы, железная дорога, голые чёрные кусты… Где-то тут меня попытались ограбить два придурка, пока я лежал без сознания. Тони заметил это:

     — Ты чего озираешься?

     — Вспомнил кое-что…

     Мы прошли в кабинет заведующего. Бородатый доктор сперва не узнал меня:

     — Вы кто? Вы ко мне? Занят!

     — Львица… Деньги… — пробормотал я.

     — А! Робин Гуд-младший? — Доктор заулыбался, схватил мою руку и долго тряс: — Думал, только в голливудских фильмах такие чудеса случаются, впервые видел своими глазами! Лиана ваша пока в себя не приходит, но жизненные показатели постепенно улучшаются. Думаю, скоро очухается. Пойдёмте!

     Он отвёл нас уже не на улицу, а в пристройку, закуток выглядел как вип-палата: монитор, специальная лежанка. Лиана была опутана трубками и проводами, рёбра мерно поднимались и опускались. Одна лапа была ближе ко мне, я не удержался и погладил мягкую подушечку.

     — Выкарабкается! — уверенно сказал доктор. — Иначе бы уже в первый день всё кончилось. Кстати: вы нам перечислили деньги с очень большим запасом! Если будет острая необходимость, разрешите на время хотя бы часть перекинуть на счёт клиники? У нас то густо, то пусто. Если срочно нужны дорогие препараты, я иной раз из своего кармана плачу. Сами понимаете, животные ведь как дети, ничего сказать не могут!

     — Конечно, — ответил я, — главное, чтобы Лиана ни в чём не нуждалась, остальное — на ваше усмотрение!

     Доктор расцвёл:

     — Спасибо! Как вам удалось найти таких щедрых спонсоров?

     — Не перевелись ещё добрые люди…

     Мы немного поболтали, потом доктора позвала медсестра:

     — Там молоденькую игуану принесли! В открытую «стиралку» влезла, на неё вылилась жидкость для стирки пуховиков!

      Доктор распрощался и побежал в кабинет, на ходу надевая перчатки, а мы вышли на улицу.

     — Люди, которые лечат животных, кажутся очень добрыми!

     — Это иллюзия, — ответил Тони, — люди все разные, независимо от профессии. Никогда не узнаешь, что у человека в голове.

     — И как жить тогда?

     — Смотреть на поступки.

     — А если поступков нет?

     — Значит, и человека как такового нет, одна оболочка, — резко ответил он.

     — А если поступки есть, но ты их не видишь?

     — Поверь мне, поступки всегда видны.

     Мы медленно шли вдоль узкого проезда. Тучи куда-то делись, вылезло весеннее солнце, стало жарко. Я снял шапку, расправил волосы, надел тёмные очки.

     — Когда ты погладил львицу… — вдруг начал Тони.

     Сзади раздался шум и быстрый топот. Я оглянулся: за нами следовала набольшая кучка подростков от шестнадцати до восемнадцати. Разноцветные волосы, косухи из кожзама, цепи-ремешки…

     — Подождите, пожалуйста! — окликнул нас самый разрисованный, с кольцом в носу и кучей серёжек.

     Тони на всякий случай слегка отодвинул меня в сторону.

     — Ну? — пробурчал он вместо ответа.

     — Мы её хотим спросить, можно?

     Подростки одновременно окружили нас. Тони переглянулся со мной, я помотал головой: всё ОК.

     — Валяйте! — разрешил Тони.

     — Это же вы? — подскочил ближе самый разрисованный, очевидно, вожак стаи. — Вы — та самая «Львица из Мариуполя»?

     Я лихорадочно вспоминал стычку у гаражей: тогда я впервые назвался «Львицей из Мариуполя», говорил шёпотом, поэтому сейчас лучше тоже молчать, не отвечая ни да, ни нет.

     — С чего вы взяли? — с подозрением спросил Тони. — Ты их знаешь?

     Я покачал головой.

     — Нам рассказывал про вас один чел, — захлёбываясь эмоциями, продолжал разрисованный парнишка, — говорил: высокая, худая, грива львиная! Прямо в точку! — он указал обветренной красной рукой на мои волосы. — Сказал, что вы положили обоих одной левой, его другу пару рёбер сломали. Он сам быстро очухался, даже в неотложку не поехал. Велел вас не трогать, а наоборот, респект выразить при встрече. А потом мы про вас прочли много всего в интернете! Можно с вами селфи сделать? — и он достал телефон. Остальные немедленно подтянулись и приготовились позировать, растопырив пальцы в разные стороны.

     Я опешил, а Тони, стоявший ближе, вырвал телефон и сурово сказал:

     — Охренели? Она вам что — кинозвезда?

     — Она звезда криминального мира! — воскликнул другой, самый маленький и тщедушный, судя по лексике — самый начитанный.

     — Вот поэтому видео- и фотосъёмка категорически запрещены, — ещё более сурово произнёс Тони. — Вы же не хотите, чтобы её менты повязали?

     На лицах подростков отразилась буря эмоций, они переглянулись, убрали телефоны и закивали.

     — Спасибо! А вы кто? Вы её друг? — Тони покачал головой. — Телохранитель? Вы, наверно, из «Триады» или из Гонконга? — Он потрясённо хрюкнул, но сдержался и кивнул. — Вы тоже так круто дерётесь?

     — Не так круто, конечно, где уж мне… — пробормотал он. — Ну всё, мы пришли!

     Мы уселись в джип, а подростки стояли в отдалении и ждали, пока мы тронемся с места.

     — Что это было? — спросил Тони.

     — Тут такая история случилась в прошлый раз… — начал я, — ничего особенного… Все живы остались! Веришь?

     — Конечно! — ответил Тони. — Когда я увидел, как ты гладишь лапу твоей Лианы, я понял, что ты добрый. А кому ты там сломал ребро или дал по роже, мне абсолютно по херу! Но я не представлял масштабов твоей популярности… — и он нехорошо хмыкнул.

     — Ты тоже теперь приобрёл другой статус. Они решили, что ты из гонконгской мафии и у меня на побегушках!

     — Моя бабушка была из Казахстана, дед — немец, какой ещё Гонконг?

     Тони возмущённо фыркнул. Со стороны он и правда был похож на полукровку из гонконгских боевиков: такой же подтянутый, подвижный, смуглый, едва уловимый азиатский разрез глаз, зато цвет этих глаз — просто сумасшедший… Лучше лишний раз не заглядывать в них, сразу вспоминается мальчик в оранжевом балахоне.

     — А поесть мы можем по дороге? — спросил я заискивающе. — В последнее время мне всё время жрать охота! Пожалуйста!

     Тони вздохнул:

     — Зайдём в твой супермаркет, ужин приготовлю сам.

     Это прозвучало как музыка. Я сначала размяк от радости, но тут же вспомнил, что на счету и в карманах совершенно пусто.

     — Сегодня я плачу! — добавил Тони. — Насколько я помню, у Робина Гуда всё уходило на благотворительность. Госпожа Львица из Мариуполя, позвольте телохранителю из «Триады» о вас позаботиться!

     Мы вышли из супермаркета и свернули в небольшой проход между домами: о нём знали только местные жители. Снаружи уже года два стояла загородка с надписью «идёт ремонт», но никакого ремонта не было, мы спокойно ходили через эту дырку. Кто-то позвал меня со стороны улицы:

     — Алекс?

     Двое мужчин в обычной тёмной одежде, незаметные и неотличимые от большинства прохожих. И всё же от них так явно пахло опасностью, что я невольно схватил Тони за локоть и сжал.

     — Нам надо поговорить, — сказал тот, что стоял дальше. А второй сделал ко мне едва заметный шаг.

     — От фанатов буквально отбоя нет, — спокойно заметил Тони.

     Двое переглянулись и сделали ещё пару шагов.

     — Кое-кто желает с вами встретиться! — вежливо сказал второй.

     — Извините, у нас плотный график, — решительно ответил Тони.

     — Мы должны выполнить поручение и вас проводить… — мужчина был по-прежнему вежлив, но в голосе зазвучало нетерпение.

     — Они за мной пришли. Я их задержу, а ты вали отсюда быстро, — сквозь зубы пробормотал я.

     — Конечно! Уже бегу!

     — Или за спину ко мне встань!

     — Лучше ты за спину ко мне встань, — парировал Тони и развернулся боком, оттирая меня к стене и закрывая плечом.

     — У вас тут проблемы? — спросил кто-то.

     Крупная фигура выросла в узком проходе со стороны двора.

     — Димон! — удивлённо воскликнул Тони. — Не ожидал!

     Вновь пришедший мгновенно оценил расклад.

     — А вы кто будете, мужчина? — поинтересовался один из незнакомцев.

     — Я, знаете, со стороны жениха, — ответил Димон, разминая плечи и хрустя шеей.

     Оппоненты поняли, что теряют стратегический перевес.

     — Похоже, сегодня разговора у нас не получится, — резюмировал один из них, — Алекс, мы вас найдём в ближайшее время, оставайтесь на связи.

     И они синхронно затопали прочь.

     — Ты, как всегда, вовремя! — заметил Тони. — Алекс, это Дима.

     — Виделись… — пробурчал Димон. — Интересная у тебя жизнь, Алекс! Неудивительно, что моя бывшая жена от тебя без ума!

     Глава 4.

     — Проходите, я сейчас кофе сварю…

     Я суетился, чтобы преодолеть неловкость, Тони сделал вид, что понятия не имеет, где чашки, а где ложки. Дима занял всю прихожую, снимая кроссовки, потом выпрямился, и я смог его рассмотреть. Он не был толстым или слишком здоровым — просто ширококостным и массивным, светловолосым и шумным.

     — Это Дима, мой начальник, — ещё раз представил его Тони.

     — Как говорила моя мама, начальник — это высокий мужчина с громким голосом, — пробурчал я.

     — Ну ты тоже не мелкий, — сказал Дима, оглядывая меня: мы были почти одного роста. — И голос у тебя вполне солидный. Почему тогда ты не начальник?

     — Я фрилансер, сам себе начальник! — объяснил я. — Сам-то на себя кричать не будешь?

     — Это смотря за что… — возразил Тони, глядя на меня со своей традиционной усмешкой.

     — Давайте за стол, раз пришли!

     Пока я на кухне раскладывал купленные продукты, Тони с Димой о чём-то болтали. Мне было интересно, почему Дима тут очутился. Не только же из-за своей бывшей жены: эту версию я сразу отмёл. Я, конечно, обзавёлся фанатами, но…

     — Дима, можно спросить, как вы оказались возле моего дома?

     — Мне нужен был этот парень, — Дима прихватил Тони за шею, я неожиданно почувствовал зависть: он может так вести себя, я — нет. — Я подумал, что он наверняка тут с тобой возится. Тошка ответственный, любое дело доводит до конца, будь то пациент или что другое… — и Дима исподлобья глянул на Тони, тот в ответ едва заметно покачал головой.

     — Откуда вы знали Носика?

     — Я занимался медицинским оборудованием, поставками, инвестициями и рекламой, там и пересеклись. А когда припёрло, были праздники, все знакомые медики куда-то подевались. Только Носик отозвался и срочно устроил Кристину к хорошему врачу. Наш сын, Мишка, появился на свет благодаря ему. Носик даже стал Мишкиным крёстным, хотя отбивался и говорил, что он не по этой части. С тех пор я как честный человек поздравлял его со всеми праздниками, звал на Мишкин день рождения, пил с ним пиво раз в год…

     — Да он не пил, у него язва была!

     — Со мной пил, — пожал плечами Дима. — Раз в год его язва брала отгул. Конечно, я пришёл на похороны. И увидел ночного пациента, который выглядел как готовый клиент для ритуальной службы!

     — Да ладно, он практически здоров, — буркнул Тони. — Может распоряжаться своей жизнью как ему угодно.

     — Ага, только пусть запасётся медикаментами! Я завтра уезжаю, и ты мне нужен в этой поездке! Оставим его на Кристину? Если ты за него ручаешься, я не стану возражать! Скажи, он точно здоров? Пусть хотя бы анализы сдаст на ВИЧ и гепатит! Не могу бывшую жену доверить кому попало!

     — Может, хватит обо мне говорить так, словно меня тут нет? — не выдержал я. — Пейте оба свой кофе и проваливайте!

     Тони странно на меня посмотрел, а Дима одобрительно ухмыльнулся:

     — Я понял, почему он так понравился Кристине. В тихом омуте…

     — Нет, — язвительно парировал я, — не поэтому! Кристина видела, как я спрыгнул со второго этажа прямо в букет с вашими сердцами, и подарила мне одно сердце. Вон оно, до сих пор висит под потолком!

     Дима уставился на ядовито-розовый арт-объект:

     — Она реально тебе моё сердце отдала? Самое большое?

     — Да!

     — Налицо любовный треугольник, — сделал вывод Дима. — Два катета и гипотенуза. Я как гипотенуза сдаюсь заранее. Тони, поехали!

     — Не хочешь узнать, почему он спрыгнул со второго этажа? — спросил Тони.

     — Нет. Наверняка у него были свои мотивы! — снова ухмыльнулся Дима. — Как в анекдоте: муж неожиданно вернулся из командировки… Я бывший муж, я уезжаю в командировку, флаг тебе в руки! — закончил он.

     И оба выкатились на лестницу, препираясь и посмеиваясь. А я остался в гордом одиночестве и в полном бешенстве. Что это было?

     Я и приблизительно не представлял, чем занимается Тони, кроме того, что он учился в медицинском и умеет оказывать первую помощь. Какие-то биотехнологии… Дима меньше всего походил на специалиста по рекламе и инвестициям! И почему он искал Тони возле моего дома? Позвонить не мог? Всё это — одно сплошное враньё!

     С другой стороны — я сам ни слова правды о себе не сказал. Потому что это невозможно в здравом уме ни рассказывать, ни слушать! Дима с Тони отвалили, дальше я буду разбираться с проблемами сам. Сегодня я уже никому не нужен! Но я ошибался…

     — Привет! — сказала Кристина. — Ты случайно моего бывшего не видел? Обещал зайти к тебе и потом заехать к нам.

     — Был тут вместе с Тони и ушёл.

     — Значит, скажу Мишке, чтобы ждал. Они редко видятся. Телефонный папа… — она вздохнула. — У тебя всё в порядке? Ничего не болит?

     — Все ОК.

     — Ладно, звони, если что нужно будет! Может, сходим куда-нибудь вместе?

     — Конечно! — ответил я.

     Похоже, Дима не шутил. Моя популярность стремительно растёт.

     На этой оптимистической ноте я собрался и пошёл в спортклуб. В это время там уже почти никого не было, правда, очень пахло потом и чужими дезодорантами. Обычно ты постепенно привыкаешь к запахам в помещении и понемногу перестаёшь их замечать. Но теперь я ничего не мог с собой поделать: включил на максимум кондиционеры, чтобы всё выветрилось, и сел на велотренажёр. Остальными пока пользоваться не рискнул, подумал: на этот раз Тони меня прибьёт! Да пусть прибьёт, только бы не исчезал…

     В соседнем зале молодой татуированный мужик кавказской наружности ожесточенно лупил грушу, висевшую под потолком. Он чередовал удары руками и ногами, изображал вертушки, как в кино, правда, ногу высоко задрать не мог, но выглядел устрашающе.

     Я представил себя на месте груши и в очередной раз изумился: как я мог уложить нескольких человек, не владея никакими боевыми навыками? Одного в прыжке с ног сбил, другого пнул, третьему просто по роже въехал… И все они потом умерли. Почему? Рациональных объяснений не было, я горячо взмолился про себя: никто больше не должен умереть! Пусть лучше Тони забудет дорогу в мой дом! И эта Кристина тоже, и Дима…

     Вообще надо определиться: либо я хочу его видеть, либо пусть он больше не появляется. Сейчас мой путь — это одиночество. «Путь одинокого героя», если точнее выразиться. Любовь к литературным аналогиям до добра не доводит!

     Я присел на лавку передохнуть и тупо следил за чужими движениями и ударами. Вдруг груша начала при ударе зависать и странно заваливаться в сторону. Я пригляделся: одно из звеньев металлической цепи разогнулось, груша висела на соплях, при следующем ударе она упадёт ему на голову… Едва заметив это, я одним прыжком перелетел через снаряды, разделявшие наши залы, и оттолкнул татуированного бойца. Мы откатились в сторону.

     — Ты что? — закричал оторопевший мужик.

     И тут груша с грохотом свалилась точно на то место, где он только что махал руками и ногами.

     — Ничего себе… — мужик сел, уставился на меня: — Ты ближайшее будущее предвидишь, да? Как Николас Кейдж в фильме «Пророк»?

     — Я увидел, что цепь рвётся.

     — Ты же был там! — он показал на соседний зал. — Как ты успел?

     Я пожал плечами. В это время на шум прибежал менеджер с ресепшен, позвал уборщика, вдвоём они поволокли грушу в подсобку, пыхтя и ругаясь.

     — Ты крутой, — сказал мужик, — спасибо. Она бы мне шею сломала.

     — Не за что! Я со стороны смотрел, а ты не мог видеть, что наверху происходит.

     — Что-то я больше заниматься не хочу… — он потёр потный загривок, покосился на обрывки цепи под потолком. — Ты тоже закончил? Пойдём лучше отсюда, да?

     И мы пошли в раздевалку. Нового знакомого звали Асланом. Судя по интонациям и чистоте речи, он уже давно жил в Москве, остался только лёгкий гортанный акцент, свойственный всем кавказским народностям. Пока Аслан раздевался, я разглядывал его многочисленные татуировки. Японские иероглифы соседствовали с латинскими выражениями, скрещёнными мечами, змеями и драконом. Он был ширококостным, с массивным торсом, свободного места для изображений хватало.

     — Ну да, — усмехнулся Аслан, заметив мой взгляд, — стоит только начать… Я несколько лет в ММА готовился, там надо соответствовать. Ты каким спортом раньше занимался? Я всегда могу определить, я в институте физкультуры учился. Ты не пловец, не боец… — он без стеснения разглядывал меня, — для гимнаста слишком высокий. Лёгкая атлетика? Барьерист? Нет, у них ноги накачанные… Может, акробатика, тхэквондо или ушу? Там все длинноногие и прыгучие!

     — Типа того, — промычал я. — Давно было. Запустил себя, сейчас решил форму набрать.

     Мы пошли в душ, я порадовался, что рана на животе еще заклеена пластырем. Аслан заметил его, я

     застеснялся, быстро завернулся в полотенце и убежал в раздевалку. Аслан догнал меня:

     — Слушай, давай я тебя угощу? Ты ж меня вроде как спас…

     — Не надо!

     — Нет так нет. Лучше я тебя отведу в тату-салон! Мой друг — крутой мастер. Бесплатно сделает! Соглашайся! У тебя кожа светлая, смотреться будет суперски!

     Он так меня уговаривал, что я неожиданно для себя согласился.

     — Отлично! Давай свой номер! Я обещал — должен сделать! А то ты застесняешься и не позвонишь!

     — Почему ты решил, что я застесняюсь?

     — Потому что! — со знанием дела ответил Аслан. — Я людей насквозь вижу сразу. Ты порядочный. У меня учительница литературы такая же была. Давай телефон! Хочешь, завтра туда пойдём? Мне надо дракошу подправить, месяц назад делал, коррекция нужна! — Он продемонстрировал здоровенного дракона на голени. — А тебе набьём что захочешь! Ты такой… — он ещё раз оглядел меня и подмигнул: — Тебе пойдёт, короче! Девчонки визжать будут!

     Мы обменялись номерами и на улице распрощались. Аслан побежал к метро, а я двинулся домой, ещё более озадаченный: как я смог его спасти и за каким хером мне нужна татуировка? Неудобно было отказаться? Да уж, это самое «неудобно» может привести к самым непредсказуемым последствиям… Наверно, человек должен в жизни всё попробовать. Я попробовал уже столько всего нового, что татуировка — это просто мелочь. Конечно, я жутко боялся боли, но это всяко не страшнее, чем зубы лечить!

     Я и не заметил, как ужасные мысли развеялись. Дома накинулся на еду, как будто голодал месяцами. Не буду ни о чём думать! Даже показалось на миг, что проблемы сами собой рассосутся! Решил сменить бельё, нашёл маленькую золотую серёжку-колечко, зацепившуюся за угол подушки. Это была серёжка Тони. Его запах остался и на самом диване, и в воздухе. Да что, блин, мне со всем этим делать? Ничего не придумал, зажал в кулаке серёжку и заснул с ней.

     Глава 5

     Утром я спрятал серёжку в ящик стола, как тайный трофей, и отправился в парк. Пробежал четыре круга и даже не запыхался. Запахи, которые я слышал вокруг, уже частично были знакомы: здесь выгуливали одних и тех же собак, я морщился, пробегая мимо кустов и деревьев, помеченных ими. Навстречу выскочил лохматый белый пёс, сразу прижал уши и сдал назад. Его хозяин тоже узнал меня:

     — Это вы?

     Я молча кивнул и побежал дальше, белый задира проводил меня испуганным взглядом. А приятно, когда тебя боятся! Я всегда был тихим и ни во что не совался. Теперь чувство превосходства грело изнутри, хотя совершенно непонятно, на чём оно было основано. Не надо искать рациональных объяснений иррациональным событиям. Сейчас меня боятся не только собаки. Буду этим пользоваться!

     Пока я бегал, не позволял себе проверять телефон, а дома тут же схватился за него: ничего. Наверно, так лучше. У Тони свои дела и своя жизнь, а я уже здоров, у нас больше нет общих дел. У меня вообще дел никаких нет! Из-за похорон Носика я не отвечал на предложения, видимо, работодатели обошлись без меня. И век бы их не видеть… Может, вообще работу сменить? Собственно, а что я ещё умею, кроме написания текстов? Это даже не тексты, а контент, и я его производитель. Может, научиться производить что-то полезное, кроме букв? Жаль, что я не умею лечить зубы, зубы важнее букв. В следующей жизни стану стоматологом!

     Я полез в интернет, чтобы проверить криминальные сводки. Ничего о «Львице из Мариуполя», как будто и не было этих странных смертей, вообще ни одного слова, ни одной ссылки. Может, оно и к лучшему. Новости живут пять минут, завтра никто не вспомнит о том, что было вчера.

     Я скачал новый роман некогда модного писателя и уставился в текст, но не продвинулся дальше трёх страниц. Я уже прочел столько книг, теперь нужны веские причины, чтобы забросить в себя ещё одну. Тело требовало действия, а не чтения. Позвонил Аслан:

     — Ты как? Время есть? Поехали к моему другу в салон!

     Раньше я бы даже с места не сдвинулся, а теперь немедленно согласился. Мы встретились в метро на «Пушке», он выглядел очень респектабельно: в костюме, в пальто, с белым шарфом. Хоть он был моложе, рядом с ним я казался просто студентом-задротом.

     — Я поблизости был на встрече, — начал оправдываться Аслан, — я ни разу не мажор, ты не подумай, я сам зарабатываю! Мне семью кормить надо: жена, дочка, мама, сестра ещё учится…

     Он всю дорогу болтал о клиентах и поставках, умудрившись протрепаться полчаса и не рассказать ничего конкретного. Спросил о моей работе, я ответил коротко, что пишу для разных изданий.

     — И что, на это можно жить? — удивился Аслан.

     — Теперь нельзя, — внезапно признался я, — в последнее время трачу больше, чем зарабатываю. Сдаю квартиру, благодаря этому и живу. А иначе бы уже, наверно, наркотой торговал!

     — Нет, — со знанием дела сказал Аслан, — это не твоё! — И оглядел меня оценивающе. — Я людей насквозь вижу! Ты порядочный! — И снова уточнил: — Как моя учительница литературы!

     Восток Москвы — среда обитания приезжих, москвичи там бывают редко и только по делу. Мы оказались почти в том же районе, где находилась ветеринарная клиника, только от метро поехали в другую сторону. Тату-салон, в котором работал друг Аслана, располагался в первом этаже большого нового дома, среди множества аптек и маленьких кафешек. Нас встретил невысокий квадратный мужик, татуированный сверху донизу: даже бритая голова целиком была покрыта узорами. У него были стрелки на веках и бровях, из-под ворота майки вылезала чья-то чешуйчатая лапа, казалось, она схватила его за бороду.

     Аслан долго обнимался с другом, потом сказал:

     — Это Стас, а это Алекс. Алекс вчера мне жизнь спас!

     — Да ладно тебе!

     — Так и было, — подтвердил Аслан. — Если б не он, меня бы насмерть прибило грушей в спортзале. Я хочу ему сделать подарок. Алекс, выбирай рисунок! А Стас мне пока дракошу подкорректирует!

     Я взял в руки толстый каталог: рисунков была тьма, глаза разбегались. Вообще-то я уже ничего не хотел, кресло мастера напомнило мне кресло стоматолога, хотелось удрать, но неудобно: нельзя потерять лицо. Я тупо разглядывал рисунки, потом меня вдруг осенило. Я нашел у себя в айфоне фото кровавого граффити с четырёхпалой лапой, быстро обрезал надпись и показал Стасу:

     — Можно мне набить львиную лапу?

     — Такую? — с пренебрежением спросил Стас. — Кустарщина, нарисованная кривой ручонкой любителя! Сейчас найдём лучше! Аслан, ищи в моих эскизах!

     Он подправлял дракошу на голени Аслана, а тот листал каталог и вскоре нашёл мне аж четыре варианта львиной лапы: просто четыре пальца с когтями; то же — но на черном фоне; лапу, обрамлённую загогулинами — трайблами; лапу, тщательно прорисованную, с устрашающими когтями. Я выбрал самое простое начертание.

     — Ничего лишнего! — одобрил Стас. — Где бить будем? На плече?

     Плечо у меня хилое, нечем тут гордиться. Надо выбрать ту часть тела, которая не бросается в глаза и обычно скрыта под одеждой. Решительно ткнул себя в грудь.

     — Правильно, — одобрил Стас, — не для понтов, а с особым смыслом, только для кого-то особенного. Есть для кого? — и подмигнул.

     Я не ответил. Молча разделся до пояса. Он долго подбирал нужный размер, чтобы не было слишком вызывающе: «Ты слишком худой!» или слишком мелко: «Такой размер для девчонки!» Потом напечатал рисунок на специальной бумажке — трансфере, перевёл рисунок с трансфера на тело. Долго чистил и заправлял машинку. Приготовления к процессу меня напугали. Стас заметил большой пластырь на животе, но понимающе кивнул и вопросов не задавал, а я многозначительно промолчал. Затем я надел одноразовый халат, лёг на стол, Стас протёр мою грудь дезинфицирующим средством. Я приготовился к чему-то ужасному, типа операции на открытом сердце, и мысленно попрощался с жизнью. Жаль, что в последний момент нет рядом человека, который… От этой мысли самому стало смешно, а потом — больно, но не слишком. Боль оказалась не сильнее, чем от укуса комара или обычной ссадины. Через пару минут я привык к ней. Стас оказался очень болтливым, я даже спросил его, не работал ли он когда-нибудь в рекламе или маркетинге. Тот заржал:

     — Да, было дело. Но потом оказалось, что увлечения могут приносит реальную прибыль. Надо делать то, что действительно тебе нравится! Получится, что за удовольствие тебе ещё и платят! Тогда не будет мучительного противоречия между работой и жизнью — подлинной трагедии современного человека! — нравоучительно произнёс он. Кажется, мастер был не чужд изящной словесности. Надо поискать его на Прозе.ру…

     — Ну вот! — с удовлетворением сказал Стас, протирая готовую татуху. — Посмотри!

     Он отвел меня в предбанник, к большому зеркалу. Я разглядывал яркий воспаленный рисунок на груди и поймал в зеркале чей-то взгляд. Из угла на меня пялился невысокий молодой парень. Он смотрел то на татуировку, то на меня, глаза его становились всё шире и шире.

     — Пойдём, заклеим специальной заживляющей плёнкой, — Стас увёл меня обратно в кабинет.

     Вскоре мы попрощались с мастером и вышли, парнишка тут же уткнулся в каталог татуировок, но я чувствовал его взгляд на своём затылке. Я вроде не видел его раньше, его запах был мне тоже незнаком. Может, ему просто рисунок понравился?

     На улице уже стемнело. Мы решили пройтись пару остановок пешком. Аслан вытащил сигареты, я медленно шёл, прислушиваясь к себе: ощущение рисунка на теле вызывало примитивные языческие эмоции, словно теперь меня защищало некое тотемное животное! Кроме запаха сигарет, почуял вдруг чужие запахи. Несколько человек быстро шли за нами, слышно было их учащённое дыхание и синхронные ровные шаги.

     — Так вот кто с моими ребятами плохо обошёлся? — медленно процедил незнакомый голос с резким акцентом. В сумерках показался приземистый силуэт обладателя голоса. — Ты, значит, «Львица из Мариуполя»? Сейчас так просто не отделаешься!

     Аслан обалдело посмотрел на меня, я прижал палец к губам и покачал головой: мол, отойди в сторону.

     — Ты нам не нужен, — продолжал мужчина, — можешь идти!

     — Ещё чего! — задиристо ответил Аслан и, как настоящий боец, тут же принял стойку.

     — Не лезь! — прошептал я.

     Говоривший был уже в возрасте. Восточные люди в какой-то момент стремительно стареют, ему могло быть и пятьдесят, и семьдесят пять. Надвинутый на лоб клетчатый картуз придавал ему странный, почти карикатурный вид. Длинное пальто, ботинки, блестящие даже в сумерках, перстень на руке — мафиози из боевиков 90-х, смешно… Совсем не смешно, на самом деле!

     — Парни, разберитесь! — скомандовал дядька и достал телефон: — А я сниму видео. Слишком сильно не бейте, мы потом с ней поговорим ещё…

     Я не стал ждать: прыгнул далеко вперёд, снося его корпусом, и с размаху залепил по уху. Картуз свалился, дядька издал странный звук и шлёпнулся лицом вниз. Остальные растерянно замерли. Потом один попытался подбежать к упавшему начальству, другой просто попятился и исчез, а оставшиеся двое переглянулись и неуверенно приблизились, размахивая чем-то типа палок или бит. Я даже не стал вникать, что у них в руках. Перепрыгнул через одного, зацепив пяткой по затылку, и треснул сверху кулаком по башке другого. Один упал, другой перекатился по асфальту и закрыл голову:

     — Не надо!

     Я наклонился, тот в ужасе замер, но я всего лишь завязал шнурок на своём кроссовке, поднялся, сделал знак Аслану и, не оборачиваясь, пошёл вперёд.

     — Погоди! — крикнул Аслан. — Мы просто уйдём?

     Я кивнул. В молчании мы прошли еще метров двести, завернули за угол. Там начиналась большая оживлённая улица, ярко светили фонари, гудели машины на стрелке светофора. Я встал у перехода в ожидании зелёного света. Аслан дёрнул меня за рукав:

     — Кто это был? — спросил он.

     Я по-прежнему молчал. В метро он переспросил:

     — Что он сказал? Какая-такая львица?

     — Тебе показалось.

     Аслан замотал головой изо всех сил.

     — Я точно слышал… Львица…

     Полез в телефон, долго шарил, наконец, ткнул мне в лицо:

     — Вот!

     Это был канал Nation Geographic. На видео львица охотилась на антилопу: она на мгновение замерла, выжидая, потом зависла в длинном прыжке, сшибла жертву на землю и ударом лапы сломала ей шею.

     — Так ты прыгаешь. И так ты бьёшь… — изумлённо пробормотал Аслан. —Ты одним ударом убиваешь, да?

     — Тебе показалось! Темно было! Я же говорил: акробатика, ушу…

     — Это я говорил, а ты молчал! — резко перебил Аслан и схватил меня за плечо: — Где такому учат?

     Я снова молчал.

     — Я понял… — он отодвинулся. — Не буду даже спрашивать, всё равно не скажешь. Я всю жизнь искал такого мастера! — и вдруг схватил меня за плечо: — Возьмёшь меня в ученики?

     — Конечно! — ответил я с интонацией Тони. А что ещё мне оставалось?

     ЧАСТЬ V.

     Глава 1.

     Я еле-еле отбился от Аслана, напустил туману, пообещал, что мы будем вместе заниматься по вечерам, предупредил, что у меня непредсказуемый график, пришёл домой и рухнул. Стало быть, я теперь мастер невесть каких боевых искусств и у меня есть ученик. А львиная лапа на моём теле — знак принадлежности к неведомому клану. Лиана, у нас не просто есть логотип, мы представляем собственный бренд!

     Стычку на окраине я не воспринял всерьёз. Мелким сошкам велено было найти обидчицу, один из них оказался в тату-салоне и узнал меня по описанию. Криминальный босс выглядел комично, может, это вообще розыгрыш? В любом случае, серьёзного урона я им не нанёс, дал боссу по уху, а двое мелких огребли по башке и просто сбежали.

     Я в очередной раз проверил, нет ли сообщений от Тони, и в очередной раз запретил себе даже думать о нём. С остервенением засунул в стиралку постельное бельё, сохранившее его запах, огляделся: никаких следов Тони в моей жизни больше нет. Нет человека — нет проблемы. А серёжка пусть лежит в столе, не верну, это трофей.

     И работы у меня пока нет. Никто из потенциальных заказчиков не объявлялся. Один пропущенный звонок от однокурсника, с которым мы мельком виделись на похоронах Носика. Он работал в крупной газете, некогда бывшей независимой и респектабельной. Те времена давно прошли, газета стала такой же, как остальные, — бесполезной и одиозной. Я набрал его номер.

     — Не успели поговорить на похоронах, а потом ты свалил… — скороговоркой затрещал собеседник. — Ты на моё сообщение не ответил. Может, зарплата не устраивает?

     — Ты мне что-то посылал? — я порылся в истории сообщений, но ничего не нашёл.

     — Да, точно помню, когда: за день до китайского Нового года. У брата днюха была, я за столом сидел и тебе писал.

     — Не видел!

     — Странно! У меня в истории это сообщение есть, правда, не отмечено, что доставлено. Короче: нужен человек в отдел «Общество». Предыдущий сотрудник свалил за бугор. Тематика, так сказать, патриотическая. Пришёл новый главный, стариков разгоняет, набирает молодых и перспективных, чтоб гладко тексты строчили и не заморачивались. Прямо как ты!

     — В штат не пойду!

     — Да, ты свободолюбивый. Зато у нас стабильность!

     — На кладбище тоже стабильность! Кто вообще сейчас читает газеты? Все пишут одно и то же.

     — Не скажи! У нас имидж серьёзный. Есть сайт, телеграм-канал, радио, журнал, куча всего. Ты же всеядный! И бесконфликтный!

     Выражение «всеядный» было абсолютно правдивым и поэтому задело. «Бесконфликтный» звучало не лучше.

     — Может, я и всеядный, но не до такой степени, чтоб под диктовку писать!

     Собеседник явно обиделся:

     — Зря ты так. Сейчас с работой не очень. Но если тебе деньги не нужны, то… — И он быстро распрощался.

     Я был зол на себя. Мне нужны деньги и нужна работа. Но впервые я вдруг задумался, зачем берусь за всё подряд? Не царское это дело — побираться на помойке, в которую превратились СМИ! «Ты царь, живи один…» — услужливо подсказала память. Я никогда не касался совсем уж гнусных тем, просто писал то, за что платили, но мало ли за что платят? Может, лучше в доставку пойти? Что я ещё умею, кроме написания букв? Считай, ничего. Когда родители — филологи, вероятность того, что у них родится физик-теоретик или айтишник, стремится к нулю. На родителей ответственность не перевалить, их уже нет на этой планете. А куда, интересно, все уходят? Не может быть, чтобы никуда!

     Я вспомнил сумрачный край обрыва, тихо шелестящую толпу и мальчика в оранжевом балахоне… В очередной раз запретил себе о нём думать и пошёл жарить оставшееся мясо. Пакет из супермаркета: мы вместе покупали там еду! Яростно смял пакет и выбросил в мусорное ведро. Пусть со своим Димой вместе ужинает! От злости даже перемыл посуду. Обычно она копилась в раковине, но теперь я так остро реагировал на запахи, что не мог выносить присутствия грязных тарелок или сковородок.

     В руки попался пульт от ТВ, который внезапно заработал от страха перед Кристиной. Я швырнул его на диван, телевизор включился без звука. На том же московском канале шёл репортаж об открытии очередного участка платной дороги. Мэр в каске, рядом бежит с микрофоном наготове один знакомый… Все рыскают одними и теми же тропами в поисках добычи, как шакалы! И всё же странно, что я не видел сообщения с предложением работы…

     Я замер, глядя на бегущую строку. Новость сопровождалась пометкой «срочно». «Три человека были жестоко убиты на востоке Москвы. Все трое, предположительно, принадлежат к криминальной группировке… В одном из погибших полиция опознала бывшего киллера по кличке «Сайгак», находившегося в розыске более двадцати лет…»

     Я включил звук, но мэр в каске уже сменился мэром в белом халате. В интернете нашёл те же самые скудные сведения. Ущипнул себя за ухо: я же никого не убивал? Сразу вспомнил пару старых триллеров, где герои страдали множественным расстройством личности и убивали, сами о том не догадываясь. Два-три дня, в течение которых я был не в себе и вёл диалоги с Лианой, — может, тогда всё и началось? Мне стало страшно, как никогда ещё не было! Перед глазами всё поплыло, ноги подкосились, я оказался на полу, разум просто отключился.

     В сознание меня привел звонок. На улице уже светило солнце! Я увидел номер Кристины, но не ответил: кажется, я сейчас не просто токсичен, а смертельно опасен. Она долго не сдавалась, потом перестала звонить. Я тупо смотрел на телефон, пока он не зазвонил снова. Номер не определялся.

     — Алекс? Вы сейчас свободны? — прозвучал мужской голос.

     В ушах ещё звенело, я с трудом выговорил:

     — А вы кто?

     — Мы пытались с вами побеседовать, но не сложилось. Встретимся?

     Если бы я хоть чуть-чуть соображал, то, наверно, отказался бы. Но я лишь спросил:

     — Где вы?

     — Выходите на улицу, увидите чёрный Kia, номер…

     Я оделся, сунул в карман айфон и вышел. Пока ждал лифта, подумал: если я действительно убиваю каждого, кто мне дорогу перешёл, то, возможно, эти люди сами меня боятся, как, например, тот белый пёс в парке? Чувство превосходства прибавило мне сил. Затем я вспомнил, что на моей груди теперь — львиная лапа, и мысленно обратился к Лиане: «Давай распугаем всех шакалов!» Сразу стало жарко. Звон в ушах прекратился. Чёрный Kia моргнул фарами, щёлкнула задняя дверь. Внутри сидел обычный дядька, возможно, один из тех двоих, что пытались задержать меня возле дома. В прошлый раз я их не рассмотрел, да и сегодня не стану: это шавки. Пусть боятся!

     — Поехали, что ли! — сказал я как можно более высокомерным тоном, достал айфон и уткнулся в первое попавшееся видео. Мой сосед переглянулся с водителем в зеркале, машина тронулась. Кажется, я выбрал правильную линию поведения!

     Я перелистывал в Тиктоке видео с различными тренировками: одно, другое, третье — с накачанными парнями, потом — видео о растяжке, уже с утончённым красавцем. Затем Тикток возбудился и начал предлагать видео сомнительного свойства… Что за блядство и почему именно сейчас? Как вообще работает алгоритм выбора роликов? Сосед, подсматривавший через плечо, хмыкнул. Я убрал айфон и уставился в окно, демонстративно не замечая его ухмылки. Надо бы запомнить маршрут… Но мне до такой степени стало на всё плевать, что я не замечал ни указателей, ни развязок.

     — Не переживайте, мы вас обратно отвезём, — предупредительно сказал мой сосед.

     — Конечно! — процедил я сквозь зубы и мысленно поблагодарил за универсальный ответ Тони, с которым в очередной раз расстался навсегда.

     Мы оказались в сером спальном районе на юго-западе города. Мама говорила, что раньше он считался местом, где гнездились разведчики: работали в большом, якобы секретном, комплексе, о котором все знали, и жили неподалёку, в панельных многоэтажках «улучшенной планировки». Сейчас там настроили бюджетного жилья, бывшая шпионская элита окончательно растворилась среди его обитателей. Мы вошли в подъезд одного из таких домов. Сопровождающие стояли рядом с отсутствующим видом, аккуратно придерживая меня за локти. Они всерьёз меня опасаются или так положено? Мы вышли на одиннадцатом этаже, они позвонили в железную дверь и молча кивнули: заходи, мы подождём. Правильно, нечего шавкам делать среди настоящих хищников! С таким настроем я вошёл внутрь.

     — Алекс, присаживайтесь!

     — Не люблю этот глагол! Либо «садитесь», либо «стойте», а «присаживайтесь» означает нечто промежуточное! — ответил я максимально надменно и едва скользнул взглядом по хозяину квартиры. На самом деле рассматривать было особо нечего. Дядька средних лет, среднего роста, ни толстый, ни худой, лицо тоже невыразительное, — типичный агент национальной бесполезности.

     — И о чём разговаривать будем?

     Я сел в одинокое кресло. Тут было очень мало мебели, квартирка-то явно не для жизни, а для таких бесед. Хозяину пришлось стоять, ему стало неловко.

     — Может, чаю? — осведомился он.

     — Давайте без этого! — ещё более нагло ответил я.

     — ОК, — легко согласился хозяин. — Тогда перейду к делу! — И вывалил передо мной фотографии, распечатанные на цветном принтере, с жуткими красками.

     — Картриджи слабо поменять было? Неужто финансирование не позволяет?

     — Для ознакомления сойдёт!

     На фото были голые мёртвые люди. Тела были покрыты рваными ранами. А некоторым словно кто-то откручивал головы, но не оторвал, а просто свернул набок.

     — Не узнаёте?

     — А должен? — огрызнулся я, пытаясь сдерживать рвотные спазмы.

     — Ну да, вряд ли вы их в таком виде могли бы узнать… Этих двоих нашли в помещении завода. Присмотритесь: татуировка волка, кличка «Волк», рядом — боевик по кличке «Бизон». Этого отморозка нашли во дворе в центре: бандит, ушёл с «зоны» на СВО, вернувшись, примкнул к банде. Это — руководитель подпольного завода по производству мета, был, как говорится, широко известен в узких кругах, его нашли в туалете кафе… — Он плавно перекладывал распечатки слева направо. — Это — айтишник из фирмы, которую обвиняют в мошенничестве в особо крупном размере. А этих троих нашли вчера, в кустах за гаражами: мелкие сопляки и главный — бывший киллер. Его двадцать лет искали, теперь он плохо выглядит.

     — Считаете, что это я всех убил таким жутким образом?

     — Это вы сказали, а не я… — улыбнулся хозяин квартиры.

     Я даже не удосужился до сих пор спросить, как его зовут. Да и хер с ним! Зачем мне его имя, настоящее или вымышленное?

     — Что вам от меня нужно? — спросил я почти по слогам, глядя прямо в его переносицу. Его взгляд был липким, встреться с ним — потом глаза не отмоешь!

     — Нам нужно, чтобы «Львица из Мариуполя» действовала ещё активнее и жёстче. Мы вам подкинем цели посолиднее, чем эта шелупонь! — он с презрением сбросил на пол распечатки. — Дерзайте! А мы из этого сделаем некий…

     — …action? PR-кампанию? — продолжил я. — Для устрашения? «Криминал захлестнул улицы столицы, и всё такое»?

     Он помалкивал, постукивал пальцами по столу.

     — Может, ваша цель — свалить министра внутренних дел? Нельзя просто его на пенсию отправить? Для этого нужно столько трупов?

     Его пальцы по очереди изображали одно и то же: арпеджио. Наверно, в детстве играл на фортепьяно. Зачем?

     — Или вам нужно украинский след найти? А потом вы же меня в террористы запишете и тихо уберёте?

     Он даже подскочил:

     — Да бог с вами, что вы такое говорите? Вы в любом случае останетесь в выигрыше! Это я обещаю!

     — Перейдём к вашим обещаниям и к моим обязанностям? — Я не понимал ничего, но продолжал наглеть. У меня не было других вариантов. — С чего вы взяли, что я вообще соглашусь?

     Мой собеседник ласково улыбнулся:

     — Да, теперь самое интересное. Вы один, родители умерли, семьи нет, живёте тихо, ни во что не суётесь, можете отказаться и распоряжаться своей жизнью как угодно. Но возьмём, к примеру, список ваших контактов…

     Он достал другую распечатку, с обведёнными маркером номерами:

     — Есть друг, зовут Михаилом, работает на федеральном канале. У него жена и сын трёх лет. Есть милая девушка Кристина, работает риелтором, у неё ребёнок восьми лет, тоже Михаил. Есть ещё один друг, Антон, место работы — филиал Института медико-биологических проблем…

     — Вы мне угрожаете, что ли?

     — Я намекаю, что время сейчас небезопасное! Мало ли с кем что может случиться? Один ваш друг недавно скончался. Антон сейчас в командировку уехал. Кристина показывает клиентам квартиры в любое время суток, тогда её ребёнок один остаётся… Вы же понимаете? — он сощурился и улыбнулся.

     На кого же он похож? И вдруг меня осенило! В детстве я слышал от мамы названия цветов: суккулент и традесканция. Но, как часто бывает с маленькими детьми, совершенно не связывал слова с тем, что они означают. Традесканция в моём представлении была юной принцессой с тонкими белыми ручками и длинными волосами, в красивом платье и туфельках. А Суккулент приходился принцессе то ли воспитателем, то ли охранником. Он был похож на сухофрукт и всё время занудствовал, не пускал её играть и бегать. Собеседник, улыбнувшись, сморщился и стал похож на Суккулента из моих детских фантазий!

     Страх тут же куда-то рассосался. Я понял, что сейчас лучше не упираться, а соглашаться на что угодно, лишь бы никого больше не подставить. Даже одной смерти достаточно! Смерть Носика была подозрительной. Мика, хоть и раздолбай, но свой, родной раздолбай. А Кристина, её Дима и Тони меня спасли в ту ночь. Не могу рисковать их безопасностью. Надо выиграть время, а дальше разберёмся!

     — Если я вам так нужен, тогда будем работать вместе, но на моих условиях!

     — Сумму озвучьте! — тут же оживился Суккулент.

     — При чём тут деньги? Если вы затеваете большую кампанию, будете делать то, что я скажу. Я в разных местах работал, в пиаре тоже.

     — Почему вы так в себе уверены? — с сомнением спросил он. — Вы же не политтехнолог или такая же рыба-прилипала?

     — Магистратуру я заканчивал по специальности «сценарист»! Одно время для сериалов диалоги прописывал, потом бросил: конвейер, платят копейки. Но я знаю, как правильно выстроить интригу и раскрутить сюжет! Если вы просто начнёте подкидывать публике новые убийства «Львицы из Мариуполя», это вызовет только раздражение. Люди быстро перестанут читать и забудут. О «Приморских партизанах» помните что-нибудь?

     Суккулент наморщил лоб, покачал головой

     — Давно было…

     — Именно! Чего хотели эти партизаны, против кого они боролись, за что их упекли на веки вечные — без разницы, всем надоела эта тема. Если вам нужен конкретный быстрый результат, вы ставите мне задачу, а я из этого делаю сюжет! Исполнение — целиком на мне, вы не вмешиваетесь, только прикрываете! И чтоб никаких улик, никакой подставы!

     — Я должен посоветоваться… Но принципиальных возражений пока нет. Вижу, у вас готовая концепция.

     Я вошёл в раж: стащил толстовку через голову и предстал перед ошалевшим хозяином полуголым. Суккулент некоторое время пялился на мою татуировку, потом кивнул:

     — Похоже, вы сами себе отрезали пути к отступлению.

     — Конечно! Стал бы я иначе этот знак прямо на себе рисовать?

     — Расписку напишете? — ласково спросил он. — Чтоб наше сотрудничество было задокументировано! Я вам продиктую…

     Он попятился по коридору к кухонному столу, наклонился и зашуршал, вытаскивая лист из надорванной пачки бумаги А4, которая лежала в кухне на полу. А когда обернулся, я уже бесшумно перескочил через комнату и оказался прямо перед ним, схватив за плечи. Лицо Суккулента перекосилось, я впервые увидел со стороны разницу между обычным страхом и ужасом.

     — Нет… — пролепетал он. — Нет, вы не можете… Вы этого не сделаете… Вы же филолог…

     — А почему филологу нельзя то, что можно фсбшнику?

     В то же время он изворачивался, одной рукой пытался достать пистолет, заткнутый сзади за пояс — тоже мне, ковбой, в кино-то агенты выхватывают оружие мгновенно…

     — Вы бы хоть перед зеркалом сперва порепетировали!

     Я перехватил пистолет и отшвырнул далеко в сторону. Потом придавил его горло локтем и прижал обмякшее тело вплотную к стене:

     — Никаких расписок! Вы мне присылаете задание, я его выполняю так, как сочту нужным! Никакого давления и приказов не потерплю! Если вы меня нашли, то и я вас найду.

     От него исходил отвратительный кислый запах, я слегка ослабил хватку, Суккулент смог заговорить:

     — Как вы меня найдёте?

     — Думаете, вас разыскать сложнее, чем «Сайгака» или главаря подпольного производства наркоты?

     Он покорно закивал головой:

     — Понял вас!

     — Тогда делайте как договорились! — чётко произнёс я, глядя прямо в глаза. — Присылайте цель и фактуру по ней, все оперативные разработки — или как там эта херня у вас называется! Для связи мне нужны новый номер и предпоследняя модель айфона.

     — Почему предпоследняя?

     — Последний дизайн у них просто ужасен!

     — Понял… А как вам посылать материалы?

     — Через телеграм, конечно!

     — Нам запрещено им пользоваться!

     — Бля, тогда голубями шлите! Или Яндекс-доставкой: пусть курьеры возят посылки с фотографиями и текстами! Двадцать первый век, вы что — при Александре Третьем задержались?

     — Бюджет… — опять замотал башкой Суккулент. — Дорого заказывать доставку каждый раз…

     — Тогда телеграм! — Он попытался ещё вякнуть, но я опять придавил его горло локтем: — Даже слушать не хочу!

     Суккулент снова покорно кивал. Он уже был согласен на всё, лишь бы я его отпустил. Надо было как-то эффектно закончить сцену.

     — Сюда! — вдруг крикнул Суккулент. — Ко мне! — но у него получился не крик, а нечто среднее между шёпотом и всхлипом.

     — Вы тех двух уёбков хотите позвать? Серьёзно?

     Я замахнулся, Суккулент рефлекторно зажмурился. Но я лишь скользнул рукой по стене, сшибая полку с чашками. Полка свалилась на голову Суккулента, зазвенели разбитые чашки, по лицу потекла тонкая струйка крови. Суккулент сполз на пол и только хлопал глазами снизу вверх, стараясь не упасть в обморок: наверно, боялся, что тут-то я его и прикончу.

     — Снимок на память! — сказал я, фотографируя его на фоне стены. Потом похлопал по плечу: — Да не волнуйтесь! Делайте как договорились, и всё обойдётся! На связи! — И тихо вышел в предбанник, общий для четырёх квартир. Двое сопровождающих уставились на меня одинаковыми глазами.

     — Мы закончили! — сухо сказал я. Увидел, что один собрался зайти внутрь, приложил палец к губам и тихо скомандовал: — Велено доставить меня домой! — И они послушно побежали к лифту.

     Я плюхнулся на заднее сиденье, подождал, пока мы отъедем, и открыл фото. Лицо Суккулента меня не интересовало, я разглядывал антураж. Конспиративная квартира была сделана кое-как, видать, бюджет и вправду невелик, а может, спиздили всё в процессе. Стены выкрасили дешёвой бежевой краской, прямо по штукатурке. Скользящий удар пришёлся по полке и по стене. В краске и в слое штукатурки остались четыре глубокие борозды — словно там и правда с размаху прошла лапа зверя.

     Глава 2.

     Оказавшись дома, я бросился к холодильнику и принялся нервно жевать всё, что там завалялось. «Здоровая реакция организма на стресс», — сказала бы Лиана. А потом сел посреди комнаты на пол, закрыл глаза и спросил себя: что ж это я наворотил? Может, личность настоящего киллера, сидящая внутри моего подсознания, периодически берёт верх? Какая из этих личностей сейчас торговалась с Суккулентом за право продумывать стратегию и тактику будущих убийств и их освещение в СМИ? Кто из нас двоих пообещал работать на грёбаную контору?

     Это точно был я, потому что лишь такой мудила даже не спросит, сколько за это заплатят! Чем я думал? Любой настоящий киллер работает только за деньги. Сценарий захотелось написать? В триллере сыграть главную роль? Будет мне и сценарий, и главная роль героя-одиночки. Только, в отличие от Голливуда, в жизни конец всегда трагический… Но меня не отпускало чувство, что я упускаю ещё что-то важное, если не сказать — главное. Поразмыслив, я сформулировал три главных вопроса.

     Первый: когда я впервые почувствовал, что с моим сознанием что-то не так?

     Второй: я точно никого не убивал?

     Третий: если я никого не убивал, зачем кому-то понадобилось делать из меня киллера?

     На два первых вопроса я не мог ответить со стопроцентной уверенностью, потому что помнил далеко не всё. На третий вопрос ответил Суккулент: именно сейчас конторе нужен мощный социальный запрос на борьбу с преступностью и украинскими террористами. Но проблема в том, что Суккулент действительно считает меня убийцей. Значит, меня сознательно подставляет кто-то ещё… Кто? И почему именно я? Смотри пункты один и два… Я зашёл в тупик и не мог больше ни о чём думать.

     Чтобы сменить картинку, собрался в спортклуб. Неожиданно для себя написал Аслану: «Иду тренироваться, хочешь, присоединяйся». Он ответил быстро: «Я ещё мотаюсь по делам, буду минут через тридцать». И залепил в конце десяток эмодзи, обозначающих восторг и респект! Сколько же я открыл в себе новых граней: и киллер, и герой-одиночка, и непревзойдённый мастер, и учитель! Сплошная хлестаковщина… Зачем я его позвал? Да потому что задолбался беседовать сам с собой!

     Я быстро собрался и вышел на улицу. С изумлением увидел знакомый чёрный Kia. Один из подручных Суккулента вылез из него и протянул мне пакет:

     — Вам велели передать. Телефон для связи и новая симка.

     Кивнул, сел в машину и отвалил, а я, не глядя, запихал пакет в рюкзак, удивившись его объёму. По вечерам было ещё очень холодно, ледяной ветер продувал тонкие спортивные штаны, я бежал по почти пустой улочке и чувствовал себя героем триллера. Может, я уже умер, и это… Нет. Смерть — это вечные сумерки, испуганная толпа и полёт золотого диска над туманным обрывом. А ещё там был этот, с серыми льдистыми глазами…

     Ничего не было, забудь. «У тебя сейчас другие проблемы! Тебя норовят сожрать все кому не лень! — сказала бы Лиана. — А ты о чём думаешь? О спаривании? Нашёл время! Расставь грамотно приоритеты!» Именно так сказала бы львица полутора лет, выросшая под присмотром участника СВО на линии фронта, если бы могла говорить…

     В клубе сегодня народу было немного, пока я крутил педали на велотренажёре, почти все разошлись, и вскоре раздался радостный вопль:

     — Алекс! Я тут! На всё забил и приехал! Жена ругалась, но я не сдался!

     Как ни странно, я ему обрадовался, но сделал строгое лицо и предупредил:

     — Никаких вопросов! У меня и так неприятности…

     — Понял! — он кивнул и действительно ни о чём не спрашивал.

     Сначала он пыхтел в качалке. Я ограничился только велосипедом. Потом мы перешли в зону единоборств — так пафосно назывался небольшой зал с борцовскими матами на полу. Маты нещадно воняли застарелым потом и мокрой тряпкой.

     — Покажи, как ты это делаешь, — тихо попросил Аслан и встал в другом углу зала. Я растерянно смотрел на него:

     — Что показать?

     — Как ты прыгнул и ударил в прыжке? — он поднял боксёрскую лапу для отработки ударов. — Давай, бей!

     Я пожал плечами:

     — Не знаю, мне нужна причина…

     — Понял! Большие мастера не применяют свое смертоносное искусство просто так! — уважительно ответил Аслан. — Ну представь, что я на тебя сейчас нападу!

     — Не могу вообразить подобное! — мне стало смешно.

     — Давай, короче, учи, раз обещал! — насупился он, сведя широкие чёрные брови вплотную. — Я клиентов продинамил, с женой поругался, пришёл, а ты ничего показывать не хочешь! Так нечестно, сказал бы сразу: иди лесом, неудачник! Да, я и правда неудачник! Пытался в ММА карьеру сделать, тренера нанял, год корячился, татухи набил, а он сказал: растяжки нет, прыжков нет, там нужны зрелищные поединки… Ну нет у меня растяжки, что теперь? — и он с досадой шлёпнул себя по мощному бедру.

     — Дело не в растяжке, — сказал я примирительно, — давай попробуем начать с другого. Я могу это сделать, когда впадаю в особое состояние…

     — Медитация? — обрадовался Аслан. — Я тоже пытался, но дома это нереально: то мусор вынеси, то с ребёнком погуляй, то тёща мозги выносит, какая уж там медитация!

     Мы уселись на татами, закрыли глаза, я стал тихо говорить:

     — Я представляю себя в другом месте. Там сумрачно, народу много, но никто громко не говорит, их голоса сливаются в сплошной белый шум. Над обрывом висят волокна тумана. Затем я представляю себя кем-то другим: сильным, свободным, начинаю двигаться легко и плавно, как лев, например… Не надо задумываться над тем, как прыгнуть или как нанести удар, это придёт само собой…

     И я неожиданно прыгнул вперёд, прямо из положения сидя! Аслан открыл глаза и изумлённо посмотрел на то место, где я только что сидел.

     — Попробуй! Представь себя кем-то другим. Помнишь мультик про Панду Кунг-Фу? Стиль тигра, журавля или богомола…

     — Понял, — кивнул он. — Сейчас попробую!

     Он закрыл глаза, долго и размеренно дышал, потом вдруг шлёпнулся на спину и начал ржать:

     — Не могу! Я в уме стал выбирать одного из трёх. Тигра сразу отмёл, он полосатый, не люблю полоску, бесит она меня. Как выглядит богомол, вообще не помню. Решил вообразить себя журавлем! Ну глянь: какой из меня журавль? — он замахал согнутыми в локтях руками, изображая крылья. — Слышь, мастер, ты надо мной издеваешься, да? — и неожиданно швырнул в меня той самой боксёрской лапой. А я мгновенно отпрыгнул и ногой в прыжке отправил её обратно. Лапа стукнула Аслана по башке, он восторженно заорал:

     — Вот! Ты настоящий мастер: ты не нападаешь первым, а просто возвращаешь удар назад!

     — Да, закон сохранения энергии. Равноценный обмен… — сами собой всплыли в памяти слова, однажды услышанные над обрывом.

     Аслан принялся по очереди швырять в меня всеми предметами, которые лежали на полках. В ход пошли боксёрские перчатки, обручи для фитнеса и подставки для йоги. Аслан стойко принимал ответные удары и восхищённо наблюдал за моими прыжками и ужимками.

     — Со стороны можно подумать, что я — цирковое животное, а ты меня дрессируешь!

     Когда Аслан взял с пола гриф от штанги, я предупредил:

     — Я не отвечаю за последствия, ты уверен?

     — Да, учитель! — Он гордо выпятил грудь. — Верни мне мой удар! — И со всей дури запустил в меня грифом, как копьём.

     Гриф был тяжёлым и летел низко, я поймал его, но в последний момент опомнился, не стал швырять обратно, а прокрутил над головой и красиво воткнул в боксёрский мат.

     — Круто! — помолчав, сказал Аслан. — Я тоже так хочу. А ещё раз сможешь?

     … Мы сидели в раздевалке и пили воду из одной бутылки.

     — Татуха зажила? Не показывал ещё своей девушке?

     — У меня нет девушки.

     — Как же так? Почему?

     — Была, ушла.

     — Ну да… Бывает, — пробурчал он с пониманием, — я тоже особо не торопился жениться, родители переживали. У нас так принято, чтобы вовремя женились, а не шлялись. А потом как всё завертелось! Теперь думаю: хорошо, что женился, есть для кого жить. Дочка опять же… Не переживай, ты найдёшь себе пару! Тебе, конечно, сложнее: кто попало не подойдёт. Ты же не обычный человек, как я…

     — Да перестань, мне даже неудобно!

     — Вот и моя учительница литературы так же говорила: неудобно, неудобно! — заржал он. — Я людей насквозь вижу!

     Он включил свой телефон, нажал на значок звукового сообщения, раздался женский голос, и Аслан немедленно выключил его:

     — Жена…

     — Страшно?

     — Страшно! Пошли скорей, а то мне не жить!

     Мы договорились созвониться и побежали по домам. Я открыл дверь подъезда, принюхался: показалось? Вышел из лифта, снова услышал тот же запах. Ошибки быть не могло. Написал сообщение: «Я уже дома». Через пару минут в дверь коротко позвонили.

     — Откуда ты узнал, что я был тут? — без приветствий спросил Тони, вваливаясь в прихожую.

     — По запаху в подъезде и на этаже.

     Он озадаченно посмотрел на меня, поднёс к носу руку:

     — Полдня в дороге провёл, парфюмом не пользовался.

     — Я всегда слышу твой запах, если ты поблизости! Я же «Львица из Мариуполя», забыл?

     — Ты долбаный псих! Не вздумай это ляпнуть кому-то другому!

     Мы по-прежнему стояли в прихожей, глядя друг на друга. Я совсем не знал, как себя вести. Если подумать, то я не должен с ним общаться ради его же безопасности. Но он ждал меня возле дома! А теперь стоит, растерянно расстегивая и застёгивая молнию куртки, и тоже не знает, как себя вести. Я вытащил из рюкзака смятую одежду для спорта и кинул в стиралку. Вместе с вещами вывалился пакет, Тони поднял его, оттуда выпала коробка с айфоном, а вслед за ней посыпались деньги! Крупные купюры разлетелись по прихожей. Тони вытаращил глаза.

     — Это от заказчика, — пояснил я, стараясь скрыть собственное изумление. Видать, Суккулент реально меня боится, раз отсыпал столько бабла.

     — Неплохо зарабатывают фрилансеры… — пробормотал Тони. — Заказчик ещё и айфон новый презентовал. Или это твой очередной фанат?

     — Ну… — Я не знал, что ответить, поэтому перешел в нападение: — А ты почему явился без звонка? Если бы я вовсе не пришел?

     — Я бы подождал в машине и уехал домой.

     — Ты ждал меня?

     — И что? Я, может, за пациента переживал. Но пациент уже в спортклуб ходит, значит, на мои рекомендации ему плевать! — огрызнулся Тони. — А ну, живо раздевайся!

     — В каком смысле?

     — Рану показывай!

     Я настолько растерялся, что стащил толстовку и встал перед ним, голый по пояс.

     — Это ещё что? — Тони уставился на татуировку, заклеенную плёнкой.

     — Приятель уговорил сделать тату. Я его спас, он очень хотел меня отблагодарить, отвел к своему мастеру…

     — Значит, ты вовсе не персонаж криминальных сводок, а супергерой, спасающий жизни? — с непередаваемой интонацией переспросил Тони. — А зачем львиная лапа?

     — «Львица из Мариуполя»! Образ должен быть законченным! Таковы законы жанра!

     — И в каком жанре ты работаешь? — он кусал губы, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

     — Триллер, саспенс, научная фантастика! — отрапортовал я.

     — Боже, какой ты идиот… А уж про меня и говорить нечего… — пробормотал он и вдруг протянул руку. Но за мгновение до этого я отскочил в сторону.

     — Ты что подумал? — заорал Тони.

     — Ничего, я на всякий случай…

     — Какой еще случай?

     Он стоял в конкретной стойке, точно как Аслан перед грушей. И я впервые подумал, что этот человек может оказаться совсем не тем, кем я его считаю. Но сейчас мне было всё равно.

     — Зачем ты меня искал? — спросил я, подходя вплотную. — Если подумать, лучше бы нам не встречаться!

     — Конечно! — опять сказал Тони. — Так мне уйти?

     И прежде чем я открыл рот, он развернулся и вышел, захлопнув дверь.

     Глава 3.

     Я даже не помню, спал ли в ту ночь, скорее, валялся в забытьи. В квартире снова остался шлейф запаха, который сводил меня с ума. Короткие сны вспыхивали и исчезали, они были наполнены этим запахом и жгучими ощущениями, которые я изо всех сил старался забыть. Моё тело определённо брало верх над разумом. Я усилием воли прогнал очередной бешеный сон и назло себе стал вспоминать бывшую девушку. Вспомнил: словно посмотрел скучный ромком на ускоренной перемотке. А вроде у нас тоже были чувства, и ссоры, и примирения, и совместные поездки, и какие-то планы… Я врал ей, и себе врал, чего теперь-то притворяться? Никакого совместного будущего я с ней не видел. А сейчас? Какое будущее? Что у меня есть?

     Во-первых, у меня есть львица в коме, её хозяин погиб, теперь я за неё отвечаю. Кстати, хорошо бы узнать, кто и почему пожертвовал на её лечение кучу бабла.

     Во-вторых, у меня на хвосте сидит контора, которая давит на меня, требуя играть роль загадочного мстителя. И я сам на это согласился, чтобы потянуть время.

     В-третьих, есть люди, безопасность которых косвенно зависит от того, насколько я буду выполнять требования Суккулента. Кристина с ребёнком, её бывший муж Дима и Тони, который… который… Да блин, как вообще назвать всё это? «Сам знаешь как», — ответила бы Лиана… Прекратить! — приказал я сам себе. Скажем множественному диссоциативному расстройству личности решительное «Нет»!

     Итого: сплошные обязательства без гарантий счастливого исхода.

     Я встал, запихнул себя под холодный душ, чтобы он смыл остатки сна, потом пошёл бегать. В парке уже машинально обнюхивал деревья и кусты, встретил снова борзого рыжего кота, который с утра пораньше искал соперников, грозно мяукая и подвывая.

     — Что, драный хвост, нет тебе равного противника?

     Он кинулся мне под ноги, я остановился на секунду.

     — Если кто будет обижать, скажи!

      Кот быстро потёрся о мою ногу и шмыгнул в кусты. Вот и поговорили! Я вошёл в образ защитника слабых и обездоленных? Ничего не перепутал? Я же жестокий киллер! Ох, блин, как же я влип…

     Как ни странно, мне стало смешно. А что ещё остаётся, когда вся твоя предыдущая жизнь разломалась в хлам из-за одной случайности? «Это не рандомный выбор, хотя элемент случайности присутствует…» — прозвучал в глубине сознания голос. Где я это слышал?

     Дома солнце заливало светом комнату, в его лучах клубилась пыль. Я вдруг увидел кучу барахла по углам, сваленные как попало бумаги, спутанные провода бесчисленных гаджетов и зарядок, майки и носки… Да я в съёмной квартирке разобраться не могу, не то что в своей дурацкой жизни! И впервые с прошлого года взялся за пылесос!

     Потом самому стало страшно: такого порядка тут не было с момента переезда. В очередной раз вынося пакеты с барахлом на помойку, встретил пожилую даму с первого этажа. Она расплылась в улыбке:

     — Алекс, здравствуйте! Весна в жизни и в душе?

     — Здравствуйте, Майя Абрамовна! Вот, заставил себя сделать генеральную уборку!

     — Какой вы молодец!

     — Нет. Помните Лескова: «У меня железная воля!»

     Она рассмеялась неожиданно молодым смехом:

     — Неужели кто-то ещё читал Лескова? Вы филолог?

     — Был когда-то…

     — Все мы когда-то кем-то были. Но вам ещё рано говорить о себе в прошедшем времени. Вот увидите! Кстати, — она понимающе улыбнулась, — как поживает ваш друг?

     — Какой?

     — Ну тот, с которым вы приходили в день Святого Валентина, с сердцем!

     Видимо, я был так изумлён, что она поспешно добавила:

     — Он долго ждал вас возле дома в машине! Мне не спалось, я услышала звук мотора, подошла к окну и увидела, как он вбежал в подъезд, но вскоре выбежал обратно… Ох, может, я секрет раскрыла?

     Она пристально на меня посмотрела:

     — Простите, что говорю это. Я вас знаю уже довольно давно и никогда не видела вас таким…

     — Каким?

     — Счастливым! — произнесла она с улыбкой. — Полным сил! Даже когда вы встречались с той девушкой, вы никогда так не улыбались! Ну, дело прошлое! — она тонко усмехнулась. — В молодости мы тратим кучу времени на бессмысленные выяснения отношений, на всякие встречи-расставания, зависим от предрассудков и чужих мнений, но только потом понимаем, что всё это — мусор. Старики любят давать советы, позвольте и мне дать совет: если вы друг другу нужны — просто будьте вместе!

     Она погладила меня по плечу рукой в тонкой замшевой перчатке:

     — Заходите как-нибудь вдвоём на чай. Я совсем одна осталась. Мои дети уехали, друзья почти все умерли в ковид, а я работаю сторожевой собакой: стерегу московскую недвижимость для внуков. Иногда одиноко бывает. Приходите, я вам испеку что-нибудь вкусненькое! Ну пойду, не буду больше отвлекать!

     Я оторопело кивнул, а она снова улыбнулась и пошла в сторону магазина, чуть прихрамывая, но стараясь держать спину ровно. Что же это? Он правда ждал меня возле дома?

     Я вернулся в свою идеально убранную квартиру и сел за чистый стол. Одиночество! Это слово выглядит в материальном выражении именно так: чистый пустой дом, пронизанный солнечным светом. Ослепительно-розовое сердце слегка сдулось, но всё еще висело под потолком. «Смерть — это не сведение твоего личного баланса, и не страх, и не боль, а бесконечное одиночество…» Откуда я это знаю?

     Позвонила Кристина:

     — Слушай, Алекс, мне ужасно неудобно тебя просить, но не мог бы ты меня выручить?

     — Всё, что угодно! — закричал я. — Вплоть до печени и роговицы!

     — Обойдёмся пока без твоей печени, хотя если мой бывший будет так квасить, не исключаю, что ему потребуется пересадка! — усмехнулась Кристина. — Все гораздо проще. Я за городом застряла. Жду клиента, чтобы показать дом, он застрял в пробке, это ещё на полдня! А мне надо Мишку выписать в школу после ветрянки. Для этого с ним надо сходить в поликлинику к дежурному врачу. Он вообще самостоятельный, но к врачу надо со взрослым прийти. Димон, как всегда, в отъезде, да он и не знает, как пишется слово «поликлиника». Подруги все заняты. Поликлиника в десяти минутах от моего дома. Ты недалеко от нас живешь, может, отвезёшь его?

     — Конечно! Присылай адрес и предупреди своего сына. Дай мне его телефон, я позвоню, как приеду, чтоб спускался.

     — Спасибо!

     Кристина прислала мне номер сына и адрес поликлиники с подробной инструкцией: кабинет врача, время и номер записи. Я был так счастлив, что могу сделать что-то простое и полезное! Нашёл ближайший автомобиль каршеринга и довольно быстро доехал до дома Кристины. В прошлый раз я стоял у лифта со связкой воздушных сердец, мы оба чувствовали неловкость. Кажется, теперь я понял, почему. На невысказанный вопрос судьба дала однозначный ответ. Я сделал свой выбор в ту самую секунду, когда отказался подняться к ней и вернулся в машину Тони… Нет! Раньше! В тот момент, когда я свалился из окна и запутался в связке сердец… Да что за романтический бред лезет в голову!

     Я набрал телефон Мишки, вскоре из дверей подъезда выскочил худенький пацан, очень похожий на Кристину, только светловолосый, как Дима.

     — Это вы Алекс?

     Я протянул руку и наткнулся на крепкое рукопожатие.

     — Спортом занимаешься?

     — Да, на карате хожу! — гордо ответил он. — А вы чем занимаетесь?

     — Я журналист, — скороговоркой ответил я, — поехали?

     — Тут пешком недалеко!

     — Ещё чего! Я твоей маме обещал отвезти тебя и привезти.

     — А вы мамин друг или мамин парень? — осведомился Мишка, пристёгиваясь. — И кстати, тут никакого детского сиденья нет, вас могут оштрафовать за это!

     — Блин… — Ни о каком детском сиденье я даже не подумал. — Я не знал, у меня нет детей…

     — Это видно, — кивнул Мишка со знанием дела. — Может, пешком?

     — Нет. Если что — штраф за мой счёт!

     — Справедливо! Так вы мне не ответили: вы парень или друг?

     — А что лучше?

     — Друг лучше. Парни приходят и уходят, а друзья остаются. И папа тоже остаётся, — философски изрёк Мишка и уткнулся в игрушку на телефоне.

     Поход в поликлинику оказался для меня непростым испытанием, но Мишка руководил мной: где бахилы, где лифт, что говорить врачу…

     — Да я сам всё скажу! Вы молчите лучше! По вам видно, что вы тоже в поликлиники не ходите никогда!

     — Это точно.

     — А кто вас лечит?

     — Ну… — я растерялся. — Есть один знакомый. Он приезжает, если что!

     — Здорово! У папы тоже есть друг, который к нему приезжает и лечит. Но папа болеет редко. Мама говорит в таких случаях: «Дима, новую печень не купишь!»

     Получив справку, мы вышли на свет божий. У входа на доске объявлений я прочёл, кто требуется: врачи почти всех специализаций. Пафосный ремонт, красивые картинки на стенах, электронный сервис, а работать некому!

     — Набери маму, скажи, что мы обязательную программу выполнили и можем переходить к произвольной! Где будем обедать?

     — Справку получили, Алекс сказал, что мы ещё прогуляемся! — обтекаемо сформулировал Мишка. И мы отправились в ближайшее кафе.

     Честно говоря, я думал, что с трудом найду общие темы для разговора. Но Мишка оказался приятным собеседником. Мы быстро выяснили, что у обоих любимая игра — Minecraft, любимый фастфуд — картошка фри, что тяжёлый рок круче рэпа, а отдыхать лучше, чем работать или учиться. И что мороженое можно есть в любое время суток, потому что оно украшает жизнь. Я отвёз его домой, Мишка даже звал в гости, но я отказался:

     — Лучше будет, если твоя мама меня пригласит. А то получится, что я навязываюсь!

     — Я ей скажу, она и пригласит. Она собиралась на блины гостей позвать, масленица же! Папа придёт со своим другом, а вы будете маминым другом. Вы же любите блины?

     — А то!

     На этой радостной ноте мы распрощались. Я оставил каршеринговую машину возле их дома и пошёл пешком. Солнце уже садилось, сумеречное небо было пронзительно-синим. Оно бывает настолько прозрачным и чистым только в самом начале весны. Права моя соседка Майя Абрамовна: жизнь состоит из простых вещей!

     Я прислушался к себе: наверно, рана прошла полностью, потому что энергия била во все стороны. Я пришёл домой, переоделся и отправился бегать в парк. Даже не считал теперь количество кругов, усталости не чувствовал. Там уже было совсем темно. Возле центральной площадки, на которой днём играют дети и какают голуби, попался курьер на велосипеде — как обычно, в маске, шапке, надвинутой почти до подбородка, с наушниками: ничего не вижу, ничего не слышу, еду куда хочу, идите лесом… Он неожиданно вывернул навстречу с боковой дорожки. Я отскочил в сторону и поскользнулся на замёрзшей луже, но не упал, а выписал в воздухе замысловатый кульбит, пролетел несколько метров и вскочил на ноги. Курьер остановился и уставился на меня. Я погрозил ему кулаком и побежал домой. По дороге понял, что всё-таки потянул мышцу, дома пришлось уже мазать и бинтовать лодыжку. Я и сам отлично обхожусь, не нужны мне никакие доктора!

     Пришло сообщение. Отправитель — Грачёв Юрий Николаевич, брат покойного хозяина Лианы.

     «Вы просили прислать вам фото, если найду. Вот всё, что нашёл у папы». На фотографиях молодой ещё хозяин Лианы сидит за столом рядом с папашей, его второй женой и младшим братом-школьником. Все сосредоточенно смотрят в камеру, никакой радости ни у кого на лицах не видно. На другой фотографии — Сергей в парадной форме ВДВ, вероятно, фото с дембеля. Уже знакомая фотография с Лианой. И последняя: бледный, какой-то скрюченный Сергей, смазанное лицо, одной руки нет. На это плечо наброшена куртка. Фото сделано в том самом санатории, а место напоминает проходную со шлагбаумом, которую я видел, когда искал «графский» корпус. Виден и сам шлагбаум, а возле него — здоровенный внедорожник тёмно-зелёного цвета, заляпанный грязью по самую лобовуху, и охранник с эмблемой частной охранной компании на чёрном рукаве.

     Я ответил: «Спасибо». И чем помогут мне эти фото? Что случилось с хозяином Лианы? Почему он стрелял, а потом застрелился сам, и почему об этом случае ничего найти нельзя? Жаль, нет Носика. У него были такие разные связи, наверняка и «следаки» знакомые были… Но есть Мика, у которого наверняка есть прикормленные журналисты, пишущие на криминальные темы. Я-то всегда этой грязи чурался, но теперь можно поискать.

     — Еду домой, потом идём в гости к родителям жены, чего тебе? — Мика, как всегда, был занят. Интересно, когда он просто живёт?

     — У тебя есть знакомые, которые пишут для отделов происшествий или для ментовских телеграм-каналов? Дай контакты!

     — Подумать надо. А зачем тебе?

     — Так, пустяки…

     — Ты там ничего мутить не надумал? — с подозрением спросил Мика.

     — Нет, заказали один текст, статистика нужна по преступлениям.

     Я только собрался поужинать, как вдруг Мика позвонил сам:

     — Ты, бля, всё никак эту тему не отпустишь? — заорал он. — Новости включи! И поклянись, что ты тут ни при чём! Кто тебя за язык тянул вообще? Зачем ты этот сюжет тогда раскрутил?

     Я нажал кнопку на пульте, полистал каналы, всё на том же московском канале в бегущей строке увидел: «Генерал-майор ФСБ и двое его подчинённых сегодня были найдены мёртвыми в служебной квартире на Юго-Западе Москвы. На стене была обнаружена уже известная подпись «Львицы из Мариуполя».

     — Позволь напомнить, что это ты подсунул мне львицу! — прошипел я сквозь стиснутые зубы.

     Мика замолчал, стало слышно, как в его голове крутятся шестерёнки.

     — Ну да…

     — А кто тебе велел этот сюжет сделать?

     — Да не помню я! Видишь, какая хрень началась!

     — А я здесь с какого боку виноват?

     — Не знаю… Отстань, короче, я занят!

     И Мика отключился, совершенно забыв, что это он мне звонил. А мне захотелось удариться оземь и обернуться ясным соколом — или кем там оборачивались герои сказок, чтобы решить все свои проблемы? Но я уже ударился оземь и всего лишь потянул лодыжку. Поэтому я просто уставился в стенку и ждал, когда в ней откроется портал в параллельную вселенную. Портал не открылся.

     Значит, Суккулента тоже убили? Я был уверен, что погибший фсбшник — это именно он. Я с ним разговаривал, припугнул его, но даже не ударил! Я долбанул рукой по полке и по стене! От разбитой чашки не умирают! И те два тупорылых, что привозили мне айфон и деньги, тоже мертвы. «Смерть шла за ним по пятам», как писали в романах. Впервые я всей шкурой ощутил смысл этой метафоры.

     А потом позвонила Кристина:

     — Спасибо тебе!

     — Не за что!

     — Мишка велел пригласить тебя на блины. Давай приходи!

     — Сейчас, что ли?

     — А чем не время для блинов? Масленица началась. Димон из командировки как раз вернулся. Блинов уже много, а тесто никак не кончается. Нам для комплекта ещё кто-то нужен. Когда мы вдвоём с Димоном, всегда ругаемся! — И добавила с классической материнской интонацией: — Быстро встал и пошёл!

     — Понял, скоро буду, — ответил я как автомат. Лучше я буду жрать блины, чем смотреть в эту стенку, я на ней уже все неровности изучил, а толку ноль!

     По пути сработало воспитание: я купил у бабульки на улице букетик мимозы. Снова очутился у подъезда Кристины. Дежа вю. Только тогда в руках был букет из сердец.

     Дверь открыл Мишка, он встретил меня как хорошего знакомого. Пахло блинами, шипела сковородка, Кристина помахала мне из кухни половником:

     — Проходи, я пока отойти не могу, осталось чуть-чуть дожарить! Мишка, развлекай гостя! Димона ждать не будем, он всегда опаздывает, у него стиль такой!

     Мишка показывал мне свою мальчишечью берлогу, я увидел многие книжки, которые читал сам. Вроде все читают одни и те же книжки в детстве, откуда потом что берётся? Мы даже втихаря поиграли в «стрелялку», пока Кристина была занята на кухне.

     — Вообще-то я могу играть только час в день, родительский контроль. Но у меня есть свои заначки… — признался Мишка.

     — А то я не знаю! — крикнула Кристина из коридора. — Идите за стол!

     Мы съели уже по несколько блинов, когда Мишка вдруг крикнул:

     — Слышите? Это папа приехал! У его мотора всегда такой звук, я его отличаю от прочих!

     Дима ввалился в квартиру и наполнил её шумом. Он вроде и не говорил ничего, а всё равно занял всё пространство.

     — О! Я рад, что вы подружились! — воскликнул он, увидев меня. — Я знаю, кому можно доверять! — и подмигнул.

     С его приходом блины стали исчезать гораздо быстрее. Кристина только успевала метать на стол закуски.

     — Я полдня за рулём провёл, не помню, когда ел, — объяснял Дима, — ты, кстати, ещё одну тарелку принеси, для Тошки, он позже будет. Ему добираться сюда больше часа! Мы вместе ехали, он попросил высадить его возле дома, чтобы умыться и переодеться.

     — А ты, пап, что ж не переоделся? — съязвил Мишка.

     — Ну я-то к своим пришёл, в любом виде сгожусь, —ответил Дима и даже перестал жевать, растерянно разглядывая свои спортивные штаны и толстовку. — А он в гости идёт, должен выглядеть прилично!

     Кристина усмехнулась, принесла ещё одну тарелку и приборы и поставила рядом со мной. Когда раздался звонок в дверь, знакомый запах смешался с запахом мимозы.

     — Вы сговорились? — спросила Кристина, внося в комнату ещё один букет.

     — А кто ещё принёс? — спросил Тони, входя вслед за ней, увидел меня и растерянно замер.

     — Чего застыл? Вон твоё место! — Кристина подтолкнула его и усадила рядом со мной.

     Тони был в пиджаке и оранжевой футболке, в которой он дико напоминал мальчишку из моего сна. Волосы ещё влажные, наверно, принял душ и бегом понёсся сюда. Меня кольнуло чувство зависти: для друзей он старался хорошо выглядеть… А может, он знал, что я приду?

     — Мне одному кажется, что между вами искры летят? — осведомился Дима. — Крис, пойдём на кухню, кофе сварим, а то я сейчас засну. Мишка, и ты иди на кухню, поболтаем.

     Мы остались за столом вдвоём.

     — Если тебе неловко, я скоро уйду, — тихо сказал Тони.

     — Ты уже столько раз уходил, а толку? — я схватил его за руку. — Мне соседка сказала, что видела тебя возле дома. Почему ведёшь себя так, словно мы едва знакомы?

     — Ты сам сказал, чтобы я ушёл, — холодно ответил Тони, — и никак не объяснил!

     — Я пока не могу ничего объяснить! Я и сюда пришёл, потому что окончательно запутался. Мне страшно, мысли одолевают. А тут… тут как дома!

     — Триллер, саспенс, научная фантастика… — задумчиво протянул Тони. — Ты прав, мысли — это самое страшное, что есть у человека!

     — Это точно! — подтвердил Дима, входя в комнату. — Тошка в чужих мыслях хорошо разбирается. Ты не в курсе? Он специалист по нейро… не могу дальше выговорить! Далёк я от его проблематики!

     — Ладно тебе прикидываться, мы учились вместе, — усмехнулся Тони.

     — Я всё забыл! Клянусь! У меня всё проще: логистика, склад, поставки, сроки, платёжки…

     Мы посидели ещё час или полтора, потом стали собираться. Мишка взял с меня клятву, что я буду приходить в гости независимо от присутствия мамы. Кристина отвела Диму в сторону и что-то тихо внушала ему, а тот оправдывался. Потом он стал ей что-то втирать, и уже она смущалась и отнекивалась, оба вели себя как обычная супружеская пара. Они с Мишкой спустились нас проводить.

     — Почему хромаешь? — спросил Тони.

     — В парке бегал, на меня курьер наехал…

     — Аккуратнее надо быть! — без всякого выражения отозвался Тони, но мне показалось, что он не поверил моим объяснениям. — Я без машины, на такси поеду, — и он стал тыкать пальцем в телефон, вызывая такси. А я стоял чуть в отдалении и думал: если сейчас он уедет один — всё! Больше никогда! У меня железная воля! И вообще…

     — Самый грязный внедорожник в столице нашей родины! — с уважением сказал Мишка. — Папа, ты его совсем не моешь?

     — Пока лето не настанет, никакого смысла нет, — пожал плечами Дима.

     А я тупо уставился на джип бутылочного цвета, заляпанный грязью по самую лобовуху.

     — Садитесь оба, — сказал Дима, заводя мотор, — вас же к Алексу отвезти? Хорош притворяться…

     Глава 4.

     — Можно спросить?

     — Конечно!

     Я смотрел в потолок и снова ждал, когда там откроется портал.

     — Чего молчишь?

     — Если бы вдруг ты узнал, что я не тот, кем ты меня считаешь… Что даже находиться рядом со мной опасно…

     — Триллер, саспенс, научная фантастика, слышал уже! — сонным голосом пробормотал Тони. — Я говорил тебе, что работал волонтёром, когда учился. Только не говорил, что это были лагеря для беженцев и интернированных. В некоторых лагерях не было женщин и детей, там жили только молодые парни, бежавшие от войны или от религиозных конфликтов. Их подозревали в связях с террористами, поэтому держали отдельно. Парням заняться было нечем, тестостерон зашкаливал, они друг друга резали почём зря по любому поводу.

     — «Промыл, обработал, зашил»? — вспомнил я. — Там руку набил?

     — Да. И там же понял, что медицина — не моё: меня больше интересует наука, прикладные дисциплины, технологии, а не рваные кишки и колото-резаные раны. Решил, что лучше сосредоточиться на смежных специальностях. Диссер по медицинским технологиям я защищал уже в вашем физтехе. А теперь в медицине нейронки используют, такие возможности открываются! Фирма Димы как раз занимается этими технологиями.

     — Значит, ты теперь учёный и никого не лечишь?

     — Иногда — Диму и других коллег, если надо быстро оказать помощь. И тебя вот теперь лечу. Чаще, чем хотелось бы… — он легко провёл рукой по затянувшейся ране на моём животе.

     — Чем ваша фирма занимается?

     — Медицинским оборудованием. Димон — директор, он занимается поставками оборудования, наладкой, софтом. А я — его главный специалист, я это оборудование тестирую.

     — На ком? На пациентах?

     — Когда — на них, когда — на себе… Мне кажется или это допрос?

     — Нет, просто я совсем ничего о тебе не знаю.

     — Раньше надо было думать, когда из окна мне на голову выпрыгнул! — резко ответил Тони, глянул на экран телефона и встал, завернувшись в плед и сгребая свою одежду с пола. — Мне пора. Я в душ. Если ты хотел мне рассказать что-то, говори через дверь, но не заходи.

     — Почему?

     — А то я вообще никуда не уйду…

     — Это серьёзная тема, в двух словах не объяснить!

     — Я уже понял, что ты «Львица из Мариуполя», — ответил Тони, стараясь перекричать звук льющейся воды.

     — Ты же не думаешь, что это я всех убиваю?

     — Конечно! — ответил он, выходя из душа. — Ты абсолютно ни при чём!

     Я даже присел на пол от изумления:

     — Почему?

     — Потому что ты тра-во-яд-ный! — по слогам отчеканил Тони. — Слушай меня: что бы ни случилось — это был не ты! Понял? — и сильно встряхнул меня за плечи.

     А через минуту он уже стоял в прихожей, полностью одетый.

     — Кстати: пока ты спал, твой айфон забил сообщениями некий Аслан. Кто это? Заказчик? Новый поклонник?

     — Это мой ученик! — гордо сказал я, выпятив грудь. — Ты даже не догадываешься, что я мастер… боевых искусств!

     — Конечно! — с неподражаемой интонацией ответил Тони, потом шепнул на ухо: — И не только боевых! — Отстранился, оглядел мои бледные руки-ноги, покачал головой: — Не примеряй на себя роль таинственного киллера, это не твоё. Лучше сходи на шоппинг, у тебя теперь денег полно, обнови гардероб… — Сощурился и добавил ехидно: — Светская львица должна быть стильной, особенно если она из Мариуполя… Увидимся!

     Я упёрся лбом в дверь, сел на резиновый коврик в прихожей и закрыл глаза. Он мне реально поверил? Просто быть вместе — это ничего не объяснять и доверять? Да я сам себе не верю!

     Денег у меня действительно теперь полно. Суккулент и его подручные мертвы, если верить новостям. Вряд ли с меня кто-то потребует эти деньги назад. Зато никто больше не заставит меня выполнять жуткие поручения! Если, конечно, вместо Суккулента не явится кто-то другой и не потребует отработать полученные бабки. Зато у меня есть новый айфон и новая симка для крайних случаев. Почему-то я был уверен, что этот случай скоро представится. Но я знаю, что никого не убивал, и, как минимум, один человек мне верит. Это уже немало! А я точно никого не убивал? Я сам-то всё помню?

     Начать хотя бы с полного помрачения рассудка, которое швырнуло меня в постель с Тони. Если в первый раз это можно было списать на последствия дури, то потом-то я был в своём уме! Это можно объяснить? Объяснить — нельзя, но и прекратить нельзя. Значит, пока перестану об этом думать… Легко сказать! Меня снова бросило в жар, эмоции зашкаливали, я не смог с ними справиться и поэтому отправился бегать в парк.

     Размеренный бег и традиционные обнюхивания деревьев и скамеек отвлекали, я попытался размотать обратно цепочку событий. В ней оставались пробелы. Что-то вчера меня зацепило… Ах да, знакомый сказал, что предлагал мне работу в своей газете и отправлял сообщение, которого я у себя не нашёл. Я сел на лавочку и честно пролистал историю звонков и сообщений. Весь день накануне китайского Нового года как будто вылетел: ничего. Это странно. Мы встретились с Носиком, поехали сначала в клуб, оттуда в гости… Не могли же куда-то пропасть целые сутки!

     «А потом переходил от созерцания к абстракции, другими словами, вдумчиво опохмелялся и, наконец, узнавал, куда же все-таки девалась пятница». Любимая цитата Носика. Он обожал «Москву—Петушки», у него была обалденная память и великое множество цитат на все случаи жизни. Сказывалось тяжелое детство, проведённое в библиотеке. «Все уже написано!» — любил повторять Носик.

     Я не мог напиться или обкуриться до такой степени, чтобы сутки вылетели из памяти. Я пью мало и редко, плохо переношу алкоголь: последствия заведомо хуже удовольствия. И даже таблетку Носик мне дал всего одну, я мог от неё вырубиться на пару часов. А дальше? Спросить некого, Носика уже нет, остальных людей в той компании я впервые видел и не запомнил. У Носика были очень странные связи. Эти связи и привели его в пустующий завод, откуда я его вытащил. «Волк» и «Бизон» были убиты на том заводе, их трупы повесили на меня…

     Настроение от бега было испорчено, я вернулся домой, достал блины, которые вчера Кристина всучила мне у двери со словами: «Напекла кучу, пропадут!» Ещё раз подивился её беззаботной щедрости. Она так ко мне относится, потому что я ей нравлюсь? Тогда с моей стороны нечестно принимать эти знаки внимания. А может, она просто добрая. Почему они с Димой развелись? Со стороны кажется, что у них хорошие отношения. Что я понимаю в отношениях? Я — тот, кто дожил до тридцати трёх лет и ни разу даже не попытался создать семью, предложение делал из вежливости, потому что неудобно было, а теперь и вовсе встречаюсь с парнем… Да я вообще ничего не понимаю в этой жизни! Где мой заветный портал в параллельную вселенную?

     Я поставил кофе на медленный огонь и, чтоб он наверняка сбежал, полез читать новости. Первым делом открыл раздел происшествий. На том же канале, приближенном к силовикам, прочитал: «В небольшом городе в 200 км от столицы был жестоко убит директор завода электроники и автоматики, выполняющего заказы Министерства обороны… Говорят, что на месте преступления была обнаружена уже знакомая подпись «Львицы из Мариуполя». Характер ран указывает на почерк убийцы… Налицо несомненный украинский след…»

     Кофе с шипением вылился на плиту. Я кинулся под холодный душ и стоял там, пока меня не начало трясти, потом залез под одеяло и накрылся с головой. Я точно никуда не уезжал из Москвы! Я точно никого не мог убить в другом городе! Но есть человек, который как раз уезжал и вернулся. И этот человек на сто процентов уверен в том, что я не убийца. Откуда он это знает?

     Они ездили в командировку на темно-зелёной брутальной тачке Димы, заляпанной грязью. Такой же джип я видел на заднем плане фото: санаторий для ветеранов, шлагбаум возле «графского корпуса», где лечился погибший хозяин Лианы. Я пришёл к тому, с чего начал. Круг замкнулся.

     «Ты спал как убитый!» — сказал Тони. Перед глазами всплыла одна маленькая деталь. Я увидел кое-что вчера вечером, но было некогда задумываться. Я вообще перестаю соображать, едва слышу рядом с собой его запах, превращаюсь в сгусток сплошного желания… Мы начали раздеваться, как только вошли в квартиру. Тони сбросил пиджак на пол, из кармана вывалилась упаковка. Сейчас я вспомнил, что это был одноразовый шприц. «Дьявол в деталях…»

     ЧАСТЬ VI.

     Глава 1.

     — У меня наконец начало что-то получаться! А теперь ты говоришь, что у тебя много работы?

     Аслан шлёпнул себя по коленке и пошёл в душевую. Мы действительно продвинулись в том, что я нагло называл медитацией, вообразив себя учителем. Его реакция и скорость стали быстрей. Конечно, он не мог опередить меня, но двигался легче и перестал задумываться. Я-то сразу понял: как только отключаю голову, движения становятся невероятно стремительными и плавными, словно я и правда превращаюсь в животное. Жаль, что голову нельзя отключить насовсем! Аслан помогал мне с ударной техникой, благодаря ему я стал сильнее лупить по груше.

     — Мы вот так всё бросим? — воскликнул он, с досадой швыряя полотенце и размахивая руками. — Я специально у жены отбил время по вечерам!

     — Можешь продолжать делать вид, что ходишь заниматься, а сам налево…

     — Какое «лево»? — завопил он. — На хера мне это «лево», я и направо не успеваю! Прихожу домой и падаю! Ты не можешь вот так меня кинуть! Давай заниматься рано утром или совсем поздно вечером, мне всё равно! Я должен понять, как ты это делаешь! Если ты можешь — то и я смогу однажды!

     Он одевался и продолжал бурчать, потом вытащил телефон:

     — Кстати: тут видео мне переслали…

     Мутное короткое видео: в сумерках еле видна дорожка парка, на ней — фигура человека, на которого наезжает велосипедист. Человек подпрыгивает и пролетает несколько метров, мягко группируется, приземляется, как кошка, и вскакивает на ноги. Выглядит как запись с камеры.

     — Кто-то умеет прыгать так же, как ты. Или это был ты?

     — Вряд ли. Да в темноте вообще ничего не разобрать!

     Конечно, это был я! Это видео с камеры, установленной в парке на главных воротах: только оттуда можно увидеть сверху центральную площадку с клумбой посередине. К счастью, на видео я в чёрной куртке и шапке, узнать никак нельзя. Больше я ничего о себе не нашёл, хотя прошарил криминальные сводки и инфоканалы: как будто кто-то невидимый последовательно стёр отовсюду малейшие упоминания о «Львице из Мариуполя». Я старательно делал вид, что ничего не происходит, но внутри меня как будто включился таймер, отмеряя некий срок до дня X, когда я всё пойму.

     — Давай так: ты будешь мне говорить, когда у тебя есть время, я под тебя буду подстраиваться. Учитель, твой верный ученик тебя не подведёт, но и ты меня не подведи! — решительно закончил речь Аслан. — Пошли? — он взвалил на плечу сумку.

     — Если ты не слишком торопишься, может, ко мне зайдём? — предложил я. — Я рядом живу, можем чайку попить…

     Мне было невыносимо находиться дома одному. Тони не позвонил, я тоже, потому что… Потому что слишком сложно было объяснить случившееся. Со мной подобное было вообще впервые: будто по башке треснули, а способность здраво мыслить так и не вернулась.

     — Пойдём, спасибо, — вдруг согласился Аслан. — Только ненадолго, я обещал сегодня дочку сам уложить.

     По дороге мы купили к чаю пару плюшек в ближайшем ларьке. Аслан вообще оказался очень удобным собеседником. Он был довольно разговорчивым, но дурацких вопросов не задавал, в душу не лез, о политике особо не распространялся, просто поругивал власть, как любой обыватель, рассказывал о новых сериалах, под которые засыпал. Войдя в мою квартиру, он сначала смущённо топтался в прихожей, пока я не подтолкнул его в комнату, потом пробормотал с удивлением:

     — Я думал, в центре у всех евроремонт…

     — Нет. Потому и аренда недорогая! Зато потолки какие! Четыре метра, и лепнина сохранилась.

     — О, сердце во главе всего! — он ткнул пальцем в потолок и подмигнул: — Девушка подарила?

     — Это не то, что ты подумал…

     — Я правильно подумал! — заржал Аслан. — Я иначе себе представлял твой дом, думал, у тебя что-то особенное. А ты живёшь, как все!

     — Разочарован?

     — Нет! Наоборот! Для меня такие люди, как ты, — небожители! Живёшь в центре. Владеешь необыкновенным боевым искусством. Пишешь, сочиняешь… Я вообще больше двух слов написать не могу, мне даже документы не дают составлять! Никакой Ворд со мной не справляется! Автокорректоры дохнут на лету! — Он махнул рукой и снёс чашку со стола. — Ох, прости!

     — Да ладно, я сам такой же! Видишь, весь пол заляпан? Аслан, какой я небожитель? Я просто никто…

     — Ты — мастер!

     — Мастер чего?

     — Мастер по жизни! Где тряпка?

     Аслан вытирал пол, а я глянул в окно и увидел машину Тони. Я испугался за Аслана до холодного озноба в позвоночнике. Но не могу же я его выгнать? Да и поздно уже… Через пару минут раздался звонок.

     — Привет! — сказал я самым безобидным тоном. — Проходи, у меня товарищ в гостях. Мы после тренировки зашли чаю попить, присоединяйся!

     — Конечно! — ответил Тони.

     Его «конечно» всегда было окрашено в самые разные тона. Сегодня оно имело оттенок неприкрытой ярости. Тони был при параде: под пиджаком — рубашка с вышитым логотипом дорогого бренда, вместо джинсов — безупречно сидящие брюки.

     — Я прямо с совещания, ничего не ел весь день, захватил кое-что по дороге, — он поставил на стол пакет из супермаркета, — руки свои убери, ничего не трогай, я сам разогрею!

     — Это Аслан, это Антон, — представил я их.

     Тони был слегка удивлён, что я назвал его Антоном, но виду не подал. Аслан вдруг засмущался, быстро запихнул в себя остатки плюшки и встал:

     — Вы кушайте, мне уже пора. Спасибо, Алекс, увидимся!

     — Ты чего так быстро? — спросил я его шёпотом в прихожей.

     — Жена заругает. Поздно уже. И вообще…

     — Что «вообще»?

     Но Аслан попрощался и вылетел на лестницу.

     — Вообще, — подтвердил Тони, запихивая в микроволновку упаковки с едой. — Он правильно всё понял. Еще пять минут, и я бы его в окно выкинул!

     — Ты спятил? — заорал я. — Он просто мой приятель, мы вместе в спортклубе занимаемся! Он мне ударную технику ставит, а я его учу быстро двигаться… Это не повод, чтобы его убивать!

     Мои слова повисли в воздухе. Стало так тихо, словно невидимый звукорежиссер убрал разом все шумы. И вообще стало пусто в целом мире: остались лишь его серые льдистые глаза.

     — Значит, это я всех убиваю? — медленно спросил Тони, — Разве не ты — «Львица из Мариуполя»?

     — Ты сказал, что я травоядный! — закричал я в отчаянии.

     — А ты сам-то в этом уверен? — он улыбался одними губами и стоял передо мной в той самой стойке, из которой очень легко нанести удар. Я отодвинулся как можно дальше. Если он попытается напасть, моё тело само ответит раньше, чем я успею подумать. Я вцепился одной рукой в дверную раму, а другой — прямо в стену…

     — Да шучу я! — улыбнулся Тони во всю ширь. — Не смотри на меня бешеными глазами, страшно! Давай есть. Я голодный! Или ты меня на своего гладиатора променял и ужинать не будешь?

     — Он не мой… — ответил я шёпотом. — Он не гладиатор. И я буду с тобой ужинать. Только сперва ответь на один вопрос!

     — Конечно!

     — В прошлый раз у тебя в кармане был одноразовый шприц. Для чего?

     Тони замер с тарелкой в руке.

     — Заметил всё-таки?

     — Да.

     — Я говорил уже, что тестирую оборудование. Мы работаем с разными пациентами. Иногда бывают эксцессы. Я всегда ношу с собой шприц с транквилизатором, это всего лишь мера предосторожности.

     — В прошлый раз ты заезжал домой переодеться, но шприц взял всё равно?

     — Какой же ты дотошный, с виду и не скажешь!

     — Говори! — заорал я. — Ты для меня этот шприц приберегал?

     — Однажды его не оказалось под рукой, и это привело к очень неприятным последствиям. Теперь такой шприц лежит у меня в любом кармане, — спокойно продолжал Тони. — А для тебя я ношу с собой другое… — и он вытащил из кармана упаковку презервативов.

     — Кстати: ты в прошлый раз использованные презики с собой унёс специально, чтобы следов не оставлять?

     Тони остолбенел:

     — Нет, я просто автоматически вынес мусорное ведро. Я всегда выношу помойку утром… Моя немецкая кровь не позволяет оставить мусор в ведре!

     — Прости… У меня паранойя или множественное диссоциативное расстройство!

     Тони вцепился в края столешницы так, что пальцы побелели:

     — Запомни: что бы с тобой ни случилось, что бы ты ни сделал, — я не причиню тебе вреда!

     Волна жара прокатилась от пяток до макушки. Страх или мгновенное счастье — не знаю, меня словно ударило током. Я не смог ничего ответить, только взял его за руку и стал медленно разгибать судорожно стиснутые пальцы, отдирая их от стола.

     — Давай сначала поужинаем? — попросил Тони уже тише. — Я ужасно хочу есть…

     Показалось, что мы оба катимся с обрыва на тонкий лёд, который вот-вот треснет, и надо что есть силы хвататься друг за друга, чтобы не провалиться вниз, во тьму…

     Глава 2.

     В комнате было почти светло из-за уличных фонарей и мерцающих рекламных вывесок на доме напротив. Цветовые пятна пересекались на потолке и стенах, сменяли друг друга и образовывали причудливые дрожащие узоры. Я тупо разглядывал это мельтешение, в голове не было ни одной мысли.

     — В этот раз всё по-другому, что случилось? — тихо спросил Тони.

     — Я отпустил тормоза.

     — Почему?

     — Понял, что бессмысленно обманывать собственное тело.

     На самом деле, сегодня меня так скрутило, что я вообще ничего не соображал и ничего не помнил. Спроси меня, что и как мы делали, перед глазами были бы только цветные всполохи на потолке и жар, захлёстывающий изнутри. А ещё — дразнящее чувство опасности, которое заводило обоих ещё сильнее.

     Тони потянулся и закинул руки за голову:

     — Могу спросить?

     — Всё, что угодно!

     — Почему у тебя на стенах нет портретов родителей, бабушек-дедушек? Ты ведь уже три года тут живёшь!

     — Потому что это не мой дом… Нет, вру: потому что они будут на меня смотреть с укором. Мне нечего им предъявить!

     — Они же не коллекторы и не налоговые инспекторы! — усмехнулся Тони. — Возможно, они просто будут смотреть и радоваться, что ты, такой умный и красивый, живёшь на свете?

     — Могу считать это комплиментом?

     — Конечно! — ответил он, за что немедленно получил щелбан. — Перестань! Ты очень сильно бьёшь, даже когда тебе кажется, что это пустяк. Ты с Асланом так натренировался?

     — Чтоб ты знал: он считает меня своим учителем! Неужели и правда больно?

     — Конечно!

     — Прости… А у тебя дома висят портреты родственников?

     — Я снимаю жильё, часто меняю, нет смысла вешать их, просто вожу с собой. Место проживания привязано к месту работы. Так проще.

     — Почему ты выбрал медицину?

     — Мой дед очень хотел, чтобы в семье кто-то стал врачом. Его самого в молодости спас один доктор. И он поклялся, что если у него будут дети, он обязательно отправит их учиться медицине. Но мама два раза поступала в медицинский и не поступила, стала бухгалтером. Деду оставалось только дождаться внуков. Сначала родились три внучки. У меня не было выбора! — улыбнулся Тони.

     — Какая прекрасная семейная легенда!

     — Она не настолько прекрасна… Я говорил тебе, что мой дед был немцем. Совсем юнцом попал на фронт в конце войны, потом — в плен, в Казахстан. Пленным и так жилось хреново, а дед к тому же был контуженным, его мучали приступы, до которых никому до этого не было дела. Однажды ему совсем поплохело, думали, что помрёт, но для порядку отвезли в местную больницу. Можно себе представить больницу в казахской глуши! Там был всего один хирург, классический еврейский профессор, которому повезло: его не посадили, а всего лишь отправили в ссылку! Пациент выглядел безнадёжным, но профессор увидел на рентгене осколок, засевший глубоко в черепе, и рискнул его вытащить. В итоге мой дед выжил. В лагере он был не нужен, а в больнице не хватало рук. Профессор попросил лагерное начальство оставить этого полудурка с дырой в голове в качестве подсобного рабочего. Сам же тайком помогал ему восстановить память и речь, общался с ним по-немецки, занимался с ним математикой и физикой, потом научил говорить, читать и писать по-русски. Дед провёл три года в этой больнице, выздоровел, познакомился с молоденькой казашкой, работавшей на кухне.

     — Она и стала его женой?

     — Не сразу! Дед же был пленным и к тому же косил под слабоумного! Какая женитьба? В 1953-м умер Сталин, и профессор вскоре смог вернуться домой. Последнее, что он сделал, — чудесным образом добыл для моего деда нормальные документы. Не знаю, как ему это удалось! Наверно, вылечил кого-то из местного начальства. А дед потом женился на той самой девушке с кухни. Долго не было детей, они усыновили еврейского мальчика Лёву из детдома, позже родилась мама. Дед работал на заводе, стал инженером-самоучкой, потом переехал в Подмосковье. В 90-е, при первой возможности, дедушка с бабушкой и Лёвой уехали в Германию. Дед даже отыскал дальних родственников, которые нехотя помогли ему обустроиться. Но переезд в этом возрасте дался тяжело, оба начали болеть, бабушка скоро умерла. Лёва с семьёй переехал в Израиль, дед остался один и уговорил нас с мамой приехать. Мама сначала не хотела, я тоже: у меня тут друзья были, школа… Но пришлось. Я там закончил школу и поступил в медицинский. А потом вернулся в Москву, магистратуру закончил в Физтехе и защитился тут же.

     — Какая удивительная судьба у твоего деда!

     — Да, мог бы в Казахстане и умереть, похоронили бы в степи, в безымянной могиле. Дед рассказывал мне эту историю, когда я ещё был подростком. Сказал: «Врач просто пожалел меня, я ему в сыновья годился… Он заново меня создал! Я его боготворил! Но тогда законы были суровые, всё могло кончиться ещё хуже!» Я походил туда-сюда и вернулся с вопросом: «Профессор помог тебе потому, что спас тебе жизнь? Или ты ему нравился? Или он тебе нравился? Или вы…» Дед даже подпрыгнул в кресле: «Ты вообще… Как ты смеешь? Как ты догадался?» «Потому что мне, кажется, тоже нравятся парни!» — ответил я и в ужасе зажмурился. «Ну и ладно, — пробурчал дед, — сейчас это вообще не проблема! Особенно здесь, в Германии… Знаешь, я безумно любил свою жену, и всех вас люблю. Но к нему у меня было совсем другое чувство, равного которому я никогда не испытывал! Надеюсь увидеть его в другом мире, где мы оба будем свободны. Недолго осталось…»

     — А знаешь, мой прадед тоже был врачом, но ему повезло: всех вокруг тогда посадили, а его — нет! Может, они даже были знакомы с тем профессором?

     — Раньше мы слушали их рассказы вполуха, а теперь никого не спросишь… — пробормотал Тони. — Давай спать, мне вставать рано. Повесь портреты! Так будет правильно!

     — Мне стыдно перед предками, — ответил я, подумав. — Моя жизнь — дерьмо. И сам я не лучше…

     Но Тони уже спал.

     Мы расстались утром, снова — без обязательств и договоренностей. И не упоминали обещание, которое он мне дал вчера. Оба боялись сказать что-то лишнее, чтобы не разрушить хрупкое равновесие, которое установилось между нами. Если Лиана была моей загадкой номер один, Тони стал загадкой номер два.

     Бог любит троицу… — думал я, наворачивая круги по парку под холодным кусачим дождем. Добежал до площадки с клумбой: здесь меня чуть не сбил курьер, и кто-то слил видео моего прыжка в сеть. Кто-то постоянно меня отслеживал. А другой невидимка шел по моему следу и уничтожал всех, кто причинял мне малейший вред. Я чувствовал себя под защитой неведомого божества, словно татуировка львиной лапы и впрямь выполнила свою языческую функцию. Но это не может быть Тони!

     Когда я прибежал домой, мне позвонил Мика:

     — Чего пропал? Давно тебя не слышал, вообще ушёл с радара.

     — Да так… То одно, то другое, — промямлил я.

     — Ты не исчезай. А то Носик пропал — и все, траурный марш.

     — Может, встретимся, посидим?

     — Давай, короче, звони! Некогда мне!

     Мика в своем репертуаре. У него раньше не было привычки звонить просто так. Смерть Носика напомнила о том, что время нашего пребывания на этой планете ограничено…

     А затем раздался звонок с незнакомого номера. Я, конечно, не ответил, но незнакомый абонент продолжал звонить снова и снова. Голосовой фишинг. Минут через десять я сломался:

     — Какого хера? Денег нет, отстаньте!

     — Не врите, Алекс, денег у вас полно! И нам известно, кто, когда и зачем вам их передал, — незнакомец говорил не спеша, тянул слова и паузы между ними.

     — Да заберите обратно свои деньги! — заорал я.

     — Не надо так нервничать, — возразил собеседник. — Произошла некая кадровая перестановка, но цели и характер работы не изменились. Встретимся? И не пытайтесь прятаться, у нас есть все ваши данные.

     — В 15 часов!

     — Почему это? — опешил незнакомец. Про себя я окрестил его Суккулентом Вторым.

     — По кочану! — грубо ответил я. — Раз вы знаете мой адрес, значит, можете прислать за мной машину! — и повесил трубку.

     Почему я был так груб? Да потому что есть хочу! Сперва пообедаю, а потом уже разбираться буду. Я всегда был не то чтобы трусоват, а осторожен: старался ни во что не соваться, обходил возможные конфликты за версту. А теперь меня так и тянуло туда, где страшно и непонятно. Можно это объяснить? Я сменил не только сексуальные, но и жанровые приоритеты?

     Пришлось отложить тренировку с Асланом, чему я был даже рад: вчера смутились мы оба. Независимо от того, догадался он о чём-то или нет, лучше подождать пару дней. Аслан — человек другой религии и другой ментальности. Если ему было неприятно, значит, он больше не захочет со мной заниматься, только и всего!

     Я сел в позу медитации, подсмотренную в интернете, и постарался отключить голову. Особо стараться не пришлось: после плотного обеда голова теперь отключалась мгновенно. А потом я и вовсе задремал и проснулся лишь от звонка Суккулента Второго.

     — Машина будет ждать вас внизу, серый Kia номер…

     Вместо чёрного Kia — серый, вместо Суккулента Первого — Суккулент Второй. Я взял пакет с деньгами, который так и валялся в столе. Лучше я их верну! В прошлый раз я нигде ничего не подписывал, поэтому никто не может мне ничего предъявить! Выходя, взглянул на дверь: по раме и по стене рядом шли глубокие борозды. Вчера мы стояли с Тони друг напротив друга, я изо всех сил вцепился в дверь, чтобы не причинить ему вреда… Это я их пальцами продрал? Какой ужас… Не буду думать об этом сейчас.

     Внизу стоял серый Kia с двумя другими дуболомами. Вели они себя, впрочем, ровно так же, как и предыдущие: равнодушно-презрительно. На их лицах было написано: подумаешь, какой-то доходяга худосочный! А зря, предыдущие плохо кончили! Я не ощущал никакой опасности, поэтому сидел в машине спокойно.

     Меня привезли в тот же район, но в другой многоэтажный дом и в другую квартиру, похожую на предыдущую, с такой же убогой обстановкой, только краска на стенах была другого оттенка. Двое сопровождающих точно так же остались в предбаннике, а я зашел внутрь. Встретил меня Суккулент Второй — моложе и шустрее, но с таким же невыразительным лицом. Интересно, они специальный кастинг проводят?

     — Рад с вами познакомиться, наслышан о вас, наслышан… Ваш предыдущий куратор, к сожалению, теперь занят другими делами, — бубнил Суккулент Второй, — но задачи остались прежними.

     Он всерьёз считает, что я не читаю новости и не умею выстраивать примитивные логические цепочки? И что может делать на том свете Суккулент Первый? Вербует кого-то, наверно, он ничего другого не умеет.

     — Давайте к делу, — вежливо попросил я.

     Суккулент Второй сделал умное лицо и начал листать какие-то бумаги, которые он достал из ящика стола. Чем дольше он их листал, тем больше мне казалось, что он понятия не имеет, чем занимался Суккулент Первый и что должен делать я. А ключевым в нашей беседе было слово «деньги».

     — Вы с ним план работы уже составили? — спросил он наконец.

     — Конечно! — ответил я, пытаясь подражать Тони. И прибавил: — Вот деньги…

     — Вы получили такую сумму? — опешил Суккулент Второй.

     — Прошу принять обратно под расписку! — сурово произнёс я. — Посчитайте!

     Суккулент Второй был так потрясен моей честностью, что похлопал по плечу, а потом взялся пересчитывать купюры. Машинки для подсчёта в квартире не было, он пересчитал два раза руками, умножил, шевеля губами, пересчитал калькулятором в телефоне, выдохнул и сел писать расписку. Как фрилансер, я уже знал все подвохи в оформлении бумаг: заказчики всегда норовят кинуть или недоплатить. Поэтому пристально следил за ним:

     — А число сегодняшнее надо… А вы вчерашнее поставили, так нехорошо… А добавьте везде мой номер паспорта… И телефон мой тоже надо указать, вдруг кто-то проверить захочет?

     Он бухтел, но переписал.

     — А фамилия ваша неразборчиво… А звание и должность не указаны… — не отставал я. — А вот здесь отметьте, что никаких претензий ко мне не имеете!

     Суккулент Второй переписал расписку в третий раз, разборчиво вывел внизу: «Консультант отдела технической экспертизы Иванов О. Б.»

     — Какая у вас должность солидная!

     — Вы же понимаете, я не могу написать настоящую… — заговорщически ответил Суккулент Второй,

     убирая деньги в другой пакет, сделал многозначительную паузу и осведомился: — Вы продолжите работать в нужном направлении?

     — Конечно! — произнёс я, подражая Тони, и улыбнулся во всю пасть.

     — Если будут проблемы, звоните, не стесняйтесь! Может, вас домой отвезти? — улыбка Суккулента Второго становилась всё шире.

     — Нет, спасибо, я отлично доберусь на метро, пробки, знаете… — Мы будто соревновались в том, кто дальше может раздвинуть лицевые мышцы.

     Наконец я вывалился за дверь, двое дуболомов равнодушно кивнули мне, я своими ногами спустился вниз, вышел из подъезда и пошёл к метро. И никто за мной не следил, и никто от меня ничего не хотел! Видимо, Суккулент Первый унёс с собой в могилу тайну «Львицы из Мариуполя» и свой идиотский план. А Суккулент Второй вообще не в теме! Он ничего обо мне не знает, считает просто мелкой сошкой, которую его предшественник зачем-то завербовал, не оставив никаких подсказок. Ему несказанно повезло: дурачок сам вернул бабки! Теперь Суккулент Второй может ими распоряжаться как угодно!

     Я даже проникся сочувствием к Суккуленту Первому: у того была в голове хотя бы одна работающая извилина! А Суккуленту Второму вообще ничего не надо, он ронял слюни над купюрами и ждал, когда я свалю. Что это было? Да какая разница! От меня отстала некая спецслужба, и слава богу! Буду надеяться, что «Львица из Мариуполя» больше никому не нужна!

     Так думал я, бодро шлёпая по лужам к метро. Но я снова ошибался…

     Глава 3.

     Не успел я вернуться, позвонил очередной заказчик: нужно написать пару текстов для региональных изданий. Поскольку внутренняя и внешняя политика носили хаотический характер, темы в регионах тоже были одна безумнее другой: памятник Павлику Морозову, оскорбивший чувства каких-то ветеранов, и взятки в региональной футбольной лиге — на хрен они вообще кому сдались? Раньше я бы согласился не глядя, сегодня вежливо послал.

     — Какой-то ты стал несговорчивый… — с обидой сказал заказчик. — Смотри, так без работы останешься!

     — Да и ладно! — беззаботно ответил я. — Будет что-то интересное — звони, напишу!

     А потом вспомнил, что денег-то у меня больше нет: я же всё вернул, осчастливил национальную безопасность!

     Расплевавшись разом с работой и со спецслужбой, я надел спортивный костюм, воткнул наушники и отправился бегать. Дорожки в парке были мокрыми, поэтому я бежал большими прыжками, стараясь не забрызгаться, и подпевал наугад выбранным мелодиям. Ненадолго остановился, чтобы включить новости, снова побежал. «…В Воронеже и Челябинске были убиты ветераны СВО, занявшие руководящие посты в городских администрациях. На местах преступлений найдена подпись «Львицы из Мариуполя»… В Москве найдены тела генерала ФСБ и двоих его подчинённых, подпись убийцы — та же. Похоже, эти убийства имеют чётко выраженный украинский след…»

     Я поскользнулся на мокрой ледышке и растянулся в луже во весь рост. На мгновение уставился в серое сумеречное небо с рваными тучами и закричал: «Это не я!» Потом оглянулся: к счастью, никого поблизости не было. Встал и побежал домой, не чувствуя внешнего холода, потому что ледяной озноб колотил меня изнутри. Содрал с себя мокрые вещи и швырнул их в корзину для грязного белья. Корзина опрокинулась, обратно вещи не помещались, в ярости я начал всё вытаскивать. Напоследок выкатился маленький блестящий цилиндр: тюбик помады. Именно этой помадой я впервые написал на зеркале в туалете торгового центра: «Львица из Мариуполя», а потом сунул помаду в карман и ушёл. Когда меня найдут, будут долго пытать, выбивая признание во всех убийствах, потом дадут пожизненное, и долго я в тюрьме не проживу…

     Я скорчился под горячим душем, но озноб продолжал сотрясать тело. Я оделся, напялил шерстяной свитер и выпил рюмку коньяка, к ознобу прибавился жар, стало ещё хуже. И тут брякнуло сообщение от Кристины: «Что делаешь? Приходи ужинать! Мы с Мишкой тебя ждём!» Мне сейчас только по гостям ходить… Но, вместо того чтобы отказаться, я ответил: «Иду». Почему? Наверно, потому что Кристина с Мишкой уже перешли в категорию «своих». А ещё потому, что мне было очень страшно и холодно.

     Дверь открыл радостный Мишка:

     — Привет, Алекс, хорошо, что ты пришёл! Мама мясо запекла, говорит, надо есть, пока горячее! Папа, как всегда занят, а нам вдвоём всё не съесть!

     В прихожей я споткнулся о две пары кроссовок, одни — побольше, другие — поменьше, отпихнул их под шкаф. На полу валялся Мишкин рюкзак.

     — Забери! — попросил я, Мишка унёс рюкзак в свою берлогу.

     В коридоре под ноги попалась сумка Кристины и её шарф.

     — Куда деть шарф и сумку?

     — Положи там! — крикнула она из кухни. Исчерпывающий ответ!

     Я положил сумку и шарф на полку в прихожей. Такой же беспорядок, как у меня, только их беспорядок — уютный и тёплый. Смачно пахло запечённым мясом, Кристина носилась туда-сюда с длинным ножом, я отобрал у неё нож и сам нарезал баранину тонкими ломтями. Некоторое время было тихо, мы сосредоточенно жевали, но меня по-прежнему трясло. Кристина пошла ставить чайник, а мы с Мишкой отправились к нему в комнату. Мишка показывал свои достижения в прохождении очередных уровней, я скрючился на его диване и тоже пытался нажимать кнопки. Но пальцы слушались всё хуже, а потом и вовсе перестали шевелиться. Озноб превратился в жуткий холод, охвативший всё тело, я вспомнил выражение «обратиться в камень». Примерно это со мной и происходило: тело больше не повиновалось командам, которые отдавал мозг. Мишка отвлёкся от экрана и в ужасе уставился на меня, но я уже только мычал. Потом стало вообще темно…

     — Вы уже знаете порядок: возьмите талон и ожидайте!

     Глаза долго привыкали к сумраку. Ущелье было таким же, как в прошлый раз. Но мне показалось, что сегодня здесь гораздо темнее, а воздух — более плотный и вязкий. Я старательно втягивал его в себя, но ни вдоха, ни выдоха не получалось. Может, дышать уже незачем? Нет, так быстро я не сдамся, надо хотя бы попытаться… Я прислонился к той же самой скале и постепенно задышал более-менее ровно, затем оглянулся в поисках мальчика в оранжевом балахоне. Я понимал, что это не Тони, и поэтому сегодня мне было страшнее, чем в прошлый раз.

     Толпа зашелестела чуть громче, мелькнуло его лицо. Но изображение было смазанным, как пиратская копия фильма, вглядываешься — не узнать. Если я его не найду, что мне делать в этом жутком месте? Толпа слегка шевелилась и жужжала в ожидании сигнала.

     Смерть — это не только бесконечное одиночество, это детское отчаяние перед неизбежностью…

     — Как ты? — заботливо спросил Тони. — Видишь меня, слышишь?

     Я кивнул. Голос ещё не повиновался, я не мог говорить, просто нащупал его руку и прижал к своей щеке.

     — Раз попался — придётся провести тут некоторое время!

     Я наконец приподнял голову и огляделся: белые стены, специальная кровать с кучей всяких кнопок, монитор, капельница в руке…

     — Я в больнице?

     — Не совсем, — ответил Тони. Он сидел рядом, в халате и медицинской шапочке, и что-то записывал. — Когда Кристина позвонила, я был на работе. Я решил, что незачем вызывать «Скорую», просто привёз тебя в наше отделение. Не нравится мне, что ты вырубаешься на ровном месте. Обследую тебя с ног до головы. Знаешь, хуже всего быть не врачом, а близким родственником врача!

     — А мы родственники? — хрипло спросил я.

     — Называй как хочешь, но точно не чужие! — улыбнулся Тони. — У нас самое современное оборудование, его поставляет Димон!

     Он взял меня за руку, пощупал пульс:

     — Совсем другое дело… Как обследуем, домой пойдёшь. Сейчас отдыхай, мне надо идти!

     — А где мы?

     — В санатории для ветеранов, в 12-м корпусе. Здесь филиал нашего института, а точнее — инновационный центр ассистивных технологий, — ответил он, нажимая кнопку у двери. Дверь открылась с лёгким щелчком. — Пока не сделаем полную диагностику, не выпущу! Не пытайся сбежать, имей в виду: тут камеры везде! — Тони обернулся и добавил с усмешкой: — Кстати, система распознавания лиц показала, что ты уже приходил в санаторий! Когда вернусь, расскажешь, зачем? Только постарайся, чтобы это звучало более-менее правдоподобно! И заодно расскажешь, кто ты на самом деле!

     — Ты забыл? Я же «Львица из Мариуполя», а ты —мой телохранитель из «Триады»! Или ты — ангел-хранитель?

     — Может, и так…

     — Как тебе здесь? — спросил Дима, с шумом открывая сумку и раскладывая фрукты и контейнеры с едой на тумбочке. — Ты прямо как настоящий вип!

     — Ага, только туалет в конце коридора! И телефон не отдают. Человек без телефона — недочеловек!

     — Палаты с туалетами — для лежачих. Ты на обследовании, не развалишься, если пройдёшь двадцать шагов! Телефон отдадут завтра, при выписке, таковы правила. А как тебе наша столовка? Я на всякий случай принёс от Кристины домашнюю пищу! Ешь!

     — Спасибо! Мне прямо неудобно…

     — Да брось ты, она всё равно готовит, ей что — пару котлет жалко?

     — Вы так хорошо общаетесь, почему вы развелись? — неожиданно спросил я. — Между вами нет никаких нерешённых споров, это видно. Чего бы не жить-то вместе?

     Дима растерянно замер, помотал головой:

     — Да не знаю… Был такой момент, когда все кругом женились, и мы поженились. Мишку родили. Потом все кругом начали разводиться, мы тоже стали ругаться. Она дома с ребёнком торчала, я постоянно уезжал. Возвращаешься — всё не так! Стал реже приходить домой, потом квартиру снял поближе к работе, да и забил на совместную жизнь. Кристина сказала: тогда разводимся. Ну и развелись, как все. Ничего особенного!

     — Странно… У тебя другая семья или другие отношения?

     Дима пристально посмотрел на меня:

     — Погоди… Ревнуешь, что ли? — и он заржал во весь голос. Слишком поспешно заржал… — Мы с Тошкой дружим еще с младших классов. В общаге физтеха в «Долгопе» тоже вместе жили. Даже не думай!

     — Ничего такого!

     — Да не оправдывайся, ревность и неуверенность — нормальные чувства, особенно в самом начале! Я Кристину тоже к каждому столбу ревновал, а как поженились, вроде и незачем стало. Когда она на тебя запала, я не возражал! Только сразу предупредил, что ей ничего не светит.

     Громогласный и бесцеремонный Дима вдруг заговорил на мучительную для меня тему прямо в лоб.

     — Откуда ты знаешь?

     — Да не красней!

     Щёлкнула дверь палаты.

     — Тошка, ты вовремя пришёл! Я ляпнул кое-то, не подумав, теперь чувствую себя полным мудаком! —воскликнул Дима.

     — В первый раз, что ли? — усмехнулся Тони. — Таков твой стиль!

     — Лучше скажи, как наш пациент? Умирать передумал?

     — Мы сделали КТ, МРТ, энцефалограмму, узи сосудов шейного отдела. Вроде здоров. В шейном отделе есть проблемы, как у любого, подолгу сидящего за компом. Небольшие изменения, ничего критичного… — Он пролистывал в телефоне результаты обследований. — Скажи, чем ещё болел?

     — Астму ставили под вопросом, мама из неё ухитрилась сделать «белый билет». Да и всё.

     — Тогда завтра отпущу тебя домой!

     — Почему не сегодня?

     — Потому что завтра я сам тебя отвезу! — с нажимом на слове «сам» ответил Тони.

     — Я могу домой добраться и на метро…

     — Я с тобой ещё не закончил.

     — Верни хотя бы айфон! Я без него как неполноценный, не знаю, куда руки девать, хоть в носу ковыряй!

     — Общие правила нельзя нарушать, закончим обследования — всё верну!

     — А вдруг меня кто-то искать будет?

     — Все, кто мог тебя искать, уже здесь. Кристина дома, но не забывает о тебе, как я вижу… — Тони усмехнулся, глядя на тумбочку. — Димон, тебе не пора? Нам тут надо кое-что обсудить!

     — Тогда давай контейнеры, сразу отвезу Крис, чтобы не ругалась. Между прочим, ты мой подчинённый! Эти долбаные гении так неприятны в быту… — бурчал он, собирая сумку, — увидимся. Ведите себя прилично!

     — И как я с ним жил в общаге? — вздохнул Тони.

     — Есть поговорка: «Хорошего человека должно быть много». Дима — её прямая иллюстрация!

     — Нет на свете полностью хороших людей, — буркнул Тони. — Не стоит обольщаться ни насчёт него, ни насчёт меня…

     Я взял его за руку, но Тони отвёл её:

     — Не здесь!

     — Послушай: ты правда не тот мальчик? Я всё время вижу один сон. Скала, обрыв, золотой диск, который бросает мальчик в оранжевом балахоне… — я вцепился в его рукав. — Тот мальчик так похож на тебя! Это не может быть случайностью!

     — Как давно он тебе снится?

     — С того дня, как мне заказали сюжет про Лиану!

     Тони долго смотрел мне в глаза, потом отвернулся:

     — Я однажды провёл в буддистском монастыре летние каникулы. Мне это показалось интересней, чем обычный лагерь. Мне было четырнадцать. Монастырь находился в горах, там были и ущелье, и скалы, и туманы, как в кино. Но ты никак не мог этого знать.

     — А у тебя не осталось фотографий того периода?

     — Где-то есть, наверно. Лучше объясни, что ты здесь делал пару недель назад? Камеры засекли тебя на территории, неподалёку от поста охраны.

     — Я хотел узнать что-нибудь о хозяине той львицы. Знал, что он лежал в 12-м корпусе. Но пришёл охранник с собаками, я удрал через забор. Помнишь, у меня руки были ободраны? Это от колючей проволоки.

     Тони поднял бровь:

     — Как ты узнал, где он лежал?

     — Нашёл в интернете адреса таких санаториев, сопоставил всё, что удалось узнать, поискал в соцсетях похожие истории. Потом его брат мне написал и подтвердил.

     — Ты вообще представляешь, чем занимается наше отделение?

     — Нет, меня возили на обследования на каталке, как лежачего больного, я ничего не видел, только потолки разглядывал! Ты распорядился, чтоб со мной так обращались?

     — Таковы правила. И не забывай, в каком состоянии тебя сюда привезли! — резко ответил он. — Я за тебя испугался! Понял?

     — Я же не нарочно! Не ругайся, лучше расскажи про эти ваши ассистивные технологии!

     — Смотри, — Тони открыл сайт, — это общие направления. Здесь лежат пациенты с тяжёлыми травмами, которые раньше считались неизлечимыми. Мы разрабатываем элементы экзоскелета, способы стимуляции деятельности спинного мозга, методы стимуляции мышц, восстановление двигательных функций, нейроимплантанты и системы нейрокоммуникации при нарушениях зрения и слуха, для этого используем нейронные сети!

     Я разглядывал внушительный список на сайте.

     — Хозяин Лианы тоже был вашим пациентом. Почему он покончил с собой?

     — Нас с Димоном тогда здесь не было. Дело кончилось стрельбой и суицидом, поднялся шум, архив забрали силовики, а историю вычистили из интернета.

     Я понимал, что Тони недоговаривает, но не стал лезть с дальнейшими расспросами.

     — Если тебя есть время, давай прогуляемся по территории? А то я столько всего съел, надо пройтись!

     — Кристина окружила тебя заботой и котлетами… — усмехнулся Тони.

     — Она очень добрая!

     — Особенно по отношению к тебе… У меня есть полчаса, пойдём!

     Мы перешучивались и болтали о какой-то ерунде, прогуливаясь под мокрыми темными деревьями, но оба чувствовали, что между нами возникла «серая» зона умолчания, которую ни он, ни я не решались нарушить. Не ложь и не тайна, а именно то, о чём пока не стоит говорить.

     — Ты такой таинственный, даже страшно к тебе приблизиться…

     Я услышал знакомый запах, а вслед за ним — быстрый перебор собачьих лап на мокрых плиточных дорожках.

     — Стой тут, — поспешно сказал Тони, — они могут сожрать в момент! По идее, с ними должен быть охранник, но кто его знает!

     — Это знакомые собачки! Виделись!

     Ложная свирепость на мордах исчезла, как только псы меня учуяли. А уж как увидели — так вовсе прижались к земле, заскулили и попятились. Следом за ними показался охранник, увидел Тони в белом халате и наброшенной сверху куртке, кивнул и увёл своих лохматых подчинённых прочь.

     — Как это возможно? — изумился Тони. — Ты их прикормил чем-то в прошлый раз?

     — Нет, они меня боятся. Ты забыл, кто я? Я «Львица из Мариуполя», меня все боятся: и звери, и бандиты, и наркоторговцы, и спецслужбы…

     Тони схватил меня за руки:

     — Ты и правда вообразил невесть что! Сам-то не боишься без башки остаться? Может, тебя тут запереть?

     — Хозяина Лианы заперли, в результате он реально остался без башки. Так что, думаю, этот вариант мне не подойдёт…

     — Мне пора, — внезапно прервал меня Тони, — а у тебя по плану последний этап диагностики.

     — Почему так поздно?

     — Ты лежишь тут по знакомству, тебя обследуют по моей личной просьбе, когда специалисты уже не заняты. Это их любезность, так что терпи! Постарайся, пожалуйста, вести себя тихо!

     Глава 4.

     Медсестра звала меня на ужин, но я так объелся котлетами, что отказался. Лежал, глядя в потолок, и вспоминал, как же я, действительно, нашёл в интернете этот санаторий. Вроде всё логично: выбрал из списка те, что находятся в Подмосковье, сравнил картинку с видеосюжетом о встрече президента с ветеранами, потом приехал, встретил бомжа, услышал страшилку про суицид… Уж больно гладко! Я бы на месте Тони не поверил ни единому слову. Но так и было!

     Дверь открылась, вошли два медбрата в масках:

     — У вас по плану диагностика!

     Снова каталка, белые потолки, коридоры без единой надписи на дверях, даже плана пожарной эвакуации нигде не заметил. Не то чтобы я собирался эвакуироваться! Но я с астмой периодически лежал в разных больницах, пока нужный диагноз не поставили. В любой больнице есть набор стандартных элементов. Тут вообще нигде ничего не написано. Всё стерильно, как будто и людей нет. А я же видел в столовке и персонал, и пациентов: одни без рук, другие без ног, третьи с забинтованными головами, медсёстры в красивых халатах, медбратья — как на подбор… Не зря Тони говорил, что пациенты разные попадаются. Он и сам шприцы носит в кармане…

     Медбрат открыл тяжёлую дверь бейджем с пропуском. Дальше — пандус на пол-этажа вниз. Возле следующей двери я почуял знакомый запах, но каталку повезли дальше. «Серверная». «Комната дежурного программиста». Staff only. Рядом — другое помещение, медбрат приложил свой пропуск, дверь открылась.

     В комнате было прохладно. В центре стоял компьютер с большим монитором. По зелёному экрану медленно двигалась белая полоска, под ней подрагивала надпись: «Job in progress». На соседнем столе стоял другой комп, на его чёрном мониторе мелькали мелкие строчки: некая программа обсчитывала процесс. Комнату разделяла полупрозрачная перегородка. За ней виднелся силуэт человека.

     — Программа новая, ни у кого ещё такой нет. Во время исследования обязан присутствовать технический специалист, он вручную настраивает монитор под конкретного пациента. Не волнуйтесь, сейчас я введу релаксант, — пробурчал врач в маске, закатывая мне рукав. — Компьютер сразу обсчитывает результаты.

     На мониторе рядом со мной моргали ярко-зелёные буквы на чёрном фоне.

     — Мне уже делали энцефалограмму, МРТ, КТ, но ничего не кололи!

     — Это другое исследование, для него нужна полная неподвижность.

     — Я в томографе лежал смирно!

     — Человек не может лежать, абсолютно не двигаясь, вы всё равно будете смотреть по сторонам, как сейчас косились на монитор! А также — шевелить языком, сглатывать или отвлекаться на любой посторонний звук. Для этого исследования нужен полный покой. Думайте о чём-то, что внушает вам чувство безопасности…

     Я попытался вспомнить что-то нейтрально-тёплое из детства. Увидел бабушкину квартиру и портрет на стене: пожилой человек с седой кудрявой шевелюрой, сидящий в кресле с книгой в руках. Кисти рук у человека были удивительно красивыми, его легко можно было представить за клавиатурой органа. Это портрет моего прадеда-хирурга! Вспомнил даже надпись на обороте: «Профессору

     Льву Давидовичу Цейтлину от благодарного пациента. 13 апреля 1957 года». Особая дата!

     Бабушка рассказывала, что они жили на Песчаной улице, в доме медицинских работников. Каждый год 13 апреля повторялась одна и та же картина: все двери в доме были открыты, а из каждой квартиры раздавалась музыка, и отовсюду пахло пирогами. Это была годовщина отмены «дела врачей» в 1953 году, после смерти Сталина. Многим удалось вернуться домой. Мы с Тони недавно говорили о своих родных, подсознание само вытащило картинку из глубины. Я попытался заглянуть глубже — и сам не заметил, как провалился в серую муть…

     Сейчас я сразу увидел худенькую фигурку с бритой головой, ощутил невероятный прилив надежды и кинулся к нему, раздвигая толпу без малейших усилий.

     — Наконец-то! — я попытался его обнять, но мальчик вежливо отодвинулся. — Скажи правду, это же ты?

     Мальчик молча смотрел на меня, льдистые серые глаза казались просто бездонными, в них не было ни тепла, ни сострадания, он готов был меня выслушать — и только…

     — Ты специально искал меня? Или это случайность?

     — Я просто делаю свою работу. Мои чувства не могут на неё повлиять, — спокойно ответил мальчик. Я не вынес его прямого взгляда, уставился на острые ключицы в вырезе балахона.

     — Мне было так холодно, а тебя не было рядом…

     — Сейчас ведь уже не холодно? — мальчик улыбнулся одними губами.

     — Нет! Но не мог бы ты подойти ближе и взять меня за руку? Пожалуйста!

     Мальчик протянул руку:

     — Ступай за мной!

     Я вцепился в его запястье и пошёл следом. Мальчик обернулся, приложил ладонь к моему лицу:

     — Не смотри! Ни вокруг, ни внутрь себя — никуда не смотри! Везде должна быть пустота!

     Я зажмурился и прижался к его ладони губами, вдыхая знакомый запах. Мальчик слегка оттолкнул меня:

     — Не место и не время!

     И я послушно пошёл следом. Я погружался во тьму и, кажется, физически не смог бы открыть глаза, даже если бы осмелился. Услышал другой знакомый запах: Лиана. Мальчик подвёл меня к ней вплотную, Лиана стала радостно облизывать мою ладонь.

     — Замрите! — приказал невидимый мальчик. — Не дышите оба! Сейчас придётся потерпеть…

     Я задержал дыхание, перед глазами замелькали разноцветные зеркала, пересекаясь и врезаясь друг в друга, в них вспыхивали, множились и угасали яркие огни, головокружение усиливалось…

     — Дай вторую руку!

     Он прижал мою ладонь к своему лбу, судорожно вздохнул несколько раз, я испугался за него и хотел открыть глаза.

     — Не смотри! — поспешно крикнул мальчик. — Скоро всё закончится!

     И опять завертелись вокруг разноцветные зеркала, отбрасывая мириады бликов и отражая многоликую пустоту, отражения дробились и сливались, я видел в них то его, то себя, то Лиану…

     Вскоре головокружение действительно прекратилось. Я открыл глаза и увидел ту же самую скалу из серого слоистого камня: сейчас я лежал у её подножья ничком. Вокруг тихо шелестела безликая толпа. Раздался знакомый мелодичный звон. Стало тихо.

     Вертикальный луч света выхватил оранжевую фигурку на краю обрыва. Мальчик замер, вытащил из рукава золотой диск и отправил его в полёт сквозь волокна тумана. Я попытался его позвать, но нас разделяла толпа, а я ещё не мог двигаться. Мальчик на краю обрыва был лишь одной из теней, ожидающих своей очереди. Раздался мелодичный звон, в тумане сверкнула золотистая стрелка, толпа испуганно расступилась. Только фигурка в оранжевом балахоне не шевельнулась, встретила удар золотого диска и сложилась, словно разрезанная пополам. Я вскочил, растолкал тени перед собой. Они расступались неохотно, да и мне руки-ноги плохо повиновались, я не сразу смог подбежать к нему.

     — С тобой всё хорошо?

     Где там «хорошо», он едва дышал! Я стащил с него балахон. Диск прошёл наискосок, но на теле не было ни открытой раны, ни крови. От плеча до бедра шёл почти бордовый, почти чёрный след, как будто туловище рассекли ударом невидимого меча.

     — Почему ты не увернулся от удара? Ты сам бросаешь диск и должен видеть его полёт! Это твоя работа.

     — Это не удар, а напоминание. Никакая работа, никакие знания не освобождают от уплаты кармического долга.

     Я подтащил его к ближайшему камню, помог прислониться, оглянулся в поисках воды.

     — Не переживай, я в порядке. Я не могу уйти, пока всё не выплачу. Так это работает! — с трудом пробормотал мальчик. Я встретился с ним взглядом, ожидая уже привычного равнодушия, но вдруг увидел слёзы:

     — Тебе больно?

     — Мне не должно быть больно, — через силу улыбнулся он. — Но раз я чувствую боль, значит, я ещё жив.

     И он вдруг слабо пожал мою руку, я в ответ стиснул худые пальцы…

     — Не время и не место, — он откинул голову, упираясь затылком в камень. — Мы не свободны в своих чувствах. Но не волнуйся, у нас будет время, чтобы всё прояснить. А сейчас иди!

     — Не пойду я никуда! С тобой буду сидеть!

     — Тебе пора! — он попытался повысить голос, но закашлялся. Запрокинутая голова, худая шея, торчащий кадык вздрагивает… Так хотелось его обнять, еле удержался.

     — А если не пойду, то что?

     — Придётся снова брать талон, — усмехнулся он сквозь зубы, — так это работает!

     — «…Понял теперь я: наша свобода — только оттуда бьющий свет, люди и тени стоят у входа в зоологический сад планет…» — вспомнил я вдруг стихотворение Гумилёва. — Прямо про нас!

     — У тебя на каждый случай жизни есть цитата? — едва слышно спросил мальчик.

     — Конечно. Всё уже написано!

     — Всё уже было… Иди!

     Я упёрся взглядом в потолок: меня везли на каталке по коридору.

     — Всё закончилось, — сказал медбрат в маске, — видите, ничего страшного. Сейчас принесу вам чаю. Будете лучше спать ночью!

     Он остановился перед дверью моей палаты, прижал к замку бейдж с пропуском, помог перелечь на кровать, принёс кружку с чаем.

     — Ваш доктор просил передать это… — и достал из кармана халата пакет.

     Медбрат вышел, я развернул пакет: ванильные сухари. Тони знал, что в моём шкафу всегда лежит заначка. Он реально обо мне заботится? То ли релаксант ещё действовал, то ли этот трогательный жест так повлиял, я уткнулся в подушку и расплакался. Может, я просто ему нужен, безо всякой на то причины?

     Перед глазами стоял туманный обрыв, запрокинутая бритая голова, торчащий кадык на худой шее. А в голове звучали слова об уплате кармического долга. Он меня опекает не потому что я ему нужен, а потому что однажды задолжал мне? В прошлой жизни? В этой? Мы не свободны в своих чувствах? Если даже там, на краю обрыва, мы не свободны в выборе, есть ли вообще эта свобода? Я столько всего хотел ему сказать, а вместо этого Гумилёва процитировал. Какой же я идиот, вместо чувств — сплошные цитаты! Носик был кладезью цитат… Всё началось с Носика и китайского Нового года. С Лианы и её хозяина, который погиб в этом 12-м корпусе… Я хожу по замкнутому кругу и ничего до сих пор не понимаю!

     Ванильные сухари оказали своё целительное действие, я стал тщательно вспоминать всё, что знаю об этом санатории. Кроме прогулок по парку и встреч с собачками, опыт ограничивался палатой, столовкой и тем коридором, по которому меня возили на обследования. Надо внимательно всмотреться в картинку, которую я видел до того, как подействовал релаксант. За полупрозрачной пластиковой перегородкой был человек, как сказали, — технический специалист! Компьютерщик бы сидел или ходил возле компа, но этот человек лежал в кресле, как я. Через перегородку больше ничего не было видно, сильно пахло дезинфицирующими средствами. На мониторе рядом со мной моргали ярко-зелёные буквы на чёрном фоне… Я зажмурился, сцепил пальцы, как будто мышечные усилия могли заставить память заработать, и вспомнил текст в углу монитора — «Lioness-2», «Lioness-3».

     ЧАСТЬ VII.

     Глава 1

     Утром Тони пришёл за мной, вернул айфон и повёз домой. Я проверил историю: никаких звонков или сообщений с предложениями о работе. Похоже, моё отвращение к этой форме деятельности передалось всем заказчикам на расстоянии. Несколько сообщений от Аслана: он потерял меня и беспокоился. Я коротко ответил: «Жив-здоров, были дела, увидимся». На новостных сайтах не было никаких упоминаний о недавних убийствах «Львицы из Мариуполя». Такое впечатление, что кто-то специально вбрасывал эти новости, а потом так же мгновенно вычищал их из сети.

     — Что ищешь? — вскользь спросил Тони.

     — Так, ничего особенного…

     Я искоса разглядывал его: лицо осунулось, под глазами синяки.

     — Ты не спал ночью?

     — Пришлось поработать, — неохотно ответил он. — Голова трещит, отвезу тебя и спать поеду.

     — Я могу доехать сам!

     — Ты сам уже столько всего наворотил!

     — Это был не я!

     — Без разницы! — резко перебил он.

     Я хотел спросить о многом, но между нами по-прежнему стояла невидимая преграда. Я не мог рассказать ему о встречах с суккулентами и о шантаже. А он тоже всё время уходил от конкретных вопросов. И снова в голову полезли странные мысли, которые я тут же прогнал.

     — Может, останешься у меня? Ложись и спи сколько угодно, я мешать не буду…

     Он покачал головой:

     — Позвоню! Сиди тихо! Пей лекарства, которые я тебе дал!

     — Я что, больной?

     — Ты не больной, ты… — он безнадёжно махнул рукой, высадил меня возле подъезда и быстро уехал.

     Я вошёл в квартиру и первым делом глянул на потолок: сердце сдулось, но ещё висело там. А что потом?

     Полез в пакет, который выдал мне Тони перед уходом из санатория. В нём были витамины, ещё какие-то БАДы и таблетки. Две банки: «У» и «Н», надписанные рукой Тони. Я проглотил всё из банки «У», бесцельно пометался туда-сюда и отправился бегать в парк.

     Никакого душевного подъёма я не испытывал! Погода стояла отвратная: ветер и сырость. В парке никого. Удовольствия от бега никакого, потому что освободить разум не удалось: перед глазами постоянно всплывала картинка с надписями на мониторе. Значит, существуют три «львицы»? Предположим, настоящий убийца — это «львица-1», тогда я — глупая, безмозглая и ни к чему не причастная «львица-2», на которую вешают все убийства. Но, судя по вчерашним воспоминаниям, существует и «львица-3», причём где-то рядом… Что делает она (или он)? А может, мне всё это банально померещилось под действием лекарства?

     Промаявшись в бесплодных раздумьях, я описал пять кругов по парку и побежал обратно. Договорился о совместной тренировке с Асланом, он коротко написал: «Занят. Буду. Опоздаю». Свернулся под горячим душем и закрыл глаза: вместо мыслей в голове — белый шум… Когда вылез из душа, раздался звонок: это был директор ветклиники.

     — Кажется, у вашей Лианы есть шансы. Думаю, скоро придёт в себя!

     — Сообщите мне сразу!

     — Конечно…

     Доктор мялся, потом осторожно спросил:

     — Вы откуда её забрали?

     — Её забирал не я! Сначала львицу спас в Мариуполе из-под бомб военный. Потом он был ранен, Лиану отдали в фирму, организовавшую праздники, фотосессии и видеосъёмки с животными. Фирма обанкротилась, часть животных и птиц разобрали, оставшихся держали на складе. Оттуда её забрала комиссия при мэрии по надзору за бездомными животными или вроде того!

     — Тут такое дело… Мы раньше не решались лишний раз её трогать, а вчера она сама голову повернула, один датчик отвалился. Когда обратно прикрепляли, заметили маленький шов рядом с ухом. Кажется, ей операцию делали. Ничего об этом не знаете?

     — Нет! Может, её после ранения оперировали?

     — Ладно, поговорим при встрече.

     Лиана, бедная крошка, сколько ж ты натерпелась за свою короткую жизнь! Услышанное не добавило ясности в её историю и только сильней запутало мою собственную. Я некоторое время ходил по квартире, для верности обхватив голову руками и потирая уши, как будто этим можно стимулировать мозговую активность. Потом забил на всё и пошёл в ближайшее кафе, потому что дома не было ни крошки еды. Поедая безвкусный фастфуд, с грустью вспоминал котлеты и пюре от Кристины. Надо ей позвонить и спасибо сказать. Если верить Диме, она ко мне неравнодушна. Не хотелось бы её разочаровывать, лучше, наверно, не давать ей ложных надежд и общаться поменьше… Но и от котлет отказаться я тоже не готов! А ещё этот загадочный Тони, который то появляется, то исчезает, то лечит меня, то пытается контролировать… Как всё сложно! Окончательно запутавшись в вымыслах и домыслах, я поплёлся в спортклуб.

     Сегодня я пришёл раньше, на маленькой парковке было полно машин, а один здоровенный китайский внедорожник — новый, сверкающий — упёрся прямо в ступеньки перед входом. В раздевалке топталась куча разгорячённых мужиков, групповая тренировка только что закончилась. Я переодевался в углу, заметил оценивающие взгляды, которые они кидали на мою татуировку. Сообразил, что на животе виднелся свежий шрам, вместе с львиной лапой на груди он составлял некий изобразительный ряд, намекавший на бурную биографию. Я принял высокомерно-надменное выражение и прошествовал мимо них походкой юного фараона Эхнатона. Вместо высокой фараоньей шапки на макушке был завязан хвост. Сработало, пялиться перестали. Надменное лицо удавалось мне с каждым днём всё лучше, я окончательно вошёл в образ. А как потом из него выйти?

     Скоро прибежал взмыленный Аслан:

     — Где ты был? Что случилось?

     — В больницу попал.

     — Почему не позвонил сразу? Ты говори, не тушуйся, я всегда помогу!

     — Ничего серьёзного, мой друг—доктор с ног до головы меня обследовал, ничего не нашёл. Ты его видел у меня дома в прошлый раз.

     — А он хороший доктор? Настоящий? Молодой больно…

     — Он просто выглядит молодо. Он учёный, медицинскими технологиями занимается. Там у них полно аппаратуры, меня обследовали, как космонавта!

     — И что сказал твой учёный? — недоверчиво спросил Аслан.

     — Жить буду. Велел за компом меньше сидеть и больше двигаться!

     — Движение я тебе обеспечу! — пообещал Аслан.

     И действительно: мы провели в зале единоборств часа полтора, я попытался опять начать с медитаций, но Аслан свирепо сказал:

     — Никаких медитаций! Сколько можно в стенку смотреть? — и швырнул в меня блином от штанги. К счастью, блин оказался лёгким, я поймал его в прыжке и отправил обратно, но спохватился и заорал:

     — Берегись!

     Аслан увернулся каким-то чудом. А я понял, что точно таким же движением мальчик в оранжевом балахоне отправлял диск в сумрачное пространство… К счастью, железный блин улетел на кучу матов. Мы переглянулись и больше железки не использовали. В процессе занятия выяснилось, что теперь я могу прыгнуть гораздо дальше и выше. Я сам не пойму, как это получалось. Главное: теперь я мог показать Аслану свой прыжок по стадиям, то есть сделать это в более медленном темпе, не инстинктивно, а осознанно. Как будто в голове была готовая раскадровка или пошаговое описание! Аслан сначала отказывался повторять за мной, говорил, что у него никогда в жизни так не получится: в детстве был перелом того-сего, лишний вес, тяжёлая кость и прочие отговорки. Я-то понимал, что он просто стесняется.

     — Прыгай давай! — заорал я в конце концов, подпрыгнул сам и замахнулся палкой для фитнеса. И вдруг Аслан почти с места отскочил дальше чем на метр, перевернулся в прыжке и замер в защитной стойке.

     — Панда Кунг-Фу! Видишь, ты всё можешь!

     — Как я это сделал? — изумился Аслан.

     — Ты зеркально повторил моё движение! Человек может всё, главное — голову отключить!

     — Учитель! — заорал Аслан, отвешивая мне поклон. — Учитель, ты…

     Я приготовился скромно отнекиваться: мол, никакой моей заслуги тут нет. Но Аслан вместо этого схватился за висячую грушу — ту самую, которая чуть его не пришибла, — и со всей силой раскачал её до опасной амплитуды.

     — Бей! — крикнул он. — В прыжке, без раздумий!

     Я прыгнул прямо на летящую грушу и ударил рукой, не задумываясь. На толстой оболочке из кожзама появились резкие полосы, превратившиеся в трещины, я отскочил, а груша продолжала вращаться вокруг своей оси и разбрасывать во все стороны содержимое, как сеялка.

     — Ну вот! Теперь придётся за нее платить!

     — Учитель, не твоя проблема, — кусая губы, сказал Аслан. — Я не понимаю, как ты это делаешь! У меня удар поставлен ещё в секции бокса, я с девяти лет корячился в разных школах единоборств. А ты левой рукой бил, да еще не кулаком, а пальцами! Или ты её схватил, как добычу, за горло? У тебя что — стальные когти?

     — Чушь не неси, я просто ударил…

     Я посмотрел на свою левую руку: пальцы покраснели, на подушечках была содрана кожа, и больше ничего.

     — Пойдём каяться…

     И мы отправились к дежурному менеджеру с самими грустными рожами, на которые были способны. Когда юноша увидел, во что превратилась груша, он почтительно замолчал, а потом сказал:

     — Я должен посоветоваться с руководством. А пока давайте вместе её куда-нибудь отнесём и это подметём?

     — Не вздумай ничего платить! — заявил Аслан в раздевалке. — Я сам заплачу! Ты же с меня денег не берёшь! Я тебя насквозь вижу, ты порядочный, тебе только скажи — сразу кошелёк достанешь!

     Я вспомнил, как сначала без зазрения совести забирал кошельки у бандитов на заброшенном заводе, а потом спокойно брал деньги у Суккулента. Правда, я потом их вернул, но с большим сожалением…

     — Не идеализируй меня!

     В душевой я уронил полотенце, Аслан заметил свежий шрам на животе. Он ничего не спросил, только сощурился и поднял бровь, а я улыбнулся самой невинной улыбкой.

     — Учитель, а ты не так прост… — с уважением сказал Аслан. — Будут проблемы — звони, не стесняйся. Я по знакомству не только татуировки могу обеспечить. Кстати, — он вытащил из сумки ярко-красную майку в бешеных чёрных разводах, — это тебе! Как раз для тренировок! Тёща привезла из Стамбула, проявила толерантность… — он выговорил это слово по слогам, с утрированным акцентом и невыразимой иронией, — но на меня еле налезает, примерь!

     Я надел: действительно, в самый раз.

     — Ты крут! — Аслан показал большой палец. — С этими штанами вообще супер! Ноги у тебя длинные, как у модели. Ты вообще выглядишь как… — он замялся.

     — Да! Именно так! — с вызовом ляпнул я. — Мне нравится доктор, которого ты видел! А я ему нравлюсь. У нас отношения. И что, будешь теперь меня презирать?

     — Нет! Прости! — он смутился: — Я в прошлый раз некрасиво себя повёл…

     Мы оба чувствовали себя неловко, поэтому я быстро предложил:

     — Ты на метро? Пойдём вместе, в магазин заскочим?

     — Нет, надо тестю машину отогнать, весь день возил его по делам.

     — Далеко встал?

     — Да вот же!

     Аслан шутливо поклонился, сделал три шага по ступенькам к сверкающей китайской тачке, которая выглядела как без пяти минут звездолёт, небрежно щёлкнул пальцем, дверь открылась… Интересно, кто же его тесть? Машина негромко зажужжала, в салоне засверкали разноцветные огоньки, озаряя лицо Аслана. Он подмигнул мне, включил музыку и рванул с места в карьер. Никогда не знаешь, кто стоит перед тобой и кто стоит за ним!

     Я шёл домой, перебирая последние впечатления, и машинально облизывал ободранные пальцы на левой руке. Значит, я к тому же ещё и стал левшой? Я схватил врага — то есть грушу — за горло? Размышляя о своих метаморфозах, я зашёл в дорогой супермаркет, а ведь денег уже совсем не осталось. Да и наплевать! Я подходил к подъезду, когда раздался звонок. Звонили через Телеграм.

     — Алекс? — вкрадчиво спросил невидимый Суккулент Второй. — Продолжаем разговор. Высылаю вам задание.

     — Я вам больше ничего не должен! Я всё вернул под расписку!

     — И что? Речь не о деньгах: это была ваша добрая воля. Речь о вашей работе: её никто не отменял! Пришлю все данные в «телегу». Поторопитесь, завтра вечером объект улетает. Сделайте всё чисто!

     — Я не давал согласия…

     — Давали! — усмехнулся Суккулент Второй. — Напомнить?

     Раздался щелчок и в трубке зазвучал мой собственный голос: «Если вам нужен конкретный быстрый результат, вы ставите мне задачу, а я из этого сделаю сюжет! Исполнение — целиком на мне, вы не вмешиваетесь, только прикрываете! И чтоб никаких улик, никакой подставы!»

     Эту ахинею я сам плёл Суккуленту Первому, чтобы выиграть время!

     — А вот ещё… Послушайте-ка! «Для начала я бы выбрал какой-нибудь романтический псевдоним для мстителя и придал бы ему украинский колорит. Мститель из Бучи или из Мариуполя… Лучше будет «из Мариуполя»! Красивее звучит. Потом была бы парочка убийств мелких сошек: бандиты какие-нибудь. Затем кто-то покрупнее — например, производитель наркоты или известный киллер, которого сто лет поймать не могли. «Мститель из Мариуполя» должен обладать характерным почерком убийства или оставлять узнаваемую подпись на месте преступления, чтобы все о нём узнали и начали бояться! А потом он должен перейти к убийствам фсбшников, генералов, директоров военных заводов и айтишников, работающих на оборонку. Тогда все поймут, что он — не маньяк, а мститель с убеждениями, и начнут бояться ещё больше. Таким образом можно любую кампанию раскрутить: и министра внутренних дел свалить, и фсбшных начальников, министра обороны сместить и посадить на его место кого угодно. Все начнут кричать про украинских террористов и срыв мирного договора с Украиной! И что мы должны наказать, ответить ударом возмездия и так далее! Это будет выгодно тем, кто хочет снова воевать! Потом выяснится, что у «Мстителя» было серьёзное нарушение психики, и его втёмную использовала партия ястребов против партии мира. Или одна спецслужба против другой!»

     Это определённо был мой голос!

     «Отличный сюжет! А сам Мститель в конце, естественно, погибнет? — голос собеседника был искажённым.

     — Когда все ненужные фигуры с шахматной доски будут сброшены, патриотический градус в обществе снова поднимется, можно будет затеять новую войнушку. Тогда «Мститель» станет лишним и его уберут те, кто эту кашу заварил.

     — Звучит логично. А почему его так сложно поймать? Везде камеры!

     — Во-первых, менты никого не ищут, если им по башке не настучат. Во-вторых, «Мстителя» прикрывают те, кто всё это придумал: убирают записи, улики, видео в сети. Его трудно вычислить, у него же разные личности. Когда он убивает, то превращается в зверя. А в обычной жизни он скромный, трепетный, стихи цитирует, к девушке долго подойти не решается и вообще…»

     Когда я это выдумал и кому говорил? И кто сделал запись?

     — Узнаёте? — усмехнулся невидимый Суккулент Второй. — Даже редактировать не пришлось! Да не смущайтесь! Мы всё о вас знаем! Пока вы работаете согласно плану, никто из ваших друзей не пострадает. На это раз срок — примерно сутки. Чтоб узнаваемость была стопроцентная, а почерк — фирменный! И попробуйте сказать, что мы не оценили ваш креатив!

     Следом пришло несколько сообщений: «Объект… Место… Время…»

     Лицо незнакомое: значит, не слишком примелькался в СМИ. Место — отель «Прим Плаза» на набережной, в центре. Там проходит какой-то очередной форум, этот человек сегодня был одним из спикеров. Мне прислали даже фото его машины на парковке отеля. Завтра вечером он улетит в командировку из Внуково-3. Сейчас 20 часов. У меня меньше суток, чтобы… Чтобы его убить? Да господи, кого я могу убить? Надо его предупредить! И откуда эта проклятая запись? Такое впечатление, что я сам придумал всю историю от начала до конца и сам являюсь её исполнителем! Я схожу с ума? Может, у меня и правда раздвоение личности, которое началось с Лианы? Что мне делать?

     Я в оцепенении выронил пакет с едой, но он не долетел до тротуара.

     — Что-то не так? — Тони, возникший из ниоткуда, подскочил и перехватил пакет в воздухе.

     — Да вот, срочное дело…

     — Может, подвезти?

     «Нет, я занят, тороплюсь, потом увидимся, прости…» Все слова застряли у меня в горле. Я дышать не мог!

     — Садись, — сказал он. И добавил, открывая передо мной дверь: — Спорт — это хорошо, но не забывай пить таблетки…

     Глава 2.

     — Куда?

     — В отель «Прим Плаза».

     — Тайное свидание? Ты это нарочно? Хочешь, чтобы я ревновал?

     Я подпрыгнул от возмущения:

     — Да ну тебя! Заказали большую статью, попытаюсь найти этого чела на форуме и договориться об интервью.

     Тони ничего больше не спросил, просто забил адрес в навигатор. В голове словно шумел пчелиный рой, невозможно было выделить ни одной связной мысли. Я нашел в сети фото и небольшую справку о своём «клиенте» — а как его ещё назвать, блин? Объект? Мишень?

     Никита Горлицкий был молод, руководил it-компанией, которая пару лет назад выиграла тендер на обеспечение кибербезопасности стратегически значимых предприятий — нефтяных, газовых и энергетических. Пойди-ка выиграй такой тендер без связей! Наверняка он чей-то родственник! Фирма вошла в топ—30 самых быстрорастущих компаний. Планирует выход на ipo, сегодня выступает на форуме. Кому он помешал? Сейчас это неважно, надо его найти и предупредить. А дальше… Дальше я не задумывался.

     — Будешь писать для интернета? — Тони кивнул на открытое фото.

     — Для солидного журнала. Удачная бизнес-модель и всё такое…

     — Ага, — неопределенно ответил он. — Рассчитываешь его изловить по окончании форума?

     — Попробую.

     — Если это ненадолго, могу подождать.

     — Не стоит! Кто знает, вдруг он сразу согласится на интервью?

     Я так активно возражал, что сам бы себя в чём-то заподозрил. Но Тони лишь выдал своё фирменное «конечно», молча высадил меня перед поворотом на набережную и отвалил. Я взял себя в руки и определил последовательность действий: найти, подойти максимально близко, предупредить и быстро свалить.

     Возле отеля нельзя было пройти из-за огромных машин съёмочной группы с эмблемой федерального канала. В лобби отеля кто-то играл на рояле, музыка перекрывала разнообразные звуки. Шарканье, кашель, разговоры, звонки, бормотание телевизора, — поверх всего скользили переливчатые фортепьянные аккорды. Показалось, что снимают эпизод фильма, а потом актеры смоют грим, съёмочная группа соберёт пожитки, и все поедут по домам… Вообразив себя героем фильма, я перестал бояться и начал действовать.

     Указатель вёл в главный конференц-зал, где проходил форум. Двери были закрыты, в зале кто-то бубнил в микрофон. У входа висел огромный плакат типа «Технологии — наше всё»: молодой человек, неестественно улыбаясь, держит в руках футуристический гаджет. Дешёвая халтура! В углу плаката — знакомый логотип: крупное рекламное агентство, которое в последние годы сожрало всех мелких конкурентов.

     В одном из таких мелких агентств и я работал когда-то вместе с друзьями. Агентство основал наш однокурсник. Он же его и продал крупному игроку, нас уволил, а сам перешёл работать к новым владельцам. Тогда это не выглядело предательством: ничего личного, просто бизнес. Мы и не обиделись. Так, по мелочи, друг друга и предавали, переставали общаться, пока не разучились отличать, что хорошо, а что плохо, и не остались в одиночестве…

     Я в задумчивости застыл перед плакатом, потом дёрнул себя за ухо, приводя в чувство: идиот, нашёл время размышлять на морально-этические темы! Мне надо найти этого Никиту и привлечь его внимание, а я похож на курьера или обслугу: чёрные штаны, чёрная куртка, шапка. Станет он со мной говорить? Огляделся, увидел вход в спортклуб при отеле. И меня посетила весёлая и безумная идея. Я забежал в туалет, распустил волосы, повязал лоб банданой, которую надевал во время тренировок. Снял толстовку, остался в куртке и ядовито-красной майке, которую подарил Аслан. Под курткой не поймёшь очертания фигуры, а красный цвет всегда привлекает внимание. Достал из рюкзака тёмные очки, посмотрелся в зеркало: я — Lady in red, блондинка в красном, приехавшая на фитнес! Зря, что ли, два года занимался в школьной театральной студии? И вышел в фойе уже другой походкой, мысленно твердя мантру: «Даже не знаю, что мне теперь делать!» Именно так блондинки добиваются чего угодно в любой точке планеты!

     Последний спикер как раз заткнулся, все с облегчением захлопали, двери открылись, по пандусу потянулись вниз обалдевшие от разговоров участники форума. Я лихорадочно искал Горлицкого, но из особых примет у него не было ничего, кроме залысины на лбу и очков. Тут все яйцеголовые, половина с лысинами, почти все в очках, блин, как его найти?

     Когда припрёт, мозг работает по-другому. Я всё-таки ухитрился заметить своего «клиента»! К счастью, он был без охраны, наоборот, — в окружении стандартных девушек, которых всегда полно на подобных мероприятиях. Никита весело болтал с ними, шёл медленно, с кем-то сфоткался, остановился, посмотрел на чужом экране фото, опять засмеялся…

     Я дождался, когда их группа поравняется со мной, аккуратно раздвинул двух девушек плечом, подошёл вплотную. Горлицкий был намного ниже меня ростом. Он сначала долго разглядывал мои ноги, потом поднял голову:

     — Вы ко мне?

     Я наклонился к нему и спросил грудным тихим голосом:

     — Это ваш X5 номер такой-то?

     — Вообще-то папин, у меня самого новая машина, она в сервисе, — хвастливо ответил Горлицкий, — а что?

     — Я нечаянно зацепила его на парковке! Что же теперь делать?

     Он с досадой покачал головой:

     — Как же вы так? Папа расстроится!

     Я умоляюще развёл руками, и Никита смягчился:

     — Ладно, пойдёмте. Сейчас только позвоню своему охраннику, где его носит?

     Никита схватился за телефон, пробурчал: «Бегом сюда!» и двинулся к лифту, который ведёт на парковку. Я тихо прошептал ему:

     — С машиной всё в порядке, а вас хотят убить! Примите меры.

     — Ты кто? — Никита оторопело уставился на меня.

     — Это сейчас неважно. Быстро ищите шофёра и валите туда, где вас не найдут!

     — Кто хочет убить? — он замер, растопырив руки и широко расставив ноги, как будто земля под ним вдруг зашаталась. — И откуда ты знаешь?

     — Неважно. Я вас предупредил!

     Никита растерянно оглянулся, увидел бегущего к нему мужика в чёрном костюме, а я убрался в сторону и быстро смешался с толпой участников. Боком-боком выбрался на улицу, обогнул отель с другой стороны, выбежал на маленькую улицу, прошёл по ней пару кварталов, свернул ещё раз, потом ещё… И так бродил, пока сердце не перестало колотиться как бешеное.

     Опомнившись и переведя дух, я буквально рухнул на лавочку в одном из дворов, возле разноцветной детской площадки. Редкие жители выгуливали собачек, собачки не подходили ко мне, опасливо держась в стороне. Я смотрел на золотистые игольчатые шары фонарей среди голых веток, на гаснущие жёлто-оранжевые окна, слушал шорох прошлогодней листвы под собачьими лапками, шаги редких прохожих — тихие звуки старого московского двора, навевавшие покой, — и постепенно впадал в оцепенение. Когда пришёл в себя, было уже за полночь. Я добрёл до ближайшей улицы, сел в первый попавшийся автобус, доехал до какого-то метро, не помню даже, как оттуда добрался до дома. В квартире по привычке глянул на потолок: сердце сдулось, но ещё болталось на уровне шкафа. Из меня самого словно весь воздух выкачали. Я ничком упал на диван прямо в одежде и вырубился.

     А разбудил меня звонок в дверь.

     — Привет! — улыбаясь, сказал Тони. — Классная майка! Ты вчера забыл еду в моей машине! Давай завтракать? — и легко отодвинул меня, проходя на кухню с пакетом.

     — Спасибо, мне в душ надо… Я быстро…

     Я ретировался в ванную и пытался привести себя в чувство. Не удалось. Но, по крайней мере, в зеркале я увидел обычное лицо, а не маску, искажённую безумием.

     — Как всё прошло? — спросил Тони, раскладывая по тарелкам омлет с овощами.

     — Коротко поговорили. Он сегодня должен куда-то улетать, решили по возвращении встретиться. — А что я мог ответить?

     — Отлично.

     — А ты что вчера делал?

     — Думал выспаться, но позвонил дядя, а это надолго: пока про всё семейство расскажет! У него трое взрослых дочерей — Мария, Анна и Софья, мои двоюродные сёстры, уже четверо внуков и ещё куча родственников жены.

     — У тебя есть дядя?

     — Мамин старший брат, Лев. У дедушки с бабушкой долго не было детей, и они усыновили еврейского мальчика из детдома. Потом уже мама родилась. Мы представляли собой полный интернационал! Дед — абсолютный ариец, светловолосый и с такими же серыми глазами, бабушка — казашка, мама — полукровка, из меня, как видишь, тоже не получился стопроцентный европеец, а рядом — Лёва: черноволосый, кудрявый, губастый, да ещё картавит! Лёва с семьёй давно перебрался в Израиль. Звонит редко, но говорит долго! И послать не могу: он очень любил маму, после её смерти считает своим долгом за мной приглядывать. Количество родственников с каждым годом увеличивается, а разговоры становятся всё длиннее. После разговора с ним я сплю как убитый!

     Мы молча ели, Тони взял пульт и включил телевизор без звука. Я уставился на экран в ожидании очередной новости с пометкой «срочно», но ничего ужасного не увидел.

     — Может, сходим куда-нибудь вечером? — вдруг спросил Тони. — Я попытаюсь освободиться пораньше. А то мы… — и он так растерянно на меня посмотрел, что все мои страхи куда-то улетучились.

     — Мы — да! — ответил я немедленно. — Сходим! И вообще…

     — Это твоё «вообще»… — пробормотал он. — Мне уже пора! Ты только, пожалуйста…

     — Что?

     — Да ничего! — в сердцах воскликнул он, схватил куртку и выбежал, на ходу надевая кроссовки. Интересно, кто из нас более ненормальный? Можем посоревноваться!

     Я не придумал ничего лучше, чем отправиться в парк и бегать до изнеможения. Казалось, что сейчас где-то наверху, в небесной канцелярии, решается вопрос: кто я и что со мной будет. В конце концов, перед глазами начали мельтешить огненно-красные точки, закололо во всех местах, а во рту появился стойкий привкус крови, и я сдался. А может, в небесной канцелярии закончился рабочий день…

     Вернувшись, бесконечно долго сидел под душем, скрючившись, зажав даже глаза и уши для верности, чтобы ни одна лишняя мысль не проползла сквозь черепные кости. Превратился в тот самый пустой сосуд, который так необходим для достижения дзена. Ничего не достиг, выпил кофе и завалился на диван, принюхиваясь к едва уловимому запаху, оставшемуся после прихода Тони. Почему меня так завораживает его запах? С каких пор я стал обладателем такого обоняния? И что нас с ним связывает, кроме нескольких встреч?

     — Вам сегодня не назначено, зачем вы здесь?

     — Я ищу одного человека.

     — Это так не работает, возвращайтесь!

     — Можно, я просто подожду его?

     — Выведите постороннего!

     — Я только хочу спросить…

     Сумерки были плотными, я почти не различал людей, стоявших возле обрыва, и тем более не смог бы никого отыскать в толпе.

     — Здесь никто никого ни о чём не спрашивает! Уходите!

     В серой мгле мелькнул тусклый оранжевый всплеск.

     — Подожди меня! — закричал я, но мой крик превращался лишь в облачко пара в холодном воздухе.

     Мальчик — это был он — всё же обернулся. А может, мне это только показалось…

     — Не уходи!

     Невидимая, но мощная сила сдавила меня с обеих сторон. Это была неживая мощь, казалось, ей невозможно сопротивляться. Но я всё же вырвался и прыгнул вперёд, разметал стоявшие передо мной фигуры, пролетел сквозь воздух, разгребая его руками, как тёмную воду, и оказался в нескольких шагах от оранжевого силуэта.

     — Я здесь! Поговори со мной!

     Он обернулся.

     — Не то время и не то место!

     — Я не понимаю…

     — Думаешь, станет легче, если поймёшь?

     — Мне всё равно! — на этот раз я смог закричать, окружающие попятились. Я схватил его за руку: — Кем бы ты ни был, не отпущу!

     — Это так не работает… — тихо ответил он, — тебе лучше ничего не знать. Не отвлекай меня!

     Он повернулся лицом к обрыву, застыл, потом достал из глубины балахона диск и отточенным движением отправил его в туман над обрывом. А меня снова подхватили с двух сторон невидимые мощные манипуляторы, перед глазами сомкнулась серая мгла…

     Раздался звонок. Я на ощупь включил громкую связь.

     — Что делаешь? — спросила Кристина. — Ужинать приходи! Котлеты! Не тормози, встал — пошёл!

     За окном было темно. Значит, я проспал почти весь день…

     — Котлеты — да! — тупо ответил я. — Уже иду…

     В квартире Кристины опять вкусно пахло свежеприготовленной едой. В прихожей валялся рюкзак, сапоги, кроссовки, шарф, шапка, перчатки, я наступил на что-то мокрое и скользкое…

     — А это что, блин?

     — Мишка в бассейн ходил, пакет так и бросил!

     — Сейчас уберу! — Мишка потащил мокрые шмотки в ванную.

     — У вас тут можно вести онлайн-урок английского: что есть в моём доме? Мишка, давай перечисляй! И каждый предмет потом клади на место!

     Мишка начал по-английски перечислять всё, что валялось, и относить на место.

     — Да у тебя педагогический талант! — сказала Кристина.

     — Нет, я живу один и поэтому стал занудой!

     — А у тебя дома порядок, что ли? — изумился Мишка.

     — Да прям! — усмехнулась Кристина. — Такой же раздолбай!

     — Я, по крайней мере, спортивную форму в стирку кладу, а не швыряю где попало! Мишка, если ты что-то потеряешь — мама всё найдёт, а если я потеряю — кто мне найдёт?

     — Тебе Тони всё найдёт, только попроси, — ехидно сказала Кристина. — Не прибедняйся!

     — Пойдёмте есть, — тактично пробурчал Мишка.

     И я был ему за это страшно благодарен.

     Мы умяли почти все котлеты, Кристина заварила чай, Мишка вынул из заначки конфеты:

     — В школе у кого-то был ДР, меня угостили. Как вы в молодости называли ДР?

     Кристина возмущённо подскочила на стуле, я фыркнул, но сдержался. Для него мы — уходящая натура, а наша молодость закончилась двести лет назад.

     — Мы не сокращали, полностью говорили: «день рожденья». Правда, многие так и писали, в одно слово: «деньрожденье».

     — А есть люди, которые называет его «днюхой», но мне не нравится, звучит по-дурацки!

     — Мне тоже…

     «У брата была днюха, я тебе прислал сообщение…» Я тогда не задумался над этой фразой, а ведь речь шла не о китайском Новом годе, а о предыдущем дне…

     — Ма, зачем ты новости включила? Кто их по телевизору смотрит?

     — Да просто так… — Кристина перебирала каналы, на одном шла информационная программа.

     Я вырвал у неё пульт и включил звук на максимум: «…Сегодня было обнаружено тело известного предпринимателя, Никиты Горлицкого, руководителя it-компании «Сигма Плюс», занимавшейся обеспечением кибербезопасности ведущих предприятий… Накануне он выступал на форуме «Новые технологии России»…» Я посмотрел на фото и убрал звук.

     — Что с лицом? Ты его знал? — охнула Кристина.

     — Один раз виделись.

     — Тогда не переживай. Время такое… — Кристина покачала головой, — Никто не знает, кому что на роду написано.

     — Да ну вас! Пойдём поиграем! — попросил Мишка.

     Я полез в интернет, но уже знал, что там увижу. Телеграм-канал, первым публикующий криминальные сплетни, доложил, что рядом с телом была обнаружена знакомая подпись «Львицы из Мариуполя». Я убрал телефон и начал резаться с Мишкой в очередную «стрелялку». Кристина прошла по коридору, я слышал, как она отвечала невидимому собеседнику:

     — Да, пока здесь. Приезжай, котлеты ещё остались!

     И спросила меня, заглянув в комнату:

     — Ты же понял, кто придёт?

     — Конечно…

     Скоро появился правообладатель этого самого «конечно». Заглянул, махнул рукой, ушёл к Кристине, они о чём-то тихо говорили. Потом Кристина напомнила:

     — Мишка, тебе спать пора!

     Мы распрощались в прихожей, молча вышли на улицу, так же молча уселись в его машину, всю дорогу оба не произнесли ни слова. У меня слова кончились, а что у него в голове — я не знал. Войдя в квартиру, он взял меня за плечи:

     — Не молчи!

     Но я вырвался, схватился за голову и заорал:

     — Я больше так не могу! Я схожу с ума? Это же не я?

     — Конечно… — прошептал Тони, прижимая мою голову к себе.

     Мы долго-долго сидели в обнимку, я задыхался от ужаса и отчаяния, а он гладил меня по спине и приговаривал:

     — Конечно… Конечно…

     Глава 3.

     — Ты всегда занят и появляешься только поздно вечером, как будто я в твоём графике — на последнем месте! Выражение « под покровом ночи» — это прямо про нас! И я ничего о тебе не знаю. Вдруг выяснилось, что у тебя есть дядя и куча родственников… Ты весь окутан тайной!

     — Ночь — время тайны. Древний человек боялся ночи, ночные божества считались опаснее дневных, поэтому все молились Солнцу. День — это жизнь, а ночь — это смерть.

     — Не нравится мне твоё сравнение! Если так рассуждать, то мы с тобой обречены!

     — Можем встречаться днём, — Тони пожал плечами. — Ты сам всегда занят. Кстати, я утром тоже приходил! Не делай из меня ночного монстра!

     — Как пришёл, так и свинтил!

     Он взял меня за подбородок:

     — Ты ухитряешься принимать такой обиженно-невинный вид, словно настоящая блондинка!

     — Да я вчера…

     Я чуть было не рассказал ему, как реально изображал блондинку, чтобы предупредить бедолагу Горлицкого! Но проглотил фразу, не договорив, и быстро обнял его: не могу сейчас ни о чём думать…

     — А почему пальцы на левой руке ободраны?

     — Вчера в спортклубе груша порвалась.

     Тони задумчиво разглядывал содранную, уже подсохшую кожу на подушечках пальцев.

     — Разве ты левша?

     — Нет, почему-то в последнее время многое стал делать левой рукой. И удар с левой сильнее стал.

     — С Асланом занимаешься? И как успехи?

     — Понемногу…

     — А почему бил не кулаком, а всей пятернёй?

     — Рука сорвалась. И вообще, ты назвался моим телохранителем, а где результат?

     — Твоё тело — мой приоритет!

     — …Ты не уходишь?

     — Сегодня я вроде свободен.

     — Тогда можем хоть весь день проваляться!

     — Ну уж нет, — возразил Тони, — для начала надо поесть, а дальше разберёмся.

     — Чур, я первый в душ!

     Ночь прошла, уже утро, мы всё еще вместе, никто никуда не убегает, никто никого не стесняется… От радости я даже не заметил, что мылся холодной водой, быстро выскочил оттуда и запрыгал по кухне. Тони, напротив, долго не выходил из ванной.

     — Ты будешь яйца всмятку или омлет? — я приоткрыл дверь и увидел, как он разворачивает упаковку пластыря. — Что это?

     На внутренней части руки, на том месте, откуда берут кровь, растекался багровый синяк, там же был закреплён порт для капельницы.

     — Не пугайся! За наркошу меня принял? — усмехнулся Тони, аккуратно заклеивая руку.

     — Ты болен?

     — Я уже говорил тебе, что иногда мне приходится испытывать оборудование на себе. Сейчас тестируем одну штуку, для исследований нужно вводить в кровь специальное вещество.

     — Это безопасно?

     — Конечно! — воскликнул он. — Поскольку тестирование проводят не раз и не два, мне сразу поставили порт, при этом случайно прокололи вену, теперь синяк. Тебе тоже делали обследования с контрастом, для другого исследования вводили релаксант. Ничего серьёзного, поверь!

     Он врал. И я знал, что он врёт. И он знал, что я знаю, что он врёт. Тогда что это? Мне хотелось обнять его и не отпускать никуда, остаться прямо там, в ванной, закрыться от всего мира и слушать его дыхание. Но мы просто улыбнулись друг другу, и я ушёл на кухню.

     — Омлет! — крикнул вслед Тони. — И не забудь выпить свои таблетки!

     После завтрака я нерешительно спросил:

     — Я обычно по утрам бегаю в парке, но раз тебе не надо на работу, может, просто погуляем?

     — Конечно!

     — Твоё «конечно» описывает все явления и процессы бытия. В научных работах его не используешь? Можешь запатентовать!

     — У меня немного публикаций, я, скорее, практик… — уклончиво ответил он. И перевёл разговор: — Вижу, ты так и не повесил фотографии родни. Лень?

     — Некогда было. Знаешь, фрилансеры — самые занятые люди. Вся жизнь состоит либо в поисках работы, либо в выбивании денег за неё. У нас ни на что не хватает времени.

     — Конечно!

     Мы шли по дорожкам парка, я машинально принюхивался: лабрадор уже гулял, шпиц тоже, а здесь белый лохматый Акбар опять гонял рыжего боевого кота… Так пусто и светло вокруг, словно и не было никакого «вчера», вообще ничего не было до этого утра! Может, правильно делает Мика, что всё забывает и каждый день начинает с чистого листа? Кстати о Мике и общих друзьях: Носик. Китайский Новый год. Сообщение, исчезнувшее за сутки до праздника… Не хочу об этом думать!

     Тони обернулся:

     — Ты чего переполошился? Лицо попроще сделай, как наивная блондинка!

     — Я «Львица из Мариуполя», — вдруг ответил я, глядя на него в упор. — И тебе придётся с этим считаться!

     — Конечно, — спокойно сказал Тони. — Я принял это как данность. Иначе бы меня тут не было!

     И пошёл, не оглядываясь, к большим парковым воротам. Между нами было три шага — и большой знак вопроса. Дальше мы шли молча, а возле дома встретили соседку Майю Абрамовну.

     — Алекс, добрый день! Как зовут вашего друга? — она разглядывала Тони снизу вверх, и было видно, что он ей очень нравится.

     — Это Тони.

     — Пойдёмте ко мне чай пить? — предложила она неожиданно. — Я как раз вчера испекла печенье!

     Это был спасительный вариант: никаких объяснений, никаких тайн и недомолвок. Мы переглянулись и в один голос ответили:

     — Конечно!

     Я впервые оказался дома у Майи Абрамовны. Предполагал, что увижу тот самый «бабушкин ремонт», но квартира оказалась сделана очень стильно, мебели немного, вся старая, но в отличном состоянии, а кухня современная, продуманная, с полным «фаршем». На стене семейное фото: сын, дочь, внуки…

     — Это квартира сына. Дети должны были жить тут, не я! Они купили её и сделали ремонт, но вскоре уехали. Что поделать, война многие планы перечеркнула. Я живу здесь, а мою квартиру сдаём, на одинокую жизнь хватает.

     — Но дети же потом вернутся!

     — Кто знает… — вздохнула Майя Абрамовна. — Мир перевернулся, и судьбы тоже.

     — А почему вы с детьми не уехали?

     — Я ещё работаю понемногу: перевожу, уроки английского даю. Сама себя обеспечиваю и никому не создаю проблем. Могу куда-то ходить, пока силы есть: то на концерт, то на выставку. Медицина в моём возрасте много значит, здесь есть врачи, которые меня лечат годами. Здесь могилы моих родных. В конце концов, я могу просто погулять по Замоскворечью, когда захочется! А там что я буду делать — сидеть на голове у детей? А им это надо?

     Она задумалась, глядя в окно:

     — Знаете, в жизни так бывает: годами у двух людей тянется какая-то любовная история на стороне, но что-то не позволяет им сойтись и жить вместе — то дети маленькие, то родители старые, то долги, то ещё что-то. А потом, когда дети выросли и не осталось никаких преград, они смотрят друг на друга и понимают, что время для любви упущено… Вот так и с эмиграцией: всё надо делать вовремя! Моё время для любви к новой родине упущено. Пейте чай!

     Печенья оказались такими вкусными, что мы без стеснения сожрали всё до последней крошки, Майя Абрамовна обрадовалась:

     — В следующий раз я вас обедом накормлю! Что скажете насчёт фаршированной рыбы?

     Тони толкнул меня ногой под столом.

     — Конечно! — закричал я. — Моя бабушка делала фаршированную рыбу, но это было так давно, что я запомнил только само выражение. И спросить некого!

     — Что, совсем никого не осталось?

     — Да, у нас в роду никто долго не живёт. Только прадед прожил почти до девяноста, но я его не застал.

     — А кем был ваш прадед?

     — Врачом.

     — Ну конечно, — улыбнулась она, — в еврейских семьях дети становились либо врачами, либо музыкантами.

     — А ваши дети?

     — Сын — врач, дочка — преподаватель музыки! — засмеялась она. — Всё как положено! Банкиры и депутаты у нас не получаются. Но заметьте: я не настаивала, это их выбор!

     — С такими профессиями можно найти работу где угодно, — сказал Тони, — признаюсь, мне тоже в детстве пытались подсунуть скрипку, хоть я ни разу не еврей. Но я не дался!

     Мы поболтали ещё минут пятнадцать, потом стали собираться домой.

     — Решено! — твёрдо заявила Майя Абрамовна. — Завтра… Нет, завтра я иду на выставку с приятельницей, потом у меня абонемент в консерваторию, потом сорок дней одного знакомого, а потом жду вас вечером, часов в семь. Как раз накануне праздничных выходных! Отказы не принимаются!

     — Праздник? — удивлённо переспросил Тони.

     — Страна масштабно гуляет по случаю 8 Марта.

     — Вам всем лишь бы не работать… — пробурчал Тони.

     — Заткни свою немецкую половину, трудоголик!

     В прихожей Майя Абрамовна улучила момент, пока Тони завязывал кроссовки, и показала мне большой палец. Мы стояли у лифта, глядя в разные стороны, но, войдя в квартиру, накинулись друг на друга, как безумные.

     — Она в печенье афродизиак подсыпала, что ли?

     — Нет, это магия.

     — Очень научное объяснение…

     … А потом в дверь позвонили.

     — Ты кого-то ждёшь? — спросил Тони, мгновенно вскочив.

     — Успокойся, можем просто не открывать!

     Я глянул в глазок:

     — Это Дима!

     — Какого хрена не отвечаешь? — заорал он с порога на Тони, словно не замечая меня, завёрнутого в простыню.

     — Я забыл телефон на зарядку поставить, — оправдывался Тони, обшаривая кровать в поисках своего мобильника.

     — А я что должен думать? — Дима схватил его за плечи и начал трясти: — Сначала вот это! — он ткнул пальцем в пластырь на руке Тони. — Потом — вот это! — палец воткнулся в чёрный экран телефона. — Теперь — вот это! — и палец переместился в мой лоб. — Спасибо Крис, она сказала, что вы вместе ушли. Ладно, я дал вам час, два, три… Но прошли почти сутки, а «абонент недоступен»! Что я должен думать, бля? Собирайся!

     — Но… — начал я.

     — Ты вообще заткнись, номер два! — прорычал Дима. — Когда тебя спросят, ты ответишь!

     — Почему это я «номер два»? Я сейчас ревновать должен?

     Дима дико глянул на Тони, тот мгновенно подскочил ко мне, схватил за руки:

     — Не слушай его! Иногда Димон вспоминает, что он мой начальник. Если злится, может и не такое сказать! А сейчас я лучше с ним поеду, всё равно жить не даст спокойно.

     — Где ты научился быстро одеваться? — спросил я, глядя, как одежда будто сама накручивается на его смуглое тело. — Так даже персонажи мультфильмов не могут!

     — Поработаешь с такими пациентами, как у Тошки, и сам будешь одеваться с такой же скоростью! — сурово сказал Дима. — Готов? Ну всё, пока!

     Они выкатились из квартиры, а я остался сидеть на кровати, хлопая глазами вслед. Почему, собственно, я «номер два»? У нас опять треугольник, только теперь третий — не Кристина, а её бывший муж? Внезапно в памяти возникло смазанное изображение: комната, за полупрозрачным пластиком — силуэт человека в кресле, надписи на мониторе: Lioness-2, Lioness-3, медленно ползущий движок между ними… Я — номер два?

     Глава 4.

     Если компьютеру поставить задачу с диаметрально противоположными данными, он повисает. Ровно так же перестал соображать мой насквозь гуманитарный мозг. Для полноты счастья не хватало только звонка Суккулента Второго.

     — Вы прям красавчик! — заворковал он в трубку. — Не ожидали такой оперативности!

     Почему люди из конторы так любят говорить о себе во множественном числе? Они подчёркивают местоимением «мы» собственную значимость или обезличивают себя, размазывая ответственность?

     — Счёт проверили? — продолжал Суккулент.

     — В каком смысле?

     — Проверьте, я повишу на трубке!

     Мы с Тони выпали из времени и пространства, никаких сообщений я не читал. А сейчас увидел, что на один из моих счетов пришли деньги: примерно двадцать тысяч долларов, если пересчитать на рубли.

     — Это что такое? — заорал я.

     — Мало? Не беспокойтесь, это не вся сумма, лишь аванс! Мы оцениваем ваши навыки гораздо выше.

     — ехидно ответил Суккулент Второй.

     — Издеваетесь?

     — Всё официально, мы провели эти деньги как оплату лекций и консультаций! Комар носа не подточит! Вы у нас на договоре числитесь! Остальное при встрече! Алекс, я давно работаю и скажу вам честно: вы лучший! Горжусь знакомством!

     И он повесил трубку. А я почувствовал себя экзотической бабочкой, которую поймали, пришпилили булавками, положили в коробку с прозрачной крышкой и выставили на всеобщее обозрение ещё живой. Теперь я официально «Львица из Мариуполя» — убийца, который получает гонорары за свои преступления. Я посмотрел исходные данные в банковском переводе: от какой-то фирмы, назначение — «оплата услуг». Пора на Авито свой прайс вывешивать: убийство с отягчающими, убийство с особым цинизмом, убийство по идейным соображениям…

     За что мне всё это? Я обычный человек, с оппозицией не связывался, в Z-патриота не играл, ни во что не лез, лишнего не говорил и не писал, я всеяден, я почти невидимка! Почему именно на меня повесили столько трупов?

     Не найдя ответов на риторический вопрос, почему-то позвонил в ветклинику. Бодрый девичий голос отрапортовал, что Лиана пока в себя не пришла, но показатели с каждым днём улучшаются.

     — Вы тот самый Робин Гуд-младший? — по голосу было слышно, что она улыбается. — Мы вас благодарим каждый раз, когда нужно срочно что-то купить, пользуемся вашими деньгами, но потом всё возвращаем.

     — Когда Лиана очухается и я найду, куда её пристроить, все оставшиеся деньги будут вашими, — пообещал я. — А пока переведу вам ещё немного!

     И дрожащей рукой перевёл половину гонорара, хотя, конечно, жаба душила. Но воля непревзойдённого мастера оказалась сильнее жабы! У меня поистине железная воля! Как у персонажа Лескова…

     Ничего лучше не придумал, чем написать Аслану: «Приходи тренироваться!» Собрался в спортклуб, причём нагло надел ту же самую красную майку. Здравый смысл подсказывал, что я в ней вчера наверняка засветился на всех камерах в отеле. Плевать! Аслану приятно будет, если я в его майке приду! Чем опаснее и непонятнее становились события, тем сильнее хотелось выкинуть что-то совершенно безумное. Кто ещё хочет разрушить мою жизнь? Возьмите талон в электронной очереди и ожидайте! Где-то я это уже слышал, причём недавно…

     «Как дела?» — написал Тони. — «Я освобожусь скоро, какие планы?» — Оказывается, всё-таки есть в моей жизни то, что я никому не позволю разрушить! — «Я иду на спорт с Асланом. Хочешь присоединиться? Мне положены три бесплатных гостевых визита». — «Отлично, пришли адрес, я к вам приеду!»

     И я побежал в клуб, не думая больше о том, что контора измазала меня деньгами и кровью по самые уши. Как будто поставил на паузу сериал: будет время — досмотрю.

     Аслан приехал раньше меня. Я нашёл его в зале единоборств, он пыхтел в партере с каким-то борцом, доламывая его удушающим приёмом. Увидев меня в подаренной майке, Аслан радостно разжал руки и выпустил побеждённого.

     — Учитель! — он отвесил поклон по всем правилам. — Я по делам болтался и оказался неподалёку, удачно вышло!

     Помятый противник Аслана исподлобья смотрел на меня, на его лице читалось полнейшее непонимание: этот дрищ с тонкими ногами и руками — учитель?

     — Это мой мастер! Поклон! — скомандовал Аслан.

     — Можно посмотреть, что вы делать будете? — с недоверием спросил тот, поклонившись на всякий случай.

     — Ещё чего! Это тайное искусство!

     — Фитнес, что ли? — продолжал бухтеть борец.

     — Тёща вчера сказала, что в выходные меня ждёт агрофитнес! — заржал Аслан. — У них дача, весна на носу, надо что-то копать… Я родился в селе, но учился в Москве, мне эти посадки и грядки — вот тут! — и он провёл по горлу режущим движением.

     — И что ты ответил?

     — Сразу видно, что у тебя нет тёщи! Ей бесполезно отвечать. Единственный достойный ответ — это харакири, но я пока не готов!

     — Не говори так. Слова имеют материальную силу, знаешь? А твой кавказский акцент в слове «харакири» делает его ещё более устрашающим!

     Едва Аслан вытолкал побеждённого борца прочь и закрыл дверь, позвонил Тони.

     — Пойду друга встретить, он хочет позаниматься вместе с нами! Ты не против?

     — Зачем спрашиваешь? Ты мой учитель, он твой друг, почту за честь! — отчеканил Аслан, но я видел, что он смутился.

     Я привёл Тони. Он сначала собирался заниматься на тренажёрах, но кидал на Аслана подозрительные взгляды и в итоге присоединился к нам.

     — Медитация, говоришь? — усмехнулся он и уселся в «лотос», как будто полжизни в нём просидел.

     — Это тебя в буддистском монастыре научили так сидеть? — спросил я.

     — Ты учился в настоящем монастыре? — изумился Аслан.

     — Да, но всего два с половиной месяца, во время каникул!

     — Расскажи!

     — Представьте только: сверстники уже выросли, хвастаются мускулами и бегают за девчонками. Дядя занимается боксом, чемпион Германии в полутяжёлом весе, вся гостиная в его кубках и афишах боёв. А ты — задохлик, ниже остальных на голову, и мама постоянно говорит знакомым: «Зато Тони — лучший в классе по математике!» Как с этим жить? Все поехали в летний лагерь, а я назло выбрал программу по обмену: поездку в буддистский монастырь! На самом деле, дурачки вроде меня, приехавшие из Европы, там убирались, готовили еду и выполняли мелкие поручения. Я устроился ещё лучше: налаживал им интернет и поддерживал работу сайта вместе с одним молодым монахом. Но все были обязаны вставать в четыре часа и участвовать в утренних медитациях. Тогда я научился не просто сидеть в «лотосе», а спать в нем, сидя с открытыми глазами и прямой спиной. Иначе по спине и по ягодицам стучали палкой — не сильно, но неприятно.

     — И всё? А как же секретные боевые техники? — разочарованно протянул Аслан. — Ради чего всё это было?

     — Ради понтов, конечно! За лето я вырос, вернулся и многозначительно молчал в ответ на вопросы, а когда доставали — садился в «лотос» и закрывал глаза. Этого хватило для поднятия личного рейтинга!

     — Учитель, кажется, твой друг недоговаривает… — медленно произнёс Аслан, двигаясь по кругу и глядя на Тони, который тоже медленно поднялся и закружился по залу. Аслан неожиданно кинулся на Тони. Тот плавным движением ушёл от атаки и оказался в другом углу. Он улыбался, но следил за каждым движением Аслана. Я ни разу не видел у него такого сдержанного, холодного и цепкого взгляда.

     — Вы чего? — примирительно спросил я.

     Аслан снова бросился на Тони, а тот снова мгновенно переместился на пару метров, легко уйдя от удара, словно птичка, которая просто перелетела с ветки на ветку.

     — Аслан, отойди! — попросил я. Аслан не унимался, пришлось повысить голос: — Я велел отойти! Я сам с ним разберусь, раз он оказался таким борзым!

     Аслан прислонился к стене. Мы с Тони медленно двигались по залу, почти зеркально повторяя движения друг друга, меняя стойки и присматриваясь. Не знаю, что мной руководило — желание одержать верх или безумные подозрения, которые я однажды затолкал в самый дальний угол сознания. Я отключил голову, двигался и действовал только на рефлексах. Передо мной — добыча! Выбрав момент, я в длинном прыжке я сбил его с ног, схватил одной рукой за горло, а другую занёс для удара. Но Тони вообще не сопротивлялся, и я сразу разжал руку:

     — Прости! Я случайно… Не рассчитал…

     — Да понял я… — Тони потирал шею, на которой проступили багровые полосы от моих пальцев.

     — Учитель, это было жёстко! — тихо сказал Аслан. — Я даже испугался! Давайте больше в контакт не работать?

     Грушу ещё не заменили, поэтому в оставшееся время мы отрабатывали плавные перемещения и уходы от атаки. Но я видел, что Тони пристально следит за каждым моим движением. А ещё я понял, что на самом деле он намного сильнее и проворнее, чем кажется. Но развивать эту мысль дальше я не решился: меня ведь тоже легко принять за убийцу, и тому найдётся масса подтверждений, а это неправда! Но точно ли это неправда?

     — Да плевать на всё! — решительно сказал я вслух.

     — Ты о чём? — спросил Аслан.

     — Это я сам с собой…

     В раздевалке Тони старательно прикрывал руку, заклеенную пластырем.

     — Вы оба какие-то загадочные! — усмехнулся Аслан. — то Алекс с пластырем ходил, теперь ты… Два сапога пара! Я смотрел со стороны: вы даже двигаетесь одинаково, как два хищника в одном вольере!

     — Не выдумывай, — ответил Тони, — я немного занимался в юности, всё вспомнил с перепугу! Твой учитель такой грозный!

     Аслан не поверил ему, да и я тоже. Но все трое старательно сделали вид, что это был лишь досужий трёп. Аслан попрощался и убежал, я вышел из душевой последним, Тони протянул мне айфон:

     — Кто-то нетерпеливый тебе звонит беспрерывно! Номер не определяется. Мошенники?

     Я-то понял сразу, что это Суккулент Второй. Конспиратор, блин, только его сейчас не хватало!

     — Нет, это один надоедливый заказчик… — пояснил я.

     Набрал номер и резко спросил без всяких приветствий:

     — У вас что-то срочное? Я занят!

     — Да, новое дело. Надо встретиться!

     — Прислать не можете?

     — Нет, надо обсудить лично… Прямо сейчас! — добавил Суккулент.

     — Но я сейчас не могу…

     — Хватит! — заорал Суккулент. — Спорить со мной вздумал, сука? Забыл, кто есть кто? Я тебя сдам в центр «Э», если ещё раз на меня пасть разинешь! Чтоб был здесь через полчаса! А то сам знаешь, что будет с твоими друзьями!

     Он так орал, что Тони мог услышать. Я прикрыл телефон и отошёл в сторону. Суккулент Второй всего лишь запугивал меня, но теперь я стал бабочкой в его коллекции. Бабочка может некоторое время рыпаться, пока жива, но не сможет улететь.

     — Поеду на встречу, извини. Давай завтра увидимся?

     Я еле выговорил эти слова. Тони понимал, что я недоговариваю, я понимал, что он это понимал… Мы оба застряли в лабиринте недосказанности и никак не могли из него вырваться! Просто мрак!

     — Конечно, — улыбнулся Тони. Сегодня его «конечно» звучало менее ядовито, чем обычно. — Подвезти тебя?

     — Спасибо, думаю, на метро будет быстрее!

     Не хватало ещё притащить Тони в самое логово…

     — Отвезу, — мягко, но настойчиво сказал он, — иначе я буду беспокоиться.

     Тони всю дорогу молчал, я делал вид, что пялюсь в Тикток. Он привёз меня в спальный микрорайон, я попросил остановиться на перекрёстке между двумя длинными домами.

     — Странное место для встречи, — пробормотал Тони.

     — Они тут офис арендуют по дешёвке.

     — Тебя подождать?

     — Нет, я не знаю, сколько времени займёт обсуждение, это новый проект… Завтра встретимся?

     — Конечно!

     Когда меня спросят в аду, много ли я грешил, я отвечу «Конечно!» именно с такой интонацией.

     Я не сразу нашёл нужный дом. К счастью, на углу маячили два очередных дуболома, один приветливо помахал мне ручкой. Вот придурки… Secret service, мать её! Дуболомы на этот раз не остались в предбаннике, а зашли внутрь и встали с безразличным видом в прихожей, старательно демонстрируя наличие оружия под одеждой. Суккулент Второй, очевидно, меня опасался, поэтому был важен и суров:

     — Разве ты сам не понимаешь, что надо работать тихо?

     Он сунул мне в нос планшет:

     — Смотри, мудила! У тебя появились фанаты! Видел, как называется их группа? «Lioness fans»!

     Пост в соцсети: «Это она, точно! — Кто-то фотку выложил, баба в красной майке! — Да не может быть! — Точно тебе говорю. На следующий день в новостях сказали, что какого-то чела грохнули. — У неё всегда такой прикид, не поймёшь, парень или девка. Рост, волосы, всё совпадает! — Это она Сайгака завалила? — А кто её видел? — Пацаны видели. — Как они выжили, если она всех убивает? — Имхо, она их пожалела!» И так далее. Тексты перемежались убогим матом и картинками, скопированными из японских аниме про наёмных убийц, — так они пытались изобразить «Львицу из Мариуполя». На заглавной картинке моя фирменная подпись была кое-как прифотошоплена к стилизованной девочке с мечом. Суккулент Второй швырнул мне в лицо распечатки — адрес в сети, пароль, профили модераторов и админа, их фото, ip-адреса и телефоны.

     — Всех зачистишь завтра-послезавтра! А мы пока уберём эту дрянь из сети! Нет, ну надо же? — продолжал он в крайнем возмущении. — Какая-то мелочь пузатая на весь мир обсуждает секретные операции… Ничего святого! Куда катится мир? Малолетних засранцев надо в лагеря отправлять! Поголовно! А лучше еще им пальцы отрезать, чтоб нечем было лайки ставить!

     Едва я открыл рот, как он заорал, воодушевляясь с каждой секундой:

     — Захлопни варежку и разберись с ними! Только так, чтобы с тобой не связали: несчастный случай, авария, передоз и всё такое, не мне тебя учить. Чтоб никаких подписей и прочего дешёвого пиара! Что пялишься? Не по твоему сценарию всё пошло? А жизнь так устроена, теоретик хренов! Это твоё дерьмо, ты и разгребай! Иначе остальных денег не получишь. Не строй из себя супермодель и не хлопай глазками, как красна девица! Я-то видел глотки, твоими руками разорванные… И не забывай, что все твои дружки у меня тут, показать? — он перелистнул страницу на планшете, демонстрируя фото Тони на странице научного англоязычного сайте.

     — Не надо, я всё сделаю!

     — Проваливай!

     Суккулент Второй отвернулся, но я заметил, что он подсматривает за мной в небольшое зеркало над столом: боится, что башку оторву. А и правда хочется, аж скулы свело! Но два дуболома вооружены. И у них есть все данные о Тони, о Кристине с Мишкой и о Диме… А главное — есть перевод на мой банковский счёт.

     Я сложил распечатки вчетверо, сунул их в карман и вышел. Дул резкий ветер, меня снова бил ледяной озноб, не мог идти, пришлось вызвать такси. Дома полегчало, я разложил на полу распечатки и стал изучать: одному из ребятишек было пятнадцать, двум другим — по шестнадцать. Все — из обычных семей, уже попадали в полицию за драки, одного подозревали в том, что дурь толкал, но не нашли доказательств. Что мне с этим делать? Я сложил распечатки в стол и написал Тони: «Приезжай, если можешь. Ты мне нужен». Он прочёл, но ничего не ответил. Я оставил дверь открытой, сел в позу «лотос» и сидел в ней до тех пор, пока он не пришёл.

     — Кажется, я понял, как ты научился сидеть в «лотосе»: от безысходности!

     — Ты опять весь дрожишь. Я чайник поставлю…

     Солнечный луч бил прямо в глаз. Я проспал до утра? Помню, как пришёл Тони, — и всё… Сверкающие блики отскакивали от надувного сердца, висевшего совсем низко над кроватью, и кружили по стенам. На столе лежала записка: «Пей витамины и таблетки, не пропускай приём, иначе опять загоню в санаторий! Завтрак на столе, я ушёл». Я честно проглотил все лекарства, съел ещё теплую кашу — как, чёрт возьми, он ухитрился найти на моей кухне овсянку? А затем на меня обрушились воспоминания о встрече с Суккулентом Вторым. Я не мог ничего придумать. Чтобы оттянуть момент принятия решения, я полез в айфон, открыл новости… «Очередное преступление «Львицы из Мариуполя»! Руководитель одного из подразделений ФСБ и его коллеги были зверски убиты этой ночью на юге столицы… Война спецслужб или дерзкий теракт? На кого работает загадочная «Львица»?»

     Раздался звонок.

     — Ты в порядке?— спросил Тони.

     — Конечно…

     Глава 5.

     Я ненавидел свою жизнь до такой степени, что готов был выйти в окно и поставить на этом жирную точку. Но упасть перед окном Майи Абрамовны как-то неудобно: она вернётся с выставки, а тут мозги по асфальту. И было бы обидно умереть, так и не узнать, кто же убивает от моего имени! Суккуленты отдавали приказы мне, но убивал-то не я! Значит, кто-то идёт за мной следом и делает за меня эту жуткую работу. Тогда следующие на очереди — Lioness fans, неприкаянные малолетки с кольцами в носу, дурацкими причёсками и детскими цыпками на обветренных руках.

     Я потратил полдня на то, чтобы с левого аккаунта попасть в их группу. Мои фанаты тщательно оберегали конфиденциальность и не пускали чужаков. В конце концов, я сфоткал собственную татуировку и отправил админу в «личку» с гневной подписью: «Как ты смеешь не принимать меня, шакал?» А для верности добавил ещё фото, снятое через зеркало: со спины, с распущенными волосами. Все лишние детали на фото тщательно обрезал. После длительного молчания меня добавили в фанатский чат в «телеге». Убеждать их заочно не было смысла. Я написал: «Всем сидеть тихо. Надо встретиться!» и назначил место встречи на краю микрорайона. Там была их среда обитания — гетто для детей и ипотечное рабство для родителей.

     В местных пабликах, которые я изучил заранее, фигурировала «Стена». От вагоноремонтного завода, который раньше находился на огромном пустыре, осталась одна длинная стена, она была разрисована граффити. «Стена» была негласным центром притяжения молодняка. За большим новым жилым массивом начинался парк, плавно переходящий в пустырь. На границе пустыря и стояла «Стена», дальше — полоса отчуждения и железная дорога. Возле «Стены» я и назначил встречу своим фанатам в одиннадцать вечера, толком не зная ещё, что им скажу. Я выбрал это место, потому что оттуда легко было свалить.

     У меня оставалось ещё несколько часов, и я решил сначала заехать в ветеринарку, благо это было в той же части города. Оделся самым неприметным образом, ехал на метро с пересадками, от метро пошёл пешком. Солнце освещало сухие улицы, народ шнырял туда-сюда, курьеры на великах и самокатах проносились с коробками… Мирная суетная жизнь мегаполиса, который почти не заметил ни начала войны, ни самой войны, ни её странного окончания. А теперь я еду проведать львицу из разбомблённого нами Мариуполя. С неё и началась кровавая каша, из которой непонятно кто выйдет победителем. Я эту кашу заварил — мне и расхлёбывать. Или всё началось с Мики, который мне подсунул этот сюжет? Нет, Мика — просто мелкая сошка на ТВ: подай-принеси-пошёл вон.

     Надо выяснить, откуда пацаны узнали о моём существовании, сами ли придумали фан-группу или кто-то со стороны подсказал. Не бывает ничего просто так, это закон равноценного обмена! Если тебе что-то предлагают — ты за это должен что-то отдать. Пацанам нечего отдать, кроме их нелепых жизней. Кто бы ни был придумал историю о «Львице из Мариуполя», их участие в адском сценарии должно быть прекращено любым путём!

     Кажется, я сам её придумал! «Таким образом можно любую кампанию раскрутить: и министра внутренних дел свалить, и фсбшных начальников, и министра обороны грохнуть и посадить на его место другого…»— вспомнил я кусок записи с собственным голосом. Но когда я это говорил и кому? Явно в праздной компании, упиваясь собственной фантазией, я просто сочинял сюжет, просто пиздел! А теперь кто-то буквально реализует мой сценарий. Но почему я напрочь не помню, где и когда это говорил? Может, в тот день, когда мы с Носиком отмечали китайский Новый год? И целые сутки выпали из памяти не случайно? А может, у меня и правда множественное диссоциативное расстройство личности?

     Я и не заметил, как дошёл до ветклиники. Там сегодня было много пациентов, в основном — кошки и собаки, одни жалобно потявкивали, другое утробно завывали. Обилие запахов едва не сшибло меня с ног, я тут же начал чихать.

     — На прививки все пришли, начинается дачный сезон! — объяснила дежурная девушка. — А вы…

     — А я — Робин Гуд-младший!

     Она заулыбалась:

     — Я вас не видела, наконец познакомимся! Пойдёмте, вы же хотите Лианочку проведать?

     Львица по-прежнему спала, но выглядела теперь значительно лучше. Шерсть блестела, рёбра больше не торчали, дышала она спокойно и размеренно, без жутких всхлипов и хрипов. Я снова потрогал мягкие подушечки на лапах, показалось, лапа даже слегка шевельнулась в ответ на прикосновение.

     — За людьми так не ухаживают, как мы с ней возимся! Специальное питание покупаем. Видите, какая красотка? Посидите с ней! А я пока скажу заведующему, что вы тут!

     Девушка ушла, я сел рядом на корточки и начал тихо говорить:

     — Лиана, как ты? Поправляйся скорей! Я хочу, чтобы ты очнулась и была в безопасности. Я найду для тебя хорошее место и буду к тебе приезжать. Твоего хозяина больше нет, я теперь вместо него. Поправляйся, крошка! Из-за тебя моя жизнь сильно изменилась. Я бегаю, хожу на спорт, у меня теперь есть друг, который считает меня мастером, неизвестно почему. Да я и сам себе удивляюсь! А ещё появился человек, который… который мне очень нужен. Я надеюсь, он тебе тоже понравится. Он заботится обо мне и… и вообще… Знаешь, когда надо сказать правду, я становлюсь удивительно косноязычным. Зато когда надо языком молоть — тут мне равных нет!

     Я посидел ещё немного в персональной вип-пристройке и вернулся в здание клиники. Заведующий встретил меня как родного, предлагал кофе, чай, вытащил коробку собачьих вкусняшек, перепутав с зефиром:

     — Блин, простите!

     — Вы говорили что-то про след за ухом?

     — Да. Мы уверены, что она перенесла операцию. Но сделать серьёзное обследование не смогли, только рентген, не возить же ее на томограф?

     На рентгеновском снимке отчётливо виднелось небольшое инородное тело.

     — Сначала думали, что её при бомбёжке зацепило, и это осколок. Потом присмотрелись: похоже на чип, но не такой, которыми помечают домашних питомцев! Вы не знаете, что с ней было в Мариуполе?

     — Нет, я лишь знаю, что один боец её спас и привёз сюда. Но хозяина не спросишь: он сам был ранен, потом умер.

     — Ладно, это уже неважно! — Заведующий пристально смотрел на меня. — Вы на сына олигарха не похожи. Как удалось собрать такую колоссальную сумму?

     — Понятия не имею. Пожертвования были анонимными.

     — Ладно. Будем считать, что Лиане повезло трижды: с первым хозяином, с вами и с безымянным спонсором! — заведующий встал, протянул руку: — Простите, я должен идти!

     Мне показалось, что в этот раз он вёл себя иначе. Но если задумываться над каждой странностью, то я не смогу шагу ступить. Пора перестать удивляться! Есть почти два часа до дедлайна, могу и в салон к Стасу зайти, до него тоже недалеко. Телефон стоял на беззвучном режиме, я проверил: не было ни звонков, ни сообщений. Тони сказал утром, что будет занят. Работу не предлагают. Забыл, у меня теперь другая работа! И за неё неплохо платят… Я так и не придумал, что делать с оставшимися деньгами, поэтому плюнул и пошёл в ближайшее кафе, решив, что моей репутации уже ничто не поможет, а жрать охота. Невозможно всё время ненавидеть себя и желать себе смерти! Каким бы злодеем я ни оказался, но пока я жив, имею право на сосиски и кофе из автомата!

     Стас оказался на месте, увидел меня, замахал руками:

     — Привет, Львиная лапа! Покажи, как выглядит?

     Я зашёл в крохотный кабинет, разделся до пояса.

     — Отлично! — Стас с удовлетворением разглядывал рисунок, — Как будто всегда была! Не надумал ничего нового? Тату — это зависимость: если подсел, то навсегда.

     — Пока не придумал, но если соберусь, то сразу приду!

     — Кстати, тебя искал кто-то на днях, — пробормотал он. — По виду — мент или того хуже. Искал не конкретно тебя, а человека, который недавно набил львиную лапу.

     — И?

     — Обижаешь! Я сказал, что не видел, не знаю, не помню и вообще… — усмехнулся Стас. — Но ты будь осторожнее! Хорошо, что вы с Асланом подружились. Он сам — парень что надо, а ещё у него крутой тесть. Не так давно на нас налоговая наехала, я Аслану пожаловался, он тестя попросил помочь, и сразу стало тихо! Налоговая теперь шёлковая, даже вернула нам какие-то двенадцать пятьсот переплаты…

     — Ничего себе!

     — Это магия! — по слогам произнёс Стас. —Аслан говорил, что ты тоже владеешь магическим искусством! Тебе надо познакомиться с его тестем! Магия — образ жизни. Нельзя сказать, каким будет влияние магии, ибо она беззаконна, у нее нет правил и творится она случайно! Это Карл Густав Юнг сказал в своей «Красной книге»!

     Я содрогнулся при мысли о дальнейшей беседе о Юнге. К счастью, в этот момент в кабинет заглянул новый клиент, мне удалось быстро свалить. В прежние времена я бы сам охотно пиздел о коллективном бессознательном… Да я и так наговорил уже на абонемент в аду! Восточная часть города даже на любительской карте отмечена москвичами как «ад». Я пришёл по адресу.

     На улице к вечеру похолодало, идти пешком к месту встречи с подростками не хотелось. Я нашёл подходящий автобус, забился назад, согрелся, по дороге проверил телефон: никто мной по-прежнему не интересовался.

     В проулках между большими корпусами, облицованными тёмным кирпичом, свистел резкий холодный ветер. В спальном районе по ночам пусто. Слонялись только кучки взъерошенных юнцов, вечные курьеры носились мимо в наушниках и масках от ветра: кто не успел пожрать днём, заказывает доставку. Ярко горели огни первых этажей: азиатская кухня, фастфуд, кофейня одной сети, кофейня другой сети, аптеки, цветы, медицинские центры. Можно вообще отсюда не выходить, здесь есть абсолютно всё для жизни. Но местным жить некогда: надо работать и платить ипотеку, жизнь превращается в уплату вечного долга.

     Я дошёл до огромной трубы теплотрассы, разделявшей микрорайон и парк. Фонари заканчивались на краю жилого массива. Труба возникала из тьмы и уходила в неё же. Вдалеке, за деревьями, смутно угадывались очертания другого микрорайона. За трубой, между двумя зонами огней начиналась область тьмы. Я прошёл под трубой, почти не сгибаясь, и словно очутился на границе меж двух миров.

     Увидел в темноте Стену, она была примерно три метра в высоту и почти бесконечной в длину.

     Сначала я услышал их запахи: смешная смесь курева, пива, дезодорантов,— подростки потеют сильнее взрослых, — айкосов, средств для укладки волос, ещё какой-то химии. По пути я видел прямо на асфальте рекламу курительных смесей, а мы знаем, что она означает! Решил сначала послушать.

     — Стрёмно… — сказал один. — Ты уверен, что она придёт?

     — А вдруг это не она написала, а менты? Повяжут её, и нас тоже!

     — За что?

     — Ты видал, сколько уже трупов за ней числится? Пацаны писали из других городов, там тоже убийства…

     — Да все врут! Это просто какая-то баба, как её… Инстасамка!

     — Ты чё? Она реальная, не то что эти тупые тёлки…

     Надо появиться с максимальным эффектом: в этом возрасте слушаются только тех, кто превосходит тебя силой. Я сказал себе: «сейчас!» — и почти без разбега перепрыгнул через «Стену», мягко приземлившись на все четыре конечности. Пацаны брызнули во все стороны!

     — Это она! — закричал тот, что оказался дальше всех. — Я её раньше видел!

     Я пригляделся: кажется, это мелкий начитанный засранец, который назвал меня в прошлый раз «звездой криминального мира» и принял Тони за телохранителя из «Триады». Я поманил его пальцем. Тот с опаской подошёл ближе. Я снял шапку, высвободил волосы, расстегнул куртку и молнию толстовки до середины, чтобы был видна только львиная лапа. Парнишка замер и протянул руку: хотел то ли меня облапать, то ли потрогать тату. Я слегка шлёпнул по его запястью, он согнулся от боли.

     — Тс-с! — почти шёпотом сказал я и махнул рукой, остальные с опаской подтянулись и встали полукругом. Я продолжил шёпотом: — Спасибо за поддержку. Но сейчас вы должны всё убрать из сети! Никаких постов, никаких картинок. Меня ищут. Если найдут, вы все — покойники! Ясно?

     — Но…

     — Кто сказал «но»? — тем же шёпотом переспросил я. — Ты? Ты? — и поочередно тыкал при этом в подростков, которые невольно отшатывались назад. — Жить надоело? Вас же первых переловят менты или те, кто на меня зуб имеют, а они ещё хуже ментов. Ясно?

     Пацаны закивали. Один парень стоял чуть дальше, сверкая даже в темноте шевелюрой, крашенной в блонд. Он сказал хриплым ломающимся баритоном:

     — Да с чего вы взяли, что это она? У нее сисек нет совсем! Может, это вообще парень?

     Я расправил плечи, похрустев мышцами, — к счастью, за время тренировок с Асланом у меня появился какой-никакой мышечный корсет. Пацаны на всякий случай стали отходить, а тот, борзый, наоборот, двинулся ко мне. И вдруг я услышал резкий новый запах: рядом притаился ещё один человек.

     — Валите отсюда! — крикнул я, разворачиваясь.

     Из-за «Стены» вылетела тень, спрыгнула на землю и кинулась на блондина, который не успел отреагировать на бросок. Остальные бросились врассыпную. Неизвестный в маске уже повалил на землю моего незадачливого оппонента, придавил коленом крашеную башку, одной рукой схватил его за горло, а другую занёс для удара. Я оказался быстрей, блокировал его руку, отпихнул парнишку в сторону, ударил сам. Мы оба упали и покатились по земле, норовя вцепиться друг другу в горло. Я пытался освободиться, но он превосходил меня в силе захвата. В партере я всегда уступаю Аслану, если сейчас не вырвусь — мне конец. Вдруг незнакомец замер, приподнялся, провёл рукой по моим волосам, ещё раз погладил, вздохнул… Захват ослаб, я вырвался — но тут и меня самого будто выключили.

     Глава 6.

     Я очнулся от холода и резкого запаха: надо мной с интересом склонился чёрный котик. Стоило мне шевельнуться, как он отпрыгнул, издав утробный угрожающий вой.

     — Ослеп, что ли? — прохрипел я. — Не видишь, кто перед тобой? Гуляй отсюда!

     Котик был молод и задирист, он только начал шляться по ночам и не мог сразу сдаться, поэтому ещё некоторое время завывал, отползая задом и прижимаясь к земле. Эти три кило шерсти производили столько шума, что я окончательно пришёл в себя.

     В синеватом утреннем освещении «Стена» выглядела более живописно, но менее таинственно. И вокруг простиралась не область тьмы, а обычный городской срач между двумя жилыми массивами. Я приготовился увидеть кругом трупы, но не нашёл ничего, кроме десятка окурков и пары пустых банок ядовито-зелёного цвета. Видимо, подростки свинтили, мой неизвестный соперник тоже сбежал. Я отряхнулся, ощупал голову: ни шишек, ни крови, как же он меня вырубил? Неважно. Я хочу есть… С этой мыслью я брёл по холодному парку между голых деревьев, под воронье карканье и кошачьи вопли, и сам чувствовал себя загнанным хищником, которому негде спрятаться. По пути к метро зашёл в круглосуточное кафе и съел там кусок безвкусной пищи. Лиана бы сказала, что нельзя набивать брюхо такой дрянью, но сейчас мне было всё равно.

     Я сел на конечной в пустой вагон, постепенно он наполнился людьми под завязку. Жители спальных районов едут на работу в центр, стоя и сидя досматривают сны. Мало красивых лиц, много усталых. Мне редко доводилось бывать в метро в час пик, теперь я смотрел, нюхал, прислушивался… Кто не спал — таращился в телефон. Мы точно дети того поколения, которое читало в метро? Мои родители в метро прочли всю мировую литературу, а произвели на свет меня. Думали, получится филолог, а оказалось — исчадие ада.

     Дома я с отвращением швырнул в стирку одежду, уселся под горячим душем и стал вспоминать. Неизвестный человек в маске сначала готов был оторвать мне башку, а потом как будто узнал, даже погладил по волосам. Я закрыл глаза, перебирая детали короткой сумбурной схватки. Ростом он чуть ниже меня. Сильный: руку сдавил как клещами, она тут же онемела, словно меня схватил не человек, а робот-манипулятор, точно как в недавнем сне. Я довольно сильно ударил его, наверняка синяк остался, но больше никаких подробностей. И я не мог вспомнить его запах, хотя теперь запоминал запахи быстрее, чем лица или голоса. От него сильно пахло какой-то химией — лекарства, дезинфицирующие средства? Не уверен. На ощупь он был одет в мягкий тонкий пуховик, в каких полгорода ходит, шапка чёрная, как у меня, маска… Я его не знал, но он-то меня нашёл! И его целью были пацаны, которых приказали убрать мне. Это — тот самый человек, который идёт по моему следу и убивает всех вместо меня. Значит, убийца — я не!

     Из небесной канцелярии пришёл долгожданный ответ. И я заплакал, вернее, начал жалостливо всхлипывать, но быстро перестал. Радость носила кратковременный характер. Нет ответа на вопрос: кто я в этой истории? Почему я, а не он, — «Львица из Мариуполя»? Да потому что я сам так назвался! Я — тот идиот, который по доброй воле прилепил себе на лоб этот ярлык. Я — прекрасная мишень для всех. Меня грохнут в любой момент. Небесная канцелярия не обозначила конечную дату, но ждать осталось недолго. Плакать больше не хотелось, да и утомительное это дело, если привычки нет. Любое событие, кажущееся абсурдным, имеет рациональную причину и рациональное объяснение. Я должен вспомнить, где, когда и кому я вдохновенно излагал воображаемый сюжет о «мстителе из Мариуполя». А дальше постепенно размотаю этот клубок. Только вот как вспомнить, если в моей памяти имеются бреши?

     Я плюнул на всё и отправился в парк. В последнее время бег стал единственным способом прекратить мучительный внутренний диалог. Бежишь и ни о чём не думаешь, чувствуешь, как ритмично сокращаются мышцы, сгибаются и разгибаются суставы, дышишь холодным воздухом… То кошки, то собаки, на каждого надо сурово посмотреть, чтобы под ноги не лез, а на обратном пути — купить хорошего мяса. Я даже за телефон не хватался с того момента, как вернулся домой! В организме явно произошли необратимые изменения.

     — Привет! — сказала Кристина. — Ты очень занят?

     — Нет, а что?

     — Надо Мишку после экскурсии отвезти домой из планетария. Он мог бы, наверно, и сам добраться, но одного не отпустят. Димон, как всегда, неизвестно где и неизвестно чем занят. А я жду клиента на другом конце Москвы. Заберёшь его? А я потом вас накормлю!

     — Конечно!

     До окончания экскурсии было ещё достаточно времени, я бесцельно болтался по дому. Решил почитать новости, стало скучно: одного посадили, другого убили — к счастью, это был не я! Недружественные страны снова пытались нам навредить, но это нам только на пользу. А ведь я собирался подать документы на шенгенскую визу и гулять по площади Сан-Марко… Даже смешно вспоминать! Я же справку брал, она скоро протухнет и станет непригодной, придётся брать новую.

     В очереди за справкой я впервые увидел тот странный сон, в котором фигурировал мальчик, похожий на Тони. Тогда мне стало нехорошо, я решил, что это из-за таблетки, которую мне подсунул Носик. Потом мне позвонил Мика и предложил сделать сюжет про Лиану… Невозможно, я опять упёрся в глухую стену. Махнул рукой и поехал за Мишкой. Собирался взять каршеринговый автомобиль, но увидел на карте, что центр наглухо встал из-за очередного правительственного мероприятия, и поехал на метро. Всё ближе и ближе я к простому народу!

     Я нашёл Мишку у выхода, возле автомата, продающего юбилейные и памятные монеты. Он купил одну монетку и шарил по карманам, наскребая деньги на вторую. Я подкрался к нему бесшумно и схватил за руку.

     — Блин! — заорал Мишка. — За что?

     — Почему не реагируешь на посторонних? Опасно! Где твои боевые рефлексы, каратист хренов?

     — Ты не посторонний! И нападать исподтишка непедагогично. Больно… — он тёр запястье. — С виду и не подумаешь, что ты такой сильный! Взрослый, а задираешься! Синяк теперь будет. Купишь мне ещё одну монетку?

     — Куплю, конечно. Мама задержится, давай что-нибудь приготовим сами?

     — А ты готовить умеешь? — с подозрением спросил Мишка.

     — Немного.

     — Немного и я умею, а есть это можно? Давай лучше что-нибудь готовое купим!

     Мы прогулялись, Мишка потребовал мороженое, которое любит мама, по пути попался магазин канцтоваров. Мы вынесли оттуда две полки всякого барахла.

     — У тебя денег-то хватит?

     — Не волнуйся!

     Видел бы Суккулент Второй, как его лучший киллер просаживает гонорар за убийство на мороженое и скетчбуки с наклейками! Мне стало смешно, хотя с чего бы веселиться-то?

     — Погоди, я забыл ластики! — Мишка убежал в соседний отдел.

     Кассирша улыбнулась:

     — Красивый мальчик, и так на вас похож! Молодые родители — сами как дети!

     Я сначала опешил, потом сообразил: Мишка был длинноногим и беленьким, в Диму пошёл, но кость узкая, как у Кристины. Если нас поставить рядом, то и правда можно принять за отца и сына.

     Дома он потащил меня играть, пока мама не пришла. Мы гонялись друг за другом по лестницам и бункерам, палили из бластеров, потом сошлись в рукопашке. Его огромный аватар, в броне, увешанный девайсами, поднял меня и хотел бросить наземь с размаху, но я треснул его по кумполу и перескочил на крышу соседнего склада.

     — Как ты это сделал? — удивился Мишка. — Я лучше всех в классе в рукопашку режусь!

     — Реакцию тренирую… — туманно ответил я.

     — Для этого нужен партнёр!

     — У меня есть партнёр, — снова ответил я преувеличенно-загадочно.

     — Он тебя учит?

     — Наоборот…

     — Ты его учишь? Да ладно! Ну покажи какой-нибудь приём!

     Он вытащил меня в гостиную, грозно закричал и бросился с разбегу. Я не успел даже подумать, как в прыжке перелетел через диван и оказался позади него. Мишка изумлённо обернулся, взглядом измерил длину и высоту прыжка:

     — Пожалуй, я больше на тебя нападать не буду. Как ты это делаешь?

     К счастью, приехала Кристина и спасла меня от необходимости что-то придумывать. Я ведь и сам не понимаю, как это получается!

     Мишка рассказывал ей новости, я разогревал ужин, она бегала туда-сюда, делая несколько дел одновременно. От суеты стало ещё теплей и уютней. После еды меня разморило, не хотелось вообще никуда уходить. Я пристроился на Мишкином диванчике и смотрел вместе с ним какое-то подростковое фэнтези с глубоким философским подтекстом, стараясь не заснуть во время заумных диалогов. Неужели нынешние дети могу слушать подобную пургу? Но Мишке, как и мне, было интереснее, когда герои сражались или совершали временные скачки. Кристина заглянула в комнату, Мишка завопил:

     — Осталось всего семнадцать минут до конца! Я досмотрю, можно?

     — Смотри, сейчас папа приедет.

     Мишка насупился:

     — Он всегда приезжает вечером, когда мне спать пора. Никогда не могу с ним никуда сходить!

     — У каждого своя работа, понимаешь…

     — А зачем тогда детей заводить, если с ними потом некогда даже поговорить? Алекс, скажи, твой папа с тобой много разговаривал?

     — Не помню. Он так рано умер… А пока он был жив, тоже всё время работал. Но у меня нет к нему претензий! Радуйся, что твой папа жив-здоров, — назидательно произнёс я и подумал с ужасом: ох, не так говорил Заратустра…

     Мишка притих. Фильм кончился, появился Дима в дежурных спортивных штанах, а с ним — Тони, как всегда, безупречно одетый. Заглянули, мило поздоровались, Кристина повела их ужинать, Мишка побежал к папе, я остался сидеть на диване в его комнате. После нашей бурной встречи с Димой я не знал, что думать о них обоих и как себя вести. Они всё время вместе, у них столько общего… Решил пока не высовываться, а когда Мишка соберётся спать, тихо откланяться. У них давние отношения, о которых я ничего не знаю и не хочу знать! Я — «номер два». Это не обида и не ревность, а просто констатация факта.

     Заглянула Кристина:

     — Чай будешь?

     — Нет, спасибо. Я, наверно, пойду, а то сам сейчас тут засну!

     Она повернулась, чтобы позвать Диму и Тони, я покачал головой:

     — Не надо.

     Она пристально посмотрела, вздохнула:

     — Боже, ты просто нечто! Ладно. Спасибо тебе! И за мороженое — тоже спасибо, сто лет его не ела, всё худею, а толку ноль… Тебе не понять! — она окинула меня взглядом снизу доверху и покачала головой: — Мог бы моделью работать!

     — Меня иногда знакомые приглашают на съёмки рекламы своих интернет-магазинов.

      Она продолжала меня разглядывать, я смутился ещё сильнее:

     — Попрощайся за меня с ребятами!

     И быстро смылся, как последний трус. Зачем мне с ними встречаться? Я просто лишний. Эпизодическая роль в сериале. Дима понимал, что это ненадолго, поэтому терпел моё присутствие. И вообще меня скоро кто-нибудь грохнет, стоит ли переживать? Но обида жрала меня изнутри и требовала выхода. Может, это ревность? Да я сроду не ревновал, даже когда моя бывшая девушка ушла к другому, не обиделся. Я вообще не собственник, ревность — не моя тема! Кроссовки, ветровка, парк!

     Было уже поздно, даже собачников не видать. Я бежал быстро, резко выдыхая, пытался вытрясти из головы всё лишнее, перескакивал через подмёрзшие лужи, потом начал перепрыгивать через скамейки, добежал до центральной площадки с пустой клумбой посередине, встал и заорал, глядя вверх, в сумеречное беззвёздное небо:

     — Какого хрена вам от меня надо? Почему я? Почему, бля, всё через жопу?

     Можно подумать, кто-нибудь сверху меня слышит… Я читал, что человек в последние мгновения видит всё сверху. Когда мама умирала, я смотрел не на её лицо, ещё искажённое агонией, а вверх, и думал: она же ещё меня увидит? Поймёт, что я на неё смотрю? В последний раз сказал «мама» и даже попытался помахать ей рукой, но не смог…

     Чужой запах: дорогой парфюм, табак, шампунь. Шаги. Стук палки об асфальт.

     — Если вы ко мне обращаетесь, то я могу объяснить, что от вас требуется, — негромко произнёс приятный мужской голос. — А насчёт того, что всё идёт не по плану, — так вы сами всё придумали, вам и карты в руки!

     ЧАСТЬ VIII.

     Глава 1.

     — И не надо смотреть на меня, как Берлиоз на Воланда! — предупредил незнакомец. — Можем просто побеседовать? Присядьте! — он указал барским жестом на скамейку.

     — Я бегаю, у вас две минуты! — резко ответил я.

     — Какой вы нетерпеливый! — он даже фыркнул. — Тогда поговорим в другой раз!

     — Не хочу!

     — А придётся! Деньги-то вы получили, надо отрабатывать!

     Понятно, это Суккулент Третий. Свято место пусто не бывает…

     — Вы помните, как закончили ваши предшественники?

     — Голубчик! — воскликнул он. — Неужели вы думаете, что я бы пришёл сюда, если б собирался вам угрожать? Я хотел вас поощрить!

     — Чем же?

     — Вы же, наверно, понятия не имеете, почему сами стали «Львицей из Мариуполя»?

     Я не нашёл что ответить.

     — Во-от! — он даже поднял палец в чёрной перчатке. — Первое правило: если с тобой происходит что-то необычное, посмотри вокруг! Мы давно за вашими друзьями наблюдаем. Один долго жил в Германии, у другого — постоянные поездки за рубеж, да и у вас родственники в Израиле…

     — Это проблема?

     — Как посмотреть… Кстати, ваша бабушка была чистокровной еврейкой, а муж её — украинцем, каким образом ваша мама в результате оказалась русской?

     — Причём тут бабушка моя?

     — Даже когда вы щенка покупаете, вы выясняете его родословную, — назидательно продолжал Суккулент Третий. — Мы и вас, и ваше окружение внимательно изучили. Захотите узнать подробности, обращайтесь! А пока ждите дальнейших распоряжений!

     — А если нет? — Я шагнул ближе, встал перед ним вплотную: — Вы сами-то меня не боитесь?

     — Нет, — он пожал плечами, — я уже старый человек, чего мне бояться!

     — Тогда зачем вы здесь?

     — Люблю свою профессию! Она основана на знании человеческой природы. Карл Густав Юнг писал…

     Если сейчас он тоже заговорит о Юнге, я его просто убью!

     — Ладно, вижу, вам сейчас не до Юнга! — он хмыкнул. — Интересно смотреть, как меняется мир и не меняются люди. Но вы — человек без аналогов. Обычно умники придумывают, а дураки исполняют. Но вы сами всё придумали и сами же выполняете. Стало любопытно! Кстати, чем вам не угодили предыдущие кураторы? Угрожали? Шантажировали? Мудаки узколобые, шаблонно мыслят…

     Я по-прежнему молчал, глядя на него сверху вниз. Очень хотелось взять за горло, перевернуть вверх ногами и вытрясти все секреты.

     — Такое выражение я часто видел на чужих лицах… Хочется меня убить? Понимаю! — вздохнул собеседник. — Это несложно: я намного старше вас, я безоружен, но вы этого не сделаете!

     — Почему?

     — Потому что вы хотите узнать правду! Ступайте домой и не выключайте телефон, который получили от моего предшественника! Хотя найти вас не составило труда! — Он глянул на часы. — В две минуты я не уложился, старею… Бегите скорей обратно, пока не замёрзли, а то простудитесь, не дай бог!

     Встал со скамейки и прихрамывая, пошёл к большим решётчатым воротам. А я побежал обратно, даже не обернувшись.

     Влетел в квартиру, огляделся, вспомнил милый бардак у Кристины. В их доме хотелось что-то делать, препираться, разогревать еду, болтать, смотреть кино — жить хотелось! А у меня дома можно только биться головой об стенку. Почувствуйте разницу, как говорилось в рекламе… Даже еда там была поводом для общения, а здесь становилась лишь физиологической потребностью. Не только еда — мои чувства превращаются здесь в физиологические потребности… Блин, о чём я думаю?

     Я велел себе прекратить и сосредоточился на встрече с новым Суккулентом. Он был не чета предыдущим. В его лице не было страха — только уверенность в том, что я всё равно буду ему служить, и лёгкое презрение хозяина к рабу. Вероятно, он действительно знает обо мне больше, чем я сам. Что он там плёл про круг общения? Он прав: Тони, Дима и Кристина появились в моей жизни недавно. Но я познакомился с ними случайно! Связка шаров, надувное сердце, болтающееся на холодном ветру… Кто мог такое специально подстроить, а главное — зачем?

     Если предположить — только предположить — что это не было случайностью, зачем такие сложности? Есть миллион других поводов для знакомства! У меня пол-Москвы приятелей: с одними учился, с другими работал. Любой, кто хотел, мог со мной встретиться на каких-то тусовках! Китайский Новый год. Носик… Нет! Носика я тоже поехал спасать случайно, никто не мог об этом знать. Мика? Да он не помнит, что вчера было!

     Я себя обманывал: самым загадочным в моём окружении был именно Тони. И сон, в котором я впервые увидел мальчика в оранжевом балахоне, приснился мне на следующий день после китайского Нового года. Этот образ не мог возникнуть во сне ниоткуда. Может, я уже раньше видел его, просто не помнил, когда и где, поэтому так отреагировал на случайную встречу? Нет. С тех пор как мы встретились, он просто мне нужен, и всё. А вот зачем я ему нужен — это вопрос… Я снова вспомнил свирепое выражение лица Димы и его презрительное «номер два». Надо как-то разделить проблемы: эмоции — в одну кучку, историю «Львицы из Мариуполя» — в другую. Легко сказать, но невозможно выполнить! Я так отчаянно и долго думал, что и не заметил, как уснул.

     А утром солнце мигом развеяло мучительные сомнения. Человек — на редкость примитивное животное: небо голубое, солнышко светит, бежишь по парку, руки-ноги шевелятся, и тебе хорошо. Я позвал Аслана вечером в спортклуб, но он был краток, как истинный самурай: «8 марта. Дочь, жена, тёща. Дача. Агрофитнес»! Ах да, впереди три выходных! У таких раздолбаев-одиночек, как я, без стабильной работы и семьи, выходные и будни ничем не отличаются.

     Я даже обратился в небесную канцелярию с настоятельной просьбой: можно меня занять всё равно чем, чтобы я не думал много, а главное — не ждал звонка? И мой запрос был услышан: институтской подруге срочно понадобилось снять рекламный видос. Она была замужем за обеспеченным парнем из семьи, связанной с нефтянкой. Недавно супруг отвалил Алине денег, и она открыла салон дизайнерских шмоток. Я тут же согласился.

     Салон находился в самом центре, в тихих переулках возле Бульварного кольца. Перед длинными выходными молодняк порхал из одного кафе в другое. Взмыленные мужики угрюмо несли праздничные букеты, в основном — из длинных роз или мелких тюльпанов, букеты выдавали социальные различия. Алина — так звали владелицу салона — радостно встретила меня, угощала кофе, щебетала ни о чём, спрашивала об общих знакомых, беззлобно сплетничала…

     С Алиной было по-прежнему легко, почти как с Микой или Носиком раньше. Мы вместе учились и были в одной компании, но после окончания учёбы разошлись, каждый в свою сторону. Алина была милой умной девочкой из интеллигентной семьи, её задачей было получить престижный диплом и удачно выйти замуж. Она сделал всё, как хотели родители: диплом с отличием, сын пяти лет, тесть и муж, которые, по её рассказам, занимаются оборудованием для нефтяных трубопроводов. Теперь она стала красоткой, приобрела лоск и уверенность, свойственные только богатым. Алина перестала щебетать, позвала стилиста и «видика», которые стали надевать на меня то хитро скроенный пиджак, то замысловатый лонгслив с безумными рисунками, то шляпу, то странные брюки.

     — Почему всё кривое?

     — Это дизайн такой! А твоя фигура вешалки и не такое выдержит! — отрезала Алина.

     Я безропотно стоял и ходил туда-сюда по помещению или по улице. Под конец она вытащила ослепительный оранжево-красный свитер с бахромой вдоль ворота. Я вспомнил красную майку, в которой засветился в отеле. Надо ли мне сейчас выставлять себя напоказ? А, гори оно всё огнём!

     — Что за выражение лица? Не нравится? Зря, тебе идёт! Снимаем на бульваре, — велела Алина. — Ты просто красиво иди, со значением! И смотри в пространство так серьёзно, как будто обдумываешь продвижение нового бренда! Создай образ без пола и возраста, замкнутый на себе. А вы волосы поднимите ему, хвост сделайте. Надо, чтоб была абсолютная андрогинность! — подчеркнула она.

     Девушка-стилист поправила мне прическу. Я встал посреди бульвара, как оранжевый подсолнух, устремил вдохновенный взгляд вдаль и задумался над продвижением бренда «Львица из Мариуполя». Что могло бы вызвать новый всплеск внимания? Конечно, очередное дерзкое убийство: в праздники, в центре города, при большом стечении народу! Наверно, выбрал бы пафосный ресторан, в котором предпочитают отдыхать важные чиновники и бизнесмены. Большинство уже свалило на выходные в свои имения. Но те, кому больше некуда вывозить своих баб из-за санкций, будут отмечать праздник в Москве. Как показала моя недолгая криминальная история, всегда можно попасть куда угодно и так же смыться откуда угодно! Ох, хорошо, что мои мысли не может прочесть Суккулент Третий, он явно умнее предыдущих. Бог любит троицу…

     — Отлично! Прямо мысли на лбу проступают! — воскликнула Алина, просматривая видео. — И свитер на тебя сидит шикарно! Впрочем, на тебе всё выглядит как оверсайз… Ты такой загадочный! Признайся, у тебя крупный заказ? Или влюбился?

     — Можно сказать, и то, и другое!

     — Что ты мямлишь? Так прямо и говори: у меня новая работа и я влюбился! Как тебе платить — переводом, налом?

     — Только налом.

     — Как про деньги, ты быстро отвечаешь, а как про любовь — мямлишь! — усмехнулась она. — У меня наличных почти нет. Может, возьмёшь что-то из вещей в качестве оплаты? Тут все шмотки hand made! Этот свитер самый дорогой, посмотри на ценник! Годится?

     Я молчал. Оранжево-красный свитер точно подойдёт Тони! Но уместно ли дарить подарки такого рода? Кто я ему? Когда он появится, появится ли вообще? И как отреагирует на подобный подарок?

     Алина истолковала молчание по-своему и усмехнулась:

     — Ладно, бери ещё этот топ, он всё равно ни на ком сидеть хорошо не будет, только на тебе болтается как надо! — и выдала мне безумную майку неопределённого цвета с рисунком, имитирующим японскую живопись. — Ручная роспись. Рисунок в темноте светится. Так нормально будет по деньгам?

     Я забрал большой хрустящий пакет и пошёл по бульвару, вдыхая буйные городские запахи. В кармане брякнуло сообщение: «Мы же вечером идём к Майе Абрамовне на фаршированную рыбу?»

     — Блядь! — заорал я на весь бульвар. — Других забот у тебя нет, кроме как рыбу жрать?

     Хотел написать в ответ не только это, а и многое другое, собрался с духом, грозно занёс большой палец — но в итоге получилось: «Конечно!» Яростно шагал по озарённому солнцем сухому бульвару, всю дорогу мысленно говорил ему разные обидные слова, потом извинялся и говорил, что он ничего мне не должен, снова обижался и спорил… И так до самого подъезда. Внизу учуял волшебные запахи, доносившиеся из квартиры Майи Абрамовны. Надо переодеться!

     Я перерыл шкаф в поисках приличной рубашки и брюк: не идти же к ней в толстовке! Если бы у меня был утюг, я бы даже всё погладил, но утюга не было. В таких случаях намерение может быть приравнено к действию, поэтому буду считать вещи поглаженными! Самому было смешно, что я так суечусь, но, как-никак, нас впервые официально пригласили в гости вдвоём. Надо соответствовать!

     Без пяти семь пришло сообщение: «Я внизу». У входной двери стоял Тони с букетом цветов и пакетом из дорогого винного магазина.

     — Поднимемся ко мне на минуту? Подарок для тебя есть! — неожиданно ляпнул я.

     — В честь Международного женского дня? — Тони поднял бровь. Вот же я идиот!

     — Нет, просто… Зайдёшь?

     — Конечно!

     Мы вошли в квартиру, я протянул пакет:

     — Открой!

     Тони развернул свитер и невольно заулыбался. Цвет и правда был таким, что сразу вызывает улыбку.

     — Наденешь?

     Он с готовностью стал натягивать свитер на рубашку.

     — С ума сошёл? Его надо на голое тело, чтобы сидел лучше!

     Тони засмеялся, начал расстегивать рубашку, а я стоял и нагло пялился на его худое жилистое тело. На руке больше не было катетера, зато появился большой тёмно-лиловый след чуть выше запястья.

     — Пациент буйный попался, — объяснил Тони, — пришлось утихомиривать. А ты ещё спрашивал, зачем я с собой шприц ношу!

     Он поправил ворот с бахромой, повернулся перед зеркалом:

     — Красиво! Спасибо!

     — Тебе обалденно идёт этот цвет…

     Тони нерешительно обнял меня:

     — Я правда очень тронут, — и тут же глянул на время: — Майя Абрамовна ждёт!

     — Мы же…

     — Что?

     Я хотели спросить: « Мы же потом вернёмся сюда?» Но вопрос застрял в горле.

     — Кстати, я тебе тоже кое-что принёс. Собирался потом отдать, но раз начался обмен подарками — держи.

     — Новый айфон? С ума сошёл!

     — Мне не нравится, что неведомые заказчики преподносят тебе такие подарки, — в голосе Тони звенел металл. — Это от меня. Последняя модель. В нём новая симка, на меня зарегистрированная. Пусть это будет специальный номер, только для нас двоих.

     Я положил новый айфон в карман, а старый сунул в стол. Никого слушать не желаю!

     — Пойдём?

     — Я оставлю тут пальто, — спокойно сказал Тони, — всё равно вернёмся. Возьму только цветы и бутылку.

     Что он делает с моей жизнью? Так дети играют с антистрессовой пупыркой: сожмут — отпустят…

     Тони стоял рядом, в оранжево-красном свитере его кожа казалась золотистой, а серые глаза — прозрачными, как опалы в старых маминых серьгах. Он был невероятно похож на мальчика из сна. Но даже во сне мальчик всё время исчезал, а между нами оставался невидимый барьер из недосказанности…

     Я набрал воздуху в грудь, чтобы озвучить хотя бы часть того монолога, что мысленно произносил по пути домой. Но Тони вдруг уткнулся лбом в мою шею и прошептал:

     — Я соскучился. Давай не будем долго сидеть!

     — Конечно! Всё съедим по-быстрому и пойдём, чего зря сидеть-то?

     — Боже, ты всегда говоришь то, что думаешь? Детский сад!

     Но быстро поесть нам не удалось. Майя Абрамовна наготовила еды примерно на роту солдат.

     — Какой смысл затеваться ради одной порции? Я привыкла готовить на целую кучу народа, так что не обессудьте…

     Она оказалась классной собеседницей: не впадала в длинные воспоминания, не доставала вопросами, не перебивала, не навязывала своего мнения. Только однажды спросила Тони:

     — Как вы познакомились?

     — Я нёс одной девушке букет из сердец, Алекс буквально запутался в сердцах.

     — Вы перехватили чужой букет? — она ко мне повернулась.

     — Случайно в нём застрял, когда из окна выпрыгнул. В итоге одно сердце досталось мне, — объяснил я. — Звучит по-идиотски, но так и было!

     Майя Абрамовна засмеялась:

     — Если человеку задать вопрос, он от неожиданности говорит правду. Погодите-ка, это было в день Святого Валентина? Я вас встретила тем вечером, вы потрясающе смотрелись вместе, да ещё с этим сердцем! Я подумала: готовый сюжет для фильма!

     — Для ромкома? — уточнил Тони. И пояснил: — Это значит «романтическая комедия».

     — Нет! — Майя Абрамовна решительно повела рукой по воздуху. — Ни в коем случае! Стоило ли выпрыгивать из окна ради банальности? Вас окружала тайна!

     — Экшен? — спросил я.

     — Нет, love story, — парировала она с безупречным произношением. — Это ни с чем не спутать.

     И даже Тони не добавил своё фирменное «конечно».

     Потом мы выползли из-за стола и долго разглядывали её библиотеку.

     — У моей бабушки тоже была библиотека современной фантастики, советское издание… — я провёл пальцем по серым корешкам.

     — И у нас дома была такая! И вот этот зелёный Чехов, и синий Пушкин, и зелёный Лермонтов. Но мы с мамой перед отъездом в Германию продали всю библиотеку за копейки. Дед слёг, надо было торопиться… — Тони задумался, разглядывая полки. — И Оскар Уайльд такой же был!

     — Все читали одни и те же книжки, только выросли разными. Как это вышло?

     — Из одинаковых книжек каждый делает разные выводы! — сказала Майя Абрамовна. — Это же не таблица умножения, которая трактуется однозначно. В разном возрасте читаешь по-разному. И к героям отношение меняется. В молодости все жалеют Анну Каренину и ненавидят её мужа, а потом читаешь лет в сорок пять: чем же ей Каренин-то не угодил? И зачем ей этот самовлюблённый молодой жеребец? Кстати, Алекс, я примерно могу догадаться, чем вы занимаетесь: журналистика, реклама, пиар?

     — Да, угадали.

     — Всё на лбу написано! — усмехнулась она. — А вы, Тони?

     — Я учился на врача, но ушёл в медицинские технологии. Сейчас работаю в санатории для ветеранов. Протезирование, восстановление жизненно важных функций…

     — Хорошее дело, — она покачала головой. — Столько молодых людей умерли или стали инвалидами! История ничему не учит, но только наказывает за незнание уроков… Кто сказал? — вдруг быстро спросила Майя Абрамовна учительским тоном.

     — Ключевский вроде…

     — Садись, пять! — засмеялась она. — Алекс, вы меня не разочаровали! Ну что же, о литературе поговорили, а теперь пойдёмте пить чай с печеньями…

     — Знаете, вам будет сложно, — сказала Майя Абрамовна, когда мы вывалились на лестницу, изнемогая от сытости. — Вас свёл случай, но просто так ничего не бывает! Я верю, что вы справитесь. Заходите в любое время, только позвоните! — и она обменялась номерами не только со мной, но и с Тони.

     Наверх мы поехали на лифте: после такого ужина идти пешком было нереально.

     — Ты её очаровал! Даже со мной она никогда не была такой любезной!

     — Я старался быть максимально обаятельным. Удалось?

     — Постарайся быть обаятельным и со мной.

     — Не знаю, что ты имеешь в виду, но постараюсь…

     — Я столько хотел тебе сказать…

     — Нет, это я хотел объяснить…

     — Потом…

     «Потом» — это солнечное утро, с едва уловимым гуканьем голубей на подоконнике. С плечом, в которое можно уткнуться, чтобы досмотреть сон. С запахом кофе. С детской радостью оттого, что ты не один. Когда никуда не надо идти. Вообще ничего больше не надо.

     Глава 2.

     — Я думал, что совсем тебе не нужен! Что ты просто взял новую игрушку, повертел в руках и положил обратно.

     — Да врёшь ты! К Димке приревновал!

     — Я не знаю, что такое ревность.

     — Ага! Ты бы себя в зеркале видел! Я хотел тебя догнать, но мудрая Крис сказала: «Лучше не суйся под горячую руку».

     — Она добрая…

     — А я? — спросил Тони. — Я, по-твоему, добрый?

     — Ты профессионально добр к любому, кто нуждается в твоей помощи, — осторожно ответил я. — Но я бы не хотел оказаться твоим врагом…

     — Откуда у меня враги? — усмехнулся он. — Сам говоришь, профессия исключительно гуманная.

     — Я не хотел бы столкнуться с тобой как с противником, — уточнил я.

     — Этого никогда не случится! — Тони резко встал: — Довольно валяться, ты хозяин или кто? Где завтрак и обед?

     — Я втайне рассчитывал, что ты пригласишь меня на ужин, тогда весь день можно не вылезать из койки!

     — А ты только с виду такой бесхитростный! — и Тони полез в телефон, чтобы заказать доставку. Я кинул в него подушку, он не глядя отбил ее и поморщился: наволочка застегивалась на молнию, замочек молнии угодил точно по синяку.

     — А у тебя отличная реакция!

     — Профессия вынуждает быстро реагировать.

     Странная мысль промелькнула, но я отогнал её. Пока Тони выбирал еду, я вытащил из стола свой старый телефон и начал просматривать историю звонков и сообщений. Увидел три звонка с незнакомого номера. А потом — сообщение в «телеге»: «Не простудились вчера в парке? Перезвоните мне до конца дня со специального номера».

     Видимо, Тони что-то заметил, потому что вырвал у меня телефон:

     — Выключи его!

     — Не смотри!

     — Да не собираюсь! Не хочу ничего знать! — он почти кричал. — Мы можем просто побыть вдвоём? Чтоб никто не дёргал, не искал, ничего не требовал?

     Он был настолько не похож на самого себя, что я даже испугался, обнял его и тихо-тихо стал шептать:

     — Всё хорошо, нас никто не найдёт, мы тут спрятались, мы в домике…

     И постепенно его судорожно сжатые кулаки стали разжиматься, а тело перестало вздрагивать. Мы оба успокоились и долго сидели, обнявшись и завернувшись в простыню. А к стене над кроватью прижалось сморщенное надувное сердце.

     — Уже столько времени прошло, а оно ещё дышит? — удивился Тони.

     — Да. Но однажды оно сдуется полностью…

     — Я подарю тебе новое. Может, купить тебе плюшевую игрушку в форме сердца?

     Он гладил меня по распущенным волосам.

     — Ты и правда на девчонку похож! Можно, я тебе косичку заплету?

     — Как в больнице?

     — Нет, другую, называется «колосок» … — и он действительно заплёл мне волосы в этот самый «колосок».

     — Откуда такие навыки?

     — В раннем детстве по соседству жили две близняшки, старше меня на три года. Мама часто меня к ним подкидывала, когда ей надо было уйти. Они плохо заплетали косички, а у меня сразу получилось. И ещё я с ними за компанию нанизывал браслеты из бисера, потом умение пригодилось. Я же собирался быть нейрохирургом, для этого нужно развивать мелкую моторику. Да и теперь иногда приходится некоторых героев зашивать! — он показал на шрам на моём животе. — А уж Димка — мой постоянный пациент: вечно во что-то вляпывается, приходится то шить, то капельницы ставить.

     — Вы давно дружите?

     — Мы учились в одном классе ещё до моего отъезда в Германию. Потом переписывались, перезванивались. Димка учился на факультете медицинских технологий, он-то и уговорил меня завязать с хирургией и поступить к ним в магистратуру. Так я вернулся в Москву, но уже без мамы.

     — Она осталась там?

     — Нет. Умерла от осложнений через несколько дней после самой банальной операции: удаление камня из поджелудочной. Её оперировали в нашей университетской клинике, хвалёная немецкая медицина ничего не смогла сделать. Нелепость…

     — Прости!

     — Ничего. Давно было. Я тогда представил себя на месте врача, который сообщил о смерти мамы. Это стало основной причиной, по которой я решил уйти из медицины. Меня долго уговаривали остаться, но… Не хочу отвечать за чужую жизнь и чужую смерть!

     — Сейчас у тебя тоже есть пациенты!

     — Это другое. Я занимаюсь технологиями. Помогаю людям вернуться к полноценной жизни, насколько это возможно.

     — Я читал на вашем сайте про эти технологии. Прямо фантастический роман: новые конечности, нейроимплантаты, экзоскелеты… Это всё реально?

     — Да. Димка занимается поставками, всё организует и улаживает, а я контролирую процесс внедрения и тестирую. Тоже непросто, и результат непредсказуем. Но зато я никогда не буду сообщать родственникам пациента о его смерти! Я отвечаю не за их жизнь, а только за свою работу!— Тони вдруг смутился: — Что-то доставка не торопится…

     — Праздники же!

     Наконец нам привезли еду, я что-то ещё хотел спросить, но Тони мягко прервал меня:

     — Давай на сегодня закончим с разговорами?

     И я охотно согласился.

     А когда прошла целая вечность, позвонил Дима. Тони выслушал, покачал головой и начал одеваться.

     — Что-то случилось?

     — Как раз то, о чём я рассказывал: одному пациенту вдруг стало хуже. Результат не всегда предсказуем! Поэтому мы с Димой на связи с нашим отделением 24/7.

     — Может, я поеду с тобой и подожду?

     — Я не знаю, сколько времени там провожусь.

     — А Дима в санатории?

     — Он уехал с Кристиной и Мишкой в подмосковный пансионат на выходные.

     — У них такие хорошие отношения, почему они…

     — Друзей не обсуждаю! — отрезал Тони. — Если бы могли — так и жили бы вместе. Вопрос «почему» к личным отношениям неприменим,

     — Я подумал, это из-за тебя: вы с Димой — пара, Кристина была помехой, а я — просто временное явление…

     Тони повернулся и пристально посмотрел мне в глаза:

     — Димон — мой друг с первого класса. Мы, считай, на одном горшке сидели. Я отношусь к нему как к брату, никак иначе! Понял? Никогда больше не ревнуй меня к Димке! И вообще ни к кому! Можешь не париться, я никуда не денусь.

     — Не боишься бросаться такими словами? — съязвил я. — Звучит как обещание!

     Тони улыбался, но взгляд был серьёзным:

     — Это и есть обещание. Не бойся просить меня о помощи. Не стесняйся рассказывать мне о чём угодно. Если я тебе нужен, просто позвони по этому телефону! Если я жив — я всегда тебе помогу.

     — А можно позвонить без причины?

     — Собственно, для того я тебе и подарил этот айфон. Когда люди… — он запнулся, потом продолжил: — Можно звонить и писать друг другу просто так, неужели это надо объяснять?

     Я-то помню, как невыносимо было получать дежурные сообщения: «Все ОК? Я люблю тебя» «Я в кафе с подружками. Люблю тебя». «Я в салоне. Люблю тебя». Меня это бесило, слова обесценивались с каждым разом, потом их стоимость и вовсе сошла на нет.

     — Не хочу тебе надоедать, — пробурчал я.

     — Негативный опыт прошлых отношений не должен мешать нынешним, — назидательно произнёс Тони. Он уже полностью собрался и надевал в прихожей ботинки: — Видишь, ухожу в твоём подарке! Кстати, где ты взял такую красоту? Ручная работа!

     — Знакомая пригласила на съёмки в салон дизайнерской одежды. Я в нём позировал на бульваре, умное лицо делал, вдаль смотрел. У хозяйки не было наличных, она предложила взять натурой, я выбрал этот свитер для тебя!

     — Спасибо! Мне так давно никто вещи не дарил… Позвоню. Надеюсь, увидимся завтра.

     Тони вдруг так резко и сильно обнял меня, что я даже испугался:

     — Ты как будто на опасное задание собираешься!

     — Наш жанр — не пошлый ромком, а экшен и тайна! — крикнул он с лестницы и побежал пешком вниз, прыгая через ступеньки.

     Я лёг обратно на кровать и долго-долго вдыхал его запах тела, оставшийся на белье и одеяле… Да, как животное! И что? И люди, и животные хотят одного и того же: еды, любви и безопасности.

     А затем я включил телефон для связи со спецслужбами и набрал номер Суккулента Третьего.

     — Долго же я ждал вашего звонка! — с укоризной сказал бархатный баритон в трубке.

     — Занят был. Чего вы хотели?

     В трубке что-то щёлкнуло, потом зазвучал другой голос — без сомнения, мой собственный:

     «Преступники и фсбшники не вызовут сочувствия. Они никому не интересны. О них быстро забудут. Надо устроить показательное дерзкое убийство в центре Москвы, почти как с Немцовым. Выбрать кого-то из высшей лиги, относительно молодого и богатого, но не из небожителей, чтобы можно было подобраться. И грохнуть его в какой-нибудь праздник, когда все расслаблены, причём в середине выходных. Пригожинский мятеж случился летом, в выходные, когда начальство свалило отдыхать, и до понедельника никто вообще не знал, как реагировать! Это очень грамотное решение. Но лучше делать это не летом, потому что все в отпусках и всем всё по херу. И не в ноябрьские каникулы, когда холодно и всем всё по херу. И не в майские праздники: Москва пустая, випы уезжают, народ шашлыки на даче жарит, опять же всем всё по херу. Это обычное состояние населения! Его надо расшевелить. Лучше всего — весной, когда люди в принципе активнее на всё реагируют. Значит, либо 23 февраля, либо 8 марта. И надо его не просто грохнуть, а засветиться. Чтобы все закричали: преступники совсем страх потеряли, в открытую убивают и всё такое. За этим стоят проклятые англосаксы, или украинцы, или кто угодно. Тогда можно поднять волну и гнать её в нужном направлении: хоть правительство валить, хоть войну объявлять кому ни попадя!»

     Сколько ж я, оказывается, наговорил…

     — Следуем вашему замыслу, — продолжал Суккулент Третий. — Скину вам фото и место. Объект там свою новую пассию выгуливает. Обычно он везде ходит с охранниками, сегодня их будет немного, вы легко разберётесь. И вот ещё что… — он сделал театральную паузу. — Я, кажется, понял, почему вы сами взялись за осуществление плана. Вы — автор-исполнитель, как Высоцкий или Окуджава! Для вас главное — реализовать себя по максимуму. Вам нужна публика. И сегодня большой день: вы выходите с любительской сцены на профессиональную. Там другая слава и другие гонорары. Я в вас верю! — и отключился.

     Вслед за этим пришли сообщения и фото. Я узнал Олега Коржова — бизнесмена государственно-олигархического спектра, рано поднявшегося на финтехе и на связях своего отца. Пока отец был жив, он умеренно фрондировал, а потом унаследовал кучу всего, в том числе — оборонные заводы, и сразу перешёл в z-лагерь. Он увлекался технологиями, пытался стать «русским Маском», любил богемные тусовки, поддерживал модных режиссёров, был трижды разведён и по-прежнему пребывал в статусе «самого перспективного жениха». Ему было всего сорок пять, среди геронтологической верхушки он выглядел перспективным юнцом.

     Сегодня ночью Коржов будет в модном клубе в центре. Блядь, что мне делать? Спрятаться и никуда не идти? Попробовать его предупредить? Да как я вообще туда попаду? Но если не попаду — его точно грохнут, а убийство повесят на меня. Надо хотя бы попытаться прервать эту кровавую цепь! Теперь я точно знал, что настоящий убийца идёт следом за мной. Но пока Суккуленту это знать ни к чему, иначе меня просто уберут за ненадобностью. Пусть по-прежнему считает меня «Львицей из Мариуполя»!

     Посмотрел фото и адрес клуба. Название «Великий Гэтсби» мне ничего не говорило, но я редко бывал в таких местах, не до веселухи стало в последние годы. Клубы и рестораны в центре часто закрывались, вместо них открывались новые. Отреставрированный старый особняк находился на Неглинке, рядом с Трубной площадью. Странное место для такого персонажа, мог бы тусоваться в клубах для випов. Но у богатых свои причуды, может, решил «в народ» сходить? Прислали и фото его новой пассии: стандартная красотка — ноги, волосы, бюст, силикон. Почему богатые люди так шаблонно мыслят? Ещё у неё странное имя Виталина, наверняка сама поменяла для благозвучия… Как мне попасть в этот клуб?

     Я схватился за подаренный айфон, но вовремя опомнился. Когда Тони сказал, что я могу попросить его о помощи, он определённо имел в виду не сомнительную вечеринку в клубе! Я погуглил «клуб «Великий Гэтсби», посмотрел отзывы: «дорого», «хорошая музыка», «private room», «красивые бэк-вокалистки», «каждый найдёт себе пару, независимо от пола и возраста», «новая точка для любителей богемных тусовок», «многие известные артисты уже устраивали там вечеринки», и главный для меня отзыв — «менты не суются». Порылся в ФБ, нашёл фото, сделанные посетителями. Коридоры, узкие лестницы, закоулки — в старых домах всегда можно спрятаться! Надо только переодеться в костюм женщины, девушек охотнее пускают в клубы. Сегодня я должен быть настоящей «львицей»!

     Быстро вытащил топ, подаренный Алиной. Он действительно болтался на мне, как на вешалке, и выглядел абсолютно безумно, да ещё и в темноте светиться должен. Узкие брюки добавили андрогинности, в них я выглядел бесполым тощим существом. Я распустил косичку, заплетённую Тони, в поисках расчёски обнаружил заколку, забытую моей бывшей, заколол волосы с одной стороны, добавил очки, кожаную куртку — авось, прокатит! Достал заначку, заказал такси и поехал в клуб, надеясь неизвестно на что — наверно, на чудо.

     Но чудеса не случаются с такими, как я, чудо надо заслужить, на вечеринку в честь 8 Марта вход — только по пригласительным. Надевая на руки гостям браслеты кислотно-жёлтого цвета, охранник смерил меня взглядом, одобрил, но развёл руками:

     — Пустил бы, но не могу! — И подмигнул в сторону служебного входа, откуда как раз уборщик выносил мусор.

     Я сунул уборщику «пятерку». Он кивнул и провёл меня внутрь, завёл в маленький туалет, в котором дверь придерживалась шваброй. Я добавил еще две «пятерки», через пять минут уборщик принёс мне клубный браслет и показал на неприметную дверь, за которой начиналась служебная винтовая лестница. Она была узкой, я насчитал шесть пролётов. Наверху я оказался в другой туалетной комнате, где всё было устроено, как в киношном борделе: мрамор, цветы, плюшевый диванчик, ядовитые запахи мыла, курева и ещё какой-то дряни. Оттуда я вышел в коридор и попал в общий зал. Взял в баре мохито и медленно двинулся вдоль танцпола, на котором оттягивались женщины за сорок. Микстейп здесь и правда неплох, по крайней мере, не пошлый. Где мне искать этого Коржова?

     Я прошёлся по коридору, где находились «private room». Из одной доносились пьяные вопли, из другой — «дорогому Вячеславу Николаевичу…» В третью дверь, обогнав меня, быстро вошёл высокий парень в костюме пожарного с огнетушителем в руках. Пожар, что ли? За дверью завизжали восторженные женские голоса, я догадался, что это приглашённый стриптизёр: дамы отрываются по случаю Международного женского дня! А пожар — неплохая идея. Если сработает сигнализация, все побегут к выходу, я смогу там найти Коржова. Но если убийца где-то поблизости, в суматохе и он сможет незаметно подобраться к нему… Надо хотя бы попробовать!

     Я продолжал бродить по коридорам, периодически отдирая от себя чьи-то руки, искал кнопку пожарной сигнализации, но её нигде не было. А может, её вообще нет? Снова зашёл в туалетную комнату. Дверь одной кабинки открылась, оттуда выпала высокая блондинка: ноги от ушей, платье весьма символического фасона, один глаз размазался. Она что-то пыталась спрятать в лифчике. Я сразу узнал подружку Коржова. Виталина была уже «в хлам», споткнулась на «лабутенах», но я вовремя поймал её и посадил на диванчик.

     — Спасибо, подруга! Ты кто?

     — Да я…

     Деваха пристально всмотрелась в моё лицо:

     — Ты из этих? — и показала на мой пах. Я изобразил смущение.

     — Транспереход? — без запинки выговорила она. — Нормуль! Я без предрассудков. Каждый имеет право на любовь! Красиво получилось!— и она пристально оглядела мои ноги. — Грудь будешь делать? Могу клинику посоветовать.

     — Потом.

     — Правильно. Пока и так нормально. На «плоскодонок» тоже есть спрос. Ты по девочкам или по парням?

     — Пока не решила…

     — Да пофиг! Главное, чтоб человек хороший был! И с деньгами. Хочешь нюхнуть? У меня есть! — Она полезла в лифчик.

     — Нет. Вообще-то я Олега Коржова ищу. Не видела? — я ткнул ей в лицо айфон с фото из «гугла».

     — Допустим, а чего? Ты по делу? — деваха на глазах трезвела. Бдительная, не зря Коржов её где-то откопал.

     — Мне надо его предупредить кое о чём, но так, чтобы никто не знал. Можешь меня к нему подвести?

     — Нет, не получится. Он мне запрещает посторонние контакты!

     — Тогда позови его сюда!

     — А дело серьёзное?

     — Не то слово! Думаешь, зачем я сюда пришла среди ночи? Я вообще не хожу в такие места, стесняюсь! Мужики пристают…

     — Не привыкла ещё? — усмехнулась деваха. — И будут приставать! У тебя есть эта… как её… — она щёлкнула пальцами: — Харизма! Давай так: ты пойдёшь в синий зал и скажешь охранникам, что Виталина — то есть я — в туалете, и что Олег должен принести мне прокладки. Они в моей сумочке, а сумочка у него.

     — А если он не пойдёт?

     — Тебе надо, вот и сделай так, чтоб пошёл! — отрезала Виталина.

     В синем зале было синим всё — от двери до барной стойки, подсвеченной синими огнями. Надо было сильно нажраться или накуриться, чтобы провести в таком помещении больше пятнадцати минут. Все и были либо пьяными, либо обдолбанными в дым. Коржова я заметил издали, меня остановили охранники. Я скороговоркой изложил легенду, меня подвели прямо к герою нынешней драмы. Коржов вытаращил мутные воспалённые глаза:

     — Кто такая? Кто пустил?

     — Виталина Юрьевна её прислала, — объяснил охранник.— Она сама в туалете…

     — Что с ней? Никуда одну отпустить нельзя!

     Я наклонился к нему и начал говорить про сумочку и прокладки, он заржал, взял блестящую сумочку и встал. Охранник двинулся за нами следом, но я твёрдо произнёс:

     — Виталина сказала, чтобы вы своих долбоёбов в женский туалет не приводили.

     Он заржал ещё громче, а охранник злобно посмотрел на меня и отвернулся.

     — Ну пойдём!

     Коржов пропустил меня вперёд, при этом ущипнув за задницу. Я стерпел, в коридоре убедился, что нас никто не видит, завернул за угол, не доходя до туалета, резко прижал его к стене и прошептал:

     — Вас хотят убить!

     — Что? Спятила? — Коржов попытался вырваться, но я давил на горло, и он ничего не мог сделать.

     — Забирайте Виту из туалета и бегите!

     — А охрана?

     — Нет времени. Где машина?

     — На вип-парковке прямо у входа.

     — Скорей! Я вас провожу на чёрную лестницу!

     Он с подозрением спросил:

     — А может, это ты меня грохнуть хочешь?

     — Я могу это сделать прямо сейчас! — и я вдавил локоть глубже в его шею. Коржов начал задыхаться, я тут же ослабил давление: — Но я хочу тебя спасти. Понял? Пошёл быстро!

     Я схватил его за руку и потащил в туалет, он удивительно быстро подчинился. За это время Вита успела ещё нюхнуть, поэтому была весела и едва держалась на ногах:

     — Чего так долго? Тебя за смертью посылать!

     — Молчи, дура! — ответил гений финтеха и повернулся ко мне: — А ты веди нас! Смотри, если кинешь — тебе не жить!

     — Не ори на мою подругу! — капризно пробормотала Вита. — Ох, ща упаду…

     На секунду в дымном воздухе клуба промелькнул тот запах, который я ни с кем не перепутаю.

     — Бегите вниз! — крикнул я и быстро вытолкал их за дверь, которая вела на служебную лестницу.

     Запах растаял в дымном воздухе. Из разноцветных причудливых теней выскочила чёрная фигура в чёрной медицинской маске. Его запах я уже слышал на пустыре возле «Стены». Мы замерли друг напротив друга. Я добавил к фирменному прыжку короткий удар, он не сопротивлялся, лишь закрылся рукой, упал на пол и затих. Я наклонился, проверил: живой. Добивать лежачего, конечно, не стал. Пока никого рядом не было, понёсся к главной лестнице, скатился по ней вниз, у выхода притормозил и прошёл мимо охранников, пошатываясь и бормоча что-то, как большинство обдолбанных посетителей. На улице огляделся: ни Коржова, ни Виты. Значит, либо ещё прячутся на служебной лестнице, либо уже свалили втихаря. Я сделал всё, что от меня зависело. Теперь надо валить самому.

     Я пробежал вниз по тёмной Неглинке и выскочил на ярко освещённый бульвар, там было полно гуляющей молодёжи. На ходу быстро убрал волосы под шапку, лежавшую в кармане, побежал к Садовому кольцу, а оттуда вызвал такси. Если бы не бег по утрам, я бы уже копыта откинул! Ввалился в квартиру, уставился в зеркало: торчащие волосы, бешеные глаза, не поймёшь, кто я… Стало так жутко, что я рухнул на кровать, зажмурился и заснул.

     …А проснулся от того, что кто-то щекотал моё лицо. Розовое сердце висело почти над головой, его ниточка плавно колыхалась и задевала щёку. Левая рука тошнотворно ныла. Между костяшками указательного и среднего пальцев вздулась багрово-синяя шишка. Аслан не успел поставить мне правильный удар. У него-то самого на этом месте уже костная мозоль наросла от битья досок и кирпичей! Значит, это был не сон…

     Я быстро надел спортивный костюм и побежал в парк. Там пришёл в себя, старательно отгоняя воспоминания о безумном походе в «Великий Гэтсби». На улице стояла такая благостная атмосфера, что всего этого просто и быть не могло. Птички, первые цветочки, торчащие из прошлогодней травы… Какие убийства? Я точно не страдаю множественным расстройством личности? Вот кулак, разбитый при ударе. Дома, в корзине для грязных вещей, лежат чёрные брюки и майка со светящейся японской графикой, я сам их туда бросил ночью. Вот приложение вызова такси: я уехал домой с Садовой-Самотёчной в три часа ночи… Всё верно.

     Я вернулся домой, набрался смелости и дрожащими ручонками открыл новости. Шапки новостных сайтов пестрели заголовками примерно одного содержания: «Сегодня ночью был жестоко убит известный бизнесмен Олег Коржов. Тела Коржова и его спутницы были найдены в центре Москвы возле модного клуба». На канале, приближённом к силовикам, только что разместили более подробный пост: «На месте преступления была обнаружена уже известная подпись «Львицы из Мариуполя». В распоряжении нашего канала оказалась видеозапись с одной из камер, на которую попал предполагаемый киллер…» На размытой картинке человек в чёрном вышел из служебной двери, остановился, поправил маску на лице. Ворот куртки был расстёгнут, под ним мелькнуло что-то яркое. Я приблизил изображение, насколько это возможно, и разглядел оранжево-красный ворот…

     Ледяной озноб. Удушливый жар. Вот стенка, вот голова, можно постучать, ничего не изменится. Я хотел отчаянно завыть, но вместо этого достал подаренный айфон и написал: «Как дела? Ты в порядке? Когда увидимся?»

     Сообщение осталось непрочитанным.

     Глава 3.

     Я провалялся полдня в виде тряпки. Потом позвонил Суккулент Третий, был краток:

     — Отдыхаете? Приглашаю вас пообедать! Заслужили!

     Я вяло согласился: мне всё равно, могу побыть тряпкой и дома, и в ресторане. Надел приличное пальто, которое Тони втихаря отдал в чистку в день нашего знакомства, а потом также втихаря вернул. Посмотрел в зеркало: интеллигентный молодой человек собирается на встречу с бывшим преподом из универа. И пошёл пешком, радуясь теплу и безветрию. В этом году начало весны было невероятно тёплым и ярким, по центру улицах шлялись ошалелые толпы, а новогодние украшения соседствовали с весенними цветами. В одном месте стояли металлические подсвеченные каркасы Деда Мороза и Снегурочки, в другом — стилизованные букеты такого же размера и гигантские туфельки: вероятно, чтобы Снегурка могла быстро переобуться. Столица праздновала всё разом, причём круглый год. Булгаков ошибался: в Москве даже сам дьявол ничего не смог бы сделать без бабла.

     Ресторан, естественно, находился в непосредственной близости от Лубянки, — на Кузнецком Мосту, рядом с Центральным Выставочным залом. Эти старые хрычи не могут избавиться от магии своей конторы, Лубянка для них — место силы. Уличные кафе были под завязку забиты людьми. Но в ресторане, где меня ждал Суккулент, оказалось пусто, на большинстве столиков стояли таблички «reserved». Суккулент выглядел в точности как бывший препод: пижонские очки, твидовый пиджак, снисходительная улыбка. Сейчас я наконец смог разглядеть его лицо: узкое, подвижное, глубоко посаженные тёмные глаза окружены мелкими морщинами — часто щурился, а может, целился. Морщинистый второй подбородок, жилистая шея. Резкие носогубные складки и опущенные углы рта придавали ему выражение печального мудрого клоуна. Рядом со стулом — та же самая палка. Суккулент Третий начал разговор без всяких приветствий:

     — Да-да, вы правильно поняли, сюда кого попало не пускают!

      Он потягивал вино из бокала и вдумчиво читал меню.

     — Что будете пить?

     — Спасибо, воду без газа.

     — Поддерживаете форму?

     — Нет, плохо переношу алкоголь.

     — Похвально! Хотя умение пить всегда считалось необходимым навыком. Но если вам так проще, закажем воду!

     Мы долго обсуждали меню, ждали официанта, Суккулент выпендрился и заказал блюдо от шефа.

     — Ну что же, Алекс, могу вас поздравить!

     — Я перешёл на новый уровень?

     — Да, теперь это так называется! — усмехнулся Суккулент.

     — И что дальше?

     — Будем гнать волну, как вы сами выразились.

     — Какова конечная цель?

     Он снова усмехнулся:

     — А что для вас важнее — процесс или результат?

     — Результат, конечно! — я ткнул вилкой в салат: — Если я ем, я хочу насытиться.

     — Слишком просто! Если вы занимаетесь сексом, вам важно получить оргазм самому или доставить удовольствие и партнёру?

     — Это некорректное сравнение! Я говорю о физиологии, а вы — об эмоциях! Это гораздо сложнее!

     — Всё сложное сводится к простым вещам. Пока вы находитесь в процессе достижения результата, вы прилагаете усилия, вы активны. Как только вы этого результата достигли — вы расслабились и ни на что не годитесь. Короче, процесс — это жизнь, результат — это смерть! Согласны?

     — По вашей логике и воевать можно бесконечно долго?

     — Конечно! Война — это активность, драйв, жизнь! Мир — это покой, стагнация, смерть. Жизнь — это вечная война!

     — Оруэлл был бы в восторге!

     — Сколько можно его цитировать, хоть бы что-нибудь новенькое придумали! А то все цитируют и ничего не делают… Да вы кушайте! Вам повезло: наверняка можете есть сколько угодно и не прибавлять в весе?

     — Да, у меня отличная наследственность.

     — Я видел фото ваших родителей: красивая пара. Жаль, что вы их рано потеряли.

     Я сосредоточился на остатках салата.

     — Не удивляет, что мы так много о вас знаем?

     — Нет.

     — Рассказать, почему мы выбрали именно вас?

     — И так понятно! — с этими словами я гордо прикончил последний помидор. — Я всю эту кашу заварил, сам придумал, сам сделал, два в одном флаконе. Живу один, родственников нет, работаю на фрилансе, образованный, сука… Коварный, умный, незаметный!

     — Вы не упомянули ещё украинские корни, — дополнил Суккулент. — Сегодня фамилия «Тимошенко» в данном контексте важнее…

     — Кто бы мог подумать, что однажды фамилия «Тимошенко» будет мешать больше, чем фамилия «Цейтлин»!

     Суккулент сделал знак официанту, тот принёс огромное, только что с огня, блюдо морепродуктов.

     — Вам палочки нужны?

     — Да, тренирую мелкую моторику! Как хирург!

     — Похвально! И сравнение тоже зачётное, как говорят мои студенты. А я буду по-простому! — Он положил на колени салфетку, взял вилку и нацелился на здоровенную мидию: — Есть одно «но»…

     — Не делайте таких театральных пауз! — попросил я. — Либо говорите, что хотели, либо давайте просто есть.

     — Вы же понимаете, что однажды станете не нужны?

     — Конечно! — ответил я с фирменной интонацией Тони.

     — Почему не торгуетесь и не выпрашиваете себе выходное пособие?

     — Потому что не боюсь.

     — Мы действительно не ошиблись в выборе! — Суккулент наконец подцепил мидию и смачно сжевал ее. — Я решил вам помочь!

     — С чего бы?

     — Так ведь дураков полно, а умники — штучный товар! Грех разбрасываться!

     — Не верю, — ответил я и перехватив у него кусок краба: — Это моя добыча!

     — Отличная реакция! — похвалил Суккулент. — Неужели не интересно узнать, почему…

     — Почему я превратился в хищника? Так я сам на это подписался!

     Он опешил, поднял глаза на меня поверх золотой оправы:

     — Вы сами?

     — Это был мой выбор: я рискнул всем, чтобы стать «Львицей из Мариуполя» и самому осуществить свой план! Вы даже не представляете, чего это стоило! Что вы там накопали на меня и моих друзей? Вы десятой доли не знаете и даже не представляете, с кем связались. Ваши предшественники решили, что они могут диктовать мне условия, и где они? Вы-то сами хотите пожить подольше?

     Когда припрёт — становишься удивительно изобретательным. Я отчаянно импровизировал! Главное — не запутаться в собственном вранье, перехватить инициативу, нагнать туману и запугать. Суккулент свёл брови над переносицей, перестал жевать и начал сосредоточенно гонять мидий по тарелке туда-сюда, как шашки. Потом отбросил вилку:

     — Чьи интересы вы представляете?

     — Какая вам разница? Пока наши намерения совпадают, я вам подчиняюсь, а вы мной руководите. Даже разрешаю подкидывать мне деньги, только уж пожалуйста, налом. А когда главный результат будет достигнут… — я сделал многозначительную паузу: — …тогда и договоримся. До тех пор моя безопасность — ваш главный приоритет. Подчищайте за мной, чтоб никто, ничего и нигде! Кстати, что за видео сегодня выложили гиены с ментовского канала? Может, сразу моё фото опубликуем? Или селфи сделаем вдвоём?

     — Понял, всё подчистим, — кивнул Суккулент. — Большинство наших молодых, в отличие от вас, придумать ничего не могут, но убирать за другими научились. Впору их тоже на сценарное отделение в магистратуру отправить, чтоб фантазию развивали! — И махнул официанту: — Нам кофе и десерт, пожалуйста!

     Глава 4.

     Мы расстались на углу Кузнецкого и Петровки, Суккулент на прощанье сунул мне свою визитку: доцент кафедры гуманитарных практик Академии информационной безопасности. Я был прав, представляя встречу препода с любимым бывшим студентом.

     — Гуманитарные практики? Смешно!

     — Надо было как-то назвать мой курс, в котором я попытался обобщить многолетние навыки, психологию, умение разработать сложную игру. Предлагают даже учебник написать, но мне одному лень возиться. Если б нашёлся кто образованный, с хорошим языком, я бы с ним на пару тогда написал и издал! — И он вопросительно глянул на меня.

     — Посмотрим… — неопределённо ответил я. — Я люблю буквы во всех видах!

     — А людей не любите?

     — Ну…

     — Людей не стоит любить или ненавидеть, это бессмысленно! Их надо принимать такими, какие они есть, и использовать, чтоб достичь своей цели! — назидательно произнёс Суккулент. — Но вы вряд ли сейчас меня поймёте! Вы ещё в плену гормонов и эмоций. Увидимся!

     Суккулент раскланялся и неспешно двинулся по Петровке, слегка постукивая палкой. Во время обеда он обмолвился, что порвал мениск, играя в теннис. В отличной форме пребывает мэтр гуманитарных практик! Сытно кушает, хорошо одет, в теннис играет, опыт передаёт таким же юным суккулентам… Суккуленты во все времена будут жить хорошо.

     Я поднялся по Кузнецкому вверх, хотел даже зайти в Выставочный зал, лишь бы отвлечься. На дверях висел огромный плакат: «Огненные годы. СВО глазами самодеятельных художников». Я прошёл мимо. Сколько я всего наплёл Суккуленту Третьему! Надо бы вспомнить детали, чтобы в следующий раз не ошибиться, он наверняка записывал наш разговор… Я шёл домой пешком через весь центр, глядел по сторонам и изо всех сил не думал о человеке в чёрной маске и чёрной куртке, с уголком оранжевого цвета под ней. Когда подходил к дому, в кармане брякнуло сообщение: «Скоро буду». — «Что хочешь на ужин?»— «Тебя!»

     — Ты сегодня совсем другой…

     — Мы оба сегодня другие!

     Сейчас я пытаюсь разглядеть в нём чёрную тень, которая идёт за мной, и чувства, которые я испытываю к этой тени, сводят меня с ума ещё сильнее. Это не страх, не желание, не адреналин, а какая-то неумолимая сила притяжения.

     — А где ты был днём?

     — Обедал с одним потенциальным работодателем.

     — Чего ему от тебя надо?

     — Он преподает, учебник хочет написать, но одному лениво, нужен кто-то молодой и борзый. Предложил поучаствовать в процессе.

     — Учебник — это хорошее дело… — пробормотал Тони, — можно, я посплю немного?

     И он действительно заснул, а я смотрел на его стриженую башку, на рельефные мышцы… Во сне он расслабился, плечи расправились. А когда влетел в мою квартиру, представлял собой сплошной нервный узел, прикоснись — током ударит. Меня и шарахнуло сразу, вообще ничего не соображали оба. А сейчас спит, кроткий и беззащитный. Синяк на руке побледнел, никаких новых травм не видно, хотя я врезал ему в коридоре от души. Может, я всё придумал, и Тони занят своим оборудованием и тяжёлыми пациентами 24/7? Или у меня ещё удар плохо поставлен?

     На стуле висел оранжево-красный свитер. Я тщательно обнюхал его, но устойчивый больничный запах перебивал даже тонкий аромат его тела. Может, спросить прямо в лоб, когда проснётся? А как спросить? Он глаза откроет, а я такой: «Скажи-ка, дорогой, ты и есть тот убийца, что идёт за мной по пятам?» Боюсь, не поймёт… Надо сперва накормить!

     Я кое-как оделся и пошёл готовить ужин из того, что чудом осталось в холодильнике. Поставил на плиту кастрюлю с гречневой кашей, прикрыл дверь в комнату и уселся за кухонный стол. Взял ручку и блокнот, начал бездумно рисовать что-то, потом обнаружил, что рисую схему. В кружочках последовательно располагались Лиана, мелкие гопники возле ветеринарной клиники, грабитель в торговом центре, Носик, бандиты, драка возле кафе, несостоявшаяся встреча с наркодилером в «Ёлках»…

     Возле мелких гопников я поставил крест: тут я впервые назывался «Львицей из Мариуполя».

     Возле драки с амбалом в подворотне я поставил два креста: тогда я впервые оставил свою подпись на стене.

     Возле «Ёлок» поставил три креста и обвёл кружок жирной линией: тут я встретил Тони.

     Пока перечислял, лист закончился, пришлось дорисовывать на обороте. «Я список кораблей прочёл до середины…» Есть цитаты, которые подходят ко всему! В каждом случае я одерживал верх над противниками благодаря необычным физическим навыкам, которыми раньше не обладал. Я сам никого не убивал, но всё заканчивалось гибелью моих «контрагентов». В живых остались только пацаны, которые попытались обчистить мои карманы возле ветеринарки, и безмозглые Lioness Fans, которых я защитил у «Стены». Все остальные были мертвы.

     Можно начинать писать мемуары. Потом свалю за бугор, если меня найдут и посадят, допишу их в тамошней тюрьме и продам за бешеные деньги… Я опомнился от шипения каши, которая залила плиту. Начал вытирать, обжёгся, выругался, с грохотом уронил на пол крышку…

     — Не трогай! — сказал Тони, отбирая у меня губку и моющее средство. — Не умеешь — не берись!

     — Я хотел ужин приготовить!

     — И тебе почти удалось! Процесс важнее результата. Оставь всё это, иди сюда…

     — Что за схема? — спросил он много позже, когда мы наконец оделись и уселись есть сбежавшую и подгоревшую кашу. — Похожа на задачу по органической химии: такие же длинные цепочки!

     Я поперхнулся.

     — Я пересёк черту? — улыбнулся Тони. — Прости, забыл, что ты филолог, с химией у тебя наверняка было не очень!

     — Я постарался восстановить в хронологической последовательности всё, что со мной произошло с тех пор, как я назвался «Львицей из Мариуполя».

     — Можно посмотреть?

     Он внимательно разглядывал мою писанину, переворачивая листок длинными смуглыми пальцами.

     — А почему «Ёлки» жирно обведены?

     — Там мы встретились!

     — Мне кажется, тут не хватает ключевого элемента, — сказал он после долгой паузы.

     — И какого же?

     — Самого первого. В любой эпидемии есть «нулевой пациент». Так и в твоей истории должен быть «нулевой фактор». В схеме всё начинается с Лианы, — он ткнул пальцем в первый кружок. — Откуда вообще взялась эта львица?

     — Институтский друг заказал мне сюжет для своего канала.

     — Ты часто с ним работаешь?

     — Редко! На федеральном ТВ есть свои, прикормленные фрилансеры, Мика впервые за долгое время подкинул мне работу!

     — Почему он сам не поехал снимать?

     — Мика совсем не может перед камерой работать: у него паническая атака и речевой ступор! Поэтому он то ли на выпуске работает, то ли в группе продюсеров, — короче, где больше платят, туда и пристроили.

     — Значит, сюжет со львицей был случайностью? — подытожил Тони.

     — Стопудово!

     — А что было накануне?

     — Накануне был китайский Новый год, помнишь, я рассказывал про таблетку, которую подсунул мне Носик? После этого из моей памяти совершенно выпали почти сутки.

     — Ты ничего не путаешь?

     — Нет! Оказалось, что мне в тот день присылали предложение о работе, а я вообще его не видел. И в истории звонков ничего нет.

     — Значит, ты встречался с Носиком за сутки до китайского Нового года? Отмечаем здесь: «Носик»! — и Тони нарисовал в начале схемы очень жирный кружок. — У нас появились лишние сутки, о которых ты ничего не помнишь. Затем твой друг с телевидения заказал тебе сюжет о львице из Мариуполя.— Тони нарисовал ещё один кружок. — Ты бы назвался «Львицей из Мариуполя» без них?

     — Даже в голову бы не пришло!

     — Видишь, всё связано. Почему имя Носика встречается ещё раз?

     — Его поймали наркодилеры, потому что он им задолжал. Я вытащил оттуда Носика, а им просто по шее навалял, но потом их убили… Видишь в кружочке надпись и крест? Это были первые жертвы «Львицы из Мариуполя».

     Тони и бровью не повёл, продолжая рассматривать схему:

     — Значит, после этого ты Носика увидел уже в гробу? И ты всё равно считаешь, что он ни при чём? Посмотри на схему. Носик — твой «нулевой фактор».

     — Его уже нет, некого спросить. Спрошу тебя!

     Сердце колотилось как бешеное. В горле пересохло. Казалось: одно слово — и рухнет весь мир вокруг, и я сам провалюсь в чёрную пропасть… Вспомнил, как одна из девушек уговорила меня прыгнуть с парашютом. Сейчас я повторил себе то же, что сказал тогда: «Блядь, умру от страха, но не отступлю!»

     — Спроси меня, — спокойно сказал Тони и положил листок на стол. — Я собирался сказать, что…

     — Ты вчера засветился на камере возле «Великого Гэтсби»?

     Я выговорил это, задержал дыхание и на всякий случай сделал шаг назад, чтобы…

     Лучистые серые глаза широко распахнулись. Ни один мускул не дрогнул на лице. Широкая улыбка:

     — Не понимаю, о чём ты. Сделай лицо попроще, а то у меня рефлекс: рука сама тянется за шприцем…

     Тони мгновенно оказался передо мной, одним мягким прыжком преодолев расстояние, которое нас разделяло. Если я не ударю первым, ударит он. Но я не ударю.

     — Мне всё равно, кто ты! — прохрипел я. — Я и пальцем не шевельну!

     — Конечно. Ты же травоядный…

     Мы стояли вплотную друг к другу. Я вдохнул его запах, от которого мне сносит крышу, и вовсе перестал дышать.

     — Не могу без тебя, — тихо сказал Тони. — Сам не пойму, как это вышло. Хочешь — верь, хочешь — не верь…

     Людей надо принимать такими, какие они есть. И я обнял его без колебаний.

     ЧАСТЬ IX.

     Глава 1.

     Больше мы не говорили ни о чём, что могло бы нарушить нашу хрупкую вселенную, закрылись от окружающего мира и задраили все люки. Утром нас привёл в чувство настойчивый звонок. Тони ответил, вскочил, мгновенно оделся и убежал. Когда я продрал глаза, посреди стола увидел флаконы с таблетками и прилепленный к ним стикер: «Во сне стонешь и хрипишь. Пей! Иначе сдам тебя на внеплановое ТО!» Я честно съел порцию из флакона с надписью «У» и усилием воли заставил себя бежать в парк. Думать ни о чём не мог. Правда и ложь больше не имели никакого значения. Есть два физических объекта, притягивающихся друг к другу. Гравитации бесполезно сопротивляться. Ночью казалось: ещё немного, и мы взлетим… Зато сейчас бег давался тяжело, но я всё-таки навернул пять кругов по парку, повторяя как мантру: «Я должен…» Что я должен и кому? Неважно. Вернувшись домой, встал под душем, закрыл глаза и понял, что достиг подлинного состояния «дзен»: теперь и мне всё по херу!

     Не спеша открыл новости. Пока мы были заняты друг другом, мир изменился. Началась рабочая неделя, потребителей контента надо было взбодрить. Убийство Коржова вызвало шок и шквал критики силовых структур, сравнимый только с возмущением после теракта в «Крокусе». Коржов был яркой звёздочкой второго поколения власть имущих. Одинаково визжали и депутаты, и министры, и местные патриоты, и оппозиция из-за рубежа, а силовые ведомства пытались перекинуть друг другу эту горячую картофелину. Заговорили об украинском следе и спецслужбах недружественных стран.

     Может, Коржов был одним из претендентов на следующий президентский срок, его смерть оказалась катастрофой для одной из башен Кремля? Или кому-то был нужен повод, чтобы разрушить невнятный мир и затеять очередную войнушку? Я не вникал. Мне даже не было жаль ни самого Коржова, ни дурёху Виталину. Я попытался их спасти, но не смог. Вчерашний день оказался рубежом, за которым остались лишние чувства. За эту ночь изменился не мир — изменился я сам.

     На кухонном столе вчера валялся листок с длинной схемой из кружочков и стрелочек. Изучив её, Тони убедительно доказал, что всё началось с Носика. Сегодня схема исчезла, но теперь незачем искать настоящую «Львицу из Мариуполя»! Мы оба всё знаем, просто не озвучиваем. Кем бы ни был Тони, он мне нужен. Попробуем пожить ещё немного, вдруг получится?

     Позвонил Суккулент Третий:

     — Вы работаете не только эффектно, но и эффективно! Хотите, я потом вас пристрою к нам на кафедру? Академическая карьера даёт много мелких благ, а главное — другой статус!

     — Вы серьёзно про академическую карьеру?

     — Why not? Студентки кругом, аспирантки длинноногие… Ну впрочем, у вас и так не должно быть проблем с девушками. Созвонимся! Погода стоит переменчивая, одевайтесь тепло!

     Старый хрыч заботится о моём здоровье и предлагает подумать о карьере преподавателя? Он забыл, кто я? Кажется, я его основательно запутал и запугал. Он ещё не догадывается о моих сексуальных предпочтениях. Мало того, что в роду евреи и украинцы, так ещё и встречаюсь с парнем, — я воплощаю «образ врага» в его самом гнусном варианте!

     Не буду думать о суккулентах ни одной лишней секунды. Нельзя тратить время на тех, кто тебе неинтересен, когда жизнь может в любой момент закончиться. Это ощущение придавало каждой минуте особый смысл. Я стал острее чувствовать запахи и замечать мелкие детали. «Видеть мир в каждой капле воды…» — примерно так писали японцы в своих хокку. Именно в этот момент объявился настоящий самурай Аслан: «Я вернулся живым. Скорей в клуб!» — «Of course! » — «Буду в 18 ч.» Агрофитнес не сломил дух истинного бойца!

     Я обрадовался и решил заняться домашним хозяйством, которое за сутки пришло в полнейший упадок. Всё везде валялось, в мойке — кастрюля с присохшей горелой кашей, полная корзина стирки… Если завтра умирать, от меня всё равно ничего не останется, так хоть посуду вымою!

     Я вдумчиво разглядывал майку с японской графикой, пытаясь определить, можно ли её стирать. Дизайн-то авторский, а тряпка всё равно «made in China». Вроде ручная стирка… Его оранжевый свитер тоже связан вручную. Как истинная блондинка, я написал Тони: «Посмотри, можно ли стирать твой свитер, или там знак «только сухая чистка»? Эти авторские шмотки капризны в обслуживании, как BMW!» А потом заржал как полоумный: фальшивая «Львица из Мариуполя» даёт совет настоящей, как стирать свитер! В этом свитере он вчера грохнул випа в центре Москвы!

     Тони — «львица номер один»! «Ты — номер два!» — сказал Димон… Он тоже всё знает? Lioness-2, Lioness-3… Есть ещё кто-то третий? Плевать на всё, мы можем просто сбежать. Есть много разных стран, нас ничто не держит. Спрошу Тони, готов ли он всё бросить и вечно прятаться. Но как спросить? Спросить — значит, признаться, что я всё знаю. Страшно. Лучше я буду молчать, пока он сам не заговорит. Если Тони и правда киллер, почему я так спокоен? Я возомнил себя супергероем? Да он меня перекусит пополам и не поморщится! Я же видел фото растерзанных трупов, почему я его не боюсь?

     От неизвестного, с которым я дрался возле «Стены» и в коридоре клуба, исходил другой запах! Никакие видеокамеры, никакие улики не смогут обмануть моё обоняние. Потому и кинулся на шею Тони вместо того чтобы вцепиться ему в глотку. «Не он, не он! » Пушкин, «Метель». С этой цитатой в сердце я постирал, развесил, помыл окаянную посуду, поменял бельё на кровати, собрал вещи и пошёл в спортзал. А по дороге увидел вывеску «Ремонт всего» и сделал там второй ключ.

     Аслан за праздники загорел классическим дачным загаром: лицо и руки.

     — Да ты красавец! Вскопал?

     — Молчи! — рявкнул он с утрированным акцентом. — Это… — и он воздел кулаки к потолку. — Чего не сделаешь ради любви! Я ещё корчевал пень!

     — И как?

     — В десятку встал мне тот пень. Пришлось таджиков звать на помощь. Зачем сам убивался? Всё равно в итоге заплатил. Давай, учитель, сегодня без медитаций? Душа просит подвига!

     — Скажи, чья это дача? Твоя или тёщи? — спросил я, пока мы разогревались на тренажёрах.

     — Тестя и тёщи!

     — У тебя, говорят, крутой тесть, зачем ты сам пни корчуешь и землю копаешь?

     — А я знаю?

     — А кто знает?

     — Всем от меня чего-то надо! Тебе хорошо! Ты один! Даже если ты не один, то… — он смутился.

     — …то никакой пень не помешает моему счастью! — закончил я. — И хватит смущаться! Да, я больше не один. И пока мы вместе, я не буду тратить ни минуты на какую-то херню! Потому что никто не знает, сколько это продлится. Лучше сходи с женой в ресторан или в кино, или любовью займитесь! Знаешь, мой отец умер в неполных тридцать. Своей квартиры не было, жили с родителями отца в маленькой «двушке». Им даже наедине было остаться сложно! Ничего не успели, не могли любить друг друга, как хотели… Забей на эти грядки! Жизнь, сука, может оказаться такой короткой…

     — Ты прав, — ответил Аслан, выжимая штангу. — Я не задумывался об этом. На что я убил три дня?

     При слове «убил» мне стало нехорошо.

     — Сегодня тренировочный поединок: ты атакуешь, я просто обороняюсь. Твоя задача — меня достать.

     Аслан протянул мне новые перчатки — толстые, с усиленным верхом и обрезанными пальцами:

     — Шингарты специально для тебя купил! У меня-то свои, ещё с тех времён, когда я к ММА готовился.

     Я засунул в перчатку руку с распухшими костяшками. И вспомнил, что утром нашёл в ванной тюбик с мазью от синяков, ушибов и растяжений. Тони оставил его без единого слова. Добрый доктор Айболит… Может, все убийства совершает моё второе «я»?

     Я схватился за голову: ведь так старался ни о чём не думать! И закричал:

     — Нападай уже, чего ждёшь? Боишься, что ли?

     Аслан мгновенно кинулся в атаку — и далеко отлетел в сторону на сложенные маты. Он поморщился:

     — Жёстко!

     — А ты как хотел?

     Аслан раз за разом нападал и каждый раз улетал всё дальше. От моей душевной гармонии не осталось и следа: реакция стала быстрее, а удар — гораздо сильнее. Я в очередной раз поставил блок, Аслан зашипел и упал, схватившись за руку.

     — Прости, прости! Я не рассчитал!

     — Ничего.

     Ему было очень больно, но чувство собственного достоинства не позволяло в этом признаться.

     — Давай закончим, — поспешно сказал я, — у меня ещё дела есть. А по дороге купи себе мазь «Синяк Офф», синий тюбик, мне помогла!

     — Твой доктор тебя лечит? — усмехнулся Аслан. — Правильного человека ты выбрал!

     — Я его не выбирал. Так случайно вышло… — ответил я.

     — Случайно ничего не бывает! — со знанием дела сказал Аслан. — Я должен был жениться вообще на другой девушке! Родители нашли невесту. Знаешь, у нас так принято, чтоб семьи были похожие, религия, традиции, то-сё… Договорились, познакомились, родители уже обсуждали, кто сколько денег даст на свадьбу. Мой тренер попросил постоять в паре с другим учеником. Типа мне на пользу пойдёт! Я не надел капу, думал, мы в режиме лайт поработаем. А этот урод сразу вышибает мне два передних зуба! Шайтан! Тренер такой: «Извини, брат, это нормально!» Ни хрена не нормально! Я вышел из зала, из глаз искры летят, стою на улице и плююсь кровью. Вдруг девушка подходит, протягивает мне большие бумажные салфетки и говорит: «Если вы не вампир, то идёмте ко мне в клинику, это рядом!» Представляешь, берёт меня за руку, как телёнка, и ведёт! И вот… А потом бах — и УЗИ: восьмая неделя! И мои родители, и её чуть в обморок не упали. Повезло ещё, что она оказалась татаркой, тоже мусульманкой, хоть религиозных конфликтов не было. Я-то спокойно к таким вещам, а вот родители…

     — А если б она была еврейкой?

     — Она не еврейка, но всё равно стоматолог! — Аслан воздел руку к небу. — Это круче, чем национальность!

     — Так ты тоже себе доктора нашёл!

     — Поэтому лично я одобряю твой выбор! — решительно заключил Аслан. — Всё, пойдём! Уложу дочку спать и отведу жену в кино. Она все выходные на грядках ковырялась!

     — Может, ей нравится?

     — Терпеть не может! Ей неудобно маме отказать! Скажи: почему нам всё неудобно? Зато в гробу, блин, удобно будет!

     Я показал ему кулак, на этой дружеской ноте мы распрощались и побежали в разные стороны. Оказывается, послушный Аслан тоже сделал выбор вопреки обстоятельствам. Интересно, кто же его тесть?

     После тренировки жить стало веселее, тягостные размышления улетучились, я почти вприпрыжку вернулся домой. Возле подъезда десять раз обернулся в поисках знакомой машины, но тщетно. Посмотрел кусок сериала, даже не вдаваясь в перипетии сюжета, потом написал сообщение: «Дверь оставлю открытой». Чужой запах я услышу даже с лестницы. Положил ключ на тумбочке в прихожей, для верности прилепил стикер: «Это тебе!». Выпил витамины и таблетки, на которых рукой Тони было написано «Н» — «ночь», и заснул как убитый, в обнимку с телефоном. Провалился в мутную серую мглу…

     — Ты снова пришёл без достаточных причин?

     — Я хотел тебя спросить!

     — Мой ответ что-то изменит?

     Мальчик сидел, свесив ноги с обрыва, я попытался оттащить его дальше, но он лишь сурово глянул на меня:

     — Это элемент тренировки. Я не должен бояться.

     — А ты боишься?

     — Конечно. Но такова моя работа, страх в ней неприемлем. Поэтому я должен проводить здесь определённое время, с каждым разом всё дольше.

     — Как ты определяешь, когда можно отойти от края?

     — А вот когда такие нетерпеливые засранцы попадаются, сразу и сваливаю! — И он едва заметно усмехнулся.

     — Разве прилично ругаться лицу, облечённому важными полномочиями?

     — Какие тут могут быть приличия? Сам-то подумал, что сказал?

     Мальчик встал, разминая затёкшие ноги, слегка покачнулся, я подхватил его и обнял.

     — Ты что? — Он вздрогнул и отскочил.

     — Сам сказал, что можно не соблюдать приличия. Чего подпрыгнул, как будто тебя оса ужалила?

     — Ты хуже осы! — сегодня он впервые разговаривал со мной, как обычный человек. — Осу можно прогнать или прибить, в конце концов! А тебя ни прогнать, ни прибить! Приходишь когда вздумается, исчезаешь без предупреждения… И что с тобой делать?

     — Делай со мной что хочешь. В моей жизни нет никакого смысла, используй меня для любых целей, хоть здесь, хоть там…

     Я обернулся: сумерки сгустились, толпа сзади почти исчезла, только по белому шуму можно было догадаться, что люди по-прежнему там стоят. Мальчик резко дёрнул меня за руку:

     — Сюда! Сам сказал, что я могу тебя использовать.

     Он тащил меня, выкручивая запястье, было больно, но я терпел.

     — Берегись! Не тормози! — закричал он в тумане. — Где твой нюх?

     Я услышал чужой запах и ударил, но рука ушла в пустоту…

     Я проснулся от боли: ныла распухшая кисть. В голове — полная всеобъемлющая пустота. Заглянул в айфон и не нашёл там ничего утешительного. Зато на кухонном столе увидел коробку с готовой едой, в прихожей — записку: «Заходил, будить не стал, не забывай про лекарства». Ключа на тумбочке не было. Мог бы хоть спасибо сказать!

     Я поставил в микроволновку еду и открыл новости. «В Подмосковье зверски убит директор завода по производству дронов, приезжавший на ежегодную встречу крупного бизнеса с президентом… На месте преступления найдена уже известная подпись загадочного киллера… Силовые ведомства воздерживаются от комментариев… В столичном регионе усилены меры безопасности… Ситуация контролируется… Недружественные страны готовят новые теракты… Кто хочет разрушить мир в Европе?»

     Если это не Тони, значит, это был я? Вернее, моё второе «я» — «Львица из Мариуполя»?

     Глава 2.

     — Вы действуете с опережением! Уверены, что не надо было сделать паузу? — Суккулент Третий был взволнован, говорил быстрее обычного.

     — Наоборот, народ ещё от вчерашнего опомниться не успел, а тут новый инфоповод!

     — Вам виднее, но, может, стоит немного притормозить?

     — Я вас услышал, — ответил я универсальной хамской формулой и нажал отбой.

     Я ни сном ни духом не представлял, кто убил директора завода, импровизировал по ходу пьесы. С чего я так обнаглел? Раньше я всего боялся, старался не влипать в ситуации с непрогнозируемым исходом, никогда не ввязывался в мелкие конфликты, предпочитал отойти в сторону и многозначительно промолчать. Может, правда угодил в параллельную вселенную? Или захаживаю туда временами, чтобы встречаться с мальчиком в оранжевом балахоне? Блин, да что теперь делать-то? Если во мне действительно проснулось второе «я», которое само убивает, я не в состоянии контролировать эту личность. Значит, рано или поздно кто-нибудь положит всему этому конец. Жить будем плохо, но недолго…

     Я бежал по парку, уже привычно втягивая носом знакомые и незнакомые запахи. Встретил рыжего бандита: он уже считал себя крутым, не бросился в кусты, а вышел и встал, подняв хвост в форме восклицательного знака. На боках добавилось проплешин: рыжий схваток не боялся. Не то что некоторые…

     — Вали отсюда, — сказал я беззлобно, — не дерись без крайней необходимости. Бери пример с меня!

     Рыжий скроил снисходительную рожу, типа «от старпёров советов не принимаю», и отчалил по своим делам. Я сделал последний круг, ненадолго остановился у центральной клумбы, посмотрел на синее и абсолютно чистое небо. Как хорошо быть живым!

     — Привет! — сказала Кристина. — Что делаешь сегодня? Ужин. Котлеты!

     — Да, но…

     — Я ему тоже написала, — даже по телефону было понятно, что она улыбается. — Хватит ему жрать не пойми что и жить в этой своей заднице. Димка тоже придёт. Вот такой у нас состав семьи получается.

     Я, конечно, был согласен на всё. Присутствие Димы меня не слишком радовало, но придётся его терпеть как бесплатное приложение. И впервые задумался, где живёт Тони? Он обмолвился, что снимает квартиру, место проживания привязано к месту работы. Но возле их санатория — только невзрачный посёлок со старыми панельными домами. Стильный утончённый Тони никак не вписывается в убогий пейзаж. Он мог бы жить у меня… А вдруг мы потом разойдёмся? Да куда мы, блядь, разойдёмся, если оба уже попали в такой кровавый переплёт! Мыслей в голове было немного, одна хуже другой. Надо чем-то себя занять до вечера. Работу давно никто не предлагал. Может, пора и вовсе её сменить?

     Позвонил Аслан.

     — Алекс, привет, ты занят? Дело есть… — по голосу было понятно, что он не один. — Не мог бы ты приехать? Мой тесть хочет с тобой поговорить!

     Ничего себе! Чем я мог заинтересовать загадочного тестя?

     — На вечер есть планы, а сейчас я свободен.

     — Отлично! Тогда скину адрес…

     Я стоял перед крутящимися стеклянными дверями офисного центра. В нём размещалась только одна контора с массивной золотой вывеской. Суровая секретарша средних лет с причёской завуча провела меня в кабинет гендиректора. За огромным столом восседал крупный круглолицый мужчина — сразу видно, что начальник.

     — Здравствуйте! Я Алим Викторович, — он смерил меня взглядом и явно был разочарован. — Аслан мне о вас рассказывал!

     — Аслан многое преувеличил. А где он сам?

     — По делам мотается. Чай-кофе?

     — Если можно, сразу к делу!

     Эта формулировка звучит не слишком вежливо, зато избавляет от долгих бессмысленных разговоров.

     — ОК. Объясняю: у нас есть служба безопасности. Вполне профессиональные люди. Но Аслан сказал, что вы владеете каким-то особым искусством, — и он снова с недоверием оглядел моё светлое пальто. — Хочу попросить вас провести для них тренировку. Мастер-класс, так сказать.

     — Но…

     — Если время есть, то давай сегодня, чего тянуть? — вдруг сказал он совсем другим тоном. — Я своего зятя знаю, он зря хвалить не будет, сам тренировался без конца, только моя дочь смогла его убедить делом заняться!

     — Прямо сейчас?

     — А что, мастеру особая подготовка нужна? — ухмыльнулся Алим Викторович. — У нас дежурная группа на месте, ещё я велел собрать всех, кто свободен. Секретарь тебя проводит!

     Строгая дама смерила меня ещё более недоверчивым взглядом, чем её шеф, и повела к лифту. Я краем глаза успел рассмотреть на стенах большие фото вышек: значит, нефтянка. Повезло Аслану с тестем! Мы поднялись наверх и оказались в большом спортивном зале, застеленном матами. Через стеклянную изломанную крышу било солнце, я зажмурился от неожиданности, открыл глаза и едва вслух не выругался: весь зал был заполнен людьми в чёрных спортивных костюмах! Они смотрели на меня с не меньшим изумлением, чем я на них.

     — Начинайте! — негромко сказала секретарша. — Алим Викторович придёт, как освободится.

     В роли приглашённой звезды выступал я: худой молодой человек в светлом пальто и цивильных брюках, с длинными волосами, завязанными в хвост. На лицах тех, кто стоял ближе, отразились последовательно недоверие, презрение и превосходство. Один из них — вероятно, старший в местной иерархии, — вышел вперёд и поклонился. Он был вежлив и сосредоточен.

     — Как вы планируете провести мастер-класс?

     Как же я влип! Больше всего мне хотелось сбежать под любым предлогом. И снова, как перед прыжком с парашютом, я сказал себе: бля, сдохну, но Аслана не подведу!

     Я медленно расстегнул пальто и кинул его на татами. Потом расстегнул узкую рубашку, чтобы не порвалась, и закатал рукава, снял кеды и запихал в них носки, остался босиком, отпихнул кеды к стенке. Я чувствовал себя стриптизёром, перепутавшим двери: пригласили на девичник, а пришёл на совещание. Чёрная толпа молча наблюдала за моими действиями. Раздались короткие сдержанные смешки. Бойцы начали перешёптываться, я услышал: «Кто, этот сопляк? — Да посмотри на него, точно тебе говорю, голубой… — Да что он вообще может? — Он нас учить будет? — Но Алим сказал, ему видней…» Я прошёл в центр зала, махнул рукой:

     — Нападайте!

     — По очереди?

     — Как хотите!

     — Может, вам хотя бы перчатки дать?

     — Да пофиг!

     Я — «Львица из Мариуполя». Вдох — выдох. И в течение нескольких минут я больше ни о чём не думал…

     — Закончили! — Алим Викторович собственной персоной хлопнул в ладоши. Только тогда я остановился и оглянулся.

     На татами в разнообразных позах валялись люди в чёрном. Некоторые пытались встать. Несколько человек прижались к стенам, им досталось меньше остальных. Вроде все живы! Старший собрал себя в кучку и встал, держась за бок, подошёл ко мне, скомандовал:

     — Поклон!

     Поклонились не все, а только те, кто мог. Я тоже поклонился в ответ и молча натянул носки, потом стал застёгивать рубашку, обнаружил, что одна пуговица всё же оторвалась. Поймал взгляд Алима: он пялился на мою татуировку. Я пошёл по залу, народ на всякий случай отползал в стороны.

     — Что-то ещё? — вздрогнув, спросил старший.

     — Пуговицу потерял…

     — Пуговицу мастеру!

     Все начали шарить по татами.

     — Да ладно! — мне стало ужасно стыдно, но кто-то уже с поклоном протянул пуговицу.

     — Думаю, на сегодня достаточно? — усмехнулся Алим Викторович. — Алекс, пойдём, обсудим дальнейшие планы.

     И мы пошли обратно к лифту, а за спиной раздавались стоны и кряхтение.

     — Да… — многозначительно протянул Алим Викторович. — Вижу, Аслан не зря тебя расхваливал. Ну что, пойдёшь работать в нашу службу безопасности?

     — Кто, я?

     — А чем плохо? Будешь их тренировать два-три раза в неделю. Иногда придётся ездить с бригадой на вызовы, если что… — неопределённо добавил он. — Но это будет оплачиваться отдельно как сверхурочные. Зарплата у нас небольшая, зато соцпакет, трудовая, а главное — бонусы!

     Я только утром задумался о смене профессии — и вот… Воистину мысль материальна!

     — Скажу честно: я никакой не мастер! У меня ни дипломов, ни медалей, ни чёрных поясов и всего остального.

     — Не надо нам дипломов. Нам человек нужен. Всякое бывает… — опять неопределённо пробурчал Алим Викторович.

     — Дайте мне подумать!

     — Чего думать? Если б ты не хотел — сразу бы отказался! И уж точно бы драться не стал. Я прав?

     — Признаю!

     — Приходи завтра, оформим тебя как положено! — он проводил меня до дверей и тихо спросил: — Смотрю, ты тоже фанат?

     — Чей?

     — Сам знаешь чей! — и он подмигнул. — Не ты один. Но лучше татуху не показывай, чтобы разговоров поменьше было.

     Строгая секретарша проводила меня вниз, на сей раз она даже соизволила улыбнуться краешками губ и вдогонку напомнила:

     — Паспорт, трудовая, диплом, снилс, инн…

     Я закивал изо всех сил и выкатился из стеклянных дверей на улицу. Написал Аслану: «Всё удалось, спасибо!» Я даже не пытался вспомнить, что делал в течение тех нескольких минут. Тело одержало верх над разумом. Главное, обошлось без крови. Больше не стоит задавать себе никаких вопросов, ответов всё равно нет. Алим решил, что я — фанат «львицы из Мариуполя»? Серьёзно? Я фанат самого себя? Надо торопиться, Кристина ждёт на ужин. Если не задумываешься, жизнь становится значительно проще!

     Мишка тут же утащил меня в свою комнату:

     — Раз ты такой умный, решай!

      Пришлось вникать в задачу из рабочей тетради по математике. Люди, которые их составляют, окажутся в аду раньше меня!

     — Ты какой-то взъерошенный, — сказала Кристина, посмотрев на меня мельком. — Был сложный день?

     — Да, в результате я получил новую работу.

     — И где же?

     — Нефтянка.

     — Пиар? Реклама?

     — Не совсем… — как ей объяснить-то? Не поверит.

     — Наверно, денег много обещали?

     — Не очень, зато всё официально.

     — Ты же был вольной птицей! Решил изменить жизнь? — она испытующе разглядывала меня. — Только начни что-нибудь менять, и остальное тут же изменится. По себе знаю. Была театроведом, прикинь? А теперь вон чего… — она ткнула пальцем в приложение «Циан».

     — Случайно получилось!

     — Да у тебя всё случайно выходит! Ладно, давайте ужинать! — и добавила с пренебрежением: — Этих ждать не будем, они оба непредсказуемы!

     — Кстати: где Тони живёт?

     — Он снимает рядом с их санаторием дрянную квартирку в жутком доме. Говорит, что это удобно. Димка сто раз пытался уговорить его снять другое жильё или жить у него. Димке же квартира от отца досталась, хорошая и в центре. Но Тони — кремень: не хочет никого стеснять, и точка!

     Тони с Димой явились, когда мы с Мишкой уже отвалились от стола. Дима напрягся, увидев меня, но Тони улыбнулся ему одной из своих обезоруживающих улыбок, и тот притих. Экс-супруги с Мишкой вскоре ушли на кухню, мы с Тони остались вдвоём.

     — Как ты? — спросил он, уминая котлеты. — Что с шеей?

     Я растерянно посмотрел на отражение в стеклянной дверце книжного шкафа:

     — Просто царапина.

     — Я вижу. Откуда?

     — Тут такое дело… — начал я издалека.

     Тони хмыкнул:

     — Опять на что-то случайно наткнулся?

     — Аслан сосватал меня на работу к своему тестю. Сегодня ходил знакомиться!

     — Его тесть руки распускал? — Тони отложил вилку.

     — Нет! Он меня пригласил тренировать его охрану. Аслан мне рекламу сделал, неудобно было отказаться. А царапина — результат показательных выступлений…

     Тони напрягся и совершенно серьёзно уточнил:

     — Все живы?

     — Да чтоб тебя! Кто из нас травоядный, а кто — хищник?

     — Хочешь об этом поговорить? — спросил он то ли в шутку, то ли всерьёз.

     — Нет! Ничего знать не хочу!

     Некоторое время мы молчали, потом он пробурчал:

     — Спасибо за ключ.

     — Я уж думал, не дождусь благодарности!

     — Не наглей, могу и обратно вернуть, если обманывать будешь, — отрезал он.

     Вернулись Кристина с Димой, Мишка попытался меня утащить обратно к себе, но Дима строго сказал:

     — Дай-ка взрослым поговорить!

     Мишка скроил рожу и ушёл. А Дима позвал меня:

     — Поможешь мне чай заварить и торт порезать!

     Я поплёлся на кухню в ожидании сурового мужского разговора. Дима был краток:

     — Скажу один раз: не суйся никуда, не рискуй зря! Мне плевать на тебя, но если Тошка пострадает, тебе не жить. Из-под земли достану! Его жизнь зависит от тебя напрямую!

     — О чём ты?

     — Не могу пока всё объяснить! Но прежде чем что-то сделать, ты должен думать о нём!

     — Ты ревнуешь, что ли? — спросил я нагло.

     Дима даже оттолкнул стул, попавшийся под ноги, тот упал с грохотом.

     — Какая ревность? Мы просто друзья, он мне как брат!

     — Мне только сказки не рассказывай! Вижу я эту братскую любовь!

     — Да я… — от возмущения он побагровел: — Кристина! Мишка! Какие ещё доказательства нужны?

     — Дело не в этом, а в том, как ты на него смотришь!

     — Пошёл ты… — его лицо выражало крайнюю степень ярости, даже голос сел. — Короче, я тебя предупредил!

     Он сунул мне в руки торт, которому досталась вся ненависть, предназначавшаяся мне. Увидев эти страшные раны на шоколадной глазури, Мишка заржал, а Кристина даже не моргнула:

     — Ничего, главное, что он вкусный.

     — Я же помню, что Мишке именно такой торт нравится! — смягчился Дима.

     Мы кротко ели торт, пили чай и выглядели со стороны, как семья: мама, папа, сын, папин друг и я — хрен с горы. А когда мы уходили вдвоём, я спиной чувствовал тяжелый взгляд Димы. Всю дорогу мы молчали, я решился заговорить только дома:

     — Он тебя зовёт Тошкой?

     — Да, как и в школе звал. Только ему это разрешено!

     — Можно вопрос?

     — Что ещё? — Тони снова напрягся.

     Я пробормотал:

     — Кристина сказала, что ты живёшь в какой-то дыре возле санатория. Не хочешь перебраться ко мне? Не подумай ничего такого, ведь лучше жить в центре и в нормальных условиях? Вдвоём веселее, чем одному… — Боже, что я несу?

     — Ага. И платить пополам будем? — осведомился Тони таким ядовитым тоном, что мне захотелось провалиться на первый этаж, к Майе Абрамовне на кухню.

     — Нет! Я не то хотел сказать!

     — Скажи то, что хотел!

     И я выпалил единым духом:

     — Я хочу жить с тобой вместе. Есть, спать, ругаться, мириться, кино смотреть, в парке бегать…

     — Ты ведь подозреваешь меня?

     Он стоял спиной, опустив руки вдоль корпуса: выглядел полностью беззащитным. Но если это обман?

     — Ты тоже меня опасаешься и шприц в кармане носишь!

     — Но тебя это не останавливает?

     Я обнял его и уткнулся носом в спину:

     — Мне всё равно, кто ты. Ты мне нужен.

     — Так бы сразу… — пробормотал Тони.

     Ни о чём серьёзном мы так и не поговорили.

     Глава 3.

     Утром Тони убежал на работу ни свет ни заря. Никто никому ничего не обещал, но чистую майку он взял у меня, а свою кинул в стирку. Можно считать это косвенным признанием новой стадии в наших отношениях? Блин, я точно стал как блондинка: придёт — не придёт?

     Чтения новостей я теперь боялся пуще смерти, но сегодня не увидел там ничего пугающего. А во время пробежки позвонил Мика.

     — Ты же про львицу делал сюжет?

     — Мика, я не просто его делал, а по твоему заказу! — завопил я в полный голос. — Я понимаю, что на ТВ у всех память как у рыбки, но не до такой же степени?

     — Да если я буду всё помнить, придётся купить ещё три головы, как у Змея Горыныча!

     — Тогда четыре получится!

     — Одна сменная, как запаска в багажнике… — Мика даже замолчал на секунду. — Я про эту самую «львицу». Слышал о всяких убийствах?

     — Конечно, слышал!

     — Короче: нужен новый сюжет о львице из Мариуполя и о том, как её именем манипулируют враги в своих целях.

     — Кто и в каких целях, Мика? Можно конкретнее?

     — А я почём знаю? Злые люди из недружественных стран. Украинские террористы. Исламисты. Ми-5 или Ми-6, я их не различаю. Да пофиг! Их цель — дестабилизировать обстановку в стране, снова разжечь пожар войны в Европе, напихать кругом ракеты НАТО… Кстати: где эта львица?

     — В ветеринарке.

     — Вот! Добрые доктора делают всё, чтобы бедная крошка пришла в себя!

     — А с какого бока я сюда НАТО приплету?

     — Сам придумай! Тот сюжет хорошо прошёл, меня спросили: где твой парень с львицей? Они хотят, чтобы ты и дальше её судьбой занимался: как наш канал собрал кучу денег на её лечение, как её лечат, как потом её выпустят в какой-нибудь заповедник. И как враги подло используют её доброе имя! Короче: берёшься?

     — Срочно, что ли?

     — У нас всё всегда срочно!

     — Кто тебе этот сюжет заказал?

     — Не помню, да мне пофиг! — опять завопил Мика. — Может, надо просто дырку на пару минут заткнуть чем-то нейтральным, наше старичьё это называет: «оживляж». Животные в кадре всегда вызывают умиление. А убийства на контрасте тоже хорошо работают! Пришли адрес клиники, где её лечат, а я тебе позже скину время съёмки и контакт «видика».

     Во время разговора я продолжал бежать, но сейчас встал столбом: я должен сам себя осудить за коварство и жестокость. Я хочу сорвать хрупкий мир в Европе и натыкать везде ракеты НАТО. Абсурд множится в геометрической прогрессии. Я вошёл в образ и не в силах из него выйти. Зато понятно, что Мика вообще не в теме: он просто ретранслирует пожелания руководства и ничего не помнит, счастливец!

     Я вернулся домой, взял документы и побежал в контору Алима Викторовича. На сей раз я прочёл название на золотой доске: «Трансрегион». Коротко и ясно! Два охранника у турникетов, завидев меня, выпрямились и поздоровались. Неужто узнали? Строгая секретарша встретила меня внизу и отвела в отдел кадров, где я заполнил анкету на трёх страницах. Неприметный дядечка в очках, главный кадровик, с изумлением прочёл вслух: «…на должность главного консультанта службы безопасности холдинга», покачал головой:

     — Может, напишем: «администратор спортивного зала»? Или просто «менеджер»?

     Но секретарша, которая сидела в кресле у окна, не повернув головы, произнесла:

     — Алим Викторович велел оформить главным консультантом.

     — Да-да, — послушно закивал кадровик. — Тогда ему надо медицинскую справку представить…

     Секретарша повернула голову градусов на двадцать, и кадровик ещё тише пробормотал:

     — Потом принесёте! А вот ещё расписочку напишите…

     Я увидел текст: «…несу полную ответственность за своё здоровье, физическое состояние и возможные последствия…»

     — Такой у нас порядок! — развёл руками кадровик. — Как у всех людей экстремальных профессий.

     Я только усмехнулся: да знали бы они! И подмахнул расписку.

     — Со следующей недели можете приступать!

     Секретарша ещё раз повернула голову:

     — Алим Викторович сказал: у него свободный график! По согласованию!

     — Да понял я! — воскликнул кадровик.

     Я поспешно откланялся. Закрывая дверь, услышал, как кадровик возмущённо завопил: «Что вы с ним носитесь? Он чей-то сын, что ли? Или с кем-то из аппарата спит? Его в службе безопасности отпиздят в первый же день!» — «Извините, но он сам всех отпиздил», — ответила секретарша невозмутимым тоном. Кадровик поперхнулся, а я горделиво посмотрелся в зеркало в лифте и быстро убрался оттуда.

     На улице получил сообщение от Мики: «видик» приедет в ветклинику через три часа. Что за день сегодня? То никому не был нужен, то все разом накинулись! «Львица из Мариуполя» — не просто инфоповод, а товар повышенного спроса.

     Я не спешил, поэтому от метро пошёл в ветеринарку пешком: дорога была знакомой, а погода — прекрасной. Если смотреть со стороны, у меня вообще всё отлично: новая работа, новые отношения… В кармане брякнуло сообщение: «Я сегодня освобожусь пораньше». Я отправил в ответ дурацкое сердечко и запрыгал по газону, как тот рыжий кот из парка, был бы хвост — я бы им вилял от радости! Много ли человеку надо?

     Я оказался в клинике намного раньше назначенного времени, хотел поговорить с заведующим, но его не было. Поэтому я просто заглянул к дежурной медсестре, представился крёстным отцом Лианы, пошёл к ней в пристройку и сел рядом на маленькую скамеечку. Львица по-прежнему спала, кажется, она ещё выросла. Одна лапа снова торчала наружу. Я видел сюжет на Ютубе: взрослые львы в зоопарке через несколько лет узнали женщину, которая спасла их и вырастила. Может, и Лиана меня узнает, когда очнётся? Я, конечно, не могу сравниться с её покойным хозяином, но всё-таки… Довольно соплей, надо придумать, о чём говорить на камеру!

     Филологическая наследственность всегда выручала, я легко импровизировал на любую тему. Интересно, почему меня поражает тяжёлое косноязычие, когда я оказываюсь рядом с Тони? Потому что я не могу сказать правду? Или потому что мне страшно её услышать?

     Снова позвонил Мика:

     — Пришли примерный текст на утверждение!

     — Зачем? Ты же мне раньше доверял!

     — У нас много начальников, каждый свои пять копеек хочет вставить. Можешь надиктовать прямо в мессенджере. Плюс к тексту — несколько кадров из клиники типа «добрая медсестра с микстурой».

     — Она ещё в коме лежит, какая микстура?

     — Про кому не говори, скажи: львица постепенно идёт на поправку. Позитива добавь! Заодно проверь тайминг. Но если что, мы сами подрежем!

     Я быстро наговорил примерный текст, проверил время: минута двадцать, отправил Мике, сам уселся на солнышке у входа. Мика перезвонил удивительно быстро:

     — Нормально, только в конце просят добавить: «Россия — новый дом львицы из Мариуполя!»

     — Зачем столько пафоса? Я хотел как-то камерно закончить, по-человечески…

     — Тебе трудно ещё шесть слов сказать?

     — Могу, но за каждое слово — отдельный гонорар!

     — Ты мошенник! — заржал Мика. — И ещё сказали, ты со своим хвостом в профиль лучше смотришься.

     — Мика!

     — Это не я сказал! Тебе не всё равно, как стоять, если это на гонораре не отразится?

     Вскоре к клинике подъехала машина с эмблемой канала. Ремонт улицы чудесным образом закончился, на сей раз они смогли встать почти у входа. Медсестра и дежурный врач тоже вылезли на улицу, мы отсняли и клинику, и персонал, потом пошли к Лиане. Я встал в профиль, как просили, и отбарабанил текст: деньги собраны, нужная помощь оказана в полном объёме, львица идёт на поправку. Крупным планом сняли её лапу и медсестру со шприцем, а также врача, деловито идущего по коридору клиники. Я произнёс несколько слов о том, что в последнее время это прозвище используют в спекулятивных целях криминальные элементы, но судьба Лианы — это как раз пример подлинной человеческой доброты. И что по выздоровлении она непременно найдёт новых хозяев. А в конце произнёс требуемую фразу.

     «Видик» собрался и уехал. Я написал Мике: «Готово!» Он ответил: «См в рег, завтра на мск». Это означало, что сначала сюжет покажет региональная редакция, а уже потом его поставят в московскую сетку. Я свою работу сделал, а дальше хоть трава не расти. Я ещё раз подошёл к Лиане попрощаться, она вдруг вздохнула и пискнула, как будто увидела что-то во сне. И я впервые пожалел о том, что у меня нет своего дома, а то бы я бы забрал её к себе. Представил небольшой домик, теплый ветер и бегущую Лиану, которая кладет мне лапы на плечи и лижет шершавым языком…

     В этом умильно-благостном настроении я приехал домой. У подъезда встретил Майю Абрамовну. Она заговорщическим шёпотом спросила:

     — Вы перешли на новую ступень в отношениях?

     Я замялся.

     — Часа полтора назад я встретила Тони с чемоданом и пакетами с едой. Вы пришли позже. Значит, у него теперь есть ключ?

     — Ничего это не значит!

     — Да бросьте, я буду только рада за вас обоих, — сказала она обычным голосом. — Я видела столько распавшихся пар! Их гораздо больше, чем тех, кто смог продержаться вместе до конца! Тони так часто приезжал, ждал вас и уезжал, даже не зайдя в дом, просто глядя на ваши окна… У меня сердце разрывалось от этого зрелища. Бегите к нему скорей!

     Лифт хлопал дверями где-то наверху, я не мог ждать и понёсся по лестнице. В прихожей чуть не споткнулся о чемодан. Тони сидел на корточках перед кучей вещей. Увидев меня, он растерянно сказал:

     — Не понимаю, как оно могло уместиться в чемодане, если теперь не лезет в твой шкаф!

     Я сел рядом и взял его за руки:

     — Ты правда меня ждал возле дома и уезжал? Почему не заходил?

     — Не знаю, о чём ты… — и только вздрогнули ресницы над серыми льдистыми глазами.

     — Всё ты знаешь…

     Оказывается, очень просто стать счастливым: не надо ждать, уходить, сомневаться. Сидишь рядом и пьёшь чай с ванильными сухарями. Тони приволок целых две пачки.

     — Это мой антидепрессант! Когда грустно, могу разом всю пачку сожрать. А ты две купил, значит, я буду грустить вдвое сильнее?

     — Нет, мы будем есть их вдвоём.

     Я рассказал, как меня принимали на работу в «Трансрегион», особенно подчеркнув финальную фразу секретарши.

     — Не зазнавайся! Знаешь, на любую силу всегда найдётся другая сила, — буркнул Тони.

     — Ты же мой телохранитель, мне теперь не о чем беспокоиться!

     Потом я перешёл к съёмкам в клинике.

     — Тот же самый институтский друг к тебе обратился?

     — А кто бы меня подпустил к федеральному каналу без него? Всё только на связях!

     — И когда выйдет сюжет?

     — Его сначала в регионы выложат, посмотрим завтра. Какая разница?

     — Просто интересно! Тебе разрешают говорить без заранее утверждённого текста?

     — Вообще он мне доверяет, но сегодня попросил текст заранее, почти всё одобрил, по мелочи поправил.

     — А если кому-то не понравится то, что ты сказал?

     — Всегда можно наложить другой текст или просто подрезать! Теперь есть нейросеть, которая скажет всё, что требуется, твоим собственным голосом, и лицо подправит, и мимику!

     Я вдруг подумал: а почему меня попросили встать в профиль? Но решил пока не заморачиваться.

     — Ты спрашиваешь, а сам ничего о работе не рассказываешь!

     Тони долго подбирал слова, потом неуверенно произнёс:

     — Понимаешь, у нас пока всё в стадии разработки, есть некие правила…

     — Понимаю! Если не положено, не рассказывай!

     — Я могу рассказать о конкурентах. Они работают иначе, но сфера применения та же. Если помнишь, наш профиль — ассистивные технологии. Цель — помочь людям с серьёзными поражениями заново начать двигаться, говорить, связно мыслить. Есть австралийская фирма Cortical Labs, которая объединила клетки человеческого мозга с оборудованием для формирования нейронных сетей. В 2022 году они разработали самоадаптирующийся компьютерный «мозг», поместили 800 000 человеческих и мышиных нейронов на чип и обучили эту нейросеть играть в видеоигру. Дальше нейронка развивается сама.

     — Не понял, откуда они берут нейроны? Из башки выковыривают, что ли?

     — Они выращивают нейроны из стволовых клеток и размещают на плоской электродной решетке — по сути, просто на металле и стекле. Стимулируют их, активируют нейросеть и пытаются контролировать её. Пока испытывают на животных. Фактически Cortical строит суперкомпьютер из живых клеток.

     — Это и есть биоинженерия?

     — Их главный разработчик сам сказал, что рассматривает эту сеть как другую форму жизни, нежели животное или человек. Третий путь! Их очень сильно долбили по поводу этики. Но они отвечали, что это не совсем медицина и не совсем искусственный интеллект, где пролегает этическая граница — никто не знает! И не фиг их учить морали. Они хотят использовать свои нейросети, чтобы лечить болезни мозга, такие, как Альцгеймер или эпилепсию.

     — А вы?

     — У нас методика другая, но цели те же: компенсировать утраченные функции, помочь человеку стать снова полноценным! Мы шире используем нейронные сети. Но все мыслят в одном направлении. И вообще, хватит о моей работе говорить, разве я для этого к тебе переехал?

     — Не для этого!

     Тони спал, а меня настолько раздирали эмоции, что сна не было ни в одном глазу. Никогда не понимал, почему люди плачут от счастья, теперь понял, но плакать не стал, осторожно снял с плеча его руку и тихо пошёл на кухню за водой. Посмотрел на светящуюся огнями улицу, на тёмные окна дома напротив. Решил включить сериал: пусть бубнит, глядишь, и засну. Положил на подушку планшет, звук поставил на самый минимум и быстро отключился. А проснулся рано утром от того, что Тони погладил меня по голове. Я заглянул через плечо: на экране шёл мой сюжет о Лиане, который уже вышел на Дальнем Востоке. На хрен там кому сдалась эта львица?

     — Круто выглядишь! — сказал он.

     — Да, попросили встать в профиль… Сделай-ка погромче!

     «… Никто не посмеет использовать нашу доброту в своих целях. Кто бы ни называл себя «Львицей из Мариуполя», это просто монстры, которые пытаются дестабилизировать обстановку в стране, совершая преступления с нечеловеческой жестокостью. Они не люди, и отношение к ним будет соответствующим. Их будут уничтожать, как дефектных животных! А Лиана скоро полностью поправится и найдёт новых хозяев. Россия — новый дом львицы из Мариуполя!»

     Тони замер, стиснув в руках простыню. Я вырвал планшет из его рук и заново прослушал весь текст.

     — Я этого не говорил! Ни про монстров, ни про уничтожение дефектных животных — ничего подобного!

     Он сжал голову и повторил:

     — «Они не люди…» — А потом обнял меня так, что я не мог пошевелиться: — Что бы ни случилось, я вытащу тебя откуда угодно. Только рассказывай мне всё, любую мелочь!

     Я попытался перевести всё в шутку:

      — Чего мне бояться? Забыл, кто я?

     — Хотел бы забыть… — он снова уткнулся в планшет, чтобы прослушать сюжет ещё раз.

     — Мне стыдно! Выключи! Дай сюда!

     Я попытался вырвать планшет, слишком резко двинул рукой, зацепил собственный нос, оттуда потекла кровь, Тони в ужасе вскочил и бросился к аптечке, я удивился:

     — Незачем переживать из-за такой ерунды!

     — Это совсем не ерунда, — ответил он резко, — лежи смирно!

     И вдруг в голове словно выключили свет.

     Глава 4.

     — Часто у тебя кровь из носу идёт?

     — В подростковом возрасте шла, когда резко вырос. Давление было низким, в обмороки падал. А потом вроде прошло. Недавно шла, когда сидел в очереди в банке… — и я вспомнил, что это было аккурат после китайского Нового года.

     — У тебя сейчас давление резко упало. Пей крепкий чай с лимоном и сахаром, поешь, постарайся пару дней обойтись без физической активности! Думаю, ты вчера перестарался во время своих показательных выступлений.

     — Это был мастер-класс!

     Он хмыкнул:

     — Мастер невероятных перевоплощений! А потом ещё на съёмки поехал, всё вместе и сказалось. Вставай, только без резких движений!

     Голова действительно кружилась, но мне было ужасно приятно, что он обо мне заботится, и я повис на его плече.

     — Не притворяйся! Я по пульсу многое слышу, меня не обманешь. Ты уже в состоянии сам ходить.

     Он взялся за телефон, быстро ответил на сообщение, повернулся ко мне:

     — Мне пора. Прогуляйся недалеко от дома. Никаких пробежек и тренировок, понял? Алекс, это не шутки.

     — Я просто перенервничал!

     — Из-за чего?

     — Ну я же… Ты же… — Да что с моим речевым аппаратом?

     — У тебя нарушены когнитивные функции? — Тони наклонился надо мной. — Сейчас заберу к себе в отделение и уже не выпущу!

     — Я боялся, что ты не захочешь ко мне переехать, не так поймёшь, и вообще… — выдавил я, от смущения схватил чашку с чаем, глотнул, немедленно обжёгся, закашлялся…

     — Пока я жил в Германии, отвык от здешней манеры вставлять через слово «блин». Надеялся, что обратно не привыкну. А теперь вот думаю: блядь, как с ним разговаривать без мата? — свирепо сказал Тони. — Ты предложил мне съехаться, как я мог это неправильно понять? — и вышел, споткнувшись о мои ботинки.

     — Я в тумбочке для обуви одну полку занял, но если тебе будет мешать, скажи, я просто всё выброшу! — крикнул он уже с лестницы. — Звони, если что! До вечера!

     Я попытался вспомнить свои прошлые отношения, которые рушились из-за какой-то херни. Зато рядом со мной теперь есть человек, которому совершенно безразлично, где лежат ботинки, кто будет стирать, а кто — выносить мусор. Не нужно писать по десять сообщений в день, чтобы напомнить о себе. Да ничего не нужно.

     После его слов, чая и еды мне и правда полегчало. Я развалился на диване, похвастался Аслану, что меня оформили в штат, поблагодарил. Тот долго не отвечал, потом коротко написал: «АВ никогда не упустит нужного человека». Это действительно важное качество — не пропустить того, кто тебе нужен! Как я раньше не понял? Или никого важного не встречал, пока не выпрыгнул из окна «Ёлок»? Кстати: почему я через дверь-то не вышел?

     Я попытался восстановить в памяти сцену в кафе: внизу действительно толпились какие-то борзые мужики, раздавался крик: «Вот она, держите!» Я же мог легко их растолкать! Но тогда я ещё не представлял своей реальной силы и всего боялся. Даже первая стычка с бандитами на пустующем заводе меня не впечатлила: я был занят только спасением несчастного Носика. Носик меня во всё это втянул! Но вряд ли он сделал это по доброй воле. Может, его заставили? Но кто? Одно дело — оказаться в долгу у наркоторговцев. Другое дело — втянуть старого друга в мутную историю.

     Сутки перед китайским Новым годом вылетели из моей памяти не случайно, а после таблетки Носика. Потом объявился Мика с сюжетом о львице и ещё предупредил, чтоб я не вздумал копаться в биографии её предыдущего хозяина! Знал же, сукин сын, что после этих слов я непременно начну в ней копаться. Судьба погибшего спасителя Лианы привела меня в санаторий. Как я нашёл нужный санаторий? По картинкам в интернете? Открыл и сразу нашёл?

     А затем я встретил Тони. Он принёс эти шарики Кристине именно в «Ёлки»! Как говорил один злобный тележурналист много лет назад: «Совпадение? Не думаю!» Он же не знал, что я сигану ему на голову? И я не знал… Но можно ли так подстроить знакомство? Мы оба не предполагали в тот момент, что сейчас у нас будет общая тумбочка для обуви!

     «Как ты?» — «Все норм, пойду прогуляюсь». — «Наверно, буду поздно». — «Неважно. Это наш дом!»

     Тони долго писал ответ, но в итоге ничего не прислал. «Что хотел сказать?» — «Написал, покраснел и стёр!» — «Врёшь, ты вообще не краснеешь!»— «Я лучше тебе это скажу живьём!» Не стоит его отвлекать по пустякам! Уходя, я посмотрел на сморщенное розовое сердце, которое героически держалось на высоте стола. Определённо, это было самое стойкое сердце в мире!

     На улице стояла пасмурная ранняя весна, с резкими порывами ветра, холодным мелким дождиком и стойким запахом краски — к весне коммунальщики красили всё подряд. Я честно сделал круг по парку, уже хотел возвращаться через магазин, чтобы купить продукты на ужин, как пришло сообщение: «Это Стас, мастер тату. Набери по ватсапу!» Голосовой фишинг так всех достал, что никто уже не отвечал на незнакомые звонки, сперва уточняли в мессенджере.

     — Привет, Алекс! Спасибо хочу сказать: уж не знаю, где ты мне рекламу сделал, но теперь я каждый день бью львиные лапы, от желающих отбоя нет. Ты инфлюенсер? Может, и романы мои раскрутишь? Я тебе кину ссылку на Прозе.ру, посмотри, подумай, готов заплатить за рекламу! — голос Стаса был необыкновенно бодрым. Я бы сказал — преувеличенно бодрым.

     — Это не мой профиль. Да и книги сейчас вряд ли приносят доход. А у тебя самого всё норм?

     — Да! — ещё более радостно воскликнул Стас. — Заходи, как будешь мимо проезжать, побазарим насчёт моих опусов! Я пишу в жанре «философский киберпанк». И у меня есть небольшая постоянная аудитория, не думай, что я совсем уж никчёмный графоман. Я даже во ВГИК поступал на сценарный два раза…

     Я приготовился к длинному рассказу о судьбе таланта в эпоху дешёвых распродаж, но Стас неожиданно быстро свернул разговор:

     — Ну будь здоров, появляйся!

     Мне показалось, что он был не один? Кто-то вынудил его позвонить мне и стоял рядом? Я забил в поисковик «тату львиной лапы»: она пользовалась повышенным спросом. В Тиктоке по запросу вывалилась куча новых видео: не только подростки, но и крутые мачо демонстрировали татуху лапы на разных частях своих накачанных тел. Некоторые даже говорили: «Сами знаете, в честь кого!» Да блин, они с ума посходили? Все были за войну с Украиной, а теперь бьют татухи в честь «Львицы из Мариуполя»? Что у людей в головах?

     Я не успел войти в квартиру, как позвонил Суккулент Третий.

     — Как дела? Надеюсь, вы по-прежнему открыты для сотрудничества?

     — Безусловно! — почти по слогам произнёс я.

     — Тогда высылаю вам очередную тему для эссе! Надо написать быстро! — и он повесил трубку, прежде чем я успел вставить слово.

     Я два раза открывал фото, пока не убедился, что это именно тот человек. Он не просто из топ-20, а один из самых влиятельных силовиков в стране! Формально он уже давно был в отставке и руководил госкорпорацией. Убийство Коржова не сходило с новостных лент пару дней, после чего его старательно затёрли другими новостями, а потом и вовсе забыли. Но на персонажей из самого высшего эшелона ещё никто не замахивался! Должен ли я его предупредить? Мне вообще не жаль никого из них, но всё равно как-то неудобно…

     Подробное расписание на завтра: встречи с главами разных компаний в конференц-холле корпорации, в двух шагах от Кремля, затем — обед с нигерийцами, которые хотят помощи в разработке месторождений. Потом — предположительно — встреча с подругой в отеле «Рэдиссон Славянская». А дальше ещё целая куча бессмысленных мероприятий. Жизнь этих людей расписана по минутам, она состоит из череды публичных выходов, ничего не значащих слов и ежесекундного умножения бабла. Вип занимался оборонными технологиями, во время войны создал целую частную армию для своей защиты. После войны его армия пополнилась теми, кто вернулся с фронта. И как я смогу к нему подобраться? Они же начнут стрелять, едва увидев мою тень!

     Может, мне грохнуть Суккулента, и всё кончится? Да я же травоядный, кого я вообще могу убить? А на смену предыдущему Суккуленту всегда приходит новый… Блин! Как тут обойтись без этого слова?

     Единственное, что мне пришло на ум, — это отель «Рэдиссон»: по крайней мере, туда я смогу пробраться. Я в нём бывал на разных мероприятиях, сейчас посмотрел отзывы: пафосный «совок», лучше не стало, можно рискнуть. Странно, конечно, что такой человек бегает на свиданки в отель у Киевского вокзала, но у богатых своих причуды! Если верить многочисленным сплетням, наши нынешние властители вообще крайне примитивны в своих потребностях и привычках.

     Девица, которую вип поселил в «Рэдиссоне», судя по фото, относилась к типичным мочалкам: ноги, волосы, в меру накачанные губы, высокий лоб, не обременённый раздумьями… Стоп! У меня есть и ноги, и волосы, может, снова воспользоваться образом «львицы»? Попробую найти её и предупредить, девчонка-то ни при чём! Я все равно рискую, придётся положиться на слепой случай. «Герой нашего времени. Фаталист». Кто не читал — тот не настоящий русский!

     Кроме визитки Алима Викторовича, у меня в кармане лежала визитка старшего службы безопасности «Трансрегиона». Я написал ему: «Это Алекс, новый тренер команды. Могу вам позвонить по личному вопросу?» Он перезвонил сам и был крайне почтителен:

     — Слушаю вас! Любые просьбы!

     — Мне бы надо попасть в «Рэдиссон Славянскую». Хочу найти одну девушку и увидеться с ней, но тайком. Она там должна встретиться с одним женатым человеком, а я хочу помешать…

     — Вас понял, — деловито ответил безопасник. — Время?

     — Зависит от того, когда она там появится.

     — У меня в «Рэдиссон» бывший сослуживец работает, поговорю с ним.

     Он вскоре перезвонил, прислал контакт своего товарища. Тот попросил фото девушки и обещал свистнуть, как только «нужный объект» появится в гостинице. Оба не задали ни одного вопроса. Думаю, я ещё повысил свой рейтинг, а заодно развеял сомнения о моей ориентации.

     Неужели так важно, с кем я сплю? Когда они валялись на татами, не в силах подняться, вряд ли их это интересовало! С прочими проблемами разберусь завтра, по мере поступления. Или не разберусь, тогда меня просто грохнут. Если я действительно проживаю свой последний день, что мне надо сделать? И я поехал к родителям.

     У нас был старый участок на Немецком кладбище в Лефортово. Прадед был известным хирургом, один из благодарных пациентов после смерти устроил его на блатное место, недалеко от входа, рядом с памятником XIX века — ангелом из белого мрамора со сложенными крыльями. Я помнил его с детства. Статую сделал большой мастер, она не была слепым повторением известных работ. Поза и выражение лица ангела завораживали. Он словно приземлился на мгновение, чтобы увидеть кого-то, сложил крылья, но не полностью, и вот-вот улетит обратно. В будний день на кладбище было пустынно и спокойно, высоченные голые деревья стряхивали на голову дождевую пыль, наверху оживлённо препирались вороны. Я не был здесь с прошлого лета, участок покрывали толстым слоем коричневые прошлогодние листья. Я кивнул ангелу и тихо поздоровался со всей роднёй:

      «Кажется, я имею все шансы скоро к вам присоединиться! Вряд ли вы ожидали такого от единственного отпрыска. Но я влип по самые уши и совсем ничего не понимаю. Пусть хотя бы не пострадает человек, который мне очень-очень нужен. Можете мне помочь? Вы так давно меня оставили, проявите родственные чувства! Мама, помоги! Ты же ещё помнишь, как на земле всё устроено: либо по любви, либо за деньги. Я сейчас про любовь! Я повешу ваши портреты, честное слово! Мама, я никак не привыкну к тому, что тебя нет, и не мог заставить себя это сделать. Но теперь смогу! Прямо сегодня!»

     Раздался хруст: сгнившая за зиму ветка упала с высоты. Бесполый мраморный ангел не шевельнул даже пёрышком изящных крыльев. Я отряхнул плиты с фамилиями родных и пошёл к выходу. Встретил местного работника в униформе и попросил его регулярно убирать наш участок, перевёл деньги за три месяца вперёд, дальше не заглядывал. Если помру — пока похоронят, пока надпись сделают, как раз три месяца. Белый ангел проводил меня взглядом, полным любопытства и сострадания.

     Глава 5.

     Поездка на кладбище подействовала умиротворяюще. По пути я забрёл в ближайший торговый центр и пошёл по магазинам женской одежды. Народу совсем не было, продавщицы так и кидались ко мне. Снова наплёл про сестру-близняшку, которая приезжает из жаркой страны. Потратил два часа на примерку, чуть не рехнулся, зато в конце был экипирован по максимуму и весьма бюджетно. А ещё вынудил себя зайти в сетевой парфюмерный магазин, где глаза тут же вылезли на лоб от запахов, и прямо у входа схватил помаду, карандаши и тональный крем. Унисекс плюс яркие цвета да плюс косметика — все обомлеют, увидев «Львицу из Мариуполя»! Проходя мимо прилавка с авторскими украшениями, выбрал прикольную безделушку из тонкой медной проволоки. Такая же бижутерия висела в дизайнерском салоне моей приятельницы Алины, но стоила раз в десять дороже. А раньше я терпеть не мог, когда что-то на шее болтается.

     — Стильная вещь! — одобрила продавщица. — Девушке своей покупаете?

     — Да!

     Возле дома купил продукты и начал готовить ужин. Просто жуть берёт! Я становлюсь стопроцентной блондинкой! Может, именно таково моё второе «я»? И эта вторая «Алекс» без убийств не может обойтись? Жаль, что я пока не придумал, как с ней договориться…

     Тони написал: «Облом, утром важное совещание. Мы с Димоном на работе останемся. Завтра вернусь рано». — «Да блин, на хера я тогда ужин готовил?» — «Съем завтра».

     Я ему уже надоел? Ну и пожалуйста, пусть живут со своим Димоном долго и счастливо! Я открыл сковородку и начал свирепо жрать мясо с картошкой прямо оттуда, капая соусом на плиту.

     «Вот прямо вижу, как ты злобно поедаешь ужин в одиночку, и слышу, что ты при этом говоришь!»

     Это было так неожиданно, что я даже начал озираться в поисках камеры. «Откуда знаешь?» — «Ты наивен и предсказуем, как подросток. Не сердись!» — «Ладно». — «Что делал сегодня?» — «На кладбище был!» — «Молодец. Что сказали предки?» — «Недовольны, что я их портреты до сих пор не повесил!» — «Вот и займись! Ты молоток в руках держал когда-нибудь?» — «Да пошёл ты!» — «Я тоже по тебе скучаю!»

     Я воодушевился и полез на самую верхнюю полку шкафа, куда при переезде засунул огромный дедовский портфель из рыжей кожи. В нём были собраны семейные фото. Портрет прадеда, завёрнутый в простыню, стоял за шкафом, он был большой и в толстой раме. Его я повесил первым, потом пошли бабушки—дедушки, фото отца с дня рождения: смеющийся парень в джинсах и свитере, моложе меня. И наконец — мама: увеличенное фото для загранпаспорта. Обычно фото на документы ужасны, но мама вышла на удивление хорошо. Она заболела вскоре после поездки, а тут ещё здоровая, с длинными волосами… После химий и облучения она ходила с бритой головой, покрытой жёсткой щетиной, как новобранец. Буду вспоминать её здоровой и красивой! Я сфоткал стену с галереей предков и отправил Тони. Он ответил не сразу. «Ты молодец! Мужчина на портрете, с львиной гривой — твой прадед?» — «Да, этот портрет заказал художнику и подарил благодарный пациент!» — «Прадед был очень красивым, и сам портрет хорош!» — «Завтра посмотришь живьём!»

     Не знаю, почему мы переписывались, а не разговаривали. Я стеснялся ему помешать, а он, наверно, стеснялся говорить со мной при других людях. И вообще, это я тут дурью маюсь, а он делом занят, когда сможет — прочтёт и ответит!

     Я включил сериал, он подействовал умиротворяюще, я провалился в сон и проснулся ещё ночью от звука сообщения. Безопасник из «Рэдиссон» сообщил, что нужная мне барышня заселилась в номер. «Буду через час! — ответил я. — «Проведёте?» — «Да». — «Только я буду выглядеть не совсем обычно!» — «Понял вас!»

     Я быстро достал покупки и переоделся, накрасился, как смог, — то есть как дешёвая блядь, но для гостиницы сойдёт. Захватил свои обычные вещи и несколько масок, которых после ковида у всех полно. Плана у меня не было никакого. Да и смысла в нём нет! Все смыслы давно утрачены…

     Безопасник встретил меня у въезда на территорию отеля, не удивился, глядя на мой прикид, провёл через служебный вход.

     — Возможно, я попрошу вас ещё об услуге… — я полез в сумку за деньгами, но он покачал головой:

     — Алексей — мой старый товарищ. Он сказал, что вам надо помочь. В блоке, где поселилась ваша девушка, на сутки выкуплены все номера по обе стороны коридора. Она там фактически одна. Вот ключ-карта уборщицы, открывает любую дверь.

     — А сможете выключить камеры в коридоре?

     — Проще стереть. Сейчас ночная смена, нас на пульте только двое: я и один новичок. Я сам выгружаю файлы в «облако», убрать кусок записи не составит труда. Наберёте, когда закончите, всё сделаю!

     Он посадил меня в служебный лифт, оттуда вывел на пожарную лестницу:

     — Из этой двери направо. Подождите здесь, я проверю… — он выглянул в коридор, озадаченно посмотрел на меня: — Возле номера охрана!

     — Много?

     — Двое.

     — Тогда ладно! Наберу!

     Безопасник молча ушёл. Я глянул сквозь приоткрытую дверь: по пустому коридору прохаживались два мордоворота. Приезд випа ожидался только в обед, в соседних номерах никого нет, оба были спокойны, карауля хозяйскую пассию. Я вышел с лестницы преувеличенно-расслабленной походкой, брякая бижутерией, шурша яркой курткой. Помада, тёмные очки, кудри по плечам, маска… Мордовороты уставились на меня:

     — Девушка, сюда нельзя!

     — Это ещё почему? — я старался говорить хрипло, изменив тон голоса.

     — Нельзя, я сказал! — один из охранников решительно встал передо мной.

     — Ну ладно, ладно… — пробормотал я примирительно, — пойду тогда через другой коридор, задолбалась уже тут ходить…

     Сделал несколько шагов назад, развернулся, в прыжке нанёс два коротких удара. Оба упали, не успев ничего сказать. А удар-то у меня лучше стал! Я отволок оба тела на лестницу, прислушался: дышат. Быстро набрал безопасника и скороговоркой прошептал:

     — Последнюю минуту записи из этого коридора сотрите, пожалуйста! И на лестнице уберитесь, там мусор лежит…

     — Понял вас, — так же невозмутимо ответил безопасник. — Доложу по исполнении!

     Вскоре прислал сообщение: «Сделано». И ещё прибавил большой палец!

     Я для приличия постучал в номер, потом открыл дверь своим ключом. Чуть не споткнулся об огромную кровать, занимавшую почти весь «люкс». За окном открывалась панорама: тёмная утренняя река, в которой дробились отражения фонарей, набережной и домов. Потом я увидел героиню романа: она спала, спихнув на пол атласное одеяло. Голубой шёлковый халат с кружевами и логотипом Versace, у постели — домашние туфли на маленьком каблучке, сумка Prada, недопитая бутылка коньяка, на балконе — пепельница, на столе — айфон в чехле со стразами. Классика жанра. Мне стало жаль её будить, но…

     — Девушка, просыпайтесь! — я довольно долго тряс её за плечо. — Уборка номеров!

     — Чего? — бормотала девушка. — Охренела совсем?

     — Слышь, ты, коза! — сказал я громко. — Даю тебе две минуты, чтобы ты убралась отсюда! Не то тебя грохнут вместе с твоим мужиком!

     Она проснулась, поскребла пальцами лохматые пепельные кудри, захлопала на меня глазами, хрустя накладными ресницами, как жук-плавунец — крыльями.

     — Ты кто?

     — Конь в пальто! — естественно, ответил я.

     — А где охранники?

     — Охранники отдыхают! У меня есть информация, что твоего мужика хотят убить. Ты убегаешь, я займу твоё место и попробую его предупредить.

     — Блядь! — сказала девушка. — Ты что — парень?

     — Блядь! — опешил я. — Как догадалась?

     — Я тоже!

     Под распахнутым халатом я увидел стройное мужское тело, пирсинг в сосках, кружевные красные стринги, а в них — мужское достоинство с утренним стояком.

     — Ты всё это придумал, чтобы меня выгнать и моего Масю соблазнить? Он с такими дешёвками не встречается! — Его глаза расширились: — А может, это ты Масечку грохнуть хочешь?

     — Если даже так, тебе не похуй? — я повысил голос. — Что предпочитаешь: ноги унести или пулю схлопотать?

     — Ты прав! — неожиданно кротко кивнул мой собеседник.

     — Есть во что переодеться?

     — Конечно!

     Надо отдать ему должное: больше он не задал ни одного вопроса, за минуту напялив на себя мужские шмотки. Я протянул ему одну из масок:

     — Надень! И ресницы убери, они торчат дальше носа!

     — Их отдирать, что ли?

     — Могу помочь!

     — Нет уж, я сам!

     Из ванной вышел уже обычный смазливый парень, слегка перебравший с вечера, с красными воспалёнными веками.

     — Пойдём, провожу к выходу.

     — А ты что будешь делать?

     — Дождусь твоего мужика. Можешь ему позвонить?

     — Нет, что ты! Мася сам мне звонит… — произнёс он с уважением. — Мася — важный человек!

     — Напиши ему в ватсап или в телегу!

     — Нельзя! Мася не разрешает! Он всегда сам меня находит и время назначает. Он вообще обо мне заботится!

     — Почему вы здесь встречаетесь? Обычная гостиница, рядом вокзал, народу полно!

     — Мася говорит, что первый раз склеил мальчика по пьяни именно тут. И только тогда, в сорок лет, понял, что на самом деле ему нравятся мужчины. Его прям вштыривает от таких дешёвых отелей!

     — Зачем мне эти подробности?

     — Обмен профессиональным опытом. Вдруг пригодится? — усмехнулся он. Искоса глянул на меня и добавил: — Может, свой номер дашь? Я бы с тобой встретился, без денег, просто так. Ты классный! Я тебя краситься научу.

     — А если я и есть киллер?

     — Тогда спасибо, что не грохнул! — улыбнулся он неожиданно широко. — А где купил такую суперскую подвеску?

     — Нравится? Бери! — я отдал ему бижутерию.

     — Спасибо! Ты добрый!

     Мы спустились по служебной лестнице, внизу я передал его безопаснику. Тот снова и бровью не повёл, буркнул парню:

     — Идите за мной, я посажу вас на такси!

     Обернулся ко мне:

     — Вы уедете или будете здесь?

     — Да, осталось одно незаконченное дело.

     — Я на смене до девятнадцати часов.

     — Уложусь! А вы, пожалуйста, на всякий случай сотрите лучше все записи, начиная с этого момента и до 16 час.

     Я вернулся в номер, разлёгся на широченной кровати и стал думать, как же мне предупредить випа. С ним приедет толпа мордоворотов. Если повезёт, охрана в номер не сунется. Издали я могу сперва сойти за его куклу, поговорю с ним наедине, если не идиот — поверит и сбежит.

     Смерть Коржова научила меня быть начеку, я бродил по номеру, принюхивался, но ничего подозрительного не унюхал. Страшно хотелось спать. Я сделал разминку, принял контрастный душ, сожрал конфетки и чипсы из минибара, но глаза упорно слипались. Я нарисовал лицо поярче, надел голубой халат, уселся в позу «лотос» и уставился в пространство тупым взглядом. Не спал, но и не бодрствовал.

     Из долгого оцепенения меня вывел новый запах, доносившийся из-за двери: тот самый, который предварял стремительное появление незнакомца в чёрном. Значит, он действительно идёт по моим следам. В коридоре пусто, кем бы он ни был, больше он от меня не уйдёт! Я надел маску, напялил дурацкие тапочки на каблуках, выскочил в коридор. Запах доносился с лестницы. Я выглянул на лестничную площадку и увидел чёрную тень, замершую на верхнем пролёте. Тут не развернуться, как каскадёры в кино на лестницах дерутся?

     Мы смотрели друг на друга: я — в блядском голубом халате с кружевами на груди и рукавах и в голубой медицинской маске, он — в чёрной маске, наглухо задраенный в чёрный комбез. Незнакомец кинулся на меня первым, мы сцепились в прыжке, впечатались в угол, не издав ни звука, каждый пытался освободиться от захвата и нанести удар. И вдруг он разжал кулак в перчатке, осторожно взял прядь моих волос и с шумом втянул носом их запах. Потом ещё глубже запустил руку в мои волосы и почесал мой затылок, как будто я — домашний кот. Всё это время я стоял, не шелохнувшись, потом опомнился:

     — Что ты творишь? Пусти!

     Он тут же ослабил хватку и отпрыгнул.

     — Не надо никого убивать! Уходи, пока цел! — строго сказал я и повернулся к нему боком, чтобы выйти в коридор. В ноздри ударил резкий запах, что-то больно ужалило в шею. Почему в глазах темнеет? Он всё-таки меня прикончил? Как глупо…

     Глава 6.

     — Ты опять пришёл? — Мальчик был страшно недоволен, даже не пытался напялить на себя обычную бесстрастную маску. — Я же сказал, что ещё не время!

     — Ты ничего не объясняешь, как я пойму, что должен делать?

     — Не ты должен, — со вздохом ответил мальчик. — Это я должен. Не спрашивай, почему. Диск возвращается, указывая нам на наличие долга. Позже нам сообщают размер этого долга. Мой диск уже вернулся, мой долг уже объявлен. Пока не выплачу его, буду здесь. Выбора нет. Это довольно грустно, зато упрощает жизнь.

     — Ты сидишь на обрыве часами и несёшь многозначительную чушь. Почему диск бросаешь именно ты? Это несправедливо!

     — Тут нет справедливости.

     — А как же Страшный Суд и всё такое? «Каждому по делам его?»

     — Художественная литература! — усмехнулся мальчик. — Каждый знает, когда он поступал дурно, и боится, что однажды за это придётся ответить. Вот люди и придумывают себе страшилки. Оглянись, никого здесь не мучают! Но долги надо возвращать. Пока не отдашь долг — не сможешь двигаться дальше. Если ты не выплачиваешь долг, он переходит следующему поколению. И так — до тех пор, пока долг не будет выплачен полностью, сколько бы лет это ни заняло. В этом смысл!

     — И сколько ты собираешься тут торчать?

     — Пока ты не будешь в безопасности, я никуда не денусь! Почему ты всё время сюда приходишь?

     Не мог же я признаться, что слышу издалека его запах и иду за ним, как заворожённый! Я только протянул руку к его плечу, как мальчик отшатнулся:

     — Я же сказал: ещё не время! Сейчас тебе лучше уйти… Уходи быстрее…

     Я лежал на широченной кровати «люкса», башка кружилась, на полу валялся голубой халат с кружевами. Номер был пуст: ни следов драки, ни крови. А при дневном свете «люкс» выглядит совсем не романтично: ремонт не делали уж лет двадцать, с момента открытия. Берут деньги за вид из окна! Глянул на время: 16.15. На свидание было отведено время с 15 до 16, как на кофе-брейк. Я всё пропустил или вип не приехал? Может, в пробке застрял? Но випы в пробках не стоят. Куда делся незнакомец в чёрном — одному богу известно. Он меня перехитрил и вырубил, стыдно-то как! И вообще он странно себя вёл, по голове меня гладил… Тапочки на каблуках стояли рядом с кроватью, а ведь я их сбросил перед потасовкой на лестнице. Похоже, незнакомец не просто принёс меня в номер, а и обувь заботливо захватил. Может, это мой ангел-хранитель? Честно прождав ещё минут пятнадцать, я переоделся в мужскую одежду и позвонил безопаснику:

     — Я закончил. Спасибо!

     — Рад был помочь, — бесстрастно ответил он. — Наша система видеонаблюдения с обеда повисла и до сих пор висит, можете не беспокоиться. Выходите через центральный холл.

     Внизу толпились школьники, приехавшие на весенние каникулы, в углу регистрировали участников всероссийской конференции, на бархатных диванах сидели группы в ожидании экскурсий. Людей в масках было достаточно, чтобы я не привлёк внимания. Я вышел на улицу, вдохнул резкий холодный ветер, поправил тёмные очки, потёр ноющие виски… И тут вслед за мной из дверей вылетел человек с телефоном. Он кричал так, что было слышно, наверно, на противоположной стороне набережной:

     — Присылай съёмочную бригаду! Только что в гостинице «Рэдиссон» было обнаружено изуродованное тело мужчины. Знаешь, кто это был? Это же просто пиздец! Третье лицо государства! Белый дом в двух шагах! Я случайно оказался на конференции, и вдруг такое! И знаешь, чей       автограф нашли на месте преступления? Точно говорю, я на ресепшен забашлял, мне рассказали: тело нашёл монтажник на пожарной лестнице. Сейчас знакомому следаку позвоню, чтоб сливал всю инфу, какая появится… Забей под меня время в сетке! Раз в жизни так везёт!

     С набережной уже сворачивали машины с мигалками: «Скорая», полиция… Я прошёл мимо. Заказ Суккулента Третьего был выполнен. И это уже не просто убийство — это подрыв национальной безопасности.

     Я спустился в метро, по дороге включил на айфоне звук и проверил историю звонков и сообщений. Тони не объявлялся. В вагоне интернет подвисал, а дома я тут же бросился смотреть новости. Но везде — по нулям! В провластных медиа царила полная благодать. Я даже включил ТВ, там шли обычные дневные развлекательные шоу. Все агентства как будто воды в рот набрали. Наверно, не получили указания из «аптеки» (так называли в журналистской среде администрацию президента), как освещать убийство такого масштаба. Даже советские партийные вожди умирали от старости и болезней. Но чтобы в XXI веке третьего человека в государстве замочили на пожарной лестнице столичного отеля?

     Через пару часов вышло сообщение ИТАР—ТАСС: «В результате несчастного случая трагически оборвалась жизнь… Это произошло на даче, куда покойный приехал после встречи с представителями нигерийской компании… О месте и времени прощания семья сообщит позже…» И ни слова об убийстве, а тем более — о «Львице из Мариуполя»! Журналюга-падальщик, который первым оказался на месте происшествия, не дождался звёздного часа. Власть не могла признаться в собственном бессилии.

     И тут позвонил Суккулент Третий:

     — Блестяще! А видео в халате невероятное, специально так не снимешь! И даже маска в тон халату подобрана! Вы просто нечто! Если не «Оскар», то «Золотая пальмовая ветвь»!

     — О чём вы? Нигде ни слова!

     — Кто-то слил кусок записи с камер. Поищите, видео скоро удалят! Но все, кому оно адресовано, уже его посмотрели. Чем больше скрываешь правду, тем сильнее её эффект. Когда встретимся, я передам вам подарок, будете приятно удивлены. До встречи!

     О каком видео он говорил? Я открыл телеграм-канал, который считался сливным бачком силовиков. И там-то наконец нашёл кусок записи: девушка с распущенными волосами, в голубой медицинской маске и голубом халате с кружевами, распахнутом на груди, быстро идёт по коридору в тапочках на каблуках, тонкая атласная ткань колышется, обрисовывая длинные ноги. Сквозь кружева на груди виднеется тату львиной лапы. А дальше фото: та же лапа, нарисованная на стене бордово-красными кривыми мазками. «Это не несчастный случай, а очередное убийство «Львицы из Мариуполя»! — гласила подпись под фото. Пока я рассматривал картинку, всё повисло, а потом на экране появилась надпись Error. Я ещё раз зашёл на их страницу, но никакого видео уже не было и в помине, да и самой новости тоже.

     Кто убил випа? Моё второе «я»? Или незнакомец в чёрном — ангел-хранитель, который вернул мне тапочки? Я знал только одного такого ангела-хранителя. А ещё я вспомнил, чей запах услышал перед тем, как отключился.

     «Ты в порядке? Я был занят, не мог позвонить, скоро приеду. Вчерашний ужин остался?»

     Но к ужину он так и не приехал. Я был предоставлен самому себе и мрачно обдумывал последствия.

     Видео наверняка слил тот самый Игорь из охраны «Рэдиссон», который обещал всё стереть. Меня найдут в течение суток, а то и быстрее.

     Ближе к вечеру мне позвонил старший службы безопасности «Трансрегиона».

     — Мой товарищ просил передать, что не имеет никакого отношения к той записи. Он уверен, что видео снято чужой камерой!

     — Не знаю, о чём речь, но спасибо за заботу! — ответил я как можно равнодушнее.

     — Ждём вас в понедельник на тренировку! — почтительно добавил безопасник.

     Значит, кто-то ещё был в курсе и заранее спрятал там свою камеру? Количество заинтересованных лиц росло в геометрической прогрессии. Суккулент Третий прав: чем более неправдоподобным выглядит объяснение трагической смерти, тем больше жутких слухов, тем страшнее! Значит, цель этого убийства — нагнать страху на остальных! Тогда, возможно, меня не схватят, а наоборот, будут холить, лелеять и использовать дальше. Моя жизнь не стоит уже ничего, но Тони ещё может выйти сухим из воды, если перестанет со мной общаться. Интересно, как ему об этом сказать, если он недавно перевёз свои вещи в мою квартиру?

     Мозг категорически отказался выполнять свои функции. Я сел на пол и смотрел в пространство перед собой, пока в голове не осталось ничего. Как комп в режиме сна: пошевелишь — экран засветится, не тронешь — так и простоит весь день… Когда в двери повернулся ключ, мой экран засветился.

     — Прости, что так поздно! Я думал, ты уже спишь…

     Он бесшумно сел рядом, обнял меня и начал гладить по волосам. И это было самое лучшее из всего, что случилось в тот день.

     ЧАСТЬ X.

     Глава 1

     — Завтра суббота, хочешь куда-нибудь пойти?

     — Никуда не хочу. Можем вообще с дивана не слезать?

     — Это твой дом, делай что хочешь!

     Пока он дремал, я внимательно разглядывал его тело. Опять катетер, заклеенный пластырем, темные следы на запястье — такие остаются от пальцев, если противник сдавливает руку. Сомнения отпали. Нет никакого второго «я». Есть человек, который идет по моим следам, делая из меня «Львицу из Мариуполя». И он же при этом охраняет меня и защищает. Каждый раз, когда случалось очередное убийство, приписываемое «Львице», он исчезал. Были ещё странные убийства в провинциальных городах, о них мне ничего неизвестно, кроме того что Тони с Димой тогда уезжали в командировку. А я отовсюду уносил ноги без последствий! «Я никогда не причиню тебе вреда!» — таково его обещание, поразившее меня своей горячностью. И он так настойчиво просил рассказывать ему все мелочи, чтобы уберечь… От незнакомца в чёрном исходил другой запах — резкий, какой-то нездоровый, смешанный с химией и лекарствами. Но и от Тони регулярно пахнет лекарствами и химией… Кто же ты на самом деле?

     — Ты меня разглядываешь так внимательно, как Димон — новое оборудование. Ищешь скрытые дефекты, чтобы скидку у поставщика выбить? — оказывается, Тони уже проснулся и смотрел на меня смеющимися глазами.

     — Похоже, мне достался витринный образец, в некоторых местах изрядно покоцанный. Думаю, я переплатил!

     — Но уникальность ПО перевешивает мелкие недостатки! Кстати, — добавил он вскользь, — Кристина с Димой зовут сегодня в гости. Пойдем или…?

     Льдистые серые глаза заглядывали вглубь, я не мог в них спокойно смотреть, боялся выдать свои мысли, поэтому обнял его изо всех сил.

     — Что случилось? От тебя словно током бьет!

     Все случилось: и страх, и небывалая нежность, и немыслимая обречённость.

     — Не бойся ничего, ты мой, — пробормотал он, — никому не отдам и не отпущу!

     Днём позвонил Дима. Тони выслушал его и улыбнулся:

     — Поход в гости отменяется. Они втроём идут в кино, потом ещё куда-то. Димон явно ревнует!

     Вероятно, я слишком язвительно усмехнулся, Тони поспешно продолжил:

     — Димон — собственник! Всё, что вокруг, принадлежит ему: сын, жена, хоть и бывшая. А тут ты, такой красивый, Кристина тебе знаки внимания оказывает, — конечно, он взревновал!

     — Дима ревнует ко мне и бывшую жену, и лучшего друга!

     — Да ладно! Пусть пообщается с семьёй, не будем мешать. Мы найдем чем заняться…

     Мы наконец доели мясо с картошкой. Я возился с посудой, а Тони рассматривал галерею предков. Дольше всего стоял перед портретом прадеда.

     — Хорошая работа, интересно, кто художник? Подписи автора нет. Можно посмотреть на обороте?

     — Конечно, но я и там не нашёл.

     Он аккуратно снял портрет, повернул и прочел вслух:

     — «Профессору Цейтлину Льву Давидовичу от благодарного пациента…» — и переспросил меня: — Твой прадед точно был врачом?

     — Да, после смерти Сталина вернулся и ещё десяток лет оперировал, потом преподавал, консультировал… Моя мама жила в доме медицинских работников на Песчаной и помнила, как к прадеду приходили домой студенты. А потом, когда прадеда не стало, они переехали в пятиэтажку в спальном районе.

     — Львиная грива, — тихо сказал Тони, — и руки необыкновенной красоты… — Потом описал пару кругов по комнате и обхватил меня так крепко, что я выронил чашку.

     — Что случилось? Ты загадочный, как сфинкс!

     — Увидел ваше сходство: от прадеда тебе достались шикарные волосы и длинные пальцы. Порода!

     — Толку от породы, если результат нулевой? Достигнув возраста Xриста, я ничего полезного не сделал.

     — Тебе правда тридцать три?

     — Да, год издания —1993.

     — А я — 1991. Мы оба родились в переломные моменты истории России.

     — «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…» В этой жизни от меня толку нет, обещаю в следующей жизни стать врачом! Желательно — стоматологом!

     — Сперва проживи эту. На следующую жизнь еще заданий не выдавали.

     — А что, мои пожелания не учитываются?

     — Хочешь насмешить бога — расскажи ему о своих планах… — задумчиво ответил Тони и поднял надувное сердце, которое из последних сил пыталось оторваться от пола. — Не сдавайся, — велел он сердцу, — я в тебя верю! — и привязал его к углу портрета, затем обернулся ко мне: — Пусть тут повисит, не возражаешь?

     — Этому сердцу я не мог отказать с первой встречи!

     — Оставь посуду, — севшим голосом сказал он, — иди сюда…

     Вечером я собрался бегать, Тони неожиданно вызвался составить компанию.

     — Разве ты любишь бегать?

     — Терпеть не могу!

     — Так останься дома, отдохни от меня!

     — Не могу, господин, — он изобразил поклон, — я же ваш телохранитель из «Триады».

     Теперь это звучало совсем не как дежурный трёп. Я думал, что мне придется бежать медленнее, но Тони ничуть не уступал мне ни в темпе, ни в ритме бега. Мы сделали круг по парку, остановились перевести дух возле центральной клумбы.

     — Слабо перепрыгнуть? — вдруг спросил я и, не дожидаясь ответа, перемахнул через клумбу, угодил ногой в лужу и поднял кучу брызг.

     Тони поморщился и тоже почти без разбега перескочил на другую сторону, избежав лужи. Его прыжок был плавным, словно в замедленной съёмке. Он двигается как я! Просто в обычной жизни тщательно скрывает свои навыки, а сейчас невольно показал их! Значит, «Львица из Мариуполя» — это Тони? Тогда ему надо срочно сваливать!

     — Ты не думал снова уехать из России?

     — Сейчас я работаю здесь, и не один, а вместе с Димоном. Пока наш контракт не будет выполнен, меня не отпустят. А что? Ты хочешь поменять страну?

     — Я бы поехал с тобой куда угодно! — честно сказал я. — Моя профессия там ничего не стоит, я готов работать на заправке или в магазине, а по вечерам ждать тебя из университета с готовым ужином!

     — Звучит неплохо! Я бы тоже не отказался от работы в университетской лаборатории. Дед говорил: научная карьера — гарантия долгой спокойной жизни! Вот бы он обрадовался…

     Нас прервал звонок, и я так и не узнал, чему бы обрадовался его дед.

     Аслан опять был на даче, злобно прорычал: «Агрофитнес!», потом скороговоркой спросил:

     — Если ты будешь три раза в неделю обучать бойцов моего тестя, то со мной заниматься уже не сможешь?

     — В неделе семь дней! Понедельник—среда—пятница — с ними, вторник—четверг — с тобой.

     — А ты ноги не протянешь, учитель?

     — Если протяну, то не от этого! — Я не соврал…

     — Спасибо! Созвонимся! — и он тихо добавил: — Я, кстати, от охранника тестя слышал кое-что про тебя. Ты у них теперь мегазвезда!

     — Чего ему надо от тебя? — с подозрением спросил Тони. — Выходной сегодня!

     — У него тоже выходной. Обсуждали наши занятия. Я теперь у его тестя буду занят три дня в неделю. Тренер службы безопасности фирмы «Трансрегион». Представляешь?

     — С трудом… — Тони скептически окинул взглядом мою худосочную фигуру. — Как они на тебя смотрели?

     — Сначала шептались: мол, что он вообще может? И всякое разное ещё, обидное… Зато потом всем коллективом оторванную пуговицу искали и с поклоном вручили!

     — И кто же тебе пуговицу оторвал? Мне не нравится, что три раза в неделю ты будешь объектом внимания потных разгорячённых мужиков.

     — Я буду объектом поклонения!

     — Не переоценивай себя, от этого все ошибки случаются!

     — Я считал, что мои беды — от заниженной самооценки. А ты говоришь: от завышенной…

     — Не беды, а ошибки! Это разные вещи!

     — Что хуже, по-твоему?

     — Ошибка, — мрачно ответил он. — Очень тебя прошу: будь аккуратнее в общении! Вокруг тебя в последнее время стремительно расширяется человеческое поле, в нём может оказаться кто угодно!

     — Да и так уже… — я набрал воздуха, чтобы закончить фразу, но не смог: Тони просто заткнул мне рот.

     — Не говори того, о чём пожалеешь! — и он сдавил мне шею отличным захватом, из которого я вырвался только с третьей попытки. Повалил его в ответ, прижал запястья к полу, задел катетер, Тони зашипел…

     — Зачем тебе опять что-то вводят в вену? Твои испытания ещё не закончены? Сколько это будет продолжаться? Мешки под глазами, похудел, выглядишь, как торчок!

     — Да, я подсел — только не на дурь, а на одного длинноволосого парня. Да так подсел, что пришлось к нему переехать, чтобы употреблять по мере необходимости!

     — Каждый раз, когда я хочу поговорить на серьёзную тему, ты делаешь одно и то же: тащишь меня в постель!

     — Солнце моё, — прошептал Тони мне в ухо, — я просто не даю тебе сказать то, что может всё разрушить. Мы живы, и нам хорошо. Что мне ещё сделать для тебя?

     На этот раз я не сразу увидел на краю обрыва фигурку в оранжевом балахоне. Он свернулся клубком, обхватил колени руками и уткнулся в них лбом.

     — Почему не медитируешь? И поза неподобающая?

     — Задолбался уже медитировать, — пробурчал он в ответ.

     — И речь не соответствует твоей высокой миссии!

     — Да пошло оно всё! — с чувством ответил мальчик. — Не о чем размышлять, мне всё ясно! Я получил ответ на свой вопрос. Осталось выплатить долг.

     — Почему такое уныние во взоре, дитя? — я пытался его расшевелить, даже погладил по бритой макушке: — Ты такой трогательный, знаешь?

     — А ты не много себе позволяешь? — отрезал мальчик, выпрямляя спину и садясь в «лотос». — Тут нельзя себя вести неподобающе, иначе будут штрафные санкции!

     — Они и у вас существуют?

     — Конечно. Дисциплинарные меры воздействия существуют во всей Вселенной. Закон равноценного обмена: если порядок нарушен, он должен быть восстановлен. Нарушителю — штраф, победителю — бонус.

     — Всё-то ты знаешь! Если ты такой умный, отчего такой бедный?

     — Я совсем не бедный. Я получил то, что хотел. Не всем так везёт. И я готов за это платить. И более того: мне уже назвали цену.

     — Потянешь?

     — Придётся!

     Мальчик прикрыл глаза и замер, сосредоточиваясь.

     — Подожди, пока я уйду, тогда и будешь делать серьёзное лицо. Передо мной не надо притворяться! Ты же хочешь ещё поговорить? Больше к тебе тут никто не смеет подойти, один я такой наглый?

     — Ты не наглый, ты просто живой. А живые всегда наглеют, потому что считают себя бессмертными и края не видят… Оглянись: все, кто здесь стоит, уже видят край, поэтому они такие тихие и послушные!

     — Я жив, а ты?

     Он едва заметно покачал головой:

     — Перестань задавать вопросы! Поиск ответов убьёт нас обоих. А я ещё столько должен сделать…

     — Ладно, тогда я лучше пойду.

     — Почему?

     — Ты говоришь загадками и не доверяешь мне!

     — Не уходи, — тихо сказал мальчик, судорожно шмыгнув носом, — хочу, чтобы ты был рядом!

     Я встал на колени, обнял его худую спину:

     — Я не оставлю тебя одного в этом жутком туманном месте! Идём со мной? На солнышке погреешься…

     — Ты забыл об уплате долгов?

     — Тогда я с тобой останусь.

     — Было бы здорово… — вздохнул он. — Но так не получится. Иди, я скоро буду бросать диск, надо подготовиться!

     — Зачем? Твой бросок отработан до мельчайших долей секунды!

     — Да. Но только от меня зависит, когда и к кому он вернётся на этот раз. Такая работа, уж прости… — мальчик виновато улыбнулся и сделал универсальный жест, обозначающий на любом языке «проваливай!».

     Я встал и медленно сделал пару шагов назад, выжидая: вдруг обратно позовёт? Мальчик сказал вдогонку, не поворачивая головы:

     — Мне не нужно греться на солнце. Ты — моё солнце! Но не переоценивай себя: это не потому что ты такой необыкновенный. Просто так уж вышло!

     Глава 2.

     Утром нас никто не беспокоил, мы были предоставлены сами себе. Ближе к вечеру обнаружили, что в доме не осталось ни еды, ни даже пакетика чая, выползли в магазин. В подъезде наткнулись на молодого человека, стоявшего перед дверью Майи Абрамовны.

     — Интересно, как он вошёл?

     — Может, знакомый или курьер?

     Дверь открылась, Майя Абрамовна поспешно сказала:

     — Проходите!

     Я помахал ей рукой, но она даже внимания не обратила.

     — Заметил, какая она испуганная? — спросил Тони уже на улице.

     — Да, и на меня вообще не отреагировала, хотя обычно всегда здоровается. Что-то тут не так… Мошенники? — воскликнули мы в один голос и кинулись обратно. Начали звонить и стучать, она не сразу открыла.

     — У вас всё в порядке?

     — Я очень занята сейчас! — ответила она, — Алекс, я вам позвоню позже!

     — Держи его! — крикнул Тони, едва глянув в комнату.

     Молодой человек, стоявший в прихожей, попытался выскочить, но я быстро уложил его на пол, а Тони свернул ему руки за спиной и держал, пока я не нашёл подходящий шнур, чтобы связать. Пришлось воспользоваться одним из проводов в коридоре.

     — Что вы творите? — охнула Майя Абрамовна. — Прекратите! Он приехал по поручению…

     Тогда я тоже заглянул в комнату и увидел деньги, уже аккуратной стопкой сложенные в прозрачный пакет. Рядом валялись бумажки с печатями: «Расписка в получении…» «Извещение о возбуждении уголовного дела…» «Отчёт службы финансового мониторинга…» На каждой бумажке стояла яркая синяя печать.

     — Вы ему собирались всё отдать? — спросил я. — Майя Абрамовна, дорогая, это же мошенник! С утра до вечера предупреждают: не отвечайте, не верьте, не пускайте! Я в ментовку звоню!

     — Я просто в гости пришёл! — бухтел связанный мошенник. — Я ничего у неё не брал! Ничего не докажете! Вы сами на меня напали, это я на вас заявлю!

     Мы переглянулись. Тони взял Майю Абрамовну под руки и повёл в комнату. А я лишь придавил локтем горло. Он захрипел, я чуть ослабил давление и спросил, включив видеозапись:

     — Признаёшь, что пришёл с целью выманить денежные средства?

     — Признаю… Отпусти!

     Полиция приехала довольно быстро. За это время я успел принести свой паспорт, а Тони велел на всякий случай не высовываться. Но полиции не интересны были никакие свидетели.

     — Сегодня уже трёх бабок оприходовали в нашем районе, — констатировал лейтенант, записывая показания потерпевшей, — что ж вы? С виду разумная женщина, образованная! Скажите спасибо молодым людям, а то бы вообще без всего остались!

     — Курьера мы поймали, а дальше?

     — А дальше, скорее всего, следствие зайдёт в тупик… — философски заметил лейтенант.

     Когда полиция уехала, Майя Абрамовна без сил опустилась на стул.

     — Они меня на телефоне держали, убедили всё им отдать, какие-то расписки прислали… Как я, старая еврейская женщина, могла так обосраться? — спросила она, изумлённо глядя на нас. — Спасибо, мальчики!

     — Главное, что вы живы-здоровы и даже остались при своих деньгах!

     — Да хрен с ними, с деньгами, в гробу карманов нет. Обидно, что я такая дура! Дети мои, я у вас в долгу. Что бы вам ни понадобилось — просто скажите. А сейчас мы с вами выпьем, отказы не принимаются! С вашего позволения, я нажрусь!

     Мы ушли, оставив хозяйку в сильном подпитии, она никак не хотела нас отпускать. Я уже стоял у лифта, а они с Тони о чём-то ещё долго шушукались в прихожей.

     — Ловлю на слове! — сказал Тони на прощанье.

     — О чём это вы?

     — Да так, — улыбнулся он.

     — Если бы мы вышли из дома буквально на пять минут раньше или позже, она бы уже осталась без копейки! Случай всё решил? Или там, наверху, всё-таки есть некое подобие справедливости?

     — Справедливости не существует! — ответил Тони. Где-то я уже это слышал… — Мы с тобой сдали ментам курьера, который приехал забрать деньги у очередной жертвы. Он не знает, от кого получил заказ через интернет, он просто забирает деньги и переводит в крипту, за это получает один-два процента от суммы. Теперь он сядет лет на десять, выйдет законченным уголовником. А тех, кто ей голову морочил по телефону, печатал эти фальшивые бумажки, прислал курьера, даже искать не будут! Где тут справедливость?

     — Ты прав. Крайними всегда оказываются наивные дурачки! — А ведь эта фраза имеет ко мне самое прямое отношение… — Зато мы с тобой сегодня сделали доброе дело…

     — …и за это непременно огребём! — весело воскликнул Тони. И даже не предполагал, до какой степени был прав.

     Утром Тони уехал на работу, гордо надев оранжево-красный свитер.

     — Жаль, что ты на работе в халате ходишь, он тебе так идёт! Наверно, в буддистском монастыре ты был самым красивым европейским мальчиком на побегушках?

     —Да меня там как переодели, так за европейца и не принимали. Даже пытались со мной говорить на своём местном диалекте… Смешанная кровь, с кем рядом посадишь, на того и похож!

     И я в очередной раз растаял, глядя в его смеющиеся льдисто-серые глаза…

     После его ухода я заставил себя выйти на пробежку, хотя больше всего хотелось лежать, закрыв глаза, и переваривать собственные эмоции. Я в жизни не испытывал одновременно столько радости, никогда не был так счастлив, несмотря на наш кровавый бэкграунд. Именно поэтому я надел кроссовки и побежал. Сегодня мне казалось, что я лечу, а каждый шаг был вдвое длиннее и выше, чем обычно. Вроде и почти не спали, и вчера вечером я даже немного выпил, а всё равно как заново родился! Здравый смысл советовал не расслабляться, но я просто отключил его вместе с остальными функциями мозга. Живи сегодня и принимай то, что есть, как подарок! Вчера уже кончилось, а дожить до завтра никто не обещал…

     Вернувшись, увидел пропущенный звонок из «Трансрегиона». Меня ждали на первую тренировку и уточнили, удобно ли в 18 часов. Да мне теперь всё удобно! Интересно только, чему я их буду учить и как? Надо хоть посмотреть, как это делают настоящие мастера! Десятки и сотни видеосеминаров и показательных выступлений привели меня в замешательство: не смотреть же всё подряд? Я включил на ускоренной перемотке два семинара: один по айкидо, другой по карате. Ни того, ни другого я даже примерно себе не представлял! Ещё попались показательные выступления старого мастера на фестивале ушу. Это выглядело чуть проще: старый мастер никого не швырял и не лупил ногами, не летал по воздуху, а лишь делал какие-то красивые движения, правда, иногда его пошатывало — возраст давал себя знать. Потом он достал меч — тонкий, из жести — и начал очень красиво им размахивать. А вокруг ученики, и все кланяются по любому поводу.

     И зачем я всё это смотрю? Может, мне нужен какой-то специальный костюм? Нет уж, считают меня мастером неизвестно чего — значит, приду в чём хочу, хоть в голубом халате с кружевами, блин… Я полез за спортивными штанами, заодно вытащил дизайнерскую майку с японской графикой: как раз в тему. Приложил одно к другому, повертелся перед зеркалом… Точно становлюсь блондинкой. Зато я уверен, что у меня нет никакого второго «я»! Есть только мой чёрный ангел-хранитель.

     А потом я наконец включил новости. Вероятно, в выходные в «аптеке» напряженно думали, как же освещать трагическую гибель столь важного человека. Ничего не придумали и утром, после совещания, решили придерживаться традиционной тактики: всё, что можно, замолчать и свести информацию к минимуму. И тут интернет прорвало! Изо всех щелей, от зарубежных оппозиционеров до махровых патриотов, посыпались сначала скромные, а потом всё более яростные разоблачения: оказывается, покойный был совсем не ангелом! И бизнес-то ему достался нечестным путём, а классическим чекистским способом: посадил конкурента и всё отобрал. И семья у него была другая, а то и третья, а ещё было несколько внебрачных детей, и на всех было записано разнообразное имущество в разных частях света. И вдобавок он страшно насолил чеченскому лидеру, не поделив с ним какие-то активы. Количество грязи росло с каждой минутой, по принципу «отсутствующий всегда неправ», никому не приходило в голову сказать о покойном что-нибудь хорошее. Похоже, последние добрые слова принадлежали мальчику-проститутке в «Рэдиссон».

     Интересно, кстати, как он меня так быстро раскусил? Я-то не догадался, что передо мной парень, пока он сам халат не распахнул! Надо поработать над образом «львицы»: походку улучшить, косметикой пользоваться грамотно. Раз уж я во всё это влез, не хотелось бы попасться раньше времени! Я не знал, когда настанет это время. И даже боялся этого дня: ведь карета непременно превратится в тыкву…

     Позвонил Суккулент Третий и назначил мне встречу в том же ресторане. Я взял рюкзак со спортивной одеждой, чтобы потом сразу ехать в «Трансрегион». Суккулент ждал меня за тем же столиком, потягивая какую-то зелёную фигню из стакана:

     — Здоровый образ жизни! Вам ещё рано, а мне приходится думать над тем, что ем и пью. Завидую вам!

     Он был бодр и весел, улыбался искренне, как будто и правда был моим учителем, а я порадовал его новой научной статьёй. Мы не спеша выбирали блюда в меню, я рассказал ему, как вчера мою соседку чуть не ограбили мошенники.

     — Да вы просто ходячая энциклопедия добрых дел! — восхитился Суккулент. — Не смущайтесь: вы действительно поступаете правильно!

     — Вы это серьёзно?

     — Да! Избавить мир от нескольких негодяев и сделать его чище — это определённо доброе дело! За такую работу далеко не все берутся. А вы сами придумали и сами взялись! — Суккулент продолжал меня нахваливать, я почуял неладное:

     — Говорите сразу, что вам нужно!

     — Ну… — Суккулент замялся: — Мы бы хотели узнать ваши дальнейшие планы!

     — В каком смысле?

     Он порылся в телефоне и включил кусок записи: «…Останется поднять волну и гнать её в нужном направлении: хоть правительство валить, хоть войну объявлять кому ни попадя!»

     — У нас тут запись обрывается! — он потряс телефоном. — Мы практически пришли в описанную вами фазу. Волну такую подняли, мама не горюй!

     В его исполнении это вульгарное выражение прозвучало очень органично. И хорошо, а то я и правда стал относиться к нему, как к профессору!

     — А дальше-то что? — взволнованно спросил Суккулент. — Никто с вами этот план вслух ни разу не проговаривал! Никаких документов нет. Что будет завтра?

     Я впервые увидел на его лице испуг и даже отчаяние. У них же погоны в голове, сами ничего не решают, ждут указаний… Кто бы ни был тот человек, который записал тайком мои разглагольствования, он вовремя остановил запись.

     — Вот вы мне и скажите, кто следующий? — ответил я вопросом на вопрос. — Третье лицо государства — это не предел.

     — Слишком форсировать события тоже не стоит, — испуганно пробормотал Суккулент. — Мы тоже не готовы… Может, лучше пока сосредоточиться на предыдущем уровне, выбрать кого-то помельче? Губеры, председатели всяких думских фракций, владельцы корпораций, которые упорствуют и не дают их национализировать…

     — То есть вы сами хотели радикальных перемен, а теперь зассали? — грубо спросил я.

     Я терпеть не мог этих вульгарных словечек, но в данном случае подействовало: Суккулент обиделся.

     — Да что вы говорите! — он даже подозвал официанта и попросил коньяку. — Вы так молоды и горячи, что можете поторопиться.

     — Тогда по-прежнему гоним волну страха? Представьте мне список кандидатов. Мне по херу, кто из них умрёт первым, — ответил я, нагло выставив вперёд подбородок. — Достаточно будет одного, чтобы остальные сами попрыгали из окон или побежали сдавать друг друга.

     — Пожалуй, вы правы, — Суккулент зацокал языком, — они и так напуганы, любая капля может стать последней. Хорошо, я пришлю вам подборку! А насчёт методов…

     — Вы уверены, что хотите это услышать?

     — Вы правы, — кивнул Суккулент, — мне лучше этого не знать.

     — Прикрывайте меня, этого достаточно! — с выражением произнёс я, подняв указательный палец. — А теперь мне пора на новую работу. Сегодня провожу первое занятие!

     — Я обещал вам подарок! — Он протянул мне большой пакет с логотипом ЦУМа. — Надеюсь, не разочарую!

     Я заглянул в пакет: сверху лежала чёрная изящная коробочка.

     — Дома посмотрите! — Суккулент смутился. — Иначе будет выглядеть, как будто я своему молодому человеку презент преподношу.

     — Разве я не в вашем вкусе?

     Суккулент даже подскочил:

     — Это уж слишком!

     Я раскланялся и свалил. Сдержался и заглянул в пакет только на улице: под коробочкой начинались деньги. Пакет был большой, плотный и забитый пачками купюр, перевязанными банковскими резиночками. Лиана, наш бренд дорожает на глазах! Я с трудом запихал всё это в рюкзак и поскакал в «Трансрегион».

     На входе охранники заметили меня сквозь стеклянные двери и сразу вытянулись по стойке «смирно». Я сначала смутился, но тут же принял образ фараона Эхнатона и надменно кивнул им. Поднялся на самый верх, в знакомую двухсветную мансарду. Там стоял дежурный, увидев меня, он тоже почтительно поклонился:

     — Раздевалка здесь!

     Я содрогнулся при мысли, что буду переодеваться вместе с толпой охранников. Не люблю публичного обнажения, всегда стеснялся своего тела и чужих взглядов, поэтому избегал любых спортивных секций и даже школьных соревнований. Может, я стеснялся не своего тела, а взглядов других мужчин? Может, я просто о себе многого не знал? Пока я размышлял, дежурный выдал мне ключ и показал на дверь с надписью «Тренерская»:

     — Это для вас! Если не возражаете, в другие дни ей будет пользоваться тренер по стрельбе.

     — Конечно, не возражаю!

     Я быстро переоделся в безумную майку с японской картинкой. Завязал хвост резинкой как можно туже, чтоб не развалился в процессе. Потом убрал в шкафчик вещи, не удержался и заглянул в чёрную подарочную коробочку. В ней оказались чёрные перчатки с обрезанными пальцами, похожие на шингарты, только тоньше. На каждой перчатке сверху была вышита львиная лапа: четыре подушечки и следы когтей. Рисунок был взят из интернета и лишь отдалённо напоминал мою подпись, но выглядел это очень круто! Ай да Суккулент! Он прямо намекал мне: как бы ты ни старался, не отвертишься от содеянного! Да и плевать! Пусть все считают, что это я. Главное, чтобы никто не узнал правды! Я написал Суккуленту «спасибо», решительно надел перчатки и отправился в зал. Там уже собралось человек тридцать, все — опять в чёрных костюмах, как будто клан ниндзя.

     — Сегодня здесь те, кто был на смене или на задании. Тренировки после окончания работы. Люди будут меняться в зависимости от графика, но как минимум два занятия в неделю должен посещать каждый, — пояснил старший. Я посмотрел на его бейдж: «Алексей Владимирович». Оказывается, мы с ним тёзки! Меня ведь назвали Алексеем в честь одного из дедов, просто мама с папой выбрали разговорный вариант «Алекс».

     — Мастеру поклон! — скомандовал Алексей.

     Все поклонились. Мне должно было стать неудобно, но я ответил кивком головы и махнул рукой: вольно! И вдруг старший показал на мою перчатку — вернее, на вышитую на ней львиную лапу, и все бойцы в зале молча подняли большой палец.

     — Что это значит? — тихо спросил я.

     Люди в чёрном начали аплодировать. На руках у них тоже были перчатки, поэтому звук аплодисментов получался приглушённый и скрипучий. Я открыл рот, но Алексей прижал палец к губам:

     — Вы поступили по-мужски! Мы всё понимаем!— и повернулся к собравшимся: — В прошлую пятницу наш новый тренер проводил у нас мастер-класс, все запомнили? С 12 до 16 часов!

     — Так точно! — ответили они хором.

     — Если спросят — чтобы все так и отвечали!

     — Так точно!

     — Тогда переходим к тренировке!

     — Две минуты медитации! — сказал я и сел в «лотос».

     Чёрная гвардия послушно запыхтела, подбирая ноги. Я закрыл глаза. Что же получается? Два ветерана спецслужб сплетничали обо мне? Игорь рассказал Алексею, что я — крутой киллер, который олигарха грохнул, а девушку-эскортницу всем сердцем полюбил. Алексей растрепал о моей love story. И теперь все тайком это обсуждают, выказывают мне уважение и обеспечат мне алиби? Блин, вот это замес! Я бы такого не придумал…

     — Закончили медитацию! — сказал я негромко, оглядел собравшихся: — Я не знаю никаких секретных техник и не владею тайными знаниями. На самом деле, я просто высоко прыгаю и сильно бью. Вот и вся наука! Поэтому буду показывать как умею.

     — Только давай полегче, чем в прошлый раз! — произнёс Алим Викторович, неожиданно появившийся в зале из боковой двери. — А то четверо с тех пор ещё на больничном!

     — Да я…

     — Нормально! — усмехнулся он и тоже поднял вверх большой палец!

     Так «Львица из Мариуполя» обзавелась не просто фанатами, а своей маленькой армией. Лиха беда начало…

     Глава 3.

     На следующий день я получил от Суккулента большой список претендентов на место в лодке Харона: и директоры заводов, и заместители начальников каких-то штабов… Но в списке фигурировал только один персонаж высшего уровня — владелец крупнейшей металлургической корпорации, который до сих пор увиливал от передачи своих активов государству. Он относился к первому поколению олигархов, однажды немного поигрался в политику с разрешения Кремля, с тех пор никуда не совался, не поддерживал, не участвовал, прямо как я. После начала войны один раз что-то вякнул и исчез с радаров. По сплетням оппозиционных каналов, он окопался в Турции, жил в Измире, завёл там небольшой гарем из тщательно отобранных блондинок и смотрит с ними по вечерам российские сериалы про бандитов и ментов. Я позвонил Суккуленту и заорал:

     — Издеваетесь? Что мне с этой толпой делать? Я что, буду мотаться по городам и весям, как гастролёр? Да меня вычислят в два счёта! Хотите меня спалить, так и говорите! С таким же успехом могли бы прямо за руку из ресторана отвести меня на Лубянку, а не подарки дарить!

     — Вы правы, — ошарашенно ответил Суккулент, — я как-то не подумал…

     — Оставьте мне олигарха, а с шелупонью сами разбирайтесь! Разучились трусы мазать и «новичок» в чай подливать?

     — Это не моя история! — возмущённо закричал он.

     — У вас есть подборка фотографий с результатами моей работы. Достаточно их точно воспроизвести, и можно свалить всё на меня…

     — Понял вас! — воскликнул Суккулент. — Оставлю вам випа, займётесь им, а мои ребятки с остальными разберутся!

     Я нажал отбой и перевёл дух: пусть жрут друг друга сами! Но как я подберусь к олигарху? Его наверняка охраняют сильнее, чем любого губернатора. Хотя, как показала жизнь, даже випы ведут себя как полные идиоты и попадаются, в основном, на бабах. Причём на бабах определённого типа. В этом сегменте рынка у меня было только одно шапочное знакомство. Но попробовать стоит!

     Я снова позвонил Игорю из службы безопасности «Рэдиссон». Тогда он сажал лже-блондинку в такси, может, в истории вызовов остался адрес? Игорь сразу не ответил, но перезвонил спустя минут десять.

     — Чем могу помочь? — спросил он без всяких предисловий.

     — Может, помните, я тогда девушку провожал? — туманно начал я. — Мы с тех пор по ряду причин не связывались, но сейчас очень хочу её найти…

     — Понял, посмотрю, что можно сделать, — коротко ответил Игорь.

     Я прекрасно понимал, что шансы минимальные. Но вскоре он прислал мне телефон и имя: «Роза». Умберто Эко отдыхает! Я набрал номер, особо ни на что не рассчитывая. После продолжительных гудков низкий хрипловатый голос томно протянул в трубку:

     — Алё-у?

     — Здравствуйте, Роза! — от неожиданности я даже заикаться начал.

     — А вы кто-у? — с такой же томной интонацией спросил собеседник.

     — Мы с вами познакомились в отеле «Рэдиссон» при довольно странных обстоятельствах…

     — Блиииин! Это правда ты? — завопил собеседник, перейдя на фальцет. — Я точно знал, что мы ещё встретимся!

     — Мне нужен твой профессиональный совет. Желательно — не по телефону, а лично.

     — Я сейчас не в России, свалил, как ты велел!

     — Жаль. Разговор есть! Не телефонный…

     — Прилетай ко мне на выходные! Я в Турции, билеты легко купить, ещё не сезон! Я тебя даже встречу, у меня тут машина есть! Отвезу куда угодно!

     Я даже подпрыгнул: вот везенье!

     — Тогда ближе к выходным я тебе позвоню. Спасибо!

     — Тебе спасибо за тот раз, «Львица»! — тихо ответил «Роза». — Иначе меня бы уже и вовсе не было!

     — Да пошёл ты! Даже не знаю, о чём речь!

     — Увидимся! Научу тебя косметикой пользоваться, бездарь криворукая! — и он повесил трубку. А я понял, что у меня есть союзник.

     Новости переполняли сообщения о происшествиях с губернаторами. Одного, недавно назначенного на пост, бывшего героя войны, взорвали прямо в автомобиле. Другой покончил с собой «в связи с неизлечимой болезнью». Третий сам сдался в прокуратуру, потому что на него завели дело из-за убийства двадцатилетней давности. Ротация губернаторского корпуса, как это называлось в официальных СМИ, шла полным ходом! Ещё были какие-то странные персонажи типа заместителя директора банка, руководителя маленькой авиакомпании, их неожиданные смерти тоже были странными и скоропостижными.

     «Львицу из Мариуполя» ни разу не упоминали в официальных сообщениях, зато в сплетнях, жёлтых изданиях и блогах разговоры были только о ней. Ходили слухи, что каждый раз рядом с очередным трупом находили фирменную львиную лапу. Все обсуждали, на кого же на самом деле работает «львица» и не пора ли перевести её в «народные мстители»? Уже забыли, что Мариуполь вообще-то был украинским городом, который наши войска сравняли с землёй в первый год войны. Никто не вспоминал драмтеатр, в котором погибла под бомбами толпа людей, и выжженную землю, на которой теперь развивалось ипотечное строительство.

     Самый известный украинский журналист записал интервью с начальником украинской разведки и, среди прочего, с милой улыбкой задал вопрос о «Львице из Мариуполя». Тот заявил с такой же улыбкой, что никакого отношения эти убийства к ним не имеют, а являются результатом отчаянной борьбы в российских коридорах власти. Журналист промолвил с загадочным лицом: «Не сомневаюсь! А теперь — реклама!» Интервью посмотрели миллионы зрителей, после него версия об украинских диверсиях снова обрела популярность. Но российскому потребителю контента была милее версия о «народном мстителе», который вершил справедливость беспощадной львиной лапой.

     Мне стало на всё плевать: во-первых, я никого не убивал, во-вторых, Тони тоже не мог в этом участвовать. Мы жили вместе! Он уходил и возвращался. Вечером, когда я принимал душ после похода в спортклуб с Асланом, Тони приехал раньше обычного и неожиданно вошёл в ванную. Моя реакция сильно улучшилась: сначала я отреагировал на движущуюся тень за занавеской, а уж потом узнал его по запаху. Тони не упал лишь потому, что успел вцепиться в дверную раму.

     — Кажется, я переехал к совершенно другому человеку… — пробормотал он, сидя с пакетом льда на голове. — Трепетный юноша в светлом пальто не смог бы никого вырубить!

     — Я уже тогда мог всё что угодно! Ты просто воспринимал меня иначе!

     — Как можно воспринимать человека, который 14 февраля свалился прямо в мой букет из сердец?

     Тони потёрся лбом о мою руку, потом смутился:

     — Иди, сделай мне чаю с сахаром и лимоном, башка трещит. И когда ты научился так сильно бить?

     Я увидел глубокие борозды, продранные его пальцами: с какой же силой он вцепился в раму, стараясь удержаться на ногах! Он намного сильнее меня! Может, незнакомец в чёрном — это и правда Тони? Впервые промелькнула холодная жуткая мысль: если мы сойдёмся всерьёз, кто из нас кого убьёт? Я позволю ему это сделать или сам нанесу удар? Я своими глазами видел изуродованные тела его жертв… Мне тут же стало страшно и стыдно, что я вообще об этом подумал! Никто никого не убьёт! У того незнакомца другой запах, это не может быть Тони!

     — Ты чего? — спросил Тони, гладя меня по голове. — Ты плачешь?

     Оказывается, я сидел рядом с ним на полу и жалостно всхлипывал, уткнувшись лицом в его плечо.

     — Это из-за меня? Солнышко моё, я же знаю, что ты не хотел меня ударить! Мне уже не больно!

     — Какое я тебе солнышко? Меня в жизни никто так не называл!— и я расплакался ещё сильнее. Всё накопившееся отчаяние вдруг выплеснулось наружу. — Что нам делать? Мы не можем…

     — Мы сможем, — тихо прошептал Тони, — мы всё сможем! Есть вещи, которые лучше не произносить. А ты — самое настоящее солнышко. Тебе не нравится, когда я тебя так зову?

     — Конечно, нравится!

     В четверг утром мне позвонил Суккулент.

     — Что скажете, неплохо мы выполняем ваш план?

     — Отлично, даже с опережением, — пробурчал я сквозь зубы, перескакивая через рыжего драного кота, который взял моду всякий раз вылетать из кустов и приветствовать меня воинственным кличем.

     — Заняты?

     — Бегаю. Путаются тут под ногами всякие… — и кот с новым воплем улетел обратно в кусты.

     — Итак, мы свою часть выполнили, дело за вами. Ваш клиент не хочет подписывать соглашение о передаче основной части активов в государственную собственность. Сидит в своём турецком имении, щупает тёлок и клал на всё с прибором!

     — Я считал, что у меня ещё есть время?

     — Билеты в Анталию и обратно вам уже забронировали, сейчас перешлю. Туда — завтра, обратно — во вторник утром.

     — Почему во вторник? И почему Анталия, если мне надо в Измир?

     — Потому что в Измир нет прямых рейсов, — назидательно произнёс Суккулент, — а билет «пятница—вторник» дешевле, чем билет выходного дня. Бюджет экономим. У вас будут лишние сутки для решения всех вопросов. Счастливого пути!

     В телеграм упали билеты. Да, блин, что мне делать? Я написал «Розе»: «Прилетаю в Анталию поздно вечером, номер рейса…» Он ответил: «Встречу!» Похоже, он действительно мне благодарен. Значит, поможет!

     Я попросил перенести тренировку в «Трансрегионе» на сегодня и отменил занятие в понедельник «по личным причинам». Извинился перед Асланом: срочные дела, улетаю на выходные, увидимся после выходных. А что я скажу Тони? Долго придумывал более-менее приемлемую версию, вышла фигня, сам бы не поверил ни слову! И я решил не врать. Написал как есть: «Мне придётся по работе вечером улететь в Турцию. Вернусь во вторник утром. Не обижайся, это вышло неожиданно! Может, составишь мне компанию?»

     А если он скажет «да» и полетит вместе со мной? Стало совсем страшно. Я решил положиться на судьбу и побежал на тренировку в «Трансрегион». Там почему-то все многозначительно улыбались и шушукались, я уловил: «Эскортница?», «Чё поделать, любовь…», «Не боится же…», «Да разве он чего-то боится?» В середине занятия я не выдержал и спросил прямо:

     — Что-то непонятно? Если есть желающие — выходите, покажу, как это делается в боевом варианте!

     Наверно, у меня был очень свирепый вид, потому что они тут же притихли. А после занятия меня позвал к себе сам тесть Аслана:

     — Тут разведка донесла, что ты к своей пассии собрался… — начал он многозначительно. Интересно, он-то откуда знает? Я растерялся:

     — Это моя частная поездка…

     — Да не стесняйся, чего ты покраснел? Аслан сказал, что ты улетаешь, а Алексей Владимирович ещё кое-чем поделился. Весна, любовь, понимаю! Но твоя барышня — непростая штучка, будь осторожен! Куда летишь?

     — В Турцию!

     — Удачи тебе! В следующий раз докладывай заранее о своих планах. Я должен знать о сотрудниках всё. Сам понимаешь, в нашей области все по тонкому льду ходят…

     Слава бежала впереди меня. Но главное — что подумает Тони. Тони ответил не сразу, просто наговорил месседж. И от его сообщения у меня на голове волосы зашевелились, как у Медузы Горгоны.

      «Прости, руки заняты, тоже срочное дело. К нам впервые обратились зарубежные клиенты за ассистивными технологиями. Мы с Димоном летим санитарным спецбортом за границу, там подключим больного к своему оборудованию и привезём его к нам в отделение. Я больше не могу тебе ничего сказать, всё конфиденциально. Сегодня домой не вернусь, будем готовиться. К счастью, документы у меня всегда с собой. — И ещё тише добавил, прикрыв рукой трубку: — Будь осторожен, солнышко моё!»

     Глава 4.

     Огромный аэропорт поздно ночью был пуст, сезон ещё не начался. Я быстро прошёл паспортный контроль, вышел в тёмную ароматную ночь, наполненную запахом цветов. Навстречу бросилась яркая фигурка в розовом.

     — Привеееет!

     — Спасибо, что встретил!

     — Идём, я машину на парковке оставил. А где твой багаж? Ты что, без вещей? — он покачал головой. — Ладно, всё, что нужно, мы тебе купим, тут шопинг офигенный! Был в Турции раньше?

     — Конечно, был!

     — Слушай, как тебя зовут? Можешь любое имя назвать, я же должен как-то к тебе обращаться… — растерянно сказал «Роза», открывая дверь красной сверкающей Alfa Romeo.

     — Алекс!

     — Суперское имя, тебе идет! Прямо герой боевика! — восхитился «Роза». — Меня Ромой зовут. А «Роза» — это для клиентов и бьюти-брокеров.

     — Для кого?

     — Есть бьюти-блогеры, а есть бьюти-брокеры: люди, которые предлагают клиентам наши услуги. У них большая база данных. Они осуществляют контакт между потребителем услуг и теми, кто эти услуги оказывает, — объяснял Рома, выруливая на ярко освещённую трассу. — Всё как в недвижимости: большой рынок, предложения и спрос.

     — Логично! А у тебя есть персональный бьюти-брокер?

     — Я сейчас в отпуске, — усмехнулся он. — Кое-какие деньги есть, пока тут отдыхаю. Спа, массаж, косметические процедуры!

     — Мне надо попасть к одному человеку… Именно в таком качестве! — выпалил я. — Поможешь? Узнай у своего брокера… Пожалуйста!

     Рома даже подпрыгнул:

     — Новая работа? Круто! — потом с шуршанием захлопал ресницами: — А ты меня не грохнешь?

     — Да если б хотел, ещё тогда грохнул!

     — Тоже верно. Всё равно я тут от скуки помираю, хоть чем-то займусь!

     Через час мы уже сидели в его небольшой квартирке на окраине города, вдалеке плескалось невидимое море, пахло водорослями. Рома, прикусив губу от усердия, составлял для брокера моё портфолио: рост, вес, цвет волос, родинки, особенности…

     — Родинка под мышкой… Хорошо. В глаза не бросается, но привлекает… Тату — это круто. Давай ещё напишем: «владеет боевыми искусствами». Есть любители, знаешь!

     — Пиши, что считаешь нужным, тебе виднее.

     — Пишу F/M.

     — Что это значит?

     Он вздохнул:

     — Ты с виду девушка, F, а на самом деле — парень, M. Понял? Сколько крестов ставить?

     — В каком смысле?

     — Один крест — ты только даёшь. Два креста — и даёшь, и берёшь, если попросят. Три креста — во все места и в любой роли, независимо от состава участников. Четыре — с элементами насилия.

     — Да блин! — заорал я. — Пиши по максимуму, мне всё равно! Я что, с ним трахаться собираюсь?

     — Не кричи, я просто спросил, — обиженно пробурчал Рома. — Есть такие, которым надо, чтоб их трахали, не исключено, что твой клиент — именно такой.

     — Везде пишут, что у него сменные блондинки на каждый день недели!

     — Мало что пишут. Важно, что скажет брокер: он-то в курсе! Я лично думаю, что сплетни о блондинках — только для отвода глаз. Да посмотри на него! — Рома ткнул пальцем в фото: вип был достаточно привлекательным, очень высоким и подтянутым мужиком за пятьдесят, но всё портило безразличное выражение лица. — Ему скучно! И развлечь его может только что-то новое и совсем необычное. Думаю, ему тёлки давно уже надоели, и он не сам их трахает, а смотрит! Или тайком спит с мальчиками. Или хочет, чтобы его самого поимели, но никто не осмеливается.

     — С чего ты взял?

     — Профессиональная интуиция, — улыбнулся Рома, — ты вот в своем деле профи, а я в своём. Если б диплом психолога получил, мог бы консультации давать.

     — Ещё не поздно, сейчас онлайн можно любой диплом получить. Психолог с возрастом становится только дороже, в отличие от шлюхи!

     Рома вскинул голову:

     — Если хочешь, чтобы я тебе помогал, обойдись без таких выражений!

     — Прости! Мне правда нужна твоя помощь.

     — Я написал, что ты делаешь всё, независимо от пола и с любым количеством партнёров, а также любишь насилие и умеешь причинять боль. И всё это — чистая правда! Осталось фото приложить.

     Рома вытащил две профессиональные студийные лампы.

     — А это у тебя откуда?

     — Чем-то надо в отпуске зарабатывать, я онлайн-трансляции веду, — пожал плечами Рома. — После пандемии многим вообще достаточно виртуального секса, все обленились, а онлайн — быстро и с гарантией. Раздевайся!

     Он долго примерял на меня шмотки из своего гардероба, прикладывал сначала яркие, но потом решительно сказал:

     — Нет, не твоё! Тебе подходят утончённость и простота!

     — Стилист, блин!

     — А то!

     Наконец мы сделали несколько фото: в полупрозрачной одежде, с распущенными волосами, с хвостом, со спины, потом — с полуобнажённым торсом, в майке из крупной сетки:

     — Чтобы было не слишком понятно, кто ты… А теперь — пожалуйста, надень стринги, чтобы, наоборот, было понятно, кто ты!

     — А без этого нельзя?

     — Как ты машину будешь продавать, если не укажешь мощность мотора? Это твой мотор! — и он ухмыльнулся, показывая пальцем на мой пах.

     Я подчинился, Рома сделал пару фоток моего достоинства в чёрных стрингах, приговаривая:

     — Просто супер! Если бы мне такое фото прислали, я бы сразу возбудился…

     — Заткнулся быстро! — и я мгновенно скрутил ему одну руку, он зашипел и опустился на колени:

     — Понял, молчу, просто языком молол, не обращай внимания… Имя какое выберешь? Надо похожее, чтобы с непривычки легче было откликаться! Может, Алиса?

     Я не возражал. Рома отправил моё портфолио и выдохнул:

     — Будем надеяться, ответит быстро. Он вообще на связи 24/7, мало ли кому что ночью в голову взбредёт… Отдыхай, а утром поедем на шопинг: надо тебя привести в товарный вид!

     — Вдруг твой брокер не ответит или я ему не подойду?

     — Всё получится! Ты сам не видишь себя со стороны. Если бы… — я показал кулак, и Рома поспешно пробурчал: — Я просто так сказал. Не понравишься моему брокеру — найдём другого. Профессиональный круг всегда узок! Теперь иди в ту комнату, на диване спать будешь. А я перед сном быстренько один онлайн проведу! Может, хочешь посмотреть? — вдруг спросил он с самым невинным видом. — Ну ладно, я пошутил!

     Я улёгся на диван и закрылся с головой, но всё равно слышал, как Рома ворковал по-английски, общаясь с клиентом по другую сторону экрана, потом замолчал, начал томно стонать. Невидимый клиент заорал в ответ так, словно с него снимают скальп. Рома спокойно сказал ему: «Пока, котик, до следующего раза! Если можно, в этот раз переведи не в криптокошелёк, а на карту. Завтра у меня шопинг!» Потом он быстро поплескался в душе и вернулся в спальню. Я уже засыпал на диване, когда Рома спросил оттуда:

     — У тебя кто-то есть?

     — Да.

     — У вас серьёзно?

     — Да.

     Рома ничего больше не спрашивал, а я наконец заснул.

     Утром я проснулся от чириканья местных воробьев. Светило солнце, небо было ослепительно-голубым, словно нет никаких убийств, и вообще я никому ничего не должен, всё было просто сном…

     — Детка, иди завтракать!

     Ни хера это не сон! На веранде меня уже ждал завтрак: хлопья и выжатый сок.

     — Берегу фигуру! — заявил Рома. Он уже был при параде, с тщательно уложенными волосами, накрашенный, смерил меня презрительным взглядом: — На что ты похож? Если хочешь играть такую роль, должен вживаться в образ по системе Станиславского.

     — Твой брокер ответил?

     — Да, — потирая ручки, заявил Рома: — И тебе повезло! Этот вип только что разогнал весь табун! Хочет что-то новое. И тут как раз мы! Клиент заранее писает кипятком. Брокер озвучил цену, вот его оферта… — Рома наморщил лоб, открывая присоединённый файл. — Тебя ждут завтра. Хотели прямо сегодня, но я выбил нам свободный день. Аванс перечислили, правда, я дал номер своего счёта…

     — Мне пофиг! Всё забирай!

     — Детка, это неправильно!

     — Меня не интересуют подобные гонорары! — сказал я, притянув его за шкирку к себе и встряхнув для доходчивости: — Мне платят другие люди за другую работу! И хватит называть меня «деткой»!

     — Понял, — кивнул Рома. — Тогда потратим твой аванс на тряпки! Ты должен выглядеть на все сто!

     Мы провели полдня в огромном молле. Если в Москве я плёл небылицы про сестру-близнеца, то тут мы с Ромой исполняли пьесу «две блондинки на шопинге». Рома вошёл в раж и водил меня по всем бутикам, хотя я искренне не понимал, для чего тратить такие деньги на одноразовую акцию.

     — У меня принцип: даже если я сегодня умру, должен выглядеть безупречно! — твёрдо заявил Рома. — Войти в мир иной одетым как попало — это стыдно! Такое событие один раз в жизни бывает!

     — Ты в любой момент готов туда отправиться? Прямо как настоящий самурай!

     Рома на мгновение стал серьёзен:

     — Ты просто не представляешь, что я видел… Поэтому каждый день живу как последний. И каждый день хочу быть красивым, чтоб все вслед смотрели и свистели! Попробуй сам хоть раз! Незабываемое ощущение… Тебе не понять! А я давно в женской шкуре, и для меня это важно.

     Не знаю почему, от сказанного меня пробрал озноб. А в чьей шкуре я теперь живу?

     — Эй, ты чего? Не парься! Устал с непривычки? — Рома нерешительно погладил меня по плечу. — Держись! Нам остались бельё и обувь. Кстати, женщина за пару часов шопинга теряет больше калорий, чем мужчина за то же время в тренажёрном зале. Это британские учёные подсчитали! Заняться этим сукам больше нечем в своей Британии…

     Примерка белья привела меня в отчаяние, пришлось позвать в кабину Рому. Он неприлично хихикал, выбирая, что лучше сидит. Когда мы вышли, продавщица на нас не смотрела изо всех сил. Рома демонстративно обнял меня за талию и подмигнул ей:

     — Толерантность! — да ещё чмокнул меня в щёчку.

     — Чтоб тебя! — тихо прошипел я. — Голову оторву!

     — Не оторвёшь, я тебе нужен, брокер завтра ждёт на встрече нас обоих, — так же тихо ответил Рома.

     — Зачем?

     — Это серьёзный бизнес, я за тебя поручился.

     — Блин! Кто тебя просил?

     — А иначе никак. Вход — рубль, выход — два. Если что пойдёт не так, с меня тоже спросят…

     Этот засранец с накладными ресницами и ногтями, весь в розовом «Дольче» и «Версаче», поручился, сука, за меня своей башкой!

     — Не парься! — снова сказал Рома. — Теперь пойдём обедать? Я-то профи — и то устал, а ты с непривычки сейчас в обморок долбанёшься.

     Мы сидели на веранде дешёвого кафе, жрали пиццу, какое-то необыкновенное мороженое со вкусом живых ягод и ржали, как дети. Мне ужасно захотелось, чтобы рядом был Тони, чтобы он хоть на минуту стал таким же беззаботным, как я сейчас! Я достал второй айфон, предназначенный только для нас двоих, и написал сообщение: «Как дела?».

     — Теперь вижу, что ты влюблён! — констатировал Рома.

     — Почему?

     — У тебя второй телефон, специально для кого-то. Если б ты писал ему, когда тебе херово, — это одна история: жалуешься, используешь как жилетку, просишь денег. А если тебе хорошо и ты сразу к телефону потянулся — значит, хочешь поделиться радостью. Значит, любовь! Обидно, я надеялся тебя в койку сегодня затащить. Но теперь не стану. Или всё-таки попробуешь для обмена опытом?

     — Да пошёл ты! — ответил я уже совсем беззлобно. — Я не по этой части!

     — Ну я должен был предложить, чисто по-товарищески… Мы с тобой как герои боевика: шлюха и киллер!

     — Давай, ещё громче скажи это!

     Рома перестал смеяться и тщательно промокнул салфеткой свои ресницы:

     — Тебе хорошо, ресницы и брови яркие, можно даже не краситься. Вообще у таких, как ты, ресницы и глаза светлые, почему у тебя всё по-другому?

     — Мама была настоящей пепельной блондинкой, а папа — шатен.

     — Повезло тебе! Чёрный ген всегда доминантный…

     Я чуть не поперхнулся.

     — Но косметику всё равно используем. В любой профессии есть стандарт! — и Рома поднял указательный палец. — Завтра перед встречей с брокером сделаю тебе полный мэйкап! А дальше уж сам разбирайся…

     — Давай сегодня не думать про завтра! — попросил я. — Это же вписывается в твою самурайскую концепцию?

     — Согласен! А теперь, дружок, ты отправишься в спа и на эпиляцию!

     — Что?

     — Я за тебя отвечаю, должен придать тебе товарный вид. Сейчас позвоню знакомой в салон, даже не думай возражать! Самурай не должен ничего бояться!

     Но это оказалось значительно страшнее, чем я думал…

     Глава 5.

     От Анталии до Измира было более пяти часов езды. Мы выехали рано утром, я ещё не отошёл от вчерашней пытки и не разговаривал с ним. Рома-«Роза» заискивающе заглядывал в глаза:

     — Котик, ты из-за эпиляции такой сердитый? Но ведь это основы основ!

     — Ладно, — я сменил гнев на милость, — пусти за руль!

     Но Рома решительно отказался:

     — Всю жизнь мечтал именно об Alfa Romeo! Теперь тащусь!

     — Почему?

     — Название нравилось… — он мечтательно вздохнул: — Когда живешь в Мухосранске, такие названия завораживают! Звучало как «Альфа Центавра»! Казалось, что на этих машинах ездят представители другой цивилизации. Здесь можно было за те же деньги взять в аренду тачку поновее, но я эту красотку увидел и не смог без неё уйти!

     — А в Москве на чём ездил?

     — В Москве за мной Мася машину с шофёром присылал. Я хотел машину купить, но он не разрешал: беспокоился обо мне. Он вообще неплохой был. Ему даже не трахаться надо было, а просто чтоб кто-то пожалел. У них ведь наверху жизнь вообще жуткая… — и Рома передёрнул плечами. А потом испуганно глянул на меня: — Ты не думай, я не в обиде за то, что ты его грохнул, у каждого своя работа…

     — Смотри на дорогу, — сурово сказал я, и Рома притих, вцепившись в руль. Но потом расслабился и стал подпевать авторадио.

     — Давай пока повторим наш план! Мы приезжаем, снимаем номер в отеле поблизости от места встречи. Там ты приводишь меня в порядок. Потом встречаемся с брокером. Дальше ты ждёшь меня до вечера понедельника, если я не появлюсь — уезжаешь обратно в Анталию. Если случится что-то непредвиденное, вали раньше! Что бы ни случилось, ты не в теме!

     — Во-первых, я несу за тебя ответственность как поручитель. Во-вторых, тебе может понадобиться моя помощь. Мало ли, ногу подвернёшь или ещё что?

     — Ты соображаешь, с кем разговариваешь? — я сделал самое зверское лицо, на которое способен. — Какую ногу я подверну?

     — А что, у львицы целых четыре ноги! — запальчиво ответил Рома. — И не надо считать меня совсем уж никчёмным!

     Мне стало стыдно:

     — Прости, я тебе очень благодарен. Только не лезь ни во что! Слишком опасно!

     — Ну хорошо, — ответил он тоном обиженной блондинки. — Но и ты меня не беси!

     Мы приехали в Измир в восемь утра. Встреча была назначена в круглосуточном ресторане неподалёку от центра города. Рома быстро снял номер в ближайшем отеле Breeze, за два часа привёл меня в товарный вид, прищурился, отошёл подальше, как художник от мольберта:

     — Годится! Возьми с собой шмотки, чтобы переодеться! — и выдал мне розовый миниатюрный чемоданчик. — Что рожу скроил? Видел, как стюардессы ходят? Им по стилю положен чемоданчик и каблуки, а не рюкзак и кроссовки. Не спорь, доверься профессионалу!

     Я всё стерпел: и чемоданчик, и очередной халат с кружевами, и заколку в волосах, и даже кеды на платформе. От каблуков я решительно отказался, но Рома и не настаивал:

     — У тебя стиль casual, так что платформа сойдёт. Этих сосок на шпильках он уже видел-перевидел. Главное — много не говори, пока не окажешься с ним наедине. А там…

     — А там я сам разберусь!

     — Помни, что я сказал: он наверняка хочет, чтобы его кто-то поимел, но сам в этом нипочём не признается! Но едва ты намекнёшь, он тут же задом повернётся, как та самая избушка на курьих ножках. Тогда делай с ним что хочешь! И давай там аккуратней… — Рома протянул мне упаковку презиков.

     — Ты спятил?

     — Профессиональный стандарт! — Рома снова поднял кверху указательный палец.

     В одиннадцать часов утра мы вошли в кафе, в котором брокер назначил встречу. Снаружи по фасаду вились усы дикого винограда, сверху свисали огромные розовые цветы, похожие на искусственные, а внутри было пусто и светло. Сквозь перекрещенные деревянные балки лился солнечный свет, пахло свежим кофе и сладкой выпечкой. Навстречу поднялся невысокий человечек средних лет, больше похожий на офисного работника.

     — Привет, — сказал Рома, — я Роза, а это Алиса.

     Брокер посмотрел в планшет и кивнул Роме:

     — Я проверил тебя по базе: рекламаций нет. Садись!

     Перевёл взгляд на меня и спросил с подозрением:

     — Почему я раньше тебя не видел?

     — Алиса работала только на частных заказах, по рекомендации. Мы с ней давно знакомы. А сейчас она приехала сюда, я её уговорила выложить своё портфолио в базу.

     — Почему сама не хочешь поработать?

     — Малыш, я пока решаю личные проблемы, — Рома загадочно улыбнулся.

     Брокер пожал плечами:

     — Ладно. Правила ты знаешь. Будь на связи. А ты, — он поднял на меня взгляд, — иди за мной. Но телефон оставь.

     — Это почему?

     — Таковы требования клиента: никаких телефонов!

     Я выключил айфон и отдал Роме. Он растерянно прошептал:

     — Давай, держись!

     Мы обнялись, я втихаря передал ему свой второй айфон и прошептал на ухо пароль от него:

     — Там только один номер. Это на самый крайний случай, если я не появлюсь до понедельника.

     — Я буду ждать, — ответил Рома. — Ты, пожалуйста, приходи!

     Я взял розовый чемоданчик и пошёл за брокером к его машине.

     Когда я читал об элитном жилом комплексе, в котором теперь живёт вип, то представлял себе группу малоэтажных вилл, расположенных на красивом побережье, в отдалении от туристических центров. А оказалось, это башни-близнецы Gemini, расположенные неподалёку от центральной набережной: два параллелепипеда из стекла и бетона, соединённые двумя прозрачными переходами на разной высоте.

     — Это всё его, — гордо сказал брокер.

     Вип и тут по московской привычке возвёл многоэтажку? Брокер нахмурился:

     — Рожу не криви! Небось, не с Пятой авеню приехала, а из Зажопинска!

     — С Москвы, — ответил я в тон.

     — Лохудра, все-то вы «с Москвы»… — скривился брокер. — Смотри, помалкивай там! И веди себя прилично! Если тебя выгонят, мне штраф выкатят. И подруге твоей не поздоровится, она твой поручитель!

     Я молча прошёл с ним через подземный паркинг, где стоял десяток шикарных тачек. Даже без объяснений было понятно, что они все принадлежат одному человеку. Потом мы поднялись на лифте до пятнадцатого этажа и перешли по висячему переходу в соседнюю башню. Там нас встретила охрана, бдительно проверила сверху донизу, только в задницу датчик не засовывали. Брокер остался снаружи, а за мной захлопнулись двери. В следующей комнатке, похожей на зал досмотра в аэропорте, человек в перчатках бегло ощупал меня, вытряс чемоданчик и просветил его со всех сторон. И наконец меня отвели в апартаменты: обычная квартира с балконом, с видом на порт.

     — Захочешь есть, нажмёшь на кнопку, придёт человек, принесёт всё, что скажешь! — сказал охранник. — На ТВ все двухсотые каналы — российские.

     — А когда… — начал я. Охранник перебил:

     — Когда надо будет, хозяин тебя позовёт. Пока сиди тихо!

     Если бы не запертая дверь и не отсутствие ключа, я бы чувствовал себя просто туристом в отеле. В холодильнике нашёл сок и воду, в шкафу — чай и чипсы. Негусто! Если эскорт жил так скромно, то вип реально скуп. Или ему настолько наскучили эти тёлки, что он и тратиться на них не хотел? Похоже, Рома был прав…

     Я не пытался ничего обдумывать заранее. Главное — его предупредить: у человека такого уровня наверняка есть план срочной эвакуации. И ещё я надеялся, что не встречусь тут с незнакомцем в чёрном. Тони это или другой человек, неважно: он не сможет сюда попасть! Сражаться с ним за жизнь олигарха, которого я в глаза не видел, — это глупо. Но и позволить человеку умереть на моих глазах я тоже не готов. Авось, мы все как-то договоримся… Только на этот безглазый и беспринципный «авось» и надежда.

     Я задремал, потом проснулся, аккуратно принял душ, чтобы не размазать косметические изыски Ромы, сделал гимнастику, переоделся в новый шёлковый халат — бдительный Рома все бирки успел срезать! — и уселся на балконе с бутылочкой сока. Внизу орали чайки, шумел порт, прибой равномерно бил по граниту набережной. Что я тут делаю? Как я вообще стал «Львицей из Мариуполя»? Почему на меня повесили столько убийств? Я же ни в чём никогда не участвовал, жил тихо, зарабатывал как мог… Почему от моего имени совершается такая жуть? Почему я теперь замазан чужой кровью по самые уши? Какое всё это имеет ко мне отношение?

     Полный сюр происходящего так контрастировал с весенней благодатью, что я перестал сотрясать небо бессмысленными вопросами. Нажал кнопку вызова прислуги и потребовал кофе по-турецки. Кофе принесли через пять минут, но это оказался обычный эспрессо. Пора показать характер!

     — Я просила кофе по-турецки, — надменно бросил я через плечо, стоя на балконе.

     — Закрой хлебальник, сучка, — ответил охранник, — скажи спасибо, что тебя вообще сюда пустили!

     А через мгновение он уже болтался мордой вниз на перилах балкона.

     — Я просила всего лишь кофе по-турецки. Это так сложно?

     Он вспотел от страха, запах был кислым и нездоровым: почки у него шалят, не иначе.

     — Принеси мне кофе по-турецки! — повторил я, швыряя обмякшее тело в комнату. — И пива поменьше пей, а то почки скоро отвалятся!

     Охранник собрал себя в кучку и уплёлся. Повсюду наверняка распиханы камеры, хозяину доложат об инциденте! Если вип действительно таков, как предполагал Рома, он сразу мной заинтересуется.

     Всё так и вышло. Сначала другой охранник принёс мне кофе по-турецки, со стаканом ледяной воды и шоколадкой на блюдечке. Я сидел на балконе и смотрел, как солнце ползёт к горизонту, а небо приобретает оранжевый оттенок. Как там большие мастера говорят: медитация, концентрация? Ни хрена не получалось! Вслед за этим принесли фрукты и конфеты.

     — Я что, сюда жрать приехала? — спросил я наглым тоном. — Больше негде?

     У вымуштрованного охранника не дрогнул ни один мускул, он вышел. Когда над бухтой повисли разноцветные сумерки, за мной явился третий охранник. Вероятно, в их субординации он был рангом выше предыдущих.

     — Хозяин вас ожидает!

     Меня провели к лифту, мы поднялись на самый верх. Чем важнее человек, тем выше он должен находиться. Ближе к богу, так сказать… Один из шаблонов, заложенных тысячи лет назад ещё фараонами. Не сказать, чтобы новый интерьер был сильно богаче прежнего: только телевизор больше, диагональю почти с меня. Вип сидел в кресле и грыз орешки. На нём была майка-алкоголичка, шорты до колен и вьетнамки.

     — Хочешь? — без всякого приветствия спросил он, кивнув на банку пива.

     — Не пью на работе!

     — А орешки?

     — Я люблю ванильные сухари!

     — А я — печенье «Юбилейное»! — оживился вип. — Подойди!

     Я подошёл к нему и встал, как учил Рома: в три четверти, одну ногу выставив вперёд, а другую слегка повернув назад.

     — Ловко ты с охранником поступила! — Он осторожно потрогал мою руку: — Занималась чем-то? Любого так можешь завалить?

     — Не любого, а только того, кто сам об этом попросит!

     Он смотрел на меня снизу вверх и явно ждал того, о чём говорил Рома. Вот, блин, психолог! И правда мог бы консультациями зарабатывать гораздо больше, чем жопой!

     — Выключи камеры сначала, — сказал я многозначительно, — или ты хочешь, чтобы охрана увидела?

     Вип повернулся к столу, выдвинул ящик и нажал в нём одну кнопку, потом вторую. Жалюзи на окнах сомкнулись.

     — Теперь никто ничего не увидит.

     — А окна-то зачем закрыл? Тут высоко! Думаешь, за тобой ангелы с небес подсматривать будут?

     — Мало ли…

     Он по-прежнему смотрел на меня снизу вверх, даже откинулся в кресле — полностью беззащитные сто девяносто семь сантиметров живой плоти. Я взял его за руки, поднял с кресла, повернул спиной и ткнул лицом в диван, он не издал ни звука и не сопротивлялся. Боже, какой стыд…

     — А теперь слушай, — сказал я ему в самое ухо. — Знаешь, кто я?

     Он растерянно обернулся, но я прижал его сильнее и продолжал шептать:

     — Я — «Львица из Мариуполя». А ты — моя цель.

     Для доходчивости применил болевой приём из тех, что показывал Аслан. Вип тихо взвыл, я заткнул ему рот другой рукой:

     — Я не хочу тебя убивать. Но желающих достаточно. Если у тебя есть план срочной эвакуации, вали прямо сейчас! — и встряхнул его: — Если понял, дай знать!

     — Понял, — прохрипел вип. — Отпусти!

     Едва я выпустил его, он вскочил, вытащил из стола старый кнопочный мобильник, нажал кнопку и пробормотал:

     — План «Д».

     Потом, не оглядываясь, быстро вышел в предбанник, где уже суетился его секретарь.

     — Что хочешь? — спросил вип коротко, надевая кроссовки.

     — В каком смысле?

     — Ты же меня предупредил не просто так? Скажи, сколько. Но больше ляма не дам!

     Я растерялся. Вип по-своему истолковал моё молчание:

     — Два ляма.

     — Переведёшь на тот же счёт, куда брокер переводил аванс!

     Ай да я молодец, выбил Роме выходное пособие!

     — Договорились, — ответил вип, — пошли.

     Он запихнул в ухо наушник, мы быстро пошли за секретарём по длинному навесному переходу между зданиями. Через стеклянный пол была видна крыша нижнего перехода, по которому меня вели сюда.

     — Куда мы идём?

     — Выход на вертолётную площадку на другой крыше, — объяснил вип, по-прежнему не оборачиваясь.

     — Это же неудобно!

     — Смотря для чего…

     Я услышал, как сзади завыла пожарная сирена. Запахло дымом. Через прозрачную стену видно было, как в его апартаментах вспыхнуло пламя, перекидываясь на соседние этажи.

     — Там же кто-то остался?

     — Мои люди успели уйти. При пожаре двери автоматически блокируются, как в подводной лодке. А соседние квартиры в том блоке — не мои… — пожал плечами вип.

     Даже при пожаре его вертолётная площадка не пострадает, потому что она в соседнем здании. А это здание может сгореть как свечка, но ему по херу… Я впервые видел человека настолько богатого и настолько безразличного ко всему!

     Секретарь приложил бейдж с чипом к прозрачной двери в конце перехода, она открылась, он пропустил випа и прошёл за ним. Вип спохватился:

     — Я наушник обронил, подними, пожалуйста! Надо связаться с пилотом, без моей команды вертолёт не сядет!

     Я наклонился, оглядывая стеклянный пол, поднял «ухо», повернулся — и увидел, как прозрачная дверь перехода закрылась перед моим носом. Вип и секретарь исчезли за глухой дверью, которая вела в соседнее здание. Он мог пообещать и пять лямов, и даже десять. Меня провели как последнего лоха! Раздался стрёкот, в тёмном небе заморгали огоньки: к крыше приближался почти невидимый вертолёт.

     Я обернулся: в соседнем здании уже бушевал огонь, вверх поднимался чёрный дым, запах горящего пластика проникал сквозь стеклянные стены. Внизу выли пожарные сирены. И что мне делать? Меня впервые охватил первобытный ужас, полностью парализовал тело. Но паника быстро прошла, осталось безумное желание выжить. Сколько продержится стеклянный переход? Я заметался взад-вперед, как муха в стакане. Попробовал с разбегу выбить стеклянную дверь, вложив в прыжок всю свою силу. Но это было закалённое стекло, я лишь вышиб себе плечо и взвыл от боли. Другой переход между зданиями, по которому меня вели сюда, находился ниже на десяток этажей. Может, рискнуть и спрыгнуть туда? Но прозрачное перекрытие на полу было таким же прочным, не разбить.

     И вдруг за дверью появился уже знакомый силуэт в чёрном. Увидел меня, с разбегу врезался в стекло, замотал головой, ударил второй раз — безрезультатно. Тогда он кинулся прочь. Если это настоящий киллер, вип — его главный приоритет. Я никого не интересую. На меня просто всё потом спишут… Я прислонился спиной к стеклянной стене и смотрел, как огонь пожирает соседнее здание и лижет дверь перехода. Сколько времени у меня в запасе? Раздался щелчок, я обернулся: человек в чёрном открыл дверь, приложив к ней бейдж с чипом, а потом снова исчез. Кем бы он ни был, он меня спас!

     Из перехода я влетел в лифтовой холл, там выла сирена и собирались перепуганные жильцы, прихватив с собой что ни попадя. Я вместе с ними спустился по лестнице и незаметно выбрался из здания. На улице собрался десяток пожарных расчётов, толпились зеваки, которых отгоняла полиция. Я посмотрел наверх: вертолёта не видно, наверно, вип успел свалить. Раздался адский грохот, сверху посыпались обломки, пожарные заорали, чтобы все отошли, я кубарем откатился в сторону, а потом быстро перемахнул через забор и побежал.

     Только оказавшись на центральной улице, я понял, что совершенно не представляю, куда теперь идти. Но мне повезло: наткнулся на парочку русских туристов, сказал, что потерял телефон, и попросил погуглить отель Breeze. Имидж блондинки, которая не представляет, что же ей теперь делать, работает в любой точке планеты!

     Пока я дошёл до отеля, уже рассвело. Страшно болело выбитое плечо, рука отваливалась. Я позвонил в номер со стойки ресепшен. Сонный Рома вылетел навстречу в халате, цокая дурацкими тапочками на каблуках.

     — Блиин! Ты живой!

     — Ты случайно не звонил по тому номеру?

     — Неееет! — ещё громче закричал он. — Я был в тебе уверен! Иди в душ, ты похож на палестинскую беженку! А с рукой что? Забинтовать надо…

     — Потом! Новости включи!

     — Ох, там такое творилось! Даже вертолёт загорелся и упал! Ты это видел?

     «В турецком городе Измир при крушении личного вертолёта погиб российский миллиардер… Он пытался эвакуироваться с крыши элитного ЖК Gemini, в котором случился сильный пожар… Полностью выгорела часть здания, принадлежавшая российскому олигарху… Также во время пожара погибло 12 жителей этого корпуса, которые не успели эвакуироваться…»

     — Дай мне скорее тот телефон!

     ЧАСТЬ XI.

     Глава 1

     Наша с Тони переписка была короткой: «Как ты?» — «У нас всё по плану». — «Я возвращаюсь». — «Увидимся дома». В самолёте я спал как убитый, «рабочий» телефон включил, только ввалившись в квартиру, и тут же нарвался на звонок Суккулента:

     — Отлично сработали! Надо встретиться!

     — Завтра! — и я нажал отбой, не прощаясь.

     Затем позвонил Алексей из службы безопасности «Трансрегиона»:

     — Завтра у нас региональный турнир ЧОПов по стрельбе. Могли бы вы провести занятие сегодня?

     — Конечно!

     Потом позвонил Аслан:

     — Ты как? Давай в клубе завтра встретимся?

     А когда я собрался в душ, позвонил Мика — свет очей моих.

     — Ты занят? Давай сделаем ещё сюжет. Тут все уже обоссались из-за «Львицы из Мариуполя», начальство велело развести картинку: львица в клинике, вся белая и пушистая, а убийца — подлый враг, нам с ним не по пути. Как-то так. Готов?

     — Завтра! — рявкнул я. — Все как с цепи сорвались, я тоже человек!

     — Кто же спорит, — растерянно ответил Мика, — у тебя другая работа появилась?

     — Да, я теперь не могу по любому поводу бежать куда угодно! Завтра днём свободен.

     — Отлично, — обрадовался Мика, — созвонимся! — И тут же, без перехода: — Прости, я занят, болтать не могу.

     Мика в своём репертуаре: всегда спешит и не помнит, кто, кому и зачем звонил! Ладно, какой есть, другого Мики всё равно не будет.

     Я долго мылся, пытаясь избавиться от жуткого запаха горящего пластика, который преследовал меня с ночи пожара. Плечо и рука, отбитые о стеклянную дверь, ещё болели, но я намазался вьетнамским бальзамом, обмотался эластичным бинтом и надел майку с длинными рукавами, чтобы не было заметно. Отправился в «Трансрегион», даже не заглянув в новости. Теперь я сам формировал новостную повестку, от этого было совсем тошно.

     В застеклённом спортзале «Трансрегиона» меня на мгновение охватил ужас: перед глазами встали прозрачные стены перехода, за которыми плескался огонь. Но это были всего лишь солнечные блики…

     Я даже не заметил, как провёл тренировку: моё тело словно существовало отдельно от абсолютно пустой головы. Занимался бездумно, стараясь меньше шевелить травмированной рукой. Возвращаясь после занятия в раздевалку, услышал, как охранники перешёптываются:

     — У мастера второе дыхание открылось после поездки! Прямо летал по залу!

     — Любовь!

     — А это и правда был он?

     — Тебе какая разница? Учись, пока он есть! Такие люди долго не живут!

     — Да разве можно научиться так высоко прыгать? И какую силищу надо иметь, чтоб так бить одной рукой?

     — С виду не скажешь.

     — Вот поэтому и «львица»…

     — Тихо ты! Башку оторвёт, если услышит!

     Они действительно говорили очень тихо, просто у меня теперь слух — как у ночного хищника, не хочу, а всё различаю. Я молча собрался и ушёл. А потом позвонила Кристина:

     — Что делаешь сегодня?

     — Конечно! — заорал я, даже не дослушав, и лишь потом спросил, чего надо. Оказывается, Дима обещал забрать Мишку с городского первенства по карате, но до сих пор не объявлялся. А Кристина показывает клиенту дом в коттеджном посёлке.

     Я отправился за Мишкой. Соревнования проходили в центре, на Чистых прудах, в маленьком убогом жёлтом здании с горделивым тигром Шотокана на двери. Как, интересно, туда поместились все участники первенства? Родителям было негде ждать, они болтались в скверике, я тоже присел на скамеечку возле детской площадки. Мишка выскочил одним из первых, держа в руках диплом и медаль. Он оглянулся в поисках мамы или папы, увидел только меня, но совершенно не расстроился.

     — Смотри! Она серебряная, но выглядит лучше, чем золотая. Золотая вообще как игрушечная, а эта почти как настоящая!

     — Главное, чтобы тебе нравилось! Ты же не закидываешься, если первое место не занимаешь?

     — Да мне вообще по фигу! — честно сказал Мишка. — У меня в финале был соперник, который выше меня на голову. Моя бы воля, я бы с ним вообще драться не стал. Алекс, ты много дрался в жизни?

     — В детстве совсем не дрался.

     — Как это? А потом?

     — Потом иногда приходилось… — я перевёл беседу в более безопасное русло: — Пойдём скорей, я сам с тренировки и тоже есть хочу!

     Мы вдвоём готовили ужин. Я старательно ни о чём не думал, пока не плюхнул отбивные на горячую сковороду. Запах жареного мяса вызвал рвотный спазм, я бросился в туалет.

     — Алекс, я мясо перевернул, оно уже готово!

     — Накрой крышкой и выключи огонь, — раздался голос Димы в прихожей.

     Когда Дима увидел меня, то с трудом сдержал раздражение:

     — Как всегда! Только запахнет вкусным — ты появляешься, к гадалке не ходи!

     — Папа, Алекс меня забрал с соревнований вместо тебя!

     — Самолёт позже прилетел, я никак не успевал… — начал оправдываться Дима.

     — Да ладно, всё норм! А где Тони?

     — Он в магазин пошёл за мороженым. Не может с пустыми руками приходить, в отличие от некоторых… — и Дима бросил на меня саркастический взгляд.

     — Алекс пришёл не с пустыми руками, а со мной! — возразил Мишка.

     Они с Димой препирались на кухне, потом Мишка притащил медаль и диплом, я забился в угол и сидел молча. Пришёл Тони. Я увидел его, вскочил и застыл, как идиот, с трудом выдавил из себя:

     — Привет! Командировка прошла удачно?

     — Да. А твоя поездка?

     — Тоже нормально…

     Мы просто смотрели друг на друга, при этом произнося ничего не значащие слова.

     «Ты цел?» — «Да! Это ты меня спас?» — «Неважно. Главное, что ты жив…»

     Дима ввалился в комнату, занёс одну ногу, смутился, убрал её и втянулся обратно в коридор:

     — Идите ужинать, сегодня на кухне поедим, по-простому!

     Так и ужинали мы вчетвером: Дима с сыном и двое предполагаемых убийц. Чтоб картинка обрела законченный характер, вскоре пришла бывшая жена Димы. И все дружно ели эскимо на палочке, облизывая пальцы и подхватывая тающие льдинки тонкого шоколада.

     — Мама говорила, что такое эскимо продавали в моём детстве, но я не помню, — сказал Тони, вытирая руки салфеткой. Поморщился, глядя на меня: — Вечно ты перемажешься, хуже Мишки! — и вытер мне щёку.

     Дима с Кристиной переглянулись, Дима насупился и открыл рот, но Кристина пихнула его ногой под столом, и он заткнулся. Мы ещё немного посидели и поехали домой. А там Тони бросил в комнате сумку с вещами, достал аптечку и пробурчал:

     — Ты какой-то кривой. Плечо или рука?

     — И плечо, и рука.

     — Снимай майку! И что же случилось?

     — Случайно упал.

     — Конечно! — с непередаваемой интонацией произнёс он, прощупывая шейные позвонки. — Сиди прямо!

     Жёсткие пальцы пробежали от шеи к плечу, потом надавили на какую-то точку, стало очень больно, в шее хрустнуло.

     — Ну вот, теперь пройдёт! Ещё надо тейп приклеить.

     Когда сам Тони вышел из ванной, я увидел эластичный бинт на запястье:

     — А у тебя что с рукой?

     — Помогал перегружать оборудование из санитарного бокса, — огрызнулся он.

     — И как пациент?

     — Доставили благополучно, только вылет задержали.

     Мы сидели друг напротив друга: у одного тейп, у другого повязка …

     — Мы так и будем молчать? — не выдержал я. — И отчаянно смотреть друг на друга, как бессловесные твари?

     — Да, солнышко, так и будем. Однажды я тебе всё расскажу. А пока… — он беспомощно развёл руками, но вдруг нахмурился: — Кто такой Роман и какого хрена он звонил мне с нашего секретного телефона?

     — Однажды я тебе тоже всё расскажу!

     Разговоры стихли сами собой. Я снова не понимал, что за человек рядом со мной, но страха не было. Кем бы он ни был, мы вцепились друг в друга намертво. И чем сложнее было сказать, тем легче было обнять…

     А на следующий день начался полный треш!

     Я не успел выпроводить Тони на работу, как позвонил Суккулент и назначил встречу. Он ожесточённо пилил тупым ножом блинчики с шоколадом:

     — Заказал вам то же самое! Заслужили! И вот ещё презент… — он подтолкнул ко мне ногой новый пакет с логотипом ЦУМа.

     — Балуете!

     — Вы, наверно, новостей не читали? Оказывается, наш общий знакомый давно составил завещание, по которому основная часть активов в случае его смерти переходит в госуправление. Бывшей жене и детям достаётся только недвижимость на Лазурке и ещё какая-то мелочь на безбедную жизнь.

     — А у нас теперь завещание вскрывают, не дожидаясь похорон?

     — Обижаете, уже похоронили! По просьбе родственников, церемония прошла быстро, тихо и в узком кругу.

     — Надо же, как всё удачно сложилось! Вы довольны?

     Я продолжал пережёвывать свой блинчик, размазывая по тарелке шоколад. Суккулент посмотрел на меня с некоторым ужасом.

     — Что теперь, Алекс? — тихо спросил он. — У вас точно есть план? «Громада двинулась и рассекает волны. Плывёт. Куда ж нам плыть?»

     Я чуть не поперхнулся: сука, ещё и Пушкина цитирует!

     — Дальше поднимется большая волна.

     — А если нас этой волной и накроет? — в его голосе звучало отчаяние. — Мой руководитель не делился ничем, только ставит конкретные задачи, а я не представляю всего масштаба, но мне не по себе… Вы сами знаете, что дальше?

     — У меня есть план, но он будет подвергнут корректировке в зависимости от обстоятельств! — многозначительно заявил я. — Пока ничего не предпринимайте. Только смотрите, чтобы никто не нашёл в Измире моих следов!

     — Ни боже мой! — поклялся Суккулент. — Кофе заказать?

     Я продирался сквозь уличную толпу на Кузнецком мосту, когда позвонил Мика.

     — Ты подумал насчёт сюжета?

     — Да. Но если вы опять наложите свой текст…

     — Это не я! — почти закричал Мика. — Я вообще тогда в редакции не был! Это они сами, по собственной инициативе…

     — Поверю на слово, но чтобы в это раз всё вышло слово в слово!

     Мы договорились о времени съёмки, я вёз домой увесистый пакет из ЦУМа. Сегодня было тепло и дождливо, как будто уже конец апреля. Из земли на газонах и клумбах вылезали робкие разноцветные бутоны. Часть людей ещё была одета в пуховики — наверно, те, кто рано выезжает из дома на работу, — а часть уже шлялась в шортах. Раньше мне нравилось разглядывать весеннюю разношёрстную толпу, угадывать, кто кем работает, кто куда идёт. Раньше мне вообще нравилось фантазировать. Теперь я наблюдал материализацию своих фантазий.

     Может, спросить Тони, нет ли у них на работе сейфа? Но как объяснить происхождение бабла? Ничего не придумал, переложил всю кучу в большой пластиковый пакет, обернул скотчем, засунул на самую верхнюю полку в шкафу. Там раньше лежали портреты родственников, теперь место освободилось. Прикрыл шарфом для маскировки, пусть лежат: однажды мы всё друг другу расскажем, заберём бабки и просто уедем отсюда! Надо же во что-то верить… Родня — на стене, деньги — в шкафу, таков мой личностный рост!

     По дороге я зашёл в магазин и купил конфеты и бутылку для персонала ветеринарки. В конце концов, деньги деньгами, а простую вежливость никто не отменял. Медсестра расплылась в улыбке, принимая конфеты, но когда я спросил, на месте ли заведующий, она покачала головой:

     — Сегодня его уже не будет, срочный вызов!

     Мне, правда, показалось, что в двери заведующего торчал ключ, но я не стал ничего спрашивать. Странно, что он не хочет со мной разговаривать. Но в последнее время я приучил себя не искать объяснений, а принимать вещи такими, какими они есть. Пошёл к Лиане. Она по-прежнему спала, но выглядела просто отлично. Сегодня она повернула голову на другой бок, пасть была приоткрыта, как у ребёнка, в этом ракурсе казалось, что львица улыбается загадочной полуулыбкой. Я снова подёргал её за лапу: ноль эффекта.

     — Разве вы мне не говорили в прошлый раз, что она скоро очнётся?

     — Мозг — такая загадочная вещь, — ответила медсестра. — Зато смотрите, как мы её кормим, какая гладкая она теперь! Спящая красавица! Проснётся — от женихов отбоя не будет! Подберите ей нормальный зоопарк, чтобы нашла себе подходящую пару, а не кидалась на шею первому встречному… как некоторые! — и она грустно вздохнула.

     Да уж. Некоторые — не будем показывать пальцем — кидаются на шею первому встречному, а потом такое начинается… Интересно, если бы я знал, что случится дальше, всё равно бы прыгнул из окна в этот чертов букет из сердец? Или прошёл бы мимо? На самом деле я уже догадывался, что история началась не с букета, а с Носика и с Мики, двух моих самых близких институтских друзей. Одного уже нет. Могу ли я доверять второму?

     Я сидел под козырьком пристройки, втягивал носом весенние запахи и ждал «видика», придумывая текст. Снимать спящую львицу больше невозможно, надо как-то выкрутиться! Мы сняли в приёмном отделении разноцветных попугайчиков, геккона и надменную британскую кошку. Я коротко рассказал предысторию и похвалил сотрудников клиники, которые самоотверженно выхаживали почти безнадёжную пациентку. Потом пошли в пристройку к львице. Я вдохновенно врал, что Лиана уже возвращается к жизни, но ещё слаба и поэтому должна больше отдыхать. «Видик» ухитрился снять крупным планом её загадочную полуулыбку. Я завернул высокохудожественный пассаж про то, что львица видит во сне своих родных, оставшихся под бомбами, и своего первого спасителя, и всех, кто был к ней добр, и бла-бла-бла… И что не следует верить слухам и сплетням. Нет никаких загадочных убийств, есть просто люди, которым выгодно сеять страх и умножать зло. Но этот путь никуда не ведёт… Короче, как говорил наш руководитель семинара сценаристов: «Сопли с сахаром!» Отправил Мике сюжет, тот ответил быстро: «Всё норм, если что, в конце подрежем!» — «Ты обещал!» — «Слово пацана!»

     От меня все отстали, и я решил проведать писателя и мастера тату Стаса, раз уж оказался в этом углу Москвы. Стас был в студии и обрадовался мне совершенно искренне.

     — Не дозрел ещё до нового рисунка? — спросил он.

     — Пока нет.

     — Ладно, это как озарение: просыпаешься — и понимаешь, что тебе жизненно необходимо перо орла на икре. Или узор из рун на башке! — и он ткнул пальцем в свою татуированную голову. — Набьёшь татуху — и начинаешь писать новый роман! Кстати, я в прошлый раз тебе звонил…

     — Тебя кто-то попросил? — осторожно начал я. Стас мрачно кивнул:

     — Да, тыкал в лицо своими удостоверениями, запугивал. Знаешь, у меня и посты разные были в соцсетях, каждый на пять лет теперь тянет. Ещё я пишу прозу в жанре «социальная антиутопия» и выкладываю сочинения на разные самиздатские сайты. Но пока у меня мало читателей… Строго говоря, кроме моих знакомых, скачал роман только один человек, и тот оказался в погонах! — Стас усмехнулся. — Он пришел, припугнул, насчитал с ходу лет восемь за содержание: фейки, оскорбление чувств, искажение истории. Что было делать? На любого можно накопать что угодно! А у меня семья, мама болеет… Он попросил фото твоей татухи из архива готовых работ, пришлось показать. Потом я позвонил тебе по громкой связи, он записал разговор, сказал «спасибо» и отвалил.

     — Как он выглядел?

     — Да никак! Они же все никакие! — Стас развёл руками.

     — Больше не доставал?

     — Нет.

     — Значит, кому-то надо было убедиться, что ты набил эту лапу именно мне. И заодно послушать, как и что я говорю. Первоисточник нужен был, так сказать.

     Чтобы при необходимости можно было спокойно сымитировать мой голос и воспроизвести мою татуху на чужом теле! Но этого я вслух не сказал. Значит, меня при необходимости смогут заменить. Я всего лишь чья-то пешка! Потом можно предъявить чужой труп с татухой и сказать, что «Львица из Мариуполя» нейтрализована.

     Я попрощался со Стасом и поехал в спортклуб на встречу с Асланом. Тот был бодр и свеж:

     — Как провёл выходные?

     — С виду ты — мачо, а на деле — трепло! Откуда все узнали, где я был?

     Я свирепо глянул на него, Аслан смутился:

     — Я никому ничего не говорил! Ты же знаешь, я твой главный фанат! Тут одно видео выложили, все рассматривают и изумляются…

     Он протянул мне телефон: ролик в Тиктоке, хэштег «пожар в Измире». Видео было мутным, снятым издали, наверно, из соседней башни. Человек бежит по крыше к вертолёту, его настигает другой чёрный человечек невероятно длинным и плавным прыжком… А на другом видео чёрная фигурка одним махом перелетает через высоченный забор возле горящего здания.

     — Нейросеть нарисовала, — сказал я твёрдо.

     — Я тоже так думаю! — улыбнувшись, ответил Аслан. — Пойдём, научишь меня так же мягко приземляться! Кстати, что у тебя с плечом?

     — Неудачно повернулся во сне…

     — Во сне чего только не бывает!

     Глава 2.

     Мы бежали вдвоём по утреннему парку: дышали в унисон, синхронно отталкивались от земли. Удивительное чувство, когда кто-то другой полностью разделяет с тобой время и пространство. Мы заключили негласный договор об умолчании, а остальное… Остальное было настолько несущественным, что мы его просто не замечали. Строго говоря, мы стали сообщниками и старательно делали вид, что ничего не случилось. Разве не так жили все в годы войны с Украиной? Делали вид, что ничего не происходит: кто-то где-то умирает, и всё. Чем мы двое отличаемся от остальных ста сорока миллионов?

     — По тебе видно, что ты размышляешь на морально-этические темы, — Тони дёрнул меня за руку и остановил.

     — Просто не выспался!

     — Когда я переезжал к тебе, то не ставил перед собой задачу выспаться, скорее наоборот… Какие планы на сегодня?

     — Сегодня, кажется, никому от меня ничего не надо.

     — Когда выйдет твой вчерашний сюжет про львицу?

     — Не знаю, Мика не написал ничего. А тебе зачем?

     — Просто интересно… Давай возвращаться, мне пора собираться на работу. Дорога в санаторий занимает больше часа в один конец! Но мне не привыкать…

     — Зато все едут в центр, а ты — наоборот, из центра, пробок нет.

     — Ради тебя я каждый день жертвую тремя часами своего личного времени!

     — И не только этим… — добавил я тихо.

     Тони взял меня за подбородок:

     — Мы оба знаем, чем готовы пожертвовать, и этого достаточно.

     — Блииин! — заорал я, почти как блондинка Рома. — Не смей говорить как персонаж дешёвого боевика!

     — Солнце моё, это очень дорогой боевик! — ответил Тони и понёсся обратно с криком: — Думаешь, если у тебя ноги длиннее на пять сантиметров, я тебя обогнать не смогу?

     — Не на пять, а на семь! У нас разница в росте семь сантиметров!

     — Твои ноги длиннее только на пять! Есть точные данные в медицинской карте!

     — А ещё два сантиметра?

     — За счёт головы и шеи! У тебя длинная шея и удлинённая форма черепа!

     — Ты зачем меня измерял, придурок?

     — От придурка слышу!

     Я написал Мике: «Когда можно посмотреть видос?» Он не отвечал. Может, повезло, и сюжет просто не выйдет в эфир? Только я собрался расслабиться, как позвонил Суккулент:

     — Новости видели?

     — Ещё нет, только с пробежки вернулся!

     — Рекомендую. Потом перезвоните!

     Я листал новости. Гибель в вертолёте на фоне пожара выглядела так эффектно, что до всех наконец дошло: хочешь жить — плати отступные! Крупные бизнесмены, рангом чуть ниже покойного випа, передавали свои активы в госуправление, словно соревновались, кто первым об этом заявит! Самый большой автодилер отдался с потрохами скромному чеченскому предпринимателю. А вот молодой олигарх случайно убил себя на полигоне, когда практиковался в стрельбе. Наверно, оказался несговорчивым!

     Суккулент прислал мне ссылку на короткую заметку в одной деловой газете. Под видом анализа в ней намекали, что самая крупная московская фирма-застройщик со дня на день перейдёт под временное антикризисное управление, чтобы избежать неминуемого банкротства. Но владелец хранил молчание и не хотел ни платить, ни отдавать. А ведь блондинка Рома-«Роза» учил меня: либо ты даёшь, либо ты берёшь, либо делаешь всё с любым количеством партнёров.

     Я перезвонил Суккуленту:

     — Вы хотите сказать, что это мой следующий клиент?

     — Да.

     — Могу на этот раз импровизировать?

     — Сколько угодно! — радостно заворковал Суккулент. — Главное, чтобы он отдал то, что должен. А уж как вы этого добьётесь, нас не касается! Можете ни в чём себе не отказывать!

     — Присылайте фактуру, дальше я сам. Насчёт гонорара…

     — Тот же прайс! — поспешно сказал он. — Клиент мелковат, зато недвижимость московская.

     — Я не о том. Можете сделать мне одолжение и сегодня же перевести аванс на один счёт?

     — Вообще мы так не делаем, но для вас, в виде исключения…

     Я позвонил Роме и надиктовал на автоответчик сообщение: «Пришли реквизиты своей карты или криптокошелька!» Подумал и добавил: «Быстро!» Вне Москвы люди расслабляются и тупеют! Ромино «быстро» заняло полчаса. Я переслал реквизиты Суккуленту и приписал: «Сделайте и забудьте об этом!» — «Понял!»— послушно ответил Суккулент и выслал фото нового випа и сведения о нём.

     Этот персонаж по возрасту принадлежал к промежуточной категории: не из старпёров первой волны, но и не из поколения детей. Обычный дядька из Казани, в отличие от нынешних эффективных менеджеров, даже образование имел профильное: окончил строительный институт. Затесался в нужную среду, вовремя присосался к кормушке, был посажен на московскую недвигу и решил, что держит бога за бороду, а теперь не хочет делиться… Смешной такой! Я позвонил Суккуленту:

     — Где расписание на ближайшие дни!

     — Простите, недоглядел за своими мальцами, всё надо проверять самому! — Суккулент готов был извиняться и дальше, но я прервал его:

     — Быстро!

     Через десять минут мне прислали расписание: обед, встреча, поход в театр с супругой, встреча, завтрак, встреча, обед, встреча, спортклуб, встреча… У них вся жизнь состоит из встреч! С кем они встречаются? Их рассадили по местам и периодически пересаживают, а по истечении срока годности меняют, как детали. Правда, теперь автопроизводители ориентируются не на замену деталей и даже не на замену целых блоков, а на замену старой модели на новую. Всем так проще. Я бы на месте этих дядечек в пиджаках свалил бы, пока жив!

     А почему я сам-то не валю на все четыре стороны, пока жив? Ответ был на поверхности. Уж если однажды вошёл не в ту дверь, как наш знаменитый король эстрады, нет смысла делать вид, что ты ни при чём.

     Я внимательно изучил все заявленные локации и пришёл к выводу, что самое доступное место — это спортклуб. Вип жил в дорогом квартале в пойме Москвы-реки, а не в каких-нибудь Xамовниках. Всё-таки он был пришлый, а «золотая миля» в центре принадлежала уважаемым людям, которые не любят «этих казанских». Я позвонил в его спортклуб, но менеджер первым делом спросила, являюсь ли я собственником и в каком корпусе проживаю, попросила прислать подтверждение, иначе туда не попасть!

     Сегодня я должен был проводить очередное занятие в «Трансрегионе» и решил воспользоваться благосклонностью скромного, но всемогущего тестя Аслана. Заранее позвонил секретарше и попросил уделить мне пять минут. Алим Викторович был важен и немногословен:

     — Чего тебе? Давай быстро!

     — Мне бы попасть в один ЖК в пойме.

     — А что, это проблема?

     — Мне нужно не просто внутрь, а в их спортклуб, желательно — завтра. Туда с улицы не пустят!

     — Так и говори сразу. Поищу кого-нибудь. Тебе что, тренировок не хватает? — усмехнулся он. — Такой худой с виду, как девчонка…

     — В этом-то вся фишка! — и я многозначительно улыбнулся. Алим Викторович так же многозначительно улыбнулся в ответ:

     — Иди, сэнсей! — и насмешливо фыркнул вдогонку. Что он на самом деле обо мне думает? Впрочем, какая разница? Я сам-то про себя давно ничего не понимаю.

     На тренировке я был задумчив и рассеян, один из бойцов даже ухитрился подобраться поближе и нанести довольно чувствительный удар в бок. Тут я пришёл в себя. Нападавший не успел опомниться, как пролетел несколько метров по татами. Я догнал его одним длинным прыжком:

     — И что ты сделаешь?

     Он лежал, слабо дёргаясь под моим коленом, смотрел с неприкрытым ужасом, даже дыхание задержал. Остальные встали полукругом и молча ждали.

     — Вы всерьёз считаете, что я могу его убить? — спросил я, озираясь.

     — Да, сэнсей, — со вздохом ответил Алексей.

     — Что?!

     — То есть нет… То есть я не то хотел сказать… Мы вас очень уважаем…

     — Свободны! — я махнул рукой, и они ушли, даже не переговариваясь. А я протянул руку своему противнику, чтобы помочь встать, но тот откатился в сторону, вскочил и быстро побежал следом за остальными. Я поплёлся в раздевалку, встал перед зеркалом: руки-ноги те же, лицо не изменилось, почему во мне теперь все видят убийцу?

     По дороге домой получил сообщение от блондинки Ромы: «Ты спятил?» — «Скажи спасибо!» — «Спасибо!» — «Иди учиться на психолога! Не надоело ещё кресты ставить в портфолио?» В ответ пришел десяток сердечек, крестиков и красных губ, обозначающих поцелуй. Всё-таки у Ромы беда со вкусом и с самоидентификацией! А у меня?

     Секретарь Алима Викторовича прислала телефон некоего человека, который обещал сделать мне пропуск в спортклуб. Я всю дорогу думал, как бы намекнуть Тони, что я попробую завтра обойтись без крови, лишь убеждением и угрозами, и что не надо идти по моему следу и рвать очередную глотку! Неизвестно, каким образом он отслеживает мои перемещения. Допустим, установил шпионскую программу в мой телефон. Но как он нашёл меня в Измире, если у меня не было с собой телефона? Да ещё ухитрился добыть бейдж с пропуском и вытащил меня из заблокированного перехода на огромной высоте? Рациональных объяснений не было. А фантазировать можно сколько угодно. Если он идёт по моему следу, тот человек всё равно умрёт.

     Размышляя об этом, я зашёл в магазин, купил продуктов, приготовил ужин… Наша с Тони совместная жизнь состояла из двух разных частей: видимой и невидимой. В видимой части мы были просто парой. Но вторая, невидимая часть, придавала чувствам невероятную остроту, которой я прежде никогда в себе не подозревал. Задумавшись об этом, я застыл посреди кухни с ножом в руке.

     — Ты увидел призрака? — спросил Тони. — Я пришёл уже две минуты назад, а ты так и стоишь, не шевелясь! Что-то случилось?

     — Да, — и я обнял его изо всех сил.

     — Нож-то положи, — пробормотал он растерянно…

     — Можешь завтра сделать кое-что для меня?

     — Что именно?

     — Просто вообще ничего не делай!

     Тони пристально посмотрел на меня, я с трудом выдержал его пристальный взгляд.

     — Ладно.

     — А за это я…

     — За это будешь должен мне одно желание!

     — Любое и прямо сейчас! Можешь использовать меня во всех видах!

     — От кого ты набрался такой пошлости? — с подозрением спросил Тони. — Однажды я тебя о чём-то попрошу, и тогда ты не посмеешь мне отказать. А сейчас давай сюда ужин!

     На следующий день я прохаживался по просторному залу спортклуба в ЖК «Ультрамарин». Почему эти пафосные застройщики так любят бессмысленные названия? Наверно, предполагалось, что вода в пойме реки будет синей, как бескрайнее море. Но в реальности Москва-река всегда либо бурая, либо серая. Лишь по стенам извивались синие волны из мозаики. Я честно просидел полчаса на велотренажёре и пошёл в бар на ресепшен. Купил сок, уселся, вытянул ноги и свесил их с высокого крутящегося стула, а сам в зеркале разглядывал входящих. Нужный мне вип появился точно по расписанию. Я, конечно, уронил стакан прямо на него, стакан не разбился, но разлился, я свалился с высокого стула ему под ноги, вип отскочил, я начал охать и извиняться. Это не было домашней заготовкой: я всегда всё роняю, особенно если волнуюсь.

     — Ничего, ничего! Не переживайте! — вип предупреждающе махнул охраннику и сам помог мне встать.

     Мы вместе вошли в зал, он пропустил меня вперёд, я чуть задержался, он невольно наткнулся на меня.

     — Слушайте внимательно! — сказал я через плечо, не оборачиваясь. — Я — «Львица из Мариуполя». Найдите меня в зале, поговорим. Не пытайтесь за моей спиной звать охрану и делать прочие глупости! Если поняли — сожмите мой локоть два раза!

     Он дважды ущипнул меня за локоть. Я уселся обратно на велотренажёр, через несколько минут вип вышел из раздевалки и пристроился на соседний велосипед.

     — Смотрите в окно, а не на меня!

     — Почему я не могу смотреть на девушку рядом?

     — Спорить будете? Крутите педали и молчите! — он послушно «поехал». — Вы знаете, почему стали моей следующей целью?

     — Догадываюсь.

     — Жить хотите?

     — Да!

     — Тогда сегодня же всё им отдайте.

     — Прямо сегодня? Мой адвокат уехал по делам. А в их проекте договора меня далеко не всё устраивает…

     — Мужик, ты охуел? — тем же ровным тоном спросил я, даже не повернувшись в его сторону. — Если ты прямо сейчас не дашь согласие, завтра тебя найдут с разорванным горлом, а на трупе будет стоять моя фирменная подпись.

     — Мне надо жену с дочкой забрать от тёщи! — отчаянно просипел он, потому что голос ему больше не повиновался.

     — Звони, соглашайся, подписывай бумаги, бери семью, садись в машину и вали в аэропорт.

     — Я могу вам верить?

     — Тебе больше ничего не остаётся. Ты же в курсе, что бывает с моими клиентами?

     Он испуганно кивнул.

     — Не бери с собой никакую охрану, сделай всё сам!

     — Почему вы меня предупредили? — спросил он, слезая с тренажёра.

     — Настроение лирическое, любовь и всё такое!

     — Может, когда я с бумагами закончу и поеду за семьёй, вы меня проводите? Для надёжности?

     Вип стоял рядом, смотрел снизу вверх, со лба капал пот, лицо было искажено отчаянием и унижением. В памяти всплыло лицо айтишника, которого я оставил живым и напуганным в его квартирке, а потом о его смерти сообщили в новостях… Надо хотя бы попытаться.

     — Договорились. Я буду ждать поблизости в кафе. Будешь выезжать — набери, я доеду с вами до аэропорта.

     — Спасибо! — и он побежал обратно в раздевалку.

     Я нашёл поблизости кафе и просидел там часа два, потягивая кофе и ковыряясь в интернете. Потом вип позвонил:

     — Я всё подписал и отправил. Остальное завтра доделают мой секретарь и адвокат. Выезжаю!

     У ворот жилого комплекса остановился длинный серебристо-серый «мерс». Его хозяин нервно вздрогнул и вцепился в руль, когда я уселся рядом.

     — Все уважаемые люди на новых «китайцев» пересели или на «аурусы», а ты на старье катаешься?

     — Люблю немецкие машины, имею право! — огрызнулся вип. — В студенческие годы подрабатывал, гонял из Германии подержанные авто.

     И втопил газ. Он так нагло маневрировал и обгонял, что я даже прикрикнул на него:

     — От кого ты так удираешь, если киллер сидит рядом с тобой?

     — И то верно… — упавшим голосом ответил вип и притормозил на ближайшем светофоре.

     Мы приехали к его тёще: обычный старый дом возле Павелецкого вокзала, обшарпанный снаружи, двор с облезлыми скамеечками и клумбой, засранной собаками. Да он почти что нищеброд по нынешним меркам, раз не мог свою тёщу поселить в приличном месте! Я всё больше проникался симпатией к этому человеку.

     — Не глуши мотор, иди за ними, я пока развернусь.

     Он озабоченно спросил:

     — А водить-то умеешь, не поцарапаешь тачку? Тут кругом заборы!

     — С каких пор ты обращаешься ко мне так фамильярно?

     — Простите! — Он снова побледнел. — Я быстро… — И опрометью кинулся в подъезд.

     Он даже не завязал как следует шнурки, теперь они развевались на ходу. И этот лошара десять лет распоряжался самой лакомой московской недвигой?

     Вскоре во двор выскочила девчонка лет восьми, с хвостиками, в шапке с Микки-Маусом.

     — Соня, не беги! — закричала вслед женщина в дорогом меховом пальто.

     Девчонка уже уселась в детское кресло.

     — А ты кто? — спросила она с интересом. — Папа, у тебя новый водитель? Почему тогда ты сам за рулём?

     — Я папина знакомая, провожаю вас в аэропорт.

     Женщина посмотрела на меня с крайним неодобрением, в мгновение ока оценив возраст, цвет волос, стоимость кроссовок и длину ног, поджала губы, но ничего не сказала. А Соня потеряла ко мне интерес, уткнулась в телефон и стала сосредоточенно тыкать пальцем в кнопки.

     Мы свернули на платную дорогу, ведущую к аэропорту, было пасмурно, дождливо, вип нервничал, обгонял немногочисленные машины, поднимая брызги.

     — Не гони, — снова сказал я, — семью везёшь!

     Он сбавил скорость, а жена недовольно спросила:

     — Интересно, почему ты её слушаешься?

     — Не нервируйте водителя, — предупредил я, не оборачиваясь, — сейчас не лучший момент, чтобы выяснять, кто я.

     — Заткнись! — коротко приказал вип.

     Жена заткнулась. Наверно, быть супругой богатого человека может не каждая. Был бы я женщиной — точно бы ему в рог заехал!

     Нас догонял фургон, с виду обычный, разрисованный эмблемой маркетплейса. Он легко выдерживал рывки и перестроения нашей тачки.

     — Если умеешь ездить быстро, то сейчас самое время! — тихо сказал я.

     Вип снова вдарил по газам, выписал на дороге синусоиду, но фургон ухитрился пролезть вперёд!

     — Соню держи!

     «Мерс» повело из стороны в сторону и круто развернуло, но мы лишь съехали по мокрому склону вниз. Вип пытался выбраться из подушки безопасности, а на мне она не сработала, потому что удар пришёлся по скользящей траектории. Я отстегнул ремень и вылез наружу. Было уже поздно: из фургона выскочила чёрная фигура в маске и одним прыжком оказалась перед нами.

     — Не надо! — крикнул я. — Они вообще ни при чём!

     — Соня… — прохрипела женщина.

     Я краем глаза увидел, что вип выбрался из подушки и открывает свою дверь.

     — Не выходи! — закричал я ему. — Я разберусь!

     Потом перевёл взгляд на незнакомца в чёрном. В нашей прошлой стычке он оказался сильнее, но за это время я набрался наглости и уверовал в свою неуязвимость.

     — Я — Львица из Мариуполя! — медленно сказал я. — Слушай меня: сегодня никто не умрёт!

     Бросился на него, прижал к мокрой земле, встряхнул и начал наносить один удар за другим, как по груше:

     — Он всё сделал, как просили! Пусть улетят! Оставь их в покое!

     Противник фыркнул и перехватил мой кулак. Мы упирались друг в друга лбами, перекатывались по земле и рычали, как два зверя. Я собрал все силы и снова ударил, целясь в горло, но он увернулся. Его маска слегка съехала вниз, чтобы не разбить ему лицо, я ослабил удар, рука соскользнула и сильно прошлась по лбу ногтем. Он откинул голову, я тут же замер, чтобы не причинить слишком сильного вреда. Сзади раздался рёв мотора. Вип пытался выехать, на мокром склоне машина буксовала.

     — Ты водить умеешь или как? — крикнул я.

     И он-таки выволок свой «мерс» наверх! А мне непонятно откуда прилетело по затылку, и я отключился.

     Глава 3.

     — Давно не виделись… — пробурчал мальчик, глядя перед собой. — Всё мечешься туда-сюда?

     — А ты всё туман изучаешь?

     Я сел рядом, на край обрыва, но не решился свесить ноги, наоборот, опасливо поджал их под себя.

     — Медитация и концентрация — два основных навыка, которые я должен постоянно поддерживать для работы.

     — Не много ли ты на себя берёшь, вершитель судеб?

     Он поморщился:

     — Ты изменился.

     — Я стал сильнее!

     — Нет, наглее. В твоей новой силе нет твоей заслуги!

     — Ты хочешь сказать, что я получил её даром?

     — О нет! — усмехнулся мальчик. — Ты за это платишь. Ты расплачиваешься за то, чего не делал!

     — Ты же знаешь, что это не я?

     — Конечно! — со странной интонацией ответил мальчик. — Я про тебя знаю больше, чем ты можешь предположить.

     — Но почему я? Я мирный и безобидный человек, почему кому-то понадобилось убивать от моего имени?

     — Тебя это удивило?

     — Да.

     — А когда от твоего имени объявили войну и несколько лет убивали жителей другой страны, на тебе это никак не отразилось?

     — Но…

     — Все «но» остались там! Здесь нет никаких «но»! — резко сказал мальчик. — Ты никак не выражал своего мнения. Ты молча работал на этого гигантского монстра. Не говори, что кровь, пролитая от твоего имени, не имеет к тебе отношения! А теперь на тебя списали всего несколько трупов — и ты уже оскорблён в лучших чувствах? Это одно и то же. Просто там ответственность разделённая, обезличенная, а тут — персональная.

     — Ты сегодня слишком суров, я, пожалуй, пойду…

     — Обиделся? — мальчик вдруг тронул меня за плечо. — Прости! Мне нельзя проявлять чувства к тем, кто сюда приходит. Эмоции — это непростительная слабость. Но я к тебе пристрастен…

     Каждое новое слово давалось ему через силу.

     — Я злюсь на себя самого. Я не должен говорить больше положенного. Когда придёт время, ты поймёшь, что я сделал всё возможное… А теперь уходи, не мешай мне!

     Я быстро отбежал в сторону. Мальчик подобрался и мгновенно вскочил, его лицо стало отрешённым и сосредоточенным. Раздался знакомый мелодичный звон. Мальчик сделал вдох, задержал дыхание, как снайпер, вытащил из карманов оранжевого балахона золотой диск и плавным движением отправил его в густой синеватый туман. А я прислонился к ближайшему камню и закрыл глаза…

     Я сидел на обочине, опираясь спиной о помятое ограждение. Рядом валялся рюкзак. Мимо проносились машины, осыпая меня мелкими грязными брызгами. Рядом не было ни фургона, ни «мерса», ни трупов. Все куда-то делись. Вероятно, незнакомец в чёрном — если это не Тони — отправил меня в нокаут и смылся. Либо незадачливого випа с семьёй уже увезли, съели живьём и закопали в чистом поле. Даже если так, я ничего больше сделать не могу. Поэтому я отряхнулся, как тот самый рыжий кот в весеннем парке, вызвал такси прямо в это место на трассе и поехал домой. Таксист посмотрел на меня с неодобрением:

     — Девушка, вы только сиденье не запачкайте!

     Я выглядел как шалава, которую вытолкали из машины по дороге из аэропорта: помятая и в грязи. Рома-«Роза» осудил бы меня: надо быть красивым каждую секунду, потому что мы не знаем, когда перейдём в иной мир! Как я буду выглядеть, когда окажусь на том обрыве? Каким меня увидит мальчик в оранжевом балахоне?

     Размышлять о потустороннем было проще, чем разбираться с реальностью. Дома я долго приводил себя в порядок, но что-то глодало изнутри и не давало покоя. Наконец я понял: мне только что наваляли по шее, поэтому я чувствовал себя уязвлённым! Я, худосочный юноша в светлом пальто, морщивший нос от вульгарных выражений и никогда ни во что не вмешивавшийся, унижен противником, который отправил меня в нокаут? Когда мне так капитально снесло башку?

     Углубляться не стал. Я помнил, что сильно зацепил противника ногтем. Когда вернётся Тони, надо сразу посмотреть на его лоб. Любой запах можно перебить сильными химическими средствами или ароматизаторами, но царапина за полдня не заживёт.

     Аслан написал, что сегодня пропустит тренировку: тесть отправил его по делам. Я даже обрадовался. Позвонил Суккулент, его голос прямо-таки сочился мёдом:

     — Вы меня удивили! Обошлись методом убеждения? Не ожидал!

     — Ничто человеческое мне не чуждо, — произнёс я как можно холоднее. — Стараюсь достичь максимального эффекта минимальными средствами.

     — Превосходно! Но в следующий раз, пожалуйста, не выходите из образа. На то и щука в море, чтобы карась не дремал. Помните: градус можно только повышать!

     — А когда предполагается следующий раз?

     — Завтра сообщу. Пока определяемся, взвешиваем…

     Слава богу, сегодня от меня никому ничего не надо! Я только пристроился на диване, как Мика прислал сообщение: «Мск чрз 30 м» Я поставил на телевизоре таймер и закрыл глаза. Интересно, что я вижу сон с мальчиком в оранжевом балахоне только в определённых ситуациях: когда мне плохо или когда меня кто-то вырубает до полной отключки. Впервые я увидел его после той злополучной таблетки, сидя в очереди в банке…

     — Наша львица из Мариуполя — пример добра, которое Россия принесла в освобождённые районы Украины. Только нелюди могут пользоваться её именем, чтобы совершать преступные злодеяния, бравируя своей безнаказанностью. Я обращаюсь к тем, кто использует имя «львицы из Мариуполя»: скоро вас настигнет справедливое возмездие!

     Я очухался от звуков собственного голоса. На экране я стоял на фоне клетки с Лианой, видна была её лапа. Они снова наложили другой текст. Артикуляция и текст не совпадали, но такие пустяки никого уже не волнуют.

     Я схватился за телефон:

     — Мика, ты сука!

     — Прости, я не знал, это без меня делали, я вообще в другой редакции числюсь…

     — Больше никогда ни о чём меня не проси!

     Это прозвучало как объявление о разрыве дипломатических отношений.

     «Не жести! Всякое бывает, это просто работа!» — написал Мика через некоторое время. — «Да пошёл ты!»

     Мы дружили с первого курса! Это почти полжизни! Полжизни совесть была, а потом куда-то вышла? Но ведь со мной произошло то же самое. Это издержки взросления? Да ни хрена мы не взрослые, сначала делаем, потом думаем. А может, так и надо жить — без раздумий, без сожалений? Есть выражение: «на душе скребли кошки». Я бы мог мысленно пересчитать этих кошек. Их было штук пять, разных цветов — полосатые, трёхцветные, обычные подзаборные, — и все они скребли когтями по тому, что осталось от моей души. Потому что Мика — мой единственный оставшийся друг — использовал меня и даже не стеснялся этого!

     За сутки до китайского Нового года Носик зазвал меня на тусовку, угостил странной таблеткой. Сразу после этого Мика заказал мне сюжет о львице. После этого у меня поехала крыша. С подсказки Мики я почти сразу нашёл санаторий, в котором окончил свои дни хозяин Лианы. Там работают Дима с Тони. Вскоре мы с ними познакомились… Но началась эта история ещё раньше: с того дня, когда я выдумал сценарий общенационального хаоса и мифического «мстителя из Мариуполя»! Я крепко зажмурился, сосредоточился и стал перелистывать свои воспоминания до злополучного Китайского Нового года… Вспоминай, Алекс, ты просто боишься правды!

     Это было в начале декабря, в субботу. Москва уже сверкала ёлками и гирляндами, всех охватила предпраздничная лихорадка: подарки, корпоративы. Мы решили встретиться втроём у меня, как в прежние времена. Пили всё подряд, даже я выпил немного красного вина. Мика каждый час звонил жене и говорил, что скоро будет, пока она не послала его по громкой связи. Мы над ним поржали и решили зависнуть до утра. Не стеснялись в выражениях, обсуждая нынешнее положение в стране. Сошлись на том, что так жить больше нельзя, но нет никакого цивилизованного способа это изменить. Носик стал меня поддразнивать: «Ты чуть было не стал сценаристом, давай, придумай что-нибудь! Недаром говорят, что после теракта 11 сентября власти США запретили голливудским сценаристам придумывать что-либо без предварительного согласования! А то как ни придумают — потом всё сбывается».

     И на меня нашло вдохновение. Я выдумал народного «мстителя из Мариуполя» и катастрофический сценарий террора и хаоса. «А еще этот мститель должен обладать уникальными внешними признаками, чтоб легенда складывалась не только из рассказов, а из видеодоказательств!» — вещал я, разгуливая по комнате и размахивая палочкой от суши, как лектор — указкой! Нас было трое. Либо Мика, либо Носик — кто-то из них предусмотрительно сделал запись, которой потом меня шантажировали суккуленты.

     Стало так тошно, что я уткнулся лицом в подушку и лежал. В этом положении меня нашёл Тони.

     — Тебе плохо? — спросил он, щупая пульс. — Голова кружится? Где болит? Таблетки вовремя пьёшь или опять пропускаешь?

     — Мне просто плохо, — пробормотал я. — Обними меня!

     А сам потихоньку пытался разглядеть его лоб. Тони усмехнулся:

     — Погоди, дай раздеться! — И стянул свитер через голову эффектным жестом, а потом наклонился близко-близко. Никаких царапин не было на его лбу — ни слева, ни справа! Тони смотрел на меня в упор, и взгляд его означал: «Видишь, всё в порядке!» — «Это был не ты! » — «А ты до сих пор считал меня киллером?» — «Я не хотел в это верить. Какое счастье!» Но вслух мы оба так и не произнесли ни слова…

     Глава 4.

     — Я тороплюсь, бегать сегодня будешь один, — сказал Тони, собираясь на работу. — Вечером идём к Кристине на день рожденья, подарок я купил.

     — Мне неудобно: кто я такой? Дима меня и так недолюбливает! Может, ни к чему соваться в их отношения?

     — Приехали родители Кристины из Питера.

     — Тогда зачем самому Диме туда идти? Он же бывший муж!

     — Всё сложно! Родители Кристины — питерская научная интеллигенция, работают в академическом институте, ходят летом на байдарках, посещают филармонию. А Дима — сын военного моряка, родился и детство провёл в Крыму. Для родителей Кристины даже коренные москвичи недостаточно культурны! А тут Димон со своими манерами старшины-морпеха…

     — Почему Кристина после развода не вернулась к родителям?

     — Квартира в Москве важнее культурного бэкграунда! — Тони презрительно усмехнулся. — Сами родители посоветовали ей судиться с бывшим мужем за две трети площади! Но Димон просто ушёл и оставил квартиру им с Мишкой. Ему самому досталась отличная квартира от отца—контр-адмирала и деда—адмирала. Димка из семьи с традициями. Еле отбился от военно-морской академии. Вместо этого тайком поступил в физтех, представляешь? А то бы сейчас уже командовал каким-нибудь линкором…

     — Всё понял, кроме того, зачем мы там нужны?

     — Я — его друг, ты — мой друг…

     Я почувствовал, как эти два слова растекаются ванильным сиропом в душе.

     — Диме нужна помощь. Иначе они за вечер ему печень выклюют, потом он будет три дня пить, а потом сутки лежать под капельницей и стонать. Так всегда бывает. Мне надоело! Сегодня мы будем его группой поддержки!

     — Да, интеллигентные люди иногда бывают удивительно жестокими!

     Я вспомнил, как мама подолгу разговаривала с родителями отца по телефону, когда они уже жили в Израиле, отвечала «ну да…», «ну нет…». А потом шла на кухню и выпивала стопку коньяка. Когда мама уже слегла, вдруг рассказала: «Дедушка с бабушкой уехали в Израиль, их можно понять: не могли тут оставаться после смерти твоего папы. Нас с тобой тоже звали. Предлагали мне там окончить курсы маникюра или работать в магазине. На хера я тут аспирантуру заканчивала и диссер собиралась писать? Мне тридцати ещё не было! Они считали, что твой папа был невероятным гением, а я просто тарелки подавала. И ведь не возразишь! Я и не возражала, просто не поехала… Теперь думаю: может, зря?» — «Мама, ты всё правильно сделала!» — сказал я. И мама ответила: «Как мне было нужно от кого-нибудь услышать эти слова! Взрослая жизнь отличается от детства тем, что никто тебе не скажет, прав ты или ошибся…»

     — Чего загрустил? — Тони дёрнул меня за руку. — Вали на пробежку, я позвоню! И помни, что мы должны изобразить интеллигентных друзей Димона, чтобы хоть как-то его реабилитировать! Рассчитываю на твой имидж! Я-то сам «понаехавший»! — и Тони подтянул пальцами углы глаз, отчего стал совсем похож на азиата: — Практически чурка! Тут особо книжек не читал, потому что был мелким. Когда уехали в Германию — тоже не читал: чужой язык, с трудом осилил только то, что в школе надо было. А потом и вовсе читал лишь научные статьи. Так что с тебя умные беседы о литературе!

     — У меня тренировка в «Трансрегионе», потом приеду.

     — И чтоб выглядел как положено! Никаких спортивных штанов, пиджак—брюки—рубашка!

     Я буквально являлся иллюстрацией пословицы «Доброе слово и кошке приятно!» Нёсся по парку, шалея от доверия Тони и весеннего тепла, перепрыгивал через дорожки и скамейки, распугивал голубей, отгонял собак с хозяевами, прямо как тот рыжий кот. Он приветствовал меня издали грозным воплем и помчался по делам, задрав хвост. Все мы одинаковы: радуемся утреннему солнышку и бурной ночи… Хоть бы такое прекрасное утро никто не испортил!

     Но радость моя была недолгой, позвонил Суккулент, был краток:

     — Скоро получите ориентировку.

     — Можно обойтись без таких терминов?

     — Это самая сложная задача по сравнению со всеми предыдущими. Не уверен, что даже вы справитесь!

     — Можно подумать, я могу отказаться!

     — Не можете, — вздохнул Суккулент, — и я тоже не могу… Любая поддержка с моей стороны вам обеспечена. Завтра встретимся и обсудим.

     — А по телефону никак?

     — Никак!

     Всемогущий тесть Аслана попросил меня приехать раньше и зайти к нему на чашку чая. Я ввалился в приёмную в спортивном костюме, ветровке, с хвостом на затылке и рюкзаком за спиной. Секретарша не успела меня остановить, а в кабинете я застал двух солидных мужчин в очень дорогих костюмах. Они уставились на меня с изумлением, как будто в кабинет неожиданно забежало с улицы какое-то бездомное животное.

     — Алим, кто это? — недоумённо спросил один из них.

     — Не обращайте внимания, это друг моего зятя, работает у нас, — поморщился Алим Викторович. — Молодёжь такая нетерпеливая… Там подожди! — и он кивнул на дверь в глубине кабинета.

     Я послушно юркнул за дверь. Оказалось, при кабинете есть небольшая комната, в ней стояли диванчик, шкаф и маленький холодильник. В шкафу висели чистые рубашки: наверно, тесть Аслана переодевался перед важными визитами. В холодильнике — бутылки с водой. А ещё в шкафу лежал ноутбук. Меня так и подмывало туда заглянуть, но я удержался. Уселся на диван и кротко ждал, шарясь в интернете.

     Происшествие с моим вчерашним випом уже прожевали и выплюнули, только пара деловых изданий объявила о неожиданной смене основного игрока на рынке московской недвиги. А вот сюжет с «Львицей из Мариуполя», наоборот, раздували как могли: уже и министр внутренних дел оправдывался, и специальную следственную группу создали, и возмущённые граждане требовали навести порядок… Ещё писали, какая текучка в штате МВД, и какие там низкие зарплаты, и как простаивают машины групп быстрого реагирования, потому что некому быстро реагировать. В общем, дни министра МВД были сочтены. А под шумок московская недвижимость была поделена между более удачливыми людьми. Всё просто! Надо вбросить инфоповод и гнать волну, тогда важные события останутся незамеченными. И сам я лишь балансировал на этой волне, совершенно не представляя, когда она захлестнёт меня самого…

     Дверь открылась.

     — Выходи, ушли! Вампиры, бля, всю кровь выпили!

     Алим Викторович резко дёрнул дверцу холодильника и залпом выпил бутылку воды. Потом попросил секретаршу сварить нам кофе и уселся не за длинный стол, а в кресло напротив, сократив дистанцию до почти дружеской.

     — Я, собственно… — начал он.

     — Давайте к делу!

     Эта фраза снова сработала.

     — Есть проблема. Мы работаем с регионами, там люди по-старому мыслят. Не платит один человек. Сегодня пришли партнёры, просят меня решить вопрос. Правовыми методами мы из него будем долги выбивать годами. Не хочу прокуратуру напускать и маски-шоу заказывать, они теперь столько берут! А ты у меня вроде как на зарплате… Не мог бы ты с ним побеседовать? Потом бонус получишь!

     — Предлагаете мне решить вопрос вне правового поля?

     — Хорошо формулируешь! — Алим Викторович одобрительно покивал головой. — Это моя личная просьба. Есть вещи, о которых вслух не говорят, но все понимают, да?

     — Я понял. Скажите, кто он и где будет.

     — Вот умница! Он как раз сейчас в Москве, приехал на два дня к своим покровителям в «Газпроме», переползает из кабинета в кабинет, сука… Завтра улетает. А сегодня будет обедать с кем-то в ресторане на Рублёвке. Дешёвка!

     Алим Викторович достал фото.

     — После тренировки у меня часа два свободных. Но я должен быть вечером в гостях.

     — Отлично! Машину дам с водителем! Поддержка нужна?

     — Нет, водителя достаточно! Но мне надо успеть переодеться!

     — Понял тебя! Прямо на Рублёвке в магазин заедешь и всё купишь, я тебе корпоративную карту дам!

     — Да я сам в состоянии…

     — Нет уж! Разве я не могу тебе подарок сделать?

     Я вышел из кабинета ещё более озадаченным. Получается, я ещё и халтуркой могу подзаработать на шмотки? Как причудлива жизнь киллера!

     На тренировке бойцы были молчаливы и сосредоточены, не шутили, не смеялись, как обычно.

     — Почему все такие тихие? Что непонятно?

     — Сэнсей, тут такое дело… Один из наших пострадал вчера. Вот думаем, чем помочь.

     — А что случилось?

     — Сопровождали начальство на переговорах, с той охраной зацепились. Ему, кажется, позвоночник повредили. Алим Викторович в курсе, положил его в хорошую больницу, но там не знают, делать операцию или нет. А время поджимает, он может вообще парализованным остаться!

     — Так, — сказал я, — на сегодня закончили. У меня друг — доктор, реабилитацией тяжелых травм занимается. Всё перешлите мне в телегу. Попробую узнать, вдруг поможет!

     Они смотрели на меня как на бога. Я быстро ушёл к себе, переслал все сведения Тони. Тот вскоре ответил: «Тебе очень надо?» — «Да».— «Пусть перевозят из той больницы к нам! Пришли номер машины и список тех, кто приедет! У нас всё строго с пропусками!»

     Я быстро передал всё Алиму Викторовичу.

     — Ты волшебник, что ли?

     — Да, тот самый, в голубом вертолёте. Мой друг сказал, что надо делать всё быстро!

     — Спасибо, дорогой! А ты съездишь в тот ресторан? — жалобно спросил он. — Водитель ждёт внизу!

     Я понёсся вниз пешком. У меня давно уже не было такого плотного графика! Окаянная Рублёвка вечером стояла, мы еле-еле продрались сквозь пробки. Я влетел в дорогущий магазин, вспомнил науку Ромы-«Розы», пронёсся по трём бутикам, скупил женские шмотки, не глядя на цену, в последний момент схватил на скидках сумку для Кристины. Переоделся прямо там, в туалете, и вышел преображённым до неузнаваемости. Школа Ромы-«Розы» даром не прошла: в моём рюкзаке теперь всегда лежали помада и тоналка. Водитель сначала не понял, что за тёлка ломится в его машину, я рявкнул через стекло:

     — Открывай, бля!

     Он захлопал глазами и не издал ни звука до приезда в ресторан.

     — Жди! Я быстро!

     Новое ощущение полной вседозволенности прямо распирало изнутри. Я уверовал в то, что меня никто не остановит. Прошёл в глубину ресторана, вскользь оглядел типичный интерьер «дорого-богато» в стиле нулевых: всё отделано деревом, много блестящих светильников, свисающих сверху гроздьями, столики отгорожены друг от друга стойками, обвешанными лампочками. На улице солнце светит, а тут приглушённый свет ламп в стиле «тиффани». Время в этом ресторане остановилось в тот момент, когда первым обитателям Рублёвки было по сорок лет и они только сделали свои первые миллиарды. Я прошёл по полупустому залу, заметил нужного мне персонажа: обычный пузатый дядька в хорошем костюме сидел с другим таким же пузатым дядькой. Вопросы решают!

     Я сел неподалёку, стал изучать меню, поправляя волосы и кидая недвусмысленные взгляды на дядьку. Тот не сразу, но отреагировал. Я улыбнулся ему и кивнул в сторону туалетов. Дядька понял, что барышне от него чего-то надо, никак не мог прервать беседу, растерянно ёрзал, пил воду, наконец извинился перед собеседником, вылез из-за стола и пошёл за мной, держась на некотором расстоянии.

     Я не стал церемониться: втолкнул его в кабинку, схватил за шиворот и придавил к стенке:

     — Знаешь, кто я? Я — «Львица из Мариуполя». Пришёл за тобой. Жить хочешь или…

     — Хочу! — он моргал, изо рта пахло тухлятиной: денег много, а зубы плохие, гнилые.

     — Сейчас подпишешь всё, что нужно, с «Трансрегионом». Звони!

     — Но я…

     — Где твой телефон?

     Он покорно достал телефон, я сам набрал номер Алима Викторовича и включил громкую связь. Бедолага начал гнусавить в трубку:

     — Я не могу один подписывать… Я должен сначала поговорить с нашим руководителем финансового отдела…

     — Ты ещё не понял? Если сейчас не подпишешь платёжку, через минуту от тебя только уши останутся, — весело сказал Алим Викторович. — И не вздумай ментов звать, похоронные агенты всё равно приезжают раньше них!

     Через десять минут мужик трясущимися руками отправлял нужные бумаги и платёжные поручения, я сидел рядом, кротко улыбаясь и потягивая сок, а его собеседник вообще не понимал, что происходит, и таращился на нас обоих.

     — Встретил племянницу, — обливаясь потом, объяснял мой клиент, — семейные проблемы, прошу меня простить…

     Убедившись, что «клиент» произвёл нужные телодвижения, я ещё раз перезвонил Алиму:

     — Вы довольны?

     — Порядок! Остальное наши консультанты доработают. Спасибо, родной!

     — Дядя, заплати за меня! — крикнул я, пулей вылетев на улицу. Там прыгнул в машину и попросил шофёра:

     — Давай скорее, только по дороге возле любого торгового центра остановись, я переоденусь! И ещё цветы купить надо!

     Шофёр смотрел на меня с суеверным ужасом. Когда я переоделся обратно в спортивный костюм, он чуть успокоился, довёз меня до дома Кристины и дрожащим голосом спросил:

     — Я вам больше не нужен?

     — Свободен! — ответил я генеральским тоном. А потом, уже в лифте, посмотрелся в зеркало: кто этот человек в спортивном костюме? Не нашёл ответа, пригладил хвост, поднял повыше букет и зажал под мышкой сумку, купленную в Luxury Village.

     — С днём рожденья, дорогая! Прости, что опоздал, на работе задержали, — выпалил я прежде, чем получил от Тони чувствительный пинок по голени. — А это тебе! Извини, что не из последней коллекции! — И немедленно получил второй пинок, уже от Кристины.

     — Мама, папа, это друг Тони и Димы, Алекс! Он филолог, — сказала Кристина, еле сдерживаясь, чтобы не начать немедленно разглядывать Louis Vuitton. — Алекс, проходи, мы тебя ждали!

     Четыре внимательных глаза воткнулись в мой спортивный костюм. Скептическая улыбка папы, презрительно поджатые губы мамы:

     — Очень приятно! Где вы работаете?

     — Я преподаю.

     Одобрительный кивок мамы, подозрительный взгляд папы:

     — И что же вы преподаёте?

     Я выпрямил спину, расправил грудь и ответил с мягкой улыбкой:

     — Боевые искусства! — потом понял, что терять нечего, и включил фантазию на полную: — Школа льва из «стиля пяти зверей», техника «прыжок в Сансару»!

     Все замерли, я уселся за стол — и получил третий пинок, от которого уже по-настоящему взвыл.

     — Помада, — сквозь зубы просвистел Тони шёпотом Змеиного Бога, — помаду сотри, великий мастер!

     — Ох, блин! — воскликнул я, судорожно озираясь в поисках салфеток. Тони изящно ткнул мне в лицо бумажный носовой платок.

     — Давайте кушать, — сказала Кристина, — фаршированная баранья нога хороша, когда только что из духовки!

     — Это была не просто пытка…

     — …а школа повышения квалификации для инквизиторов! — закончил я, вываливаясь из подъезда многоэтажки в теплый весенний вечер. Мы оба судорожно хватали воздух, как люди, выбравшиеся из-под завала.

     — Может, постоим пару минут?

     — Нет, бежим отсюда!

     Мы отъехали от дома Кристины в полном молчании, переваривая всё, что съели и услышали.

     — Я наблюдаю это раз в год и потом месяц обращаюсь с Димоном как с неизлечимо больным, — наконец сказал Тони. — Димон — бывший зять, его можно пинать сколько угодно. Но Кристина — их родная дочь! Её-то за что?

     — Она закончила театроведческий факультет ГИТИСа, а теперь продает квартиры и дома.

     — И что, её за это можно не любить?

     — Они её любят. Просто хотят гордиться, но не видят достаточных оснований. Помнишь, каким тоном мама спросила: «И сколько ты чертогов каменных продала?»

     — Умная, привлекательная девушка, сына хорошего родила, работает, зарабатывает, готовит вкусно… Что ещё им нужно для гордости?

     — Как минимум — ученую степень, мужа — доктора наук и образцово-показательного внука, чтоб олимпиады по математике выигрывал и Гумилёва декламировал.

     — А Мишка, дурачок, им свои медали по карате показывал!

     Мы оба притихли, вспоминая снисходительное лицо дедушки, который разглядывал Мишкины медальки и разноцветные дипломы, как кучку мусора. Кристина не выдержала и добавила:

     — Это совсем не дешёвое удовольствие!

     — Так за это ещё и платить приходится? — изумилась мама. — А может, лучше платить за что-то стоящее?

     Мишка насупился и ушел к себе в комнату.

     — Пойду с ним поиграю! — смущённо пробурчал Дима и убрался следом.

     — В игрушки режется? Так редко с сыном видится, мог бы книжку с ним почитать! — поджала губы мама.

     — Читать надо было раньше! — назидательно произнес папа. — Теперь время упущено! Мы тебе с трёх лет «Мифы и легенды древней Греции» читали!

     — Папа, да пусть играют во что хотят! — не выдержала Кристина. — Мы давно разведены, можете Диму не трогать? Какой есть — такой есть!

     — Именно. Мы тебя предупреждали! Есть некий культурный код, который люди считывают либо одинаково, либо по-разному! Вы — разные!

     Я решил, что пора вступиться.

     — Думаю, вы всё же утрируете! Есть разные переводы — например, «Гамлет» Лозинского или Пастернака. Да, перевод Пастернака гениален, но на слуху цитаты из Лозинского. Если человек цитирует перевод Лозинского, это не значит, что он менее начитан!

     Мама взглянула меня с некоторым недоумением: видимо, «прыжок в Сансару» в сочетании с бордовой помадой ее настолько потрясли, что она вообще не ожидала услышать от меня человеческую речь. Папа же прореагировал спокойнее:

     — Дело не в Шекспире, а в происхождении. Кристина выросла в научной среде, с малолетства читала взрослые книжки и ездила с нашими студентами в летние экспедиции. Когда она выбрала гуманитарное направление, мы не возражали. Даже с таким образованием люди отлично устраиваются! Помнишь Филю с Катей? — он повернулся к Кристине. — Их дочь закончила ВГИК, сейчас преподает в американском университете историю советского кинематографа 70—80-х годов. Единственный специалист, к ней все обращаются за консультациями! Монографии, лекции, статус! Можно реализоваться в профессии, а не выходить замуж за сына военного, чтобы потом стать риелтором!

     — Папа, мне нужны деньги, понимаешь?

     — Они всем нужны! И что? На всё наплевать ради них?

     — Я с каждой сделки получаю фиксированную сумму, — продолжала Кристина ровным голосом, — плюс бывают бонусы от застройщиков…

     — И ради бонусов можно наступить себе на горло? — наступал папа, отрезая очередной кусок от румяной бараньей ноги.

     Я вступил в бой:

     — Знаете, никто не сможет наступить на горло себе самому чисто физически. И другому человеку тоже не так просто наступить на горло! Люди инстинктивно защищают самые уязвимые места, поэтому сразу прижимают к груди подбородок или закрывают шею руками. Нанести точный удар в горло очень сложно! Я вот хотел пробить противнику гортань, но всего лишь лоб оцарапал…

     Папа поперхнулся бараниной, а мама замахала руками:

     — Алекс, что за ужасы вы рассказываете! Не за столом же!

     — Слова имеют материальную силу. Реальное воплощение образных выражений выглядит совсем не так красиво, перебитая гортань — это… — и я скроил рожу, обозначавшую крайнее отвращение.

     — Пожалуй, я чай принесу! — предложила Кристина и, проходя мимо, незаметно погладила меня по спине. А Тони показал под столом большой палец.

     — Ладно, зови своего контр-адмирала, — смягчился папа.

     — Дима — сын контр-адмирала. И он сам у нас в ранге контр-адмирала, не меньше! Он генеральный директор фирмы, научный руководитель нашей экспериментальной лаборатории, — ледяным тоном сказал Тони. — Формально выше Димы только один человек — владелец фирмы, инвестирующий в наши исследования. Один человек между Димой и богом! Потому что мы вступили в ту область науки, в которую сам бог ещё не заглядывал!

     — Что, Дима реально наукой занимается? — прищурился папа.

     — Вообще-то, если помните, мы с ним учились вместе на физтехе. Но…

     — Вот именно! Либо ты ученый, либо ты завхоз! — воскликнул папа. — В науке нет никаких «но»!

     Где-то я совсем недавно слышал: «Здесь нет никаких «но»!»

     — Да завхоз я, завхоз, — сказал Дима, входя в гостиную. — Крис, тебе помочь с чаем?

     Дискуссии о высоком предназначении науки стихли, мы выпили чай, с дикой скоростью запихнули в себя торт и откланялись…

     — Мне показалось, что Дима при них становится ниже ростом?

     Тони кивнул:

     — Он каждый раз ссутулится и сжимается, потом я ему массаж делаю, блоки и спазмы убираю.

     — Как они с Кристиной вместе жили?

     — Да нормально жили. А когда что-то разладилось, родители ей тут же сказали «Разводись!», она и послушалась. Они просто убрали Диму из семьи, как досадную помеху!

     — А любимая дочь теперь риелтор, зарабатывает намного больше доктора наук, и это их по-настоящему бесит. Она оказалась не такой, какой должна была стать. Родительский эгоизм?

     — Зависть, — спокойно ответил Тони. — Они просто ей завидуют. А ты ещё сумку дорогую подарил!

     — Да мама наверняка в брендах не шарит!

     — Ошибаешься! Знаешь, какими глазами она смотрела на эту сумку? Я-то заметил…

     — Как думаешь, насчет нас они ни о чём не догадались? — опасливо спросил я.

     — Меня они знают давно. Я для них всё же человек со степенью из немецкого университета. А твою репутацию не спасут даже Лозинский с Пастернаком!

     — После помады и «прыжка в Сансару»?

     — После рассказа о том, как сложно пробить гортань противника!

      И мы начали оба ржать, как подростки.

     — Бедная Кристина! Она всегда такая спокойная, но я не знал, сколько стоит её спокойствие… Отныне что бы она ни попросила — клянусь, всё сделаю!

     — Что угодно? — прищурился Тони. — Даже если она тебя захочет?

     — Да брось, она давно поняла, что мы с тобой…

     — Сегодня поняла, а завтра передумала. Пообещай: если однажды меня не будет рядом, встречайся с кем угодно, но не с ней!

     — Ты чего?

     — Обещаешь? — Тони говорил совершенно серьезно.

     — Ну да.

     — Шучу! — рассмеялся Тони. — Тебя так легко развести!

     — Не смей так говорить. И не смей оставлять меня! Из-за тебя моя жизнь превратилась в полный абсурд!

     Я думал, Тони снова отшутится. Но он ответил серьёзно:

     — Ты даже сам не представляешь, до какой степени близок к истине…

     — И вообще! — меня наконец посетило озарение нездешней силы, словно по кумполу молния ударила. Я вошёл в квартиру, встал посередине комнаты, как ребёнок встаёт на стул, чтобы прочитать стишок, и закричал:

     — Когда мы встретились, у меня уехала крыша! Поэтому я не несу никакой ответственности ни за то, что с нами уже произошло, ни за то, что с нами будет дальше! За всё отвечаешь ты!

     — Конечно!

     Глава 5

     — Какой план?

     Суккулент Третий нервничал. Он не ел, а тупо водил вилкой по тарелке, вырисовывая замысловатый узор из шоколада, котором были политы блинчики.

     — Я же сказал, что не собираюсь обсуждать с вами свои планы! Ваше дело — подчищать за мной!

     — А это вы как объясните?

     Суккулент протянул мне телефон с открытым фанатским сайтом. Чат был переполнен сообщениями из регионов. В одном городе грохнули мэра — участника программы «Время героев», придуманной для тех, кто делал карьеру после участия в СВО. В другом взорвали директора военного завода. В третьем нашли изуродованный труп владельца логистического центра, через который шла продукция двойного назначения из Китая. И везде находили фирменный знак «Львицы из Мариуполя». Фанаты спорили, реальна ли подпись или это дело рук последователей. Речь шла уже о целой мифической организации, которой руководила «Львица»!

     — Вот засранцы, я же велел им заткнуться на время… — я снисходительно улыбнулся и закрыл чат.

     — Вы хотите сказать, что таков ваш план — сеять хаос?

     — Да, посеешь ветер — пожнёшь бурю. Кто мой следующий клиент?

     — Сомневаюсь, что вам удастся к нему подобраться! Теперь, на волне страха, он вообще станет недоступен! А без его устранения всё теряет смысл!

     Суккулент перелистнул картинку, показывая фото: узкое лицо с впалыми щеками, крючковатым носом и недоверчивым взглядом. Второй человек в государстве всегда выглядел так, словно случайно хлебнул уксуса вместе чая и теперь ищет, куда бы его выплюнуть, судорожно сжимая губы и давя рвотный рефлекс. Ходили противоречивые слухи, что он:

     а) идейный;

     б) невзирая на возраст, участвует в оргиях;

     в) всё решает;

     г) ничего не решает, просто его нельзя выпереть на пенсию, потому что «главный» его ценит.

     — Какие мероприятия он планирует посетить в ближайшее время? — спросил я, спокойно доедая свою овсянку.

     — Алекс, вы не боитесь? — шёпотом спросил Суккулент и придвинулся ко мне так близко, что наши головы почти соприкоснулись. — Ведь это почти самоубийство!

     — Так вы на это и рассчитываете! — я презрительно усмехнулся.

     — Ни в коем случае! — Суккулент замахал руками. — Но, боюсь, на этот раз мы не сможем вас прикрывать!

     — У меня достаточно фанатов и есть своя группа поддержки. Пришлёте мне всё о его планах на ближайшую пару недель.

     Суккулент достал носовой платок и приложил к глазам.

     — Поверьте, я очень переживаю за вас. Будьте осторожны!

     — Давайте без ханжества!

     — Может быть, вам нужно оружие? — он даже схватил меня за руку.

     — Мне? — я поднял бровь, вырвал руку и вытянул вперёд, шевеля пальцами перед его носом: — Вот этими пальцами я могу прямо сейчас…

     — Не надо, я понял! — Суккулент на всякий случай отодвинулся вместе со стулом.

     — Не путайтесь под ногами! Оставайтесь на связи! Жду от вас фактуру!

     Я бросил на стол салфетку и вышел, не оборачиваясь. Образ отмороженного киллера давался мне с каждым разом всё легче. Скоро смогу сниматься в сериалах, желательно — в Netflix… А когда вышел на улицу, тут-то и призадумался.

     Признав, что я сошёл с ума, я полностью избавился от чувства вины или необходимости рациональных объяснений. Но раз я — «Львица из Мариуполя», значит, должен выполнять тот план, который сам придумал и однажды в шутку озвучил двум закадычным друзьям. В соответствии с ним, после убийства второго человека в государстве наступят хаос, вооружённый мятеж и полная смена верховной власти. Коротко и ясно. Вскоре после того разговора я стал исполнителем собственного замысла. И тогда же приобрёл специфические навыки, которыми ранее не обладал… Вся моя жизнь полностью изменилась. Я изменился. Теперь я не могу отыграть назад: есть люди, которые мне дороги и которых Суккулент использует для шантажа.

     Я брёл по центру города, прошёл мимо Большого театра, где уже топтались тучные голуби, но ещё не били фонтаны, миновал здание Госдумы, перед которым было черным-черно от служебных депутатских машин, прошёл вдоль Манежа и вскоре оказался на ступенях Ленинской библиотеки, где даже в самую тихую погоду ветер вырывается из глубины серой колоннады. В небе солнце боролось с тучами, временами освещая то купола за зубчатой стеной, то макушку памятника перед Ленинкой, и меня бросало то в жар, то в холод. Если я и правда попытаюсь поднять руку на випа номер два, меня грохнут. Если я ничего не сделаю — тоже грохнут. И что мне делать? Градус можно только повышать!

     Позвонил Рома-«Роза».

     — Чем занят? Видео включи! Чего такой кислый?

     — Да так, проблем много…

     — Нет настроения — надо его поднять. Давай устроим онлайн-шопинг! Будешь мерять, а я буду смотреть. Ты сейчас где?

     — Возле Библиотеки.

     — Вот и ступай в «Охотный ряд!» — Рома-«Роза» был непреклонен. — Три комплекта: для официальных мероприятий, casual на межсезонье и sexy — для любимого. Спорим, тебе одеть нечего?

     — Надеть! — рявкнул я. — Когда на себя надевают, глагол «надеть»! «Одеть» можно кого-то другого.

     — Ты такой зануда… — Рома-«Роза» надул губы. — Я хотел тебе настроение поднять, а ты мне тройки ставишь, да ещё красной ручкой ошибки подчёркиваешь. Фу!

     — Ладно, я неудачно пошутил. Иду в ТЦ, наберу тебя, когда в примерочную зайду.

     — Нет, набери, когда по рядам пойдёшь, я сам выберу тебе три лука!

     Никогда бы не подумал, что шопинг и правда отвлекает от мрачных мыслей! Я провёл в «Охотном ряду» больше двух часов. Если бы не Рома-«Роза», я бы сбежал оттуда сразу, наткнувшись на первую же группу китайцев. Но благодаря его непрестанному бубнежу и едким комментам в примерочной, я вышел оттуда с объемными пакетами, полными обновок для себя и Тони.

     — Третий комплект не забудь надеть вечером! — наставлял меня Рома-«Роза».

     — Да у нас такие отношения, что без разницы, как я одет!

     — Нет! Разница всегда есть! Когда ты припёрся в Анталию в спортивном костюме, ты был совсем не sexy. А когда я над тобой поработал перед встречей с брокером, ты был очень даже! Не спорь с профи! Завтра жду подробный отчёт! И кстати, тебе могут позвонить и на меня сослаться. Ты уж поговори, а то неудобно: я же твой поручитель…

     — Кто позвонит?

     Но Рома-«Роза» уже отключился. А я и забыл, что он ручался за меня головой, когда я пытался подобраться к випу в Измире. И что сейчас я должен планировать убийство второго лица в государстве. «А может, и не должен? А может, не убийство? А может, это дворник был с огромною метлой?» — мурлыкал я про себя песенку из мультика. Позвонил Тони:

     — Чем занят?

     — Ходил на шопинг, решил обновить гардероб.

     — Почему таким игривым тоном со мной разговариваешь?

     — Знаешь, сейчас стоял в примерочной и думал, понравится ли тебя это?

     — Ладно врать! Опять что-то затеваешь! Пора тобой заняться всерьёз… — буркнул Тони. — Без шуток! Положу опять в наше отделение и дверь запру, чтоб не сбежал!

     — Приходи пораньше, — попросил я ангельским голосом.

     В организме и правда произошли необратимые изменения. Ну и пусть! Я зашёл в кафе неподалёку, уселся в углу и стал разглядывать белый листик из пены в чашке капучино. Вместо привычного трилистника у баристы получился четверной клевер — определённо, к счастью… Снова раздался звонок, незнакомый голос вежливо спросил:

     — Здравствуйте, это Алиса?

     Я собрался его послать, но вовремя сообразил, что именно под этим именем меня знал бьюти-брокер. И Рома-«Роза» за «Алису» поручился своей башкой.

     — Допустим!

     — Есть один клиент, который во что бы то ни стало желает с вами встретиться. Где вы сейчас?

     — В Москве, пью капучино практически напротив Кремля, — язвительно ответил я.

     — Очень хорошо! Это упрощает дело. Скажите название кафе, клиент сам вас найдёт. Дождитесь его, это займёт немного времени, ручаюсь, вы не будете разочарованы!

     Я оставался в одиночестве недолго. Вскоре ко мне подсел крепкий высокий дядька, как писали в романах, «ничем не примечательной наружности», с объемной сумкой через плечо.

     — Вы Алиса?

     — Допустим, — снова ответил я.

     — Пройдёмся?

     Мы пошли по Воздвиженке. Мимо то и дело носились машины с мигалками, менты постоянно перекрывали движение — обычная картина центра столицы. Каменный Князь Владимир тоже стоял, как гаишник, по стойке «смирно», таращась пустыми глазами на проезжающие мимо «аурусы». Было так шумно, что невозможно разговаривать.

     — Значит, это вы — «Львица из Мариуполя»? — наконец, спросил незнакомец, глядя перед собой.

     — С чего вы взяли?

     — Да ладно, мы всё знаем. Неплохая маскировка! — он окинул взглядом моё светлое пальто — непременный атрибут завтраков с Суккулентом. Опять это местоимение «мы»…

     — Давайте к делу!

     — Я представляю… — он замялся: — скажем так: некоторые круги …

     — Говорите уж сразу: украинскую разведку!

     Собеседник даже остановился, так что в него врезалась парочка туристов, уткнувшихся в гугл-карту.

     — С чего вы взяли?

     — Потому что местные спецслужбы я уже приучил под ноги не лезть! А раз вы суётесь — значит, представляете другую сторону. И вас тоже плющит от любопытства, почему это я выступаю в роли «мстителя из Мариуполя». Что, я неправ?

     На самом деле, в том хаосе, который я живописал Мике и Носику, украинской разведке отводилось особое место, но она должна была появиться раньше. И теперь я ужасно обрадовался, что мой выдуманный план совпал с реальностью! Netflix плачет по мне! Главное, чтобы план не совпал на сто процентов, вплоть до неминуемой гибели главного героя…

     — Даже не знаю, о чём вы говорите, — ответил собеседник. — Но если допустить — подчёркиваю, только допустить, — что к вам бы обратилась украинская разведка с некой просьбой, как бы вы отреагировали?

     — Положительно! У меня высокий ценник, но и результаты стабильные!

     — Какой же может быть ценник у борца за справедливость?

     — У справедливости нет цены, но есть затраты на её осуществление.

     — Согласен, такие затраты должны быть оплачены.

     — Короче, — решительно сказал я, — кто вам нужен? Вы мне — фото, я вам — прайс-лист.

     — Сколько платят ваши?

     Я нарисовал на ладони число. Собеседник крякнул:

     — У нас бюджет поменьше.

     — Да ладно, а как же помощь Евросоюза и НАТО?

     — А вы представляете, сколько доходит до тех, кто на земле работает? — с негодованием воскликнул собеседник. — Жалкие крохи!

     — Ладно, раз уже речь о справедливости, для вас ценник будет ниже. Вам повезло, вы получаете скидку на первый заказ!

     — Сколько?

     — Тридцать процентов!

     — Договорились! — с облегчением выдохнул собеседник. — Вы не представляете, как сложно было до вас добраться! Вокруг сплошные бляди…

     — Именно так вы меня и нашли! Через два рукопожатия!

     Собеседник захлопал глазами, напряжённо производя в уме вычисления, потом закивал:

     — А вы правы!

     — Конечно! — ответил я, стараясь воспроизвести интонацию Тони. — Фото?

     Он протянул мне айфон, и я с изумлением увидел отёчное лицо одного из самых главных пропагандонов нашего ТВ по прозвищу «Чижик».

     — Я не возьму с вас денег, — сказал я, отводя в сторону его руку.

     — Почему? — изумлённо воскликнул собеседник. — Отказываетесь?

     — Нет. Я работаю либо за деньги, либо ради удовольствия! Это будет для удовольствия! Переведите мне только аванс на текущие расходы!

     — Ну как знаете… — пробурчал он. — Идейный, что ли?

     — Ни в коем случае! Просто давно руки чесались, да повода не было.

     — Слышь, ты нас не кинешь? — с подозрением спросил мужик. — Что-то я в тебе сомневаюсь. Ваша загадочная русская душа уже всему миру известна: орки, бля, ничего святого! Знаешь, кто за тебя поручился? Она головой рискует!

     — Жить надоело? — ответил я негромко. — Я ведь тебя, сука, теперь в лицо тоже знаю.

     Взял его за руку и незаметно выкрутил запястье, он тихо зашипел от боли.

     — Не звонить, не мешать, поручителя моего холить и лелеять, пылинки сдувать! Узнаю, что вы его хоть пальцем тронули, — мало не покажется! Сам видел, что после меня остаётся!

     Тот кивнул, морщась.

     — Аванс налом, сейчас, — добавил я. — Я уверен, что бабки у тебя в сумке.

     — Но…

     — Никаких «но»! Давай сюда!

     Боец невидимого фронта доплёлся до ближайшей лавочки, открыл сумку и вынул оттуда пакет косметического бренда, перемотанный ленточкой.

     — Не мог другой пакет найти? — с чувством спросил я, перекладывая свёрток к себе в рюкзак.

     — Какая разница?

     — Этот бренд из России ушёл с началом войны! Дьявол в деталях! Так и спалиться недолго!

     Мой собеседник мрачно забубнил:

     — Я же не сам всё готовлю, посылку другие люди собирали…

     — Проехали! Ещё раз напоминаю: беречь моего поручителя как зеницу ока! Ну всё, мне туда! — я показал пальцем в сторону Садового и отчалил, не оборачиваясь.

     На ходу позвонил Мике, тот обрадовался:

     — Привееет! Ты куда пропал?

     — Забыл, что я поклялся с тобой больше дела не иметь?

     — Кто забыл? Я забыл? Я всё помню, можешь забрать гонорар! Давай пересечёмся, а то у меня потом времени не будет!

     Мы договорились встретиться у метро возле телецентра. Мне не нужны были деньги, я хотел вытрясти из него подробности: кто и почему заказывает мне сюжеты про львицу и меняет текст в последний момент. А заодно хотел попробовать подобраться к пропагандону. Путь к нему тоже лежал через Мику. Я не мог больше относиться к нему как к однокашнику. Я хотел его использовать так же, как он использовал меня.

     Я приехал раньше, стоял на ветреном углу, выглядывая его фигурку в толпе. Появился Мика, размахивая руками, лавируя в толпе прохожих, весь расхристанный, волосы дыбом, шнурок на одной ноге болтается. Мне стало так жаль его, что я мигом забыл все обиды. Это был мой единственный институтский друг, плевать на всё, живой — и слава богу.

     — Почему ты всегда как загнанная лошадь?

     — Да я и есть та лошадь! Дома загоняли поручениями, хоть не приходи, на работе во все дырки трахают… И ты ещё обижаться вздумал!

     Я сунул ему в зубы пирожок с капустой, который только что купил в ларьке. Мика с разбегу впился в пирожок зубами:

     — Не ел с утра! Спасибо! То одно, то другое…

     «Мика, так нельзя, жизнь пройдёт! Носика уже нет, и неважно, чего он хотел, сколько стихов он знал, как он любил маму, сколько он хорошего сделал для своих друзей, — ничего не осталось! У тебя ребёнок есть, ему, кроме денег, нужен живой папа. А ради кого ты мечешься? Когда человек не ценит свою жизнь, её отнимают!» Всё это вертелось у меня на языке, но я лишь покачал головой:

     — Сядь и жуй нормально.

     Мы сели на лавочку, Мика поёжился на ветру, тщательно прожевал пирожок:

     — Жизнь-то налаживается! Держи свой гонорар! — он сунул мне конверт.

     — Спасибо! Скажи, кто накладывал на мою картинку свой текст?

     — Да не знаю я! Ты так трепетно к своим текстам относишься, кто их слушает? Картинка есть, это главное. Скоро снова снимем львицу. Тему подкину!

     — А кто вообще заказал первый сюжет о львице?

     Мика наморщил лоб:

     — С ходу не скажу. Давно было!

     — И ещё… — я сделал паузу, чтобы он успел сосредоточиться на моём вопросе: — Помнишь, мы перед Новым Годом втроём собирались у меня дома?

     — Ну да, классно посидели! — оживился Мика. — Жена два дня со мной не разговаривала!

     — Я тогда выдумал сюжет о мстителе… Помнишь?

     Мика от усилий даже стиснул виски руками:

     — Ты много чего наговорил… А, точно! Мститель из Мариуполя! Наверно, в голове у меня застряла твоя формулировка! Поэтому, когда заказали сюжет о львице из Мариуполя, я сразу тебе и предложил! Всё просто! Никаких тайн! Не надумывай! — поспешно добавил он.

     — А ты кому-нибудь мой сценарий пересказывал?

     — Что? — чересчур поспешно спросил он. — Ничего я никому не пересказывал. Мало ли о чём мы между собой базарим!

     — Ладно, проехали. Ещё вопрос…

     — Да ты задолбал уже! — Мика замахал руками. — Мне пора!

     — Скажи, ты с «Чижиком» дело имеешь?

     — Временами приходится… — скривился Мика. — Пару раз я ему приводил гостей для очередного ток-шоу.

     — Можешь меня с ним познакомить? Не на работе, а в неформальной обстановке?

     — Да он только на работе и торчит!

     — Ну он хотя бы обедать ходит? Или в туалет? Или ещё куда-то? Он же человек, а не робот!

     — Он ходячая нейросеть, — зло усмехнулся Мика. — С любого места складно пиздит на любую тему. Вспомнил! Он ведёт новую рубрику, типа «Долой коррупцию в армии!»: проверяет снаряжение, стреляет из нового оружия на полигоне или в стрелковом клубе. Он вообще любит покрасоваться в военной форме… — «Чижик» уже несколько лет появлялся на экране только в полувоенном френче. — Ещё он собирается челлендж устроить: в честь Победы отжаться сто раз, или в цель попасть сто раз, или в морду кому-то дать сто раз.

     — Отлично! Сделаешь так, чтобы я оказался поблизости?

     — Не знаю… — протянул Мика. — Если только с кем-то из его бригады договориться…

     — Узнай, когда и где будет съёмка, а дальше разберёмся!

     — ОК, ну всё, побежал, звонят уже… Да иду я, иду! — закричал он в трубку. — Пирожок нельзя сожрать? — и побежал обратно, лавируя между приезжими с ВДНX и курьерами на велосипедах. Мне стало жаль его почти до слёз.

     Мика был добрым, честным, весёлым и непосредственным парнишкой, сыном сурового папы и кроткой мамы — с вечными домашними плюшками с корицей, всегда лежавшими в вазочке на кухне. Папа методично давил его, придавая пластилиновому Мике ту форму, которую полагал подобающей. Женил Мику на дочке важного дядьки из своей среды, потом пристроил на ТВ, дал денег на покупку квартиры. Теперь Мика был полностью зависим и не жужжал. Всё для жизни было у Мики, а самой жизни не было. Жизнь как способ существования белковых тел…

     Я поехал домой, купил по дороге еды, запихал в шкаф очередную порцию денег. Иностранная разведка платила в евро. Несколько чёрных пакетов, перевязанных скотчем, — так выглядит моя «бивалютная корзина»!

     Пошёл готовить ужин и надел то, что Рома-«Роза» назвал «луком номер три»: нижнее бельё дорогого бренда и майка в крупных дырках. Я говорил Роме-«Розе», что это пошлятина, а он верещал: «Белиссимо, ми кара!» Теперь я в этом «белиссимо» жарил вырезку, отскакивая от брызг, летящих со сковородки.

     — Шопинг удался? — спросил Тони, войдя в кухню. — Сколько же стоят эти дырки?

     — На столе ценник валяется, только что срезал, — ответил я, — не отвлекай меня, мясо сгорит!

     — Да хрен с ним, пусть сгорит!

     — Алекс, ты опять забыл таблетки и витамины? Пожалуйста, выпей перед сном!

     Я уже проваливался в сон, но послушно съел с его руки и то, и другое.

     — Я почему-то так устал сегодня, вроде ничего особенного не делал…

     — А что ты делал?

     Не было сил говорить, язык еле ворочался:

     — Встречался с одним заказчиком, потом с другим заказчиком. Всем от меня что-то надо! Потом Мика отдал мне гонорар, а я его спросил, кому он рассказывал о моём сценарии. Уверен, что меня сдал Мика, а не Носик! И не со зла, а по глупости. А Носик накачал меня дурью и куда-то отвёз… Потом я стал таким, как сейчас, назвался «Львицей из Мариуполя» и познакомился с тобой… И мне стало некуда отступать…

     — Нам обоим некуда отступать.

     — Но хоть ты меня не сдашь?

     — Конечно…

     Глава 6.

     Мика перезвонил на следующий день, и это было удивительно! А ещё удивительней было то, что разговаривал связно и долго:

     — Послезавтра «Чижик» будет в пафосном стрелковом клубе. Собирается позировать с оружием в руках и пострелять в натуре. Думал, что в студии сможет. Но наша служба безопасности вдруг взбухла и не разрешила никакой стрельбы! «Чижик» разорался, что после бога и президента он тут главный, но ему показали инструкцию, где чёрным по белому написано, что наш телецентр — режимный объект. Никакого оружия, только бутафория для съёмок! А ему вынь да положь стрелковую галерею, он челлендж придумал, вызывает Илона Маска!

     — Так Маск не по этой части!

     — «Чижик» хочет показать Маску, кто реальный мужик, а кто — хрен с горы.

     — Понял. Вот Маск-то расстроится!

     — Думаю, Маск об этом даже не узнает! Короче, пришлю тебе адрес. Скорее всего, «Чижик» туда поедет в первой половине дня, до эфира. Но он такой внезапный, может и передумать. Я тебе сказал, дальше сам разбирайся. А тебе чего от него надо?

     — Мне одну тему подкинули, хочу с ним лично поговорить.

     — Ты чё? Он никого не подпускает! С охраной везде ходит, всё надо через секретаря утверждать

     — Я попробую.

     — Моё дело — предупредить, — ещё тише сказал Мика. — Может, тебе не стоит с ним связываться? Никто из нас не сеет разумное, доброе, вечное, но он реально жуткий! Давай осторожней, ладно? И вообще надо бы увидеться, посидеть нормально…

     Раздался какой-то стук, Мика прошептал:

     — Я из туалета с тобой говорю. Больше места не найти, чтоб не доставали. Всё, побежал!

     Мика, добрая душа, за меня беспокоится! Пришло сообщение с названием стрелкового клуба. Он располагался на северо-западе, в бывшей промзоне. Я попытался забронировать время через их сайт, но на ближайшую неделю все слоты были заняты. Цены тоже не указаны, звоните менеджеру. «Чижик» выбрал правильное место, с улицы туда никого не пустят. Но уж если я пробрался в «Рэдиссон», чтобы встретиться с третьим человеком в государстве, то как-нибудь в стрелковый клуб попаду. А «Чижик» — всего лишь долбаный клоун, который возомнил о себе невесть что!

     Я позвонил своему тёзке, Алексею Владимировичу, и попросил устроить мне на завтра пропуск в стрелковый клуб Firewall, желательно без ограничения по времени. А ещё попросил перенести завтрашнюю тренировку на сегодня «по личным причинам». Мой тёзка был сама любезность и обещал помочь. А затем «Трансрегион» перечислил мне аванс! Я катался как сыр в масле — в признании, славе и богатстве! Оказывается, быть киллером значительно выгоднее и приятнее, чем фрилансером. Особенно когда убивает вместо тебя кто-то другой, а ты вроде как и ни при чём… Мы так и прожили все годы войны с Украиной: как бы ни при чём. Суть не меняется: кто-то другой убивает вместо меня. Если я в результате останусь без башки, это будет справедливо. Печально, но факт…

     Пока было свободное время, я решил почитать прозу Стаса-татуировщика. Мог бы забить, но неудобно: если обещал, надо хотя бы попробовать, чтобы потом честно сказать: «Интересно, но не мой жанр!»

     Нашёл его на Самиздате: пять произведений, ноль скачиваний. Только одну книгу скачал тот самый читатель в погонах. Я начал читать. Обычно хватает нескольких страниц, чтобы понять, твоё это или нет. Я не заметил, как прочитал уже сотню.

     Очередное прочтение мифа об Орфее: путешествия в параллельных мирах в поисках погибшей любимой. Много рассуждений на вечные темы, герой пытается отыскать свою любовь во всех мирах и спасти её, но при этом избежать кармы. Но не выходит: в каждом новом мире эти двое знакомятся и влюбляются, но она все равно погибает! Единственный выход — встретить её, увидеть живой и даже к ней не подойти! Я был уже на двести двадцатой странице, а главному герою пока не хватало духу на то, чтобы пройти мимо своей любимой безымянной тенью! Я не стал дочитывать: если конец будет хорошим, то он окажется фальшивым, не хочу читать, чтоб общее впечатление не портить. А если плохим — тем более не хочу это читать и расстраиваться! Оставлю для себя открытый финал…

     Написал Стасу: «Старик, ты меня зацепил. А сам-то как думаешь — не как автор, а как человек: у такой любви есть хорошие варианты?» Стас ответил довольно быстро: «Веди себя тихо, и судьба тебя не заметит. Фридрих Ницше советовал: «Дружбу не планируют, про любовь не кричат, правду не доказывают».

     Как это верно! Надо вести себя тихо, может, и обойдётся? Закрыть глаза на всё лишнее, держаться друг за друга и не лезть в прошлое!

     Позвонил Тони:

     — У меня важная встреча, а приличный пиджак и брюки дома. Мой ассистент едет из центра, сможешь с ним встретиться в метро минут через двадцать и передать вещи?

     Я обрадовался и просьбе, и тому, как он сказал: «дома»! Какое счастье, что у нас теперь общий дом! Сложил одежду в пакет и поскакал к метро, спустился вниз, встал на платформе возле стойки Info. Скоро ассистент позвонил и подошёл ко мне, взял пакет, пробурчал «спасибо», не подняв головы, и быстро прыгнул в подошедший поезд, стараясь не смотреть мне в глаза. Аутист, что ли? Где-то я уже видел эту родинку на щеке, и запах его парфюма уже слышал… Мало ли кто им пользуется! Надо прекращать подозревать каждого встречного!

     Вскоре позвонил Алексей Владимирович и отрапортовал, что завтра у проходной клуба меня встретит человек и передаст гостевую вип-карту на весь день.

     — Я буду должен!

     — Ни в коем случае! — Главный охранник «Трансрегиона» был непреклонен. — Это мой старый соперник. Недавно встречались на первенстве ЧОПов по стрельбе. У нас такой уговор: проигравший должен победителю.

     — Вы его обыграли?

     — Не без этого, — скромно ответил Алексей Владимирович, — у меня второе место, у него третье. В прошлом году было наоборот.

     — А первое у кого?

     — Первое всегда присуждается анонимно, обычно это действующий снайпер. Такая традиция! Зато теперь он мне должен! А вы решили отточить навыки стрельбы?

     — Да я вообще не стрелок, вы же знаете: я просто…

     —…просто высоко прыгаете и сильно бьёте. Это все уже выучили!

     — Вы ещё не видели удара «ладонь Будды»! — хвастливо сказал я.

     А потом задумался: что за ладонь и откуда я вообще взял это выражение? Из фильма с Джеки Чаном или из мультфильма «Панда Кунг-Фу»? Погуглил, не нашёл. И как я буду этот удар демонстрировать? Неистребимая привычка молоть языком однажды меня погубит! Впрочем, меня может теперь погубить абсолютно всё.

     Но пока мне фантастически везло. Лёгкость и наглость, с которой я преодолевал предыдущие барьеры, создали иллюзию неуязвимости. Опасное чувство. Начинающий водитель реже попадает в ДТП, чем тот, кто водит год-полтора. Надо быть осмотрительнее. Не хочу помирать раньше времени. Не знаю, когда наступит то время, но точно не сейчас: мне есть для кого жить.

     Эта мысль пронзила меня насквозь. В прошлый раз подобное озарение посетило меня, когда я понял, что сошёл с ума. В этот раз озарение было не менее ярким. Я даже замер возле дома, словно меня припечатала к земле та самая ладонь Будды. Я хочу остаться с ним как можно дольше! Получается, это и есть любовь? И чего ж я раньше-то не понимал? Я думал, любовь — это какое-то роковое чувство или очень сильное желание, считал, что мне не дано испытать ни того, ни другого. А оказывается, всё просто: я нужен ему, а он нужен мне. Родители друг другу письма писали на лекциях, а я передаю Тони пиджак и брюки в метро…

     Ассистент. Родинка на щеке, знакомый парфюм… Я вспомнил!

     Когда я приехал выручать Носика из лап наркоторговцев, парень в дальней комнате отбивался деревянной вешалкой. От него пахло тем же парфюмом: Kenzo Homme Santal Marine. Лица я толком не разглядел, запомнил только родинку на щеке, но характерный запах спутать не мог, я им сам одно время пользовался. Позже Суккулент первый показал мне изувеченные трупы «Волка» и «Бизона». Это были первые трупы, которые на меня повесили. Но третьего трупа там не было! Тот парнишка просто исчез. А теперь выясняется, что он ассистент Тони. Любовь, говорите?

     Ладонь Будды с размаху врезала мне по башке. Я чуть не упал, с трудом удержался на ногах, ввалился в квартиру, шлёпнулся на четвереньки, еле успел доползти до туалета, где меня вывернуло наизнанку.

     В дверь позвонили. Я прополоскал рот и открыл: это была встревоженная Майя Абрамовна.

     — Простите, Алекс, я увидела, что вам стало плохо на улице, решила подняться и спросить, как дела. Может быть, позвоните своему другу?

     — Не стоит его отвлекать по пустякам. Уже всё в порядке!

     — Идёмте ко мне, чайку попьём?

     Она так уговаривала, что я согласился. Не было сил разговаривать, я молча пил чай и грыз мацу.

     — Не подумайте, что я религиозна, — улыбнулась Майя Абрамовна, — съездить за мацой в синагогу — всего лишь повод для встречи с приятельницами, которые ещё живы и не уехали. А как у вас с религией?

     — Никак.

     Она пристально посмотрела и я добавил:

     — Я верю в неотвратимость кармы…

     — Этого вполне достаточно, чтобы не совершать дурных поступков.

     — А вы?

     — Я верю только в любовь, — ответила она без улыбки. — Любовь — единственная религия, которая имеет право на существование! Поэтому и позвала вас: вы выглядели как человек, которого ударили в спину.

     Я хотел отмолчаться, но вместо этого ляпнул:

     — Разве можно использовать того, кого любишь?

     — Вы перестали ему доверять? А если он просто не может сказать вам всей правды? Если он связан какими-то обязательствами?

     — Сами же говорите: любовь — это религия. Выходит, я верю, а он — нет?

     — Перестаньте, Алекс, вы просто узнали что-то, чему не можете найти объяснения, вот и мучаетесь.

     — Я никогда не думал, что найдётся человек, который будет мне нужен больше всего на свете! А если я ему нужен для чего-то другого? Что мне делать?

     — Да ничего не делайте. Любите и ни в чём не сомневайтесь. Без сожалений! — решительно сказала Майя Абрамовна. — Тони мне сказал: «Я даже не думал, что встречу его!» Какие ещё вам нужны подтверждения?

     — А что он ещё говорил?

     — Простите, это тайна исповеди! — улыбнулась она. — Не могу нарушить! Я и так сказала лишнего… Отдохните и больше ни в чём не сомневайтесь. Возьмите домой мацу, у меня два кило, я их до следующего года есть буду, если доживу!

     Я принёс домой пакет с мацой, положил на стол, прилепил стикер: «Если придёшь раньше, ешь без меня. Я на тренировку!» Взял спортивную сумку и отправился в «Трансрегион». В голове стоял тот самый белый шум, который полностью поглощает любые мысли. И всю дорогу повторял сам себе, как мантру: без сожалений!

     Сегодня в зале оказалось больше народу, чем обычно. Алим Викторович собственной персоной тоже явился и уселся на скамеечку. А с ним рядом сидел дядька в возрасте, которого я уже мельком видел раньше.

     — Пригласил партнёра на открытый урок, — усмехнулся Алим Викторович. — Я так тебя расхваливал, что он захотел посмотреть живьём и своего лучшего охранника привёл. Не разочаруй!

     Раньше я бы непременно смутился, но сейчас не осталось никаких эмоций. Я молча поклонился им, потом — своим бойцам в чёрных костюмах. Среди них заметил новое лицо — наверно, того самого гостя из чужой охраны. Мужчина был старше, выше и явно сильнее. Но мне было наплевать…

     Сначала мы сделали несколько дыхательных циклов, упражнения на медитацию и концентрацию, краем глаза я видел, что партнёр Алима заскучал и что-то ему шепнул на ухо, а тот лишь загадочно улыбнулся в ответ.

     — Теперь — наша традиционная часть: высоко прыгнуть и сильно ударить, — сказал я ровным голосом. — Все по очереди. Ваша задача — достать меня. Я сам не атакую, а только возвращаю ваш удар с той силой, с которой вы его нанесли. Закон Ньютона: действие равно противодействию.

     Мои ученики уже запомнили, что чем сильнее они пытаются ударить, тем сильнее огребают в ответ. Но боец из охраны партнёра явно не воспринял всерьёз ни мои слова, ни меня самого. Когда до него дошла очередь, он ломанулся вперёд, в прыжке ударил со всей дури — и с такой же силой отлетел назад, влепившись в стену.

     — Закон равноценного обмена… — сказал я, протягивая ему руку. — Я же говорил, что верну вам назад ваш удар.

     — А если я ударю ножом?

     — Я верну удар ножом.

     — А если я выстрелю? — спросил он и демонстративно встал без моей помощи. — Вы вернёте мне пулю?

     — Если вы захотите моей смерти — я верну вам вашу смерть, — ответил я, не задумываясь. — Но мы здесь не для этого! Теперь усложняем задачу: все наносят мне по два удара, я возвращаю один!

     Он отошёл в сторону, я повернулся спиной и уловил движение воздуха, когда он бросился на меня сзади. Он мог был сломать мне хребет, но я успел подпрыгнуть в воздухе, оттолкнулся от стены и приземлился уже в стойке. Боец пролетел по инерции несколько метров, снова рухнул на татами, получил ногой в грудь и тоже вскочил в стойку. В его глазах полыхало бешенство: добыча, такая доступная с виду, всё время ускользала!

     — Я же предупредил, что верну вам вашу агрессию! Не хотите сменить тактику?

     На этот раз я увидел в его глазах не просто ярость, а желание убить. Видимо, остальные тоже почувствовали неладное, потому что партнёр Алима крикнул своему бойцу:

     — Не заводись!

     Остальные подошли ближе, но я махнул рукой:

     — Всё нормально, продолжаем разговор! Итак, сейчас я покажу, для чего нужны медитация и концентрация…

     От моего соперника шла такая волна злости, что мне даже дышать не хотелось, чтобы не наглотаться. Я демонстративно уселся на татами и опустил на глаза бандану, которая обычно придерживала волосы. Вдох—выдох. Я услышал, как он швырнул нож. Запах металла и лёгкий свист, который нож издавал в полёте при вращении, подсказали нужное направление. Нож должен был войти в мою грудь, но я развернул его в полёте одним касанием. А затем стянул бандану с глаз.

     Все молча смотрели на нож, воткнувшийся в татами рядом с остолбеневшим бойцом. До него вдруг дошло, что он мог умереть. Человек перед смертью либо сильнее всего любит, либо сильнее всего ненавидит. Я встретился с ним взглядом — и меня обожгла ненависть. Ненависть не должна оставаться в пространстве! Именно эту силу ненависти я должен сейчас ему вернуть! Я резко вдохнул, вбирая в себя невидимый чёрный поток, и с выдохом выставил вперёд ладонь, отправляя этот поток назад с той же силой. А сам даже не стал смотреть, куда и как далеко отлетел мой противник. Грохот был отменный…

     — Помогите ему встать, надеюсь, кости целы?

     — Да, учитель, — в полной тишине ответил Алексей Владимирович.

     — Всё имеет материальную силу: и слова, и мысли, и чувства. Я лишь вернул ему его собственные чувства. Так работает «ладонь Будды». Спасибо!

     Я поклонился залу, ученикам и отдельно — Алиму и его партнёру, которые так и остались на скамеечке, ошеломлённые. И только в раздевалке посмотрел на свою ладонь: я реально это сделал? Нанёс удар без физического контакта?

     Алим Викторович помахал мне рукой из машины:

     — Садись, дорогой, подвезу тебя!

     Я пытался отбиться, но он едва ли не силой усадил меня в салон.

     — Я получил большое удовольствие! Ну ты крут! Как говоришь, называется? «Ладонь Будды»?

     Прежде я бы начал оправдываться и объяснять, что вообще я никакой не мастер, а просто мимо проходил. Теперь я молча кивнул. Алим Викторович довёз меня до дома и сказал напоследок:

     — Ты и в прошлый раз меня выручил, и сегодня перед партнёром выступил. Проси чего хочешь!

     — Ловлю на слове! Возможно, я и правда однажды попрошу об услуге.

     Подходя к подъезду, я увидел свет в окне. Тони уже вернулся. Сначала вздрогнул: как мне теперь говорить с ним? А потом вспомнил, что сказал Майя Абрамовна: без сожалений! И решительно поднялся наверх.

     — Я приготовил ужин, — сказал он, расставляя тарелки. — Омлет с мацой. Ты голодный после тренировки?

     — Да.

     — Что сегодня было?

     — Я положил мордой в пол охранника чужой фирмы, здоровенного дядьку. Его хозяин тоже почувствовал себя униженным, — ответил я, садясь за стол.

     — Как ты это сделал?

     — Я впервые показал удар «ладонь Будды»

     — Что это значит? — Тони даже брякнул об стол тарелкой от изумления.

     — Сам не знаю. Я даже пальцем его не тронул, а он отлетел на несколько метров. Это не был удар в прямом смысле. Я просто закрыл глаза, почувствовал его ненависть — и вернул её в том же объёме. Равноценный обмен… Ментальная техника, для которой у меня нет рациональных объяснений.

     — Не заигрывайся, — пробурчал он. — Дешёвые понты порой дорого обходятся. Ешь, остынет…

     Мальчик в оранжевом балахоне — это не Тони, а всего лишь порождение моего больного разума. Всё просто. Нет никакой мистической связи между нами. Ничего нет: ни судьбы, ни особых чувств.

     — Твоё совещание прошло хорошо?

     — Да. Спасибо, что ты передал мне пиджак и брюки. Там был важный человек, надо было прилично выглядеть.

     — Твой ассистент…

     — Да, он успел за пятнадцать минут до начала!

     — Я видел его раньше.

     Тони медленно поднял на меня серые льдистые глаза, в них плескалось отчаяние. «Молчи!» — словно умолял он.

     — Моего друга Носика наркоторговцы увезли на заброшенный завод. Я приехал его выручать, они заявили, что Носик им задолжал. Я отбил Носика, а им навалял. Когда я увозил оттуда Носика, все трое были живы. Разорванные трупы «Волка» и «Бизона» потом нашли. Третьего как будто вовсе не было, он просто исчез, о нём никто не упоминал. А сегодня в метро, у стойки Info, я передал ему твой пиджак и брюки. У него родинка на щеке. И он пользуется парфюмом Kenzo Homme Santal Marine. Я сам им пользовался до тех пор, пока моя бывшая не сказала, что он мне не подходит…

     Тони молчал.

     — Ничего не хочешь объяснить? — я подошёл к нему очень медленно, видел, как с каждым моим шагом его тело подбирается, мышцы напрягаются, а взгляд становится прицельным и холодным. — Я с самого начала попал в ловушку, которую вы мне устроили? И вот это… — я ткнул пальцем в сморщенное надувное сердце, прицепленное к портрету прадеда, — тоже не случайность? Зачем я тебе нужен? Что вы со мной сделали?

     Тони молчал. Всё вокруг замерло и стихло.

     — Закрой глаза, — сказал он наконец. — Что ты слышишь?

     Я закрыл глаза.

     — Слышу, что ты собираешься снова мне врать. Я верну тебе твою ложь! Равноценный обмен!

     — А больше ничего не хочешь мне вернуть? Чтоб обмен и правда стал равноценным?

     Он схватил мою руку и прижал к своей груди. Его пульс зашкаливал. Я вырвал руку. Тони отшатнулся. Шаги, шорох, хлопанье двери. Теперь можно открыть глаза. Чего я, собственно, ожидал? Зато теперь знаю, кто всю кашу заварил. Его вещи валяются по всей квартире, его обувь стоит в тумбочке, а его чёртово сердце совсем сдулось, но я его не могу выбросить. Я отцепил сердце от портрета, смял и сунул в стол. В глубине ящика сверкнул золотой блик: серёжка Тони, которую я нашёл на кровати после нашей первой встречи, да так и не отдал. Я завернул её в розовый сердечный лоскут…

     «Если ваше сердце разорвётся в клочья, позвоните!»

     Я взял телефон и набрал номер Кристины.

     ЧАСТЬ XII.

     Глава 1.

     Кристина ни о чём не спросила. Даже разрешила поиграть с Мишкой, несмотря на позднее время. Потом Мишка улёгся спать, а она поставила передо мной чай и села напротив, опираясь подбородком на скрещённые пальцы.

     — Зря вы оба мучаетесь, — сказала она наконец. — Есть такие связи между людьми, которые ничем не разорвать. Я развелась с Димкой и думала, что у меня будет другая жизнь. И что? От него никуда не деться.

     — Почему вы не сойдётесь снова?

     — А как? Чем дальше, тем сложнее. И послать его не могу, Мишка расстроится. И он сам новую семью не завёл, хотя мог бы. Так и ходим по кругу…

     — Расскажи о них с Тони.

     — Димка жил в Крыму, отец был военным моряком. Потом его отправили в Москву к деду с бабкой, чтоб учился в хорошей школе. Там они познакомились с Тони.

     — Но Тони говорил, что его дед с бабушкой жили в Казахстане.

     — Да, потом они перебрались в Подмосковье, куда деда перевели на работу из его глухомани. Дед был гениальным инженером-самоучкой, правда, без образования.

     — А как его вообще выпустили из Казахстана?

     — Не знаю… — Кристина наморщила лоб. — Тони в детали не вдавался. Оказалось, что у Тони тоже обалденные мозги, и его взяли в самую крутую московскую школу. Тони туда ездил сам на электричке каждый день, полтора часа в один конец. Там они с Димкой подружились. Потом дед с бабушкой уехали в Германию. Потом они с мамой тоже уехали, но с Димкой всё равно переписывались. Трогательная дружба… — Кристина как-то нехорошо усмехнулась. — Димка поступил на физтех, вопреки желаниям контр-адмирала. А потом уговорил Тони вернуться и учиться в магистратуре вместе с ним. Случилось долгожданное воссоединение… — И она снова нехорошо усмехнулась. — Что? Думаешь, я не знаю, как Димка к нему относится? Я давно это поняла. Когда мы были женаты, я дико ревновала. А потом приняла как данность: мой бывший муж влюблён в своего друга. Прямо сюжет для сериала!

     — И как ты к этому относишься?

     — А как относиться к тому, что дождь идёт? — она пожала плечами. — Грустно, но факт. Для Тони он всегда останется только другом. Так они и идут по жизни рядом: один любит, второй — дружит. Димка и сам это знает. Зато они всегда могут друг на друга положиться! Это тоже дорогого стоит!

     Я вспомнил Носика с Микой: мы были как три мушкетёра, а чем кончилось?

     — Ты примерно представляешь, чем они занимаются?

     — Димка пытался объяснить, но мой гуманитарный мозг этого не вынес. Они создали какую-то живую нейросеть, которая сама обучается. Благодаря ей они возвращают инвалидам утраченные функции и даже пытаются улучшить их навыки. Поэтому ведут свои исследования в санатории для ветеранов СВО. Там куча народу с тяжёлыми травмами, которым нечего терять, они на любые экспериментальные методы соглашаются, если вообще соображают…

     — А правда, что он в буддистском монастыре научился разным тайным штукам?

     Кристина озадаченно потёрла лоб:

     — Никогда при мне об этом речи не было. Да кто бы сопляка из Германии обучать стал? Думаю, это он перед тобой выпендривался!

     — Зачем?

     — Ох, — вздохнула Кристина, — ты тупой или прикидываешься?

     Я хотел задать ещё один вопрос — самый важный, но Кристина прервала меня решительным жестом:

     — Разбирайтесь сами! Одно скажу: с того самого знакомства с воздушными шарами было всё понятно, поэтому я так быстро сдалась! А теперь вали домой! Уже поздно, мне вставать в шесть утра и ехать за город. Клиент перед работой желает посмотреть дом.

     И уже в прихожей добавила:

     — Помни, что у тебя есть мы с Мишкой.

     Моё сердце было по-прежнему разодрано на части, но жить стало чуть легче. Дома я сожрал пачку ванильного антидепрессанта и улёгся спать, когда за окнами небо уже светлело.

     А утром встал, решительно отметая все лишние и нелишние мысли. По плану у меня встреча в стрелковом клубе Firewall с «Чижиком». Эту тварь я придавлю голыми руками без малейших сожалений. Редко кто вызывал столько безусловное омерзение даже среди медийных персонажей.

     Я недолго думал, в каком обличье туда пойти, выбрал беспроигрышный вариант: блондинка припёрлась в клуб, где полно крутых мужиков. Полчаса перед зеркалом — теперь я понял, почему это занимает столько времени! — и на меня смотрела привлекательная, стильно одетая девушка с умеренным макияжем. Запихнув в сумку дежурную чёрную шапку и невесомую черную ветровку, я отправился в Firewall, удивляясь названию, странному для стрелкового клуба.

     У входа прохаживался здоровенный хмурый мужик в кожаной куртке.

     — Я от Алексея Владимировича! — сказал я шёпотом.

     Мужик вздрогнул, он явно ожидал другого гостя, но совладал с собой и протянул вип-карту. Я в ответ выдал ему толстый конверт.

     — Ни в коем случае! — замахал руками мужик.

     — Я настаиваю! — твёрдо сказал я.

     — Ну раз вы настаиваете…

     Конверт перекочевал к нему в карман, а я пошёл внутрь. Там всё выглядело устрашающе-стильно: черные стены с огненно-красными пунктирными линиями, плитка камуфляжной расцветки, указатели типа «стрелковая галерея №1», важные инструкторы с красными повязками на рукавах… Меня пристально оглядели с головы до ног, трижды спросили, чего я именно хочу, я загадочно закатывал глаза и томно бормотал, что хочу испытать новые ощущения, чувствуя себя конченной блядью. Мне предложили программу «Леди Старт»:

     — Три самых изящных пистолета в нашем арсенале, как раз для вас: CZ SP01 — эталонное оружие для обучения спортивной стрельбе, ПЛК — первый отечественный образец короткоствольного оружия в компактном классе, и Glock 44 — компактный и легкий пистолет, как раз для дамской сумочки!

     Курс из 50 выстрелов. Инструктор расскажет об особенностях используемого в программе оружия, научит применять его, безопасно заряжать и разряжать, а главное — точно попадать в цель на разных дистанциях. Программа длится 1 академический час.

     — Это слишком мало, — я скорчил недовольную гримасу, — раз уж я пришла, хотела бы провести тут больше времени и пострелять из всего!

     Менеджер переглянулся с инструктором:

     — Тогда только для вас — программа «Мульти-старт»—200! Три часа стрельбы из пистолетов, карабинов и винтовок, вы опробуете всё оружие в галереях на 50 и 300 метров под руководством двух профессиональных инструкторов.

     — Только три часа? Да я не успею во вкус войти… А можно на целый день?

     Менеджер вздохнул и открыл на планшете новое окно:

     — Программа «Всё включено!» Смотрите: 1000 выстрелов и специальная интерактивная программа. Полная иллюзия перестрелки с виртуальным противником в 50-метровой галерее с проекциями на стене и движущимися мишенями. Пистолеты и револьверы: Glock 17, CZ Shadow 2, Вeretta 92Х, Sig-Sauer P226, Colt 1911, Beretta APX, Alfa Para Classic. Карабин «Сайга», винтовка Remington, болтовая винтовка, автомат… И ещё час в галерее 300 метров, для стрельбы из снайперской винтовки.

     — Так бы сразу!

     — А вот стоимость… — и он показал сумму на экране.

     — Пойдёт, — я кивнул и полез в сумочку: — Ничего, что у меня только нал? Может, скидочку сделаете?

     — Вообще у нас не принято, но…

     Я протянул ему две «пятёрки», глаза менеджера засверкали, он одобрительно кивнул и громко сказал: — Вы у нас сегодня первая леди, вам скидка пять процентов!

     — А за это мне, пожалуйста, персонального инструктора и отдельную… как это называется у вас? Галерею?

     — Да, конечно, с вами будет наш лучший инструктор, для каждого вида стрельбы — своя галерея.

     Суровый инструктор повёл меня в галерею, выдал очки и наушники, а потом начал показывать, как заряжать, как перезаряжать. Я слушаю и старательно кивал с тупым лицом, даже не притворяясь. Никогда раньше я не испытывал интереса к стрельбе. Сейчас пришлось делать вид, что мне это страшно нравится. Но с каждым новым выстрелом меня охватывал азарт, независимо от результата. Вдох-выдох, концентрация… И незаметно для себя я вдруг стал попадать в цель.

     — Вы раньше стреляли?

     — Никогда!

     Инструктор подозрительно на меня покосился. А я стрелял и стрелял, с каждым разом всё лучше и лучше, сам удивляясь неожиданной меткости. Вскоре инструктор притомился.

     — Не хотите ли кофе? — спросил он.

     — Пойдёмте, — я взял его под руку. — У вас такой крутой клуб, наверно, приходят разные знаменитости?

     — Да, как раз сегодня должен приехать самый известный ведущий с телевидения. Но с ним будет работать наш главный менеджер! Если не возражаете, я ненадолго отойду?

     Я уселся в баре и пил кофе, выжидая. «Чижик» не появлялся. Пришлось идти стрелять из винтовки, потом из карабина… Прошло уже часа три, инструктор уже тихо охреневал, я опять попросил кофе.

     — А затем перейдём в другую галерею, там будет стрельба по движущимся мишеням и иллюзия перестрелки, как в кино, вам понравится!

     И тут в клубе начался невообразимый шухер.

     Через стеклянную дверь кафе я увидел, как у входа вытянулся серьёзный дядька в полувоенном костюме. С улицы ввалился «Чижик» в сопровождении двух амбалов, «видика» и какого-то субтильного мужичонки — наверно, секретаря, который тащил большую сумку. Они недолго поговорили с главным менеджером, «Чижик» повелительно кивнул своим амбалам и прошествовал в ту трёхсотметровую галерею, в которую как раз собирались мы с инструктором. Перед ним скакал на полусогнутых главный менеджер, растерявший всю свою важность. За ним проследовал «видик», а охранники остались у стойки ресепшен, где дежурный администратор суетился, предлагая им чай-кофе. Сплошные жополизы!

     Вблизи «Чижик» выглядел ещё омерзительнее, чем на экране. Как рассказывал Мика, во время съёмок ток-шоу его сажали заведомо выше остальных, снимали в ракурсе, и создавалось ощущение, что он — третейский судья, царь и бог эфира. А живьём-то он оказался тщедушным, с короткими ногами и одутловатым туловищем, упакованным в военную экипировку. Руки при ходьбе болтались по обе стороны жилета, а ноги двигались вразнобой с руками. Да у него проблемы с координацией! И с печенью, судя по цвету лица и отёкам под глазами…

     — Простите, давайте немного подождём? Там вип-гость, — извиняющимся тоном пробормотал инструктор.

     — А я кто, по-вашему? — и я сунул ему в нос свою вип-карту.

     Инструктор замялся:

     — Понимаете, это такой важный человек, он не любит, когда что-то не по плану. Вы тут на целый день, а ему максимум на час, и то больше для съёмки…

     — Ладно, — согласился я. — Пока выложу пару своих фоточек в очках и наушниках!

     По правилам безопасности в галерею, где идет стрельба, никто не может войти. Охранники не дадут подойти к нему в клубе. Я могу вступить с «Чижиком» в прямой контакт только на парковке! Стрелковый клуб располагался в бывшей промзоне, на территории автокомбината. Парковка была огромной и почти пустой в будний день, от остальной территории её отгораживал кирпичный двухэтажный административный корпус.

     Кто знает, на чём «Чижик» ездит? Плохо я подготовился! Надо было фактуру изучать, а не о разбитом сердце думать! Я полез в соцсети и довольно быстро наткнулся на «Чижика», позирующего на фоне «хаммера». Сука, ездит на внедорожнике потенциального противника!

     Я позвал своего инструктора:

     — Извините, мне срочно надо уйти.

     — Предупредите менеджера, что у вас ещё часть программы не отработана, в следующий раз напомните, мы вам выделим галерею!

     Я протянул ему две «пятёрки»:

     — Скажите ему сами, пожалуйста, и сдайте за меня экипировку, мне очень некогда!

     В душе инструктора боролись жадность и гордость. Жадность победила, он взял деньги и побежал к менеджеру с моим барахлом. Я быстро распрощался и вылетел наружу, оглянулся в поисках машины «Чижика»: «хаммер» был припаркован довольно далеко от входа, в нём дремал водитель. Я постучал в стекло, сделав максимально глупую рожу.

     — Чего тебе?

     — Вы мне выезд перегородили! — крикнул я.

     Водитель стал ошалело озираться, оглядывая пустое пространство со всех сторон, потом опустил стекло:

     — Чего я тебе перегородил, дура?

     Я схватил его за горло, заставил открыть дверь, стукнул по затылку и с трудом перетащил на заднее сиденье. Сам уселся на водительское место. В моей сумке теперь всегда лежали наготове дежурная чёрная шапка и чёрная ветровка, переодеваться я научился так же быстро, как Тони… И зачем я его вспомнил?

     Не прошло и получаса, как появился «Чижик». Рядом расслабленно шли два охранника, за ними вприпрыжку бежал помощник с огромной сумкой и «видик» с камерой. Я пригнулся к рулю, чтобы не видно было лица. «Видик» пошёл к своей машине. Охранники стали укладывать сумки в багажник, а «Чижик», не глядя, плюхнулся на заднее сиденье — и обалдел, увидев лежащего там без чувств водителя. Затем он глянул на меня.

     — Привет! — сказал я, заблокировал дверь и нажал на газ.

     Я впервые увидел «Чижика» вблизи в водительском зеркале. Тёмные мешки под глазами не скрывал даже наложенный для съёмки грим. Он был не напуган, а, скорее, удивлён тем, что какой-то посторонний человек находится в непосредственной близости от его бесценного тела. От него шёл отвратительный запах болезни.

     По парковке растерянно прыгали охранники, но я уже выехал за территорию. У меня по-прежнему не было никакого плана. Накануне я был абсолютно уверен в том, что сверну ему шею без малейших колебаний, но теперь мысль о том, чтобы даже прикоснуться к нему, приводила меня в ужас. Ладно, надо отъехать подальше, а там разберусь… Может, связать его да в речку бросить? Или утопить в его же «хаммере»?

     Охранники наверняка уже вызвали ментов, подняли шухер, план «Перехват» и всё такое. Далеко не уехать. По улице, круто спускавшейся к реке, раньше гонялись мотоциклисты, а теперь она была забита здоровенными грузовиками и строительными кранами. Старую набережную реконструировали. Где стройка — там и заборы, а где заборы — там и въезды для мусоровозов. Я вспомнил, что неподалёку есть съезд к реке, он остался на месте, но был разбит колёсами большегрузов. Я свернул туда, проехал по колдобинам, поблагодарив мысленно американский автопром, затормозил возле откоса набережной, которую снизу уже укрепляли рядами бетонных свай. «Чижик» был бледен, из-под пижонской кепки «милитари» по лицу стекали капли пота. Я вытряс из него телефон, кинул в речку.

     — Ты кто? Я заплачу… — забормотал он. — Сколько тебе надо? Просто скажи! У меня сигнализация, меня отследят и найдут… Возьми деньги и беги, иначе ты покойник!

     — Покойник здесь не я! — я стащил шапку, раскидывая волосы по плечам. — Думаешь, мне нужны твои деньги? Знаешь, кто я? «Львица из Мариуполя!»

     Я сделал к нему один шаг. «Чижик» затрясся, оглянулся. Прыгать в холодную воду было страшно, из воды торчали сваи, а больше деться некуда.

     — Не надо! — закричал он. — Меня заставляли! Я не сам! У меня не было выбора!

     Я смотрел на него в упор. Этот человек заслуживал смерти больше многих других, развязавших эту проклятую войну. Он топил за неё день и ночь из каждого утюга. Он требовал чужой крови каждый день, как жрец языческого бога. Но я не мог взять и убить его просто так!

     — Я на самом деле не такой… — сказал он севшим голосом. — У меня бабка по отцу была из Киева… Я сам наполовину еврей…

     Я хотел сказать ему: «Кончай врать!» Но это было бессмысленно: «Чижик» в принципе не мог не врать. Он врал всегда. Это его главное профессиональное качество. Запрети птице летать — она сдохнет. Запрети «Чижику» врать — сдохнет «Чижик».

     На его лице проступал подлинный ужас.

     — Слышал про неотвратимость кармы?

     — Ненавижу тебя! — заорал он неожиданно. — Ненавижу таких вот идейных! От вас всё зло! Меня нельзя убить, меня народ любит! А тебя пристрелят как бешеную суку!

     Я закрыл глаза, прислушался: дикая чёрная ярость в сочетании с ужасом. Воздух наполнился этой чернотой. Я сделал вдох, собрал весь мрак и зловоние в один поток и с омерзением отправил его обратно. Ладонь Будды… Потом открыл глаза: «Чижик» упал набок и стал дёргаться и хрипеть. Он болен, и чутьё подсказывало мне, что болезнь вряд ли его отпустит. Если он сейчас выживет — это ненадолго. Пусть помирает сам. Я решил оставить на бетонном заборе свою печать. Достал из сумки помаду, нарисовал львиную лапу, развернулся и пошёл прочь, пиная ногами щебёнку…

     На всякий случай я закрыл лицо маской, надвинул шапку, перешёл через огромную стройплощадку, где людей было немного и никто не обратил внимания на меня, и выбрался с другой стороны, почти у метромоста. До ближайшей автобусной остановки пришлось идти довольно далеко. Там я забился в автобус и ехал до метро, воткнув в уши наушники и слушая новости. Ничего! В державе всё спокойно. Рубль демонстрирует устойчивый отрицательный рост, инфляция отрицательно снижается, благосостояние растёт, уверенность в завтрашнем дне тоже. Я чувствовал себя идиотом: и убить не смог, и спасти не решился. Приехал домой, швырнул в стирку всё, что было на мне надето. Как он сам себя ещё изнутри не спалил этой злобой? Не только печень — всё отвалится!

     Долго сидел под горячим душем, потом улёгся на диван и уставился в потолок. Вообще думать не мог. Снова полистал новости: вечернее ток-шоу «Чижика» отменено, взамен будет показан повтор эфира недельной давности. Пусть в аду горит, знать ничего больше не хочу! Я улёгся спать, но сна не было, бредил, засыпал ненадолго и просыпался. Ядом, что ли, он в меня плюнул? А разбудил меня звонок Суккулента:

     — Алекс! Скажите, что это не вы!

     — Что случилось?

     Я открыл первый попавшийся новостной сайт. «Команда нашего канала с глубоким прискорбием сообщает о смерти популярного ведущего… Он работал на разрыв аорты, сердце не выдержало… Он был уникальным профессионалом и настоящим патриотом… Прощание с всенародно любимым героем эфира состоится…» Телеграм-каналы, близкие к силовикам, как воды в рот набрали. И только в фанатском чате уже кто-то написал: «Львица» завалила «Чижика!» И выложил мутное фото львиной лапы на бетоне.

     Суккулент перезвонил через пару минут:

     — О нём разговора не было!

     — Наша с вами договорённость остаётся в силе, а это была импровизация!— сухо добавил я. — И не вздумайте вмешиваться, не то будет как с «Чижиком»!

     Интересно, он умер сам? Я стал причиной его смерти или настоящая «Львица», которая идёт за мной следом? Неважно. Что сказала Майя Абрамовна? Без сожалений…

     Глава 2.

     Тони не появлялся, я как заведённый бегал по утрам, ходил в спортклуб, забивал мышцы, чтобы не забивать голову, и изо всех сил не проверял телефон каждые пять минут. Аслан пропадал по делам, тесть загрузил его по самые уши. На ТВ и в околовластных СМИ только и разговоров было, что о беспримерном гражданском мужестве «Чижика» и его творческом пути, даже пару развлекательных передач отменили. Прощаться с «Чижиком» пришли толпы бюджетников, пенсов и военных. Вся верхушка тоже приехала, для чего центр загородили автобусами с ОМОНом и перекрыли на полдня. Патриарх лично отпел покойного и пожелал ему счастливого пути в рай. Великого мастера пиздежа с почестями похоронили на Новодевичьем. На оппозиционных ресурсах ходили мрачные сплетни, а особо дерзкие выкладывали то же мутное фото с львиной лапой. Когда траур на ТВ закончился, а в эфир снова повалила радостная реклама, мне позвонил Мика.

     — Ты так и не встретился с «Чижиком»? — спросил он неуверенно.

     — Да, не успел. Теперь уж какая разница?

     — У нас сейчас так мутно… Разное говорят, думаю, может, уволиться, пока не началось? Давай посидим вдвоём, — предложил он ещё более неуверенно.

     — Приезжай хоть сегодня! Я буду дома после восьми вечера.

     Я ужасно обрадовался его предложению, потому что торчать дома одному было нестерпимо тошно. Слегка повеселев, я отправился в «Трансрегион» на тренировку. Там все были молчаливы, собраны и, против обыкновения, не болтали и не шутили. Я даже спросил:

     — Что-то случилось?

     — Все ок, учитель, — ответил Алексей Владимирович.

     Он догнал меня возле раздевалки:

     — Мы хотели вас поблагодарить за то, что помогли устроить нашего товарища в санаторий. Ему уже гораздо лучше. Мы как раз сегодня его навещали. Вашего друга-доктора видели, подарок ему подарили, как положено…

     — Молодцы, надеюсь, всё будет хорошо.

     — У меня вопрос, — он старался не встречаться со мной взглядом. — Мой знакомый из стрелкового клуба сказал, что вы приходили туда в день смерти «Чижика», но выглядели странно…

     — И что? Мне надо было с ним поговорить по делу. А мужчины на незнакомую девушку всегда лучше реагируют, чем на незнакомого парня.

     — Он, конечно, умер от сердечного приступа, но…

     — Если хочешь что-то спросить — просто спроси! Или молчи!

     — Нет, ничего, простите… Будьте осторожны! — пробормотал он и быстро ушёл.

     Подозревают. Боятся. Сдадут. Плевать!

     Когда я ехал домой, позвонил Суккулент:

     — Надо кое-что обсудить!

     — Завтра, — отрезал я.

     Мика приехал почти в девять, взмыленный и затравленный.

     — Ты не представляешь, какой шухер поднялся после смерти «Чижика»! — с порога заявил он.

     — Давай лучше поедим, я только что с тренировки!

     — В качалку ходишь?

     — Вроде того… —я не стал вдаваться в детали, да Мика и не слушал. Он вообще не вникал ни во что. Сказали ужинать — будет ужинать. Сказали разогреть — разогреет. Сказали налить чаю — нальёт.

     — Хорошо жить одному! — выдохнул он, дожевывая мясо. — Как меня все достали!

     — Тебя же никто жениться не заставлял, сам пошёл в кабалу, по доброй воле!

     — Я не знал, что так будет! Думал, все как-то живут, а оказалось — все херово живут, и я всё время что-то должен: дома, на работе, где угодно. А когда я сам жить буду? Просто делать то, что нравится?

     — Ты ещё помнишь, что тебе нравилось?

     Мика озадаченно подёргал себя за волосы, покрутил головой и честно ответил:

     — Не помню. Мне нравилось, когда каникулы!

     — Уволься со своего канала — и будут тебе каникулы.

     — Я уже думал об этом. Но куда я пойду? На другой канал? Шило на мыло менять? Тут хоть платят нормально. А где ещё платят? В нефтянку не возьмут, там своих детей-внуков полно. На госконтрактах сидят те, кому положено. Они сегодня сидят на бюджете, а завтра — уже в Бутырке. А у меня семья, я не могу рисковать…

     Мне было ужасно жаль Мику. Я перевёл разговор на Носика. Вспомнили, как Носик пересказывал нам накануне экзамена по зарубежке «Игру в бисер» и «Степного волка». Он был единственным, кто прочёл всё и даже больше.

     — Носик всегда говорил, что у него было тяжёлое детство в библиотеке.

     — Ты знал, что он дурь употреблял? — осторожно спросил я.

     Мика напрягся:

     — Я слышал, что он иногда баловался. А потом вынужден был сам эту дурь толкать. Он кредит взял, чтобы маме квартиру в Москве купить, пытался заработать, влетел на бабки и оказался в кабале. Не знаю, правда или нет… А что?

     — А помнишь, как мы перед новым годом собирались в последний раз? Я тогда придумал апокалиптический сценарий падения режима!

     — Ты уже спрашивал, — Мика снова напрягся. — Помню смутно, я напился тогда, с женой поругался…

     — Мика, жена тут ни при чём. Кто из вас записал мои бредни, ты или Носик?

     Он затравленно смотрел на меня, а я отвернулся и закрыл глаза: его тело источало страх и стыд, они сливались в один мутный поток… Это не мой стыд и не мой страх. Ладонь Будды… Мика так вскрикнул, что я испугался. Но он всего лишь вскочил с кресла и заметался по комнате:

     — Рад бы на Носика свалить, но это я был! Мне папа сказал, чтобы я записывал стрёмные разговоры на работе и ему приносил. Не знаю зачем. Они в отделе изучали настроения в обществе, аналитические отчёты составляли, чтоб знать, когда всё ёбнется! Папа говорил: не ты сдашь — тебя сдадут! Я так привык, что автоматически нажал на запись. Носик заметил. Утром, когда мы от тебя уходили, он мне сказал, что я говнюк. Я огрызнулся: мол, от такого же слышу! А он мрачно ответил: «Я значительно хуже!» На том и разошлись. Да, вот такая я дрянь, презираешь меня? И что теперь? Я тебе всегда работу подкидывал, между прочим!

     — И сюжет про львицу ты мне подкинул, потому что…

     — Потому что попросили! — Мика ткнул пальцем в потолок. — Сказали — сделал. Ты сам эту кашу заварил и наговорил всякого разного! Мог бы языком не молоть! А теперь ты меня осуждаешь? Я такой плохой, да? Один ты хороший! Ну прогони меня и оставайся один. Подумаешь, запись! Носик вообще уже умер! А он ничего плохого не делал! Может, и толкал дурь, но ему деньги нужны были, он же никого не ограбил и не убил! И я тоже! Просто записал разговор и отдал папе…

     Он стоял передо мной, растопырив руки, на глазах слёзы, кричал, срывая голос, кадык дёргался при каждом всхлипе…

     — Ладно, Мика, — сказал я, — проехали… Не мне тебя судить. Я не лучше. Я гораздо хуже. Знаешь, кто я? Не делай вид, что не догадываешься!

     Мика пошатнулся, отпрыгнул за кресло:

     — Не говори! Не хочу этого слышать!

     Прежде чем я открыл рот, Мика схватил сумку, впрыгнул в ботинки и вылетел прочь, одеваясь на лестнице. Мне на мгновение показалось, что я его больше не увижу, я даже затряс головой от ужаса. Мика был жив-здоров. Это я с ним попрощался.

     Значит, Мика записал мой шуточный сценарий разрушения основ государства. А через месяц Носик накормил меня какой-то дрянью, и я очнулся с уехавшей крышей… Потом меня обманом затащили в заброшенное здание, и там я случайно встретил ассистента с родинкой на щеке. А потом я случайно оказался в кафе «Ёлки» и встретил одного человека… У меня больше не осталось вопросов ни к кому, кроме этого человека. Но его рядом не было.

     Я взялся за голову и тихо завыл, но быстро заткнулся: стало неудобно выть в пустой квартире. Непонятно, перед кем — возможно, перед самим собой или портретами родственников…

     На следующий день Суккулент прислал сообщение: «В 12 там же». Мне захотелось вывести его из себя, и я надел костюм «львицы». Даже потратил время на макияж, с каждым разом эта наука давалась мне всё легче. Погода стояла шикарная: тепло и сухо, как в мае. Я вошёл в знакомый ресторан, навстречу выскочил менеджер.

     — Меня ждут, — бросил я сквозь зубы, оглядел зал, помахал Суккуленту. Тот сначала не понял, потом аж подпрыгнул за столом.

     — Вы зачем в таком виде пришли? — прошипел он.

     — А что? — я положил ногу на ногу.

     — У меня репутация!

     — У меня тоже!

     — Ладно, забудьте. Я просто не ожидал… — Суккулент впервые смутился и долго читал меню задом наперёд.

     — Что такого случилось?

     Суккулент снял очки и швырнул их на стол — неслыханный жест! Обычно он их тщательно протирал и аккуратно укладывал в кожаный футляр.

     — Ваша выходка с «Чижиком»…

     — Я тут вообще ни при чём! Он умер от сердечного приступа, как сказано в некрологе. И ещё я слышал, что у него был цирроз печени…

     — Да по херу, от чего он умер! — зарычал Суккулент. — Каждая собака знает, что на месте его смерти нашли вашу подпись!

     — Этот удар называется «ладонь Будды», — медленно произнёс я. — Ментальная техника. Никаких следов внешнего воздействия. Показать?

     Суккулент отпрянул назад.

     — Прекратите… пожалуйста, — добавил он испуганно. — Вы же не имеете ко мне никаких претензий?

     — Ни в коем случае, я просто объясняю, что в смерти «Чижика» виноват только он сам. Богатырское сердце не выдержало…

     — Но вы понимаете, что это в смету не входило и вам не заплатят?

     — Да.

     Суккулент был изумлён и некоторое время подавленно молчал.

     — Ладно, забудем о нём, — наконец выдавил он. — Что дальше?

     — Дальше — всё, как вы просили. Можете присылать сведения о новой цели.

     — Да не можем мы вам ничего прислать! — Суккулент всем телом изобразил утрированное отчаяние. Мне даже показалось, что сейчас он начнёт меня отговаривать.— Наверху все так пересрали после смерти «Чижика», что попрятались и вместо себя референтов везде посылают. А те бубнят одно и то же: планы корректируются, информация анализируется, ситуация контролируется… Говорят, несколько деятелей с ТВ уже свалили втихаря. И из Думы многие тоже со дня на день свалят. В регионах вообще местные губеры и мэры поголовно слагают с себя полномочия…

     — Так, может, пусть сами разбегутся?

     — Нет, на самотёк такие дела пускать нельзя. — Суккулент смотрел на меня с мольбой. — И вы однажды обещали мне поддержку…

     — А если я ничего больше делать не захочу?

     Он потянулся за планшетом и пролистал фото: Мишка на первенстве по карате, Кристина возле коттеджа, Дима с Тони возле грязного джипа… Только фото Мики там не было.

     — Вы забыли, с кем разговариваете? — тихо спросил я. — Жить надоело?

     — Вы при всём желании не успеете спасти всех четверых, — так же тихо ответил Суккулент, — кого вам больше всех жаль?

     — Угрозы и шантаж, ничего нового! Ваши предшественники себя так же вели. Не нужно. Я всё сделаю. Пришлите хотя бы примерный список будущих мероприятий с участием моего клиента.

     — Между прочим, он тоже приезжал на похороны «Чижика»! Что ж вы не воспользовались моментом? — с лёгкой укоризной спросил Суккулент.

     — Вы думали, я через стену Новодевичьего буду прыгать, как Бэтмен?

     — Конечно, нет, у вас свои методы. И надо признать: моим ребятам почти не приходится за вами подчищать, вы на удивление легко уходите от камер и всего остального… А фирменная подпись — просто блеск! Ладно, узнаю что смогу.

     — Я спешу, хочу ещё по магазинам пройтись, гардероб к лету обновить нужно, — сказал я с издёвкой. Суккулент нервно вздрогнул.

     — Что за реакция? Неужели я вам совсем не нравлюсь в таком обличье?

     — Нет, но…

     Я наклонился к нему и прошептал:

     — Все, кто видел меня в образе «Львицы», уже умерли!

     Суккулент судорожно сглотнул и перестал дышать, а я помахал ему ручкой и пошёл к выходу. Никакой шопинг, конечно, меня не интересовал. В ближайшем торговом центре я купил штаны и свитер, переоделся и смыл косметику, а потом просто брёл по городу, ни о чём не думая, натыкался на парочки, злился… Домой ноги тоже не несли. Во время встречи с Суккулентом я выключал звук в другом телефоне, а сейчас увидел несколько пропущенных звонков из ветеринарки.

     — Вы мне звонили? Что-то с Лианой?

     — Нет, состояние без изменений. Заведующий клиникой просил вас предупредить, что Лиану переводят.

     — Кто переводит? На каком основании?

     — Я не в курсе, — девушка была растеряна, — кажется, объявился самый главный спонсор, который оплачивал её лечение, теперь он забирает её в другое место.

     — А я кто, по-вашему?

     — Поговорите с заведующим! — отчаянно воскликнула девушка. — Тут полдня все на ушах из-за вашей Лианы!

     — Я сейчас приеду, она ещё там?

     Но в трубке уже звучали короткие гудки. Я понёсся на такси в клинику, но опоздал. Заведующий уже уехал. А пристройка была пуста, только на узкой дорожке валялся пустой одноразовый шприц.

     Я сел на скамеечку возле пустой пристройки. Носик умер. Мика продал. Тони ушёл. Теперь и Лиану забрали. Каждый из них был частью моей жизни, и все исчезли — один за другим. Да и я сам уже совершенно другой человек. А может, и не человек. Я — «Львица из Мариуполя». Пешка в чужой партии.

     Глава 3.

     Раздался звонок, номер не определялся. Я не ответил, пришло сообщение: «Вам привет от Розы». На следующий звонок я ответил:

     — Ничего умнее выдумать не могли?

     — Иначе вы бы трубку не взяли, — у собеседника был довольный голос, как будто он только что выпил что-то приятное и закусил чем-то вкусным. — Отлично сработали! Надо встретиться, у меня для вас подарок есть!

     Это оказался украинский «джеймс бонд». Я назначил встречу неподалёку от своего дома. Специально выбрал кафе, в которое мы с Тони не ходили вдвоём. Всё, связанное с ним, вызывало ярость. Я понимал, что нам никуда друг от друга не деться, и от этого злился ещё больше.

     Вражеский агент явился, сияя, как отличник, получивший грамоту. Сегодня он был в модной куртке, цивильных брюках, в одной руке тащил пакет с логотипом ЦУМа — они все нарочно, что ли, выбирают именно такую упаковку «дорого-богато»? А в другой руке нёс тщательно перевязанный торт «Киевский».

     — Блядь, — сказал я вместо «здрассьте», — это чтоб никто даже не сомневался в вашем происхождении?

     — Купил в кондитерском отделе за углом, — отрапортовал он, — вот чек. Кто ж виноват, что торт так называется? Кушайте на здоровье! А это посылка от Розы, — и протянул мне пакет.

     — Я предупреждал, что не возьму денег! — я презрительно оттолкнул пакет ногой. Но он снова пододвинул его к моему стулу.

     — Это не деньги! Начальство моё сказало: «От же храбра дивчина! Дюже схвально!» Они-то думают, что вы девушка… — проговорил он тихо. — Велели во всём оказывать содействие и предоставить срочную эвакуацию, если что. Только заранее скажите!

     «Эвакуация из храма Рамы Восьмого»…

     — У вас ещё остались дела? — спросил он ещё тише.

     Я кивнул и многозначительно произнёс:

     — Мне может понадобиться ваша помощь.

     — Пришлёте на этот номер сообщение. Удачи! — и он удалился так же важно, как и вошёл.

     А я заглянул в пакет. В нём лежала тонкая кожаная куртка жемчужного цвета, палетка теней в таких же тонах и открытка: «Привет из Анталии!» Рома-«Роза» в своём репертуаре!

     Я набрал его номер:

     — Спасибо!

     — Понравилось? Я рад! — раздался воркующий голос. — Я знал, что тебе в самый раз будет. Когда в гости приедешь?

     — Пока не знаю.

     — А как у тебя с тем парнем?

     — Не твоё дело! Признавайся, во время пожара ты звонил ему с того телефона, которым я запретил пользоваться?

     — Я испугался! — ответил Рома-«Роза». — Надо было сказать, что ты в опасности! Не сердись! Вы что — поссорились?

     — Отстань, — я уже перестал злиться. Кажется, спасением из пожара в Измире я обязан ему.

     — Если чего ещё надо будет, звони, не стесняйся! У тебя теперь много поклонников, — добавил он ехидно.

     — Просьба есть.

     — Давай! — Рома-«Роза» мгновенно сменил интонацию с томной на деловую.

     — Не мог бы ты мои данные другому бьюти-брокеру отправить?

     — Регион какой?

     — Москва. Уровень вип.

     — Я сам пока на релаксе, но кое-кому могу написать. Ничего не обещаю, но попробую.

     — Спасибо тебе!

     По дороге пришло сообщение от Суккулента: «Планы скорректированы. У вас три дня». И фото: Мишка с друзьями на площадке возле школы. Я отправил ему голосовой месседж: «Расписание на эти дни. И чтоб без глупостей!» — «Простите, это не моя инициатива, на меня тоже давят, — ответил он, — расписание будет к вечеру». Я собрался с духом и написал Тони сообщение: «Скажи Диме, пусть присматривает за своими». Он прочёл, но не ответил. А я позвонил Кристине и предложил зайти за Мишкой в школу и отвести его куда-нибудь.

     — Отлично! — закричала она. — У меня сделка сегодня, всё затягивается. Делайте что хотите!

     И мы делали что хотели. А именно — гуляли, жрали бургеры с картошкой фри, потом дома резались

     в игрушки и ели «Киевский» торт, засыпав крошками всю кухню.

     — И вокзал всё равно «Киевским» называется, и станция метро «Киевская», и торт, — пробурчал Мишка с полным ртом, — на фига воевать было?

     Приехала Кристина с кучей каких-то вкусняшек и подарков для Мишки. Сделка состоялась, она была горда собой.

     — А у нас торт! Мы его ели-ели, но он никак не кончается!

     — Очень кстати, сейчас и папа приедет, — сказала она. — А ты посидишь ещё?

     — Нет-нет, мне уже пора!

     Кристина вышла меня проводить.

     — Не хочешь задержаться? Они вдвоём приедут!

     — Именно поэтому мне уже пора!

     Она покачала головой:

     — Тогда поторопись, а то они уже подъезжают. Какие же вы оба идиоты…

     Я почти бегом вылетел из её двора, чтобы не наткнуться на Димкин «джип». Вечером стало холодно, пошёл опять мелкий противный снег, я замёрз, дома забрался под горячий душ и сидел там целую вечность, как в норе. Правильно я сделал, что ушёл. Если ещё хоть раз его увижу, голову оторву… Нет, я сначала его спрошу, зачем он всё это со мной сделал… Нет, я вообще не хочу его видеть! Я больше никогда ему не поверю… Ужасно хотелось плакать, но я сдерживался. Какой смысл плакать, если некому утешать?

     Знакомый запах… Или мне показалось? Дверь в ванную открылась.

     — Ты забыл у Кристины свой пакет. Красивая куртка! Подарок от очередного фаната?

     Лейка душа выпала из рук и запрыгала, заливая стены водой. Я уткнулся носом в его плечо и заплакал по-настоящему.

     Глава 4.

     Мы почти не разговаривали. Я попытался что-то спросить, но Тони тихо прошептал:

     — Просто поверь мне и ни во что не лезь, скоро я всё тебе объясню.

     Я не мог ему возразить и не мог сказать правду. Фото от «наружки» Суккулента стояли у меня перед глазами. Наверняка и сейчас кто-то пасётся под нашими окнами.

     Утром он пробурчал:

     — Мои мокрые шмотки валяются в ванной, поэтому я надел первое, что в шкафу попалось. А ты всё постирай! Можешь тихо посидеть пару дней?

     И убежал, оставив за собой шлейф такого родного запаха. А я собрал с пола его мокрые вещи, засунул в «стиралку» и отправился бегать. Бег избавляет от мыслей, но не от чувств. Может, и к лучшему: эмоции били через край, а мозги и вовсе отключились. Так проще. Добежав до центральной клумбы, я немного очухался и отправил Суккуленту лаконичное сообщение: «И?» Суккулент ответил: «Пока сведений нет. Ожидайте!» Заговорщики, бля!

     На обратном пути воткнул наушники и прослушал сводки новостей: курс стремительно рос вниз, но экономика была прочна как никогда. Очередной губернатор подал в отставку — да сколько их, в самом деле? Очередной нефтегазовый топ-менеджер умер от сердечного приступа дома в ванной. Очередная компания перешла в государственную собственность. И каждую новость перебивала реклама московской недвижимости от нового застройщика. В державе формально было всё спокойно.

     Зачем же кому-то понадобилось срочно убирать второго человека в государстве? Наверно, надо напомнить населению, что у них есть президент, правительство и вообще верховная власть. А то эти жалкие людишки только за курсом доллара следят, то есть за торговыми войнами больших держав. Надо погрозить врагам, внешним и внутренним, гайки закрутить… Я теперь работаю на превращение родины в Северную Корею. Можно подумать, раньше я работал на благо человечества! Но глобальные вопросы меня сейчас не волновали. Есть люди, жизнь и безопасность которых зависит от моих действий. И я сделаю абсолютно всё!

     Как же мне добраться до искомого випа? В тяжких раздумьях я уселся на диван — ровно как просил Тони. В углу, между подушками, увидел что-то ярко-красное, подумал, что это теннисный мячик, который я использовал для стирки пуховиков, удивился, что он красный. Но это оказалось плюшевое сердце, мягкое и очень приятное на ощупь. «Ты принёс мне этот плюшевый антистресс?» — «Да, вместо надувного. Разозлишься на меня — лупи им об стенку!» Я швырнул мячик в стенку без всякой злости. «Ты мягкосердечен!» — написал Тони. Совсем не уверен я в собственном мягкосердечии… Немного поразмыслил и написал сообщение украинскому «бонду». Вскоре тот перезвонил.

     — Можете выручить? Нужно расписание одного человека на ближайшие три дня.

     — А кто?

     — «Кастратыч»…

     Випа звали «Степан Панкратович», но все за глаза его называли «Кастратычем». Злые языки говорили, что прозвище связано с операцией по поводу рака простаты, которую он перенёс. А ещё ходил слух, что он в неформальной обстановке грозился кастрировать всех геев, пробравшихся во властные структуры.

     — Бля, ну ты даёшь! — не удержался собеседник.

     — Что, слабо? — спросил я с издёвкой. — А кто обещал поддержку во всех начинаниях? Ладно, сам справлюсь. Но ты потом не сможешь доложить начальству, что тридцать процентов успеха — твои!

     — Мои будут пятьдесят, — огрызнулся он. — Так пойдёт?

     — Согласен! Если можешь — сделай быстро!

     — Какой ты борзый! Отдохни пока, чайку попей с тортиком.

     — Кстати, торт оказался очень вкусным!

     — А то ж! Перезвоню!

     Столкнув лбами две спецслужбы, я испытал лёгкое злорадство. Но первым оказался Рома-«Роза».

     — Привееет! Курточку померял?

     — Как родная!— соврал я. Конечно, про куртку я и не вспоминал, не до того было.

     — Покажись!

     Я достал куртку, переключил на видео.

     — Суупер! — восхитился Рома-«Роза». — Я знал! Тебе этот цвет идёт обалденно! Под него любой топчик, а лучше даже корсет — и вообще улёт!

     — Как насчёт моей просьбы?

     — Всё удалось! — воскликнул он. — Я там кое-кого напряг, пришлось забашлять…

     — Сколько? Я переведу!

     — Забудь! — с негодованием ответил Рома-«Роза». — Я тебе и так должен по жизни. Теперь ты в топ-листе для випов.

     — Со всеми этими крестами? — с опаской уточнил я.

     — А как же! У них такое в моде, — усмехнулся Рома-«Роза». — Тебя будут рекомендовать, а уж кто выберет и когда — от меня не зависит. Из этих старых пердунов уже песок сыплется, а они всё хуями меряются! Имей в виду: я поставил ценник между максимальным и супермакси. Но супермакси — это… как бы тебе сказать…

     — Да говори уже!

     Рома-«Роза» замялся:

     — По телефону не очень… Скажем так: супермакси — это тариф с применением всего, вплоть до… Но ты у нас рисковый парень, я в тебе не сомневаюсь! А тот номер телефона я на всякий случай сохранил! — и он коротко хохотнул. — Если что, я твоему «доктору Айболиту» позвоню.

     — Откуда ты взял, что он доктор?

     — Ты сам говорил… Ладно, котик, пока, у меня сейчас видеоконференция в зуме! — и Рома-«Роза» отключился.

     Я не говорил ему, кому принадлежит запретный номер телефона. Откуда он узнал? Это было так сложно, что мозги при попытке размышления свернулись в трубочку. Неважно! Рома-«Роза» сделал невозможное: теперь я в вип-картотеке элитных блядей. Путь к «Кастратычу» стал короче. Если, конечно, он пользуется подобными услугами. Но ходили слухи, что каждый уважающий себя вип должен или участвовать в оргиях, или, как минимум, иметь две-три семьи, чтобы поддерживать свой статус.

     Вскоре позвонил и украинский партнёр.

     — Надо встретиться, есть для тебя кое-что, — прошептал он.

     — А чего шепчешь?

     — Я орать должен?

     — Пришли в «телегу»!

     — Нет, нельзя, встретимся там же через час.

     И зачем нам в двадцать первом веке все средства коммуникации? Им дай волю — опять будут с фельдъегерями всё присылать или голубиной почтой. Последним позвонил Суккулент.

     — Есть для вас кое-что, могу передать лично. Там же через час!

     — Нет, через два часа!

     Я чувствовал себя Д'Артаньяном, который последовательно назначал дуэли с небольшим временным лагом. По скорости получения информации в соревновании между блядями и спецслужбами лидировали бляди. Это естественно: у этих — насущные потребности и живые деньги. А у тех — согласования и секретность. Мной овладел настоящий азарт. Я доберусь до старикана! Или я не «Львица из Мариуполя»? Может, ничего и делать не придётся, сам копыта откинет, как «Чижик»?

     Украинский «бонд» сегодня выглядел иначе: дешёвый пуховичок, шапочка до бровей, прямо как я обычно. Он без приветствий уткнулся в свой кофе, а мне протянул бумажку: от руки написанное расписание на ближайшие дни. Наверно, кто-то из обслуги записывал тайком.

     Я хотел сфоткать её, но он ещё хуже разорался, и я просто спрятал бумажку в карман джинсов.

     — Это всё. Я пошёл. Если понадобится срочная эвакуация — предупредишь за час.

     — Какая же она срочная, если за час?

     — Иди нах, москаль грёбаный, — беззлобно ответил «бонд» и отчалил.

     По законам жанра, я должен был выучить расписание «Кастратыча» наизусть и бумажку немедленно съесть. Но я спокойно вытащил её и сфоткал. На этом приступ конспирации закончился. А я отправился на Кузнецкий мост для встречи с Суккулентом в ресторане. По дороге изучал расписание на ближайшую неделю. В нём были дежурные дела: встреча с президентом, обед с важными китайцами уровня заместителя торговой палаты, расширенная коллегия ФСБ, потом ужин с друзьями. Оргии в списке не значились. А на расширенную коллегию меня вряд ли пустят…

     Сегодня Суккулент нервничал. Народу в ресторане в это время было много, важные люди обменивались важными мыслями. Суккулент глянул исподлобья, пробурчал:

     — Слава богу, вы сегодня в нормальном виде. Я уж опасался…

     — Я решил пощадить вашу репутацию. Давайте сюда бумажки!

     — Откуда вы знаете, что это бумажки? — опешил он.

     — Догадался!

     Он протянул мне под столом сложенный вчетверо листок:

     — Прочтёте потом! Сейчас просто кушаем!

     — Впервые вижу вас таким взволнованным! — я наклонился к нему через стол: — Кажется, у вас проблемы?

     — А вы новости не читаете? — ощерился Суккулент.

     — Я слушал, если верить нашим СМИ, в державе всё спокойно.

     — Вы бы на Ютубе врагов послушали! Между прочим, там вас поминают все кому не лень!

     — Не может быть!

     Я полез в телефон, включил впн…

     — Ну не здесь же! — поморщился Суккулент. — Вы меня временами просто поражаете! Такое пренебрежение элементарными правилами…

     — Однако меня до сих пор не поймали! Ни ваша контора, ни менты!

     — О чём вы вообще? Менты никого не ищут! — презрительно усмехнулся Суккулент. — Их министра со дня на день снимут, они просто сидят и ничего не делают. Если бы хотели — давно бы поймали! О чём говорить, если посреди города, на центральной площади, кинули труп с подписью «Львицы из Мариуполя» — и все друг на друга валят! А труп сутки лежит, никто подходить к нему не хочет.

     — Какой труп?

     — Вы ещё не слышали? В одном уральском городе грохнули какого-то местного царька, нарисовали на бумажке львиную лапу, пришпилили к его груди и кинули на площади под памятником Ленину.

     — Это не я! — возмущённо воскликнул я.

     — Конечно, не вы! — поморщился Суккулент. — Обычное сведение счётов районного масштаба. Но теперь такое будет происходить в каждом городе.

     — Да, таков был мой план: хаос, возрастающий по экспоненте! — с важным видом сказал я. — Теперь неважно, кто будет лепить львиную лапу на очередной труп. Процесс запущен!

     — Алекс, это слишком! — Суккулент придвинулся ко мне, понизил голос: — Следующая мишень должна стать последней. Иначе…

     — Иначе и мне, и вам тоже не поздоровится?

     — Ну да. Кстати, вы обещали мне помочь. Давайте так: после выполнения миссии я убираю «наружку» от ваших друзей, а вы …

     —…я делюсь с вами гонораром «пятьдесят на пятьдесят», и мы незнакомы. Устраивает?

     — Вполне! — Суккулент успокоился.

     А я развернул бумажку Суккулента и прочёл такое, что едва не закричал «бля» на весь ресторан, но сдержался: «После колл. совет 7, ужин, орг., Сады Семирамиды, вл. 5, нижний уровень, бассейн, сауна».

     — Это то, о чём я подумал?

     — Да, что тут непонятного? После коллегии у них ужин, строго для своих. Семь человек — самый ближний круг — едут к нему на дачу. «Сады Семирамиды» — элитный посёлок на Рублёвке, рядом с Барвихой, у него там дача. В доме на нижнем уровне — бассейн, сауна. Там специально обученные девушки и юноши подают напитки и закуски. Гости выбирают себе партнёров, и начинается — как бы это назвать? — неформальное общение… Только я всё равно не понимаю, как вы туда попадёте: слишком сложная система фильтрации и отбора кадров. Вы, конечно, везунчик, и внешностью бог не обидел, но…

     — Никаких «но»! — сказал я, встав из-за стола. — Забыли, кто я?

     Суккулент остался в одиночестве доедать свой бифштекс, а я пошёл в метро. Изучил бумажку, полез в интернет, нашёл фото этого элитного посёлка на сайте архитектурного бюро, которое его проектировало. Вот бы достать план дома! Но там были представлены только фотографии заборов и видневшихся за ними крыш. Даже скачать презентацию с сайта обычный человек не мог. Мне надо не просто попасть в список избранной обслуги, а понравиться именно «Кастратычу»…

     Я подумал немного и снова набрал Рому-«Розу».

     — Поговори с бьюти-брокером. Скажи, что я удваиваю сумму.

      — А за это он что должен?

     — После расширенной коллегии ФСБ провести меня на ужин на дачу «Кастратыча» и подать меня хозяину прямо на блюдечке.

     — Ох! — и Рома-«Роза» замолчал надолго. Потом пробормотал: — Был бы жив Мася, он бы тебя туда сосватал. Сейчас даже не знаю, получится ли.

     — Это не всё! Я хочу не просто туда попасть, а ещё и выйти оттуда живым. Для этого мне нужен план его дачи или какие-то подробные сведения от того, кто там бывал. От этого зависит моя жизнь, и не только моя!

     — Я понял, — ответил он совсем другим тоном. — Постараюсь. Девочек поспрашиваю. Профессиональный круг очень узок, особенно когда речь о работе с випами!

     С блядями определённо иметь дело гораздо проще, чем со спецслужбами!

     На прошлой неделе было уже так тепло, что некоторые кафе открыли летние веранды, но теперь снова похолодало, пошёл мокрый снег, тенты и зонтики свисали под его весом. Я шёл мимо них, пряча нос в шарф, и точно знал: как бы ни было сейчас холодно и тяжело, другой человек придёт и согреет. Жизнь не казалась больше безнадёжным и бессмысленным предприятием. И очень хотелось ещё пожить!

     Глава 5.

     Тони написал: «Сегодня не жди. Будь умницей! Утро вечера мудренее! И пей свои лекарства, я не видел их на твоём столе!» Не видел, а то! Когда он ушёл в прошлый раз, я в ярости зашвырнул витамины и таблетки так далеко, что никакие спецслужбы не найдут! Решил: ничего не буду пить, сдохну назло ему! Не удалось.

     Сегодня я очень ждал его и, конечно, расстроился, но сам себе в этом признаваться не хотел. Тренировку в «Трансрегионе» отменили: Алим Викторович уехал в командировку целым кортежем из десятка машин, вместе со большинством охранников. Тоже мне, глава картеля! Все в молодости боевиков насмотрелись, теперь воспроизводят увиденное! Подчинённые, оставшиеся без присмотра, радостно прогуливали дежурные мероприятия. И хорошо: я тоже устал от обилия людей, с которыми общался в последнее время. Я несколько лет провёл в своей норе, не слишком высовываясь, но в последние полтора месяца на меня обрушилось столько чужих взглядов, слов, историй и судеб, что я едва выдерживал этот гнёт.

     Неожиданно позвонил Мика, я взял трубку, он страшно обрадовался:

     — Спасибо, что ответил!

     — Да ладно, говори что хотел!

     Не мог я на него долго злиться: это ж Мика…

     — Знаешь, я встречался с мамой Носика. Я на похоронах дал ей свой номер и сказал, что мы дружили…

     — Мы пропустили его сорок дней! — я шлёпнул себя по лбу. — Какие же мы суки!

     — Нет. Мама сказала, что на сорок дней уезжала в родной город, чтобы похоронить урну Носика рядом с мужем. Она продаёт эту злополучную квартиру в Москве, не хочет тут жить. Разбирала его вещи и нашла наши фотографии. Их оказалось довольно много.

     — Приезжай! — я так обрадовался, как будто и не было прошлого разговора, истерики Мики и его отчаянных признаний. — Вместе посмотрим!

     Мика тоже был счастлив, и мы оба сделали вид, что ничего не было. Я вспомнил ужасное чувство, с которым смотрел ему вслед в прошлый раз. Это не похороны и не прощание, а просто мелкое предательство, ссора, а не война! Мика живой, я тоже пока живой, это главное. Не станет кого-то из нас — и не станет наших общих воспоминаний, никто не будет знать, какими мы были в восемнадцать лет!

     Размышления о бренности всего сущего прервал звонок Ромы-«Розы».

     — Вам повезло, вы выиграли приз! — воскликнул он.

     — Тебе там скучно, что ли?

     — Конечно! Хоть делом занялся! Я поспрашивал знакомых, нашли один контакт: архитектор, работает в фирме, которая как раз строила «Сады Семирамиды». Вряд ли кто-то знает лучше него, как там всё устроено. Он довольно долго встречался с пацаном из нашей базы. Тот пацан потом с радаров исчез, но его контакты в базе остались. Обоих нашли, велели встретиться, всё нужное взять и тебе передать.

     — А если пацан не захочет? Или архитектор не согласится?

     — Архитектор — известный человек, с репутацией. Парнишка этот — чей-то сын, тоже не захочет, чтобы всплыли подробности его бурной молодости. Оба побрыкались для порядку, но сделают всё, что велели.

     — На обоих есть компромат? — догадался я.

     Рома-«Роза» заржал:

     — Не компромат, а база данных! Big date! Я же тебе говорю: у бьюти-брокеров всё организовано не хуже, чем у Цукерберга!

     — Когда?

     — Им поставили срок: завтра. Но думаю, они захотят поскорее с этим развязаться, заодно и встретятся. Старая любовь не ржавеет! Получишь нужные сведения, подтверди получение! Я тоже в этой цепочке, отвечаю за результат. У нас всё строго, знаешь ли, круче, чем на Лубянке!

     Конечно, круче! Я попросил присылать инфу на мой второй номер, которым пользовался для связи с Суккулентом, тем самым окончательно приравняв незримую блядскую сеть к секретным службам. По оперативности бляди намного их опережали. Суккулент бы сдох от зависти! За время нашего знакомства я даже стал относиться к нему по-человечески. Жаль будет, если его постигнет участь предыдущих суккулентов. Может, мы ещё с ним учебник вместе напишем?

     Мика написал: «Задержусь». Может, в державе что-то случилось и на ТВ аврал? Я включил новости. Всё как обычно: курс растёт, инфляция контролируется, экономика стабильна, только людей не хватает, поэтому рожать детей надо прямо в старших классах. Почитал телеграм-каналы: ещё пара убийств в регионах с подписью «Львицы из Мариуполя». Мой фан-клуб вовсю веселился, они даже устроили тотализатор: кто следующий? В их списке «Кастратыч» был тоже на втором месте. Вечный второй… Я зашёл в фан-клуб с «левого» аккаунта и написал: «Забыли, о чём я вас предупреждала у «Стены»? Всем заткнуть хлебало и сидеть тихо!» После этого админ написал, что на время закрывает группу.

     Значит, на ТВ ничего срочного, просто кто-нибудь заболел или уволился, и Мику опять гоняют в три шеи все. Я так и не понял, кем он работал, но функция «подай-принеси-пошёл вон» была написана у него на лбу. Бедный Мика! На него всё время давил папа, додавил до состояния полуфабриката, а теперь ждёт от него достижений, которых полуфабрикат не может продемонстрировать.

     Почему Мика не сопротивлялся? В восемнадцать лет он ушёл из дома, снимал квартиру, сам прилично зарабатывал и был вполне счастлив. Но на последнем курсе вернулся домой: сказал, что попал на бабки и вынужден был обратиться за помощью к родителям. С тех пор его воля была сломлена окончательно. Работа, женитьба — всё решал папа. Шпионить за коллегами или друзьями его тоже заставил папа. И почему отец так давит на взрослого сына, растирая в порошок его достоинство и его душу? Зачем заводить детей, если потом ты так их уродуешь? Каким отцом будет сам Мика для своего ребёнка? Тоже будет его давить, следуя отцовской модели? Или наоборот, будет заваливать подарками и ни в чём не отказывать? Мы строим свою жизнь либо по модели родителей, либо от противного…

     Я мог ещё долго размышлять над загадками человеческой психики, но помешал Рома-«Роза»:

     — Всё удалось. Тот парнишка встретится с архитектором и передаст тебе нужные сведения. Он тебе напишет в «телегу», сошлётся на меня. Знай, что это не спам!

     — Спасибо! Твоя кредитная линия отныне становится unlimited!

     — Всегда пожалуйста! Не в деньгах счастье! — ответил Рома-«Роза».

     Вот это и называется «оперативностью»! Может, поменять их местами? Блядей направить в силовые структуры, а силовиков заставить подставлять задницы? Да только у кого ж на них встанет…

     Вскоре мне пришло сообщение на номер, который я использовал для связи с Суккулентом. «Я от Розы. Встретимся в 21 ч. на Новокузнецкой у стойки Info». Я начал собираться, подумал даже одеться в костюм «Львицы», но стало лень краситься и причёсываться. Сколько же новых привычек я приобрёл! Даже стал почитывать сетевые модные издания: что в тренде, а что теперь нельзя носить… Как раз позвонила Алина — хозяйка салона дизайнерской одежды, из которого я принёс оранжево-красный свитер для Тони.

     — Чего пропал? — спросила она без приветствий. — Завтра мне надо снимать летнюю коллекцию, а сука-модель куда-то загуляла. Можешь выручить?

     — Днём могу.

     — Шмотки женские! Побрейся как следует утром, чтоб щетины на морде видно не было.

     — Но я…

     — В прошлый раз я убедилась, что на тебя можно надеть что угодно. Кстати, меня потом знакомые спрашивали, что за модель и как с тобой связаться. Всем пофиг, что у тебя между ног, лишь бы одежда сидела как надо. Без работы не останешься! Жду в двенадцать!

     Нефтяное замужество давало о себе знать: Алина уже привыкла разговаривать в повелительном наклонении.

     Вечером я стоял у стойки Info на Новокузнецкой. В центре, несмотря на скверную погоду и мокрый снег, всё равно было полно молодёжи. Весёлые лица, яркие шмотки, смех… Им нет дела до абсурда, который творится вокруг. Они просто молоды и счастливы, и эта молодость быстро пройдёт. Пусть с дерьмом разбираются старики, которые сами его и произвели. А самым печальным было то, что я больше не чувствовал себя таким же молодым, как они. Я перешёл в категорию, производящую дерьмо!

     В кармане негромко хрюкнул «служебный» телефон. Сообщение от того же неизвестного: «Подъезжаю. Я в чёрном пальто и клетчатом шарфе, в руках тубус». Подошёл поезд.

     — Привет! — удивлённо закричал Мика, дёргая меня за рукав. — Вот уж не ожидал тебя тут увидеть! Сюрпрайз!

     — Ничего себе! Я тут по делу встречаюсь кое с кем.

     — И я по делу…

     Мика был в чёрном пальто и в клетчатом шарфе, который, как всегда, болтался из стороны в сторону — он патологически не мог завязывать никакие узлы. В руках у него был тубус. И его глаза постепенно округлялись, а радость на лице сменялась отчаянием и страхом.

     — Покажи свой телефон!

     — Я не…

     Но я заставил его вытащить из кармана телефон. «Подъезжаю…»

     — Это планы дачного посёлка и здания?

     Он кивнул, побелел и прикрыл глаза: того гляди, в обморок долбанётся. А мне с некоторым опозданием пришло ещё одно сообщение от Ромы-«Розы»: «Вот он». Фото хорошенького полуобнажённого парнишки с длинными волосами, накрашенными глазами, в томной позе, с фенечкой на запястье… На втором курсе Мика отрастил волосы до плеч и покрасился в разные цвета, как поп-звезда.

     — Пойдём, Мика, — сказал я, обнимая его за плечи, — как удачно, что мы встретились раньше. Посмотрим фото, вспомним Носика. Давай пиццу купим?

     Глава 6.

     — А помнишь, как тебя три раза с философии выгоняли?

     — Конечно! Препод клеил девчонку с третьего курса, а я её увёл в кино прямо у него перед носом! Странно, что он вообще потом тройку поставил.

     — А что у тебя было с той девчонкой?

     — Не помню… — я перебирал фотографии, как карты. — А это поездка на великах на дачу к твоему однокласснику.

     — Точно! Твоя мама ещё сказала: если едете к кому-то на дачу, выбирайте такое место, где больница рядом.

     — Я спросил, почему. Она сказала: вы напьётесь, кому-то станет плохо, надо, чтобы до больницы недалеко было добираться.

     — Так и вышло! Носику стало плохо, мы с тобой его везли в больницу, он висел на моих плечах, норовил упасть с велика и блевал мне на спину! Ему там капельницу поставили, злая врачиха сказала: если уж пьёте, не покупайте всякую дрянь!

     — С тех пор я почти не пью и покупаю только дорогое вино. А у Носика вообще язва была!

     Я разложил фото жестом гадалки:

     — Это наши карты Таро. Мы плохо умели читать судьбу. И вот что из этого получилось! Смотри, у Носика много наших фоток, а фото девчонок совсем нет.

     — Он застенчивый был, всё в себе держал. Никогда не говорил о том, что ему кто-то нравится! Но его мама сказала, что он был влюблён в одну женщину! Один раз и мы с ним об этом говорили. Я спросил: «Как у тебя с ней?» А Носик сказал, что она замужем и у неё ребёнок, но сейчас в процессе развода. Я говорю: «Так давай, вперёд!» А он такой: «Она из хорошей семьи, умная, с прекрасным образованием, квартира в Москве. Я ничего из себя не представляю, что я могу ей дать? Я должен её и ребёнка обеспечить, надо денег заработать, а потом уж предлагать что-то! Мы с её мужем приятели, я дома у них бывал, неудобно как-то…» Все, блядь, ему было неудобно! Теперь зато в гробу удобно!

     — Мне он ничего такого не рассказывал.

     — Мы с Носиком с тобой никогда личные дела не обсуждали!

     — Почему?

     — Тоже неудобно было! — заржал Мика. —Ты вёл себя как ледяной принц: весь такой утончённый, невидимый барьер выставлял. Поэтому мы при тебе стеснялись сплетничать…

     — Интересно, какой была тайная любовь нашего Носика?

     — Сейчас найду фото, он мне показывал его.

     Мика порылся в альбоме, который лежал отдельно:

     — Смотри, это снято четыре года назад.

     Девушка с длинными волосами смотрела задумчиво и чуть в сторону, как будто её совершенно не интересовал человек по другую сторону камеры. Это была Кристина, только с другой причёской. Я сначала не поверил своим глазам, но узнал её кухню и даже коричневый глиняный чайник! Дима каждый раз ругается, что в нём заваривать неудобно, потом старую заварку не вытрясти, а Кристина отвечает, что вкус чая отличается, если заваривать его в глиняной посуде. Не мир тесен, а тропы узкие…

     — Не сказать чтоб красавица, но есть в ней магия какая-то, правда? — Мика разглядывал фото. — Тогда Носик показал мне его мельком и сразу спрятал. И тогда же влез в какие-то сомнительные дела: заработать хотел, чтобы идти к ней с предложением… Но с нашим везением попытки заработать кончаются однозначно! — резюмировал он.

     Знала ли Кристина? Не буду спрашивать. Всё кончено. Нет, не всё!

     — Носик говорил, что у него было две тайны… — вспомнил я свой сон. — Видимо, эта любовь была первой тайной. А какая, интересно, вторая?

     — Когда он такое говорил? — напрягся Мика.

     — Да неважно… — Как ему объяснить тот сон? — У всех есть тайны. Но лучше рассказать о них при жизни, потом они теряют смысл.

     Мика посмотрел заискивающе-просительно, выжидая разрешения.

     — Ну рассказывай уже! Ты же для этого пришёл? Хватит смотреть на мир глазами жертвы! Самому-то не надоело?

     — Надоело, — кивнул Мика. — Попробую быть объективным и не жаловаться на обстоятельства. В подростковом возрасте я жутко ругался с отцом…

     — Эка невидаль!

     — Ты-то не ругался!

     — Так не с кем было, потому и не ругался!

     — Короче, тебе не понять. Я завалил летнюю сессию на первом курсе. Папа орал, что, если выгонят, я пойду в армию. Мама, конечно, рыдала, в итоге отец пришёл и сказал: «Я отмазал тебя от армии, это стоило кучу нервов и кучу денег. Ты мне должен за это десять тонн баксов. Пока не отдашь, чтоб духу твоего тут не было!» Я гордо собрался и ушёл. Храбрец, да?

     — В восемнадцать лет все храбрые!

     — Жил один, если помнишь, все у меня поначалу тусовались.

     — Да, весело было.

     — Ты всегда рано уходил!

     — Я спиртное очень плохо переношу, а сидеть на трезвую голову с вами было скучно.

     — Вот именно! Тебе всегда было с нами скучно! — Мика поднял указательный палец: — Далёк ты был от нужд и чаяний простых людей!

     — Это ты простой? С папой—генералом ФСБ?

     — Хватит мне тыкать в нос моим происхождением! Я жил один, пытался заработать, но этого не хватало: восемнадцатилетних раздолбаев на хорошую работу никто не берёт. Взял кредит под высокий процент в сомнительной конторе, деньги быстро кончились, ко мне пришли и сказали: либо мы тебя на куски порежем, либо отрабатывай. Не папе же звонить? — Он презрительно усмехнулся. — Я бы скорее умер, чем пошёл к нему за помощью! Пообещал отработать. Меня сразу предложили клиентам-мужикам. — Он кивнул в сторону моего телефона. — Видел фото? Сначала я был в ужасе: как это возможно? Я и с девчонками-то до этого только целовался! Но оказалось, что я… — он проглотил недосказанную фразу. — Мне хорошо платили, я даже выплатил кредиторам проценты! Но сам долг всё равно на мне висел. Я понимал, что попал в кабалу надолго. Но привык и не страдал, если помнишь!

     — Да, ты всегда был весёлым, модно одетым, с тобой классно можно было потусоваться. А когда мы спрашивали про работу, ты всегда отшучивался. Ты часто исчезал, лекции просил на диктофон записывать, потом прибегал и навёрстывал пропущенное. Мы думали, ты где-то работаешь сутки через трое. Даже в голову бы не пришло, что в это время…

     — Вип-клиенты не считались с моим учебным расписанием! А потом я встретил Олега… — Мика кивнул на тубус. — Он был взрослым, очень круто зарабатывал в этой фирме. Сначала Олег просто стал моим клиентом. Но потом всё так закрутилось! Олег помог мне выплатить весь долг и вернуть отцу оставшиеся деньги. Помню, как я пришёл домой впервые за три года. Отца не было, я отдал маме конверт с деньгами. Она плакала, плюшки мне с собой сунула. Я потом их дома ел и вытирал слёзы, а лицо было в сахарной пудре…

     Мика замотал головой, шмыгнул носом, но собрался:

     — Олег предлагал мне вдвоём уехать в Европу, тогда это было легко. Только ему надо было закончить один проект, а мне — защитить диплом. Мы решили, что я закончу институт, он за это время разведётся, и…

     Мика взял бутылку и стал пить из горла. Я протянул ему остатки пиццы:

     — Мика, закусывай!

     — Да по херу! Ты всё равно меня не поймёшь. Для тебя любовь — пустой звук! Как был ледяным принцем, так и остался…

     Он снова хлебнул из бутылки, закашлялся, я долго стучал его по спине, Мика икнул и стал говорить, глядя куда-то вверх и вдаль:

     — Мы с Олегом часто ездили на его объекты в эти «Сады Семирамиды». Олег был ещё женат, надо было осторожность соблюдать. Удобно было встречаться за городом, в недостроенных домах, когда никого нет! А у папы моего всегда были очень непростые друзья. Один его приятель как раз неожиданно приехал посмотреть свой дом, зашёл — а там мы. Я его видел от силы два раза и вообще не узнал. Он тоже сделал вид, что не узнал меня, а сам настучал папе. Папа впервые за всё время мне позвонил и назначил встречу. Я пришёл, ничего не подозревая, весь такой независимый. А он в лоб сразу: «Значит, ты голубой и спишь с тем архитектором?» — «Да, твой сын не такой, каким ты его хотел видеть. Да, я люблю Олега, и что ты мне сделаешь?» — «Тебе — ничего. А его я посажу, — ответил папа, — был бы человек, статья найдётся. Если окажется, что при строительстве были похищены средства, можешь себе представить, какие серьёзные люди на него обидятся. Что бывает с геями в тюрьме, ты тоже догадываешься! Если хочешь, чтобы он остался на свободе, немедленно порви с ним и возвращайся домой. Дальше будешь делать то, что я скажу. Срок до завтрашнего вечера!»

     Он допил остатки из бутылки и пнул её, бутылка с грохотом покатилась в угол.

     — Я знал, что папа не говорит зря и не повторяет дважды. Я оставил Олегу записку, собрал вещи и ушёл из съёмной квартиры. Но он и не искал меня… Папа хотел меня сразу лечить. Но ему по должности не положено, чтобы у сына проблемы были, да и на последнем курсе глупо пропускать учёбу. Поэтому сначала я защитился, а уж потом он на полгода меня засунул в больницу. Там меня ширяли всякими препаратами… Помнишь, вы смеялись, что я пивной живот отрастил? Это было от лекарств. Я потом на диете два года сидел, чтобы вес сбросить! Папа устроил меня работать на ТВ. Потом познакомил с дочкой своего коллеги. Мы поженились.

     — А ребёнок?

     Мика пожал плечами:

     — Папа сразу сказал, чтобы мы ЭКО сделали. Объяснил родственникам жены, что у меня проблемы по мужской части с детства. После того лечения у меня и правда с этим делом хреново… Папа дал денег на ЭКО. Неважно. Жену вполне устраивает, что я к ней не лезу, она занимается своими делами, ей замужество нужно для статуса и независимости. А с Олегом мы не виделись до сегодняшнего вечера. Оказывается, папа тогда ему пригрозил: если ещё раз ко мне подойдёт — его посадят, а меня в психушку запрут. Олег очень постарел, стоял такой растерянный, отдал мне чертежи…

     — Вы хоть телефонами обменялись?

     — Я же ему звонил, чтобы чертежи забрать! Да что толку теперь? Кстати: ты посмотрел содержимое тубуса? Это то, что тебе нужно?

     Я и забыл про грёбаный тубус! Развернул, увидел планы и разрезы. Владение 5, «Сады Семирамиды».

     — Вроде да. Потом посмотрю!

     И написал Роме-«Розе»: «Посылку получил, спасибо».

     — Откуда ты знаешь эту Розу? — спросил Мика без всякого интереса.

     — Случайно познакомились…

     — Ничего нет случайного в этом мире, — изрёк Мика, пытаясь встать. — Чтобы напомнить мне о прошлом, Роза прислала старое фото. Мне там восемнадцать лет. Смотри, какой хорошенький! А теперь седые волосы появились… Знаешь, у меня сын растёт. А я настолько в себе не уверен… Что я ему могу дать? Люди, у которых нет детей, отвечают только сами за себя, они всегда уверены в своих поступках, — как ты, например! Ни тени сомнения на лице! А когда у тебя есть ребёнок, ты всё время сомневаешься: так ли ты сделал, так ли ты его воспитываешь? Ты за него отвечаешь, никакой уверенности, одни сомнения и страхи… Блин, и когда я так нажрался? Такси мне вызови, пожалуйста! А то я куда-то телефон засунул…

     Я с тревогой смотрел на его попытки удержать равновесие.

     — Может, останешься?

     — Нет, я должен быть дома. Завтра утром жена идёт на йогу, а я ребёнка пасу. А потом на работу… Спасибо тебе, Алекс, что выслушал! Я думал — умру, так никто и не узнает! Жаль, что раньше мы так не разговаривали…

     — Идём, уже машина подъехала. Всё будет хорошо, Мика!

     — Точно?

     — Уверен! — сказал я, загружая Мику в такси.

     — Алекс, я тебя тоже люблю, дружище! — крикнул Мика, захлопывая дверь машины. — Неважно, что будет завтра, сегодня я абсолютно счастлив!

     Я так и не смог заснуть, до утра перебирал фото. Весёлые: валяем дурака у меня дома. Мрачные: с бодуна. Кислые: перед экзаменом. Встретились после каникул: Мика с раскрашенными волосами и фенечкой, в модном прикиде. Все тогда завидовали: Мика нашёл денежную работу, выглядит как поп-звезда, от девчонок отбоя нет! Никто не знал цены его веселья! Вечно озабоченный Носик… Свадьба Мики: Носик в пиджаке что-то говорит перепуганному Мике в смокинге, я стою со скучающим лицом, ничто вокруг меня не заботит. С чего это я так надменно на всех смотрю? А вот фото более поздние: Мика затравленный, Носик зачуханный, зато я — ледяной принц. Меня вообще ничто не волновало. Я не видел, как мои друзья пропадали!

     А ещё я понял, какая бездна была скрыта в глазах самых близких мне людей —и Мики, и Носика. Ницше не рекомендовал в неё заглядывать, но я уже заглянул… Если бы я соизволил обратить внимание на их проблемы или спросить, как у них дела, может, и Носик остался бы в живых, и Мика нашёл бы другой путь — свой, а не нарисованный железной папиной рукой? Но я ничего не замечал, жил в своём мире… Только мамина болезнь сбросила меня с незримого ледяного трона. За всё надо платить: теперь я превратился в монстра! И неважно, что на моих руках не видно крови: я-то знаю, что она есть.

     Я ещё раз попытался изучить план дачи «Кастратыча», но плюнул: посмотрю завтра. На сегодня достаточно тайн. Мика, которого, казалось, я знаю как облупленного, который вечно всё забывал и ничего не помнил… Да он не помнил, потому что не хотел! Потому что ненавидел свою жизнь и себя самого!

     Мне стало его так жаль, что захотелось разодрать рёбра и выковырять оттуда это ужасное чувство. Жалость безнадёжна, потому что непродуктивна. Но как ему помочь, я не знал. Никто за него не решит, как ему жить. И каким отцом станет сам Мика, зависит только от него. Жаль, что он так напился, я ведь не сказал ему, что тоже люблю одного человека! Надо было поделиться с ним, чтобы он не чувствовал себя дерьмом, чтобы ему не было так одиноко! Почему я этого не сделал? У меня язык отвалится, если я правду скажу? Мика, завтра мы увидимся, и ты поймёшь, что никто не виноват, мы все одинаковы: всем надо любить и быть любимыми.

     Я схватил телефон и написал Тони: «Мне ужасно грустно и я очень по тебе скучаю».— «Почему ещё не спишь?» — «Мика в гости приходил, смотрели старые фото. Он напился, я посадил его в такси, а теперь не могу заснуть». — «Таблетки прими и ложись! Будешь спать как младенец! Тебе надо высыпаться!» — «А ты почему не спишь? Работаешь ещё?» — «Нет, мне поставили капельницу, я лежу». — «Опять капельница для исследований?» — «Да, но это последняя. Завтра увидимся». — «Увидимся».

     Я достал флаконы с надписями «У» и «Н». Выпил таблетки оттуда, где написано «Н», и улёгся. Засыпая, думал, как переменилась моя жизнь с того дня перед китайским Новым годом… Что же случилось тогда, что я вспомнить до сих пор не могу? Не только я — мир вокруг меня изменился! Появились новые люди, а люди, которых я знал раньше, оказались другими, и между ними обнаружились невидимые связи… Может быть, и мы с Тони тоже связаны чем-то большим?

      — Ты давно не приходил! — бросил мальчик через плечо, даже не обернувшись, и продолжал смотреть в туман над обрывом.

     — То одно, то другое…

     — Появились другие люди и много других дел. Я тебе не нужен?

     — Нет! Сам говоришь, что живые не могут сюда ходить, когда вздумается. Я так боялся, что мы больше не увидимся! И злился на тебя, и вообще…

     Слова давались с трудом, особенно ненужные. Я понял, что сказал лишнего, когда язык перестал ворочаться.

     — Что ты понял, общаясь с другими людьми?

     — Что мне всегда было плевать на них. Я был занят только собой!

     — Видишь, когда ты говоришь правду, слова вылетают сами, — мальчик улыбнулся и повернулся ко мне. — Тут нет смысла врать или недоговаривать!

     — Ты сам всегда недоговариваешь! И не говоришь правды!

     — Скажу, когда будет можно. Ты уже получил по лбу золотым диском, и меня тоже пришибло. Когда оба отработаем свои долги, правда сама откроется. Не спеши её узнать!

     — Опять ты строишь из себя дельфийского оракула! Можешь быть проще?

     — Проще — не значит лучше. Сейчас я должен бросать диск. А ты иди, тебя ждут! Не опоздай!

     Мальчик слегка оттолкнул меня и встал над обрывом, закрыв глаза. Я уже знал, что в этот момент ему нельзя мешать, поэтому тихо отошёл назад и смешался с толпой. Вдруг раздался знакомый голос:

     — Алекс!

     — Мика? Откуда ты тут?

     — Да вот сам не знаю… Напился, проснулся — а здесь всё так странно.

     — Мика, это просто сон! — поспешно закричал я. Но слова опять с трудом вылетали изо рта.

     — Конечно, сон!

     — Я не успел тебе рассказать очень важную вещь. Я тоже люблю одного человека…

     Мика смотрел на меня, но казалось, что он видит кого-то другого.

     — Я рад, что и тебя накрыло, — наконец ответил он. Впервые за долгое время Мика не проглатывал слова, не обрывал фразу на середине, не вставлял через раз «короче» и «как бы». — Знаешь, любовь — она разная. Если тебя любят в ответ — это одна история. Если ты любишь сам — другая история. Так было с Носиком. Он любил, и ему этого было достаточно. Но он старался сделать что-то ради своей любви, просто не справился. А я даже не попытался! Заслужил ли я, чтобы меня любили?

     — Любовь — это не премия и не награда, чтобы её заслужить! Любят не за что-то, а просто так! Как родители любят своих детей!

     Даже здесь я ухитрился ляпнуть то, что не следовало. Но Мика лишь печально улыбнулся:

     — Не переживай, я всегда знал, что меня любить не за что. Зато теперь я понял, что главное — это прощение.

     — Кого ты собрался прощать? Мика, чушь не неси! Завтра приходи ко мне, позвоним твоему Олегу. Спорим, он сейчас спать не может и тоже думает о тебе?

     — Да. Я тоже думал о нём. Ну всё, Алекс, мне пора…

     — Куда собрался?

     Мика улыбнулся, встряхнул башкой. Таким же движением он в юности вскидывал вверх-вниз свою разноцветную гриву, отросшую за время каникул. Поднял руку с фенечкой на запястье:

     — Спасибо, что проводил, а то я бы тут растерялся. Зато теперь со мной всё в порядке!

     И шагнул вперёд, мягко отодвинув меня в сторону.

     — Погоди, ты куда?

     Толпа расступилась на миг и снова сомкнулась, как ночное море. Мика исчез. На мгновение гул прекратился. Раздался мелодичный звон, над обрывом сверху вспыхнул луч, выхватывая из сумрака худенькую фигурку в оранжевом балахоне. Мальчик бросил диск отточенным движением. Луч погас. Толпа снова тихо загудела. Но Мики нигде не было видно. И мальчик тоже исчез.

     — Куда вы все делись? — я попытался крикнуть, но голос опять пропал…

     Я проснулся от непривычно резкого рингтона. Нашарил под подушкой один телефон, по которому мы переписывались с Тони, поднял с пола другой, для спецслужб и блядей, но оба молчали. Звук раздавался из прихожей. Это был телефон Мики. Вот придурок, выронил его вчера! Я схватил трубку и быстро сказал:

     — Это не Мика. Я его институтский друг, меня зовут Алекс. Мика вчера был у меня в гостях и выронил свой телефон. Он сейчас дома, наверняка скоро с вами свяжется.

     — Он ни с кем не свяжется, — произнёс мужской голос, — он умер. Его телефон заберут, продиктуйте адрес и ждите.

     — Как умер?

     Под ногами зашатался пол, а над головой поехал в сторону потолок.

     — Скоропостижно. Как, говорите, вас зовут?

     — Алекс…

     — Оставайтесь на связи, Алекс, водитель вам позвонит, когда будет подъезжать.

     Я сполз по стенке. И это всё?

     Потом спохватился: я должен сделать для Мики хоть что-то! Его папаша — тот ещё монстр! Он непременно взломает телефон Мики, увидит и старое фото, и вчерашнюю переписку с архитектором… Я не должен этого допустить! Надо это стереть! Но экран снова был заблокирован. Какой может быть пароль? Я набирал его день рождения, год рождения, но всё было напрасно. Либо я смогу узнать пароль, либо просто утоплю телефон в унитазе! Я набрал номер Ромы-«Розы» и заорал в трубку:

     — Очень важно и очень срочно!

     — Что-уу? — томно спросил он. — Я ещё сплю-уу…

     — Быстро узнай день и год рождения того архитектора! Прямо сейчас!

     — Хорошо-у, — проворковал он, — надеюсь, что такая срочность оправдана…

     Через десять минут мне позвонил помощник Микиного папаши, я уже собрался топить телефон. Но тут волшебник Рома-«Роза» прислал сообщение. Я дрожащей рукой набрал цифры, экран засветился. Этот пароль никто бы не угадал, кроме Мики.

     Я полез в «телегу» и стёр все месседжи за вчерашний день, подчистил историю звонков, а телефон Олега скопировал к себе. Потом нажал «выключить» и уселся на пол в прихожей. Пусть теперь усрутся, чтоб включить! А если взломают, ничего нового не узнают!

     Приехавший мужик взял телефон, повертел и недоумённо посмотрел на меня.

     — Мы вчера вечером пили, Мика его не зарядил, а потом и вовсе потерял.

     — Понял вас, — сухо ответил он.

     — Как он умер?

     — Был пьян, выпал из окна.

     — Дома?

     — На лестнице.

     — Когда будут похороны?

     — Вам сообщат!

     Дверь захлопнулась. Тогда я прислонился к стене и попробовал заплакать. Но не вышло. Сначала Носик, теперь Мика… Я приношу смерть! И тогда я встал перед зеркалом и громко произнёс, глядя в глаза своему двойнику и тем самым усиливая клятву:

     — Больше никто не умрёт! Я — «Львица из Мариуполя» — сам убью любого, кто посмеет навредить тем, кого я люблю.

     ЧАСТЬ XIII.

     Глава 1.

     Даже удивительно, что первым, кому я позвонил, когда очухался, был Суккулент:

     — Мой институтский друг погиб этой ночью.

     — Да что вы говорите? — искренне изумился Суккулент. —Алекс, ради бога, не подумайте ничего такого, мы тут ни при чём! Вы же мне верите? Мы же с вами друзья? — в его голосе звучал неподдельный страх.

     — Сроки придётся скорректировать. Зависит от похорон. Сначала я должен с ним попрощаться.

     — Конечно! — воскликнул он. — День-два роли не играют. Мои соболезнования…

     А вслед за этим позвонила Алина:

     — Можешь приехать пораньше? Надо снимать, пока солнышко вышло, а потом снова обещают дождь со снегом.

     Мне было всё равно. Я даже был рад какому-то делу, пусть даже такому дурацкому, как фотосессия в женских тряпках. Я шёл по утреннему бульвару и чувствовал себя бестелесной прозрачной тенью: сейчас она есть, а через мгновение растворится и исчезнет. Как исчезли Носик и Мика.

     Мика выпал из окна на лестнице. Я вспомнил, как выглядит подъезд Мики. На первом курсе его родители уехали в отпуск, мы тусовались у Мики целую неделю. Курить мы выходили на лестницу. Лифтовой холл и лестница разделены. Там были узкие окна. Выпасть из такого окна очень сложно, взрослому человеку надо приложить усилие, чтобы в него протиснуться. И зачем он вообще пошёл по лестнице наверх? Он был пьян, поехал бы на лифте.

     Носик и Мика умерли странно и внезапно. И оба были косвенно причастны к моей истории: один отдал папе-фсбшнику аудиозапись со сценарием «мстителя из Мариуполя», другой накормил меня дурью и отвёл неведомо куда. Но, возможно, Мика остался бы в живых, если бы не пришёл вчера ко мне, если бы его не заставили принести тот чёртов тубус с планами дачи… И Носик остался бы в живых, если бы не связался со мной…

     Тони прислал сообщение: «Как дела?» Я не знал, что ответить. Надо бы написать ему что-то резкое, типа «Достал, не приходи, хочу взять паузу в отношениях…» Но он же не поверит! Ещё сутки назад я висел у него на плечах жалкой соплёй и просил: «Только не бросай меня!» Тони, Дима, Кристина с Мишкой — все в опасности, и эта опасность исходит от меня. Но сначала надо понять, что является причиной, а что следствием. Эмоции отступили, а вернее — просто кончились. Не думай — делай!

     Я подошёл к дому на углу бульвара и переулка. В вузе по соседству закончилась пара, студенты побежали за кофе с плюшками и расселись на скамейках, как птички на весеннем солнышке. Дверь салона была закрыта. Алина так вошла в роль богатой хозяйки салона, что опаздывает?

     Рядом раздался шипящий звук тормозов: подъехала длинная блестящая Infinity. Вылез водитель, прихрамывая, обошёл машину и открыл дверь, оттуда вылезла Алина: в полупрозрачном топе, широких кожаных брюках и тончайшей меховой курточке из неведомой зверюшки. Водитель достал из багажника огромные чехлы с одеждой и мрачно потащил их вслед за хозяйкой. Его лицо показалось мне знакомым. Он встретился со мной глазами и испуганно вздрогнул, потом совладал с собой и поздоровался, вжав голову в плечи. Это был тот самый охранник из чужой фирмы, который огрёб от меня «ладонью Будды»! Сейчас он замер, от изумления даже уронив чехол.

     Алина оглянулась:

     — Что? Вы знакомы?

     — Да, встречались в той фирме, где я сейчас работаю, — поспешно сказал я. — Его шеф и мой шеф — партнёры.

     Водитель обрадованно кивнул и поспешил вслед за Алиной. Ничего себе! Он был самым крутым бойцом, его специально выпустили, чтобы сбить с меня спесь. За поражение его разжаловали в водители! Получается, партнёр Алима Викторовича — это тесть моей однокурсницы? А мы-то думали, за кого ж она замуж вышла!

     — Интересно, — задумчиво сказала Алина, — я думала, ты только пишешь в разные места, а ты, значит, в нефтянку переметнулся?

     — Не совсем…

     — Да ладно, не смущайся, нечего тут стыдиться! Все ищут где больше платят! Меня тоже, считай, в нефтянку на работу взяли: на должность жены, матери и невестки! Не о том мечтала, но так сложилось. Иди переодеваться, сейчас «видик» придёт.

     Я зашёл в примерочную, она стояла рядом и продолжала болтать через занавеску:

     — Что слышно вообще?

     — Мика умер, — сказал я и поразился тому, как буднично это прозвучало.

     — Мика?

     Она долго молчала, потом тихо переспросила:

     — Твой друг? Красавчик такой? Вы же с ним и с Носиком всё время ходили! Носик тоже умер недавно… Мужики, какие же вы суки, что мрёте! Нам-то что делать? Тут баб и так вдвое больше! От чего он умер?

     — Какая разница?

     — Никакой! — мрачно ответила Алина. — Ладно, если разделся, держи… — и она перекинула через занавеску первую порцию одежды. — Погоди-ка, тут всё прозрачное. Чтобы скрыть твою мужскую сущность, под низ нужен топ… Нет, лучше это! — и мне на голову свалился мелко выстроченный атласный корсет.

     Я растерянно повертел его в руках, попытался надеть и застегнуть, но ничего не вышло. Алина решительно отодвинула занавеску:

     — Так и знала, задом наперёд надел… Снимай! Да не отворачивайся, на фиг ты мне сдался! — но при этом разглядывала меня с неприкрытым звериным любопытством. Вероятно, её возбуждает запах «нефтянки». Вдруг она охнула:

     — Ничего себе! — и ошеломлённо уставилась на татуировку. — А можно потрогать? — и неожиданно провела рукой по моей коже, ощупывая рисунок.

     — У меня есть парень, — ровным голосом ответил я, стараясь не шевелиться.

     — Прости! — она мгновенно отдёрнула руку: — Неудобно вышло…

     — Ничего. Это просто тату, увидела — и забудь! — И добавил с нажимом: — Поняла?

     — Да, — прошептала она, — поняла и забыла…

     И тут я увидел в зеркале перекошенное лицо водителя: он стоял у входа и тоже смотрел, разинув рот, на мою тату и на свою хозяйку, пускающую слюни. Я приложил палец к губам, он вздрогнул и вышел.

     Приехал «видик», мы пошли на бульвар. Там тусовался молодняк, наше появление вызвало оживление. Они уселись рядком на лавочку, как воробьи, и наблюдали, как я прохаживался взад-вперёд, делая надменное лицо, поворачиваясь то одним боком, то другим, задумчиво смотрел вдаль, улыбался загадочно, потом хмурился, шёл переодеваться и возвращался в новом виде. Алина только изредка командовала, в основном, молчала и была сосредоточена. Казалось, новость о смерти Мики, моё признание и татуировка её шокировали, — неизвестно, что больше. Её водитель торчал поблизости, подавал шмотки, выполнял мелкие поручения, при этом пялился на меня, как на диковинное животное.

     Солнце зашло за тучку.

     — Перерыв! — сказал «видик». — Подождём, пока свет будет!

     Алина ушла внутрь салона, а я уселся на лавочку. Водитель не выдержал, подгрёб ко мне.

     — Ты видел?

     Он растерянно кивнул.

     — Кто я, по-твоему?

     Он молчал и хлопал глазами, потом выдавил из себя:

     — Я понял…

     — Все, кто знали меня, умирают. Если хочешь остаться в живых, от тебя должна быть польза!

     Он судорожно поклонился, схватившись за бок.

     — Давай свой номер!

     Я протянул ему телефон для спецслужб и блядей, он трясущимися пальцами вбил туда свой номер. «Виктор…»

     — Фамилию не пиши. Сделаешь всё, что попрошу.

     Он стал кивать, как китайская игрушка. Я внезапно придвинулся к нему почти вплотную и прошептал:

     — А что, я тебе в женской одежде не нравлюсь?

     — Нет! То есть да! То есть… — бедняга совсем растерялся.

     — Ладно, лучше скажи: нет ли у тебя знакомых в охране «Садов Семирамиды»? Это посёлок такой! Мне нужно туда попасть!

     Он даже вздрогнул:

     — Да это же рядом с Барвихой!

     — Потому и спрашиваю. Найдёшь — позвонишь! Срок два дня. Нет, один! И помни, что я сказал: просто так в живых никого не оставляю!

     — За один день я могу не успеть…

     — Не моя проблема! — и он быстро убрался внутрь салона. А я впервые понял выражение: «Сначала ты работаешь на авторитет, а потом авторитет работает на тебя».

     Пришла Алина с «видиком», вылезло солнце и мы занялись делом. Я старался изо всех сил не думать о Мике. Когда фотосессия закончилась. Алина смущённо позвала меня внутрь:

     — Вот деньги.

     — Не надо!

     — Это не тебе. Пожалуйста, отдай их родным Мики. Я не уверена, что меня отпустят на похороны. У нас определённые правила, к кому попало не разрешают ходить…

     — Мика — не «кто попало», — без всякого выражения сказал я, — он наш однокурсник. Мы вместе на лекциях спали после гулянок и экзамены сдавали. Я отдам эти деньги его вдове на хороший памятник.

     — Да, — испуганно ответила Алина. — Позвони потом, расскажи, как всё прошло, ладно? А может, возьмёшь себе что-то из вещей?

     Она так виновато смотрела, что я согласился:

     — Тот свитер я подарил своему парню, ему очень идёт! Давай ещё что-нибудь подберём!

     Алина оживилась, уточнила цвет глаз, тон кожи, цвет волос, выбрала пару вещей, а напоследок добавила:

     — Раз у тебя роман в самом в разгаре, тебе нужно вот это! — и положила корсет, который я так долго и мучительно шнуровал.

     Я замахал руками, но она строго сказала:

     — Что ты понимаешь! Это возбуждает любого! Даже я к тебе приставала! А я замужняя женщина и мать семейства! Бери и не жужжи!

     И я засмеялся и забрал корсет. На бульваре опомнился: Мика лежит в морге, голый, под простыней, с переломанными костями, а я тут смеюсь, болтаю с подружкой и меряю женское бельё… Какая же я скотина! Но жизнь так устроена: мы оплакиваем одно и радуемся другому. За Мику я рассчитаюсь, а плакать сейчас незачем. Слёзы непродуктивны.

     И тут позвонил Тони:

     — Ты не ответил. Всё в порядке?

     — Мика умер. Будь осторожен! И скажи Диме, чтобы за своими приглядывал…

     — Я понял, — ответил он после секундной паузы.

     — Не приезжай, — сделав над собой усилие, сказал я, — мне так спокойнее.

     — Заткнись, придурок, я уже еду. И попробуй только не оказаться дома к этому времени!

     — Но я…

     — Мне плевать на твои дела! — заорал Тони. — Я приеду, чтобы утирать тебе сопли! Сколько ещё всего должно случиться, чтобы ты это понял?

     Он впервые так на меня кричал! И жуткий холод, глодавший меня изнутри с самого утра, начал медленно отступать.

     Тони приехал, когда я уже был дома: сидел на подоконнике и смотрел сверху на прохожих, совсем как тупой городской голубь.

     — Испугался, что я ругаться буду?

     — Если бы не ты, я бы уже складывал из льдинок слово «вечность».

     — Успеешь ещё его сложить… А это что такое? — Тони развернул чертежи дачи, которые я так и не удосужился убрать со вчерашнего дня.

     — Это по работе… Я не могу сейчас тебе ничего объяснить!

     — Ладно, — неожиданно кротко ответил Тони. — А это что? — он указал на пакет от Алины.

     — Я опять снимался для салона дизайнерской одежды. Это мой гонорар. Померяй оба свитера!

     Он послушно надевал и снимал свитера.

     — Тебе всё идёт!

     — Спасибо! А это новый тренд? — и он поддел пальцем корсет, вывалившийся из упаковки.

     Я должен был его отвлечь от чертежей, поэтому приложил к себе чёртово изделие:

     — Я снимался в женских шмотках, мне велели его надеть под прозрачную блузку. Хочешь посмотреть? — и начал зашнуровывать корсет.

     — Хочу. И не только посмотреть…

     На его руке снова был огромный синяк.

     — Ты правда выглядишь как торчок!

     — Неважно. Больше этого не будет. Мы закрываем тему. Анализируем результаты и скоро предъявим отчёт инвестору. Возможно, следующий проект будет не здесь.

     — В другой больнице?

     — Нет, в другой стране.

     — Носик умер, Мика умер, ты уедешь. Зашибись!

     — Ты поедешь со мной? — спросил он тихо. — Помнишь, мы представляли университетский городок где-нибудь в нормальной стране?

     Сейчас это казалось наивной детской мечтой. Но я обнял его и ответил:

     — Конечно!

     Глава 2.

     Тони снова уехал в свой 12-й корпус. Я ни о чём не думал, сидел как бревно. Получил сообщение от Аслана: «Тесть запряг по полной. Сейчас в командировке. Пока с тренировками придётся повременить». Я даже был рад этому. Поддерживать беседу с кем-то было бы мучительно. Я заставил себя пойти на пробежку, а оттуда отправился в спортклуб и до изнеможения лупил грушу. Потом с трудом снял шингарты: костяшки пальцев распухли и посинели. Оказалось, что я провёл там три часа.

     Дома взялся за чертежи, которые принёс Мика. И толку? Вот план, вот разрез, вот нижний этаж, где происходят их старческие забавы. Кругом всё равно будет охрана! Как оттуда свалить? Я собрался с духом и написал архитектору Олегу: «Насчёт вчерашних чертежей. Надо поговорить!» Он перезвонил через несколько минут, голос был испуганным, он говорил тихо:

     — Кто вы? Я принёс всё, что просили! Что ещё вам от меня нужно?

     Я хотел расспросить его о даче «Кастратыча», но вместо этого ляпнул:

     — Я друг Мики. Мика умер.

     От молчания в трубке мне стало жутко.

     — Невозможно! Я с ним вчера виделся, — произнёс он мёртвым голосом. — Как это случилось?

     — Он был у меня дома, напился, поехал домой на такси, а там выпал из окна на лестнице. Я сообщу вам, когда будут похороны.

     — Не уверен, что приду… Мне не следует там находиться…

     Трусливая сволочь! Меня прямо скрутило от ярости. Мика, зачем ты любил такого жалкого слизняка? Вопрос «зачем» в любви неуместен. Да вообще никакие вопросы неуместны, когда речь идёт о смерти. Но оказалось, у живых вопросы остались…

     — Алекс?

     — Я.

     — Это отец Михаила. Похороны завтра.

     Блядь, кто из нас звал его Михаилом?

     — Так скоро?

     — Да. Надо кое-что обсудить прямо сейчас. За вами придёт машина. Если у вас есть фотографии со студенческих времён, возьмите с собой.

     Он слово «пожалуйста» вообще выговаривать не умеет? Не отдам ему ничего! Этот холодный голос и бесстрастный тон… Как бедный Мика жил с таким папашей? Ну, собственно, уже и не живёт.

     Я оделся максимально прилично и строго. Испытал отвратительное чувство: Мика в морге лежит, а я тут перед зеркалом верчусь. Но перед таким папашей надо выглядеть достойно.

     Машина действительно приехала быстро. Я думал, что меня повезут к Мике домой, с ужасом представлял себе, как пойду мимо подъезда, где нарисовано мелом положение его упавшего тела. Но меня привезли в кафе неподалёку от его дома. Микин отец сидел там и читал какой-то журнал, правда, держал его вверх ногами. Я видел этого человека один раз. На первом курсе мы неделю прожили у Мики, а родители неожиданно вернулись из отпуска на полдня раньше. Мы судорожно драили квартиру, но не успели домыть заблёванный кем-то унитаз и были изгнаны с позором. Это было в другой жизни, в другой вселенной, в которой все молоды и живы…

     Презрительная брезгливость, с которой он смотрел на нас, никуда не делась. Да и сам он почти не изменился, только тогда был в отличной форме, подтянутый, а теперь слегка обрюзг и поседел. Он кивнул и указал подбородком на стул, поставил передо мной бутылку воды. Я молча сел. Я решил вообще говорить как можно меньше, чтобы не заводиться. Да и что толку в словах?

     — Фото не нашёл?

     Я протянул одно фото, которое было у меня в двух экземплярах. На нём — мы втроём, после экзамена: ржём и пьём пиво. Он взял его двумя пальцами и убрал в карман пиджака.

     — Что вы с ним делали в тот вечер?

     — Ничего особенного, сидели, болтали.

     — Почему он так напился?

     — Не знаю, наверно, устал, на работе.

     — Почему не остался у тебя ночевать?

     — Я уговаривал, но он сказал, что утром должен сидеть с ребёнком, потому что жене надо на йогу.

     — Теперь ей не надо на йогу.

     Я пил воду, он молчал, пауза была невыносимой.

     — Не знаешь, кому он звонил?

     — Нет. Когда мы были у меня дома, он вообще никому не звонил!

     — А пароль от его телефона не знаешь?

     — Издеваетесь? Мики уже нет, а вы хотите в его переписку влезть? — не выдержал я. — Он уже всё всем объяснил, когда вышел в окно!

     — Он не сам вышел в окно, — бесстрастно сказал папаша. — Ему помогли.

     Мне стало совсем нехорошо, я залпом допил воду из бутылки.

     — Помогли те, кто против меня. Сначала по мелочи кусались. А теперь по-крупному решили…

     Я не знал, что сказать.

     — Это вызов лично мне. Они думают, я отступлю. Но этого не будет, иначе мой сын погиб зря! — впервые за всё время он слегка повысил голос. — Поэтому сейчас ты поедешь и снимешь новый сюжет о львице из Мариуполя. Текст тебе даст мой помощник. Слово в слово скажешь!

     — Погодите, при чём тут львица?

     — Не делай вид, что не понимаешь. Я знаю, кто ты.

     Я вдохнул-выдохнул, наклонился к нему и тихо спросил:

     — А если знаете, разве не боитесь?

     Он усмехнулся, но лицо осталось неподвижным, шевелились только губы — как у персонажа мультфильма, когда меняют только движения нарисованного рта во время разговора.

     — Ты всё это придумал. Ты сам — никто, просто удачно подвернулся! Ты дублёр главного героя, ты перестарался и вошёл в образ. На тебя очень легко всё повесить. Тебе некуда деться!

     Я замер на полуслове: он знает, что убиваю не я, а кто-то другой!

     — Собирайся и езжай на съёмки.

     — Куда? Львицу из ветеринарки забрал главный спонсор, пожелавший остаться неизвестным!

     — Тебя отвезут туда, где она проходит реабилитацию. Снимешься на её фоне. Текст по дороге выучи! В прошлые разы за тебя звук переделывали, сегодня ничего не перепутай.

     — Сюжеты о львице были формой вашего диалога с противниками? Каждый сюжет что-то означал? Предупреждение врагам, угрозы или сигнал к действию для подчинённых? Поэтому меня каждый раз просили вставить определённые фразы?

     Генерал посмотрел на меня с одобрением:

     — Сообразительный! Чтоб сегодня в слово в слово говорил! И без глупостей! Завтра похороны, а потом сам знаешь, что делать.

     — А если я откажусь?

     На мгновение неподвижная маска слезла с лица, он впервые за весь разговор поднял бровь:

     — Я тебя мигом вдогонку за Михаилом и Носиком отправлю. Где двое, там и трое! Свободен! — и он махнул рукой, ко мне подошёл помощник и встал за спиной. Я покорно пошёл за ним и сел в машину.

     Из сказанного я понял следующее: Мика записал мой сценарий, его использовал папаша — генерал ФСБ. Вероятно, он представляет одну из группировок, которая хочет дестабилизировать положение в стране и прийти к власти. Сценарий с «Львицей из Мариуполя» оказался кстати, а меня решили в это втянуть, потому что я одинокий, с непонятным социальным статусом, таких никогда не жалко. Конкуренты в борьбе за власть пошли на крайние меры: убили Мику, чтобы воздействовать на его отца. Теперь папаша идёт ва-банк. Он хочет грохнуть «Кастратыча» невзирая ни на что. А ещё он абсолютно не догадывается, что я тоже представляю некую угрозу. Для него я такой же никчёмный человечишко, каким был и Носик, и его собственный сын…

     Папаша Мики был главным над тремя Суккулентами. Он — Суккулент Четвёртый. Но ему не подходило это прозвище. Я вообще не мог его никак называть. Те похожи на людей, а он — моральный урод, погубивший своего сына. Будет просто «генералом», без имени-отчества. Главное сейчас — не думать о Мике!

     Я вёл себя кротко, сидел тихо, поглядывал по сторонам. И чем дальше, тем более знакомой становилась дорога, особенно когда шоссе шло почти параллельно новой линии метро. А уж когда проехали конечную станцию и пристроились на узкой дороге вплотную за маршруткой, я уже не сомневался: мы едем в тот же санаторий. И от этого стало совсем жутко. Я не понимал, где Тони, где львица, а где папаша Мики, и каково моё место в этой сложной конфигурации. Прочёл два раза бумажку с текстом, которую дал мне помощник. «Видика» в машине не было, я решил, что он приедет прямо к месту съёмки.

     Мы свернули с дороги, не доезжая до санатория, долго кружили по лесу, потом подъехали к шлагбауму, который я тоже узнал: это был шлагбаум 12-го корпуса. Помощник махнул перед охранником пропуском, тот взял под козырёк и пропустил машину. Огромный подземный паркинг, незаметный снаружи, кругом охрана. С каждым шагом мне становилось всё тяжелее передвигать ноги, я тихо плёлся за помощником, не издавая ни единого звука. Мы не поехали на лифте, а прошли через парковку и оказались перед двойными дверями, которые помощник открыл своим пропуском.

     — А оператор будет? — осмелился я подать голос.

     — Я сам сниму, у меня хорошая камера. Тут дел на пару минут! — Он снял с плеча небольшую сумку-футляр. Конечно, и «видик» должен быть в погонах, как иначе?

     Мы вошли в небольшое помещение, где громко работал кондиционер. Сначала я услышал резкий знакомый запах. Потом увидел сооружение типа беговой дорожки с кучей мониторов и датчиков, какие-то ремни и тросы, прикреплённые к кронштейнам на потолке, а посреди всего этого — Лиану. Львица беспомощно болталась в середине безумной инсталляции. Приглядевшись, я понял, что это тренажёр, на котором её заново обучают стоять и ходить после долгого пребывания в коме. К голове тоже тянулись трубки, обвивая шею, как змейки. Её голова беспомощно болталась, она не могла ещё упираться лапами, а просто шевелила ими, касаясь покрытия, изо рта капали слюни, но глаза были открыты: мутные, с поволокой. И она смотрела прямо на меня…

     — Лиана!

     Я хотел подойти ближе, но помощник немедленно остановил меня:

     — Тут стоять будешь. Текст запомнил?

     — Вы с руки снимать будете? А рука дрожать не будет?

     Он пожал плечами:

     — С чего бы ей дрожать?

     У таких, как он, руки не дрожат. Помощник включил камеру, я быстро отбарабанил текст: львицу перевели в специальную клинику, она восстанавливается благодаря экспериментальным методикам Центра ассистивных технологий. Эти технологии помогают ветеранам СВО снова жить полноценной жизнью. Наука стоит на службе добра и мира. Львицу поставят на ноги и переселят в более подходящее место, найдут для неё зоопарк.

     — И совсем скоро львица из Мариуполя, преодолев все трудности, выйдет на свободу! Мы все ждём этого с нетерпением! — закончил я с максимальным пафосом, на который был способен.

     Помощник махнул рукой, выключил запись, посмотрел на мониторе, кивнул:

     — Нормально.

     — Можно к ней теперь подойти?

     Он пожал плечами:

     — Если только быстро.

     Я подошёл ближе, протянул руку, Лиана фыркнула и потянулась мордой к моим пальцам, но ремни и крепления удерживали её.

     — Лиана, я вернусь за тобой! Ты держись!

     Львица издала какой-то булькающий вздох, а потом вдруг задёргалась в судорогах, монитор замигал, на нём выскочила красная строка, помощник тут же оттащил меня в сторону:

     — Идём отсюда. Пусть с ней врачи разбираются!

     — Отвезёте меня домой?

     — Нет, товарищ генерал ещё с тобой побеседует.

     — О чём?

     — Сказано «привезти», значит, привезу, — со значением произнес помощник.

     На обратном пути он не проронил ни слова. Я тоже молчал, закрыл глаза и попытался отключиться. Не удалось. Отец Мики ждал меня у своего подъезда. Я с ужасом ждал, что придётся подняться с ним в квартиру, боялся взглянуть в глаза маме Мики. Но генерал пробурчал:

     — Отойдем в сторонку.

     Мы встали возле детской площадки.

     — Вопросы есть? — спросил он сквозь зубы.

     — Ничего знать не хочу и подчиняться вам не обязан.

     — Да кто тебя спрашивает?

     — Почему вы выбрали именно меня?

     — Под руку подвернулся удачно. Настоящего киллера предъявлять мы не можем по ряду причин.

     Ты на экране хорошо смотришься. На пидора похож, в роду евреи и украинцы — прям законченный образ врага! А ты ещё и тату набил, просто класс! Нам ничего и делать не пришлось! Как в поп-группе: один реально поёт, а другой только мордой торгует и рот разевает под фанеру. За тебя другой всю работу делает, а ты только гонорары гребёшь!

     Он меня совершенно не боялся! А Суккулент, наоборот, боится: он не знает, что настоящий убийца — не я. Генерал не делился деталями с подчиненными. На самом деле, никто ничего не решает. Они просто сеют хаос, чтобы под шумок решать свои вопросы и нагрести побольше бабла, припугнуть строптивых и отжать чужое имущество.

     — Значит, убивает неизвестный, а огребу за это я?

     — А как ты хотел? Делать вид, что тебя не касается? В сторонке отсидеться, пока другие воюют и руки в крови пачкают? Война всех касается! Все за неё в ответе! А вы думали, другие будут убивать, а вы — в кафе сидеть? Вы — говнюки в белых пальто! Все кричат, что так больше жить нельзя, а сделать что-то боятся! Ничего, мы сейчас разберемся с теми, кто страну в такую жопу загнал, а потом наведём порядок, и до остальных доберёмся. И вообще я презираю таких, как ты! От вас всё зло! Вы из себя строите интеллектуальную элиту, а на самом деле вы — мусор, по вам лесоповал плачет! Сам придумал — теперь сам и выполняй! Деньги надо отрабатывать!

     — Что со мной будет потом?

     Генерал усмехнулся:

     — Как выполнишь всю программу, получишь призовые и отвалишь.

     — А мой нынешний куратор?

     Он нахмурился:

     — Тоже хочет и рыбку съесть, и нах сесть. Он, конечно, поумнее, чем два предыдущих. Те были законченными мудаками, их только бабки волновали, от балласта надо избавляться. А этот твой профессор слишком осторожен! Забудь о нём. С сегодняшнего дня ты подчиняешься лично мне.

     — А с настоящим киллером что будет?

     — Не твоя печаль, — резко ответил генерал. — Про бритву Оккама слышал? Отсекаем лишние сущности! И помни, что твои друзья тоже под постоянным наблюдением. Если хочешь, чтобы с ними всё было в порядке, делай что говорю!

     — Львицу хотя бы отпустите!

     Генерал изумленно уставился на меня:

     — Тебе не пох эта полудохлая кошка? Впрочем, судьба подопытных животных меня не касается! Мне сейчас терять нечего!

     Он стиснул зубы, сглотнул и закончил ледяным тоном:

     — Похороны завтра, время и место тебе сообщат. Насчёт «Кастратыча»: на этот раз настоящая «львица» и близко подобраться к мишени не сможет, даже на территорию не попадёт. Так что извини: придётся тебе выкручиваться самому! У тебя карт-бланш на любые действия, срок — неделя.

     — Значит, не фонограмма, а живой вокал?

     — Именно! Свободен!

     Я долго стоял на улице, потом обошёл дом, но предполагаемого места падения Мики не смог увидеть: задняя часть двора была загорожена, а калитка закрыта на кодовый замок. В наше общее прошлое вход отныне воспрещён.

     По дороге к метро я позвонил Суккуленту. Впервые за время нашего знакомства тот не ответил. Тогда я быстро надиктовал месседж: «Будьте осторожны, лучше уезжайте!» Не то чтобы я ему сочувствовал, но всё же старый хрен был со мной вполне любезен, если и запугивал, то больше для порядка. Не хотелось бы, чтоб его постигла судьба двух предыдущих суккулентов. Кто, кстати, убил их и почему? Но если я узнаю о смерти нынешнего Суккулента, я не стану сожалеть. Я вообще больше ни о чём не буду сожалеть.

     Есть Кристина с Мишкой. Есть Дима и Тони… Осталось невыясненным, как несчастная Лиана попала в отделение, где работают Дима и Тони. История оказалась ещё запутаннее, чем я предполагал, но я не стану его ни о чём спрашивать! У меня не осталось сил думать. Я вернулся домой, лёг и заснул как убитый.

     Проснулся от звука сообщения: папаша Мики прислал время прощания и адрес зала. Я переслал сообщение архитектору Олегу. Пусть сам решает, идти ему или нет. Увидел пропущенное сообщение от охранника Виктора: «Перезвоните». Я вообще забыл об его существовании!

     Виктор пробурчал:

     — Не по телефону! Надо встретиться.

     Как они достали своими гбшными привычками! Я обещал подойти к своей станции метро. Достал из шкафа один пакет с деньгами, взял сначала сто штук, потом добавил еще столько же, надел спортивный костюм, распихал пачки по карманам и побежал. Но бежать оказалось сложно: весенним вечером на улице было полно народу, всех выманили на улицу будоражащие запахи.

     Когда я добежал до станции, Виктор уже маячил возле дверей: кепка надвинута до бровей, чёрная куртка — стандарт для отставника его возраста. Сколько подобных бывших силовиков гуляет по стране, получает зарплаты, хорошие пенсии, льготы? Что они все производят? Только ложь!

     — Нашел я одного знакомого, учились вместе и в «девятке» служили, теперь он в охране того посёлка работает. Только ему надо забашлять, у него ипотека… — он робко посмотрел на меня. — Вход — сто, выход — двести.

     — Здесь двести. Я войду сам, а если будут проблемы с выходом, позвоню ему. Сделай, и я забуду твоё лицо.

     — Вас понял! — он даже выпрямился.

     — Прямо сегодня отдай!

     — Но уже поздно…

     — Не моя проблема! — я невольно воспроизвёл интонацию отца Мики.

     — Вас понял! Сейчас же поеду! Вот его контакт: Пётр, а как вас назвать?

     — Алиса.

     — Сошлётесь на меня! — Виктор вздрогнул, кивнул, сгорбился и побежал обратно в метро.

     Как всё просто! Эти чекисты с холодной головой и горячим сердцем спокойно берут деньги своими чистыми руками. Значит, я смогу сбежать из «Садов Семирамиды». Осталось туда попасть. Впервые я был готов реально оторвать голову и «Кастратычу», и вообще кому угодно. От этого зависят жизни других людей. Бритва Оккама! И я, и Лиана — просто лишние сущности. И Мика с Носиком…

     Едва я вернулся домой, объявился неунывающий Рома-«Роза»:

     — Котик, как ты? Тебе не звонил ещё бьюти-брокер?

     — Пока нет.

     — Позвонит, на меня сошлётся, обещал всё сделать. Только уж ты меня не подведи. И чтоб выглядел как положено! Покажи, что наденешь!

     — Отстань! У меня друг умер!

     — Котик, я тебе сочувствую! Тем более надо отвлечься! Включай видео, открывай шкаф и показывай, что у тебя есть.

     Я брыкался, но Рома-«Роза» был неумолим, и я сдался. После двадцати минут примерок и препирательств он утвердил форму одежды. В комплект вошёл и чёртов корсет! Мой онлайн-консультант вроде был доволен, но снова нахмурился:

     — Ты мне потом позвони, а то я волнуюсь. В идеале вас должны привезти и обратно увезти, но неизвестно, что этим старым хуесосам в голову взбредёт.

     — Не беспокойся, я подстраховался!

     — Ты крутой! А как у тебя с тем доктором? — не отставал Рома-«Роза».

     — Не твоё дело! — заорал я.

     — Понятно-у, — протянул он томно.

     — Да что тебе понятно, блин?

     Щёлкнула входная дверь.

     — А он классный, и ему нереально идёт оранжевый цвет! — восхищённо сказал Рома-«Роза», разглядывая отражение Тони в зеркале в прихожей. — Желаю хорошо провести время!

     — У тебя совесть есть? — спросил я, стараясь не встречаться с Тони глазами.

     — Конечно!

     — Мы должны прямо сейчас всё прояснить!

     Но сначала было не до того, а потом мы просто заснули.

     Глава 3.

     — Какие планы?

     — Я иду на похороны Мики. Оказалось, за всем стоит его папаша—генерал. Именно он заварил всю кашу с «Львицей из Мариуполя»!

     — Собирайся, иначе опоздаешь! — резко прервал меня Тони. — На похороны опаздывать неприлично! Тебя отвезти?

     — Не надо. Это в центре, на метро доеду.

     Я молча собрался, Тони стоял в прихожей, собираясь что-то ещё сказать, но я приложил ладонь к его губам:

     — Мы уже столько раз друг другу не говорили правды, давай не скажем ещё раз. Я просто хочу, чтобы вечером ты всегда приезжал домой.

     — Я приеду, если не случится чего-то экстраординарного. Для лечения мы используем нейроимплантаты и нейронную сеть. Результат порой непредсказуем, с пациентами может происходить самое разное… Не обижайся, когда я исчезаю! — а сам держал меня за руки и не отпускал. — Иди, попрощайся с Микой!

     Вдруг погладил меня по голове:

     — Если захочется плакать, поплачь! Я знаю, как это сложно сделать на людях, но на похоронах можно! Никто не заметит!

     — Нас было трое. Двоих уже нет.

     — Могу утешить только тем, что у тебя остался верный телохранитель из «Триады»!

     — Кстати, скажи правду: драться ты в буддистском монастыре научился?

     — Смеёшься? Мой дядя Лёва много лет занимался боксом! Он меня и учил! — заулыбался Тони.

     — А умение по пульсу определять разные вещи?

     — Курсы специальные заканчивал. А ты что думал? Старый мастер перед смертью передал мне тайные знания? Аниме насмотрелся? — он в изумлении развёл руками.

     И мы замерли в прихожей, обнявшись.

     Попрощаться с Микой пришло много народу. Подъезжали чёрные тачки со служебными пропусками за стёклами, оттуда выскакивали бравые адъютанты в штатском и выгружали траурные венки. Кучками стояли люди с телевидения, однокурсники, родственники. Его жену я давно не видел, она выглядела как настоящая герцогиня: вуаль, чёрные кружевные перчатки — воплощение грации и скорби. А ведь была обычной девчонкой! Правда, когда Мика познакомил нас, они оба были не слишком весёлыми, а скорее озабоченными предстоящей свадьбой, как будто устраивались в серьёзную фирму на работу и обсуждали предстоящее собеседование. Я вспомнил слова Алины: «Меня взяли на должность жены и матери». Не мне судить! Брак Мики закончился раньше и совсем не так, как предполагалось…

     Отец Мики держался ровно и принимал соболезнования, мама еле стояла на ногах, потом невестка посадила её в углу на стул. Я подошёл выразить соболезнования родным. Мама погладила меня по голове. Вдова была сдержана, кажется, она меня вообще не помнила. Я отдал ей пачку денег от нас с Алиной, она приняла и поблагодарила. Отец удостоил меня лёгким кивком головы и дал понять, что наше знакомство афишировать ни к чему. Все быстро сказали дежурные речи, потом пошли прощаться. Я стоял в конце очереди к гробу. Когда передо мной освободилось место, я сделал шаг, но вперёд пролез немолодой мужчина. Он положил цветы и ещё какой-то маленький предмет и резко отскочил в сторону, потому что отец Мики заметил его. Тут же подбежали двое молодых людей в чёрном и аккуратно вывели мужчину из зала на улицу.

     Я подошёл к гробу. Покойный Носик казался измученным и уставшим. А Мика выглядел спокойным, каким я его уже не помнил. «Наконец от меня все отстали!» — было написано на бледном лице. Волосы были зализаны назад, я вспомнил его крашенную гриву… А ещё я увидел возле его левой руки фенечку — ту самую, с которой он не расставался во время учёбы. Её положил в гроб мужчина, которого выставили из зала, — тот самый архитектор, Олег. Я нашёл его во дворе:

     — Спасибо, что пришли!

     Он вздрогнул и дико на меня посмотрел:

     — Вы кто?

     — Это я вам вчера звонил.

     — Вам нужны были чертежи дома в «Садах Семирамиды»? — спросил он тусклым голосом.

     — Да. Но я дилетант, так и не понял, можно ли оттуда убраться по-тихому, минуя главные ворота?

     Он задумался, посмотрел на меня пристально:

     — Вам очень надо?

     — Да.

     — Ладно. Раз вы были другом Мики, я вам помогу. Только придётся показать, словами не объяснишь.

     — Едем! — сказал я. — Они у меня дома!

     — А поминки?

     — Видеть его отца не могу! С мамой я поговорил, жене соболезнования принёс, а Мике уже всё равно!

     — Бедный мальчик… — вдруг пробормотал он. — Почему…

     Его плечи затряслись, я растерянно стоял рядом и не знал, как утешить. Не гладить же взрослого дядьку по голове, в самом деле! Пришлось быстро вызвать такси и запихать его внутрь. В машине Олег разрыдался, потом жевал какие-то таблетки, сморкался…

     — Простите! — сказал он, выплакавшись. — Я веду себя неприлично!

     — Какая разница?

     — Никакой… Мы вчера увиделись впервые за столько лет! Но я не смог ему ничего сказать, потому что Мика схватил чертежи и убежал, как будто за ним гнались!

     — Он потом приехал ко мне и рассказал вашу историю. Он правда вас любил! Просто его отец раздавил.

     — Он и меня раздавил, — тихо добавил Олег. — Он как бульдозер: давит всё живое вокруг.

     — Теперь он решил за сына отомстить!

     — В каком смысле?

     — Он считает, что Мику убили его недоброжелатели. И объявил им вендетту.

     — Убили? Боже, какой ужас… — Олег схватился за голову. — Мику обратно не вернуть, даже если его отец живьём съест десяток других генералов!

     — В этой жуткой истории много действующих лиц, я не стану вам объяснять, почему мне очень нужна ваша помощь.

     Я открыл дверь, отпихнул тапочки Тони в сторону, огляделся: вроде всё прилично.

     — Смотрите, я буду в сауне на нижнем этаже. Как мне оттуда потом тихо убраться?

     Олег поднял брови:

     — Заказчик объяснял, что этот этаж предназначен для отдыха в кругу семьи. Но вы же не член семьи?

     — Я буду членом только завтра!

     Олег перестал хлюпать и сморкаться, деловито объяснил:

     — Из банного комплекса есть переход примерно на пол-этажа вверх. В переходе — дверь, видите? На плане она выглядит как служебная отметка, её не видно. Если посмотрите на разрезе, увидите там запасной лифт и выход. Кнопка легко нащупывается на стене, она в двух метрах от выхода. Вы окажетесь вот тут. Придётся пробежать метров сто до задней калитки, там наверняка кодовый замок…

     — Раз есть замок, значит, она открывается и снаружи!

     — Только постарайтесь бежать быстро, там собаки, мы проектировали для них отдельный загон…

     — Собаки меня не пугают. А растительность есть?

     — Ландшафтники должны были сделать японский садик, но там всё миниатюрное, не спрячетесь.

     — Забор высокий?

     — Метра три. Не перескочить.

     — Я разберусь! Спасибо за подсказку. Круто! Прямо подземный ход Ивана Грозного!

     — А как вы думали? Вип-заказчики перестраховываются, чтобы иметь возможность сбежать, если начнётся… Только ничего не начинается!

     — Скоро начнётся, гарантирую!

     Олег посмотрел на меня исподлобья:

     — Будем считать, что вы этого не говорили, а я не слышал.

     Он увидел на столе разбросанные фотографии Мики.

     — Можно мне взять одну?

     — Берите что хотите!

     — Знаете, — сказал он, пряча фото во внутренний карман, — я ведь тогда собирался развестись и уехать с ним в Амстердам. А в итоге я до сих пор женат, дети уже выросли, мы с женой живём как соседи. И она меня об этом никогда не спрашивала, хотя всё знала. Просто молчала и жила ради детей. Ради семьи. Теперь я думаю: может, она была права, и только я во всём виноват?

     — Никто не виноват, любовь — не преступление. Человек любит того, кого хочет.

     — Вы ещё молоды и у вас нет детей! — Олег снисходительно похлопал меня по плечу. — Дети меняют взгляд на мир. Будьте осторожны, — добавил он, — там везде камеры, кроме нижнего этажа, он же для отдыха в кругу семьи. Я пойду…

     Я закрыл за ним дверь и сел на пол. Теперь можно было оплакивать Мику без свидетелей. Но слёз не было. И вместо того, чтобы предаваться печали, я уселся за чертежи. Мика, я потом поплачу о тебе. А сейчас я должен разобраться, как выйти оттуда живым. Я хочу отомстить тому, кто приказал убить тебя, но не готов последовать за тобой так быстро. Пусть я долго не проживу, но завтра я точно не умру!

     Примитивное желание выжить подействовало: вскоре я мог с закрытыми глазами пройти по нижнему этажу, запомнил даже расстояния. На плане было четыре комнаты отдыха. Что же получается: из семи человек только четверо будут предаваться плотским утехам? А остальные что будут делать? Смотреть? Обсуждать геополитику? Или групповуху устроят прямо в бассейне? Вспомнив «стартовый состав» из семи старпёров, я содрогнулся и пулей понёсся в спортзал.

     Распухшие костяшки пальцев сегодня болели меньше. Груша жалобно скрипела на цепях, но выдержала. Меня не отпускало желание разбить голову или кулак об стенку, хотелось сделать что-то из ряда вон, чтобы справиться с отчаянием! Я разбежался и прыгнул почти параллельно полу, пытаясь оттолкнуться от стены. Пару раз шмякнулся, но неудача только придала ярости, с третьего раза получилось. Попробовал пробежать по стене, падал и вставал… Сначала удалось оттолкнуться от стены, а потом — и пробежать по ней несколько шагов! Я научился контролировать своё тело и осмысленно пользоваться новыми способностями! Ярость отпустила, я уселся в «лотос» и отключился. Очнулся от того, что кто-то нерешительно трогал меня за плечо:

     — У вас телефон надрывается, не слышите? Я даже из другого зала пришёл!

     Парень протянул мне айфон. Я и правда не слышал звонков. Это был Тони.

     — Ты как?

     — Норм.

     — Дома?

     — В спортклубе.

     — Молодец…

     Он замолчал.

     — Что?

     — Прости! Я очень хотел приехать сегодня, но возникли проблемы. Завтра увидимся!

     — Ага.

     Мне ужасно хотелось его видеть именно сегодня, потому что я не знал, чем закончится завтра.

     — Обиделся?

     — Нет, немного расстроился. Увидимся!

     Я шёл обратно по вечерней улице и представлял, как бы мы с Микой и Носиком сейчас гуляли, заходя из одного кафе в другое, болтали бы на лавочке и поддразнивали друг друга: Мику — за то, что жена опять ругать будет, Носика — за то, что он вечно в долгах и непонятно на что тратит деньги; а меня бы пинали за то, что я готов позировать в женских шмотках, лишь бы в штат не идти на полный день… Но в этот тёплый весенний вечер ни одного, ни другого уже не было на этой планете. Если я завтра исчезну, тоже ничего не изменится, даже воздух не шелохнётся. Зачем я жил? Зачем в меня столько всего вложили мама с папой? Раньше я думал, что наша задача — сохранять и умножать культурный слой. Теперь я понял, что мы просто удобряем почву, на которой вырастают монстры.

     Но ни папаша Мики, ни остальные не подозревают, что я сам превратился в монстра! Потрясённый этой внезапной мыслью, я подпрыгнул и побежал домой. Едва влетел в квартиру, как позвонил Рома-«Роза»:

     — Новости есть?

     — Пока нет.

     — Жди звонка, Алиса, — он был непривычно серьёзен. — Кстати, я из своих денег ещё доплатил, чтобы тебе нарисовали анализы хорошие и кардиограмму.

     — Зачем?

     — А как ты думал? Там полная проверка, прямо как в отряде космонавтов! Но никто не сдаёт эти анализы, конечно, все просто бабки платят.

     — А кардиограмму зачем?

     — Вдруг ты дуба дашь от каких-то развлечений? Да не ссы, ты же у нас крутой. И ещё я тебе доставку заказал, завтра утром заберёшь из постамата в «Пятёрочке», рядом с метро. Ты рассказывал, где живёшь, я посмотрел по карте, вроде недалеко.

     — Что там?

     — Мелкие полезные вещи, бонус от профессионала. И будь осторожней. Я поспрашивал, народ неохотно делится подробностями, но говорят, что будет неприятно.

     — В каком смысле?

     — В прямом! — огрызнулся Рома-«Роза».

     — Сколько я тебе должен?

     — Ты должен мне лишь немного уважения как к профессионалу!

     — Спасибо!

     — Так-то лучше! Пусть тебя кто-нибудь подстрахует на обратном пути, мало ли что…

     Он был прав. Даже если я выберусь оттуда, что дальше? Пешком далеко не убежишь, догонят. Буду действовать по ситуации.

     Я думал, что не смогу заснуть, но выпил горсть из флакона с надписью «Н» и действительно уснул. Очень хотел увидеть во сне мальчика в оранжевом балахоне, но не вышло. Наверно, он провожал Мику к Носику. Им теперь не будет одиноко… Я проснулся на мокрой от слёз подушке. Вероятно, многолетний самозапрет на слёзы снят. Только от этого не легче.

     Днём мне написал человек с незнакомого номера: «Алиса, перезвоните!» Это был бьюти-брокер. Мягкий баритон попросил включить видео, сам при этом камеру не включал. Вежливые интонации, хорошая грамотная речь. Завтра в двадцать часов меня будут ждать в торговом центре «Гранд Плаза», на втором уровне подземной парковки в секторе В, у паркомата. Не опаздывать, мордой не светить, надеть маску, не брать с собой ничего, кроме мобильного телефона и дамской сумочки форматом не больше А4. Странно, что они выбрали для своего сомнительного мероприятия будний день. С другой стороны, расширенная коллегия ФСБ — ответственное дело, не в выходные же её проводить?

     У меня в голове после смерти Мики вообще смешались дни недели. Да и какая разница, если любой день может стать последним? Я нажал «отбой», вспомнил, что не ел уже сто лет, и пошёл на кухню жарить мясо. Только я впился зубами в полусырой кусок, как позвонила Алина:

     — Как всё прошло?

     — Нормально, если можно так говорить о похоронах. Деньги я отдал…

     Она мялась, бубнила что-то, я не выдержал:

     — Говори быстро, я только сел ужинать!

     — Может, надо чего? Меня совесть гложет, что я не пошла.

     — Мике и Носику уже ничего не надо, — огрызнулся я, — а я пока живой, и мне завтра вечером нужна будет помощь! Но ты же опять не сможешь!

     — Я смогу! — горячо воскликнула Алина. — Честное слово! Что надо?

     — Забрать меня из посёлка рядом с Барвихой.

     — У нас там неподалёку загородный дом! — оживилась Алина. — Мы как раз там сейчас!

     — Вероятно, это будет поздно. Тебя из дома-то выпустят?

     — Не знаю, попробую…

     — Это не ответ!

     — Смогу, — решительно сказала она. — Тварь я дрожащая или право имею?

     — Именно! Но ты не парься, — мне стало её жаль. — Не сможешь — просто не отвечай на мой звонок, я не обижусь. Как-нибудь сам разберусь!

     — Я приеду, — повторила она. — Звони подольше!

     Кто знает, может, и правда выручит? Я улёгся спать, но сна не было ни в одном глазу. Тони написал: «Спишь?» — «Нет». — «Витамины, таблетки?» — «Да блин, забыл!» — «Пей, спать будешь крепко». — «Крепче всего я сплю рядом с тобой». — «Я тоже».

     Глава 4.

     Утром меня разбудило сообщение от Ромы-«Розы»: штрихкод заказа. Я злобно выругался и побежал вместо парка в «Пятёрочку» у метро.

     — Получил посылку? — Рома-«Роза» был бодр и свеж, судя по голосу.

     — Да ты больше меня переживаешь!

     — На твоём месте должен был быть я! — патетически воскликнул он. — Котик, там есть одна такая штучка… Она предназначена для тех, у кого с эрекцией проблемы.

     — Ты охуел? — закричал я на всю улицу. — За кого ты меня принимаешь? Я, конечно, в определённой степени себя продаю, но не до такой же степени!

     — Котик, не сердись!

     — Какой я тебе котик?

     Рома-«Роза» отключился. Я вернулся домой и разодрал упаковку. В ней были вкладыши для увеличения размера груди, «кольцо эрекционное с вибрацией» розового цвета и непрозрачная силиконовая плёнка. Пришлось просить «помощи клуба»:

     — Всё понял, кроме плёнки: куда лепить и с какой целью?

     — Когда будешь сиськи надевать, заклей татуху на груди, — абсолютно серьёзно сказал Рома-«Роза». — Перед тем, как туда войдёшь, вас будут проверять. Тебе же не нужно лишнее внимания к своей… наскальной живописи?

     Дальновидность и кругозор Ромы-«Розы» с каждым разом удивляли всё больше.

     — Ещё скачай по-быстрому пару видосов, я тебе ссылку пришлю!

     — Зачем?

     — Делай что говорят! Слушай дядьку!

      Рома-«Роза» был непреклонен, пришлось скачать несколько отвратительных порнушных роликов.

     — Давай-ка ещё раз обсудим твой внешний вид! Включай камеру!

     Почти час ушёл на окончательное утверждение образа.

     — Татуху сам сможешь заклеить? Осторожней, плёнка сразу прилепляется. Лучше бы доктора своего попросил! — хихикнул он.

     — Доктор не в курсе моих забав, — мрачно ответил я.

     — И то верно, к чёрту подробности! А ты умеешь быстро расстегивать и застёгивать корсет? Тренируйся, пригодится! Много не ешь!

     — Почему?

     — Ну мало ли что им в голову взбредёт… — опять туманно сказал Рома-«Роза». — Блевать на мрамор нехорошо…

     Вот уж нет! Я доел вчерашнее мясо, а потом стал тренироваться расстёгивать и застёгивать корсет. Никогда бы не подумал, что в этой профессии столько тонкостей! А уж про плёнку я бы точно не подумал! Когда пора было выходить, снова позвонил Рома-«Роза»:

     — Покажись! Повернись… Сиську поправь левую… Заклеил татуху, молодец. Запомни: чтобы плёнку отодрать, надо дёргать не сильно, а аккуратно! Волосы поправь, там распустишь свою гриву, а пока сделай хвост набок. На ногах кеды? Надень лучше кроссы, в них бежать удобнее… У тебя кулаки с распухшими костяшками, как у бойца, не годится! Лайкровые перчатки с обрезанными пальцами надевай! Я ещё в прошлый раз велел их купить!

     Рома-«Роза» оглядел меня ещё раз и удовлетворённо цокнул языком:

     — Теперь порядок! Без работы не останешься, если что! Ну давай, ни пуха тебе ни пера! Жду завтрашних новостей!

     — К чёрту пошёл! Надоел!

     На самом деле, я был очень рад его звонку и язвительным комментам. В назначенное время я болтался возле паркомата на подземной парковке торгового центра. Рядом с визгом затормозил чёрный микроавтобус. Оттуда высунулся мужчина в маске и позвал:

     — Алиса!

     Я запрыгнул внутрь, микроавтобус с таким же визгом понёсся по парковке и застрял на выезде, где не могли разъехаться две блондинки.

     — Вот бляди! — выругался водитель.

     — Бляди тут, — сказал мужчина в маске, — а там просто тупые тёлки.

     Тогда я огляделся. Нас было четверо: две девахи, один совсем молодой парнишка и я.

     — Вроде заявлено семь участников, — обратился я к человеку в маске. — А нас всего четверо. Ещё за кем-то будем заезжать?

     Бьюти-брокер смерил меня пристальным взглядом поверх маски:

     — По запросу. Им достаточно четверых.

     — Кто-то с двумя сразу, кого-то, наоборот, двое сразу… — заговорила одна из девушек, рыжеволосая, с огромным бюстом. — Или по очереди… А мы и вдвоём отлично сможем, правда? — и она обняла темноволосую девушку.

     — Завали ебало! — приказал бьюти-брокер. И все заткнулись.

     По пятницам все вылетные трассы стоят, но мы ехали в Барвиху по полупустой «платке», вскоре оказались перед здоровенным забором и проходной с маленькой золотой табличкой: «Сады Семирамиды». Обитатели посёлка в излишней рекламе не нуждались.

     Нас завели в будку для проверки, бьюти-брокер вытащил список, нас посчитали, дежурный долго водил металлодетектором по телу. Он попытался щупать девчонок, шлёпнул по заду парнишку, а когда дошёл до меня, застыл, сверяясь со списком, потом решил схватить меня за член:

     — Я хочу проверить, верно ли указан пол!

      Но мои пальцы сомкнулись на его горле, он лишь хрюкнул.

     — Не суй руки куда не следует, — назидательно произнёс бьюти-брокер. — Молодец, Алиса! Пойдёмте, крошки!

     И мы — четыре «крошки» — сели в машину и поехали дальше. На сайте были представлены фотографии зданий, выстроенных в стиле «дворянское гнездо». Но за заборами видны были только очертания крыш. Заборы тут были и правда роскошными! Мы подъехали к одному из домов. Полукруглый портик с колоннами, мраморное крыльцо, ровный искусственный газон и какие-то деревца по бокам. Из похожего особняка выбегала Вивьен Ли в первых кадрах фильма «Унесённые ветром». Это был любимый фильм моей мамы, я в детстве думал, что мама на неё очень похожа, только её волосы были не рыжими, а светлыми…

     Рассмотреть фасад нам не дали. Микроавтобус заехал в подземный гараж, оттуда мы прошли за бьюти-брокером через узкий коридор на нижний уровень. Что ж они все под землю лезут, как кроты? Стоило покупать десятки гектаров, чтобы закапываться вниз? Мои «коллеги» слегка притихли, наверно, они тоже впервые оказались на таком важном мероприятии.

     — А как мы будем потом домой добираться? — спросил парнишка.

     — Не о том сейчас думать надо! — сурово ответил бьюти-брокер.

     Все снова заткнулись. Нас запустили в тесное помещение для очередной проверки, но тут никто в штаны не лазил, просто сверились со списком. Мобильники велели оставить там. Но я не мог расстаться с айфоном: в нём был телефон охранника, который должен меня вывести отсюда. Поэтому я жеманно произнёс:

     — А я не могу отдать, у меня там видосы специальные… Люди немолодые, им на пользу пойдёт! Ну пожалуйста, шеф! — я включил одно видео и сунул в нос охраннику, да ещё провёл по его паху как бы невзначай. Тот захлопал глазами, я скроил отчаянную рожу…

     — Оставь ей телефон! Видео пригодятся! Это у тебя по щелчку встаёт! — и он презрительно скосился на вздыбившиеся штаны охранника. Тот покраснел. Бьюти-брокер похлопал его по плечу и протянул пачку бабла, оглядел нас, как старшина — новобранцев, и строго сказал:

     — Камер там нет! Делайте что скажут! — и вышел.

     Охранник провёл нас в зону отдыха с бассейном и сауной, отдал честь непонятно кому и захлопнул дверь. Бассейн был небольшой: метров десять-двенадцать. Мрамор, замысловатые светильники на стенах, какие-то картины с полуобнажёнными русалками и лебедями в золочёных рамах…

     — Полный отстой, — пробурчал парнишка рядом со мной.

     — А ты разбираешься, можно подумать? — презрительно хмыкнула темноволосая девушка.

     — Вообще-то я в Строгановке учился, — ответил парнишка.

     — Значит, плохо учился, раз с нами тут стоишь, — так же тихо сказала рыжеволосая грудастая девушка.

     — Заткнитесь все! — приказал я.

     Они заткнулись, но не потому что я велел, а потому что из предбанника сауны вывалились герои нашего сегодняшнего вечера — в тапочках, обёрнутые в полотенца. В полуголом виде они выглядели просто старыми дядьками с бледной кожей, обвислыми дряблыми телами, кривоватые. Их действительно было семеро. Впереди шёл «Кастратыч», которого я сразу узнал по ястребиному взору и крючковатому носу. Остальные рожи тоже были знакомыми. Старпёры составляют костяк группировки, враждующей с отцом Мики. Из-за этих тварей ни в чём не повинного Мику выкинули в окно…

     — Молодёжь, давайте ко мне! — воскликнул один и с размаху плюхнулся в бассейн.

     — Мудила, там же мелко! — заорал «Кастратыч», но было поздно: ныряльщик уже долбанулся башкой и вылез с матюками, держась за разбитый лоб. Все заохали, забегали, «Кастратыч» собрался звать охрану. Только этого не хватало!

     — Давайте сами справимся, — сказал я, — не стоит портить вечер из-за такой ерунды. Где у вас аптечка?

     — Там, — растерянно ответил «Кастратыч», показывая на сауну. — А ты умеешь первую помощь оказывать?

     — Конечно, — и я улыбнулся максимально широко, да ещё как бы случайно коснулся его бедром. — И не только первую помощь, я много чего умею!

     Я быстро заклеил лоб несчастному гостю, остальные перестали охать и разлеглись на мраморных лежанках. Рядом на низком столике стояла выпивка и закуска. Я ожидал увидеть нечто, сравнимое с адскими пейзажами Босха или «Капричос» Гойи, но всё выглядело дешёвой пародией на отдых римских патрициев: шкуры из искусственного меха и оливки из «Азбуки вкуса». Мои «коллеги» держались кучкой и выглядели растерянными.

     — Молодёжь, идите развлекайтесь в бассейн, мы на вас посмотрим! — сказал «Кастратыч». — А потом присоединимся!

     Остальные одобрительно забухтели:

     — Да, пусть пока разогреются, а мы…

     — Ты только смотреть будешь?

     — Да я в прошлый раз как-то неудачно повернулся, потом неделю сидеть не мог нормально на совещаниях…

     — Мы вообще зачем пришли? Панкратыч, давай сюда бумаги, пусть они там друг друга ебут! Главное — «папе» доложат, что мы оргию провели, а мы можем делами заняться!

     — Начинайте, — строго сказал «Кастратыч». — Девки, пошли!

     Девушки начали картинно раздеваться, как стриптизёрши, но он махнул рукой:

     — Не надо нам этой пошлятины!

     Они остались в бикини, скользнули в воду и начали обжиматься. Дядьки разлеглись поудобнее, чтоб было лучше видно, некоторые уже полезли под свои полотенца и начали елозить там руками.

     — Вы что, дрочить сюда пришли? — сурово рявкнул «Кастратыч». — Вот список, смотрите, дополняйте, если надо, вычёркивайте…

     На мраморном столе лежали распечатки.

     — А точно камер нет? — с опаской спросил один из них.

     — Боишься, что твои прелести кто-то увидит?

     — Ну всё же такой список …

     — Всем читать! — прикрикнул «Кастратыч». — А ты чего сидишь? — вдруг спросил он парнишку рядом со мной. — Давай к ним в воду!

     — Он же голубой, для Михалыча!

     Михалыч с готовностью поднялся со своей лежанки. Он был уже упакован в чёрные ремни и лаковый бандаж и выглядел, как ездовая собака в упряжке: такой же волосатый.

     — Михалыч, потом займёшься им! Список важнее. Иди в воду! — прикрикнул он на парнишку. — «Тройничок» нам изобразите!

     Парнишка быстро разделся и плюхнулся в воду рядом с девушками. Они тут же начали его тискать.

     — А ты… — начал «Кастратыч», глядя на меня снизу вверх.

     Я присел рядом, стянул с плеча куртку, так что он уткнулся носом в мой корсет, и тихо сказал:

     — А мы с вами пока уединимся. Они заняты текущими вопросами, но подлинное наслаждение — это удел избранных… — и приоткрыл сумку, показывая ему розовое «кольцо эрекционное» из интернет-магазина за 357 рублей.

     Лицо «Кастратыч» покрылось красными пятнами, он бурно задышал. Я взял его за руку, крепко стиснул запястье:

     — У вас сердцебиение, надо срочно оказать первую помощь.

     Борец за скрепы и духовность покорно встал и зашлёпал тапочками в комнату отдыха. Опять ковры, искусственные цветы, эротические фото на стенах — боже, у людей такие бабки, а интерьер всё равно как в борделе! Неужели это Олег проектировал? Даже жаль его…

     «Кастратыч» сбросил полотенце, оставшись в чём мать родила.

     — Не торопитесь! — строго сказал я. — Я же обещал первую помощь!

     Я стоял совсем рядом и расстёгивал корсет — спасибо Роме-«Розе» за науку! «Кастратыч» вдруг полез одной рукой ко мне в штаны. Я быстро отлепил от груди силиконовую плёнку и повернулся к «Кастратычу»:

     — Руки убрал! Смотри! Знаешь, кто я?

     — Нет, не может быть… — он потянул руку к тату. — Ты же просто сладкий мальчик…

     — Я — «Львица из Мариуполя». И сейчас я могу оторвать тебе и твой жалкий член, и голову: выбирай, с чего начать?

     «Кастратыч» попытался вскочить и улизнуть, но я придавил его коленом к дивану:

     — Жить хочешь?

     — Да, очень, — честно сказал он, кивая изо всех сил. От страха его нижняя губа затряслась, а диван под ним вдруг стал мокрым.

     — Это после операции… недержание…

     — Мне по херу! Сейчас ты объяснишь мне, что за список вы обсуждаете. И зачем понадобилось прикрываться оргией в бассейне.

     — Мы… я…

     — Тебя, сука, прямо сейчас грохнуть?

     — Нет! — он обмяк на диване: — Это список тех, чьи компании мы будем национализировать. Кандидаты на посадку. Где ещё его обсудить? Пришлось блядей позвать… Прости, я не тебя имел в виду!

     — Значит, эти ваши оргии — просто видимость для вождя?

     — Да он сам давно уже ничего не может, прикидывается. И все вместе с ним прикидываются, кому это надо? Только Михалычу, он любит всякое БДСМ! Как примет новый закон про духовность, так выебет кого-нибудь прямо на столе, в кабинете на Охотном… А нам поговорить негде, только здесь камер нет! — жалобно бубнил «Кастратыч».

     Я продолжал удерживать его, он и не сопротивлялся, смотрел снизу вверх отчаянными глазами.

     Из-за него и по его приказу убили Мику. От ужаса его тело дрожало, тряслись обвислые брыли, пахло мочой и болезнью. Он был похож на старого пса, которое ведут в ветеринарку, а он в ужасе ждёт, сделают прививку или просто усыпят за ненадобностью? Блядь, я ненавидел его до смерти, но убить не мог!

     «Кастратыч» начал закатывать глаза и собрался упасть в обморок.

     — Не прикидывайся мёртвым! — я больно ущипнул его, он взвыл и опомнился. — Значит, сейчас отдаёшь мне эти списки, я забираю ребят, и мы спокойно уходим. Только попробуй вякнуть или охрану позвать! Ты видел, как я голыми руками разрываю гортань?

     — Видел на фото… — прошептал «Кастратыч».— Пожалуйста, не надо, я всё отдам.

     — Смотри, без глупостей! И полотенце обратно надень, не позорься!

     Он испуганно завернулся в полотенце. Я взял его за плечи и вытолкал в зал с бассейном. Остальные были увлечены редактированием списка. Один только Михалыч в чёрных ремнях уже вытащил парнишку из бассейна и укладывал его на мраморную лежанку.

     — Закончили, — задыхаясь, пробормотал «Кастратыч». — Планы изменились. Списки мне сюда, быстро! Михалыч, отъебись от парня, они уходят.

     — Да я только начал! — разочарованно крикнул Михалыч, но не посмел перечить.

     — Всем одеваться! — приказал «Кастратыч».

     Я помахал девчонкам, они тоже вылезли на бортик. Участники оргии озадаченно смотрели на «Кастратыча», а тот держал в руках списки, исчёрканные шариковой ручкой. Он боялся меня, но ещё больше боялся их отдать! От них пахло старостью, болезнями, а ещё сильнее — страхом. Из-за разборок этих старых пердунов убили Мику…

     Ненависть была настолько невыносимой, что во рту стало горько и сухо. Мне впервые в жизни хотелось убивать голыми руками: разорвать эти морщинистые глотки и почувствовать вкус крови на губах. Если бы я был один, возможно, я бы так и поступил, и плевать, что потом меня застрелят охранники! Но рядом со мной ещё трое, их жизни стоят значительно дороже, чем эти семь полутрупов….

     Ненависть требовала немедленного выхода. Я зажмурился, размахнулся и с выдохом ударил ладонью по мраморному полу. Показалось, что от руки во все стороны пошла волна. Это чувство было мгновенным и острым, руке стало горячо, я отдернул её и открыл глаза: наверняка разбил до мяса или кости раскрошил. Но боли не почувствовал, да и рука была цела, только покраснела снизу. А вот старики валялись вокруг в обмороке. Перепуганная троица вцепилась в бортики бассейна. Они смотрели во все глаза — но не на меня, а на татуировку.

     — Что это было? — тихо спросил парнишка.

     — Ладонь Будды.

     — Что?

     — Я вернул им обратно их собственный страх. Хватит пялиться! — я застегнул корсет. — Несём их в предбанник и быстро валим отсюда! — и добавил: — Быстро!

     И они послушались.

     — Не бойтесь, они все живы, — поспешно пробормотала темноволосая. — Я пульс проверила.

     — Семь гномов, — констатировал мальчик, окинув взглядом семь дряблых тел, разложенных по скамейкам в предбаннике. — А ты Белоснежка?

     — Нет. Я — «Львица из Мариуполя».

     — Ты не говорил, мы не видели! — испуганно сказала рыжая.

     Я подхватил свои шмотки, запихал в сумку списки, на ходу застегиваясь:

     — Идите за мной!

     — А наши телефоны? — недовольно спросила рыжеволосая. — У меня там вся жизнь!

     — Твоя жизнь сейчас зависит от меня.

     Девушка попыталась ещё вякнуть, но я заорал на неё, как ранее бьюти-брокер:

     — Завали ебало!

     Подействовало! Я повёл их в соответствии с выученным накануне планом: здесь коридор, пол-этажа вверх…

     — Ищите дверь на стене и кнопку! Их не видно, но они есть!

     — Вот! — крикнул парнишка.

     Щёлкнула кнопка, открылась дверь. За ней действительно оказался лифт. Поднявшись, мы оказались с другой стороны особняка. Аккуратная дорожка вела к калитке. Как назло, вылезла луна, небо было совершенно чистым.

     — Тихо всем!

     Я набрал номер загадочного охранника, но там вежливо разговаривал автоответчик.

     — Пётр, это Алиса. Мы у запасного выхода из дома номер пять. Выведите нас. Это очень срочно!

     Мы стояли у стены дома, прижавшись друг к другу, но он не перезванивал. Сука, деньги-то взял! Забор казался очень высоким. Я перепрыгну, а они?

     — Чем открывать будешь, пальцем? — нервно спросила рыжая. — Вали. Мы уже всё поняли. Ты крутой и у тебя своя программа, а нас скормишь собакам…

     Собак не было слышно, но я учуял их запах: несколько молчаливых псов внезапно кинулись на нас из тени вольера. Но я выскочил вперёд и шикнул на них. Собаки прижались к земле и молча отползли назад, не издав ни звука.

     — Рядом, — приказал я, и вся троица послушно побежала по дорожке к калитке, при этом девчонки схватили меня за руки, а парнишка уткнулся лбом в спину. Возле калитки я снова набрал безвестного Петра:

     — Открывай, сука, если жить хочешь!

     Ноль эффекта.

     — Сейчас я по очереди вас закину на забор, оттуда придётся спрыгнуть. Ты первый, поможешь девчонкам!

     — Да тут высоко… — начал спорить парнишка, но получил по шее и заткнулся.

     Он только с виду был худым, а оказался довольно тяжёлым. Мне даже пришлось разбежаться и сделать пару шагов по стене забора! Я мысленно похвалил себя за обретённые навыки, со второй попытки всё-таки забросил его наверх. Он с шумом плюхнулся на землю с другой стороны. Я схватил под мышки рыжую девчонку, но тут раздался щелчок и калитка открылась.

     — Виноват, опоздал, — пробурчал тот самый Пётр, — садитесь в машину!

     Мы уставились на жёлтую миниатюрную таратайку для уборки, похожую на игрушечную машину в детских аттракционах.

     — Поместитесь как-нибудь, вы худые, — объяснил он, — только так можно за ворота выехать.

     Делать нечего: вчетвером мы умялись на полу и прикрылись лежавшей там тряпкой. Пётр для верности положил сверху какие-то шланги. Пришлось свернуться ещё плотнее.

     — Почти групповуха, — пробормотала темноволосая.

     Рыжая ущипнула её, она пискнула, я издал грозный рык, обе замолчали. Парнишка уткнулся мне в шею, я слышал, как колотится его сердце, отчётливо ощущал целую смесь запахов: парфюм, косметика, химия…

     — Ты дурь употребляешь?

     — Я больше не буду, честное слово!

     Машина произнесла приветствие на корейском, издала мелодичный звук и неспешно двинулась по улице, тщательно сгребая мелкий мусор манипуляторами. Я каждую секунду ждал сирены и прочих ужасных звуков с дачи «Кастратыча», но за спиной было тихо.

     — Я Виктору обещал, мы с ним ещё с Академии кореша…

     Весенней лунной ночью Петру хотелось поболтать, но я резко прервал его:

     — Чем меньше имён, тем лучше.

     — Виноват! — испуганно ответил Пётр, сразу признав во мне начальника. — Я вас высажу чуть подальше от ворот.

     Он выехал с территории посёлка, проехал ещё примерно метров двести:

     — Счастливого пути!

     Яркая луна освещала узкую двухрядную дорогу, вилявшую по холмам, голые поля и деревья в первых робких почках. Нигде не спрятаться, только если в землю закопаться…

     — Приехали, —сказала рыжая, — теперь пешком, что ли? Я на каблуках далеко не уйду!

     Я набрал Алину. За неё тоже говорил автоответчик.

     — Мы на трассе возле «Садов Семирамиды», идём в сторону кольцевой. Если можешь, приезжай!

     — Кто за тобой приедет в это время? Давай такси вызовем! — предложила темноволосая. — Только у тебя телефон есть!

     Но парнишка в ужасе перебил её:

     — Вы не поняли, кто он? Татуху не видели?

     — Лично я ничего не видела, — громко заявила рыжая. — Ни-че-го! Ты тоже?

     Её напарница кивнула:

     — И я не видела. Мы вообще в бассейне развлекались. Мы тебя не знаем и сейчас просто разойдёмся в разные стороны!

     — Идёмте пока вместе, — предложил я. — Так безопаснее для вас самих!

     Они переглянулись и согласились. Страх мгновенно сплотил их. Рыжая даже отдала парню накидку из каких-то перьев, потому что он вылетел из бассейна полуголым. Мы шли минут десять в быстром темпе, рыжая стала спотыкаться на своих каблуках, а я мысленно поблагодарил Рому-«Розу» за то, что он посоветовал надеть кроссы. И тут за спиной раздался рёв мотора. Рядом картинно затормозил красный MINI Cooper с белой полосой.

     — Садись! — крикнула Алина. — А это твоя группа поддержки? Придётся вам уместиться сзади!

     Обалдевшая команда блядей покорно расплющилась на заднем сиденье, я гордо уселся спереди, да ещё отодвинул сиденье назад на максимальную длину, придавив остальных пассажиров.

     — Круто гуляешь! — сказала Алина.

     — У тебя вроде Infiniti была?

     — Она для семьи, а эта — моя личная!

     — Как ты из дома выбралась?

     — С мужем поругалась! Сказала, что всем жёнам уже поменяли резину, а я ещё на зимней. И поэтому сама поеду в круглосуточный шиномонтаж, а он козёл. Как-то так!

     — Зачем ссориться было?

     — А иначе с чего бы я дверью хлопнула?

     — Ты аккуратнее всё-таки…

     — Да что мне будет? Даже если разведусь, ребёнок, алименты и квартира при мне останутся. С такими деньгами муж не нужен! — она пожала плечами. — Но вообще-то он нормальный. Он же не виноват, что родился в такой семье. Это не я за ним бегала, а он меня замуж уговорил, вот пусть терпит! Его надо в тонусе держать!

     На одном из постов нас остановил гаишник.

     — Документы ваши? — Он заглянул внутрь. — Спиртное употребляли?

     — Ты охуел? — заорала Алина, опуская стекло. — Не видишь, какие номера? Заткнись, сука! Убогим не прикидывайся, ты уже на пару квартир в Дубае набрал!

     Обалдевший гаишник отдал честь. Алина свирепо нажала на газ.

     — Они тут зажрались… — смущённо сказала она чуть погодя. — Я первый год всё время им платила — просто так, чтоб отстали. А потом мне муж показал, как надо себя вести, и теперь всё отлично!

     Она довезла нас до кольцевой, обернулась назад:

     — Вылезайте. Дальше сами разберётесь!

     — У нас телефонов с собой нет, — растерянно сказал парнишка, — такси не вызвать.

     Алина швырнула им несколько купюр:

     — Этого хватит?

     — Зря вы так… — обиженно буркнул он, но девчонки заткнули ему рот, поспешно поблагодарили и спешно покинули нас.

     — А теперь, голубь мой андрогинный, расскажи, почему на тебе мой корсет и где ты, мать твою, шлялся в такой компании?

     — Алина, я тебе очень благодарен, но ничего не скажу. Отвези меня, пожалуйста, в центр, к дому Мики!

     Она пожала плечами:

     — Весенняя ночь полна тайн. А я опять в пролёте!

     И неожиданно запела сильным низким голосом:

     — Не для меня придёт весна, не для меня Дон разольётся. И сердце девичье забьётся с восторгом чувств не для меня…

     Так мы и ехали. Алина пела: «А для меня — кусок свинца, что в тело белое вопьётся…» Самое удивительное, что она знала все слова, хотя обычно народные песни в любительском исполнении заканчиваются на втором куплете, дальше никто не помнит.

     — Моя бабушка была донской казачкой, не удивляйся. Я много песен знаю.

     — Я помню, как вы с Микой однажды пели «Ой то не вечер», а Носик играл на гитаре. Красиво было…

     — Да, на первом курсе. У нас был День перевоплощений! Мы потом с Микой всю ночь гуляли, я даже подумала, что… Но на втором курсе он стал меня сторониться, улыбался, отмаливался и исчезал. Короче, не вышло!

     Я набрал отца Мики и тихо сказал:

     — Я везу вам кое-что важное. Спуститесь вниз через двадцать минут.

     Попросил Алину высадить меня за квартал до дома Мики. Нет, этот дом уже никогда не будет домом Мики…

     — Может, тебя подождать? — забеспокоилась Алина.

     — Ни в коем случае! Езжай в шиномонтаж и забудь всё, что видела!

     — Не для меня сады цветут… — вздохнула Алина. — Ну хоть ты живи долго!

     — Постараюсь!

     Она махнула рукой, красная машинка с белой полосой унеслась прочь. А я пошёл во двор, где уже прогуливался нервный генерал в домашних тапочках. Он уставился на корсет под распахнутой сиреневой курткой, потерял дар речи, только судорожно сглотнул слюни. Я вынул из сумки список «Кастратыча». Генерал достал очки и впился в него бешеными глазами.

     — Я не стал его убивать. Этот список стоит дороже его грёбаной жизни. Имея доказательства заговора, вы можете сделать с ним что угодно. Достаточно показать список его фигурантам…

     — Да, логично, — он уже пришёл в себя и разговаривал в обычной бесстрастной манере. — Кто там ещё был?

     — Всего семеро! Я не всех по фамилиям знаю…

     Он махнул рукой:

     — Им осталось недолго!

     — Месть — это блюдо, которое следует подавать холодным! — поддакнул я.

     Он нахмурился:

     — Начитанный, что ли?

     — Ну вообще-то мы с Микой на филфаке учились…

     — Нах был этот филфак! — закричал он. — Да лучше бы… — Отвернулся, помолчал и спросил: — Кто тебя видел?

     — Только бляди и охранники.

     — Они не в счёт, — он презрительно сморщился.

     — У меня есть просьба. Со мной были две девушки и парень. Не трогайте их, они ничего не видели и ничего не поняли, просто развлекались со стариками в бассейне. И не трогайте их сутенёра: он помог мне туда попасть, но больше ничего не знает.

     Генерал пожал плечами:

     — Ладно. Пока свободен, но будь на связи. Подожди немного, мой помощник вынесет тебе гонорар.

     И, сгорбившись, пошёл к подъезду.

     Бляди и охранники не в счёт. Их за людей не считают, но именно поэтому они выживут при любом режиме. Если ты не относишься к этим двум категориям, можешь не вписаться. Мика не вписался. И Носик тоже. А я? Я забрал у помощника сумку с баблом и ушёл.

     Глава 5.

     Уже было светло, когда я ввалился в свою прихожую. Сначала услышал знакомый запах, а потом увидел кроссовки Тони, аккуратно стоящие на коврике, и его куртку на вешалке. Он спал. Я быстро запихал сумку с деньгами в шкаф, тихо зашёл в ванную и там начал расстёгивать окаянный корсет, который натёр мне спину. Потом снял стринги…

     — Можешь придумать какое-нибудь объяснение? — с мрачной иронией спросил Тони, оказавшийся за моей спиной. — Ты прямо звезда видео «18+»!

     Он был уже одет, смотрел мрачно, я от неожиданности отпрыгнул и закрылся полотенцем. Показал ему корсет, валявшийся в корзине для грязной одежды:

     — Помнишь? Это из салона Алины, которая меня недавно на сьемки приглашала. Ей надо было сделать одну съёмку для «Инсты»: бельё авторского дизайна. А потом решили посидеть у неё на даче в Барвихе, Мику вспомнить. Она не смогла пойти на похороны.

     — Почему?

     — У нее нефтяной муж, всё сложно. Сегодня Алина с ним специально разругалась, чтобы не приходить домой. Напилась, и вот…

     — Оправдание на «троечку», — смилостивился Тони. — Ладно, Алина не в счёт.

     — Перестань ревновать и допрашивать, я ужасно устал…

     Жёсткие пальцы Тони надавили на точки на кистях, на запястьях, потом на груди.

     — Я тебя предупреждал, чтобы не пропускал приём лекарств? Думаешь, я просто так таблетки рассовал по флакончикам и надписал? Считаешь, у меня других дел нет, как с тобой возиться?

     Я впервые видел Тони таким взвинченным.

     — Этот корсет… и эти стринги…— Он скривился. — Чтоб ты не смел больше ни перед кем в них показываться! Чтоб ты вообще не смел никуда больше один уходить! Чтоб ты…

     — Ну скажи это, скажи!

     — Сиди дома, короче, и без разрешения никуда ни ногой! — заорал он.

     — Именно так муж обращается с Алиной. Но у тебя нет даже метра нефтяной трубы. Что даёт тебе право распоряжаться моей жизнью?

     Я спросил в шутку, но Тони на полном серьёзе показал иконку на экране айфона:

     — У меня стоит программа отслеживания, видишь? Называется Spy. Ты был недалеко от Барвихи…

     — Я не понимаю… Я же брал с собой другой айфон! Как ты мог отследить меня?

     — Забыл, что я твой телохранитель из «Триады»? Я всегда знаю, где ты! — Он улыбнулся мне, стоя в дверях: — Иначе как бы я нашёл тебя в том пожаре? Будь дома, очень тебя прошу, посиди тихо!

     Дверь захлопнулась. Я до такой степени ничего не понимал, что голова опять закружилась. Я улёгся на диван и включил ТВ, ожидая услышать карканье ведущих ток-шоу или дебильные рекламные тексты. Но оттуда раздался хрустальный мотив «Умирающего лебедя» Сен-Санса…

     С самого утра по всем федеральным каналам показывали оркестры, игравшие классику. Мама рассказывала, что так было в конце совка, когда партийные лидеры один за другим уходили в мир иной, это время ещё называли «пятилеткой пышных похорон». Вчера я оставил их живыми, просто в полуобморочном состоянии. Я уверен, что настоящего киллера там и близко не было. Отец Мики сказал, что он не смог бы туда попасть. И я всегда узнавал его по запаху. Неужели «Кастратыч» и правда умер? Возможно, его замочили после нашего ухода? Какая разница, всё равно смерть «Кастратыча» свалят на меня…

     Я пошарил на Ютубе и в соцсетях: народ оживился, стали вспоминать рассказы родителей, гадали, кто же помер. Никакой официальной информации не было, в новостях показывали дежурные сюжеты: президент принимает министра, восстановление разрушенных областей идёт полным ходом. Только музыка была классической. А потом я зашёл на свой фан-сайт и там увидел мутное фото, скопированное из ментовского канала: старческий дряблый живот и на нём — львиная лапа, нарисованная красным. «Львица завалила «Кастратыча»! — написал фанат, победивший в тотализаторе.

     Это не кровь, а помада. Львиная лапа была нарисована лучше, чем обычно. Я первым шёл по коридору к потайному лифту. За мной бежали обе девушки. Последним из сауны выходил мальчик из Строгановки. Он и нарисовал, вот же дрянь малолетняя! Посижу-ка я и правда дома…

     Но не тут-то было! Сначала позвонил Аслан:

     — Привет! Я вернулся из командировки! Можешь поздравить, я теперь старший менеджер отдела логистики!

     — Алим Викторович наконец вспомнил, что у него есть зять?

     — Ты зря! Он не на родство смотрит, а только на работу, — с обидой ответил Аслан.

     — Да шучу я! Рад за тебя!

     — Учитель, встречаемся в спортклубе! А потом отметим моё повышение!

     Я на всякий случай написал Тони: «Пойду на спорт с Асланом, потом поужинаем». Это что же получается? Я, блин, «Львица из Мариуполя», у своего парня отпрашиваюсь? Нет, я просто ставлю его перед фактом. «Только корсет и стринги не надевай», — ответил Тони.

     А потом объявился неунывающий Рома-«Роза»:

     — Котик, ты в порядке? Вечеринка удалась?

     — Забудь об этом!

     — Понял, — с лёгкой обидой ответил Рома-«Роза»: — Думаешь, я совсем ничего не понимаю? Я же за тебя переживал. Первый блин всегда, блин, идёт через жопу! Ты новичок в нашем деле, просто засмущался и сбежал? — добавил он с нажимом. — Так мне сказали умные люди!

     — Вроде того…

     — Когда в следующий раз соберёшься на съёмки в салон, выбери мне что-нибудь вроде твоего корсета. На себя померяешь, фотку пришлёшь. Кстати, как твой доктор поживает? — Он понизил голос: — Не ревновал?

     — Заткнись, — беззлобно ответил я.

     — Значит, ревновал! Очень хорошо! Будет ценить и беречь! — назидательно произнёс Рома-«Роза»: — Звони, котик, не пропадай! Я тут со скуки помираю, а у вас там движуха!

     И напоследок позвонил всесильный Алим Викторович:

     — Оказывается, невестка моего партнёра с тобой училась! Он прямо впечатлился: никогда не думал, что филолог может знать удар «ладонь Будды». Решил, что отдаст внука на филфак!

     — Да внуку только пять лет!

     — Он уже заранее обдумывает его будущее. Наследник! — усмехнулся Алим Викторович. — И так мы с ним хорошо о филологии поговорили, что пришли к соглашению, которое обоим выгодно. Особенно в свете текущих событий… — добавил он, понизив голос.

     — А что случилось?

     — Ай-ай-ай, — он зацокал языком, — не надо из себя красну девицу строить. Завтра приходи. Ты многим серьёзным людям помог. Премия тебе полагается! Не только от меня!

     — За что?

     — Такой скромный юноша, такой невинный… Что? Сейчас… — Алим Викторович прервал разговор на полуслове.

     «Может ли филолог знать удар «ладонь Будды»? — написал я Тони. — «Может, если он сам придумал это название!» — «Ты меня раскусил?» — «Да. Ты не мошенник, ты самозванец!» — «Зато у меня много фанатов!» — «А у меня есть только ты…»

     Я два раза прочёл последнее сообщение и погладил экран, как последний дурачок.

     Телевизор оставался включённым без звука еще пару часов, но картинка почти не менялась: новости и репортажи вперемешку с классической музыкой — на основных каналах, старые фильмы про Отечественную войну — на московских и областных. В соцсетях и выпусках новостей на Ютубе все ждали «Лебединого озера», но показывали «Жизель».

     Я отправился в спортклуб на встречу с Асланом. Вспомнил об украинском «джеймсе бонде» и назначил ему встречу около метро. Взял рюкзак, прикинул, поместится ли туда обещанная половина денег. Генерал отвалил мне килограммов пять, в рюкзак половина не влезла, пришлось взять отдельную сумку. Украинский герой невидимого фронта прибежал взмыленный, стал обнимать, как родного брата. Я еле отбился, пихнул ему сумку:

     — Твои пятьдесят процентов!

     Он растерялся:

     — Правда, что ли? Я думал, ты просто так сказал…

     — «Львица из Мариуполя» слов на ветер не бросает! — с пафосом произнёс я. — Ты мне помог с расписанием, мы в расчёте, получишь повышение — вспомни меня добрым словом!

     — Ты реально крут, — серьёзно сказал он и показал мне большой палец. — Не думай, я не на себя потрачу, у меня полно друзей раненых, вдов, матерей, сирот…

     — Я верю. Уезжай, а то скоро такое начнётся…

     — Понял, — буркнул «джеймс бонд», подхватил сумку и скрылся в метро.

      «Служебный» телефон для блядей и спецслужб не простаивал: через «телегу» позвонил Суккулент.

     — Алекс! Вы в большой опасности! Ничего больше сказать не могу, предупреждаю по старой дружбе!

     — А мы дружили?

     — Зря вы так… — с обидой в голосе сказал Суккулент. — Я всегда к вам относился с большим уважением. Ваша работа окончена! Ни на что больше не соглашайтесь! Берегите себя!

     Все меня благодарят и желают крепкого здоровья. Да я просто супергерой!

     Аслан уже тягал штангу, завидев меня, бросил её с грохотом и едва не полез обниматься, но в последний момент смутился.

     — Пойдём скорее! Мне охранники тестя рассказывали про «ладонь Будды». Покажешь?

     — Тебе? Ни за что! Это очень опасная техника! Лучше покажу, как я теперь могу по стенам бегать!

     После занятия Аслан разглядывал посиневший и распухший палец на ноге:

     — Со стороны у тебя так легко получается: раз — и пробежал по стене. А я — мордой в пол, да ещё палец выбил. Как теперь ходить? Я хотел тебя в ресторан отвести, но…

     — Пошли ко мне, на такси доедем за пять минут. Закажем еду, посидим спокойно!

     — А если доктор придёт?

     — Он разрешает! Он к моим друзьям хорошо относится! Вот, смотри! — и я написал Тони: «Мы с Асланом ужинаем у нас. Он палец выбил, еле ходит». — «ОК. Приду и вправлю!» — лаконично ответил Тони.

     И он действительно пришёл, когда мы уже наелись до отвала и блаженно развалились на диване, обсуждая какую-то полную фигню. Я ничего не говорил о своих похождениях, а Аслан намеренно не спрашивал, только понимающе подмигивал, зато сам болтал о поездке с тестем, переговорах с партнёрами, но тоже ничего конкретного не выдавал.

     — Показывай свой палец, — сказал Тони.

     Аслан смутился, но всё же выставил на стол ногу с синим перекошенным пальцем. Тони нажал на пару точек, потом резко дёрнул:

     — Всё, сейчас забинтуем, через пару дней забудешь. Как ты ухитрился?

     — Учитель показывал мне, как по стенам бегать. Но это тайное искусство — не для простых смертных. Я не удивлюсь, если окажется, что он и летать по воздуху может!

     — Зато я удивлюсь, — пробурчал Тони. — Пойдём, хромой, я тебя на тачку посажу.

     Я порывался проводить, но Тони лёгким кивком головы отправил меня мыть посуду и убирать со стола, а сам пошёл вниз, придерживая Аслана под руку.

     — Как ты обращаешься со мной на глазах у ученика? Мой авторитет пострадает! — сказал я, когда Тони вернулся.

     — Твоему авторитету уже ничто не поможет! — ответил он, включая телевизор.

     «На семьдесят девятом году жизни от сердечной недостаточности… Вся жизнь его была полностью отдана служению Родине… Москвичи и гости столицы несут цветы к зданию на Лубянке, где прошла большая часть трудовой деятельности… Похороны состоятся…»

     А потом мы открыли Ютуб. «Это начало большого террора… Чёрная метка всему клану «ястребов»… Разборки между кремлёвскими башнями… Попытки большого передела собственности пресечены на корню… Зловещая слава «Львицы из Мариуполя» наводит ужас на кремлёвских старцев… «Львица из Мариуполя» — пиар-ход, выдумка, прикрываясь её именем, башни сводят между собой счёты… На кого работает «Львица из Мариуполя» — на сторонников либерализации или на группу расчётливых и жестоких чекистов?» Показали также население, бодро скупающее гречку и тушёнку — на всякий случай.

     Я залез на свой фан-сайт. Там всё было усыпано эмодзи. Один пост бросился в глаза: «Мы начинаем делать аниме про «Львицу из Мариуполя», приглашаем иллюстраторов. — А сюжет есть? — Есть концепция: «Львица из Мариуполя» — герой-одиночка. — А конец какой будет? — Как всегда, трагический…»

     — Не верь, — сказал Тони, обняв меня за плечи, — в подростковом возрасте всем кажется, что геройская смерть — это лучший исход. Даже я так думал, просто геройствовать было негде. Выжить гораздо сложнее и почётнее.

     — Я не одиночка. У меня есть телохранитель…

     И в самый пафосный момент раздался звонок.

     — Ребята, мне срочно надо в Питер!

     По голосу было слышно, что Кристина почти плачет:

      — Мама с папой решили покататься на самокатах, мама сломала шейку бедра. Димка обещал со мной съездить, сказал, что Тони без него пока обойдётся. Мне придётся пробыть там минимум неделю. Мишку оставить не с кем, можно его к вам подкинуть?

     — Конечно, — сказал Тони. — Алекс справится!

     И взял меня за плечо:

     — Давай, герой, сделай что-нибудь полезное! Не для народа, а для одного конкретного человека.

      ЧАСТЬ XIV.

     Глава 1

     Утром Кристина с Димой забросили к нам Мишку со всеми учебниками, тетрадками, планшетом, ноутбуком и кучей шнуров и зарядок. Дима тихо дал Тони указания и ещё что-то сказал, Тони резко ответил:

     — Я продержусь!

     Кристина была внешне спокойна:

     — На этой неделе у Мишки сплошные контрольные. Не давай ему много играть! А вообще делайте что хотите!

     Когда вечно немытый джип скрылся из глаз, я спросил Тони:

     — Что она дальше делать будет? Маму к себе заберёт?

     — Восстановление после операции может быть долгим. Попробуем пристроить её в наш санаторий, в «травму». Иначе мама восстановится, а Кристину мы потеряем… Может, мама поймёт что-нибудь?

     — Нет, такие люди ничего никогда не поймут. Они лучше всех знают, как надо жить. Только я вообще не знаю, как жить, не знаю, кто я…

     — Потерпи ещё немного, — тихо сказал Тони и погладил меня по голове. — Пей витамины и таблетки, не забывай, что ты далеко не такой крутой, каким хочешь выглядеть.

     — А ты?

     — Я — всего лишь твой телохранитель… — ответил он со странной интонацией. — Мишка, пойдём, я отвезу тебя в школу. А Алекс у нас будет на хозяйстве!

     Дима позвонил минут через тридцать:

     — Будете смеяться, встретили на МКАДе дивизию Дзержинского! Мы из города, они в город…

     — Может, репетиции парада начинаются?

     — По плану сперва похороны, а потом парад! — усмехнулся Дима. — Не шляйтесь там с Мишкой, мало ли что, в школу и домой! Тошка, не позволяй своему этому… баловать Мишку! — он демонстративно избегал в разговоре любого упоминания обо мне, а если называл, то не по имени, а местоимением «этот». Но я не обижался.

     День похорон «Кастратыча» ещё не назначили. Вопреки многолетней привычке я держал телевизор включённым, без звука, конечно. Там транслировали одно и то же: президент работает, рубль крепнет. Правда, ежедневные мантры о зловонном влиянии Запада вдруг стихли. Да и ток-шоу без «Чижика» выглядели бледно, говорящие тушки чувствовали себя неуверенно. Я забрал Мишку после школы, решил пройтись с ним по городу, заодно посмотреть обстановку: чуть больше «автозаков», росгвардейцы под каждым кустом, ничего особенного. За годы войны мы привыкли к обилию вооружённых людей. Войсковые части стояли на МКАДе. Столица замерла в ожидании, а остальному населению, как всегда, всё было по херу.

     Позвонил Алим Викторович:

     — Приезжай прямо сейчас, у меня потом дела!

     — А если я с ребёнком приеду?

     — У тебя ребёнок есть? — изумился он.

     — Нет, сын моих друзей. Родителям пришлось уехать, вот караулю его.

     — Валяй! — милостиво разрешил Алим Викторович. — Заодно и тренировку проведёшь, мой ограниченный контингент тоже готов к обороне!

     Я попросил Мишку помалкивать в стенах «Трансрегиона». Охрана у входа вытянулась при моём появлении.

     — Это они тебя так приветствуют? — удивился Мишка.

     — Да, — гордо ответил я. Оказывается, как приятно хвастаться перед детьми!

     Алим Викторович пристально оглядел Мишку, шёпотом спросил:

     — Твой, что ли?

     — Нет!

     — А можно принять за твоего… Ладно, пусть тут сидит!

     — Пароль от wi-fi не скажете? — невинным голоском осведомился Мишка.

     — Секретарь на что? У неё и спрашивай!

     В кабинете всемогущий тесть Аслана открыл сейф и выложил на стол чёрный пластиковый пакет, перевязанный скотчем:

     — Это от меня и других заинтересованных лиц. Все тебе признательны!

     — Но я…

     — Некоторые были в том списке. И мой партнёр, кстати, тоже…

     — Откуда вы знаете о списке? — опешил я.

     Алим Викторович тонко улыбнулся:

     — «Москва — город маленький». Знаешь, из какого фильма цитата?

     — Мама так говорила, я не помню!

     — Никто ничего не помнит… — вздохнул он. — Проси что хочешь, всё сделаю.

     — Если что-то случится, я попрошу вас забрать Мишку и подержать в безопасности несколько дней, до приезда его родителей. Вот их контакты.

     — Всего-то? — удивился он. — Вопросов нет! Жена моя всё равно внучку пасёт. Ей один пацан не помешает. Охрана круглосуточная. А что стряслось у его родителей?

     — У бабушки перелом шейки бедра в Питере.

     — Ох… Каждый этого боится больше всего! Если бы можно было заплатить, чтобы умереть быстро, я бы половину денег за это отдал!

     — Почему не все деньги?

     — Семье-то надо оставить… — улыбнулся Алим Викторович. — Ты не понимаешь, ты пока один… А теперь иди на тренировку, можешь пацана с собой взять. Пусть посмотрит, какой ты крутой!

     Он запер сейф и пробурчал:

     — Вообще ты молодец. Все боялись, а ты пошёл и сделал. Если потом захочешь в политику податься, тебя поддержат, имей в виду.

     — Это вряд ли… — я повернулся, чтоб уйти.

     — Подарок возьми! Идейный, что ли?

     Я забыл о деньгах! Сгрёб пакет, кинул в рюкзак, кликнул Мишку, который уже помогал секретарше обновить версию Word, и пошёл наверх.

     В зале выстроились охранники в традиционных чёрных костюмах. Сегодня их было больше, чем обычно.

     — Это сын моих друзей, сегодня он будет присутствовать на тренировке.

     — Да, учитель! — ответили они хором. И вдруг захлопали своими шингартами, хлопали долго, молча…

     Мишка подпрыгнул на деревянной скамье, я незаметно показал ему кулак и прошипел:

     — No comment!

     После тренировки мы поехали домой на каршеринге. Военных прибавилось даже за эти полдня, а полиция, напротив, совсем рассосалась, вместо них везде хозяйничала Росгвардия. Дома я включил телевизор: назначили дату похорон «Кастратыча». Но гораздо интереснее было другое сообщение — короткое, пролетевшее по всем информагентствам. Сегодня состоялось внеочередное заседание Совета Безопасности. Шесть его постоянных членов отправились в отставку в связи с уходом на пенсию или по состоянию здоровья. Их поблагодарили, пожали руки. Временно исполняющими обязанности назначены… Все новые члены Совбеза были из списка, который я отобрал у «Кастратыча».

     «Ястребы» освободили место «прагматикам». Всё очень просто: у «прагматиков» — деньги, а у «ястребов» — только танки. Основной состав спектакля сменился, но зрители этого и не заметили: им всё по херу… А еще внезапно был образован Наблюдательный совет по нефтяной и газовой отраслям, и в длинном списке я увидел фамилии Алима Викторовича и тестя Алины. Люди из списка стремительно занимали новые позиции. Я даже приободрился: в таком хаосе менты и вовсе не станут меня искать, а фсбшникам не до этого, они поляну делят. Старые уступают место новым.

     Тони написал, что не приедет, много дел, а он сейчас за старшего вместо Димы.

     — Они с папой всё время работают! — недовольно сказал Мишка. — Зачем такая жизнь нужна?

     — Иногда ты берёшь на себя определённые обязательства, которые тебя придавливают к земле. Работа есть работа. И они с твоим папой делают очень важное дело! Кроме них, есть только одна фирма в мире, которая пытается помочь людям вернуть утраченные функции при помощи нейросетей.

     — Ясно, — кивнул Мишка. — А тебе Тони тоже помог?

     — Он меня лечит, когда я травмы получаю. Я вообще здоров, как конь!

     — Но ты же не мог сам научиться прыгать так высоко, бить так сильно, по стенам бегать… Ты даже падаешь не как человек, а как кошка: на четыре лапы сразу! Люди так не могут. Думаешь, я мелкий и ничего не понимаю? Наверняка Тони с папой на тебе какую-то новую технологию пробовали! Скажи правду!

     — Да с чего ты взял?

     — Ладно, молчу, молчу… — усмехнулся Мишка. — Дай что-нибудь почитать перед сном?

     Он побродил вдоль книжного шкафа и вытащил «Метаморфозы» Овидия.

     — С ума сошёл?

     — Картинки красивые!

     — Это иллюстрации Пикассо!

     — О чём это?

     — О превращениях и о любви. Вряд ли тебе будет интересно, там всё в стихах!

     — Отлично, засну быстрее!

     — Кстати, — я открыл верхнее отделение шкафа: — запомни: в этих чёрных пакетах — кое-что ценное. Если меня дома не окажется, за тобой приедут мама с папой, возьмите всё с собой. Ещё у меня есть друг Аслан, ему тоже покажи.

     — А Тони можно отдать?

     — Он и так знает, где это лежит.

     Мишка улёгся с книгой на диване, вскоре Овидий подействовал.

     Метаморфозы… Я вспомнил День перевоплощений на первом курсе. Тогда была вольная жизнь, постоянные перформансы и праздники без утверждённых заранее сценариев. Первокурсники устраивали представление для старших, каждый факультет старался выпендриться. Мы решили, что глупо просто петь или танцевать, и придумали «праздник метаморфоз». Каждый должен был превратиться в кого-то совершенно другого. Алина с Микой в костюмах пели казачьи песни. А я изображал балерину, взял напрокат юбку-пачку и балетки самого большого размера. Даже пытался выписывать пируэты под «Танец маленьких лебедей». Не упал, и на том спасибо!

     Некоторое время назад я сам думал о своей метаморфозе почти так же, как Мишка. Но не мог взять в толк: допустим, они создали убийцу с невероятными физическими качествами, а я — всего лишь его жалкий дублёр, как объяснил генерал. Какой смысл всё это со мной проделывать? Рациональных объяснений не было, а Тони по-прежнему отмалчивался. Но главное — я сам совершенно не хотел знать правду!

     Утром я отвёз Мишку в школу, пожелал удачи на итоговой контрольной по математике, а сам опять пошёл пешком. На город свалилась внезапная жара. Птицы орали, коммунальщики судорожно докрашивали последние скамейки, газоны и деревья стремительно зеленели, но военные и патрули росли быстрей, чем трава. Со стороны можно было предположить, что нас уже кто-то завоевал! Правда, документы у всех подряд пока не проверяли. И тут позвонил генерал — отец Мики.

     — Приезжай в то же самое кафе!

     Через полчаса я сидел напротив него за тем же столом, в углу паслись два помощника, старательно отворачиваясь к окну. Генерал был собран, краток, ничто не выдавало его горя — а может, он уже и перестал горевать?

     — Похороны «Кастратыча» через два дня, — сухо сказал он. — Там будут все. Сначала — открытое прощание, с толпами бюджетников и военных. Потом — закрытая часть для ближнего круга. Там «первый» будет тяжело ранен. Это твоё последнее задание!

     — Вы спятили? — Я даже вскочил.

     — Нет, я серьёзен.

     — Кто меня туда пустит?

     — На закрытой церемонии «Кастратыча» будут курсанты-отличники академии ФСБ и герои-ветераны, всего человек двенадцать-пятнадцать. Мы тебя включим в список курсантов. В женском образе к тебе доверия больше.

     — Это же верная смерть!

     Генерал усмехнулся одними губами:

     — Не для тебя. Мы настоящую «львицу» тоже включим в список. Будет героем-инвалидом! Он всё сделает, а ты просто отвлечёшь охрану. Не мне тебя учить. Если ты из «Садов Семирамиды» свалил, то и там разберёшься!

     — Погодите, но это же переворот…

     — Тебе не всё равно, кто там сидит в телевизоре? — с презрением процедил он сквозь зубы. — Один сидел, будет другой сидеть, потом третий… Они ничего сами не решают!

     — А ядерный чемоданчик и всё такое?

     — Да кто им в руки даёт такие опасные вещи? Забей! Твоё дело: отвлечь внимание охраны на пару минут. Покажи пару дешёвых трюков, в это время настоящая «львица» выполнит задание. Официально «первый» будет ранен. Народ будет желать ему выздоровления, по ТВ «консервы» покажут. А потом он как бы уйдёт в отставку по состоянию здоровья, и мы назначим внеочередные президентские выборы. Мы возьмём всё под контроль! Понял?

     — Ну да… А настоящая «львица» погибнет?

     — Конечно. Происки врагов, попытка теракта предотвращена… Нам сейчас это на руку, надо Гейропе показать, кто в лавке хозяин. А если что — мы по ним и ёбнуть можем! — вдруг прорычал он. Потом усмехнулся: — Зато твой портрет будет на всех экранах страны! Биографию и психиатрический диагноз мы уже заготовили. Войдёшь в историю, как вторая Фанни Каплан! И не пытайся сейчас свалить, это отразится на близких тебе людях… — генерал прищурился: — Я не блефую. Я, например, знаю, что Дмитрий с бывшей женой сейчас в Питере, а их мальчик с тобой…

     Я закивал до хруста в шейных позвонках:

     — Я всё сделаю!

     — Накануне похорон мой помощник тебе привезёт удостоверение курсантки Академии ФСБ и парадную форму, даст подробные инструкции. Если всё пройдёт гладко, получишь новые документы. Переправим тебя в Минск спецбортом, оттуда улетишь в нейтральную страну с баблом. Тебя никогда не найдут! Пока свободен!

     И я вышел на улицу, спиной чувствуя его холодный колючий взгляд.

     Глава 2.

     У подъезда я наткнулся на Майю Абрамовну.

     — Алекс! Давно не заходили, дел много?

     — Да…

     — А что за мальчик с вами был?

     — Сын наших друзей. Родителям пришлось уехать по делам, вот пасу ребёнка.

     — А я улетаю завтра в Израиль, своих повидать!

     — Останетесь там?

     — Нет, всего на неделю, попросили с внуками помочь. Скоро вернусь! У вас всё хорошо? — она пристально посмотрела мне в глаза. — С Тони всё нормально?

     — Да.

     — Держитесь за него крепко! Изо всех сил! В каждой паре есть опора, Тони — ваша опора и ваша защита. Увидимся, как приеду. Тогда я расскажу вам кое-что… А сейчас простите, надо бежать! Все подружки просят что-то передать детям, я, как самая борзая, езжу и собираю посылки… Такое время!

     И она замахала рукой подъезжающему такси.

     Мне было ясно одно: Мишку надо сдать в надёжные руки прямо сегодня. Я позвонил Аслану и коротко объяснил, что надо забрать ребёнка из школы и отвезти к тёще.

     — Но я на работе… — попытался возразить Аслан. — И тёща может не согласиться…

     — Алим Викторович лично обещал мне позаботиться о нём! — строго сказал я. — И предупреди охрану, чтобы смотрели за ним круглые сутки! Вот телефон Мишки, скажешь, что ты Аслан. И ещё ты должен кое-что забрать, Мишка тебе покажет, где это лежит.

     Потом написал Мишке, что его сегодня встретит Аслан и отвезёт в другое место, потому что у нас с Тони срочные дела. Велел обязательно забрать «пакеты с нужными вещами с антресоли». Оглядел свою квартиру: что нужно человеку, которому осталось жить так недолго? Да в общем, ничего, разве что зубы почистить… «Метаморфозы» Овидия лежали на кровати. Во что бы я ни превратился, у меня ещё осталась совесть. Никто не должен умереть вместо меня.

     Я надел спортивный костюм, чёрные очки и бейсболку, убрал волосы. Взял пачку денег, кинул в маленький рюкзак. Собрался выходить, когда позвонил Рома-«Роза».

     — Котик, как дела? Что у вас там творится? В столице всё спокойно?

     — Пока да.

     — Я собирался вернуться, но пока опасаюсь. А ты почему так односложно отвечаешь? У тебя проблемы?

     — Нет. Просто тороплюсь!

     — Мне это не нравится… У вас с доктором всё хорошо? Помощь нужна?

     — Нет. Скоро опять приеду к тебе в гости! По аутлетам пройдёмся.

     — Начинаются скидки на летние коллекции, — обрадовался Рома-«Роза». — Приезжайте вдвоём! Будем дружить семьями!

     — Спасибо тебе за всё!

     Маршрутка подъехала к санаторию, я пошёл вдоль знакомого забора, от знакомого уже КПП набрал телефон Тони:

     — Я внизу у шлагбаума, пришли ассистента, пусть придёт за мной.

     — Но почему…

     — Всё объясню при встрече.

     Минут через десять за мной явился тот самый ассистент с родинкой на щеке. Я сделал вид, что мы незнакомы. Все двери в отделении были закрыты, никого из персонала тоже не было.

     — Что-то случилось? — спросил я.

     — Небольшая реорганизация, — буркнул ассистент. — Часть пациентов выписывают, а остальных переводят в другое отделение.

     Тони вышел навстречу, взмахом руки отправил прочь ассистента, схватил меня за руки:

     — Что случилось?

     — Пойдём туда, где точно никто не услышит.

     Он завёл меня в лабораторию, и там, под тихое гудение работающей аппаратуры, я пересказал ему финальную часть плана генерала. Тони слушал молча и бесстрастным выражением лица ужасно напоминал мальчика в оранжевом балахоне.

     — Мы никогда это не обсуждали раньше, но я уверен, что есть настоящая «Львица из Мариуполя». Ты должен спасти и себя, и его. Вместе свалим! Все втроём!

     — Это не так просто… — мрачно сказал Тони. — Сначала я его тебе покажу.

     В сопровождении охранника мы поднялись ещё на один этаж. Здесь я точно был! Сюда меня возили на обследование. Я помню этот пандус между этажами…

     — Смотри, — сказал Тони, открывая очередную дверь и подталкивая меня внутрь.

     В помещении не было окон, горел только экран компьютера. Первое, что я услышал, — это знакомый резкий запах! В полумраке на кровати лежал человек в спортивных штанах и майке без рукавов, подключённый к монитору. Вместо правой руки у него был протез, но чудной, как у роботов-андроидов. Я тут же вспомнил, где видел похожий протез: на сайте об ассистивных технологиях. Вместо шеи у него был пластиковый воротник-хомут, а дальше начиналось нечто, похожее на маску. Всё до носа скрывала эта странная маска. Кажется, у человека не было подбородка, одна половина лица тоже была изуродована, а с другой стороны на меня пристально смотрел один глаз.

     — Познакомьтесь, — сказал Тони, — это настоящая «Львица из Мариуполя». Ты узнаёшь его? — спросил он, наклоняясь к лежащему. Человек втянул носом воздух и издал какой-то хриплый звук.

     Перед глазами вдруг поплыли разноцветные круги, заболела голова, боль сконцентрировалась в точке «третий глаз». Я надавил на нее пальцем, из носа хлынула кровь…

     — Алекс! Слышишь меня? Не отключайся…

     Но я уже летел с головокружительной скоростью в темноту, крича и удивляясь, что не слышу своего крика.

     — Давно тебя не было видно!

     Мальчик обрадовался, стал разминать затёкшие от долгого сидения ноги.

     — Скучал?

     — Конечно. Ты здесь единственный человек, который… Нет, ты здесь единственный человек… Нет, не так: ты единственный. Точка!

     — Звучит как клятва! — я попытался обернуть всё в шутку, но он был совершенно серьёзен:

     — Это кармический долг, я же объяснял тебе. Просто обязательства и чувства совпали. Так бывает очень редко. Зато не будет сожалений.

     — Говоришь загадками, надоел уже!

     — Скоро я тебе всё объясню. Не приставай с вопросами!

     — Я тебя раздражаю своей болтовнёй?

     — Нет, мне нравится сидеть с тобой рядом. Даже это место кажется уютнее…

     Он придвинулся ко мне, шершавая бритая голова уткнулась в плечо. Мы долго молчали, глядя в туман над обрывом.

     — Давай сбежим отсюда?

     — Думаешь, я не хочу сбежать? Но ты же видел: диск уже вернулся ко мне. Исполнение долга нельзя отменить, можно только отсрочить. Я стараюсь как могу. Но времени всё меньше…

     — Что мне сделать? У меня сердце разрывается каждый раз, когда я тебя оставляю здесь одного!

     — Раз дышишь, значит, ещё не разорвалось! — он приложил ладонь к моей груди. Его прикосновение обжигало, я замер, задержал дыхание, закрыл глаза…

     Глава 3.

     — Алекс, дыши! Хватит, не пугай меня!

     Я оглянулся: знакомая палата. Рядом взволнованный Тони.

     — Я в порядке. Это было слишком неожиданно… Прости!

     — Пей чай с лимоном и сахаром, а я пока буду рассказывать. Судя по твоим словам, у нас мало времени, не могу позволить тебе тут валяться долго.

     — Я уже в норме…

     Я попытался встать, но Тони жёстко придавил меня к кровати.

     — Встанешь, когда разрешу. Ты уже понял, что человек с протезом и в маске — это «Грач», бывший хозяин львицы?

     — Он же застрелился!

     — Жив, как видишь. Только снёс себе часть лица…

     — Для меня главное — что это не ты, что ты никого не убивал! Но почему я всегда слышал не только его, но и твой запах во время моих заданий?

     — Я повсюду сопровождаю «Грача». Он мой пациент, я отвечаю за возможные эксцессы. А ты нас по запаху распознаёшь?

     — Да, у меня обоняние очень усилилось.

     — Интересный эффект… — пробормотал Тони. — Если ты готов, тогда слушай.

     — Ты специально выбрал для исповеди именно такой момент, когда мне уже некуда деться?

     — Нам обоим некуда деваться! Я собирался объяснить, но ты каждый раз останавливал меня!

     — Нет, это ты мне рот затыкал…

      — Довольно! По крайней мере, тебе надо лежать смирно, поэтому у нас есть время. Слушай молча! А то придётся нажать на пару точек, чтобы ты не мог разговаривать!

     — Молчу! — я откинулся на подушку и смирно сложил руки.

     — Формально у нас есть владелец фирмы — меценат в области науки. Но он живёт в Нидерландах, ни во что не вмешивается, только инвестировал в нас на начальной стадии проекта. Это была совместная международная программа реабилитации. Когда мы начинали, не было ещё никакой войны! Заканчивалась пандемия, было много тяжёлых осложнений после ковида. Мы решили использовать нейронные сети для восстановления утраченных функций пациентов. Создали технологию, аналогичную той, о которой я тебе рассказывал. Мы получили финансирование от разработчиков нейросетей: всем хотелось посмотреть, что будет при прямом взаимодействии человеческого мозга и живой нейросети! Мы с фирмой Cortical Labs работали в одном направлении, гнались друг за другом. Когда мы с Димоном опубликовали статью на престижном научном портале, Cortical Labs в ответ опубликовали свою. О нас узнали чекисты и стукнули наверх: мол, есть технология, которая позволит снова стать здоровым и молодым!

     — Кремлёвским старцам надо, чтобы хер снова стоял, больше их ничего не волнует! — сказал я со знанием дела.

     — Думаю, в таких выражениях о нас и донесли куда надо. В это время началась война. К нам явился один важный отставной генерал и объяснил на пальцах, что нас ждёт.

     — Это был отец Мики? Отставных фсбшников не бывает!

     — Да. Оказалось, что мы с Димоном сотрудничаем с иностранными научными организациями и публикуемся на зарубежных научных ресурсах! Дима — гендиректор фирмы, которая получает финансирование от недружественных стран, он станет иноагентом и изменником родины, продающим научные секреты врагам. Я вообще гражданин Германии и иностранный шпион! И светит нам по 25 лет минимум. А поскольку мы жалкие лабораторные крысы, никто нас обменивать на политзаключённых не станет, мы просто сгниём в тюрьме. Если мы этого не хотим, то отныне работаем под контролем особого отдела ФСБ по инновациям. И тогда у нас будут прямые инвестиции, поставки материалов и товаров двойного назначения из Китая и Тайваня и полный карт-бланш на любые эксперименты. Чипы для нейросетей, которые мы внедряем в мозг в виде нейроимплантатов, производят только на Тайване. Это чипы следующего поколения, их пока мало, они на вес золота! У нас не было выбора, мы согласились. Взамен получили целое отделение в санатории для инвалидов войны с тяжёлыми и безнадёжными ранеными. Генерал велел взять в лабораторию «Кензо» — ассистента с родинкой на щеке, которого ты узнал. Тот учился в Первом Меде, подрабатывал на «Скорой» и попался на торговле «обезболом», со студенческих времён стал осведомителем. Генерал выбрал его как самого подходящего кандидата и пристроил к нам, чтоб приглядывал и доносил.

     — Почему «Кензо»?

     — Потому что он всегда им пахнет, — усмехнулся Тони. — Достал всех в лаборатории.

     — Значит, «Кензо» — стукач?

     — Да, стукач, но толковый, руки у него золотые. Ему страшно понравилось работать у нас, ведь такого никто никогда не делал! Это для нас оказалось важнее. Пусть стукач будет по крайней мере умным!

     — Как «Грач» оказался в главной роли?

     — Это отдельная история. «Грач» попал в санаторий без руки, контуженным, с тяжёлым ПТСР. Он скандалил, жаловался на плохой протез. Его перевели к нам и изготовили экспериментальный экзопротез. Но «Грач» не унимался. Он выяснил, что его обожаемую Лиану отдали в фирму, которая занималась прокатом животных для съёмок, и всё время требовал её вернуть.

     — Его брат рассказывал, что он был очень одинок, а к Лиане привязался как к своему ребёнку.

     — Примерно год назад нам с Димой пришлось уехать за новым оборудованием в Эмираты. В это время «Грач» удрал из отделения на целый день, приехал в ту фирму, увидел Лиану — полусонную, жалкую — и решил её спасти. Пришёл выписываться из санатория, да ещё потребовал справку, что он полностью дееспособен и может держать львицу дома! Ну кто даст такую справку инвалиду? Конечно, его послали в грубой форме! «Грач» разбушевался. Вызвали охрану, «Грач» отобрал у чоповца пистолет и спрятался в бельевой на первом этаже. Приехала группа захвата, попыталась убедить его сдаться. В итоге он в состоянии аффекта застрелил двоих, а потом ужаснулся и выстрелил в себя. Но в последний момент или рука дрогнула, или передумал. Идиот криворукий! Его спасли хирурги из нашего отделения, больше никто не решался!

     — Он вообще-то не был кровожадным, дронами заведовал…

     — Какая разница, кем он был? — поморщился Тони. —Когда мы с Димоном вернулись, врачи гадали, что с ним делать дальше: если останется «овощем», его пожизненное содержание сожрёт большую часть наших средств. Формально он уже был мёртв, но не выкидывать же его умирать на улицу? И тогда мы с Димоном переглянулись и решили рискнуть. Мы впервые вживили пациенту экспериментальный нейроимплантат с живыми нейронами! Больной стал приходить в себя и двигаться! Но самым удивительным оказалось другое. Очнувшись, он вообразил, что Лиана — его ребёнок.

     — Он и правда был к ней привязан!

     — Имя «Лиана» было первым словом, которое он произнёс. Он твердил его целыми днями, обнюхивал палату, искал её, пытался ходить на четырёх конечностях, издавал странные звуки. Тогда Димону пришла в голову безумная идея! Мы забрали эту полудохлую Лиану из фирмы, привезли сюда и вживили ей такой же нейроимплантат, поставили чип, который должен был посылать определённые сигналы. Их нейросети стали обмениваться информацией, и «Грач» её мгновенно признал!

     Тони машинально забрал мой остывший чай и допил его.

     — Тебе не надо отдохнуть? Может, завтра расскажешь? Всё равно мне некуда бежать. У тебя никогда ещё не было более благодарного слушателя!

     Тони, по-прежнему глядя в стенку, вытащил из чашки размокший холодный лимон и съел его, не моргнув.

     — Ты бы хоть чай вскипятил!

     — Да пофиг! — рявкнул Тони. — Ты уже столько всего наговорил, хоть сейчас не перебивай! А то не поймёшь ничего!

     — Я постараюсь, а ты выбирай слова попроще…

     — Итак, «Грач» стал меняться с дикой скоростью. Нейросеть развивалась и сама обучала повреждённый мозг, как компенсировать утраченные функции. Вместо одной руки у него был экзопротез, поэтому ведущей рукой стала левая.

     — Как у меня? Почему я…

     Тони показал кулак, я заткнулся.

     — «Грач» легко перемещался на четырёх конечностях, скакал и прыгал, как зверь, силу набрал сумасшедшую! Понемногу начал разговаривать, но когнитивные функции, конечно, не восстановились. Сейчас мы не знаем, как работает его мозг и как влияет на него нейросеть. Как две нейронки обмениваются данными между собой и обучают друг друга? Мозг — это вообще загадка! А мозг в сочетании с нейронкой — это загадка в квадрате. Пока двигательные функции и реакции «Грача» не восстановились, Лиану держали в состоянии искусственного сна для лучшей синхронизации нейросетей. Потом её привели в нормальное состояние, они стали общаться с «Грачом» живьём. Любопытное зрелище было… В это время явился генерал с проверкой. Его интересовали в первую очередь бабки, а потом уж наши результаты. Оказалось, что на лабораторных животных у нас уходит куча денег. Мы же записали Лиану в эту графу, но без расшифровки!

     — Вместе с мышами?

     — Ну да. А что надо было написать? Мыши белые — 50 штук, львица — 1 штука? Эта загадочная мышь сжирала дикое количество средств! Генерал пришёл в ярость и обещал нас отдать под суд за растрату, измену и всё остальное, как они любят, а львицу усыпить. Димон выпустил на переговоры «Кензо». Тот объяснил генералу, что мы проводим уникальный эксперимент: взаимодействие нейронных сетей в мозгу человека и животного.

     — «Кензо» встал на вашу сторону?

     — Да, «Кензо» уговорил генерала сначала посмотреть, чему научился «Грач» у львицы благодаря нейросетям. «Грач» с Лианой находились в специально оборудованном помещении, разделённом решёткой. Генерал смотрел, ничего не понял, велел вернуть Лиану обратно в ту фирму. Сначала надо было извлечь её нейроимплантат. За Лианой пришли два лаборанта-ветеринара, чтобы вколоть ей снотворное. Один из лаборантов выстрелил в неё ампулой из специального пистолета. Когда «Грач» это увидел, он превратился в чудовище! Руками вырвал решётку, разделявшую помещения, одним ударом покалечил человека, снёс дверь. Второй лаборант едва остановил его таким же выстрелом со снотворным. Генерал был потрясён: «Да это живое оружие! Его надо использовать, но при условии, что вы сможете его контролировать. Если нет — уничтожьте его как неудавшийся образец!» Димон жёстко объяснил ему, что «Грач» — пациент, а опция «уничтожить пациента» в научной программе не предусмотрена. И поклялся своей головой держать «Грача» под контролем. Когда поведение «Грача» стало более предсказуемым и понятным, львицу отправили обратно. «Грач» понимал команды и не проявлял никакой агрессии. А генерал тем временем нашёл живому оружию применение.

     — Он не сам всё придумал. Это я, идиот, языком молол и выдумал «мстителя из Мариуполя»! Мика записал наш разговор и отдал папе. Папа обрадовался, принял сценарий в разработку. «Грач» был идеальным вариантом, тем более что формально он давно мёртв! Но генерал понимал, что «Грача» нельзя показывать людям: слишком страшный, к тому же герой СВО, неувязочка выходит. Поэтому на роль его официального дублёра выбрали меня! Генерал сказал, что я им подходил по всем параметрам: происхождение, внешние характеристики, короче, наглая рожа врага!

     — Нам сказали, что «Грач» будет периодически выполнять задания генерала, но мы должны его контролировать. Это было очень опасно, я не мог никому другому позволить так рисковать, поэтому взялся сам. В конце концов, это мы с Димоном собирали нейросеть из живых нейронов, а я сам вживлял ему нейроимплантат! Но оставалась главная проблема: «Грач» совершенно не хотел никого убивать! Пока не было угрозы для Лианы, он оставался безразличным ко всему. Мы однажды отвезли «Грача» в другой город по заданию генерала и вернулись ни с чем.

     — Погоди-ка! Я помню, что вы с Димой ездили в командировку, а потом СМИ сообщили об убийствах с подписью «Львицы из Мариуполя». Я тогда стал подозревать, что «Львица из Мариуполя» — это ты!

     — Те убийства — работа других людей, — мрачно ответил Тони. — «Грача» никто не мог заставить убить человека просто так.

     — Генерал и его люди всё сделали по моему сценарию: убийства с подписью «Львицы», нагнетание страха! Затем народ в регионах тоже начал сводить счёты с кем попало, благо есть на кого свалить! А я лишь играл роль, выполнял представительские функции… Но объясни, почему мне самому снесло крышу после первой встречи с Лианой? Я же был совершенно нормальным! Я впервые приехал на съёмку, отбарабанил текст, пожалел несчастную львицу, заплатил за её лечение… Я просто стоял возле её клетки, а по пути из ветеринарки потерял сознание! Почему я вообразил себя «Львицей из Мариуполя», да ещё вёл с ней диалоги несколько дней?

     — Потому что у тебя в башке стоит такой же нейроимплантат, как у Лианы! — резко выдохнул Тони. — Только так «Грач» мог принять тебя за свою обожаемую крошку! И только так его можно было заставить убивать твоих врагов!

     — Как это возможно? — я даже постучал себя по лбу, вероятно, ожидая услышать стук изнутри. — Я же не мог не заметить такую операцию…

     — А тут начинается самое интересное. Я никак не решался тебе рассказать, но придётся… Ты говорил, что из памяти сутки вылетели!

     Тони не смотрел на меня, он вцепился в край стола и кусал губы.

     — Да. Перед китайским Новым годом Носик меня позвал в клуб, потом мы поехали в гости, там он угостил меня таблеткой.

     — Твой друг Носик давным-давно, ещё с института был осведомителем…

     Глава 4.

     — Не может быть!

     Видимо, у меня было такое лицо, что Тони даже похлопал меня по плечу:

     — Это нам «Кензо» поведал, когда Димон его к стенке прижал. Димон умеет спрашивать… Лучше я «Кензо» позову, он сам расскажет о Носике и его роли в той истории. Я не знаю подробностей, да и знать не хочу. Обещай только, что не свернешь «Кензо» шею!

     — Обещаю, — опрометчиво сказал я.

     Тони набрал номер и буркнул в трубку:

     — «Кензо», зайди, разговор есть. Я пока займусь теми, кого завтра выписывают. Ты истории болезней подготовил?

     В дверь постучали, вбежал «Кензо» в белом халате.

     — Ты обещал! — ровным голосом повторил Тони. Попытался осторожно погладить меня по спине, я оттолкнул его руку. Тогда он обернулся к «Кензо»: — А ты расскажи Алексу про Носика!

     — Да, Антон Александрович! — почти шёпотом ответил тот. Я впервые услышал, с каким трепетом подчинённые называют Тони по имени-отчеству.

     Тони кинул на меня выразительный взгляд и захлопнул дверь. Я не знал, с чего начать, даже трудно было сформулировать вопрос, так невероятно прозвучали слова Тони!

     — Как тебя зовут?

     — Максим!

     — Скажи, Максим, как вышло, что ты знаешь о покойном Носике больше, чем я? Мы с ним дружили с первого курса!

     — Мы оба работали на Валерия Алексеевича… — ещё тише прошептал он.

     — Кто это?

     — Товарищ генерал, отец вашего друга!

     Я сообразил, что в жизни не знал, как зовут отца Мики! В заочных беседах он был просто «папой Мики». В жизни он никогда не исходил до диалога с нами. И даже когда общался со мной по делу, говорил исключительно в повелительной форме, не допуская никакого личного обращения.

     — С каких пор Носик на него работал?

     — Валерий Алексеевич по профессиональной привычке проверил окружение своего сына на первом курсе и нашёл слабое звено: Носика, одинокого наивного провинциала. Такого же, каким был я… — добавил он еле слышно. — Носик, как и другие, впервые попробовал дурь и тут же попался с пакетиком травы в кармане, его припугнули. С тех пор он регулярно докладывал Валерию Алексеевичу обо всём, что могло представлять интерес.

     Казалось, я уже потерял способность удивляться, но всё равно меня словно по башке треснули. Значит, такова была вторая тайна Носика! Из-за неё он мучился, ненавидел себя и не мог позволить себе быть счастливым! Он не смел признаться в этом до самой смерти!

     — Интересно, почему генерал не попытался меня завербовать?

     — Думаю, вы на роль осведомителя не подходили! — усмехнулся «Кензо». — Вы москвич, уверенный в себе, есть где жить, есть база. У вас на лбу написано, что подчиняться не станете. А может, не на чем было поймать!

     Из трёх сопливых студентов-филологов двое по разным причинам стали осведомителями, а я… Да я был просто ходячим куском льда! А ведь мы думали, что всю жизнь будем заниматься словами, что-то писать, наша жизнь будет весёлой и долгой… Теперь двоих нет в живых. Похоже, Тони был прав: слова имеют поистине убойную мощь!

     — Расскажи о том дне, когда Носик мне подсунул таблетку.

     — Носик должен был накачать вас снотворным, мне велели забрать вас и отвезти в наше отделение. Антон Александрович вместе с нейрохирургом вживили вам нейроимплантат, чип был синхронизирован с тем, который стоит у Лианы. Мы внедрили его аналог человеку. Софт рассчитывал Дмитрий Владимирович, я ассистировал. Не ругайте только Антона Александровича, мы все руку приложили!

     На лице «Кензо» отражалась смесь страха и гордости. Похоже, ему действительно был интересен сам процесс.

     — Я не вправе никого судить. Что случилось с Носиком? Как вы с ним оказались на заброшенном заводе? Его смерть не была случайной? Я виноват в ней?

     — Нет, конечно! Вы тут ни при чём! После имплантации я снова передал вас, спящего, Носику, чтобы он отвёз вас домой. Носик был в ужасе. Он догадался, что мы с вами что-то сделали. На обратном пути он орал на меня: «Я на это не подписывался, не могу так поступать с Алексом, завтра всё ему расскажу, и плевать на последствия!» Я понимал его чувства, но вынужден был доложить Валерию Алексеевичу. Товарищ генерал сказал, что это недопустимо и что с Носиком надо провести разъяснительную работу. Не слишком жёстко: просто припугнуть, чтобы не трепал языком. А ещё Валерий Алексеевич решил «протестировать» и вас, и «Грача» в реальной обстановке, отправив к наркоторговцам. Выбрали для начала парочку мелких боевиков. Валерий Алексеевич по своим каналам добыл мне контакты этого «Волка». Я пожаловался «Волку», что Носик сильно задолжал и его надо проучить.

     — Задолжал? Я думал, что это был просто повод, чтобы обманом вытрясти из меня деньги! Носик иногда баловался таблетками, но не до такой же степени!

      «Кензо» изумлённо уставился на меня:

     — Это было чистой правдой! Носик давно сидел на мете и был весь в долгах по уши. Похоже, вы совсем не знали своего друга! Я назначил Носику встречу, обещал привезти плату за оказанные услуги.

     — Плату?

     — Валерий Алексеевич нам иногда приплачивали за сложные задания. А Носик ради денег куда угодно бы поехал! На заводе уже были «Волк» с «Бизоном», они избили Носика, да и меня припугнули. Именно я посоветовал «Волку» сделать «звонок другу»: сказал, что вы точно приедете и заплатите за Носика. Надо отдать должное Носику: он умолял не звонить вам, говорил, что вы просто знакомые, что вы бедный, — короче, выгораживал, пока по зубам не получил конкретно. «Волк» пригрозил, что оторвёт нам обоим яйца, если вы не придёте. Но вы примчались, раскидали всех одной левой и увезли Носика в больницу. Следом за вами появился «Грач».

     Лицо «Кензо» исказилось, он сглотнул, давя рвотные позывы.

     — Надо было убедиться, что он принимает вас за Лиану и порвёт любого, кто причинит вам вред. Я видел это и доложил Валерию Алексеевичу, что и вы, и «Грач» справились с поставленными задачами на двести процентов.

     — Но Носик был жив, когда я отвёз его в больницу!

     — В заключении сказано, что он умер от сердечного приступа, но лично я думаю, что от передоза.

     Я вспомнил окровавленный шамкающий рот Носика, избитого на заводе, и его удивлённо-растерянное лицо в том сне, когда он прощался со мной…

     Желание прибить «Кензо» было таким сильным, что я одним прыжком перескочил через всю лабораторию и с размаху ударил по стене. «Кензо» даже не успел отшатнуться, лишь с ужасом уставился на глубокие следы от моих пальцев в крашеной панели, побледнел и осел на пол. Меня душила ненависть, но она не была направлена лично на «Кензо». Я не знал, кому хочу свернуть шею. Если б мог — свернул бы себе самому! Только смысла в этом не было. Поэтому я сделал глубокий вдох, выдохнул, выковырял из-под ногтей краску и позвонил Тони:

     — Забери этого урода, пока я не передумал!

     Тони вбежал в лабораторию, быстро привёл «Кензо» в чувство, взвалил на плечо и уволок прочь. А я тупо уставился в окно. Бедолага Носик любил Кристину, был торчком и осведомителем! Он столько лет тащил в одиночку свой груз. И Мика тоже… Каждый из них сделал неправильный выбор, кто от отчаяния, кто от страха, и где они теперь? Если они заплатили за свои ошибки жизнями, то какова же цена моей ошибки? Я не просто ледяной принц — я цельный кусок льда! Мне надо было не чип в голову вкручивать, а молотком по башке стучать, чтобы я очнулся…

     Тони вернулся, посмотрел на меня, молча включил чайник, принёс мне уже заваренный чай.

     — Не хочу ничего!

     — Пей, — строго сказал он, — не то вколю что-нибудь!

     Подействовало: я послушно взялся за горячую чашку.

     — Ты узнал о Носике всё, что хотел?

     — Да. Теперь сам рассказывай!

     — Я впервые тебя увидел, когда Носик привёз тебя, спящего, в наше отделение, … — Тони запнулся, не решаясь поднять глаза.

     В памяти возникла смутная картина: коридор, мелькание приглушённых ламп, человек в маске. Лицо скрыто, только сверкают два глаза — светлые и прозрачные, как лед весной, и неестественно яркие на смуглой коже…

     — Мне кажется, я помню твоё лицо!

     — Невозможно! Ты был под убойной дозой снотворного. Тебе вживили нейроимплантат, такой же, как у Лианы. Мы думали, что после имплантации ты проспишь двое суток минимум, но ты на следующий день встал и пошел!

     — За справкой русский человек пойдёт даже мёртвым! — Я вспомнил, как утром потерял сознание в очереди в банке, как из носа шла кровь. — Но как я мог встать на следующий день после операции на мозге? Это невозможно!

     — Мы проводим имплантацию лапароскопически. Чип вводится через микроскопическое отверстие на границе между носом и полостью черепа. Там неподалёку проходит обонятельный нерв. Возможно, поэтому у тебя такое патологически острое обоняние. Но сначала у тебя начались некоторые осложнения. Я испугался!

     — «Некоторые» — это мягко сказано! Вы ввернули мне в башку хрень, из-за которой я считал себя сумасшедшим и разговаривал с воображаемой львицей?

     — Твоя нейросеть вошла в контакт с нейросетью Лианы! Ты вёл с ней постоянный диалог! К счастью, это быстро прошло. Мозг начал осваивать новые, не свойственные прежде навыки. Ваши нейросети взаимодействовали, обучали твоё тело и обучались сами. Ты легко вырубал своих врагов и каждый раз уносил ноги!

     — Это правда, я сам не понимал, как это делаю. Только один раз придурок ткнул меня ножом.

     — Это был мой промах. Больше я не допускал подобного! С того момента мы с «Грачом» всегда были рядом. Он на расстоянии чувствовал, когда ты оказывался в опасной ситуации, начинал метаться, кричать: «Лиана!» Так было, например, когда тебя забирали для бесед фсбшники… Ему достаточно было сказать: «Лиана в опасности!», и он готов был убить любого, кто мог тебе навредить, а потом снова становился безразличным ко всему. А я каждый раз на это смотрел! «Грач»-то потом ничего не помнил. Его искажённое сознание просто блокирует жуткие воспоминания. «Кензо» прикреплял к его одежде миниатюрную камеру, все записи есть в «облаке». Я — как «облако»: ничего забыть не могу…

     Тони глотал горячий чай, его руки тряслись, пришлось даже отобрать чашку. Я впервые видел его в таком состоянии. Мне было безумно его жаль, но сегодня я должен был услышать всё, без купюр.

     — Мы с «Грачом» сталкивались во время заданий, он явно был сильнее, но не причинял мне вреда, словно играл, а не дрался всерьёз. А один раз даже по голове погладил. Это потому, что он принимал меня за Лиану?

     — Да. Зато можешь быть уверенным: ты никого не убивал.

     После услышанного меня волновал только один вопрос:

     — Давай вернёмся к нашему знакомству. Я оказался в «Ёлках», потому что меня туда позвал этот наркобарон. А ты случайно мимо проходил? И Кристина там оказалась тоже случайно?

     — И ты, и «Грач» превзошли ожидания генерала. Но и глава наркокартеля был впечатлён расправой с «Волком» и «Бизоном». Он принял тебя за крутого киллера и реально решил пригласить тебя на работу! Назначил тебе встречу в кафе «Ёлки». За ним давно следили, телефон прослушивали, место встречи было известно. Генерал решил действовать по сценарию: демонстративное жестокое убийство в самом центре города, да ещё в День Святого Валентина, акция устрашения, паника — то, что надо!

     — Примерно это я и описывал в сценарии…

     — Я говорил тебе: слова имеют материальную силу!

     — Но не до такой же степени!

     Тони печально улыбнулся:

     — Ты даже не представляешь, какова реальная сила слов и как они влияют на наши судьбы!

     — Говоришь загадками, надоел уже! — Кажется, я это произносил совсем недавно…

     — Ладно, раз не любишь разговоров о судьбе, вернёмся в кафе «Ёлки». Мы держали «Грача» в машине неподалёку, ожидая сигнала. Но я хотел сначала посмотреть на тебя и понять, что произошло с пациентом после имплантации.

     — Значит, я был для тебя в первую очередь пациентом?

     — Конечно! — резко ответил он. — И я всегда знал, где ты. Программа Spy, которую я тебе показывал, отслеживает сигнал нейроимплантата, а не телефон.

     — Значит, разговоры о случае, который нас свёл, и наше знакомство, и дурацкий букет — всё было ложью? Ты, сука, всё подстроил?

     — Сердца — не моя идея. Димон уезжал в срочную командировку, но хотел поздравить Кристину с праздником, поэтому назначил ей встречу в «Ёлках», чтобы я заодно и подарок ей отвёз! Кому — убийство, кому — сердце, два в одном. Но в тот раз всё пошло не по плану! Сначала ты повис на перилах лестницы, как кошка, устроив переполох, а потом свалился мне на голову! Бандиты побежали тебя искать, а дальше… Ты же помнишь, что было дальше?

     — А то грёбаное сердце?

     — Прости, Алекс, но ты сам взял его!

     Меня переполняло такое бешенство, что Тони наклонил голову и убрал руки за спину:

     — Хочешь мне врезать? Давай!

     Этим он так напомнил Мику во время нашего последнего надрывного разговора, что я забыл все слова.

     Я готов был его убить прямо сейчас. Разорвать на куски. Задушить. Схватить за шею и… и не отпускать… Ещё немного — и я бы задохнулся. Поэтому старался на него не смотреть, наоборот, говорил размеренно, тщательно подбирая слова:

     — Кажется, теперь я всё понял. Поправь, если что не так. Я сам случайно придумал сценарий «мстителя из Мариуполя». Мика записал его и передал отцу. Генерал оценил сценарий и принял в работу. Он выбрал «Грача» на роль главного киллера, а меня — на роль дублёра. Но «Грач» не хотел убивать по приказу, он мог лишь защищать свою Лиану. Тогда ты ввернул мне в башку нейроимплантат, как у Лианы! После этого «Грач» принимал меня за неё. Вы пускали его по моему следу, и «Грач» убивал любого, кто представлял для меня угрозу. Так?

     — Если по-простому — да.

     — Я смог дважды остановить «Грача»: когда он хотел убить пацанов возле «Стены» и когда я помог сбежать мужику из московской недвижимости. Каждый раз во время драки меня кто-то вырубал, но это был не «Грач»! Значит, ты? Поэтому у тебя всегда был наготове шприц с транквилизатором?

     — Да. Это гарантировало твою безопасность. Я не мог рисковать! Никто не должен был видеть «Грача»! Я его быстро утихомиривал и уводил. Обычно нас сопровождал водитель и ещё один подчинённый генерала. Формально они нас охраняли, но у них был приказ: нейтрализовать всех, если ситуация выйдет из-под контроля. Всех — значит, и тебя…

     Тони стал отчаянно тереть виски. Я никогда не мог злиться на него дольше двух минут. Мне ужасно захотелось обнять его и погладить по голове, но я не решался: за всё время нашего знакомства он ни разу не позволил себя пожалеть. Наоборот, сам утешал меня и вытирал мне сопли…

     — А кто спас меня в Измире?

     — Считай, мы оба: «Грач» безуспешно пытался выбить дверь, а я вырвал у секретаря ключ-карту и открыл её…

     — Значит, ты одной рукой меня вырубал, а другой — спасал и лечил. Редкое благородство! Позволь уточнить ещё кое-что. Почему Лиана так долго не приходила в себя?

     — Мы не знали, что с тобой случится, если Лиана очнётся. Поэтому настояли на том, чтобы ветеринары держали её в состоянии искусственной комы. Кстати, деньги на её лечение были перечислены из нашего фонда.

     — Поэтому заведующий ветклиникой перестал со мной встречаться?

     — Да, он сказал, что мы бессердечные сволочи, а ты хороший человек!

     — Я хороший? Да я всё это придумал! Правда, я не предполагал, что из моих праздных фантазий получится такая херня.

     — Слова имеют материальную силу! И этот эффект ещё наукой не изучен, — грустно усмехнулся Тони.

     — Почему же ты…

     Он резко перебил меня:

     — Я впервые увидел тебя в 12-м корпусе на операционном столе и поклялся сделать всё, чтобы с тобой ничего плохого не случилось! Быть рядом и защищать, чего бы мне это ни стоило. Да, это та самая парадигма «пациент—врач»… Я не мог ни признаться тебе, ни оставить тебя одного!

     Тони смотрел на меня отчаянно, но я по-прежнему не решался подойти. Проклятая правда встала между нами невидимой стеной! Не зря он не хотел мне ничего рассказывать! Теперь мы стали врачом и пациентом, учёным и объектом исследования.

     — Вперые я испугался всерьёз, когда ты вдруг оказался в Барвихе. Я не знал, зачем ты туда поехал, я бы не отпустил тебя одного ни за что! «Грач» тоже чувствовал, что ты в опасности, еле успокоили! Я места себе не находил, приехал домой и тупо смотрел в стенку. Утром ты явился, в костюме шлюхи и с безумными глазами, и рассказал глупую историю про Алину! Потом я услышал новости и всё понял.

     — Генерал сказал, что настоящий киллер не сможет туда попасть, поэтому я должен идти один. Но я и сам справился! Веришь, что я не убивал «Кастратыча»? Они были живы, когда мы уходили! Либо он сам помер от стресса, либо другие помогли.

     — У царедворцев линии жизни очень извилистые…

     — Но его смерть свалили на «Львицу из Мариуполя»!

     — Ты же сам подпись оставил!

     — Это не я, а один придурок из Строгановки!

     Тони явно устал, плечи сгорбились, голос звучал совсем тихо:

     — И последнее: я забрал Лиану из ветеринарки, потому что собирался извлечь нейроимплантаты у неё и у тебя. Рассчитывал сделать это в ближайшие дни. Но сперва надо было рассказать правду… Не успел, прости!

     Он прислонился спиной к стене и смотрел на меня в упор:

     — Вот и всё. Я сделал то, что сделал. Если ненавидишь меня за вмешательство в твой разум, можешь применить свою знаменитую «ладонь Будды». Откуда ты её взял и как научился этой загадочной технике — ума не приложу! Вероятно, это причуды нейросети. А может, ты и вправду стал непревзойдённым мастером? Поступай как знаешь, я очень устал от всего этого!

     Я подошёл к нему вплотную.

     — «Ладонь Будды» возвращает врагу его ненависть или страх. А я могу вернуть тебе только это…

     И уткнулся в его грудь, закрыл глаза, впитывая самый родной в мире запах, а потом вцепился в него, как плачущий ребёнок — в любимую игрушку.

     — Не уйду…

     — Ненормальный, дай хоть дверь запереть!

     — Сам говоришь, народу в отделении мало, без тебя обойдутся!

     — У нас нет на это времени!

     — Наоборот: у нас так мало времени, что мы не можем его тратить на разговоры…

     — Погоди!

     Он набрал номер и рявкнул в трубку:

     — «Кензо», я заканчиваю отчёт, меня не беспокоить! До завтра все, кроме дежурного, свободны!

     Потом обернулся ко мне:

     — Больше между нами не будет тайн…

     Глава 5.

     — У меня остался один вопрос, — сказал я неуверенно. — Можно? Ты обещал, что тайн больше не будет!

     — Спрашивай, только покороче: у меня нет сил разговаривать.

     — «Грач» намного превосходит тебя физически! Даже я с ним не совладал бы, если бы мы сражались всерьёз! Как ты утихомиривал «Грача», когда сопровождал его?

     Тони отвернулся.

     — Не отводи глаза, смотри на меня! Говори как есть! — я провёл рукой по синякам на его руках. — Твои постоянные капельницы нужны были для этого? Или ты допинг жрал?

     — Конечно, обычный человек с ним бы не справился. Для усиления двигательных функций и реакций мне пришлось вживить такой же нейроимплантат, как у тебя, и поставить такой же чип, — пробормотал он. — На третий раз наши нейрохирурги отлично справились сами. А Димон рассчитывал всю последовательность крепления электродов и частоту электромагнитных импульсов, сам стоял в операционной и следил за процессом. «Кензо» ассистировал. У него и правда руки золотые.

     — Когда ты засунул меня сюда на пару дней, меня ночью возили на одно обследование. Я видел за перегородкой лежащего в кресле человека. Помню надпись на мониторе: Lioness-2, Lioness-3… Ты был «Lioness-3»? Поэтому Димон назвал меня «номер два»?

     — Ты внезапно потерял сознание дома у Кристины. Мы поняли, что нейросети между собой не полностью синхронизировались. «Грач» каким-то образом почувствовал это, стал беспокойным и неуправляемым. Пришлось заново установить кое-какой софт. Я должен был поддерживать свою физическую и ментальную форму на твоём уровне. Поэтому мы оба оказались там. Но я был уверен, что ты спал и ничего не помнишь! А ты ухитрился даже подсмотреть надпись на мониторе? Алекс, ты просто нечто!

     Он говорил это с лёгкой усмешкой, но мне стало страшновато.

     — Почему именно ты сопровождал «Грача»?

     — А кто? «Грач» — первый пациент, которому я вживил нейроимплантат в изувеченную голову. Ты — мой второй пациент. Я отвечаю за то, что с вами сделал. «Грач» следовал за тобой по пятам. Значит, я и должен его контролировать. Справляться с обоими оказалось непросто! Тут-то мне и пригодились, помимо нейроимплантата, уроки бокса, полученные от дяди в детстве!

     — А почему ты так жёстко дрался с Асланом в спортклубе? Он же обычный человек!

     — Мне не нравилось, что ты так много времени проводил с ним, а не со мной! — отрезал Тони. — Это достаточная причина? Скажи спасибо, что я ему шею не свернул!

     — Почему ты не рассказал всё раньше?

     — Я хотел сначала избавить тебя от нейроимплантата. Чтобы между нами не было отношений «врач — пациент» и «экспериментатор — объект эксперимента». Чтобы ты увидел меня своими глазами, как обычный человек, и тогда решил, нужен ли я тебе!

     — А ты сам? Ты готов посмотреть на меня другими глазами? Готов сделать выбор?

     Тони стиснул кулаки, а я зажмурился, потому что не мог смотреть на него. Вся моя дурацкая жизнь сжалась до размера этой секунды…

     В этот момент в дверь тактично постучали.

     — Антон Александрович, надо подписать бумаги для двух пациентов, — крикнул «Кензо». — Простите, без вас никак!

     — Сейчас иду! — ответил Тони. — Их сегодня выписывают. Знаешь, у некоторых отличные результаты! Один парализованный начал ходить. У другого речь восстановилась. Третий парализованный благодаря нейроимплантату двигает курсор по экрану силой мысли. Двое научились управлять зкзопротезами. От нас есть польза!

     — Это оправдание?

     — Наука не нуждается в оправдании.

     — А можно без пафоса?

     — Конечно! Я просто хотел обозначить своё место в мировом научном процессе, чтобы ты был ко мне снисходительнее! — мрачно усмехнулся он. — Подождёшь?

     — Куда я денусь?

     — Теперь уж точно никуда…

     Тони вышел, предусмотрительно заперев дверь. А я сидел в прострации и смотрел в окно на первую зелень и голубое небо. Он так мне и не ответил… Раздался звонок. Тони забыл свой телефон на столе! Даже его немецкая педантичность сегодня дала сбой! Звонил Дима.

     — Это Алекс. Мы сейчас у вас в отделении. Он вышел по делам.

     — А ты что там забыл? — зарычал Дима.

     — Приехал кое-что обсудить.

     — Помнишь, о чём я тебя предупреждал?

     — Да. Тони мне всё рассказал!

     Дима замолчал на полуслове.

     — Не думаю, что всё, — наконец произнёс он тихо. — Он сказал про нейроимплантат, который ему вживили? Ты понял, для чего он это сделал?

     — Для того чтобы контролировать «Грача».

     — Он хотел лично сопровождать и защищать тебя, чтобы с тобой ничего не случилось! — снова заорал Дима. — Ради этого он настоял на имплантации. А у него аневризма в мозгу! Она расположена близко к месту имплантации, в таком месте, где полно мелких сосудов, которые очень тесно переплетаются. Тошка страшно рискует, живя с инородным телом рядом с аневризмой! Ему всё время капельницы ставили, чтобы побочки убрать! Операцию по удалению этой аневризмы делают тоже лапароскопически. Мы сейчас заканчиваем проект и едем в Германию, там его уже ждут в клинике. Перед операцией ему категорически противопоказаны стресс и физические нагрузки! Я предупреждаю: ты головой за него отвечаешь! Нет, я тебя умоляю: береги его…

     — Я сделаю для него абсолютно всё.

     — Ладно, пусть перезвонит, как время будет, — сказал Дима уже спокойнее. — Извини, что разорался, я очень за него волнуюсь. Тут тоже полно проблем…

     — Как у Кристины дела?

     — Сидит с мамой в больнице, через неделю её выпишут. Я предлагал положить её в наш санаторий, но мама хочет домой. Поэтому Крис на время переедет в Питер. Мама не может позволить ей жить своей жизнью, — вздохнул Дима. — Она ради этого костьми ляжет… Собственно, уже легла! Как там Мишка?

     — Его охраняет мой всемогущий работодатель.

     — Что? — опять заорал Дима. — Как ты мог?

     — Он обещал заботиться о Мишке, как о своей родной внучке. Я пришлю тебе все контакты. С ним Мишка будет в безопасности, не то что с нами…

     — Уверен?

     — Мой шеф мне должен, — усмехнулся я. — Позвони Мишке, убедись, что всё хорошо!

     — Моя бы воля — я бы тебя близко ни к кому не подпускал, токсичная сволочь! — Дима опять кричал, но больше для порядка.

     — Я тоже по вам обоим соскучился!

     Мы попрощались вполне мирно. Вскоре пришёл Тони. Увидел пропущенный звонок, напрягся:

     — Что он сказал?

     — Да ругался, как обычно. Велел тебе не перетруждаться. Кристина сидит с мамой, потом, наверно, переедет в Питер.

     Мишка прислал фото: он верхом на лошади. Текст гласил: «Аслан отвёз меня на дачу. Там его дочка, бабушка, полно книжек, а ещё у них лошади! Кругом охрана, они говорят, что ты самый крутой мастер, и спрашивают, кем ты мне доводишься. Я сказал, что ты мамин брат. Они завидуют! Алим Викторович учит меня ездить верхом! Можно отправить это фото папе с мамой?» — «Да, конечно. Вы с Асланом забрали из шкафа то, что я просил?» — «Обижаешь, дядя!»

     Тони прочёл и вопросительно поднял бровь.

     — Там деньги. Гонорары «Львицы из Мариуполя». Если по совести, они принадлежат «Грачу», а не мне. Есть ли надежда, что его можно будет вернуть к нормальной жизни? И мы с тобой ещё недоговорили…

     — Позже всё обсудим! Сейчас мне надо быстро закончить дела. Наша программа подходит к концу, пациентов выписывают или переводят, отделение закрывают на ремонт. А вот тебе надо бежать прямо сегодня!

     — Давай попросим моего всемогущего шефа, чтобы он нас отсюда забрал? И тебя, и «Грача»? Ты говоришь, все видео есть в «облаке», можно пригрозить генералу, что мы всё рассекретим!

     — Гипотетически это возможно… — Тони потёр лоб. — Тогда надо торопиться!

     — У тебя тоже болит «третий глаз»?

     — Не часто, но очень сильно: побочка.

     — Если я позвоню Алиму Викторовичу, он пришлёт за нами своих людей. Как мы вывезем «Грача»?

     — Здесь пропускной режим, но я сейчас выполняю обязанности Димона, имею право выписывать пропуск. Попробуем!

     — А потом?

     — Давай не будем загадывать? — попросил он. — Сейчас я заполню оставшиеся бумаги, напишу направление на рентген в «травму» и пойду за «Грачом». Подожди меня.

     Он снова запер дверь. Я метался по кабинету, чувствуя, как адреналин уже гуляет в крови в ожидании побега.

     — Включи телевизор! — крикнул Тони, врываясь в дверь. — Я услышал начало речи в сестринской!

     На первой же кнопке я увидел президента. Он выступал на заседании Совбеза.

     — Предательство — самый страшный грех… Попытки дестабилизации… Мы никому не позволим вмешиваться в наши внутренние дела… Недружественные страны хотят, чтобы Европу вновь охватил пожар войны! Враги хотят раскачать лодку… Виновные будут наказаны… Наш народ един, как никогда!

     Лицо его дёргалось, руки сами по себе гуляли вдоль туловища. Конкуренты генерала почуяли угрозу и готовятся нанести ответный удар! Тони слушал и стискивал мое плечо всё сильнее. Речь кончилась и пошла реклама. Я стал судорожно листать новости на Ютубе. «Башни Кремля вступили в решающую фазу противостояния… Группа силовиков готова идти ва-банк… В город выдвигаются воинские части и Росгвардия…» Население после выступления президента побежало скупать доллары, соль, сахар и спички.

     — Похоже, генералу капец, — сказал я.

     — И нам вместе с ним! — прошептал Тони. — Если он ещё на свободе, то отдаст приказ всё тут зачистить. А если его уже арестовали, он нас сдаст. Забираем «Грача» и уходим. Я уже позвонил твоему Аслану, пока бежал по отделению! Аслан обещал выручить! Что смотришь? Мы обменялись контактами, когда вместе ужинали. Хоть я терпеть его не могу, но пришлось…

     — Повезло, что мама Кристины сломала шейку бедра! Благодаря этому они с Димой сейчас в Питере.

     — Мамы ничего просто так не ломают!

     Тони быстро кинул в сумку документы, потом надел на меня халат и маску.

     — Я попрошу дежурных вывести оставшихся пациентов, а ты жди у лифта.

     Стоя в холле, я думал, что совсем не знал его. Мы однажды дрались в спортклубе, я удивился, что наши силы оказались равными! Но я даже не догадывался, на что он пошёл и чем рисковал… Я ничего не знал о тех, кто мне дорог! Как я ухитрялся так жить?

     Вернулся Тони, мы быстро поднялись в лабораторию, где в полутьме дремал «Грач». Увидев меня, он оживился, промычал:

     — Лиана! — и протянул здоровую руку.

     — Да-да, — я осторожно ответил на его рукопожатие. «Грач» обнюхал мои пальцы, я смутился и отдёрнул руку.

     — Давай быстрее! — приказал Тони. — Потом будете любезничать!

     Мы усадили «Грача» на каталку, закрыли со всех сторон пледом, натянули маску повыше: теперь его и вовсе нельзя узнать.

     — Лиана, ты со мной, всё хорошо! — тихо бормотал «Грач».

     Меня пронзило чувство сострадания, которого я не испытывал со времён маминой болезни. Я погладил его по спине и покатил каталку к лифту, Тони шёл впереди. Навстречу нам выбежал «Кензо». Я на всякий случай принял боевую стойку, закрывая Тони:

     — Встань за спину. Сегодня я буду твоим телохранителем!

     — Не надо, — поспешно сказал «Кензо», — я вам помогу, честно! Антон Александрович, вы всё обо мне знали, но терпели и работать позволяли, хотя могли отправить полы мыть! Спасибо! Я ваш должник! Нельзя вам тут оставаться. Идите за машиной, оставьте мне каталку! Я всё сделаю: и за вашими пациентами в другом отделении прослежу, и Лиану верну в клинику!

     Тони пару секунд подумал и кивнул. Мы спустились на парковку. Пока ассистент вытаскивал из лифта каталку с «Грачом» и разворачивал её, Тони крепко стиснул моё запястье:

     — Помнишь, что ты мне должен одно желание?

     — Нашёл время, блин!

     Он смотрел в упор своими лучистыми серыми глазищами и никак не разжимал свою хватку.

     — Чего тебе? Говори, раз начал!

     — Живи долго! — прошептал Тони и обнял меня очень-очень крепко.

     А потом что-то больно укололо в шею — и всё вокруг исчезло…

     — Наконец ты вернулся! Смотри, у меня за это время волосы чуть-чуть отросли!

     Мальчик кинулся ко мне, не скрывая свою радость. Я провёл рукой по шершавой макушке:

     — И правда отросли, можно уже погладить!

     — Я так тебя ждал!

     — Есть хорошие новости?

     — Да! Мой долг выплачен, я свободен! Есть одно «но»… — он нахмурился: — Как только я тебе всё расскажу, ты больше не сможешь приходить ко мне.

     — Почему?

     — Объяснение может повлечь за собой непредсказуемые последствия. Ты захочешь изменить то, что изменить невозможно, нарушив правила…

     — И что? Кто установил эти правила?

     — Правила просто существуют… — он оглянулся, развёл руки в стороны, словно обнимая ими сумеречное пространство. — Ты не сможешь их изменить, только наделаешь ошибок и накопишь новые долги, которые будет отдавать за тебя кто-то другой. Так нельзя.

     — Ладно, что мне делать? Я должен узнать правду! Тогда я тебя потеряю?

     — Зачем тебе правда? — он смотрел на меня умоляюще. — Она ничего не изменит! — И отвернулся.

     — Какого хрена ты молчишь?

     — Здесь нельзя ругаться!

     — Здесь у вас ничего нельзя? А что можно?

     — Любить можно, — ответил он просто. — Я вот влюбился так, что никаких слов не хватит. Только это ничего не изменит. Я хотел, чтобы ты это знал, раз мне всё равно пора уходить!

     — Почему ты не говорил о своих чувствах раньше? Ты делал загадочное лицо и вещал, как сфинкс. Не мог хоть раз намекнуть, дать мне надежду?

     — Если бы у тебя не было надежды, ты бы ко мне не возвращался. На самом деле, я всегда тебя ждал. Но ты обращался со мной, как с ребёнком. Эти медитации и умное лицо были нужны, чтобы показать, что я уже взрослый… — а сам улыбался растерянной детской улыбкой.

     — Конечно, ты взрослый! — я схватил его за руки. — Взрослые тоже бывают беззащитны! Долг, правила — всё это придумали старпёры, которые не помнят, как сами любили. Они просто запудрили тебе мозги. Кто решает, когда и куда тебе уходить? Другие люди? Плевать на них! Боги? Я атеист! Судьба? Это вообще нематериальная категория.

     — У нас тут нет ничего материального! Никто за меня не решал. Я сам знаю, что долг выплачен и мой срок подошёл к концу.

     — Перестань! — закричал я. — Не пущу! Ты ничего никому не должен! Наоборот, я должен любить тебя и защищать!

     Он вздрогнул при слове «любить» и сжался, обхватив себя руками.

     — Молчишь? А если бы я сегодня вообще не пришёл?

     — Ты обязательно бы пришёл, чтобы попрощаться. Мы не смогли этого сделать там, нам дали возможность попрощаться здесь.

     — Я не хочу прощаться! Как я вообще буду жить без тебя?

     — Жизнь долгая, ты сможешь. Мне пора.

     Он вдруг быстро поднялся на цыпочки и неловко поцеловал меня в щёку, тут же отскочил в сторону и закрыл лицо руками:

     — Ну скажи это. Хочу один раз услышать…

     — Что?

     — То самое… Ты знаешь…

     Я крикнул что есть силы:

     — Люблю тебя! — но только беззвучно открывал рот, глядя, как он исчезает в тумане…

     …А потом я очнулся и больше ничего не видел. Но я всё равно знаю, что люблю его. И это чувство осталось — так привкус крови остаётся во рту после долгого бега. Этот вкус слов, не сказанных вовремя, — самый горький. И я буду просыпаться с ним каждый день, сколько бы тех дней ни осталось…

     Эпилог.

     Глава 1.

     — Он так и сидит тут?

     — Да, целыми днями, если не работает. Когда работает, немного оживает. Ему доверяют мусор собирать, еду приносить. Иногда присматривает за детьми, чтоб не бегали куда нельзя. После войны посетителей стало меньше, но сейчас начали снова приезжать. Ты бы не курила тут! Видишь табличку?

     С довоенных времён у входа в парк висела облезлая табличка с перечёркнутой сигаретой и спиртным.

     — Прежние правила не работают!

     Но Алина всё же выбросила окурок в урну.

     — Я не понял, кто ты. Не разобрался ещё в его связях и знакомствах…

     — Учились вместе!

     Загорелый худой парень поставил на землю маленький розовый чемоданчик на колёсах:

     — Вот твои вещи. Я договорился, можешь переночевать неподалёку, там частная гостиница. Гостиница — это громко сказано, просто домик, но чисто, хозяйка еду готовит. Не понравится — езжай в город, там больше вариантов.

     — Да пофиг! — равнодушно ответила Алина. — Как тебя зовут?

     — Роман.

     — Пойдём, поболтаем, пока он на нас не обращает внимания.

     — Он ни на кого не обращает внимания, кроме Лианы.

     — Это ещё кто?

     — Увидишь!

     Они уселись на лавочку. Рядом лежал плюшевый мячик в форме сердца, обгрызенный и замусоленный. Алина брезгливо скинула игрушку на землю, но Рома поднял её и аккуратно положил обратно.

     Дул резкий холодный ветер, Алина застегнула доверху куртку.

     — Последняя коллекция, — уважительно отметил Роман. — Limited edition!

     — Разбираешься? — она окинула взглядом его джинсы и телогрейку.

     — При таких ветрах нет ничего лучше телогрейки и тельняшки!

     — Ты абориген, что ли?

     — Нет, я тут всего несколько месяцев. Но я вырос в Поволжье. Если там дует ветер, ничто другое не спасает. Здесь, в Крыму, похожие ветра.

     — Откуда ты вообще знаешь Алекса?

     Роман хмыкнул:

     — Познакомились при весьма пикантных обстоятельствах. А ты?

     — Мы были в одной компании в институте. Два друга умерли. Он один остался, но что у него теперь за жизнь?

     — А у тебя жизнь лучше?

     — Я замужем за богатым мужем. Правда, сейчас разводиться собираюсь.

     — Почему?

     — Не знаю. Пусто стало. Думаю, может, уехать в Европу или в Азию? Но ребёнку на будущий год в школу идти. Надо решить, где он учиться будет. Тесть вообще планирует отдать его в гуманитарный лицей, а потом — на филфак. И несёт какую-то чушь про «ладонь Будды»… Убей меня, не помню, чтобы мы такое проходили! Может, я прогуливала? Бабушки-дедушки с ума сойдут, если я его увезу!

     — Подожди, подруга, не разводись, успеешь! Ты своему мужу можешь доверять?

     — Да он раздолбай!

     — Я не про то. Ты сюда приехала, он тебя спокойно отпустил?

     — Кто его спрашивал? Сказала, что мне надо уехать на три дня. Перед фактом поставила.

     — Видишь, значит, не такой уж он козёл!

     — Да пофиг… — буркнула Алина.

     И они снова замолчали. Ветер посвистывал в недостроенных двухэтажных зданиях, пахло сухой травой. Самый большой в Европе зоопарк после войны выглядел почти как апокалиптический пейзаж: серая земля, торчащие кусты, развалины… Никто не бомбил и не сжигал постройки, они сами развалились, потому что не было денег на их ремонт. Но теперь на площадке перед домиком администрации лежали мешки с цементной смесью и стояли большие вёдра краски.

     — Прошлый владелец зоопарка до войны собирался сделать настоящий римский амфитеатр, в котором на арену выходили бы львы! — сказал Роман. — После войны никому никаких амфитеатров не надо. Все насмотрелись на кровищу, хотят смотреть на зверюшек. Всем по херу, чей Крым и где какая власть. Люди просто хотят жить.

     — Откуда ты узнал, что Алекс тут?

     — Мне позвонил его друг, доктор.

     — А как он узнал твой номер?

     — Когда Алекс прилетал по делам в Турцию, он оставил мне запасной телефон и велел звонить по нему только в самом крайнем случае. В Измире случился пожар, я испугался и позвонил. И этот доктор его спас из пожара!

     — Ты кино сейчас пересказываешь?

     — Правду говорю, клянусь тебе! — Роман поморщился, долго шевелил пальцами, прикидывая, как бы попроще объяснить, но безнадёжно махнул рукой: — Он позвонил мне и сказал: «Я — тот самый доктор, друг Алекса! Если что-то случится, приезжай и помоги ему! Я пришлю тебе контакты наших друзей». — «Вы оба такие загадочные, два сапога пара! Что может случиться?» — «Ты поймешь!» Я ничего не понял. Он прислал телефоны Димы, его жены Кристины и ещё какого-то Аслана. Вскоре услышал новости, увидел по ТВ фото «Львицы из Мариуполя» и понял, что Алекса надо вывозить оттуда, пока до него не добрались. Но перед поездкой в Москву надо было убедиться, что меня самого не загребут!

     — За что?

     — Всегда найдется за что… — усмехнулся Роман. — Когда я вернулся, то нашел Алекса уже таким. Друзья решили его отправить сюда. И правильно, в Москве как-то душно. Здесь спокойнее: тридцать два гектара дикой природы.

     — Почему Алекс в таком состоянии? Где этот хренов доктор? Почему сам о нём не заботится?

     Роман вздохнул.

     — Подробностей не знаю. Когда в Москве была попытка переворота, сообщили, что знаменитый киллер, «Львица из Мариуполя», скрывается в подмосковном санатории. В нём как раз доктор работал, инвалидов лечил. Якобы киллер только притворялся инвалидом, а на самом деле убивал важных людей и готовил покушение на президента! У него ещё вместо руки был такой суперский протез, как у андроидов! В санаторий приехала целая группа захвата. Вертолёт со снайперами летал, дронов запускали, самоходную машину-робота — как в кино! Я видео смотрел в интернете, кто-то выложил! Инвалид не сдавался, через подземную парковку убежал в другой корпус, но его окружили, тогда он залез на крышу. Доктор всё время был с ним рядом, закрывал собой, чтоб не стреляли. Группа захвата требовала сдаться, они не могли стрелять и кричали доктору: «Уходи оттуда!» А доктор такой: «Он мой пациент, я не могу его бросить, я за него отвечаю!» Инвалид понял, что ему не уйти, и решил спрыгнуть с крыши. Но доктор одной рукой схватился за ограду, а другой вцепился в его протез и не отпускал! Представляешь, какая силища? Инвалид всё же вырвался и полетел вниз… А когда группа захвата ворвалась на крышу, доктора нашли уже мёртвым. Оказывается у него была аневризма в мозгу, и ему физические нагрузки были запрещены!

     — Откуда ты знаешь про аневризму? — с недоверием спросила Алина.

     — Я ж говорю, доктор оставил мне контакт своих друзей. Дима мне объяснил. Он работал вместе с доктором. Проклинал Алекса на чём свет стоит и себя проклинал. Дима с женой уехали на неделю, тогда всё и случилось!

     — А в чём Алекс-то провинился?

     — Дима кричал, что если бы они с Алексом не встретились, ничего бы этого не было. Он прямо рыдал. Я не стал ничего спрашивать, мне показалось, Дима сам был в доктора влюблён…

     — Ты ж говорил, у него жена и ребёнок?

     — И что? Ему нельзя любить другого человека? Теперь Дима перебрался в Германию, новый проект замутил, жену и сына туда перевозит. Сказал, что здесь работа закончена, а в Германии большие перспективы. Да и не может он в Москве находиться, ему слишком тяжело.

     — Значит, точно влюблён был… Впрочем, какая разница? — добавила Алина с горечью. — Кто кого любил — не имеет значения.

     — Ещё как имеет!

     Роман даже вскочил.

     — И доктор, и Алекс — оба любили, я это видел! У них настоящий роман был. Алекса сначала колбасило не по-детски. Он вообще впервые так втрескался! Один ревновал, другой не мог признаться. Оба гордые, скрытные, ни слова в простоте! Алекс влип по самое некуда, но до последнего не хотел просить помощи у доктора.

     — Зато меня попросил! Я однажды его из Барвихи вывозила в очень странной компании, — усмехнулась Алина, — а он мне велел забыть!

     — Так это ты его забирала с той вечеринки? — закричал Роман. — А я ему советы давал, что надеть. На нём ещё был такой крутой корсет!

     — Это из моего салона, авторский дизайн!

     — А я ему сиреневую курточку прислал! Подруга, да мы с тобой оба приложили руку к его имиджу! А вот эту подвеску он мне подарил, — Роман вытащил из-под телогрейки замысловатый кулон из медной проволоки.

     — Красивая. У меня в салоне такие по триста баксов… Странно, Алекс вообще терпеть не мог украшений на мужчинах, говорил, это вульгарно. Эстет хренов! У него в юности даже прозвище было: «Ледяной принц»…

     — Я бы так не сказал! Впрочем, я его знал с другой стороны!

     Алина протянула Роману пиво, они чокнулись.

     — Скажи лучше, подруга, как ты нас нашла? Это место в секрете держат, только Дима с женой знают. Они помогли квартиру снять неподалёку и привезли его вещи.

     Алина допила пиво и полезла в пакет за второй банкой.

     — Когда случилась история с заговором, я стала Алексу звонить, но он был недоступен. День, другой…

     — Не будем это вслух обсуждать!

     — Конечно, я ничего не имею в виду, просто пыталась его найти. Двое институтских друзей умерли один за другим, третий пропал, что за херня? У моего тестя есть партнёр, тоже крутой дядька. Они раньше грызлись, а теперь оба в Наблюдательном совете по нефтянке. Я вспомнила, что Алекс в последнее время работал в его фирме. Не знаю кем, говорил, что тренером, я не верила: какой из него тренер? На нём шмотки болтались как на вешалке! Попросила тестя узнать, что да как. Партнёр, оказывается, очень ценил Алекса, а его зять вообще с ним дружил! Я докопалась до этого Аслана. Узнала, что у Алекса большие проблемы со здоровьем. Друзья перевезли его из Москвы в другое место, чтобы он на природе отдохнул. Алекс оставил им много денег, словно знал заранее… Аслан долго не кололся, но потом дал адрес и сказал: там зоопарк, ему хорошо. Я не поняла, что в этом хорошего.

     — Знаешь, «Львица из Мариуполя» — это была любимая тема Алекса в последнее время! Он и сюжеты про неё на ТВ делал, и татуху набил, и оставил кучу денег на её лечение и содержание! Тут половина зверей на его бабки кормится!

     — Давай не будем вспоминать «Львицу из Мариуполя»… — мрачно буркнула Алина, допивая вторую банку.

     — Без «Львицы из Мариуполя» не объяснить. Когда случилась заваруха с покушением на президента, один фсбшный генерал сообщил о местонахождении киллера. Доктор с Алексом тогда были вместе в санатории. Доктор понимал, что сейчас пиздец начнётся. Поэтому вколол Алексу снотворное, а ассистент вывез его и где-то спрятал. Когда Алекс пришёл в себя, всё уже было кончено: президент жив-здоров, генерал получил «Героя России» за раскрытие заговора, только вот доктора не стало. А Алекс с тех пор такой…

     — А киллер-то был настоящий? — недоверчиво спросила Алина. — Я видела мутное фото по телевизору: инвалид в маске… Мог ли он в одиночку столько важных людей перебить, да ещё планировать теракт с президентом?

     — Кто ж теперь знает… — вздохнул Роман. — В народе говорят, что спецслужбы просто нашли крайнего. И что «Львица из Мариуполя» жива, на время затаилась, но потом вернётся. Одни пишут: это была девушка, украинка, теперь она народная героиня Украины. Другие говорят: сестра-близнец того ветерана СВО, из Перми, приехала мстить за брата…

     — Какая, на хер, Пермь? — изумлённо спросила Алина.

     — И я про то! Ещё читал, что наши фанаты аниме про неё придумали, а японцы перекупили права и сами выпускают целый сериал. «Львица из Мариуполя» — новый супергерой. Не верит никто в её смерть. Как грохнут какого-нибудь мэра или ещё какого говнюка — так львиную лапу рисуют. В каждом городе уже нарисовали!

     Он ходил туда-сюда, поддевая ногой мелкие сухие комки земли, присел перед Алиной на корточки:

     — Короче, меньше знаешь — дольше проживёшь! Алекс нам обоим не чужой. И мне по херу, что он сделал. Я хочу, чтоб он в себя пришёл!

     — Ты тоже его фанат?

     — Он мне жизнь спас, — спокойно ответил Роман. — Никто бы не стал заморачиваться, просто прихлопнули бы, как муху! А он сказал: беги отсюда как можно дальше! И столько денег мне отвалил, что я могу до конца жизни пальцем не шевелить! Я жив и свободен, а он сидит и смотрит в одну точку. Поэтому я приехал, нашёл его и буду за ним приглядывать до тех пор, пока он в себя не придёт. А дальше по жизни разберёмся. Скажет уйти — я уйду. Скажет остаться — останусь.

     — Ты такой преданный?

     — Нет, я просто ему задолжал. И вообще… — Роман вздохнул и задумался.

     Алина пригляделась:

     — Он что-то читает или просто в планшет пялится на картинку?

     — Дима с женой привезли его вещи из Москвы. Там был его семейный архив. А ещё соседка через Диму передала фото! Оказывается, доктор однажды оставил у неё фотографию, сказал: «на крайний случай». На фото — его доктор с родственниками, только совсем молоденький… Алекс взял в руки это фото, в первый раз за всё время открыл рот и закричал: «Я однажды это видел!» Он целый день перерывал архив, матерился страшно, я даже боялся к нему подойти! Потом принёс мне старое письмо с фотографией и стал говорить, заливаясь слезами: «Когда мама умерла, я долго не мог разобрать её бумаги. А потом наткнулся на портфель с бабушкиным архивом. Его я тем более не разбирал, просто так открыл, попалось письмо, присланное ещё на их старый адрес на Песчаной. Из конверта выпала эта фотография: куча незнакомых людей и мальчик в оранжевом балахоне с яркими глазищами! Я не стал вникать, засунул обратно в конверт, убрал и забыл. Наверно, в подсознании застряла и картинка, и тот мальчик. Когда я впервые попал в 12-й корпус, был почти без сознания, но узнал эти яркие глаза над маской! Поэтому мне всегда казалось, что я уже знал Тони! И поэтому во сне я видел того мальчика! Почему я не вспомнил его? Почему он не сказал раньше? Почему я не прочёл тогда письмо, почему не сказал ему самое важное?» Он держал в руках обе фотографии и плакал. С тех пор опять молчит. Только сидит и целыми днями фото разглядывает на планшете. Я его отсканировал, чтоб не портить оригинал.

     — Ничего не поняла, — Алина покачала головой, — Чушь не неси! Где соседка, а где доктор? В огороде бузина, в Киеве дядька!

     — В Киеве уже сидит другой дядька, между прочим! Я ничего не перепутал. Принесу тебе оригинал письма, и ты сама всё поймёшь!

     Роман обиженно надул губы и удалился.

     Алина привалилась спиной к стене полуразваленного домика администрации и закрыла глаза, слушая ветер. Здесь и правда было совсем тихо. Поэтому шаги Романа она услышала издалека.

     — Тебя за смертью посылать! Целый час ходил!

     — Здесь некуда спешить, а главное — незачем… Вот, читай. Одно письмо — поновее, в него вложено другое, написанное раньше. Только осторожно, не мни, бумага старая.

     — Зато какая плотная! И не потускнела даже!

     — Потому что письмо из Германии. А немецкая печать — лучшая в мире. Это всем известно!

     — Ты-то откуда знаешь?

     — Я в полиграфическом колледже учился, между прочим, хотел в полиграфический институт поступать. Но не сложилось… — Роман вздохнул. — Я пойду. Я читал письмо уже много раз. Когда смотришь фильм с плохим концом, хочется выключить его, пока герой ещё жив. Так и я: не хочу даже со стороны смотреть, потому что знаю, чем кончится… А ты читай.

     Глава 2.

     «Здравствуйте! Это письмо адресовано родственникам профессора Цейтлина Льва Давидовича. Мы знали его старый адрес, на Песчаной улице, надеемся, что оно попадёт в нужные руки. Меня зовут Мария, я живу в Германии, и я выполняю последнюю волю моего папы.

     Мой отец болел, за день до смерти позвал меня, протянул конверт и сказал: «Я давно написал это письмо и собирался с духом, чтобы отправить, но так и не решился. Не хватило смелости. А теперь уже до почты не дойду. Отправь его, пожалуйста! Вряд ли адресат ещё жив, он был намного старше, да и меня скоро не станет. Пусть хотя бы родные Льва Давидовича прочтут его!» На следующий день папа умер. А я отправляю вам его письмо с надеждой, что оно не пропадёт!»

     К этому письму было приложено второе.

     «Дорогой Лев Давидович! Дорогой профессор Цейтлин! Пишет Вам Ваш старый пациент, Пауль Кронберг. Давным-давно Вы сделали сложнейшую операцию в простой больнице в Казахстане мне, солдату вражеской армии. Вы спасли меня, двадцатилетнего пленного немца, от смерти, вынули осколок из головы. Мы, немцы, воевали с Советским Союзом, убили 20 млн человек и сжигали евреев в концлагерях. Но Вы отнеслись ко мне гуманно. Вы научили меня заново жить, есть, пить, говорить, читать. Сначала Вы говорили со мной по-немецки, потом стали учить русскому, математике, механике, физике. Думаю, операция повлияла на мой разум. В детстве я не отличался никакими способностями. Но благодаря Вам я стал схватывать всё на лету, запоминал прочитанное с одного раза. Я стал очень сильным и выносливым. Мои способности стали удивительными. Без всякого образования я мог работать на сложных станках, потом стал наладчиком аппаратуры на авиационном заводе в Подмосковье. Я не мог получить высшее образование, потому что мои документы были очень сомнительными. Вы достали их, поменяв меня с умершим в больнице. Пленный немец не имел здесь никаких шансов выжить. Но благодаря Вам я стал немецким антифашистом Паулем Кронбергом. Вы дали мне новое имя. Я жил с ним в России и вернулся в Германию в 90-е годы. Здесь я нашёл своих настоящих родственников, но имя сохранил. Это память о Вас.

     Вы дали мне не только новое имя, но и новую жизнь. Вы были для меня богом. Вы были для меня всем. Если я скажу, что любил Вас, это будет слишком мало. Я готов был отдать Вам всё. Но в 1953 году Вы вернулись из ссылки в Москву к жене. Я много раз собирался написать Вам, даже узнал московский адрес, но так и не посмел.

     Теперь я должен сказать, что Ваш пациент прожил честную жизнь. Мы поженились с медсестрой Анной, которая работала в той больнице. У нас долго не было детей, и мы усыновили еврейского мальчика из детдома, назвали его Львом в вашу честь. Наша дочь Мария — поздний долгожданный ребёнок. Она развелась с мужем и тоже сохранила фамилию Кронберг. У Льва Кронберга три дочери — Мария, Анна и Софья, он теперь полковник израильской армии. Антон Кронберг — мой младший внук. Я взял с него слово, что он будет врачом. Все мы существуем на свете только благодаря Вам. Фамилия, которую Вы мне дали, живёт. И я знаю, что никогда не смогу выплатить этот долг! Но я верю, что кто-то другой отплатит Вашим детям или внукам за доброту. И ещё я верю, что любовь, которую один человек чувствует к другому, никуда не исчезает. Она обязательно кого-то спасёт. Спасибо, профессор! Где бы Вы ни были сейчас, знайте, что я всегда любил Вас так сильно, как один человек может любить другого, независимо от места и времени.

     Навеки ваш Пауль Кронберг».

     К письму было приложено фото: старый седой мужчина с яркими глазами в инвалидном кресле, миловидная женщина с азиатским разрезом глаз и бритоголовый парнишка в оранжевом балахоне с рюкзаком, а рядом — здоровенный, кудрявый и черноволосый мужик, лохматая суровая женщина и три девушки. На обороте была надпись: «Мой отец Пауль Кронберг, я (Мария), мой сын Антон Кронберг. Рядом — мой старший брат Лев Кронберг с женой Лорой и дочерями Марией, Анной и Софьей. Антон в костюме буддистского монаха, он только что вернулся из монастыря, куда ездил на каникулы. Это наше последнее совместное фото с отцом. Спасибо за жизнь, которую профессор Цейтлин подарил всем нам. Мария Кронберг, 2005 г, Берлин».

     Роман неслышно подошёл и протянул ей такое же фото, только распечатанное на цветном принтере на бумаге А4.

     — Это доктор оставил соседке Алекса. Просил передать, если сам не сможет.

     На обороте было написано от руки: «Мой дед был пациентом профессора Цейтлина. Мама обещала ему найти потомков профессора. Она отправила письмо на старый адрес, но не получила ответа. Я обещал маме, что найду родных профессора в Москве. Но твоя бабушка сменила фамилию при замужестве и переехала. Дядя Лёва давно сказал: «Забей, это бесполезно!». Фото так и ездило вместе со мной с квартиры на квартиру, напоминая о данном обещании. Я ждал, когда оцифруют все архивы ЗАГС, но заниматься поисками было некогда и лень. Когда я случайно увидел надпись на обратной стороне портрета, я понял, что ты — его правнук. Алекс, я должен был тебя найти! Ты не зря свалился мне на голову. Теперь веришь в судьбу?»

     Роман протянул Алине упаковку бумажных платков.

     — Да поздно уже, всю тушь размазала…

     — Алекс сказал: «Тони погиб вместо меня». И после этого замолчал. Видела на нём золотой кулон «инь-янь»? Это амулет доктора. Он его не снимает.

     — Когда друзья звонят, он с ними тоже не разговаривает?

     — Нет, даже Мишка, пацан, столько раз звонил, но он не реагировал. Смотрит в пустоту и перечитывает письмо. По секрету скажу… — Роман придвинулся, хотя вокруг не было ни души, и стал шептать: — Дима сказал, что Алексу в башку ввернули какую-то высокотехнологичную хрень, поэтому он стал неуязвимой «Львицей из Мариуполя», киборгом! Но сейчас он поломался. Если эту хрень вынуть, ему может стать лучше. Для этого его нужно отвезти в больницу в Германию. Кристина с Мишкой хотели забрать его туда насовсем, Дима орал, что он не обязан никого усыновлять… Но Дима только орёт, а вообще он добрый, тоже хочет его вылечить. Он даже приезжал один и уговаривал, ругался жутко, уехал ни с чем! Я тоже пытался Алекса уговорить. Но как только завожу речь об отъезде, он убегает вглубь территории и пропадает на несколько дней. Возвращается голодный, ест всё подряд и отсыпается.

     — Там же опасно!

     — Ему всё равно! Львы его не трогают, а остальные звери боятся.

     — Он всегда такой безразличный?

     — Нет, есть один момент, когда он становится почти таким же, как раньше! Скоро увидишь! Обычно на закате…

     Алина покачала головой:

     — Ты говоришь загадками и строишь из себя невесть что!

     — Так я и есть никто и ничто! Смотри, подруга, чего я сделал… Первый раз в жизни решился! Раз я теперь на заслуженной пенсии, могу со своим телом обращаться как хочу!

     Роман расстегнул телогрейку и задрал тельняшку. На груди была татуировка львиной лапы.

     — Тот самый Аслан отвёл меня к своему мастеру. Татуировщик прикольный, сразу понял, что к чему, спросил: «Ты фанат?» Он вообще-то писатель и пишет книгу о «Львице из Мариуполя». Говорит, такой сюжет жизнь дарит лишь однажды, грех не воспользоваться, пусть все фсбшники прочтут и усрутся!

     — А что он пишет?

     — Я почём знаю? Обещал прислать… Но татухи бьёт шикарно, скажи?

     — Может, и мне такую сделать? Скинь контакт!

     Некоторое время они сидели молча. Вдруг Алекс зашевелился, отложил планшет в сторону, взял со скамейки плюшевый мячик в форме сердца, встал и принюхался. За высокой изгородью на фоне заката появился летящий силуэт львицы. Она неслась сломя голову, за несколько шагов до изгороди сбавила ход, тогда Алекс одним прыжком перемахнул через изгородь.

     — Он что, спятил? — ахнула Алина.

     — Это та самая львица из Мариуполя!

     Львица бросилась на плечи к Алексу, он прислонился спиной к изгороди, чтобы не упасть, и львица начала вылизывать его длинные волосы. Он терпел, пока она не начала кусать его за ухо.

     — Лиана, не балуйся, а то серёжка расстегнётся и потеряется! Это серёжка Тони…

     Львица стала облизывать его лицо и обниматься.

     — Не пихайся, цепочку порвёшь, это амулет Тони. Где я тут его чинить буду? Лучше возьми банан!

     Львица съела банан из его рук, кинулась на землю и стала кататься, подставляя пузо, чтобы Алекс его чесал. Так продолжалось несколько минут, потом львица облизала его руки и запрыгала в ожидании. Алекс швырнул ей плюшевый мячик. Лиана понеслась за сердцем, а Алекс догонял её такими же плавными длинными прыжками.

     — Оба выглядят счастливыми!

     — Они думают, что свободны…

     2025.