Действительно, это были царские серебряные рубли, только спаянные в длинную цепь. По обеим сторонам рублёвой монеты полтинники, они поменьше в окружности и по тоньше в рёбрах.
На рублёвиках профили последнего царя, Николашки кровавого. Такие монеты есть и у бабушки. Мы живём в Самаре, который недавно переименовали в г. Куйбышев.
Мой дедушка связист, а бабушка болеет. У неё большой живот и ноги не ходят. Она постоянно лежит, а дедушка мотается то на работу, то в магазины, а то со мной мучается.
" Мы живём хорошо, чего и вам желаем" - пишу я письмо родителям, которые теперь в городе Риге проживают, переехали туда, после того, как наша армия отняла его у фашистов.
Фашисты - изверги, очень, очень плохие люди. Они против евреев; евреи хорошие, потому что они грамотные. А оттого, что они грамотные они и занимают самые главные должности, в нашей стране, которая теперь протянулись от Риги до Камчатки.
В Риге теперь тоже живут русские военные и их семьи, а лабуки(латыши) все убежали в Германию, которой совсем немножко осталось у немцев.
Гришка говорит, что серебряная рублёвая цепь - только часть пояса. Когда-то такой пояс украшал живот кавказского князя. Но князя убили, а пояс сняли и разделили между собой красные бойцы, которых товарищ Ленин послал убивать князей.
Один из таких бойцов, красный командир пришёл к Гришкиной матери, очень красивой женщине, я её видел, и остался у неё жить.
За квартиру платил серебром. По словам Гришки в квартплату входили стирка, прочие услуги и стол. Особенно Гришке докучали "прочие услуги". Он не очень объяснял, что это такое, но по лицу было видно, как он к ним относился.
Из-за них Гришка с матерью и поссорился. И ушёл из дома.
А на дворе зима. Ты, спрашиваю, что, с ума сошёл? Бежал бы летом.
Но Гришка видимо, дурак, полный. Отвечает: зимой лёд на Волге встанет и он уйдёт в Астрахань, а оттуда в Турцию.
Почему в Турцию? Оказывается, у него отец был "беляком! Офицером врангелевской армии. Мать Гришкина тому офицеру вовсе не жена, а бывшая горничная, но беляка любила. Потому и родился он, Гришка.
Сейчас у матери уже второй сын, от красного командира, который князей убивал. Гришка уточнил: красным командиром тот был после революции, теперь же советский офицер, но очень любит, когда его называют красным командиром.
Гришку он не терпит, потому что Гришка от беляка. А беляки враги и яблоко от яблони далеко не катится. С матерью у него отношения лучше, но ему не нравится, что мать заставляет его полы мыть, убирать за сожителем. Выносить мусор и парашу. Отхожее место во дворе, а офицер на двор ходить не любит и делает в ведро. Это ведро и нужно выносить.
Офицер когда обедает Гришку из комнаты выгоняет. Говорит от него говном смердит. Это правда, один раз воняло и то, потому что облился из ведра нечаянно. Теперь не воняет, но сожитель всё одно гонит его вон.
Мать молчит и говорит, чтобы слушался. Офицер помог устроиться матери в буфет, что при клубе железнодорожников, потому что он тоже железнодорожник, а зовут его дядя Марк.
Дядя Марк имеет государственные награды. Мать говорит за то, что он доблестно бил фашистов. Выпивший дядя Марк поправляет: не бил, а убивал. И не фашистов, а русских предателей и других врагов народа.
Когда напьётся, кричит: Я. Палач! И плачет.
У матери случился выкидыш и, Гришке пришлось помогать. Никого в ту пору рядом не было. "Красные" командиры находились за городом. Туда прибыли эшелоны с немцами, которые не воевали, но всё, же немцами были и потому их вывезли.
На какой-то станции их сортировали кого куда. Кого-то просто на работы, а кого-то на лесозаготовки. Кого-то тут же стреляли. Потом друзья дяди Марка хвастались кто сколько человек хлопнул. Даже соревнование такое было: ставили в затылок нескольких фрицев и стреляли из маузера. Обычно один выстрел валил шестерых, но были и рекордсмены. Дядя Марк как-то завалил семерых, а их полковник и восьмерых в одном ряду.
Но потом офицеры шептались, что произошло жульничество. Несколько человек, оказались бабами, а черепа у баб гораздо слабее мужских, потому у полковника рекорд и получился.
Как же узнали?
А раздевали. Вещи у немцев хорошие. Ботинки крепкие. Куртки модные. Забирали и по домам разносили. Мать свою часть продавала. К ней постоянно клиентки ходили за барахлом.
А ты видел голых женщин?
А то!
Даже помогал, матери при родах, потому что "красного" командира тогда дома не было, он иногда уезжал в командировки.
А как это? что это - роды?
Это когда у женщины большой живот, как мешок с овсом, но там, в животе не овёс, а ребёночек.
Так ты живот разрезал?
Гришка ухмыльнулся. Зачем же? Ребёнок через п-у выходит.
Что это, п-да?
Дурак, ты, хотя твой папа и генерал. Это женский орган. Он и для любви, и для родов.
Сначала люди любят друг друга, потом дети появляются.
И ты это видел?
Гришка скорбно улыбнулся и утвердительно кивнул головой.
Как интересно! Воскликнул я? Расскажи!
Гришка помолчал, а потом буркнул: принеси поесть.
Я сбегал домой. Бабушка налепила пельменей. На керосинке шумела кастрюля. Я схватил керамическую миску, что по глубже, навалил поварёшкой пельменей с юшкой и бегом к Гришке. Ведь сейчас он будет рассказывать о родах, пока не забыл.
Гришка, жратву, хватал руками, обжигался, морщился, но глотал мужественно, почти не разжёвывая. Хорошо, что пока я бежал к нему, еда несколько остыла, иначе точно, горло Гришкино само сварилось бы как пельмень.
Ты Гриша не спеши. Успеешь. Мало, я ещё принесу.
Гришка согласно мотал головой, но не останавливался.
Оказывается, прежде чем женщине родить, ей нужно лечь под мужика, раздвинуть ноги. Тогда происходит то, что происходит между собаками или кошками. Но кошки хитрые, они убегают на крыши и прячутся там. Узнать чем кошки занимаются можно лишь по их истошным воплям.
А вот собаки, умны и глупы, в одно и тоже время, потому что никогда не прячутся, а делают это на глазах у всех.
Женщины и мужики, где-то, между различными породами животных. Они и прячутся и не прячутся. Они этим могут заниматься как на крышах, так и в подвалах и вообще где угодно, даже при людно.
Например, мама Гришкина так часто делает, когда у них в доме гости. Особенно если это начальники "красного" командира. То есть старшие по званию офицеры.
Тогда самый главный начальник начинает на матери, а уже мамин сожитель последним получается в живой очереди.
Мама безумно любит своего младшего сынка, Гришкиного братана.
Он дома как сын полка. У него много отцов. Один взрослый пацан, рассказывал, что он тоже воевал и был сыном полка. Его все любили и баловали. Только больно делали, потому что женщин на фронте мало и потому мальчиков е-ли беспощадно.
Неприятная процедура, но кормили хорошо.
Вот, он, Гришка не позволяет "красным" командирам, тыкать в его попу, а младший брат очень даже любит.
Когда "красные" командиры заняты делами, они неделями не приходят. Иногда приходят не все, потому что, кого-то уже убили. Но их места быстро занимают новые офицеры и мама снова трясётся как ненормальная на постели, и кричит не хуже, чем кошки на крыше.
Гришка в такие минуты ненавидит свою мать, а когда мужики и его начинают шупать, он кусается и плюётся, за что его бьют.
Роды?
А что о родах рассказывать?
Ужас. Если тебя заставить смотреть, как я сру, тебе приятно будет?
Вот видишь, нет. Так и роды. Это когда у женщины из всех дырок валится дерьмо и нужно ещё рассмотреть в том дерьме, новорожденного.
Я содрогнулся.
Гришка появился в нашем районе недавно. Его нигде не было и, вдруг, вот он, стоит.
Его мама - буфетчица, симпатичная женщина. Вокруг неё всегда крутятся мужчины. Смех у неё звонкий. Она нас почти всякий раз конфетами угощает, и мы любим, ходить в клуб железнодорожников всей дворовой командой.
Только нужно сидеть в зале тихо и слушать, как выступают разные люди. Но слушать не интересно, потому что все они говорят одно и тоже, и только слышно: Да, здравствует товарищ Сталин! Кормчий и учитель, отец народов, великий стратег и единственный в мире генералиссимус, не считая некоторых второстепенных.
Когда начальник клуба даёт команду, мы весело и заинтересованно хлопаем в ладоши, кричим заученные за здравницы, а после несёмся в буфет, где буфетчица торжественно вручает нам по конфетке.
Взрослые женщины в буфет не любят ходить. Однажды я услышал новое для себя слово: проститутка.
Я долго повторял его про себя и никак не мог согласовать расшифрованный мною смысл этого слова. "Прости", понятно, а "тутка", то ли утка, то ли попутка...
Спросил у бабушки. Она остро глянула на меня и объяснила: это женщина, которая не желает идти замуж и не хочет иметь детей, а если дети появляются, то не любит и не жалеет их. Она и есть проститутка.
Теперь понятно.
Значит, мать у Гришки проститутка. Но ведь у него есть настоящий отец, который поговаривают, за границей давно.
Мне - то какая разница? Пусть Гришка и переживает.
А мои родители уехали и я только с бабушкой и дедом. Мне очень скучно.
Дед пришёл с работы. Меня пригласили к столу, но бабушка, вдруг, заявила, что я врун и обманщик, что я пол кастрюли сожрал в одиночку, что не подумал о них, о старых, и это очень нехорошо.
Утром я схватил краюху хлеба и помчался к своему новому другу. Холодина. Я уши шапки опустил, нос варежкой тру. Подбегаю к угольному ящику, открываю самую маленькую крышку, чтоб холод не впустить, а Гришка спит, калачиком свернувшись, храпит, только лицо синее.
Я его бужу. Он не просыпается. Пришлось влезть я ящик и толкать. Приподнял, потряс. Из рукавов посыпались белые кружочки, монеты. Я стал собирать, тут Гришка и проснулся.
"Отдавай", говорит.
Оказывается, он почти всю ночь не спал. Приходили женщины, и он, продавал им уголь. Этот ящик с углём здесь не просто так стоял. Он стоял за столовой - забегаловкой, так называли её рабочие с близлежащих строек. В этой забегаловке и завтракали и обедали рабочие, но не за деньги, а за талоны. На талоны они и в карты играли, а женщины за эти талоны продавали себя, они хоть и работали на стройках, но всё равно были проститутками, как Гришкина мама.
Гришка объяснил мне, что за проституцию много платят. Ни одна из женщин против денег не устоит, так говорила ему его мать.
Что женщина ради денег готова на всё. Всё - это всё, почти без исключений.
Но я читал, что есть любовь. И без любви нельзя, нехорошо.
На что Гришка, рассмеявшись, сказал, что по любви и из-за любви женщины живут бедно. А так женщинам жить нельзя. Их природа тому противится.
Поэтому, когда один мужчина не может обеспечить женщине сносную жизнь, женщины живут со многими, потому что они выше любви, любовью их не купишь, и не накормишь, нужно платить деньги.
А если у меня денег нет, а я люблю?
И я вспомнил свою одноклассницу Ларису Мартынову, невозможно прекрасную девочку, которую я боготворил и перед которой всегда так смущался, что становился дураком и потому, другие девчонки надо мной смеялись.
Если у тебя денег нет, то незачем о любви говорить. Прежде найди деньги. Вот моя мать посылает моего братана на рынок и тот там, просит милостыню, плачет и рассказывает небылицы про отца - чапаевца.
Или ворует. Он хороший карманник. Ему мама пальцы вывернула так, что они теперь растут только в длину. Тонкие, как былинка и длинные как карандаш. Вместо обычных ногтей, у него ногти-крючки. Раз зацепил меня таким крючком за подбородок, что чуть всю кожу с лица не снял, сволочь.
Женщины любят денежных мужчин.
Нет, моя бабушка любит деда просто так.
Держи карман шире. За просто так! Она лежит, а дед работает. Ему уже под семьдесят. А он всё пашет.
Я у них живу. Они меня кормят.
Ты сам говорил, что твой отец каждый месяц деньги шлёт, ещё и посылки.
А мая мама у офицеров пайками берёт, и наличными, и товаром .
Каким товаром?
Ну, уж не из ларьков. Офицеры тащат из буржуйских квартир. Кто из местных жить хочет, откупается.
Знаешь, Борька, я тебе дам несколько монеток, но за это, приходи ночью, будем посменно углём торговать. Я ночью спать хочу, а бабы с вёдрами шастают, в ящик лезут. Я сторожу обещал, что уголь помногу продавать не буду, поэтому он меня и пустил. Он мне доверяет. Я с ним делюсь.
Естественно, что в следующую ночь я пришёл. Моя первая очередь дежурить, пока мороз не взялся по настоящему, Гришка скорее спать завалился.
После двенадцати появилась первая баба. Не старая. Ведро стоит за три рубля. Не торговалась. Видно таксу знает. Потом пришла другая. Третья и, пошло.
Я совсем вымотался, появилась видимо, последняя. девчонка лет четырнадцати, гораздо старше меня, но денег у неё не было. Я хотел уже будить Гришку, но та дёрнула меня за рукав и говорит, что у неё с Григорием договорённость.
Она тискает у Гришки член и забирает уголь. Так что, хочешь? Буди, но тогда она потискает у Гришки, а хочешь, она потискает у меня. И тут что-то такое со мной случилось, что я захотел, чтобы она потискала у меня.
Тиская, она спросила: есть у тебя девчонка? Я ответил, что есть. Ну, тогда закрой глаза и представь себе, что с тобой не я, а она.
Я представил. И только представил, как судорога прошла по моему телу. Меня бросило вперёд, я сбил с ног покупательницу, мы рухнули, её рука соскользнула, я заменил её своей, и всё быстрее и быстрее жизнь стала уходить из меня.
Очнулся. Девчонки не было. Из ящика доносился храп. Я был мокрый то ли от снега, то ли от пота, остро неприятное чувство брезгливости охватывало меня.
Я побежал к бабушке.
И это любовь? Из-за этого мужики сходятся на ножи? Из-за этого расстаются со своими детьми и со своим имуществом?
Дома бунт, революция, восстание. Дед пришёл с ночного дежурства и бабушка поливала его бранью. Внук пропал.
Но тут я и появился. Меня не наказали, однако заставили признаться, где был, с кем был и что делал?
Бабушка выгнала деда на кухню и говорила со мной как с ребёнком.
Когда услышала, о моём первом любовном опыте, закрыла лицо руками и разревелась.
За мной установили наблюдение. Из школы домой меня приводил педагог. Гулял только с дедушкой за руку.
Лишь однажды увидел Гришку издали. Попросил дедушку зайти в клуб железнодорожников, чтобы он мне апельсин купил. В те времена не многие дети знали, как выглядит апельсин и какой у него вкус.
Апельсин он мне купил, но матери Гришкиной за прилавком буфетным не было. Там распоряжалась другая тётка. Огромная бабища, в белом фартуке и закатанными по локоть рукавами. Очень походила на известную репродукцию с картины: Оборона брестской крепости.
Пьяный фашист на первом плане, точная копия с её лица.
Уже летом, играя с ребятами в футбол, услышал от кого-то про Гришку. Дескать, один крутой мальчишка продал весь уголь из местной столовки, а когда его за этим делом застукали, он пырнул ножом милиционера. У мальчишки того нашли мешок золота и мешок серебра.
Сколько же он продал тонн? Ребята стали подсчитывать и так получалось, что тот мальчишка был миллионером.
А по радио почти каждый день говорили о советских гуманных методах воспитания. О том, что советская система уничтожила социальную среду, являющуюся пищей для возникновения преступлений.
Что советская мать - образец всем матерям мира.
Что те женщины, которые не выполняют установки советской педагогики, если они имеют детей, лишаются материнских прав и привилегий, высылаются в малоосвоенные районы на спецработы и затем обычно шёл длинный список фамилий; однажды прозвучала и фамилия Гришкиной матери.
Как всегда гром аплодисментов. За здравницы в честь вождя и восторженные крики: ура! Ура! Ура!
Я хорошо запомнил это счастливое время моего детства. Тогда все мальчики хотели быть офицерами, и некоторые действительно ими становились. Некоторые продолжили учёбу после школы.