Б Л Ю З 

         Лето безвольно уходит просторами, и в отраженном свете зеркал подло маячит одинокая ночь.
          Я пошло ревную тебя к тому, что будет завтра, когда между нами станет уже далеко.
          А по небу плывут жирные тучи, язвительно усмехаясь надо мной, и я тоскливо рву себя на куски, а куски на мелкие кусочки, разбрасывая их вокруг.
          Шуршаший ветер за окном треплет деревья, с которых слетит, да и опадет листва переливом осенних красок.
          Кажется, что это еще не все.
          Тепло не исчезнет, ведь и в снеге зимы есть своя прелесть и щедрость, и лютый мороз обжигает лицо до красноты, вызывыая жар.
          Неистово хочется, чтобы память о нелепой нежности и хрупком уюте спряталась глубоко внутри сердца и временами щемила неловко и сказочно, как радуга над головой.
          Смеркается, а реки еще текут, и рыбы, словно зная какую-то тайну, прячутся под водой.
          Ты стоишь перед глазами, и я прищуриваю их. Волнуясь, поправляю прическу и как-то глупо улыбаюсь. Может быть я в чем-то виноват, если, смущенно стесняясь, нервно закуриваю. Так вроде бы напрочь нет. Но вдыхаю дым и забываю выпустить, а после, закашлявшись, бледнею.
          Небо становится ниже, как перед грозой или глубокой старостью. Птицы уходят краями и исчезают вовсе.
          Я присаживаюсь на корточки, тупо разглядываю пол в тамбуре и с ужасом замечаю,  что на нем нет твоих следов.
          Странно, но почему-то вдруг вспоминаю, что не верю в загробную жизнь, но это здесь, наверно, совсем ни причем.
          Стрелки часов рисуют круги, а грусть остается со мной, шипя, как уксус на мел.
          И в отраженном свете зеркал подло маячит одинокая ночь...