При сотвореньи мирозданья
Дождь чувств омыл сердца людей.
Им суждены любви страданья
Средь череды унылых дней.
Вкусив терзанья бед жестоких
Я на бумагу перенес
Цветка и яшмы одиноких
Пурпурный терем, полный грез.
Она - цветок садов небесных,
Он - яшма редкой чистоты.
К несчастью в этом мире тесном
Сплелись их грезы и мечты.
Но если волей мирозданья
Им были встречи суждены,
Зачем сердечные страданья
На пустоту обречены?
Её удел - пустые вздохи,
Его - безбрежная тоска.
Она - луна в воде глубокой,
Он - отражение цветка.
Как много слез должно пролиться
По белым сводам нежных щек.
Как долго осень будет длиться,
Пока зиме настанет срок?
***
Осенних садов умирающий цвет,
Опавшие листья, летящие прочь,
Тревожной свечи угасающий свет
Пронзает осеннюю длинную ночь.
За створом осенним большого окна
Я чувствую ветра свирепый напор.
Осенняя грусть бесконечно длинна,
Злым холодом веет сквозь занавесь штор.
Прозрачными каплями плачет свеча,
Сжигая подсвечника хрупкую плоть,
Как тающий воск моя скорбь горяча,
Как горечь тоски я смогу побороть?
В чей дом не врывается этой порой
Осеннего ветра холодная длань?
В чьих окнах не плачет осенней слезой
Дождем орошенная плотная ткань?
***
Кружит в неба огромных палатах
Лепестков облетающих рой.
Увядает их цвет, тает запах,
Кто всплакнет над их горькой судьбой?
Паутинок парящих сплетенье
Полнит неба весенний шатер.
Ив сережек пушистые звенья
Бьются в зановесь шелковых штор.
Целый месяц, не зная пощады,
Словно сталью холодных мечей
Дождь и ветер губить были рады
Лепестки среди темных ночей.
Лепестков распустившихся нежность,
Как не долог ее сладкий рай.
День настанет, сама неизбежность
Увлечет их в неведомый край.
Их цветение каждому в радость,
Отцвели, никому не нужны.
Только я, поборов себе слабость,
Предаю погребенью цветы.
Я стою, опираясь на тяпку,
На ресницах слезинок налет.
Провожаю глазами украдкой
Их последний, прощальный полет.
На плечах моих легкие крылья
Я хочу, чтоб скорее взросли.
Чтобы вслед за цветочную пылью
Улететь за пределы земли.
Там где пряные травы растут,
Я найду свой последний приют.
Соберу лепестков я останки,
Положу их в расшитый мешок.
И над сводами маленькой ямки
Небольшой возведу бугорок.
Пусть они в чистоту сохраняют
Пусть вне грязи они встретят смерть.
Ведь другие, что в реку спадают,
Не смогли в чистоте умереть.
Кто всплакнет над моею могилой,
Кто закроет мой гроб золотой?
Ни один предсказатель не в силах
Рассказать про конец мой земной.
Пусть смеются безумные люди
Над моим погребеньем цветов.
Ведь не знают они, кто же будет
Гроб нести их к могиле готов.
Но где пряные травы растут,
Я найду свой последний приют.
Хоровод лепестков облетевших
Созерцая в дни ранней весны,
Лики дев вспоминаю, умерших
В миг расцвета невинной красы.
Страшной старости беды нагрянут?
Юной девой уйти суждено?
Знать часы, что последними станут,
Ни тебе, ни цветам не дано.
***
Ковчег библейского потопа,
Всю тварь вобравший в свой эфир,
Мерцает жерло кинескопа -
Окно в не самый лучший мир.
Пустых словес нагроможденье,
Калейдоскоп избитых лиц.
Поста и веры возрожденье
Под визг и чавканье блудниц.
Горят оливковые рощи,
Упавших акций новый взлет,
Мятеж, война, святые мощи -
Нелепый, злой водоворот.
Но среди тлена мирозданья,
На смрадном капище греха
Мелькнет вдруг дивное созданье
В рекламе чудо-творожка.
Сиянье трепетной улыбки,
Глаза небесной чистоты,
Ланиты белые как сливки -
Родник добра и красоты.
К любви прекрасному томленью
Зовет ее немая грусть.
Так вопреки греху и тленью
Я человеком остаюсь.
В чаду вселенского бедлама
Есть край молочных островов.
Наш мир, доколе есть реклама, -
Не самый худший из миров.