|
Мы жили в доме, обычном доме. Закопченные каменные стены, дружная многолюдная семья из выживших разных племен. И только одна сахарница на всех.
Обычно, когда уже чувствовали приближение вечера, мы все собирались в единственной комнате, включали кипятильник и бросали его в старый пластиковый чайник. Так было и в этот раз. Заварили дурманящую траву с густым тяжелым запахом.
Люди подходили к столу и разливали кипяток. Так было всегда... Я не знаю, как очутился здесь, но все всегда было именно так. Люди подходили, брали отвар и разбегались по углам, каждый к своей куче тряпок, кормить своих собственных клопов.
Маленькое исключение составляли пары... Нет, просто, те два человека, которые сегодня решили заняться сексом. Обычно они устраивались на одном из общих уцелевших матрасов.
Я прикрыл глаза и с трудом поднялся с одного такого же, разгоняя больших черных тараканов. Я был болен, а теперь второй день с трудом поднимался на ноги. Кто-то из сидевших вокруг стола дал мне наполовину обглоданную подтухшую куриную кость со свисавшим лохмотьями копченым угольно-черным мясом и плошку. Осмотрев мутным взглядом подарки, по одному из которых нагло лез таракан, а второй, без сомнения, являлся старым цветочным горшком, я жадно начал есть.
Когда закончил, посмотрел в дверной проем. (Комнату освещала единственная лампочка, висевшая под потолком, но свет с улицы все равно оказался нестерпимо ярким). Белый, мертвый цвет осеннего неба перед дождем. Справа налево по опушке леса бежит ручей, весь остальной обзор закрывают деревья.
Можно лечь обратно, на тот же старый вонючий матрас под лампой в центре хижины, но я ковыляю к выходу. Долго стою снаружи, наблюдая за ручьем и тем, как он уходит вниз и налево, питая дальше заросли полудиких яблонь. Возвращаться внутрь не хочется. В голове, растягиваясь как пиявка, выползает, сжимаясь, короткая мысль о каком-то шоу.
"Шоу?" - спрашиваю себя. - "Нечто знакомое, но не из реальности этого мира".
Медленно взбираюсь по кривой деревянной лестнице. Раньше основные палки были оглоблями для телеги, левую я выточил сам, но вскоре лошадь сдохла. Точнее, мы забили ее на мясо за день до этого. Впрочем, как и ту собаку прошлой зимой. Я до сих пор ношу частички их обоих. На тонкой длинной жиле - клык. Он потрескался и, от части, потерял блеск, но я с ним ни за что в жизни не расстанусь. И будь я... один, если это не так.
Залез наверх, вспугнув пару жирных, разводимых нами голубей, и лег на мягкую подстилку. Темно, но я знаю, что это - тряпка, наброшенная на собранные в кучу весенние пуховые гнезда птиц. Где-то здесь должен валяться и небольшой скелетик. Пахнет свежим сеном, мелкой едкой пылью и голубиным пометом.
Закрываю глаза... хочу забыть все, чего и так не помню. Кто я, откуда? Думаю, не так все важно в свете произошедших событий.
Сегодня тот самый день. Королева прислала нам гонцов с приказом переместиться на Зимнюю стоянку. Все, как и должно быть, по рассказам Знающих людей. Только, ко всему прочему сегодня добавился еще один пункт: "Группа из пяти человек должна посетить Первый и Второй лагерь, находящийся за Белой равниной. Там они обязаны выполнить поручения вышестоящих лиц и только после этого направиться к Зимней стоянке. Средство передвижения - мотоциклы".
Весь текст оказался таким, каким и должен быть. Весь, кроме нового пункта и последнего предложения. Но гонцов это нисколько не смущало. Они передали обрывок замасленной карты, сели в машину и уехали в сторону леса, в сторону тянувшихся проводов, в сторону Королевы.
На общем собрании я долго и упорно изучал подаренную нам бумажку. Что-то неуловимо казалось мне знакомым. Стало интересно, кого выберут на такое ответственное задание. И не зря. По опросу и жеребьевке выбрали пять человек, встречавшихся с такой техникой (трое мужчин и две женщины). В эту компанию попал и я. Никаких знакомых лиц, оставивших глубокие воспоминания в прошлом. В основном, я знал всех лишь по прозвищам.
Тихоня, Рыжая, Стерва, Злой и я, Темный. Не знаю, за что они меня так прозвали, на негров походили все, особенно, когда дни стояли холодные и мыться не хотелось. Да и тогда Знающие заставляли нас это делать. Приходилось, так как не всем хотелось быть наказанным и стоять целый день, привязанным к столбу. Что ж, судьба и на этот раз, похоже, была не на моей стороне. Подчинение равнялось порядку.
Вышли на следующий день. Каждый нес по две сумки. Одна пустая, во второй - вода и еда: сухие лепешки из остатков муки, лук, яблоки. Больше не дали, даже соли. Она сейчас - почти на вес золота.
День оказался теплый, даже жаркий. В своей серой спортивной куртке, меня довольно сильно припекало. За эту же куртку я дрался с Тихоней, когда прошлой зимой от простуды помер Бобер. Славный мужик был. Ходил, зубочистки строгал, а потом грыз. Работал много, умел отдыхать. Помнится, раньше милиционером был...
Шли быстро, поддерживая темп. На завывания Стервы никто не обращал внимания. Как такую ленивую бабу вообще взяли куда-то?! Солнце по-прежнему жарило, но вскоре, когда за ручьем мы погрузились в старые, полу - одичавшие яблоневые сады, жар спал. Голод тоже, заменившись кислым покалыванием в животе и во рту. Шли по едва заметной тропинке, между колючими кустами, крапивой и небольшими деревцами. Мухи, наконец, исчезли, но почти на каждой травинке сидело по жирному пауку.
Скучный переход, я почти засыпал, даже не заметил, как окружение сменилось соснами. Двигались молча, берегли силы. Не хотелось даже рот открывать - жевать распиханные по карманам яблоки, которые с таким трудом доставали...
Вдруг, лес стремительно разошелся в стороны. Мы впятером оказались на вырезанной посреди леса поляне. Нет, не вырезанной, вытоптанной. Ни одного пня, сколько хватало видимости, я не заметил. Все деревья выворочены с корнем, разломаны, раздроблены, сплющены и втоптаны в глину. Уродливые рваные воронки, начинающие зарастать травой, покрывали местность.
Мы сразу заметили то, что искали - груду железа, огромного робота, обгоревшего и разбитого, ржавеющего на противоположном краю поляны, полу привалившись грудой на несколько деревьев. Именно здесь, среди догорающих обломков, меня нашли без памяти около года назад, когда красные огни ушли из неба. Теперь эти люди - мое племя.
Я с трепетом миновал последние метры, запинаясь об осколки железа. Я слышал пару сдержанных рассказов об этом месте, видел его во снах, но никогда - наяву. Не знаю, почему ждал упорядоченности внутри машины, но ожидания не оправдались. Слишком много мертвых обломков и проводов.
Уже несколько часов брожу внутри и снаружи, ища подтверждение собственному существованию... ничего. Обнаружил в себе странную тягу к разглядыванию обломков и то, что великолепно разбираюсь в технике.
В грузовом отсеке нашли то, что искали - много мотоциклов знакомой отечественной марки. Всего - несколько десятков. Выбрали самые мощные одноцилиндровые. Я сам лично проверял их, настраивал и заправлял. Рыжая мне помогала всем, чем могла, хотя, толку было не так и много. Еще одно, пришлось брать тряпки и вытирать технику, собранные ключи, ремонтные комплекты к ней. Все кругом было испачкано прошлогодним маслом и бензином - в двух цистернах зияли огромные дыры.
Когда каждый определился с тем мотоциклом, на котором поедет, я взял темно-синий, совсем темный. Рыжая - красный, цвета крови, Тихоня - синий, более светлый, Стерва - белый, а Злой забрал черный. Мы отцепили коляски и переделали пару трубок у глушителей. Злой раздобыл баллоны с краской по литру, Тихоня достал кисточки и банки. И все занялись творчеством, которого так давно не хватало. Я не знаю почему, но нарисовал разрывы в баке, а под ними - мышцы... (Где-то я все это уже видел). Стальные клепки дались особенно легко. С боков обе синих крышки закрыл мастерски, на мой взгляд, исполненной ржавой колючей проволокой. Когда закончил рисовать - огляделся.
Рыжая вырисовала золотым переливающуюся тигриную морду и уже закончила четыре длинных черных царапины. Злой нарисовал белым холодного железного орла и шестеренки. Тихоня - огонь и несколько иероглифов. Рисунок нашей Стер-воч-ки я увидел потом - оттенки розового и желтого.
Начало хорошее, уложились за сутки. Первые трое, ближайшие ко мне, успели даже поставить литые колеса, остальные отказались. После короткой проверки, с единственным аккумулятором, я пошел искать остальные четыре. Те, которые были подключены, разрядились или вытекли, оставив ржавчину и глубокие следы на хромированных деталях. В конце концов, нашли несколько сухих батареек и залили их кислотой "на глаз".
Я уже праздновал победу, как Злой напомнил про ужин. Действительно, солнце уже садилось. Сам собой выплыл вопрос, куда деть сумки...
"Пусть засунут их себе в... куда угодно! Пора спать, завтра будет еще один день".
Утро, рано, холодно и тихо. Над землей стоит волнами белый туман. Просыпаюсь от того, что шею невыносимо ломит. Руки, ноги, покусанные комарами, затекли и замерзли. Просыпаюсь окончательно, кутаюсь в куртке и тупо смотрю в белое небо. Начинаю возиться и тут же падаю вниз. Голова соображает, что ночь я провел в коляске от мотоцикла, а теперь, видимо, подставленное под один ее край бревно укатилось. Как бы я хотел сейчас выспаться в тепле!
- В мозгу раздавался топор... Что за дятел с утра пораньше долбится? - гневно спросил я. - Спать мешаете!!!
От моих криков проснулись точно все. Оказывается, это Рыжая нагло сидит и жарит на вертеле из проволоки какую-то бесхвостую безголовую крысу, время от времени набирая в рот воды из банки и выплевывая в огонь. Рядом стоит бутыль с техническим спиртом.
- Что за тварь? - спросил я, будто просто проходил мимо. - Что за шум?
- Садись, - она указала на бревно, отрезая от тушки зажаренную ногу и протягивая ее мне. - Есть-то надо!
- Спасибо, - буркнул я, беря в руку горячую, обжигающую (вилку?!) с едой.
- Это кролик... Сейчас еще пару кур зажарю.
Я попридержал язык, не став спрашивать, откуда такой богатый улов. Даже Знающие не всегда могли похвастаться таким. Мясо, душистое мясо, - все, о чем я был готов думать. Пресное, но мясо.
Утром обычных споров и ссор не возникло, все оказались готовы сотрудничать. Забавно. Рыжая все поделила поровну, не пытаясь заигрывать со Злым, как это делали остальные девушки. Она даже Тихоню и Стерву не обделила. Уж кого-кого, а ее надо было.
"Интересно, откуда она взялась, я помню ее почти с самого начала... Просто появилась и все".
Наконец, когда Злой наелся, проверил технику и привязал к мотоциклам сумки по бокам, а к некоторым - канистры с бензином, мы двинулись в путь. Рулить предстояло не долго, по пересеченной местности, как я предполагал, но ошибся. Мы лихо покатили вперед. Машины прямо рвались с места, как застоявшиеся кони. Быстро миновали поляну, где я специально пару раз подпрыгнул на земляном валу, не отягощенный канистрами, потом углубились в редкий, поваленный местами лес. Злой, за ним я и последний мотоцикл - Рыжая. Она присматривала за нашими двумя плохо водящими друзьями.
Много времени ушло на то, чтобы продраться через кусты, местами сплошь закрывающие песчаную тропинку. К полудню, когда день разыгрался, выехали на опушку леса и, миновав густые заросли травы на берегу, успешно переправились через ручей. В других местах его наглухо закрывали по берегам скалы. Наверно, повезло.
Поднявшись на холм и сместившись по карте влево, к резкому изгибу ручья, без труда нашли первый лагерь. Ничего особенного, только несколько "барачного вида" строений и около сотни человек различных национальностей. Там же готовят, там же спят, там же растят детей и держат оружие. Война как-никак...
В общем, в чем заключалась наше особое задание, не представляю. Взятые с собой сумки нагрузили боеприпасами и картами, сказали, это секретно. Видимо, нельзя доставить все по главной дороге, а увезти нужно.
Без вопросов загрузились и двинулись дальше почти сразу. Итак задержались. Засветло миновали лес и приблизились к Белой равнине. Жуткое место. Когда-то, до войны, как рассказывал Тихоня, на этом самом месте стоял огромный многоэтажный город с небоскребами. Не сомневаюсь, что мои попутчики именно оттуда. Потом пришли враги и сбросили бомбу в самый его центр. Взрыва не последовало, ничего не последовало... Но все, что было выше полутора метров земли, исчезло, осыпавшись на землю тысячами тонн белого пепла, едкого, проникающего во все щели и даже незначительные ямки. И тут же пошел дождь, превративший пепел в нечто похожее на глину, а глину - в камень, не оставляя никаких шансов погребенным заживо...
Вот такие оптимистические рассказы слышал я, отправляясь в путь. И, правда, увиденное удивило и ошарашило. Вокруг от горизонта до горизонта тянулось белое безжизненное пространство, изрезанное угадываемыми под слоем глины стенами, улицами, дорогами и кварталами.
По этой пустыне мы двинулись напрямик, не ища обходных путей. Моторы натужно ревели, колеса прокручивались, а коробку передач приходилось слишком часто переключать на первую скорость. И вот, очередной раз, остановившись на вершине гребня, устав от отчаянного маневрирования на узкой тропинке, я разминал левую руку. Взгляд скользнул по панели приборов, ниже, по синему баку и рисункам, на испачканные в пыли ботинки. Прямо под левой ногой я увидел россыпь рваных и целых писем, мелких коробочек и бумаги. Начинало темнеть, мы уже приближались к концу Равнины, все измотанные, но я отчетливо видел то, что видел.
Не веря глазам, поднимаю первый попавшийся конверт и открываю его: "Дорогая мама..." - начиналась надпись на сером тетрадном листе. Не дочитав дальше, я бросил чужое письмо. Потом заметил под ногой коробочку, поднял и открыл. Долго рассматривал лежащее внутри кольцо: плоское, серебряное, по форме - почти как у меня. Только надпись другая: "Спаси и сохрани".
Я снова осмотрелся и увидел внизу, у холма, на котором стоял, вылезающего из норы в глине человека в пиджаке (мятом пыльном деловом костюме, при галстуке). Он злобными глазами посмотрел на меня, прокричал нечто возмущенно и полез к нам по склону.
Злой поднял пистолет (интересно, откуда он взял оружие?) Но я его остановил. Незнакомец подошел совсем близко ко мне, схватил пачку денег, торчавших из рваного конверта, и бросился вниз, через секунду уже прячась в той норе, из которой вылез.
- Видимо, не так уж пустыня не обитаема, - сказала Стерва.
- Зачем ему деньги? - засмеялась Рыжая, - Сошьет и свернет в рулон туалетной бумаги?
Вид у нее был крайне недовольный.
В общем, выбрались мы из этого странного места уже в темноте, по относительно ровной проселочной дороге, покрытой щебнем. И куда делись все асфальтовые? Монотонно ехали, трясясь и подпрыгивая на каждой кочке. Шлем, который я надел из предосторожности, постоянно спадал на глаза. Вначале я думал, что от такого длительного переезда устанет копчик, но безумно устала шея, держащая весь день раскачивающуюся и крутящуюся по сторонам голову.
Мы ехали колонной, и в зеркало заднего вида меня время от времени слепила фара Стервы. Казалось, что окружающая темнота, где едва просматривались силуэты деревьев, не движется совсем, лишь бесконечная лента дороги появляется перед колесами и исчезает сзади. На вопрос, когда все это закончится, ответ нашелся сам и очень даже быстро. Быстрее, чем я смог среагировать.
Вдалеке справа, когда мы очередной раз выехали из леса, появились два огонька. Они росли и приближались, постепенно приобретая очертания. Скоро я отчетливо разглядел двух человек... Каких-то "папуасов" с факелами! Один из них размахнулся и метнул в мою сторону копье с блеснувшим наконечником. Я резко вильнул влево, сбросив газ, но этот урод все равно попал. Не в меня, в переднее колесо мотоцикла, пробив камеру. Машину подбросило как на кочке, руль вильнул и я положил мотоцикл на правый бок, вылетев на обочину. Ногу от травмы спасла погнувшаяся под кочками и весом дуга безопасности.
Пока я пытался выбраться с чьей-то помощью, Злой и Рыжая разбирались с нападавшими. Надеюсь, они набьют им морду! Мечты, мечты... Выяснилось, что на нас напали по ошибке местные скотоводы. Идиоты! Зато, похоже, появилась реальная возможность переночевать в человеческих условиях. Нас пригласили в дом. Но вечером я рассмотреть ничего не смог, было слишком темно. Да и я был слишком занят.
Осмотрелся только утром, проснувшись. Более странного сооружения я в своей жизни не видел, наверно. Надеюсь. На четырех деревянных колоннах держалось три этажа и крытая соломой крыша. Местами стены образовывали старые и гнилые доски, местами - кое-как прибитые или привязанные на кожаные ремни палки. С полом все было немного лучше.
Я поднялся со шкуры, постеленной для меня на втором этаже . Слева, откуда мы пришли, темнел лес. Справа - дорога уходила за холмы. Перед собой, за тянувшимся пару километров под наклоном полем, я видел реку. Оборачиваться даже не требовалось, и так знал, что сзади - высокий непреступный холм.
Спустившись по лесенке вниз, чуть не сломав пару ступенек, я едва не наступил на Стерву и Злого, оба спали с разных краев большой коровьей шкуры (я начал подозревать, что спал в обнимку с такой же пятнистой подстилкой).
Попинав немного размокшие черные угли бывшего костра, поднявшись на ветхий мостик через несуществующую реку, я встретил девушку. Полненькая, высокая, вся грязная, со скатавшимися светлыми волосами и в дырявых лохмотьях, еле прикрывавших ее упругое тело. Молодая, совсем еще молодая... Она подошла, и я не смог устоять. Без тени смущения взял ее за руку. Теплая... Я уже знал про нее все, что стоило знать. Всю ее жизнь и все последние годы. И то, что сейчас ее муж, нет, вождь, пасет коров там, у реки... А мне что?!! Я пошел с ней в ближайшие кусты... (Интересно, до того, как потерять память, я тоже был таким ублюдком?)
Когда закончил с девушкой, презрительно протянув ей самокрутку с местным сбором трав и табаком, взятую в лагере (сам я пока не курил) большинство наших уже проснулось.
Хозяйка дома прошла мимо, закуривая и бросая на меня понятные взгляды. Почему-то мне показалось, что она не прочь еще с кем-то повеселиться. Так бы оно и случилось, не успей заклеить я вчера ночью камеру на переднем колесе. Но задержаться пришлось, тем более, угощали свежим вяленым мясом и молоком с кровью. Мне говорили, что у людей, живущих за Белой равниной, рядом со Вторым лагерем, есть священная корова, дающая кровавое молоко. Я не верил, но когда, чуть раньше, пастух привел коров, мне пришлось согласиться.
Это оказалась корова - мутант, больше смахивающая на летучую мышь. Сильнее всего удивляло вымя. Раздувшееся, с набухшими венами, размером больше любого пальца на руке взрослого человека. Снизу свисали длинные тонкие отростки, слегка припухшие и заканчивающиеся острыми концами.
"Похоже на когти", - подумал я.
В общем, по-моему, только Рыжая испытывала удовольствие от такого коктейля... Есть в ней что-то.
Злой сказал, что пора ехать, значит, пора седлать железных коней. Вырулили на дорогу и помчались дальше. Условия позволяли держать скорость около шестидесяти, а, иногда, и больше. Вдруг, взлетев на холм, как раз соревнуясь наперегонки, мы буквально влетели в небольшой лесок. Ну, знаете, такие островки посреди поля. Мотоцикл вильнул по траве, меня тряхнуло о внезапно попавшийся под колеса ствол дерева и выбросило в кусты. С остальными случилось нечто похожее, но это не важно.
Я уже видел, как на Тихоню сзади пер бык. Я закричал... поздно. Бедняга еле успел обернуться. Потом животное бросилось на меня (что этой проклятой твари надо?) Бегать вокруг дерева (странной кустообразной березы) от взбешенного бифштекса?! Быть убитым рогатой скотиной?!!
Стук сердца заглушил выстрел.
Точно в голову, промеж глаз.
Бык упал.
До второго лагеря добрались молча. Вчетвером, без особых происшествий, впрочем, как и всю миновавшую часть пути. Оружие, боеприпасы, карты и планы действий. Стоит ли это жизни человека?.. Да, иначе, зачем мы соглашались. Соглашались жить.
Люди не уходят бесследно. Люди не появляются просто так.
|  |
